Уоллес Эдгар
Джентльмен в черной маске

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    The Black or The Man from Morocco and Souls In Shadows.
    Русский перевод 1930 г (без указания переводчика).

Эдгар Уоллес

Джентльмен в черной маске
The Black or The Man from Morocco and Souls In Shadows

(1921)

  
   Перевод с английского -- изд-во "Грамату драугс", Рига, 1930
   Изд.-коммер. фирма "Гриф", Харьков, 1995
   OCR и редакция Dauphin, октябрь 2004
  

Глава 1. ДЖЕНТЛЬМЕН-ВЗЛОМЩИК

   Джемс Лейсингтон Морлек, обладатель ряда титулов и состояния, позволявшего ему жить лишь на проценты с капитала, сидел в своем кабинете.
   Он отпер окованный сталью ящик роскошного старинного письменного стола и вынул из него револьвер, черный шелковый платок и несессер из мастерски выработанной тюленьей кожи. Затем извлек оттуда множество миниатюрных инструментов, изготовленных из самой твердой стали. Особенно внимательно он осмотрел алмаз, вправленный в одно из сверлышек величиной с зубочистку. Его цепкий взгляд последовательно переходил с одного инструмента на другой.
   Квартира Джемса Морлека была, вероятно, самой роскошной и изящно обставленной на Бонд-стрит. Кабинет -- просторен и высок. Потолок украшен арабесками работы мавританских художников, стены выложены полированным мрамором, а мозаичный пол покрыт огромным пушистым персидским ковром. Четыре серебряные люстры струили сквозь разноцветные шелковые абажуры мягкий, приятный глазу свет. Комнату украшали и низкая тахта у окна, инкрустированный перламутром табурет и удобное кресло.
   Постороннему нелегко было бы определить возраст хозяина, сидевшего за письменным столом, -- лет сорок-пятьдесят? На самом же деле ему едва минуло тридцать шесть. Веселые, жизнерадостные, смелые глаза оживляли его приятное мужественное лицо и придавали резко очерченным чертам мягкое и добродушное выражение. Но порой глаза его туманила грусть, а густые брови озабоченно сдвигались.
   Джемс Морлек -- личность весьма загадочная. Поговаривали, будто он приехал из Нью-Йорка, хотя наверняка это никому не было известно. Ныне он жил на одной из самых дорогих улиц Лондона и владел имением в Суссексе. Фрак всегда сидел на нем безукоризненно, а белый галстук был завязан с подобающей джентльмену тщательностью.
   Оглядев разложенные на столе инструменты, хозяин хлопнул в ладоши. Тут же, откинув шелковую портьеру на двери, в кабинет неслышно вошел маленький арабчонок. Его белоснежный бурнус и алый тюрбан удачно сочетались с обстановкой и придавали мальчику экзотический и живописный вид.
   -- Ахмет, я ухожу сегодня вечером, -- обратился к нему Морлек по-арабски. -- Если на то будет милость Божья, я скоро вернусь, и тогда тебе придется хорошо поработать.
   Почтительно отвесив поклон своему господину, Ахмет чуть коснулся губами фалд его фрака, а затем мизинца. Маленький арабчонок, выкупленный Джемсом Морлеком на рынке рабов в Марокко, боготворил хозяина.
   -- Рад вам служить, господин. Не позвать ли секретаря?
   Морлек кивнул, и Ахмет, поклонившись еще раз, удалился. "Секретарем" он называл дворецкого Бинджера, ибо в его голове никак не укладывалось, как можно белого человека именовать столь простым званием.
   Не прошло и минуты, как на пороге комнаты показался Бинджер -- коренастый широкоплечий человек с румяным лицом и светлыми волосами. В минуты смущения или волнения он часто поглаживал их рукой. Волосы, тщательно причесанные на пробор, традиционный начес на лоб свидетельствовали о том, что дворецкий в свое время служил в английской армии. Он и двигался, как военный.
   Бинджер взглянул на своего господина, перевел взгляд на разложенные перед ним инструменты и тяжело вздохнул.
   -- Значит, вы сегодня уходите, сударь? -- голос его звучал очень печально.
   -- Да, придется. Возможно я буду отсутствовать несколько дней. Вам известно, где меня искать.
   -- Надеюсь, что не в тюремной камере, -- мрачно проговорил Бинджер.
   Джемс Морлек улыбнулся.
   -- Видно, судьба готовила вам другую участь, гораздо более приятную, чем стать слугой взломщика.
   Бинджер вздрогнул.
   -- Прошу вас, не говорите так! И не о чем не вспоминайте. Право, я дрожу от страха за вас. Ради Бога, поверьте, я никогда не осмелюсь осуждать никакие ваши поступки, ибо знаю: не будь вы взломщиком, меня давно бы не было в живых. Вы спасли меня, и я вашей доброты не забуду никогда.
   И в самом деле, он был обязан своему хозяину жизнью. Однажды ночью Морлек проник в магазин, где Бинджер служил тогда ночным сторожем, чтобы пробраться оттуда в расположенный рядом банк. И случайно наткнулся на Бинджера, свалившегося через люк с верхнего этажа. Тот тяжело ушибся и беспомощно лежал на полу: обе ноги его были переломаны. Морлек перевязал его. Кроме того, позабыв о своих планах, немедленно отправил в больницу. И хотя пострадавший догадывался, что его спаситель -- Черный Человек, гроза всех банков, на совести которого множество отчаянных взломов, происшествие памятной ночи сблизило их.
   Джемс Морлек разбирался в людях и понял сразу: в лице Бинджера он обрел надежного и верного друга.
   Хозяин потянулся за золотым портсигаром и закурил.
   -- Возможно, Бинджер, в течение ближайших дней мне суждено стать достойным членом общества, -- он затянулся.
   -- Дай-то, Боже! Я ежедневно молю о вашей удаче Всевышнего, -- серьезно заметил дворецкий. -- Ваше ремесло оставляет желать лучшего, вы то и дело пропадаете ночи напролет -- это вредно для здоровья. И как старый солдат я вам скажу: жить нужно честно.
   -- Я в этом не сомневаюсь. А теперь послушайте, что скажу вам я. Прикажите шоферу ждать меня с машиной на углу Альбмерл-стрит. Я буду там к двум часам ночи. Пусть поднимет верх автомобиля -- вдруг пойдет дождь. Держитесь неподалеку, но слишком близко к машине не подходите. Прикрепите номер, зарегистрированный в Оксфорде, а суссекский спрячьте под сиденье. Кроме того, прихватите термос с кофе и несколько сандвичей. Вот и все!
   Бинджер чуть слышно прошептал:
   -- Желаю удачи, сударь, -- и удалился.
   -- Надеюсь, что так и будет.
   Морлек облачился в черную накидку и, рассовывая инструменты по карманам, вышел.

* * *

   Ночной сторож Депозитного банка на Бурлингтон-Стрит, устав от обхода, иногда усаживался отдохнуть на табурет. Табурет этот обладал редким достоинством -- он имел лишь одну ножку. Стоило сидящему на нем задремать, и табурет тут же опрокидывался. Но, будучи человеком догадливым и изобретательным, сторож со временем убедился: если опереться локтями о колени, а табурет вплотную придвинуть к стене, можно спокойно вздремнуть...
   -- Право, мне очень жаль беспокоить вас... -- раздался у него под ухом чуть слышный вежливый голос.
   Сторож проснулся и вскочил; захваченный врасплох, он попытался схватить револьвер, обычно лежавший рядом на полке.
   -- Не стоит беспокоиться, -- ваш револьвер у меня в кармане, а шнур сигнализации перерезан, звонка не последует, -- продолжал Черный Человек. Сквозь узкие прорези его черной маски на сторожа глядели веселые, улыбающиеся глаза. -- А теперь -- за дело!
   Для охраны устроено специальное караульное помещение: небольшая каморка с железобетонными стенами, в которой едва помещались складной столик, электрическая печурка и небольшой сейф, замурованный в стену.
   -- Ступайте в каморку, -- скомандовал Черный. -- Станьте лицом к стене и ведите себя прилично: не вынуждайте меня прибегнуть к крайним мерам. И быстрей!
   Сторож послушно повиновался. Звякнули ключи -- незнакомец достал их из мгновенно вскрытого сейфа, и дверь каморки захлопнулась. Стало тихо. Лишь вентилятор мерно жужжал над его головой.
   Через несколько минут незнакомец вернулся.
   -- Вот и все, -- сказал, он. -- Я взял совсем немного: на покупку нового автомобиля и для приличного путешествия. Что поделаешь, надо как-то жить!
   -- Меня уволят! -- причитал сторож, утирая влажные от слез глаза.
   -- Скажите, что я вас оглушил. То же самое рассказывал ваш коллега из Северного банка...
   -- Что с моим товарищем в зале?
   -- Пока он мирно спал, я оглушил его способом, известным лишь мне одному.
   Черный захлопнул за собой дверь, и снова звякнул ключ в замке. Но, как показалось сторожу, дважды. Он рискнул подойти к двери -- и в самом деле дверь отворилась, но Черного Человека и след простыл.
   Подняли тревогу... В банк прибыли три сыщика из Скотленд-Ярда. В зале они обнаружили одурманенного сторожа, с трудом понимавшего, что происходит. Второй сторож без умолку рассказывал, как на него напали.
   -- Перестаньте болтать, -- раздраженно заметил инспектор Уолл. -- Пусть эта история послужит оправданием вашему товарищу, но не вам. Вы попросту заснули на своем посту, а стоило Черному припугнуть вас как следует и приставить к груди револьвер -- вы испугались насмерть и позволили ему делать все, что угодно. Все, несомненно, произошло именно так.
   Сторож, спавший в зале, вообще не мог дать никаких объяснений. Он ничего не помнил, кроме того, что сидел в своей каморке и пил кофе, который сам сварил на печурке.
   -- Остатки кофе мы отошлем для химического анализа, -- продолжал сыщик. -- Преступник находился в здании довольно долго. Одурманив сторожа, он намного облегчил свою задачу.
   В верхних этажах банка располагались помещения для служащих и делопроизводства, ценности хранились в подвальном этаже -- хранилище Депозитного банка. В подвал вела широкая лестница, разделенная стальной решеткой. Ключи от решетки имелись лишь у сторожа, находившегося внутри здания.
   -- Все обстояло очень просто, -- резюмировал происшедшее инспектор Уолл, закончив допрашивать сторожей. -- Петрес покинул свой пост, чтобы повидать ночного сторожа. В это время Черный, ибо он ухитряется вскрыть любой замок, проник в здание. В остальном удача сопутствовала ему.
   Ранним утром в банк прибыл секретарь, и сыщики самым тщательным образом осмотрели сейфы.
   Каково же было их удивление -- взломанным оказался лишь один небольшой сейф, принадлежащий Ральфу Гамону. Сейф был опустошен подчистую.
  

Глава 2. ЛЕДИ ДЖОАН ЖДЕТ РЫЦАРЯ

   Стефанс, дворецкий лорда Крейза, прочел в утренних газетах о взломе и, будучи по натуре человеком разговорчивым, за завтраком поспешил сообщить новость своему господину. Впрочем, на его гостя она произвела бы, несомненно, более сильное впечатление. Однако по некоторым причинам Стефанс недолюбливал мистера Ральфа Гамона. Чрезвычайно предупредительный по отношению к лорду и почтительный к молодой леди, он старался понравиться ей.
   Однако его желание никоим образом не распространялось на прислугу замка. Он был скуп и, если давал чаевые, то в весьма скромных размерах. Но Стефанс не удивился: шофер Ральфа Гамона успел сообщить о скупости своего хозяина.
   Однако со временем коммерсант сильно переменился и в отношении к лорду, и в отношении к его семье.
   Если ранее Гамон, обращаясь к владельцу замка -- Крейзу, величал его "милордом", то сейчас осмеливался называть его "дорогим Крейзом", а его дочь -- "моя дорогая".
   Такая фамильярность раздражала Стефанса, его обычно доброе и приветливое лицо при воспоминаниях о Гамоне становилось хмурым и отчужденным.
   Стефанс стоял у раскрытого настежь окна и задумчиво глядел на зеленый газон, раскинувшийся до реки -- естественной границы имения. Было прекрасное утро, какое только можно себе представить ранней осенью. Деревья еще щеголяли зеленой листвой, но кое-где уже проступали краски осени -- пурпур и золото. На небе сияло теплое осеннее солнце, бросая лучи на молчаливую землю. Лишь изредка тишина нарушалась всплеском крыльев одинокого фазана, грузно опускавшегося с дерева на землю.
   -- С добрым утром, Стефанс!
   Дворецкий обернулся и столкнулся лицом к лицу с человеком, о котором думал в эту минуту.
   В зал бесшумно вошел Ральф Гамон. Среднего роста, полноватый, лет сорока пяти, он начинал уже лысеть, что несколько старило его. Широкое лицо казалось бледным и невыразительным. Высокий лоб, темные, глубоко сидящие глаза, жесткая линия некрасивого рта -- все говорило о его ловкости и уме. Глядя на него, Стефанс всегда вспоминал о своем учителе, так ненавистном в детстве.
   Лысина Гамона была обрамлена пучками седоватых волос, сбившихся у лба. Заметив на полу булавку, он быстро поднял ее и приколол на лацканы своего костюма.
   -- Вот это удача! -- воскликнул он. -- Что может быть лучше -- день начался с находки предмета, который может тебе пригодиться!
   Стефанс еле сдержал себя, несмотря на огромное желание сказать, что булавку, очевидно, кто-то выронил и принадлежит она не ему. Вместо этого он сказал:
   -- Вчера Черный снова учинил взлом.
   Гамон нахмурился и вырвал газету у него из рук.
   -- Взлом? Черный? Где?
   Быстро ознакомившись с сообщением в газете, он нахмурился еще больше.
   -- На этот раз он обворовал Берлингстон-банк, -- сказал он самому себе. -- Я бы хотел знать... -- И он взглянул на Стефанса. -- Странно... Лорд Крейз уже встал? -- добавил он.
   -- Нет, сударь.
   -- А леди Джоан?
   -- Леди Джоан в парке. Она катается верхом.
   -- Гм-м.
   Сообщение Стефанса не порадовало мистера Ральфа: ему Джоан отказала, когда он накануне пригласил ее покататься верхом вдвоем, сославшись на то, что ее любимая лошадь захромала. Стефанс не обладал способностью читать чужие мысли, но, вспомнив об оставленных ему инструкциях, поспешил добавить:
   -- Леди Джоан уже не надеялась поехать верхом сегодня, но оказалось, что лошадь поправилась.
   -- Гм-м, -- вторично проворчал Гамон. -- Да, кстати... Вы не знаете, кто поселился в маленьком домике? Леди Джоан сказала мне, или вернее, я слышал, как она распорядилась и сообщила о жильцах лорду Крейзу.
   -- К сожалению, мне ничего неизвестно. По-моему, какая-то дама с дочерью... Леди Джоан познакомилась с ними в Лондоне и предложила поселиться в имении на время каникул.
   Лицо Гамона исказила насмешливая улыбка.
   -- Видно, она большой друг человечества? -- заметил он.
   Стефанса удивляла подобная манера говорить о Джоан. Не прошло и года, как Ральф Гамон пресмыкался перед девушкой, а теперь неуважительно говорил о ней.
   Медленными шагами Гамон направился в парк. Где же Джоан? К Стефансу обращаться с такими вопросами бесполезно. Гамон догадывался, какие чувства питали к нему слуги в замке.
   Джоан заметила его первая. Она скакала верхом в изящной черной амазонке, красиво выделявшейся на фоне зеленой листвы, и задумчиво глядела на заброшенный дом. Лицо ее было печально. На выразительных серых глазах словно лежала пелена.
   Ее девичья стройная фигура таила в себе что-то мальчишеское. Она внимательно следила за этим полным мужчиной, тщетно пытавшимся найти ее. После того как он скрылся в доме, на ее алых губах заиграла довольная улыбка.
   -- Вперед, Тоби! -- скомандовала она и пришпорила лошадь.
   На гребне холма она оказалась уже через несколько мгновений. Номенс-Гилл уже ряд столетий являлся предметом постоянных споров. Три поколения не желали уступить друг другу. Обе семьи, два рода, разорились из-за бесконечного судебного процесса. Семье Крейзов, правда, удалось защитить свои права перед судом в 1735 году, но соперничавшие с ними Тальмеры разорились. Примерно такая же участь ныне постигла обитателей Старого Дома. Неужели новый владелец продолжит спор? Джоан задумалась, но вскоре отогнала навязчивую мысль. Он показался ей слишком рассудительным для того, чтобы продолжать вздорный процесс. Вот уже два года он владел имением Номенс-Гилл, однако до сих пор в суд не обращался, каких-либо жалоб или просьб не поступало.
   Неожиданно она остановилась, спрыгнула с лошади и отпустила ее вволю пастись на траве. Сама же направилась к вершине холма. Взглянув на часики -- они показывали ровно восемь -- Джоан направилась к вершине холма. Взгляд ее устремился на дорогу. Глядеть на часы ей вовсе не требовалось, ибо мужчина, которого она поджидала, каждый день появлялся верхом на лошади из-за раскидистых кустов в одно и то же время. Свободно сидя в седле, он твердо управлял горячей лошадью и одновременно курил трубку. Она вынула из футляра бинокль и поднесла его к глазам, разглядывая всадника. Это был незнакомец привлекательной внешности с чуть седеющими волосами на висках. Обутый в коричневые краги. Шерстяной свитер дополнял его костюм. Она разглядывала его много раз, и он настолько запомнился Джоан, что представлялось возможным нарисовать его портрет по памяти.
   -- Джоан Карстон, -- сказала она, -- стыдись! Что значит для тебя этот мужчина? Ничего! Почему ты окружаешь его золотым ореолом романтики? Просто из любопытства? Тяга к приключениям заставляет тебя тайно по утрам являться сюда и наблюдать за незнакомым джентльменом. И тебе не стыдно? Нет!
   Всадник, нисколько не подозревая, что является предметом оживленного разговора Джоан с собой, продолжал путь и наконец поднялся на холм. Легким хлыстиком он рассеянно похлопывал по крупу лошади. Он ехал, не оглядываясь, и вскоре исчез из виду.
   Мистер Джемс Лейсингтон Морлек -- загадка для всей округи. Ничего определенного о нем не знал никто. Лишь то, что он был очень богат и не имел друзей. Вскоре после его приезда пастор общины навестил его, и, сверх всяких ожиданий, просьба о пожертвовании на благотворительные нужды была удовлетворена самым щедрым образом. Однако все попытки соседей познакомиться с ним поближе встречали со стороны Морлека решительный отпор. Он не наносил визитов и у себя никого не принимал. При помощи слуг удалось в конце-концов выяснить, что он ведет очень своеобразную, беспорядочную жизнь: без каких-либо определенных целей и занятий. Никто с уверенностью не сказал бы, находится он сейчас в имении в Старом Доме или уехал в Лондон, не говоря уже о его планах на следующий день.
   Джоан Карстон снова села на лошадь и спустилась с холма. Не прошло и нескольких минут, как по этой дороге поднялся на холм таинственный всадник. Доскакав до перекрестка дорог, она придержала коня и огляделась: вдали промелькнула фетровая шляпа Морлека, направлявшегося к реке.
   -- Я веду себя не совсем пристойно, -- доверчиво шепнула она своей лошади. -- Я не выдержана, у меня нет гордости. Я охотно пожертвовала бы двумя фунтами стерлингов, а ведь эта сумма -- вся моя наличность, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Но оправдает ли он мои надежды?
   И дав шпоры коню, она поскакала по дороге, направляясь к парку своего отца. Там, где дорога вплотную примыкала к парку, виднелся небольшой домик. К нему и направила коня Джоан.
   В саду хлопотала женщина на вид немногим больше сорока лет. Несмотря на более чем скромное платье, она производила очень хорошее впечатление. Заметив приближение Джоан, она приветливо ей кивнула.
   -- С добрым утром, леди Джоан! -- сказала она девушке. -- Я прибыла сюда лишь вчера. Очень любезно с вашей стороны позаботиться обо всем до моего приезда.
   -- Не стоит обо мне говорить, -- ответила, спрыгивая с лошади, Джоан. -- Как поживает ваш пациент, миссис Корнфорд?
   -- Право не знаю, -- ответила миссис Корнфорд. -- Он будет сегодня вечером. Надеюсь, вы не возражаете против его приезда?
   -- Что вы! Конечно, нет. -- Джоан покачала головой, -- Не желаете ли поселиться здесь навсегда? Мой отец охотно разрешит. А кто приедет к вам?
   Миссис Корнфорд на вопрос девушки ответила не сразу.
   -- Один молодой человек, я очень дорожу им. Но я должна откровенно признаться вам -- он алкоголик... Но, я надеюсь, вскоре избавится от своей пагубной привычки.
   -- Боже! -- воскликнула Джоан.
   -- Я пыталась излечить его от порока и надеюсь, что он навсегда освободится от своих страданий. Он из очень достойной и почтенной семьи. Это выше моих сил -- наблюдать, как молодые люди теряют рассудок, постепенно опускаются на дно и безвременно погибают. Я работаю в обществе трезвенников и мне приходится наблюдать немало страшного. Но вы на самом деле не возражаете, чтобы он остался?
   -- Разумеется, нет, -- поспешила заверить Джоан.
   Миссис Корнфорд внимательно поглядела на девушку.
   -- В амазонке вы прелестны.
   -- Я могу себе позволить такую роскошь, -- спокойно ответила Джоан, -- мне все к лицу. И тут ничего не поделаешь. Но довольно о костюме... я останусь и позавтракаю с вами. Собственно, меня ожидают дома, -- добавила она, накладывая пастилу на ломтик хлеба, вернее, наш гость ожидает меня. Отец же ожидает лишь одного: случится чудо, и ему с неба упадет миллион. И чудо немножко исполнилось.
   Миссис Корнфорд изумленно подняла глаза.
   -- Мы небогаты, -- пояснила Джоан, -- принадлежим к разорившемуся дворянству. Будь я мужчиной, я бы эмигрировала в Америку, женилась бы там на богатой и стала бы ожидать развода. Но я -- девушка, и поэтому мне приходится поджидать дома, пока на меня не польстится кто-нибудь из наших местных миллионеров. Но такого мне не найти, да я и не желаю вовсе...
   -- Но ведь в самом деле... -- начала миссис Корнфорд.
   -- Наше имение, замок, лондонский дом -- все имущество заложено. Беднее нашей семьи в этих краях не найти.
   -- Мне очень жаль, -- любезно заметила собеседница, -- это, должно быть, тяжело для вас.
   -- Напротив, не заботит нисколько. В конце-концов все семьи, проживающие здесь, в таком положении, как и мы. За исключением только мистера Морлека, которого все считают миллионером. Но, должно быть, слава о его богатстве зиждется на, том, что он больше помалкивает о своих делах. А мы все только и делаем, что говорим о своих долгах и закладных. Стоит нам встретиться с кем-нибудь из соседей, как мы начинаем разговор о процентах, ценах на пшеницу или о том, пострадает ли народ от разорения местного дворянства и как будет на руку городским выскочкам.
   Миссис Корнфорд молчала и печально смотрела на девушку. Знакомы они были лишь год. Познакомились совершенно случайно: миссис Корнфорд поместила объявление в газете о том, что принимает заказы на швейную работу, и Джоан навестила ее в ее загородной квартире, где она жила со своей дочуркой, зарабатывая шитьем на жизнь.
   -- Беднякам живется нелегко, -- спокойно сказала она.
   Джоан взглянула на нее.
   -- И вы раньше были богаты, -- продолжала она, кивнув головой. -- Я знаю об этом. Вы мне расскажете на днях вашу печальную историю. Но нет, я не стану вас утруждать этим, -- вдруг произнесла Джоан совершенно непоследовательно, -- я не хочу ворошить ваше прошлое и печалить вас воспоминанием о том, что утрачено навсегда. Бедность ужасна, но еще ужаснее, когда вы богаты лишь на какое-то время. Вы знакомы с мистером Морлеком?
   Миссис Корнфорд улыбнулась.
   -- Я вижу, что он -- главная достопримечательность этих краев. Похоже, головы живущих здесь людей заняты мыслями только о нем. О нем мне говорила даже девушка, которую вы прислали, чтобы привести в порядок этот домик. Он ваш друг?
   -- Он не дружит ни с кем. А напротив, держится обособленно и настолько сдержан по отношению к соседям, что остается предположить лишь одно -- очень богат. Я как-то думала, он вполне подходит на роль моего рыцаря. -- И Джоан печально вздохнула.
   -- Я не знаю, в самом ли деле ваше положение так безнадежно, -- улыбнулась миссис Корнфорд. -- Может быть, вы шутите?
   Лицо Джоан стало серьезным.
   -- Я вижу, вы не верите мне. А между тем в моем прошлом достаточно печальных событий. Ведь я уже не так молода. Мне скоро двадцать три года.
   -- Я бы никогда не подумала... Вы выглядите гораздо моложе своих лет.
   -- Быть может, надо мной тяготеет страшная тайна?
   Миссис Корнфорд недоверчиво покачала головой.
   Джоан тяжело вздохнула.
   -- А теперь я вернусь к своим заботам, -- сказала она и направилась к себе.
   -- Я очень рад вашему возвращению, -- приветствовал ее мистер Гамон, разгуливавший в парке. -- Все это время я очень скучал без вас.
   Джоан Карстон мысленно пожалела о том, что не осталась погостить у миссис Корнфорд еще пару часов.
  

Глава 3. МИСТЕР ГАМОН НАСТАИВАЕТ

   Фердинанд Карстон, лорд Крейз, гордый и рассудительный человек, страстно желал одного -- чтобы его никто не тревожил. Всю свою жизнь он старался избегать неприятностей, и это желание уклониться от забот стоило ему немало денег. Он не любил хлопот, связанных с посещениями адвокатов и его агентов, и потому почти не знал людей, с которыми ему приходилось вести дела. Время от времени он ощущал прилив новых сил, энергии и тогда испытывал непреодолимое желание в одночасье освободиться от долгов, но это желание вовлекало его в новые и новые спекуляции. Лорд проявлял лишь поверхностный интерес к делам, поэтому в конце-концов оказывалось, что новые спекуляции не только не поправляли его дела или обогащали, а еще больше разоряли, заставляя обращаться за помощью к ростовщикам.
   Неожиданно для всех в кругу его знакомых объявился очень предприимчивый коммерсант и финансист, любезный настолько, что, с позволения лорда, вел его дела и расчеты с кредиторами и банками. Обрадованный, лорд Крейз уступил напористому господину право владеть имением Крейзов, а сам же не только уплатил по счетам и освободился от кредиторов, но уже располагал наличными деньгами.
   В минуту, когда разворачиваются события этого повествования, лорд Крейз сидит в своей библиотеке и перелистывает каталог аукционной фирмы. К нему довольно бесцеремонно вошел его гость.
   -- Здравствуйте, Гамон, -- приветствовал его лорд без особой радости. -- Вы уже завтракали?
   -- Джоан не было дома, -- ответил Гамон.
   -- Она не завтракала дома? -- встревоженно переспросил лорд, взглянув на гостя.
   Гамон взял стул и уселся напротив.
   -- Вы никогда не задумывались о том, что может произойти в случае вашей смерти? -- спросил он.
   -- Нет, не думал. Нет, нет, -- поспешил ответить лорд. -- Я всегда аккуратно посещаю церковь, хоть и всегда был уверен -- сбор церковной десятины весьма обременителен и тягостен для наших хозяйств. Но все же я не думаю, что врата рая для меня окажутся запертыми.
   -- Ах, да я не об этом говорю. Вы не подумали о продолжении рода Крейзов?
   -- Титул, конечно, унаследует Джоан. По закону семьи титул может перейти и к женщине, -- пояснил лорд. -- Но чего ради вы меня все расспрашиваете, голубчик? Если бы Джоан хотела сохранить за собой замок и имение, то ей следовало бы выйти замуж за вас. Я ничего не имел бы против вашего брака, ибо случалось и ранее, что в нашу семью попадали довольно своеобразные типы. И я думаю, почему бы такому не случиться еще раз?
   Мистер Ральф Гамон сделал вид, будто не расслышал оскорбительного для него замечания. Менее всего он был склонен пускаться в рассуждения о достоинствах, присущих крейзовским предкам.
   -- Если у Джоан и нет намерения выйти за меня замуж, то вы имеете не очень большое влияние, -- заметил он. -- Кто знает? Со временем все, возможно, изменится.
   Лорд Крейз снял очки.
   -- Вы полагаете, я пользуюсь большим влиянием на дочь? В таком случае вы глубоко заблуждаетесь, голубчик. Она не считается с моими советами и более того -- склонна поступать наперекор моим указаниям. Я должен признаться в том, что я очень плохой советчик. Пусть она поступает так, как ей угодно. Этого же правила всегда придерживалась и ее покойная мать.
   -- Я не могу предположить даже на мгновение, что Джоан откажет мне; вы должны переговорить с ней, -- настойчиво продолжал Гамон, мрачно выплюнув кончик сигары.
   Лорд откинулся на спинку кресла. Разговор был ему крайне неприятен.
   -- Хорошо, я переговорю с ней, -- раздраженно воскликнул он. -- Но я совсем забыл вам сказать, что вы не можете получить имение. Я ознакомился с документами и выяснил: имение заложено в Митлендском банке. Месяц назад истекал срок платежа, и банк продал имение одному весьма примечательному человеку по имени Джемс Лейсингтон Морлек. А что он предпримет, мне...
   -- Морлек!
   Крейз удивленно вскинул глаза на собеседника. И без того неприветливое лицо Гамона стало угрюмым.
   -- Морлек? Неужели Джемс Лейсингтон Морлек? Разве он живет в этих краях? Неужели это и есть американец, о котором вы мне рассказывали на днях?
   Гамон бормотал быстро и несвязно. Бесконечный поток вопросов утомил лорда, и он закрыл глаза.
   -- Я не знаю, кто он... Я только слышал, как упомянули его имя. Но что с вами?
   -- Ничего, -- резко оборвал его Гамон, но, спохватившись, добавил более вежливо: -- Я попрошу вас переговорить с Джоан.
   И он покинул библиотеку.
   Джоан находилась в своей комнате, когда ее позвал отец. Она прошла к нему в библиотеку и застала его по обыкновению зарывшимся в аукционные каталоги.
   -- Джоан, я бы желал переговорить с тобой, -- начал он. -- Будь, пожалуйста, более любезна к мистеру Гамону.
   -- Разве он жаловался на меня?
   -- Великий Боже, нет! Но он хочет жениться на тебе! Что ты об этом думаешь?
   -- Ты и вправду желаешь узнать мое мнение? -- спросила она.
   Но лорд Крейз решительно покачал головой.
   -- Нет, нет, пожалуйста, без длинных утомительных рассказов, -- Ты все знаешь, тебе известно, что я продал ему все, что нам принадлежит... Наш замок, имение, дом в Лондоне...
   -- И все ты продал мистеру Гамону?
   Вместо ответа он кивнул.
   -- Все. Если ты не выйдешь за него замуж, то в наследство от меня получишь лишь жалкие гроши. Прости мне мою откровенность.
   -- Так я и предполагала.
   -- Во всяком случае, когда тебе исполнится двадцать четыре -- ты унаследуешь также состояние своей бабушки. К счастью, я не имел возможности распорядиться им, хотя несколько раз находился довольно в стесненном положении. Нотариусы и адвокаты оказались слишком упрямыми и неуступчивыми.
   На мгновение он задумался.
   -- Так что ты скажешь?
   Она улыбнулась.
   -- Я предполагал, что он тебе не очень симпатичен, -- продолжал старый лорд. -- Вот и все, о чем я желал поговорить с тобой... Скажи, ты знаешь Морлека?
   Если бы он взглянул на нее в это мгновение, то, несомненно, заметил бы, как девушка вспыхнула и зарделась румянцем. Но старый лорд был слишком заинтересован своим каталогом, чтобы обратить внимание на такую мелочь.
   -- Что ты сказал, отец?
   -- Когда я упомянул о нем в присутствии Гамона, тот очень смутился. Кто такой Морлек?
   -- Мужчина, -- коротко ответила девушка.
   -- Как интересно! -- заметил лорд и снова углубился в свой каталог.
  

Глава 4. ВСТРЕЧА СТАРЫХ ЗНАКОМЫХ

   Джемс Морлек сидел в тени раскидистого исполинского кедра на полпути от дома к реке. У ног его вытянулся фокстерьер. На коленях у Морлека лежала газета, но он не читал ее. Взгляд его покоился на реке. Он заметил, как по реке пробежала рябь, словно какая-то большая рыба замутила течение, пытаясь выпрыгнуть из воды. Неожиданно вблизи раздался шорох. Морлек обернулся: на дороге стоял мужчина и не сводил с его глаз.
   Не удостоив его даже взглядом, Морлек перевел взгляд на реку.
   Гамон медленно направился к нему.
   -- Давно мы не виделись, -- сказал он, приблизившись к Морлеку. -- Я и не знал, что вы объявились в этих краях.
   Джемс Морлек зевнул.
   -- Мне следовало послать вам карточку, -- заметил он. -- Если бы я предполагал, что вы окажете мне честь и явитесь сегодня, то вывесил бы пару флагов и встретил вас с музыкой.
   Мистер Гамон уселся рядом с Джемсом.
   -- Я желал бы купить у вас дом, Морлек...
   -- Мистер Морлек, -- поправил его Джемс. -- Не следует забываться.
   -- Так вот: я хочу купить у вас дом. А вы вполне можете уехать за океан. Я готов забыть о ваших деяниях и злых замыслах, направленных против меня... Вы ведь понимаете, что именно я имею в виду, но с одним условием: вы покинете эту страну не более чем через неделю.
   Морлек усмехнулся, и Гамон, впервые увидев улыбку на всегда серьезном лице, удивился не на шутку.
   -- Право, вы меня забавляете, -- начал Джемс. -- Вы, видно, свалились с неба, ибо начали проявлять интерес к моей жизни, заботясь о моем самочувствии и покое. Действительно, вы располнели за последнее время, Гамон; мешки под глазами нисколько не украшают вас. Вам следует непременно обратиться к врачу.
   Гамон наклонился к нему.
   -- А что если я расскажу вашим соседям о том, кто вы? -- медленно спросил он. -- Или если я сообщил бы полиции о мистере Морлеке -- известном американском взломщике?
   -- Ваши угрозы не так страшны, как вы полагаете, -- проворчал Морлек и иронически поглядел на Гамона.
   -- Или если бы я вздумал сообщить полиции, как я вас застал на месте преступления, опустошающим сейфы Проскотского банка?
   Морлек не спускал глаз со своего собеседника.
   -- За последнее время снова произошел ряд взломов, -- продолжал Гамон, -- и все преступления совершены одним и тем же вором, именуемым Черным Человеком. Вы никогда не слышали о нем?
   Морлек улыбнулся.
   -- Я никогда не читаю газет. В них слишком много сообщений, о которых родовитому помещику непристойно и читать.
   -- Родовитый помещик?
   Теперь посмеяться настал черед Гамона. Он вытащил из кармана бумажник, вынул объемистую пачку банкнот.
   -- Вот вам на дорогу, -- сказал он. -- А завтра мы обсудим мое предложение относительно вашего имения. Ваша цена...
   -- Моя цена -- сто тысяч фунтов, а эту ничтожную сумму, предложенную вами, я готов принять в качестве задатка. Надеюсь, вы не переписали заранее номера банкнот и нет поблизости сыщика, который только и ждет, чтобы я опустил эти деньги в карман? Моя цена -- сто тысяч фунтов, Гамон. Уплатите эту сумму, и я оставлю вас в покое... целый месяц.
   И он швырнул протянутую пачку денег на землю.
   -- Один месяц... Что вы хотите этим сказать?
   И снова взгляды их встретились.
   -- Таков в Англии срок, отделяющий час осуждения обвиняемого от часа исполнения приговора.
  

Глава 5. ВСТРЕЧА

   Ральф Гамон, словно ужаленный, вскочил со стула. Его лицо подергивалось, и он в бешенстве кусал губы.
   -- Вы лгун, вы проклятый американский мошенник! Меня повесят? Я вам отплачу! Я слишком много знаю о вас!
   Морлек отстранил его.
   -- Не пытайтесь напугать меня. Мои нервы не так крепки, как раньше. И будьте рассудительны. Лучше расскажите мне о том, чем вы занимались во время моего отсутствия? Я слышал, на деле с бриллиантами Варони вы заработали полмиллиона, и при этом самым честным образом. Пожалуй, последнее -- самое удивительное во всей истории. Знаете ли вы о том, каким способом в Африке туземцы ловят обезьян? Они опускают в полую тыкву сливу или финик, обезьяна засовывает в тыкву руку и хватает лакомство. Но она не может вытащить руки, ибо настолько жадна, что никогда не согласится разжать кулак. Вот и вас я поймал таким же образом. Вы ведете себя так же, как обезьяна, Гамон.
   Гамон овладел собой, но все же оставался бледным.
   -- Я не понимаю вас. Вы хитрец, и любите поговорить. Я выслушал вашу историю. Быть может, вам и суждено сыграть роль той тыквы, которую обезьяна должна разбить, чтобы освободиться.
   -- Возможно, что так, -- кивнул Джемс. -- Но в ожидании возмездия я буду по-прежнему жить в Старом Доме, удивляя милых соседей своим отшельничеством я нелюдимостью.
   -- Я поспешу раскрыть окружающую вас тайну! -- воскликнул Гамон. -- Даю вам неделю: вы должны убраться отсюда.
   Морлек не только не ответил Гамону, но даже не взглянул. Тому ничего больше не оставалось, как сесть в машину, оставленную на дороге, и поехать домой. Но судьба распорядилась иначе -- встреча, выпавшая в этот день на его долю, была не последней. Машина мчалась по шоссе, пока наконец не показалась проселочная дорога в имение лорда Крейза. "Отныне имение -- моя собственность", -- радостно думал он. Он, и никто другой, хозяин благодатных угодий, скромных фермерских домиков, видневшихся то тут, то там по обочинам дороги. Эта мысль мало утешала его: более всего он желал обладать не землями, а стройной прекрасной девушкой, чью неприязнь чувствовал постоянно и чье презрение подхлестывало его, подобно ударам хлыста.
   Он испытывал непреодолимое желание сломить ее, наказать за высокомерие, даже унизить. Власть над ней удовлетворила бы его в большей степени, чем все остальное. И снова его мысли перенеслись на Джемса Морлека.
   Как только автомобиль свернул с дороги, он заметил скромный, чисто выбеленный домик, красовавшийся за деревянной изгородью, и остановил машину -- здесь с недавних пор жила подруга Джоан.
   Ральф Гамон решил завоевать Джоан и считал своим долгом использовать все шансы, ибо если подруга Джоан, нуждавшаяся в деньгах, станет его подругой -- значительно упростится его задача, он обретет расположение девушки.
   Он вылез из машины и направился к калитке. К дому же вела выложенная гравием дорожка, которую с двух сторон украшали цветущие далии. Он оглянулся, хозяйки в саду не увидел. Направившись к дому, постучал -- дверь отворила высокая стройная женщина. Взгляды их встретились, но никто не проронил ни слова. Изумленно глядел на нее Ральф, словно увидел пришельца с того света.
   Он собрал все свои силы и мужество и попытался заговорить, но с губ его слетел лишь нечленораздельный стон. Он стремительно бросился на дорогу. Холодный пот проступил у него на лбу -- ибо мисс Корнфорд знала о нем нечто такое, чего до сих пор хозяину Старого Дома было неизвестно.
  

Глава 6. ЛОРД КРЕЙЗ СОБИРАЕТСЯ В ЛОНДОН

   -- Мне показалось, я услышал раскат грома, -- заметил, позевывая, лорд Крейз.
   Джоан скучала -- казалось, обед тянется бесконечно.
   -- Мне тоже послышалось, -- заметил Гамон, словно очнувшись.
   В течение всего обеда все трое почти не разговаривали друг с другом. Лишь лорд Крейз обронил, что жизнь в сельской местности довольно скучна и что человек с таким положением, как Ральф Гамон, в городе смог бы доставить себе множество удовольствий. Но Ральф и ухом не повел.
   -- Должно быть, приближается гроза, -- заметил лорд. -- В октябре грозы довольно редки. Помнится, когда я был мальчиком...
   И он сделал слабую попытку заинтересовать собеседников своей историей, но, не заметив особенного интереса, замолчал. Потом он вновь заговорил, и, вопреки его ожиданиям, чрезвычайно заинтересовал Джоан и Гамона.
   -- Я узнал о таинственном Морлеке у Стефанса. Право же, он замечательный человек: о нем никто ничего не знает. Объявился в наших краях года три назад, купил Старый Дом и поселился в нем. Он не принимает участия в охоте, не выезжает на балы, никого не принимает у себя, отклоняет все приглашения и избегает заводить знакомства. На мой взгляд, довольно странный образ жизни.
   -- Со своей стороны могу это подтвердить, -- заметил Гамон и, довольный, раскатисто расхохотался.
   -- А вы разве знаете его?
   Мистер Гамон закурил:
   -- Да, я знаю его, это самый обыкновенный американский преступник.
   -- Что вы говорите?
   Джоан тщетно пыталась скрыть охватившее ее волнение.
   -- Так оно и есть, -- продолжал Гамон, довольный впечатлением, которое произвели его слова. Он -- преступник. Каково его настоящее имя, мне неизвестно. Но он величайший взломщик в мире и большой шантажист.
   -- Но куда смотрит полиция? Или она не осведомлена об этом? -- удивился лорд.
   -- Возможно, что и осведомлена, но при богатстве Морлека ему ничего не стоит заткнуть кому следует рты.
   Джоан молча внимала тому, что говорил Гамон. Затем, снова овладев собой, она спросила:
   -- Откуда вам все это известно?
   Гамон пожал плечами.
   -- Несколько лет назад я встречался с ним. Он предполагал, что имеет власть надо мной... Он попытался выманить у меня деньги, но ему не удалось. Ему повезло: он ускользнул от меня, но в следующий раз уже не уйдет. В следующий раз... -- И он закончил фразу движением руки, словно сжал горло невидимого врага. -- И это случится гораздо раньше, чем он предполагает. Он в моих руках.
   Джоан оцепенела, услышав слова Гамона. Она не могла понять, что именно заставляет ее волноваться. Она ненавидела Ральфа всей душой и лишь ценой большого напряжения ей удалось взять себя в руки и подавить волнение.
   -- Я уже сказал вам, что мне неизвестно, как его зовут на самом деле. Полиция уже много лет неустанно следит за ним, однако собрать достаточно улик против него ей не удавалось никогда.
   -- Но я ничего подобного не слышал, -- перебил его лорд Крейз, -- насколько мне известно, местная полиция о нем самого лучшего мнения.
   -- Упомянув о полиции, я имел в виду не местную полицию, а лондонскую, -- внес поправку Гамон, -- а вы сами понимаете, что она не станет посвящать посторонних в свои планы.
   -- Это невероятно, -- продолжала удивляться Джоан. -- Однако, возможно, мистер Гамон начитался приключенческих романов и теперь развлекает нас.
   Гамон улыбнулся.
   -- Признаю, звучит это совершенно невероятно, однако, уверяю вас, это в самом деле так. И более всего он недоволен, что я узнал его, всячески заклинал меня не рассказывать о нем никому.
   -- Это неправда! Этого быть не может! -- гневно воскликнула Джоан. Лицо Гамона стало багровым. -- Мистер Морлек не стал бы просить об этом. Я не верю вам, он не может быть вором!
   -- Он ваш друг? -- удивился Гамон.
   -- Я никогда не встречалась с ним, но несколько раз видела его издали.
   Наступило неловкое молчание. Но Ральф Гамон -- из породы толстокожих. Ему в лицо брошено обвинение во лжи, но он не только не чувствовал себя задетым или оскорбленным, но был не прочь возобновить беседу о прошлом Морлека.
   После того как лорд Крейз удалился к себе в кабинет, Джоан вышла в сад, наблюдая вспышки зарниц на мрачном небе. Ей хотелось побыть одной -- присутствие Гамона стало ей невыносимым. Однако он последовал за ней.
   -- Кажется, ночью будет гроза, -- заметил он, пытаясь завязать разговор.
   Она согласилась, и, желая избавиться от него, тотчас направилась в дом, но он удержал ее.
   -- Скажите мне, где вы познакомились с дамой, которая поселилась в маленьком домике? -- спросил он.
   Джоан удивленно подняла брови. Менее всего ожидала она вопросов Гамона об этом.
   -- Вы говорите о миссис Корнфорд? Быть может, по-вашему, и она преступница? -- спросила девушка.
   Гамон пропустил ее замечание мимо ушей.
   -- Мне кажется, что и она знает меня -- несколько лет назад я встречался с ней. Она вам ничего не говорила обо мне?
   -- Она никогда не вспоминала о вас. Очевидно, потому что и я никогда не заговаривала о вас, -- ответила удивленная девушка, которую начало разбирать любопытство.
   -- Насколько я помню, она около года находилась в психиатрической больнице, -- продолжал Гамон.
   Джоан громко расхохоталась.
   -- Мистер Гамон, -- иронически заметила она, -- подозреваю, что вы пытаетесь запугать меня. Если кто из моих знакомых не оказывается преступником, вы причисляете его к сумасшедшим!
   -- Я не знал, что он ваш друг, -- заметил он, и, пользуясь наступившей темнотой, еще больше приблизился к ней.
   -- Я вам уже сказала, мистер Морлек мне вовсе не друг. Он наш сосед, а по старому обычаю каждый сосед -- пока не убедимся в противном -- друг. А теперь, извините, мне пора...
   -- Еще одно мгновение...
   Он взял ее руку, но она отстранила его.
   -- Это совершенно лишнее. Что вам угодно сказать мне, мистер Гамон?
   -- Ваш отец говорил с вами?
   -- Мой отец часто разговаривает со мной. Быть может, вас интересует, не говорил ли он о вас?
   Гамон кивнул.
   -- О том, что вы хотите жениться на мне?
   -- Да, -- хрипло ответил он.
   -- Он и о вашем предложении говорил со мной, -- спокойно ответила Джоан. -- Но я ему объяснила, что замужество не входит в мои намерения. При этом отлично понимаю, какую честь вы мне оказываете вашим предложением.
   -- А ваш отец сообщил вам о том, что я -- владелец ваших поместий?
   -- Да, он сказал мне, владения Крейзов в ваших руках, -- мрачно подтвердила девушка.
   -- Я полагаю, вам не хочется расставаться с вашим родовым замком, ибо в течение ряда столетий в нем жили ваши предки.
   -- Разумеется, я очень свыклась с ним, -- подтвердила девушка. -- Однако на свете есть нечто более ужасное, чем лишиться своего родового замка. Он очень дорог мне, но не настолько, чтобы ему в жертву принести счастье всей своей жизни.
   Затянувшийся разговор наскучил Джоан, и она направилась в дом, но пылкий поклонник снова удержал ее.
   -- Еще мгновение, -- прошептал он. -- Джоан, я на двадцать лет старше вас, но вы единственная женщина, которая так дорога мне. Ради вас я готов на все. Я должен обладать вами.
   И прежде чем она смогла опомниться, он заключил ее в свои объятия. Она попыталась сопротивляться, но он был намного сильнее.
   -- Отпустите меня, как вы смеете!
   -- Спокойнее! -- прохрипел Гамон. -- Я люблю вас, Джоан, я люблю вас. Но ваше высокомерие глубоко задело меня... Я люблю вас, ваши глаза, ваше стройное тело...
   Она пыталась убежать, уклониться от его поцелуя. И в то же мгновение раздался голос лорда Крейза:
   -- Джоан, Джоан, где ты?
   Объятия Гамона мгновенно разжались, и, наконец, он выпустил свою жертву. Дрожа от негодования и страха, она отпрянула от него.
   -- Правда, мне очень жаль, -- чуть слышно прошептал он.
   Она не могла произнести ни слова. Он тотчас удалился. Через секунду, опомнившись, Джоан была дома. Лорд Крейз оглядел ее близорукими глазами:
   -- Случилось что-нибудь?
   -- Нет, отец.
   Он оглянулся. Гамон исчез.
   -- Какой невоспитанный человек! -- прошептал он. -- Если тебе угодно, он уберется прочь из нашего дома!
   Но Джоан отрицательно покачала головой.
   -- Это излишне, отец. Если он завтра не уедет в Лондон, то не уехать ли туда нам?
   -- Во всяком случае я принял решение поехать в Лондон, -- поспешил подтвердить лорд. -- Думаю, мне необходимо поговорить с ним о его поведении.
   -- Нет, не нужно, -- заявила Джоан, и лорд Крейз, облегченно вздохнув, направился в свой кабинет. Не склонный к подобного рода историям, он менее всего желал беседовать с Гамоном.
  

Глава 7. ПРИКЛЮЧЕНИЕ ДЖОАН

   Джоан, придя в свою комнату, разыскала в ящике письменного стола ключ от двери и заперлась. Раньше она никогда этого не делала. Но теперь не хотела видеть человека, оскорбившего ее. Она опустилась в кресло перед зеркалом, и в памяти всплыли все мелочи минувшего дня: встреча в цветнике, разоблачения Гамона. Возмущенная, она не хотела в них верить. И все же Гамон не мог обвинять без причин.
   Она медленно встала, отворила дверь и вышла на балкон. Вспышки молнии прорезали затянувшееся тучами небо. Издали доносились раскаты грома, но они не привлекали внимание Джоан. Она глядела вдаль на желтоватый слабый огонек: то был Старый Дом. А если Гамон говорил правду? Догадывался ли одинокий странный человек об опасности, нависшей над ним? А если предупредить его? И не безумие ли с ее стороны вспоминать так часто человека, которого она лишь несколько раз видела в бинокль? Вполне вероятно, что при первой же встрече с ним все ее иллюзии рассеются, рухнут, обратятся в ничто.
   Гамон несомненно что-то замышлял.
   Джоан поспешила вернуться в комнату. Она достала из шкафа дождевой плащ и маленькую шапочку. Вскоре весь дом Крейзов погрузился в сон -- в половине одиннадцатого она услышала, как Стефанс запер входную дверь. Послышался голос Гамона -- дворецкий пожелал ему спокойной ночи. Прошло еще четверть часа, и в доме стало тихо-тихо.
   Джоан снова вышла на балкон. Старый Дом по-прежнему был освещен. Уже через секунду, не раздумывая, она быстро накинула плащ и осторожно, стараясь не шуметь, спустилась по лестнице. Сняла со стены ключ и, тихо отперев дверь, проскользнула на улицу.
   Без особого труда нашла она дорогу, часто вспыхивавшие молнии озаряли окрестность и освещали путь. Прячась за деревья, в зарослях кустарника, она выбралась на шоссе.
   Она была наивной и сентиментальной дурочкой. Она вела себя как романтически настроенный подросток. Разум подсказывал ей: вернись... вернись домой... но нечто более сильное, чем разум, толкало ее вперед.
   На шоссе ее обогнал автомобиль, в испуге она отпрянула в сторону. "Что сказали бы соседи, встретив меня в столь поздний час на дороге?" -- с ужасом подумала она. Никто из них не поверил бы, что леди Джоан вышла ночью из дому предупредить преступника-американца об угрожающей ему опасности. Она не только не говорила с ним, но даже не видела вблизи. Раздумывая о Морлеке не без иронии, она добралась до Старого Дома и не без труда отыскала ворота. Огонь, освещавший дом, погас, и дом погрузился в темноту. Мужество покинуло ее, и Джоан забилась под дерево.
   Через некоторое время девушка, наконец, решилась направиться к дому. Неожиданно дверь отворилась, хлынул свет, и она увидела в дверях широкий силуэт мужчины. Стремительно бросилась Джоан прочь. Укрывшись в темноте, из-за деревьев она заметила, что рядом с незнакомцем в дверях появился Джемс Морлек. Вдруг она услышала его голос. Очень симпатичный и приятный.
   Но кто этот второй человек? А между тем и он казался ей знакомым.
   -- Как вы себя чувствуете, теперь лучше? -- спросил Морлек.
   -- Да, благодарю вас, -- невнятно прозвучало в ответ.
   -- Я полагаю, вы благополучно доберетесь до дома. Он у самой дороги. Я ничего не слышал о миссис Корнфорд, но, насколько мне известно, в этом доме действительно живет какая-то дама.
   -- Простите, что побеспокоил вас... но эта ужасная гроза напугала меня... К тому же я, кажется, пьян...
   -- Пожалуй, вы правы, -- согласился Морлек.
   Так вот кто это был -- пациент миссис Корнфорд -- алкоголик. Мужчины осторожно спустились по лестнице. Морлек поддерживал нетвердо державшегося на ногах юношу.
   -- Право, я вам очень благодарен... меня зовут Фаррингтон, Фэрри Фаррингтон...
   Вдруг вспыхнула молния, и при ее свете Джоан разглядела бледное худое лицо. С трудом удержалась она от возгласа и отпрянула в глубину кустов. Снова стало темно, и мужчины, отдаляясь, исчезли из виду. Когда Джемс вернулся, она замерла, скрываясь в темноте.
   Джемс быстро прошел в дом и запер за собой дверь. Первые крупные капли дождя упали на землю. Все чаще и чаще вспыхивали молнии, раскаты грома слышались все сильнее. Надвигалась гроза.
   Напуганная до смерти появлением пьяного юноши, Джоан забыла о своем намерении. Не предупредив Джемса, она из последних сил бросилась бежать прочь.
   Тщетно пыталась она отворить железные ворота -- увы, все ее попытки оказались напрасными: по-видимому, Морлек, расставшись с юношей, запер ворота. Что оставалось ей?
   Она пыталась пройти через газон, но путь ей преградила река. Жаль, нет лестницы, она перелезла бы через изгородь.
   Неожиданно дверь дома снова отворилась, и девушка поспешила спрятаться. Морлек направился к воротам, и она услышала: ворота захлопнулись. Испуганно подбежала она к ним и, к своей радости, убедилась, что они остались незапертыми. Облегченно вздыхая, она очутилась на свободе. "Где же Морлек?" -- раздумывала Джоан. -- "Вероятно, -- решила она, -- он направился в сторону деревни -- убедиться, что Фаррингтон благополучно добрался до домика".
   Дождь лил как из ведра, и уже через несколько минут Джоан промокла до нитки. Грозные раскаты грома оглушали ее, вспышки молний слепили глаза. В ужасе бросилась она бежать, Вдали показался дом Крейзов; опустив руку в карман, она облегченно вздохнула: ключ от входных дверей был в ее руках.
   Быстро пробежав аллею в нескольких шагах от дома, она увидела силуэт облаченного в черное мужчины. Он, озаряемый вспышками молний, неподвижно стоял на дороге, преграждая ей путь.
   -- Кто вы такой? -- спросила она дрожащим голосом.
   Во прежде чем Джоан услышала ответ, все вновь озарилось светом. Сильный удар грома оглушил их, словно чья-то рука низвергла в бездну огромные скалы. Сильный удар отбросил Джоан на землю, и она лишилась чувств.
   Мужчина в черном, остолбенев от неожиданности, с возгласом бросился на помощь и отнес девушку в сторону от вспыхнувшего дерева, укрывшись от посторонних глаз под кустом рододендрона.
   "Очевидно, это служанка, задержавшаяся в деревне, и гроза настигла ее в дороге". Впрочем, его мало интересовало, кто такая Джоан.
   Испуганные сильными раскатами грома и заревом над горящим деревом, просыпались обитатели Крейза, -- в одном из окон дома показался свет.
   По-видимому, хозяева дома считали излишним тушить вспыхнувшее дерево. До слуха незнакомца донесся голос дворецкого:
   -- Не вызвать ли пожарную команду?
   -- Поступайте как знаете, и не беспокойте меня, -- раздалось в ответ.
   В это мгновение Джоан пришла в себя: раскрыв глаза, тщетно пыталась она вспомнить, что с ней произошло; взгляд ее упал на незнакомца, положившего ее голову к себе на колени; лицо ее было мокро от дождя. Лишь над головой, покачиваясь, шуршали ветви деревьев.
   -- Я думаю, вам скоро станет легче, -- донесся до девушки голос незнакомца: она узнала в нем Джемса Морлека.
   -- Что случилось? -- спросила она. И, увидев искореженное молнией, обуглившееся дерево, задрожала.
   Молния ударила совсем рядом, какое же чудо спасло ее?
   -- Благодарю вас, -- пробормотала она. И в то же мгновение вспышка молнии осветила лицо незнакомца, скрытое до самых глаз черной шелковой маской.
  

Глава 8. ЧЕЛОВЕК В МАСКЕ

   -- Так значит, это правда, -- прошептала Джоан.
   Морлек взглянул на нее.
   -- Что правда? -- спросил он. -- Но очень прошу вас, говорите потише.
   -- Вы -- преступник, -- еле выдавила из себя Джоан.
   -- Ах, вот оно что! Вас смутила моя маска? Но маска не превращает человека в преступника, так же, как одна ласточка не делает весны. Кроме того, в такую скверную погоду необходимо защищать лицо от дождя. Иначе как сохранить хороший цвет лица?
   -- Прекратите ваши глупые шутки!
   И тут же незаметно попыталась привести себя в порядок, ибо возмущение очень неудачно сочеталось с беспомощным положением и внешностью: лицо было сплошь перепачкано глиной.
   -- Будьте столь любезны, помогите мне подняться на ноги!
   Он нагнулся к ней и помог встать.
   -- Вы живете в этом доме? -- спросил он вежливо.
   -- Да. Я здесь живу. А вы... вы собирались ограбить нас?
   Он негромко расхохотался.
   -- Боюсь, вы не поверите мне, если я скажу вам, что я не взломщик.
   -- В таком случае... -- вы вор?
   И в ее голосе зазвучали нотки неприязни.
   -- Право, это становится занимательным, -- продолжал Джемс.
   -- Так вы в самом деле вор?
   -- Да, я -- вор.
   Джоан выглядела довольной. Она могла примириться с мыслью, что Морлек -- известный преступник, но, услышав иной ответ, никогда бы не простила ему лжи.
   -- У нас вы ничего не найдете, чем можно было бы поживиться, мистер... -- и запнулась на полуслове. Знал ли он, что ей известно о нем все?
   -- Мистер? -- подхватил он и выжидающе взглянул на девушку. -- Вы сказали "так значит это правда?" -- по-видимому, вы подразумевали, что я -- взломщик. Вы ожидали сегодня меня?
   -- Да, -- ответила она, ничуть не смущаясь. -- Мистер Гамон предупредил, что нас могут ограбить.
   Она и не подозревала, что слова, придуманные наспех, произведут на незнакомца такое сильное впечатление.
   -- Ах, вы гостите в этом доме... Прошу извинить меня, а я предположил, что вы здесь... Прошу вас, взгляните на дом.
   -- Зачем?
   -- Прошу вас?
   Она послушно отвернулась. Из дому вышел какой-то человек с фонарем в руках и направился к обгоревшему от удара молнии дереву.
   -- Это Стефанс -- сказала она и повернулась к собеседнику.
   Но он исчез.
   Притаившись, она без особого труда избежала встречи со Стефансом, но в доме, как ни старалась прокрасться к себе в комнату незамеченной, столкнулась с отцом:
   -- Великий Боже, Джоан, где ты пропадала? Ты меня насмерть напугала.
   -- Я вышла ненадолго, хотела взглянуть на дерево... -- с такой легкостью девушка произнесла эту ложь, что удивилась сама.
   -- Но что за необходимость выходить из дому в такой ливень? -- продолжал ворчать старый лорд. -- Посмотри на себя, твое лицо измазано глиной...
   Она поспешила к себе в комнату и, захлопнув дверь, услышала голос Гамона:
   -- Что, молния ударила недалеко, куда-нибудь по соседству? -- спросил он.
   Лорд Крейз повернулся к Гамону.
   -- Совершенно верно, молния ударила в одно из деревьев. К счастью, это дерево принадлежало вам, а не мне, -- и, довольный собой, лорд Крейз тотчас удалился.
   Спальня Джоан -- единственная комната в замке с расположенной рядом ванной. Она поспешила сбросить с себя насквозь промокшую одежду и, почувствовав прикосновение теплой воды, забыла обо всем на свете.
   Лишь позже, в постели, она вспомнила о выпавшем на ее долю приключении, о встрече с Джемсом Морлеком. Она выглянула в окно: дерево, освещаемое время от времени вспышками зарниц, продолжало дымиться, а около него -- караул из двоих мужчин в пожарных касках, членов добровольной пожарной дружины. Они носили ту же форму, что и их коллеги, лондонские пожарные.
   Узнал ли ее Морлек? Вряд ли, ибо она никогда не встречалась с ним с глазу на глаз. Значит, она -- гостья в этом доме? А может быть, всего лишь служанка? Жаль, но кто проживает в замке Крейзов -- ему все равно.
   "Теперь, наконец, твои иллюзии рассеются, -- сказала она себе. -- Твой волшебный принц -- взломщик... о судьбе взломщика ты вряд ли будешь рассуждать. Это было бы неслыханно. Пора тебе, Джоан, в конце концов, образумиться".
   И, сказав себе все это, она решительно поднялась с постели и... направилась к окну.
   Вдали виднелся Старый Дом. Одно из окон его было освещено: мистер Морлек вернулся.
   Девушка облегченно вздохнула и опустилась в постель. Прошло немного времени, и она погрузилась в глубокий сон. В то же самое время Джемс Морлек, осторожно раздвинув кусты рододендрона, крадучись, приблизился к дому и ловко просунул под ставню, прикрывавшую одно из окон, железный ломик.
  

Глава 9. ТРИ ТЫСЯЧИ ФУНТОВ ГАМОНА

   На следующее утро Джоан проснулась рано. Ей так не хотелось встречаться с Ральфом Гамоном, что она поспешила с завтраком. И действительно, она оказалась за завтраком в одиночестве.
   Однако встреча, которой она избегала, все же произошла. Не успела она подняться из-за стола, как в столовую вбежал взволнованный Гамон: в носках, брюках, с которых свисали подтяжки, и полосатом пиджаке от пижамы. Он был небрит, и лицо его исказили злость и недовольство.
   -- Где Стефанс? -- завопил он на весь дом. Однако довольно быстро сообразив, что его облик и манера говорить явно не соответствуют правилам хорошего тона, более вежливо заметил: -- Прошу прощения, но я так взволнован... Этой ночью меня обокрали.
   Девушка вскочила и широко открытыми от удивления глазами уставилась на него.
   -- Уж не украли ли у вас ботинок и сюртук? -- спросила она насмешливо.
   Гамон побагровел.
   -- Я обнаружил пропажу только что. Кто-то проник в мою спальню и похитил у меня бумажник с тремя тысячами фунтов. Это дело рук Морлека! Эта свинья не уйдет от меня...
   -- Как жаль, что взломщик не похитил источник, где вы черпаете выражения для вашего богатого словаря, -- холодно заметила девушка.
   В самом же деле она была глубоко взволнована происшедшим. Значит, Морлек все же вернулся! Он обманул ее! Тщетно пыталась она разобраться в происшедшем. Между тем изрыгающий проклятья Гамон удалился, оставив Джоан наедине с ее мыслями.
   Таким образом, неизвестный грабитель проник в дом через окно и успел побывать в двух комнатах замка. Так, он побывал в спальне Гамона и вытащил у последнего из-под подушки бумажник с тремя тысячами фунтов, а на прощанье позволил себе шутку -- разрядил револьвер Гамона, лежавший на ночном столике. Патроны от этого револьвера были позднее обнаружены на ковре.
   -- Проще всего, голубчик, -- обратился к изрядно утомившему всех рассказами о краже Гамону лорд Крейз, -- будет, если вы обратитесь в полицию. Благо, полицейские находятся здесь, в саду. Они что-то пытаются выяснить и безжалостно топчут мои клумбы. Я полагаю, что они проявят больше интереса к вашему рассказу, чем я.
   -- Нет, нежелательно, -- нехотя возразил Гамон. -- У меня нет прямых доказательств виновности Морлека.
   -- Но вы сами вчера утверждали, что он давно под подозрением у полиции, -- вмешалась в беседу Джоан.
   -- Я имел в виду нечто иное, -- возразил Гамон. -- Я сказал, что сыщики давно охотятся за ним, но это еще не значит, что о его грабежах известно местной полиции. Марборн, мой знакомый, давно уже не спускает с него глаз. Боюсь, вмешательство местной полиции только испортит все дело. К тому же Морлек слишком умен, чтобы хранить похищенное в своем собственном доме. Я потом пойду к нему и попробую поговорить с ним.
   И услышав, что Джоан расхохоталась, он злобно взглянул на нее.
   -- Прошу прощения, но, право, это звучит презабавно: пострадавший объясняется с вором. Это случается только в романах. Неужели вы в самом деле пойдете к нему и открыто скажете, что подозреваете его в происшедшем этой ночью?
   -- Боюсь, догадки о соседях -- плод вашего пылкого воображения, -- заметил лорд. -- Однако все гораздо проще. Если он в самом деле вор -- обратитесь к властям, и его арестуют. Если он не вор, а обыкновенный помещик, на вас ложится ответственность за ваши слова. С вашей стороны, во всяком случае, было нелепо носить с собой такую сумму. Три тысячи фунтов -- деньги, место которым в банке, а не в бумажнике. -- И лорд нетерпеливо взглянул на часы. -- Через полчаса я уезжаю в город. В моей машине удобно разместятся лишь двое, поэтому, к сожалению, я лишен возможности пригласить вас. К тому же Джоан желает прихватить с собой багаж. Быть может, тебе, дорогая, на этот раз следует ограничиться лишь полудюжиной чемоданов и шляпных коробок?
   -- Ах, вы уезжаете в город? -- разочарованно протянул Гамон. -- Я думал, вы останетесь здесь до конца недели.
   -- А разве я не говорил вам об этом? -- подхватил лорд, -- у Тоттерсола завтра состоится большой аукцион, на котором я желал бы присутствовать, а Джоан должна посетить своего зубного врача... Если вам угодно, то, прошу вас, останьтесь здесь, я нисколько не хочу нарушать ваших планов.
   -- Когда вы вернетесь? -- спросил Гамон.
   -- Вероятно, через месяц, не ранее.
   Ральф Гамон решил, что поездка в город ему просто необходима. Однако, несмотря на его предложение довезти всех в своей машине, на него никто не обратил внимания.
   -- Гамон -- личность весьма примечательная, но как он мне действует на нервы, -- заметил, облегченно вздохнув, лорд Крейз, когда его автомобиль выехал на дорогу.
   -- Так вот, значит, дом нашего загадочного соседа? -- заметил он, поравнявшись со Старым Домом, и поглядел в монокль. -- Как, собственно говоря, он выглядит?
   -- В нем нет ничего, что радовало бы глаз.
   В это мгновение шофер резко затормозил -- из ворот Старого Дома неожиданно выехал большой черный автомобиль мистера Джемса Морлека. Заметив автомобиль лорда Крейза, он, круто повернув руль, оказался у обочины, и машина чуть ли не зависла над канавой.
   -- Еще бы чуть-чуть -- и не миновать беды, -- заметил лорд, успокаиваясь. -- Так вот каков загадочный Джемс Морлек! Но, по-моему, твое описание совершенно не соответствует действительности. Он производит очень неприятное впечатление. Не удивлюсь, если окажется, что у него на совести чья-то жизнь.
   -- Я не оценивала его как водителя, -- возразила Джоан.
   Их беседу прервал резкий сигнал шикарного черного автомобиля: Морлек обогнал их, не удостоив даже взглядом. Джоан распознала ее марку: это итальянский автомобиль, один из самых дорогих в Европе. По-видимому, Джемс Морлек не отказывал себе ни в чем.
  

Глава 10. НЕУДАЧНЫЙ ВИЗИТ

   Полицейский инспектор Марборн покинул кабинет своего начальника, и, насвистывая, неторопливо спускался по лестнице. Сержант тайной полиции Слоон, сослуживец, его неразлучный друг и приятель уже много лет, весьма озадаченный поведением Марборна, догнал его на улице.
   -- Все в порядке? -- спросил он.
   -- Нет, далеко не все. Подумываю даже, не пора ли подать в отставку. У старика имеются доказательства, что я взял взятку от Больона, владельца игорного притона. Более того, он назвал номера банкнот, полученные мной от Битт-Беннета за предупреждение его брата о предстоящем аресте. Нас, несомненно, отправят на пенсию при первом же удобном случае. Старику известно также, что во всей этой истории замешаны и вы.
   Сержанта Барни Слоона новость не обрадовала; в отличие от пенсионеров-коллег он привык жить на широкую ногу.
   -- У нас есть только один выход -- мы должны во что бы то ни стало провернуть это дело, -- продолжал Марборн. -- И хоть очень неприятно, но без жуликов Либера и Колли нам не обойтись. Сегодня вечером их обоих приведете ко мне.
   -- Что вы задумали?
   -- По правде говоря -- посадить Черного за решетку, -- ответил инспектор, и его помощник изумленно уставился на него.
   -- Вы хотите его арестовать? Интересно, каким образом? -- недоверчиво осведомился он.
   Но Марборн от дальнейших объяснений уклонился.
   -- Мне удалось установить его личность, -- или, вернее, я предполагаю, что мне это удалось. И если дело увенчается успехом, считайте, что нам удалось совершить величайший подвиг своей жизни.
   На протяжении последних пяти лет Черный Человек, известный всему миру взломщик, держал в страхе все лондонские банки. Его интересовали в основном сейфы, он без труда справлялся с любыми замками и запорами. И хотя работал он в одиночку, полиции причинял немало хлопот. Черный взламывал сейфы весьма почтенных и состоятельных граждан, но суммы похищенного не удавалось установить никогда. Случалось так, что содержимое сейфов могло скомпрометировать их владельцев. Случалось, они отказывались от процентов, но держали состояние в тайне от окружающих. Разумеется, такие люди старались не только избежать огласки о постигшем их ударе, но зачастую отрицали сам факт пропажи денег. Таким образом, Черный Человек слыл не только как взломщик-профессионал, но и как тонкий психолог. Его подозревали в ограблении двадцати трех банков, но из-за отсутствия улик предъявить ему обвинение полиции не представлялось возможным: он выходил сухим из воды.
   В пять часов пополудни того же дня мистер Марборн направился на Гросвенор-сквер, 307, где проживал Ральф Гамон. Мистер Марборн был из тех полицейских, которые, к счастью, стали редкостью в современных больших городах. Они процветают, вступая в контакт с преступным миром и злоупотребляя служебным положением. Они не отказываются от взяток.
   Гамон, занятый своей корреспонденцией, принял полицейского в своем кабинете.
   -- Прошу вас, садитесь, Марборн, надеюсь вы получили мое письмо?
   -- Разумеется, сегодня утром. -- Марборн снял шляпу и положил ее на стул. -- Вы потеряли три тысячи фунтов? Надеюсь, у вас записаны номера банкнот?
   -- Разумеется. Но вам ведь известно о том, как легко сбыть краденые деньги. Нечего надеяться, нам не удастся их вернуть. Черный, как известно, ловкий парень.
   Появление слуги прервало их беседу. Последний подал напитки, и Гамон простер свою любезность настолько, что распорядился подать вино любимой марки Марборна.
   -- Вы уверены, что взлом совершил именно Черный? -- осведомился Марборн после того, как слуга удалился.
   -- Это несомненно.
   -- В таком случае, почему вы не сообщили местной полиции? -- полюбопытствовал Марборн. -- Проще всего получить ордер на обыск.
   Гамон отрицательно покачал головой.
   -- Подобным образом мы ничего не достигнем, ибо у меня нет прямых доказательств его вины, а дома он, разумеется, не станет держать украденные деньги. Я предпочту осуществить план, который обсуждал с вами месяц назад.
   Марборн зажмурил глаза.
   -- Да, сфабриковать против него обвинение будет нелегко. Да и стоить это будет недешево. Я обдумал этот план и пришел к выводу...
   -- Это не важно. Важно, чтобы вам удалось упрятать за решетку Черного. В настоящее время он, как известно, находится в Лондоне.
   Марборн утвердительно кивнул.
   -- Мои люди следят за ним. Мой приятель сержант Слоон не спускает с него глаз. Однако мы не имеем права следить за кем-либо, пока у нас нет разрешения. Однако в свободное от службы время Слоон не откажется нам помочь.
   -- Я хорошо вам заплачу, -- перебил его Гамон. -- В чем состоит ваш план?
   -- В Блекгете проживает отставной чиновник из колонии. Он живет со своей женой, дочерью и тремя слугами в особняке и обладает очень ценной коллекцией драгоценных камней. Мой помощник сможет проникнуть в дом и взломать все ящики в течение пяти минут. Не так-то легко будет добраться до драгоценностей, ибо они хранятся в несгораемом шкафу. Но не это главное. Необходимо заманить Черного в дом и раздобыть ряд улик, на основании которых можно будет упрятать его за решетку. Однако какой смысл арестовывать его по обвинению во взломе, учиненном в Блекгете, если мы не предугадаем и не уничтожим его алиби и он докажет, что во время взлома находился в клубе.
   -- А вы уверены, что вам удастся его заманить в Блекгет?
   Сыщик кивнул.
   -- Я надеюсь, хотя стоить это будет немало денег. Морлек живет на Бонд-стрит и имеет двух слуг: арабчонка Ахмета и отставного сержанта Бинджера. Бинджер, однако, живет не у него, а в Блекчет-род. Я выследил его и выяснил, что каждый вечер он возвращается домой одним из ночных автобусов. Сержант Слоон подружился с ним, и, разумеется, Бинджер не знает, что он служит в полиции. Однако, как ни пытался Слоон выяснить что-либо у Бинджера о хозяине, ему не везло. Бинджер нем, как рыба.
   -- В таком случае чем он может быть вам полезен?
   -- Сейчас поймете. Морлек очень благоволит к нему, и когда Бинджер несколько лет назад захворал, то хозяин ежедневно навещал его и привозил вино, фрукты и даже позаботился, чтобы за ним наблюдал врач. А вас я попрошу раздобыть мне какую-нибудь мелочь, принадлежащую Морлеку, -- например, носовой платок или записную книжку.
   Гамон покачал головой.
   -- К сожалению, сделать это невозможно.
   -- Жаль. Но в крайнем случае мы обойдемся. Я позабочусь, и его монограмму выгравируют на перочинном ножичке. Вообще во время следствия гораздо легче доказать, что вещь принадлежит вам, чем уверять в противном. Но это будет стоить больших денег.
   Мистер Гамон вынул бумажник и вручил собеседнику пачку банкнот. Марборн тщетно пытался скрыть свою радость: реальность превзошла самые смелые его ожидания.
   На улице Марборна поджидал Слоон. У Марборна были все основания для хорошего настроения: при удаче он не только поживится за счет Гамона, но одним махом покроет все свои прегрешения в полиции. Поимка Черного возвысит его в глазах окружающих и заставит признать его образцовым сыщиком.
   -- Ну, удалось тебе вытрясти из него деньги? -- поинтересовался Слоон.
   Инспектор Марборн нахмурил брови.
   -- Прошу выражаться поделикатнее! -- заметил он серьезно. -- Мой друг и впрямь снабдил меня небольшой суммой денег, но это не дает вам права воображать, что он -- Банк Англии. И на вашу долю у меня имеется примерно около ста фунтов. Однако вы получите их дома. Вы пригласили Колли явиться ко мне?
   -- Он терпеливо дожидается вас с обеда. Либер еще не явился, он медлителен, как всякий голландец. Но скажите же мне, наконец, в чем заключается ваш план?
   -- В свое время все узнаете, -- таинственно ответил Марборн.
   Колли -- невысокий приземистый человечек, преступные наклонности которого так ясно написаны на лице, что лишь за это осудить его могли до начала судебного разбирательства.
   Марборн застал его возле своей квартиры и пригласил следовать за собой. Расположившись поудобнее в кресле, Колли закурил, и на лице его заиграла удовлетворенная улыбка.
   -- Сержант сказал, вы хотели меня видеть, мистер Марборн, -- заговорил он. -- Должен признаться, в начале я струсил, ибо предположил, что вы меня вызвали по делу Миль-Лилля. Однако, поверьте, провались я на этом самом месте, я невиновен.
   -- Прекратите болтовню! Мне доподлинно известно, что это ваших рук дело. Но сейчас речь не об этом. У меня имеется для вас дело, Колли.
   Лицо Колли удивленно вытянулось.
   -- Слушайте внимательно, что я вам скажу. Один мой приятель собирается подшутить над своим другом.
   И он изложил Колли свой план. Сначала преступник отнесся к словам полицейского недоверчиво, подозревая, что в этом кроется какой-нибудь подвох, но затем поверил ему.
   -- Так значит, вы хотите, чтобы я как можно скорее проник в дом и так же скоро убрался оттуда?
   -- Особенно не спешите. Вы должны создать впечатление, словно в доме побывал грабитель.
   Колли нахмурился.
   -- А если владелец дома пристрелит меня? Он служил в колониях и, конечно, имеет оружие. Возможно, это и веселая шутка, но я предпочел бы роль зрителя. Поглядеть комедии Чаплина гораздо приятнее, чем самому разыгрывать их.
   В течение часа Марборн уговаривал Колли и, наконец, уломал его, убедив: задание довольно безопасно. Вознаграждение щедро оплатит все его страхи -- после этой проделки он может в течение целого года ничего не делать. После того как переговоры с Колли увенчались успехом, Марборн занялся Либером, опоздавшим на целый час.
   -- Очень возможно, что вы мне не понадобитесь, но все же я попрошу вас находиться здесь поблизости. Вы знаете Морлека? Его невозможно спутать с кем-нибудь другим, но на всякий случай я вам покажу его.
   -- Он преступник? -- прохрипел Либер.
   -- Да, и я нуждаюсь в каком-нибудь предмете, по которому можно установить его личность, например, в бумажнике, носовом платке или в чем-то в этом роде. Вам придется подождать его на углу.
   И, оставив Либера дожидаться на улице, Марборн направился к дому Морлека. Посетителя впустил Бинджер. Несмотря на то, что Бинджер видел Марборна впервые, военная выправка посетителя привлекла его внимание, и он заподозрил в нем сыщика.
   -- Я не знаю, дома ли мистер Морлек, -- сказал он ему. -- Но, если вам угодно, я справлюсь.
   И, захлопнув перед носом Марборна дверь, верный слуга отправился доложить о визите незнакомца хозяину.
   -- Он назвался Колли, -- доложил он Морлеку. -- Возможно, что так его и зовут, а возможно, что это выдумка.
   -- Что ему угодно? -- спросил Морлек и отложил в сторону книгу, которую читал.
   -- Он говорит, что встречался с вами ранее в Марокко и что ему лишь теперь удалось выяснить, где вы живете.
   -- Впустите его! -- приказал, чуть призадумавшись, Морлек.
   Слуга провел Марборна в кабинет Морлека.
   -- Прошу вас, присядьте, мистер Колли. Стульев, к сожалению, у меня нет, ибо я никогда не принимаю гостей. Прошу, присядьте на диван.
   Сыщик, изумленно оглядывая комнату, последовал приглашению Морлека.
   -- Давненько я вас не встречал, -- заговорил он, несколько принужденно улыбаясь. -- Вы, быть может, помните, как-то в Танжере вы пригласили меня к обеду? Это было десять лет назад в Сесиль-отеле.
   -- Что-то смутно припоминаю, -- заметил Морлек и безразлично глянул на гостя.
   -- Я приезжал в Марокко по делам фирмы по изготовлению посуды, -- продолжал Марборн. Взгляд его блуждал по комнате, пытаясь найти какую-нибудь мелочь, принадлежащую Морлеку, незаметно стащить и использовать позже как улику.
   -- Теперь я вспомнил вас, -- заметил Морлек, -- хоть вы и изменились несколько за эти годы.
   Мистер Марборн возвел глаза к потолку.
   -- Какая чудесная работа, -- заметил он. -- Право, у вас замечательная, со вкусом обставленная квартира. Никогда бы не подумал, что увижу на Бонд-стрит такое прекрасное, выдержанное в мавританском стиле помещение.
   Неожиданно он заметил рядом с пресс-папье небольшую коробочку, украшенную монограммой Морлека, предназначенную, вероятно, для хранения почтовых марок; однако, подойдя к столу поближе, Марборн разглядел, что это коробочка для спичек.
   Положив руку на стол, он продолжал:
   -- Право, я не хотел вам мешать, а лишь, воспользовавшись пребыванием в Лондоне, увидеть вас.
   И незаметным движением руки он зажал между пальцами крохотную коробочку для спичек.
   -- Право, я очень рад встрече со старым знакомым, особенно если он из Марокко. Быть может, вам угодно выпить, мистер Колли?
   -- Благодарю вас, нет, -- отказался Марборн, -- не смею более задерживать вас. Я слышал, вы бываете в Лондоне очень редко и обычно живете в своем имении в Сусексе?
   -- Совершенно верно.
   В это мгновение Марборн сунул коробочку для спичек в карман.
   -- Если вы когда-нибудь приедете в Ливерпуль, то я буду вам очень рад. Прошу запомнить: Джон Л. Колли, -- продолжал Марборн, вынимая руку из кармана. -- Адрес мой вы найдете в телефонной книжке. Буду очень рад встретиться с вами.
   Джемс протянул ему руку и взглядом проводил его до двери.
   -- Кстати, -- небрежно бросил Морлек в то мгновение, когда Марборн собирался покинуть комнату, -- прошу вас положить на место мою коробочку спичек. Возможно, она мне самому понадобится.
   Сыщик с ужасом уставился на Морлека.
   -- Вашу коробочку спичек? -- пролепетал он в смущении.
   -- Да, мою коробочку спичек. Она находится в вашем кармане справа, -- продолжал Джемс и, не взглянув на него, как ни в чем не бывало снова углубился в книгу.
   -- Но, право, у меня нет никаких спичек, -- продолжал лепетать смущенный Марборн.
   -- Возможно, вы их уже использовали, инспектор, -- продолжал Джемс. -- В таком случае верните мне хотя бы коробку. Не заставляйте меня повторять, не то вынудите обратиться к вашему начальству и сообщить ему о кое-каких ваших проделках. Так, я могу им рассказать о некоем скупщике краденого, который выплачивает вам десять процентов с оборота. Я убежден: любезнейший начальник полиции ничего об этом не знает.
   Марборн вздрогнул, и лицо его побелело как мел. Он хотел что-то возразить, но, раздумав, со злостью выхватил спичечницу из кармана и швырнул ее на пол.
   -- Благодарю вас, -- вежливо ответил Джемс.
   Холодное презрение Джемса вывело сыщика из себя: лицо его побагровело. Он бросил Морлеку:
   -- Берегитесь, вам от меня не скрыться!
   -- Но коробочку спичек вам все же придется оставить, -- невозмутимо продолжал Джемс.
   В дверях показался Бинджер.
   -- Проводите этого господина и проследите, чтобы он не захватил по ошибке мой зонтик.
  

Глава 11. ВТОРАЯ НЕУДАЧА МАРБОРНА

   После того как за взбешенным Марборном захлопнулась дверь, Бинджер поспешил вернуться в кабинет к своему хозяину.
   -- Это был сыщик, -- шепнул он Морлеку.
   -- Я знаю, -- ответил Морлек и подавил зевок. Он пытался украсть у меня коробочку спичек. Какое еще нужно доказательство тому, что он занимается этой почтенной деятельностью?
   -- Зачем он приходил сюда?
   -- Чтобы поразнюхать, что здесь творится. Затем он хотел украсть мои спички; но не беспокойтесь, Бинджер.
   -- Эти парни чертовски хитры. Вы сегодня вечером выйдете из дома? -- спросил слуга, немного помолчав.
   -- Нет, но вас я не задерживаю, можете идти домой. Сегодня ты мне не понадобишься. Ахмету скажите, чтобы он сварил крепкий кофе. Я собираюсь сегодня подольше поработать.
   После ухода Бинджера Морлек захлопнул книгу и медленно зашагал по комнате. Брови его нахмурились, руки он заложил за спину, взгляд рассеянно блуждал по сторонам. Донесся стук входной двери: это Бинджер покинул дом. Через мгновение к нему в кабинет вошел Ахмет с подносом в руках. Он принес кофе.
   Выждав, пока маленький арабчонок, закончив приготовления и отвесив торжественный поклон, удалился, Джемс приподнял сиденье дивана. Под ним оказалась большая металлическая шкатулка. Морлек отпер ее и достал большую пачку банкнот. В течение получаса он сортировал их, затем тщательно пересчитал, завернул каждую пачку в отдельный пакет и подписал адреса, предварительно поглядев по своей записной книжке. Закончив эту работу, он снова сложил все пачки в шкатулку и, тщательно заперев ее, опустил сиденье дивана на прежнее место.
   Морлек взглянул на часы -- половина второго, однако, несмотря на поздний час, он не чувствовал усталости. Ему не хотелось выходить из дому и, сев за письменный стол, он погрузился в размышления. Зачем его посетил Марборн? Трудно предположить, что Марборн надеялся остаться неузнанным: Джемс знал всех сыщиков в лицо.
   В таком случае, чем вызван его визит? И чего ради он так рисковал, похищая коробочку спичек? Тщетно пытался Джемс найти ответ; разгадать эту загадку ему не удалось.
   Потом, словно о чем-то вспомнив, он прошел в свою спальню и обул ботинки -- все же решил выйти. Направившись к входной двери, он обнаружил на полу письмо, очевидно, его просунули сквозь щель под дверью. Адрес на конверте был написан карандашом: "Мистеру Морлеку". Над адресом красовалась несколько раз подчеркнутая надпись "Срочно".
   Быстрым движением он вскрыл конверт и прочел несколько наспех набросанных на листке бумаги строк. Потом положил письмо обратно в конверт и нахмурился:
   -- Ахмет, ты никого не видел возле дома? -- позвав арабчонка, спросил он.
   -- Нет, господин, я никого не видел после ухода секретаря, -- ответил слуга.
   -- А это письмо было уже здесь, когда уходил Бинджер?
   -- Нет, господин.
   Письмо, очевидно, было доставлено в то время, как он в спальне переобувался.
   Морлек спустился вниз и вышел на улицу. На противоположной стороне, спрятавшись в тени ворот, стоял инспектор Марборн и выжидал. Заметив Морлека, он хлопнул своего спутника по плечу и сказал:
   -- Вот он.
   Карманный воришка кивнул и последовал за Морлеком. Его высокий стройный силуэт медленно отдалялся в сторону Пикадилли.
   На углу Морлек остановился, рассеянно оглядываясь по сторонам. В это мгновение на него налетел маленький полный человек, по-видимому, куда-то спешивший.
   -- Спокойней, спокойней, приятель, -- добродушно заметил Морлек.
   -- Прошу прощения, сударь, -- вежливо ответил Либер и поспешно удалился.
   Маленький человечек позабавил Морлека, и он насмешливо поглядел ему вслед.
   На углу Эйр-стрит Либера ожидал инспектор Марборн, и они оба свернули в пустынную улочку.
   -- Все в порядке? -- осведомился Марборн.
   -- Кое-что все же удалось, -- ответил Либер и полез в карман. -- Это не носовой платок и не бумажник, а письмо.
   Нетерпеливым движением Марборн вырвал у него из рук конверт. Остановившись у фонаря, он быстро прочел надпись на нем.
   -- Адресовано Морлеку. Теперь он в наших руках!
   Пытаясь разобрать торопливо набросанные строки, он прочел:
   "Дорогой мистер Морлек!
   Ральф Гамон поручил инспектору полиции Марборну заманить вас в ловушку.

Джен Смит".

   -- Черт побери, кто это Джен Смит? -- взволнованно произнес Марборн.
   Впрочем, не он один думал об этом. Тот же вопрос тщетно задавал себе в это мгновение и Морлек.
  

Глава 12. БРАТ И СЕСТРА

   Марборн мрачно поглядел на своего спутника.
   -- Какой же вы вор, Либерн, -- проронил он, -- если не смогли у него вытащить ничего другого?
   Лицо Либера вытянулось от удивления.
   -- Разве этого недостаточно, мистер Марборн? -- печально спросил он. -- Ведь вы велели мне выкрасть письмо, и я исполнил ваше приказание.
   -- Совершенно верно, -- мрачно подтвердил Марборн.
   И, засунув письмо в карман, он покинул Либера, изумленно глядевшего ему вслед.
   Известие о том, что некая Джен Смит посвящена в их с Ральфом Гамоном намерения, обеспокоило Марборна. К тому же теперь отступать не было никакой возможности -- он должен довести свое дело до конца. Однако кое-какие меры предосторожности следовало предпринять. Он остановил такси и поехал на Гросвенор-сквер. Швейцар доложил ему, что мистера Ральфа Гамона дома нет.
   -- Быть может, вам угодно переговорить с мисс Гамон? -- спросил швейцар.
   -- Мисс Гамон? Я и не знал о сестре мистера Гамона, -- удивился Марборн.
   При желании швейцар мог сообщить ему о том, что мисс Гамон довольно редко осчастливливала Лондон своим присутствием. Однако, на его взгляд, если бы это случалось реже, никто бы ничего не потерял. Лидия Гамон не была исключением из тех особ, которые, познав в прошлом бедность, вечно недовольны и опасаются, что к ним относятся недостаточно почтительно.
   -- О да, у мистера Гамона есть сестра, и обычно она живет в Париже, -- швейцар ограничился только этими сведениями.
   Мисс Лидия Гамон жила в Париже; ее квартирка была расположена недалеко от Булонского леса, в ее распоряжении был изысканный автомобиль и шофер-японец, одетый обычно в огненно-красную ливрею. Она интересовалась искусством, свободно говорила по-французски и ограничивала круг своих знакомых роялистскими семьями.
   Она была стройной, высокой девушкой; ее рыжие волосы были коротко острижены и зачесаны по французской моде, на руках она носила множество браслетов, отливающих при ярком свете разноцветными огоньками. Окинув взглядом вошедшего полицейского, она не потрудилась даже поздороваться с Марборном, прикрыв глаза рукой. Полицейский, увидев ее в роскошном вечернем платье из зеленого шелка, маленьких золотых туфельках и чулках под цвет обуви, почувствовал, что сражен ее красотой.
   -- Вы желали повидать моего брата? -- томно спросила она.
   -- Совершенно верно, сударыня, я желал бы переговорить с ним. Это очень важно.
   Лидия опустила глаза на украшенные браслетами руки.
   -- Надеюсь, он скоро вернется. К сожалению, я не в курсе его дел и поэтому не могу вам помочь. Но прошу вас, присядьте, мистер Марлоу.
   -- Марборн, -- поправил ее сыщик, осторожно опустившись на краешек стула. -- Я и не знал, что у мистера Гамона такая сестра.
   -- Обычно я живу в Париже, -- ответила она. -- Жизнь в Париже гораздо приятнее, чем в Лондоне. Лондон слишком деловой город и действует мне на нервы.
   Марборн не умел вести светских разговоров, и приход Гамона выручил его и избавил от необходимости поддерживать светский разговор. Он уже чуть было не сказал, что полиция в Лондоне стоит на высоте, поэтому лондонцам не приходится чего-либо опасаться.
   -- Здравствуйте, Марборн. Что-нибудь стряслось? -- заговорил Ральф. -- Вы познакомились с моей сестрой? Лидия, позволь тебе представить мистера Марборна из полицейского управления. Он мой большой приятель.
   -- Ах, вот как, -- разочарованно протянула Лидия.
   -- Мы пройдем ко мне, -- поспешил заявить Ральф и увел Марборна, прежде чем тот успел проститься с его сестрой.
   Оставшись наедине с Ральфом, Марборн выложил ему, что случилось.
   -- Покажите письмо, -- потребовал Гамон.
   Прочтя письмо, он нахмурился и недоуменно спросил:
   -- Джен Смит? Кто бы это мог быть?
   -- Вы никому не говорили о наших замыслах?
   -- Никому, кроме моей сестры, -- заверил Гамон.
   -- Вы напрасно рассказали ей, -- упрекнул его Марборн.
   -- Я лишь сказал ей, что собираюсь свести счеты с Морлеком, и только, -- возразил Гамон. -- Но готов поклясться: письмо написано не моей сестрой, она в глаза не видела Морлека. Это все, что вам удалось раздобыть?
   -- Этого вполне достаточно, -- ответил Марборн. -- Для выполнения плана мне не нужно ничего из его вещей.
   Марборн не упомянул о своем визите к Морлеку. Зачем подрывать в глазах Ральфа свой авторитет.
   -- А когда мы осуществим ваш план?
   Марборн пожал плечами.
   -- Я надеюсь, на этой неделе. Вам нечего опасаться, у меня будет достаточно улик, чтобы надежно упрятать его за решетку. Тогда без особого труда мы обыщем его городскую квартиру и дом в Суссексе. Очень жаль, что сельская полиция еще раньше не занялась им. И почему вы не обратились к ней?
   -- Довольно болтать, -- нетерпеливо перебил его Ральф. -- Лучше скажите, вы собираетесь его арестовать? На всякий случай я расположусь где-нибудь поблизости, и, в случае опасности, можете на меня рассчитывать.
   После ухода сыщика Ральф поспешил к сестре.
   -- Кто это такой? -- поинтересовалась Лидия и сладко зевнула. -- Ты принимаешь весьма странных людей.
   Ральф молча глядел на нее.
   -- Знаешь, я обещала леди Дэрью провести с ней субботу и воскресенье. У нее очаровательный мальчик -- он воспитывается и Итоне...
   -- Лидия, -- перебил ее Гамон, -- послушай меня внимательно. Как ты жила раньше? Я напомню тебе. Ты служила в баре и зарабатывала столько, сколько тебе хватало на жизнь. Я не был тогда богатым, однако и сейчас мои средства не безграничны. А твои расходы все растут... Прошу тебя: выбрось из головы всех приятельниц, достаточно богатых для того, чтобы посылать своих сыновей в Итон.
   Она возмущенно взглянула на него.
   -- Вероятно, тебе снова придется работать.
   -- Что все это значит? -- Ее светскость, как ветром сдуло, в голосе зазвучали откровенная злоба и удивление. -- Ты хочешь сказать, мне придется снова работать в баре? И притом, что ты будешь зарабатывать десятки тысяч фунтов? Не забудь, Ральф, в свое время я помогла тебе. Или ты забыл о Джонни Корнфорде?
   Гамон побледнел.
   -- Можешь не вспоминать, -- резко оборвал он сестру. -- Я и теперь нуждаюсь в твоей помощи. Марборн разработал подробный план, чтобы обезвредить Морлека. Если дело провалится, придется тебе позаботиться о том, как избавиться от него иным способом.
   -- Ах, вот оно что! И что я за это буду иметь? Наверное, как и за историю с Корнфордом -- ничего?
   -- Да ведь я и сам тогда ничего не получил!
   -- Ложь! Но больше ты меня не обманешь.
   -- Право, на том деле я действительно ничего не заработал, -- продолжал Ральф. -- Я тогда сильно разочаровался и выжил только благодаря чистой случайности. Ни к центу из тех денег я не прикоснулся.
   Наступило короткое молчание.
   -- Что от меня требуется? -- спросила наконец Лидия. -- Куда я должна заманить мистера Морлека? Неужели он так богат?
   -- Денег у него -- куры не клюют, но не в деньгах дело.
   Лидия изумленно взглянула на брата.
   -- Что такое?
   -- Сейчас не время говорить об этом. Возможно, план Марборна удастся.
   -- А как он выглядит, этот Морлек?
   Ральф пошел в кабинет и вернулся с фотографией Джемса.
   Лидия вгляделась в снимок.
   -- А он хорош собой... Но кто он?
   -- Я не пожалею никаких денег и выясню это, только не торопи меня и не задавай глупых вопросов. Нравится он тебе? Ты готова им заняться? Разумеется, на этом деле ты заработаешь.
   Лидия перевела взгляд на брата.
   -- В таком случае не важно, что он собой представляет.
  

Глава 13. ДЖЕМС МОРЛЕК В ЛОВУШКЕ

   В пятницу вечером Лондон окутал туман.
   Джемс Морлек поужинал и, как обычно, рассеянно просматривал вечерние газеты. Бинджер ушел домой пораньше, получив разрешение хозяина в течение трех дней не появляться на службе, ибо тот собирался уехать к себе в имение.
   В передней стояли упакованные чемоданы, у подъезда -- машина, однако Джемс задерживался из-за тумана. Из окна Морлек выглянул на улицу.
   -- Я все же поеду, -- сказал он, обращаясь к Ахмету.
   Неожиданно раздался телефонный звонок. Джемс подошел к аппарату и услышал незнакомый взволнованный голос:
   -- Мистер Морлек?.. Я говорю из Блекгета... Бинджера сбил автобус... Его перенесли в дом номер 12... Быть может, вы навестите его?
   -- Что, он серьезно ранен? -- поспешно спросил Морлек.
   -- Сожалею, но не думаю, что он выживет... Это говорит доктор Гронджер.
   Джемс повесил трубку и тотчас выехал в Блекгет.
   В южной части Лондона туман оказался еще плотнее, и Морлек с трудом различал дорогу. Однако едва он добрался до Нью-Кросс, туман рассеялся, небо прояснилось, так что удавалось разглядеть даже звезды.
   Либер, продолжавший неустанно следить за квартирой Морлека, увидел, как его машина отъехала от дома, и сыщик тотчас бросился звонить Марборну.
   -- Он уехал, -- крикнул он в трубку, -- в пять минут одиннадцатого!
   -- Один?
   -- Да! Он едет в своей машине в направлении Блекгета. Мне показалось, что он очень спешит.
   Марборн, вот уже в течение часа ожидавший известий от Либера, тотчас покинул ресторанчик в Гринвиче. На улице его поджидали Слоон и Колли.
   -- Нельзя терять ни минуты! Колли, вам пора.
   -- Но, право, не подождать ли нам еще немного? Ведь хозяева еще не легли спать, -- протестовал Колли.
   -- Да они легли спать еще в девять часов, -- нетерпеливо ответил Марборн. -- Неужели вы воображаете, что я не выяснил, чем они заняты в данную минуту?
   Выйдя из автомобиля, доставившего их в Блекгет, Колли в который раз выслушал наставления Марборна.
   -- Через кладовую вам придется спуститься на первый этаж. Разбейте одну из витрин -- там хранятся драгоценности. Отвечать вам за это не придется. Выполнив свою задачу, не медлите и поспешите скрыться. Обитатели дома к этому времени будут уже на ногах.
   Колли направился к дому номер 12 и исчез во мраке.
   -- Мне кажется, ваш план слишком прост, -- обратился Слоон к своему начальнику. -- А Морлек слишком хитер, чтобы попасться в западню. Скорее всего он поехал домой к Бинджеру и найдет его там живым и невредимым.
   -- А я вам говорю, что он сломя голову примчится сюда. Я слышал по его голосу, что он очень взволнован. Вот видите -- показался автомобиль, -- и Марборн, увлекая за собой своего спутника, скрылся в подъезде.
   -- Наша ловушка слишком примитивна, -- опять проворчал Слоон. -- И ничего хорошего из этого не выйдет.
   -- Заткните глотку! -- прикрикнул на него Марборн.
   Автомобиль Джемса Морлека остановился у четвертого дома от угла, под двенадцатым номером, едва различимым из-за сумерек. Джемс выпрыгнул из машины и подошел к палисаднику. Внезапно у самого дома он остановился.
   "Где же красный фонарь, указывающий, что здесь живет врач?"
   Морлек возвратился на улицу и еще раз проверил номер дома.
   Убедившись, что не ошибся, он решительно направился к подъезду. Но не успел преодолеть несколько ступенек, как раздался выстрел, затем послышались чьи-то торопливые шаги.
   Почувствовав опасность, Джемс бросился вниз по лестнице, но неожиданный удар по голове, уже в дверях, сразил его -- и он рухнул без чувств.
   Придя в себя, Морлек обнаружил, что лежит на деревянной койке. Кто-то перевязывал ему рану на голове.
   Он попытался подняться.
   -- Лежите смирно, -- сурово потребовал врач.
   Пришлось повиноваться.
   Джемс находился в камере. Как он попал сюда? Смутно припомнилось, как ему нанесли удар. Голова болела. И руками нельзя было пошевельнуть. Взглянув на них, Морлек увидел наручники.
   -- Как я здесь очутился? -- спросил он.
   -- Полицейский инспектор вам все разъяснит, -- ответил врач, заканчивая перевязку.
   -- Ах, вот оно что! -- мрачно прошептал Морлек. -- Посмотрим! А как поживает Бинджер? -- И, пытаясь улыбнуться, добавил: -- Ловко подстроено! А инспектора, вероятно, зовут Марборн? Не так ли?
   -- Об этом спросите его самого, -- уклончиво заметил врач и удалился, заперев дверь камеры.
   "Что же произошло?" -- Джемс приподнялся со своего ложа.
   Карманы были пусты -- очевидно, его уже успели обыскать?
   Звяканье замка прервало размышления Морлека. На пороге показался Марборн. Он торжествующе улыбался.
   -- Ну-с, Морлек? Все-таки мне удалось вас задержать?
   -- Я вижу, мне следовало подарить вам коробочку со спичками, -- холодно заметил Джемс. -- Если бы я догадался о вашем желании подстеречь и ограбить меня, то, поверьте, избавил бы вас от лишних хлопот.
   -- Мне удалось взять вас с поличным! Болтаете о какой-то там коробочке!.. -- возмутился Марборн и продолжал: -- Я, инспектор Марборн, обвиняю вас в попытке ограбления со взломом в Блекгете, на Кренфильд-Гарденс, 12. Кроме того, я обвиняю вас в ношении огнестрельного оружия и инструмента для взлома. В довершение всего вы обвиняетесь в ограблении Депозитивного банка, в ограблении в ночь на двенадцатое августа Коунти-банка.
   Он замолчал.
   -- Я не считаю нужным перебивать вас, -- заметил Джемс. -- Продолжайте ваш монолог.
   Сыщик удивленно посмотрел на него.
   -- Ваш интерес, по-видимому, возрастет, когда вы услышите мое следующее сообщение. Мне удалось арестовать и вашу сообщницу -- Джен Смит.
   Джемс громко расхохотался.
   -- Это превосходно! Я буду очень рад познакомиться с ней! А нашего общего друга Гамона вы не арестовали?
   -- Вам хорошо известно -- у меня нет никаких оснований арестовывать мистера Гамона, -- ответил Марборн. -- Или у вас имеется обвинение против него?
   Джемс, немного помолчав, сказал:
   -- Я обвиняю его в умышленном убийстве, а вас -- как соучастника. Вы помогли ему скрыть преступление.
   Инспектор Марборн не сразу уловил его мысль.
   -- Что вы хотите этим сказать? Умышленное убийство? -- переспросил он.
   -- Мне пока еще до конца не ясна ваша роль в этом обмане, -- спокойно продолжал Джемс, но в тот день, когда я поймаю Гамона, я потребую ответа и от вас.
   -- Вы поймаете Гамона? -- удивился Марборн. -- Разве вы собираетесь поступить в полицию?
   -- Это совершенно излишне. Я не паду так низко.
   Полицейский рассвирепел и потребовал:
   -- А теперь ступайте и полюбуйтесь, что нашли у вас при аресте.
   Он повел Морлека в канцелярию и предъявил ему разложенные на столе револьвер, черную маску, связку отмычек и прочие воровские инструменты.
   -- И все это вы нашли при мне? Уж не спрятал ли я все это в жилетном кармане? -- иронически произнес Джемс.
   -- Кое-что мы нашли у вас в кармане пальто, а остальное под сиденьем вашей машины, -- ответил сыщик. -- Вы признаете, что все это принадлежит вам?
   -- Ничего подобного. Единственно, что у меня было при себе -- это золотые часы с цепочкой, но здесь я их не вижу. Я полагаю, вы их конфисковали для себя лично? А где мои деньги? У меня с собой было что-то около пятидесяти фунтов -- они исчезли. Должно быть, вы их также удержали в свою пользу?
   -- Деньги и часы хранятся в другом месте, -- вмешался Слоон. -- Напрасно вы вздумали обвинять инспектора...
   -- Почем знать? -- И, указав на скованные руки, Джемс спросил: -- Неужели это необходимо?
   Сержант взял ключ и снял с его наручники.
   Морлека отвели в камеру.
  

Глава 14. ИНТЕРЕС ЛОРДА КРЕЙЗА

   Джоан Карстон сидела за завтраком и просматривала газету, когда ей доложили о приходе мистера Гамона. Тяжело вздохнув, она отложила газету и вопросительно взглянула на отца.
   -- А я думал, что мы наконец-то избавились от него, -- возбужденно воскликнул старый лорд.
   -- Придется принять его, -- примирительно заметила Джоан.
   Ральф Гамон был на редкость весел и приветлив -- никогда еще обитатели дома не видели его в таком хорошем настроении.
   -- У меня очень интересные новости, -- начал он. -- Мы его поймали.
   -- Кого? -- осведомилась Джоан.
   -- Морлека! Этой ночью его арестовали с поличным. Он пытался ограбить одного из жителей Блекгета.
   Джоан вскочила с места.
   -- Это неправда! -- взволнованно воскликнула она. -- Мистер Морлек... Нет, этого не может быть!
   -- Нет, это правда, -- продолжал Гамон. -- К счастью, его выследили двое полицейских, и скрыться ему не удалось.
   Лорд Крейз надел очки и изумленно поглядел на своего гостя.
   -- Вы говорите о Джемсе Морлеке, нашем соседе? -- недоверчиво спросил он.
   Гамон кивнул.
   -- Разумеется, о нем, о Черном Человеке, о самом ловком взломщике, известном в последнее время.
   Джоан откинулась на спинку кресла -- ей казалось, что все закружилось и поплыло перед ней. Гамон не лгал. Его радостное настроение -- лучшее доказательство тому, что он говорил правду.
   -- Разумеется, не обошлось и без вашей помощи? -- медленно сказала она. -- Вы сами только что упомянули об этом.
   -- Должен признаться, что именно я снабдил полицию рядом весьма ценных сведений, хотя поймал его, конечно, не я. Но довольно об этом. Если вы позволите, моя сестра Лидия сегодня вас навестит.
   -- Ах так? -- рассеянно заметила девушка. -- Я совсем позабыла о вашей сестре... Но мне, право, очень жаль -- сегодня после обеда меня не будет дома.
   -- Я и сам об этом подумал, потому предложил ей зайти к вам завтра, -- заторопился Гамон. -- Лидия вам понравится -- очень милая девушка, у нее чудесный характер.
   -- Когда будут судить мистера Морлека? -- спросила Джоан.
   -- Сегодня утром началось предварительное следствие, а на следующей неделе он предстанет перед судом. Вы очень интересуетесь им? Впрочем, в преступниках таится что-то романтическое, они привлекают к себе гораздо больше, чем те, кто уважает и соблюдает закон.
   Джоан обрела обычное самообладание.
   -- У него есть друзья? Есть кто-нибудь, кто готов поручиться за него?
   -- О поручительстве не может быть и речи. Полиция никогда не согласится выпустить его, ибо задержать его удалось с большими трудностями.
   -- Его ранили? -- спросила Джоан.
   -- Всего лишь нанесли один или два удара, -- ответил Гамон, заметив, что девушка не спускает с него глаз.
   -- Я вижу, вы очень подробно обо всем осведомлены.
   -- Мне известно лишь то, что напечатано в газетах, -- поспешил заверить ее Гамон.
   -- В газетах ничего нет о поимке грабителя. Его задержали поздно вечером. Слишком поздно для того, чтобы информация появилась в утреннем выпуске.
   И, не попрощавшись, она удалилась.
   -- Я вижу, Джоан проявляет большой интерес к этому парню, -- проворчал Гамон.
   -- А почему бы ей не поинтересоваться его судьбой? -- спросил лорд Крейз. -- Скажите, где будет слушаться его дело?
   -- В Гринвиче.
   -- В Гринвиче? -- задумчиво повторил лорд Крейз, словно не мог себе представить, что в этом городке может заседать суд.

* * *

   Примерно в обеденное время к камере Морлека подошел сторож и, окликнув его, предложил пройти в зал суда.
   Зал был до отказа набит публикой. На скамье, предназначенной для журналистов, сегодня сидело шестеро вместо обычных трех. Кроме того, много репортеров разместилось на местах для публики.
   После оглашения обвинения защитник Джемса предложил изменить меру пресечения и заговорил о поручительстве, но его прервал судья:
   -- О поручительстве не может быть и речи.
   Неожиданно разбирательство было прервано. К секретарю суда без приглашения направился какой-то высокий седой господин и протянул ему свою визитную карточку.
   -- Этот человек, -- сказал он, глядя поверх очков на Джемса, -- мой сосед по имению. Я прошу суд предоставить ему возможность собрать материал для своей защиты.
   -- Право, мне очень жаль, милорд, -- возразил секретарь суда, -- но в тех случаях, когда полиция возражает против освобождения под поручительство, мы лишены возможности что-либо предпринять. Очень сожалею, но ничем не могу быть вам полезен, сэр Крейз.
   Джемс возвратился в камеру. Чего ради этот почтенный седовласый господин, в дом которого он недавно проник и ограбил, вздумал облегчить его участь и проявил к нему столько внимания?
   Менее всего он ожидал сочувствия со стороны соседа по имению, занимающего в обществе влиятельное положение.
  

Глава 15. ДАМСКАЯ БОЛТОВНЯ

   Джоан с большим удивлением прочла в газете о странном выступлении своего отца в защиту Морлека в суде. Сгорая от нетерпения, она ждала его возвращения домой.
   -- Право, ты самый странный и самый лучший отец в мире! -- воскликнула она при виде сэра Крейза, неторопливо входящего в гостиную. -- Ты его видел?
   -- Да, -- ответил старый лорд, смущенный вниманием дочери. -- Он неплохо выглядит, Джоан. -- И, покачав головой, добавил: -- однако при этом полиция утверждает, что он -- один из опаснейших преступников нашего времени. Никогда бы не подумал! По правде говоря, -- он пожал плечами, -- наш общий друг Гамон гораздо больше похож на преступника.
   Джоан надеялась, что сестра Гамона не будет навязывать ей своего знакомства, -- ведь она столь явно попыталась избежать встречи с ней. Джоан обычно была не прочь познакомиться с новыми людьми. В другое время она заинтересовалась бы встречей с девушкой, но теперь все ее мысли были сосредоточены на другом.
   За два часа до ужина лорд Крейз, по обыкновению, прилег отдохнуть, а Джоан занялась своей корреспонденцией. Но никак не могла заставить себя думать о письмах. Еще менее желала она уделять внимание гостям. Она тяжело вздохнула, когда вошел Стефанс и доложил ей о мисс Лидии Гамон.
   -- Попросите ее пройти, -- сказала она ему и дала себе слово быть вежливой хозяйкой.
   Лидия Гамон изумила ее. Она умела со вкусом одеваться и так непринужденно говорила с ней, что Джоан усомнилась, в самом ли деле эта изящная и красивая девушка -- сестра грубоватого и непривлекательного Ральфа Гамона.
   -- Я очень сожалею, что помешала вам, -- сказала Лидия, бросив взгляд на письменный стол.
   В надежде, что гостья пощадит ее, поняв, что явилась не вовремя, Джоан разложила на столе почтовую бумагу и конверты.
   -- Ральф говорил, что вы будете ждать меня, и я приходила повидать вас еще утром, но, к несчастью, не застала дома.
   Джоан пробормотала извинения и, сгорая от нетерпения узнать, что именно заставило Лидию Гамон нанести ей визит в столь необычный час, предложила гостье сесть.
   -- Я приехала в Лондон на несколько дней и хотела бы поговорить с вами, -- продолжала та, словно прочитав мысли Джоан. -- В основном я живу в Париже. Вы когда-нибудь бывали в Париже?
   -- Я очень мало знаю этот город. Не могу сказать, что я от него в восторге, -- ответила Джоан.
   -- Что вы? -- удивленно подняла брови Лидия. -- Не понимаю людей, которым не нравится Париж. Чудесный город, словно созданный для тех, кто обладает изысканным вкусом.
   -- В таком случае, мне приходится сознаться -- я его лишена.
   -- Вы неверно истолковали мои слова, -- поспешила оправдаться Лидия. Она не хотела произвести на хозяйку неприятное впечатление, а тем более -- обидеть ее. -- Вы встречались там с герцогом Мондидье? Он очень дружит с нашей семьей.
   И она перечислила еще ряд громких имен. Они, несомненно, должны были внушить Джоан почтение к кругу ее знакомых.
   -- Ральф рассказал мне, что он выкупил ваше родовое имение в Суссексе, -- продолжала Лидия, -- Говорят, это райский уголок.
   -- Да, вы правы.
   -- Очень жаль. Не одно столетие оно принадлежало вашим предкам, а теперь пришлось продать его. Я говорила Ральфу -- отнять у вас это имение -- непростительная жестокость с его стороны.
   -- Но мистер Гамон этого не сделал, да и не мог сделать, -- поспешила возразить Джоан, раскусив цель прихода Лидии. -- По крайней мере, пока жив мой отец.
   -- Да, да, я знаю, но я главным образом имела в виду вас. Ральф также думает о вас и гораздо больше, чем вы можете себе представить.
   Лидия взглянула на Джоан -- ее слова не произвели на девушку никакого впечатления.
   -- Ральф очень отзывчивый человек, только многие этого не понимают, склонны считать его сухарем, лишенным иных интересов, кроме увеличения своего состояния. Но это не так. Он очень нежный и страстный мужчина.
   -- В таком случае его жене суждено быть очень счастливой, -- решительно сказала Джоан.
   Лидия не ожидала такой откровенности и немного растерялась.
   -- Быть может, вы сочтете меня несколько излишне настойчивой и несколько бесцеремонной, но я уверена: Ральф -- достойная партия для самой прекрасной девушки. Не спешите оттолкнуть его!
   -- В том, что вы говорите, нет ничего бесцеремонного, -- холодно возразила Джоан, -- но я должна заявить, что для меня супружеская жизнь с вашим братом не представляет никакого интереса. Позвольте вам довериться, -- в глазах Джоан загорелся лукавый огонек, -- что даже при желании я не могла бы осчастливить Ральфа и выйти за него замуж.
   -- Почему? -- воскликнула Лидия.
   -- Да потому, что я уже помолвлена.
   -- Вы помолвлены?
   Для Лидии, возмущенной братом, который не предупредил ее о помолвке Джоан, это известие было подобно грому среди ясного неба.
   -- Да, я помолвлена.
   -- Но вы не носите обручального кольца?..
   -- Когда два сердца бьются в унисон -- это совершенно лишнее, -- торжественно ответила Джоан.
   -- Но Ральф ничего не знает о вашей помолвке...
   -- В таком случае не забудьте сообщить ему приятную новость.
   Лидия смущенно поднялась.
   -- Желаю вам счастья, -- сказала она. -- Но, мне кажется, в вашем положении выйти замуж за человека без состояния -- непростительная ошибка. Я полагаю, если бы у вашего жениха имелись хоть какие-нибудь средства, он не допустил бы, чтобы ваше родовое имение выкупил Ральф.
   -- Браки по расчету обычно редко бывают счастливыми, -- вежливо возразила Джоан. -- Но я надеюсь, что наш брак -- брак по любви, будет очень счастливым, ни одной из сторон не приходили в голову никакие корыстные расчеты.
   Лидия не пыталась скрыть своего разочарования.
   -- Быть может, вы все же подумаете о том, что я сказала, -- заявила она Джоан на прощание. -- Ральф -- надежный друг и союзник, но и не менее опасный враг. Некто вздумал помериться с ним силами, а теперь сидит в тюрьме, имея достаточно времени поразмыслить о том, что представляет собой Ральф Гамон.
   Гостья заметила, что Джоан покраснела, однако неверно истолковала ее смущение.
   -- Я не думаю, что мистер Джемс Морлек особенно утруждает себя размышлениями о вашем брате, -- спокойно возразила Джоан.
   -- Ах, вы знаете Морлека?
   И Джоан ощутила на себе потемневший, враждебный взгляд Лидии.
   -- Разумеется, я его знаю, -- медленно и отчетливо произнесла она. -- Ведь он -- мой жених...
  

Глава 16. СЧАСТЛИВЫЙ МИГ В ЖИЗНИ СТЕФАНСА

   Лорд Крейз проснулся и вышел к ужину в весьма беззаботном настроении. Джоан рассказала ему о визите Лидии и ее намерениях.
   -- Великий Боже! -- воскликнул он вне себя. -- И взбрело же тебе в голову сказать такое!
   -- Я хотела лишь попугать ее, -- ответила девушка.
   -- Разве этого нельзя было достичь иным способом? Ты могла бы рассказать ей, что в Крейзе скверное вино, что оно попахивает пробкой, что крыша протекает, -- все это соответствует истине. Но чего ради ты вздумала ей рассказывать, что помолвлена со взломщиком? Или ты на самом деле помолвлена с ним? -- недоверчиво осведомился он у дочери.
   -- Нет, нет, я с ним не помолвлена, -- поспешила успокоить отца Джоан.
   -- Слава Богу, -- пробормотал лорд, вытирая лоб. -- А подумала ли ты, какой шум поднимут газеты? "Девушка из высшего общества выходит замуж за грозу всех банков" или "Дочь лорда выходит замуж за американского взломщика. Жених в настоящее время находится в тюрьме". Как тебе такие заголовки?
   -- Об этом я не подумала, -- смущенно призналась Джоан.
   Лорд Крейз удовлетворенно замолчал: наконец-то, и он оказался прав в споре с дочерью.
   -- Возможно, и Морлек считал бы себя оскорбленным. Кто знает, может быть, эти взломщики гнушаются нами, провинциальными аристократами?
   -- Довольно шутить, -- взмолилась Джоан.
   После ужина лорда Крейза навестил Гамон.
   -- Меня нет дома, -- поспешил заявить лорд, узнав о его появлении, и удалился. Джоан вышла к Ральфу в гостиную.
   -- Что все это значит? -- резко начал Гамон.
   Ральф и раньше производил отталкивающее впечатление на Джоан, но сейчас при виде его она содрогнулась: глаза Гамона пылали злобой, нижняя челюсть нервно подергивалась...
   -- Так, значит, вы знаете Морлека? Вы и есть Джен Смит? -- воскликнул он и направился к девушке.
   Спокойствие Джоан лишь подлило масла в огонь.
   -- Джоан, я сказал вам, что вы -- единственная для меня женщина на свете. Я хочу взять вас в жены! Я скорее убью вас, чем отдам кому-нибудь другому. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что его нет в живых.
   Джоан и бровью не повела. По-прежнему бесстрастно взирала она на бушевавшего Ральфа, и во взгляде ее сквозило лишь презрение.
   -- Все то, что я рассказала вашей сестре, -- лишь безобидная шутка, -- сказала девушка. -- Возможно, мне и не следовало говорить ей о помолвке, однако она совершенно нестерпима со своими разговорами об аристократических знакомствах во Франции. Я убеждена: и она бы набросилась на меня так же, как только что набросились вы.
   И затем, позвав Стефанса, распорядилась:
   -- Проводите мистера Гамона до двери. И впредь нас нет для него дома -- ни в городе, ни в нашем имении.
   Стефанс низко поклонился своей госпоже и решительно указал Ральфу на дверь. Это была самая счастливая минута в жизни старого дворецкого.
  

Глава 17. ОСОБОЕ МНЕНИЕ УЭЛЛИНГА

   Полковник Картер из уголовной полиции отложил сигару в сторону и громко расхохотался:
   -- Дорогой Уэллинг, вы слишком романтичны. Разве можно предположить, что ваши действия увенчаются успехом. И все же, несмотря ни на что, вы один из самых удачливых сыщиков. Романтика в нашей работе ничего не значит, в преступниках и преступлениях нет ни капли романтики. Например, некто "А" -- вор с весьма своеобразными методами работы, "Б" -- несколько менее одаренный полицейский, не обладающий фантазией, которому это дело передается для расследования. При этом ему удается выяснить, что преступление совершено кем-то, применяющим методы работы "А", -- скажем, у "А" имеется привычка проникать в дом через окно в кладовую, или он имеет обыкновение после удачной работы тут же, на месте, закусывать! Таким образом, отличительные свойства работы "А" установлены. На основании этих данных "Б" поспешит арестовать "А", и в большинстве случаев будет прав. Вы же, на основании того, что он тут же, на месте, подкрепился, сделаете вывод, что преступление было совершено голодным человеком и будете его разыскивать по этой примете.
   Юлиус Уэллинг, начальник восьмого отделения Скотленд-Ярда, тяжело вздохнул. Это был пожилой седой человек с грустным лицом; в минуты волнения он озабоченно потирал кончик носа.
   -- И тем не менее все ваши начинания всегда удавались, -- продолжал начальник. -- Должно быть, вам очень везет.
   -- Вы забываете, что в этом, быть может, сказалось не только и не столько мое везение, сколько мои способности, -- скромно заметил Уэллинг.
   В Скотленд-Ярде, где он прослужил тридцать пять лет, его прозвали "вежливым Уэллингом". Он был в чине капитана, но очень редко показывался в мундире -- обычно ходил в штатском. Ряд отличий за удачно раскрытые дела украшал его грудь.
   Джексон Картер и Юлиус Уэллинг поступили на службу одновременно. Картер обладал талантом организатора и был отличным чиновником, тогда как Уэллинг все свои способности направил на изучение психологии человека.
   -- Как я уже заметил, вы -- романтик, -- продолжал Картер, любивший иногда подразнить друга. Это было его единственным развлечением. -- Но я должен признать, что ваши доводы, граничащие порой с фантастикой, неожиданно приводили к невероятным результатам.
   Юлиус Уэллинг улыбнулся:
   -- А к чему приведут мои теперешние комбинации?
   -- Боюсь, что на этот раз вы потерпите поражение, -- серьезно ответил полковник. -- Нет никаких сомнений: нам, наконец-то, удалось поймать Черного. К сожалению, добился этого Марборн, ему, а не кому-нибудь другому, выпала эта удача. И хотя это помешало мне выкинуть его вон из полиции, у нас имеются все необходимые улики: преступник захвачен на месте преступления, при нем оказались орудия преступления. Помимо того мы обнаружили при обыске в его квартире похищенный пакет банкнот с печатями ограбленного банка. В его саду оказался зарыт сундук с деньгами...
   -- Чего ради он это сделал? -- перебил Уэллинг. -- Это похоже на любительскую работу...
   -- В таком случае объясните мне, как могли попасть деньги к нему в дом? -- спросил полковник.
   Уэллинг озабоченно потер кончик носа.
   -- Деньги могли быть подброшены к нему в дом специально для того, чтобы скомпрометировать его, ибо в свое время Марборн таким же способом поймал фальшивомонетчиков.
   Картер удивленно посмотрел на друга.
   -- Неужели вы подозреваете, что вся эта история подстроена, чтобы поймать его?
   Уэллинг кивнул.
   -- Да. Преступление, во время которого его схватили, явно было подстроено. Шелльман, в свое время арестованный Марборном, был фальшивомонетчиком, но настолько хитрым, что никак не удавалось арестовать его. И вся эта история была подстроена Марборном: мошенника удалось упрятать за решетку на десять лет.
   -- Это для меня новость, -- сказал Картер и нахмурился.
   -- Что касается дела Морлека, -- осторожно продолжал Уэллинг, -- то оно представляется мне весьма странным. Он утверждает, что со слугой случилось несчастье. Насколько мне известно, его слуга живет в Блекгете. Морлек подъезжает к дому, в котором должен находиться его раненый слуга, и внезапно на него нападают. Неужели вы допускаете, что при других условиях его удалось бы так просто схватить? А если принять во внимание револьвер в кармане... Морлек собирается ограбить дом -- и оставляет свой автомобиль у подъезда, не потрудившись даже выключить фары. А между прочим, рядом -- глухая улочка, отличное место, чтобы спрятать машину. Предполагают, он собирался проникнуть в дом с черного хода, а между тем за домом имеется сад, отгороженный от соседнего участка всего лишь низенькой стенкой. Не проще ли было перепрыгнуть через эту стену, чем выйти через ворота на улицу? Он оборонялся? Но как? Почему он не вытащил револьвер? И тем не менее Марборн оглушил его.
   Картер покачал головой.
   -- Однако вся история с вызовом по телефону -- сплошная ложь!
   -- Ничего подобного! -- возразил Уэллинг. -- Служащие телефонной станции Нью-Кросс по счастливой случайности, при проверке, слышали этот разговор и установили -- его аппарат необходимо ремонтировать.
   От удивления глаза полковника полезли на лоб.
   -- Я вижу, вы всерьез занялись этим делом. Вы охотитесь за Черным?
   Уэллинг отрицательно покачал головой.
   -- Нет, я следил за Марборном, -- вежливо ответил он. -- Начальник Скотленд-Ярда поручил мне заняться им. Он невысокого мнения о Марборне, как и вы. Между прочим, позвонил Морлеку и сообщил ему о несчастье со слугой не кто иной, как все тот же Марборн. И я не успокоюсь, пока этот тип не выйдет в отставку.
   -- А что с Морлеком? -- осведомился Картер.
   Уэллинг равнодушно пожал плечами.
   -- Что бы ни случилось на суде, могу вас заверить, что Джемс Лейсингтон Морлек и Черный Человек -- одно и то же лицо, самый хитрый и самый удачливый банковский взломщик. У меня есть достаточно доказательств его вины. Десять лет назад, -- продолжал он серьезно, -- полиция нашла на Портсмутской дороге умирающего матроса...
   -- О чем вы говорите? -- удивился Картер.
   -- Я говорю о Черном Человеке, -- невозмутимо продолжал Уэллинг. -- И о том, что заставило его стать преступником. Так вот, на дороге нашли умирающего матроса, и, как ни старались, установить его личность не удалось. Несчастный покоится на маленьком кладбище в Хинбеде, и на надгробной плите не высечено его имя. Как вы полагаете, этого достаточно, чтобы стать преступником?
   -- Вы всегда любили все таинственное, -- пожал плечами Картер.
   Уэллинг направился к выходу.
   -- Да, все таинственное всегда меня привлекало, -- вежливо подтвердил он.
  

Глава 18. ДЖЕН СМИТ ПОЯВЛЯЕТСЯ СНОВА

   На второй день процесса зал суда был до отказа набит людьми. Джемс Лейсингтон Морлек поднялся по лестнице, ведущей в зал. Алые мантии судей, шелковый пояс шерифа и расшитое золотом одеяние судьи на фоне белого зала представляли собой красочную и яркую картину.
   Судья опустился в кресло и наклонил голову, увенчанную седым париком. Взглянув на обвиняемого, он вслушивался в показания полицейских, время от времени прерывая их вопросами.
   А в общем, он производил впечатление человека скучающего. Джемс даже заметил, как он пытался подавить зевок, прикрыв рот каким-то документом.
   После допроса последнего свидетеля прокурор поднялся со своего места.
   -- Вам, стало быть, угодно вызвать свидетелей, мистер Морлек? -- обратился к Джемсу судья.
   Тот отказался от адвоката и сам допрашивал свидетелей.
   -- Нет, милорд. Я не вызвал свидетельницу -- телефонистку со станции Нью-Кросс, ибо это излишне: полиция признала, что меня вызвали по телефону. Более того, установлено время вызова и час моего ареста. Самый опытный преступник не в силах в столь непродолжительное время проникнуть в дом, а тем более -- ограбить его. Кроме того, кто докажет, что найденные у меня огнестрельное оружие и воровские инструменты принадлежат мне, а также сможет указать, когда и где я их приобрел? Полиция утверждает также, что я -- опытный банковский взломщик, на совести которого множество ограблений.
   -- Полиция лишь утверждает, что вас подозревают во взломе. Ваш голос узнал ночной сторож из Депозитного банка -- вот и все, что упоминалось о вашей прежней преступной деятельности, -- перебил его судья.
   -- Господа, -- продолжал Морлек, -- допустим, я -- гроза всех банков. В таком случае, не кажется ли вам довольно странным, что я польстился на хранящиеся в доме драгоценности весьма незначительные по стоимости, а представляющие лишь историческое значение? Неужели вам не бросается в глаза несуразность моего поведения при попытке ограбления? И чего ради пошел бы я на дело, если всего неделю назад похитил из банка очень крупную сумму денег? Если предположить, что банк ограбил я, а не кто-то иной.
   Зал оживился.
   Молодая женщина, сидевшая среди прочей публики наверху, не сводила глаз с судьи и внимательно следила за ходом процесса. Стиснув в руке носовой платок, она тщетно пыталась заглушить биение своего сердца.
   -- Предупреждаю вас: все сказанное вами не облегчит вашу участь, -- проговорил судья.
   -- Ничто из того, что я сказал или скажу, не может также и отягчить моей участи, -- спокойно продолжал Морлек. -- Я только прошу суд допустить на мгновение, будто я опытный взломщик, и решить -- виновен я или нет. Полиция подозревает меня, учитывая мое сомнительное прошлое, а я хочу оправдать себя. Допустим, я -- Черный. Разве он работает так непрофессионально, как действовал я в Блекгете? Каковы мотивы для того, чтобы забраться в дом? Я сообщил о телефонном разговоре -- разве мои показания не подтвердились? Таким образом, я утверждаю: мой арест организовал, проявив чрезмерное рвение, инспектор Марборн.
   После речи Морлека слово взял прокурор, а затем -- судья, и слова его привели присяжных в большое смятение:
   -- Я не сомневаюсь: у Джемса Морлека достаточно темное прошлое. Не сомневаюсь и в том, что он и есть неуловимый взломщик -- Черный Человек. Но я нисколько не сомневаюсь также, что к делу об ограблении в Блекгете он не имеет никакого отношения. А сомневаюсь я в правдивости показаний основных свидетелей -- Марборна и Слоона. Они предъявили нам ряд улик, но улики эти представляются мне недостаточно вескими. Я предполагаю, что налет на дом в Блекгете подстроен, чтобы заманить в ловушку известного преступника. Поэтому, господа присяжные заседатели, необходимо оправдать обвиняемого. Но я предупреждаю вас, -- добавил он, обращаясь к Джемсу, -- что в следующий раз, когда Джемс Лейсингтон Морлек предстанет передо мной по обвинению во взломе, я приговорю его к пожизненному тюремному заключению.
   Джоан показалось, что Джемс вздрогнул, услышав угрозу судьи, но тут же с достоинством выпрямился в ожидании приговора присяжных.
   -- Не виновен! -- торжественно объявил старшина присяжных.
   Морлек покинул скамью подсудимых и направился к двери. Публика с любопытством разглядывала его, свободного гражданина Англии, а почтенный седовласый господин вежливо обратился к нему:
   -- Я очень рад. Все так благополучно закончилось для вас.
   Джемс улыбнулся.
   -- Благодарю вас, мистер Уэллинг, я не сомневаюсь в искренности ваших слов. Все было подстроено.
   -- И мое мнение таково, -- поспешил заверить Уэллинг и обратился к Марборну, мрачно поглядывавшему исподлобья: -- Вы слышали, Марборн, что сказал судья? Это не сулит вам ничего хорошего.
   -- Он сам не понимал, что говорил, -- заявил сыщик оскорбленным тоном.
   -- Вы отстранены от должности, -- сказал Уэллинг, -- так же, как и ваш приятель Слоон. В среду зайдите в полицейское управление и сдайте обмундирование.
   Джемс краешком уха уловил слова Уэллинга: он догадался, чем вызвано это распоряжение.
   -- Простите, мистер Морлек... -- донеслось до него.
   Он обернулся и увидел перед собой изящно одетую девушку. Она протянула ему дрожащую руку:
   -- Я так рада, мистер Морлек, так рада...
   Он пожал ее руку и улыбнулся:
   -- Я вас видел в зале наверху во время судебного процесса. Я очень рад, что все позади...
   Джемс не знал, о чем говорить с этой любезной девушкой, но ее внимание и участие тронули его. Любуясь ее красотой, он добавил:
   -- Я надеюсь, вы не думаете обо мне слишком хорошо. Возможно, что быть преступником очень интересно, но их жизнь мало похожа на житие святых.
   -- Героем я вас вовсе и не воображала, -- спокойно ответила девушка.
   Джемс хотел еще что-то сказать, но внимательный взгляд полицейского заставил его прервать разговор; он боялся навлечь подозрение на свою собеседницу.
   -- Полагаю, нам пора расстаться, -- заметил он.
   Девушка собрала все свое мужество.
   -- Вы не откажетесь посидеть со мной за чашкой чаю? -- спросила, наконец, она. -- Здесь неподалеку, на Ньюгет-стрит, есть ресторанчик... Мы сможем там отдохнуть.
   Морлек колебался.
   -- Благодарю вас, -- ответил он, немного помолчав.
   -- Вы знаете, что должны быть мне признательны? -- спросила девушка, когда они вышли на улицу.
   -- Я должен быть вам благодарен? -- изумленно переспросил Джемс.
   -- Да. Однажды я послала вам очень важное письмо.
   Он удивленно посмотрел на нее.
   -- Послали мне письмо? А как вас зовут?
   -- Я Джен Смит.
   -- Джен Смит? -- снова переспросил Джемс. -- Так значит, это вы послали мне письмо с предупреждением о том, что Ральф Гамон что-то замышляет против меня?
   Она кивнула.
   -- Вы знаете Гамона? Он ваш друг?
   -- Нет, -- решительно возразила девушка, -- но мне приходилось встречаться с ним. Он часто приходит к нам в деревню, в Крейз, -- поспешила добавить она.
   -- Ах, вы живете в Крейзе? Но я что-то вас не припомню.
   -- Мне кажется, вы вообще никого не замечаете, -- сухо заметила девушка. -- Вы нелюдимый человек, а на нас, простых людей, вообще не обращаете внимания.
   В это время ресторан, как обычно, пустовал. Джоан, а это конечно, была она, выбрала столик в одной из ниш и велела подать чай. Джемс искренне удивился, как умело его новая знакомая обошлась с прислугой. Тщетно ломал он себе голову, кто эта привлекательная девушка, и как могло случиться, что он ее до сих пор не замечал.
   -- Вы давно живете в Крейзе? -- спросил он.
   -- Я там родилась, -- прозвучало в ответ.
   -- Откуда вам стало известно, что Гамон что-то замышлял против меня?
   -- Я слышала об этом от моей приятельницы, живущей в замке.
   -- Я очень благодарен лорду Крейзу за внимание, -- вполголоса произнес Морлек. -- Но, вздумай я поблагодарить его лично, явившись в замок с визитом, вряд ли старый лорд обрадуется. У него, кажется, есть дочь?
   Джен Смит утвердительно кивнула головой.
   -- Я где-то слышал о ней. Говорят, она очень красива и умна, с возвышенной и романтической душой.
   Джен скривила губы.
   -- Не слышала ничего подобного, -- ответила она. -- Насколько мне известно, это вполне рассудительная и серьезная девушка.
   Наконец, лакей подал горячий ароматный чай, и Джен налила Джемсу чашечку. Морлек внимательно следил за ее движениями.
   Неожиданно ее тон изменился, и она сказала:
   -- Мистер Морлек, я полагаю, события последних дней -- достаточно поучительный урок для вас.
   -- Вы говорите о суде?
   -- Да.
   -- Вы правы. Это для меня предупредительный сигнал. Я недооценивал Гамона и в то же время переоценил способности Марборна. Его попытка поймать меня продумана не слишком тонко. И как я купился на телефонный звонок?
   Девушка пристально взглянула на него.
   -- Впредь будете ли вы дружны с законом? -- спросила она. -- Насколько мне известно, ваша жизнь протекала бурно и довольно удачно -- вы сколотили себе целое состояние. Необходимо ли продолжать заниматься столь опасным ремеслом?
   Джемс не сразу ответил ей. Ее голос, движения показались ему знакомыми. Где он встречал эту девушку? Где он слышал ее голос?
   -- Я узнал вас! -- неожиданно воскликнул он. -- Вы та самая девушка, пострадавшая от молнии во время грозы?
   Она смутилась.
   -- Совершенно верно, -- призналась Джен. -- Но вы ведь не разглядели тогда моего лица?
   -- Да, но ваш голос мне запомнился. Певучий и мягкий, его невозможно забыть.
   Щеки девушки залились румянцем.
   -- Но тогда вы мне сказали, что гостите в замке, -- продолжал Джемс, -- а сегодня пытаетесь меня уверить, что живете в деревне.
   -- Я солгала вам, -- холодно заявила Джоан. -- Если вы настаиваете, чтобы я сказала вам правду, то извольте: я служу прислугой в замке.
   -- Вы -- прислуга? -- недоверчиво переспросил Джемс.
   -- Разумеется. Я горничная и, уверяю вас, на хорошем счету.
   -- В этом я не сомневаюсь, -- поспешил заверить Морлек. Он перевел взгляд на ее руки, и Джоан мысленно порадовалась, что ее пальчики скрывали перчатки.
   -- Так вот откуда вам все известно! Но в любом случае я вам очень благодарен. Скажите, а вы по-прежнему служите в замке?
   -- Нет, меня уволили, -- продолжала лгать девушка. -- За то, что я так поздно вернулась в ту памятную грозовую ночь. -- И решив, что тема становится несколько щекотливой, она поспешила перевести разговор на другое: -- Но вы больше не будете совершать преступлений?
   К ее удивлению, он расхохотался.
   -- Разумеется, после предупреждения судьи вы оставите банки в покое? Неужели вы так безрассудны, что возьметесь за прежнее ремесло?
   Морлек продолжал хохотать.
   -- Я вижу, милая барышня, вы недооцениваете радости и удовольствия, которые оно мне доставляет. Иначе не потребовали бы от меня с таким легким сердцем отказаться от взломов. Судья строг и справедлив, но следует ли придавать большое значение его словам. Кроме того, в Олд-Бейли уголовные дела ведут шесть судей. Поэтому, при существующей в Англии системе, вряд ли я попаду к судье, уже предупреждавшему меня однажды.
   Но девушка не разделяла его безудержного веселья.
   -- Неужели никто на свете, -- заговорила она, -- не может убедить вас покончить с преступным прошлым? Например, кто-нибудь из родственников, или какая-нибудь девушка...
   -- У меня нет на свете ни родственников, ни друзей. Быть может, это звучит несколько напыщенно, но так оно и есть, и, признаюсь вам откровенно, нисколько меня не печалит. С вашей стороны, мисс Смит, проявлять участие к судьбе преступника -- очень мило, -- голос его чуть дрогнул, -- я отдаю должное вашему благородному порыву, но у меня своя дорога и я буду идти по ней, пока не достигну того, чего тщетно добиваюсь вот уже несколько лет. А теперь простите, но вы находитесь в обществе вора гораздо дольше, чем допускают приличия. Вам пора домой. Вы сейчас живете в Лондоне?
   -- Да... Я гощу у друзей, -- смущенно ответила она.
   -- Вот и отлично.
   Морлек расплатился, и они покинули ресторан. Но не прошли и двух шагов, как девушка неожиданно решила вернуться. Джемс последовал за ней.
   -- Там, напротив, стоит мужчина. Я не хочу с ним встречаться, -- сказала она.
   Джемс выглянул в окно и увидел на противоположной стороне улицы Ральфа Гамона. Тот направился к одному из домов напротив ресторана и скрылся в подъезде. Морлек успел заметить: Гамон чем-то сильно расстроен И Джемс догадывался -- чем.
  

Глава 19. УЭЛЛИНГ ЗАХОДИТ ПОБОЛТАТЬ

   Ральфа Гамона интересовала работа промышленных предприятий. На здании, куда он вошел, красовалось множество вывесок -- это был так называемый "Марокканский дом", и Гамон вошел туда не случайно -- его главным образом интересовала именно эта страна.
   Здесь находились "Рифф-концессия", "Марокканские свинцовые рудники", "Общество марокканских изысканий" и еще целый ряд обществ, занесенных в списки промышленных предприятий Лондона.
   Лицо Гамона потемнело и исказилось от злости. Он намеренно не пошел в суд. Как ему там показаться? Дожидаясь исхода дела у себя в клубе, он услышал ненавистные ему слова: "Не виновен".
   Это невероятно! Марборн предупреждал его, что на процессе его врага возможны любые сюрпризы. Таким образом, появилось сообщение о том, что Морлека в самом деле вызвали в Блекгет. Гамон слабо разбирался в процессуальных тонкостях. Обрадованный вестью об аресте своего недруга, он решил: если его противник в руках полиции, с ним покончено. Уверенный в обвинительном приговоре, Ральф и мысли не допускал, что того выпустят на свободу.
   И все же Джемс Морлек был свободен. Борьба старых знакомых возобновилась.
   Кабинет Ральфа Гамона больше походил на будуар. Пол был устлан коврами. Убранство комнаты дополняла мягкая мебель. В воздухе стоял пряный аромат: духи были слабостью хозяина.
   Он отодвинул в сторону пачку писем, предупредительно принесенных секретарем, и с проклятием предложил ему убраться.
   -- Получены три телеграммы от Сади, -- доложил ему, остановившись в дверях, секретарь.
   -- Принесите их мне, -- проворчал Гамон.
   Прибегнув к помощи записной книжки, он расшифровал телеграммы. Настроение его не улучшилось: по-видимому, в сообщениях было мало отрадного. Долго просидел он неподвижно в кресле, а затем, крайне озабоченный, позвонил к себе на городскую квартиру.
   -- Попросите к телефону мисс Лидию, -- приказал он.
   Через несколько мгновений в трубке послышался голос сестры.
   -- Переведи телефон в мой кабинет, -- велел Ральф. -- Мне надо кое о чем поговорить с тобой. Плохие вести! Морлек оправдан.
   -- В самом деле? -- равнодушно заметила Лидия.
   -- Оставь свое вечное "в самом деле"! -- прикрикнул он. -- И переставь поскорее телефон.
   В аппарате послышалось короткое щелканье.
   -- Что случилось, Ральф? -- удивилась Лидия. -- Неужели ты не можешь пережить, что его оправдали?
   -- Радоваться нечему! Теперь ты должна заняться Морлеком, Лидия. Придется отказаться от поездки в Карлсбад, вероятно, ты поедешь со мной в Танжер.
   -- Никогда! -- воскликнула молодая женщина. -- Ральф, я готова сделать для тебя все, что ты только пожелаешь. Но, ради Бога, не заставляй меня ехать в Танжер!
   -- Подожди меня, я буду через полчаса, -- вместо ответа сказал он.
   Повесив трубку, Ральф наспех просмотрел почту, время от времени делая пометки. Несколько бумаг он спрятал в карман. Когда его рука уже потянулась к звонку, чтобы вызвать секретаря, тот показался на пороге комнаты и доложил о приходе посетителя.
   -- Я никого не принимаю, -- досадливо заметил Гамон.
   -- Но он говорит...
   -- Мне безразлично, что он говорит. Да кто там?
   -- Капитан Юлиус Уэллинг из Скотленд-Ярда, -- доложил секретарь.
   Ральф Гамон закусил губу. Он не раз слышал об Уэллинге, и Марборн как-то сказал, что он ему несимпатичен. Значит, Уэллинг неподкупен и преуспевает по службе. Чего ради он вздумал навещать его?
   -- Попросите войти, -- бросил он секретарю.
   Увидев капитана, Ральф искренне поразился, как мало этот благородный седой мужчина с мягкими чертами лица походил на полицейского. Войдя в кабинет, Уэллинг вежливо поздоровался с Ральфом.
   -- Прошу вас, присядьте, -- предложил тот. -- Чем могу служить?
   -- Случайно проходя мимо вашего дома, я решил повидать вас, -- вежливо заметил Уэллинг. -- Я очень часто прохожу мимо вашего дома, он расположен в весьма удобном месте, всего лишь в нескольких шагах от дома, где живет Марборн.
   Ральф беспокойно заерзал в кресле. Многозначительное замечание капитана он постарался пропустить мимо ушей.
   -- Я полагаю, вас не было на процессе Морлека? -- продолжал Уэллинг.
   -- Морлек не интересует меня.
   -- Ах, вот как! А мне почему-то казалось, что именно с Морлеком вас связывают дела давно минувших дней.
   И он пристально взглянул на Ральфа. Под взглядом приветливого полицейского тому стало не по себе.
   -- Да, вы правы. Несколько лет назад я встречался с этим джентльменом и благодаря этому сообщил полиции кое-какие ценные сведения.
   -- Не полиции, а инспектору Марборну, который, кстати сказать, на первый взгляд, может вполне сойти за полицейского. Вы не находите, что мистер Морлек -- весьма замечательная личность?
   -- Все преступники в той или иной степени замечательные личности.
   Уэллинг озабоченно кивнул.
   -- Вы правы, каждый преступник в своем роде замечательная личность. Но некоторые из них более выдающиеся, чем прочие. А, кстати, среди честных людей тоже встречаются весьма замечательные личности. У мистера Морлека есть слуга-арабчонок, его зовут Ахмет. Морлек очень хорошо владеет арабским языком. Вы тоже говорите по-арабски?
   -- Да, -- коротко ответил Ральф.
   -- Ну разве не странное совпадение? -- продолжал Уэллинг. -- Вы оба как-то связаны с Марокко, основали множество обществ, связанных с этой страной -- ведь так, мистер Гамон? Вы основатель общества "Мароккаш", занявшегося поиском нефти в пустыне, но бесполезно, нефти там не оказалось, и общество лопнуло.
   -- Нефть была, но иссякла, -- мрачно возразил Ральф.
   -- Скажите, Морлека тоже интересуют марокканские предприятия? Ведь он прожил в этой стране несколько лет. Вы встречали его там?
   -- Я никогда не встречался с ним. Впрочем, однажды я его видел, -- ответил Ральф. -- Ведь в Танжер съезжаются все подонки Европы.
   Уэллинг закивал.
   -- Да, да, вы правы. Помните историю с алмазным синдикатом? Вы его основали двенадцать лет назад, и он тоже лопнул.
   -- К сожалению.
   -- Жалеть приходится не столько синдикат, сколько несчастных акционеров.
   -- О них не беспокойтесь. Я был единственным владельцем, -- возразил Гамон. -- Но если вы пришли сюда, капитан Уэллинг, чтобы навести справки о моих предприятиях, то я буду очень благодарен, если вы открыто скажете мне, что вас конкретно интересует и чего вы от меня хотите?
   -- Я ничего не хочу, -- ответил Уэллинг. -- Я настолько стар, что иногда чувствую потребность просто поболтать с кем-нибудь. Время летит быстро... Когда я вспоминаю о великолепных проспектах вашего алмазного синдиката и сообщениях о том, что в сорока пяти километрах от Танжера найдены изумительные по величине и ценности алмазы, мне кажется, что это происходило только вчера... Скажите, много людей купилось на ваши проспекты?
   Тон Уэллинга был настолько нейтральным, что Ральф не сразу уловил скрытый смысл сказанного.
   -- Что вы имеете в виду? -- спросил он. -- Я вам уже сообщил: все акции находились у меня, и ни одна из них не попала в чужие руки. Если вы сомневаетесь в искренности и правдивости моих слов, то убедитесь сами, ознакомившись с записями в книгах. В одной из газетенок появилась статья, ставившая под сомнение честность основателя синдиката, и тогда я забрал все акции себе.
   -- Так вы утверждаете, что ни одна акция не поступила в продажу? -- переспросил капитан.
   -- Ни одна, -- упрямо подтвердил Гамон.
   Мистер Уэллинг взял шляпу и зонт и поднялся.
   -- В таком случае, -- мягко продолжал он, -- все это остается неразрешимой загадкой. Если ни одна акция не поступила в продажу, то чего ради Джемс Морлек преследует вас в течение десяти лет? Чего ради грабил он банки и чего ради стал преступником?
   Уэллинг направился к двери и, остановившись на пороге, спросил:
   -- Вы никогда не встречали матроса на Портсмутской дороге?
   Гамон вздрогнул.
   -- В наше время они уже не попадаются на проезжих дорогах -- предпочитают ездить поездом, -- продолжал сыщик. -- Да оно и спокойнее: в поезде не так-то легко убить человека, как на дороге. Поразмыслите об этом на досуге.
  

Глава 20. МАРБОРН ОБЕСПЕЧИЛ СЕБЯ

   Что было известно Уэллингу? Что рассказал ему Морлек?..
   Гамон вспомнил о солнечном дне в Марокко и о том, как двое мужчин неслись на мулах по пустыне. Один из них -- Гамон, другой -- неизвестный, его гость. Навстречу им проскакал какой-то молодой человек; он на мгновение задержал своего коня, пристально взглянул на повстречавшихся ему всадников и поскакал дальше. То была первая встреча Ральфа Гамона с Джемсом Лейсингтоном Морлеком.
   Он помнил о том непреодолимом желании, что охватило его в ту же минуту: пристрелить его. Такие необузданные чувства не поддаются объяснению и порой просыпаются в цивилизованных людях, напоминая им о диких предках. Случайный свидетель представлял серьезную опасность для Ральфа Гамона, и он невольно потянулся за револьвером. Но, опомнившись, взял себя в руки.
   Освободившись от наваждения, Гамон покинул кабинет.
   У дверей его поджидал секретарь.
   -- Приходите завтра ко мне домой, -- бросил ему Ральф, -- и захватите почту.
   Он совсем позабыл о поджидавшей его дома Лидии.
   -- Ведь ты мне обещал, что сейчас же пойдешь домой, -- яростно набросилась она на вернувшегося, наконец, брата. Терпение никогда не принадлежало к числу ее достоинств.
   -- Я ужинаю сегодня в обществе леди Клерборо и уделю тебе не более пяти минут, -- бросила она. Одета она была в элегантный вечерний туалет, изящно облегавший ее стройную фигурку.
   Но на Ральфа великолепие сестры не произвело впечатления.
   -- У тебя только пять минут времени? -- равнодушно спросил он. -- Этого вполне достаточно. Мы будем говорить о Морлеке.
   -- О Морлеке? -- переспросила Лидия. -- Разве мы не покончили с ним?
   -- Сейчас вопрос стоит несколько иначе. Не покончил ли он с нами? -- мрачно ответил Гамон.
   И дрожащей рукой он провел по голове, пригладив жидковатые волосы.
   -- В этом весь вопрос. Оставит он меня в покое или нет? Во что бы то ни стало познакомься с ним. И мне кажется, ты поможешь мне в этом лучше других... Быть может, его покорит твоя красота?
   Лидия вздохнула:
   -- Чего ты хочешь? Чтобы он влюбился в меня? Или чтобы я вышла за него замуж?
   -- Мне совершенно безразлично, как, но заставь его отказаться от намерения отомстите мне.
   -- А разве закон не защитит тебя? -- многозначительно спросила молодая женщина. -- Мне не хотелось бы терять с таким трудом завоеванное положение в обществе. А встречаться с преступником, хотя бы и оправданным судом, ты сам понимаешь, не совсем пристойно.
   Ральф невесело взглянул на нее.
   -- Теперь ступай к своей знакомой. Я думал, ты раз и навсегда выбросила из головы эти глупости.
   Она не упустила бы случая возразить ему, но, заметив его гневный взгляд, замолчала.
   Ральф Гамон слыл богатым, но скупым человеком. Он собирал и бережно хранил всякий хлам в надежде, что он ему когда-нибудь пригодится. Шкаф его был набит до предела изношенными костюмами. Клочок бумаги и тот представлял для него ценность. В целях экономии он не стыдился отрывать чистые, неисписанные страницы от полученных им писем и использовать их для заметок.
   Джемс Морлек очень удачно сравнил Гамона с обезьяной. Она ни за что не разожмет кулак не выпустит сливы, хотя такая жадность и будет стоить ей жизни. Разум подсказывал Гамону уничтожить или сжечь документ, ибо он как улика явится источником непоправимой беды. И все же не решался этого сделать -- точно так же, как обезьяна не решалась разжать кулак с лакомой сливой.
   Библиотека, где обычно работал Гамон, размещалась на втором этаже. Из окна открывался безрадостный вид на серый двор и крыши расположенных неподалеку гаражей. Три стены комнаты Гамона сплошь занимали книжные полки, на которых красовалось множество книг. Однако с первого же взгляда было ясно: владелец не любит читать книги и редко прикасается к ним. На полках стояли романы Вальтера Скотта, неизбежные энциклопедические словари, ряд нечитаемых изданий в роскошных переплетах.
   И все же одна из книг была его настольной. В маленьком шкафчике, обычно запертом на ключ, среди других изданий находилась заветная "Книга этюдов Эмерсона".
   Гамон запер дверь, опустил шторы и затем, отперев шкаф, достал роскошно переплетенную книгу. По-видимому, она была гораздо тяжелее других, ибо держать ее приходилось обеими руками. Впрочем, внешне книга мало чем отличалась от остальных.
   Гамон достал связку ключей и вставил один из них в замочную скважину. Книга распахнулась: под переплетом находилась массивная стальная шкатулка, доверху наполненная документами.
   Он вынул из нее один из них, положил его на письменный стол и стал жадно читать, вот уж в который раз, перечень всех своих темных деяний. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы отправить Гамона на виселицу. Дрожащей рукой зажег он спичку и собрался поднести ее к бумаге. Но колебался и, так и не осмелившись, снова положил документ в книгу-шкатулку.
   Раздался стук в дверь. Гамон поспешно поставил книгу на место в шкаф.
   -- Кто там?
   -- Не угодно ли принять мистера Марборна? -- приглушенным голосом осведомился слуга.
   -- Да. Попросите его пройти наверх.
   Он отпер дверь и приготовился, к встрече с бывшим сыщиком.
   -- Вы провалили все дело, -- досадливо заметил ему Гамон.
   -- А вы поставили крест на моей карьере, -- ответил сыщик. -- Мне приходится уходить со службы. Я сожалею, что связался с проклятым Морлеком.
   -- Ближе к делу, -- нетерпеливо перебил его Гамон.
   С этими словами он достал бутылку виски и сифон с содовой и поставил перед сыщиком.
   -- Уэллинг сообщил мне, что я уволен. Но и так это был единственный выход, мне все равно пришлось бы выйти в отставку, -- сказал Марборн. -- Вы должны найти мне подходящую должность.
   -- Вот как! -- неприветливо заметил Гамон. -- Я полагал, что вы будете скромнее в своих требованиях.
   -- Я не знаю, кому следует быть скромнее, -- мне или вам, -- вспылил Марборн.
   -- Не стоит ссориться, -- миролюбиво заметил Гамон и налил сыщику стакан виски. -- Я постараюсь пристроить вас. Мне как раз нужен человек в Танжере. Но я не виновен в ваших бедах. Обвиняйте Морлека.
   -- Проклятый Морлек! -- воскликнул Марборн и залпом осушил стакан.
   Потом он подсел к столу и достал из кармана лист бумаги.
   -- Вот счет. Я все подытожил.
   Гамон взглянул на список и, ознакомившись с итоговой суммой, глубоко вздохнул:
   -- Я не уполномочивал вас на такие расходы.
   -- Вы говорили мне не стесняться в расходах.
   -- Но здесь около тысячи фунтов! Вы меня разорите!
   -- Мне это безразлично. Вы должны оплатить счет. Кроме того, Слоон должен также получить свою долю.
   -- Вы забываете, что я вам уже дал уйму денег, -- начал было Гамон, но его прервали.
   Вошел дворецкий и что-то прошептал ему на ухо.
   -- Он здесь? -- взволнованно спросил Гамон.
   -- Да, он здесь.
   Гамон обернулся к Марборну.
   -- Он здесь, -- сказал Ральф.
   -- Кто? -- удивился Марборн. -- Неужели Морлек?
   Гамон кивнул.
   -- Будет лучше, если вы останетесь наверху. А я переговорить с ним спущусь вниз. Оставьте дверь открытой и, если услышите шум или крик, то поспешите на помощь.
   Джемс Морлек ожидал Гамона в приемной. Ральф поздоровался со своим неожиданным гостем со всей вежливостью, на которую был способен.
   -- Прошу вас, входите, милый Морлек, вы и представить себе не можете, как я рад видеть вас на свободе, -- обратился он к посетителю.
   -- Я решил отказаться от своего опасного ремесла, -- коротко возразил ему Джемс.
   -- Давно пора. Может, я могу быть чем-нибудь полезен? -- спросил Гамон.
   -- Да. Отдайте мне документ, подписанный человеком, с которым я вас встретил двенадцать лет назад в Марокко.
   -- Предположим, интересующий вас документ находится у меня, -- сказал Гамон, -- неужели вы допускаете, что я действительно отдам его?
   -- Я даю вам достаточно времени -- убирайтесь из Англии прочь! Более того, я обещаю вам молчать. А вы хорошо знаете: без моих показаний возбуждать обвинение против вас никто не будет.
   Гамон расхохотался.
   -- Я не собираюсь уезжать. Тем более, что в ближайшем будущем намереваюсь вступить в брак; я женюсь на леди Джоан Карстон.
   -- Это очень симпатичная девушка. Не дочь ли она старого лорда Крейза?
   -- Совершенно верно.
   -- И она согласна выйти за вас замуж, зная о ваших поступках?
   -- Она знает ровно столько, сколько ей следует знать.
   -- В таком случае, придется постараться мне. Ей станет известно гораздо больше. Однако ваши семейные дела меня нисколько не касаются. Я пришел помочь вам избавиться от многих неприятностей. Отдайте мне документ, Гамон.
   Тот снова расхохотался.
   -- Вы в погоне за призраком. Документа вовсе не существует. Кто-то подшутил над вами, и вы, при вашем легковерии, попались на удочку. А теперь хватит об этом. Неужели мы не могли бы договориться? Неужели мы не можем поступить как джентльмены?
   -- Я-то могу поступить как джентльмен, ибо рожден джентльменом, но вы -- мошенник и плут, разбогатевший путем разорения других. Я в последний раз предоставляю вам возможность спастись. Отдайте мне ваш документ, и я перестану преследовать вас.
   -- Скорей я соглашусь отправиться в ад, -- злобно сказал Гамон. -- К тому же у меня его и нет...
   Джемс задумчиво покачал головой.
   -- Я вижу, рука обезьяны предпочитает остаться в ловушке. Вы слишком жадны, чтобы разжать ее. Это было последнее предупреждение.
   И с этими словами Морлек удалился.
   Гамон закрыл за ним дверь и направился наверх в библиотеку. К его удивлению, Марборна там не оказалось.
   -- Вы не видели, куда делся Марборн? -- спросил он слугу.
   -- Да, сударь. Он только что ушел. Мне показалось, он очень спешил.
   -- Странно, -- прошептал Гамон.
   На письменном столе он обнаружил лист бумаги, на котором рукой Марборна было написано:
   "Если вы откажетесь заплатить по моему счету, то вам в дальнейшем придется платить еще большие суммы".
   Гамон задумчиво потер подбородок. Что означало это загадочное послание? Должно быть, Марборна разозлили его возражения, и он предпочел удалиться. Пожав плечами, Гамон перестал думать о сыщике -- тратить попусту время он не любил.
   Оглядевшись по сторонам, он вдруг заметил: дверцы книжного шкафа распахнуты настежь. А ведь он тщательно запер его. Заподозрив неладное, с проклятиями бросился Гамон к шкафу.
   Заветная книга стояла на своем месте, но кто-то явно вынимал ее: она стояла перевернутая. Он схватил ее с полки и, оцепенев от ужаса, обнаружил, что забыл запереть замок.
   Лихорадочно просматривал он бумаги -- но документа, от которого зависела его судьба, среди них не оказалось!
   Потеряв голову, он сбежал по лестнице и крикнул дворецкому:
   -- В какую сторону направился Марборн?
   -- Он пошел по направлению к Гросвенор-скверу, -- ответил слуга.
   -- Скорей... Автомобиль... -- простонал Гамон.
   Он вернулся в библиотеку, впопыхах запер ящик с оставшимися документами и выбежал на улицу. Вскочив в автомобиль, на полной скорости поехал к Марборну.
   Там ему сообщили, что хозяин еще не вернулся. Несколько минут назад он предупредил по телефону, что сегодня вообще не придет домой.
   Гамон быстро оценил обстановку. Ему не оставалось ничего другого, как немедленно направиться в Скотленд-Ярд. Марборн, по долгу службы, рано или поздно должен явиться в полицейское управление. В Скотленд-Ярде он столкнулся с Уэллингом. Пожилой сыщик, казалось, не удивился встрече с ним.
   -- Вы хотите поговорить с Марборном? -- спросил он. -- Боюсь, что он больше не покажется здесь. У вас к нему важное дело?
   -- Разве он не вернется сюда? -- спросил Гамон.
   -- Только завтра. У него утром важный разговор с начальникам.
   -- У него нет друзей? Где живет Слоон?
   Уэллинг поправил очки и пристально поглядел на Гамона.
   -- Вы очень озабочены и сгораете от нетерпения поговорить с ним. Что-нибудь случилось?
   -- Да... то есть нет... Ничего серьезного... Так... Дело...
   -- Так?.. -- протянул Уэллинг.
   Направившись к столу, он записал на клочке бумаги адрес Слоона.
   -- Я вам очень благодарен, капитан Уэллинг, -- поблагодарил Гамон. -- Я не ожидал столько внимания к моей просьбе.
   -- Мы стараемся делать для посетителей все, что в наших силах, -- вежливо ответил Уэллинг.
   Тотчас после его ухода капитан подошел к телефону и вызвал дежурного полицейского.
   -- У меня только что был некий Гамон; поручите сержанту Левингтону следить за ним и не упускать из виду. Я хочу знать, куда он направился.
   И, повесив трубку, потирая руки, рассеянно уставился в потолок.
   -- По-моему, с ним что-то произошло, и весьма важное, -- заключил он.
  

Глава 21. БОРЬБА ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ

   Никогда еще Джемс Морлек не ехал в Старый Дом так медленно, как сегодня. Он предвидел: сообщение в газетах о процессе потрясет все местное общество. Сельский викарий и местные помещики, еще недавно забрасывавшие его своими предложениями, даже окрестные крестьяне, прослышав о словах судьи, сочтут его преступником.
   Джемс жил на широкую ногу. Он имел в услужении дворецкого, камердинера, дюжину кухарок, горничных и прочей прислуги, а количество работавших у него садовников в точности не было ему известно. Таким образом, и после отъезда Морлека жизнь в имении продолжалась.
   По его распоряжению банк по-прежнему отпускал суммы на поддержание хозяйства; жалованье слугам -- довольно щедрое -- выплачивалось в срок. Единственное письмо, полученное Джемсом из Старого Дома, было от садовника: он интересовался, продолжать ли посадку нарциссов.
   Мысль о том, какой переполох среди его соседей вызвали сообщения в прессе, заставила его улыбнуться. Что творилось после его ареста в Старом Доме? Как воспримут его приезд?
   Ворота в имении были распахнуты настежь, и он въехал в парк. Ожидавший хозяина шофер торжественно отвесил ему поклон и, сохраняя подчеркнуто официальный вид, принял машину. Его поведение не сулило ничего хорошего.
   Джемс прошел в гостиную. Дворецкий низко поклонился ему и распахнул перед ним двери.
   -- Все в порядке, Вильям? -- осведомился Морлек, передавая ему пальто и шляпу.
   -- Все в порядке, -- ответил Вильям, -- но я прошу вас о разговоре с глазу на глаз...
   -- Прошу, -- согласился Морлек. -- Отнесите мои вещи в переднюю и возвращайтесь, я вас жду.
   Дворецкому было не по себе, ибо, войдя в кабинет Джемса, он сконфуженно заговорил:
   -- Я вынужден просить вас, сэр, уволить меня, а также мою жену.
   -- Вы хотите покинуть Старый Дом? Вам не нравится служба?
   -- Нет, что вы, -- смущенно возразил дворецкий, -- но мне вреден деревенский воздух и как раз предложили хорошее место в городе.
   -- Ну что же, -- коротко ответил Джемс.
   Он выдвинул один из ящиков письменного стола и протянул дворецкому несколько банкнот.
   -- Вот ваше жалованье по сегодняшний день.
   -- Когда я могу оставить службу?
   -- Немедленно, -- был краткий ответ. -- Через час отходит поезд, на нем вы и уедете в столь излюбленный вами город. Вам понятно, Вильям?
   -- Слушаюсь, сэр, -- ответил смущенный дворецкий. -- Но я не один, кто заявляет о своем уходе.
   -- Пришлите-ка всех, кто не хочет служить у меня, -- приказал Джемс.
   Дворецкого сменила повариха, пожилая толстуха, дорожившая своим честным именем и чрезвычайно набожная.
   -- Я отказываюсь от службы, мистер Морлек.
   -- Почему?
   -- Моя племянница захворала, и я хочу поехать к ней.
   -- Вы хотите уволиться немедленно?
   -- Я бы не хотела оставить вас в затруднительном положении, -- поспешила заверить она. -- Я готова пойти вам навстречу...
   -- Я не нуждаюсь в том, чтобы мне шли навстречу, -- заявил Джемс. -- Если ваша племянница серьезно больна, я не хочу подвергать вас риску не застать ее в живых. Вдруг она умрет, пока вы будете у меня работать до конца месяца. Получите ваше жалованье и ступайте.
   За кухаркой последовала вереница слуг.
   Одна из горничных пришла с заплаканными глазами, очевидно, она отказывалась от службы не по доброй воле. Другая, напротив, глядела заносчиво, словно желая подчеркнуть, что она не намерена служить у "преступника". Последними появились камердинер и шофер. И у каждого -- наспех вымышленная причина, заставлявшая отказываться от должности. Причем, правду не осмеливался сказать никто; только маленькая судомойка с личиком, вымазанным сажей, явилась в кабинет Морлека, бесцеремонно упираясь руками в бока.
   -- Почему вы собираетесь уйти от меня, Джесси? -- спросил он у нее.
   -- Потому что вы, сэр, -- грабитель, -- ответила она коротко и ясно.
   Джемс откинулся на спинку кресла и расхохотался.
   -- Вы получаете два фунта жалованья, но вот вам пять фунтов в награду. Вы оказались самой честной и откровенной из всех слуг. Вот, возьмите и не бойтесь: деньги не фальшивые и не краденые.
   Наконец-то все слуги разъехались, предварительно погрузив свои пожитки на автомобиль. Джемс вызвал его из соседнего городишка. Затем он запер ворота и вернулся в свой опустевший дом.
   Морлек хотел вызвать к себе Бинджера, но раздумал -- не хотелось разлучать его с семьей, проживающей в Лондоне.
   Что касается Ахмета, то, несмотря на умение отлично варить кофе, о европейской кухне он имел очень слабое представление.
   Джемс обошел опустевший дом -- все блистало чистотой. Сохранится ли такой порядок в течение ближайших дней?
   Наверное, возвращение в Лондон -- единственный разумный выход.
   Раздумывая таким образом, он направился в кладовую и поискал чего-нибудь съестного: на счастье, там оказались масло, хлеб и сыр.
   "Универсальная торговля Кольтера" -- лавка в селении, где можно купить все что угодно -- от крупы до пылесоса. Приближаясь к лавке, Джемс заметил: оттуда выглянул возбужденный молодой человек, а затем показался и сам мистер Кольтер.
   Джемс медленно вылез из машины и направился к нему.
   -- С добрым утром, -- сказал он, обращаясь к хозяину, -- пожалуйста, пошлите в Старый Дом хлеба, фунт масла и десяток яиц.
   Мистер Кольтер, отстранив молодого человека, вышел из-за прилавка. Глаза его были полны решимости.
   -- Я не пошлю вам ни хлеба, ни других продуктов, мистер Морлек, Я дорожу своим честным именем и не прикасаюсь к нечистым деньгам. У меня не может быть никаких дел с ворами и преступниками.
   Джемс вынул изо рта сигару и прищурился.
   -- Что это значит? Вы не желаете снабжать меня провизией? -- спросил он.
   -- Совершенно верно, -- ответил Кольтер, высокомерно глядя на посетителя сквозь очки. -- И я вам скажу на прощание: чем скорее вы уберетесь из округа, тем лучше будет для нас всех.
   Джемс оглядел лавку.
   -- А у вас неплохо идет торговля, Кольтер, -- заметил он.
   -- Мое дело -- честное дело, -- выразительно заметил лавочник.
   -- Не хотите ли продать его мне? -- поинтересовался Джемс.
   Хозяин отрицательно покачал головой. Тут в лавку вошла его жена -- она прислушивалась к разговору, из соседней комнаты.
   -- Нам не нужны ваши деньги, -- сказала она решительно. -- Мы ничего не продадим вам. Нам, честным людям, стыдно, что приходится встречаться с грабителем. Не хватает еще, чтобы преступники вводили в искушение таких честных людей, как мы. Уезжайте отсюда, мистер Морлек. Здесь, в нашем округе, никто не захочет иметь с вами дела.
   -- Ну что же, -- сказал Джемс и удалился.
   Его банк находился напротив лавки Кольтера. Как известно, банки не подвержены предрассудкам.
   -- Я очень рад. Все так удачно сложилось, и вы выпутались из неприятной истории, -- весело приветствовал Джемса директор. -- Кстати, полиция проверяла ваш текущий счет. Вам это известно?
   -- И все же не смогла установить связь между приписываемыми мне ограблениями и моим состоянием? -- улыбаясь, осведомился Джемс. -- А теперь давайте потолкуем. Вы пытались в прошлый раз как-то заинтересовать меня приобретением недвижимости. Если не ошибаюсь, здание рядом с лавкой Кольтера продается?
   Директор кивнул.
   -- Разорившийся владелец участка не в состоянии выплатить долги. Он открыл гараж, однако теперь вынужден продавать участок. Не хотите ли его купить?
   -- Не прочь, если назовете не слишком высокую цену.
   Через час Джемс вышел из конторы нотариуса с документами на участок и здание рядом с лавкой Кольтера.
   В девять часов вечера к нему прибыл энергичный юноша из Лондона.
   -- Мне рекомендовали вас как опытного и предприимчивого торговца.
   -- Постараюсь оправдать ваше доверие, -- несколько самодовольно ответил молодой человек.
   -- Я желаю, чтобы вы завтра открыли торговлю. Вызовите плотников, запаситесь всеми необходимыми товарами -- всем, чем торгует Кольтер. Наймите автомобиль и организуйте в окрестностях большую рекламу. Если Кольтер вздумает снизить цены, тотчас снижайте и вы. Вы меня поняли? Вы должны продавать на двадцать пять процентов дешевле, чем он.
   -- Но это влетит нам в копеечку.
   -- По-видимому, вы еще ничего не слышали обо мне? Меня зовут Морлек, и поговаривают, что я -- взломщик. Поэтому мои капиталы неограниченны, -- сухо заметил Морлек. -- Если понадобятся еще деньги -- ночью я возьму револьвер и мешок и в первом попавшемся банке наберу столько, сколько мне понадобится.
   В обеденный час Джемс вскипятил чай и съел несколько сухарей с ветчиной. К ужину повторил то же, но уже без ветчины. На следующее утро позавтракал сухарями. Несмотря на несколько однообразное меню, чувствовал он себя отлично. Сбросив пиджак, он принялся за уборку дома, справляясь с работой не хуже любого поденщика.
   В течение всего дня в село и обратно проносились автомобили с рабочими, строительными материалами, припасами. За несколько часов гараж преобразился и вскоре превратился в лавку куда более привлекательную с виду, чем соседняя. Молодой человек из Лондона, предусмотрел все: беспрестанно прибывали все новые и новые товары.
   Мистер Кольтер стоял в дверях своей лавки и самодовольно разглаживал бороду.
   -- Не пройдет и недели, как чудесная лавка закроется, -- сказал он собравшимся вокруг соседям. -- Таких конкурентов на своем веку я повидал немало.
   Уже после обеда все окрестные жители из пестрых листовок, напечатанных лондонцем, узнали сенсационную новость: отныне все товары будут продаваться во имя всеобщего блага по сниженным ценам.
   Мистер Кольтер поспешил в полицию в надежде найти там защиту, но сержант направил его к адвокату, более сведущему в подобных делах. Впервые в жизни Кольтеру пришлось потратиться на адвоката, и бесполезно. Размер гонорара, уплаченный адвокату, как решил раздосадованный вконец Кольтер, не принес никакой пользы. Адвокат сообщил ему, что в судебном порядке против нового владельца лавки предпринять ничего нельзя.
   -- Нет такого закона, запрещающего новому владельцу не только устанавливать цены, но и раздавать свои товары хотя бы даром, -- сказал адвокат.
   -- Но ведь лавка открыта на деньги взломщика, -- простонал несчастный купец.
   -- Если бы даже на деньги убийцы, то и тогда нельзя ничего предпринять, -- продолжал адвокат.
   Мистер Кольтер, посоветовавшись с женой, облачился в праздничный сюртук и направился в Старый Дом. Джемса он застал на крыльце чистящим мелом серебро.
   -- Прошу вас, присядьте, -- вежливо предложил Морлек.
   Кольтер оглянулся в поисках стула.
   -- Вы можете опуститься на землю или присесть на ступеньках, -- невозмутимо продолжал Джемс. -- Я вас слушаю.
   -- Видите ли, мистер Морлек, вы отнимаете у меня кусок хлеба.
   -- Мне известно лишь, что именно вы отказали мне в куске хлеба, -- возразил Джемс.
   -- Завтра же отправлюсь к лорду Крейзу и пожалуюсь на вас. Он не допустит, чтобы меня, проживающего здесь четыре десятка лет, разорял какой-то пришелец. Вся округа за меня.
   -- А вот в этом мы убедимся после того, как начнется отпуск товаров с двадцатью пятью процентами скидки.
   -- Ничего более ужасного не случалось со времен сотворения мира! -- воскликнул возмущенный купец.
   -- Вы упускаете из виду Варфоломеевскую ночь, Нероновы гонения на христиан и Иродово избиение младенцев.
   Мистер Кольтер вернулся в село и поспешно отпечатал обращение к своим односельчанам. Бедняга лишь на следующее утро понял, какую совершил оплошность. В письме, полученном от адвоката, спрашивалось, кто автор этого произведения. Против него, по поручению клиента, он собирался возбудить уголовное дело.
   В то время когда Джемсу начинали надоедать вынужденная диета и однообразное питание, он обнаружил у дверей маленькую корзиночку с яйцами. Развести плиту он не потрудился и ограничился лишь тем, что зажег у себя в кабинете, предварительно почистив ее, спиртовку, не имея понятия о том, как это делается.
   Он собирался поджарить яичницу. Но знал лишь, что для этого требуются некоторое количество яиц и сковорода. Вскоре результат его усилий был налицо: стены покрыла сильная копоть и по комнатам разносился запах гари.
  

Глава 22. НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ

   За этим занятием и застала Морлека неожиданная гостья. Она показалась в дверях и с изумлением взирала на развернувшуюся перед ней картину.
   -- Что вы делаете? -- спросила она удивленно и, быстро подбежав к нему, выхватила у него из рук дымящуюся сковородку.
   -- Сперва вы должны были положить масло или сало!
   Джемс утратил дар речи. Менее всего он рассчитывал в довольно трудную для себя минуту встречаться в Старом Доме с Джен Смит, ибо это была она. Выглядела она еще лучше, чем когда бы то ни было. На ней был простенький синий костюм с большим отложным воротником и маленькая черная шапочка.
   -- Откуда вы взялись? -- спросил он.
   -- Из деревни, -- ответила она и, наморщив носик, заметила: -- Здесь отвратительный запах -- отворите окно.
   -- Почему? Разве моя яичница не удалась?
   -- А разве обязательно ее нужно жечь?
   -- Мне кажется, что вам известно...
   -- Мне известно обо всем, -- смеясь, ответила девушка и потушила спиртовку. Затем сбросила жилет и заявила:
   -- Я пришла помочь вам, бедному американскому сироте!
   Джемс послушно вынес спиртовку, сковородку и посуду на кухню. Удивленно следил он за проворными движениями девушки: не прошло и секунды, как она развела огонь.
   -- Позвольте мне помочь вам, -- взмолился он.
   -- Вам следовало справиться с приготовлением яичницы еще до моего прихода, -- ответила она. -- Но вряд ли, вы бы напустили полную кухню дыма...
   -- Оказывается, разводить огонь -- своего рода искусство. Я этого не знал. Ваша матушка знает, что вы находитесь здесь?
   -- У меня нет матери...
   -- А ваш отец?
   -- Мой отец в Лондоне... Поищите-ка в кладовой -- может быть, вы найдете там сало.
   Джемс послушно отправился в кладовую и принес сало.
   -- Нет ли у вас в доме молока? -- спросила она.
   -- Лишь сгущенка.
   -- Разве у вас нет коровы?
   -- Право, не смогу ответить вам. Но мне кажется, что поблизости коров я не замечал.
   -- Но почему вы живете здесь? -- продолжала расспрашивать девушка, возясь с плитой. -- Ведь у вас чудесная квартира в Лондоне.
   -- Я предпочитаю жить здесь.
   -- Это звучит типично по-мужски. "Предпочитаю жить здесь!" -- она передразнила его. -- Да здесь вы с голоду умрете. Разве вам неизвестно, что местные жители не хотят знать человека со столь темным прошлым, как ваше. Выпишите прислугу из Лондона, менее разборчивую в хозяевах. В кино, в театрах Лондона прислуга знакомится с жизнью преступников на экране, на сцене, и не бежит от них сломя голову. Почему вы не пригласили сюда вашего преданного Бинджера?
   -- Бинджера? -- переспросил удивленный Джемс. -- Разве вы его знаете?
   -- Мне пришлось беседовать с ним. Когда вы были арестованы, я интересовалась, не могу ли быть вам чем-нибудь полезной. Кроме того, говорила так осторожно, чтобы не подать виду, что вы в заключении. Он мне сказал, что вы выехали в деревню.
   -- А я в это время сидел в камере, -- расхохотался Джемс.
   -- Вот тогда мне довелось полюбоваться вашей мавританской комнатой и арабчонком. Вы раньше жили в Марокко?
   -- Да, но очень недолго.
   Девушка снова занялась завтраком, и Джемс заметил: она о чем-то размышляла.
   -- Знаете ли вы, кто явился причиной всех ваших бед, возмущения, вызванного в селе? -- спросила она после некоторого молчания. -- Не думайте, что люди сами затеяли непонятную шумиху против вас -- настолько они строги и нравственны. Это не так. Неделю назад сюда приехал мистер Гамон. Он настроил против вас соседей и, я более чем убеждена, успел обработать и вашего дворецкого. Мне о кознях Гамона известно от моей горничной, которая живет в деревне...
   -- От кого известно? -- подхватил Джемс.
   -- Я оговорилась... Я хотела сказать -- от своей тетки, -- решительно заявила девушка. -- Одним словом, о Гамоне мне рассказала тетка, большая охотница до всяких сплетен.
   -- Так, значит, вы все время жили здесь?
   -- Нет, я гостила в Лондоне. Она мне рассказала об этом после моего приезда. Ну, вот... Завтрак готов.
   -- Но не могу же я съесть три яйца, -- запротестовал Джемс.
   -- И не нужно. Я охотно помогу вам и съем одно из них.
   Девушка вышла в переднюю и вернулась со свежим хлебом и пакетиком масла.
   -- Мы позавтракаем на кухне, там я чувствую себя свободнее, -- сказала она. -- После завтрака, осмотрев дом, решу, чем вам помочь. Часа два я смогла бы вам уделить.
   -- Вы навестите меня и завтра? -- с надеждой в голосе спросил Джемс.
   Девушка кивнула, и он облегченно вздохнул.
   -- Как странно. Сегодня утром я смотрел в окно и дорогу в село видел, как на ладони. Почему я не заметил вас?
   -- А я и не шла из села по дороге. Сюда ведет маленькая тропинка -- через мостик. Я должна сама позаботиться о своем добром имени и поэтому могу приходить только тайком.
   Он расхохотался.
   -- Не пытайтесь убедить меня, что вы хоть сколько-нибудь обращаете внимание на пересуды и сплетни сельских кумушек о вас. Я готов поверить, что вы действительно живете в селе -- иначе вы не были бы так хорошо осведомлены обо всем, -- но я никогда не поверю в то, что вы простая служанка.
   -- Принесите-ка мне метелку для выбивания ковров, -- потребовала девушка. -- Я хочу вам показать, как нужно работать, и этим рассеять ваши сомнения.
   Джемс не заметил, как быстро пролетело время. Когда девушка вошла к нему в кабинет попрощаться, он очень удивился: ему показалось, что она хозяйничает в его доме всего несколько минут.
   -- Вы уже уходите? -- разочарованно спросил он.
   -- Да. А вы не вздумайте следить за мной. Я целиком доверяюсь вашей порядочности и надеюсь, что вы не станете разыскивать меня или моих родственников в деревне. Будьте довольны тем, что знаете мое имя.
   -- Спокойной ночи, Джен! -- восторженно воскликнул Морлек.
   -- Он протянул ей руку, и ему показалось, что легкий румянец залил лицо девушки.
   -- Я попрошу вас о небольшом одолжении: откажитесь от своих планов и мести, оставьте беднягу Кольтера в покое. Человек он недалекий, однако вы вряд ли будете довольны, если разорите несчастного торговца.
   -- Пожалуй, вы правы, -- заметил Джемс. -- Но я не могу допустить, что мой противник восторжествует.
   -- Он так далек от торжества. Если хотите, я вам расскажу всю его историю. Он спекулировал на нефтяных акциях и разорился. А советовал ему купить ценные бумаги мистер Гамон. И теперь Кольтер, маленький человек, доварившийся Гамону, близок к банкротству. Если вы откроете лавку, то не пройдет и недели, как Кольтеру придет конец. Подумайте, мистер Морлек. Я не знаю, как вам следует поступить, но убеждена: вы найдете выход.
   Час спустя Джемс направился в село к Кольтеру. Того словно подменили. Завидев Морлека, он вежливо поинтересовался, что ему угодно.
   -- Вам, однако, известно о моих потребностях, -- с иронией заявил Джемс. -- Я хочу рано утром ежедневно получать от вас продукты: хлеб, масло, яйца. Не откажусь и от молока. Думаю, литра будет достаточно. Пока все.
   -- Слушаюсь, мистер Морлек, -- как только мог смиренно ответил лавочник. -- Будьте спокойны: мой магазин к вашим услугам. Я пошлю вам самые лучшие продукты. Трое земляков, навестивших меня сегодня, давно уже собирались сделать покупки на зиму, а теперь, ссылаясь на нехватку денег, вдруг заколебались. Но я-то знаю, мои приятели поджидают, пока вы откроете вашу лавку. Словом, если вы не измените своего решения, я разорился.
   -- Послушайте, мистер Кольтер, пока я не буду испытывать недостатка в продуктах, я не открою своей лавки, -- добродушно согласился Джемс. -- Надеюсь, вы поняли меня.
   -- Слушаюсь, сэр, -- покорно повторил Кольтер. И, низко кланяясь, проводил Морлека до двери.
   Вечером Джемс отослал своего лондонского торговца в столицу, а весь товар со значительной скидкой уступил осчастливленному Кольтеру.
   На следующий день Джемс проснулся рано и поспешил в сад. На крыльце его терпеливо дожидался посыльный от Кольтера с продуктами. Вскоре показалась и Джен Смит. Морлеку сразу бросилось в глаза: с ней что-то произошло.
   -- Вы плакали? -- участливо проговорил он.
   -- Нет, нет... Я просто не выспалась... -- поспешила возразить девушка.
   -- Вы все же плакали, -- повторил Джемс.
   -- Если вы еще раз скажите это, я повернусь и уйду. Никогда не ожидала от вас такой назойливости.
   Он послушно замолчал, но раздумывать над произошедшей с девушкой странной переменой не прекратил.
   Нет ли у нее затруднений из-за посещений Старого Дома?
   Он не верит, что Джен Смит -- простая служанка. Скорее она бедная родственница одной из дам в окрестных селениях.
   После обеда Джемс пытался поговорить с Джен, но она больше отмалчивалась.
   -- Где вы живете? -- неожиданно спросил он.
   -- Ах, здесь поблизости, -- уклончиво ответила девушка.
   -- Вы бы хоть раз сказали правду, милая барышня.
   -- Я была самым честным на свете человеком, пока... Пока я не начала лгать... Вот и все.
   -- Я хотел вам сказать, -- начал он, вспомнив о случившемся за день, -- двое из моей прислуги желают вернуться ко мне.
   -- Если вы простите их и снова возьмете в дом, я больше никогда не приду к вам, -- решительно заявила девушка. Но, опомнившись, добавила: -- Пожалуйста, возьмите их, если вам угодно. Самое разумное снова взять прислугу, привыкшую к распорядку в доме. Ваши слуги поддались наговору и теперь, столкнувшись с тем, как много в наших краях безработицы, ждут не дождутся снова вернуться к вам. Я прошу вас только сообщить мне, когда они приедут.
   После еды Морлек помог девушке помыть посуду и направился к себе в кабинет. Он рассчитывал разобрать почту. И, спускаясь по лестнице, крайне изумился, застав в передней незнакомую молодую даму. По-видимому, он оставил входную дверь незапертой или же не слышал звонка. Дама была необычайно красива, изящна и нарядно одета. Очевидно, пронеслось в голове Морлека, представительница суссекских дам явилась требовать, чтобы такой преступник, как он, покинул их высоконравственную местность.
   Но неожиданно молодая женщина приветливо улыбнулась ему и протянула руку.
   -- Вы мистер Морлек, не так ли? -- спросила она. -- Я сразу вас узнала. Вы очень похожи на свой портрет. Вы меня не узнаете?
   -- Боюсь, не имел чести встречаться с вами раньше, -- ответил Джемс.
   -- Я позволила себе запросто навестить вас, мистер Морлек. Необходимо положить конец отвратительному спору между вами и моим братом.
   -- Вашим братом? -- удивленно переспросил Джемс.
   -- Совершенно верно. -- Она лукаво улыбнулась. -- Да скажите мне, что вы в самом деле ничего не замышляете против бедняги Ральфа.
   Тут Джемс сообразил, кто эта молодая красавица.
   -- Так вы, значит, мисс Гамон?
   -- Да. Вы угадали. Я приехала из Парижа повидать вас, Ральф очень озабочен. Ваши отношения приняли опасный характер.
   -- Охотно вам верю. Так и есть, -- согласился Джемс. -- И вы прибыли из Парижа помирить нас. Ну, конечно, вы -- Лидия Гамон! До чего я стал забывчив! Я помню вас еще по тем временам, когда ваш брат не был богат.
   Менее всего желала Лидия вспоминать о том неприятном для нее времени, и поспешила переменить опасную тему.
   -- Неужели нет возможности помириться с Ральфом и найти какой-нибудь выход? Неужели вы не сможете работать вместе?
   Неожиданно дверь отворилась, и в комнату вошла Джен Смит. Она собиралась уходить домой и натягивала перчатки.
   -- А я думала, вы у себя в кабинете... -- начала она и вдруг умолкла, заметив гостью.
   Если Джен удивилась появлению Лидии Гамон, то впечатление, произведенное на гостью ее появлением, было гораздо большим. Лидия поднесла лорнет к глазам и сделала вид, будто непринужденно разглядывает девушку. В самом же деле ей было не по себе.
   -- Неужели это вы? -- воскликнула она. -- Леди Джоан Карстон?
  

Глава 23. НЕУДАЧНАЯ МИССИЯ

   Леди Джоан Карстон! Морлек не верил своим ушам.
   -- Право, вы ошибаетесь, -- перебил Джемс Лидию. -- Эта девушка -- мисс...
   -- Нет, нет, это леди Джоан Карстон, и я рада узнать, что вы так дружны. Я надеюсь, что невеста моего брата поможет примирить вас с Ральфом.
   -- Кто невеста вашего брата? -- спросила Джоан, удивленная наглостью Лидии.
   -- Всем известно, что вы помолвлены с ним, -- улыбнулась та.
   -- Это может быть известно лишь сумасшедшим, склонным к буйному воображению. Например, они могут считать себя родственниками Наполеона Бонапарта, -- резко возразила Джоан. -- Но ни я, ни мой отец ничего не знаем о моей помолвке с вашим братом.
   Лидия пожала плечами. Она пыталась понять, почему Джоан находится в доме Морлека, и не находила ответа. Неужели девушка была с Джемсом наедине? Лидия насторожилась, и тотчас голос ее зазвучал более официально.
   -- Вероятно, ваш отец, лорд Крейз, также находится здесь? -- спросила она наивно.
   -- Нет, мой отец дома, -- ответила Джоан, уловив мысль Лидии. -- И моей тетки тоже нет здесь, как нет и ни одной из моих кузин. И никто не сможет защитить меня в Старом Доме от мистера Морлека, кроме старой плиты и чувства собственного достоинства.
   Брови Лидии взметнулись вверх. Она высокомерно оглядела девушку.
   -- Ральф никогда не согласится с тем, чтобы вы...
   -- Есть множество вещей, с которыми вряд ли согласится Ральф, -- вмешался Джемс, избавляя Джоан от необходимости отвечать на замечание Лидии. -- И нет ни малейшей необходимости продолжать нашу беседу. Я думаю, мисс Гамон, что мы не станем посвящать мисс Карстон в подробности нашего неприятного разговора.
   И, повернувшись к Джоан, он протянул ей руку.
   -- Благодарю вас за внимание, и поверьте, что на этот раз обычные слова в самом деле выражают мои искренние чувства.
   Он предполагал, что встреча и разговор с Лидией смутят Джоан, но она держалась настолько спокойно, что ему оставалось только удивляться ее присутствию духа.
   -- Я бы посоветовала вам поискать новых слуг. Лучше всего, если прислуга приступит к работе завтра в два часа.
   Джемс облегченно вздохнул: утром Джоан навестит его.
   Лидия проводила девушку взглядом и заговорила лишь после того, как она скрылась за поворотом.
   -- Так правда, что леди Карстон помолвлена с вами? -- спросила Лидия.
   Джемс изумился.
   -- Она сама сообщила мне о помолвке, но я предположила, что это была лишь шутка, чтобы рассердить меня.
   -- Помолвлена со мной? Неужели она так сказала?
   Лидия презрительно усмехнулась.
   -- Так, значит, это неправда. Вы с ней друзья?
   -- О да, -- ответил Джемс, -- если можно назвать дружбой внимание доброй феи к одинокому, всеми покинутому человеку.
   Гостья ехидно улыбнулась.
   -- А теперь давайте поговорим серьезно. Неужели вы не понимаете, что пришло время уладить ваши отношения с Ральфом?
   -- Он послал вас как голубя мира? -- иронически поинтересовался Джемс. -- Если так, то, помимо многословных уверений в дружбе, у вас имеются конкретные предложения? Дружба Ральфа не вызывает у меня особого доверия.
   Она направилась к двери и заперла ее. Затем возвратилась на прежнее место.
   -- Ральф сказал мне: он больше не обладает тем, что вы требуете от него.
   Джемс нахмурил лоб.
   -- Он это уничтожил?
   -- Нет, -- ответила девушка. -- Это попало в чужие руки.
   Он недоверчиво поглядел на нее.
   -- Вы не шутите?
   Она отрицательно покачала головой.
   -- В таком случае, почему ваш брат все еще на свободе?
   Лидия залилась краской.
   -- Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, мистер Морлек? По-вашему, ему следовало бы находиться в тюрьме?
   -- Да. Собственно говоря, ему следовало бы сидеть за решеткой, -- спокойно подтвердил Джемс. -- В том случае, если документ, о котором идет речь, в самом деле попал в чужие руки, можете мне поверить -- ваш брат на волосок от тюрьмы. Он может избежать ее лишь в том случае, если новый владелец документа, на его счастье, окажется вором или шантажистом.
   Джемс сообразил, что девушка не имеет представления о том, какой именно документ хранился у ее брата.
   -- Чего вы от меня хотите? -- спросил он.
   Ральф просил меня передать вам: нет причин, из-за которых нельзя решить спор.
   -- Другими словами, ваш брат хочет, чтобы я показал в его пользу, если документ будет представлен в суд?
   Она колебалась.
   -- Я не знаю, таково ли его желание, но, очень возможно, вы правы. Он мне сказал лишь то, что я вам уже сообщила: документа у него нет, и он просит вашей поддержки.
   Джемс подошел к окну и выглянул в сад. Он попытался разрешить эту задачу. Однако мысли его упорно возвращались к Джен Смит. Неужели она действительно Джоан Карстон, дочь лорда Крейза, девушка из общества, к которому он не принадлежал?
   Это было самое неожиданное открытие, выпавшее сегодня на его долю.
   -- Я, право, не знаю, могу ли быть полезен вашему брату, -- проговорил он наконец, обращаясь к Лидии. -- Наша борьба прекратится лишь в том случае, если ваш брат сумеет исправить то, что сделал. Можете сообщить ему об этом.
   -- Так, значит, борьба до конца? -- спросила Лидия с дешевой театральностью.
   Улыбка промелькнула по лицу Джемс, и он сказал:
   -- Пожалуй, так.
   Лидия, закусив губу, лихорадочно соображала, как ей поступить? Ральф поручил ей действовать на свой страх и риск.
   -- Знаете ли вы, что это значит для меня, его единственной сестры? -- пытаясь разжалобить Морлека, произнесла она. -- Знаете ли вы, что такое бессонными ночами думать о грядущем дне?
   -- Очень сожалею, но не знаю. Откровенно говоря, мисс Гамон, я лишен чувства сострадания. Если вы в самом деле так озабочены делами своего брата, позвольте выразить вам сочувствие.
   И после минутного молчания он продолжал:
   -- Можете передать вашему брату Ральфу, что я доведу свое дело до конца. Я выполню свою миссию.
   -- Миссию взломщика, -- язвительно заметила девушка.
   -- Хотя бы и так, -- добродушно ответил Джемс.
   Если раньше он и сомневался в искренности Лидии, то теперь его сомнения рассеялись. Эта женщина -- комедиантка, и к тому же скверная.
   Она не сумела совладать с собой, и закипевший в ней гнев грозным валом обрушился на Морлека.
   -- Вы не использовали возможность договориться мирным путем, -- сказала она, давая волю своему раздражению. -- Я не знаю, какова причина вашей враждебности к Ральфу. Однако он не менее хитер, чем вы. И я уверена -- рано или поздно, но вам придется признать это. Мне вся эта история надоела. Если мой брат и преступник, то разве вы честнее его? Разве мир настолько тесен, что вам двоим в нем нет места?
   -- Вашей изысканной речи позавидовала бы любая светская женщина, -- галантно ответил Джемс и проводил ее до двери.
  

Глава 24. МАРБОРН СТАНОВИТСЯ ЛИШНИМ

   За последнюю неделю Гамон сильно изменился. Он поседел, сгорбился, и на лице его появились новые морщины, Лидия не досаждала брату вопросами, догадываясь о причинах его озабоченности. К ее удивлению, Ральф, выслушав ее сообщение о встрече с Морлеком, сохранил необычное для него спокойствие, не вспылил, не рассердился.
   И, как ни странно, новость о присутствии в Старом Доме леди Джоан Карстон также не взволновала его.
   На следующий день после посещения Джемса Лидия приобрела плацкартный билет и распорядилась, чтобы ее багаж отправили на вокзал. Покончив с приготовлениями к поездке, она отправилась в контору к Ральфу.
   -- Сегодня я уезжаю в Париж, -- сообщила она ему. -- Мне нужны деньги.
   Он удивленно взглянул на сестру.
   -- Кто тебе сказал, что ты уезжаешь в Париж?
   Она притворилась удивленной его вопросом, однако брат и глазом не повел.
   -- Ты останешься здесь. Я уже сказал тебе о своем решении. Возможно, скоро придется уехать отсюда и мне.
   -- Что произошло? -- спросила она, впервые отдавая себе отчет в серьезности положения. -- Неужели дело так скверно?
   -- Хуже, чем ты предполагаешь, -- ответил он. -- Видишь ли, Лидия, -- продолжал он насколько мог любезно, -- я бы не хотел, чтобы ты покинула меня в такую тягостную минуту. К тому же я обещал Сади, что привезу тебя в Танжер.
   Она взяла стул и уселась напротив. Затем, опершись локтями о стол и глядя в упор на брата, бросила ему:
   -- Больше ты ничего не обещал Сади?
   Он не осмелился взглянуть ей в глаза.
   -- Пять лет назад ты очень хотел, чтобы я поселилась в Танжере. Что ты тогда обещал Сади?
   -- Ничего определенного. Ведь раньше ты относилась к нему более терпимо.
   Лидия скорчила гримаску:
   -- Каждая молодая девушка заинтересуется живописным арабом. Но, судя по твоим рассказам, он не особенно молод и не очень красив. А мое положение в обществе? Я дорожу им.
   -- Я нуждаюсь в Сади. Он может быть мне очень полезен. Он принадлежит к одному из лучших семейств, он христианин и баснословно богат...
   Она презрительно усмехнулась...
   -- Он богат и в то же время берет от тебя деньги? Нет, Ральф, тебе не удастся провести меня. Мне немало известно о Сади. Он хитрый мавр, но я никогда не любила "Отелло" и не собираюсь играть роль Дездемоны. Возможно, Сади и видная персона в Танжере, но я не хочу прожить остаток своих дней в душном гареме женой номер двадцать три. В последнее время я прочла несколько книжек о тамошних порядках. Пустыня очень романтична, но вблизи романтика часто теряет привлекательность. Я часто получала от тебя письма, в которых ты красочно расписывал мне прелести жизни в Марокко. Я не раз собиралась тебе спросить, какую цель ты преследуешь.
   -- Сади любит тебя. Я не вижу причин препятствовать вашему счастливому браку. Правительство считается с ним. Он весь буквально увешан орденами.
   -- Да будь он разукрашен этими побрякушками, как рождественская елка, и тогда не привлекал бы меня, -- решительно заявила девушка. -- Давай не будем понапрасну терять время и говорить о Сади.
   Гамон не возражал, чему она втайне очень удивилась.
   -- Поступай, как знаешь, но во всяком случае останься в Лондоне, пока я не приведу дела в порядок.
   После ухода Лидии он попытался засесть за работу, но работа не клеилась. Время от времени он поглядывал на часы, словно ожидая кого-то. Утром прибыла телеграмма из Танжера, он часто вынимал ее из кармана и перечитывал. Лицо его становилось все мрачнее и мрачнее. О том, что Сади сидел без гроша, ему было известно. Но теперь его новые требования становились опасными.
   Гамону сервировали стол и подали скромный завтрак. Подкрепившись, он вызвал к себе секретаря, взял чековую книжку и нерешительно направился к несгораемому шкафу.
   -- Ступайте в банк и принесите деньги. Возьмите пятифунтовые банкноты, -- предупредил он секретаря.
   Воспитанный и сдержанный, секретарь ничем не выдал своего удивления. Он привык получать по чекам огромные суммы, шеф выписывал их и раньше, но сегодня сумма превосходила все, выписанные ранее.
   Через полчаса с тремя большими пакетами банкнот он вернулся из банка. Ральф даже не потрудился пересчитать их.
   -- Я ожидаю мистера Марборна, -- сказал он, положив деньги в ящик стола. -- Как только он явится, проводите его ко мне.
   Марборн пришел чуть раньше трех часов. Узнать его было невозможно. Он приоделся и теперь щеголял в костюме самом изящном и элегантном, по его мнению, а также в сером цилиндре и ярко-красном галстуке.
   Вынув изо рта гаванскую сигару, он приветливо кивнул Гамону:
   -- Добрый день. Очень сожалею, что запоздал, но прежде чем направиться к вам, мне пришлось нанести несколько визитов.
   Марборн был навеселе. Ральф сразу заметил это, и порадовался: ему это было на руку, так легче вести деловые переговоры.
   -- Ну-с? Приготовили для меня деньги, старина?
   Не тратя слов понапрасну, Гамон выдвинул ящик письменного стола и выложил деньги на стол.
   -- Спасибо, -- вежливо поблагодарил Марборн.
   -- Марборн, я не отказываюсь по мере возможности оказывать вам финансовую поддержку, однако я хочу, чтобы и вы сдержали свое слово.
   -- Не помню, чтобы я вам что-либо обещал, -- холодно ответил бывший полицейский. -- Я уже сказал вам: ваш документ спрятан в надежном месте. Надеюсь, вы не будете возражать против этого и оплатите мои расходы? Теперь я должен сам о себе позаботиться. Из-за вас мне пришлось уйти в отставку без пенсии. И Слоон также вынужден покинуть службу. Я уверен: вы спокойно оставили бы нас умирать с голоду, не прояви я любопытства к вашим документам.
   -- Куда вы спрятали документ? Что случится, если он попадет в чужие руки?
   Марборн расхохотался.
   -- Неужели вы воображаете, что я настолько глуп и откажусь он неиссякаемого источника дохода? -- презрительно спросил он.
   И Марборн едва заметно непроизвольно прикоснулся к левому боку. Это не укрылось он внимательного ока Гамона.
   -- Я спрятал его в своем несгораемом шкафу, -- продолжал Марборн. -- И ключ от этого шкафа хранится у меня одного.
   -- Так, так, -- заметно любезнее заметил Гамон, провожая своего гостя.
   После ухода Марборна Ральф направился к письменному столу и, не колеблясь, написал телеграмму по адресу: "Кольпорт, Отель-Сесиль, Танжер". У него оставался лишь один способ избавиться от издевательства Марборна и его бесчисленных претензий. Марборн последует за неизвестным матросом, которого нашел при смерти на Портсмутской дороге какой-то велосипедист.
  

Глава 25. В ДЕРЕВЕНСКОЙ ГЛУШИ

   С той памятной бурной ночи Джоан Карстон больше не встречалась с питомцем миссис Корнфорд. Она сознательно не посещала свою приятельницу, и вскоре воспоминания о ночной встрече перестали ее тревожить.
   Лишь однажды, проснувшись среди ночи она вспомнила об этом неприятном свидании, а на следующий день Джемс Морлек обратил внимание на ее удрученный вид и решил, что она плакала.
   В день ее последнего посещения Старого Дома к ней в комнату вошла горничная с докладом:
   -- Вас желает видеть миссис Корнфорд.
   Джоан побледнела.
   -- Ты большая трусиха, -- сказала она себе вслух, забыв о служанке.
   -- Вам что-нибудь угодно? -- спросила удивленная горничная.
   -- Нет, я сейчас сойду вниз.
   Джоан была очень озабочена неожиданным появлением гостьи.
   -- Я услышала о вашем приезде. Не согласится ли лорд Крейз сдать мне этот домик?
   -- Это все? -- облегченно вздохнув, обрадовалась Джоан. -- Разумеется, мы сдадим вам его. Надолго вы хотите поселиться в Крейзе?
   Миссис Корнфорд колебалась.
   -- Мистеру Фаррингтону пошло впрок пребывание здесь, и он не прочь пожить подольше.
   -- Мистер Фаррингтон? -- переспросила девушка, и голос ее задрожал. -- Это ваш питомец, молодой человек, страдающий алкоголизмом? Откуда он прибыл?
   -- Я не знаю. Он жил где-то на западном побережье Африки. Его родные отправили его в колонии, так как пребывание его в Англии стало невыносимым. Еще мальчиком его исключили из школы за безобразное поведение и глупые проделки.
   -- Он вам сказал, почему ему пришлось уехать?
   Затаив дыхание, Джоан ждала ответа.
   -- Нет. Он лишь сказал, что натворил что-то дурное. В Африке он пристрастился к спиртному. Затем снова возвратился в Англию. Его отец умер и оставил ему ежегодную ренту. Вы не хотели бы поглядеть на него?
   -- Нет!
   Этот отказ прозвучал так резко, что Джоан на мгновение испугалась, не задела ли она чувства миссис Корнфорд.
   -- Нет, мне бы не хотелось видеть его -- мои нервы немного расшатались из-за всех происшествий последнего времени, и я предпочитаю избегать лишних волнений.
   -- Вы имеете в виду происшествие с мистером Морлеком? Как это ужасно! Мне рассказывали, что его покинули все слуги. Я даже хотела пойти проведать его. Мистер Фаррингтон рассказал мне о своей встрече с Морлеком в день приезда.
   -- Я знаю, -- отозвалась Джоан и поспешила добавить: -- мне говорили об этом.
   После ухода неожиданной посетительницы Джоан погрузилась в раздумье. Ей стало ясно -- следует немедленно ехать в Лондон. Правда, это сопряжено для Морлека с опасностью просидеть несколько дней на хлебе и воде.
  
   В селе неожиданно появились два новых лица. Джоан узнала об этом прежде, чем людская молва донесла эту весть до Крейзов.
   Двое молодых коммерсантов решили провести свой отпуск на лоне природы. Здоровые и жизнерадостные люди, они производили впечатление располагавших временем в избытке и не знавших чем заняться весельчаков.
   Явившись в половине десятого в Старый Дом, Джоан сообщила эту новость Морлеку.
   Джемс кивнул:
   -- Это сержант Финниган и детектив Спунер из Скотленд-Ярда. Я видел, как они прибыли сюда -- их привезли со станции в автомобиле, принадлежащем местному полицейскому управлению.
   Ее удивило это объяснение, но он рассмеялся и поспешил рассеять ее опасения.
   -- Неужели вы вообразили, что полиция оставит меня в покое? Уэллинг послал их ознакомиться с моими привычками и укладом жизни. Они проживут здесь не меньше недели -- я уже подумываю, следует ли мне при случае угостить их хорошим ужином?
   Она ничего не ответила и поспешила перевести разговор на другую тему.
   -- Я больше к вам не приду. Мне кажется, вы теперь можете снова нанять прислугу. Вчера в селе я видела Кливера и мне стало очень жаль, что он потерял хорошее место.
   -- Да, он потерял свое место навсегда, -- с горечью ответил Джемс. -- Он единственный из моих бывших слуг, которого я не хочу снова принимать на службу.
   -- Но если он сам попросится к вам, вы, однако, могли бы со спокойной совестью удовлетворить его просьбу. Велите ему прийти к вам...
   -- Если вы этого хотите...
   -- Вы не должны говорить, что готовы это сделать ради меня. Просто я считаю, что вам не следует ссориться со своими слугами, так же как не следовало ссориться и разорять беднягу Кольтера.
   Он расхохотался, и девушка нахмурилась.
   -- Простите мне мою неуместную веселость, леди Джоан, -- почтительно заметил он, -- но мне давно никто не говорил правду в глаза. Я охотно снова возьму на службу Кливера. Но ради чего вы сказали Лидии Гамон, что вы...
   Джемс замолчал, рассчитывая, что девушка поймет о чем идет речь, но Джоан невинно спросила:
   -- Что я сказала?
   -- Ничего... Я понимаю, вы сказали это Лидии, чтобы позлить ее.
   Он почувствовал, что краска прилила к его щекам.
   -- Вы имеете в виду мое заявление о том, что мы с вами помолвлены? -- спокойно уточнила Джоан. -- Да, я ей так сказала. Вы правы, мне хотелось позлить ее, и ваше имя первым пришло мне на ум. Надеюсь, вы не в претензии на меня за это?
   -- Нет... Что вы...
   Девушка, ловко хозяйничая, поджаривала яичницу.
   -- Я чувствую, что скомпрометировала вас? Вы женаты?
   -- Нет, -- решительно возразил он. -- Я не женат и никогда не был женат.
   -- Большинство красивых мужчин женаты, -- равнодушно заметила Джоан, и Джемс почувствовал, что остатки мужества покидают его. -- А вы, по-моему, красивы. Но что вы делаете? Уберите локоть из миски с яйцами!
   Джемс не был любителем яиц -- при одном взгляде на белок он испытывал тошноту.
   -- Мне очень жаль, что вы оказались леди Джоан -- я очень привязался к Джен... Разумеется, я очень привязан и к Джоан! Когда-то я знавал одну молодую девушку, ее звали Джоан, и она жила в Коннектикуте...
   -- Неужели вы должны посвящать меня в свои любовные истории? -- запротестовала она. -- Я слишком молода, чтобы питать к ним интерес.
   -- Это не любовная история, -- поспешил пояснить Джемс. -- Ее звали Джоан, а она называла меня Джимом...
   -- Меня также зовут Джоан, и, если вам угодно, можете называть меня по имени, -- заметила девушка и уселась на кухонный стол. -- Я охотно стала бы называть вас Джимом, но у моего отца был персидский кот, которого тоже так звали, и поэтому каждый раз, как я буду называть вас этим именем, мне будет казаться, что вы мяукаете. Лейсингтон -- на мой взгляд, не особенно благозвучное имя, оно слишком напоминает название железнодорожной станции. А что касается имени Морлек, то оно мне не нравится. Поэтому я предпочту вообще не называть вас по имени. А что касается нашей помолвки, то я оставлю ее в силе еще на одну неделю. Дело в том, что мистер Гамон имеет на меня виды. Поэтому я предпочитаю держать его на некотором расстоянии.
   -- А что если он расскажет об этой смехотворной истории вашему отцу?
   -- Мне приходится больше чем вам заботиться обо всем этом. В свое время у меня было много забот, чтобы эта история не попала в газеты.
   -- Неужели Гамон такой влиятельный человек в вашей округе? -- осведомился он.
   Она рассказала ему о причинах, заставлявших Гамона жить в этих краях. Морлек многозначительно присвистнул.
   -- Вы убедились? Подлинный хозяин Крейза -- Гамон. Наш титул -- это лишь пышная вывеска. И он хочет жениться на мне, как принято во всех романах: злодей женится на дочери разорившегося лорда. Для того, чтобы и в остальном следовать сюжету романа, мне надо бы влюбиться в бедного, но добродетельного фермера -- наследника фамильных богатств.
   Джемс, очарованный девушкой, не мог оторвать от нее глаз И не красота ее, не ее уверенность в себе и чувство собственного достоинства, даже не мягкий юмор, сквозивший в ее словах, влекли его к ней. Он вспомнил ее накануне -- с покрасневшими от слез глазами -- и понял, что ее уверенность и разговорчивость давались ей нелегко.
   -- Не глядите на меня так, Джемс, -- попросила она. -- Джемс звучит лучше, чем Джим, но тоже нехорошо. Джемс... Так обычно зовут лакеев. Я хотела вас спросить кое о чем... Ах да... Вчера, одолжив у Стефанса бинокль, я из окна наблюдала за Старым Домом. Почему у вас на окне белые занавески? И почему вы расхаживали по комнате до часу ночи? Я отчетливо видела на занавесках вашу тень. Вскоре мне надоело наблюдать за вашим окном, и я легла спать, а вы продолжали расхаживать... Но почему вы смеетесь?
   -- Да потому, что Финниган и Спунер ушли со своего поста гораздо позже вас. Вероятно, они послали в Лондон достаточно обстоятельный рапорт о моей бессоннице.
   -- Откуда вам известно, что они наблюдали за вами?
   -- После наступления сумерек я протянул через дорожки тоненькие черные нити, а сегодня я не обнаружил на месте ни одной, все оказались разорванными. Под своим окном я оставил лист бумаги, вымазанный глиной, а сегодня его обрывки обнаружил на дороге.
   Рассказывая о своей хитрости, Джемс улыбнулся. Очевидно, беспечность сыщиков весьма забавляла его.
   -- Я хорошо знаю мальчишку из трактира "Красный Лев", где остановились детективы. Навестив его сегодня утром, я застал парнишку за интересным занятием: он пытался счистить с сапог постояльцев клочья бумаги. Не сомневаюсь, оба они приехали сюда с единственной целью -- следить за мной, и было бы странным с их стороны не выполнять служебных обязанностей.
   После завтрака Морлек с помощью молодой девушки помыл посуду.
   -- О чем вы думали сегодня ночью, когда вас мучила бессонница? -- спросила она неожиданно.
   -- О своих прегрешениях, -- ответил он девушке торжественным тоном.
   Но неожиданности утра этим не были исчерпаны.
   Когда Джемс снова очутился на кухне, он застал Джоан у плиты с засученными рукавами за приготовлением паштета.
   -- Вы сильно обожглись, -- сказал Джемс, заметив у девушки на руке красное пятнышко в форме сердца.
   К его удивлению, она покраснела.
   -- Это пятнышко то показывается, то исчезает, -- ответила она.
   И вскоре неожиданно ушла, не попрощавшись.
   После обеда в Старый Дом пришел Кливер. Он несмело принялся объяснять Джемсу, почему ему пришлось покинуть службу у него, но тот не стал его слушать.
   -- Если угодно, вы можете вернуться ко мне, -- коротко бросил ему Морлек, -- и объявите о моем требовании остальным слугам. Отныне будет заведен новый распорядок. Ровно в десять часов все должны спать, и когда я работаю у себя в библиотеке, никто не должен беспокоить меня.
   -- Если бы мистер Гамон меня не уговорил... -- начал было Кливер.
   -- Я видел мистера Гамона в самых разнообразных ролях, однако в роли сирены -- никогда.
   Кабинет Джемса окнами был обращен в сторону дома Крейзов. Это была узкая продолговатая комната с двумя дверьми, одна из которых вела на площадку, а вторая -- в небольшую комнату. С площадки лестница вела в спальню Джемса. В то время как библиотека была расположена вдоль фасада, спальня его уходила в глубь дома.
   Кливер занялся сбором своих подчиненных, а Морлек поднялся к себе в спальню и запер за собой дверь. Затем, откинув ковер, он открыл небольшой тайник в паркете. Там хранилась шкатулка, из которой он достал револьвер, сверток с инструментом и неизменную черную маску, отнес все это к себе в кабинет и запер в письменном столе.
   Несмотря на то, что за ним охотились все сыщики Лондона и ему грозило пожизненное заключение, взломщик снова принимался за свою работу. Джентльмен в черной маске не привык к бездействию. Голос мертвого властно взывал к мести, и Джемс Морлек не колебался в своем решении.
  

Глава 26. ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ПРОГУЛКУ

   Джемс заправил бак автомобиля бензином, сунул под сиденье несколько банок с консервами и выехал из поместья. Он направился в село, задержался у почты и отправил телеграмму Бинджеру. Затем проехал к кузнице -- одновременно и ремонтной мастерской и гаражу.
   Сложный ремонт автомобиля был не под силу местному кузнецу, и Морлек заранее догадывался о его ответе.
   -- Лучше всего отогнать вашу машину в Хоршем, мистер Морлек. Я не могу взяться за ремонт -- слишком мало смыслю в дорогих машинах.
   Один из сыщиков выследил Морлека и немедленно после его отъезда направился в мастерскую разнюхать о заботах своего подопечного.
   -- Рулевое колесо автомобиля неисправно, -- пояснил кузнец. -- Поработать придется основательно. Поэтому он и поехал к механику в Хоршем.
   Обрадованный, Спунер поспешил сообщить обо всем сержанту.
   С наступлением сумерек Джемс вернулся из Хоршема рейсовым автобусом. От глаз наблюдательного Спунера ничто не могло укрыться.
   -- Никак не пойму, зачем мы только следим за ним, -- сказав сержант Финниган. -- Вряд ли Морлек осмелится совершить налет в ближайшее время. Судебный процесс надолго нагнал на него страху.
   -- Хотя бы он пораньше лег спать, -- проворчал Спунер. -- Его бывший дворецкий, вернувшийся к нему на службу, говорит, что раньше его хозяин никогда не жаловался на бессонницу.
   -- Быть может, его мучают и не дают угрызения совести? -- предположил сержант.
   Вскоре после возвращения Джемса домой прибыл Бинджер. Он нес небольшой чемоданчик.
   -- У меня для вас поручение, Бинджер. Думаю, оно не особенно огорчит вас, -- сказал ему Морлек. -- Вы должны ни много ни мало ежедневно сидеть на этом стуле пять-шесть часов. Спать вы можете днем. Я надеюсь, вы выполните мое поручение, как всегда, точь-в-точь и самым добросовестным образом.
   Бинджер, лицо которого вытянулось при упоминании о поручении, просиял: да ему поручают бездельничать!
   -- Я очень ленив, сударь, -- признался он, -- и в мои годы, особенно после долгих лет военной службы, устаю очень быстро. Я всегда думаю, что причиной этому малярия, которая трепала меня в Индии. Вообще говоря, я очень люблю работу... Вам тут нелегко пришлось, сударь? Местные жители наверняка слишком близко к сердцу приняли известие о вашем внимании к банкам? Вы и не представляете себе, я еле укрывался от репортеров, пока вы сидели в тюрьме. Они даже мой портрет напечатали в газетах. Вот, не угодно ли посмотреть? -- Он вытащил из бумажника вырезку из газеты. -- Вы не думайте, будто я очень доволен такой шумихой. Но все-таки общественное мнение -- не шутка, тут уж ничего не поделаешь. Ахмет, разумеется, внимания не обратил, такие события -- не для африканских мозгов. Надеюсь, вы теперь не возьметесь за старое?
   -- Что я должен, по-вашему, бросить? -- спросил Джемс.
   -- Взломы, сударь. -- Неожиданно Бинджер заметил перемены в обстановке. -- Вы любите музыку?
   Джемс взглянул на большой граммофон, приобретенный им несколько дней назад.
   -- Да. В последнее время я заинтересовался современной музыкой и джазом. А теперь послушайте-ка, Бинджер. Сегодня в десять часов вечера вы займете сторожевой пост у моей двери. Выберите себе самое уютное кресло, какое только найдете в доме; я не буду на вас в претензии, если вы чего доброго и заснете в нем. Но никто не должен проникнуть ко мне в комнату -- вы меня поняли? Никто. Я не желаю, чтобы меня беспокоили. Если к нам придут сыщики...
   -- Сыщики? -- изумился Бинджер.
   -- Да. С недавних пор их в Крейзе двое. И хотя я не думаю, чтобы они сунулись сюда и беспокоили вас, все же зарубите себе на носу; после десяти часов вечера вы не должны никого впускать в дом, чего бы вам это ни стоило. Разве только они предъявят ордер на обыск. Вы меня поняли?
   -- Понял, сударь. Не прикажете ли попозже подать вам кофе?
   -- Нет, ни кофе и ничего другого. Если вы вздумаете беспокоить меня, я вас немедленно уволю.
   Вечером Морлек плотно и вкусно поужинал, ибо появилась такая возможность: прислуга вернулась в дом. В половине десятого он отправил Кливера спать.
   Джемс обошел весь дом и сад, потом прошел к воротам. На дороге он никого не заметил -- лишь в отдалении то вспыхивал, то угасал небольшой красный огонек от сигареты. Сыщики не спускали глаз со Старого Дома.
   Вернувшись в кабинет, Морлек застал Бинджера у дверей. Удобно расположившись в кресле и закутавшись в одеяло, тот заступил на ночное дежурство.
   -- Спокойной ночи, Бинджер, -- сказал ему Морлек и запер дверь кабинета.
   Несмотря на то, что в доме имелось электрическое освещение, Джемс зажег керосиновую лампу и поставил ее на стол. Лампа распространяла вокруг себя сильный свет.
   Затем он поставил на стол граммофон, завел его и повернул рычаг до крайней точки так, чтобы диск завертелся в самом медленном темпе. К вращающемуся диску он прикрепил небольшой металлический стержень с вырезанной из картона фигуркой на конце -- это был небольшой человечек с заложенными за спину руками.
   В центр граммофонного диска Джемс поставил керосиновую лампу и завел граммофон: вращаясь, картонный человечек медленно описывал круги вокруг лампы и отбрасывал на белые занавески на окнах, служившие как бы экраном, исполинскую тень, напоминавшую своими очертаниями силуэт Джемса Морлека.
   -- Он снова бегает по комнате, -- проворчал Спунер. Он дежурил на дороге и сразу заметил в окне силуэт "Джемса". -- И долго он будет так метаться?
   На этот раз "Джемс" бегал недолго, ибо настоящий Морлек остановил граммофон, прошел в спальню и переоделся в черное. Накинув черный, до пят, плащ, он рассовал по карманам инструменты и электрический фонарик с яркой лампочкой.
   Часы пробили половину одиннадцатого. Дом погрузился в тишину.
   Снова спустившись в свой кабинет, Джемс подошел к двери и окликнул Бинджера:
   -- Вы дежурите?
   -- Так точно, сэр, -- прозвучало в ответ.
   -- И не забудьте, я не хочу, чтобы меня беспокоили.
   -- Слушаюсь, сэр.
   Джемс понял, что Бинджер уже успел задремать.
   И снова Морлек завел граммофон -- он работал исправно -- и отправился к себе в спальню. Там он вышел на балкон и оттуда спустился вниз.
   Минуту спустя Джемс уже незаметно пробирался по дорожке сада. Прячась в тени кустов, он добрался до мостика, переброшенного с одного берега реки на другой и соединяющего Крейз со Старым Домом. Примерно через десять минут Морлек оказался у сарая в стороне от дороги, где его дожидалась машина...
   -- Опять он забегал, -- недовольно проворчал Спунер, обращаясь к сержанту. -- Вот видите, вон он! -- И указал на тень, скользнувшую по белой занавеске.
   Спунер зевнул.
   -- Чего доброго, придется просидеть здесь всю ночь.
   В то же время машина уносила Джемса все дальше от Старого Дома по направлению к Геймаркету. Он завернул на Уэрдур-стрит и оставил машину замыкать вереницу автомобилей. Они дожидались своих хозяев. Скоро закончится спектакль, и те покинут театр.
   Сам он направился на Шефтсбюри-стрит и остановил такси.
   Как только машина приблизилась к тротуару, из бара вышел какой-то захмелевший человек и чуть не упал в объятия к Джемсу.
   -- Прошу прощения, -- пробормотал пьяница, -- немного повздорил... в вопросах метафизики...
   Морлек пригляделся к пьяному и узнал в нем молодого человека, которого однажды приютил у себя во время грозы.
   -- Послушайте, приятель, вам предстоит нелегкий путь домой, -- начал он, но затем, опомнившись, что его могут узнать, отказался от уговоров.
   Изрядно подвыпивший молодой человек, к счастью, не понял, что перед ним знакомый.
   Когда Джемс заметил, что вокруг начинают собираться зеваки, привлеченные шумом и громкими возгласами пьяницы, он поспешил втащить его в ожидавшее такси и приказал:
   -- Поезжайте на Лонг-Акр.
   В поздний час улицы были немноголюдны. Проехав немного, Джемс велел шоферу остановить машину в наиболее пустынной улочке и высадил пьяницу.
   -- А теперь я дам вам добрый совет -- отправляйтесь-ка домой.
   -- Домой? -- с горечью переспросил юноша. -- У меня нет дома, нет друзей, нет милой!
   -- Может быть, это не так уж и плохо -- для милой, по крайней мере, -- заметил Джемс, желая поскорее избавиться от неожиданного знакомого.
   -- Так? Вы так полагаете? Но я... Я хотел бы ее поймать, после того, как она обошлась со мной... О... Я ее убью...
   Его бледное лицо исказилось от злости, но вдруг он разразился бессильными слезами.
   -- Она разбила мою жизнь! -- воскликнул он. -- А я... Я знаю лишь, как ее зовут... И что ее отец лорд!.. У нее маленькая родинка в форме сердца на руке...
   -- Как ее звали... Как звали девушку, разбившую вашу жизнь? -- хрипло спросил Джемс.
   Юноша вытер слезы и проговорил:
   -- Ее звали Джоан... Она разбила мою жизнь... И если я ее найду, я убью ее...
  

Глава 27. МАРБОРН И СЛООН -- ДЖЕНТЛЬМЕНЫ

   В тот день, когда мистер Гамон получил ответ на свой телеграфный запрос в Марокко, мистер Марборн в прекрасном настроении обедал в одном из самых роскошных ресторанов Лондона.
   Деньги текли к нему рекой, и он не видел причин в чем-либо отказывать себе.
   Мистер Слоон -- его гость, также из невзрачного человечка с невыразительным лицом превратился в элегантного, одетого по последней моде джентльмена.
   Они обедали на Оксфорд-стрит, и обед их состоялся из самых разнообразных блюд и напитков.
   -- Подай-ка еще одну бутылочку, -- величественно бросил лакею Марборн, самодовольно провел рукой по белому жилету и закурил.
   -- Вот райская жизнь, Слоон! Мечта! Не то что гоняться без устали за воришками.
   -- Вы правы -- скромно заметил Слоон.
   Одет он был роскошно, однако довольно вычурно и крикливо. Особенно бросался в глаза галстук с широкой ярко-красной полоской внизу.
   -- Последний крик моды, -- уверил Слоона приказчик, вручивший ему это неповторимое творение.
   -- Но как долго продлится наша беспечная жизнь? -- осведомился Слоон.
   Он откинулся на спинку стула и в ожидании ответа не сводил глаз со своего приятеля.
   -- Такая замечательная жизнь будет длиться столько, сколько я пожелаю, -- самодовольно ответил Марборн, любуясь кольцом, украшавшим его руку. Он купил его на днях и не мог нарадоваться камушку, игравшему разноцветными огоньками.
   -- Что, собственно, связывает тебя с Гамоном?
   -- Это ты о чем?
   -- У тебя с ним что-то есть, -- чуть захмелев, продолжал Слоон. -- Как тебе удалось прибрать его к рукам?..
   -- А тебе не все равно? -- ответил Морлек. -- Не будь слишком любопытным и не задавай лишних вопросов. Ведь я не обижаю тебя.
   -- Это верно, -- Слоон в восторге протянул своему покровителю руку. Обменявшись с ним торжественным рукопожатием, он продолжал: -- Действительно, вы очень добры ко мне.
   -- Ну, ладно. Если угодно, то кое-что я вам сообщу, разумеется, не все, но... -- напыщенно заявил Марборн. -- В мои руки попал важный документ. Я не могу сказать, каким образом и что в нем содержится, но вы понимаете, -- это может сильно повредить Ральфу. Знаете ли, Слоон, парень заплатит любые деньги, лишь бы сохранить его в тайне, и цену за молчание я назначил немалую. А его сестра! Необыкновенная красотка!
   И он в восторге расцеловал кончики пальцев.
   -- Я слышал о его сестре, -- заметил Слоон, -- и, насколько могу судить, эта девушка не для вас.
   Марборн густо покраснел -- он был весьма вспыльчив, а сегодня так и нарывался на неприятности, вступая в спор.
   -- Что вы хотите этим сказать? До того, как Ральф разбогател, она работала в баре. И чем она лучше меня?
   Слоон с ним согласился.
   -- Но все же не стоит дурно говорить о Гамоне, -- продолжал Марборн, несколько успокоившись. -- Хотя кто он такой? Вор! Вот он кто! И я имею доказательства.
   -- Так вот что вы знаете о нем... -- протянул Слоон.
   -- Не все ли равно. Да что вы так любопытны?.. -- пробормотал Марборн и кивнул, подзывая лакея.
   -- Хотите еще выпить? -- осведомился Слоон.
   -- Хватит! -- рявкнул Марборн. -- Вон там, напротив, сидит эта старая свинья Уэллинг.
   Едва ему стало известно, что старый сыщик наблюдал за ним в течение всего вечера, как его самоуверенность испарилась.
   Уэллинг сидел за маленьким столиком и не спеша поглощал свой скромный ужин. Поймав на себе взгляд Марборна он поднялся с места и направился к столу, за которым обедали два бывших сыщика.
   Слоон по привычке вскочил на ноги и вытянулся в струнку.
   -- Да сядьте же вы, сумасшедший осел, -- прошипел ему Марборн, -- ведь вы уже не служите! Добрый вечер, капитан Уэллинг!
   -- Добрый вечер, Марборн! -- приветствовал капитан своего бывшего подчиненного. -- Вам, по-видимому, неплохо живется? -- И, присев на стул, он окинул мягким взглядом обоих приятелей. -- Вы, похоже, зарабатываете кучу денег, Марборн. Это очень хорошо. Честно заработанные деньги приносят счастье, а нечестные -- несчастье и приводят на скамью подсудимых и в тюрьму.
   -- Я не склонен беседовать о деньгах, Уэллинг, -- оборвал его Марборн. -- Если вы воображаете, что мои доходы...
   Уэллинг любезно остановил его.
   -- Уж не собираетесь ли вы убедить меня в том, что вы сидите на мели? А как, интересно, поживает ваш приятель Гамон?
   -- Я не знаком с Гамоном, -- или, вернее, недостаточно хорошо знаком с ним, чтобы отвечать на ваши вопросы, -- выкрикнул Марборн. -- Что вам, собственно, угодно от меня? Почему вы утомляете меня своими расспросами? Я ничем не обязан вам...
   -- Вы мне обязаны очень многим, -- возразил Уэллинг и, вынув из кармана наполовину выкуренную сигару, раскурил ее. -- Вам, Марборн, грозило десять месяцев тюрьмы, так как начальник полиции собирался отдать вас под суд. Но я, ваш спаситель, уговорил его в интересах службы не возбуждать против вас обвинения. Так значит, Гамон чувствует себя хорошо, не так ли?
   -- Я ничего не знаю о Гамоне.
   -- Он очень любезный человек, -- добродушно продолжал Уэллинг. -- В самом деле, он очень милый господин. Вы теперь работаете на него?
   -- Я вам уже сказал, что не имею никакого отношения к Гамону.
   -- И все же вы говорите неправду, ибо на прошлой неделе, -- все так же благодушно продолжал Уэллинг, -- Гамон снял со счета тысячу фунтов, и некоторые из взятых им банкнот прошли через ваши руки. Не вздумайте меня уверять, Марборн, будто он вас снабжает деньгами ни с того ни с сего. Это на него не похоже, -- и он тяжело вздохнул. -- Хозяева, напротив, выжмут из служащих последние соки. Чем вы, собственно говоря, занимаетесь? Вы коммерсант?
   Марборн овладел собой.
   -- Я очень озабочен здоровьем Гамона, -- продолжал Уэллинг. -- Недавно встретил его; он скверно выглядит, словно его тяготит непомерный груз. Не обокрали же его в собственном доме. Но в этом случае он сообщил бы полиции... Но я очень рад вашим успехам, Марборн. Да и вам, Слоон, видно живется неплохо. Поговаривают, что вы, словно большой барин, живете в Блумсбери-отеле. -- Он шутя погрозил Марборну пальцем. -- Да, да. Вы, видимо, загребаете деньги лопатой. Я слышал, вы поставили у себя дома несгораемый шкаф, совершенно новый, зеленого цвета и очень массивный...
   -- Вы следите за мной, капитан, -- вскипел Марборн. -- У вас нет никакого права за мной следить.
   -- Следить? За вами? -- Уэллинг притворился, словно обвинение бывшего полицейского напугало его. -- Менее всего я желал бы следить за вами. Вы ведь знаете, что нам, полицейским, невольно приходится выслушивать множество всевозможных слухов и сплетен. Лондон такой маленький город: один слышит что-то одно, другой успевает заметить другое, и так получается, что к нам стекаются самые различные сведения. Но, во всяком случае, с вашей стороны благоразумно приобрести несгораемый шкаф. Только почему вы все же решили хранить деньги дома, а не в банке?
   -- По-вашему, я избегаю пользоваться услугами банка? -- воскликнул разъяренный Марборн. -- На мое имя открыт текущий счет в Холборне!
   -- Но вы им не пользуетесь, -- вежливо, но упорно, возразил Уэллинг. -- Впрочем, вы правы. Нельзя быть до конца уверенным в надежности банка, не исключено, что рано или поздно он обанкротится. А когда дома появился такой замечательный несгораемый шкаф, как у вас, чего бояться? Вы ничем не рискуете: Черный Человек навсегда забросил свое ремесло и не станет вас грабить. Ваш шкаф в безопасности.
   Уэллинг осмотрелся и, понизив голос, продолжал шепотом:
   -- Марборн, вы когда-нибудь пробовали привязать дикой кошке на хвост жестянку? Я вижу по вашему лицу, что нет. Поверьте мне, раздразнить кошку гораздо безопаснее, чем навлечь гнев Ральфа Гамона. Вам пора исчезнуть, Марборн. Хоть вы и скверный парень, и без достоинств, я не желаю вам зла и, поверьте, даю вам добрый совет -- соберите пожитки и поспешите убраться отсюда.
   -- Куда же мне уехать, по-вашему? -- спросил изумленный Марборн.
   Уэллинг тяжело поднялся.
   -- Насколько мне известно, Испания очень красивая страна, но я бы посоветовал вам остановить свой выбор на северных странах. Испания расположена слишком близко от Марокко. Вы могли бы, например, поехать хотя бы в Италию -- там хороший климат и жизнь не слишком дорогая. Я обещаю сделать все, что в моих силах, и уберечь вас.
   -- Меня? Уберечь? -- насмерть перепугался Марборн.
   Уэллинг серьезно кивнул.
   -- Да, совершенно верно. Я сделаю все, что в моих силах, но они не беспредельны. И еще раз послушайте меня: берегитесь диких кошек.
   Марборн был сильно взволнован, и пожилой сыщик добродушно похлопал его по плечу.
   -- И запомните: легкие деньги приносят несчастье.
  

Глава 28. ЧЕРНЫЙ НАВЕЩАЕТ МАРБОРНА

   -- Старый безумец, -- раздраженно бросил Марборн после ухода Уэллинга. -- Ступайте, вызовите мне такси, -- приказал он швейцару.
   -- Не ошибаетесь ли вы в капитане? -- осмелился спросить напуганный Слоон. -- Мне кажется, ему обо всем очень хорошо известно. Если он советует уехать из Англии, то неспроста.
   -- В вашем совете я также не нуждаюсь. До завтра, -- фыркнул Марборн на прощанье и уехал.
   Однако разговор с Уэллингом подействовал на него отрезвляюще, и он стал гораздо умереннее в расходах. Он решил сразу поехать домой, но передумал и приказал шоферу доставить его на Гросвенор-сквер.
   В гостиной дома Гамона горел свет. Марборн улыбнулся и направился к лестнице.
   Лидия, услышав голос отставного сыщика, поспешно шепнула слуге:
   -- Меня нет дома.
   Это был третий визит Марборна в течение недели, и с каждым днем он становился все смелее и смелее.
   Прежде, чем слуга успел выйти к нему, Марборн распахнул дверь и прошел в гостиную.
   -- Здравствуйте. Лидия, я решил навестить вас. Как вы поживаете?
   Впервые он осмелился назвать ее по имени, и в глазах девушки заметались злые огоньки.
   -- По-видимому, Ральфа нет дома?
   -- С каких пор вы называете моего брата Ральфом, мистер Марборн?
   -- О, с давних пор. Я не придаю значения таким мелочам, как правила этикета. Если вашего брата зовут Ральфом, отчего же стесняться его так называть?
   Она чуть было не вспылила, но вспомнила, что наилучший способ досадить непрошеным гостям -- молчать, и предоставила Марборну возможность вести беседу. Он не был светским человеком, и необходимость поддерживать разговор утомляла его.
   Однако довести свой замысел до конца у Лидии не хватило терпения.
   -- Что произошло, мистер Марборн, почему вы вдруг так сблизились с моим братом? Я не гордячка и не считаю вас хуже других. Но все же прошу не называть меня Лидией, и я надеюсь, что вы прислушаетесь к моей просьбе.
   -- Почему бы и не называть вас по имени? -- ответил он, усмехаясь. -- Вас зовут Лидия, и еще гораздо раньше, когда вы готовили коктейли для людей, обуреваемых жаждой, вас называли по имени.
   Девушка побледнела от злости, но самообладания не утратила.
   -- Для вас я всего лишь не хуже других, -- продолжал Марборн и, пожирая Лидию глазами, предложил: -- А почему бы нам не стать добрыми друзьями? Позвольте пригласить вас завтра на ужин, а затем -- в театр.
   -- Я очень сожалею, -- холодно ответила Лидия, -- но завтра вечером я занята.
   -- В таком случае, постарайтесь освободиться, -- настаивал Марборн и переспросил: -- Что нам мешает быть добрыми друзьями?
   -- Да то, что вы мне просто неприятны, -- заявила Лидия. -- Неужели вы не замечали, что дамы, работающие в баре, обычно выбирают знакомых не из своего окружения, а тех, которые стояли бы выше их по общественному положению или духовному развитию. А что вы собой представляете? Я не заметила, чтобы вы отличались глубиной ума или остроумием. Принять ваше предложение -- примерно то же самое, как если бы я приняла приглашение кого-нибудь из слуг моего брата. Надеюсь, вы меня поняли?
   Марборн побагровел и что-то пролепетал.
   На счастье в это мгновение в комнату вошел Ральф. Девушка воспользовалась удобным моментом и исчезла.
   -- Чего ради вы сюда явились? -- Гамон недружелюбно посмотрел на непрошеного гостя.
   -- Я сейчас расскажу. Ваша сестра оскорбила меня: она сравнила меня по моему положению в обществе и по моему поведению со слугой...
   -- Пожалуй, она права, -- равнодушно заметил Ральф, не обращая внимания на обиженного Марборна. -- А не говорила ли она случайно, что вы вымогатель? Она была бы права. Я плачу вам деньги, так как вы выкрали у меня документ и угрожаете предать его гласности. Я оплачиваю ваши расходы в обмен на ваше молчание. Однако наши отношения -- деловые, касаются двоих -- вас и меня, но не членов моей семьи. Надеюсь, вы меня поняли и теперь оставите мою сестру в покое?
   -- Я делаю то, что хочу, -- резко возразил Марборн.
   -- Да вы просто-напросто пьяны! Иначе не вели бы себя таким нелепым и бесстыдным образом. Лучше всего приходите завтра!
   -- Лидия должна извиниться, -- упорно повторил Марборн.
   Гамон расхохотался во все горло.
   -- Приходите завтра, -- возможно, она раскается в своем поведении и извинится перед вами. А теперь позвольте, я хочу спать. Вы видели Уэллинга?
   -- Да. Но почему вы интересуетесь им?
   Марборна удивил этот вопрос.
   -- Потому что я видел его у своего дома.
   Марборн направился к окну, отдернул занавеску и выглянул на улицу. На другой стороне виднелся черный силуэт сыщика.
   -- Чего он хочет? -- спросил Ральф.
   -- Он следит за мной, -- хрипло ответил Марборн.
   -- Это меня радует! Я опасался, что он следит за мной. Не хотите чего-нибудь выпить?
   -- Нет, спасибо. Если мне и суждено быть отравленным, то пусть это случится дома.
   Когда Марборн вышел на улицу, Уэллинга поблизости не было. Марборн направился к ближайшему перекрестку и уже через несколько минут ехал в такси. Как ни оглядывался он по сторонам, обнаружить Уэллинга ему не удалось.
   Подъехав к дому, Марборн спрятался в темном подъезде и выждал некоторое время, но сыщик не показался. Возможно, Ральф Гамон ошибся, и сыщик дежурил у его дома не случайно?
   Квартира Марборна находилась на втором этаже над магазином. Комнаты были обставлены массивной, некогда модной мебелью. Она давно утратила свою прелесть и казалась заброшенной: большой буфет, которым никогда не пользовались; огромные стенные часы, остановившиеся навсегда; письменный стол, за которым даже письмо написать было бы невозможно. Комнату скудно освещала единственная электрическая лампа.
   На буфете стояла бутылка виски и сифон с содовой. Марборн налил себе стакан и жадно осушил его.
   Что затевал Уэллинг? И чего ради беспрестанно говорил о несгораемом шкафе? Марборн и вправду хранил деньги дома, ибо знал, что наступит день, и они ему срочно понадобятся. Банковский текущий счет, как бы он ни был велик, казался ему чем-то отвлеченным. Деньги утрачивали для Марборна свою прелесть, если он не мог любоваться ими.
   Марборн развел огонь в камине, снял смокинг и отправился в спальню. Включив свет, он нежно взглянул на свое массивное хранилище.
   Не отдавая себе отчет в том, что же все-таки произошло, бывший сыщик застыл на месте, а затем, испустив дикий крик, бросился к шкафу: массивная дверца висела на одной петле, а шкаф был пуст!
   Придя в себя он неожиданности и огорчения, Марборн осмотрел комнату и понял, как действовал вор. Взломщик поднялся по пожарной лестнице и проник в квартиру через окно в спальне. Времени для работы у него было достаточно -- хозяин отсутствовал несколько часов.
   Вне себя, Марборн бросился вниз по лестнице и выбежал на улицу. На тротуаре он столкнулся с капитаном Уэллингом. Заложив руки за спину, тот спокойно наблюдал за освещенными окнами его квартиры.
   -- Капитан Уэллинг!.. -- закричал Марборн. -- Пойдемте скорее!
   -- Что-нибудь случилось? -- осведомился капитан у своего бывшего подчиненного. -- Какое совпадение, что я как раз оказался поблизости.
   -- Меня обокрали! Обчистили! -- продолжал стонать Марборн. -- Взломали мой несгораемый шкаф...
   И он повел Уэллинга к себе, продолжая несвязно что-то говорить.
   Капитан быстро осмотрел шкаф.
   -- Парень немало потрудился над ним, -- сказал он, окончив осмотр. -- Но для солидных взломщиков несгораемые шкафы особых трудностей не представляют. Будет лучше, если вы до утра не дотронетесь до шкафа: я велю сфотографировать его; возможно, мы найдем на поверхности отпечатки пальцев.
   Уэллинг подошел к окну и спустился по пожарной лестнице.
   -- А это что такое? -- воскликнул он, обнаружив на подоконнике вязаную перчатку. -- Я подозреваю, что вторую перчатку мы найдем на дворе. Боюсь, мы понапрасну потратим время; нет никакого смысла искать отпечатки пальцев.
   И он внимательно осмотрел перчатку, направив на нее электрический фонарик.
   -- Тут ничего не обнаружишь. Боюсь, преступник работал профессионально: скрылся, не оставив никаких следов. Сколько денег он у вас похитил?
   -- От двух до трех тысяч фунтов, -- простонал Марборн.
   -- И еще что?.. -- Уэллинг пристально взглянул на него.
   -- А что еще мог он у меня похитить? -- переспросил Марборн. -- Разве недостаточно того, что он забрал у меня две тысячи фунтов?
   -- Вы не хранили в шкафу никаких документов?
   -- Нет, не хранил, -- ответил Марборн и, спохватившись, добавил: -- Да и нет у меня никаких документов.
   -- Похоже на то, что это работа Черного, -- добродушно заметил Уэллинг и направился к шкафу. -- Вряд ли найдется еще кто-нибудь, кто сможет так чисто сработать. У вас есть телефон?
   -- В соседней комнате.
   Уэллинг вступил в продолжительный разговор со Скотленд-Ярдом и затем вторично принялся за поиски каких-нибудь следов. Но он знал заранее, что попытки его обречены на неудачу.
   По-видимому, вора интересовали не только деньги, ибо он взломал шкаф, но еще и вдобавок перерыл все ящики, разбросав их содержимое по полу. Буфет также был взломан. Неизвестный грабитель перерыл и постель -- белье и матрацы валялись на полу.
   Уэллинг прошел в столовую. Там шкафов и прочей мебели, куда можно что-либо спрятать, не было. Внимание капитана привлекли картины на стенах -- он заметил, что некоторые из них висят косо.
   -- У вас побывал непрошеный гость, который что-то старательно разыскивал, -- заметил он Марборну. -- Что же?
   -- Черт его побери, разве мне это известно? -- спросил недовольный Марборн. -- Во всяком случае, его попытки не увенчались успехом.
   -- Откуда вам это известно, -- добродушно повторил Уэллинг, -- ведь вы даже не знаете, что именно он искал?
   Зазвонил телефон. Капитан Уэллинг заказал переговоры с Крейзом.
   -- Это вы, Финниган?
   -- Так точно, капитан.
   -- Где ваш человек?
   -- У себя дома или, по крайней мере, пять минут назад он находился там.
   -- Вы в этом уверены?
   -- Вполне. Его тень довольно долго мелькала в окне. К тому же у него сейчас нет автомобиля. Морлек отправил его на ремонт в Хоршем.
   -- Да? На ремонт? -- вежливо осведомился Уэллинг. -- В таком случае все в порядке.
   Он повесил трубку и вернулся к Марборну. Тот беспомощно взирал на пустой шкаф.
   -- Вероятно, вам осталось одно: сообщите о краже в полицейский участок, -- посоветовал ему бывший начальник. -- Думаю, я уже не смогу вам ничем помочь. Очень жаль, вы лишились такой большой суммы. Все-таки хранить деньги в банках надежнее.
   Марборн промолчал.
  

Глава 29. АХМЕТ ПОЛУЧАЕТ ЗАДАНИЕ

   Путешественник, идущий по узкой извилистой улочке, ведущей от мечети к большому танжерскому рынку, увидит влево от себя высокую стену из выбеленного камня. В ней имеются массивные зеленые ворота, украшенные бронзой. За ними находится большой запущенный сад с полуразрушенным каменным фонтаном в глубине. Сейчас он отчасти приведен в порядок заботливой рукой европейца и выбрасывает ввысь тонкую струйку воды, падающую на камни с мелодичным журчаньем. В бассейне лениво плавают золотые рыбки.
   Справа от белой стены высился дом Сади Гафиза -- уродливое претенциозное здание, окруженное террасой и колоннадой. В теплые солнечные дни хозяин сидел на террасе в глубоком кресле и, попивая мятный чай, курил кальян. Со стороны казалось, будто стройный и высокий араб с резко очерченными выступающими вперед скулами и тонкой черной бородой дремлет.
   Однажды утром, покуривая папиросу, он сидел в каменном дворике и равнодушно глядел на дикую герань, пробившуюся между двумя плитами.
   Шериф Сади Гафиз занимал ряд ответственных постов при различных правительствах Марокко, но обычно на этих постах долго не задерживался. На своем веку он служил двум султанам и четырем претендентам на марроканский престол; он являлся тайным агентом американского и шести европейских консульств, причем ухитрялся поочередно обманывать и обворовывать всех своих патронов без исключения.
   Помимо того, он обладал качествами превосходного оратора и пользовался немалой популярностью среди туземцев.
   Его влияние простиралось далеко за пределы города, и он, как никто другой, имел возможность торговать своим влиянием, раздавать должности и концессии.
   В вечерний час к нему пришел тщедушный высокий европеец. Это был Кольпорт, представитель акционерного общества Ральфа Гамона.
   -- Добрый вечер, не угодно ли выпить со мной чашку чаю? -- приветствовал его шериф по-английски. -- Вы получили ответ на телеграмму?
   -- Он телеграфирует, что срок уплаты содержания наступит через месяц, -- ответил Кольпорт.
   Араб презрительно сплюнул.
   -- Неужели он в самом деле израсходовал двадцать пезет, чтобы телеграфировать об этом! А если бы срок платежа наступал через двадцать месяцев, что с того, когда мне нужны деньги немедленно? Кольпорт, он приедет сюда?
   -- Я не знаю, он мне ничего не сообщал об отъезде.
   Сади Гафиз бросил на него из-под устало опущенных век подозрительный взгляд.
   -- Он привезет с собой Лидию? Разумеется, он ничего не сообщает сестре. Вот уже пять лет, как он обещает ее привезти. С меня хватит! Довольно, я не буду больше ждать! Ральф Гамон обращается со мной хуже, чем старик Израиль Хассим. Я выдал ему концессии, он учреждает акционерные общества и зарабатывает миллионы, а мне достается лишь скромная годовая рента! Чего я только не сделал в течение всех этих лет для Гамона?! Вы спросите его, он расскажет многое!
   Кольпорт, настроенный философски, невозмутимо выслушал излияния Сади. Тот, по обыкновению, рассуждал о всевозможных услугах, оказанных Ральфу. Но говорил о своей роли в судьбе Гамона весьма туманно, лишь намеками, избегая каких-либо определенных деталей.
   -- Его воля, томился бы я в Казбе и молил о глотке воды! -- продолжал причитать Сади. -- У меня есть выгодное предложение для него -- разработки серебряных рудников в горах. Ага, ваши глаза заблестели, вы заинтересовались! Он сможет на этой концессии заработать пятьдесят миллионов пезет -- кто еще может предоставить ему такие возможности, кроме Сади Гафиза? Я самый могущественный человек в Марокко, я сильнее паши, грознее султана...
   Он продолжал свой бесконечный монолог, а Кольпорт терпеливо слушал. Наконец появилась благоприятная возможность вставить словечко, и он сказал:
   -- Мистер Гамон просил сообщить: он согласен уплатить вам очередную ренту немедленно и, помимо нее, выдать еще пятьсот фунтов, но вы должны... погодите минуту! -- Он вынул из кармана телеграмму и разгладил ее на коленях. -- Видите ли, Сади, он пишет мне, чтобы я приготовил ему второго Гассана Али... Что это значит?
   Глаза Сади широко раскрылись, и он сказал:
   -- Это значит, что у него множество забот. Я уже подумывал об этом раньше. Но Гассана Али нужно искать. Такие не встречаются на каждом шагу, Кольпорт.
   Сади замолчал и углубился в свои мысли. Следует заметить, что его мысли никогда особой чистотой и благородством не отличались. Затем он заговорил:
   -- Срочно телеграфируйте: его просьба будет стоить тысячу фунтов. Деньги принесите завтра вечером. И тогда... Впрочем, посмотрим...
   Он небрежно хлопнул в ладоши. На его зов мгновенно вбежала молодая рабыня.
   -- Принеси мне чашку чаю, черная скотина, -- бросил он ей.
   Сади проводил Кольпорта до самых ворот, что являлось с его стороны необычайным проявлением внимания. Затем он снова вернулся к своему креслу и просидел в нем, опершись локтями на колени и положив голову на руки, до часа вечерней молитвы. Тогда он преклонил колени и, опустившись на коврик, обратил свое лицо к востоку.
   Помолившись, Сади выпрямился и позвал своего слугу, одновременно выполнявшего у него обязанности секретаря:
   -- Ты знаешь Ахмета, погонщика мулов?
   -- Да, ваша светлость. Он убил менялу. Говорят, он недавно убил еще и ростовщика и сбросил его тело в колодец. Он нехороший человек.
   -- Он говорит по-английски?
   -- Он знает испанский и английский. Ахмет был проводником в Касабланке, но попался на воровстве -- обокрал туристку, за что его наказали плетьми, а потом выгнали из города.
   Сади наклонил голову.
   -- Он должен стать моим Али Гассаном. Ступай к нему; если он пьян -- оставь его в покое, я не хочу, чтобы он попался на глаза французской полиции. Но если трезв, скажи, чтобы пришел ко мне в полночь.
   Когда слуга Сади Гафиза ввел к нему в дом рослого погонщика мулов, единственные европейские часы в Танжере пробили ровно полночь.
   -- Да ниспошлет Аллах на твой дом мир и да привидятся тебе радостные сны! -- приветствовал тот вышедшего к нему навстречу шерифа, облаченного в белоснежный бурнус.
   -- Ахмет, ведь ты был в Англии? -- спросил его Сади Гафиз.
   Они стояли посреди каменного дворика. Полная луна заливала их бледным светом. Сади намеренно отошел с погонщиком на середину двора, подальше от решетчатых окон гарема. Он знал: за ними притаились любопытные и жадно ловили каждое слово.
   -- Да, господин, я несколько раз бывал в Англии на больших кораблях, перевозивших мулов. Это было во время большой войны.
   -- Ты снова поедешь в Англию, Ахмет. Там живет человек, нуждающийся в твоей помощи. Вспомни о том что дважды я спас тебя от смерти, когда веревка вот-вот уже смыкалась вокруг твоей шеи. Дважды я вымолил для тебя помилование у шерифа Бен-Азы, дважды я спас тебя от гнева паши. Но в Англии, запомни, никто не сможет тебя спасти, если ты поступишь неразумно. Придешь завтра, я передам тебе письмо.
  

Глава 30. ДЖОАН -- ЖЕНА ПЬЯНИЦЫ

   Джемс Морлек вернулся домой на рассвете.
   В половине четвертого утра Спунер заметил, что тень в окне исчезла, и чья-то рука решительно отдернула занавеску. Окно распахнулось, и в нем показался хозяин.
   Сыщик поспешил спрятаться в заросли, но Морлек окликнул его:
   -- Кто там -- Финниган или Спунер?
   -- Это я, Спунер, -- ответил немного смущенный сыщик и приблизился к дому.
   -- Прошу вас ко мне, выпьем виски, -- предложил ему Джемс. -- Вы, вероятно, продрогли. В такую ночь немудрено простудиться.
   -- Как вы догадались, что я здесь?
   Морлек расхохотался.
   -- Не задавайте глупых вопросов! Разумеется, я догадался.
   Он повел сыщика к себе в дом и налил ему стакан виски. Спунер залпом выпил его.
   -- Вы, такой добросовестный сыщик, не цените своего времени, нелепо растрачивая его, -- продолжал Морлек, неодобрительно покачивая головой.
   -- Я не один, -- поправил хозяина Спунер, -- нас двое. Скажите, вы когда-нибудь спите? -- полюбопытствовал он и взял предложенную ему сигарету.
   -- Очень редко, -- серьезно ответил Джемс. -- Я люблю расхаживать по комнате. Такое упражнение меня бодрит.
   -- Но почему вы всегда проходите мимо окна в одну и ту же сторону? -- полюбопытствовал сыщик.
   -- Обычно я разгуливаю вокруг стола, -- равнодушно ответил Джемс. -- Но я хотел спросить, вы не слышали крика? Мне показалось, что кто-то кричал.
   Спунер покачал головой.
   -- Должно быть, в последнее время ваши нервы немного расстроились. Я ничего не слышал. А где, по-вашему, кричали?
   -- По-моему, на той стороне реки. Крик донесся с луга. Но если вы ничего не слышали, то не стоит и говорить об этом.
   -- Там? -- осведомился сыщик, обрадовавшись возможности внести хоть какое-то разнообразие в свое дежурство.
   -- Мне показалось, что кто-то зовет на помощь. Если вы считаете нужным, я достану фонарик, и мы посмотрим, что там произошло.
   Джемс зажег фонарь, и они поспешили. Морлек шел впереди и освещал полицейскому путь.
   -- Кажется, это здесь.
   Спунер взглянул вниз и увидел распростертое на дороге тело.
   -- Что там? -- спросил Джемс.
   -- Похоже какой-то пьяный. Эй, вставайте, -- Спунер попытался приподнять бесчувственное тело. -- Проснитесь! Да ведь это молодой человек, который живет у миссис Корнфорд, -- неожиданно узнал он.
   -- Действительно. Но как он сюда попал? Давайте доставим его домой.
   Спунер позвал на помощь Финнигана, а Джемс отправился спать.
   Он очень устал. В ту ночь ему пришлось изрядно потрудиться над несгораемым шкафом Марборна. Кроме того, он рискнул посадить в машину пьяного питомца миссис Корнфорд.
   Морлек остановил свою машину на дороге, уложив юношу в угол салона. Фаррингтон мирно спал, пока он возился на квартире у бывшего полицейского. Не пришел он в себя и на обратном пути. В конце концов пришлось чуть ли не на руках вынести спящего юношу из машины и положить его у дороги.
   Затем ему пришло в голову использовать пребывание сыщиков у своего дома с более достойной целью, и он вынудил их доставить несчастного пьянчугу домой.
   Джемс вернулся к себе в спальню, вынул из кармана связку банкнот и положил их в конверт. Написал на конверте адрес и спрятал его в тайничок в паркете.
   Ему не удалось получить в свои руки то, что он искал, но неудача не очень беспокоила его. Гораздо больше его волновало признание Фаррингтона. Он не допускал мысли, что девушка, о которой тот говорил, -- Джоан Карстон. Однако приметы совпадали: ее отец -- лорд, и у нее родинка в форме сердца. И ко всему еще -- имя!
   "Это безумие, -- сказал Джемс самому себе, -- это невозможно, немыслимо! Невозможно допустить, что Джоан разбила его жизнь. Она ведь еще ребенок..."
   Рассказ Фаррингтона -- только нелепая болтовня пьяного человека, бред! Но все же сердце Морлека билось все чаще и чаще.
   После долгих мучительных размышлений он решил утром повидать Фаррингтона и объясниться с ним.
   Джемс проспал около четырех часов. Проснувшись, он принял ванну и быстро оделся. Первая мысль его была о пьянице и его словах.
   Наспех выпив чай, поданный Бинджером, он вскочил в седло и поехал в село. Впервые пришлось ему встретиться с миссис Корнфорд, и она произвела на него самое благоприятное впечатление. Она показалась ему дамой в полном смысле этого слова, и именно таковой он желал ее видеть, Ему неоднократно приходилось слышать, что они с Джоан очень дружны.
   -- Меня зовут Морлек, -- представился он, -- Я очень рад, что вы не упали в обморок, -- ведь вам приходится разговаривать с персонажем из преступного мира.
   Она улыбнулась в ответ.
   -- Мне хотелось бы переговорить с проживающим у вас молодым человеком.
   -- Вы хотите говорить с мистером Фаррингтоном? -- выражение ее лица разительно изменилось, -- Очень сожалею, но вашей просьбы удовлетворить не могу. Он нездоров. Вам, вероятно, известно, у него запой. Вчера, когда я ушла за покупками, он исчез из дому и вернулся лишь на рассвете. Я послала за врачом.
   -- Неужели он чувствует себя так скверно? -- спросил Джемс, -- Неужели он настолько слаб, что нельзя повидать его?
   -- Боюсь, что у него жар, он бредит. Вы хорошо с ним знакомы?
   -- Нет, я только кое-что о нем слышал.
   По-видимому, женщина не склонна была продолжать беседу о мистере Фаррингтоне, и Джемс поспешил проститься. Он ясно понял: до выздоровления юноши разрешить томившую его загадку не удастся.
   Морлеку хотелось побыть одному, и он, отклонившись от своего обычного маршрута, поехал прямиком через густые заросли Выехав на поляну, он неожиданно очутился лицом к лицу с Джоан. Сидя в седле, она звонко расхохоталась: смущенный Джемс показался ей забавным.
   -- Мой отец вчера вернулся в Крейз, -- пояснила она ему, -- и наша жизнь на природе продолжится. Возможно, с минуты на минуту появится Гамон.
   -- С чем вас и поздравляю!
   -- Знаете ли вы, что сегодня ночью ограбили его приятеля Марборна? Эта кража сильно напоминает ваши прежние подвиги.
   И она пристально взглянула на Джемса.
   -- Боюсь, это всего лишь дурное подражание. Неужели вы меня подозреваете?
   -- А разве это были не вы?
   Он улыбнулся и спрыгнул с коня.
   -- Вы очень любознательны, но на этот раз я не удовлетворю вашего любопытства.
   -- Надеюсь, вы не станете отрицать, что взломщик -- это вы?
   -- Мистер Джемс Морлек уклоняется от дачи показаний по этому вопросу.
   -- В таком случае взлом -- действительно ваша работа! -- Девушка тяжело вздохнула. -- Я так этого боялась. Но у вас есть алиби: здесь все убеждены, что этой ночью вы не покидали Старого Дома.
   -- Я на самом деле ночью успел побывать в Лондоне. Однако чего бы я ни натворил дурного, одно доброе дело я сделал. Спас одного молодого пьяницу от ареста, а затем доставил его к милейшей, любезнейшей миссис Корнфорд.
   Джоан побледнела, как мел.
   -- Это очень мило с вашей стороны, -- еле выговорила она.
   -- Вы знаете Фаррингтона?
   Она ничего не ответила.
   -- Скажите, какие у него основания ненавидеть вас?
   Она покачала головой.
   -- Джоан, доверьтесь мне, чем вы озабочены?
   -- У меня всегда много забот, -- ответила девушка.
   -- Я вижу, вы уклоняетесь от ответа. Хорошо, ответьте мне на другой вопрос, -- сказал он, с трудом подбирая слова. -- Джоан, если бы я... Если бы я снова стал честным человеком и равным вам по общественному положению... то вы... вы бы вышли тогда за меня замуж?
   Ее глубокие печальные глаза остановились на нем, и она медленно покачала головой:
   -- Нет, Джемс.
   -- Почему? -- вырвалось у Морлека.
   -- Потому что... Вы только что упомянули о Ферри Фаррингтоне... И я... Я его жена! -- С этими словами она круто повернула лошадь, взмахнула хлыстом и ускакала.
  

Глава 31. МОНАХИ ПОЛУНОЧИ

   Неужели Джоан сказала правду? Скорее, это похоже на сон! Должно быть, она просто хотела попугать его, как в свое время пугала Лидию Гамон. То, что она сказала, -- немыслимо, она еще совсем ребенок!
   Он снова поскакал к дому миссис Корнфорд. В порыве гнева он собирался пройти в дом и потребовать от несчастного алкоголика объяснений... Слишком много он узнал за последние сутки!
   Но ему помешало появление врача. Старый доктор приветливо кивнул Джемсу.
   -- Как поживает ваш пациент? -- осведомился у него Морлек.
   -- Скверно. Он очень слаб, и организму трудно сопротивляться болезни. За благополучный исход поручиться нельзя. Но и вы неважно выглядите, милейший. Я давно вас не видел -- с той поры, как...
   -- С тех пор, как я вышел из тюрьмы, -- подсказал, улыбаясь, Морлек. -- Мы действительно давно не встречались. Но вам нечего беспокоиться: я здоров как лошадь.
   Некоторое время они шли рядом.
   -- Какой странный парень мой пациент, Фаррингтон. -- заговорил, наконец, доктор. -- Ведет себя более чем странно, а ведь он умен, получил хорошее образование. И лежит сейчас в белой горячке! Если бы вы слышали, что он бормочет, у вас бы волосы встали дыбом. К счастью, я лыс, и на меня его бред не производит впечатления. Вы что-нибудь слышали о монахах полуночи?
   -- О чем?
   -- О монахах полуночи. Я очень заинтересовался ими. Существует какое-то тайное общество под этим названием. Вы не слыхали? Вы ведь многое повидали на своем веку. Он, не умолкая, бредил ими. Собственно, мне не следовало бы разглашать врачебную тайну, но... И когда он говорил о них, почему-то всегда упоминал имя "Джоан". Я не прочь бы узнать, кто эта таинственная женщина.
   Джемс промолчал.
   -- Во всяком случае, это очень распространенное имя. Вы не обращали внимания, как порой входят в моду то одни, то другие имена? Почти все Марджори, как и все Доры и Доротеи родились в 1896 году. Все Джоан нынче примерно в девятнадцатилетнем возрасте. Сейчас новорожденных девочек нарекают Маргаритами. Как странно устроен свет!
   Вскоре он попрощался с Джемсом и направился в дом, где его ждал пациент.
   Морлек задумался. Нет, Джоан хотела его напугать или просто пошутила -- ему страстно хотелось верить, что она свободна. Он утешал себя, как мог, и не хотел отказаться от нее.
   Когда Джемс обогнул Старый Дом, навстречу промчался автомобиль итальянской марки. На мгновение он придержал лошадь и посмотрел вслед машине. За рулем сидел Ральф Гамон. Вряд ли его присутствие в этих краях представлялось кому-либо приятным и полезным.
   -- К вам приходили полицейские, сударь, -- театрально заявил ему Бинджер, выбежав навстречу.
   -- Кто? Спунер или Финниган?
   -- Нет, они пришли сюда все и допрашивали Вильяма. Как странно, что дворецкого, как и меня, зовут Вильямом...
   -- Перестаньте болтать, -- нетерпеливо оборвал его Джемс. -- Что они говорили Вильяму?
   -- Хотели узнать, не выходили ли вы прошлой ночью из дому. И Вильям им сказал, что, насколько ему известно, вы всю ночь провели дома. А я-то наверное знал, что вы были дома, и так и сказал им. Они записали мои слова в протокол.
   -- Когда они ушли?
   -- Они еще не ушли. Они прошли к вам в кабинет. Один из них сказал, -- а всего их было трое, -- что скверно себя чувствует и хочет отдохнуть: уж очень сильно солнце напекло ему голову.
   -- Насколько я успел заметить, солнце за последний месяц не выглядывало ни разу. Должно быть, третьего зовут Уэллингом. Это вполне в его стиле.
   -- Совершенно верно, сэр, так его и зовут. Пожилой, седой человек, а ведет себя, как ребенок, или не в своем уме. Поставил граммофон на стол и все спрашивал, к чему в нем боковое отверстие. Просто ужасно, что взрослые люди иногда ведут себя так ребячливо.
   -- Да, это ужасно, -- убежденно заявил Джемс и поспешил к себе в кабинет.
   Уэллинг, как ни в чем не бывало, разглядывал одну из гравюр, украшавших камин. Завидев хозяина, он приветливо улыбнулся и сказал:
   -- Вот, наконец и вы, Морлек. Вы отлично выглядите.
   -- Я только что встретил врача, и он высказал противоположное мнение. Однако, надо полагать, вам как детективу это известно лучше, -- пошутил Джемс, пожимая полицейскому руку.
   -- Я решил навестить вас, -- Уэллинг, следуя странной привычке, глядел в потолок, а затем внезапно опускал глаза на своего собеседника. Чем выше тот был ростом, тем сильней приходилось задирать голову сыщику.
   Он смотрел Джемсу прямо в глаза. Взгляд его казался ласковым, однако не раз приводил в отчаяние самых закоренелых преступников.
   -- Я только вчера узнал, что двое наших сотрудников следят за вами. И кому пришла в голову такая мысль, -- возмущенно сказал он. -- Как только мне стало известно об этом, я поспешил приехать и тотчас отправил наблюдателей восвояси. Я не хочу стеснять вас, Морлек. Это несправедливо.
   Джемс раскатисто захохотал.
   -- А я уверен, что именно вы поручили своим сыщикам следить за мной.
   -- Я уверен в этом еще в большей степени, чем вы, -- печально произнес Уэллинг и покачал головой. -- К сожалению, в интересах дела нам иногда приходится лгать. -- Он сокрушенно покачал головой. -- И к чему эта бесконечная и бессмысленная ложь? Порой мне становится от этого не по себе... У вас очень славный граммофон... Есть и пластинки?
   -- У меня их немало, -- поспешил ответить Джемс.
   -- Кто бы мог подумать, -- неторопливо произнес Уэллинг. -- А я как раз завел граммофон, -- добавил он.
   Диск вращался очень медленно.
   -- Странно, ваш граммофон ползет, как улитка. Вздумай вы поставить лампу на середину диска, а на его край картонную фигурку человека, то забавная тень упала бы на занавеску. Казалось бы, что вы ходите мимо окна. Что вы скажете, Морлек? Если я когда-нибудь соберусь, наконец, написать книгу о преступном мире, то обязательно упомяну о граммофоне. И знаете, обязательно приложу к описанию приспособление с фигуркой человека и несколько иллюстраций.
   Джемс переставил регулятор, и диск завертелся быстрее.
   -- Даже самый хитрый и продуманный план из-за маленькой небрежности может потерпеть неудачу. Будь я преступником и намеревайся обмануть полицию, то прежде всего переставил бы регулятор в обычное положение. Попрошу вас не забыть и об этом в своей будущей книге.
   -- Разумеется, я не забуду и о регуляторе, -- заверил Уэллинг. -- Благодарю за информацию, -- добавил он шутливо.
   Оглянувшись, капитан поискал глазами Спунера и Финнигана.
   -- Я полагаю, что все в порядке. Вам нечего терять здесь время понапрасну. Возвращайтесь в Лондон первым же поездом, -- отпустил он полицейских. -- Я вас догоню. А пока потолкую с мистером Морлеком наедине.
   Подойдя к окну, он поглядел сыщикам вслед.
   -- Славные ребята, -- сказал он, обращаясь к Джемсу, -- очень преданны своему делу, но, к сожалению, инертны и безынициативны. Скажите мне откровенно, Морлек, где вы были этой ночью?
   -- А как по-вашему, где я мог быть? -- Джемс, усевшись поудобнее у камина, принялся набивать свою трубку.
   -- Я полагаю, что этой ночью вы успели навестить нашего общего приятеля Марборна. Ваше внимание привлек его несгораемый шкаф, вы вскрыли его и очистили. А вы знаете, я говорю только то, что мне известно. Наверняка, Морлек. Вы меня огорчаете.
   И он многозначительно покачал головой.
   -- Акула не кусает акулу, а один вор не должен обкрадывать другого. Я полагаю также, что для вас не является тайной тот факт, что Марборн является вором, хотя и носил полицейский мундир. И начальнику Скотленд-Ярда из достоверных источников это тоже известно. Вы хоть нашли то, что искали?
   -- Нет, мне не удалось.
   -- Но почему, в таком случае, вы взяли у него деньги?
   -- Какие деньги? -- невинно осведомился Джемс.
   Капитан Уэллинг опустился в кресло и старательно подвернул брюки на коленях -- признак того, что беседа будет долгой.
   -- Нам придется всерьез поссориться, Морлек, -- сказал он участливо.
   -- Бога ради, что вы такое говорите! -- взмолился Джемс. -- Я забираю деньги лишь у человека, который бросил мне вызов.
   Уэллинг кивнул.
   -- Об этом я давно догадывался. Возможно, деньги достались ему нечестным путем, но все же они -- собственность Марборна. Объясните мне хотя бы, почему Марборн пользуется безграничным влиянием на Гамона?
   -- Насколько я знаю, Марборн занимается вымогательством. Документ, имеющий для Гамона огромное значение, находится у него в руках. Гамон вынужден платить ему за молчание. По крайней мере, таковы мои догадки.
   -- Таким образом, речь идет о документе, письме или протоколе, и вы за ним тщетно гоняетесь. Если документ попадет в руки полиции и суда -- песенка Гамона спета? Надеюсь я правильно все излагаю?
   -- Совершенно верно.
   -- Вот и прекрасно, -- продолжил Уэллинг, разглядывая свои руки. -- Так значит, стоит документу попасть в руки полиции и Гамона ожидают крупные неприятности. Теперь скажите мне, наконец, что же таит в себе документ, почему Гамон до сих пор не уничтожил его?
   На губах Джемса заиграла улыбка.
   -- В этом-то и таится смысл происходящего. Гамон не уничтожает документ, потому что он -- жадная обезьяна. Он засунул свою лапу в тыкву и схватил сливу, и, боясь разжато кулак, предпочитает рисковать головой, но не выпустить добычу.
   -- Но ведь вы сами говорите, что этот документ может навредить ему. Почему все же он не уничтожает его? Это невероятно. Я слышал о его баснословной скупости, но все же не понимаю! Чего ради он так ревностно оберегал документ, который может...
   -- ...привести его на виселицу, -- спокойно закончил Джемс.
   Уэллинг нахмурился.
   -- Неужели дела так плохи? -- серьезно спросил он. -- Гамон обезумел. Не уничтожив доказательств своей вины, он может поплатиться жизнью. За всю свою многолетнюю деятельность я не слышал ничего подобного. Случалось, человек оставит против себя улику по неосторожности, по рассеянности, но намеренно хранить ее... Скажите, а кем написан документ -- им самим?
   -- Нет, другим человеком. В нем идет речь о крупном мошенничестве, затеянном Гамоном, и даже о покушении на убийство.
   Уэллинга не легко было удивить. Но здесь оставалось только удивляться.
   -- Я отказываюсь что-либо понимать, уж больно это твердый орешек для меня, -- он помолчал. -- Вчера я встречал Гамона. Он очень сильно изменился -- на нем лица не было. Видно, ночами не спит, и все это стоит ему немало крови. Одно, во всяком случае, ясно: неприятность с документом будет концом для Ральфа Гамона.
   -- Я буду очень сожалеть, если Гамон умрет естественной смертью, -- заверил Джемс. -- Кстати, он снова появился в Крейзе.
   -- Я знаю. Утром он телеграфировал лорду Крейзу и просил разрешения навестить его. Свою сестру он отослал в Париж.
   Уэллинг задумчиво потер кончик носа.
   -- Я не прочь пролить свет на всю эту историю и убедиться в правильности ваших подозрений.
   -- Гамон способен на любую гнусность, -- решительно заявил Джемс.
   Морлек симпатизировал Уэллингу и при других обстоятельствах провел бы с ним целый день, но сейчас ему хотелось побыть одному. Когда сыщик ушел, он обрадовался.
   Объяснение Джоан Карстон задело его за живое. Он начинал верить сказанному -- такими вещами не шутят. С упавшим сердцем дважды он проскакал к домику миссис Корнфорд и поинтересовался здоровьем ее подопечного.
   -- Он чувствует себя очень скверно, но врач обнадежил меня. Леди Джоан настолько внимательна и мила, что навестила меня и передала для больного вино.
   Джемса Морлека задело сообщение врача, но он тут же устыдился своей необоснованной и неуместной ревности.
   -- Она всегда так любезна и отзывчива, -- добавила с улыбкой миссис Корнфорд. -- По-видимому, вы с ней большие друзья, она расположена к вам и сегодня также вспоминала о вас.
   -- Вам что-нибудь известно о мистере Фаррингтоне? -- спросил Джемс свою собеседницу.
   -- Собственно говоря, почти ничего. Он одинок и не имеет друзей. Из города ему ежемесячно, очень аккуратно высылает его содержание адвокат. Мне очень хотелось бы сообщить о его состоянии каким-нибудь близким или родственникам юноши, но не знаю как. Он сам говорит о каких-то монахах полуночи и, кроме имени девушки, упоминает о каком-то Беннокуайте. Это имя мне кажется очень знакомым. Я его слышала, но где и при каких обстоятельствах -- не могу вспомнить.
   Джемсу имя "Беннокуайт" также показалось знакомым, он смутно связывал его с какими-то темными и потусторонними силами.
   Он ехал верхом по деревенской улице, и вдруг его осенило: надо поужинать с Уэллингом. Морлек повернул коня и поскакал к гостинице "Красный Лев", где на несколько дней остановился капитан.
   Полицейского он застал за кружкой пива.
   -- Уэллинг, вам известен некий Беннокуайт? -- спросил Джемс.
   -- Когда-то мне приходилось встречаться с человеком, носившим это имя, -- ответил, не задумываясь, сыщик. -- Вы помните его дело? Он, молодой священник, повел себя таким образом, что лишился сана. Собственно говоря, он никаких преступлений не совершал. Однако нет ничего хуже, чем избрать духовную карьеру, не имея для этого никаких достоинств, -- по натуре он оставался дурным человеком. Впоследствии он спутался с компанией шулеров и попал в руки полиции, но обвинение против него возбуждено не было. Во время войны он ушел на фронт добровольцем и храбро сражался, даже был представлен к ордену Виктории, но вскоре пал в бою у Соммы. Быть может, вы вспомнили о нем в связи с каким-то тайным обществом? За это мы его не преследовали.
   -- О каком тайном обществе вы говорите?
   -- Мания организовывать тайные общества преследовала его со школьной скамьи и всю жизнь. Он не только внес смятение в свою школу, но поднял на ноги всех мальчуганов в окрестностях. Беннокуайт увлекался мистикой, но главными чертами его характера были хитрость и вероломство.
   -- В какой школе он учился? Или вам это неизвестно?
   -- Нет, случайно я это знаю. Он учился в Гульстоне -- самой большой школе в Беркшире.
   Джемс возвратился домой и написал письмо директору школы в Гульстон. Он надеялся, что тот не станет искать в нем героя последнего скандального процесса и не ответит отказом.
   После обеда Морлек видел, как Гамон проехал на своей машине обратно в Лондон, и удивился, почему он так поспешно возвращается.
   Ночью Джемса разбудил какой-то шум. Подойдя к окну он увидел: на итальянской машине, отличающейся своеобразным урчанием мотора, Гамон опять приехал в Крейз.
   Морлек подумал, что тот в последнее время довольно энергичен и мотается с места на место чаще, чем обычно.
   В самом деле, Ральф Гамон не терял времени понапрасну. В Лондоне он успел переговорить с чужестранцем -- тот только что прибыл в оживленный и казавшийся ему невероятно большим город. Разговаривали они на арабском языке.
  

Глава 32. АХМЕТ ДЕЙСТВУЕТ

   Никто не умел так сочувствовать горю своего ближнего, как сержант Слоон, но стоило судьбе отвернуться от него, как он впадал в тоску и отравлял жизнь окружающим.
   -- Меня не интересуют ваши объяснения, Марборн, поступайте, как вам угодно. Но из вашего шкафа исчезли принадлежащие мне четыреста фунтов. А как я просил вас внести деньги на мое имя в какой-нибудь банк, просил еще неделю назад!
   -- Успокойтесь, Слоон, -- пытался уговорить товарища Марборн, -- не будь меня, вы вообще не получили бы денег. Мне не составляет особого труда раздобыть такую же сумму.
   -- Неужели? -- осведомился Слоон, явно заинтересованный очередной подачкой приятеля.
   -- Совершенно верно. Сегодня утром Гамон прислал мне пятьсот фунтов. Правда, прежде, чем выжать из него нужную сумму, пришлось основательно потрудиться. Просидел, раздумывая, всю ночь. Во всяком случае, теперь нам не придется голодать.
   -- Это и неудивительно, -- мрачно ответил Слоон, переведя взгляд на зияющий пустотой несгораемый шкаф. -- Несомненно, здесь побывал Черный. Никто, кроме него, не сумел бы сработать так чисто.
   -- Но почему он пришел именно ко мне?
   -- Хотел раздобыть немного денег, -- с горечью заметил Слоон. -- Что еще могло заставить его навестить вас? Уж не собирался ли он здесь скоротать вечерок?
   -- Прошу вас не наглеть, -- укоризненно сказал Марборн. -- Прошу вас относиться ко мне почтительно, сержант Слоон, иначе нашей дружбе конец. Я предупреждаю вас.
   -- Я не хотел сказать ничего дурного, -- проворчал Слоон. -- Вы сами должны понять, как нелегко примириться с неожиданной потерей.
   -- Возможно, вам покажется странным, но Черный явился ко мне не из-за денег. Он искал документ. С первых дней своих разбоев он мечтает получить его, -- продолжал Марборн, задумчиво постукивая пальцами по столу. -- Сегодня я проверил записи в своем дневнике, все взломы Черного в банках. Что мне удалось установить, я вам как-нибудь скажу. Двадцать три года на полицейской службе что-нибудь да значат!
   -- Это верно, -- поддакнул Слоон. Он всячески старался загладить свою невольную провинность.
   -- Я откровенно говорю вам, Марборн, что во всей полиции нет второго такого сыщика, как вы. Даже Уэллинга с вами не сравнишь.
   -- Не говорите глупостей. Уэллинг каждому из нас даст целую милю форы и все-таки обскачет. А теперь послушайте, что я вам скажу. Во всех банках, которые Черный осчастливил своим посещением, были счета Ральфа Гамона. Во всех банках есть кладовые с сейфами для хранения ценностей и разного рода документов. И всякий раз повторялось, что Черный проникал в кладовую с сейфом Гамона. Я уверен, что он искал вот эту бумагу. -- Марборн многозначительно похлопал себя по левому боку.
   -- Объясните толком, что же он все-таки искал? -- осведомился сгоравший от любопытства Слоон.
   Марборн в ответ лишь презрительно, улыбнулся.
   -- Я вижу, вам интересно узнать. Этот Морлек -- богатый парень. Я не сомневался, что у него приличное состояние.
   -- Разумеется, он богат, -- ответил Слоон. -- И мы бы разбогатели, учинив на своем веку сорок два взлома, похитив тысячи, десятки тысяч фунтов. А теперь -- и мои четыреста фунтов.
   -- Не перебивайте. Известно, что у него собственное состояние. И затем, кто доказал его вину в похищении денег?
   -- Но наши деньги он все же забрал?
   -- Послушайте, Слоон, думаю, что Морлек заплатит мне за бумагу не меньше, чем Гамон.
   -- Берегитесь его, -- убежденно заметил Слоон. -- Того и гляди, он выкрадет бумагу у вас. Ведь выкрал же он мои деньги! Почему я не положил их на хранение в банк!
   -- Разговорами делу не поможешь. Того, что было, не вернешь!
   Слоон с тяжелым сердцем отправился домой. Кража денег настолько потрясла его, что он с трудом опомнился.
   Марборн целиком ушел в размышления.
   Обида, нанесенная ему Лидией Гамон, сильно задела бывшего полицейского -- теперь девушка уже не казалась ему такой привлекательной. Он заставит ее и брата поплатиться за свое высокомерие.
   Утром он отослал Гамону письмо, в котором сообщил о денежных затруднениях, и пока что подучил от него пятьсот фунтов, по его мнению, смехотворно ничтожную сумму. Он тут же отправил другое послание с требованием о деньгах, но узнал, что Гамон уехал из города.
   Марборн счел отъезд Гамона предлогом уклониться от его просьбы, и тотчас отправился к Ральфу домой. Однако там ему не сказали ничего нового. Что же касается мисс Лидии, то она скорым поездом выехала на континент. Дворецкий предположил, что она пробудет в Париже не менее недели.
   Несмотря на прохладную ночь, Марборну было душно. Он открыл окно и выглянул на улицу. Улица была ярко освещена фонарями, и он пытался разглядеть знакомые лица в потоках людей, устремившихся на представление в цирк. Марборн отлично знал жизнь Вест-Энда -- среди прохожих и тех, кто ехал в машинах, было немало его знакомых.
   Его внимание привлек какой-то пьяный высокий мужчина. Он быстро переходил улицу. Движение на трассе в вечернее время не очень оживленное, и не было необходимости так спешить. "Вероятно, иностранец", -- подумал Марборн. Несколько минут он лениво наблюдал за незнакомцем.
   По-видимому, тот слабо ориентировался в городе и плохо представлял, где находился и куда следует направиться. Он прошел вдоль улицы, затем вернулся и у одного из перехода нерешительно остановился. Яркий свет фонаря достаточно хорошо осветил его, и Марборн принял незнакомца за моряка: на нем был вязаный синий свитер и матросская фуражка.
   Затем взгляд бывшего полицейского привлек шикарный автомобиль, промчавшийся мимо его дома, и он потерял незнакомца из виду.
   Марборн прикрыл окно, подошел к столу, вынул из ящика колоду карт и принялся раскладывать пасьянс. Однако каждый шорох, случайное движение заставляли его вздрагивать, он настороженно прислушивался, очень возбужденный, но понимал, что все страхи -- только плод его пылкого воображения.
   В конце концов одиночество стало для него невыносимым, и, надев шляпу, Марборн вышел на улицу. Он немного погулял и. наблюдая за оживленной толпой на улице, подошел к цирку. Здесь он, к своему удивлению, натолкнулся на Слоона.
   -- Марборн, -- обратился к нему приятель, -- что если нам попытаться выжать из Ральфа побольше денег и исчезнуть? Вы помните, Уэллинг советовал вам переменить климат?
   Марборн кивнул. Он уже не раз подумывал о поездке за границу.
   -- Мне кажется, вы правы. Завтра же пошлю Гамону телеграмму. Он гостит у лорда Крейза, и я буду с ним совершенно откровенен. Вероятно, мы поедем в Италию.
   -- Гамон в городе, -- сказал удивленный Слоон. -- Я видел его машину на Ковентри-стрит. Он сам в ней ехал.
   -- Вы уверены?
   -- Разве можно его с кем-нибудь спутать? -- возмутился Слоон.
   -- Подождите меня здесь, -- сказал Марборн и поспешил в телефонную будку. -- Вы напрасно пытаетесь лгать, -- сказал он дворецкому, когда тот старался уверить его в том, что Гамона нет в Лондоне. -- Я видел его автомобиль на Ковентри-стрит.
   -- Клянусь вам, что мистер Гамон поехал в деревню. Он приезжал на несколько часов, уладил какие-то дела, забрал телеграмму и снова уехал. Дома он пробыл не более десяти минут.
   -- Я не удивлюсь, если его объяснения окажутся правдой, -- сказал Марборн, вернувшись к Слоону. -- Но все же не позже завтрашнего утра я увижу его.
   На углу Шефтсбюри-стрит он попрощался со своим приятелем и пошел домой. Прогулка несколько освежила Марборна, и теперь он почувствовал себя лучше. Вдруг он снова увидел иностранного матроса. Его крупное бледное лицо и тонкие темные усики привлекали внимание. Незнакомец пристально следил за ним и, когда увидел, что Марборн направился к двери своего дома, приблизился к бывшему сыщику.
   -- Прошу прощения, -- сказал он. -- Если не ошибаюсь, вы мистер Марборн?
   -- Да, это я.
   -- У меня к вам поручение. -- Моряк протянул ему большой конверт.
   -- Мистер Гамон поручил мне передать вам это письмо, но прежде всего я должен удостовериться, что вы действительно Марборн.
   -- Войдите ко мне, -- предложил ему Марборн, обрадованный: Ральф посылает ему деньги. Этот плотный конверт мог содержать только деньги. Гамон не раз прибегал к услугам самых диковинных посланцев, и, не подозревая об опасности, он отворил дверь и впустил матроса, поднимавшегося следом за ним по лестнице.
   -- Так значит, вы мистер Марборн? -- переспросил тот, очутившись у него в комнате. Он с трудом изъяснялся по-английски и пристально разглядывал бывшего сыщика.
   -- Это для вас. Не угодно ли вскрыть конверт?
   Марборн разорвал шнур, которым было обвязано письмо и вскрыл конверт. На одно мгновение он повернулся к незнакомцу спиной, и в тот же миг Ахмет, погонщик мулов, вынул из кармана нож с загнутым лезвием и с негромким торжествующим воплем бросился на Марборна...
   Тот случайно обернулся. Что-то будто подтолкнуло его. В зеркале, висевшем над камином, он уловил блеск лезвия, невольно опрокинул стол и укрылся за ним.
   Еще мгновение -- он поднял стол и изо всех сил швырнул в убийцу. Затем он выхватил револьвер, но тут вдруг погас свет.
   Погонщик мулов Ахмет не зря некоторое время жил в городе, где дома освещались электричеством, и знал о назначении выключателя, Марборн услышал топот ног по лестнице и бросился в погоню. Но, наткнувшись на опрокинутый стол, упал. Когда через несколько секунд он снова включил свет, незнакомца уже и след простыл. Ни в комнате, ни на улице не осталось никаких следов чужеземного матроса.
  

Глава 33. КОНЕЦ МАРБОРНА

   Вернувшись домой, Марборн запер за собой дверь и выпил стакан виски.
   -- Этакая свинья, -- проговорил он и поставил бутылку на стол. Затем принялся внимательно изучать конверт.
   В плотном конверте оказались лишь листы газетной бумаги. Так значит, это была просто коварная приманка. Он раздразнил дикую кошку, как изволил выразиться Уэллинг, и теперь, превратившись в чрезвычайно опасную, она показала когти. Марборн пытался спокойно обдумать то, что с ним произошло. На лбу у него выступили капли холодного пота: Гамон готов ради возвращения похищенного документа пойти на все. Теперь в этом не было никаких сомнений.
   Наконец, Марборн решительно поднялся на ноги, сбросил пиджак и сорочку и ощупал прозрачную шелковую сумочку. Прилепленная несколькими полосками пластыря к телу, она представляла собой своеобразный тайник. Сквозь прозрачный шелк он разобрал отдельные буквы и слова документа, за которым уже столько времени охотился Морлек, а теперь и Гамон.
   Марборн покрепче прилепил сумочку пластырем и снова оделся. Прежде чем уйти он внимательно осмотрел револьвер и спрятал его в карман. Надо спешить, пока наемный убийца не опомнился и не вернулся сюда, чтобы довести свое дело до конца.
   Марборн накинул плащ, взял с собой тяжелую трость и вышел на улицу.
   Джемс Морлек -- вот защита от угрожающей ему опасности. Вот в ком кроется разгадка всех тайн. К нему и следовало немедленно направиться с роковым документом.
   На улице Марборн внимательно огляделся по сторонам -- незнакомца нигде не было видно, сел в такси и поехал на вокзал Виктории.
   Полчаса до отправления поезда ему пришлось подождать на вокзале. Это время он провел в зале первого класса, попивая виски, и затем прошел в купе, присоединившись к обществу двух солидных пассажиров.

* * *

   В одиннадцать вечера Джемс сидел дома и работал у себя в кабинете. Вдруг перед домом послышались шаги. Он отворил зверь и увидел, что Бинджер беседует с каким-то неизвестным. Неожиданно тот бросился к нему и взволнованно сообщил:
   -- Вас хочет видеть этот проклятый Марборн!
   -- Ну что ж, пригласите его войти, -- сказал Джемс, недолго думая.
   Удивленный этим посещением, Морлек не представлял, что именно привело к нему бывшего сыщика. Несомненно, он подозревал, что Черный Человек не кто иной, как Джемс, но вряд ли стал бы являться сюда среди ночи, чтобы переговорить с ним о краже.
   С первого же взгляда на Марборна становилось ясно: с ним что-то произошло. И никакого выяснения отношений, как предполагал Джемс, не состоялось. Гость был настроен крайне миролюбиво и явно не собирался упрекать его в случившемся.
   -- Прошу прощения, что беспокою вас в столь поздний час, мистер Морлек, -- вежливо заявил он -- Спешу вас заверить, что не намерен беседовать о событиях минувшей ночи.
   Джемс молчал.
   -- В самом деле, -- начал Марборн и запнулся. Он вздрогнул и оглянулся: -- Что это? -- спросил он испуганно.
   До собеседников донеслось шуршание гравия на дорожке перед домом.
   -- Кто это? -- прохрипел Марборн.
   -- Сейчас выясним, -- ответил Джемс и, распахнув дверь, лицом к лицу столкнулся с Уэллингом.
   -- Входите, капитан, -- пригласил он сыщика. -- Сегодня вы второй гость, которого я менее всего рассчитывал видеть у себя.
   -- А кто первый?
   -- Ваш старый приятель Марборн.
   Седые брови Уэллинга удивленно приподнялись. Он нахмурился.
   -- Марборн? Это интересно. Он пришел к вам потребовать свои деньги?
   -- Я тоже так предполагал, -- добродушно ответил Джемс. -- Но потом оказалось, что у него имеются более серьезные причины для беспокойства.
   При виде Уэллинга Марборн облегченно вздохнул, еще более удивив Морлека.
   -- Разве вы ожидали увидеть кого-нибудь другого? -- вежливо осведомился капитан.
   -- Нет-нет, -- пролепетал Марборн.
   -- Я тоже так думаю, -- продолжал Уэллинг. -- Можете спокойно отложить в сторону револьвер. Носить при себе огнестрельное оружие -- дурная привычка. Удивительно, что вы, старый полицейский служака, не усвоили простого правила. Самое лучшее -- иметь при себе прочную палку и не медлить с нанесением первого удара.
   Марборн немного успокоился. А ведь Уэллинг более чем кто-либо повинен в его увольнении из полиции. Казалось, он пытается отогнать воспоминание о недавно пережитом ужасе.
   -- Мистер Морлек, я не хочу больше утруждать вас, Не можете ли вы уделить мне завтра утром несколько минут?
   -- Вероятно, я помешал вам... -- начал Уэллинг.
   -- Нет-нет. Только подскажите, будьте любезны, где я могу провести нынешнюю ночь? Есть ли тут где-нибудь поблизости гостиница?
   -- Да. Вы можете остановиться в гостинице "Красный Лев". Я тоже там остановился. Но прошу вас, не уходите, я навещу мистера Морлека в другой раз, -- предложил любезный Уэллинг.
   -- Благодарю вас, -- поспешно отказался Марборн, -- я еще успею повидать мистера Морлека.
   Он решил предоставить Гамону последнюю возможность поладить с ним миром. Здесь, на большом расстоянии от Лондона, он чувствовал себя в безопасности. Завтра утром он отошлет своему недругу письмо, в котором обвинит последнего в покушении на его жизнь. Марборн наивно полагал, что это послание послужит дополнительным оружием против Гамона и сделает того гораздо щедрее и сговорчивее.
   -- На дороге вы найдете еще двоих знакомых, но, пожалуйста. Марборн, не испортите мне их, -- сказал на прощание капитан.
   -- А я думал, вы отослали своих ищеек в Лондон, -- заметил Джемс, когда дверь за Марборном захлопнулась.
   -- Мое распоряжение отменили, сыщикам приказано выехать в Крейз. Это никуда не годится -- одно отделение полиции вмешивается в дела другого. Смею вас заверить, что сделаю все возможное, чтобы убрать их отсюда. Я специально приехал к вам, чтобы сообщить, что Спунер и Финниган все еще находятся здесь. Не хочу, чтобы вы думали, будто я не сдержал своего слова. Будьте спокойны, завтра они уберутся отсюда. Но что произошло с Марборном? Он опасался, что его будут преследовать.
   Морлек и Уэллинг вышли на улицу.
   -- Полагаю, он беседует с сыщиками у дома.
   Однако Марборна там не оказалось.
   -- Разве он не вышел из дома несколько минут назад?
   -- Нет, от вас никто не выходил.
   Все замолчали.
   -- Дайте кто-нибудь фонарик! -- приказал капитан.
   Финниган достал из кармана электрический фонарик и включил его. Узенький луч света осветил дорогу. Уэллинг медленно пошел вдоль дороги, освещая ее и раскинувшийся по обочине кустарник. Вдруг капитан остановился и направил луч в заросли у дома, недалеко от ворот.
   У кустов лежал Марборн, уткнувшись лицом в сырую землю. На затылке виднелась небольшая рана, но не она явилась причиной смерти. Бывший сыщик был задушен тонким шнурком, стягивающим его шею.
   Уэллинг внезапно преобразился: всегда вежливый и неторопливый, он действовал быстро и решительно. Он внимательно осмотрел бездыханное тело.
   -- Мертв, -- объявил он, закончив осмотр. Уэллинг расстегнув пиджак и рубаху Марборна и обнаружил следы пластыря. -- Вот, взгляните, -- сказал он, обращаясь к Джемсу, вот что стоило ему жизни.
   Морлек заметил пониже груди пострадавшего обрывки пластыря. Казалось, Марборн залепил пластырем часть своей груди.
   -- Это старый трюк, -- продолжал капитан. -- Несчастный думал, что здесь документ будет в сохранности. Он носил при себе то, чего тщетно добивались и Гамон, и... Черный Человек. -- Он испытующе взглянул на Джемса. -- И Гамон опередил Черного. Гамон победил!
   Морлек покачал головой.
   -- Нет, капитан, игра не окончена. Все еще впереди...
   -- Теперь он, наконец, уничтожит документ, за которым вы охотились столько времени. Гамон вне опасности, -- продолжал Уэллинг. -- Жаль, что еще один легкомысленный глупец поплатился жизнью, вступив в борьбу с ним.
   Слова капитана, казалось, не доходили до сознания Джемса. Чего только он не пережил за последние сутки...
   Загадочные угрозы питомца миссис Корнфорд и признание любимой девушки о замужестве, ранившие его сердце, появление Марборна... Как близок он был к тому, чтобы разрешить все загадки и овладеть ключом ко всему, увенчать победой труды последних десяти лет своей жизни... Ему следовало лишь задержать Марборна, не отпустить его одного...
   Все происшедшее представлялось мучительным кошмаром.
   Крепко сжав губы, Джемс напряженно размышлял. Воля к победе была сильнее его. Словно стряхнув с плеч тяжелый груз, он звучно бросил капитану:
   -- Нет, борьба еще не окончена. Слишком велики преступления Гамона. Он должен поплатиться за все... за многое... за Джоан...
   -- Джоан? -- удивленно переспросил Уэллинг.
   -- За него... -- Морлек указал на бездыханное тело Марборна.
   -- Но документ... документ! -- воскликнул капитан. -- Он его уничтожит... Гамон уничтожит улику!..
   -- Нет! -- убежденно прошептал Джемс. -- Обезьяна слишком жадна и скупа -- она не разожмет своей лапы!
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru