Ее называют Ханум, потому что она родилась в Константинополе.
У нее стриженые волосы, короткое платьице цвета жад и голые коленки. Это последнее обстоятельство отличает ее от матери, у которой такого же цвета и такое же короткое платьице и такие же стриженые волосы. Но чулки у нее длинные и колени закрыты. Кроме того, у Ханум другой цвет лица. У матери он совсем уж новорожденный.
Ханум кокетка. Выходя к гостям, она говорит, расправляя свое платьице:
-- У меня еще и езовое.
Мать она называет по-английски "ма", отца по-французски "папа", а бабушку бабушкой.
Иногда Ханум говорит "mamma mia".
Это она всосала с молоком кормилицы, которая была итальянкой.
В детской на камине стоят ее игрушки. Их много, но все они куплены не в магазине и не к специальному случаю: рожденью, именинам, Пасхе. Их привозила "ма" из дансингов, казино, перокэ, благотворительных балов и базаров. Ханум так и называет их: кошка -- перокэ, обезьянка -- баль маскэ, кукла -- базар.
В детской мягкий диванчик с пестрыми подушками. Ханум грациозно вытягивает ножки и рассказывает сказку, слышанную от бабушки:
-- Красная Шапочка пошла faire visite {с визитом (фр.).} к своей бабушке, а бабушка жила в banlieue {предместье (фр.).}, там дешевле. Шапочка возмила с собой chocolat. Вот она бегала через лес. А в bois {лес (фр.).} пристал к ней волк: "Хау ду ю ду?" {Как вы поживаете? (Англ.: "How do you do?").} Шапочка заплакала en larmes {слезами (фр.).}, a волк побежал к дому, нажмил кнопку, хап, и съел бабушку.
Игрушки из кабаре слушают шерстяными вышитыми ушами, глядят пуговичными глазами. В хорошем настроении Ханум поет:
-- Et nous n'avons pas de bananes. {У нас нет бананов (фр.).}
У нее хороший слух.
Какую страну и какой язык будет Ханум считать родными? Неизвестно. Это все зависит от валюты. Первые дни ее жизни валюта приказала жить в Лондоне. Потом в Лондоне остался только отец и посылал валюту в Париж, где жила Ханум с матерью. Потом они жили в Германии, а валюта ездила к ним из Парижа, потом опять в Париж, а валюта поплыла из Америки. Так что неизвестно, что будет дальше. Если бы в наше время были астрологи, то в гороскопе Ханум они нашли бы знак валюты.
"Ma" заботится о Ханум. Она уже несколько раз говорила друзьям, что она на будущий год непременно отдаст Ханум в школу танцев. У "ма", кроме Ханум, много забот: в салоне на камине стоит диплом "ма", выданный ей за фокстрот из академии танцев. А ведь это заслужить нелегко. Очень много заботиться и думать -- вредно. Год тому назад, когда "ма" обдумывала, обстричь ей волосы или нет, она за неделю побледнела и потеряла в весе.
-- Странная ваша девочка, ваша Ханум, -- сказал ей кто-то. -- Подумайте -- ни семьи настоящей, ни родины, ни языка.
"Ma" сдвинула брови и подняла на собеседника подведенные синей краской глаза, вдруг ставшие простыми и усталыми:
-- Скажите, -- ответила она, -- если человека сбросили с Эйфелевой башни, очень ли для него важно, чтобы он, падая, успел по дороге хорошенько обдумать и взвесить свое положение?
Потом улыбнулась и сказала уже по-фокстроцки:
-- И потом ведь все зависит от валюты. Может быть, Ханум будет африканкой.
И Ханум тоже улыбнулась и расправила свое платьице цвета жад.
КОММЕНТАРИИ
Под знаком валюты. Впервые: "Звено". -- 1924. -- 17 марта. -- No 59. -- С. 3.