Lib.ru/Классика: Трачевский Александр Семенович. Политическая летопись

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛѢТОПИСЬ.

I. Новый рейхстагъ и военный законъ.

Іюль оказался вовсе не вакантнымъ мѣсяцемъ въ политикѣ: онъ полонъ важныхъ и даже тревожныхъ событій. Его первая половина была занята загадочными и весьма серьезными явленіями въ Германіи и Франціи, а вторая внезапно затронула чуть не міровые интересы въ жгучемъ колоніальномъ вопросѣ.

Мы видѣли въ прошлый разъ, какъ тревожны и нерѣшительны были выборы въ новый рейхстагъ. Они выяснились лишь наканунѣ открытія послѣдняго. Надежныхъ противниковъ военнаго закона оказалось 191, а сторонниковъ -- только 187, да и то если причислить къ нимъ такихъ случайныхъ друзей правительства, какъ члены "свободомысленнаго союза" (freisinnige Vereinigung), которые временно отдѣлились отъ старыхъ прогрессистовъ, образовавшихъ "народную партію" (freisinnige Volkspartei). Мы нарочно не упоминаемъ покуда о 19 полякахъ, чувства которыхъ извѣстны: Пруссія доказала вѣковымъ опытомъ, что она умѣетъ лучше другихъ "со-раздѣлителей" (co-partageants) искоренять чуждыя ей народности. Не были-ли мы въ правѣ сказать, въ прошлый разъ, что дѣло Каприви, "если и пройдетъ", то съ большимъ ущербомъ?

Военный законъ прошелъ. но какъ? Въ этомъ весь смыслъ не только настоящей минуты, но и будущности "новаго курса".

При томъ неустойчивомъ равновѣсіи въ парламентѣ, которое дали выборы 15-го іюня, всѣ ожидали опаснаго эпилога той ожесточенной избирательной борьбы, которой еще не видывали въ Германіи. Но вышло наоборотъ. Новый рейхстагъ обратился въ поприще закулисныхъ козней партійнаго маклачества. Канцлеръ Чего-Изволите обнаружилъ новый талантъ въ подражаніи своему сопернику, "честному маклеру". А его императоръ самолично явился въ рейхстагъ, въ критическую минуту, и передъ голосовкой выслушивалъ доклады Каприви и одного депутата.

4-го іюля открылся рейхстагъ, а 15-го его уже распустили на каникулы: все дѣло "оболванили" въ 10 дней. Тронная рѣчь была блѣдна и противорѣчива. Она заявила, что отношенія къ державамъ "вполнѣ дружественны и ничѣмъ не омрачены". Затѣмъ -- "но", напомнившее знаменитое "But" Теккерея. Пошли магическія слова: "развитіе военнаго дѣла" у сосѣдей, нѣмецкое "сооруженіе въ духѣ отцовъ", Германія въ видѣ "надежнаго оплота мира". Все это для того, чтобы довести "нашу оборонительную силу" до 479,229 человѣкъ въ мирное время, при 2-лѣтнемъ срокѣ службы." Императоръ закончилъ неоффиціальною импровизаціей смущенной души: то была молитва къ "древнему богу", котораго боится даже Бисмаркъ; и закончилась она словомъ "аминь". Газеты заявили объ "удручающемъ" впечатлѣніи тронной рѣчи.

Каприви промямлилъ свой обычный доводъ: французъ точитъ зубы на нѣмца и -- die Russen kommen! Онъ совѣтовалъ не поселять мысли заграницей о раздорахъ среди нѣмцевъ и просилъ "только вѣрить намъ". Депутаты говорили мало и вяло, ссылаясь на то, что уже все было высказано предъ роковой голосовкой 6-го мая, провалившею предложеніе Гюне. Только пажи канцлера, націоналъ-либералъ Беннигсенъ да консерваторъ Мантейфель, пытались воспользоваться новинкой -- "революціей" въ Парижѣ. Но вождь прогрессистовъ, Рихтеръ, ловко замѣтилъ: "Если-бы французское правительство могло пасть отъ подобныхъ безпорядковъ, то неужели-же Россія вошла бы въ союзъ съ нимъ?" А Либкнехтъ въ сотый разъ доказалъ, съ цифрами въ рукахъ, что тройственница достаточно сильна, чтобы сдержать обѣихъ союзницъ, если бы онѣ вдругъ взбѣсились. Онъ разоблачилъ военный законъ, какъ "желаніе господствующихъ классовъ укрѣпить свое положеніе въ собственной странѣ противъ народнаго напора". "Мы Должны, воскликнулъ ораторъ, дѣйствовать въ интересахъ цивилизаціи, имѣющей другія цѣли, нежели приготовленіе къ массовому истребленію людей, къ раззоренію отечества военщиной". Пренія оживились на минуту только участіемъ Герберта Бисмарка, парламентскій дебютъ котораго вышелъ скандаломъ. Сынокъ выказалъ лишь худшія свойства отца -- раздражительность и высокомѣріе юнкеровъ, за которыхъ онъ и распинался. Каприви одержалъ дешевую побѣду, уязвляя, въ своемъ отвѣтѣ, отца черезъ сына. Къ вящшему соблазну фатерланда, отецъ сталъ огрызаться въ своихъ Hamburger Nachrichten: не графу-де Каприви учить сына такого отца,-- графу, который самъ ничего не смыслитъ въ политикѣ.

Среди такой перебранки политикановъ настало знаменитое 15-е іюля. Послѣ баллотировки первой, основной статьи, весь военный законъ былъ принятъ простымъ поднятіемъ рукъ. Но печать единогласно прибавляла, что, вмѣсто обычныхъ "hoch!", несчастный рейхстагъ, присланный миролюбивою націей, выслушалъ собственное неожиданное рѣшеніе въ угрюмомъ молчаніи.

И пирровская побѣда и геніальные побѣдители.

"Новый курсъ" побѣдилъ. Но исторія знаетъ много пирровскихъ побѣдъ, когда побѣждаютъ собственными боками. Остаемся при своемъ мнѣніи, которое уже раздѣляется теперь почти всею европейскою печатью и слышится въ пониженномъ тонѣ самихъ рептилій Потсдама: старая, оффиціальная, гогенцоллернская Германія потерпѣла рѣшительное пораженіе.

Это видно уже изъ рескрипта на имя Каприви (15-го же числа): смущенный императоръ не знаетъ, какъ благодарить своего канцлера за "самоотверженіе" и даже "дальновидность государственнаго мужа". Нѣмцы признали эту бумагу "демонстраціей" противъ Бисмарка и средствомъ удержать его соперника, который дже помышлялъ объ отставкѣ: вѣдь, Чего-Изволите разомъ обманулъ и императора, пообѣщавъ ему легкую побѣду, и рейхстагъ, котораго онъ увѣрялъ въ сокращеніи тягостей на ¹/₆, а провелъ дѣло почти въ прежней формѣ Гюне. Затѣмъ разнесся слухъ объ отставкѣ военнаго министра, невыносимое положеніе котораго выражено въ словахъ National Zeitung, "онъ долженъ теперь оказывать предупредительность къ рейхстагу и общественному мнѣнію". Газета разумѣетъ прежде всего прекращеніе охоты часовыхъ на прохожихъ да усмиреніе фельдфебелей, отъ варварства которыхъ погибло еще нѣсколько солдатъ именно теперь.

Еще знаменательнѣе слухи объ отставкѣ финансоваго "генія", Микеля. Недаромъ императоръ удостоилъ и его рескрипта, и даже болѣе любезнаго, чѣмъ данный графу Каприви, такъ что нѣмцы уже ждутъ себѣ новаго канцлера. Микелю тошнѣе, чѣмъ его коллегамъ. Тѣмъ легко было 15-го же іюля приступить къ постройкѣ новыхъ казармъ съ поспѣшностію, напоминающею пословицу -- на ворѣ шапка горитъ. А этотъ долженъ расплачиваться за все. Извольте-ка найти еще 60 милліоновъ марокъ для "реформы", не говоря уже про общее увеличеніе военнаго бюджета. Откуда ихъ взять, когда надъ нѣмцами испробовали уже всякіе налоги, когда имъ предстоитъ голодовка отъ сейчасъ поднятыхъ пошлинъ на русскій хлѣбъ, и именно въ разгаръ засухи, когда, наконецъ, они утрачиваютъ свою способность, которою такъ славились доселѣ? {На-дняхъ оффиціальная статистика посрамила нѣмокъ, издѣвавшихся надъ безплодіемъ легкомысленныхъ француженокъ: она открыла, что въ Германіи, съ 1888 по 1890 г., число дѣтей ниже 10-лѣтняго возраста уменьшилось на 4 ¹/₃ проц. И не было никакого дѣтскаго мора: совершилось только замѣтное паденіе нравственности. Въ то же время замѣтили, что отъ безработицы возросло число "лишенныхъ средствъ странниковъ" (mittellosen Wanderer -- по просту бродяги); благотворительныя общества уже взываютъ къ правительству о помощи. Тутъ любопытна статья Краузе: "Arbeitslosigkeit, Betellei und Wandevecrpflegung", въ іюльской книжкѣ Böhmert'sehen Schriften. Тогда же въ Zukunft появилась важная статья извѣстнаго Шефле: "Wohnungsfrage". Здѣсь развивается планъ устройства жилищъ бѣдноты, по поводу книги Lechler'а, Wohlfartseinriehtungen über ganz Deutschland.}

Послѣ 15 іюля, финансовый вопросъ повисъ Дамокловымъ мечемъ надъ Германіей. Тутъ правительство заранѣе признало себя побитымъ. Тронная рѣчь заявила, съ грустною откровенностью, что этотъ вопросъ "остается предметомъ еще продолжающихся соображеній". Каприви возвѣстилъ рейхстагу, что пресловутыя три B (налоги на пиво, водку и биржу) "уже принадлежатъ прошедшему", такъ какъ "оппозиція имъ, пожалуй, даже усилилась при выборахъ". И это въ ту минуту, когда магическія буквы были уже приняты покорнымъ прусскимъ ландтагомъ, который тотчасъ и былъ распущенъ за ненадобностью. Далѣе нужно ожидать "столпотворенія" и въ финансахъ: по крайней мѣрѣ нѣмцы уже не кричатъ о геніальности Микеля, а возлагаютъ свои надежды на то, что это -- "великій мастеръ парламентской тактики". Одни говорятъ, что Микель выдвинетъ налогъ на наслѣдства, съ которымъ онъ давно уже возится въ ландтагѣ. Другіе намекаютъ на какой-то улучшенный подоходный налогъ. Третьи плачутся на возможность налога на "роскошь" въ то время, какъ сверкающая штыками побѣдительница незнакома и съ тѣмъ "комфортомъ", которымъ наслаждается разгромленная Франція, не говоря уже про богачку -- Англію. Эти плакальщики, пожалуй, не прочь свалить налогъ на такую принадлежность комфорта, какъ прислуга {Когда эти строки были уже написаны, телеграфъ извѣстилъ насъ, что въ Берлинѣ считаютъ неудобнымъ налогъ на Trinkgeld (деньги на "чаекѣ"), впрочемъ не безусловно: онъ удобенъ по отношенію къ кельнерамъ и швейцарамъ гостиницъ.}. Четвертые задаются мыслью, не пріучать-ли новыхъ солдатъ къ американской кукурузѣ, разъ старыхъ лишили русскаго хлѣба,-- геніальное соображеніе, достойное пресловутой гороховой колбасы. Наконецъ, есть и такіе органы печати, притомъ близкіе къ Микелю, которые убѣждены, что геніальный парламентскій игрокъ потребуетъ "весь туалетъ", т. е. предложитъ "общее возвышеніе налоговъ", чтобы разомъ набрать уже не 60, а 200 милліоновъ лишку въ ежегодныхъ доходахъ, въ виду также "общихъ" прорѣхъ въ хозяйствѣ имперіи. Такія простыя средства теперь въ модѣ у доморощенныхъ финансистовъ,-- только не во Франціи, которая сейчасъ покрыла ничтожный недочетъ дешевою продажей бѣднотѣ куска запасныхъ казенныхъ земель, и не въ Англіи, гдѣ Гладстонъ все клонитъ ко всеобщему пониженію налоговъ. Всѣ указанныя махинаціи "геніальныхъ" финансистовъ Потсдама уже вызвали, со стороны независимой нѣмецкой печати, единодушное негодованіе: пьютъ кровь народа, и, въ награду, съ него-же хотятъ содрать еще одну шкуру!

III. Роковое большинство.

Предположимъ, что "великіе мастера" парламентской эквилибристики и здѣсь продѣлаютъ съ рейхстагомъ такую-же штуку, какъ въ военномъ законѣ. Но что-жъ дальше? Не станемъ говорить о томъ жгучемъ чувствѣ позора и благороднаго негодованія, которое охватитъ миролюбивую, трудящуюся, бережливую націю, когда она увидитъ, что ея представители, "въ наше время", попускаютъ процвѣтаніе такого гнуснаго макіавелизма, такой домостроевской премудрости. но какъ будутъ потсдамскіе олимпійцы управлять пять лѣтъ съ такимъ роковымъ большинствомъ, какъ то, которое оказалось 15 іюля?

Это большинство -- 15 голосовъ. Эти голоса -- поляки, къ которымъ Бисмаркъ кстати примѣнилъ вопросъ, сдѣланный кѣмъ-то при смерти Талейрана: "что старая лиса имѣла въ виду учинить своею смертью?" Конечно, это друзья, которые страшны и "при поднесеніи даровъ", какъ прибавилъ тотъ-же Бисмаркъ. Поляки сознавали, что играютъ жалкую роль. Они чувствовали, что теряютъ орудіе, слабаго -- нравственную чистоту, и сами запѣваютъ арію изъ оперы временъ макіавелизма "раздѣловъ". Они колебались, смущались. Передъ самою голосовкой они произнесли слова, отъ которыхъ вчужѣ щемитъ сердце: они просили не считать "прислуживаніемъ Пруссіи" ихъ "удивительнаго" поступка, который они совершаютъ, "подавляя всѣ тяжелыя соображенія". Поляки еще болѣе удивили міръ своею наивностью: эти тонкіе и подозрительные политики склонились на просьбу канцлера Чего-Изволите "повѣрить", что больше не будутъ преслѣдовать ихъ родной рѣчи на ея родинѣ. Конечно поляки поспѣшатъ избавиться отъ сознанія, что они продали за чечевичную похлебку свои убѣжденія, свою ненависть къ насилію и лжи бисмарковщины, свое историческое сочувствіе къ Франціи и Ватикану. Черный орелъ Гогенцоллернбвъ поможетъ имъ въ этомъ. Вильгельмъ II жалуетъ имъ ордена, ставя ихъ "образцомъ для всѣхъ". А берлинская Post уже заявила, что желанія поляковъ будутъ удовлетворены лишь "потолику, поколику": они будутъ "заучивать" на своемъ языкѣ "только тексты" катехизиса, къ которымъ относится и догматъ о повиновеніи Гогенцоллернамъ. Такія милости лучше всего раскроютъ глаза полякамъ, которыхъ вызволяла нравственная сила при борьбѣ съ бисмарковщиной {Въ Познани, Западной Пруссіи и Силезіи было въ 1867 г. 1.922,000 поляковъ и 1.949,000 нѣмцевъ, а теперь -- 2.600,000 первыхъ и 1.980,000 вторыхъ. И силезскій мужикъ, который, лѣтъ 30 тому назадъ, считалъ имя "поляка" оскорбленіемъ, теперь требуетъ польскаго языка въ своихъ школахъ.}.

Вотъ какіе новые друзья выручили правительство! Не болѣе надежны старыя опоры. Нечего говорить о такихъ "перелетахъ" смутнаго времени, какъ члены свободомысленнаго союза. Но даже пресловутая картель оказалась просто своекорыстнымъ тираномъ. Въ главные столпы правительства попали аграріи или померанскіе юнкера. А это -- ретрограды бѣлой, кости, сохранившіе дѣвственную чистоту допотопныхъ пережитковъ. Эти экс-крѣпостники, прикрытые приличнымъ именемъ "консерваторовъ", грозно потребовали отъ Каприви облегченія "сельскаго хозяйства". Окрестивъ свой архи-протекціонизмъ моднымъ именемъ "биметализма", они привлекли къ нему одряхлѣвшихъ націоналъ-либераловъ, которые стали теперь называть свободную торговлю "глупостью", (Thorheit -- выраженіе Köln. Zeit.), вопреки новѣйшимъ успѣхамъ науки {Къ извѣстнымъ у насъ сочиненіямъ противъ протекціонизма присоединилась на-дняхъ чрезвычайно поучительная и просто написанная книжка американскаго профессора Сомнера: "Протекціонномъ". Она переведена нашимъ соціологомъ Я. А. Новиковымъ, который извѣстенъ собственнымъ сочиненіемъ о "протекціонизмѣ", изданнымъ года три назадъ, въ разгаръ экономической борьбы у насъ.,}. Они также потребовали облегченія "промышленности", т. е. бюргерства., Юнкера привлекли къ себѣ еще анти-семитовъ, парламентское значеніе которыхъ объяснено нами въ іюлѣ. И новый вождь послѣднихъ, Бёкелѣ (Böckel), любезно принятый канцлеромъ, потребовалъ налоговъ на биржу, т. е. Финансовой расправы "съ Ротшильдами и Блейхредерами, которые помогли Потсдаму своими финансами на выборахъ. А давно-ли несчастный Чего-Изволите сказалъ, отстаивая свои торговые договоры: "аграріанизмъ и анти-семитизмъ -- теченія, параллельныя соціализму, стремящіяся слиться съ этимъ опустошительнымъ потокомъ!" Эти друзья уже привели Каприви къ "таможенной войнѣ" съ Россіей, т. е. къ возобновленію и здѣсь той самой бисмарковщины, съ которою онъ все время боролся. Ради голосовъ юнкеровъ онъ губитъ всѣхъ нѣмцевъ, и прежде всего близкихъ его сердцу промышленниковъ, для которыхъ Россія была столь важнымъ рынкомъ. Мало того. Что будетъ съ самою тройственницей? Уже близки къ доброму концу переговоры между Россіей и Австріей о торговомъ договорѣ.

Итакъ, роковое большинство состоитъ изъ иноплеменниковъ да самыхъ заядлыхъ пруссаковъ: большинство нѣмцевъ и почти вся южная Германія оказались противниками военнаго закона. Какъ-же управлять дальше съ такими опорами? Остается поступить à la Alexandre de Serbie. Потсдамскія рептиліи вдругъ заговорили о коренной "реформѣ" имперской конституціи. Онѣ требуютъ отмѣнить всеобщую голосовку, которая "не всегда доставляетъ рейхстагу надлежащія силы" (geeigneten Kräfte -- выраженіе "Nation. Zeit."). Имъ хотѣлось бы даже учредить имперскую верхнюю палату (Reichsoberhaus). Это значитъ взяться за прусскую систему выборовъ, обратившую ландтагъ въ потсдамскую кукду, а подъ именемъ обергауза завести оперигаузъ для гогенцоллернскихъ оперетокъ.

IV. Пережитки и новая сила.

"Новый курсъ" играетъ въ самую опасную игру, замѣшивая въ нее даже корону, забывая примѣръ Англіи, гдѣ королева Викторія, замѣтивъ малѣйшую насмѣшку, не обратила вниманія даже на свое право назначить поэта-лауреата, по смерти Тенисона. Онъ такъ позорно отдался въ руки самой ретроградной, отпѣтой кучки бранденбургскихъ аристократовъ именно въ то время, когда Германія рвется къ широкому народному развитію. Послѣдніе выборы доказали, что въ ней возобладали новыя силы, по примѣру Англіи, Франціи, Бельгіи и Швейцаріи.

Нѣмцы извѣрились въ старые кумиры. Небывалое дѣло -- теперь выбрано около половины (176) новыхъ депутатовъ! Многія свѣтила рейхстага померкли: одни герои сами удалились съ поля битвы, другіе, и въ томъ числѣ такія величины, какъ Вирховъ, были побиты. Старыя партіи частью разваливаются, частью проникаются новымъ духомъ и даже принимаютъ новыя характерныя клички. Вѣрною своему знамени осталась только картель. Но ея жизнь -- искусственное прозябаніе, которымъ она обязана подвохамъ правительства, имѣющаго право разбивать имперію на избирательные округа, вслѣдствіе чего кучка юнкеровъ занимаетъ ¹/₅мѣстъ въ рейхстагѣ, а соціалъ-демократы, съ ихъ ¹/₆ голосовъ (2 изъ 10 милліоновъ),-- только ¹/₂. Остальныя-же партіи подались влѣво, и больше всего выиграли самыя переднія изъ нихъ.

Особенно поучительна судьба "свободомыслія" (Freisinn) или прогрессистовъ. Съ такими талантами, какъ Рихтеръ и Вирховъ, это была крупная сила во время борьбы съ деспотизмомъ Бисмарка. Но получивъ свободу, нѣмецкое свободомысліе не дало ничего новаго положительнаго. Оно оказалось тѣмъ-же изношеннымъ буржуазнымъ либерализмомъ, что и націоналъ-либералы, и съ подобными же связями въ Потсдамѣ. Между ними только та разница, что націоналъ-либералы, чувствуя свою гибель, стали подбирать всякую падаль и стали прислужниками юнкеровъ, а прогрессисты уже одумываются: Рихтеръ сознался, что "придется сильно податься влѣво" -- и создалось новое, "народное свободомысліе", которое установило, на сходкѣ 15 іюля, дѣйствительно прогрессивную программу. Центръ слился съ "народною партіей". 4 іюля Каприви рѣзко упрекалъ его за "измѣну", за превращеніе въ "союзъ демократовъ". "Köln. Zeitung" предсказала ему погибель, ибо "религія, которою онъ надѣется привлечь массы, исчезаетъ предъ ученіемъ соціалъ-демократіи". Но центръ скорѣе самъ мѣняетъ религію -- и преуспѣваетъ.

Новая сила, сила будущаго, стержень оппозиціи, это -- соціалъ-демократы. Въ Германіи ихъ положеніе особенно выгодно: тамъ нѣтъ просто демократической партіи, къ которой примкнули-бы крестьяне, въ особенности же мелкое бюргерство, которымъ конечно претятъ революціонныя воспоминанія. Да и сами соціалъ-демократы теперь вовсе не то, что прежде: ихъ новый вождь, южанинъ Фольмаръ, сознался, что имъ нужно стать просто одною изъ парламентскихъ партій. Они освободились отъ крайнихъ примѣсей, отъ этихъ "юнцовъ", которые стали ихъ врагами, въ качествѣ анархистовъ. Они стали одною спокойною семьей, съ строгою дисциплиной, съ участіемъ дѣятельныхъ женщинъ, съ міровымъ сотовариществомъ (солидарностью) тружениковъ. Отсюда ихъ "побѣда", которою отличаются послѣдніе выборы. Они притягиваютъ къ себѣ союзниковъ отовсюду, и даже почти невозможныхъ. Къ нимъ склоняется духовенство "христіанскаго соціализма", а также ученые и правители "государственнаго соціализма". Къ нимъ приближается "народное свободомысліе" и преобразованный центръ. Съ нимъ начинаютъ примыкать и "антисемиты", которые проваливаютъ и даже оскорбляютъ своихъ старыхъ боговъ, Альвардта и Штекера: изъ опоръ консерватизма они Превращаются сейчасъ въ "партію реформы" даровитаго Бёкеля, которая не дѣлаетъ различія между еврейскими и иными капиталами и должна истребить кличку "жидоморовъ" (юдофобовъ), позорную для всякаго образованнаго человѣка и преступную для христіанина. Наконецъ, сюда же повертываются крестьяне, которые уже отдѣлились отъ Тартюфовъ консерватизма и даже выступили самостоятельно на политическое поприще {Въ новый рейхстагъ выбрано трое крестьянъ изъ Баваріи, благодаря сильному "крестьянскому союзу" (Bauernbund). 17 іюля, при выборахъ въ баварскій парламентъ; этотъ союзъ нанесъ пораженіе всѣмъ маститымъ партіямъ, не исключая клерикальнаго центра, и провелъ 9 своихъ кандидатовъ.}.

V. Партикуляризмъ и аватары Бисмарка.

Исторія полна примѣровъ вызыванія крайнихъ силъ въ государствѣ черною магіей архи-консервативныхъ кормчихъ. Но нельзя не подивиться тому геніальному упорству, съ которымъ "новый курсъ" такъ быстро ведетъ корабль къ утесу. Мы не сказали еще о самомъ сильномъ ударѣ, который онъ нанесъ самъ себѣ. Это -- вчера страшное для нѣмцевъ, а нынче разлюбезное словечко -- партикуляризмъ. Этотъ пожаръ разгорается. Тотчасъ послѣ рокового 15 іюля, онъ дошелъ до такихъ горячихъ рѣчей въ его гнѣздѣ: "Въ имперіи понимаютъ (сказалъ Баварскій Курьеръ), что милитаризмъ, эта прусская язва, ведетъ къ погибели. Не верхъ-ли безумія воспитывать весь нѣмецкій народъ въ казармахъ, гдѣ, скажемъ прямо, онъ развращается? Неужели-же верховнымъ владыкамъ все еще неизвѣстно, что казармы -- лучшіе разсадники соціалъ-демократіи?"

Лучшимъ распознавателемъ болѣзни и ея причинъ служитъ поведеніе "сокровища" Германіи. Но тутъ мы должны, съ позволенія читателя, напомнить нѣкоторыя азбучныя истины. Всѣмъ извѣстно, что Бисмаркъ (какъ онъ всегда хвастался самъ) объединилъ Германію "кровью и желѣзомъ", а Пруссію превратилъ въ запоздалый образецъ военщины, чиновничества и юнкерства, среди котораго онъ самъ родился. Всѣмъ извѣстно, какъ онъ сдѣлалъ голосовальныя машины изъ ландтага, рейхстага и въ особенности изъ союзнаго совѣта. Всѣмъ извѣстно, какъ преслѣдовалъ онъ несчастныхъ Арнимовъ, Савиньи и др. за то только, что они смѣли имѣть свое сужденіе. Всѣмъ извѣстно, что эта "бисмарковщина" воспитывала всеобщую ненависть къ "пруссовству" (Preussenthum), плоды которой обнаружились теперь. Наконецъ, всѣмъ извѣстно, что этотъ "реальный политикъ" называлъ дураками людей не лгущихъ и, для одураченія міра, производилъ разныя "аватары", какъ называются перевоплощенія Будды. Тѣмъ не менѣе всѣ поражены новѣйшими аватарами нѣмецкаго Будды.

Бисмаркъ взялся за невозможную задачу. Съ свойственнымъ ему деспотизмомъ, онъ отнимаетъ даже судъ у потомства, становится собственнымъ историкомъ. И что же онъ изрекаетъ? Въ свою прошлогоднюю артистическую tournée онъ положилъ кресть на свое министерское прошлое, а теперь -- на свое канцлерство. Бисмаркъ, со всею своей геніальностью, возсталъ противъ бисмарковщины!

Когда историкъ доказываетъ фактами весь вредъ "желѣзныхъ" мужей, ему говорятъ: "но, вѣдь, умницы же"! Бисмаркъ самъ предлагаемъ одно изъ двухъ -- или признать справедливость этого возгласа, или отвергнуть его собственный приговоръ себѣ. Мы предпочитаемъ послѣднее. Бисмаркъ -- великій умъ. Прибавимъ: это -- истинный представитель политической Германіи (не говоримъ -- Германіи). До Бисмарка нѣмцы, съ своимъ "мелкодержаніемъ" {Kleinstaaterei обрисовано и объяснено въ нашихъ статьяхъ о Германіи, въ Вѣстникѣ Европы за 1875 г. (май -- августъ).}, были притчею во языцѣхъ, сохраняя феодализмъ, когда онъ вездѣ палъ. При Бисмаркѣ они стали тѣмъ-же, развивая деспотическую централизацію, когда она вездѣ уступаетъ мѣсто гом-рулю. Отсюда-то все "столпотвореніе".

"Желѣзный" канцлеръ потерялъ надежду продолжать политическое шарлатанство, которымъ онъ полвѣка изумлялъ міръ: "мнѣ нѣтъ мѣста въ нынѣшнемъ должностномъ мірѣ, сказалъ онъ на-дняхъ". И вотъ, онъ хватается за примѣръ своего счастливаго соперника, великаго отца англійскаго гом-руля. Именно въ тѣ дни, когда проходилъ военный законъ, нѣмецкое "сокровище" впервые сказало разумное слово липповцамъ, брауншвейгцамъ, купцамъ и юнкерамъ. Вотъ сущность этого слова, которая не требуетъ толкованій.

"Я съ самаго начала боролся съ великопруссовствомъ". Остерегайтесь его: это -- гнѣздо все растущаго "удава чиновничества" (Boa constrictor der Bureaukratie). "Какъ только слабѣютъ парламенты, тотчасъ пустоту наполняетъ чиновничество, котораго не должно смѣшивать съ монархизмомъ. Чиновничье строительство таково, что выходитъ деревянное, а не гранитное зданіе. Изъ него ничего прочнаго не выйдетъ. Народное представительство исправляетъ чиновничество, надзираетъ за нимъ, помогаетъ ему и удерживаетъ его отъ пересоловъ. Необходимо, чтобы законодательство перестало быть тайной. Новые проекты, популярны они или нѣтъ, должны обнародоваться въ печати". Но Германія одолѣетъ удава, какъ Германъ "побилъ, въ Тевтобургскомъ лѣсу, римскихъ прокураторовъ, съ ихъ римскимъ правомъ". Вопреки "лжетолкованіямъ юристовъ", я высоко цѣню "пользу мелкихъ государствъ". "Да сохранитъ Господь" и мою имперскую конституцію: пусть только союзный совѣтъ, рейхстагъ и даже ландтагъ подвергаютъ имперскую политику свободной критикѣ и не жертвуютъ своими убѣжденіями, какъ пришлось даже моему Герберту!

Изъ Фридрихсруэ не видно, что происходитъ теперь съ выборами въ рейхстагъ. Иначе старая лиса не впала-бы въ курьезное противорѣчіе. Объяснивъ купцамъ и юнкерамъ, что "всѣ мы, 99% націи, кормильцы" (Nährstand), а "чистые потребители" (reine Consumenten) -- одни только чиновники, Бисмаркъ сталъ совѣтовать всѣмъ послѣдовать его примѣру: его отецъ, помѣщикъ, продавалъ хлѣбъ, орудуя всего 8 лошадьми и 3 парнями, а онъ -- милліонеръ! Взывая къ союзу всѣхъ "производительныхъ сословій", онъ забылъ, какъ въ бытность свою властителемъ, онъ помогалъ юнкерамъ наживать милліоны посредствомъ разныхъ "боевыхъ пошлинъ", а рабочій едва снискивалъ себѣ пропитаніе, что и заставило его распустить рейхстагъ въ 1878 г., ради закона о соціалъ-демократахъ.

Но какъ бы ни изворачивалось "сокровище", очевидно, что теперь иначе нельзя снова попасть во дворецъ на Вильгельмштрассе, какъ посредствомъ заигрыванья съ новыми словами и даже съ партикуляризмомъ. Вотъ какъ измѣнились нѣмцы, благодаря бисмарковщинѣ! А "новый курсъ" спѣшитъ развить до конца систему, проклятую самимъ ея творцомъ.. И это правители, думающіе еще учить другихъ! И этотъ позоръ цивилизаціи fin de siècle называется "дальновидностью государственныхъ мужей"! Право, отшельническое краснобайство "сокровища" покажется премудростью. Оно -- цѣпь противорѣчій, и потому когда-нибудь выходитъ дѣло.

VI. Révolutionnette.

Попавшимъ въ тупой переулокъ нѣмцамъ Богъ послалъ утѣшеніе въ трудные дни. Въ іюлѣ они съ злорадствомъ кивали на своихъ зарейнскихъ пріятелей: у насъ-де только столпотвореніе, а тамъ -- цѣлая революція, да еще новый Тонкинъ. Дѣйствительно, французы опять зашумѣли, послѣ краткаго отдыха, хотя надежды нѣмцевъ не оправдались.

Послѣ іюньской "оперетки", въ Парижѣ произошла "революційка" (révolutionette), выражаясь языкомъ самихъ неунывающихъ французовъ.

Въ концѣ іюня молодежь "Школы изящныхъ искусствъ" устроила обычный балъ "des Quat'z Arts", причемъ четыре искусства были изображены въ видѣ довольно откровенныхъ дѣвицъ. Всегда это бывало такъ и сходило безъ исторій, при общихъ хихиканьяхъ. Но теперь Парижъ, только-что очистившійся отъ "панамы" и ея нортоновскихъ отголосковъ, вздумалъ заняться и исправленіемъ нравовъ своихъ надеждъ. Въ немъ завелась "Лига противъ уличныхъ безчинствъ" (Ligue contre la licence des rues), душой которой состоятъ экс-прокуроръ Беранже и старый-престарый экс-политикъ и публицистъ, Жюль Симонъ. Беранже вчинилъ дѣло. Главарь бала былъ арестованъ ненадолго. 1 іюля юные художники устроили "антиберанжистскій мономъ" -- обычное въ Парижѣ потѣшное шествіе учащейся молодежи. На этотъ разъ мономъ шелъ, подъ знаменемъ фиговаго листа, для кошачьяго концерта престарѣлымъ цензорамъ нравовъ. Но полиція, не исключая знаменитыхъ кулаковъ "центральной бригады", бросилась на мономъ и изуродовала его, причемъ былъ убитъ какой-то юноша изъ толпы случайныхъ зѣвакъ. Поднялась всеобщая суматоха, длившаяся отъ 2 до 6 іюля. По обыкновенію, все перепуталось; страсти распалялись съ обѣихъ сторонъ; возникали неожиданныя осложненія. Но къ 12 числу уже не только все успокоилось, но и все выяснилось превосходно, къ новому всеобщему изумленію. Шесть дней полиція и призванныя изъ окрестностей войска дрались на улицахъ и площадяхъ (преимущественно въ Латинскомъ кварталѣ) съ толпами, ломавшими и жегшими омнибусы и газетные кіоски, а мѣстами даже пытавшимися устраивать баррикады. Они выказали большое мужество и усердіе: было избито не мало невинныхъ прохожихъ, а въ одной больницѣ было произведено истинное каннибальство.

Но кто же эти толпы? Друзья стараго "порядка" подняли-было древній заученный крикъ: студенты и рабочіе! Но всеобщій голосъ, факты, строгое слѣдствіе доказали, что студенты не шли дальше жалобъ министрамъ и депутатамъ на полицію и тотчасъ устранились торжественно, какъ только выступили какія-то таинственныя толпы. А участіе рабочихъ оказалось только предположеніемъ: легко было ожидать ихъ раздраженія, такъ какъ ихъ биржа была закрыта правительствомъ 6-го числа. Но рабочіе ограничились только письменнымъ протестомъ по поводу этого закрытія, который былъ поддержанъ радикалами палаты и парижскаго муниципалитета. Дознано, что толпы состояли изъ тѣхъ безпріютныхъ "подонковъ общества", да "гаврошей" (мальчишекъ), безъ которыхъ не обходится ни одинъ большой городъ.

При нынѣшнихъ условіяхъ, когда парижанамъ, оказывается, живется недурно, весь вопросъ въ томъ -- кто поднялъ голоднаго и бездѣльнаго санкюлота? Но на него-то всего труднѣе отвѣтить съ точностью. Покуда занесемъ въ нашу лѣтопись наиболѣе распространенное предположеніе. И тутъ ничего больше, кромѣ отголоска "панамы" или покойной Буланжи: нужно же было дать занятіе ихъ добровольцамъ. А роль покойнаго храбраго генерала играли главари республики по одному имени. Неутомимый Андріе явно разжигалъ дѣло. Но важнѣе всего, говорятъ, невидимая "мягкая и твердая" рука Констана, которому хотѣлось немедленно низвергнуть министерство Дюпюи, въ виду новыхъ выборовъ, и возбудить во французахъ тоску по "властной рукѣ".

Какъ бы то ни было, и эта непріятность сошла счастливо для Франціи. Парижане уже 14-го іюля подсмѣивались надъ своею "революційкой": ихъ національный праздникъ прошелъ съ обычнымъ увлеченіемъ веселости. Нація еще разъ выказала замѣчательное благоразуміе, какого не замѣчалось въ ней при "старомъ порядкѣ". Она не шарахнулась ни вправо, ни влѣво. Была только одна минута колебанія. Когда на всеобщія жалобы на полицію, Дюпюи отвѣчалъ горячею апологіей ея префекта Лозе, и грозно развивалъ концгановскую теорію кулака (poigne) и "операціи" или "выметанія", палата одобрила его большинствомъ 343 голосовъ противъ 144 и отвергла амнистію арестованныхъ студентовъ. Но вдругъ самому министерству стало неловко: оказалось, что его выручили друзья стараго порядка -- центръ и "присоединенные". На другой же день радикальный министръ, Петраль, подалъ въ отставку, и за нимъ собирались послѣдовать еще три товарища. Вслѣдъ затѣмъ онъ остался, но конечно не безъ условій. Министры помиловали студентовъ, по поводу 14-го іюля. Лозе слетѣлъ съ мѣста, а замѣнившій его Лепинъ началъ съ любезнаго пріема журналистовъ, которымъ также досталось "отъ звѣрства полиціи, при исполненіи ими своихъ обязанностей", какъ гласила ихъ жалоба. Затѣмъ правитёльство объявило о немедленной реформѣ полиціи.

Въ "революційкѣ" отразилась вообще утѣшительная черта народовъ fin de siècle, на которую мы постоянно указывали. Это -- всеобщее отвращеніе къ крайностямъ, въ особенности къ крови, и склонность къ миролюбію. Франція еще разъ придушила гнѣздящагося въ ея глубинѣ червя революціи, вскормленнаго цезаризмомъ и милитаризмомъ. Она снова разрушила кровавые планы, связанные съ макіавелизмомъ однихъ, съ наивностью и бездарностью другихъ. Радикалы палаты и муниципалитета въ Парижѣ и сама Биржа Труда приглашали населеніе къ спокойствію. Соціалисты хотѣли отомстить за теорію кулака только "воздержаніемъ отъ участія въ праздникѣ 14-го іюля"; да и это не удалось имъ. Въ провинціи лишь кое-гдѣ они же да рабочіе синдикаты издали скромные бумажные протесты.

Если даже бѣлградскія и бельгійскія событія рѣдко кто называлъ "революціями", то іюльскіе безпорядки въ Парижѣ никто, кромѣ потсдамскихъ рептилій, и не пытался окрестить этимъ именемъ, къ счастію, превращающимся, на нашихъ глазахъ, въ жалкій пережитокъ. Только Дюпюи съ своими присными задали-было страху, наивно разсчитывая выиграть этимъ на предстоящихъ, 20-го августа, выборахъ. Но они только разоблачили свою недальновидность. Имъ придется пойти по одной дорожкѣ съ своимъ protégé, Лозе. Констану также придется послѣдовать примѣру Деруледа, этого могикана Бланжи, который, послѣ дѣла Нортона, уда лился въ деревню "для литературныхъ занятій". Послѣ этихъ "шарлатановъ патріотизма" (выраженіе Daily News) очистится поле для серьезныхъ, истинныхъ республиканцевъ. Они уже выступаютъ теперь, въ виду выборовъ, съ дѣльными программами, отъ которыхъ вѣетъ духомъ великой хартіи преобразованіи великаго старца Англіи.

VII. Новый Тонкинъ въ видѣ Сіама.

Можно надѣяться, что также мирно, серьезно окончится другая тревога, напомнившая бѣдной Франціи тяжелую Тонкинскую исторію, въ разгаръ "революційки".

Между Тонкиномъ и королевствомъ Сіамомъ границы неясны: онѣ идутъ гдѣ-то по лѣвому берегу рѣки Меконга. Тутъ столкновенія естественны. Они и начались -- трудно разобрать по чьей винѣ, какъ всегда въ такихъ случаяхъ. Несомнѣнно одно, что послѣдній толчокъ шелъ отъ полудикарей. Сіамцы предательски зарѣзали французскаго инспектора и потопили французское паровое судно. Французы отвѣчали быстрымъ подвигомъ: ихъ канонирки прошли, подъ выстрѣлами, чрезъ загражденія у устьевъ р. Менама и стали предъ столицей Сіама, Банкокомъ. Вслѣдъ затѣмъ они заняли острова, верстъ на 50 къ югу, составляющіе ключъ къ Сіамскому заливу, а также сіамскія укрѣпленія на Меконгѣ. 20-го іюля Сіаму былъ посланъ ультиматумъ: помимо денегъ, Франція потребовала себѣ земель почти по всему лѣвому берегу Меконга. Отвѣтъ былъ, неудовлетворителенъ -- и 24-го французы объявили блокаду Сіама.

Сила конечно не въ сіамцахъ, которыхъ всѣхъ ничего не стоитъ забрать для такой державы, какъ Франція. Дѣло въ томъ, что Сіамъ граничитъ, на западѣ, съ Бирмой, которая отдѣляетъ его отъ англійской Индіи и частью принадлежитъ англичанамъ, частью находится подъ ея вліяніемъ, точно также, какъ восточные сосѣди Сіама -- Аннамъ и Камбоджи, состоятъ подъ протекторатомъ французовъ. Конечно "британскіе консулы въ Сіамѣ встревожились".

Но и здѣсь проявилось замѣчательное миролюбіе со всѣхъ сторонъ. Соединенные Штаты Америки, къ которымъ еще въ апрѣлѣ обращались сіамцы за помощью, прогнали ихъ и донесли въ Парижъ. Англичане, къ которымъ бросились сіамцы, поспѣшили заявить, что они "непосредственно не заинтересованы" въ этомъ дѣлѣ и потому "не станутъ вмѣшиваться". Въ Берлинѣ рѣшили, что это не дѣло нѣмцевъ: имъ даже выгодно, что Франція вовлекается въ колоніальную политику.

Но французское министерство проявило свою неспособность и во внѣшней политикѣ. Оно само испугалось призрака Тонкина, сгубившаго Ферри, и заявило, что ничего не предприметъ безъ увѣдомленія Англіи, Германіи и Голландіи. И вдругъ подняла голову подколодная змѣя "стараго порядка": распалилась алчность политикановъ. Англійскія газеты, а за ними и Розбери, закричали, что Великобританія одна только заинтересована въ независимости Сіама и не можетъ жить безъ этого. Нѣмцы вспомнили, что сіамскою арміей командуютъ ихъ офицеры, и она "носитъ каски ихъ образца" (выраженіе National Zeitung). Китайцы завопили, что имъ когда-то принадлежало все теченіе Меконга. Times завѣрялъ даже, что Россія хлопочетъ въ Банкокѣ объ уступкѣ о. Саланга, подъ 8^о с. ш., къ западу отъ Малайскаго полуострова!

Французы, наконецъ, возмутились. Палата, сенатъ, печать -- всѣ единогласно стали упрекать министерство за нелѣпую предупредительность въ уступкахъ. Министерство ожило; въ Сіамъ отправились подкрѣпленія; рѣшено не отступать ни на іоту отъ ультиматума. И вдругъ картина перемѣнилась. Органъ Гладстона, Daily News, смѣлѣе возвысилъ свой гуманный голосъ. Самъ Розбери сдѣлалъ миролюбивое заявленіе въ парламентѣ и посовѣтовалъ Сіаму покориться своей участи. А британскій посолъ, Дюфферинъ, только-что бѣжавшій изъ Парижа отъ "оскорбленій печати", замѣшавшей его въ дѣло Нортона, возвратился туда для "дружескаго обмѣна мнѣній". По Дорогѣ, на одномъ банкетѣ, онъ сказалъ, что врядъ-ли кто больше, чѣмъ англійскій дворъ, питаетъ "любовь и удивленіе къ націи, которая столько сдѣлала для цивилизаціи и обладаетъ столь любезными и благородными качествами".

Англійская печать стала только проводить мысль объ "европейскомъ" протекторатѣ надъ Сіамомъ. Еще больше заговорили вездѣ о "европейскомъ" конгрессѣ для улаженія, кстати, египетскихъ "и тому подобныхъ дѣлъ". Начинавшійся такъ страшно іюль обогатился новою оливковою вѣтвью: телеграфъ извѣщаетъ насъ, отъ 29-го числа, что Сіамъ принимаетъ всѣ условія ультиматума. Французы уже горячо поздравляютъ другъ друга, и ихъ всѣ поздравляютъ. Имъ дѣйствительно большая честь. Какая разница въ ихъ положеніи, когда вспомнишь злополучный Тонкинъ, случившійся всего лѣтъ шесть тому назадъ! Какъ окрѣпла республика, какъ уже снова всѣ начинаютъ бояться одного ея энергичнаго движенія! Сіамъ, по сравненію съ Тонкиномъ, лучшій дипломъ ей на зрѣлость.

Мы понимаемъ и раздѣляемъ радость нашихъ союзниковъ, которые сами не смѣли до сихъ поръ сознавать своихъ силъ. Но радость и честь также всему человѣчеству! Важно и то, что къ цивилизаціи пріобщается цѣлый дикій, но богатый край. Но гораздо важнѣе, что мирное окончаніе сіамскаго вопроса и возбужденныя имъ мысли такъ подходятъ ко всеобщему миролюбію. Сейчасъ даже султанъ бросилъ строить укрѣпленія Бріальмона въ Константинополѣ, именно считая ихъ только излишнею тревогой и надѣясь на мирное улаженіе египетскаго вопроса. Въ то же время онъ заключаетъ конкордатъ съ папой. Самъ Беганзинъ дагомейскій, думавшій возобновить войну подъ вліяніемъ Англіи и Германіи, покорился 30-го іюля. Въ іюлѣ-же началъ работать еще не оконченный рядъ новыхъ третейскихъ судовъ -- между Англіей и Соединенными Штатами (въ Парижѣ, по поводу Берингова моря), между Чили, Франціей и Соединенными Штатами (въ Бернѣ). Венгерскіе румыны также хотятъ отдать свой споръ съ мадьярами на третейскій судъ. Они имѣютъ въ виду великаго старца Англіи, который уже успѣлъ въ іюлѣ провести весь свой гом-руль черезъ тѣснины отчаяннаго обструкціонизма парламентской оппозиціи.

Наша лѣтопись такъ затянулась, что мы разскажемъ подробности подвига Гладстона въ слѣдующемъ мѣсяцѣ, когда намъ, надѣемся, не помѣшаютъ ни перестрѣлки въ Сіамѣ, ни столпотвореніе въ Германіи, ни революційка въ Парижѣ.

А. Трачевскій.

"Сѣверный Вѣстникъ", No 8, 1893

Оставить комментарий Трачевский Александр Семенович (yes@lib.ru) Год: 1893 Обновлено: 04/04/2025. 42k. Статистика. Статья: Публицистика Проза и публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Трачевский Александр Семенович Политическая летопись