Тарле Евгений Викторович
Летописи русской славы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Академик Евгений Викторович Тарле
   Сочинения в двенадцати томах
   М., Издательство Академии Наук СССР, 1962
   Том XII.
   

ЛЕТОПИСИ РУССКОЙ СЛАВЫ

   Почти одновременно вышли в свет сборники документов и материалов, посвященные Румянцеву, Суворову и Кутузову1. Подготовители сборников обнаружили несомненные знания, вкус и умение при выборе документов из архивных фондов и большое внимание к читателю. Сборники составлены из наиболее значительных в научном отношении материалов, снабжены подробными специальными словарями, хронологическими именными указателями, библиографией вопроса и т. д.
   Яркая индивидуальность трех замечательных русских вождей, выдвинутых XVIII в., давно привлекала внимание историков, но до сих пор далеко не все черты их исторической деятельности могут считаться вполне выясненными. Особенно это замечание относится к Румянцеву. Документы, теперь опубликованные, дают много для понимания Румянцева и как полководца и как дипломата, притом дипломата выдающегося, решительно превосходившего современных ему профессионалов. Самый характер и обстановка дипломатической службы Румянцева требовали особых усилий, исключительной находчивости, самостоятельности и гражданского мужества. Так было в Семилетнюю войну, когда в чине генерал-поручика Румянцев вошел в Восточную Пруссию, занял Тильзит, взял Кольберг, бил пруссаков при Кунерсдорфе; так было и в Русско-турецкую войну 1768--1774 гг. Его длительные, труднейшие переговоры о турками могли быть сорваны тайными и явными происками Франции, Австрии, Пруссии, Польши и упорным противодействием верхов магометанского духовенства.
   Румянцев но только превозмог эти препятствия, но Кучук-Кайнарджийский мир был от начала до конца дипломатической его победой.
   Публикуемые в сборнике документы включают реляции Румянцева о сокрушительных ударах, нанесенных им турецкой и татарской (крымской) армиям под Ларгой и Кагулом в июле 1770 г., и важнейшие выписки из "Журнала военных действий" его армии. Эти документы еще раз и наиболее внушительно показывают, что удар под Кагулом имел уничтожающее действие, после которого турецкая армия не могла уже оправиться до конца войны. После Кагула турки тщетно пытались оттянуть признание своих поражений, прибегали к дипломатическим уверткам, хлопотали о созыве международного конгресса, о временном перемирии. Румянцев докончил этот разгром ультиматумом верховному визирю от 28 июня (9 июля) 1774 г. "О конгрессе, а еще менее о перемирии,-- писал он,-- я не могу и не хочу слышать. Ваше сиятельство знаете нашу последнюю волю..."
   Румянцев-дипломат завершил то, что сделали Румянцев-генерал и его солдаты на полях кровавых битв: Турция капитулировала. Черноморское побережье перешло в русские руки, так же как и часть Закавказья.
   Еще более яркую эпопею подвигов и побед развертывает длинный свиток документов о не прекращавшейся боевой службе Суворова. От 23 октября 1742 г., начала службы 12-летного "мушкетера" Семеновского полка, до 6 мая 1800 г., когда герой и генералиссимус русской армии, покрывший ее славой, закрыл свои орлиные глаза,-- рассказывает посвященный ему сборник. Часть опубликованных здесь документов была уже известна, но многие из них появляются впервые. Здесь мы найдем документы, в которых Суворов с нескрываемым пренебрежением пишет о Мурье (Дюмурье), как тот после разгрома под Ландскроной, "не дождавшись еще карьерной атаки, откланялся по французскому и сделал антрешат (антраша -- Е. Т.), в Бялу на границу", реляции Суворова надутому, накрахмаленному немцу фон Веймарцу, его слова о том, что "русские прусских всегда бивали" и уж если кому что "перенимать", то не русским у немцев... "Я лучше прусского покойного великого короля, я, милостью божиею, баталий не проигрывал",-- писал Суворов, имея в виду Фридриха II.
   Могучий, несокрушимый дух Суворова вечно стремился к трудам, но непременно потруднее, к опасностям, но непременно поопаснее. Без жестоких боевых трудов, без борьбы Суворов не чувствовал, что живет полной жизнью. Он не выносил даже и кратких передышек в этой непрестанной борьбе. Дали ему как-то отпуск в два месяца,-- и уже он горько вздыхает: "Боже!.. Теперь я унываю в праздной жизни, свойственной тем низким душам, которые живут только для себя... Уже мрачность изображается на челе моем; в будущем предвижу еще более скорби. Трудолюбивая душа должна всегда заниматься своим ремеслом".
   Необычайно важны и интересны все документы, относящиеся к взятию Измаила. Суворовская диспозиция -- образец точности и ясности. Приложенная к документам карта превосходна, она делает эту диспозицию наглядной, осязаемой. В краткой заметке нет возможности сколько-нибудь полно не только проанализировать, но даже перечислить все публикуемые документы. Очень характерен мотивированный выговор Суворова австрийскому генералу Розенбергу, не выполнившему прямого приказа русского главнокомандующего; глубокий интерес представляют документы, предшествующие переходу Суворова через Чертов мост, интересно гневное письмо Суворова русскому посланнику в Вене Колычеву об австрийском министре Тугуте. "Какое несмыслие и неблагодарность Тугута!" -- восклицает Суворов. Он предлагает: "Будьте тверды, не заразитесь воздухом совиного гнезда..." В ныне публикуемых документах Суворов просит русских дипломатов разоблачить Тугута, обнажить его "несмыслие и предательство" и все его "глупости, измены и двуличия".
   Третий сборник, в котором также немало новых материалов, посвящен Кутузову. Значение этого сборника тем более очевидно, что он должен помочь дальнейшему изучению жизни и деятельности великого полководца и первоклассного дипломата.
   Важнейшее значение среди публикуемых здесь материалов имеют относящиеся к 1813 г. 23 документа о решающей роли России в освобождении Пруссии и всей Германии от наполеоновского ига. Каждой своей строкой эти документы говорят о том, как нагло лгала всегда (как потом и при Гитлере!) немецкая историография, когда речь заходила об освобождении Германии в 1813 г. Пробуют это делать и в нынешней "Бизонии", замалчивая в "денацифицированных" книжках решающую роль русской армии.
   Публикуемые документы со всей неопровержимой очевидностью восстанавливают умышленно попираемую историческую истину. Есть еще охотники за рубежом вести так называемый "научный" спор о самостоятельности русской стратегии и тактики. Не говоря уже о последующем, скажем только, что но Румянцев учился у Фридриха II, а бил Фридриха под Кунерсдорфом так, что вся прусская армия частью легла на месте, частью разбежалась, а сам король еле унес ноги. Суворов жестоко бил даже талантливейших последователей новой для Франции послереволюционной школы -- Макдональда, Жубера, Моро. Говорил же последний потом: "Я ставлю Суворова наряду с Наполеоном".
   И только случай помешал гиганту русского военного искусства встретиться с Наполеоном: Бонапарт завоевывал Египет в тот самый год, когда Суворов явился с русской армией в Италию. "Я почитаю божеским наказанием, -- сказал Суворов еще в 1797 г.,-- что до сей поры ни разу не встретился с Бонапартом".
   Но то, что не удалось Румянцеву и Суворову, привелось в 1812 г. Кутузову. С тех пор и навсегда закатилась звезда французского императора. Любителям "научных" споров не мешало бы помнить об этом так же, как некоторым историкам из "Бизонии" о более свежих примерах, ибо не всегда "короткая память" способствует научной истине.
   При всем положительном достоинстве этих сборников необходимо все же отметить и ряд существенных в них недостатков. Прежде всего хочется сказать, что сборник о Кутузове, к сожалению, не дает необходимых материалов о нем как дипломате. Надо ли говорить, какое это упущение. Мы до сих пор еще не имеем, например, исследования, которое дало бы нам обстоятельно нарисованный, научно убедительный и законченный образ великого фельдмаршала как дипломата. Всякое документальное свидетельство о Кутузове-дипломате имело бы, таким образом, неоценимое значение.
   Послужные списки Румянцева ("формуляры") очень скупы и кратки. Особенно досадно, что сборник не восполняет пробела о жизни и деятельности Румянцева в такое пятилетие, как 1789--1794 гг.
   Сборник, посвященный Суворову, дающий немало нового и ценного об итальянской кампании, грешит теми же недостатками, что и все прежние публикации,-- ровно ничего нет в нем о сношениях Суворова с Ушаковым. Известно же, что Ушаков не только одновременно с Суворовым воевал против французов в 1798--1799 гг., но и организационно был связан с ним. Документы эти есть, и следовало их обязательно опубликовать. Не освещает сборник период деятельности Суворова в Крыму, обоих Кабардах, на севере Кавказа (1779--1787 гг.).
   В целом же эти сборники -- нужное, ценное издание.

Известия, 1948, 12 февраля, No 35.

   

Комментарии

   1 Фельдмаршал Румянцев. Сборник документов и материалов. М., Госполитиздат, 1947. 408 стр.-- Генералиссимус Суворов. Сборник документов и материалов. М., Госполитиздат, 1947. 363 стр.-- Фельдмаршал Кутузов. Сборник документов и материалов. М., Госполитиздат, 1947. 331 стр. (Главное Архивное управление МВД СССР. Центральный Государственный военно-исторический архив).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru