Венюков Михаил Иванович
Из Афин

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ИЗЪ АѲИНЪ *).

*) Русская Мысль, кн. V.

VII.

   Шелъ дождикъ, и мы съ марсельцемъ сидѣли дома, толкуя про греческіе обычаи, нравы, повѣрья и предразсудки, которые всѣ онъ хорошо зналъ, такъ какъ въ Греціи бывалъ уже не разъ и подолгу. Разумѣется, зналъ, какъ французъ, съ своей точки зрѣнія, въ которой политика служила объясненіемъ чуть не всего въ теперешней греческой жизни; но это уже я предвидѣлъ впередъ и потому вводилъ въ марсельскія показанія соотвѣтствующій дробный коэффиціентъ, добываемый личною повѣркой того, что наблюдать удавалось. Почти всѣ перемѣны въ нравахъ и обычаяхъ начались послѣ освобожденія Греціи отъ владычества турокъ, шли постепенно, да продолжаются и до-нынѣ. 1830 и 1840 года у грековъ, въ этомъ отношеніи, напоминаютъ петровское время у насъ, въ Россіи... Нѣтъ, впрочемъ, не петровское, а екатерининское, потоку что насилій не было, а все преобразовывалось добровольно. Мало-по-малу въ дѣлѣ приняли участіе женщины, цѣлые вѣка сидѣвшія предъ тѣмъ взаперти; а гдѣ уже дошло до этого, тамъ патріархальная старина прощай, хотя бы ее представляли разные Бобедины, Міаулисы и т. п. Завелись театры, собранія, балы, прогулки кружками; недоставало только, чтобы дамы ходили въ кафе: теперь есть и это, благо кафе приличны, на марсельско-парижскій ладъ. Только спаржу греки еще не научились ѣсть: рѣжутъ ее кусками и кладутъ вилкою въ ротъ, не разбирая, какой конецъ, жесткій или съѣдобный. Но это потому, что сухой климатъ мѣшаетъ имъ разводить спаржу дома; а проѣхавъ въ Женеву или въ Парижъ, они легко научаются общеевропейской манерѣ. Притомъ, позвольте: въ данномъ фактѣ есть не только комическій, но и философско-историческій, общественный смыслъ. Греки не узнали еще всѣхъ тонкостей европейски-аристократической кухни; но какъ же имъ было узнать эти тонкости, ces raffineries de la gourmandise? Турки въ теченіе четырехъ вѣковъ перемалывали ихъ, особенно богатыхъ и знатныхъ изъ нихъ, между такими жесткими жерновами, что отъ аристократіи ихъ остался одинъ порошокъ, разнесенный вѣтрами на всѣ четыре стороны. Точнѣе, греческая знать временемъ Византійской имперіи исчезла безъ слѣда, и теперь греческое общество демократичнѣе всякаго другаго въ Европѣ, за исключеніемъ развѣ швейцарскаго и норвежскаго. Основательный знатокъ современной Эллады, Бюрнуфъ, говоритъ: "при туркахъ исчезли всѣ знатные греческіе роды или погрязли въ глубокой нищетѣ; нѣкоторыя императорскія фамиліи имѣютъ еще потомковъ, но они ничѣмъ не отличаются отъ остальныхъ эллиновъ. И если кто-нибудь изъ нихъ можетъ выдѣлиться изъ толпы, отличиться, то ему нѣтъ для этого другихъ способовъ, какъ личныя качества и заслуги; наслѣдственное же имя не доставляетъ ему ничего". Вотъ видите, что приходится сказать по поводу спаржи.
   Бюрнуфъ очень вѣрно объясняетъ и другія общественныя перемѣны въ составѣ греческой націи, происшедшія и происходящія со времени паденія Византіи вплоть до нашего времени. Тому же, что испытала историческая, поземельная и придворная знать, подверглись отъ турокъ и высшіе классы населенія городскаго. Одни бѣжали за границу, другіе остались и были разорены и унижены, кромѣ немногихъ негодяевъ, которые предались обманамъ и стали самыми злыми притѣснителями соотечественниковъ. Въ городахъ быстро образовалось лишь два рода людей: властелины-турки и рабы-райя -- прежніе свободные эллины. Да и ихъ оставляли живыми лишь потому, что нужно же было кому-нибудь заниматься ремеслами, мелкою торговлей, обрабатывать сады и поля. Положеніе этихъ уцѣлѣвшихъ было ужасное: при малѣйшемъ проступкѣ, за простой откровенный отзывъ о мусульманскомъ варварствѣ, райю казнили или истязали безъ всякой пощады. И вотъ, кто могъ, спасался въ горы, становился клефтомъ, понашему, пожалуй, разбойникомъ, но разбойникомъ, который [не трогалъ сосѣдей-соплеменниковъ и не былъ выдаваемъ ими государственной власти. Иные изъ этихъ клефтовъ уходили на море и становились пиратами; соплеменники ихъ на островахъ Архипелага, въ Кандіи, въ венеціанскихъ владѣніяхъ давали имъ убѣжище, снабжали оружіемъ, покупали у нихъ награбленное имущество. Эти самые клефты-паликары явились въ 1820-хъ годахъ первыми бойцами за свободу отечества и. выдѣлили изъ себя многихъ основателей теперешнихъ "лучшихъ" родовъ греческой націи.
   Нѣмецкій король, навязанный въ 1830-хъ годахъ освобожденной отъ турецкаго ига Греціи, которая мечтала о президентѣ греческой республики (и въ лицѣ Каподистріи отчасти уже имѣла его), думалъ создать греческую придворно-чиновничью знать, какъ гдѣ-нибудь въ Мюнхенѣ или Ганноверѣ; но онъ ошибся. Созданный имъ сенатъ, несмотря на то, что онъ посадилъ туда многихъ героевъ борьбы за независимость и вернувшихся изъ изгнанія представителей старинныхъ греческихъ родовъ, не удался совершенно и палъ вмѣстѣ съ самимъ королемъ въ 1862 году. По конституціи 1864 года Греція имѣетъ одну законодательную палату; каждый эллинъ-собственникъ съ 21 года жизни есть избиратель; въ 30 л. онъ можетъ стать депутатомъ, потому что особаго имущественнаго ценза для этого нѣтъ. Разумѣется, при такой системѣ во главѣ государства и общества становится образованный классъ, въ нему присоединяется разрядъ богачей, составившихъ себѣ популярность пожертвованіями на пользу націи, нѣсколько ловкихъ чиновниковъ, умѣвшихъ понравиться народу во время администрированья, наконецъ, какъ всегда и вездѣ, не исключая Англіи, нѣсколько фаворитовъ лицъ, въ данную минуту стоящихъ у власти. Такъ какъ этому законодательному собранію (а съ нимъ обыкновенно и министрамъ) конституція не даетъ права засиживаться безъ смѣны болѣе 4 лѣтъ, то результатомъ является невозможность образованія въ правительственныхъ сферахъ, среди правящаго класса, какихъ-либо постоянныхъ, сословныхъ партій, и Греція, хотя монархія, остается страною совершенно демократической.
   Само собою разумѣется, что отсутствіе партій сословныхъ не исключаетъ образованія въ палатѣ кружковъ людей одномыслящихъ по тѣмъ или другимъ вопросамъ внутренней и внѣшней политики, кружковъ родственниковъ, знакомыхъ, земляковъ и т. п. Они соединяются въ двѣ большія группы: людей, стоящихъ у дѣлъ и въ оппозиціи, т.-е. добивающихся власти. Никакихъ серьезныхъ политическихъ причинъ къ такому раздѣленію нѣтъ; цвѣтъ обѣихъ частей палаты одинаковъ. И причисленіе депутата къ тому или другому кружку больше всего зависитъ отъ обстоятельствъ избранія: помогъ ему въ этомъ дѣлѣ Трикуписъ, ну, онъ и вступаетъ въ "партію" Трикуписа; помогъ Деліанисъ -- онъ становится подъ его внамя... обыкновенно, въ обоихъ случаяхъ лишь до распущенія палаты. Трикуписъ и Деліанисъ въ современной Греціи то же, что Салисбюри и Гладстонъ въ Англіи; но разница въ томъ, что на тотъ, ни другой не есть вигъ или тори, съ ярко-окрашеннымъ политическимъ знаменемъ и наслѣдственными сторонниками, а просто они -- главы кружковъ, чередующихся во власти. Вчера былъ Трикуписъ, сегодня очередь Дедіаниса. И если бы одинъ, ловкими маневрами, заставилъ другаго слишкомъ долго прозябать въ оппозиціи, то онъ рисковалъ бы, по низверженіи съ министерскаго поста, получить много непріятностей отъ преемника. Теперешнее министерство Деліаниса, наприм., наслѣдовало Трикупису и его друзьямъ послѣ довольно долгаго ожиданія; ну, вотъ и вздумало отдать своихъ предмѣстниковъ подъ судъ, благо въ конституціи есть статья объ отвѣтственности министровъ. Но въ чемъ же сторонники Деліаниса обвиняютъ своихъ, долго засидѣвшихся противниковъ? Депутатъ Патраса, г. Папаямакопуло, въ парламентѣ говорилъ:
   "Теперешнее законодательное собраніе, вышедшее на свѣтъ при обстоятельствахъ исключительныхъ {Ничего исключительнаго въ паденіи Трикуписа и его друзей не было; а это такъ, ради вящаго эффекта, разглагольствовалъ ораторъ побѣдившей партіи.}, имѣетъ и, обязанности исключительныя. Одною изъ главныхъ является установленіе отвѣтственности удалившихся министровъ за дѣйствія ихъ въ противность законамъ и даже конституціи. Надобно различать отвѣтственность нравственную отъ отвѣтственности политической и уголовной. Первой достигли выборы 14 октября, опрокинувшіе министерство; но ея Мало. Вѣдь, если удалившіеся министры портили армію, называя ее, въ то хе время, съ высоты трибуны стадомъ; если чши лживо заявляли о совершеннолѣтіи наслѣдника престола, чтобы имѣть случай украсить орденами меровъ цѣлаго королевства и тѣмъ привлечь ихъ на свою сторону; если они выпускали изъ тюремъ преступниковъ и входили въ переговоры съ осужденными, чтобы пріобрѣсти ихъ голоса на выборахъ; если они вводили политику въ армію; если они вторгались въ синодъ, чтобы навязать свою власть почтеннымъ архипастырямъ; если они подчиняли своей волѣ правосудіе; если они позволяли султану наносить Греціи обиду по дѣлу Пашкидиса, а Шамиль-пашѣ по дѣлу о Самосѣ; еслы они совершали подобныя и многія другія сходныя дѣянія съ единственною цѣлью усилить свою партію, то согласитесь, что моральной кары имъ мало, а нужна уголовная. Поэтому я прошу палату и теперешнихъ министровъ сдѣлать въ архивахъ выборку изъ актовъ всѣхъ обстоятельствъ, подводящихъ отставныхъ министровъ подъ заслуженную ими кару закона".
   Должно замѣтить, что этого рода случай не первый въ современной исторіи Греціи. Министерство Будгариса послѣ своей отставки подвергалось подобнымъ же нападкамъ со стороны партизановъ Тринуписа. Былъ наряженъ и судъ, который нашелъ двухъ виновныхъ въ злоупотребленіи власти; но въ общемъ министерство было оправдано.
   

VIII.

   Въ одно изъ воскресеній мой любезный греко-руссъ пришелъ съ утра, чтобы сопровождать меня въ загородную прогулку. Куда же ѣхать сначала? "Ну, конечно, въ Пирей. Вы его не узнаете теперь, если были въ немъ не позднѣе 1867 года". И въ самомъ дѣлѣ, трудно узнать. Тогда это было скромное мѣстечко съ 8--10 тысячами жителей; теперь жителей въ немъ болѣе 35,000, а обстроенъ городъ хоть куда, въ стилѣ всякихъ новыхъ городовъ, начиная съ Одессы и Тріэста. Улицы прямы, довольно широки, порядочно вымощены, оживлены движеніемъ; въ городѣ, есть порядочныя церковныя зданія, биржа, таможня и пр. Въ портѣ, расчищенномъ, обдѣланномъ набережными и вообще очень удобномъ для судовъ, стоитъ нѣсколько пароходовъ и мелкихъ каботажныхъ посудинъ. Жители нетерпѣливо ждутъ прорытія£Коринѳскаго канала, который перетянетъ къ нимъ всю европейско-греческую торговлю изъ Сиры, гдѣ она доселѣ происходитъ, какъ въ центральномъ пунктѣ Архипелага, на перекресткѣ "путей изъ Салоникъ, Царьграда, Смирны, Египта и западно-европейскихъ портовъ. Но "смотрѣть" туристу въ Пиреѣ нечего, кромѣ крошечнаго музея, который, притомъ, во время моего посѣщенія былъ запертъ. Я замѣтилъ только претенціозно-классическую номенклатуру улицъ и площадей; тутъ "есть имена изъ древней и новой исторіи, даже изъ миѳологіи: Сократъ, Варасухакисъ, Кундуріотисъ, Аѳина, Пракситель, Бобеіина, Афродита и" Міяулисъ. Не забыты даже турки, потому что небольшая бухта сзади города, на юго-востокѣ, называется Паша-Лиманъ: это древній портъ Зену А подальше отъ города, на востокѣ, ея холмомъ Мунихіи, лежитъ портъ Мунихія (для рыбаковъ) и знаменитая фалерская бухта, въ которой теперь нѣтъ торговли, а устроенны морскія купальни, съ особою желѣзною дорогой, которая соединяетъ Фалеръ съ Аѳинами и съ Пиреемъ, Любопытна что въ окрестностяхъ Пирей многія мѣстности, особенно выдающіеся въ. море мыски, носятъ опять историческія имена, какъ улицы въ городѣ: памятникъ Міяулиса, вилла Кумундуруса и т. д., даже могила Ѳемистокла, хотя едва ли знаменитый государственный человѣкъ древности тутъ похороненъ. Дурно то, что во всю эту прогулку почти совсѣмъ не находишь тѣни, хотя солнце начинаетъ уже порядочно припекать, по-весеннему. Охотникамъ до развалинъ найдется не мало занятій и по морскому берегу, вдоль котораго тянутся остатки старинной стѣны, и внутри холмистхъ полуострововъ Акте и Мунихія. Къ вечеру я не безъ удовольствія вернулся въ Аѳины, немного усталый.
   Черезъ нѣсколько дней опять загородная прогулка и опять сначала къ сторонѣ Пирея, а потомъ и далѣе къ западу, на берега Саламинскаго пролива. За 2,460 лѣтъ до насъ тутъ, какъ извѣстно, происходило морское сраженіе грековъ съ персами, кончившееся побѣдою первыхъ. Да сѣверномъ берегу пролива показываютъ и мысокъ, на которомъ стоялъ сереброногій тронъ Ксеркса, смотрѣвшаго на ходъ битвы. Геродотъ говоритъ про сотни сражавшихся кораблей; теперь, если бы съ каждой стороны было по два большихъ броненосца, съ небольшими свитами миноносокъ, то этимъ судамъ недостало бы мѣста для маневрированья, и отъ дѣйствія ихъ артиллеріи терпѣли бы, конечно, прибрежныя постройки и скалы. Греки воспользовались труднодоступностью Саламинскаго пролива, чтобы на западномъ берегу его, на островѣ Саламинѣ, устроить морской арсеналъ: я думаю, что, въ случаѣ войны съ морского державой, особенно имѣющею войско для дессанта, онъ будетъ первымъ призомъ для непріятеля Греціи.
   Въ поѣздку на Саламинъ я имѣлъ спутникомъ новое лицо, одного молодаго профессора, съ широкимъ, энциклопедическимъ образованіемъ и дѣятельнымъ умомъ. Ученикъ цюрихскаго политехникума, парижской Cop, бонны и пр., онъ остался чистокровнымъ эллиномъ, со всѣми симпатіями и антипатіями. Съ нимъ было, впрочемъ, пріятно бесѣдовать даже о политикѣ, вслѣдствіе образованныхъ формъ его діалектики. Я обрадовался случаю, чтобы вывѣдать отъ него, что думаютъ передовые, европейски-просвѣщенные греки про старинную ? великую мысль", т.-е. про ученіе о панэллинизмѣ?
   "Скажу вамъ просто, -- отвѣчалъ онъ, -- нѣтъ грека, который бы съ младенчества не думалъ, что Греція вездѣ, гдѣ слышится греческая рѣчь: точь-въ-точь, какъ нѣмцы думаютъ про свое германское отечество:"... И, замѣтивъ, что я что-то хочу возразить, продолжалъ съ жаромъ: "Видите, во всей Европѣ, по крайней мѣрѣ, присредиземной, мы самый старый просвѣщенный народъ. Раздѣленные въ древности на мелкія, соперничавшія другъ съ другомъ государства, мы не могли завладѣть всѣмъ восточносредиземнымъ бассейномъ, и, однако же, наши колоніи охватывали всѣ прибрежья, отъ Марсели до Трапезонта и отъ Византіи до устьевъ Нила. Теперь мы были бы никуда негодною націей, если бы, слившись въ одно прочное политическое цѣлое, не добивались бы связать разрозненныя пока части эллинскаго міра. Да и кто-жь бы могъ намъ помѣшать? Турки? Да черезъ 25 -- 50 лѣтъ ихъ не останется ни одного въ европейской части ихъ имперіи, и все цѣнное изъ этой имперіи достанется намъ. Итальянцы или французы? Но первымъ мы не дадимъ понюхать даже Албаніи, о которой мечтаютъ они, чтобы командовать Адріатическимъ и Іоническимъ морями, а французы -- наши друзья, съ которыми намъ ссориться не изъ-чего. Англичане? Да, эти наши самые страшные соперники на морѣ думаютъ не отдать намъ Кандіи, но мы найдемъ на нихъ управу въ европейскомъ континентальномъ концертѣ (?), которому нѣтъ нужды къ англійскимъ Гибралтару, Мальтѣ, Кипру и Египту прибавлять еще Критъ. Ѳракійскіе славяне, т.-е. болгары и сербы? На, вѣдь, это только турки и русскіе не умѣютъ справляться съ ними, а встрѣться они съ нами одинъ-на-одинъ, мы изъ нихъ сдѣлаемъ такихъ послушныхъ овецъ, что и пастуховъ ненужно будетъ большаго числа. Русскіе? Да, вѣдь, мы будемъ дѣлать имъ глазки до самаго того момента, какъ намъ удастся захватить если не Босфоръ, то хоть Геллеспонтъ. Тогда южная, самая важная, часть Россіи будетъ у насъ въ кулакѣ... Вы пропустили бъ 1878 году случай захватить проливы; больше такого случая вамъ не представится. Все, чего мы опасаемся, это чтобы проливы или хоть одинъ Геллеспонтъ не были захвачены англичанами,-- съ ними намъ бороться не подъ силу. Но мы натравимъ на нихъ васъ же, русскихъ, австрійцевъ, румынъ, французовъ и. пр., и рано или поздно ворота въ Черное море будутъ въ нашихъ рукахъ. А берега Понта такъ плодородны и богаты всякимъ добромъ!"
   Окончивъ свою политическую поэму, профессоръ взглянулъ мнѣ прямо въ глаза, но, не встрѣтивъ на моемъ лицѣ ничего, кромѣ вѣжливаго вниманія и какъ бы приглашенія продолжать, немного сконфузился и прибавилъ: "Вы, можетъ быть, недовольны моею откровенностью относительно Россіи; такъ, вѣдь, вы сами желали знать истину. Ну, вотъ я и изложилъ ее вамъ, какъ понимаемъ ее мы, эллины, отъ перваго до послѣдняго, исключая, можетъ быть, дворъ, еще не вполнѣ отождествившійся съ народомъ. Да и тутъ, вѣдь, молодое поколѣніе, начиная съ герцога спартанскаго, объэллинизовалось вполнѣ".
   При возвращеніи въ Аѳины, я пригласилъ профессора пообѣдать; онъ не отказался и мы бесѣдовали втроемъ: я, русскій, одинъ греко-руссъ и одинъ грекъ pur-sang.
   Черезъ нѣсколько времени я встрѣтилъ моего марсельца въ видимо дурномъ расположеніи духа. Я считалъ его уже уѣхавшимъ изъ Аѳинъ домой, а тутъ, вижу, несетъ подъ мышкой какую-то пазку бумагъ и сердито толкуетъ, по-гречески, спутнику, видимо, какому-нибудь прикащику или грузовщику, который потомъ и откланивается. "Невозможно имѣть никакого дѣла съ этими левантинцами, -- говоритъ онъ мнѣ.-- Контрактъ совершенно ясенъ, часть Денегъ по условію выплачена, третьяго дня я долженъ былъ погрузить товаръ, а тутъ нѣтъ. Послѣдовало возвышеніе цѣнъ, и нахалъ-грекъ не хочетъ выдавать безъ надбавки въ условленной платѣ еще 8-ми процентовъ, грозя наличную, хорошую коринку продать на сторону, а меня снабдить дрянью. Что прикажете дѣлать? Судиться? Да у нихъ коммерческій трибуналъ съ меня же возьметъ штрафъ, а мошенника соотечественника вполнѣ оправдаетъ".-- "Что же, въ самомъ дѣлѣ, вы думаете дѣлать?" -- "А вотъ иду на сдѣлку: хорошій товаръ будетъ немедленно отобранъ отъ плута и отправленъ въ Марсель, но ему придется дать вексель на доплату въ трехмѣсячный срокъ... Конечно, мы припомнимъ это негодяю при слѣдующей торговой операціи съ нимъ, но теперь-то досадно".-- "Какъ при слѣдующей операціи? Да развѣ вы, послѣ такого гнуснаго поступка, будете еще продолжать съ нимъ дѣла?" -- "А какъ же быть? Вы думаете, другіе лучше?... Всѣхъ ихъ слѣдовало бы опять отдать подъ начальство къ туркамъ. Бывало... да и теперь есть въ городахъ малоазіатскаго прибрежья, думаетъ левантинецъ надуть, ну, и идешь къ пашѣ или тамъ иному турецкому мѣстному начальнику, небольшой подарокъ ему несешь, пешкешъ, какъ тамъ называется. А тотъ сейчасъ заптіевъ за плутомъ, да когда его приведутъ, велитъ всыпать ему по пятамъ, въ вашемъ присутствіи, столько палокъ, что тотъ только кричитъ: "ой, отпустите! сейчасъ разочтусь на-чистоту".-- "Однако,-- замѣтилъ я,-- едва ли такіе порядки уже не отжили своего вѣка даже въ Малой Азіи,-- по крайней мѣрѣ, въ Смирнѣ, лѣтъ 15 назадъ, мнѣ о нихъ не случалось что-либо слышать".-- "Въ Смирнѣ, можетъ быть, потому что тамъ турецкіе чиновники оцивилизовались и предпочитаютъ брать съ левантинцевъ крупныя взятки, а шкуру ихъ оставлять цѣлой, но по мелкимъ портамъ старинный способъ расправы еще существуетъ. Да и нельзя иначе".
   Я не хотѣлъ продолжать такой запальчивый разговоръ и думалъ смѣнить его болѣе мирнымъ, напомнивъ марсельцу, что онъ мнѣ какъ-то говорилъ о поѣздкѣ въ Лавріонъ или Эргастирію, т.-е. фабричную мѣстность, точнѣе -- горнозаводскую, гдѣ прежде одни французы, а теперь уже и греки, въ перемежку, добываютъ серебро и свинецъ, а также нѣкоторые другіе металлы, наприм., цинкъ. Ее масло-коринковый негоціантъ не согласился. "Поздно! мнѣ пора въ Марсель, да и смотрѣть въ Лавріонѣ нечего: рудники, какъ рудники, а каковы методы извлеченія металловъ, вы, конечно, знаете изъ химіи". Такъ я и остался ожидать другаго случая посѣтить мѣстность, которая имѣетъ свою знаменитость не только потому, что еще въ древности служила для добыванія серебра, но и потому, что въ наше время была предметомъ долгой борьбы между спекуляторами французскими и греческими, причемъ длинные процессы обнаружили множество грязныхъ административныхъ и судейскихъ "исторій". Теперь миръ, повидимому, водворился въ этой мѣстности, и желѣзная дорога оттуда въ Аѳины работаетъ, кажется, не въ убытокъ себѣ. Перевозитъ она, впрочемъ, не столько серебро, сколько свинецъ и цинкъ, послѣдній даже въ видѣ рудыу ибо топливо, нужное для выплавки металла, на мѣстѣ дорого.
   "Нѣтъ ли еще какой замѣчательной мѣстности въ Греціи, особенно невдалекѣ отъ Аѳинъ, гдѣ бы ваши соотечественники, какъ друзья грековъ, эксплуатировали что-нибудь, прививая такимъ образомъ молодому народу плоды вашей давней и высокой цивилизаціи?" -- спросилъ я еще марсельца, все-таки, думая смягчить настроеніе его духа.-- "Какъ не быть! И мы еще тамъ не только работаемъ на пользу цивилизаціи, но платимъ за это деньги. Слыхали вы, вѣроятно, про раскопки въ Дельфахъ? Какого мы чорта тамъ ищемъ -- трудно понять, а вотъ еще недавно на эту затѣю, ассигновано палатами въ Парижѣ полмилліона франковъ. Въ казнѣ постоянный дефицитъ, бѣдняки-французы нынѣшнюю зиму мерзли отъ холода и недостатка одежды, а мы вотъ, "для славы и пользы науки", отдаемъ сотни тысячъ грекамъ. Вѣдь, все добытое въ Дельфахъ не станетъ нашимъ,-- оно по закону и контракту принадлежитъ греческому правительству... Глупо! но вотъ въ Парижѣ есть гробокопатели, которые любятъ рыться въ мусорѣ, благо на чужой счетъ. Да еще имъ же плотятъ за труды и ихъ прославляютъ! Смѣшное противорѣчіе съ нашимъ дѣльнымъ" практическимъ вѣкомъ!"
   Я пожалъ марсельцу руку, я мы разстались.
   По дорогѣ домой я встрѣтилъ юнаго греко-русса и рѣшился сосплетничать, т.-е. разсказать только что слышанную исторію съ коринкой. Моя цѣль была убѣдиться, дѣйствительно ли греки и французы такіе друзья, какъ говорилъ патріотъ-профессоръ, или дружба ихъ не выдерживаетъ испытанія, которому вообще слѣдуетъ подвергать вопросъ о дружествѣ, т.-е. прерывается, когда дѣло пойдетъ о карманѣ? Какъ и слѣдовало ожидать, молодой грекъ пришелъ въ негодованіе отъ "клеветы" француза и разразился довольно крупною бранью, которая была тѣмъ вразумительнѣе, что произносилась по-русски. "Вретъ онъ, французишка! Самъ же, вѣроятно, собирался надуть, да не удалось, такъ вотъ и ругается".-- "Позвольте! но, вѣдь, задатокъ былъ выплаченъ аѳинскому негоціанту, цѣна и срокъ доставки назначены, а онъ, все-таки, думалъ обойти контрактъ, едва ли это честно!" -- "Да вы напрасно вѣрите марсельцу, всѣ они -- врали почти въ той же степени, какъ и пресловутые гасконцы. Я даннаго дѣла не знаю, но почти увѣренъ, что если французъ самъ пріѣхалъ сюда за коринкою, то, значитъ, былъ какой-нибудь промахъ съ его стороны, наприм., невыплата въ срокъ условленныхъ денегъ. Разумѣется, при этомъ хозяинъ коринка возвысилъ цѣну,-- ну, вотъ и ссора. А что до хвалимыхъ французомъ турецкихъ порядковъ, будто бы существующихъ въ Малой Азіи, съ агою, заптіями и палками, то не французу бы говорить объ этомъ. Развѣ ихъ полицейскіе многимъ лучше турецкихъ?"
   Тутъ я увидѣлъ, что и греко-руссъ пересолилъ, какъ марселецъ, поклонился ему и пошелъ домой.
   

IX.

   Прекрасное, ярко-свѣтлое утро. Парѳенонъ и другія зданія въ Акрополѣ отчетливо виднѣются на синемъ небѣ и, вѣроятно, ради удовлетворенія теоріи Шеврёля о происхожденіи смѣшанныхъ красокъ, пріобрѣли, вмѣсто буровато-сѣраго, нѣжный желтовато-розовый цвѣтъ. Такъ и тянетъ идти посмотрѣть ихъ вблизи. Иду, точнѣе -- сначала ѣду по конкѣ, потомъ поднимаюсь съ версту пѣшкомъ среди всякаго рода античныхъ знаменитостей, вродѣ храма Тезея, Ареопага и пр., развалины которыхъ виднѣются по сторонамъ дороги... Но позвольте, что же такое Акрополь? "Цидател ьдревнихъ Аѳинъ,-- скажете вы и прибавите:-- это всякій школьникъ знаетъ". Такъ, такъ! но велика ли она? какъ устроена? что любопытнаго содержитъ, кромѣ всемірно-извѣстнаго храма богини Аѳины?-- "Ну, это подробности, мелочи".Да въ мелочахъ-то именно тутъ и дѣло, а потому я примусь за нихъ. Акрополь, самая древняя часть города Аѳинъ, есть крѣпостца, построенная на плоской вершинѣ очень обрывистаго холма, и именно крѣпостца, а не крѣпость, потому что вся длина ея, отъ запада къ востоку, не превосходитъ 145 саженъ, а ширина 65. На мѣстѣ московскаго кремля, слѣдовательно, можно бы построить три Акрополя, а на мѣстѣ Петропавловской крѣпости въ Петербургѣ и того болѣе. Только представьте, въ послѣднемъ случаѣ, что почва крѣпостцы разстилается нѣсколько выша оконечности креста на извѣстномъ шпилѣ. Зданій въ Акрополѣ довольно" много, но они не образуютъ ни одной улицы, стоятъ въ безпорярѣ, какъ: на площади московскаго кремля, и, за исключеніемъ двухъ-трехъ, всѣ вѣразвалинахъ. Самое большое изъ нихъ -- Парѳенонъ (100 шаговъ длины к 50 ширины), потомъ Эрехтейонъ (70 ш. дл.)... "Что такое Эрехтейонъ?" О Парѳенонѣ мы всѣ слыхали, видали картинки его, а Эрехтейонъ?" Тоже храмъ, только не одной Аѳины, покровительницы города, а еще Пан* дрози, дочери Кекропса, перваго аѳинскаго царька. Построилъ его царекъ. Эрехтей, одинъ изъ ближайшихъ преемниковъ Кекропса, и, слѣдовательно^ онъ много древнѣе Парѳенона, созданнаго Кимономъ и Перикломъ. Эрехтейонъ лежитъ ближе къ сѣверному краю площадки, занимаемой Акрополемъ, Парѳенонъ -- къ южной, оба почти посрединѣ ея длины. Всѣ: остальныя акропольскія постройки меньше этихъ двухъ и большею частью" прижались къ наружнымъ стѣнамъ крѣпостцы; ихъ на значеніе далеко не во всѣхъ случаяхъ опредѣлено съ точностью, особенно когда отъ развалинъ, остались одни фундаменты. Археологи, какъ извѣстно, имѣютъ основою своихъ изслѣдованій объ Аѳинахъ сочиненіе Павзанія, писателя второго вѣка по P. X., а уже въ то время многія изъ древнѣйшихъ аѳинскихъ зданій стояли въ развалинахъ и исторія ихъ была темна. У Геродота, Ѳукидита и другихъ писателей болѣе ранняго, чѣмъ Павзаній, времени находятся лишь отрывочныя свѣдѣнія объ Аѳинахъ, какъ городѣ, стало быть, и объ Акрополѣ. Оставляю поэтому любителямъ древностей право и обязанность говорить о подробностяхъ застройки знаменитаго холма, его вершины и скатовъ; но скажу два слова о современномъ состояніи зданій, находящихся въ Акрополѣ и вблизи его, по скатамъ горы.
   1) Стѣны Акрополя, именно извилистая сѣверная, сооруженная Ѳеми "томомъ, и южная -- Кимонова, составленная изъ двухъ прямолинейныхъ, пересѣкающихся подъ очень тупымъ угломъ, расчищены отъ мусора и представляютъ непрерывную оборонительную линію крѣпостцы, которую, помощью нѣкоторыхъ, сравнительно небольшихъ, починокъ, можно привести въ состояніе постройки, способной даже вблизи казаться почти современной.
   2) Главное зданіе Акрополя, величаво господствующее надъ нимъ, надъ Фородомъ и надъ всею окрестною равниной, видимое съ моря и со всѣхъ концовъ аѳинской котловины, хорошо сохраняется въ томъ видѣ, который всякому знакомъ по картинкамъ. Лучшій видъ на него, какъ на часть Акрополя, съ юга, но многія превосходныя подробности могутъ быть цѣнимы лишь вблизи, съ разныхъ сторонъ, особенно съ запада.
   3) Эрехтейонъ -- въ большей части развалина; но многія колонны сохранились, а также каріатиды, поддерживающія балконъ или террасу у входа.
   4) Храмъ безкрылой Побѣды, Пропилеи и проч.-- развалины, которыя реставрировать едва ли возможно безъ большихъ жертвъ, хотя онѣ сохранили основныя, изящныя черты и нѣкоторыя подробности.
   Иного скульптурныхъ украшеній изъ всѣхъ этихъ зданій снято и уложено въ музей, построенный въ юго-восточной части Акрополя. Я уже говорилъ, что лучше бы эту кладовую вынести вонъ изъ крѣпостцы {Чтобы не обивать любителей изящнаго сосѣдствомъ музея-сарая съ Парѳенономъ, этотъ сарай намѣренно врытъ въ почву, т.-е. построенъ въ ямѣ.}. Затѣмъ я скажу еще два слова объ античныхъ сооруженіяхъ внѣ-акропольскихъ.
   5) Храмъ Тезея, на сѣверо-западѣ отъ Акрополя, есть наилучше-сохранившееся изъ всѣхъ древнихъ зданій, расчищенное и, кажется, вполнѣ годное для реставраціи.
   6) Ареопагъ, на отдѣльномъ, второстепенномъ холмѣ, къ западу отъ Некрополя,-- развалины, большею частью еще покрытыя мусоромъ.
   7) Одеонъ Ирода, портикъ Эвмена, Асклепіонъ, театръ Діониса разрыты мѣстами вполнѣ. Съ художественной стороны можно пожалѣть, что черезъ нихъ или около нихъ проведена южная дорога въ Акрополь, да еще обсажена деревьями. Туристамъ это очень удобно, но ансамбль вида на южный склонъ акропольскаго холма и украшающія его зданія этимъ испорченъ.
   8) Олимпейонъ, нѣкогда самое обширное зданіе Аѳинъ, строившееся, съ перерывами, шесть вѣковъ и оконченное Адріаномъ, -- полная развалина, отъ которой сохранилась надъ поверхностью почвы лишь небольшая труппа колоннъ, но какихъ колоннъ?... Чудо! Возстановить этотъ величавый храмъ Зевса едва возможно, хотя въ древности его Приравнивали, по грандіозности, большимъ египетскимъ пирамидамъ и знаменитому эфесскому храму Діаны...
   Скучна эта сухая терминологія, непонятна безъ чертежей и рисунковъ... Такъ, правда! Ее если вамъ, читатель, придется хоть на короткое время быть въ столицѣ современной Греціи, посѣтите эти остатки древности, и вы получите неизгладимое впечатлѣніе, вызывающее на самыя глубокія думы о судьбахъ искусства и человѣчества, наравнѣ съ римскими форумомъ и колизеемъ, даже сильнѣе, чѣмъ тамъ.
   

X.

   Вотъ я опять на желѣзной дорогѣ... А, вѣдь, греческія желѣзныя дороги любопытны. Во-первыхъ, онѣ возникли очень недавно, большею частью въ 1870-хъ, 1880-хъ годахъ; самая ранняя, аѳино-пирейская, едва въ 1869 г. Во-вторыхъ, онѣ почти не имѣютъ подвозныхъ шоссейныхъ и даже просто колесныхъ дорогъ, конечно, вслѣдствіе гористости края. Въ-третьихъ, опять-таки благодаря горамъ, онѣ очень извилисты. Радіусы кривизны рельсовъ на поворотахъ уступаютъ по величинѣ швейцарскимъ и итальянскимъ, а на что ужъ послѣдніе малы. Въ-четвертыхъ, и самое главное, всѣ эти дороги -- узкоколейны, а потому и локомотивы на нихъ легки, не сильны. При совокупности всѣхъ этихъ условій, поѣзды въ Греціи ходятъ медленно, верстъ 20--25 въ часъ. Привыкшему къ англійскимъ, бельгійскимъ и французскимъ дорогамъ, съ ихъ 50--70-ти верстными скоростями, туристу скучно; онъ готовъ обидѣться и сказать, что греки принимаютъ его за "товаръ малой скорости". Но... лучше что-нибудь, чѣмъ ничего. Лѣтъ двадцать пять назадъ въ Греціи не было и такихъ дорогъ; простыя колесныя были рѣдки; теперь рельсовые пути проложены на протяженіи около 800 верстъ, да столько же находится въ постройкѣ или проектировано. Какъ видимъ, это больше, чѣмъ въ Тамбовской губерніи, несмотря на то, что населеніе послѣдней больше, чѣмъ цѣлой Греціи. Мечтою, идеаломъ грековъ служитъ постройка желѣзной дороги изъ Аѳинъ, черезъ Ѳессалію, въ Македонію, именно въ Салонику; но тутъ есть два капитальныхъ препятствія: во-первыхъ, дороговизна сооруженія пути въ самой Греціи, гдѣ требуются туннели; во-вторыхъ, и самое главное, оппозиція Турціи. Турки смотрятъ, и, конечно, не безъ основанія, на аѳинско-салоникскую дорогу, какъ на щупальцу, которую хищный греческій осьминогъ хочетъ запустить въ тѣло Оттоманской имперіи, чтобы присосать къ себѣ Македонію. Когда это послѣднее опасеніе будетъ устранено и когда изъ Аѳинъ можно будетъ ѣздить, не выходя изъ вагоновъ, въ Парижъ и Петербургъ?-- на этотъ вопросъ отвѣчать трудно. Вѣроятно, лишь въ XX столѣтіи.
   Теперь главными греческими рельсовыми путями должно считать: аѳинопелопонезскій, черезъ Коринѳъ, гдѣ линія раздвояется (одна вѣтвь идетъ на Патрасъ въ Элиду, а другая -- въ Арголиду, къ Навпліи), и ѳессалійскій, отъ Воло къ албанской границѣ, съ вѣтвью въ Лариссу. Связи между ними пока нѣтъ; но рано или поздно она, конечно, устроится, хотя бы съ большими денежными пожертвованіями. Устроются, вѣроятно, и желѣзныя дороги изъ Навпліи (Аргоса) въ Триполицу, центръ Морей, а оттуда въ Спарту, затѣмъ изъ Аѳинъ, чрезъ Ѳивы и Левадію, въ Акарнанію, въ заливу Артскому; но все это въ будущемъ и не безъ большаго труда, по мѣстнымъ топографическимъ условіямъ.
   Въ ожиданіи развитія желѣзно-дорожной сѣти греки великолѣпно пользуются для внутреннихъ и внѣшнихъ сообщеній моремъ. Греческій торговый флотъ, по числу судовъ, теперь одинъ изъ первыхъ въ Европѣ: въ 1890 г. ихъ имѣлось 5,890 съ 22,445 матросами. Конечно, огромное большинство этихъ "кораблей" суть мелкія каботажныя лодки и вообще парусныя "посурны"; но между ними есть 81 пароходъ. Три большія пароходныя компаніи: эллинская, панэллинская и Гуди поддерживаютъ правильныя сообщенія между материкомъ Греціи и островами, а также съсосѣдними странами, Итадіею, Турціею и даже Египтомъ. Конкурренція большихъ европейскихъ пароходныхъ обществъ, Messageries maritimesr Флоріо и Руббатино, Фрейсине, австрійскаго Лойда, до нѣкоторой степени нашего черноморскаго, конечно, вредитъ преуспѣянію греческаго пароходства; но, тѣмъ не менѣе, оно развивается быстро. Греки не даромъ же были изстари мореходами, ловкими и неустрашимыми до степени пиратства. На пароходахъ тѣхъ линій, гдѣ имѣются постоянно западо-европейскіе пассажиры, встрѣчается извѣстный комфортъ; другіе -- попроще, но за то и подешевле, такъ что греческій мелкій торговый людъ безъ большихъ издержекъ перемѣщается изъ одной мѣстности въ другую. Острова Архипелага и моря Іоническаго, Кандія, ѳракійское и анатолійское прибрежья Турціи -- всѣ связаны съ материкомъ Греціи эллинскими пароходными линіями. Главными портами страны должно считать: Пирей, Патрасъ, Корфу, Воло и Сиру; но нѣкоторое значеніе имѣютъ еще Навплія, Коринѳъ, Занте и проч. Богатые греческіе торговые дома находятся почти во всѣхъ, большихъ городахъ на Средиземномъ и Черномъ моряхъ: они стараются пользоваться услугами отечественнаго флота предпочтительно передъ иностранными, хотя дорогіе грузы и перевозятъ обыкновенно на иностранныхъ пакетботахъ, французскихъ, австрійскихъ и итальянскихъ. Торговая жизнь такъ развита во всей Греціи, особливо по берегамъ и на островахъ, что для удовлетворенія нуждъ коммерческаго сословія маленькое королевство содержитъ 175 телеграфныхъ станцій, т.-е., вѣроятно, вдесятеро противъ равной ему Тамбовской губерніи. Съ нихъ отправляется въ. годъ до милліона депешъ, изъ которыхъ двѣ трети внутреннія, одна четверть международныя и только 1/80 -- служебныя. Почта перевозитъ ежегодно внутри королевства четыре милліона писемъ, да за границу отправляетъ болѣе двухъ съ половиною милліоновъ. Печатныхъ изданій эта же почта развозитъ по странѣ 4.900,000 экземпляровъ своихъ, греческихъ, да 2.500,000 иностранныхъ.
   Теперь надо бы сказать, что Греція производитъ и сбываетъ за границу, въ чемъ нуждается и что покупаетъ у иностранцевъ, какъ современные эллины устроили свой домашній и общественный бытъ. Но все это такіе вопросы, на которые отвѣчать въ бѣглыхъ замѣткахъ заѣзжаго иностранца нѣтъ никакой возможности, хотя въ статистическихъ данныхъ и нѣтъ недостатка. Меня, да, вѣроятно, и большинство читателей, интересуетъ вотъ какой вопросъ изъ исторіи современнаго экономическаго прогресса Эллады. Что же греки, богатѣя, расплачиваются съ долгами, возвращаютъ "покровителямъ" то, что тѣ имъ дали и безъ чего Греція продолжала бы оставаться турецкою провинціей?... О, нѣтъ, разумѣется, нѣтъ! Кто же въ наше время платитъ долги? Развѣ лишь тѣ, кто, въ то же время, дѣлаютъ новые, большіе прежняго займы. Такъ и греки. При этомъ, для приличія, они иногда въ аѳинскомъ парламентѣ признаютъ на словахъ "священность" нѣкоторыхъ долговъ, особенно сдѣланныхъ на войну за независимость; но это только для приличія. Платить денегъ они и не думаютъ. Недавно министръ финансовъ объявилъ передъ палатою, т.-е. передъ цѣлымъ свѣтомъ, что у греческаго правительства нѣтъ даже государственной долговой книги и что составленіе точнаго списка долговъ, особенно съ обозначеніемъ цифръ погашенія и недоплатъ, невозможно... Совѣтую владѣльцамъ греческихъ процентныхъ бумагъ принять это къ свѣдѣнію.

М. Венюковъ.

"Русская Мысль", кн.VI, 1891

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru