Lib.ru/Классика: Тэффи. Легенда и жизнь

Н. А. Тэффи

Легенда и жизнь

Тэффи Н. А. Собрание сочинений. Том 1: "И стало так..."

М., "Лаком", 1997.

В начале июня мадам Гужеедова стала делать прощальные визиты своим светским приятельницам.

Прежде всего отправилась к Коркиной, с которой так мило провела вместе прошлое лето в третьем Парголове.

-- Ах, дорогая моя! -- воскликнула Коркина. -- Неужели же вы опять обречены на прозябание в этом моветонном Парголове! Как я вас жалею!

-- Почему же непременно в Парголове? -- обиделась Гужеедова. -- Точно свет клином сошелся. Найдутся и другие места.

-- Уж не за границу ли собрались? Хе-хе-хе!

-- Почему ж бы мне и не поехать за границу?

-- А на какие медные? Хе-хе-хе!

-- Отчета в своих средствах, дорогая моя, я вам отдавать не намерена, -- надменно отвечала Гужеедова. -- И довольно бестактно с вашей стороны говорить таким тоном, тем более, что киснуть в Парголове будете именно вы, а я поеду за границу.

-- Куда же вы едете? -- даже испугалась Коркина.

Гужеедова на минутку растерялась.

-- Куда? Собственно говоря, я еще не... А, впрочем, я еду в Берлин. Ну, да, в Берлин. Чего же тут удивительного? По-французски я говорю очаровательно...

-- Да кто же с вами в Берлине по-французски говорить станет? Хе-хе-хе! В Берлине немцы живут.

-- Я просто оговорилась. Я хотела сказать: Париж, а не Берлин. Я еду в Париж.

-- В Париж -- теперь, в такую жарищу?

-- Пустяки. Париж именно теперь и хорош. Я обожаю Париж именно теперь.

-- О вкусах не спорят. А я еду в Карлсбад.

-- Да что вы? А как же Парголово-то?

-- Далось вам это Парголово! Я и в прошлом году попала туда совершенно случайно. Мужу не дали отпуска. А вообще я каждое лето провожу в Карлсбаде. Там у нас чудная вилла! Ее так и называют: вилла русских аристократов.

-- Это кто же аристократы-то? -- с деланной наивностью спросила Гужеедова.

-- Как кто? Мы! Я с мужем, моя сестра с мужем, сестра мужа с мужем, и мадам Булкина.

Все это Гужеедову так горько обидело, что дольше сидеть она уже не могла.

-- Прощайте, дорогая моя.

-- Чего же вы так торопитесь? Посидим, поболтаем.

Гужеедовой, собственно говоря, очень хотелось сказать ей, что беседа с такой вруньей и хвастуньей не может доставить удовольствия даже самому грубому вкусу, но, вспомнив, что она -- светская дама, отправляющаяся освежиться в Париж, сморщилась в самую утонченную улыбку и отвечала, картавя, как истинная парижанка:

-- Ах, я так тороплюсь! Вы знаете, перед отъездом всегда так много дела: туалеты, визиты...

-- Ах, я вас вполне понимаю, дорогая моя! -- впала и Коркина в светский тон. -- У меня тоже такая возня с модистками.

-- Как жаль, что мы не встретимся за границей!

-- Ах, да, ужасно жаль. Приезжайте, дорогая, к нам в Карлсбад, прямо на нашу виллу. Организуем пикники, поедем на Монблан... Я вам потом пришлю адрес. Так бы обрадовали!

-- Мерси! Мерси! Непременно! Но, к сожалению, назад я собиралась ехать прямо через Испанию...

От Коркиной Гужеедова отправилась к Булкиной.

-- Дорогая моя! Вот еду за границу...

-- Да что вы! Ах, счастливица! Впрочем, я, вероятно, тоже поеду.

-- Куда?

-- Конечно, в Рим. Вечный город! Красота! Чуткая душа, понимающая задачи искусства, должна каждый год ездить в Рим. Я и без того так виновата, что прошлом году не собралась. Знаете, прямо поленилась.

-- А Коркина собирается в Карлсбад.

-- Ах, ненавижу эти курорты. Пыль, доктора, толкутся все на одном месте, как мухи на блюдечке. Тоска! Нет, я признаю только вечный город.

-- Я всегда в Париже останавливаюсь в самой лучшей гостинице. Ее так и называют: гостиница русских аристократов, -- сказала Гужеедова, и вдруг сразу почувствовала себя удовлетворенной, словно отомстила Коркиной.

-- Ах, не верьте им, дорогая моя, -- успокоила ее Булкина. -- Эти французы такой продувной народ. Может быть, у них остановился когда-нибудь какой-нибудь русский генералишка из самых завалящих, а уж они сейчас рады раструбить по всему свету, что у них аристократическое общество. Хвастунишки -- французишки, ветрогонный народ.

Гужеедова, увидев, что ее не поняли, глубоко вздохнула и поникла головой. Тяжело быть непонятой близкими людьми!

* * *

Прошло недели три.

Солнце высоко поднялось над третьим Парголовым и палило прямо в спину мадам Гужеедовой, возвращавшейся с купанья.

Она уже свернула на боковую дорожку и поднималась по косогору к своей дачке, как вдруг ее поразил знакомый голос.

Она оглянулась и увидела разносчика с ягодами и около него даму. Лицо дамы было прикрыто зонтиком, но из-под зонтика раздавались очень знакомые звуки:

-- Нет, милый мой! Этакой цены тебе никто не даст. Не уступишь -- не надо. Куплю у другого.

И вдруг, опустив зонтик, дама обернулась.

Гужеедова тихо ахнула и даже присела от ужаса. Перед ней стояла Коркина.

-- Боже мой! -- думала Гужеедова. -- А я не за границей! Какой срам! Какой позор!

Но Коркина сама была страшно сконфужена. Сначала отвернулась и сделала вид, что не узнает Гужеедову, потом передумала и, заискивающе улыбаясь, стала подходить ближе.

-- Дорогая моя! Как я рада, что вижу вас здесь! Вы знаете, я раздумала ехать в Карлсбад. Откровенно говоря, я совсем не верю в эти курорты. Какая там вода! Все вздор. Нарочно выдумали, чтобы русские деньги грабить. Сплошное мошенничество.

-- Как я счастлива, что вы здесь, -- оправилась Гужеедова. -- Как мы заживем очаровательно. Вместо того, чтобы тащиться в пыльном и душном вагоне, как приятно подышать нашим чудным северным воздухом. Вы знаете, одному человеку, заболевшему на чужбине, доктора прямо сказали: "Дорогой мой, вас может вылечить только воздух родины". А мы разве ценим воздух родины? Нам всякая дрянь дороже...

-- Ну, как я рада! Пойдемте, я вам покажу чудный вид. Вот здесь, около коровника.

-- Тут? Да тут какое-то белье висит...

-- Чье бы это могло быть? Посмотрите метку. А? Н. К.? Ну, это верно Куклиной. Бумажные кружева! Какая гадость! Нос задирает, говорит, что от арбуза у нее голова кружится, а сама крючком кружева вяжет для рубашек.

-- Возмутительно! А где же пейзаж?

-- Ах, пейзаж -- вот сюда. Вот, посмотрите в щелочку забора. Ну, что?

-- Гм... Да там что-то бурое...

-- Бурое? Позвольте-ка... Ну, да, конечно, это -- корова. А вот когда она отойдет, то там бывает видно: береза и закат солнца. Феерично! А знаете, кого я вчера здесь встретила? Можете себе представить, -- Булкину!

-- Да что вы! А как же Рим-то?

-- Хе-хе-хе! Трещала-трещала: "вечный город, вечный город", а сама радехонька, что хоть в Парголово-то попала! Хвастунья!

-- Возмутительно! И к чему было сочинять? Ведь все равно все открылось.

-- Удивительно пустая душа, выделывает из себя аристократку. И непременно, куда мы, туда и она. Мы за границу, так и ей сейчас же надо.

-- Подождите, кажется, корова отошла. Смотрите, смотрите, вот сюда, левее. Видите березу? Феерично!

-- Ах, феерично! Только, это, кажется, не береза, а баба.

-- Господи, да никак это Булкина? Уйдем скорее!

КОММЕНТАРИИ

Легенда и жизнь. Карлсбао -- прежнее название модного курорта Карлови-Вари (в Чехии, входившей до 1918 г. в состав Австро-Венгрии), который славился своими лечебными термальными углекислыми источниками.

Парголово -- дачное место, пригородный поселок близ Петербурга; с 1963 г. -- в черте города.

Оставить комментарий Тэффи (bmn@lib.ru) Год: 1912 Обновлено: 19/08/2013. 8k. Статистика. Рассказ: Проза, Путешествия И стало так... (1912)	Скачать FB2 Ваша оценка: