Скворцова-Михайловская Надежда Кузьминична
Тургенев Иван Сергеевич

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Тургеневский сборник. Материалы к полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева
   Л., "НАУКА", 1968
   

ВОСПОМИНАНИЯ П. К. СКВОРЦОВОЙ-МИХАЙЛОВСКОЙ О ТУРГЕНЕВЕ

   Надежда Кузьминична Скворцова-Михайловская (1852--после 1938) -- доктор медицины, психиатр, одна из первых русских женщин-врачей, в 1867 г. окончила петербургскую Коломенскую женскую гимназию и поступила в "специально-педагогические классы" петербургских женских гимназий, основанные Н. А. Вышнеградским. По окончании в 1869 г. этих педагогических курсов работала помощницей контролера в IV отделении канцелярии ведомства императрицы Марии. К этому времени относится сближение ее с передовыми кругами студенческой молодежи, в частности знакомство с Софьей Перовской. В начале 70-х годов она входила в петербургские кружки чайковцев.1
   В 1873 г. Скворцова поступила на медицинский факультет "École de médecine" в Париже, куда впервые были допущены женщины. Здесь она училась до 1878 г., одновременно работая в химической лаборатории в Сорбонне у профессора Шюценбергера.
   Сосредоточив свои интересы на изучении нервных болезней,, она посещала отделение профессора Шарко в женской больнице "Salpétrière" и психиатрическое отделение профессора Маньяна в "Asile Ste Anne". В 1881 г. она окончила медицинский факультет "Académie de Paris" и защитила докторскую диссертацию "De la cécité et de la surdité des mots dans l'aphasie". В этом же году была избрана членом французского медико-психологического общества. По заказу Шарко печатала ряд работ в "Archives de Neurologie".
   Живя в Париже, Скворцова живо интересовалась Россией и русскими в Париже, познакомилась с П. Л. Лавровым, Г. А. Лопатиным, была близка с дочерьми Герцена, Натальей и Ольгой, у которых встречалась с С. И. Танеевым, Жаном Ришпеном, С. В. Ковалевской, Н. Н. Миклухо-Маклаем и др. К этому времени относится и знакомство ее с Тургеневым. Тургенев, изобразивший в "Нови" и "Стихотворениях в прозе" новых женщин с глубокой симпатией, в дневнике от 31 декабря 1882 г. (12 января 1883 г.) записал, что его посетила "очень интересная девица-врач Скворцова".2
   По возвращении в Россию Скворцова работала в петербургской психиатрической больнице Николая Чудотворца, часто посещала семью С. П. Боткина, в доме которого встречалась с А. Ф. Кони, А. М. Унков-ским и другими общественными деятелями. В 1885 г. была избрана действительным членом С.-Петербургского общества естествоиспытателей.
   Публикуемые ниже воспоминания3 о встречах с Тургеневым в 1875 и 1881--1883 гг., написанные незадолго до ее смерти, в октябре 1936 г., находятся в архивном фонде П. К. Скворцовой-Михайловской, поступившем в Отдел рукописей ГПБ в 1938 г. и содержащем ее личные документы и деловые бумаги, автобиографические наброски, воспоминания (об И. С. Тургеневе, П. Л. Лаврове, С. П. Боткине, Л. Ф. Кони и др.), ее диссертацию, письма к ней 70--80-х годов П. Брока, А. Куссмауля, В. Маньяна, Ж. М. Шарко, И. П. Мержеевского, М. Н. Нижегородцева, П. Якоби, Ж. Гюисманса, Е. Дюран-Гревиля, А. Ф. Кони и др., статью С. П. Боткина "Общие основы клинической медицины", работы В. X. Кандинского и других лиц.
   Мемуары Н. К. Скворцовой-Михайловской, расширяющие круг сведений о связях и знакомствах Тургенева, его общественной деятельности (помощь русской библиотеке-читальне в Париже, хлопоты о П. Л. Лаврове), его научных интересах (интерес к психиатрии, чтение медицинской литературы) и сообщающие любопытные высказывания писателя (о его атеизме и проч.), печатаются по написанному карандашом беловому автографу.4

Р. Б. Заборова

   1 Деятели революционного движения в России. Библиографический словарь. Сост. А. А. Шилов и М. Г. Карнаухова. Т. II, вып. 4. М., 1932, стб. 1516.
   2 Лит. насл., т. 73, кн. 1, стр. 369.
   3 Извлечение из них см.: Лит. насл., т. 76, стр. 431.
   4 ГПБ, ф. 699, No 8, лл. 35-45.
   

ТУРГЕНЕВ ИВАН СЕРГЕЕВИЧ

   В первый раз я увидела Ивана Сергеевича еще студенткой медицинского факультета в Париже. Мы, студентки, устроили русскую библиотеку, по так как все мы были небогаты, а ученье и книги стоили дорого, то вносили только по два франка в месяц, и библиотека, конечно, была бедна. В библиотеке сходились, кроме студенток, еще и молодые русские профессора и художники, посланные за границу, и говорили о ней Тургеневу. Иван Сергеевич захотел помочь нам и устроил концерт в пользу нашей библиотеки у m-ше Виардо. В этом концерте участвовала сама m-me Виардо, ее сын Paul, скрипач, и некоторые русские артисты, которые в Париже все приезжали на поклонение к m-me Виардо, как литераторы к Тургеневу.1
   На этом концерте m-me Виардо пела по-русски романс Фета "Шёпот, ропот, тихое дыханье, трели соловья".2 Голос ее, конечно, не сохранился, она была уже стара, хотя очень бодрая, но уменье поразительное. По окончании концерта Тургенев поднес ей великолепный букет, который она милостиво приняла. Не помню, какая сумма была собрана с этого концерта, во всяком случае это было большой помощью для библиотеки.
   В 1881 году я защищала диссертацию на доктора медицины под председательством проф<ессора> Шарко, только что вернувшегося из России, куда он ездил к какой-то больной. Проф<ессор> Шарко после моей защиты сказал мне несколько ласковых слов и в моем лице благодарил русских врачей, так почетно принявших его в Петербурге.3
   Докторов медицины -- женщин было очень мало в Париже, а слава профессора Шарко велика <...> о моей защите иаппсали в газетах. Таким образом, Тургенев узнал об этом и спрашивал у кого-то из русских о моей работе. Мне посоветовали отнести ему мою диссертацию, что я и сделала при первой возможности.4
   Он принял меня очень приветливо и между прочим рассказал мне, что с ним случилось один раз при поездке в Англию. Его знакомые просили его передать лично письмо одному английскому архиепископу. Иван Сергеевич явился к нему и был принят очень торжественно. Архиепископ сидел, окруженный всей своей семьей. Но, как только Иван Сергеевич вошел, у него в голове, под влиянием чего -- он не мог дать себе отчета, поднялся такой вихрь картин и образов, что он долго стоял молча, пока это не прошло, <к> удивлению архиепископа.5
   Рассказывая мне это, Тургенев прибавил: "Художнику-писателю нередко приходится мыслить образами, картинами".
   Следующая моя встреча с Тургеневым была совсем иная. Вскоре мосле защиты моей диссертации ко мне в Париж приехал тяжело больной мой брат, всегда очень дружески относившийся ко мне.6 Русские врачи послали его в Ментону, куда я повезла его и где он умер на моих руках и даже с улыбкой на губах. Из Ментоны по распоряжению моего дяди, очень любившего брата, я повезла его прах в Петербург, где и похоронили его.
   Вскоре я вернулась в Париж доканчивать некоторые начатые работы для медицинских журналов.7 Не успела я вернуться, как получила от m-me Виардо письмо, что Иван Сергеевич просит меня приехать к нему.8
   Я знала, что в это время он был тяжко болен. Когда я приехала к нему, меня тотчас же провели к нему. Он лежал на механической кровати с двойным дном. Верхняя часть поднималась на винтах, так как ооленой не мог двигаться. Он попросил меня сесть и объяснил, зачем позвал меня. Передаю его словами: "Видите, в каком я положении. Страдаю невыносимо. Помочь мне не могут, кто бы ни лечил меня. Я человек неверующий и считаю себя вправе распоряжаться своей жизнью. Прошу вас, дайте мне отраву, чтобы прекратить мои мученья".
   Можно себе представить мое положение. Я, новоиспеченный доктор, отравляющий нашего знаменитого Тургенева.
   Собравшись с силами, я начала его уговаривать, что при нервных болезнях (тогда его болезнь считалась такой) не следует говорить о неизлечимости, поправка может прийти скорее, чем ожидаешь, не следует терять надежды и сокращать такую жизнь, которая может дать еще так много, и т. д. и т. д.
   Видя, что он не получит от меня желаемого, он отпустил меня, предварительно взяв с меня слово никому не говорить, зачем он звал меня. Я дала ему слово и свято держала его.
   Все русские, конечно, следили за его болезнью. Ему временами становилось лучше, и тогда к нему допускали близких или приятных ему людей. Потом болезнь ухудшалась, и так все время. Его болезнь была саркомой спинного мозга. (Тогда писали и говорили, что только один наш русский врач, Бертенсон младший, поставил верный диагноз).9
   Вскоре после моего визита к Тургеневу ко мне приехала старшая дочь Герцена,10 с которой мы были хорошо знакомы.
   Она спросила меня, правда ли, что Тургенев просил у меня яду, чтобы отравить его. Я всячески отнекивалась и спросила ее: "Кто же Вам сказал это?". Оказывается, что у Тургенева на днях был один французский ученый, профессор-лингвист,11 друг проф<ессора> Моно,12 зятя дочери Герцена,13 которому Тургенев жаловался на меня, что я, такая (в то время) молодая, и не могла исполнить его просьбы и дать ему отравы. Хотя сам Тургенев рассказал об этом, я продолжала отнекиваться и держать данное ему слово.
   Теперь моя последняя встреча с Тургеневым. Я продолжала работать в Париже и собиралась ехать в Берн для работы у проф<ессора> Грюцнера,14 как ко мне приезжает Мещерский,15 двоюродный брат дочерей Герцена, и зовет меня поехать вместе с ним и старшей дочерью Герцена на дачу в Буживаль (окрестность Парижа), куда уже перевезли Тургенева, которому стало лучше, и он хотел видеть меня.16
   В Вуживале у Виардо была дача, где еще раньше <Тургенев> построил себе дом в виде великолепной русской избы.
   Мы застали Тургенева на покрытой постели, одетого в серый костюм и с бутоньеркой фиалок в петлице. Около него был Онегин, сын поэта Жуковского; 17 он ухаживал за Тургеневым до самой его смерти.
   Иван Сергеевич принял нас очень приветливо, был разговорчив, расспрашивал, куда и зачем я еду, и сам кое-что рассказывал.
   Вскоре после нашего прихода к Ивану Сергеевичу вошла m-me Виардо, начала причесывать Тургенева и так энергично, что он только морщился.
   Мы оставались у него довольно долго и когда распрощались, то я одна поехала в Париж. Как только я села в омнибус, еще пустой, ко мне вскочила m-me Виардо и стала допрашивать, правда ли, что Тургенев просил у меня отравы.
   Я энергично отрицала, продолжая держать данное ему слово, и не успела даже ее спросить, кто ей сказал это, как она уже выскочила из омнибуса, почти не попрощавшись со мной. Может быть, он сам и сказал ей.
   Это была моя последняя встреча с Иваном Сергеевичем. А потом пришлось провожать его прах на кладбище в Петербурге.
   У Онегина осталось кое-что из обстановки Ивана Сергеевича -- письменный стол, разные рукописи, -- все это было перевезено в Ленинград в дом Пушкина, все это купленное литературным обществом.
   Несколько слов о m-me Виардо. -- Она была испанка, дочь знаменитого профессора пения Гарсиа.18 Она была замечательный музыкальный талант, чего не отрицают даже злейшие враги ее. Как певицы ее карьера была блестяща, о нравственных же ее качествах не будем говорить, они ниже всякой критики. У проф<ессора> Гарсиа, ее отца, была другая дочь, с <...> лучшим голосом -- Малибращ19 но она очень молодой умерла от чахотки. А m-me Виардо еще много лет жила после смерти Тургенева.20

-----

   1 Речь идет о литературно-музыкальном утре в пользу русской читальни в Париже 2 (14) мая 1875 г. (см.: Письма, т. XI, стр. 72, 482; Клеман, Летопись, стр. 235; А. Крюков. Тургенев и музыка. Музгиз, Л., 1963, стр. 121--122).
   2 Имеется в виду романс Виардо на слова А. А. Фета "Шёпот, робкое дыханье, трели соловья" (см. серию: 12 стихотворений Пушкина, Фета и Тургенева, положенные на музыку Полиною Виардо Гарсиа. Издание А. Иогансена, СПб., 1864).
   3 Шарко Жан-Мартен (1825--1893) -- знаменитый французский невропатолог. В 70-х годах был профессором медицинского факультета "École de médecine" по кафедре патологической анатомии и главным врачом в больнице Сальпетриер. Тургенев прибегал к его помощи сам и, по воспоминаниям Л. Леже, сопровождал к Шарко А. Ф. Писемского. Упомянутое Скворцовой чествование Шарко в Петербурге состоялось 25 февраля (9 марта) 1881 г.
   4 Диссертация Скворцовой была напечатана отдельной книгой: De la cécité et de la surdité des mots dans l'aphasie, par M-lle Nadine Skworlzoff, docteur en médecine de la Faculté de Paris. Paris, 1881, 142 стр., 2 илл. "Когда кончила, отнесла ему диссертацию в знак моего уважения", -- значится в плане воспоминаний (ГПБ, ф. 699, No 9, л. 3 об.). Защита напечатанной диссертации состоялась 5 апреля н. ст. 1881 г.; диплом об окончании Парижской академии был выдан Скворцовой 25 мая н. ст. 1881 г. Поскольку Тургенев с 8 мая до начала сентября н. ст. 1881 г. был в России, а во второй половине октября ездил в Англию, Скворцова могла быть у него либо в апреле--начале мая, либо осенью 1881 г.
   5 В подлиннике: "Удивление архиепископа!". В черновом автографе: "и он долго не мог успокоиться и начать говорить с недоумевающим хозяином"; в наброске плана мемуаров о его "визите в Лондоне к архиепископу с рекомендательным письмом" (опять-таки без указания имени адресата и даты встречи) было: "И так и не разговорился и ушел от конфуза, к велич<айшему> удивлению арх<иепископа>, конечно не могшего понять, в чем дело, и какой странный посетитель, которому он по письму собирался представить всю свою семью -- жену и детей, уже взрослых, тут же сидящих" (ГПБ, ф. 699, No 8, л. 11; No 9, л. 3 об.).
   6 Владимир Кузьмич Скворцов (1841--1882) -- литератор, издававший в 1861--1862 годах "Петербургский вестник".
   7 В воспоминаниях о П. Л. Лаврове Скворцова приводит одну деталь относительно хлопот Тургенева о Лаврове в первых числах февраля н. ст. 1882 г., во время ее пребывания в России: "В конце <описка -- должно быть "В начале") восьмидесятых годов французское правительство под давлением русского собиралось выслать его <Лаврова> из Франции. Ему дали знать об этом. Очень не хотелось ему уезжать. Одна моя подруга, узнав об этом, поехала совсем незнакомая к Тургеневу, прося похлопотать за Петра Лавровича. Тургенев сам высоко уважал Лаврова и охотно использовал все свои связи и таки выхлопотал, чтобы Петра Лавровича оставили в покое в Париже" ("Воспоминания": ГПБ, ф. 699, No 8, л. 53. -- Ср. с воспоминаниями П. Л. Лаврова в книге: Революционеры-семидесятники, стр. 71). По воспоминаниям Скворцовой, в день Парижской коммуны (18 марта), торжественно справлявшийся Лавровым, у него пела ученица П. Виардо -- Нина Осиповна Карганова, которая "всегда являлась в этот день с огромным красным бантом" (ГПБ, ф. 699, No 8, л. 51).
   8 Это было, очевидно, отмеченное Тургеневым в его последнем дневнике посещение Скворцовой 31 декабря 1882 г. (12 января 1883 г.).
   9 В черновом автографе "Воспоминаний" (ГПБ, ф. 699, No 8, л. 14) Скворцова писала "кажется младший", но потом "кажется" вычеркнула. Между тем Тургенева лечил не Василий Бернардович Бертенсон (1853--1933), а Лев Бернардович (1850--1929), обследовавший писателя 19 (31) июля 1882 г. и потом подробно описавший симптомы его болезни в своих воспоминаниях: Иван Сергеевич Тургенев. СПб., 1883.
   10 Наталья Александровна Герцен (1844--1936) -- старшая дочь Герцена, которую Тургенев знал с детских ее лет. В 70-х и начале 80-х годов часто посещала Тургенева.
   11 Луи Леже (1843--1923) -- известный французский славист, профессор славяноведения в "Collège de France". См. о нем: Письма, т. XII, кн. 2, стр. 624.
   12 Габриель Моно (1844--1912) -- французский историк, ученик Мишле. С 1880 г. -- преподаватель в "Ecole normale supérieure". Опубликовал письма Мишле к Герцену в журнале "La Revue historique" (1907, No 10-- И), одним из основателей которого являлся.
   13 Ольга Александровна Герцен (1850--1953) -- младшая дочь Герцена от первого брака, жена Габриеля Моно. "Зятя" -- описка; должно быть "мужа".
   14 Вероятно, Грюцнер (Grutzner Paul Friedrich Ferdinand, род. 1847), физиолог, напечатавший в 80-х годах ряд работ о пепсинах, щитовидной железе и др.
   15 Александр Александрович Мещерский (род. 1844) -- родственник Н. А. Огаревой-Тучковой и друг семьи Герцена, поклонник Натальи Герцен (о его отношениях с Тургеневым см.: Тургенев, Сб., вып. III, стр. 367--368).
   16 Об этом последнем визите в Буживаль, куда больного Тургенева перевезли через несколько дней после смерти Луи Виардо, последовавшей 23 апреля (5 мая) 1883 г., в другой тетради воспоминаний Скворцовой записано: "С Nathalie и ее двоюродным братом Мещерским я была в Буживале у Тургенева, уже незадолго до его смерти. Но об этом я писала в своих воспоминаниях о Тургеневе. Не помню только, написала ли я, что в тот раз перед тем, как нас провести к Тургеневу, m-me Viardot рассказала нам, что Тургенев после смерти ее мужа m<-r> Viardot предложил ей выйти за него (Тургенева) замуж, на что давала ему право их многолетняя дружба оказать ей нравственную поддержку в ее одиночестве. Мы (все трое, Nathalie, Мещерский и я) промолчали на это, зная се корыстную натуру и думая, что ею руководила мысль получить право на его имение, а нам рассказала об этом, чтобы посмотреть, как русские отнесутся к этому".
   17 Скворцова повторяет одну из недостоверных легенд об А. Ф. Онегине, которая известна и в литературе (см. например: М. Л. Гофман. А. Ф. Онегин и его музей. "Последние новости" (Париж), 1925, 13 мая).-- Об Онегине см. ниже, стр. 408.
   18 Мануэль Гарсиа (1775--1832) -- певец, композитор и преподаватель пения.
   19 Мария Фелисия Малибран, рожд. Гарсиа (1808--1836) -- известная певица.
   20 В черновых набросках к < воспоминаниям" имеется еще запись о чете Виардо: "Сам Виардо был хороший и не корыстный, как другие, он переводил сочинения Тургенева на фр<анцузский> язык. А она гов<орила>, что русские д<олжны> б<ыть> благодарны мне, т<ак> к<ак> я толкала Тургенева, чтобы он больше писал" (ГПБ; ф. 699, No 9, л. 4).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru