Вяземский Павел Петрович
Замечания на Слово о плъку Игореве

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ЗАМѢЧАНІЯ НА СЛОВО О ПЛЪКУ ИГОРЕВѢ

Князя Павла Петровича Вяземскаго

   

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ТИПОГРАФІЯ И ХРОМОЛИТОГРАФІЯ А. ТРАНШЕЛЯ, СТРЕМЯННАЯ, No 12
1875

   

ПРЕДИСЛОВІЕ 1851 ГОДА.

   Посвятивъ досуги долголѣтняго пребыванія въ Константинополѣ изслѣдованіямъ о древнихъ сношеніяхъ Россіи съ Восточной Имперіей, и вообще Славянскихъ племенъ съ Греками, я пораженъ былъ степенью сродства между обоими народами, являющагося самымъ разительнымъ образомъ въ Словѣ о Полку Игоревѣ. По оригинальности сего произведенія не возможно считать его подражаніемъ Греческому: весьма сомнительно чтобы нашелся Греческій писатель отъ Гомера до Чечеса, служившій образцомъ Святославлю Пѣснотворцу. Отрадно сравнить степень сродства между Гомеромъ и Русскимъ пѣвцомъ XII столѣтія съ тою степенью вліянія Гомера на Виргинія, которое замѣчено и изслѣдовано отъ Макроба до Тассо и Ейххова. Оригинальность Русскаго пѣвца, при всей его учености и начитанности, ярко обозначается при этомъ сближеніи. Онъ изучилъ Гомера и Еврипида,-- что объясняется вліяніемъ Византійской мірской Словесности на Русскую въ XI и XII столѣтіяхъ: дѣло уже дознанное въ отношеніи въ Исторической и Духовной Словесности, и самымъ ощутительнымъ образомъ являющееся въ нашихъ древнихъ памятникахъ зодчества, рѣзьбы и живописи. Но одинъ ученый источникъ недостаточенъ для объясненія сродства Русской эпической поэзіи и самой пѣсни о походѣ Игоря съ твореніями Гомера и Еврипида, передавшихъ намъ Греко-Троянскія повѣрья и сказанья. При сравненіи повѣрій, обрядовъ, плясокъ, народныхъ пѣсенъ и самаго яйыка, нельзя не признать связи между обоими народами гораздо древнѣйшей, нежели вліяніе Грековъ на Россію оказавшееся со временъ Святослава и Владиміра Святаго. Вліяніе Византіи со времени введенія христіанства въ Россію есть продолженіе давняго соотношенія между сими племенами, ярко обозначенное вслѣдствіе вступленія Словенскихъ племени на поприще всемірной исторіи. Г. Шевыревъ весьма вѣрно указываетъ, что сродство Русской народной поэзіи съ Греческой эпической объясняется замѣчаніемъ ученаго и глубокомысленнаго Эллинскаго Пресвитера В. Экономида, что "Славянскій языкъ есть самый сродный съ языкомъ отборныхъ такъ названныхъ Ѳракійцевъ и братьевъ его, т. е. съ древнимъ Иллирійскимъ, Пафлагонскимъ, Фригійскимъ, Дарданскямъ и другими діалектами того языка, который прежде называли мы вообще Ѳрако-Иллирійскимъ, и который также относится къ Ѳрако-Пеласгійскому; и сего то языка образованіе должно искать нестолько на Геликонѣ Омировыхъ музъ, сколько на Олимпѣ Мизіи и Фригіи и на Ливнорахъ Ѳракіи, гдѣ воспитывался впослѣдствіи Орфей". Осмѣянный при жизни и преданный забвенію послѣ смерти, ученный труженикъ Тредіаковскій, также весьма вѣрно указываетъ на древній источникъ Русскихъ народныхъ пѣсенъ: "начавшееся у насъ христіанство, истребившее всѣ идольскія богослуженія и уничтожившее въ конецъ сплетенныя пѣсни стіхами въ похвалу ідоламъ, лишило насъ безъ мала на шесть сотъ лѣтъ богочтительнаго стихотворенія. Пребывало двоюродное родство его токмо, чтобъ такъ сказать какъ въ залогѣ, у самаго онаго простаго народа, въ подлыхъ его пѣсняхъ: и превосходило отъ вѣка въ вѣкъ не безъ престарѣнія. (О древ. ср. и нов. стих. Рос.)".
   Занимаясь объясненіемъ слова о походѣ Игоря, я счелъ необходимымъ обратить вниманіе на современное ему состояніе образованности и на литературное направленіе того времени, намъ въ Россіи и въ Восточной Имперіи, такъ и на западѣ и разсмотрѣть письменные памятники, находящіеся въ соотношеніи съ симъ твореніемъ XII-то столѣтія, но предмету наложенія или по времени составленія оныхъ. Греческій писатель, преимущественно наученный пѣвцомъ Игоря, опредѣляется самъ собой ссылками въ его пѣснѣ. Но одно литературное наученіе древняго міра необъясняетъ достаточно сродства сего памятника съ древнею. Греческою словесностію; а по сему необходимо было обратить нѣкоторое вниманіе и на родственныя связи Словенскихъ племенъ съ древними народами, упоминаемыя въ"азаліяхъ классической древности, тѣмъ болѣе, что въ пѣснѣ есть прямое на то указаніе. Единство, являющееся въ литературномъ направленіи XII столѣтія между всѣми современными писателями Восточной Имперіи, Германіи, Франціи и Русскимъ пѣвцомъ, а также и общее стремленіе къ изученію Троянскихъ сказаній, и соединеніе исторіи новѣйшихъ Европейскихъ племенъ съ древними родами, сильно подтверждаютъ въ историческомъ отношеніи подлинность Слова о Полку Игоревѣ и современность его съ событіемъ въ ономъ наложенномъ. Но ни въ одномъ памятникѣ, стремленіе это не представляется съ той силой, какъ въ сей пѣснѣ. Вездѣ видны слѣды учености и подражанія Латинскимъ родословіямъ. Въ пѣснѣ же сей воспоминанія про древніе роды являются съ характеромъ народности и полнаго убѣжденія. Весьма замѣтно, что пѣвецъ Игоревъ самъ вѣритъ, и говоритъ людямъ вѣрящимъ и его понимающимъ.
   Вторый вопросъ заключается въ опредѣленіи, какому Словенскому нарѣчію принадлежитъ пѣснь. Вопросъ этотъ рѣшенъ уже въ Трудахъ Общ. Люб. Русск. Сл.-- въ 1818 г. Калайдовичемъ. Г. Сахаровъ, въ статьѣ Рус. Народная Лит. (Сказ. Рус. Hap. T. I, кн. I, 1841 г.), проводитъ различныя мнѣнія касательно сего вопроса. Нынѣ, при всеобщемъ изученіи древнихъ памятниковъ, вопросъ этотъ теряетъ совершенно свое значеніе: едва ли есть въ пѣснѣ одинъ оборотъ не встрѣчающійся въ прочихъ Русскихъ памятникахъ Кіевскаго періода. Что касается до выраженій, не попадающихся въ другихъ памятникахъ Словено-Русскихъ до XIII столѣтія, то число ихъ весьма незначительно. Соединеніе же словъ въ одномъ и томъ же памятникѣ, принадлежащихъ разнымъ нарѣчіямъ, объясняется самимъ временемъ, въ воемъ слова сіи могли быть, общи разнымъ племенамъ; отчасти же объясняется и свойствомъ самой эпической поэзіи,-- происходящимъ можетъ быть отъ странническаго рода жизни поэтовъ. Такъ, Гомеръ употребляетъ различныя нарѣчія, и всѣ правильно. Та же правильность въ употребленіи нарѣчій является и у пѣвца Игорева. Не говоря уже о неизслѣдованномъ происхожденіи Словено-Церковнаго языка, языкъ этотъ, въ историческій періодъ своего образованія отъ X до XII столѣтія и позднѣе, находился въ общемъ употребленіи въ Сербіи, Болгаріи и Руси -- Новгородской и Кіевской, а посему и усвоеніе имъ разныхъ областныхъ выраженій есть самое естественное послѣдствіе его повсемѣстнаго употребленія въ Словенскихъ земляхъ. Входя въ языкъ Словенскій, сіи слова вмѣстѣ съ памятниками на немъ написанными могли переходить изъ Болгаріи въ Кіевъ, изъ Новгорода въ Сербію, и становиться достояніемъ вообще письменнаго Словенскаго языка. Кромѣ многочисленныхъ и явныхъ признаковъ живой Русской рѣчи, восторженная любовь къ Россіи, обоготвореніе Русскаго племени, и пламенное стремленіе въ единству Россіи, неопровержимо опредѣляютъ народность сочинителя Слова.
   Третій общій вопросъ относительно Слова о Полку Игоревѣ состоитъ въ изслѣдованіи, писано ли оно стихами или прозой. Г. Сахаровъ собралъ относительно сего вопроса замѣчанія и опыта (сказ. Русск. Нар. кн. I) Гг. Максимовича, Востокова, Дубенскаго и Н. А. Полеваго.
   Не имѣя никакого мнѣнія касательно сего вопроса, мнѣ остается лишь замѣтить, что можетъ быть не излишнимъ было бы сравнить Слово сіе съ современнымъ ему стихосложеніемъ въ Византіи и на Западѣ, преимущественно въ лирическихъ стихотвореніяхъ Южной Франціи и Германіи. Изъ Западныхъ писателей, Русскій пѣвецъ можетъ быть сравненъ съ нѣкоторыми даровитыми Провенсальскими Трубадурами и съ Вальтеромъ фонъ-деръ Фосельвейде въ Германіи. Сближеніе въ литературномъ отношеніи Слова о Полку Игоревѣ съ большею частію современныхъ поэмъ Франціи и Германіи столь же было бы не разсудительно, какъ и причисленіе Слова въ разряду Русскихъ стихотворныхъ сказокъ. Русскія сказки и большая часть романовъ и поемъ Французскихъ и Нѣмецкихъ, не смотря на ихъ внутреннее достоинство, суть произведенія не оригинальныя. До насъ достигли лишь подражанія и компиляціи поэтовъ -- ремесленниковъ, болѣе или менѣе даровитыхъ. Сочинитель же Слова оригинальный и великій художникъ.
   Намекъ, что Слово написано прозою, заключается въ самомъ названія сего памятника словомъ: λογος, обозначающимъ произведенія прозаическія,-- рѣчь, проповѣдь, сочиненія историческія, повѣсти, былины,-- противуположности съ выраженіями μυθος, επος, ποίῃμα, обозначающими стихотворныя и баснословныя сказанія. Однако же на употребленіе сего выраженія не въ слишкомъ опредѣлительномъ значеніи указывается въ самой повѣсти о походѣ Игоря, названіемъ оною пѣснью. Весьма можетъ быть, что Слово о Полку Игоревѣ представляетъ соединеніе прозаической рѣчи съ лирическими порывами и даже откликами хора.
   Четвертый общій вопросъ, возбужденный относительно отсутствія въ Словѣ о Полку Игоревѣ свойственной Русскому народу набожности, происходитъ кажется отъ недостаточнаго изученія сего памятника. Присутствіе языческихъ вѣрованій зависитъ менѣе отъ писателя, чѣмъ отъ времени и людей описываемыхъ въ повѣсти. Мы видимъ изъ лѣтописей и пастырскихъ поученій XII столѣтіи, сколь сильно сохранялись въ то время въ народѣ языческія повѣрья и обряды. Въ той степени, въ коей суевѣрія эти встрѣчаются въ пѣснѣ, сохранились они даже и доселѣ въ памяти народной; заклинаніе жены Игоря не есть ли тотъ же заговоръ для отвращенія бѣды, который сохранился и нынѣ, съ тою разницею что заклинаніе Ярославны представлено болѣе поэтическимъ образомъ, а можетъ быть и съ большимъ сохраненіемъ подлинной вѣрности. Подозрѣніе въ язычествѣ, впрочемъ не основательное {Касательно сего вопроса находится весьма дѣльное замѣчаніе у Сисмонди (De la Litt, du Midi de l'Europe. T. I. с. IX), "le Dante d'accord avec plusieurs Pères de l'Eglise, adopte toutes les fables du Paganisme, comme ayant représenté les démons sous les noms des dieux infernaux; ainsi il réunit tontes les brillantes couleurs de la Mitbologie grecque, tonte la pnissance des soomenira poétiques aux terreurs du Catholicisme. Michel Ange, en peignant le Jugement dernier, représenta l'Enfer du Dante; aussi l'on voit dans son tableau Charon transporter les âmes; et comme on oublie qu'il est'la le démou du fleu ve, et non Tun des dieux des enfers, on reproche an peintre de la Chapelle Sixtine un mélange des deux religions, qui est cependant conforme aui croyances de l'Eglise.}, должны бы падать на жену Игоря, а не на писателя, представляющаго своихъ героевъ съ отмѣнною историческою вѣрностію. Упоминаніе о Хорсѣ связано съ повѣствованіемъ о таинственныхъ движеніяхъ Всеслава Полацкаго, представленнаго и въ Кіевопечерской лѣтописи волхвомъ. "Стрибожи внуци" есть лишь эпитетъ, имѣющій явное притязаніе на классицизмъ. Упоминаніе Даждьбога, какъ родоначальника Русскихъ, объясняется также общимъ увлеченіемъ писателей того времени углубляться въ первобытныя судьбы народовъ, и прививать родословную своего племени и своихъ древнихъ родовъ къ миѳическимъ родословнымъ.
   Нравственное и духовное направленіе всей пѣсни есть чисто христіанское. Въ первой чисти Слова представлено паденіе Игоря,-- увлеченнаго высокоуміемъ, самонадѣянностію, духомъ соревнованія, и непокоряющагося знаменію.
   Въ атомъ отдѣлѣ изображены страсти, губящія Русскую пень. Громко вопіетъ пѣвецъ о добродѣтели, и проповѣдуетъ Князьямъ духъ христіанскаго смиренія и братской любви.
   Во второмъ отдѣлѣ изображается мудрый и престарѣлый Святославъ, старающійся освободить падшаго Игоря.
   Но ни разумъ, ни опытность, ни могущество Святослава, ни рвеніе и бодрость молодыхъ Князей, не могутъ спасти пораженнаго грѣшника. Внѣшнія дѣла уже утратили спасительную силу. Эта часть оканчивается заклинаніемъ Ярославны. Одна лишь высшая сила можетъ освободить Игоря. Вслѣдъ за заклинаніемъ жены Игоря начинается третій и послѣдній отдѣлъ Слова: освобожденіе Игоря, и изображеніе природы и Россіи, торжествующихъ оное. Кромѣ сего духовнаго направленія Слова о походѣ Игоря, весьма замѣтно въ немъ вліяніе библейскаго слога, на выраженія и обороты; въ особенности же пророковъ, псалмовъ и дѣяній Апостольскихъ.
   Въ заключеніе должно еще замѣтить, что невозможно судить о семъ памятникѣ XII столѣтія по памятника"! Русской Словесности Московскаго періода ни въ литературномъ, ли въ умственномъ отношеніи: ибо образованіе въ этихъ двухъ періодахъ весьма различно, какъ это уже замѣтилъ Карамзинъ. Въ немногочисленныхъ памятникахъ Словенской письменности отъ IX до начала XIII-го столѣтія виденъ труда людей призванныхъ; -- въ несравненно многочисленнѣйшихъ памятникахъ XIV и XV-го и послѣдующихъ столѣтій, умственное приготовленіе и призваніе слабы, и рѣдко являются въ произведеніяхъ мірской словесности. Возрожденіе словесности въ Россіи послѣ Татарскаго ига уже не имѣло того благодатнаго и обильнаго источника, коимъ пользовалась Россія въ первыя столѣтіи своего христіанскаго просвѣщенія. Тотъ же самый ударъ, который столь сильно и благодѣтельно подѣйствовалъ на умственное возрожденіе Европы, прервалъ сообщенія Россіи съ источникомъ обще Европейскаго просвѣщенія,-- и самый источникъ изсякъ.
   Я рѣшаюсь сообщить посильный трудъ мой соотечественникамъ моимъ, занимающимся Русскими древностями, въ той надеждѣ, что изученіе Слова о Полку Игоревѣ и изслѣдованія мои для поясненія онаго, можетъ быть, по-; служатъ къ вѣрнѣйшему пониманію этого памятника XII столѣтія, выразившаго современное состояніе Отечества нашего въ ученомъ, политическомъ и духовномъ отношеніяхъ.

С.-Петербургъ.
12 Апрѣля 1851 года.

   

КЪ ЧИТАТЕЛЮ.

   Въ предисловіи 1851 года изложены и обстоятельство, давшее начало моимъ изслѣдованіямъ о Словѣ о Полку Иго ревомъ, и ихъ.программа. Я не рѣшился бы и тогда выпустить въ свѣтъ эти изслѣдованія, если-бъ не былъ побужденъ къ тому и ободренъ Александромъ Николаевичемъ Поповымъ, однимъ изъ представителей много уважаемаго мною Московскаго кружка высокообразованныхъ и ученыхъ людей, посвящавшихъ себя всецѣло развитію и успѣху Русской науки.
   Послѣ напечатайя моихъ "Замѣчаній на Слово о Полку Игоревѣ", во Временникѣ Императорскаго Московскаго Общества Исторіи и Древностей Россійскихъ, я постоянно продолжалъ собирать матеріалы могущіе служить въ поясненію этой проблемы нашей древней литературы, но выраженію П. И. Строева. Этотъ накопившійся, въ теченіи многихъ лѣтъ, разнообразный матеріалъ, мнѣ приходится и нынѣ издавать вслѣдствіе благосклоннаго и настоятельнаго побужденія покойнаго Предсѣдателя Археографической Коммиссіи Павла Александровича Муханова и его преемника Владиміра Павловича Титова. Долгомъ считаю предупредить читателя, что я представляю не систематическій докладъ, а такъ сказать слѣдственное дѣло почти въ томъ самомъ порядкѣ какъ оно слагалось. Питая предубѣжденіе противъ вывода общихъ началъ, а равно и противъ предвзятыхъ идей я всемѣрно старался отъ нихъ отрѣшиться. Стремленіе въ выводу общихъ началъ, столь соблазнительное для изслѣдователя, и предвзятыя идеи необходимо влекутъ за собой устраненіе многихъ фактовъ, неподходящихъ подъ уровень придуманной системы.
   Читатель замѣтитъ можетъ быть, что въ моемъ трудѣ обращено слишкомъ большое вниманіе на гностическія секты. Гностическія секты были однимъ изъ самыхъ главныхъ проводниковъ распространенія древнихъ басенъ. Кромѣ Троянскихъ сказаній объ Еленѣ, гностики вообще придавали большое значеніе сказкамъ. Святый Ириней, писавшій во второй половинѣ втораго столѣтія, прямо указываетъ какъ Валентіане глядѣли на басни: "Такимъ же образомъ и эти люди сшиваютъ старушечьи басни, и потомъ, вырывая оттуда и отсюда слова, выраженія и притчи, хотятъ къ своимъ баснямъ приспособить изреченія Божіи" (кн. 1 гл. VIII § 1). Это свидѣтельство Св. Иринея весьма важно для постановки вопроса о доведшихъ до насъ басняхъ на твердую почву. Но при этомъ не слѣдуетъ упускать изъ виду, что Св. Ириней не говоритъ, чтобы сказки эти были сочиняемы сектаторами, напротивъ слова его прямо указываютъ на то, что они были издревле распространены въ народѣ, сектаторы же пользовались ими для подтвержденія своихъ ученій. Многіе изъ уцѣлѣвшихъ сказокъ носятъ на себѣ отпечатокъ гностическаго вліянія и этимъ отчасти объясняется связь памятниковъ народной словесности съ древними классическими, буддійскими, иранскими и семитическими миѳами. Для объясненія миѳовъ и сказаній весьма часто прибѣгаютъ въ двумъ формуламъ: или разнородныя величины приводятся къ одному знаменателю, или стараются согласовать кажущіяся противорѣчія посредствомъ среднихъ пропорціональныхъ выводовъ; такимъ образомъ не рѣдко получаются выводы не соотвѣтствующіе ничему обращавшемуся въ дѣйствительности. Количество бытовыхъ и умственныхъ движеній, совершавшихся въ теченіи вѣковъ, среди различныхъ народностей и различныхъ слоевъ обществъ, до того безмѣрно велико, что едва-ли правильно приносить факты въ жертву какой либо системѣ. Съ другой стороны самые противоположные взгляды на древнія сказанія почти всегда болѣе или менѣе правильны, каждый въ отдѣльности, по отношенію къ какому либо ихъ разряду или даже къ тому или другому въ нихъ наслоенію. Господствующія же школы, злоупотребляя своимъ авторитетомъ, кажется, слишкомъ ревниво отстраняютъ и уничтожаютъ въ зародышѣ попытки, расходящіяся съ ихъ направленіемъ.
   Меня упрекали за то, что я не- подчиняюсь общепринятымъ мнѣніямъ, что гипотезы мои доведены до крайности, что я опираюсь иногда на источники, не пользующіеся авторитетомъ. Подчинять изслѣдованія въ области словесныхъ наукъ какой либо регламентаціи едва-ли правильно. Едва-ли правильно также называть гипотезой Троянство Троянъ, признаніе въ Баянѣ -- знаменитѣйшаго изъ прототиповъ всемірнаго эпическаго Пѣвца и въ Черноморской Дѣвѣ Обидѣ -- вѣчно прекрасной Елены, губительницы рода человѣческаго. Если я себѣ позволялъ относиться полемически къ нѣкоторымъ изъ представителей Русской современной науки, то это единственно только въ такихъ случаяхъ когда я считалъ необходимымъ снять запрещеніе, налагаемое совершенно произвольно на свободу изслѣдованій. Враждуя противъ искуственности и систематизаціи въ наукѣ, невольно увлекаешься въ противуположную крайность и я извиняюсь передъ читателемъ за отсутствіе въ моемъ трудѣ методы и за небрежность въ изложеніи.
   Вся моя задача состояла въ собраніи фактовъ, хотя и не всегда прямо относящихся къ изслѣдываемому предмету, но необходимыхъ для воспроизведенія той духовной обстановки, въ коей вращался пѣвецъ XII столѣтія. Прогрессивное движеніе науки вслѣдствіе новыхъ, постоянно обнародываемыхъ во всѣхъ концахъ земли свѣдѣній, безпрерывно преобразовываетъ искусно придуманныя сооруженія, а потому я предпочелъ ограничиться ролью собирателя.
   Филологія у насъ относится въ наукамъ положительнымъ, какъ живопись начала XIX столѣтія, до изобрѣтенія свѣтописи, къ современному искусству, вынужденному вслѣдствіе вѣрности общедоступныхъ фотографическихъ снимковъ внимательно изучать природу не увлекаясь призраками воображенія. Сравнительное изученіе народной словесности необходимо заставляетъ обращаться къ источникамъ. Превосходные труды А. Н. Аѳанасьева, Ѳ. И. Буслаева, А. Н. Веселовскаго, Я. Е. Грота, О. Ѳ. Миллера, Н. П. Минаева, А. Н. Пыпина, В. В. Стасова, H. С. Тихонравова и издателей и сотрудниковъ Филологическихъ Записокъ въ Воронежѣ пролегаютъ и у насъ путь въ живоносному источнику.
   Надѣюсь, что настоящее мое изслѣдованіе вызоветъ замѣчанія лицъ, занимающихся изученіемъ Русскихъ Древностей, которыми я могъ бы воспользоваться при изданіи текста Слова о Полку Игоревѣ, мною приготовляемаго къ печати.
   Неудовлетворительность формы, въ которую мнѣ удалось привести массу собраннаго матеріала, отчасти устраняется подробнымъ указателемъ, съ помощію котораго читатель можетъ легко отыскивать тѣ предметы, которые его интересуютъ. Въ этотъ указатель вошли исправленія и важныя дополнительныя замѣтки, собранныя во время печатанія книги. Кромѣ того убѣдительнѣйше прошу обратить вниманіе: на опечатки, исправленія и дополненія.
   Составленіе указателя взялъ на себя по дружескому ко мнѣ расположенію Николай Платоновичъ Барсуковъ, за что я приношу ему здѣсь мою сердечную благодарность.
   Кромѣ Н. П. Барсукова, я долгомъ считаю изъявить мою живѣйшую признательность Аѳанасію Ѳедоровичу Бычкову, Аврааму Яковлевичу Гаркави, Николаю Ивановичу Григоровичу, Каэтану Андреевичу Боссовичу, Аристу Аристовичу Бунику, Леониду Николаевичу Майкову, Александру Ильичу Тимоѳееву, Антону Антоновичу Шифнеру и Юрію Ѳедоровичу Штендману, за указаніе и доставленіе тѣхъ пособій, которыя дали мнѣ возможность провѣрить и дополнить мой трудъ.
   
   21-го Мая 1875 г.
   С.-Петербургъ.
   
   

СОДЕРЖАНІЕ.

   ПРЕДИСЛОВІЕ 1861 года
   КЪ ЧИТАТЕЛЮ

ВСТУПЛЕНІЕ.

   11. Сомнѣніе на какой ладъ должно начать пѣснь.-- Этимологическая замѣтка (лѣпо).-- Окончаніе 8 лица ед. ч. прошедшаго на ть.-- Безличный видъ глагола.-- Трудныя повѣсти.-- Кириллъ Туровскій
   § 2. Поэтъ рѣшаетъ что пѣсиг, должна начаться согласно съ былинами, а не по вымыслу поэта.-- Воспоминанія о Тройскихъ герояхъ въ средневѣковыхъ памятникахъ.-- Боянъ.-- Сказка о Семи Семіонахъ.-- Котъ Баюнъ олицетворяетъ составленіе сказокъ на Ахиллесовомъ островѣ.-- Мнѣнія митрополита Евгенія, -- Граматина,-- Венелина.-- Французскіе, Англійскіе и Германскіе средневѣковые писатели.-- Даресъ и Диктисъ.-- Бенуа де Сентъ Моръ, Гвидо Колумнскій.-- Іоаннъ Макала.-- Эпиграммы на пристрастіе грамматиковъ къ Гомеру.-- Первоучитель Славянскій св. Кириллъ.-- Св. Василій.-- Слбво св. Григорія Назіанскаго.-- Разборъ мнѣнія Еверса о состояніи училищъ въ Россіи при введеніи Христіанства.-- Шлецеръ.-- Состояніе училищъ въ Константинополѣ.-- Изученіе Гомера въ русскихъ школахъ.-- Троянскія сказанія въ Болгарскомъ переводѣ IX столѣтія.-- Іоаннъ Грозный сравниваетъ Курбскаго съ предателями Антеноромъ и Енеемъ.-- Омиръ, Орфей и Платонъ изображенные на столбахъ соборной паперти Новоспасскаго монастыря.-- Мацѣевскій, Ганка и Шишковъ признаютъ слѣды Гомера въ С. о П. Иг.-- Тредьяковскій признаетъ въ вашихъ народныхъ пѣсняхъ обломокъ древняго эпоса
   § 3. Пѣвецъ указываетъ на причины сомнѣніи: свойства Гомера. Гомеръ историкъ (мысленое древо), -- Географъ (сѣрый волкъ) и Богословъ (сизый орелъ)
   § 4. Другой образецъ: Манера русскихъ пѣвцовъ послѣ Владиміра свитаго.-- Русскія пѣсни.-- Соколы и Лебеди
   § 5. Баянъ не придерживаясь обычныхъ воззваній предавался вдохновенію
   § 6. Пѣвецъ отказывается отъ классическихъ и романтическихъ оборотовъ и намѣренъ исторически изложить повѣсть о событіяхъ совершившихся отъ Владиміра Мономаха до современнаго ему Игоря.-- Безличный видъ глагола -- дополненіе къ § 1.-- Возраженіе противъ мнѣній Гг. Буслаева и Пыпина
   

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ПОХОДЪ.

   § 7. Игорь видитъ знаменіе въ солнцѣ
   § 8. Знаменіе не удерживаетъ его
   § 9. Пояснительное замѣчаніе что мысль о молодой женѣ не могла удержать его порыва
   § 10. Игорь объявляетъ что онъ готовъ положить голову свою или ознаменовать свое торжество на Дону
   § 11. Воззваніе въ Соловью Бонну сходное съ воззваніемъ Еврипида въ Соловью Гомеру.-- Расположеніе русскаго поэта связывать генеалогію своихъ героевъ съ героями троянскихъ сказаній совершенно согласно съ настроеніемъ поэтовъ и прозаиковъ XII столѣтія.-- Енеты.-- Страбонъ, Титъ Ливій.-- Гализовы.-- Neumann.-- Халдѣи.-- Хвольсонъ.-- Погодинъ.-- Массуди.-- Халуи, Долопы, Халупники, Халдеи. Страбонъ объясняетъ запутанность сведѣній о племенахъ обитающихъ въ Малой Азіи.-- Болгарская сказка о Троянѣ.-- Діонисій Періигитъ о рѣкѣ Марсіѣ.-- Норики.-- Царь Мидасъ.-- Мнѣнія Гг. Пыпина и Срезневскаго.-- Анты, Иллиріяне.-- Гезіодъ, о племенныхъ полубогахъ.-- Троянъ, форма древняя.-- Норици.-- Bulga -- басни о Мидасѣ и Марсіѣ.-- Bulga -- значеніе этаго слова и производныхъ.-- Фриги, Франги.-- Drus.-- Борьба не на животъ а насмерть.-- Drudge -- Дружина.-- Скандинавская школа.-- Duei.-- Daeria.-- Скордиски.-- Болгъ и Белгій.-- Галлы.-- Юстинъ -- Волохи.-- Болгарскіе колоніи въ Россія.-- Лигуры.-- Ложный взглядъ на переселеніе народовъ; набѣги Готеовъ, Франковъ, Норманновъ и Аваровъ
   § 12. Отрывочное заключеніе поэта, что не безотчетный порывъ увлекъ Русскихъ на Донъ, а напоръ къ Дону безчисленныхъ враговъ
   § 13. Повтореніе воззванія въ Бояну.-- Велесъ.-- Болгарская сказка объ Орфенѣ.-- Родословіе Гомера.-- Велесъ Аполлонъ; Белена, трава Аполлона -- Мнѣніе Буслаева о Волнѣ внукѣ Велеса.-- Задонщина
   § 14 Воинственвое одушевленіе русскихъ городовъ.-- Porcus Trejanus
   § 15. Туръ.-- Яруга -- Къметъ
   §16. Игорь отправляется въ походъ
   § 17. Усиленіе зловѣщихъ предзнаменованій.-- Стазьба
   § 13. Дивъ сторожъ земель прилегающихъ въ Кавказу
   § 19. Неготовыя пути.-- Крикъ телѣгъ 149
   § 20
   § 21. Звѣри чуютъ погибель Игоря
   § 22. Шеломянь
   § 23. Наступленіе зловѣщей ночи
   § 24. Ночлегъ подъ прикрытіемъ щитовъ
   § 25. Разсушясь.-- Игорь, одерживаетъ побѣду въ пятницу 8-го мая.-- Паволока.-- Аксамитъ
   § 26. Ортьмы.-- Кожухъ.-- Грязити
   §2 7. Стягъ.-- Челка.-- Стружіе
   § 28. Гнѣздо
   § 29. Небыюнъ
   § 30. Въ славянскомъ текстѣ пропущено въ концѣ слово "великому"
   § 31. Пропущено въ послѣдней строкѣ текста буква и (въ нихъ)
   § 32. Сабли -- Тручати
   § 33. Шеломень ср. § 22
   § 34. Стрибожи внуци
   § 35. Стязи глаголятъ -- извѣщеніе посредствомъ движенія знаменъ
   § 36. Отступленіе русскихъ
   § 37. Арріянъ.-- Гомеръ
   § 38. Боронъ.-- Харалужный.-- Опечатка "прюцепш" вмѣсто "прыщеши"
   § 39. Всеволодъ находящійся въ арьергардѣ врѣзывается въ ряды Половцевъ
   § 40. Всеволодъ презираетъ опасности не дорожа земнымъ счастіемъ.-- Хоть
   § 41. Историческія воспоминанія.-- Исправленіе предложенное Карамзинымъ.-- Сербская сказка о Троянѣ.-- Русская сказка о Трое сынѣ.-- Стихотвореніе Персидскаго поэта Гатифи поясняетъ смыслъ миѳа скрывающагося въ сказкахъ Сербской и Болгарской
   § 42. Воспоминаніе объ Олегѣ
   § 43. Продолженіе того же воспоминанія
   § 44. (Въ текстѣ пропущены слова: "обиду Олгову храбра" между словами "за" и "млада князя".) -- Канина.-- Панолома.-- Каневъ.-- Ускоки конннне въ пѣснѣ Кирши Данилова.-- Коньско уристаніе.-- Мнѣніе Максимовича
   § 45. Выписки изъ лѣтописи для выясненія: идетъ ли здѣсь рѣчь о Тугорканѣ или о Изяславѣ.-- Погрѣшность принадлежитъ самому пѣвцу;-- хотя Изяславъ похороненъ въ Десятинной, а не въ церкви Св. Софіи, тѣмъ не менѣе слѣдуетъ предполагать, что дѣло идетъ о Изяславѣ, а не о Тугорканѣ, похороненномъ на распутьи у Берестова.-- "Повелѣя" описка вмѣсто "повелѣяти".-- Каяла, судя по этому мѣсту, рѣка миѳическая
   § 46. Бѣдственное состояніе Россіи.-- Дажьбогъ
   § 47. "Сице и" -- неправильное чтеніе первыхъ издателей вмѣсто "сицеи"
   § 48. Описаніе арьергарднаго дѣла.-- Харалугъ -- срав. подъ этимъ словомъ въ Указателѣ
   § 49. Пораженіе Всеволода 183
   § 50. Пѣвецъ выставляетъ себя участникомъ въ походѣ.-- Игорь обращается на выручку Всеволода
   § 51. Паденіе знаменъ Игоревыхъ
   § 52. Хлѣбное вино,-- въ древнихъ редакціяхъ Св. Писанія вино переводится медомъ.-- Сравненіе битвы съ пиромъ въ нѣмецкой поэмѣ "Гудрунъ".-- Половцы сваты.-- Неосновательное предположеніе Лосицкаго, что слово "Кумане" происходитъ отъ кумовства
   § 53. Участіе, принимаемое природой въ бѣдствіи Русскихъ
   § 54 Объясненіе выраженій: година, пустыни...
   § 55. Воспоминаніе изъ Троянскихъ сказаній.-- Обида.-- Елена.-- Значеніе ея въ классичесской словесности. Гностики.-- Русскія пѣсни.-- Сказка о семи Семіонахъ.-- Сивиллы.-- Выписка изъ древней исторіи Максъ Дункера объ ученіи Халдеянъ.-- Гибельное вліяніе Елены Ураніи на мореплаваніе (стр. 219)
   § 56. "Погибе" въ значеніи погубила.-- Страдательный видъ, глаголъ имѣлъ вѣроятно значеніе дѣйствительнаго
   § 57. Распри и пререканія князей
   § 58. Ихъ послѣдствія
   § 59. Неосторожность Игоря
   § 60. Вслѣдъ за Игоремъ поднялся Барвай, древній Вулъ Карненнъ: Александръ Великій -- Сказаніе объ Александрѣ.-- Этнографическія замѣтки.-- Массуди, о Турко-Славянахъ.-- Низами, походъ Александра Великаго противъ Русскихъ.-- Небольсинъ, о киргизскихъ племенахъ Урусъ
   § 61. Плачь Русскихъ женщинъ
   § 62. Уныніе русскихъ городовъ
   § 63. Обвиненіе князей
   § 64. Обвиненіе Игоря и Всеволода
   § 66. Похвалы Святославу
   § 66. Мнѣніе иностранцевъ.-- Выписки и переводы, подтверждающіе показанія Пѣвца.-- Этики словаки оканчивается пѣснь о походѣ.-- Послѣсловіе.-- Разсказы Фредегара о Франкахъ и Троянахъ, поселившихся на Дону.-- Мнѣнія старинныхъ Французскихъ историковъ.-- Франки выходятъ изъ Паноніи со знаменемъ украшеннымъ лиліями
   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ВОЗЗВАНІЕ.

   § 67. Замѣтка
   § 68. Святославъ разсказываетъ видѣнный имъ сонъ
   § 69. Вино съ трутомъ смѣшанное.-- Тъщій.-- Толковины.-- Григоровичъ, Барсовъ.-- Прусское Talck.-- Bastard.-- Бастіева чадь.-- Женюгъ...
   § 70. Кнѣсъ
   § 71. Босуви.-- Совій, проводникъ въ адъ.-- Плѣсньскъ.-- Дебрь кисаня, долина слезъ.-- "Не сошлю" описка, вмѣсто "несошаю" --
   § 72. § 73. § 74. § 76. Слова, находящіяся въ концѣ § 75 "и въ морѣ погрузиста", должны быть перенесены въ конецъ § 74, и по историческому, и по грамматическому смыслу
   § 76. Дивъ
   § 77. Бусъ.-- Мнѣніе Лосицкаго о Половцахъ, Готѳахъ и Пруссахъ.-- Татищевъ.-- Шлецеръ.-- Словарь Боманскій.-- Готѳскія слова, записанныя Бузбекіемъ (ср. стр. 466).-- Іорнандъ о языкѣ Готѳскаго перевода Ульфилы Св. Писанія
   § 78. На сбивчивость рѣчи Святослава, въ существующемъ текстѣ, какъ будто намекаетъ самъ Пѣвецъ
   § 79. Обращеніе рѣчи къ Игорю и Всеволоду
   § 80. Значеніе слова "нечестно" въ Церковно-Славянскомъ языкѣ.--
   § 81 Упреки Игорю и Всеволоду --
   § 82. Упреки Игорю и Всеволоду перебиваются словами, обращенными къ Ярославу Черниговскому и отнесеніями въ § 86.-- Слова "въ рекосте мужаемся сами", очевидно, по логической и грамматической свята рѣчи (двойственное число) относятся къ Игорю и Всеволоду, а не къ Ярославу Черниговскому
   § 83. Соколъ въ мытехъ -- объясненіе по словарю Дюканжа
   § 84. Сожалѣніе великаго князя Святослава, что ему не помогаютъ Русскіе князья --
   § 85. Нападеніе Половцевъ на городъ Римовъ или Римы
   § 86. (Слова принадлежащія сюда находятся въ печатномъ текстѣ между словами заключающимися между §§ 81 и 82, стр. 282). -- Черниговскіе были.-- Могуты.-- Татраны.-- Шельбири.-- Ревуги.-- Топчаки
   § 87. Обращеніе къ Великому Князю Всеволоду.-- Чага.-- Кощей.-- Резань.-- Ногата.-- Шереширы.-- Русскія, Литовскія и Санскритскія формы поясняющія значеніе этого слова въ смыслѣ метательнаго рыболовнаго орудія.-- Сыны Глѣбовы.-- Рязанскіе князья Романъ, Игорь, Всеволодъ и Святославъ
   § 88--89. Обращеніе къ Рюрику и Давыду, князьямъ Смоленскимъ
   § 90. Обращеніе къ Ярославу Галицкому.-- Обычай пѣть пѣснь послѣ побѣды.-- Осмомыслъ.-- Пиѳагоръ.-- Времена и бремена.-- Угорскія и Галицкія ворота.-- Шараньевичь
   § 91. (Е) Воспоминаніе о Изяславлѣ "Трубы трубятъ Городенскыи",-- находящіяся въ концѣ, должны, по смыслу и строю рѣчи, быть перенесены въ начало §.-- Болото.-- Кравать.-- Ожерелье
   § 92. (А) Упреки и насмѣшки надъ Романомъ и Мстиславомъ.-- Папорзи.-- Буесть.-- Къ этимъ насмѣшкамъ и упрекамъ относятся слова подъ § 93
   § 98. (D) Упрекъ Роману к Мстиславу за расхищеніе земель въ Литвѣ и за ношеніе Польскаго вооруженія.-- Приглашеніе обоихъ князей, вмѣсто разоренія Литва, защитить Россію на Дону и отмстить за раны Игоря и Всеволода.-- Затворите полю ворота, въ смыслѣ преградите путь изъ степи въ Россію"
   § 94. (В) Грустное размышленіе дѣвка, что защита князей во всякомъ случаѣ будетъ слишкомъ запоздалой.-- Бѣдственное состояніе Россіи и завладѣніе Русскихъ городовъ Половцами.-- Повѣрья.-- "Крѣсити"
   § 95. (С) Ольговичи -- Мстиславичи: Романъ, Всеволодъ и Святославъ.-- Шестокрилци. Предыдущимъ § оканчивается слово Святослава и Пѣвецъ откликается на безнадежное отчаяніе Великаго Князя.-- Слова "Донъ ты Княже кличетъ" обращены къ Великому Князю и могутъ быть обращены только къ одному ему. Затѣмъ онъ упоминаетъ остальныхъ князей.-- Явились на защиту только Ольговичи и три Мстиславича. Здѣсь главное основаніе раздѣленія воззванія на слово Святослава и рѣчь самого пѣвца. Мнѣніе А. И. Майкова.-- Святославъ Пріямъ.-- Несторъ.-- Дѣятельность Нестора, заключающаяся въ совѣтахъ и притчахъ
   § 96. Обращеніе къ Ярославу Всеволодовичу Черниговскому, потомку Олега, и внукамъ Всеслава Полоцкаго.-- Бездѣйствіе Ярослава Черниговскаго въ 1185 и 1187 годахъ. Жизнь Всеславля -- жизнь Русская.-- Всеславъ, отецъ Волхю Всесловьича, одинъ изъ родовыхъ Русскихъ боговъ, какъ и Дажьбогъ,-- Всеславъ.-- Periolymetme.-- Theociymemis.-- Протей.-- Упоминаніе Всеслава служитъ переходомъ къ Троянскимъ сказаніямъ.-- Пѣснь о Соловьѣ Будиміровичѣ разоблачаетъ вполнѣ соединеніе пѣвцами преданій Библейскихъ съ народными, Новгородскими.-- Взглядъ Аѳанасьева на составленіе народныхъ пѣсень
   § 97 Седьмый вѣкъ троянскій, седьмое поколѣніе Царей троянскихъ.-- Родословная по Гомеру. Родословныя Гезіода.-- Родословная Дажьбога.-- Манетосъ.-- Мнѣніе Буслава о Всеславѣ.-- Ахиллесъ Понтархъ.-- Баснь о происхожденіи меровинговъ.-- Мнѣніе Гётѣ по поводу Ахиллеса и Клены, о правахъ поэта вызывать вѣчные типы внѣ предѣловъ времени.-- Гезіодъ, говоря о Переклименѣ, имѣетъ въ виду баевъ о Всеславѣ.-- Рожденье Всеслава Полоцкаго отъ волхвованья, волхва Всеславича отъ змѣя, сходны съ рожденіемъ Александра Великаго отъ Нектанеба, превращавшагося въ крылатаго змѣя.-- Язвено.-- Значеніе этой примѣты.-- Система Цельсія о возвращеніи умершихъ людей на землю.-- Дѣва, ея названія у различныхъ народовъ.-- Mardöll, Минерва, Елена, Діана, Анагить, Танаисъ и. т. д.-- Певецъ Русскій, называя Елену Дѣвой, поступаетъ весьма классически и согласно языческимъ предразсудкамъ о неизречимости имени богини матери боговъ.-- Мѣстности на Азовскомъ морѣ, посвященныя Ахиллесу и Дѣвѣ -- Толкучія горы, Oubois de Montpereux, Karl Neumann.-- Ученіе Симона Волхва объ Еленѣ.-- Выраженіе "врже жребій" совершенно классично.-- Кости.-- Плутархъ.-- Магдебургъ.-- Dewin.-- Сказка о Словенѣ и Русѣ.-- Мнѣніе Буслаева о Волхвѣ Всеславьичѣ.-- Пѣснь Вирши Данилова о Волхвѣ Всеславьичѣ.-- Гностическія и скопческія секты въ связи съ культомъ Сирійской богини и Тавропольской Діаны.-- Уранъ, оскопленный Хрономъ.-- Камергеръ Елянскій.-- Сципіонъ.-- Сонъ Сципіона дѣйствительно принадлежитъ къ самымъ мистическимъ ученіямъ древности.-- Раскавъ Цицерона поясняетъ обрядъ круженія.-- Николаиты, Валеване, Павликіане.-- Мать сыра земля и заря, соединенныя въ одно лицо въ скопческой пѣснѣ.-- Пѣсни, помѣщенныя на стр. 66--68, принадлежатъ несомнѣнно этому же циклу.-- Шесть хлыстовскихъ пѣсенъ.-- Значеніе Елены въ сказкѣ о Семи Семіонахъ совершено согласно съ ученіемъ гностиковъ и находится въ полномъ согласіи съ Сербской и Болгарской сказкой о Троянѣ и стихотвореніемъ Гатифи.-- Таинственныя слова.-- Мнѣніе Шевырева, подтверждаемое О. Ѳ. Миллеромъ и развиваемое Буслаевымъ, о соединеніи въ одно лицо миѳическаго волхва Всеславьича и историческаго Всеслава Полоцкаго.-- Суетность состязаній о принадлежности мгеовъ тому или другому племени.-- Безсоновъ, о пѣснѣ объ Олегѣ Всеславьичѣ.-- Разсказъ Геродота о той же баснѣ.-- Золотый плугъ.-- Вультъ Дѣвы, подъ именемъ Танаисъ, отъ Азовскаго моря распространялся вдоль всего сѣвернаго берега Африки -- Gesenius.-- Этому распространенію культа Танаиты соотвѣтствуетъ распространеніе географическихъ именъ, принадлежавшихъ къ корню Rus.-- Жертвоприношеніе первенцовъ. На стр. 350, строка 14, опечатка: "пользу" вмѣсто жертву.-- Болгарскіе Богумилы должны быть въ сродствѣ съ Капноватами и Ктистами Страбона.-- Замолксисъ.-- Когеонъ.-- Коганъ.-- Когенъ.-- Согласіе ученій Замолксиса и Пиѳагора.-- Свидѣтельство Русской лѣтописи о тождествѣ миѳологіи Русской и Египетской.-- О семитизмѣ Руссовъ.-- Епископъ Порфирій
   § 98. Всеславъ съ помощью народнаго возстанія спасается изъ тюрьмы.-- Клѣва.-- Окони.-- Струга.-- Острога.-- Стрикусы. Таинственныя передвиженія Все слава
   § 99. Немига, одинъ изъ притоковъ Нѣмана (С. М. Соловьевъ), рѣка въ Минской губерніи, по мнѣнію академика Кунива.-- Положеніе Полоцкаго княжества въ XII столѣтіи.-- Родословная князей Литовскихъ у Лоссицкаго
   § 100. Horns -- Климентъ Александрійскій.-- Волкъ -- Оаирисъ.-- Волкъ-Фенриръ.-- Разсказъ Джона Мандевиля о Жидахъ, заклепанныхъ Александромъ Великимъ, и о лисицахъ.-- Египетская повѣсть Синезія о Торосѣ и Озирисѣ.-- Loup garon -- вукодлавъ.-- Нападеніе Меченосцевъ на Полоцкое княжество.-- Тьмуторокань.-- Тавры -- Игнатъ Козаки.-- Тамара и Русскій князь.-- Осетинцы.-- Фальмерейеръ -- Клапротъ.-- Сказка о семи Семіонахъ.-- Разсказъ Геродота.-- Русская сказка объясняетъ двойственность Елены и ея нахожденіе одновременно въ Египтѣ и въ Троѣ.-- Царь Афронъ и Теоклименъ.-- Волхвъ Годиновичь.-- Оросъ сынъ времени.-- Волки въ Скандинавской сагѣ,-- Апокалиптическій характеръ Русской пѣсни.-- Пророчество о седьмомъ тысячелѣтіи.-- Датская пѣснь о юномъ Свендалѣ.-- Альбанская сказка о Лельѣ Курвѣ
   § 101. Эпиграммы на Всеволода
   § 102. Общее мѣсто, встрѣчаемое въ сказкахъ о падающемъ въ ровъ, и выраженное въ баснѣ о звѣздочетѣ
   § 103. Приспособленіе къ Всеславу изрѣченія Баяна
   § 104. Два стиха изъ Илліады
   § 105. Пръвая година и пръвыя князья. (Ошиб. об. § 106) 882
   § 106. Сожалѣніе Пѣвца, что установленное Владиміромъ Монамахомъ единодержаніе не удержалось
   § 107. Рози.-- Хобота.-- Выписка изъ лѣтописи объ отсутствіи стран. единства въ движеніяхъ Смоленскихъ князей.-- Образцы переводовъ Слова о п. Иг.-- Пѣвецъ имѣетъ въ виду дружныя дѣйствія Аяксовъ -- Хоботы.-- Указаніе Шпигеля на существованіе остатковъ культа Анагиты въ Лурнетанѣ и Вактріи.-- Берозъ.-- Зороастръ.-- Стрійковскій.-- Моисей Хоренскій.-- Сивиллы.-- Терапевты.-- Люди Божіи.-- Акты Инквизиціи.-- Буддисты.-- Аргадъ Всеславъ.-- Французскій писатель Delaunay изобличаетъ писателей, враждебно относящихся къ ученію церкви, въ близорукости
   

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

ОСВОБОЖДЕНІЕ ИГОРЯ.

   $ 108. "Копія поютъ на Дунаѣ" ошибочно согласованы съ предъидущимъ намекомъ на движенія Смоленскихъ князей.-- Слова эти неправильно прочтены вмѣсто: "кони поятъ на Дунай" обозначающія время и мѣстность -- Пѣснь изъ Сборника Рыбникова.-- "Слышитъ" безличный видъ, также какъ "помняшеть" "пущашеть" -- Сравненія Ярославны съ Алціоной; Метаморфозы Овидія.-- Тщетность усилій приписывать авторство миѳовъ той или другой народности.-- Неразрѣшимость этого вопроса во времена Геродота.-- Попытка, сдѣланная въ Египтѣ, для рѣшенія принадлежатъ-ли миѳы Фригійскому (Индо-Европейскому), племени или Египетскому (Хамо-Семитичскому).-- Максъ Мюллеръ.-- Кунъ.-- Аѳанасьевъ
   Пути распространенія сказаній, преданій и басенъ.-- 1) Письменныя памятники и школы.-- 2) Общіе центры поклоненія въ древности.-- 3) Движеніе племенъ послѣ побѣдъ Александра Великаго.-- Движенія сектъ еврейскихъ, языческихъ и христіанскихъ до P. X. и послѣ.-- Мистики, Гностики, Богумилы.-- 4) Тѣсные предѣлы обитаемой земли въ древности.-- Вліяніе XVII, XVIII и начала XIX столѣтія на заподозриваніе библейскихъ сказаній много способствуетъ шаткости и несостоятельности проводимыхъ историческихъ теорій -- Еврейскія преданія объясняютъ древнюю жизнь многихъ Европейскихъ народовъ.-- Еврейскія преданія тѣсно связаны съ языческими преданіями Европейскихъ и Азіатскихъ народовъ.-- Разнородныя вліянія и ученія, проявляющіяся въ народной литературѣ. Необходимо имѣть постоянно. въ виду эти разнородныя вліянія при изученіи древностей.-- Присутствіе ученія о взаимно дѣйствіи элементовъ въ древнихъ идеологіяхъ.-- Вода.-- Превращеніе воды и постоянное улетучиваніе тончайшихъ частей.-- Тоже ученіе о душѣ.-- Сонъ Сципіона.
   § 109. Крильцю
   § 110. Забололѣ вмѣсто Заборолѣ
   § 111. Заклинанія Эстовъ.-- Заклинанія древнихъ Персовъ.-- Заклинаніе Ярославны обращено къ водѣ, солнцу и вѣтру -- Ярославна не упоминаетъ земли.-- Земля даетъ вѣсть Половцамъ о побѣгѣ Игоря.-- Гаданія Димитрія Боброва наканунѣ Мамаева побоища -- Молитва Елены Ефимовой о Петрѣ Великомъ.-- Ученіе Марка о значеніи буквъ.-- Добротворскій о людяхъ Божіихъ.-- Св. Ириней объ ученіи Гностиковъ -- Показанія Анны Ѳедоровой Скачковой.-- Гребенскіе. Запорожскіе казаки и Липоване.-- Стенька Разинъ.-- Масоны.-- Квакеры
   § 112. Сморци.-- Значеніе подымающейся воды къ небу, по ученію древнихъ Персовъ -- Пребываніе Игоря въ плѣну и его возвращеніе по Ипатьевской лѣтописи
   § 113. Несогласіе лѣтописца и пѣсни.-- Овлуръ.-- Даворъ.-- Лаверъ.-- Бѣгство Селиванова изъ Иркутска
   § 114. Значеніе воды въ-ученія персовъ, ср. §§ 109, 118.-- Благодарственная рѣчь Игоря въ Дону и патентъ императора Китайскаго рѣкѣ Гоенъ-Тумъ-Кіамъ за титулъ герцога.-- Шаманизмъ, буддизмъ, магизмъ и Гностицизмъ Богумиловъ.-- Вліяніе Богумильскаго ученія Провансальнскую поэзію.-- Масоны.-- Лонгиновъ.-- Людіи Божіи.-- Добротворскій.-- Радаевъ -- Spiegel о распроспространеніи ученія Манеса въ земляхъ Славянскихъ и Италіи.-- Массаліане.-- Павликіяне.-- Богумилы.-- Связь ученія Болгаръ съ древнимъ ученіемъ Замолксиса.-- Страбонъ, о священной горѣ Коганеумъ.-- Богъ Кагунъ въ легендѣ о Вильгельмѣ Оранскомъ.-- Ваганъ.-- Объясненія О. О. Миллера, Куна и Макса Мюллеръ народныхъ басненъ измѣненіями времени -- борьбою солнца съ ночью я тучами.-- (Описка на 11 строкѣ снизу стр. 489, "число" вмѣсто "человѣчество").-- Значеніе басонъ много различно: въ нить излагаются разнаго рода тайны, а не одни явленія природы повторяющіяся самымъ нагляднымъ образомъ.-- Донъ и Донецъ въ пѣснѣ изображаютъ житейское, грѣшное море, плѣненіе Египетское, Донецъ путь спасенія.-- Причины почему поэтъ упоминаетъ всколзь о побѣгѣ Игоря изъ плѣна
   § 115. Слова, "а, не сороки втроскоташа" по смыслу должны быть перенесены въ конецъ § 116, въ слѣдъ за словами: "соловьи веселыми пѣсьми свѣтъ повѣдаютъ".-- Ли описка вмѣсто Ми.-- Стругы.-- Рѣка Стугна.-- Уноша.-- "Днѣпръ" неправильно прочтено первыми издателями вмѣсто днѣпр" = при.-- Лаврентьевская лѣтопись о погибели Ростислава.-- Значеніе воды и добраго расположенія этой стихія, въ Валійской пѣснѣ о рожденіи и иниціаціяхъ Таліезина.-- Превращенія Гвіона и рожденіе Таліезина.-- Исторія пѣснопѣнія.-- Чанъ съ водой, Pair Cerydwen, у Бретонтцевъ, Чанъ съ водой у людей Божіихъ, въ намять перехода Израильтянъ черезъ Чермное море, подобно радѣніямъ Египетскихъ Терапевтовъ. (Ср. стр. 448 свидѣтельство священника Сергѣева).-- Въ Пѣснѣ Таліезина о самомъ себѣ излагается исторія пророчества и пѣснопѣнія.-- Гимнъ Бояна, по извѣстному отрывку, сообщенному Державинымъ, сходенъ съ пѣснью Таліезина.-- (Матеріальный подлогъ не доказываетъ чтобы и содержаніе было подложно; гимнъ заслуживаетъ внимательнаго разбора); Скептицизмъ невѣдѣнія.-- Сказка о Горѣ злосчастія.-- Тѣже превращенія и тотъ же смыслъ что и въ пѣснѣ о рожденіи Таліезина.-- Еврейская пѣснь наканунѣ Пасхи, съ ней въ ближайшемъ сродствѣ.-- Свидѣтельство священника Сергѣева.-- Еврейская пѣснь: Ein Zickelein и т. д. Въ Русской пѣснѣ о Горѣ Злосчастіи сохранился древнѣйшій смыслъ.-- Стасинъ въ Кипрскихъ стихахъ приводить тотъ же миѳъ по поводу рожденія Елены.-- Смыслъ Греческаго миѳа наиболѣе удаляется отъ прянаго значенія миѳа.-- (Плутархъ вовсе его не понимаетъ, стр. 490).-- Замѣчаніе Велькера что миѳы въ позднѣйшихъ редакціяхъ могутъ принадлежать самой первобытной древности.-- Всѣ эти миѳы о превращеніяхъ находятся въ ближайшей связи съ ученіемъ буддистовъ о постоянныхъ метаморфозахъ Будды цока онъ не достигнетъ Нирваны, т. е. полнаго душевнаго спокойствія и непоколебимаго и неизмѣннаго состоянія духа. Присутствіе Греческихъ миѳовъ о Тезеѣ, Персеѣ, въ легендахъ Романскихъ и Бретонскихъ.-- Разсказъ Никиты Хоніата о статуеткѣ Болгарина или Влаха въ копытѣ конной статуи въ Константинополѣ, разбитой Латинскими воинами. (Ср. въ Указателѣ подъ ст. Никита Хотятъ).-- Индія въ Бретонскихъ сказкахъ также завѣтная земля какъ и въ Русскихъ сказкахъ. Типъ простяка въ Бретонскихъ сказкахъ Peronis соотвѣствуетъ вполнѣ нашему Иванушкѣ дурачку.-- Отношеніе Русской науки въ накопившійся массѣ неразработанныхъ матеріаловъ для сравнительной филологіи.-- Скандинавская школа.-- Академикъ Куникъ о Таманской Руси и Крымскихъ Готѳахъ.-- Тавры и Руссы.-- М. Д. Погодинъ.-- Штриттеръ.-- Лосицкій о Литовствѣ Руссовъ и Половцевъ.-- Совици: Пруссы, Литва, Емъ и Либъ.-- Прусскій языкъ во всемъ, что относится До быта, болѣе близокъ Русскому чѣмъ Славянскіе языки.-- Названіе Руссовъ происхожденія Романскаго.-- Туземность культа Артемиды на берегахъ Азовскаго моря. Скопчество въ Малой Азіи въ связи съ этимъ культомъ.-- Варварскія религіозныя и торговыя общества въ Аѳинахъ.-- Foueart.-- Плутархъ.-- В. В. Григорьевъ, о доисторическомъ Буддизмѣ въ Европѣ...
   § 116. Птицы обнаруживаютъ путь бѣглецовъ въ степи -- Мицкевичъ
   § 117
   S 118. Обычай у древнихъ начинать и оканчивать пѣсни воззваніемъ въ Лину.-- Гезіодъ.-- Геродотъ.-- Манеросъ.-- Предположеніе Швейка и Велькера, что Славянскій припѣвъ "ай люли" въ связи съ этимъ обычаемъ. Словесное хожденіе Медеи съ Язоновъ, въ рукописной исторіи о раззореніи Трои.-- Ѳ. И. Буслаеву основательно читаетъ "пѣснь творца" вмѣсто позднѣйшаго составнаго слова "пѣснотворца". Воспоминаніе о Творцѣ Омирѣ въ исторіи о взятіи Соловецкаго монастыря.-- Поднесеніе, Омировыхъ сочиненій Александру Белиному и его эпиграмма но этому случаю.-- Слово объ Александрѣ въ рукописномъ Русскомъ хронографѣ, та же Сербская повѣсть изданная Ягичемъ.-- Популярность Троянскихъ сказаній въ Европѣ и популярность имени Гомера.-- Пѣвецъ Игоревъ былъ коротко знакомъ съ Гомеромъ, Еврипидомъ и баснями, слагавшимися объ Ахиллесѣ и Еленѣ на Черномъ морѣ.-- Мнѣніе Іована Хаджича о сочинителѣ Слова о Полку Игоревѣ.-- Догадка Кораблева, что сочинитель слова одно лицо съ книжникомъ Тимоѳеемъ изъ Кіева, сказавшимъ слово противъ Угорскаго воеводы Венедикта въ Галичѣ.-- Слово объ Антихристѣ XVII столѣтія содержитъ въ себѣ какъ будто намеки на событія въ Галичѣ въ XII столѣтіи.-- Политическое значеніе Слова о П. Иг.-- Маккіавель -- Дѣйствія сыновей Игоря въ Галичѣ и ихъ трагическій конецъ.-- Пѣвецъ Игоревъ называетъ свою пѣснь Святославовой, по своему имени; упоминаетъ свои три прежнія пѣсни.-- Значеніе Бояна поэта и чародѣя, изложенное въ Бретонской колыбельной пѣснѣ.-- Голубь, символъ пророчества въ Бретонской пѣснѣ и въ пѣсняхъ людей Божіихъ.-- Сродство Бретонской пѣсни съ пѣснью "Утенышка по рѣчушкѣ плыветъ".-- Даніилъ пророкъ, видѣнный во снѣ Александромъ Великимъ.-- Вильмарке признаетъ классическую основу за самую твердую для поясненія народной поэзіи.-- Кипрское стихотвореніе Стасина въ нѣмецкомъ переводѣ.-- Изображеніе въ храмѣ Минервы въ Сансѣ, въ связи съ превращеніями Немезиды и Юпитера
   $ 119. Головы вмѣсто головѣ. Правописаніе Новгородское.-- Каббалистическое изреченіе въ Сеферъ-Яцирѣ.-- Схожее съ нимъ изреченіе въ Ведахъ.-- Прорицаніе Дельфійской Ливіи, во переводу Киріяка Кондратовича.-- Bertrand de Borne, въ Божественной Комедіи Данте.-- Персидскій законъ за ослушаніе.-- Даніилъ заточникъ и другія Русскія уподобленія безглавія безначалію.-- Изреченіе Грака въ хроникѣ Кадлубка наиболѣе сходное съ изреченіемъ Бояна.-- Гракъ, Крокъ, Бардиль король Иллирійскій.-- Подобное же изреченіе въ англійской поэмѣ: Kyng Alisaunder.-- Отрубленная голова, въ сказаніяхъ объ Артурѣ.-- Чешская легенда о Крокѣ, отцѣ Кази -- Знахарки, Тетки вводившей идолопоклонство и предвѣщательницы Любуши.-- Чешская лѣтопись о Крокѣ.-- Архіепископъ Евстаѳій о Крагѣ.-- Повтореніе тѣхъ-же географическихъ названій на Азіатскомъ берегу Средиземнаго моря и на Сѣверѣ отъ Дуная.-- Однородная этимологія выраженій Баянъ и Gracus.-- Существованіе въ древности Славянскихъ басенъ въ большей полнотѣ, тѣмъ въ настоящее время.-- Тѣми же баснями пользовались Гомеръ и Еврипидъ.-- Нѣтъ основанія предполагать, что пѣвецъ, который соединялъ въ себѣ Гезіода, Гомера, Еврипида, Овидія, и Русскаго Боява существовалъ въ X, XI или XII вѣкѣ въ Россіи; если бы онъ существовалъ, то онъ былъ бы по крайней мѣрѣ извѣстенъ.-- Стихи Овидія и Гезіода, приписываемые въ Польской лѣтописи Граку, приписываются въ Русской Гомеру.-- Посмертныя слова Ахиллеса о головѣ и плечахъ.-- Расположеніе Ахиллеса къ пѣснопѣнію. Стихотвореніе Ахиллесахъ Гомеру.-- Въ Русскомъ хронографѣ повѣсть о Троянскомъ плѣненіи приписывается Омиру Ахиліею.-- Этимъ обозначается сложеніе Троянскихъ пѣсенъ на островѣ Левке, о коихъ говоритъ Филостратъ и упоминается въ Русской сказкѣ о Семи Семіонахъ Ср. также въ указателѣ Подольскій островъ.-- Эта редакція отличается по плану и подробностямъ отъ редакцій придерживающихся Guido de Columna. Пѣвецъ Русскій весьма правильно и совершенно архаически присвоиваетъ Баяну всѣ пѣсни и басни, относящіяся до Троянскаго цикла.-- Классикъ Велькеръ обстоятельно излагаетъ этотъ взглядъ и ссылается въ примѣчаніи на нашего Баяна.-- Велькеръ обозначаетъ Бояна Пѣвцомъ XI столѣтія, и вмѣстѣ съ тѣмъ именемъ его поясняетъ собирательное значеніе имени Гомера въ древности
   $ 120. Торжество природы при возвращеніи Игоря въ Кіевъ на поклоненіе Пирогощей Божіей Матери
   § 121. Пѣвецъ приглашаетъ города, пропѣвшіе древнія пѣсни про старыхъ витязей, пѣть пѣсни въ честь Игоря и его сподвижниковъ.-- Политическій характеръ Слова о П. Иг. и вообще эпической поэзіи.-- Предсказанія о всемірномъ господствѣ Людовика IX. Перенесеніе ожиданій сектаторовъ въ Среднюю Азію.-- Пресвитеръ Іоаннъ.-- Чингисъ Ханъ.-- Въ поэмѣ Вольфрама Фонъ-Эшенбахъ Парциваль воспѣвается перенесеніе, Урелансой священнаго я таинственнаго Граля въ Индію, гдѣ отъ нея родится Пресвитеръ Іоаннъ.-- Въ поэмѣ Титурель, послѣ замужства Урепансы, храненіе Граля поручается Арибадалѣ, которая переноситъ его съ грѣховнаго Запада на Востокъ. Пресвитеръ Іоаннъ встрѣчаетъ Граль.-- На Гралѣ должно находиться имя того лица, который долженъ быть Пресвитеромъ Іоанномъ. Рожденіе Чингисъ-Хана отъ дѣвы.-- Киргизская сказка.-- Чингисъ-Ханъ женился на дочери 4-го Пресвитера Іоанна -- По просьбѣ Русскихъ, дочь Чивгисъ Хана посылается къ нимъ на царство.-- Дервиши, Друиды, Богумилы, Катары и другіе сектаторы (Несторіанцы), Мусульмане.-- Басни о Парцивалѣ, Іоаннѣ Пресвитерѣ. Волхвѣ Всеславичѣ, Иванѣ Царевичѣ въ сродствѣ съ баснями объ Александрѣ Великомъ, Озирисѣ и Хореѣ.-- Секта Богумиловь въ Новгородѣ.-Архіепископъ Геннадій.
   § 122. Отчество часто не склонялось въ древнихъ памятникахъ.-- Частица "а" или описка вмѣсто союза "и", или слѣдуетъ отдѣлить "а дружинѣ" въ скобкахъ, какъ относящееся въ хору, коему слѣдуетъ сказать: Аминь.
   

ОПИСАНІЕ РИСУНКОВЪ И КАРТЪ.

   I. На первомъ листкѣ: вверху, апоѳозъ Гомера, представленный на вазѣ, находящійся въ Неапольскомъ музеѣ. Расу но къ этотъ встрѣчается во всѣхъ учебныхъ атласахъ Исторіи искуствъ. На томъ же листкѣ внизу Иванъ царевичъ на сѣромъ волкѣ, похитившій Елену прекрасную у царя Афрона. Этотъ эпизодъ изъ сказки объ Иванѣ царевичѣ соотвѣтствуетъ увозу Елены Менелаемь изъ храма Тэоклимена, сына Протеева. Къ обоимъ рисункамъ относятся Слова Пѣвца Игорева, написанныя и напечатанныя художникомъ Владиславомъ Рейнгардомъ
   II. Tabula Geographica 1261. Nassir Eddini Tusii denominate Jlkhana. На этой картѣ помѣщенъ островъ Руссъ и Куява на Каспійскомъ морѣ, противъ Дербента
   III. Карта Едризи: Tabula itineraria Edrisiаna. На этой картѣ изображены: сѣверная и южная полосы Россіи, прибрежья Чернаго и Балтійскаго морей. На ней Троя находится въ земляхъ Туркорусскихъ. На балтійскомъ прибрежьѣ значится область Маговъ, Маджусъ. См. въ указателѣ КАШАКИ и ХАЛИЗІИ
   Турочской комитатъ есть средоточіе сплошнаго населенія Словаковъ, коихъ вѣроятно имѣлъ въ виду Масуди, говоря о придунайскомъ Славянскомъ, племени Туркахъ
   IV. Каталанская карта, на коей изображены Европа: М. Азія и Африка съ обозначеніемъ торговыхъ путей отъ Балтійскаго моря въ Каспійскому, Черному и въ Среднюю Азію
   Всѣ эти четыре карты заимствованы изъ атласа приложеннаго къ средневѣковой географіи Лелевеля. Чтеніе надписей и объясненія къ обоимъ Каталанскимъ картамъ извлечены изъ записокъ Парижской Академія, и помѣщены въ дополненіяхъ на стр. XLIII. и сл. Атласъ Лелевеля изданъ въ Брюсселѣ 1849--1850 г. Карты и листки изъ луб. ск. воспроизведены посредствомъ свѣтопечати художникомъ В. Рейнгардомъ.
   V. Планъ Татарскаго маневра при хищническомъ набѣгѣ (изъ Боплана), соотвѣтствующаго вѣроятно маневру, обозначаемому въ лѣтописяхъ подъ именемъ ВОРОПЪ
   VI. Рыболовное орудіе, соотвѣтствующее выраженію ШЕРЕШИРЫ
   VII. Два листка 8 и 9 взяты изъ лубочной сказки объ Иванѣ царевичѣ. Волкъ похищаетъ Елену, которая удаляется съ Иваномъ царевичемъ; а въ царю Афрону вмѣсто Елены поступаетъ волкъ, превратившійся въ Елену. Этотъ эпизодъ соотвѣтствуетъ баснѣ, сохранившейся въ той же трагедіи Еврипида, по коей Елена, увезенная изъ раззоренной Трои Менелаемъ была лишь призракъ, а настоящая находилась въ храмѣ Протея въ Египтѣ, гдѣ ее находитъ Менелай, и подъ предлогомъ совершенія тризны по убитомъ мужѣ, увозитъ въ Грецію
   

ОПЕЧАТКИ

Напечатано:

Читай:

   6 § 42 пущашета
   пущашетъ
   148 § 18 Влѣзѣ
   Влъзѣ
   151 § 22 еи
   еси
   155 § 26 грязивымъ
   грязнимъ.
   156 § 27 Святславличю
   Святьславличю
   158 § 80 Послѣ "Дону" пропущено
   великому
   -- аъ ихъ
   а въ нихъ
   161 $ 34 веяла
   земля
   -- текутъ
   текутъ
   -- § 35 ждутъ
   идутъ
   162 § 36 отступила
   отступила
   -- § 37 во второй строкѣ прегородиша (въ первой правильно перегоша)
   преградила
   163 § 38 прищеши
   прищеши
   172 § 42 sтупаетъ
   ступаетъ
   174 § 44 ва и клада Князя %
   за обиду Олгову храбра и млада Князя
   176 § 45 отац
   отца
   183 § 49 Польяно
   польина
   -- § 50 млао
   мила
   185 § 55 Дона
   Дону
   276 § 74 день
   день -- (третій)
   278 § 77 жадни
   жадни
   281 § 81 сѣдине
   сѣдинѣ
   282 § 86 прадедную
   ирадеднюю
   -- § 86 (повѣщенъ нежду §§ 81 и 82 согласно первому изданію.)
   
   286 § 87 Тъ бо можеши
   Ты и т. д.
   -- ночатѣ
   ногатѣ
   219 § 90 Кочана
   Кончака
   -- § 91 (95 соотвѣтствуютъ ислравл.
   тексту. Рим. Лит. обознач. порядокъ перваго изданія.)
   
   302 § 91 Хробра
   Храбра
   358 § 99 владутъ
   кладутъ
   382 §106 обозначенъ неправильно
   105
   -- § 106 относится къ словамъ; Того стараго Владиміра; § не обозначенъ
   
   Всѣ статьи вошедшія въ Указатель были подвергнуты строгой и тщательной повѣркѣ опытнаго юриста и увѣнчаннаго питомца Московскаго Университетскаго Пансіона Валеріана Николаевича Гордѣева и Члена Археографической Коммиссіи Юрія Ѳедоровича Штендмана. Поставляю себѣ пріятнымъ долгомъ выразить имъ, при окончаніи работы, мою глубочайшую признательность за ихъ основательныя замѣчанія, побудившія меня сдѣлать пояснительныя ссылки помѣщаемыя здѣсь, вмѣстѣ съ исправленіями и дополненіями.
   

ИСПРАВЛЕНІЯ И ДОПОЛНЕНІЯ.

   8. Опечатки въ стихахъ изъ Нибелунговъ исправлены стр. 88.
   12. b'ya опеч. вм. b'aya.
   27 и 29. Герботъ -- Гербортъ.
   32. Елеона -- Елена.
   59. Ср. въ ук. 88. подъ ст. Иловайскій.
   68 и 74. Ср. въ ук. Паль'цы.
   89. О знаменіи видѣнномъ Игоремъ см. въ указателѣ п. с. затмѣніе.
   92. Относительно "мате" и "хоти" ср. стр. 185.
   105. О севѣрнѣйшихъ Ѳракіанахъ cр. стр. 123. ср.
   111. Ср. въ укаpат. Алазань и Росъ.
   111. Оносмтельно Болгарской басни о Троянѣ ср. стр. 169, и слѣд. о Персидскомъ поэтѣ Гатифи.
   120. См. въ указ. Dayeria.
   125. Κυροι опеч. вм. σκυροι.
   126. Ср. въ указ. подъ ст. Трояне о Русахъ-Франкахъ.
   128. Ср. съ Англ. drudge -- дрягиль, въ ук.-- altre ego опеч. вм. alter ego.
   143. Дюканжъ приводитъ замѣтку что Porcus Trojanus назывался у Римлянъ начиненный поросенокъ въ память деревяннаго коня, придуманнаго Улиссомъ. Вообще Римляне относились презрительно къ своимъ роднымъ, Мало-Азійскимъ Фригійцамъ за ихъ изнѣженность; связь Римлянъ съ древней Троей имѣло для нихъ значеніе лишь въ религіозномъ отношеніи.-- Слѣдуетъ полагать что и средневѣковыя общества тѣми же глазами смотрѣли на Троянскія сказанія. Культъ Героевъ троянской войны и преимущественно Ахиллеса и Елены могъ и долженъ былъ быть въ связи, съ различными племенами занимавшими и защищавшими на Черномъ морѣ, священные, стратегическіе и торговые пункты. Иранскія, Тюркскія, Скандинавскія, Славянскія и Романскія дружины поперемѣнно господствовали по всему протяженію отъ устьевъ Дона до Дуная. Кромѣ того различныя племена обитавшія по берегамъ Чернаго моря могли имѣть и сословныя отношенія въ этому культу: Сословія жрецовъ, воиновъ, и населенія прикрѣпленнаго къ храмамъ.-- Что касается до родословныхъ претензій или правильнѣе басенъ, то Троянское родословіе не представляетъ исключенія въ этомъ общемъ стремленіи. Турецкая Династія ведетъ свой родъ отъ Чингизъ-Хана, Царя Давида, Измаила и отъ Гектора.-- Татарскія Династіи ведутъ свой родъ отъ царя Давида и отъ Будды.
   147. Пропущена замѣтка что стазьба можетъ означать огороженное мѣсто и соотвѣтствуетъ сродному Греческому σταδιος. Ср. въ ук. Стазьба.
   152. Ошибки въ приводимыхъ текстахъ изъ лѣтописей исправлены на стр: 227. Въ исправленіи неправильно pellek вмѣсто pellex.
   157. Ср. въ указ. Стружіе.
   185. Ср. въ указ. въ концѣ ст. Обида.
   186. Калмыцкій Абида, тоже что Amita, Amitârurschi, Amitabha, безпредѣльный свѣтъ, рай, принадлежитъ позднѣйшей эпохи Буддизма (IV, ст. по P. X.) во время процвѣтанія ученія Зороастра и Манихея, и Гностицизма С. F. Koepen. die Religion des Buddha. II, стр. 28. Ср. также § 97, стр. 316 подстр. примѣч.
   130. На послѣд. стр. Didor опеч. вм. Didot.
   201. О малженствѣ ср. въ Указ. вступилъ.
   222. ср. въ Указ. Причтанья.
   229. О воронѣ и guerpt ср. въ Указ. стр. 77. кол. 2 выписку, изъ Дюканжа о Датахъ.
   233. Ср. въ Указ. Ашанъ и Росъ.
   234. Ср. въ Указ. Tarde, Туркопулы. Массуди имѣетъ въ виду, говоря о Славянахъ-Туркахъ, Словаковъ, живущихъ въ Туровскомъ комитатѣ.
   244. Ср. въ Указ. Ярославъ, Iarisleyf.
   258. Galischen опеч. вм. Walisohen.
   264. "Кодольскіе острова" ошибочно въ множ. числѣ, также и въ Указ.
   266. Къ Польскому tluka слѣдуетъ присовокупить tloka.-- При этомъ необходимо замѣтить, что за неимѣніемъ въ типографіи твердаго l, буква сія обозначена безразлично мягкимъ.
   277. Ср. въ Указ. Пардужье гнѣздо.
   278. Іеромонахъ Лосицкій ошибочно названъ Архимандритомъ. Списокъ съ его неизданнаго введенія къ Густынской Лѣтописи мнѣ былъ, тому нѣсколько лѣтъ назадъ, обязательно сообщенъ Н. П. Барсуковымъ.
   278. На 4 стр. § 77, вмѣсто qaem Libertem vocant слѣдуетъ читать: Libertes quem Busam Vocant.
   279. Cp. подъ ст. Шлецеръ выписку о Татищевѣ изъ его автобіографіи, помѣщенную въ Указ. составителемъ онаго, Н. П. Барсуковымъ.
   282. Рѣсте ошиб. вм. рекосте.
   283. Ср. въ Ук. Ольберы.
   285. Ср. въ Указателѣ въ ст. о мытехъ.
   291. (Scrip, linguae Phoeniciae Monom 136) "De Esmuno autem, Phoeaicum numine, quod graece Ἀσκλήπιον nuncupant nobilissimus est locus Damascii apud Phot. Cod. 242. p. 573 ed. Hoeschel.-- По приводимой Гезеніусомъ выписки Ескулапъ, чтимый въ Биргтѣ ни Еллинъ, ни Египтянинъ, но туземный Финикіецъ, ибо Садукъ имѣлъ дѣтей, названныхъ Діоскурами и Кабирами: старшій изъ нихъ былъ Есмунъ, т. e. Ескулапъ; Молодой человѣкъ былъ такой прекрасной наружности, что Астроноэ (таже Астарта), Царица Финикійская, мать боговъ, если вѣрить баснѣ, влюбилась въ него.-- Онъ же, любившій гоняться за звѣрями въ лѣсахъ, замѣтивъ, что богиня ловитъ его въ свои сѣти, въ которыя онъ неизбѣжно попадетъ, оскопилъ себя топоромъ. Богиня, огорченная этимъ событіемъ, назвала юношу Паяномъ (Παιαν) и возвративъ ему жизненную теплоту, поставила его въ сонмъ Боговъ. Финикіяне назвали его Есмуномъ по поводу этой жизненной теплоты; иные же полагаютъ, потому, что Есмунъ значить Осемь, и что имя ему дано какъ восьмому сыну Садука; въ тьмущую тьму онъ вноситъ свѣтъ".
   -- Этотъ разсказъ поясняетъ и опредѣляетъ значеніе Осмомысла.
   293. Ср. въ Указ. Туркопулы и у Массуди о Турко Словенахъ, вѣроятно имѣвшаго въ виду страну Словаковъ, Турочскій Комитатъ.
   299. Ср. въ Указ. подъ ст. Лесть выписки, сообщенныя составителемъ Указателя.-- Ср. стр. 501.
   309. Ср. въ Указ. стр. 90, кол. 2, родословную по Троянской повѣсти изд. Миклошичемъ, а также подъ ст. Семь.
   350. Ср. статью М. Базаса въ Изв. И. Р. Арх. Об. T. VIII, вып. 2. С.-Петербургъ 1875.
   352. Ворсо ошибочно упомянутъ вм. Нильсона.
   -- Ср. въ Указ. Когань.
   354. Ср. въ Указ. подъ ст. "клюка", "кони".
   357. Относительно Дудутокъ Н. П. Барсовъ указываетъ мѣстность близъ Кіева (Рус. Ист. Геогр. 161); Бѣляевъ полагаетъ, что здѣсь идетъ рѣчь о мѣстечкѣ Дудичи на югъ отъ Минска.
   380. Ср. въ Указ. подъ ст. "смысленный" слова привед. H. П. Барсуковымъ изъ кн. Исходъ.
   381. α' ου ошибочно вм. δ' ου.
   νισαν ошибочно вм. αἶσαν.
   μαντοσυνους ошибочно вм. μαυτοσύναις.
   382. Eunomua опеч. вм. Eunomus.
   nigam опеч. вм. nigram.
   § 106 ошибочно вм. 105.
   § 106 проп. относ. къ словамъ "того стараго Владиміра".
   414. Я не позволялъ себѣ въ продолженіи всей работы заносить предположеніе мое объ этимологическомъ сродствѣ Елены съ Ольгой, Вольгой, Волгой, Ельгой и влагой, съ Еленью и Ланью, Кошутой Діаны; франц. élan и нѣмец. Elenthier; ер. также Елань и Алань, низменныя мѣста и илъ, болото; Petersen и Forchhammer производятъ оба ἔλαφος олень, самка оленя, отъ ἓλος низменное, болотистое мѣсто, илъ, тундра. Сродство этихъ формъ въ русскомъ языкѣ несравненно очевиднѣе и богаче и подтверждаетъ догадку германскихъ филологовъ, не затруднявшихся различіемъ придыханій.-- Ср. въ Указ. вода, Елена.
   416. Ср. въ Указ. ст. Кабала, Оппертъ.
   419. Ц. Лѣтописецъ неправильно вмѣсто древній Лѣтописецъ.
   437. Kuyot, описка вм. Kuot. Моисей опечатка вм. Манесъ.-- Ср. въ Указ. подъ послѣднимъ именемъ.
   439. "Число" ошибочно вмѣсто "человѣчество".
   442. Строка 13 снизу не поставлены надъ "днѣпртемнѣ" знакъ замѣняющій "И".
   456. На стр. 6 пропущено послѣ "Merlin" "la louve".
   Ср. въ Указ. подъ ст. Никита Хонідтъ рознящійся разсказъ о статуэткѣ, находившейся въ копытѣ бронзоваго коня.
   Въ Указателѣ пропущено обозначеніе страницы.
   488. Вся фраза относительно Вильмарке подверглась въ корректурѣ исправленію, и фраза должна была обозначать, что Вильмарке, въ сочиненіи своемъ Romans de la table Ronde (стр. 454), отстаивавшій оригинальность Бретонской поэзіи, въ сочиненіи своемъ "Merlin" признаетъ необходимымъ искать объясненія Бретонскихъ мѵѳовъ у классическихъ-писателей. Само собой разумѣется, что противоположность Бретонцевъ и Кельтовъ не могла быть намѣренная.
   503, 511. Ср. въ указ. ст. Кабала. Оппертъ.
   511. Kuyot описка вм. Kyot.
   

Опечатки и пропуски въ указателѣ.

   Арріанъ испр. подъ ст. Ярославна.
   Вода, ошиб. пом. 43. вм. 411.
   Grein, С. W. М. Bibliothek der Angel-saechsiechen Poesie Text und glossar. Goettingen. 1857, 1864. Въ 1857 году изданъ первый томъ нѣмецкаго перевода.-- 108 (416).
   Cuncker опечатка вм. Duncker.
   Dubois de Montpereux. Толкучія горы 97 (318).
   Дубровскій, его денница 118 (478).
   Dueange 2 (11) 11 (124--130) 60 (228) 67 (2646) 6! (270) въ ст. указ. "Русское племя". Leti. Waringi, въ испр.и дополн. 143. Porcus Trojanus.
   Dushikkurden, 107 (388).
   Дѣвы оборотни и Дѣвы Лебеди 4 (70--72).
   Евгеній митрополитъ Кіевскій и Галицкій 2(14,15) 119(491) Евдокія супруга Ѳеодосія II. Омирокентра. 2 (30). Ериннисъ, 6 (89) см. Елена.-- Обида.
   Замысловскій.-- 94 (297).
   loly, см. Benoit de Ste More.
   Лелевель, см. Каталанская карта и въ опис. рисунковъ я картъ, вслѣдъ за содержаніемъ.
   Масса, 94 (297).
   Пардужье гнѣ8до -- 75. (277).
   Сѵнклитъ, проп. первая буква.
   Чулковъ, собр. сказокъ см. Кабала.
   

ОБЪЯСНЕНІЕ КАТАЛАНСКОЙ КАРТЫ

(къ стр. 224).

   Помѣщаю здѣсь главнѣйшія надписи, относящіяся до Россіи и Средней Азіи, начиная съ Балтійскаго моря, вдоль торговаго пути съ устья Невы въ Бодуары, Сарай и Катай, и оканчивая городами на Востокъ отъ Каспійскаго моря.
   Кромѣ того помѣщается здѣсь перечень Черноморскихъ и Каспійскихъ городовъ.
   Слова надписей, помѣщенныя въ скобкахъ, заимствованы изъ Парижскаго изданія.

Mar. appellada.
de Lamanya de Gotilandia
e de Susia.

   Visby (на остр. Готландъ), Oxilia (остр. Езелъ); на противупол. берегу: Riga, Rivalia, Lite fiame Pagans, Cracovia, Pollonia, г. Львовъ, ciutat de Leo: En esta cuitat venan alcuns merchaders losquals venan ves las partides de Levanti per esta mar de Lamanya en Flandes...
   Близъ Риги, обозначена рѣка или вѣроятнѣе торговой путь, примыкающій къ озеру съ надписью: aquesta stayn es appellat....

(en loqual se nodiexen.... orions e d'altres
pexes molt estranis); отъ: озера
вдоль рѣки пли пути: Torachi,
Rostaor, Tifer, Castrama.

   Здѣсь рѣка дѣлаетъ поворотъ подъ прямымъ угломъ и впадаетъ въ Каспійское море, многими рукавами. При самомъ поворотъ немного южнѣе Bargar.
   За тѣмъ обозначенъ г. Zizera и между Zizera и Castrama надпись:

Asi esta lemperador de aquesta regio
septentrional, del qual lo imperi (comenca)
en la provincia de Bulgaria e fenex,
en la ciutat de Organcio. Lo senyor es
appellat Jambech senyor de Sarra.

   Отъ Костромы и Булгаръ по прямой линіи на Востокъ Jornan, Pascherti, на Ю.-В. ciutаt de Marmorea. Между этимъ Уральссимъ городомъ и Каспійскимъ моремъ при самомъ восточномъ предѣлѣ карты: Sepiats que aquells qui voles passar

(а)quest desert estan e reposes per tota
una setmana (continuameut) eu una chitat appel-
lada Lop, (en la quai ells e lurs

    besties recreаn); за тѣмъ въ акад. Парижскомъ изданіи длинная надпись, гдѣ говорится о недостаткѣ воды, о дьявольскихъ голосахъ слышимыхъ отставшими путешественниками. Надпись оканчивается словами: Il daytal desert М (1000) novellee ne son sabudes.
   Параллельно съ Волгой, изъ того же озера, идетъ путь, уклоняясь къ Югу, съ поворотомъ подъ острымъ угломъ къ Азовскому морю. Путь этотъ послѣ поворота въ Азовскому морю названъ Flumen Tanay (Донъ) съ городомъ Tana (Азовъ). Близъ исхода, обоихъ путей, изъ озера Вытекаетъ перпендикулярно къ Черному морю Flumen Lussom, изъ двухъ горъ названныхъ Mont Lussom di Russia.
   По линіи идущей отъ Костромы: Jorpan, Pascherti, Fachatim, Sebur. Линія эта отъ горъ Sebur до Костромы названа Волгой: Los munts de Sebur on neix lo grao flum Edil. Здѣсь идетъ рѣчь о Башкиріи, Сибири и о рѣкѣ Камѣ?
   Надъ рѣкой изображенъ караванъ въ сопровожденіи конвоя.
   На Востокъ отъ каравана изображено сожиганіе мертвыхъ въ котлѣ. За тѣмъ изображенъ Гогъ и Магогь верхомъ подъ балдахиномъ съ надписью:

Lo gran seynor, princep
de Gog e de Magog. Aquest exira
en temps d'Antechrist
(ab molt gent)

   Подъ надписью повторяется Gog e Magog. Надъ надписью о людяхъ сжигающихъ мертваго въ котлѣ (городъ ciutаt de Lop; надъ городомъ Lop озеро YssicoL и надъ озеромъ церковь или монастырь съ крестами на двухъ башняхъ:

(Lb loch quis assella)
Yssicol. En aquest
loch es i mouestir,
de frares ermenians
(on segons ques diu
es lo cors de Sent
Mathi Apostel e
Evangelista).

   За тѣмъ изображены двѣ горы, при чемъ разсказывается баснь о птицахъ извлекающихъ алмазы изъ пропасти.
   Рядомъ трубачь или два трубача (по Париж. изд.) Александра I Великаго: aquests son de matаll, e aquests feu fer Allexandri, rey gran e poderos.-- Подъ этой надписью:

Muntanyes de Gaspis, dins
les quais Allexandri viu arbres
(ton) alts (que les saines tochaven
a les nuns); e aqui cuida morir, sino
que Sentaat lengita per la sua
art. E per la suа art y ecloy aqui los Tartres
Gog е Magog, (e per els feu
los 2 images de motall los
demunt scrits). (Эти Каспійскіе горы соотвѣтствуютъ
Aлтаю).

   Между Гогомъ и Магогомь вдоль округленнаго берега моря надпись: Mare Ocheanum. На томъ же берегу моря изображенъ Іисусъ Христосъ съ пальмовой вѣткой въ рукахъ.
   Надъ караваномъ идущимъ изъ Сарая въ Катай помѣщена надпись (подъ двумя горами, изъ коихъ вытекаетъ рѣка d'Organèi впадающая въ Каспійское море): Monts de Amol, finis Persia. На лѣво отъ этой надписи, надъ ѣдущими верхомъ тремя царями волхвами, написано Tarsia. БДизь двухъ горъ городъ Amol, Coyandi, Sаmarchati, Bocar, Trabischa, Calaycastro, Zaraspa, Choya (Хива), Faray, Fista, и возвращаясь къ городу Amol, Evi. На рѣкѣ, приближаясь къ Каспійскому моръ: ciutаt d'Organèi, Cavo de Stayrа, Cavo Jancho, Mebnemeselach (полуостровъ, и за тѣмъ golf di Monumenti; подвигаясь вдоль берега Каспійскаго моря къ Западу, Flum Layech (Яикъ), Catolicati, Crenris, близь устья Волги, и затѣмъ городъ Сарай перпендикулярно подъ Костромой. Персидскій заливъ обозначенъ надписью:

Deuant la bocha del flum der
Baidach, mar de les Indies
e de Persia, аci son pescades
les parles, les quak son aportades
en la ciutat de Baldach. E los
pescados qui les pesquen,
abans que devaylen en lo fons
de la mar, dien los sens encantaments
per tal que los pexos fugen.

   На крайнемъ Юго Восточномъ предѣлѣ карты, часть острова Тапробаны и за тѣмъ, подымаясь къ СВ., баснословные острова подымающіеся до Mare Ocheanmn, на берегу коего изображенъ Іисусъ Христосъ и Гогъ и Магогъ. Въ серединѣ этой второй половины карты, подъ людьми сражающимися съ птицами, сказано въ концѣ надписи о сражающихся карлахъ: Aèi feneys la terra del Senyor de Cаtayo. Среди Каспійскаго моря надпись:

Aquesta mar es appellada mar del Sarra e de Bacu.

   По берегамъ Каспійскаго моря Punta de Sabium, Ogus, Daldozen, Flum Amo, Amo, Cavo d'Oechi, Golf de Dayo, Deystam, Golf de Masandra, Masandra, Cap de Gilam, Cimirey, Becizet, Nopaya, Achdio, Ciutat de Ssiras съ надписью: Aquesta ciutat es appellada Seirss; e antigament его appellade ciutat de Gracia, quor es aquella hon fo primerament atrobade Tastornomia per lo gran savi Tolomeu.
   По Западному берегу Каспійскаго моря: Costazz, Bacu, Gap de Preala, Barg, Barmachu, Xamay, Mumor, Caraol, Derbent, Fasach, Abserach, Macher, Barsac, Burcha, Cobaso, Cicie, Baseiay, Therchi, Golf de Terchi, Cubene, Fabinagi, Cotaba, Mondasi, Bachanti, Agitarcam, Pasgio, Berchimami Ziaera, Gastraroa, Borgar.
   На Азовскомъ морѣ: Lodchi на Кубани, Lecicapa, San Zorzo, Pesso, Lotar, Lacinachi,-- Jacaria, Mage Missi, Porto Pisam (Пизанская колонія, соперничествовашая въ XII столѣтіи съ Венеціанской колоніей Тана), Casandi, Ross, Paper Como, Locaché, Palastra, Polonisi, Porteti, Lena de Cospori, S. Zorzo, Cumania, Saline, Sescam.
   Въ Крыму: Carcauo Eni Zukolay, Pondico (Пантикапея), Vosiro или Vospro, Asperomitrje, Cmalari, Cipreo, Sorestаye, Zauida, Caffa, Caletra, Meganone, Sodaya, Saiti, Lusto, Pagropoll, Sancto-Dero, Laya, Cenbaro, Zurzona, Calamit, Salina, Termich, Cavo lo Rosofar, Narangolimen, Lagraxea, Catzar.
   На Западномъ берегу Чернаго моря: Grosea, Zanаva, Costanza, Pangаlli, Lassilunka, Caiacra, Gavari, Catreni, Varna, Gallacy, Véza, Cauo de Rins, Mosson, Lasidio, golfo de Nigro Pilla, Insula Rossa, Pidea, Erexe, Port de Louo, cacori впадаетъ въ Черное море рѣка Lussoin, вытекающая изъ двухъ горъ, на Югъ отъ Ладожскаго озера), Barbarexe, Flor-de-Lis, Zinestra, Flum, Tiulo, Mavro-Castro, Farconayre, Lichostoma, Selina, San Zorzo, Laspera, Strautho; противъ устья Дуная островъ Fedonissi., На восточномъ берегу Fasso, Lipotimo, Negrappntio, Corerendia, Tamasa, Gota, Cicaba, Palli, Favafta; Flum Nicola, Cavo-de-Bux, Pezonda, Giro, Sanctа Sofia, Cacari, Layaso, Costo, Cuba, Alba Zechia, Porto de Susacha, Maura Zechja, Mavro Lacho, Trinquerie, Mapa, Matrega, Cavo de Croxe, Copa.

(См. въ Указ. подъ с. Каталанская карта).

   

ЗАМѢЧАНІЯ НА СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВѢ.

   
   "Bene, inquit", opitici Deo a rare Mantnano poёtam comparas; quem Oraecos rhetoras, quorum fecisti mentionem, nec omnino legisse asseveraverim. Unde Veneto, rustics parentibus, inter silvas et educto, vel levis Graecaram notitia litterarum?

(Macrobii Saturnaliorum l. V. с. II)

I. ВСТУПЛЕНІЕ.

0x01 graphic

   § 1. Пѣвецъ Игоревъ начинаетъ сомнѣніемъ не пристойно ли было бы начать пѣснь о походѣ Игоревомъ древними воззваніями ироическихъ повѣстей, какъ начинали Орфей, Гомеръ, Виргилій, и вслѣдъ за ними другіе эпическіе поэты.
   Лѣпо -- стройно, статно, согласно, складно, conforme, convenable, соотвѣтствуетъ латинскимъ и греческимъ formosus, status, μορφήεις отъ μορφή и μορφοω, formare, образовать, лѣпить; μορφή επεων складъ рѣчей (Одис. II. 367), lepidum dictam, складная рѣчь (Horat. are poet. 272. 273.... Si modo ego et vos scimns inurbanum lepido seponere dicto. Lepidus homo соотвѣтствуетъ выраженію лѣтописцевъ: "лѣпшіе мужи". Отъ корня "лѣпить" происходятъ λεπτός, λεπταλέος, lepidus -- стройный, тонкій, утонченный, образованный, изящный. Главная мысль, выражаемая этимъ словомъ, есть пластическая красота. Вторая -- мысль стройности. Мысль, въ коей сходятся всѣ эти слова, есть первообразная тонкая оболочка, облекающая предметъ. Значенія греческихъ словъ указываютъ на сродство глаголовъ: лѣпить, лупить, лепетать. Весьма замѣчательно что λεπίζω, λοπίζω, λεπω -- луплю -- суть синонимы глагола δέρω -- деру, обдираю, оба даже и въ переносномъ значеніи; бѣжать -- улепетывать, драть, удаляться съ быстротою. къ этому можно прибавить что λοπάω значитъ лопаю; λεπταλέα φωνή -- тонкій голосъ, лепетанье. Что "лѣпить" -- глаголъ, выражающій дѣйствіе образованія и сохранившійся лишь въ Словенскихъ языкахъ -- есть корень всѣхъ этихъ глаголовъ и именъ, это прямо видно изъ производнаго значенія греческихъ глаголовъ λέπω, λεπιζω -- лупить и λοπάω -- лопать, и существительныхъ именъ λοπός, λεπίς, λέτυος,-- cortex, кора, оболочка, скорлупа "облипающая" предметъ, въ ней содержащійся, и образующая, видъ онаго. Санскритски lip -- ungere, oblinere, polluere;-- lî--9. par. 4. âtm. adhaerere.
   Lup.-- Andere, rumpere, destruere; Lêpa -- unguentum.
   Въ Словено-Греко-Латинскомъ словарѣ Поликарпова "лѣпо есть" объясняется глаголомъ "подобаетъ". "Лѣпо бяшетъ" можетъ по сему быть переводимо -- "не подобало ли намъ", подразумѣвая видъ вспомогательнаго глагола "бы".
   Напрасно Ганка (Igor Swatoslavič hrdinsky zpiew о taženj proti Polowcum od Waciаwa Hanky w Praze. 1821, стр. 2) замѣняетъ мѣстоименіе ны 3-мъ лицомъ прошедшаго желательнаго наклоненія глагола "семь" -- "бы". Въ предисловіи стр. И, онъ говорятъ: "я въ подлинникѣ ничего перемѣнить не отваживаюсь, однакожъ бы думалъ, что въ началѣ, можетъ быть, должно читать: не лѣпо бы бяшеть". Два времени глагола не могутъ быть сопряжены вмѣстѣ ни въ одномъ изъ словенскихъ нарѣчій какого либо времени и, вѣроятно, ни въ какихъ другихъ языкахъ. Логущіе встрѣтиться примѣры подобному сочетанію весьма рѣдки и суть, безъ сомнѣнія, описки, или слѣдствіе неестественнаго искаженія языка; быхъ, бы спрягается лишь съ причастіемъ. Учащательное прошедшее "бяшетъ" заключаетъ въ себѣ значеніе условное. Это прошедшее учщательное, точно также какъ греческія желательное и сослагательное наклоненія, часто употребляемыя одно вмѣсто другаго, заключаютъ въ себѣ значеніе учащательное, условное и сомнительное, и употребляются тамъ, гдѣ писатель неутвердительно обозначаетъ дѣйствіе по недоумѣнію, или основываясь на чужихъ словахъ, или когда дѣйствіе совершилось Одинъ или нѣсколько разъ не въ опредѣленное время, или наконецъ, когда есть сомнѣніе, совершено ли дѣйствіе въ самомъ дѣлѣ, или можетъ быть и вовсе не совершено. Посему употребляется оно преимущественно въ тѣхъ случаяхъ, когда выражается не желаніе и упованіе, что дѣйствіе совершилось, а сомнѣніе. Это время соотвѣтствуетъ и нынѣшнему несовершенному времени, которое воспріяло въ себя значенія разныхъ наклоненій; ибо, по составу сего времени въ Русскомъ языкѣ, всегда подразумѣвается глаголу вспомогательный въ разныхъ наклоненіяхъ. Кромѣ того, несовершенное время можетъ и по сущности своей употребляться въ значеніи условнаго прошедшаго, какъ это замѣтно въ греческомъ языкѣ. Растекашется -- будто или бывало растекался. Помняшеть -- должно быть помнятъ, должно быть запомнили. Бяшетъ притрепеталъ, онъ притрепеталъ было. Бяше успилъ, было усыпилъ. Пущашетъ, будто кажется,-- или бывало пускали. Аще кому хотяше, который дотечаше, та преди пѣснь -- очевидно пояше условное прошедшее время.
   Вотъ примѣръ изъ Лаврентьевской лѣтописи, гдѣ весьма ясно соблюдено это правило:
   "И рече (прошедшее совершенное) Володимеръ: "требите путь и мостите мостъ"; хотяшетъ бо (сомнительное дѣйствіе, "тъ" по отдаленію имени) на Ярослава ити".
   Есть примѣры употребленія этого условнаго наклоненія въ значеніи, приближающемся къ желательному наклоненію совершенно согласно съ греческою грамматикою (сравн. Греч. гр. Matthiae въ желательномъ сослагательномъ наклоненіи).
   Въ посланіи Владиміра Мономаха къ Олегу Святославичу: "а къ Богу бяше покаятися, а ко мнѣ бяше грамоту утѣшную, а сноху мою послати ко мнѣ".
   Должно замѣтить, что окончаніе тъ правильно означаетъ 3-е безличное лице, или замѣняетъ существительное имя, и что употребленіе онаго безъ нужды обще всѣхъ европейскимъ языкахъ, гдѣ мѣстоименіе срослось съ глаголомъ и образовало спряженіе. Весьма рѣдко встрѣчающееся окончаніе 3-го лица прошедшаго неопредѣленнаго, условнаго и учащательнаго прошедшаго времени, когда глаголъ непосредственно предшествуемъ именемъ, имъ управляющимъ, и, слѣдовательно, не нуждается въ большемъ обозначеніи лица, соотвѣтствуетъ отчасти французскому обороту: Aussi Jean disait il, и нѣмецкому: barum sans hat er es auch gefagt. Много встрѣчается примѣровъ окончанія 3-го лица единственнаго числа прошедшаго учащательнаго на ть, въ Лаврентьевской и другихъ лѣтописяхъ. Несогласіе въ этомъ отношеніи между различными лѣтописцами объясняется, не говоря уже о вліяніи мѣстныхъ или временныхъ обычаевъ, примѣромъ многихъ грамматическихъ правилъ, неимѣвшихъ вліянія на писателей въ самыхъ строгихъ и разборчивыхъ эпохахъ. Въ нѣкоторыхъ нынѣшнихъ болгарскихъ грамматикахъ мѣстоименіе "тъе" и "тъ" поставляется обыкновенно послѣ 3-го лица глагола. На подобіе этого болгарскаго спряженія лѣтописцы наши могли употреблять сіе мѣстоименіе и опускать оное по произволу. Но не таковъ сочинитель Слова о Полку Игоревѣ, обвиняемый скорѣе въ слишкомъ сознательномъ и отмѣнно правильномъ употребленіи Церковно-Словенскаго и живаго Русскаго нарѣчія. Замѣчаемыя въ лѣтописяхъ неправильности, происходящія отъ борьбы между двумя нарѣчіями, могутъ составлять принадлежность одного разряда писателей въ извѣстномъ періодѣ, но отсюда не слѣдуетъ, чтобы люди какъ Святослава пѣснотворецъ или Даніилъ Заточникъ, отличающіеся ученостью и глубокомысліемъ, должны были носить на себѣ отпечатокъ этой борьбы двухъ нарѣчій, не постигнувъ правилъ обоихъ и не подчинивъ строгой логической и грамматической правильности погрѣшности и всѣ несообразности въ правописаніи и словосочиненіи, промелькавшія въ древней нашей оффиціальной письменности. Въ самомъ дѣлѣ въ продолженіи всей пѣсни мѣстоименіе тѣ употребляется, согласно, изложеннымъ здѣсь правиламъ, постоянно для обозначенія безличнаго вида и одинъ разъ по отдаленію существительнаго имени ("растекашется"). Касательно этого примѣра должно замѣтить, что въ Лаврентьевской Лѣтописи 3-е лице прошедшаго времени въ возвратовъ залогѣ часто принимаетъ мѣстоименіе "тъ" передъ возвратитъ мѣстоименіемъ "ся": "и Алтунопа възвратишеться вспять". Лаврен. Лѣт., подъ годомъ 6605 и 6579": "и самъ премѣняшеться".... подъ годомъ 65,45: "а врагъ сѣтовашеться"....
   Это отступленіе указываетъ на новое правило касательно возвратнаго вида: въ Лаврентьевской лѣтописи употребленіе этого окончанія согласуется съ вышеизложеннымъ правиломъ, какъ это легко можно видѣть, напримѣръ, изъ слѣдующаго оборота (подъ годомъ 6618):
   "Яко и Моисей великый не взможе видѣти Ангельского естества, водяшеть бо я въ день столбъ облаченъ, а въ нощи столбъ огненъ; то се не столпъ водяше ихъ, но Ангелъ идяше предъ ними въ нощи и въ дне".
   Не распространяясь объ этомъ правилѣ касательно личнаго глагола, достаточно указать, что этотъ видъ глагола, т. е. съ окончаніемъ на ть или тъ, составляетъ въ этой пѣснѣ сущность 3-го безличнаго лица въ единственномъ числѣ прошедшаго времени:
   1) Не лѣпо ли ны бяшетъ. 2) Помняшеть. 3) Пущашеть. 4) Грозою бяшеть притрепеталъ. 5. 6) Тогда при Олзѣ Гориславичи сѣяшется и растяшетъ усобицами. 7) Мало ли ты бяшетъ горъ подъ облаки вѣяти.
   Точно также и въ Лаврентьевской лѣтописи подъ годомъ 6420: "подобашеть бо ему рещи"; подъ годомъ 6491: "и се бяшеть ему аки тернъ въ серцк". Есть нѣсколько, но весьма мало, примѣровъ 3-го безличнаго лица прошедшаго неопредѣленнаго безъ приращенія ть. Примѣры эти, сколько мнѣ извѣстно, представляетъ только вспомогательный глаголъ *есмь". Они соотвѣтствуютъ нынѣшнему "было" не въ томъ значеніи какъ "помняшетъ" -- должно быть запомнили, ou se souviendra sans doute, или "пущашеть" -- тогда пускали, on aurait lancé. Но этотъ безличный видъ соотвѣтствуетъ: "не нио ли мы бяшетъ, грозою бяшетъ притрепеталъ (ne serait il pas, c'était à peine).
   Я не думаю, чтобы нашлись въ памятникахъ Кіевскаго періода, примѣры 3-го безличнаго лица условнаго прошедшаго времени безъ мѣстоименія ть въ значеніи "писали, говорили, нѣкто говорилъ" и проч., т. е. тамъ, гдѣ по-французски ставится on, а по-нѣмецки mann, тогда какъ примѣры 3-го безличнаго вида безъ сего наращенія въ случаяхъ, соотвѣтствующихъ выраженіямъ: ce serait, il serait, es wäre;-- такъ въ вышеприведенномъ примѣрѣ изъ посланія Владиміра Мономаха, гдѣ "бяше" соотвѣтствуетъ "было бы".
   На употребленіе этого окончанія, какъ будто по вліянію мѣстнаго обычая, указываетъ вставка подъ 6712 г. въ Новгородскомъ Лѣтописцѣ (Москва, въ Синод. Типогр. 1819). Въ Лаврентьевской Лѣтописи оно объясняется, кажется, безъ исключенія потребностью мѣстоименія по отдаленію имени, или по нахожденію онаго послѣ глагола. Кромѣ того, оно приставляется къ глаголу въ возвратномъ залогѣ и въ безличномъ видѣ. Въ Словѣ же Пълку Игоревѣ приращеніе это обозначаетъ безличный видъ, а въ личномъ видѣ встрѣчается лишь одинъ разъ въ возвратномъ залогѣ.
   "Трудныхъ повѣстій" родительный падежъ и потому есть прямо обозначеніе "старыхъ словесъ", а не предметъ, управляемый глаголомъ "начать". Если бы предметъ, управляемый глаголомъ, не былъ подразумѣваемъ (пѣснь или повѣсть), а выраженъ, то онъ былъ бы поставленъ въ винительномъ падежѣ, ибо дѣло идетъ не объ отвлеченномъ понятіи "повѣстій", взятыхъ въ совокупности, а объ опредѣленной повѣсти о Полку Игоревѣ. Правда, что примѣры согласованія глагола дѣйствительнаго съ родительнымъ надеженъ встрѣчаются въ древнихъ словено-русскихъ памятникахъ, хотя предметъ, поставленный въ родительномъ падежѣ, и не обозначается лишь какъ часть однородныхъ ему предметовъ, взятыхъ въ совокупности. Этотъ грамматическій вопросъ, не имѣющій почти никакого вліянія на настоящее объясненіе Слова, но весьма важный относительно правильности самого писателя, можетъ быть рѣшенъ лишь собраніемъ и разборомъ многихъ примѣровъ изъ памятниковъ нашей словесности до XIII столѣтія, которыхъ правильность сохранена и подтверждена древностію самой рукописи. Употребленіе родительнаго падежа вмѣсто винительнаго въ нашихъ древнихъ словенскихъ памятникахъ, есть большею частью слѣдствіе исправленія позднѣйшихъ русскихъ переписчиковъ. Объясненіе родительнаго падежа присутствіемъ частицы "не" неосновательно, ибо частица эта не имѣетъ здѣсь своего праваго вліянія но поставлена для обозначенія расположенія сочинителя въ пользу сомнительнаго предмета. Даже въ Русскомъ языкѣ не всегда родительный падежъ замѣняетъ винительный вслѣдствіе частицы "но". Въ этомъ же случаѣ "начатъ повѣстій о походѣ Игоря" было бы неправильностью весьма замѣтною и противъ правилъ Русскаго языка. Словосочиненіе свободно, а не склоненіе словъ. При свободномъ расположеніи словъ и сохраненіи тѣхъ же грамматическихъ формъ, "трудныхъ повѣстій" есть несомнѣнно обозначеніе "старыхъ"; тогда какъ наоборотъ, при измѣненіи родительнаго падежа въ винительный какое бы нт было словосочиненіе "трудныя повѣсти", было бы очевидно подчинено глаголу начать. Къ сему должно прибавить, что въ пѣснѣ этой: "пѣть, творить и начинать" согласованы съ винительнымъ надеженъ: "Почнемъ же повѣсть сію", аще кому хотяше пѣсь творити", "пѣти было пѣсь Игореви". А потому и не справедливо безъ нужды приписывать сочинителю неправильность ему чуждую. При болѣе правильномъ расположеніи словъ, смыслъ несомнителенъ: значатъ о Полку Игоревѣ Игоря Святославича старыми словесы трудныхъ повѣстій".
   Сомнѣніе -- на какой ладъ подобаетъ начинать повѣсть -- встрѣчается часто у древнихъ христіанскихъ писателей, или извиняющихся въ употребленіи языческихъ украшеній, или вовсе отказывающихся отъ оныхъ, хотя вслѣдъ же за симъ рѣшеніемъ отдаются вполнѣ вліянію классической словесности; таковъ, напримѣръ, Григорій Турскій.
   Кириллъ епископъ Туровскій, также ссылается на классическую словесность въ "Словѣ на соборъ Св. Отецъ 0x01 graphic
и 0x01 graphic
отъ Св. книгъ указаніе о Христѣ Сынѣ Божіи и похвала, Отцемъ С. Никейскаго Собора (Памятники Рос. Слов. ХІІ стол., изд. Калайдовичемъ. Москва, 1821. IX стр. 74):
   "Якоже историци и вѣтія, рекше лѣтописьци и Пѣснотворца, приклоняютъ своя слухи въ бывшая межю цари рати и въпълченія да украсятъ словесы и возвеличатъ мужьствовавъшая крѣпко по своемъ цари и недавъшихъ въ брани плещю врагомъ и тѣхъ славяне похвалами вѣнчаютъ; кольми паче намъ лѣпо есть и хвалу къ хвалѣ приложите храбрымъ великимъ воеводамъ Божіимъ крѣпко подвизавъшимся по Сынѣ Божіи, своемъ цари, и Господѣ нашемъ Іисусѣ Христѣ" {Во второмъ § приведено нѣсколько примѣровъ классическихъ воспоминаній, встрѣчаемыхъ въ сочиненіяхъ разноплеменныхъ писателей Европы до XIII столѣтія.}.
   Подъ "трудными повѣстями" разумѣются повѣсти о трудахъ, подвигахъ точно также, какъ военная повѣсть означаетъ вмѣстѣ и содержаніе, и самый духъ повѣсти.
   Сходное съ симъ выраженіе встрѣчается въ предисловіи Святославова Изборника: "обавите покръвенія разумы въ глубинѣ многостръпътныхъ сихъ книгъ премудраго Василія".
   Трудъ, αἕϑλος, борьба, состязаніе и истязаніе,-- πόνος,-- точно также трудъ, подвигъ и скорбь. Прилагательное "трудный" вмѣщающее въ себѣ значеніе подвига и скорби, заключаетъ въ себѣ обозначеніе тѣхъ же богатырскихъ и прискорбныхъ повѣстій, о коихъ упоминается вѣроятно и въ первыхъ трехъ стихахъ изъ Nibelungen:
   
   Unb ist allen mären bit gefeit
   Von helben lobebären, bon großer arbeit,
   Von freube unb hochgeciten, von weinen und flagen,
   Von funer reden striten meget ir un wunder horen sagen.
   
   Изъ обзора средневѣковой словесности и содержанія самой пѣсни, должно предполагать что "трудныя повѣсти" эти суть преимущественно предъ другими древними: "Исторія о разореніи Трои, столичнаго града Фригійскаго Царства".
   "И аще бы Трояне совѣтованіе Гекторово, Кассандрино увѣщаніе, совѣты Еленовы, наученія Партеусовы любезнѣ воспріяли; Троя не плакала бы вѣчныхъ своихъ нападеній, яже и до нынѣ остави по себѣ человѣкомъ толикую плачевную повѣетъ. (Противъ 1-го изд. 4-го тисн. въ С.-Петербургѣ 1760, стр. 108 и 109).
   Грамматическое расположеніе и послѣдовательность частицъ такъ строго соблюдены въ Словѣ, что опущеніе одной изъ нихъ разрываетъ связь между отдѣльными частями вступленія и между вступленіемъ и сущностью самой пѣсни. Въ самомъ дѣлѣ, если принять исправленіе А. С. Пушкина, состоящее въ опущеніи частицы ли (упомин. и примѣч. къ стр. XXIII Сл. о Полку Игор. изд. маг. Дубенскаго съ ссылкой на "Москвитянинъ" 1843, 12, стр. 442), то пѣвецъ Игоревъ выражалъ бы рѣшительное предубѣжденіе противъ старыхъ словесъ по вымыслу Боянову, тогда какъ самое вступленіе и вся пѣснь обнаруживаютъ явную и живѣйшую любовь къ Бояну. Пѣвецъ Игоревъ рѣшается оставить старыя словеса и вымыслы Бояна ишь для того, чтобы согласоваться съ требованіями вѣка. Этотъ оттѣнокъ заключается именно въ полномъ составѣ оборота и послѣдовательности частицъ:
   1) Частица "не" обозначаетъ, какъ мы уже выше замѣтили, расположеніе сочинителя къ вымысламъ Бояновымъ. Безъ сей отрицательной частицы вопросъ означалъ бы, что сочинитель не имѣетъ собственнаго мнѣнія. Безъ этой частицы вопросъ его нуждался бы въ рѣшеніи слушателей.
   2) Ли обозначаетъ смыслъ раздѣлительный и вопросительный, безъ этой частицы слѣдующее рѣшеніе было бы неумѣстно.
   3) "Же" -- рѣшеніе a priori, находящееся въ противоположности съпредъидущими словами. Частица "же" здѣсь соотвѣтствуетъ выраженію "какъ бы ни было а".
   4 и 5) "бо" означаетъ причины сомнѣнія.
   6) "Же" -- порицаніе втораго авторитета чрезъ сравненіе съ первымъ.
   7) "же" -- заключеніе, основанное на изложенныхъ пунктахъ.
   Потребность исправленія этихъ первыхъ словъ произошла, кажется, отъ непризнанія въ "бяшетъ" прошедшаго неопредѣленнаго, условнаго и соотвѣтствующаго иногда будущему времени, въ этомъ же оборотѣ (не лѣпо ли вы бяшеть начати) отнюдь не учащательнаго.

0x01 graphic

   § 2. Уже говорено выше, что у древнихъ христіанскихъ писателей исто является борьба между классическими воспоминаніями и требованіями вѣка, озареннаго христіанскимъ ученіемъ. Такъ, современникъ, если не ошибаюсь, нашего пѣвца, Іосифъ Исканій Девонскій говоритъ въ поэмѣ своей о Троянской войнѣ, посвященной Ѳомѣ или Балдуину епископу Кентербюрійскому:
   
                                 ....Mens conscia veri
   Proscripsit longe ludentem ficta poetam:
   Quin te Cecropii menti ta licentia pagi,
   Et laedant tigmenta, pater, quo praeside floret
   Cantia, et in priscas respirвt libera leges.
                       .... Сознательный разумъ конечно
   Изгналъ давно наигрывающаго вымыслы поэта
   Да тебя, Кекропійской общины, лживыя вольности
   И вымыслы не оскорбилибъ, отецъ, подъ предсѣдательствомъ коего цвѣтетъ
   Кантія и въ древнихъ законахъ свободная дышетъ.
   
   Замѣчательно, что iscanius и нашъ пѣвецъ обозначаютъ Омира почти тѣми же словами "ludentem ficta poetam" -- "по вымышленно Бояню". Доказательство, что Боянъ -- Омиръ находятся въ самой пѣснѣ стихъ 500 и 501.
   Въ двухъ эпическихъ поэмахъ XII-го столѣтія сохраненъ классичеткій обычай называть Омира поэтомъ, обычай, упоминаемый географомъ по преимуществу; Страбонъ (кн. I, § 2)" говоритъ что Черное море называли просто моремъ: "ώς Ποιητὴν τον ὅμηρον".
   Обычай, получившій офиціальное признаніе въ VI столѣтіи (Институты Юстиніановы кн, I, т. 2. § 2 "Sicut cum poetam dicimas, nec addimus nomen -- subauditur apud Graecos egregius Homerus,-- apud nos Virgilius") и встрѣчающійся въ духовномъ писателѣ съ любовію изучаемомъ отцами нашими въ первый вѣкъ ихъ христіанскаго просвѣщенія; Св. Григорій Назіанскій (Твор. Св. Отцовъ въ Русск. пер. годъ II, книжка 4, Москва 1844, стр. 266) точно также обозначаетъ Омира.
   "Тогда и самъ скажешь съ стихотворцемъ, "нѣтъ ничего немощнѣе человѣка" (Одис. 18, 130).
   Боянъ, правильнѣе же Баянъ, отъ корня баю, слово однородное съ баснь, обаяніе, баваніе, краснобай, Иллир. bajanie -- заговоръ, поэтическій вымыселъ, чародѣйство, baian -- чародѣй, волхвъ,-- точно также какъ canto -- пѣть, говорить, разсказывать и заговаривать; по-польски: bajac -- баять, разсказывать сказки,-- bajacz, bajarz -- разскащикъ, bajka -- баснь, bajeczny -- баснословный, bajanie -- разсказъ, сказка; по-чешски: Bag, Bagar, Bagec, Bagkar -- Fabulist, Rarchenegrzahler; Bageni -- das Rieden, Grdpshten, Fabeln; по-сербски: баіать zaubern, баіане -- das Saubern.
   Въ Словарѣ Миклошича (Lexicon linguae Slovenicae: Vindob. 1850): Баянинъ -- έπδος, incantator; -- баіальница -- incantatrix; баяти -- ἐπόδειν; εποδη, incantamentum; Georgias monachus. Menaeum); баяніе -- Кирилъ Туровскій въ исчисленіи мытарствъ: "0x01 graphic
; всяка ересь и вѣруютъ встрѣчю, въ чехъ, въ полазъ и птичьи грай, ворожю, и еже басни болотъ и въ гусли гудутъ". Болгары употребляютъ также это слово въ значеніи заговора: "идамъ да си баямъ онъ ми баі-е или баі-еть.
   Это слово соотвѣтствуетъ французскому chanteur и enchanteur; латинскому incantator, и греческому Παιαν, Παιηων, врачъ боговъ, врачъ душевный, самъ Аполлонъ и сынъ его Аскленій, врачъ, избавитель, исцѣлитель, спаситель, пѣснь въ честь Аполлона, въ послѣдствіи же и другихъ боговъ, военная пѣснь передъ битвой и послѣ битвы, и вообще торжественная, хвалебная, затрапезная пѣснь. Παιανιστης -- пѣснопѣвецъ, Παιώνὶα -- баянье, знахарство, врачеваніе. Преимущественно же Παιάν значивъ заговоръ для отвращенія бѣды.
   
   * Lupus Protospatha Croatiam expugnatam a Bojoanne quem Bugianum vocat, videtur indicare scribens anno MXXIV in Croatiae descendisse cum exercitu, cepisse que uxorem Cosmici, eamque Conetantinopolin amendasse.
   Ducange. Fam, Bysantinae, Slav. etc.. Стр. 298.
   У Дюканжа встрѣчается еще Bajanus стр. 306. 313. b. Миклошичь по поводу заимствованнаго Маджарами baj, fascinatio приводитъ въ подстроч. пр. (Beiträge Kuhn. Berlin 1858 I. В. 223). Турецкую этимологію этого слова Воллера: das Magyar, baj Türk, bagh (vinculum) woraus baghlamaq (Vincire, fascinare) jakut. baj, ligare. Бай, бой, богатый, бѣдный, бѣда, обида, др. Цер. Слов. бѣдть весьма близки къ Санскритскимъ формамъ:
   Bang -- Loqui, dicere, lucere. Баять, баснь, баянъ.
   Ban -- Loqui, dicere.
   B'âs' 1, atm. inderdnin' pai. loqui dicere.
   B'âs'in dicens, loqoens.
   B'à'ga -- pars, portio, bona for tuna, félicitas--богатство.
   B'âg' Veneratio, Cütus обожаніе.
   B'âg' и bfag'-- dividere -- distribnere богатство, убогій.
   B`yá timor боязнь.
   B'ayankara (timendns боящійся) отъ корня бой -- бить.
   B'ayânaka timen dus.
   Brug' -- flectere, corvare Bopp. приводитъ бѣгу, φενγώ, fug -- fugio.
   B'ngaga, tortuose iens. Буй дикій cp. Бугай.
   B'âdra -- Laetus, felix -- бодрый.
   B'id 7, pas. âtin.-- findere, violari, perforare rumbere, обида -- бѣда -- побѣда.
   Эти сродныя между собой слова даютъ поводъ предполагать Буддійское происхожденіе Татарскаго Bajan отъ Санскритскаго корня.
   Azerbâigân (the hill of the great) for Azer inthc Turkish language meanlhigh and bâigan signifes, great and celebrated men.... Arabic Azerebaijdn.
   Derbend Nameh. Kasembeck S.-Ptrbg. 1851 p. 24.
   Bagliafl, Bajadqr -- Schwätzer, Bajar, sbazar, bagliafar -- Schwatzen, болтать, bahaida, bajoz, baja,--geachwätz. Baila Säugamme. Baghiar-- fabrichar, bauen, созидать. T. Wörtewbuch der Bhaetoromanischen sp. von Otto Cariech. Chur, 1848.
   Den Feldherrn der Süd China eroberte, nennt er (Marco Polo), Lb. II c. 54. Baian-Chinsan und sagt dass dieser Name, Lumière à cent yeux bedeute, dem ist aber nicht also; Bajan bedeutet "reich Reichthum, говоритъ Шмидтъ", стр 87. forschungen etc. S.*Ptbrg und Lepzig 1824, (Mongolen und Tibeter).
   Βάκον, Царь Бгиптскій, подъ годомъ 3496 отъ сотворенія міра Syncelli Regum Aegyptiacorum laterculns ex Bunsenii opere. Aegypten. T. III, p. 76 et § 99.
   Βαίων (Syucellus p. 104). принадлежитъ къ XVII Египетской династіи: Pastores et Diispolitae Schol. Platon p. 424. Bekk.). Έπτα-χαιδεχάτη δψαστεία ήσαν αδεοώελψοι Φοίνικες, ξένοι, Βασιλείς. Syncellus, ρ. 104. Съ ссылкой на Манеѳона. Schol. Platon, p. 424 Bekk.
   1. Σιλιτης 2. Βαίων 3. Απαχνας 4. Αψοψις 5. Іебш; 6. Κήρτως 7. Ασὴθ.
   Вотъ для примѣра представленія Паіана верховнымъ судіею пѣснопѣнія, латинское четверостишіе Алкима.
   
   Moeonio Yati qai par aut proximus esset
   Consultas Poean risit, et haec cecinit:
   Si potuit nasci quem tu sequereris, Homere!
   -- Nascetur qui te posait, Homere, sequi.
   
   Меонійскому Вѣщу кто бы равенъ иль близокъ былъ,
   Вопрошенный Паіанъ засмѣялся н сице воспѣлъ:
   Если могъ родиться, кому ты слѣдовалъ бы Омнре;
   Родится, кто тебѣ могъ бы, Омире, послѣдовать.
   
   Слона Волнъ и Поганъ, употребляемыя Греческими лѣтописца -и одно вмѣсто другаго, суть однородныя.
   Боннъ, баянъ, поганъ поганый, Παγάνος, Рауеп, Παιαν, отъ корня баю и пою суть одно и тоже слово, различіе въ правописаніи и значеніи зависитъ отъ различія вѣковъ и племенъ его употреблявшихъ. Срезневскій весьма основательно относитъ слова боянъ и баянъ къ корню баю (говорю) и бой (битва). "Боянъ и баянъ ложно считать за одно слово, хоть первое произошло отъ бой, а второе отъ баять". Мысли объ Исторіи Русскаго языка И. Срезневскаго. С.-П-бургъ. 1850 года. Это замѣчаніе Г-на Срезневскаго подтверждается словами: вой (воинъ) и вой (крикъ); уже въ Гомерѣ употребляется въ значеніи крикъ, шумъ, кликъ, воинскій кликъ, вой вѣтра и моря, и самая сѣча, битва, схватка. У Гомера встрѣчаемое выраженіе βοήν άγαϑὸς какъ прозвище героевъ, толкуемое -- въ битвѣ, въ пылу доблестный, можно было бы безъ преувеличенія объяснить системой Данковскаго (Homerus Slavizans).
   Баянъ во всѣхъ Словенскихъ нарѣчіяхъ соотвѣтствуетъ выраженіямъ: поэтъ и знахарь. Трудно рѣшить, которое изъ сихъ двухъ значеній преобладало въ мысляхъ нашего пѣвца. До него и позже считали не безъ основанія и Омира и Исіода, на западѣ же Виргинія, столь же великими поэтами какъ и глубоко посвященными въ таинства Магіи и Кабалы и Гносисы.
   Но никакія изслѣдованія не могутъ лучше опредѣлить значеніе сего слова какъ сказка о Семи Семіонахъ, изд. въ Русскихъ Народныхъ сказкахъ Сахаровымъ. С. П.-бургъ 1841 г. стр. 305.
   "Ай ты черный котъ баюнъ! Проснися продудися, да и спой пѣсенку, какъ и ту ли пѣсенку, что поютъ на Окіянѣ морѣ, на зеленыхъ островахъ, про молоду княжну Елену Ивановну".
   Стр. 201. "Какъ и всѣ то братья за дѣломъ сидятъ, а седьмой Семіонъ вдоль по кораблику похаживаетъ, Черна кота поглаживаетъ. Вѣдь его то брат(цы) ецъ Черный котъ баюнъ изъ за Синя моря, изъ за того ли лу(г)коморья; да и онъ ли Черный котъ, по умному сказки сказываетъ, по разумному пѣсни заводитъ. Какъ на томъ ли Окіанъ морѣ глубокомъ стоитъ островъ зеленъ, какъ на томъ ли на зеленомъ острову стоитъ дубъ зеленый, отъ того дуба зеленаго виситъ цѣпь золотая, по той по цѣпи золотной ходитъ черный котъ. "Какъ и тотъ ли черный котъ во правую сторону идетъ, веселыя пѣсни заводитъ, какъ во лѣвую сторону идетъ, стары сказки сказываетъ". А его то братья Семіоны...... Объ островахъ на Океанѣ, на Синемъ (Черномъ) морѣ, у Лукоморья (Азовскаго), гдѣ воспѣвалась Елена, упоминается пространнѣе въ § 55. и въ изслѣдованіи Köhler'-à Mémoire sur les iles et la course consacrées d'Achille dans le Pont Euxin. Mémoires de l'Acad. Imperiale des Sciences. T. X. II. Pétbg. 1826.
   * Климентій Александрійскій, описывая великолѣпіе Египетскихъ храмовъ, присовокупляетъ: сокровенная святыня завѣшана златокованной тканью; если жрецъ отдернетъ занавѣсь, то является взорамъ -- кошка, крокодилъ или туземная змія, вьющаяся на багряныхъ постилкахъ. Max Duncker Leipsig. 1874. T. 1. стр. 57. *
   Въ Словарѣ свѣтскихъ писателей Митрополита Евгенія находится прекрасная статья о Боянѣ. Въ этой статьѣ упоминается о Бояновой улицѣ въ Новѣ градѣ, рѣкѣ Баянѣ въ южно-Словенскихъ земляхъ, о собственномъ имени Баянъ, упоминаемомъ въ Византійскихъ Лѣтописцахъ, и о гимнѣ въ честь Бояна, писанномъ руническими буквами. Нельзя не сожалѣть, судя по извѣстнымъ отрывкамъ, что оный доселѣ не изданъ, хотя и признано было бы по надлежащему разбору, что рукопись и самая редакція подложны, ибо содержаніе онаго можетъ и должно быть заимствовано изъ неизвѣстныхъ источиковъ. Весьма важное свидѣтельство въ пользу изданія сего гимна заключается уже въ томъ, что Митрополитъ Евгеній и H. М. Карамзинъ не рѣшаются объявить его подложнымъ. Въ упоминаемой статьѣ при разборѣ различныхъ мнѣній о Баянѣ, весьма ясно представляется неосновательность утвержденія, что Боннъ существовалъ во времена Нестора. Мнѣніе господствующее донынѣ, какъ это видно въ приданіяхъ на Слово о Полку Игоревѣ. Изд. Г. Москва, 1846 года, пр. третіе.
   Всѣ изслѣдованія, дабы отъискать въ Боянѣ пѣвца воспѣвавшаго Русскихъ или Болгарскихъ Князей послѣ P. X. останутся тщетными и даже иногда весьма странными, какъ напримѣръ изслѣдованіе Гранатина (Сл. о Пол. Иг. Москва, 1823, Критич. разс. стр. 13--16:
   "Въ самомъ началѣ авторъ упоминаетъ о древнѣйшемъ его пѣснопѣвцѣ, Боянѣ; это есть божество, его вдыхающее, какъ Гомеръ къ Музѣ, или Оссіянъ къ Мальвинѣ, такъ и пѣвецъ Игори взываетъ къ Бонну. Изъ послѣдствія ясно видно, что Боннъ сей былъ современникъ знаменитаго Всеслава Полоцаго; слѣдственно жилъ въ одномъ вѣкѣ съ Лѣтописцемъ Несторомъ, т. е. въ XI. О произведеніяхъ Бояна мы можемъ имѣть понятіе по Слову о Попу Игоревомъ, а не но мнимому его гимну. Нѣтъ сомнѣнія, что Боянъ служилъ образцомъ пѣвцу Игоря, когда сей отзывается объ немъ съ такимъ же восторгомъ, какъ Горацій о Пиндарѣ: Боянъ же, братіе, не 10 соколовъ" т. д..... Далѣе временъ Бояна мы не должны простираться, теряясь въ пустыхъ догадкахъ или умствованіяхъ; ибо сіи обыкновенно ни къ чему не поведутъ, когда основаны не на Исторіи".
   "Изъ сего можемъ съ вѣроятностію заключить, что Муза поэзія въ древней Руси родилась въ одно время съ Музою Исторіи, т е. вскорѣ по введеніи Христіанской Религіи, и находилась въ самомъ младенчествѣ; ибо должно Слово о Полку Игоревомъ, при всѣхъ его красотахъ, есть дѣтское лепетанье! не сроднымъ ей языкомъ, грубою прозою. Здѣсь замѣтимъ важныя преимущества Гомера и Оссіана передъ пѣвцомъ Игоря: 1) преимущество языка; не говорю о Греческомъ, какъ самомъ музыкальномъ въ свѣтѣ и способнѣйшемъ для поэзіи, Гальской долженъ быть также языкъ гармоничный, приспособленный къ музыкѣ, и обработанный Бардами въ продолженіе не одного столѣтія. Оссіанъ описываетъ себя живущимъ въ вѣкѣ, похожемъ на классической, просвѣщеннымъ случаями прошедшаго, о которомъ память сохранялась въ пѣсняхъ Бардовъ, онъ указываетъ на періодъ мрака я невѣжества, до котораго не достигало преданіе: его слова, говоритъ онъ, въ половину только достигали до слуха нашего; они были темны, какъ повѣсти другихъ временъ, доколѣ невозсіялъ свѣтъ пѣснопѣнія (Blair in his crit. dissert on the poems of Ossian p. 128:-- тѣмъ достойнѣе порицанія Макферсонъ, что не выдалъ въ свѣтъ Гальскаго подлинника; онъ возвелъ бы его на степень древнихъ, классическихъ языковъ". "Пѣвецъ Игоря пѣлъ на языкѣ полуобразованномъ; отчасти мертвомъ, и потому не могъ не сбиваться на живое нарѣчіе, которое-было совершенно варварское (horribile auditu) отъ этого вышла неправильная и не совсѣмъ ясная смѣсь словенскаго съ Русскимъ, которою писано Слово о Полку Игоревомъ 2). Преимущество чудеснаго; во время Пѣвца Иліады вѣрили чудесамъ Миѳологіи, и онъ прекрасно воспользовался ею, заставивъ дѣйствовать обитателей Олимпа. Во время пѣвца Фингалова вѣрили бытію душъ умершихъ; но почитали ихъ безсильными вмѣшиваться въ дѣянія людскія, и поэмы его полны явленій духовъ, которые однакожъ принимаютъ безполезное участіе въ судьбѣ любезныхъ имъ людей. Пѣвцу Игоря остались въ наслѣдство почти одни имена Словенскихъ, языческихъ боговъ: Даждь-Божа, Стри-Божа Велеса и проч. Онъ не пренебрегъ и сего бѣднаго имущества, но заставить ихъ дѣйствовать вопреки общему повѣрью онъ не могъ; ему бы никто не повѣрилъ".
   Мнѣніе Граматина, здѣсь изложенное, не рѣдко случается слышать и донынѣ. Обвиненіе Пѣвца Игоря въ дѣтскомъ лепетаньѣ происходитъ единственно отъ того, что читатели Слова даютъ волю своему воображенію и сохраняя одни слова, не обращаютъ вниманія ни на словосочиненіе, ни на правописаніе. Странное впечатлѣніе производятъ слова Граматина сближенныя съ словомъ о Полку Игоревѣ.-- При всемъ воодушевленіи поэта, проза XII столѣтія рѣшительно строже согласована съ законами логики и реторш, тѣмъ проза просвѣщеннаго критика въ XIX столѣтіи.
   Граматинъ какъ усердный ученикъ Шлецера, возстаетъ противъ пустыхъ умствованій, основанныхъ не на Исторіи и переступающихъ извѣстный періодъ времени, и рѣшаетъ, послѣ пустѣйшихъ умствованій не принадлежащихъ къ дѣлу к мало выигрывающихъ отъ ограниченности историческаго періода, что Боянъ пѣлъ во времена Всеслава Полоцкаго, на томъ основаніи, что Пѣвецъ Игоревъ приводитъ по поводу Всеслава припѣвку Бояна. Онъ не замѣчаетъ, что именно въ этихъ словахъ уже видно, что Боянъ изстари (первое) сказахъ слова, долженствовавшія вразумить Всеслава и что Ярославъ, Мстиславъ и Романъ воспѣваемы были не по вымышленію Бояна, а по былинамъ того времени.
   Венелинъ въ Критическомъ изслѣдованіи объ Исторіи Болгаръ. Москва 1849 г. стр. 263, предполагаетъ, что Боянъ упоминаемый здѣсь, есть Боянъ Владиміровичъ Князь Болгарскій, слывшій Колдуномъ. Венелинъ основываетъ мнѣніе свое на томъ, что Южному Славянину свойственнѣе рискать по тропѣ Трояней нежели Русаку, и что въ старомъ времени относительно пѣвца Игоря не могло существовать въ Россіи поэта, коему примѣнились бы восторженныя слова пѣсни.
   Современное извѣстіе о семъ Болгарскомъ Князѣ находится въ Хроникѣ Луитиранда кн. III, гл. VIII. Оно любопытно, какъ свидѣтельствующее о любви къ просвѣщенію Болгарскихъ правителей въ X столѣтіи. Это одна изъ тѣхъ главъ Луитирандовой Исторіи, которая прмписывается другому редактору. "Tunc et enim Simeonem ἡμϊαργον, id est, semigraecum esse aibant, eo quod a pueritia Bysantii Demosthenis rhetorical" Aristotelisque syllogismos didicerit. Post haec autem reiictis artium studiis, at aiunt, conversations sanctaehabitumsumpgit: vetu paulopost regnandi cupiditate deceptus, ex piacida monasterii quiete ad seculi procellam transiit, elegitque potins apostatam Julianum, quani beatiseimum coeiestis regni clavigerum imitari, qui duos tilios habuit mm nomine Baianum, atterum qui nunc usque super est, potenter que Bulgarie principatur, nomine Petrum. Baianus autem adeo fertur didicisse magicam, ut ex homine fieri lupum, et quamcunque vellet aliam cerneres feram". Но Словенскій Князь этотъ едва ли неостанется нѣмымъ лицемъ для объясненія воззваній къ Бонну и его изреченій приведенныхъ въ пѣснѣ о П. Игоревомъ.
   Впрочемъ по духу того времени могли бы существовать и біографіи, въ коихъ сему Князю и приписывались бы отличительныя черты и даже изреченія Гомера: (Ср. Біографіи Карла Великаго, Kayser-Chronik, Gesta Romanorum и другіе памятники среднихъ вѣковъ, гдѣ описанія современныхъ лицъ безпрестанно смѣшиваются съ чертами замѣчательныхъ людей древняго міра). Открытіе подобнаго сказанія о Болгарскомъ Баянѣ было бы весьма важно, ибо оно указывало #бы на вѣрованіе въ посмертное житіе творца Иліады въ І-мъ вѣкѣ на берегахъ Дуная въ образѣ Баяна Семеоновича.
   Греки называли Семіона ἡμϊαργον для обозначенія его не какъ полусовременнаго имъ Грека, но какъ полудревняго Грека, полуклассическаго и полу-героическаго, именно потому что Аргосъ, столица Героической Греціи, игралъ большую ролю въ классической словесности. Весьма замѣчательно, что прилагательное semi graecua придаваемо было и въ Римѣ древнѣйшимъ Латинскимъ ученымъ: "antiquissimi doctorim.... poetae et semigraeci etant"!-- Светоній de Claris gram. гл. I.
   Изученіе Омира въ классической Греціи, равно какъ и безпредѣльное къ нему уваженіе Александрійскихъ ученыхъ и ихъ огромные труды о его твореніяхъ слишкомъ извѣстны, чтобы о нихъ должно было здѣсь упоминать. Я ограничусь изъ древнихъ писателей свидѣтельствомъ одного Діона Хризостома о степени извѣстности Омира на Югѣ Россіи: рѣчь XXXIV, 4.
   "Почти же и всѣ Ворсиѳениты о поэтѣ стараются, можетъ, для того, чтобы воинственными быть еще нынѣ. Если же нѣтъ, то изъ благорасположенія къ Ахиллею. Этого-то сверхъ естественно почитаютъ и храмъ та (его) на островѣ".
   Всѣмъ извѣстно его свидѣтельство о пѣніи Омировскихъ пѣсень Греческими поселенцами Чернаго моря, приведенное въ Исторіи Г. Р. H. М. Карамзина.
   Но необходимо обратить особенное вниманіе на состояніе образованности и словесности во всей Европѣ отъ паденія Западной Имперія до ХШ столѣтія, чтобы замѣтить сводъ оговорка Пѣвца Игорева о токъ, что онъ во намѣренъ слѣдовать вымысламъ поэта,-- поэта по преимуществу Омира, составляетъ фактъ, согласный съ обычаями того времени во всей Европѣ.
   Англійскіе, Французскіе и Германскіе писатели отъ X до XIII столѣтія содержатъ въ себѣ много воспоминаній изъ Гомера. Хотя у нихъ и преобладаетъ вліяніе Троянскихъ сказаній Дареса и Диктиса, но однако замѣтно и вліяніе и изученіе Греческой словесности и самаго Гомера. Вліяніе Гомера и вообще всей языческой словесности на словесность Западной Европы до эпохи возрожденія въ XV-мъ столѣтіи гораздо сильнѣе, чѣмъ это обыкновенно полагаютъ. Сила, съ коей изученіе Греческой словесности принялось въ Европѣ въ XV и XVI столѣтіяхъ послѣ бѣгства ученыхъ Грековъ изъ Византіи съ сокровищами стараго слова, доказываетъ что дано уже брошены были зародыши сего возрожденія въ Европѣ. Изданія и филологическіе труды и общее участіе, принимаемое къ онымъ въ XV и XVI-мъ столѣтіяхъ, обнаруживаютъ сами собой, что.ученные Византійцы послѣ взятія Константинополя Турками нашли уже почву приготовленную. Цѣпь, связывающая новую образованность и древнюю, никогда не прерывалась. Французскія хроники, хроники относящіяся до крестовыхъ походовъ, состояніе словесности въ Англіи и Германіи, труды монашескіе въ Швейцаріи и Словенскихъ земляхъ не дозволяютъ въ текъ сомнѣваться, хотя весьма недавно не признавали этого влянія Ginguenet, Sismondi, и другіе изслѣдователи словесности среднихъ вѣковъ, а также касательно Россіи между прочими и Шлецеръ удивлявшійся, напримѣръ что Песторъ упоминаетъ о древнемъ имени Адріанополя -- Орестіи. Судя по изслѣдованіямъ изданнымъ въ Revue des deux Mondes Г-нъ Delecluze обратилъ особенное вниманіе на вліяніе классической словесности на писателей Европы до эпохи возрожденія въ XV столѣтіи.. На недостаточное сознаніе сего несомнѣннаго факта указываетъ также Gerwinus, Massmano обратилъ также вниманіе на этотъ предметъ и опредѣляетъ Греческіе источники (Византійскіе) нѣкоторыхъ Французско-Нѣмецкихъ поэмъ и связь нѣкоторыхъ героевъ изъ сихъ поэмъ съ героями Троянской войны. Это предубѣжденіе столь сильно, что Fauriel, имѣвшій столько данныхъ, чтобы вполнѣ сознать этотъ фактъ, удивляется встрѣтивъ писателя южной Франціи конца X и начала XI столѣтія Bernard d'Angers, подражателя Гомеровой Одиссеи.
   ""Les principaux incidents de l'histoire de Raimond du Bousquet... sont empruntés de l'Odyssée, c est à l'imitation d'Ulysse que le chevalier Toulousain est baltoté trois jours sur les flots, suspendu à un débris de son navire naufragé, invoquant Sainte Foi, comme le grec Minerve. Ce sont les pirates Arabes qui, pour le retenir à leur service quand ils ont découvert sa bravoure à la guerre, lui font boire Le breuvage d'oubli que Circé versa au héros Grec pour lui oter le souvenir de Pénélope et de son lie. De retouè chez lui et trouvant un rival en possession de son château, Raimond se cache chez un de ses paysans, comme Ulysse chez son bon pâtre Eumée: les deux héros un moment déguisés et comme étrangers chez eux, sont reconnus â peu près de la même manière. Dans le dénoument, l'imitation est plus indirecte et plus vague....
   .... Cest bien assez, sans doute, de ce qu'il y a dans cette histoire d'evidemment emprunté de l'Odysseé pour frapper et embarasser l'historien de la litérature. D'oû notre auteur connaissait-il le poème d'Homére? Ce poème n'avait jamais été, que I on sache, traduit en latin, et, l'eût-il été, comment supposer une copie de cette traduction dans les montagnes du Rouergue ou dans les campagnes du Toulousain, à la fin du dixième siècle ou au commencement du onzième?
   Il y a beaucoup plus d'apparence que les imitations signalées n'étaient das pes imitations immédiates et directes mais de simples réminiscences traditionelles. Il n 'est pas même nécessaire de faire remonter ses traditions jusqu'à l'époque ou les rapsodes Massaliotes récitaient les poèmes d'flomère dans les villes gracques du midi de la Gaule. On peut les rattacher à l'époque moins ancienne ou l'Iliade et l'Odyssée servoient de base à l'enseignement du grec dans les écoles de cette langue, écoles qui subsistèrent, dans le midi de la Gaule, jusqu'à la fin du IV-éme et môme du V-éme siècle.... Ici l'antique et le nonveau, le dernier écho de Vépopée payenne (?), et les pmiers bégayements de l'épopeé chrétienne et chevaleresque soit encore confondus, pour être bientôt et à jamais divisés. (?)
   (Histoire de la poésie Provenèale, par C. Fauriel. Paris 1846 г. I. p. 446. 448).
   Французскій Труверъ Benoit de St More во второй половинѣ XII столѣтія написалъ болѣе 30,000 стиховъ о Троянской войнѣ, кролѣ того около 12,000 стиховъ составляющихъ введеніе въ Троянскую войну: Le Romans de Tiebes qui fat racine de Troie la grant, и около того же числа стиховъ объ Енеѣ, какъ заключеніе. Екгардъ къ первой половинѣ X-го столѣтія полонъ Омирическихъ воспоминаній въ своей Латинской поэмѣ объ Вальтерѣ Аквитанскомъ. Онъ изучилъ Гомера и Виргинія и даже напоминаетъ ихъ. Эта поэма переведена на Нѣмецкій языкъ Клеимомъ и недавно Симрокомъ. Сказаніе это для насъ особенно любопытно, какъ входящее въ кругъ Польскихъ преданій.
   По примѣру позднѣйшихъ Греко-Римскихъ Историковъ (Діона Кассія и Амміана Марцелина) почти всѣ Франкскіе лѣтописцы обращаютъ особенное вниманіе на Троянскую войну и носятъ слѣды глубокаго посвященія въ древнія сказанія и басни. Оно особенно замѣтно и даже ясно выражено въ Исторіи Григорія Турскаго. Фредегаръ сожалѣетъ объ упадвѣ изученія классиковъ. О классической учености Аббата Суггерія (l'Abbé Sagger) положившаго начало составленію хроникъ Св. Дионисія, (chroniques de St.-Denis) въ началѣ XII столѣтія приводитъ свидѣтельство T. Н. Грановскій. Аббатъ Суггерій. Москва 1849 стр. 21 и 22.
   Многочисленные романы, принадлежащіе къ преданіямъ объ Артурѣ, полны Греческихъ басенъ. Неужели можно полагать, что огромная библіотека Французскихъ, Англійскихъ и Германскихъ сочиненій, писанная на Латинскомъ и на народныхъ языкахъ, содержащихъ въ себѣ повѣствованія о Троянской войнѣ или намеки на оную, могли быть порождены сухими и краткими разсказами Дареса и Диктиса. Уже самое присутствіе и развитіе Греческихъ басенъ въ средневѣковой словесности Запада доказываетъ изученіе другихъ древнихъ источниковъ, ибо Диктисъ и Даресъ вовсе отвергаютъ тѣ басни, коими изобилуютъ поэмы и романы XII и XIII столѣтія во Франціи и Англіи. Также въ лѣтописяхъ, относящихся до крестовыхъ походовъ, герои весьма явственно обозначаются красками героевъ Троянской войны, заимствованными не изъ Дареса и Диктиса. Michaud въ исторіи крестовыхъ походовъ замѣчаетъ о сходствѣ Крестоносцевъ съ героями Илліады и о преніяхъ ихъ, изложенныхъ въ современныхъ лѣтописяхъ, въ духѣ Гомера: "Ausei Raoul de Caen ne manquet'il pas de comparer l'éloquence d'Aranul de Rhodes a celle du prudent Ulysse", T. I. p. 357.-- 6-me ed. Paris 1841.
   L'historien du Royaume dé Ierusalem (Guillaume de Tyr) qui fnt longtems Archevêque de Tyr, s'arrête ici pour décrire les antiques merveilles de sa métropole. Daus son récit à la fois religieux et profane, il invoque tour à tour le témoignege d'Isaie et de Virgile, après avoir parlé du Roi Hiram et du tombeau d'Origèno, il ne dédaigne pas de célébrer la mémoire de Cadmus el la patrie de Didon. Michaud Hist, des Crois. 1841 T. II, p. 68.
   Не должно терять изъ виду различіе, существовавшее между учеными преподавателями и учеными писателями съ одной стороны и составителями мэмъ и романовъ, людьми по большой части необразованными и недаровитыми, переписывавшими и передѣлывавшими древнія сказанія. Они соотвѣтствуютъ, за немногими исключеніями, ремесленникамъ отливающимъ произведенія рѣзца художниковъ, и составляющимъ изъ набранныхъ типовъ иногда довольно оригинальныя сочетанія. Распространеніе древнихъ басенъ между писателями самаго низшаго разряда, доказываетъ болѣе всего распространеніе оныхъ въ XII вѣкѣ.
   Само собою разумѣется, что тогдашніе Западные писатели пользовались преимущественно Даресомъ и Диктисомъ, какъ самыми легкими и доступными для нихъ источниками, но вмѣстѣ съ тѣмъ невозможно приписывать изученію этихъ двухъ писателей весьма полное повѣствованіе о древнихъ герояхъ, часто встрѣчаемыхъ, въ памятникахъ Западной Европы до XIII столѣтія, ибо многіе факты излагаемые въ оныхъ не упоминаются въ Диктисѣ и Даресѣ, но почерпнуты изъ Гомера, Еврипида, Апполона Родійскаго, Овидія, Виргилія и друг. классическихъ Греческихъ и Латинскихъ писателей. Къ этому должно однако прибавить, что большая часть западныхъ поэтовъ въ XII и XIII столѣтіи пользовалась не прямо источники Греческими, а посему и представляютъ Троянскія и вообще древнія басни въ искаженномъ видѣ и утратившими свой возвышенны! характеръ. Уваженіе къ Даресу и Диктясу въ среднія вѣка произошло отъ желанія подвергнуть сказанія о Троѣ облеченныя въ вымыслы поэтовъ, критическому сравненію съ двумя писателями считавшимися очевидцами событій, о коихъ они передали непреложный историческій расказъ. Эта мысль явно выражена въ письмѣ Корнелія Непота къ Саллюстію служащемъ вмѣсто предисловія къ Латинскому переводу Исторіи о разореніи Трои Дареса Фригійскаго, Древность Исторіи Дареса несомнѣнна и подтверждена свидѣтельствами въ Птоломеевомъ Ифестіонѣ кн. I, и въ разныхъ исторіяхъ Еліана XI, 2. Латинскія же рукописи сей исторіи извѣстны уже съ IX столѣтія въ Сенъ-Гальскомъ монастырѣ. Это обвиненіе Гомера въ вымыслѣ, часто повторяемое въ средніе вѣка, сохранено и въ предисловіе или пространномъ заглавіи третьяго Русскаго изданія (С.П.-Бургъ. 1745 г.) Исторіи о разореніи Трои, (о коемъ упомянуто выше). Это предисловіе совершенно согласно съ предисловіемъ приведеннымъ Сопиковымъ по первому изданію, за исключеніемъ нѣсколькихъ и маловажныхъ разностей въ правописаніи.
   "Въ ней же пишетъ, о разореніи града Трои Фригійскаго царства и о созданіи его..... Писаша же ю первые историки Дитъ Грекъ и Фригій Дарій, истинніи свидѣтели ополченіемъ Троянскимъ, ше они сами бяху ни бранѣхъ синеатели и сдновидцы бывшему въ сложеніи дѣлъ своихъ. Сего ради право и написаша ю. Погонъ же въ различныя времена Оміръ, Віргілій и Овидій Соломенскій, іождо ихъ написаша ю, но не истинно, многія бо въ нихъ несогласія и басни обрѣтатшася, наипаче же Овидій Соломенскій, баснословно зѣло написа, ибо введе боги ихъ же почиташе древнее еллинство, помогающія Грекомъ, воюющимъ Троянъ, и съ ними бывшія на брани яко живыя челомѣки и иная многая тамо баснословиша. А сія истинная и правая Історія Дитомъ Грекомъ написана".
   Эта мысль находится равно и въ Чешскомъ текстѣ большою частію согласномъ съ Русскимъ, за исключеніемъ незначительныхъ упущеній или прибавленій въ разсказѣ и весьма маловажнаго отступленія въ распредѣленіи хода повѣствованія.
   Въ отношеніи къ изслѣдованію вліянія языческой словесности на словесность среднихъ вѣковъ замѣчательно и то, что первое Чешское изданіе 1468 года, 2-е въ 1488 г., есть вмѣстѣ съ тѣмъ и одно изъ первѣйшихъ печатанныхъ изданій въ Европѣ. Добровскій сомнѣвается кажется въ годѣ перваго изданія и полагаетъ оное въ; 1476; точно также и первое Русское изданіе 1709 вмѣстѣ съ Синопсисомъ суть два первыя историческія сочиненія, напечатанныя въ Россіи (Сопиковъ). За неимѣніемъ другаго, привожу выписку изъ шестаго исправленнаго Чешскаго изданія. "Въ Прагѣ 1843, стр. 226" "ale ty Homére, řecký skladaci! gak welikymi chwaiami j welebil gsi Achilla, prawe, ze zabil dwa Hectory, totiž Hectora a bratra geho Troila. Nemluwjs gako prjtel prawdy, ale swébo priroze-j ného gazyka pochlebnjk. Въ концѣ XXIII книги въ предисловіи приведена предмлува доспелаго мужа Гвидопа з Колумны Мессанске на хронику Троянску, стр. 2.
   Гвидо Колумискій судья Мессанскій, служившій образцомъ и источникомъ Чешской редакціи, составилъ въ XIII, столѣтіи сказаніе о раззореніи Трои, изъ сказаній Дареса и другихъ писателей. Онъ весьма ясно опредѣляетъ, по чему предпочтительно слѣдовалъ Диктису и Даресу, а не Гомеру, Виргинію и Овидію. Первыя изданія! Исторіи Гвида Колумискаго съ обозначеніемъ года, нѣсколькими годами позже перваго Чешскаго.
   Въ XII столѣтіи составлены вышеупомянутая поэма Іосифа Искана Девонія по Даресу и обширное стихотворное сказаніе Бенуа de 8t. More. Іосифъ Испанскій и Бенуа, а за ними Гвидо Колумнскій считаются источниками позднѣйшихъ Французскихъ и Нѣмецкихъ редакцій. Они безсомнѣнно пользовались Греческими писателями, или недошедшими до насъ Латинскими, и всѣ упрекаютъ Гомера въ вымыслѣ. Въ древнѣйшемъ церковно Словенскомъ текстѣ сего скаванія, составленномъ для Болгарскаго царя Симеона Борисовича пресвитеромъ Григоріемъ, Гомеръ также не признается источникомъ; "си же Сисѵфосъ Койскій списа въ коихъ самъ бывъ съ Теукромъ, иже списаніе обрѣтъ Омиръ Иліаду списа, и Виргиліосъ другое еже въ рапсодіяхъ Сисѵфа пишется, еже писано по мнозѣхъ лѣтѣхъ Омира и Виргиліа, обрѣтены (Диктисъ) бысть при Клавдіи Неронѣ Дари", стр. 184. Это сказаніе на Словенскомъ языкѣ, коего отрывокъ изданъ въ прибавленіяхъ (X) къ Іоанну Екзарху Болгарскому Калайдовичемъ, по крайней мѣрѣ двумя столѣтіями древнѣе древнѣйшихъ обработокъ сей исторіи внѣ классической почвы, не только на новѣйшихъ Европейскихъ языкахъ, но и на Латинскомъ, само собой разумѣется, что рѣчь идетъ не о Диктисѣ и Даресѣ, принадхежащихъ къ подспудной литературѣ древняго міра. Подобные упреки Гомеру находятся и у Іоанна Малалы и Чечеса и основаны на общемъ религіозномъ убѣжденіи древнихъ. Паламедъ въ Филостратѣ (Heroica) и прорицанія Сивиллъ обличаютъ Гомера въ пристрастіи, лжи и вымыслахъ.
   Лѣтъ сомнѣнія что Филологическія познанія большей части поэтовъ въ Западной Европѣ въ XII столѣтіи не были довольно сильны, чтобы сами поэты могли пользоваться текстомъ Гомера, но извѣстность Гомера и глубокое изученіе миѳологіи въ XII столѣтіи несомнѣнны. Также достовѣрно, что отъ X до XV столѣтія встрѣчаются на Западѣ въ каждомъ вѣкѣ люди, основательно изучившіе Греческій языкъ. Многочисленные и превосходные переводы съ Греческаго языка на Словенскій свидѣтельствуютъ объ изученіи Греческаго языка въ Словенскихъ земляхъ.
   Французскія, Англійскія и Нѣмецкія поэмы отъ X до XIII столѣтія содержатъ много ссылокъ на Троянскія сказанія. Эти поэмы суть въ этомъ отношеніи во все не исключенія а напротивъ того можно сказать что прозаики и стихотворцы X, XI, XII и XIII столѣтіи считали приличнымъ ссылаться на Иліаду входившую въ кругъ сказаній о Паладинахъ....
   Въ Латинской пѣснѣ X столѣтія, сочиненной для Моденскихъ воиновъ, защищавшихъ городъ противъ Венгерцевъ и приведенной 1-й главѣ Исторіи Южной Европы Симонда Сисмонди:
   
   О Tuqui servae armis ieta moenia
   Noli donnire, moneo sed vigila!
   Dum Hector vigil extitit in Troia
   Non eam cepit frandulenta Graecia.
   Prima quiete dormiente Troia
   Laxavit Sinon fallax claustra perfida:
   Per funem lapsa occultata agmina
   Invadnnt urbem ei incendunt Pergama.
   Vigili voce avis anser Candida
   Fugavit Gallos ex arce Romulea,
   Pro qua virtute facta est argentea,
   Et а Romanis adorata ut Dea.
   Nos adoremus celsa Christi numina,
   Illi canora demus nostra jubila;
   Dlius magna fisi sub custodia
   Haec vigilantes jubilemus carmina.
   
   Въ прол. No I Ришарда Львиное сердце:
   
   Of Troye men rede in ryme
   What werre ther was in olde tyme
   Of Hector and of Achyllee....
   
   И въ прол. No II той же поэмы.
   
   Now herkenes to my tale sothe,
   Though I swere yow an othe,
   I wole reden romaunces non,
   Ne of Pari, ne of Ypomydone,
   Ne of Alisaunder, ne of Charlemayne
   Ne of Arthur, ne of Gawayne,
   Nor of Sere Launcelot the Lake
   Ne of Beffs, ne Guy ne Sere Sydrake
   Ne of Ury, ne of Octavian,
   Ne of Hector, the stiong man,
   Ne of Jason, neither of Hercules
   Ne of Eneas, neither Achilles.
   
   Эти двѣ выписки находятся Grässe Lehrb. einer allg. Geschieh, et Band II. 3-te Abth., erste Hälfte стр. 7 и 8 съ ссылкой на Warton Hist, of Englisch poetry T. I, p, 119, 122, 123 (ed IV p. 124) и на Ritson D. on Romance 1. 1. T. I. p. Cii. съ замѣчаніемъ (стр. 9) что подобное мѣсто находится въ прологѣ къ написанному около 1200 года Lives of the Saints, приведенному у Вартона стр. 123 (127).
   Въ Нѣмецкой поэмѣ Friedrich von Schwaben (Grässe Lehbr. einer allg. Liter G. II B. III Abth. Hälfte 1, 9).
   
   Wy durch Blantz flur floris
   Wiltich von dem Iordane, Eneas und Parys
   Und ander Künig und fürsten vil,
   Der ich nit aller nennen wil
   Durch yr amien haben geüten nott.
   
   Точно также и въ поэмѣ Ламбрехта: Alexander (Deutsch eGed. des XIII Jahrh. and der nдchstverw. Zeit I. Theil, herausg, von H. F. Massman Bibli. der ges. Dent. Nat.-Lit. Quedl. and Leipzig, 1837).
   
   4839. Man saget von guten knebten
   di woll getorsten nechten,
   in der troiere liede,
   e der sturm geschiede
   Achilles unde Hector
   1844. Aiax onde Nestor,
   di manic tosint irslngen
   onde onh scarfe gere trogen --
   iz ne mohte ondir in allen ze
   Alexander niht geuallen.
   
   Въ этой поэмѣ объ Александрѣ обозначается самый ходъ переработокъ Греческихъ сказаній на Западѣ до XIII столѣтія.
   
   13. Elberich von Bisenzun
   der brabte one diz liet zu
   der hetiz in walischen getichtit
   lh han is uns in dutischen berihtet.
   
   Нѣмецкіе составители поэмъ основанныхъ на Греческихъ сказаніяхъ, не смотря на близкія сношенія Германіи съ Восточной Имперіей, переводили ихъ съ Французскаго. И Герботъ фонъ Фрицларъ въ пѣснѣ о Трои (Bibi der gee. D. N.-Lit. V. В. 1831), говоритъ:
   
   47. Diz boch ist franzons und walsch
   Sin fuge ist gantz and ane falsch
   Zu kriechen was sin erste stam
   ln latin ez dannen qoam
   Hinen ist ez an daz welhishe kamen
   Daz han ich also vernumen
   Tares der aller beste
   Den storm von Troygen weste
   Wee er dat mit was gewesen
   56. Ds scriep in and liz in lesen
   Cornelias denstrit las
   Als er in Kriechish gescriben was
   Als hat er in inz latin gekart
   Sint ist er tatsche zangen gelart
   Nach der soi ich wirken
   Wil ich die formen merken
   So muz ich drisinnic sin
   Eine ist Kriechisch ein latin
   Und des welschen buches ein
   Zwischen den lesten sinnen zwein
   Nim ich nu den dritten
   Und folge im so mitten
   Daz er min recgte geleite ist
   70. An des tatschen baches list
   Na haut ez ander lute
   Gemachet me ze dute
   Den ist ez fоl wol gelungen
   Sint ez aber von drin zungen
   Mit einem sinne ich her gescriben
   Des bin ich dar zü beschiden
   Daz ich si daz fierde rat
   Das ist rechte sus bestat
   Sint ich von den drin quam
   80. Daz man mich zu den fierden nam
   Hat ez ein ander sollen braht
   Als ich zü dem fierden wartgedacht
   So zele man mich zü den fünften rade
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   
   Въ Relli di Francia, коихъ составленіе полагается между IX и XIII столѣтіями указываются между прочими книгами содержащими дѣянія Паладиновъ и сказанія о герояхъ Троянской войны (Grässe Litterärgesch, II. L. Ш. Abth. I. Hälfte -- s. 13--17). Melzi 1. 1. p. b. seq):
   
   Se vuoi trovate i fatti de Reali
   Di que' di Francia, e d'altri Paladini
   I gran fatti ehe feciono а'mortali
   Gon puelli di lontano, e de viani
   Va leggi i libri delli Imperiali
   Che io ti contero а al dimini,
   E troverai costor ch'io t'hocontato,
   Tutti i lor fatti, com lor magno stato.

* * *

   Ya leggi prima i Real de Francia
   Il qualè un bel libro certamente,
   Poi leggi l'Aspramonte a cotai danza
   Do ve vedra morir di molta gente,
   Poi leggi Montelion di sustanza,
   
   и такъ далѣе., -- послѣ нѣсколькихъ строфъ упоминаются многія повѣсти о Паладинахъ:
   
   Se ti diletti d'udir le gran battaglie
   Leggi quel libro chiamato Trtyano
   Quivi udirai le terribil travaglie
   Che fece Ettor coi Greci in zu quel piano
   Che indosso lor tagliava piastre e maglie
   Col suo fratel Trojolo sovrano
   Ed anche Achille di Ettore nemico
   Fece assai maraviglie ch'io non dico.

* * *

   Va leggi le Battaglie del Re Eenea
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   
   Въ IX столѣтіи подъ вліяніемъ Карла Великаго классическая ученость сдѣлала большіе успѣхи въ Европѣ. Блистательнѣйшее явленіе этой учености, процвѣтавшей среди Европы послѣ Карла Великаго представляетъ Отфридъ. Латинскіе и Греческіе поэты и философы нучаены были въ монастыряхъ Швейцаріи, преимущественно же въ Сектъ Гальскомъ и смежныхъ странахъ, съ любовію и основательностію. Точно также какъ Карлъ Великій сказалъ около себя ученыхъ со всѣхъ странъ, также точно и первые три Оттона были окружены Греческими учеными, приносившими съ собой между многими другими Греческими классиками и самаго Гомера. Родственныя связи между Германскими Императорами, которые сами изучали Греческій языкъ, и Греческой Императорской фамиліей, приходъ въ Германію Греческихъ ученыхъ и разнаго рода художниковъ, развивали все болѣе и болѣе въ X, XI и XII столѣтіяхъ восторженное стремленіе къ изученію Греческой словесности. Беда, Алкуинъ и Рабанъ Мавръ, Отфридъ въ IX столѣтіи, Грозвита -- сто лѣтъ спустя,-- стихотворенія Вальтера фонъ-деръ-Фогельвейде въ концѣ XII и началѣ XIII столѣтія носятъ на себѣ сильный и блестящій отпечатокъ классическаго вліянія. Къ этому вѣку принадлежитъ Вельдекъ, современникъ Игоря, описывающій Троянскую войну и, продолженіе оной -- переселеніе Енея, Албертъ фонъГ-альбестрадъ и вышеупомянутый Герботъ фонъ-Фрицларъ, опредѣляющій въ своей поэмѣ о Троянской войнѣ время (1190--1217) появленія этой поэмы на Нѣмецкомъ языкѣ и переходъ оной изъ Византіи.
   ** Сколько помнится ученый издатель этой поэмы Massmann читаетъ "Besanson". Не возможно не согласиться съ правильностію его чтенія. **
   Въ греческихъ писателяхъ отъ паденія западной Имперіи до XIII столѣтія, мы находимъ едвали не живѣйшее участіе къ твореніямъ Гомера, чѣмъ въ блистательную эпоху Аѳинъ и Александріи.
   На глубокое изученіе Гомера въ Византіи и вообще въ Греческомъ мірѣ указываютъ намъ составленныя въ V столѣтіи Ὁμηροκέντρα Пелагіемъ, по прозванію Патрицій, и оконченныя Императрицей Евдокіей, супругой Ѳеодосія II-го. Подобно сему сочиненію составлено, какъ полагаютъ, Св. Григоріемъ Назіанскимъ -- Χριστὸος Πασχῶν, изъ стиховъ Еврипида.-- Сочиненіе это переведено было и на Русскій языкъ. Кажется древняго перевода извѣстенъ лишь одинъ экземпляръ, къ несчастію утраченный, "Вирше съ трагедіи XC Пасхонъ, Св. Григорія Богослова, во Святой великой пятомъ, и на день Воскресенія Христова;" во Львовѣ, 1630--въ 4, на Бѣлорусскомъ языкѣ. (Сопиковъ, часть I). Г. Сахаровъ полагаетъ, что Сопикову извѣстенъ былъ лишь экземпляръ, находившійся въ сгорѣвшей библіотекѣ Демидова. Сюда же принадлежитъ и Ноннова парафраза Евангелія Іоанна, составленная изъ стиховъ Гомера. Это сочетаніе Омира и Еврипида, удостоившихся быть избранными для православяенія Спасителя, по. называетъ болѣе всего степень уваженія, коими они пользовались въ ученомъ христіанскомъ мірѣ, и особенно важно при сближеніи съ настоящимъ изслѣдованіемъ нѣкоторыхъ мѣстъ въ Сл. о Полку Игоревомъ, заимствованныхъ именно у двухъ этихъ поэтовъ. V-му же столѣтію принадлежитъ поэма Трифіодора о раззореніи Трои Ἴλεου, ἄλωσις, переведенная въ позднѣйшее время и на Русскій языкъ. VI-му столѣтію поэма Квинтуса Смирнскаго или Калабрійскаго, назначенная служить дополненіемъ къ Иліадѣ Παραλειπεμενα Ὁμήριῷ. Къ VI-му же столѣтію принадлежитъ и похищеніе Елены Колуѳа -- Ἐλένης Ἄρπαγὴ (Квинтусъ Колуѳосъ, и Трифіодоръ изд. вмѣстѣ въ 1851, Paris. F. Bidot.
   Лѣтопись Іоанна Малалы изъ Антіохіи, начало коей уцѣлѣю до 555 года, особенно важна для насъ по замѣченному сходству содержащагося въ ней сказанія о Трои съ отрывкомъ перевода, сдѣланнаго въ началѣ X-го столѣтія того же сказанія, изданнаго Калайдовичемъ въ приложеніяхъ къ Екзарху Богарскому. Москва 1824, прил. X. стр. 178; многія мѣста изъ сказанія, изданнаго Калайдовичемъ въ самомъ дѣлѣ сходны съ Малалой, но это еще не доказательство, что переводъ сдѣланъ по Малалѣ, ибо много весьма сходныхъ мѣстъ находится во всѣхъ прозаическихъ и стихотворныхъ редакціяхъ сего сказанія. Кромѣ того, кажется, еще сомнительно, жилъ ли Малала до Презвитера Григорія. Прежде всего надлежало бы сличить Словенскій текстъ съ лѣтописью Малалы съ другими редакціями слово въ слово, чтобы возможно было опредѣлять источникъ Словенскаго перевода.
   Въ эпиграммахъ Анѳологіи указывается на исправленіе и изданіе Иліады Комитасонъ, вѣроятно извѣстнымъ преподавателемъ Граматики въ Константинополѣ въ концѣ II столѣтія.
   Левъ Діаконъ, писатель XI столѣтія замѣчаетъ о сходствѣ Русинъ и Бакинскихъ языческихъ священныхъ обрядовъ. Онъ объясняетъ ихъ вліяніемъ Ахилла и его сподвижниковъ, т. е. обоготвореніемъ ихъ на Черномъ морѣ. Изслѣдованія Kobller'а о разпространеніи сего поклоненія и множество памятниковъ (Записки Одессжаго Общества), подтверждающихъ обоготвореніе Понтарха на югѣ Россіи равно какъ указаніе Константина Порфиророднаго на обряды Русскихъ во время плаванія ихъ по Черному морю, указываютъ вашъ, что Левъ діаконъ объяснялъ себѣ жертвоприношенія Святослава на Дунаѣ не безъ основанія.
   Константинъ Манассій около половины XII столѣтія составилъ. Лѣтопись, писанную политическими стихами и доходящую до 1031 года. Эта Лѣтопись заключаетъ также подробное сказаніе о раззореніи Трои и была переведена на Болгарскій языкъ.
   Судя до названіямъ, выписаннымъ Копитаромъ, Miscel. graeco Slavica Vindob. 1840) обнаруживается весьма разительно Латино-Польсrjе вліяніе въ XV столѣтіи даже на Болгарскихъ писателей.-- То же самое замѣтно и у насъ въ этомъ и послѣдующихъ столѣтіяхъ. Не только Греческіе источники, но даже и древне Словенскіе памятники уступаютъ мѣсто и у насъ весьма грубымъ подражаніямъ Западу, тогда какъ, уже въ IX столѣтіи мы имѣли на Словенскомъ языкѣ Исторію Трои и Александра Великаго. На западѣ же судя по словамъ Бенуа de St. More, считающагося первымъ составителемъ на живомъ нарѣчіи сказанія о Троянской войнѣ, сказаніе о Трои было мало распространено въ западной Европѣ до второй половины XII столѣтія:
   
   Geste estoire n'est pas usée
   N'en gaires lieue n'en est trovée
   la retraite ne fut encore
   Mais Beneois de Sainte More
   La contrové et fait et dit
   
   Ко времени же Игоря Святославича принадлежитъ: 1 Схоліи къ Гомеру Исаака Комнена Порфирогенита 2). Его же описаніе Троянскихъ и Греческихъ героевъ и 3) сочиненіе его о предметахъ неупоминаемыхъ Гомеромъ. (Два послѣднія сочиненія находятся въ собраніи Льва Аллація).
   Въ концѣ III столѣтія, современно походу Игоря Святославима составлены схоліи къ Гомеру Евстаѳіемъ, Сюда можно прибавить, что и рукописи передавшія намъ Гомера, принадлежатъ къ этимъ же столѣтіямъ, кромѣ одного весьма малого отрывка, что составляетъ не малое доказательство его извѣстности въ томъ періодѣ.
   Также современники Игоря Святославича, братья Чечесъ, оставили большіе труды о Гомерѣ и Ликофронѣ. Иллическія стихотворенія Іоанна Чечеса, составляющія три поэмы "до-Омировскія", "Оммровскія" и "по Омировскія", коментаріи и схоліи къ Гомеру, и объясненія Гомеровскихъ басенъ "υποϑεσις του Ὁμήρου" и "Ἐξήγησιστῆς Ἰλιᾶδης" явно обнаруживаютъ участіе, принимаемое въ Византіи къ твореніямъ Гомера въ XII столѣтіи. Въ Греческихъ школахъ восточной и западной Имперіи въ первые вѣка христіанства, Гомеръ былъ краеугольнымъ камнемъ образованія юношества, припомнимъ надежды, которыя Ливаній полагалъ на разборъ пѣсенъ Гомера. Греческая Анѳологія сохранила намъ много эпиграммъ отъ Лукиллы до Паллады, упрекающихъ учителей за ихъ пристрастіе къ Гомеру. Въ Анѳологіи Палатинской много эпиграммъ Паллады, Александрійскаго писателя IV и V столѣтія, относящихся до этого факта: срав. No 166 и 167, IX кн. Въ 168 эпиграммѣ онъ шутитъ надъ своимъ бракосочетаніемъ съ грозной женой, т. е. Реторикой (Илліадой и грамматикой).
   Въ эпиграммѣ 169. Паллада же говоритъ о бѣдствіяхъ нанесенныхъ ему Елеоною т. е. опять же грамматикой.
   Въ приложеніи (къ 3-му тому Анѳодогіи Лейпц. изд. Таухница), заключающемъ эпиграммы, извлеченныя изъ писателей и надписей первая изъ нихъ приписываемая Палладѣ или Агафію (въ VI стол.) развиваетъ лучше другихъ эту мысль, а по сему и привожу буквальный переводъ этой шутки, напоминающей и можетъ быть объясняющей слово Даніила Заточника.
   
   "Злобу воспой" изучивъ и "злобу воспой" преподавая
   "Пагубной" женой завелся я несчастный
   Весь же день воюетъ и всенощная ратуетъ,
   Какъ отъ матери въ приданое подучившая распрю,
   Если жъ хочу я молчать и воительницѣ потворствовать
   За то, что несостязаюсь -- того же ради воюетъ".
   
   Основательность этого предположенія подтверждается заключеніемъ слова Даніила, по коему рукопись его доставляется Князю Юрію Долгорукому тѣмъ же путемъ, коимъ кольцо премудрости возвращается Соломону, по восточнымъ причтамъ. Bib. Or. Herbelot. s. v. Soliman -- Les mêmes historiens racontent mille choses fabuleuses de l'anneau de Salomon, par le moyen du quel ce Prince, prenant le bain et ayant quit' té cet anneau, il lui fut dérobé par une furie infernale, qui le jetta dans la mer. Salomon demeurant ainsi privé de cet anneau, s'abstint pendant 40 jours de monter sur son trône, comme se trouvant dépourvu des lumières, qui lui étaient nécessaires pour bien gouverner.
   Вотъ для примѣра изъ безчисленнаго множества эпиграммъ вертящихся на Еленѣ, эпиграмма Лукиллы (І-го стоя,) поражающая грамматика въ его семейномъ счастіи, но уже не въ переносномъ значеніи кн. 11. 278.
   
   Внѣ дома ты школишь Париса злыя (дѣла) и Менелаевы
   Дома Елены своей многихъ имѣя Парисовъ.
   
   Всѣ эти намеки ссылаются (какъ это видно наприм. въ 279 эпиграммѣ II кн.:

0x01 graphic

   и въ 173, IX книги:
   "Начало Граматики пятистишное есть проклятіе".
   На проклятія и гнѣвныя слова, заключающіяся въ первыхъ пяти стихахъ Иліады и въ 80--83 первой пѣсни.
   
   1. Гнѣвъ богиня воспой Ахиллеса, Пелеева сына.
   Грозный, который Ахеянамъ тысячи бѣдствій содѣлалъ
   Многія души могучія славныхъ героевъ низринулъ
   Въ мрачный Аидъ; и самихъ распростеръ ихъ въ корысть плотояднымъ
   5. Птицамъ окрестнымъ и псамъ; совершалася Зевсова воля;
   Съ юнаго дня какъ воздвигшіе споръ, воспылали враждою,
   Пастырь народовъ Атридъ и Герой Ахиллесъ благородной.
   (Переводъ Гнѣдича),
   81. Вспыхнувшій гнѣвъ онъ на первый пору хотя и смиряетъ.
   Въ текстѣ не "гнѣвъ", а желчь Χολος.
   
   На это непомѣрное изученіе, Гомера намекаетъ эпиграмма Лукиллы 401, XI книги, въ коей учитель разсказываетъ, что лѣкарь отдавшій ему сына на обученіе, взялъ сына изъ школы, когда мальчикъ затвердивъ: "гнѣвъ воспой" и "бѣдствій тысячь содѣлалъ", началъ твердить третій за сими же слѣдующій стихъ "многія могучія души" въ адъ устремилъ" и что тотъ лѣкарь* встрѣтившись съ нимъ потомъ, объявляетъ ему: "сынъ мой и при мнѣ то же выучить можетъ, ибо я самъ въ адъ много душъ устремляю и для того въ грамотѣе не нуждаюся".
   Глубокое изученіе Гомера въ Византійскихъ школахъ, основанное по примѣру Аѳинскихъ и Александрійскихъ школъ, служившихъ долгое время основаніемъ грамматическому преподаванію въ Византіи, сохранялось со времени Константина Святаго до плѣненія Константинополя Турками, какъ это явствуетъ изъ граматическихъ сочиненій, схолій, лексиконовъ и проч. Достаточно припомнить Евстаѳія и Чечеса, современниковъ Игоря Святославича, чтобы удостовѣриться въ этомъ направленіи Греческой учености въ XII столѣтіи, наиболѣе важномъ для насъ. Это вліяніе сохранилось въ Константинополѣ и подъ Турецкимъ игомъ. Толкованіе Гомера въ приходской школѣ Царяграда, есть фактъ весьма обыкновенный и донынѣ. Это видно и изъ введенія въ "златословъ или открытіе риторскія науки, соч. Греческимъ священникомъ Филаретомъ Скуфою. Пер. Стефаномъ Писаревымъ. С.-П. Бургъ 1798 года, съ Греческаго текста, изданнаго въ Венеціи въ 1681 г.
   Предисловіе отъ сочинителя переведенное на Словено-Россійскій языкъ Лукою Сичкаревымъ, стр. VII и VIII.
   "Оставляя обычное въ предисловіяхъ употребляемое многорѣчіе, упомяну токмо о двухъ, книгу сію составляющихъ, принадлежностяхъ. Въ первыхъ, что сочинена она на употребительномъ нынѣ Греческомъ языкѣ; во вторыхъ, что представляются въ ней почти одни, изъ священной и изъ церковной Исторіи взятые, примѣры. Что касается до перваго, учинилъ я сіе для того; дабы не токмо ученымъ, но и самымъ простымъ книга сія была вразумительна; а второе по той причинѣ предпріять не усомнился, что сіе наипаче сану моему соотвѣтствуетъ. И хотя скажетъ кто, что, для возбужденія любопытства къ чтенію и древнихъ языческихъ краснотвореній, не неприлично было бы такожде восхвалити здѣ подвиги Иракліевы, тамо ухищренія Одиссеевы, индѣ кровавыя сраженія Александра Великаго, со всѣми его побѣдоносными торжествами, тамо повѣдати мужество и крѣпость Атлантову, иже по баснотворству, ветхій деньми сый, держитъ на раменахъ своихъ вселенную, и отъ толикаго бременѣ, чресла и мышцы его не оскудѣваютъ; индѣ воспомянути о превращеніяхъ Протестъ, иже бысть всегда тойжде, и всегда самъ съ собою несходенъ. Тамо воспѣти бы сочетаніе Афродиты и лѣпоту Ганимедову, съ веселыми играніями Сатиръ и восхитительными сладкопѣніями Сиренъ"...
   Въ этомъ извиненіи высказывается кажется довольно сильное вліяніе классической словесности, а также и то, что изученіе оной было потребностію Греческаге общества даже въ XVII столѣтіи.
   Это изученіе классической словесности въ восточной Имперіи со временъ ея основанія и находившееся въ весьма цвѣтущемъ сосостояніи отъ IX до XIII столѣтія (Фотій, Чечесъ, Евстафій и друг.) не могло не имѣть вліянія и на образованіе въ Словенскомъ мірѣ въ ІІ-мъ и слѣдующихъ столѣтіяхъ. Первоучитель Словенскій Св. Киршъ изучалъ Омирово стихотвореніе.
   Въ житіи Св. Кирилла Чети-Минея 11-го мая сказано: "въ царь же градъ приведенъ, и учителемъ царскимъ вданъ бывъ, вскорѣ навыче всей внешней мудрости, грамматикѣ же, и Омирову стихотворенію, Риторикѣ, и Философіи, Ариѳнетикѣ и Астрономіи и Мусикіи, и всѣмъ Еллинскимъ хитростемъ, и бѣ во удивленіе учителемъ своимъ, толикія ради быстроты ума своего: и прозванъ бысть Философомъ, понеже преуспѣ въ любомудріи паче иныхъ. Не точію же въ Елинскомъ языкѣ бѣ премудръ, но и въ иныхъ Языцѣхъ, Римскаго бо писанія изучился добрѣ и Сирской бесѣдѣ, и прочимъ иностраннымъ навыче языкомъ, и любяше его зѣло Логоѳетъ, ово премудрости ради, ово же цѣломудрія"...
   Кромѣ вліянія первоучителя Словенскаго на образованіе въ Россіи не должно забывать, что отцы церкви наиболѣе изучаемые въ Россіи до XII столѣтія, Василій Великій и Григорій Назіанскій были покровители классическаго образованія. Это вліяніе неоспоримо: мы видимъ, что на западѣ монастыри учрежденные по правиламъ Св. Василія старались о сохраненіи и изученіи древнихъ Греческихъ писателей. Св. Василій въ бесѣдѣ 22 къ юношамъ о томъ, какъ пользоваться языческими сочиненіями (Тв. Св. Отцевъ въ Русск. перев. гл. IV, кн. 4 Москва. 1846, стр. 344 и слѣд.) говоритъ "Не дивитесь же, если вамъ, которые каждый день ходите къ учителямъ, и съ уважаемыми мужами древности бесѣдуете посредствомъ оставленныхъ ими сочиненій, скажу, что самъ собою нашелъ я нѣчто болѣе полезнымъ. О семъ то самомъ и хочу дать вамъ совѣтъ, а именно, что не должно, однажды навсегда предавъ симъ мужамъ кормило корабля, слѣдовать за ними куда ни поведутъ, но заимствуя у нихъ все, что есть полезнаго, надобно умѣть иное и отбросить".
   "Въ эту жизнь вводятъ насъ, конечно, священныя писанія, образующія насъ посредствомъ ученій таинственныхъ; но пока по возрасту, не можемъ изучать глубину смысла ихъ, мы и въ другихъ писаніяхъ, не вовсе отъ нихъ далекихъ, упражняемъ на время духовное око, какъ въ нѣкоторыхъ тѣняхъ и зерцалахъ, подражая упражняющимся въ дѣлѣ ратномъ, которые, пріобрѣтя опытность въ ловкомъ движеніи рукъ и ногъ, выгодами этой игры пользуются въ самыхъ битвахъ. И мы, конечно, должны держаться той мысли, что намъ предавать подвигъ, важнѣйшій всѣхъ подтекъ. Подвигъ, да котораго все должны сдѣлать, да приготовленія къ которому надо трудиться по мѣрѣ силъ, бесѣдовать и съ стихотворцами, и съ историками, и съ ораторами, и со всякимъ человѣкомъ, отъ кого только можетъ быть какая либо польза къ попеченію о душѣ".
   Не слѣдуетъ забывать что монастыри учреждаемы были въ Россы по Уставу Св. Василія.
   Краснорѣчивыя слова въ пользу словесныхъ наукъ Св. Григорія Назіанскаго также должны были отозваться въ Словенскомъ мірѣ: "Твор. Свят. От. годъ II, кн. II стр. 63 и 64.
   "Но я долженъ опять обратить мое слово къ словеснымъ наукахъ; я не могу не возвращаться часто къ нимъ; надобно постараться защитить ихъ по возможности. Много сдѣлалъ богоотступникъ тяжкихъ несправедливостей, за которыя онъ достоинъ ненависти; но ежели въ чемъ, то особенно, кажется, въ этомъ онъ нарушалъ законы. Да раздѣлятъ со мною мое негодованіе всѣ любители словесности, занимающіеся ею, какъ своимъ дѣломъ, люди, къ числу которыхъ и я не откажусь принадлежать! Ибо все прочее оставилъ я другимъ, желающимъ того, оставилъ богатство, знатность породы, славу, власть, словомъ -- все, что кружится на землѣ, и услаждаетъ людей не болѣе, какъ сновидѣніе. Одно только удерживаю за собою, искуство слова, и не порицаю себя за труды на сушѣ и на морѣ, которые доставили мнѣ сіе богатство. О когда бы я и всякій мой другъ могли владѣть силою слова) Вотъ первое, что возлюбилъ я и люблю послѣ первѣйшаго, т. е. Божественнаго и тѣхъ надеждъ, которыя выше всего видимаго. Если же всякаго гнететъ своя ноша, какъ сказалъ Пиндаръ, то и я не могу не говорить о любимомъ предметѣ, и не знаю, можетъ ли что быть справедливѣе, какъ словомъ воздать благодарность за искуство слова,-- словеснымъ наукамъ. И такъ скажи намъ, легкомысленнѣйшій и ненасытнѣйшій изъ всѣхъ, откуда пришло тебѣ на мысль запрешь Христіанамъ учиться словесности? Это была не простая угроза, но уже законъ. "Откуда же вышло сіе и по какой причинѣ? Какой краснорѣчивый Гермесъ (какъ ты могъ бы выразиться) вложилъ тебѣ сіе въ мысли? Какіе злохитрые Телхины и завистливые демоны? Если угодно, скажемъ и этого причину, именно: послѣ столь многихъ противузаконныхъ и злыхъ дѣлъ, надлежало тебѣ наконецъ дойдти и до сего, и тѣмъ явно напасть на самаго себя такъ что, гдѣ ты особенно думалъ дѣйствовать умно, тамъ-то наипаче, самъ того незамѣчая, опозорилъ себя и доказалъ свое безуміе. Если же не такъ, то объясни, что значитъ это твое опредѣленіе, и какая причина побудила тебя ввести сіе новое постановленіе касательно словесныхъ наукъ? И ежели ты скажешь что "нибудь справедливое, мы не будемъ обвинять тебя, а будемъ только жалѣть о себѣ. Ибо мы научились какъ побѣждать убѣжденіями разума, такъ и уступать надъ собою законную побѣду".
   Григорій Назіанскій съ любовію изучаемъ былъ Святымъ нашимъ Первоучителемъ, какъ о томъ свидѣтельствуетъ его житіе:
   "Учася же отрокъ книгамъ, преспѣваше памятію и разумомъ паче всѣхъ сверстниковъ своихъ, и имѣяше любовь велію къ Святому Григорію Богослову, его же и книги всегда чтяше и многая отъ тѣхъ реченія и сказанія изучаше изъ устъ".
   Объ изученіи въ нашемъ отечествѣ Григорія Богослова и Василія Великаго въ первыя столѣтія Христіанскаго просвѣщенія Россіи, упоминается въ исторіи Русск. Слов. Профес. Шевырева Лекц. восп. II. Москва 1846 г., стр. 222 и въ библіогр. листахъ Кеппена No 7. Къ этому прибавить надо, что примѣръ Патріарха Фотія, имѣвшаго столь большое вліяніе на образованіе Церкви Русской, не могъ не имѣть вліянія ина ученое стремленіе училищъ учрежденныхъ, въ первыя столѣтія нашего просвѣщенія, Греческими выходцами, образовавшимися подъ вліяніемъ Патріарха Фотія. О сношеніяхъ Россіи съ Греціей въ ученомъ и художническомъ отношеніи существуетъ слишкомъ много письменныхъ свидѣтельствъ и самыхъ памятниковъ искусства, чтобы о нихъ должно было бы распространяться въ настоящемъ изслѣдованіи.
   Въ Архивѣ Историко-Юридическихъ свѣдѣній, относящихся до Россіи, изд. Н. Калачевымъ (Москва 1850 г. книжка I.) помѣщена статья подъ заглавіемъ "Несторъ и Карамзинъ", переведенная съ Нѣмецкаго Г-мъ Наумовымъ. Оригинальная статья безъимяннаго нѣмецкаго писателя находится (предисловіе Г-на Калачова) въ вышедшихъ въ Дерптѣ въ 1830 г. Stadien zur gründl. Kenntniss der Votzeit Russlands mitgeth. v. I. Ph. 6. Ewers; въ ней оспоривается мнѣніе Н. М. Карамзина о цѣли и даже существованіи училищъ учрежденныхъ въ Россіи Святымъ Владиміромъ и Ярославомъ.
   Какъ изслѣдованіе о Словѣ о Полку Игоревѣ тѣсно связано съ вопросомъ о состояніи просвѣщенія въ Россіи въ періодѣ отъ XI до III столѣтія, то кажется не безполезно для объясненія сего вопроса разобрать сущность опроверженій вышеупомянутой статьи. Назначеніе Сборника, въ коемъ находится эта статья, пояснять вопросы о Россіи "а Русскихъ, должно обратить вниманіе на изслѣдованія, которыя по первоначальному назначенію своему могли имѣть свое относительное достоинство, какъ принадлежащія къ кругу занятій не имѣющихъ главною цѣлью изученія Русскихъ древностей, -- тѣмъ болѣе, что наша древняя словесность не сдѣлалась еще принадлежностію обще Европейской науки. *Это было писано до 1851 г. Нынѣ иноземцы начинаютъ насъ обходить и на этомъ поприщѣ.*
   (Выписка I). "И такъ на свидѣтельствѣ одного Нестора можетъ основываться Карамзинъ, когда утверждаетъ (Ист. Гос. Рос. 2-го изд. Т. I, стр. 219), что (Владиміръ) завелъ для отроковъ училища, бывшія первымъ основаніемъ народнаго просвѣщенія въ Россіи. Далѣе опредѣляетъ онъ это яснѣе, говоря на стр. 249 что "Владиміръ умножилъ число грамотныхъ людей заведеніемъ народныхъ училищъ, чтобы доставить церкви пастырей и священниковъ, разумѣющихъ книжное писаніе, и такимъ образомъ открылъ Россіянамъ путь къ наукѣ и свѣдѣніямъ, которыя посредствомъ грамоты изъ вѣка въ вѣкъ сообщаются"...
   "Про Ярослава замѣчаетъ онъ только слѣдующее (Ист. Гос. Росс. T. II, стр. 41): "Лѣтописцы среднихъ вѣковъ говорятъ, что сей Великій Князь завелъ въ Новѣгородѣ первое народное училище, гдѣ 300 отроковъ, дѣти пресвитеровъ и старѣйшинъ, пріобрѣтали свѣдѣнія, нужныя для священнаго одна и гражданскихъ чиновниковъ".
   "Взглядъ слишкомъ новый, чтобы не возбудить сомнѣніе во всякомъ изыскателѣ, который, въ слѣдствіе изученія источниковъ, знакомъ съ духомъ того времени. Въ самомъ дѣлѣ, подробная критика Несторова разсказа оправдываетъ такую недовѣрчивость. Ибо:
   1) Не доказано, что Владиміръ устроилъ нѣсколько народныхъ училищъ. Несторъ объ этомъ ничего не говоритъ. По понятіямъ нашего времени мы конечно готовы такъ объяснять его слова; но этого-то именно и должны мы сколько возможно избѣгать, если не хотимъ распространить болѣе заблужденій, нежели сказать достовѣрнаго объ умственномъ развитіи извѣстнаго народа. Въ Несторовой Лѣтописи говорится только: "нача поимати у нарочитое чади, и даяти нача на ученье книжное". (Стр. 3, строка 4--33).
   (Выписка II). "Тѣмъ менѣе можно принимать что нибудь подобное въ отношеніи къ тѣмъ древнимъ временамъ, когда воинскія доблести считались главнымъ достоинствомъ человѣка. Князь бралъ въ то время людей только на службу, и въ этомъ случаѣ бралъ онъ по своему произволу (мужей), юношей, дѣтей и даже цѣлыя семейства. Взрослыхъ бралъ онъ для службы военной, юношей для личной ему прислуги и для своей дружины; семейства для заселенія новыхъ городовъ. Къ чему же нужны ему были дѣти? Для образованія священно-служителей, новаго важнаго сословія, которое сдѣлало необходимымъ введеніе Христіанской вѣры. Для этого онъ долженъ былъ брать именно дѣтей". (Стр. 4, строка 1--12).
   (Выписка III). Лѣтописецъ не говоритъ ясно къ чему Владиміръ назначалъ въ послѣдствіи дѣтей, которыхъ онъ отдавалъ для книжнаго слѣдовательно мы должны вывести заключеніе объ этомъ изъ связи всего повѣствованія, изъ побочныхъ обстоятельствъ и изъ отношеній того времени. То, что можно заключать на основаніи послѣднихъ, сей часъ было нами указано. Порядокъ, въ какомъ предлагается повѣствованіе говоритъ въ пользу того же вывода, ибо тотчасъ за извѣстіемъ о введеніи Христіанской вѣры, о народномъ крещеніи, о постройкѣ церквей въ городахъ и назначеніи священниковъ слѣдуетъ и приведенное выше мѣсто. Отсюда очевидно что съ предъидущимъ оно находится въ непосредственной близкой связи. Эта связь вполнѣ соотвѣтствуетъ съ сдѣланнымъ нами объясненіемъ, что Владиміръ бралъ дѣтей для образованія изъ нихъ туземнаго духовенства", (стр. 4, строка 26--38).
   (Выписка IV). "И такъ всѣ обстоятельства согласно подтверждаютъ, что взятіе Владиміромъ дѣтей у родителей должно понимать не въ смыслѣ принужденія ихъ только посѣщать школы, но въ смыслѣ назначенія ихъ въ духовное званіе. Владиміръ нуждался въ священнослужителяхъ и по государственнымъ понятіямъ своего времени бралъ нужныя для того лица отъ народа, притомъ бралъ именно дѣтей, потому что для такой должности было необходимо начать образованіе съ самаго дѣтства. Карамзинъ уже сдѣлалъ предположеніе, что главною цѣлью означенной мѣры Владиміра могло быть только то, чтобы для нововведенной мѣры образовать духовенство изъ туземцовъ; нашъ взглядъ отличается однако отъ его взгляда тѣмъ, что слова Нестора о взятіи дѣтей по нашему мнѣнію, согласно понятіямъ того времени, означаютъ только взятіе дѣтей на службу, и именно на службу церковную, къ которой ихъ было необходимо приготовить. Но нисколько не вѣроятно, чтобы при этомъ имѣли цѣлью общее образованіе народа посредствомъ грамоты". (Стр. 5, строк. 24--38, стран. 6, строк. 1 и 2).
   (Выписка V). "Владиміръ могъ брать у родителей дѣтей, (которыхъ онъ велѣлъ обучать по тогдашнимъ обстоятельствамъ только для какой нибудь опредѣленной службы; онъ бралъ ихъ, какъ ясно видно, изъ связи всего повѣствованія, для службы церковной; но для этой службы и было необходимо преподаваніе Священнаго Писанія и вообще Закона Божія". (Стр. 6, строка 30--36).
   (Выписка VI). "Если Владиміръ точно основалъ народныя училища, то безъ сомнѣнія сначала онъ основалъ не болѣе одной такой школы. Народное училище было для того времени чѣмъ то совершенно новымъ и неслыханнымъ. Въ десятомъ столѣтіи такое учрежденіе въ Россіи имѣло конечно не меньшее значеніе, какъ основаніе Университета чрезъ семь съ половиною столѣтій послѣ того. Но если Императрица Елисавета въ половинѣ осьмнадцатаго столѣтія основала только одинъ Университетъ для своихъ обширныхъ владѣній, уже имѣвшихъ отчасти достаточное образованіе, то очень вѣроятно, что Владиміръ при самомъ началѣ умственнаго развитія основалъ никакъ не болѣе одной школы. Опытъ всѣхъ временъ доказываетъ, что подобныя учрежденія почти вездѣ вводились медленно и постепенно: сначала училище, потомъ Университетъ Академія, (стран. 7; строка, 5--18).
   (Выписка VII). "Если въ то время Князь отдавалъ учиться дѣтей, которыхъ хотѣла образовать для духовнаго сословія, то, по всей вѣроятности отсылалъ онъ ихъ къ Митрополитамъ, Епископамъ или другимъ образованнымъ лицамъ которые или сами учили ихъ или поручали учить кому нибудь изъ своихъ прдчиненныхъ. Но такое ученіе едва ли сначала было обусловлено какими либо формами; очень вѣроятно, что какъ учителя, такъ и предметы преподаванія часто мѣнялись, и очень можетъ быть что юноши въ извѣстное время употреблялись для богослуженія, а въ другое обучались; однимъ словомъ, тогдашнее преподаваніе конечно очень многимъ отличалось отъ обыкновеннаго преподаванія въ нашихъ нынѣшнихъ училищахъ". Стран. 5, строк. 34--38; стр. 8 стр. 1--8).
   (Выписка VIII). "Ярославъ бралъ также дѣтей и даже многихъ; при томъ очень вѣроятно, что онъ бралъ ихъ въ большемъ числѣ, нежели Владиміръ; по этому Несторъ и обозначаетъ, что ихъ взято триста. Но и онъ точно также могъ ихъ брать только для службы по причинамъ, изложеннымъ выше. Онъ бралъ ихъ къ себѣ на службу въ званіе духовныхъ лицъ, потому что потребность въ такихъ лицахъ все болѣе и болѣе увеличивалась въ слѣдствіе размноженія церквей. Онъ бралъ для этого дѣтей бѣлаго духовенства, ибо, по тогдашнимъ понятіямъ, они были обязаны къ, той же службѣ, какую исполняли ихъ родители; но такъ какъ ихъ оказалось недостаточно, то, подобно Владиміру, бралъ онъ также дѣтей другихъ значительныхъ лицъ. (Стр. 8, строк. 20--32).
   (Выписка IX). "И такъ нисколько не доказано, чтобъ Ярославъ основалъ большое народное училище, гдѣ бы триста человѣкъ учились вмѣстѣ: это даже и невѣроятно. Дѣти были назначены только для духовнаго званія и они учились только Священному Писанію и основнымъ истинамъ вѣры. Нѣтъ еще никакихъ слѣдовъ такого заведенія, которое имѣю бы цѣлью приготовленіе чиновниковъ для службы, или же какого-либо заведенія учебнаго для распространенія наукъ и познаній вообще. Такихъ успѣховъ еще не достигло въ то время образованіе. Введеніе христіанской вѣры сдѣлало нужнымъ служителей церкви: Владиміръ и Ярославъ взяли изъ среды своего народа, такъ точно какъ они брали отсюда воиновъ и ближнихъ своихъ служителей. Но лицамъ духовнымъ надлежало быть еще приготовленнымъ къ своему вванію; для этого брали дѣтей и отдавали ихъ учиться. Далѣе пока еще не шли, и на это только указываетъ лѣтопись, если придерживаться ея словъ "и не прибавлять ничего такого, о чемъ она вовсе неговоритъ".-- (Стран. 9, строя. 17--33).
   Слова Нестора, что Владиміръ началъ послѣ крещенія ставить по городамъ церкви и отдавать дѣтей на ученіе книжное, суть достовѣрное свидѣтельство объ учрежденіи училищь, какъ ни было мало число учениковъ поручаемыхъ каждому наставнику, приходу или монастырю. Само собою разумѣется, что преподаваніе при подобномъ учрежденіи было разнообразно и зависѣло болѣе качествъ и свѣдѣній наставника, чѣмъ отъ общей системы ученія. Но весьма легкомысленно вовсе не признавать вліяніе системы и въ первоначальномъ устройствѣ училищъ при Св. Владимірѣ подъ вліяніемъ духовенства (Вып. VII). О быстромъ размноженіи въ Болгаріи IX столѣтія учениковъ въ слѣдствіе подобнаго же учрежденія царя Болгарскаго Михаила приводитъ свидѣтельство Шафарикъ въ Чтен. Общ. Истор. и Древ. Росс. годъ 3 No 7:-- "въ короткое время Климентъ считалъ у себя до 3500 учениковъ, изъ коихъ поставилъ въ этомъ краѣ чтецовъ, иподіаконовъ, діаконовъ и священниковъ".-- (Сравн. Вып. VIII).
   Здѣсь нашелъ бы ученый критикъ рѣзкое, но неосновательное подтвержденіе своей системы о цѣли, съ коей избираемы были дѣти для книжнаго ученія, ибо изъ числа учениковъ Св. Климента, вѣроятно значительная часть поступила не на службу церковную. Многочисленность же учениковъ образовавшихся подъ вліяніемъ Св. Климента въ теченіи 10 лѣтъ явно опровергаетъ его заключеніе, что Владиміръ не могъ основать болѣе одной школы (Вып. VI).
   Касательно учрежденія Ярославомъ училища въ Новгородѣ для 300 учениковъ, свидѣтельство приведенное въ И. Г. Р. еще опредѣлительнѣе, прим. 54. къ ІІ-му т. "Въ Ник. Лѣтоп. и въ рукописяхъ Новгородскихъ": и собравъ отъ старостъ и отъ презвитеровъ дѣтей 800 и повелѣ учити книгамъ".
   Историки русскіе не говорятъ, чтобы училища учрежденныя Св. Владиміромъ были устроены на подобіе нынѣшнихъ Университетовъ. Къ чеку же идетъ замѣчаніе, что если Императрица Елизавета Петровна въ половинѣ 18 столѣтія могла основать только одинъ Университетъ, то Владиміръ основалъ ни какъ не болѣе одной школы (Вып. VI).
   Въ княженія Владиміра Святаго и Ярослава могли быть безъ затрудненія учреждены школы при церквахъ, монастыряхъ и епархіяхъ подъ завѣдываніемъ церковныхъ служителей, настоятелей или высшихъ духовныхъ особъ. Состояніе словесности въ Греческой Имперіи, Болгаріи и Россіи свидѣтельствуетъ о просвѣщеніи пастырей, управлявшихъ Русскими Епархіями:
   Любопытно было бы знать какія страны имѣлъ въ виду критикъ, "гда говоритъ "почему же то что является правиломъ въ другихъ отравахъ, должно было бы быть иначе въ Россіи". Имѣлъ ли онъ въ иду учрежденія Карла Великаго на Западѣ, учрежденія Калифовъ на Востокѣ, или предполагаемыя имъ затрудненія основать училища въ Половецкихъ или Киргизскихъ степяхъ. Если онъ имѣлъ въ виду учрежденія Карла Великаго, то сомнѣнія его объ учрежденіяхъ Владиміра необъяснимы.
   Но сомнѣнія ученаго критика получаютъ болѣе прочную основу при предположеніи, что онъ посвящая свои труды и познанія на поясненіе вопроса касательно заботливости Владиміра и Ярослава о просвѣщеніи Россіи, имѣлъ въ виду племена переходящія изъ кочевой жизни въ осѣдлую.
   Нигдѣ въ Лѣтописяхъ Русскихъ не говорится, что бы духовенство образовалось у насъ на подобіе войска (срав. Вып. II). Толкованіе что Владиміръ могъ брать дѣтей для какой нибудь опредѣленной службы, что онъ бралъ ихъ для службы церковной (Выписк. V, и VIII и IX); что обученіе сихъ дѣтей было лишь послѣдствіе ихъ поступленія на службу церковную, (Вып. IV) столь рѣзко отличаются отъ словъ Нестора; "и нача поимати у нарочитое чади дѣти и даяти нача на ученіе книжно", что на оное возражать кажется во все излишнимъ, а объяснить оное можно однимъ усиленнымъ предубѣжденіемъ.
   Подчиненіе весьма разнородныхъ учрежденій однообразной системѣ, есть мысль болѣе свойственная ученому XII столѣтія, чѣмъ обществу X-го ини ХІ-го. При сближеніи словъ H. М. Карамзина съ словами безъимяннаго писателя непонятно обвиненіе славнаго Историка Русскаго въ слишкомъ новомъ взглядѣ и неразумѣніи духа времени, о коемъ онъ повѣствуетъ.
   Лѣтописцы наши не говорятъ о цѣли, съ коей отдаваемы были дѣти на ученіе книжное, и покойный Исторіографъ въ слѣдствіе ихъ молчанія о семъ предметѣ, предполагаетъ весьма основательно, что цѣль сего ученія было образованіе духовное. Если Карамзинъ не имѣлъ права по мнѣнію строгаго критика выводить изъ словъ Лѣтопица, что училища, учрежденныя Владиміромъ и Ярославомъ, имѣли двоякую цѣль, то тѣмъ болѣе произвольно и опрометчиво заключеніе критика, что цѣль оныхъ заключалась въ образованіи единственно церковныхъ служителей.
   Замѣчанія Нѣмецкаго ученаго, что во время Нестора слово "книги" означало лишь священное писаніе на томъ основаніи, что оно однозначущее съ словомъ Библія, уже именно потому то и неосновательно. βίβλος значитъ книга, письмо, писаніе; τὰ βιβλία означаютъ книга вообще; преимущественно со времени Іоанна Златоуста и по его примѣру, выраженіе это безъ прилагательнаго вошло въ общее употребленіе для обозначенія книгъ по преимуществу, но никогда не утрачивая своего общаго значенія. Такимъ же образомъ до Златоуста, священное писаніе имѣли обыкновеніе называть просто писаніемъ, ἡ γραφὴ.
   Это ограниченіе не имѣетъ основанія и въ древнихъ Русскихъ памятникахъ.
   Черноризецъ храбръ (о письменахъвъ прибав. къ Іоанну Екс. Болг. издан. Калайд.): "прежде убо Словѣне не имѣху книгъ но чертами и рѣзами чьтѣху и гатааху погани суще".
   Кириллъ Туровскій: "бяху бо философи и горазди по Аріи на Христа власмисающе.-- (слово на сборъ Св. отецъ Т и III. Haп. XII ст. Калайдовичемъ).
   Въ посланіи смиреннаго Епископа Симона Владимірскаго и Суздальскаго къ Поликарпу Черноризцу: "Пишетъ же мы книги Княгиня Роетшавля Верхуслава, хотя тебѣ поставить Епископомъ Нову -- граду и Антоніево мѣсто".... (Пам. XII ст. Калайдовичъ).
   Въ вопросахъ Кюриковыхъ, вопрошавшаго Епископа Новгородскаго Нифонта и иныхъ, опредѣляется сожиганіе книгъ, содержащихъ запрещенія совершенно противныя поставленіямъ церкви. (Памятники III ст. изд. Калайдовичемъ, стр. 188 и 189).
   Излишне было бы приводить многочисленные позднѣйшіе примѣры изъ церковно-Словенской письменности, гдѣ слово книга употребляется дя обозначенія книгъ философскихъ и историческихъ. Ясное доказательство неосновательности того объясненія представляютъ уже временныя книги Григорія грѣшнаго (Амартола), ибо во всѣхъ спискахъ лѣтопись сія именуется книгою или книгами. Самое же убѣдительное свидѣтельство находится въ древнѣйшемъ спискѣ Нестора въ словахъ нененоркмо принадлежащихъ его современнику:
   "Игуменъ Селивестръ Святаго Михаила написахъ книги си -- Лѣтописецъ, надѣяся отъ Бога милость пріяти, при Князи Володимирѣ, княдащю ему Кыевѣ, а мнѣ въ то время игуменящю у Святаго Михаила, въ 6624 (1116) Индикта 9 лѣта; а иже чтеть книги, то буди мы въ молитвахъ" (Лавр. Лѣт.).
   Кромѣ вышеприведенныхъ древнихъ свидѣтельствъ должно замѣтить, что критикъ несовершенно понимаетъ даже значеніе приведенныхъ имъ словъ Нестора, Несторъ упоминая о переводѣ книгъ, имѣетъ преимущественно въ виду не книги священнаго писанія, которыя были уже большею частію переведены, а книги богослужебныя, книги духовнаго содержанія и вообще книги потребныя No духовныя образованія, "и собора писцы многы, и прекладаше отъ Грекъ на Словенское письмо, и списаша книгы многы, и сниска, ими же поучащеся вѣрніи люди наслаждаются ученьгі божественнаго ". Лаврент. Дѣтои, подъ год. 6545,
   Не слишкомъ смѣлою ипотезою покажется напримѣръ, предположеніе, что между книгами собираемыми, переводимыми, или переписываемыми во времена Лросдава Великаго и упоминаемыми Несторомъ находилась книга Святаго Дамаскина филосовская о осмихъ частехъ Слова, переведе же ея Иванъ презвитеръ, Ексархъ Болгарскій, или книги временныя Георгія грѣшнаго мниха (Амартола),
   Изъ древнѣйшихъ Словенскихъ памятниковъ явствуетъ, что слово книга равно придавалась книгамъ филосовскимъ, историческимъ и даже языческимъ. Оно употреблялось и въ значеніи простого письма. Это послѣднее значеніе сохранилось доселѣ у Сербовъ употребляющихъ даже и самое выраженіе Нестора: "даяти на ученье книжное": Книга = der Brief, literae, epistoia, das Buch, liber,-- дали диjете книгу -- zum stadiren; изучаю книгу -- hat ganz ausstudieret, (српски рjечник. Вук. Стефановичъ, у Бечу. 1828).
   Вообще въ исторіи всѣхъ языковъ не трудно замѣтить, что слова въ древнѣйшія эпохи не только не имѣютъ болѣе тѣсныхъ значеній но напротивъ того, именно въ древнѣйшихъ памятникахъ языка выраженія употребляются въ самомъ обширномъ "значеніи, какъ напримѣръ: "Слово" и сродное ему λογος означаютъ въ одно время: выраженіе, рѣчь, изреченіе, проповѣдь, повѣсть, совѣщаніе и даже разрѣшеніе, согласіе, "ходиша изъ Новгорода (1360) люди молодыя на Влъгу безъ Новгородскаго слова. (Новг. Лѣтоп.).
   Стремленіе строго отдѣлять свѣтское образованіе отъ духовнаго есть стремленіе новѣйшаго времени. Понятія о наукѣ и просвѣщеніи ученаго XIX столѣтія, здѣсь прилагаются православному труженику XI столѣтія. Раздѣленіе между духовною и свѣтскою образованностію, не существовало во времена Нестора не только въ Россіи и Греческой Имперіи, но и въ прочихъ странахъ Европы и Азіи, и даже въ училищахъ самихъ Еретиковъ и Мусульманъ (сравн. объ училищахъ Несторіанцовъ въ Едессѣ и Низибѣ и другихъ городахъ у Ассемани Bibl. Vatic. Т. III, р. II, р. CMXXXIII -- CVXLII). Цѣль ученыхъ учрежденій Св. Владиміра была несомнѣнно духовное образованіе, и весьма вѣроятно, преимущественно (Образованіе служителей церкви. Духовное образованіе человѣка было долго цѣлью и до сихъ поръ есть начало истиннаго образованія какъ для духовныхъ такъ и для свѣтскихъ людей. Просвѣщеніе вездѣ развиваюсь лихъ покровомъ духовныхъ пастырей. Разъединеніе же духовнаго образованія и внѣшняго любомудрія принадлежитъ уже къ позднѣйшему періоду исторіи западныхъ европейскихъ народовъ. Трудно себѣ объяснить, какъ основательное воззрѣніе Карамзина касательно сего предмета могло быть опровергаемо во имя образа мыслей XVIII и XIX столѣтія, тогда какъ въ средніе вѣка даже въ еретическихъ школахъ болѣе склонныхъ къ свѣтскому любомудрію сіе разъединеніе не существовало. Ограничивая воззрѣніе одною Лѣтописью Нестора, нѣтъ указанія, чтобы цѣль образованія была исключи годная, тогда какъ на оборотъ въ памятникѣ семъ находятся весьма явныя и многочисленныя доказательства свѣтскаго образованія самихъ духовныхъ писателей и людей являющихся на поприщѣ свѣтскомъ. Непостижимо какъ доселѣ можетъ высказываться печатно, система основанная на сомнѣніи въ существованіи гражданской грамотности въ вѣкѣ, оставившемъ послѣ себя лѣтописи, договоры и узаконенія. И такъ кажется безъ пристрастія можно рѣшить, что скорѣе взглядъ Нѣмецкаго критика на свидѣтельства Русскихъ лѣтописей XI столѣтія есть анахронизмъ, нежели взглядъ Карамзина совокуплявшаго оба образованія въ одно.
   Всѣ эти опроверженія суть предположенія, чуждыя всякаго историческаго основанія. Они столь отдалены отъ показаній нашихъ лѣтописей, что ихъ невозможно не признавать за мнѣнія принятыя до разбора и изученія предмета. Ссылки на связь всего повѣствованія и духъ времени, суть весьма слабая опора для историческаго изслѣдованія. Эти умозрѣнія суть плодъ критики вполнѣ образовавшейся въ началѣ нынѣшняго столѣтія подъ вліяніемъ Шлецера. Историческая критика эта, составивъ себѣ a priori права и ограниченія для изслѣдованія Русскихъ Историческихъ памятниковъ ей малоизвѣстныхъ, отвергла, едва принявшись за очистительный трудъ, все, что было несогласно съ ея предъубѣжденіями или недоступно ея знанію. Свѣдѣнія же критиковъ не могли хе быть не достаточными относительно памятниковъ и времени ими неизслѣдованныхъ. Шлецеръ успѣлъ увѣрить въ свое всевѣдѣніе и въ непогрѣшность своего разума, и школа его причинила на время большой вредъ наукѣ преградами, коими ему заблагоразсудилось, ограничить всѣ изслѣдованія. Ограниченія его достигаютъ до того, что онъ негодуетъ на Байера за его мнѣніе касательно Страбона и опредѣляетъ, что въ совершеннѣйшемъ Географѣ древняго міра нельзя ничего найти, могущаго пояснить состояніе Словенъ въ древности.
   Презрѣніе Шлецера къ географическимъ и этнографическимъ указаніямъ Нестора не существовало бы, если бы онъ не слишкомъ строго придерживался своего правила или положилъ бы его послѣ надлежащаго знакомства съ Страбономъ. Можно ли признавать критику ученою, когда при разборѣ показаній писателя о древнихъ жилищахъ народа не обращено вниманія на указанія древней Географіи касательно тѣхъ же мѣстностей. О согласіи Нестора съ Страбономъ легко убѣдиться при надлежащемъ разборѣ VII книги Страбона и соотвѣтствующихъ указаній въ позднѣйшихъ Греческихъ географахъ.
   Вліяніе Шлецера на умы объясняется чисто литературнымъ *или правильнѣе беллетристическомъ* направленіемъ ему современнаго общества, (не исключая и ученыхъ) которое до него склонно было отвергать все, что несогласно былъ съ современными правилами изящнаго вкуса и съ общепринятыми учеными мнѣніями и понятіями. Касательно произведеній изящной словесности эти требованія могутъ быть весьма основательны, ибо общество вполнѣ право чуждаться произведеній литературныхъ, не соотвѣтствующихъ общему вкусу или наполненныхъ темными и малоизвѣстными вопросами. Но весьма сомнительно, чтобы наука историческая имѣла право чуждаться и даже отвергать то, что не согласуется съ запасомъ свѣдѣній, особливо же, когда этотъ запасъ такъ незначителенъ, каковъ былъ при составленіи Шлецеромъ разбора первыхъ страницъ Нестора. Главное направленіе этой школы выразилось въ изреченіи Граматина: "далѣе временъ Бояна мы не должны простираться теряясь въ пустыхъ догадкахъ или умствованіяхъ; ибо сіи обыкновенно ни къ чему не поведутъ, когда основаны не на исторіи". При всемъ созданіи обще Европейской учености Шлецера, нельзя не сожалѣть, что его дарованія и свѣдѣнія вмѣсто того, чтобы быть употребленными на споспѣшествованіе къ изученію и объясненію нашей древней исторіи, были устремлены противъ его сотрудниковъ и предшественниковъ, къ коихъ весьма многіе шли вѣрнымъ и добросовѣстнымъ путемъ. Кронѣ сильнаго нерасположенія къ мнѣніямъ не подчиненнымъ правкамъ имъ проповѣдуемой критики, взглядъ Шлецера былъ отуманенъ и чувствомъ мелкаго и школьнаго патріотизма. Углубляясь мысленно въ сказаніи Нестора о древнемъ поселеніи Словенъ по Дунаю съ какимъ дѣтскимъ волненіемъ онъ касается сего вопроса и ради своихъ школьныхъ воспоминаній соглашаетъ неопровергаемое показаніе Нестора съ предъубѣжденіями своихъ учителей о Германскомъ заселеніи Дуная, уловкой, что на первое обзаведеніе Словенъ достаточно имъ участка, въ сѣверной сторонѣ рѣки Дуная; однакоже не близко отъ лѣваго берега, по крайней мѣрѣ не къ западной сторонѣ; ибо безъ этого Византійцы узнали бы ихъ ранѣе. Оттуда перешли они не прежде какъ послѣ разсѣянія (Геруловъ, Лепидовъ) или переселенія Лонгобардовъ и другихъ родовъ, очистившихъ имъ мѣсто..... (Нестор. или Русскія лѣтописн, слич. и объясн. А. Л. Шлецеромъ, пер. съ Нѣмец. Д. Языковъ С.-Петербургъ, 1809 году стр. 133).
   Въ заключеніе Шлецеръ объясняетъ что слова Нестора:
   "По мнозѣхъ временехъ сѣли суть Словени по Дунаеви гдѣ есть нынѣ Угорьская земля и Болгарская". "Яко пришедше сѣдоша на рѣкѣ именемъ Морава, и другія Чеси нарекошась а и ты же Словене Хорвата бѣліи, Сербь, Хорутане", обозначаютъ древнія жилища Словенъ:
   "Въ треугольникѣ между Дуная и Тейса до Карпатскихъ горъ, за сіи горы до Шлезіи" (стр. 134).
   *Походы и стоянки Геруловъ и другихъ болѣе или менѣе Германскихъ народовъ, какъ бы они не были губительны для туземнаго народонаселенія, они ни мало не колеблятъ достовѣрность показанія Нестора, о заселеніи Паноніи и Булгаріи Словенами въ доисторическую эпоху. Вліяніе Шлецера еще до нынѣ такъ сильно, что покойный Гильфердингъ не утрудняется въ спеціальномъ наслѣдованіи похѣрить однимъ почеркомъ пера всѣ многозначущія и весьма вѣскія свидѣтельства Византійскихъ писателей о древности заселенія Ѳракійскаго полуострова Словенами. Не даромъ мы признали Щдецера за учителя,-- онъ дѣйствительно облегчилъ задачу. Шлецеръ Русскимъ часто жестко стлалъ да за то пришлось мягко спать съ его легкой руки. *
   Это чувство его никогда не покидаетъ. Оно руководитъ его въ проповѣдываніи безполезности изслѣдованій о первобытномъ состояніи Словенскихъ племенъ внѣ компендій поставленныхъ для Нѣмецкихъ училищъ. Для него Страбонъ и другіе древніе географы суть книги заповѣданныя, равно какъ и свѣдѣнія находящіяся въ Византійцахъ о Славянахъ, какъ скоро свѣдѣнія сіи переступаютъ извѣстный періодъ времени, т. е. время Аскольда, Дира и Ольги. Здѣсь то и хранится начало изреченія Граматина.
   Что касается до изслѣдованій безъимяннаго писателя о первыхъ Христіанскихъ училищахъ, упоминаемыхъ Несторомъ, то нельзя даже согласиться, чтобы они были учены, въ общемъ Европейскомъ значеніи. Нѣтъ сомнѣнія, что единое ученое средство понять слова лѣтописи объ учрежденіи училищъ въ Россіи послѣ присоединенія оной къ Православной Восточной церкви, заключается въ разсмотрѣніи учрежденія и состоянія училищъ во всей Европѣ, но особенно же въ Восточной Имперіи, въ вѣкъ Святаго Владиміра. Не говоря уже о -тѣсныхъ связяхъ существованіяхъ издревле между Россіей и Восточной Имперіей, въ особенности же съ Херсономъ, кажется не должно было бы при настойчивомъ изслѣдованіи сего вопроса проходить молчаніемъ устройство училищъ въ Имперіи, находившихся подъ вліяніемъ Константинопольскаго Патріарха управлявшаго въ тоже время и Русской Митрополіей и высылавшаго духовныхъ пастырей и церковныхъ служителей въ наше отечество.
   Въ главномъ училищѣ, учрежденномъ въ Константинополѣ, Константиномъ Великимъ, преподавались всѣ отрасли Богословія, и всѣ науки свѣтскія, учителями, называвшимися вселенскими и принадлежавшими духовному званію. Это учреждена покровительствуемое первыми преемниками Константина Великаго, потерпѣло сильно въ первой половинѣ VIII-го столѣтія, отъ гоненій иконоборцевъ, но непереставало однако существовать и послѣ сожженія построеннаго Константиномъ зданія.-- Въ VII и VIII столѣтіяхъ учреждались училища при монастыряхъ и соборныхъ церквахъ, гдѣ равномѣрно преподавались богословскія науки, а таи" тривіумъ и квадривіумъ т. е. вся внѣшняя мудрость. Эти училища также были преслѣдуемы иконоборцами и находились въ бѣдственномъ положеніи до второй половины IX столѣтія. Но въ царствованія Михаила III, Василія Македонянина, Льва Премудраго, Константина Багрянороднаго, имѣющія особенную важность относительно просвѣщенія Россіи, всѣ науки быстро развивались въ Имперіи и училища пользовались особеннымъ покровительствомъ Императоровъ. Подъ покровительствомъ Варда, просвѣщеніе подучило еще большее развитіе во всей Имперіи. Государственные сановники к высшія духовныя особы избирались между людьми отличавшимися своимъ просвѣщеніемъ. Извѣстно участіе принимаемое въ этомъ періодѣ, въ распространеніи просвѣщенія Львомъ, Іоанномъ Леканомантомъ и Патріархомъ Фотіемъ. Блистательное состояніе училищъ и просвѣщенія продолжало развиваться въ XI и XII столѣтіи, пока Латинскіе крестоносцы не завладѣли Константинополемъ и не начали грабить монастыри и библіотеки. Просвѣщеніе, подъ владычествомъ Латинскихъ вождей находилось въ самомъ бѣдственномъ положеніи, но вскорѣ по возвращеніи Греческихъ Императоровъ принялось снова и процвѣтало до самаго взятія Константинополя Typками. Училища и подъ владычествомъ Турецкимъ продолжали быть въ вѣдомствѣ Патріархата, и свѣтскія науки во весь этотъ періодъ до нашего времени не переставали имѣть ученыхъ и просвѣщенныхъ представителей. О блистательномъ состояніи просвѣщенія въ Валеріи въ періодъ отъ IX до XII столѣтія свидѣтельствуетъ Гиббсъ глава I, III, и Scholl кн. VI, гл. LXXI. Histoire de la litter. Gracqie profane. 2. ed. Paris 1824. Самъ Шлецеръ отдаетъ полную справедливость заботливости князей о просвѣщеніи Россіи успѣхахъ общества въ наукахъ въ XI и XII стоя. Любопытно сравнить о семъ предметѣ слова Шлецера съ мнѣніемъ его послѣдователей (Несторъ. Рус. Лѣт. слич. перв. и объясн. А. Л. Шлецеромъ, пер. съ Нѣм. Е. Языковъ. С.-ПБургъ 1809 г. ч. I введ. отдѣл. I § 4):
   "Съ 988 г. до Несторова времяни было дружеское и рѣдко прерываемое сношеніе между Кіевомъ и Константинополемъ, и здѣсь какъ и вездѣ, образованіе сопровождало христіанскую религію. Священники, монахи, художники (архитекторы, живописцы и пр.) отправлялись во вновь обращенную землю, и Русскіе путешествовали въ Грецію. Даже сами Великіе Кн. старались о словесности, собственно называемой. Владиміръ (Вел.) "нача поимати у нарочитыя чади дѣти и даяти на ученіе книжное" (Радз. стр. 84. Щерб. 354). Въ царствованіе сына его Ярослава начала Вѣра Христіанская множитися, и черноризцы начать быти, и монастыри, и собра писцы многи преводя отъ Греческихъ на Словенское писаніе, и преписа книги многи: (Арханг. стр. 48) подъ г. 6562/1054 въ который умеръ Ярославъ. О монахѣ Михаилѣ, отъ котораго Печерскій монастырь занялъ Студійскій уставъ, упомянулъ я выше. Даже и въ исходѣ XII столѣтія были такіе князья, которые даже разумѣли Греческій и другіе языки; которые въ Смоленскѣ основали училище гдѣ преподавался Греческій языкъ (и Латинскій по смежности съ Польшею); которые сему училищу отдали свою библіотеку, состоявшую болѣе нежели изъ 1000 все Греческихъ книгъ: си. Gotting. Gel. Anz. стр. 346. И такъ Греч. Словесность, которая до Пселла, слѣдственно точно до Несторовыхъ времянъ поддерживалась въ порядочномъ состояніи, дѣйствительно укоренилась въ Руси. И вотъ какъ образовался Несторъ въ Словесности".
   Доказательство изученія Гомера въ Русскихъ школахъ, фактъ впрочемъ столь же естественный и необходимый въ то время, какъ весьма недавно у насъ изученіе нѣкоторыхъ Французскихъ классисиковъ,-- представляетъ русскій переводчикъ посланія папы Леонта въ Флавіану Архіепископу Константина града на Еутихіа суемудрьнаго, извиняющійся предъ княземъ Николаемъ Святошей (въ первой полов. XII стол.) въ скудости своего образованія и именно въ не изученіи Гомера съ молодыхъ лѣтъ. Подобное препятствіе къ переводу Папскаго посланія покажется нынѣ можетъ быть страннымъ, но оно было въ то время весьма важно, ибо подобный недостатокъ въ образованіи могъ считаться доказательствомъ неграмотности.
   Этотъ переводъ съ Греческаго изданъ въ Чтеніяхъ Император. Общ. Истор. Древн. при Московск. Университѣ, годъ III, No 7. Москва 1848 г. "и свершити дѣло драго и изящно и еще и выше коего видѣнія, вѣдѣ бо Господи мой, вѣдѣ, яко учившимъ ея отъ младъ ноготъ Омирскимъ и риторьскыимъ кнігамъ, таково есть: .................азъ же свѣдый моего ученія немощь, и недостізаіа высоти глаголъ и къ величеству разума недоумѣваіа, бояшеся и злаго преслушанія и отъ обоюду тѣсно имѣя"... Но это извиненіе древняго Русскаго переводчика не должно брать буквально -- излишняя скромность побудила его преувеличить свое незнаніе. Переводчикъ этотъ неокончившій свой школьный курсъ, и можетъ быть слушавшій не довольно внимательно даже первоначальныя и поверхностныя толкованія Гомера, или начавшій заниматься науками въ позднихъ лѣтахъ, могъ быть человѣкъ свѣдущій,-- какъ это и видно изъ перевода его. Въ настоящемъ изслѣдованіи это мѣсто особенно важно, какъ подтверждающее положительно изученіе въ Словенскихъ земляхъ Гомерическаго стихотворенія.
   Сербскій переводчикъ Паралиломена Зонарняа, взявшись за переводъ сей всемірной исторіи для Сербскаго Деспота Стефана, соболѣзновалъ о затрудненіи достать Римскія древности Діона Кассія, коими Зонара пользовался, и Римскую исторія Аппіана, когда ему приходилось трудиться надъ сказаніемъ Римляньскимъ. Онъ знаетъ также, что источники сказаній о войнахъ Ассирійскихъ, Перскихъ и Индскихъ -- Геродотъ и Ксенофонтъ.
   Исторія Діона Кассія была сокращена въ XI столѣтіи Іоанномъ Ксифилиномъ. Вліяніе Діона Кассія замѣтно даже и въ нашихъ лѣтописяхъ. И у этого Сербскаго переводчика является творецъ Оміръ, во снѣ Александру Великому и указываетъ мѣсто для построенія Александріи (Чтенія Общ. Истор. и Древн. Москва годъ III. 1847. No 1). Издатель сего перевода I. М. Бодянскій кажется ошибочно полагаетъ, что переводъ составленъ въ 6716 (1208) году, ибо въ сданномъ переводѣ два раза означенъ sцsі (1408) годъ перевода, за 84 года до окончанія міра.
   Въ 1403 году издана Нюрембергская лѣтопись (Chronicarum iber per Hartman Schedel), въ концѣ находится шесть бѣлыхъ страницъ для внесенія событій отъ 1493 до наступающаго скончанія міра.
   Въ началѣ XV столѣтія понятно, что люди "вѣдовавшіе книжное исправленіе не видывали, а многіе и не слыхали объ упомянутыхъ историческихъ книгахъ. Въ началѣ XIII столѣтія подобное невѣдѣніе не могло бы встрѣтиться въ людяхъ имѣвшихъ притязаніе на образованность.
   Уже упомянуто выше о Болгарскомъ переводѣ въ IX столѣтіи Троянскаго сказанія, коего отрывокъ изданъ Калайдовичемъ въ прибавленіяхъ (X) къ Іоанну Екзарху Болгарскому:
   "Книга Завѣта Божія Ветхаго, сказающе образы Новаго Завѣта, истину сущу, преложеныя отъ Греческаго языка въ Словеньскый, при Князѣ Болгарьстѣмъ Симеовгъ, сынѣ Борисци, Григоріемъ Презвитеромъ, мнихомъ, всѣхъ церковникъ Блъгарьскыхъ церквій, повелѣніемъ того книголюбца Князя Симеона, истинѣ же рещи Боголюбца".
   Одинъ уже этотъ фактъ достаточенъ, чтобы объяснить всю важность, которую имѣли Троянскія сказанія въ мнѣніи нашихъ предковъ до ХІІ-го столѣтія. Съ весьма большею ученостію указано въ этомъ писаніи на писателей обрабатывавшихъ Троянское сказаніе Sisyphus Cons, Phidalius Corinthins, Phemins, Ulines, Moeon; замѣчаніе что "Еврипидъ все несогласное переложилъ", доказываетъ что въ IX столѣтіи взглядъ на Троянскія сказанія былъ не менѣе ученъ, чѣмъ въ XIX. Въ самомъ дѣлѣ трагедія Еврипида перелагаетъ и соглашаетъ несогласныя преданія объ Еленѣ и представляетъ намъ объясненіе, принадлежащее къ таинствамъ язычества. Согласно съ Еврипидовой басней, разсказомъ Геродота о Египетскомъ преданіи объ Еленѣ и отрывкомъ Кипрскихъ стихотвореній, Греки и Трояне сражались за идолъ, мнимый призракъ Елены, а самая причина кровопролитія была въ храмѣ у Протея, въ Египтѣ. Это соглашеніе Еврипидово играло весьма важную роль въ толкованіяхъ Христіанскихъ писателей о Троянской войнѣ, которая въ слѣдствіе тогдашнихъ преній и получила столь сильное вліяніе на сложность средневѣковую. Безчисленныя обработки Троянскихъ сказаній въ средніе вѣка во всей Европѣ имѣютъ это общее начало и мучили свое распространеніе на Западѣ, весьма вѣроятно посредствомъ Богумиловъ, Болгарскихъ выходцевъ. Но весьма не справедливо было бы приписывать изученіе Гомера и вообще классической словесности исключительно еретикамъ, ибо оно составляло общую основу грамматическаго образованія въ ту эпоху *на Востокѣ*.
   Уже замѣчено выше, что Троянская исторія презвитера Григорія болѣе двухъ сотъ лѣтъ древнѣе первой извѣстной Французской редакціи. Всѣмъ извѣстно распространеніе сего сказанія въ Византійской имперіи и Славянскихъ земляхъ и безчисленныя рукописи содержащія сію исторію, а также и подробныя описанія оной въ хронографахъ. Въ Ипатіевской лѣтописи подъ годомъ 6741 приводится изреченіе Гомера не встрѣчающееся кажется въ дошедшихъ до насъ твореніяхъ приписываемыхъ Гомеру: "О лесть зла есть!" "Яко же Омиръ пишетъ, до обличенія сладка есть, обличена же зла есть, кто въ ней ходитъ конецъ золъ пріимаетъ; о злѣе зла зло есть!"
   Царь Іоаннъ Васильевичъ въ первомъ своемъ посланіи къ Курбскому сравниваетъ его съ Енеемъ и Антеноромъ: "а не яко же ты, подобно Антенору съ Енеемъ, предателямъ Троянскимъ, много соткавъ лести".
   "Антеноръ и Енеи сшедшеся вкупѣ совѣтоваху како могутъ соблюсти животъ свой, и никоего инаго совѣта спасенію своему обрѣтаху легкаго и скораго токмо градъ предати грекамъ на расхищеніе. Исторія о раззореніи Трои стол. гр. Фригійскаго царства противъ перваго изд. 7 тисненіемъ напечатана въ С.-Петербургѣ 1791 года. Соотвѣтствующія мѣста у Дареса. § XXXVII и XXXVIII. (Dares Phrygins de excidio Troiae Historia rec. Ferd. Meister-Lipsiae. 1873) у Диктиса: въ книгѣ IV § XXII: denique accito Aenea filiiаque Antenoris decejnunt inter se, uti Helena cum his, quae ablata erant, ad Meneiaum duceretur... Ceterum ingressus concilium Priamus, ubi multa ab Aenea contumeliosa ingesta sunt... (Dictys Cretensis Ephemeridos Belli Troiani libri VI. rec. Ferd. Meister. Lipsiae 1872).
   Въ XVIII столѣтіи исторія Трои есть одна изъ двухъ первыхъ печатныхъ историческихъ книгъ. Еще поразительнѣе явленіе басни объ Еленѣ въ Русскихъ сказкахъ по своей оригинальности и согласіи съ самыми разнородными древними преданіями. Даресовы и Диктисовы Троянскія сказанія проникаютъ къ намъ въ средневѣковой оболочкѣ; но уваженіе къ древнимъ философамъ и поэтамъ замѣчаемое въ отцахъ церкви переводимыхъ на Словенскій языкъ съ IX столѣтія, явно обнаруживается въ собраніяхъ изреченій подъ названіемъ пчелъ или цѣпей, извлеченныхъ изъ Св. Отцевъ церкви, древнихъ философовъ, поэтовъ и великихъ мужей древности.
   Невозможно яснѣе и убѣдительнѣе опредѣлить значеніе Гомера въ древней Россіи, какъ это сдѣлалъ краснорѣчивый и ученый профессоръ Московскаго Университета С.П. Шевыревъ, въ отвѣтѣ Барону Розену, "Москвитянинъ" 1848 года No 4.
   "Первоначальные истинные христіане, утвердившіе нашу церковь, поражая греческое лжевѣріе, не пренебрегали нисколько произведеніями поэзіи Греческой, а изучали ее. Самъ Апостолъ Павелъ, Апостолъ языковъ, въ Ареопагѣ открывая передъ Аѳинянами тайну истиннаго Бога, не усомнился сослаться на ихъ стихотворцевъ, говоря: "мы имъ живемъ и движимся и существуемъ; такъ какъ нѣкоторые изъ вашихъ стихотворцевъ говорили: "мы его и родъ". Это слова Арата Солійскаго. Отцы церкви: Іоаннъ Златоустъ (?) Григорій Богословъ, Василій Великій учились у язычника Ливанія и изучали всѣхъ Греческихъ писателей. Св. Василій Великій оставилъ даже рѣчь къ юношамъ о томъ, какъ извлекать пользу изъ твореній Эллинскихъ писателей... и мы въ нашей древности далекіе отъ міра Гомерова, не такъ брезгивали имъ, какъ онъ думаетъ? У насъ на нѣкоторыхъ древнихъ иконахъ изображается Гомеръ въ числѣ мужей древности, безсознательно предсказывавшихъ рожденіе Спасителя".
   Въ Путешествіи по Святымъ мѣстамъ Русскимъ. С.-П.Б. 1836 I. 160. упоминается о изображеніи Омира, Орфея, Платона и другихъ поэтовъ и философовъ Греціи на столбахъ соборной паперти Новоспасскаго монастыря и стр. 236: о древнихъ философахъ и поэтахъ изображенныхъ въ Благовѣщенскомъ соборѣ.
   Изъ всѣхъ изслѣдованій о Боннѣ только Мацѣевскимъ, Ганкою, и Шишковымъ сдѣланы замѣчанія, могущія служить подтвержденіемъ настоящему изслѣдованію.-- Мацѣевскій замѣчаетъ, что творецъ икни о полку Игоревѣ былъ проникнутъ Еллино-Скандинавскою поезіей.-- Шишковъ, что онъ зналъ Гомера, а Ганка замѣчаетъ мимоходомъ, что Трояне, упоминаемые въ словѣ о Полку Игоревѣ, могутъ быть Трояне воспѣтые Гомеромъ.-- Въ сущности же всѣ умозаключенія и изслѣдованія Шишкова, Граматина, Пожарскаго, согласны съ настоящимъ объясненіемъ. Гомеръ или невидимо или невольно является во всѣхъ ихъ догадкахъ о безъимянномъ Боянѣ. Разница въ примѣненіи впечатлѣній къ изслѣдоваемому факту.
   *Пѣвецъ Русскій XII столѣтія обращаясь къ вѣщему, вѣчному, всемірному поэту не называя его могъ имѣть въ виду только одного Гомера или равняющагося ему Словенскаго поэта. Нельзя не согласиться съ Тредьяковскимъ, Шевыревымъ, Буслаевымъ, что наши богатырскія повѣсти суть обломокъ древняго эпоса -- но пока не найденъ авторъ этого эпоса. Творцемъ древнѣйшимъ, невольно является Омиръ.-- Мнѣ часто приходилось слышать упреки въ обвиненіи пѣвца Игоря въ подражаніи Гомеру и сомнѣнія на счетъ возможности заниматься изслѣдованіемъ сродства Русской эпической поэзіи съ Греческой тогда какъ уже доказано сродство съ Скандинавской. Одно не мѣшаетъ другому, я избралъ Греческую литературу потому что она доступнѣе и что я считаю почву классическую плодотворнѣе. Сродство нашихъ богатырскихъ пѣсенъ съ поэзіей Персидской, Индѣйской, Татарской, Халдейской, Египетской, и Финской я считаю фактомъ необходимымъ;-- но я не полагаю чтобы всѣ эти литературы послужили бы много для объясненія пѣсни о полку Игоревѣ или другихъ какихъ былинъ. Скандинавскій мѵѳъ и Персидскій такъ еще мало изучены и такъ еще мало поняты, Египетская и Аккадская поэзія еще такъ бѣдна, такъ загадочна, что трудно не дать предпочтеніе Греческой литературѣ. Всякая попытка сравнительнаго изученія Татарскихъ, Персидскихъ, Аккадскихъ и Египетскихъ мѵѳовъ необходимо дастъ если не обильную, то драгоцѣнную жатву. Въ этомъ сомнѣваться невозможно. Скандинавскія сказанія сами нуждаются въ разъясненіи. Греческій мѵѳъ богатъ содержаніемъ и коментаріями.

0x01 graphic

0x01 graphic

   § 3. Пѣвецъ изъявивъ сомнѣніе (§ 1), на какой ладъ начать пѣснь, и рѣшивъ a priori (§ 2), что пѣснь слѣдуетъ начинать согласно съ современными сказаніями, излагаетъ причины своего сомнѣнія. Первый авторитетъ имѣвшійся у него въ виду это Омиръ. Ярко и живо обозначены главныя свойства Омира, какъ его изобразили главнѣйшіе представители классической словесности.
   Растекашется мыслію по древу намекаетъ на его воспоминанія про древніе роды и подвиги предковъ воспѣваемыхъ имъ героевъ. Древо по коему растекался Боянъ, есть древо жизни -- жизни человѣческаго рода.
   Макробъ Профессоръ краснорѣчія въ Римѣ глубоко проникнувшій во всѣ таинства Греческой и Латинской литтературы выставляетъ свойство Гомера -- связывать разсказы о дѣйствіяхъ его героевъ съ воспоминаніями про дѣянія ихъ предковъ: "divinus ille vates res vel paulo, vel multo ante transactas opportune ad narration is suae seriem revocat; ut et historic urn stilum uitet, non per ordinem digerendo, quae gesta sunt, nec tarnen praeteritorum nobis potionem subtrаhat". (Saturnaliorum L. V. с. XIV).
   Самыя воспоминанія Омира въ Иліадѣ, которыя нашъ пѣвецъ кажется долженъ былъ имѣть въ виду, преимущественно суть воспоминанія о гласоимныхъ мужахъ, древнѣйшихъ жителей Дарданіи и родословную Дарданидовъ. Μερόπς -- μέροπες -- тоже что Словенъ -- словенскій, противопоставленное выраженіямъ: нѣмъ, невѣголосъ, безсловесный.
   Сѣрымъ волкомъ по земли -- хорошо знакомымъ съ чащами, дебрями, оврагами и ручьями, обозначаетъ глубокія географическія познанія творца Иліады, восхваляемыя самимъ географомъ но преимуществу -- Страбономъ. Кромѣ сего преимущества Гомера, Страбонъ обозначаетъ и другія два свойства, кои выставлены въ пѣснѣ: смѣшеніе мѵѳическаго съ историческимъ и поучительнымъ Кн. 1, гл. 1, стр. 8 и слѣд.
   "Поэтъ вѣдаетъ такъ окрайны и окрестностк вселенной и ясно ихъ обозначаетъ какъ и средиземное море. Знаетъ же онъ у Истръ, вспоминая о Мѵзахъ Ѳракійскихъ, народѣ живущемъ по Истру.... Если же какія либо между этимъ являются пробѣлы то его слѣдуетъ извинить ибо даже сущій Географъ много пропускаетъ изъ того что слѣдуетъ по порядку. Слѣдуетъ же извинить если онъ приплелъ кое что баснослословное къ излогаемому исторически и дидактически".
   Ср. также Кн. I. гл. 2, стр. 30 и слѣдующія по изд. Таухница. Страбонъ весьма вѣрно обозначаетъ чего недолжно терять къ виду при чтеніи Омира -- это смѣшеніе историческаго съ миѳическихъ и поучительнымъ. То же самое передаетъ намъ о Боянѣ Гомерѣ певѣцъ Игоревъ въ поэтическомъ оборотѣ.
   Сизымъ орломъ подъ облаки -- Зевсовымъ орломъ въ обители боговъ. Каждое выраженіе пѣвца драгоцѣнный камень. Шизый -- περκνος обозначаетъ синеватый оттѣнокъ красныхъ сливъ и винограда, и есть отличительный признакъ божественнаго орла Ил. XXIV по переводу Гнѣдича,
   
   315. Быстро орла низпослалъ, между вѣщихъ вѣрнѣйшую птицу,
   Темнаго, коего смертные чернымъ ловцемъ называютъ.
   
   Περκνος -- въ этомъ стихѣ многими толкуется, темнымъ, но это несправедливо, ибо περκνος есть обозначеніе синеватаго отлива на плодахъ.
   Шизый, есть выраженіе однородное съ Греческимъ σκιαζος -- тѣнистый, оттѣнный, точно также какъ "шуя" лѣвая сродно съ σκᾶια, laevа, λᾶιϕα, щитъ. (Hesych.). Омиръ представленъ здѣсь Зевсовымъ орломъ, воспарявшимъ въ обители боговъ.-- Это третіе свойство принадлежитъ Гомеру преимущественно предъ другими поэтами вмѣстѣ съ Исіодомъ, какъ о томъ свидѣтельствуетъ Геродотъ.
   Подобно картинѣ изображающей Гомера въ Русской пѣснѣ представляется онъ и на вазѣ находящейся въ Неапольскомъ Музеѣ, Tischbein Fig. d'Homere II, I. 3.-- Kreuzer. Symbolique, Planches.
   

0x01 graphic

   § 4. Шишковъ возставая противъ перевода первыхъ издателей говоритъ (соч. и перев. изд. Росс. Акад. часть V. 1805 г. стр. 88, въ собр. соч. и пер. Адм. Шишкова. С.-Петербургъ, 1826 часть VII стр. 43):
   "Если бы здѣсь разумѣлось одно стихотворческое уподобленіе сраженій съ соколиною ловлею птицъ, то къ чему бы опредѣлять число десять соколовъ? Въ уподобленіяхъ не нужно оное. Во вторыхъ, какимъ образомъ уподобленіе сіе согласить съ послѣдующею рѣчью: чей соколъ скорѣе долѣталъ, тому прежде и пѣснь начилалася, иногда храброму Мстиславу, иногда Красному Роману Святославичу? Ежели дѣло состояло только въ уподобленіи, то почему было узнать, чей соколъ скорѣе долеталъ до стада? Въ третьихъ, въ подлинникѣ сказано: гтоіда пущашетъ" глаголъ пускать означаетъ самое дѣйствіе, то есть подлинное пусканіе соколовъ а не то, что они въ сочиненіяхъ своихъ уподобляли или примѣняли оное въ сраженію.-- И такъ надлежитъ паче думать, что въ древнія времена соколиная охота служила не одному увеселенію но такожъ и къ нѣкоторому провославленію героевъ, или къ рѣшенію спора, кому изъ нихъ отдать преимущество. Можетъ быть отличившіеся въ сраженіяхъ военоначальники или князья состязавшіеся въ славѣ выѣзжали на поле, съ соколомъ своимъ, и пускали ихъ на стадо лебединое съ тѣмъ что чей соколъ удалѣе и скорѣе долетитъ, тому прежде и приносить общее поздравленіе въ одержаніе преимущества надъ прочими. Весьма вѣроятно также, что для вящшей важности таковыхъ почестей и отличій число состязавшихся опредѣлено было не болѣе десяти самыхъ знамѣнитѣйшихъ мужей. Такимъ образомъ, по моему мнѣнію, сочинитель, упомянувъ о семъ древнемъ I обрядѣ говоритъ: Боянъ же, братіе, не десять соколовъ на стадо лебедей пущаше, но своя вѣщія персты на живыя струны вскладаше; они же сами княземъ славу рокотаху. Какая приличная и величавая похвала Бояну! Красоту и сладкогласіе глагола рокотаху такимъ другимъ глаголомъ замѣнить здѣсь не можно".
   Пожарскій (слов. о Полку Игор. С.-Петербургъ, 1818 г. стр. 31) весьма основательно опровергаетъ доводы Шишкова, но впадаетъ самъ въ равносильное заблужденіе:
   "Не князья, но стихотворцы пускали соколовъ, что доказывается послѣдующею рѣчью: Боянъ же, братіе не I соколовъ на стадо лебедей пущаше, въ своя вѣщіа пърсты на живыя струны вѣсклаше. Причиною таковаго древняго обряда была можетъ быть, сірокность стихотворцевъ, не хотѣвшихъ выставлять себя предъ товарищами".
   Граматинъ (Москва. 1823 г. примѣч. 14 стр. 91 упрекаетъ Первыхъ издателей за то что они перевели:
   "Памятно намъ по древнимъ преданіямъ, что повѣдая о какомъ либо сраженіи, примѣняли оное къ десяти соколамъ, на стадо лебедей пущеннымъ: чей соколъ долеталъ, тому прежде пѣснь начиналася "Здѣсь тѣни нѣтъ подлинника, что слово, то ошибка.
   А. С. Шишковъ думаетъ, что это былъ обычай существовавшій между Князьями, что они ѣздивши на соколиную охоту, бывшую всегда любимымъ увеселеніемъ нашихъ Князей, рѣшали такимъ образомъ споръ: кому напередъ должна быть воспѣта въ похвалу пѣсня; но Романъ Красный убитый въ 1079 г. не могъ веселиться на охотѣ съ дѣдами своими, Ярославомъ Старымъ и Мстиславомъ Храбрымъ, умершими: первый въ 1054, второй въ 1036 г., а особливо прославиться какимъ-либо подвигомъ, чтобъ быть воспѣту на ряду съ ними. Г. Пожарскій полагаетъ, что обычай сей наблюдался между Словенскими стихотворцами; но сіе мнѣніе должно быть основано на исторіи, которая молчитъ, чтобъ при дворахъ нашихъ Князей были пѣснотворцы, такъ же какъ у Кельтовъ Барды, или у Скандинавовъ Скальды; мы знаемъ только двухъ: Бояна и пѣвца Игорева".
   "Читатели припомнятъ, что авторъ сравниваетъ десять перстовъ Бояна съ десятью соколами, а струны со стадомъ лебедей; помняше, пущаше, пояше есть третіе лице и относится къ Бонну". Смыслъ ясенъ; пѣснь пояше; кто? Боянъ, кому? старому "Ярославу, Храброму Мьстиславу, Красному Роману (теперь мы знаемъ по крайне! мѣрѣ кого пѣлъ древнѣйшій Русской бардъ). Сверхъ того должно замѣтить, кто Боянъ пускалъ десять соколовъ (то есть вкхадывагь десять перстовъ на струны; здѣсь аллегорія), когда вспоминалъ рѣчь или сказаніе первыхъ временъ. Далѣе который соколъ дотечаше, та преди пѣснь пояше (авторъ продолжаетъ аллегорію; но соколъ значитъ уже не перстъ, а сказаніе), которое сказазаніе вспоминалъ онъ, ту напередъ пѣсню пѣлъ; но еслибъ онъ такимъ образомъ выразился, то сіе было бы и проза, и повтореніе, а теперь стихотворно и замысловато".
   Замѣчательно какъ прямое и правильное объясненіе первыхъ издателей за исключеніемъ измѣненія мѣстоимѣнія "который" мѣстоименіемъ "чей" могло быть заглушено тремя вышеприведенными толкованіями. Въ этихъ трехъ изслѣдованіяхъ не обращено вниманіе на граматическое построеніе текста, даже нѣтъ связи въ умозаключеніяхъ, а потому они должны были бы быть вовсе оставлены безъ вниманія, еслибы не имѣли вліянія на самыхъ замѣчательныхъ изслѣдователей Слова до нашего времени.
   Не говоря уже о несообразности предположенія, что между князьями или стихотворцами рѣшалось жеребіемъ въ честь кого или кѣмъ напередъ будетъ пѣснь пѣта, достаточно обратить вниманіе на утвержденія Шишкова, что пущашеть не можетъ быть принято въ переносномъ значеніи потому, что глаголъ означаетъ дѣйствіе,-- но какой же дѣйствительный глаголъ не означаетъ дѣйствія? Всѣ изслѣдователи переводятъ мѣстоименіе который, мѣстоименіемъ чей, по примѣру первыхъ издателей, и симъ измѣняютъ текстъ, не давъ себѣ даже труда объяснить причины, столь важнаго отступленія, хотя рядомъ и оставляютъ древній текстъ безъ исправленія. Первые издатели, Пожарскій и Дубенскій, поняли слова эти правильнѣе другихъ переводчиковъ, признавъ глаголъ пущашеть за 3-е безличное лице. По здѣсь нельзя упрекать Шишкова, Граматина и проч. въ нарушеніи Граматической правильности, ибо глаголъ пущашеть, могъ быть согласованъ съ существительнымъ Боянъ. Но самый смысіъ вступленія, согласованіемъ паюювъ пущашеть и помняшеть съ именемъ Боянъ, нарушается совершенно.-- При подобномъ согласованіи, вступленіе пѣвца Игоря не имѣло бы вовсе смысла и было бы лишь болѣе или менѣе звучный наборъ словъ.-- По смыслу ясно, что "пущащетъ" 3-е безличное лице, ибо здѣсь опредѣляется вторый авторитетъ, имѣющійся въ виду у поэта,-- былины сего времени, противуположныя вымышленію Бояна. Что помняшеть и пущашеть есть грамматически правильный безличный видъ явствуетъ изъ примѣровъ приведенныхъ въ § 1-мъ.-- Описавъ Бояновскій ладъ, поэтъ описываетъ ладъ пѣвцовъ временъ междоусобій, послѣдовавшихъ за Св. Владиміромъ, и обозначаетъ ихъ съ тою же вѣрностію, съ коей начертаны имъ свойства Гомера. Во всемъ вступленіи противополагаются два поэтическіе авторитета,-- древній Гомерическій и новый, принадлежащій поэтамъ удѣльнаго періода.
   Стремленіе принимать уподобленія за историческіе факты, и на оборотъ въ событіяхъ историческихъ находить миѳы -- слишкомъ свойственно всѣмъ изслѣдователямъ, чтобы тому можно было удивляться.
   Нѣтъ никакого сомнѣнія, что здѣсь указывается не на обычай, существовавшій между Князьями или пѣвцами, пускать въ самомъ дѣлѣ соколовъ на лебедей, но на обычай начинать пѣсни подобнымъ уподобленіемъ или вводить въ свои пѣсни въ честь Князей басни о ихъ состязаніи съ лебедями. Подобныя пѣсни встрѣчаются въ Татарскомъ эпосѣ".
   Весь вопросъ состоитъ въ томъ, чтобы опредѣлить что должно подразумѣвать подъ уподобленіемъ соколовъ и лебедей.
   При исправленіи (тому вмѣсто -- та), принятымъ почти всѣми переводчиками, смыслъ сего оборота, взятый отдѣльно и въ связи со всею пѣснью, отмѣнно правиленъ граматически и логически.
   Здѣсь поэтъ ссылается на былины, или сказанія о произшествіяхъ временъ преемниковъ Владиміра, и какъ уже сказано выше съ отмѣнною вѣрностію обозначаетъ пріемъ сихъ былинъ. Въ самомъ дѣлѣ Русскія богатырскія пѣсни и сказки нерѣдко начинаются уподобленіемъ витязей -- соколамъ, летающимъ для отьисканія перелетныхъ птицъ. Уподобленіе князей, витязей, удальцевъ, соколамъ и другимъ хищнымъ птицамъ встрѣчается въ безчисленныхъ народныхъ пѣсняхъ Русскихъ, Сербскихъ и Новогреческихъ. Сказка объ Алешѣ Помовичѣ (Сказанія Рус. Нар. Собр. Сахаровымъ. С.-Петербургъ. 1841 года T. I, кн. IV, стр 22), начинается согласно указанію Пѣвца Игоря:
   
   1. Изъ славнаго Ростова, красна города,
   Какъ два ясные сокола вылеты
   Выѣзжали два могуче богатыря,
   Что ко имени Алешинька Поповичъ младъ,
   5. А со молодомъ Екимомъ Ивановичемъ.,
   Они ѣздятъ богатыри плечо о плечо,
   Стремянно въ стремянно богатырское;
   Они ѣздили гуляли по чистому полю,
   Ничего они въ чистомъ полѣ не наѣзживали,
   Не видали птицы перелетныя,
   Не видали звѣря прискучаго;
   
   Такъ начинается сродная сей сказкѣ хороводная пѣснь (Такъ же Т. I, кн. III, стр. 32, пѣснь 17. Съ тремя варіантами):
   
   "Ахъ, и по морю! Ахъ и по морю!
   Ахъ, и морю, морю синему!
   Плыла лебедь, плыла лебедь,
   Лѣбедь бѣлая, со лебедушками,
   Со малыми, со дитятами,
   Ни тряхнется, ни ворохнется;
   Плывши лебедь, встрепенулася,
   Подъ ней вода всколыхнулася
   Плывши лебедь вышла на берегъ.
   Гдѣ ни взялся, гдѣ ни взялся,
   Гдѣ ней взялся младъ ясенъ соколъ;
   Убилъ, ушибъ, убилъ, ушибъ
   Убилъ, ушибъ лебедь бѣлую;
   Онъ кровь пустилъ по синю морю;
   Онъ пухъ пустилъ, онъ йухъ пустилъ,
   Онъ пухъ пустилъ по подънебесью;
   Сорилъ перья, сорилъ перья,
   Сорилъ перья по чисту полю.
   Гдѣ ни взялась, гдѣ ни являлась
   Красна дѣвица душа;
   Брала перья, брала перья,
   Брала перья лебединая,
   Клала въ шапку, клала въ шапку,
   Клала въ шапку соболиную,
   Милу дружку, милу дружку,
   Милу дружку на подушечку,
   Родну батюшкѣ, родну батюшкѣ,
   Родну батюшкѣ на перинушку.
   Гдѣ ни взялся доброй молодецъ.
   Богъ на помочь, Богъ на помочь,
   Богъ на помочь красна дѣвица душа!
   Она-жъ ему, она-жъ ему,
   Она-жъ ему не поклонится.
   Грозилъ парень, грозилъ парень,
   Грозилъ парень красной дѣвицѣ:
   Добро дѣвка, добро дѣвка,
   Добро дѣвка, дѣвка красная.
   Зашлю свата, зашлю свата,
   Зашлю свата, за себя возьму;
   Будетъ время, будетъ время,
   Будетъ время и поклонишься мнѣ;
   Будешь дѣвка, будешь дѣвка,
   Будешь дѣвка у кроватушки стоять;
   Будешь дѣвка, будешь дѣвка;
   Будешь дѣвка бѣла руки, руки цѣловать;
   Будешь держать, будешь держать,
   Будешь держать шелкову плеть въ рукахъ.
   Я думала, я думала,
   Я думала, что не ты идешь,
   Что не ты идешь, не мнѣ кланяешься;
   Я думала, я думала,
   Я думала, что Поповскій сынъ,
   Что Поповскій сынъ, воръ Алешинька,
   
   Также точно семейная пѣснь (тамъ же T. I, кн. III, стр. 157):
   
   Соколы мои, соколы,
   Соколы мои залетные!
   Вы гдѣ же летали?
   И мы детали, летали
   Съ города на городъ,
   Летали съ поля на поле.
   И вы что же тамъ видѣли?
   И мы видѣли, видѣли
   Сѣру утицу на морѣ.
   Для чего-жъ вы ее и не взяли?
   Хоть мы ее и не взяли,
   Крылья, перья повыщипали.
   Иванъ, господинъ, выходилъ на ново крыльцо,
   Онъ бояръ, господъ всѣхъ спрашивалъ:
   И вы гдѣ бояре ѣздили?
   И мы ѣздили, ѣздили
   Съ городу на городъ
   И вы что же тамъ видѣли
   И мы видѣли, видѣли
   Красну дѣвицу въ терему,
   Свѣтъ Настасью душу,
   Настасью Петровну,
   Для чего вы ее не взяли?
   Хоть мы ее и не взяли.
   Къ Воскресенью примолвили.
   
   Въ пѣсняхъ Кирши Данилова. Калайдовичъ. Москва. 1818. с. 22:
   
   1. Изъ за моря, моря синяго,
   Изъ Волынца, красна Галича
   Изъ тоя Корелы богатыя,
   Какъ ясенъ соколъ вонъ вылетывалъ,
   Какъ бы бѣлый кречетъ вонъ выпархивалъ;
   Выѣзжалъ удача добрый молодецъ.
   7. Молодой Дюкъ сынъ Степановичъ.
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             74. Настрѣлялъ Дюкъ гусей, бѣлыхъ лебедей.
             Перелетныхъ сѣрыхъ малыхъ уточекъ
             Поѣхалъ ко граду Кіеву.
             77. Ко ласкову Князю Владиміру.
   
   И Несторъ подъ г. 6605 вноситъ въ лѣтопись свою сіе народное уподобленіе: "и сбиша Угры акы въ мячь ако и соколъ сбиваетъ галицѣ".
   Въ исторіи о славномъ и сильномъ витязѣ Ерусланѣ Лазаревичѣ, о его храбрости и о невообразимой красотѣ Анастасіи Вахромѣевны. Москва. 1849. изд. 4-е стр. 19, 20, 24, 49. "Не ясенъ соколъ напущаетъ на гусей и лебедей и на сѣрыя утицы, но напущаетъ Князь Иванъ Русской богатырь на рать силу великую, которой сколько бьетъ вдвое противъ того конемъ топчетъ".
   Означеніе числа десять не есть случайное.-- Ѳеодоритъ, толкованіе на пѣснь пѣсней: "десятичное же число совершенство показуетъ".
   Пѣвецъ числомъ этимъ представляетъ Князей поборниками истины -- Князьями высшаго міра, (коихъ число десять по ученію Хадденъ, соотвѣтствующихъ 10-ти Зефиротамъ, или Еонамъ Гностиковъ), лущенными на стадо лебедей -- означающее тьму вражеской силы, точно также какъ 10-ть число совершенства, такъ безчисленность (стадо) есть число пагубы, "имъ же нѣсть числа", а потому оно и называется тьмою. И лебеди употреблены здѣсь не случайно. Они суть подлинныя обозначенія прельстительныхъ свойствъ вражеской силы, которыхъ вѣроятно преимущественно имѣли въ виду пѣвцы временъ Св. Владиміра и его первыхъ преемниковъ.
   Вся средневѣковая эпическая поэзія Европы славитъ торжество Христіанства надъ язычествомъ, о чемъ несомнѣнно идетъ рѣчь и въ выпискѣ изъ повѣсти объ Алешѣ Поповичѣ и въ слѣдующихъ за оною двухъ пѣсняхъ,-- точно также какъ и въ пѣснѣ объ Ильѣ Муромцѣ.
   Тьму вражью эту составляютъ всѣ прелести сего мира, а потому они означены въ видѣ лебедей. А поклонники ихъ и воины суть Поганы и Бохниты, уподобляемые чернымъ воронамъ и галидамъ. Въ Одиссеи подобное же значеніе -- имѣютъ Сирены. На Иллійской доскѣ они представлены въ видѣ лебедей.-- Эту же роль играютъ лебеди и въ ученіи алхимистовъ: Dass also dieses Gestirn (Schwan) alles, was Venns und Mercurius bey Hervorbringung der menschlichen Körper délicat machen und hervorbringen, producirt in denen Ländern über welches solches herrschet; absonderlich bringet solches Gestirn, in allen Körpern die höchste weisse Farbe hervor, wesswegen denn alle diese Körper, in specie des Frauenzimmers, über welche es regieret, sehr weiss und schön seyn; denn diese Gaben miUheilet vor allen andern Gestirnen der Schwan, wesswegen denn anch diese Weiber sehr délicat und Sängerinnen seyn, welche die Magic und die musicalischen Instrumente sehr lieben.
   Petri Io. Fabri chymische Schriften. los Fsuil. die Univers. Chymié oder Anatomie der ganzen Welt. Hamburg. 1713. L. II c. 18. 8. 164.
   При общепринятомъ исправленіи тому вмѣсто та, текстъ отмѣнно правиленъ -- смыслъ отмѣнно ясенъ и логиченъ и согласенъ, по весьма важно, съ остатками древнихъ пѣсенъ того времени, гдѣ при всемъ измѣненіи редакцій, согласно съ указаніемъ Пѣвца Игоря, донынѣ витязи являются соколами разящими птицъ и именно лебедей; "а тому" (если принять "та" за описку вмѣсто тому) изъ нихъ, говоритъ Пѣвецъ Игоревъ, кто отличался въ предпріятіи, тому пѣли напередъ пѣснь.
   Г-нъ Максимовичъ переводитъ мѣсто сіе соглашая глаголъ помняшеть и пущашеть съ существительнымъ Боянъ: "какъ вспоминалъ онъ сказанья древнихъ временъ, то пускалъ онъ десять соколовъ на стадо лебедей, который соколъ на лебедь падетъ, та лебедь первая пѣснь запоетъ". Этотъ переводъ соблюдающій вѣрность текста тѣмъ предпочтительнѣе, что въ XI столѣтіи весьма понятно существованіе миѳа, будто бы пораженныя пѣвчія птицы воспѣвали своего побѣдителя. Съ помощію сего примѣненія текстъ былъ бы правиленъ безъ всякаго измѣненія,-- помнится вѣдь сказаніе первыхъ временъ междоусобій, тогда пускалось (въ пѣсняхъ) 10 поборниковъ истины противъ тьмы поборниковъ лжи. Который соколъ настигалъ (одну изъ лебедей), та (лебедь) напередъ пѣла пѣснь (въ честь своего побѣдителя).
   Dem Ormuzd gegenüber stebt der, in Finsterniss Böses brütende Abriman, umgeben voi den Uew oder Di wen, Seinen Geholfen zü aller Missethat, mit denen er Tbeils offen, tbeils im stillen seinen Kampf gegen das gute Urwesen nnd gegen die Menschen führt. Furchtbar sind diese Dive, von grauser Ungestalt, schwarz von Farbe, riesengross wie Berge, ihre heranziehende Heere verfinstern die Luft, wie Donner dröhnt ihre Stimme; aber um den Sinn der Menschen zu bethören und ihnen böse gedanken ein znflüstern, nehmen sie auch andere gestalten an und erscheinen als dienstfertige Jünglinge, Sänger oder Schöne Weiber.
   Heldensagen vonFirdussi, A. F. v. Schack Berlin 1865. стр. 35.
   Подобные дѣвы оборотни, состоящіе подъ покровительствомъ огромной птицы Симургъ, могли являться пѣвцами своихъ побѣдителей. Подобные же Дѣвы лебеди "являются въ Татарской сказкѣ (Койбальской) изданной Кастреномъ (Schiefner). На Каталанской картѣ между прочими баснословными изображеніями, испещряющими Россію и Туркестанъ, представленъ бой людей съ птицами несравненно болѣе похоже на лебедей чѣмъ на Грифоновъ Геродота. Составители картъ имѣли очевидно въ виду тѣ же древнія сказанія, что и у Геродота, но переданныя арабами согласно ходившимъ въ народѣ мѣстнымъ сказкамъ. Особенно важную роль играютъ чудовищна Дѣвы-Лебеди въ татарской сказкѣ изданной Кастреномъ.
   Аl. Castren's. V. einer Koïbal. und. Bacag. Sprachlehre herausg. von А. Schiefner. Pbrg. 1857.
   
   И кликнулъ: "Девять витязей
   145. Скорѣе приходите!"
   Девять витязей шапки свои
   Подъ мышкой прижавши:
   "Ханъ, нашъ Государь,
   Чего тебѣ надо?"
   150. "Витязи добрые
   Девять витязей, мои,
   Скорѣй!
   Трехлѣтняго нагого мальчика
   Стоящаго тамъ
   
   155. На косогорѣ
   Скорѣй его тащите".
   Такъ крикнулъ онъ
   Девяти витязямъ.
   Алтенъ Ханъ стоитъ
   
   160. На косогорѣ,
   Пошелъ и поднялъ тяжелый камень,
   На косогорѣ стоитъ онъ и ждетъ.
   Изъ самой средины народа
   Трехлѣтняго нагого мальчика
   
   165. Девять витязей за руки и ноги
   Схватили.
   Не землю упасть не дали
   Подняли и пошли.
   Трехлѣтій нагой мальчикъ:
   
   170. Ханъ Хановъ, Алтенъ Ханъ,
   "Меня нагова малаго,
   Не убивай;
   Буду я дитей твоей утробы,
   Не убивай".
   
   Въ этой сказкѣ являются 40 Дѣвъ Лебедей; съ нѣкоторыми изъ нихъ приходится состязаться трехлѣтнему мальчику. Сила этихъ Дѣвъ Лебедей такъ велика, что:
   
   410. На три дня срокъ поставіенъ,
   Верхнимъ Кудаемъ
   Съ Дѣвою лебедью трехлѣтнему мальчику
   Не бороться;
   "Хочу я укрѣпить поверхность землѣ,
   415. Когда они станутъ бороться,
   Земля не сможетъ выдержать".
   
   Можетъ быть Пѣвецъ Игоревъ, говоря о пѣсняхъ принадлежащихъ къ циклу Владиміра, Ярослава и Мстислава Удалаго, имѣлъ въ виду пѣсни въ коихъ витязи вступаютъ, въ бой съ подобными Дѣвами Лебедяни.
   Для сравненія международной эпической поэзіи не излишне замѣтить, что и въ татарскихъ сказкахъ являются Аіны: Дѣвы Лебеди, а также и Дѣвы прикрѣпляющія на время крылья для воздушнаго плаванія или надѣвающія пернатыя рубашки.
   Въ Нѣмецкихъ и Славянскихъ сказкахъ являются Дѣвы Лебеди, Дѣвы оборотни и Дѣвы прикрѣпляющія себѣ крылья искуственнымъ образомъ. Дѣвушки принадлежавшія покореннымъ Аттилой племенамъ встрѣчали его съ пѣснями. Пѣсни побѣжденныхъ должны пріятно звучать въ ушахъ побѣдителей. Чтобы примѣнить къ нашей пѣснѣ подобное толкованіе, надлежало бы принять, что по понятіямъ того времени, напримѣръ Соловей разбойникъ и 9-ть его сыновей побѣжденные Ильею Муромцемъ были вмѣстѣ съ тѣмъ и составители пѣсни въ честь его подвиговъ.-- А прямой выводъ изъ сего былъ бы, что составители пѣсенъ считали и провозглашали сами себя орудіями нечистой силы.-- Впрочемъ здѣсь подъ лебедями можетъ, подразумѣваться весь грѣшный изнѣженный и сладострастный міръ славящій своего побѣдителя. Послѣ словъ "та преди пояѣсь пояше" должно стоять во всякомъ случаѣ двоеточіе, за коимъ слѣдуетъ исчисленіе князей, воспѣтыхъ на описуемый ладъ.
   Объясненіе сохраняющее текстъ безсомнѣнно предпочтительнѣе, тѣмъ болѣе, что лебеди играютъ подобную роль во всемірной поэзіи, что при другомъ объясненіи кромѣ исправленія "та" (тому) должно принять согласно съ соотвѣтствующими мѣстами въ пѣснѣ, "пояше" за описку вмѣсто, пояшетъ.
   Эліанъ (πέρί ζωων -- кн. II, § 1) разсказываетъ, по Екатею Авдиритскому, что въ урочное время жертвоприношеній Вореадовъ, Аполлону, лебеди тучами слѣтаются около храма и соединяютъ свое пѣніе съ хоромъ пѣсельниковъ и гуслярами.-- Эліанъ разсказываетъ еще (кн. V, § 1) о ежегодномъ сборѣ черныхъ птицъ слетающихся надъ памятникомъ Мемнона, раздѣляющихся на двое и вступающихъ въ жаркій бой, послѣ коего половина, одержавшая побѣду возвращается домой въ окрестности Паріона и Кизика.-- Аристотель, Филостратъ и многіе другіе писатели говорятъ о пѣніи и предвѣщаніяхъ свойственныхъ симъ птицамъ.-- На основаніи сего мѵѳа, душа Орфея переходитъ въ тѣло лебедя. (Платонъ de Republ. о р. 620, а). Птицы эти перевозятъ колесницы Аполлона и Венеры, т. е. служатъ орудіями обольщеній умственныхъ и тѣлесныхъ.-- Такъ, Юпитеръ принимаетъ образъ лебеДя для обольщенія Лиды.-- Даръ предвѣщанія и прельщенія приписывается лебедямъ и въ Германскихъ сказаніяхъ.
   

0x01 graphic

   § 5. Принятіе этихъ словъ за поясненіе предъидущаго 4-го § по обычаю Русскихъ пѣсенъ, объясняющихъ иносказательный оборотъ отрицаніемъ онаго и положительнымъ представленіемъ событія, неосновательно, ибо противоположность здѣсь между Бояновыми пѣснями и пѣснями въ честь преемниковъ Св. Владиміра.-- Противоположность эта весьма правильно обозначена частицею "же" послѣ слова Боянъ;-- тогда какъ для обозначенія противоположности между 10-ю соколами и 10-го пальцами, оборотъ этотъ начинался бы: а не Ю соколовъ -- и послѣ слова Боянъ, не могла бы стоять частица "же". Эта противоположность продолжается съ начала вступленія: "начати" же ея той пѣсни по былинамъ того времени, а не по вымыслу Бояню.-- Я уже не говорю о томъ, что въ продолженія: сей пѣсни весьма явно обнаруживается; что Боянъ, призываемый Пѣвцемъ Игоря не могъ пѣть Ярослава, Мстислава и Романа.-- Это возвращеніе къ Бонну имѣетъ цѣлью обозначить предпочтеніе Пѣвца къ Бонну не употреблявшему обычныхъ приступовъ, но предававшемуся одушевленію. Пѣвецъ Игоревъ не порицаетъ уподобленіе; но порицаетъ злоупотребленіе онаго, ибо самъ употребляетъ подобный оборотъ въ своей пѣснѣ:
   "Не буря соколы занесе чрзъ поли широкія галицы стады бѣжать къ Дону Великому".
   Сходное уподобленіе находится и "въ самой Иліадѣ, сколько помнится не болѣе двухъ разъ:
   Ил. XV. 620. Словно какъ бурный орелъ на стада ударяетъ пернатыхъ
   Птицъ-перелетныхъ, пасущихся мирно по брегу речному.
   Дикихъ гусей, журавлей, иль стада лебедей долговыйныхъ;
   Такъ Пріамидъ нападалъ на Данайскій корабль черноносый,
   Буренъ кидаясь: его позади устремлялъ громовержецъ.
   Ил. XVI. 582. Онъ сквозь ряды переднія бросился прямо какъ ястребъ
   Быстрый, который преслѣдуетъ робкихъ скворцовъ, или галокъ:
   Это Сближеніе Русскихъ пѣсенъ съ древними мѵѳами, указываемъ на сродство Русскихъ богатырскихъ пѣсенъ съ древнею эпопеею.-- Фактъ можетъ быть и несознаваемый сочинителемъ слова.
   Профессоръ Шевыревъ приводитъ весьма важныя и любопытныя доказательства сродства Русской и Греческой эпопеи.-- (пр. ко втор. Лекціи. Ист. Рус. Слов. преим. древ. T. I. ч. I. Москва 1866.
   * Максимовичъ, Буслаевъ и другіе изслѣдователи Слова придаютъ особенную важность соотвѣтствію числа соколовъ съ числомъ пальцевъ. Соотвѣтствіе существуетъ несомнѣнно, но оно не можетъ быть намѣренно, ибо ничего не выражаетъ. Пѣвецъ Игоревъ упоминая о десяти соколахъ князьяхъ имѣетъ намѣреніе болѣе эпическое.-- 10 и 7 суть числа играющія важную роль въ сказаніяхъ Троянскихъ и ученіи Гностиковъ. Десять князей упоминается въ пѣснѣ на томъ самомъ основаніи какъ и Соловей разбойникъ является самъ десять съ своими 9 сыновьями сподвижниками. Хотя о пальцахъ въ пѣсни и не упоминается.-- Соловей разбойникъ и одинъ изъ его сыновей могъ при торжествѣ въ качествѣ плѣннго пѣвца Соловья, пѣть пѣснь въ честь своего побѣдителя **.
   

0x01 graphic

   § 6. За изложеніемъ причинъ сомнѣнія и выраженія предпочтенія къ поэту по преимуществу, объявляется, что пѣснь должна начаться по духу времени отъ Владиміра древняго -- Святаго до современнаго Игоря, т. е. подъ вліяніемъ Христіанскаго просвѣщенія Россіи, обычаевъ, политическаго положенія отечества, въ слѣдствіе раздробленія "то на удѣлы, и вѣрованій сохранившихся въ обществѣ отъ временъ языческихъ. Ясно, хотя не всѣми признано, но дѣло идетъ не о времени, протекшемъ отъ Св. Владиміра, или Владиміра Мономаха, до Игоря, но о расказѣ въ духѣ сего времени, нигдѣ пѣвецъ не высказываетъ положительно свою задушевную мысль что дѣло идетъ о раздорахъ губившихъ Россію въ XI и III вѣкѣ.
   "Иже истягну умъ крѣпостію своей и поостри сердца своего мужествомъ" напоминаетъ выраженіе Св. Петра въ первомъ соборномъ посланіи: "Препоясавше чресла помышленія Вашего, трезвящеся, совершеннѣ уповайте". И весьма правильно обозначаетъ душевное состояніе Игоря, напрягшаго умъ во всю свою крѣпость и поострившаго (умъ свой) мужествомъ сердца своего и наполнившись ратнаго духа, поведшаго свои полки за землю русскую на землю Половецкую.
   По слову старый должно было бы предполагать, что здѣсь рѣчь о Святомъ Владимірѣ,-- но въ продолженіи пѣсни, это прилагательное придается Владиміру Мономаху. Весьма можетъ быть, но эти два лица и сливались вмѣстѣ въ воображеніи пѣвца; можетъ быть, прилагательное старый придается здѣсь безъ мысли о старшинствѣ, просто въ значеніи древняго, какими были для пѣвца Игоря оба Владиміра.
   * При разборѣ этой части словъ я вовсе не вникалъ въ историческій смыслъ самой пѣсни. По изученіи той части слова, гдѣ идетъ рѣчь о междоусобіяхъ я вполнѣ убѣдился что пѣвецъ Игоревъ, обѣщавъ расказать повѣсть о времени прошедшемъ отъ Владиміра (Мономаха) до Игоря, сдержалъ слово и исполнилъ свою программу мастерски. Многіе подозрѣваютъ значительный пропускъ -- въ началѣ пѣсни на томъ основаніи, что пѣвецъ обѣщаетъ начать свою пѣснь съ Владиміра, а начинаетъ ее съ Игоря Святославича. Но обѣщанная программа исполнена вѣрно. Существеннѣйшая часть пѣсни и довольно значительная изображаетъ дѣйствія Ольговичей и Всеславичей. Приношу повинную за опрометчивость въ сужденіи. Пѣвецъ Игоревъ, наперекоръ моему мнѣнію, высказалъ краснорѣчиво свою задушевную мысль. Въ извиненіе долженъ сослаться на методу изслѣдованія -- я работалъ постепенно надъ каждою частью слова и по прошествіи времени собиралъ разрозненныя замѣтки и выписки. *
   Г-нъ Дубенскій говоритъ въ примѣчаніи 41-мъ: "Укоряютъ пѣвца Игорева въ слабости логики, что онъ, открывши дѣйствія поэмы сперва въ землѣ Половецкой, заставляетъ воззрѣть героя своего на свѣтлое солнце, ставитъ потомъ его въ Новѣгородѣ, въ Путивлѣ, гдѣ Игорь ждетъ къ сѣбѣ роднаго брата Всеволода", и этотъ упрекъ совершенно неоснователенъ, ибо дѣйствіе не начато, а упоминается о вступленіи Игоря на землю Половецкую для обозначенія героя пѣсни. Здѣсь безъ всякаго анахронизма можно даже было бы и упомянуть о его смерти.
   Вступленіе, оканчивающееся словами: "на землю половецкую за землю Русскую", заключаетъ. 1) Сомнѣніе, на какой ладъ должно начать пѣснь? 2) Рѣшеніе, что пѣснь должна начаться согласно съ требованіями вѣка, а не по вымыслу поэтическому 3). Причины сомнѣнія: первый авторитетъ -- Гомеръ: его отличительныя свойства. 4) Вторый авторитетъ: приступъ къ пѣсни принадлежащій пѣвцамъ временъ междоусобій въ Россіи, начавшихся съ Владиміра Святаго 5). Предпочтеніе Гомеру, неуподоблявшему общепринятыхъ обычныхъ приступовъ, но предававшемуся свободному вдохновенію. 6) Заключеніе, что пѣснь о Игорѣ должна начаться согласно съ духомъ времени, протекшаго отъ Стараго Владиміра. Изъ содержанія пѣсни видно, что пѣвецъ здѣсь обѣщаетъ говорить о междособіяхъ губившихъ Россію со смерти Владиміра Мономаха до Игоря Святославича.
   Первые издатели поняли это мѣсто правильно и не усумнились замѣть именительный "та"дательнымъ падежемъ "тому". Добросовѣстность первыхъ издателей съ первыхъ строкъ опредѣляется этой, воздержанностью. Заподозрѣваніе ихъ совершенно неосновательно и новѣйшіе издатели себѣ позволяютъ исправленія болѣе значительныя и несравненно менѣе основательныя. Шишковъ первый запуталъ смыслъ согласуя глаголы помняшетъ и пущашеть съ подлежащимъ Боянъ. Нѣтъ никакого сомнѣнія что подобное согласованіе грамматически правильно -- но лишь при условіи сохраненіи смысла. Не только читатель, но и слушатель быстро схватываетъ когда того требуетъ смыслъ рѣчи, переходъ отъ одного опредѣленнаго подлежащаго къ другому подлежащему не высказанному,-- безличному.
   Миклошичь (Die Verba impersonalia im Slawischen. 1865) приводитъ примѣры изъ позднѣйшихъ памятниковъ подобнаго безличнаго вида глагола вмѣсто нынѣшняго пишется, значится.
   Bulg.-- пише, пише въ бѣло книзѣ. (Без. I. 616), въ грамотѣ въ даной пишетъ. (Lex. P. S. 2. 123), по родословной въ въ Архивѣ значитъ (тамъ же).
   Въ IV выпускѣ своей грамматики Миклошичь приводитъ примѣры безличнаго вида:
   росить въ онѣхъ странѣхъ тогда много.-- rorat. Dial. Saf. подобаетъ -- decet. по селомь дубье подрало. Chron. I. 209. не ходите іуда: тамъ водить, заводить. Lex. Pal. Slov. 2. 153: es spukt.-- Хвостъ его и приморозило. Сказ. 1, 2. Да емоу отъ числа не убудетъ, въ прибудетъ. Horn. Mih. 70. Елижде ему бѣше полегнути -- ὁσάκις αὐτῳ ἀναχλιϑῆναι. Prol. Rad. Говоритъ, говорилъ. Lex. Р. S. 2. 135.
   Г. Буслаевъ утвердительно говоритъ, что глаголы, помняшеть и пущашеть относятся къ Бояну на томъ основаніи, что они принадлежатъ тому же прошедшему виду. Утвердительный же оборотъ рѣчи и отрицательный объясняются обычнымъ, въ русскихъ пѣсняхъ, оборотомъ. Едва ли это такъ. При этомъ объясненіи рѣшительно, вступленіе Пѣвца Игорева, лишено всякаго смысла. Это отсутствіе смысла въ вступленіи заставило меня обратить вниманіе на форму 3-го лица единственнаго числа съ придаточнымъ ть. Выписавъ всѣ эти формы обнаружилось само собой, что они въ рѣчи Пѣвца составляютъ признакъ безличнаго вида. За неимѣніемъ въ то время Церковно-Словенскаго Синтаксиса я вынужденъ былъ обратиться къ образцовой и геніальной греческой грамматикѣ Matthiae. Здѣсь я узналъ съ какимъ вниманіемъ слѣдуетъ вникать въ древнее словосочиненіе. Грамматика Копитара (Giagol Cloz.) могла служить лишь для опредѣленія склоненій и производныхъ формъ спряженій, какъ будто она была сдѣлана нарочно для Слова о Полку Игоревѣ.
   Представляю читателю рѣшить есть ли смыслъ въ слѣдующей рѣчи при ее буквальномъ переводѣ на современный языкъ.
   Не хорошо ли было бы намъ братія начати старыми воззваніями героическихъ (или скорбныхъ) повѣстей о походѣ Игоревомъ И. С. Начаться же этой пѣснѣ по былинамъ сего времени а не по вымыслу Боянову. Боянъ бо вѣщій когда кому хотѣлъ пѣснь творить то растекался мыслію по дереву, сѣрымъ волкомъ по землѣ, сизымъ орломъ подъ облака. Онъ помнилъ вѣдь рѣчь первыхъ временъ междоусобій, онъ тогда пускалъ десять соколовъ на стадо лебедей, который достигалъ та (лебедь) прежде пѣснь пѣла Старому Ярославу, Храброму Мстиславу зарѣзавшему Редедю предъ полками Кассожскими, Красному P. С. Боянъ же братіе не десять соколовъ на стадо лебедей пускалъ, но своя вѣщіе персты на живыя струны возлагалъ: они сами княземъ славу рокотали.
   Трудно понять, какимъ образомъ возможно дать себѣ отчетъ въ пусканіи соколовъ на лебедей однимъ и тѣмъ же поэтомъ XI или пожалуй XII столѣтія при воспѣваніи Ярослава Великаго и Мстислава удалаго. Подобное объясненіе возможно сдѣлать совершенно устраняя текстъ и a priori отвергая логическую и синтаксическую правильность въ объясняемомъ памятникѣ. Выходитъ что Боянъ помнилъ рѣчь начала междоусобій и пускалъ тогда свои десять пальцевъ. Которая струна была достигнута та и пѣла пѣснь Володимеру, Ярославу и Мстиславу.
   Принявъ глаголы помняшеть и пущашеть за безличныя виды это вступленіе отмѣнно правильно и логично.
   Боянъ бо вѣщій когда кому хотѣлъ пѣснь творить, то растекался мыслию по древу и т. д. Вспомянулась рѣчь первыхъ временъ усобица тогда пускалось и т. д.
   Нынѣшняя безличная возвратная форма вполнѣ соотвѣтствуетъ 3-му лицу единственнаго числа дѣйствительнаго залога такъ что существительное принимаетъ какъ бы значеніе винительнаго падежа -- такъ и въ Словѣ о Полку Игоревѣ: спала князю умь (винительный падежъ) по хоти:
   Это третіе лице глагола можетъ быть еще передано и посредствомъ современнаго оборота:
   Припомнилось о рѣчи первыхъ временъ усобицъ.
   Не забылась рѣчь.
   Должна была бы быть памятна рѣчь.
   Въ церковно-словенскомъ языкѣ и въ древне-русскомъ, какъ видно изъ вышеприведенныхъ Миилошичемъ примѣровъ, 3-й безличный видъ глагола подобно греческому можетъ быть употребляемъ во множественномъ и единственномъ числѣ вполнѣ соотвѣтствуя нынѣшнему безличному виду во множественномъ числѣ или въ единственномъ, но въ послѣднемъ случаѣ переходи въ возвратный залогъ. Кромѣ того не слѣдуетъ здѣсь упускать изъ виду, что въ древнихъ памятникахъ дѣйствительные глаголы имѣютъ весьма часто значеніе страдательныхъ безъ измѣненія или приращенія.
   Г. Буслаевъ говоритъ положительно и весьма утвердительно и указываетъ какъ будто на основное грамматическое правило:
   "Изъ подлинника ясно что не было обычая пѣвцовъ предшествовавшихъ Бояну, пускать десять соколовъ на стадо лебедей, но что иненно самъ Боянъ пускалъ этихъ соколовъ. Два глагола преходящахо времени поняшеть и пущашеть очевидно относятся къ одному и тому же подлежащему, къ Бояну. А эти соколы, какъ вѣщіе персты Бояна, о которыхъ и говорится далѣе".
   Ne serait il pas convenable de se mettre sans retard à table, dès que tous les convives seraient réunis. N'aurait on pas onblié de prévenir Mr. Troisétoiles, ne serait il pas malade. Il serait pourtant plus-prudent de s'en informer.
   Не ужели "il serait prudent" относится къ подлежащему г-ну Troisétoiles; тутъ два глагола преходящаго времени и даже повтореніе того же глагола serait, но очевидно оба не относятся къ одному и тому же подлежащему.
   Лошади ходили по лугу и съ перваго дня попортили всю траву. Говорили мнѣ, что Скѵѳы вязали лошадей за одну заднюю ногу къ воткнутому колу въ землю, веревкой, въ размѣрѣ опредѣленномъ суточной потравой. При этомъ обычаѣ не портили, не мяли и не гадили разомъ цѣлаго луга и не портили и не утомляли безъ всякой пользы лошадей.
   Два и даже болѣе глагола того же преходящаго времени ходики, говорили, мяли, гадили, утомляли и два раза портили кажется очевидно не относятся къ одному и тому же подлежащему, а вмѣстѣ съ тѣмъ фраза вполнѣ ясна.
   Неужели, мнѣ лошади говорили о Скѵѳскомъ обычаѣ? Неужели, мяли, гадили, утомляли въ той же фразѣ относятся къ одному и тому же подлежащему "лошади" или къ одному и тому же подлежащему "Скѵѳы"? Все дѣло въ томъ, что наше ухо не привыкло къ безличному виду глагола выраженному 3-мъ лицемъ единственнаго числа безъ мѣстоимѣнія ея; а вмѣстѣ съ тѣмъ мы приступаемъ въ объясненію древнихъ и трудныхъ памятниковъ какъ за дѣло не требующее спеціальнаго труда; понятно, что г. Буслаевъ при изданіи многочисленныхъ памятниковъ и при весьма обширныхъ и весьма почтенныхъ трудахъ на поприщѣ нашей словесности не имѣлъ досуга посвятить достаточное время для строгаго разбора памятника XII столѣтія.
   Въ одномъ изъ древнѣшихъ памятниковъ изданныхъ И. И. Срезневскимъ "глаголетъ" и "пишетъ" не относятся къ одному и тому же подлежащему. "Глаголетъ" подразумѣвается Богъ, а "пишетъ" безличный глаголъ того же времени и подразумѣвается въ Писаніи.

0x01 graphic

   Пѣвецъ начинаетъ съ безличнаго вида "Боянъ бо вѣщій аще хотяше кому пѣснь творити то растѣкашется и т. д. Тутъ вставочная фраза для опредѣленія вымышленія Бояна. Опредѣливъ Бояновскую манеру, пѣвецъ совершенно правильно и согласно правиламъ и духу древнихъ и новѣйшихъ языковъ возвращается къ безличному виду глагола (помняшеть, пущашеть), предполагая по слушатели или читатели безъ особаго труда слѣдятъ за ходомъ мысли.-- Древніе и даже Словѣне предполагали несравненно большую смѣтливость въ читателяхъ чѣмъ принято нынѣ; краткость рѣчи, до крайнихъ предѣловъ -- манера весьма классическая. Но и нынѣ по приведенному мною примѣру дозволительно путать глаголы согласуя ихъ съ различными опредѣленными и неопредѣленными подлежащими.
   Это запутанное согласованіе глаголовъ въ томъ же прошедшемъ видѣ имѣетъ право гражданства въ изысканной, отчетливой до нельзя, французской рѣчи и зачастую встрѣчается у лучшихъ Аттическихъ писателей; примѣровъ тому много и несравненно болѣе замысловатыхъ въ грамматикѣ Matthaei. Еслибы даже Пѣвецъ Игоревъ не построилъ бы своего вступленія на трехъ безличныхъ глаголахъ (не лѣпо ли мы бяшеть, помняшеть, пущашеть, съ вводной фразой Боянъ бо вѣщій аще), а началъ бы свою пѣснь прямо:
   Боянъ бо вѣщій аще кому хотяше пѣснь творити то растекашется и такъ далѣе. Помняшеть бо рѣчь... Тогда пущашеть десять соколовъ... то и въ этомъ бы случаѣ помняшеть и пущашеть были бы безличные виды. Съ каждымъ годомъ я все болѣе и болѣе убѣждался въ отмѣнной правильности изучаемаго мною поэта. Правило, утвердительно высказанное Ѳ. И. Буслаевымъ (I. 380) меня совершенно поколебало. Я не понялъ съ разу что это правило могло быть высказано въ популярномъ изложеніи, на память, не справившись съ текстомъ и не вникнувъ внимательно въ составъ разбираемой рѣчи. Сознавая всю силу авторитета подкрѣпляющаго толкованіе прямо противуположенное моему я счелъ необходимымъ представить читателямъ новый и подробный разборъ по поводу этого новаго для меня основнаго правила не стѣсняясь опасеніемъ наскучить повтореніями. Г. Буслаевъ (Историческіе очерки Рус. Нар. Словесности. T. I. 1861) говоритъ не приводя текста и примѣровъ; этотъ способъ изложенія вліяетъ быстро на читателей, почти всегда готовыхъ принимать съ благодарностію готовыя воззрѣнія освобождающія ихъ отъ головоломнаго труда. Я сочту, себя вполнѣ вознагражденнымъ если мнѣ удастся побудить двухъ или много трехъ читателей приняться за строгій разборъ, логическій и грамматическій, хотя бы одного вступленія пѣвца Игорева.
   Мицкѣвичь Cours de Littérature Slave Paris 1860. p. 180.
   Quant au Boïan dont parle le poète on présume que c'était un dés chevaliers du Prince Russe. Le mot boï signifie la même chose que guerre, alors Boïan signifierait le guerrier. Plus tard on crut que ce Boïan devait être la personification des contes populaires, car le mot Slave Baï signifie conte* Ce Bal est représenté avec une casaque de paysans, des chaussures d'écorce. Le paysan Slave, avant de conter a l'habitude de regarder en l'air, de se tourner comme pour chercher l'inspiration, il dit alors: "Bal se promène sur le plafond, Bal se promène sur les murs". Puis comme s'il le voyait réellement, il lui tanande s'il faut conter ou non: "Bal czy ne baï".
   Nous ne savons rien de plus sur cette divinité. Il est donc possible щ ce nom de Boïan soit la personnification des contes et des chants populaires.
   Эта лекція была читана 12 февраля 1841. Замѣчательно какъ столь простое, ясное и разумное объясненіе и мѣткая догадка геніальнаго польскаго поэта брошенная съ каѳедры въ началѣ 1841 года не навела толкователей слова на истинный, торный и даже столбовый путь. Это объясняется рабскимъ подчиненіемъ основному правилу положенному вначалѣ нашего столѣтія ограничиваться при изслѣдованіи нашихъ древностей исключительно произведеніями родной почвы. Отъ этого правила предохранительнаго при начинаніи, пора бы отказаться Это правило пригодно только съ педагогической точки зрѣнія. Боязнь совершать промахи не должна бы кажется останавливать, ибо одинъ лишь тотъ никогда не ошибается кто ничего не дѣлаетъ. Иноземцы уже опережаютъ насъ въ изученіи нашего языка и народныхъ памятниковъ нашей словесности. Матеріалы собирали мы усердно и добросовѣстно но пора приняться и за разработку ихъ и дать имъ то значеніе въ наукѣ которое они дѣйствительно имѣютъ;-- а это возможно только методомъ сравнительнымъ. При отсутствіи этого метода при всей любви нашей къ нашимъ древнимъ памятникамъ, они остаются переполненными описками и многими считаются за безсмысленные обломки.
   А. Н. Пыпинъ (ученыя Записки II. отдѣленія И. Акад. Наукъ. Кн. IV, 1858) говоритъ на стр. 51. "Извѣстность Гомера въ средніе вѣка ограничивалась немногими Византійскими учеными, которые занимались объясненіемъ текста, а вмѣсто Гомера получили большой авторитетъ позднѣйшія иногда подложныя произведенія; между ними особенно важны сочиненія, приписанныя Дарету и Диктису, которыя въ одной передѣлкѣ дошли и до Русской литтературы".
   На стр. 31 упоминается мною изданіе Иліады въ концѣ IX столѣтія сдѣланное извѣстнымъ преподавателемъ граматики въ Константинополѣ, Комитасомъ. На стр. 32 упомянуто о пространныхъ стихотвореніяхъ Чечеса парафразировавшаго и дополнявшаго Гомера въ концѣ XII столѣтія.
   Hugo Hinck издалъ въ 1873 году (Bibl. Tenbneriana Polemonis declam, etc) ΙΣΑΑΚΙΟΥ TOΥ ΠΟΡΦΥΡΟΓΕΝΝΗΤΟΥ περι των καταλειψϑεντων οποτου ΟΜΗΡΟΥ και περι ιδιοτητος και καρακτηρων των εν τροια ελληνων τεκαι τρωων.
   Это сочиненіе, упомянутое, у меня на стр. 32, содержитъ кажется достаточный намекъ на извѣстность Гомера въ XII столѣтіи. Чтобы знать чего нѣтъ у Гомера и что слѣдуетъ дополнить надобно предварительно хотя поверхностно ознакомиться съ тѣмъ, что у Гомера находится.
   Кромѣ этого текста въ Палатинскомъ кодексѣ No 70 Ватиканской библіотеки сохранились того же Исаака Порфирогецита, Ε'ζήγησισ τῆς ἰλιάδος καὶ ὀδυσσείας ὁμήρου (foll 72v-- 73v) и σημείωσαι τὴν ἄπασσαν διηγησιν τοῦ ὀδυσσέως ην περὶ αὐτοῦ διηγεῖται ὁ ὅμηρος (f. 73v--77v). Въ кодексѣ Ватиканскомъ 1098,2 (fol;. 187v--202r). Porphyrogeniti liber inter scripta tbeologica et philosophica legitur.
   Это послѣднее замѣчаніе новѣйшаго издателя Исаака я привожу для повѣрки замѣчанія А. Н. Пыпина (стр. 53). "Въ упомянутомъ Архивномъ спискѣ Мадалы XV-го вѣка, Троянская исторія помѣщена вслѣдъ за книгою Руѳи съ особеннымъ заглавіемъ, неправильно къ ней отнесеннымъ" (съ ссылкой на Врем. 9, стр. XXIX). Заглавіе перевода, сдѣланнаго Григоріемъ мнихомъ для князя Симеона Болгарскаго, приведено мной на страницѣ 56 и соотвѣтствуетъ тому мѣсту, которое Троянское сказаніе занимаетъ въ Ватиканскомъ кодексѣ.
   Исаакъ Порфирогенитъ первый изъ Комненовъ (1057--1059). Joly (1. 170, Note 1). "Isaac Porphyrogénète, quant il a quitté le trône pour le cloître, amuse, ses loisirs à compléter les récits d'Homère". Но Исаакъ былъ не багрянородный, а потому Густавъ Körting полагаетъ что авторомъ былъ племянницъ его (1081--1118) сынъ Іоанна Комнена Курополаты. Этого Исаака Севастократора, но не Багрянороднаго называетъ племянница его Анна Комнена φιλολογώτατος что даетъ поводъ доктору Körting не безъ основанія предполагать что онъ и былъ авторомъ Троянскаго сказанія.
   Въ Энциклопедіи Ersch und Gruber (И, 24), въ Pauly's Realen суklopidie (II, 567), к Vossius de Hist. gr. 517, и наконецъ Bernhardy (I, 651). предполагаютъ что авторомъ былъ Исаакъ Багряноровный (1143--1180) сынъ Императора Алексія I, братъ Анны Копенъ не упоминающей по замѣчанію д-ра Körting о литературныхъ занятіяхъ брата. Г. Пыпинъ напрасно намѣкаетъ, что Средневѣковые расказчики Троянскихъ сказаній ограничивались Даресонъ и Дктисомъ. Даресъ и Диктисъ служили для повѣрки, для критики и для плана изложенія -- но средневѣковыя сказанія не сравененно подробнѣе. Iscanius хорошо знаетъ Овидія (Метаморфозы) и Статія; Albertus Stadensis умершій въ концѣ XIII столѣтія пользуется значительно Овидіемъ (Героиды) и много пользуется Гомеромъ по сращенному переводу на Латинскій языкъ, извѣстному подъ именемъ Pindarus Theban as. Konrad von Wttrtzburg въ концѣ XIII столѣтія несомнѣнно пользуется Овидіемъ и Статіемъ. Trojumanna Saga сданная Сигурдсзономъ въ Annaler for Nordisk Oldkyndighed 1848, въ коей Трояни названы Tyrken несмотря на то, что Сага строго придерживается Дареса но въ ней видно близкое знакомство съ Метаморфозами и Героидами Овидія и самимъ Гомеромъ. Dr. Herman Dьnger (Die Sage vom Trojanischen Kriege. Leipzig 1869) заподозриваетъ прямое знакомство составителя Саги съ Греческимъ текстомъ. Въ сагѣ, Педалирій исцѣляетъ Пандара вмѣсто Махаона какъ у Гомера Ил. 4, 193. Сокращенный же Латинскій Гомеръ (Pind. Theban us. 351) называетъ Пандора..
   Г. Пыпинъ переноситъ мысль выработавшуюся весьма научно въ Германіи о мадоизвѣстности Греческаго текста Гомера на западѣ, до XV столѣтія, на Греко-Словенскую почву и упускаетъ изъ виду что въ XII столѣтіи Греко-Славянамъ текстъ Гомера бытъ доступнѣе Латинскихъ текстовъ Дареса и Диктиса.
   Немѣцкіе изслѣдователи распространенія Троянскихъ сказаній въ средніе вѣка слишкомъ безусловно отвергаютъ знаніе Латинскаго языка Греческими писателями X--XII столѣтій, но между тѣмъ доказываютъ весьма основательно что Исаакъ Комненъ и Чечесъ не имѣли теистовъ Дареса и Диктиса ни Латинскихъ ни Греческихъ. Но Немѣцкіе изслѣдователи ни мало не сомнѣваются въ близкомъ знакомствѣ Византійцевъ съ Гомеромъ и еще менѣе въ знакомствѣ ихъ съ Греческимъ языкомъ. Троянскія сказанія переработываются Византійцами въ объемѣ несравненно обширнѣйшемъ Дареса и Диктиса, -- словенскія редакціи не менѣе подробныя, заимствовали изъ Греческихъ текстовъ то чего не существовало на Латинскомъ языкѣ. Словенскіе писатели на Дунаѣ были знакомы съ Латинскимъ языкомъ, но еще болѣе съ Греческимъ. Словари, парафразы, сокращенія, пополненія и схоліи къ Гомеру въ средніе вѣка необходимо составлялись съ какой нибудь практической цѣлью. Допуская схоліи, кажется необходимо допустишь и изученіе Гомера.
   А. Н. Пыпинъ говоритъ, что (стр. 94), "извѣстность Гомера у насъ очень сомнительна и нуждается въ доказательствахъ не смотря на слова Ипатьевской лѣтописи и переводчика посланія Ле-І онта къ Флавіану".
   Г. Пыпинъ замѣчаетъ что отсутствіе въ твореніяхъ Гомера словъ ему приписываемыхъ Ипатіевской лѣтописью уничтожаетъ всю силу этого свидѣтельства. Приговоръ строгъ но справедливъ; смиренный лѣтописецъ принялъ, изъ двухъ первыхъ Миѳологовъ одного вмѣсто другаго. Это тѣмъ болѣе простительно что ихъ древніе называли двоюродными братьями. Слова приводимыя выше (57) въ лѣтописи напоминаютъ слова Исіода. Труды и дни. ст. 364--366.
   ...Кривыхъ же приговоровъ совсѣмъ воздержитесь
   Себѣ самому злое готовитъ мужъ, другому злое готовя;
   Вредный совѣтъ совѣтчику наивреднѣйшій.
   ....σχόλιῶν δε δικῶν ἐπὶ πάγχυ λαβεσϑε
   Οι τ ἀυτω κακα τεύκει ἀνηρ ἁλλα κακὰ τευχών
   Ἡ δὲ κακὴ βουὴ τῶ βολλεύσαντι κακὶστη.
   Κακη Βουλη; плохій совѣтъ, правильно переведено "десть" -- коварство, предательство, коварный совѣтъ. Въ Ипатьевской лѣтопси выраженіе это часто повторяется въ значеніи "прельщать, обманывать, коварствовать и предавать" подъ г. 1159: "и поѣха Берендичи и торци, кричаче: къ Бѣлугороду. Изяславъ же урозумѣ лесть ихъ"..... и подъ г. 1164 "Се же модвяше имъ лесть тая въ себѣ: бяше бо родомъ Гречинъ. Се же первое цѣлова Святаго Спаса, се же створи и злое преступленіе исписавъ грамоту и посла къ Всеволодичю". Подъ г. 1226. "Льстивому Жирославу рекшю къ Бодромъ Галичкымъ: яко идетъ Мстиславъ въ поле и хощеть вы предати тестеви своему Котяну на избитье.... Оттуда выгнанъ иде (Жирославъ) ко Изяславу: бѣ бо лукавый льстецъ нареченъ, и всихъ строптивѣе и ложь пламянъ..... лъжею питашеся языкъ его, но мудростію возложаше ложь на лжю, красяшеся дестью паче вѣнца, лжеименецъ, зане прелщаше не токмо чюжихъ но и своихъ возлюбленныхъ". Пренебреженіе съ коимъ г. Пыпинъ относится къ показанію переводчика Леонтіева посланія, незаслужено и лишено научнаго основанія. Необдумняое внесеніе древняго показанія менѣе вредитъ наукѣ чѣмъ слишкомъ торопливое отрицаніе. А. Н. Пыпинъ отвергаетъ два древнія свиѣтельства о извѣстности Гомера въ Россіи, а текстъ Слова о П. И. считаетъ испорченнымъ. Въ средневѣковыхъ Западныхъ сказаніяхъ о раззореніи Трои Гомеръ цитуется за частую. Незнаніе Греческаго языка на Западѣ, въ XII вѣкѣ понятно. Знаніе онаго въ Россіи несомнѣнно и на оборотъ знаніе Латинскаго языка у насъ сомнительнѣе. Фактъ этотъ впрочемъ г. Пыпину, вполнѣ извѣстенъ нагъ явствуетъ изъ его же словъ (стр. 25). "Несомнѣнны однако и прямыя отношенія нашей литературы съ Византійскою. Переводы съ Греческаго дѣлались и дома на Руси; языкъ этотъ былъ извѣстенъ многимъ; при томъ къ намъ постоянно собиралось много Греческихъ выходцевъ. Лѣтопись отмѣчаетъ иногда самые переводы, какъ фактъ любопытный; такъ въ Софійскомъ Временникѣ упомянуто о переводѣ поэмы Георгія Нисида "Похвала къ Богу о сотвореніи всей твари". Въ соединеніи съ тѣмъ, что досталось намъ изъ Южнаго Славянскаго источника, Русская письменность обнаруживаетъ обширное знакомство съ разными отраслями Византійской Литературы, и теперь сохраняетъ многіе памятники неизвѣстные въ Греческомъ подлинникѣ". Канцлеры, нотаріусы, печатники и ихъ помощники должны были имѣть граматическое образованіе. Скромность переводчика Леонтіева посланія напоминаетъ Іордана (de Getarum sive Gothorum Origine et rebus gestis. rec. C. А. Close. Stuttgartiae 1868, cтр. 176 и 177, "Sciri vero, et Sadagarii, et ceteri Alanorum cum duce suo nomine Candac Scythiain minorem inferiorem que Moesiam accepte. Cujas Candacis Alanovamuthis patrie inei genitor Paria, idest meus avus, notariat, quousque Candac ipseviveret, fait, eiusque gei manae filius Gunthigis, qui et Baza dicebatur, magister militum, filii Аndagis, filii Andalac, de prosapia Amalorum desceodens. Ego iten qoamvis agrammatus, Jordanie ante conversionem meam notarius fui".
   Безграмотность Іорнанда не мѣшаетъ ему цитировать Виргилія (37). Не полагаю, чтобы можно было основательно предполагаі что жители Россіи: Аланы ли, Словенѣ ли или Руссы съ VI столѣтіи въ своемъ развитія шли бы ретрограднымъ путемъ.
   Древній Русскій Лѣтописецъ внесъ подъ годомъ, 6579 фактъ весьма знаменательный о распространеніи въ южной Россіи духовнаго и ученаго вліянія Грековъ: "Въ си времена приде волхвъ прелщенъ бѣсомъ; пришедъ бо Кыеву глаголаніе сице, повѣда людемъ, яко на пятое лѣто Днѣпру потещи вспять и землям: преступити на ина мѣста, яко стати Грачевы земли на Руской, Русьскѣй на Греческой, и прочимъ землямъ измѣниться; его жъ невѣгласи послушаху вѣрніи же насмѣхахуся, глаголюще ему: "бѣсъ тобою играетъ на пагубу тебѣ". Се же и бысть ему: въ едипу бе нощь бысть безъ вѣсти.
   Этотъ поборникъ и представитель народныхъ суевѣрій и стремленій мѣтко обозначилъ двойное движеніе совершавшееся между Греческимъ міромъ и Русскимъ.

-----

   Замѣчанія на стр. 29, касательно Bisenzum принятое за Византію вмѣсто Besanзon, относится къ поэмѣ Альбрехта "Alexander", упоминаемой на стр. 27. Точно также и неправильно мной обозначена Византія на страницѣ 29, гдѣ дѣло идетъ о поэмѣ Герборта фонъ Фрицларъ. У него идетъ рѣчь не о Византійскихъ компиляціяхъ о Троянской войнѣ, но о первоначальныхъ загадочныхъ Греческихъ текстахъ Дареса и Диктиса. На страницахъ 27 и 29 пропущена буква р въ имени Герборта.
   На стр. 8 неправильно приведенъ 1-й стихъ изъ Nibelungen. Въ изд. Фридриха Zarncke Leipzig 1871: uns ist in alten maeren wundere vil geseit. На стр. 12 слѣдуетъ читать B'aya вмѣсто B'ya и на стр. 32. Елена вмѣсто Елеона. Прочіе опечатки будутъ тщательно исправлены по окончаніи изданія.
   

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ПОХОДЪ.

0x01 graphic

   § 7. Передъ выступленіемъ въ походъ Игорь видитъ зловѣщее предзнаменованіе. По словамъ самой пѣсни нельзя заключать, что Игорь видѣлъ затмѣніе солнца. Эти слова свидѣтельствуютъ только о томъ, что при обозрѣніи войска, Игорь видѣлъ воиновъ своихъ покрытыхъ тѣнью ложащейся отъ солнца. Ученіе о свѣтѣ и тьмѣ какъ образахъ добра и зла существовало въ древнемъ языческомъ мірѣ. Въ Гомерѣ западъ, лѣвая и темная сторона суть однозначущи и суть стороны бѣдственныя, это ученіе Зороастра и часто встрѣчается въ Русскихъ и иностранныхъ лѣтописяхъ и другихъ средневѣковыхъ Европейскихъ памятникахъ. Тьма имѣетъ пагубное значеніе и въ Священномъ Писаніи: "абіе же по скорби дній тѣхъ солнце померкнетъ и луна не дастъ свѣта своего". Ев. отъ Матѳея. XXIV. 29. Въ сказаніи о Мамаевомъ побоищѣ, гдѣ описаніе похода Димитрія Донскаго, сдѣлано въ подражаніе слову о полку Игоревомъ находится противоположное сему мѣсто: "а солнце со всхода свѣтитъ въ путъ его"....
   Въ Лаврентьевской лѣтописи не упоминается, чтобы Игорь видѣлъ затменіе солнца при вступленіи въ походъ. Затменіе солнца упомнается въ томъ же году 1-го мая. Потомъ говорится о рожденіи Константина Всеволодовича 18-го того же мѣсяца мая и въ слѣдъ уже за симъ событіемъ сказано, что "того же лѣта сдумаша Олгови внуци на Половци". Въ кіевской лѣтописи: "Идущимъ же имъ до Донцю рѣцѣ въ годъ вечерній, Игоръ же зрѣвъ на небо и видя солнце стояще яко мѣсяцъ, и рече бояромъ: видете ли?.... они же поникоша главами, и рекоша: се есть не на добро. Игорь же рече: братіе и дружино! Тайны Божія никто же невѣсть; а знаменію Творецъ Богъ и всему міру своему, а намъ что сотворить Богъ, или на добро или на наше зло, а то намъ видѣти -- и то рекъ перебреде Донецъ и приде къ Осколу и жда два дни брата". Кажется нигдѣ не говорится, чтобы Игорь вступилъ въ походъ и даже достигъ Донца и Оскола 1-го мая, день затменія солнца. И въ Кіевской лѣтописи рѣчь идетъ не о затменіи солнца, Игорь по Кіевской лѣтописи видѣлъ около Донца заходящее солнце въ туманѣ безъ лучей, вѣроятно красное и тусклое, на подобіе луны. Подобное знаменіе описываетъ Несторъ по Лавр. сп. подъ год. 6572. "Солнце безъ лучь сьяше, се же проявляше крамолы, недузи, человѣкомъ умертвіе бяше". Знаменіе описываемое въ пѣснѣ и знаменіе описываемое въ Кіевской лѣтописи различны: первое знаменіе упоминаемое въ пѣснѣ замѣчено Игоремъ по сю сторону Курска, а второе упоминаемое въ лѣтописи явилось въ то время, какъ войско приближалось къ Донцу кромѣ различія времени затменій описываемыхъ въ пѣсни и въ лѣтописи находится различіе весьма существенное между самими знаменіями: при обозрѣніи войска Игоремъ въ пѣснѣ не упоминается о знаменіи въ солнцѣ, а единственно что войско находилось въ тѣни. Принятіе же обоихъ знаменій изслѣдователями за одно и тоже, есть слѣдствіе пренебреженія къ строгому и прямому смыслу текста. Признакъ упоминаемый въ пѣснѣ указываетъ только на то, что преобладаніе тьмы надъ свѣтомъ соотвѣтствуетъ преобладанію зла надъ добромъ, какъ то весьма ясно выражено въ самой пѣсни. Всѣ предметы и мѣста, куда не проникаютъ лучи солнечные, становятся принадлежностію вражьей силы, т. е. тьмы и матеріи, по ученію Зороастра и Гностиковъ. Также точно и самые лучи по мѣрѣ того, какъ они проникаютъ въ области мрака или матеріи, теряютъ силу свою и подпадаютъ подъ вліяніе вражьей силы, подъ этимъ вліяніемъ находится войско Игоря при выступаніи въ походъ. Въ пѣснѣ послѣ пораженія ясно обозначено торжество тьмы надъ свѣтомъ: "на рѣцѣ на Каялѣ тьма свѣтъ покрыл.... уже снесеся хула на хвалу ... уже връжеся дивъ на землю ....." Упоминаніе дива въ сей пѣснѣ прямо указываетъ на сродство Русскаго эпоса съ Персидскимъ баснословіемъ (сравни касательно Дива въ Herbelot sub. V. Surkragh.).
   

0x01 graphic

   § 8. Игорь объявляетъ дружинѣ, что не смотря на дурное предзнаменованіе, плѣнъ будетъ хуже смерти, а посему должно идти на Половцевъ. Онъ объясняетъ необходимость похода тѣмъ, что если Русскіе не пойдутъ на Половецкую землю, то Половцы сами пріидутъ полонить Русь. Но лѣтописцы не раздѣляютъ мнѣнія Игоря, они укоряютъ его за необдуманное предпріятіе согласно съ. упреками Святослава въ сей пѣснѣ 340--344.
   Это объясненіе необходимости похода согласно съ рѣчью Владиміра Нономаха въ пользу похода противъ Половцевъ, упоминаемою въ Лаврентьевской лѣтописи въ лѣто 6611. "Богъ вложи въ сердце "княземъ Русскимъ мысль благу, Святополку и Володимеру, и снястася думати на Долобьскѣ; и сѣде Святополкъ съ своею дружиною, а Володимеръ своею въ единомъ шатрѣ. И начата думати и глаголати дружина Святополча: яко негодно нынѣ веснѣ ити, хочемъ погубити смерды и ролью ихъ". И рече Володимеръ: "дивно дружино, оже лошадій жалуете, ею же то оретъ; а сего чему "не промыслите оже то начнешь орати смерть, и пріѣхавъ Половчинъ ударить и стрѣлою, а лошадь его поиметъ, а въ село его ѣхавъ ѣметь жену его и дѣти его и все его имѣнье? то лошади жаль, а самаго не жаль ли?" И не могоша отвѣщати дружина Святополча, и рече Святополкъ: "се азъ готовъ уже", и вста Святополкъ; и рече ему Володимеръ: то ты брате велико добро сотвориши землѣ Русскѣй".
   Рѣчь Игоря дружинѣ вообще совершенно соглсасна съ рѣчами Князей встрѣчающимися въ лѣтописяхъ. "Въ Лаврент. лѣтоп. подъ год. 6742. "И заутра Князь Юръи созва люди: "братья Волидимерци! затворимся въ градѣ негли отбъемся ихъ". Въ Харат. Паремейникѣ.: "и созва (Ярославъ) Новгородцѣ, и рече имъ: "братья моя милая"; и выше въ выпискѣ изъ Лаврент. лѣтописи; а также и выраженія "потяту" и "комони": "онъ же извлекъ мечь и тя его и потя конь подъ нимъ". (Волын. лѣтоп. пр. 176 къ III Т. И. Г. P. К.), "И рекоша Угре: мы гостіе твои есмы ... а комонѣ подъ нами... " (Кіев. лѣт. пр. 332 къ II Т. И. Г. P. К.) "изъ Чехъ же и изъ Угровъ сребро и комони" (рѣчь Святослава о столицѣ Болгар. по Пушкин. и Троиц. лѣт.).
   

0x01 graphic

   § 9. Пояснительное замѣчаніе пѣвца, что сильное желаніе ознаменовать свое торжество побудило Игоря пренебречь зловѣщимъ знаменіемъ, хотя ему при видѣ сего знаменія и пришла на умъ мысль о женѣ его.
   Умь винительный падежъ съ опущеніемъ предлога, какъ тому много примѣровъ въ лѣтописяхъ, особенно же въ самой пѣснѣ (сравнить въ началѣ слѣдующаго §). Кажется нѣтъ примѣровъ, дозволяющихъ предполагать, что бы "умь" было здѣсь именительный падежъ женскаго рода въ значеніи мысль. Въ этомъ случаѣ "похоти" родительный падежъ. Принятіе слова "похоти" за именительный падежъ, также не имѣетъ подтвержденія въ древнихъ Словенскихъ и Русскихъ памятникахъ -- извѣстно только одно слово мати -- оканчивающееся въ именительномъ падежѣ единственнаго числа на и, и въ Чешскомъ языкѣ, кромѣ "мати" слово хоти. Это окончаніе на ы, кромѣ словъ мати и хоти совершенно {"Пустыни", употребленное въ именительномъ падежѣ встрѣчается у Митроп. Илларіона Кіев. Шевыревъ поѣз. въ Кирил. Бѣлоз. мон. Ч. II, стр. 42: "прилѣпись пустыни дво младенецъ любимѣй матери: мати бо млекомъ воздоитъ отроча свое: пустыни же дугою твою напоитъ разума Божія". Если пустыни не описка, то здѣсь звательный падежъ вмѣсто родительнаго, что согласно съ духомъ Словенскаго языка и Греческаго.} утратилосъ въ Словенскихъ языкахъ и этотъ первоначальный видъ сокращеннаго вида на ь не встрѣчается въ древнѣйшихъ памятникахъ Словенскихъ, хотя по теоріи, его существованіе несомнѣнно, но есть другое объясненіе слову похоти, по которому настоящую фразу пѣсни должно читать такъ: "спала князю умь по хоти", что означаетъ воспоминаніе Игоря о супругѣ его. По сему объясненію "спала Князю умь похоти", выражаетъ что Князь при видѣ знаменія хотя и вспомнилъ (спала умь) о женѣ своей (по хоти), во сильное желаніе ознаменовать побѣду на Дону заступило "у знаменіе. Это объясненіе весьма основательно, ибо вполнѣ согласуясь съ правилами Словенской грамматики, оно совершенно согласно съ душевными наклонностями человѣка. {Это замѣчаніе сообщено мнѣ А. Н. Поповымъ.}
   Жалость, состраданіе, употреблено здѣсь въ значеніи однороднаго съ нимъ выраженія: "желаніе" aiguillon, жало, сильное побужденіе.
   По праву свободнаго словосочиненія смыслъ не довольно ясенъ съ перваго взгляда, тогда какъ при болѣе правильномъ распредѣленіи словъ недоразумѣніе исчезаетъ: "Спала Князю (на) умь по хоти, (оженѣ) -- и жалость искусити Дону великаго ему знаменіе заступи". Подобное сокращеніе выраженій и перестановка словъ совершенно согласно съ духомъ Словенскаго и вообще древнихъ языковъ:
   "И вложи ему Богъ въ странство поити". Лѣтоп. Рус. Царей Свят. Сбор. "а пало молодцу на умъ несщастіе великое, что ему добрый конь наказывалъ на литовскомъ рубежѣ" Рус. Др. ст. Кирши Данилова Москва 1818 стр. 380.
   

0x01 graphic

   § 10. Новое воззваніе Игоря къ войску. "Конецъ" винительный падежъ съ опущеніемъ предлога "о".-- Такъ въ сокр. Новг. лѣт. изд. Кн. Оболенскимъ подъ год. 998. "А Святую Софею заложи дубову, конецъ пискупли улици". "Дондеже положу врага твоя подножіе ногъ твоихъ. Глава и дѣяній св. Апостолъ. Это выраженіе сходно съ Французскимъ выраженіемъ rompre une laoce, но лишь весьма поверхностно. Впрочемъ, даже, если бы выраженіе Русское вполнѣ соотвѣтствовало Французскому выраженію, то все таки не было бы причины сомнѣваться въ подлинности Слова о Полку Игоревѣ или сего мѣста. Напротивъ того употребленіе оборота, несохранившагося въ общемъ употребленіи народа, но согласнаго съ духомъ времени самого событія, скорѣе есть доказательство подлинности текста. Здѣсь Игорь выражаетъ свою непреклонную волю и объявляетъ, что онъ рѣшился или восторжествовать надъ Половцами, или сломить свое копье о предѣлъ ихъ земли и положить свою голову.
   А любо могло быть принято въ значеніи, "а пріятно" согласно съ выраженіемъ Псковской лѣтописи подъ годомъ (988) стр. 4, (изд. Погодина), "и есть мы любо вѣра ваша и служеніе"" но выраженіе это соотвѣствуетъ нынѣшнему либо, согласно съ Лаврентьевскою лѣтописью подъ год. 6601 (изд. Археогр. Ком.) на послѣдній строкѣ 96 стр. "в нонѣ пойдита противу потайнымъ, любо съ миромъ, любо ратью". Подъ год. 6605, "да любо налѣзу себѣ славу, а либо голову свою сложю за Русскую". (Василько).
   "А чи будетъ ли мужь княжь или тіоуна княжа: ачи будетъ горожанинъ, либогринь, любо купечь, любо тіоунъ боіарескъ, Словенинъ, то М гривнъ положити за нь". Русская Правда. Изъ сего примѣра видно, что либо и любо издревле были употребляемы въ одномъ значеніи (срав. libet и lubet -- libens и lubens).
   Испити шеломомъ Дону -- есть знаменованіе побѣды надъ Половцами: такъ знаменовалъ свою побѣду Владиміръ Мономахъ: (Ипат. Л. 6709) "пилъ золотомъ шеломомъ Донъ пріемши землю ихъ".
   Подобное ознаменованіе подвига и торжества и вѣроятно побѣды, должно существовать и нынѣ у Кавказскихъ племенъ, сохранившихъ столь много обычаевъ, временъ рыцарскихъ и героическихъ. Покойный Флигель-Адъютантъ Ханъ-Гирей разсказываетъ (Біографіи знаменитыхъ Черкесовъ и очерки Черкес. нравовъ и преданій. Кавказъ, No 47 22-го Ноября 1847 г.), что горецъ Беслиней Абатъ, пріѣхавшій въ Петербургъ и проѣзжавшій съ нимъ около Невы, остановивши коляску, выскочилъ, чтобы напиться въ Невѣ. Онъ объяснилъ Ханъ Гирею свое побужденіе тѣмъ, что "ни отецъ его, какъ его не хвалили, и ни одинъ изъ предковъ его не пилъ Невской воды".
   

0x01 graphic

   § 11 Сожалѣніе пѣвца, что не поэту по преимуществу дано воспѣвать Игоря потомка Троянова и свивать славу его со славою его предковъ. Это одно изъ самыхъ замѣчательнѣйшихъ мѣстъ Слова о пѣлку Игоревѣ, по сходству сего возванія къ соловью Баяну съ воззваніемъ хора въ Еврипидовой трагедіи "Елена" къ соловью Гомеру:

0x01 graphic

0x01 graphic

   Кромѣ буквальнаго сходство сихъ возваній къ Гомеру, разительно самое сходство положеній сопряженныхъ съ сими воззваніями. Воззваніе хора въ Еврипидовой Еленѣ къ Гомеру соединено съ сѣтованіемъ на причины кровопролитья, распрей, войнъ между людьми и на ихъ бѣдственныя послѣдствія.
   Въ словарѣ свѣтскихъ писателей Митрополита Евгенія по неоконченному изданію Г-на Снѣгирева сказано, что Боянъ названъ "славіемъ подобно жрецу Богомилову въ Іоакимовомъ отрывкѣ: прозванія сіи сходны съ встрѣчающимся у Гомера въ Одиссеи I. 34(9) 'ανηρ 'αλφηστης и у Еврипида αηδων какимъ именуется Паламенъ (?) Въ изданіи Г. Погодина это мѣсто выпущено. Случайныя сходства встрѣчающіяся въ твореніяхъ писателей, не имѣвшихъ вліянія одинъ на другаго слишкомъ часты, чтобы возможно было съ перваго взгляда утверждать, что возваніе пѣвца Игоря сдѣлано въ подраженіе Еврипиду. Однако при сближеніи другихъ выраженій вполнѣ согласныхъ съ Еврипидомъ и при единствѣ лицъ (Гомеръ и Елена) къ коимъ сіи выраженія относятся, трудно сомнѣваться, что пѣвецъ Игоревъ не имѣлъ въ виду Трагедію Еврипида "Елена".
   Глубокое изученіе Гомера и Троянскихъ сказаній въ XII столѣтіи объясняетъ литературное вліяніе Еврипида на нашего пѣвца. Съ другой стороны и оба могли имѣть общій источникъ развитія Троянскихъ сказаній, упоминаемый Филостратомъ (heroica) и въ Русской сказкѣ о семи Семіонахъ. Объ этомъ общемъ источникѣ составленія Троянскихъ сказаній будетъ говорено въ § 55. Прежде всего должно разсмотрѣть, упоминаемое въ настоящемъ § выраженіе "Трояню" относится ли оно къ Троянамъ воспѣтымъ Гомеромъ, и до какой степени основательны объясненія сего выраженія предъыдущихъ изслѣдователей.
   "Четыре раза упоминается въ сей пѣснѣ о Троянѣ, т. е. тропа Троня, вѣчи Трояни, земля Трояня и седьмой вѣкъ Трояновъ: но кто сей Троянъ, догадаться ни по чему не возможно". Прим. 3-е первыхъ издателей, въ первомъ изд. 1800 г. перепеч. въ соч. и перев. изд. Академіей. С.-Петебургъ. 1805 г.
   H. М. Карамзинъ, примѣч. 69, въ І-му тому Истор. Гос. Рос., замѣчаетъ:
   "Въ Словѣ о Полку Игоревѣ, произведеніи XII вѣка (см. сей Исторіи т. III, въ статьѣ о нашей древней словесности), говорится о сѣчахъ (а не вѣчахъ, какъ напечатано) Трояновыхъ, о тропѣ его і седьмомъ вѣкѣ Трояновомъ, въ которомъ жилъ Полоцкій Князь Всеславъ. Извѣстна Via Traiani, изображенная на Сульцеровой картѣ Валахіи: сія via, дорога или тропа, простирается отъ береговъ Дуная до Прута, и далѣе на востокъ по южной Россіи.
   Отъ временъ Трояна до Всеслава прошло гораздо болѣе семи вѣковъ; но 1) лѣтосчисленіе народа безграматнаго не бываетъ вѣрно; 2) сочинитель Слова о Полку Игоревѣ могъ также ошибиться, или 3) число семь описка".
   Въ примѣчаніи 29, изданія Граматина. Москва, 1823 г. приведено замѣчаніе H. М. Карамзина касающееся преимущественно Троянъ пополненное длиннымъ разсужденіемъ (стр. 102 --122 о первыхъ мѣстахъ жительства Славянъ съ доказательствами, основанными на употребленіи въ Словѣ о Полку Игоревѣ сего названія. Вотъ для примѣра краткая выписка (стр. 103 и 105):
   "Н. М. Карамзинъ не сказалъ только, что такое земля Троянова: но это есть Дакія, которую Славяне видно такъ называли отъ имени ея завоевателя; но авторъ не зная настоящихъ ея границъ, распространилъ ее до самаго Дона. Слѣдственно въ началѣ II-го вѣка (Траянъ царствовалъ 98--117 г. по P. X.). Славяне жили уже въ Дакіи, гдѣ вѣроятно вмѣстѣ съ Гетами вели сіи несчастныя войны противъ Римлянъ, продолжавшіяся пять лѣтъ, и столь памятныя для нихъ, что они считали, видно, годы съ сей пагубной для нихъ эпохи. Симъ удовлетворительно объясняется явное и большое сходство Славенскаго языка съ Латинскимъ и Нѣмецкимъ".
   Это объясненіе примѣнено къ тексту пасторомъ Зедергольмомъ, который кажется старался одинъ осмыслить симъ объясненіемъ мѣста въ Слов. о пол. Игор., въ коихъ встрѣчается имя Троянъ и принято кажется всѣми позднѣйшими изслѣдователями Слова.
   Das Lied vom Heereszuge Igors übers, v. Pastor Sederholm, Moskau. 1825. стр. 42--44. Пр. 14.
   Взятое отдѣльно замѣчаніе это весьма основательно, ибо весьма вѣроятно сочинителю Слова о полку Игоревѣ извѣстны были многія урочища носящія имя Императора Траяна, въ странахъ прилежащихъ къ Дунаю; тѣмъ болѣе что дорога Траянова упирается въ желѣзныя ворота, о коихъ упомянуто въ пѣснѣ, и гдѣ находится памятникъ Траяновъ. Но оно не должно быть примѣнено къ Сл. о полк. Игор., ибо оно въ немъ ничего не объясняетъ. Вездѣ, гдѣ встрѣчается слово Троянъ, и послѣ сего объясненія смыслъ остается запутанный и неполный. Въ случаѣ, если значеніе это было бы несомнѣнно, то необходимо было бы сдѣлать много исправленій или; пополненій въ текстѣ и даже вовсе исключить многія мѣста, по явной въ томъ случаѣ ихъ запутанности и испорченности.
   Поэтъ очевидно увлекается въ нихъ восторженнымъ воодушевленіемъ и очевидно считаетъ на восторгъ слушателей. Принявъ же что Слово Троянь есть слѣдъ побѣдъ на Дунаѣ Траяна и даже послѣдующихъ Римскихъ Императоровъ, всѣ воспоминанія въ пѣснѣ о полк. Игор. принадлежащія сюда вовсе незнаменательны, и въ томъ видѣ, какъ они теперь существуютъ, никогда оными быть не могли; ибо они обозначаютъ лишь эпоху и мѣстность: о знаменательныхъ же событіяхъ, совершенныхъ на той дорогѣ и въ будто бы ошибочную эпоху, остается предполагать, что они обозначены будто въ утраченныхъ мѣстахъ пѣсни, въ коихъ именно и заключался весь ихъ интересъ. Кромѣ того должно бы еще предполагать, что во время Игоря существовало общеизвѣстное и общезанимательное преданіе или современное событіе, связанное съ этой эпохой и этой мѣстностію, не оставившее въ себѣ ни малѣйшихъ слѣдовъ ни въ Русскихъ ни въ иностранныхъ лѣтописяхъ, ни въ письменныхъ и изустныхъ свидѣтельствахъ всего времени, протекшаго отъ Императора Траяна до насъ. Но столь бѣглый намекъ и вмѣстѣ съ тѣмъ столь значительный, что одушевленію поэта во всѣхъ мѣстахъ, гдѣ онъ упоминаетъ Баяна и Троянъ, могъ лишь ссылаться на сказаніе всемірное по своей извѣстности.
   Событіе, на которое ссылается нашъ пѣвецъ, славилось во всѣ вѣка и у многихъ народовъ Азіи и Европы. Объ изученіи сказаній о Троѣ, уже упомянуто выше; здѣсь остается припомнить о всеобщемъ расположеніи во всѣ вѣка свивать славу своего племени съ славою Троянъ. Тропа Трояня значитъ возвратный путь Троянъ, τροπή возвратъ, -- отъ сего и тропинка -- слѣдъ проложенный на горѣ и возвращающійся на себя.
   "Тропа" выражаетъ совершенно правильно мысль Пѣвца, ибо вызывая Гомера воспѣвать Троянскихъ внуковъ и свивать современную славу потомковъ съ славою предковъ, поэтъ имѣетъ въ виду событія ознаменовавшія переходъ Троянскихъ племенъ на берега Адріатическаго моря, Дуная и Чернаго моря.
   Того внуку -- значитъ Трояня внуку. Того Олега внуку, есть исправленіе первыхъ издателей. Начиная съ Грековъ связывавшихъ исторію своихъ городовъ и племенъ съ преданіями о богахъ и герояхъ и представлявшихъ рознящіяся между собою сказанія, каждый въ пользу своего города, священные, народные, к ученые памятники письменности свидѣтельствуютъ о семъ всеобщемъ стремленіи. Творенія Павзанія, Страбона, Діодора Сицилійскаго полны сихъ рознящихся преданій. Для насъ особенно важны свидѣтельства о вѣрованіяхъ преимущественно принадлежащихъ берегамъ Чернаго моря, Босфора, Пропонтиды и Гелеспонта. Здѣсь именно находимъ мы сильнѣйшее почитаніе Гомера и его героевъ, въ особенности же Ахилла и Елены двухъ главныхъ виновниковъ паденія Трои; Иліада и Троянская война и всѣ о ней преданія, имѣютъ свое начало въ яблокѣ, брошенномъ при свадьбѣ Пелея, отца Ахиллова, съ Ѳетисой, и яйцѣ высиженномъ Ледой, матерію Елены. Въ продолженіи сего изслѣдованія упомянуто будетъ подробно о поклоненіи Ахиллу и Еленѣ на Черномъ морѣ, въ южной Россіи.
   Согласное сему направленію мы видимъ и въ народныхъ и ученыхъ сказаніяхъ Римлянъ, свидѣтельствующихъ о ихъ Троянскомъ происхожденіи. Что преданіе это не составлено въ блестящую эпоху Рима и не было единственно принадлежностію одной фамиліи или лишь правительствомъ признанное составленіе героической родословной, но древнее и народное преданіе, на это указываютъ изслѣдованія Діонисія.
   Современникъ Страбона, и имъ съ уваженіемъ упоминаемый между замѣчательными людьми родившимися въ Галикарнасѣ, Діонисій, профессоръ поэзіи и краснорѣчія въ Римѣ, почерпавшій во время долголѣтняго пребыванія своего въ семъ городѣ свѣдѣнія о древней исторіи Рима на мѣстѣ, и собиравшій съ трудолюбивымъ и просвѣщеннымъ рвеніемъ преданія, сохранившіяся отъ глубокой древности, распространяется о Троянскомъ происхожденіи Римлянъ и приводитъ много подробностей о переселеніи Енея, прибытіи его въ Италію и указываетъ на священные памятники и обряды, мѣстныя названія (§ 45--95, 1-ой книги его Римской Археологіи) во Ѳракіи, Греціи. Сициліи и Италіи, подтверждающія преданіе объ Енеевомъ переселеніи. Страбонъ говоритъ о родствѣ Римлянъ съ Троянами и Юлія Кесаря съ Ецеемъ, какъ о предметѣ неподлежащемъ сомненію. Онъ упоминаетъ (кн. XII, § I) о расположеніи Александра къ Иліонцамъ, также ради родства своего съ ними по Эакидамъ и Андромахѣ, и о юношескомъ рвеніи, съ коимъ Юлій Кесарь оказывалъ благодѣянія Иліонцамъ какъ поклонникъ Александра, частію же и потому что имѣлъ какъ Римлянинъ и какъ Юлій яснѣйшія доказательства своего съ ними родства. (Страбонъ кн. XIII § 1).
   Указанія Діонисія на древнія прорицалища, священные обряды и на древнихъ стихотворцевъ, не дозволяютъ сомнѣваться, что преданіе сіе въ самомъ дѣлѣ принадлежало глубокой древности и было очень распространено.
   Аппіанъ (междоусоб. войны кн. II, гл. 68) показываетъ какъ глубоко Юлій Кесарь вѣрилъ въ свое происхожденіе отъ Енея и Ила. На канунѣ Фарсальской битвы, въ полночь, при жертвоприношеніи, Юлій Кесарь призывалъ Марса и родоначальницу свою Венеру и обѣщалъ поставить храмъ въ Римѣ Енею и сыну его Илу.
   Преданія о происхожденіи отъ древнихъ Героевъ замѣтны также и въ отдѣльныхъ родахъ, такъ напримѣръ: родъ Маміевъ считалъ своимъ родоначальникомъ Улисса, а весьма уважаемый и добросовѣстный Христіанскій писатель Synesius весьма серьозно велъ родъ свой отъ Геркулеса, ссылаясь на городскія Архивы.
   Памятники Этрусковъ свидѣтельствуютъ сколь жизнь ихъ была связана съ воспоминаніями о Троѣ. Троянскія изображенія такъ часто повторяются на Этрускихъ памятникахъ, что эти воспоминанія считаются народными.
   Страбонъ говоритъ весьма утвердительно о происхожденіи Венетовъ отъ Пафлагонянъ.
   Любовь къ баснословнымъ преданіямъ и соревнованіе древнихъ въ сочиненіи исторіи своего племени и своего города съ сказаніями о богахъ и герояхъ, развивались сильнѣй по мѣрѣ того какъ древній міръ старѣлъ и предугадывалъ свое близкое паденіе. Въ послѣднихъ дняхъ своихъ онъ съ нетерпеливымъ и лихорадочнымъ жаромъ старался однимъ взоромъ окинуть свои дѣтскіе годы и возвратиться къ вѣрованіямъ юности. Всѣ писатели, передававшіе намъ описанія и изслѣдованіи о вѣрованіи, обычаяхъ, памятникахъ и историческихъ мѣстностяхъ принадлежатъ къ этому періоду. Павзаній посѣщалъ уже развалины древняго міра, Филостратъ старался возпламенить потухшій огонь. Грезы умирающаго міра отразились сильно на поколѣніяхъ стремившихся на поприщѣ жизни съ новыми и враждебными желаніями и надеждами; а посему первые писатели новаго міра и продолжаютъ труды своихъ языческихъ предшественниковъ.
   Излишне было бы разсматривать здѣсь исторически, вѣрно ли мнѣніе о единоплеменности Троянъ и Словенъ и о происхожденіи Русскихъ Князей отъ Дарданидовъ; для объясненія поэта достаточно замѣтить, что мнѣніе это согласно съ общимъ стремленіемъ его времени:
   Франкскіе историки: Grégoire de Tours, Fredégar, Roricoo, Nicolas de Seiilis и многіе другіе ведутъ родъ Франковъ отъ Троянъ. Сидоній Аполлинарій, Епископъ Клермонтскій, въ концѣ У-то столѣтія свидѣтельствуетъ что Арверны издревле считали себя потомками Троянъ. Въ современной походу Игореву Кейзеръ хроникъ изд. Массманомъ (Bibl. der gesam. Deut. Nat. Litt. IV. В. 1. Abth 1849), упоминается происхожденіи Франковъ отъ Троянъ.
   343. César begonde dô nâhen zuo sinen alden màgen,
   345. zuo den Franken den vil edelen.
   ir biderbe vorderen
   Kamen von Trôje der alten
   die dife Kriechen zervalten.
   Ob irz gelouben wellet,
   350 So wird in hie gezellit
   wie des herzogen Ulixes
   gesinde ein Ciclops vraz in Sicilje;
   daz Ulixes mit einme spieze rachs
   do er slâfende im sîn ouge üz stach.
   355. Sin geslehte in dannoch
   was in dem walde alsô hôch
   sam die tanboume.
   An der stirne habeten sie ein ouge,
   nie bât sie got von uns virtriben hinnen
   360. in daz gewelde ienhalp Inden
   Trôjâni vuoren in dirre werlde
   wi tene irre after lande
   unz Elenus ein virhertir man
   365. des kuonen Hectors witiwen gnam
   mit der er zuo kriechen
   besaz sînre vî ande rêche.
   Antênôr vuor dannen,
   dô Trôie was zegangen
   er stifte Mandouwe
   370. und ein ander, heizid Padouwe.
   Enêas irvaht rômesc lant
   da er eine sû mit drizic wîzin jungen vant
   Franke gesaz mit den sinen
   374. niden bime Eine.
   
   И въ Норманскихъ и въ Германскихъ древнѣйшихъ поэмахъ являются герои Троянскаго происхожденія: Гагенъ въ Нибелунгахъ; и въ Балтерѣ Аквитанскомъ; а въ поэмѣ "Брутъ" родъ Англійскихъ королей ведется отъ Троянъ. Вообще во всей Западной Европѣ долго преобладало, даже до XVIII столѣтія, стремленіе вести Королевскіе и дворянскіе роды отъ героевъ Трои. Въ хроникѣ Кадлубка также находится Словенская родословная, включающая въ себя Енея (Vine. Kadiubke et Martinus Gallus cum 2. anon ex Ms. B. Ep. Heilsb. ed. Gedani 1749): "Ortum sive origioem Polonice gentis abioicio mnndi ut ex multis historicis scripturis coraperi, compendiose s'atai describere. Sciendum est autem ante omnia, quod Poloni ab Iaphet, qui fuit filius Noe, sunt exorti, cui dum pater benedixit, sancto spiriyu instigante intonuit. dilatet deus Japhet. Ilis laphet habuit multos ilios, quos genuit Unum habuit, cujus nomen erat Jawan, quern Poloni ocant Ywan. Ywan autem genuit Philaram, Philara autem genuit Alan, Alan autem genuit Anchisen, Anchlses autem gennit Eneam, Eneas autem genuit Ascanium, Ascanius autem genuit Pamphilum, Pamphilus autem genuit Reasilivam, Reasiliva antem genuit Alanum, Alanus autem, qui primus Europam intravit, genuit Negno; Negno autem quatuor filios babuit, cujus filius primo genitus Wandalus, а quo Wandalite qui Poloni nunc dicuntur, orti sunt.
   Упоминаемое въ Кадлубкѣ родство Юлія Цезаря съ родомъ Попеловымъ (Publius, Πομπιλιος) вѣроятно тѣмъ же, о коемъ упоминается и въ Судѣ Любушиномъ. Произведеніе Князей Русскихъ отъ Прусса брата Юлія Кесаря или отъ Публіа Либона Князя Римскаго, согласуются между собой, что касается до именъ. Родъ "Libo" происходилъ отъ рода "lulus" сына Асканія и внука Енея, а отъ Libo родъ Caesar. Родъ "Caesar" прекратился въ лицѣ славнаго Цитатора; но извѣстно, что было много неизвѣстныхъ отраслей рода "lulus", а по сему и составленіе родословной сей не такъ безразсудно, какъ это кажется Татищеву. Весьма вѣроятно родословныя составляемы были издревле (по крайней мѣрѣ съ ХІІ-го стол.) на основаніи преданія, упоминаемаго въ Далматской хроникѣ о переселеніи изъ Хорватіи на Сѣверъ трехъ братьевъ Руса, Чеха и Леха, родственниковъ Императора Юстиніана. Составители родословныхъ, по незнанію или съ намѣреніемъ могли предполагать, что Императоръ и Кесарь Юстиніанъ быль изъ рода Юлія Кесаря.-- Происхожденіе отъ Юстиніана даже, если бы родословная была и исторически вѣрна, не могло быть въ то время удовлетворительнымъ;-- ибо одна изъ главныхъ причинъ побуждавшихъ въ средніе вѣка связывать царственные роды съ Римскими Кесарями, безъ всякаго сомнѣнія кроется въ стихахъ Гомера Ил. XX. 307.
   
   Будетъ отнынѣ Эней надъ Троянами царствовать мощно,
   Онъ, я сыны отъ сыновъ, имущіе поздно родиться.
   
   и Виргилія: Eneida III. 97.
   
   Hic domus Aeneae cunctis domitfаbitur oris,
   Et nati natorum, et qui nascentur ab illis
   
   Въ жизнеописаніи Св. Оттона (490. 513) священное дерево въ Юлинѣ называется копіемъ Юлія Кесаря. (Sghwenk. Myth, der Slawen. Frankfurt am M. 1853. стр. 163).
   Трудно рѣшить: имѣютъ ли сіи притязанія основу свою въ древнихъ преданіяхъ, или составлены преимущественно по примѣру Латинскихъ Историковъ. Въ пользу послѣдняго предположенія свидѣтельствуетъ, что это преданіе почти исключительно принадлежитъ Западнымъ писателямъ. Ученики Грековъ древнѣйшіе Русскіе лѣтописцы не предъявляютъ онаго. Кромѣ вліянія Греческихъ нашихъ учителей, нелюбившихъ этнографическія розысканія о Словенахъ, также точно въ XI столѣтіи какъ и въ XIX совершенное молчаніе древней Лѣтописи о происхожденіи русскихъ Князей и бѣглый намекъ о происхожденіи Словенскихъ племенъ, могутъ быть лишь объяснены намѣреніемъ отстранить языческія преданія, сохранившіяся еще слишкомъ живо въ народѣ. Но распространеніе по всей Европѣ мнѣнія о происхожденіи нѣсколькихъ племенъ отъ Троянъ и сосредоточеніе сихъ мнѣній преимущественно у Франковъ, обитавшихъ на Дунаѣ, находится въ большомъ согласіи съ показаніями древнихъ о поселеніи разныхъ Ѳракійскихъ племенъ послѣ раззоренія Трои, между Адріатическимъ и Черными морями, пространство издревле заселенное Словенами. Притязанія Іоанна Васильевича на Латинское происхожденіе касаются лишь вопроса о происхожденіи Князей Русскихъ отъ Дарданидовъ чрезъ Юлія Кесаря и принадлежатъ преданіямъ или сказкамъ Литовскимъ, болѣе или менѣе исторически вѣрнымъ но во всякомъ случаѣ весьма важнымъ и заслуживающимъ вниманія. Но на оборотъ единоплеменность Словенъ и Троянъ (Ѳракіянъ) было мнѣніемъ господствующимъ въ Византіи -- такъ совратитель Страбона въ IX столѣтіи извлекаетъ изъ словъ древняго Географа: "Ѳрави же Иллріяне и Епироты, суть и донынѣ по краямъ (Едлады). А еще болѣе прежде нежели нынѣ. Однако и въ настоящемъ времени большую часть Еллады занимаютъ варвары" (Страбонъ) -- замѣчаніе:
   Ὀτι ἡ νῦν χώρα βαρβάρων ἧν προτερον κατοικία οιον Πέλοχος μέν εκ τῆς Φρυγἰασ, επαγαγομενου λαόν εἱς τήν `απ' αὐτοῡ κληϑεισαν Πελοκοννησον . . . . . . καὶ νῡν δέ πασαν ἠπειρον και Ελλαδα σχεδον καὶ Πελοπόννησον καὶ Μακεδονιαν, Σκύϑαι Σκλάβοι γεμονται".
   Такъ же точно слова Діонисія Періигита ст. 322: Παννονιοι, Μυσοι, τε βορειοτεροι ϑρηικων αὐτοι τε ϑρηικες ἀπειρονα γαιαν ἐχοντες толкуются въ древнемъ коментаріѣ: βουλγαροι βορειοτεροι των ϑρακων καὶ αυτοι οι ϑράκες πολλην καὶ απειρον γην εχοντες.
   Въ схоліяхъ архіепископа Евстаеія къ Діонисію это же мѣсто толкуется: "на югъ же къ Истру Герры и Ѳракійскія пустынные города, и Панноны, по нѣкоторымъ Булгары и Мѵсы севѣрнѣйшіе изъ Ѳракіянъ и Ѳраки сами безпредѣльную землю занимающіе".
   Архіепископъ Евстаѳій упоминаетъ Булгаръ и Мисовъ между Ѳракійцами съ оговоркою "по нѣкоторымъ", потому что имѣетъ въ виду Болгаръ Волжскихъ, коихъ народность не могла быть опредѣлена съ точностію даже современниками.
   Современникъ Игоря Чечесъ въ Προλεγομενα των αλληγοριών Ιλιαδος раздѣляетъ тоже мнѣніе о единоплеменности Болгаръ съ Ѳракійскимъ племенемъ Пеонянъ.
   
   820. Πυραιχμης των Παιονων δε τοττεστί των Βουλγαρων
   Τῶν έξ' Ἁξιου ποταμου τουτεστι του Βαρδάρη.
   
   Стихи, соотвѣтствующіе 848--850. II-й пѣсни Илліады (перев. Гнѣдича) въ исчисленіи Троянскихъ союзниковъ:
   
   Въ слѣдъ имъ Пирехмъ предводилъ криволукихъ Пеоновъ, далеко
   Жившихъ въ странахъ Амидона, гдѣ катится Аксій широкій.
   
   Сколь вопросъ этотъ занималъ умы въ ХІІ-мъ столѣтіи, то это безъ дальнихъ изысканій видно изъ прим. къ 821 ст. (въ изд. Boissonade 1851). Acerbe, chiliade 10. 185. eos tangit (Tzetzes) qui Bulgaros a Paeonibus distinguebant et credebant" Αξιόν ἔτερον του Βαρδαρη.
   О единоплеменгости Фракіанъ и Словеніи въ Византійскихъ писателяхъ весьма много свидѣтельствъ, и вопросъ этотъ слишкомъ обширенъ и важенъ, чтобъ могъ быть здѣсь изслѣдованъ. Достаточно кажется для объясненія Пѣвца Игоря приведенныхъ свидѣтельствъ изъ Византійскихъ писателей о существованіи въ IX--XII столѣтіяхъ мнѣнія, что Ѳракійцы и Словене суть одинъ и тотъ же народъ.
   Пѣвецъ Игоревъ въ воззваніи своемъ къ Гомеру предается этому общему стремленію свивать современную славу своего героя съ славою Трои и повторяетъ сожалѣніе, что не Гомеръ воспѣваетъ того внука, т. е. Трояня внука.
   Кромѣ вышеприведенныхъ доводовъ въ пользу сего объясненія, должно еще замѣтить, что Троянь и Траянъ не одно и тоже.Сочинитель Слова о походѣ Игоря не заслуживаетъ пренебреженія излѣдователей къ его правописанію" Если бы всѣ доводы историческіе клонились къ объясненію, несогласному съ правописаніемъ, то само собою разумѣется, что подобная погрѣшность, могла быть приписана сочинителю. Но здѣсь поспѣшность, съ коею приписывается сія погрѣшность въ правописаніи вовсе не объясняется силою историческихъ доводовъ въ пользу принятаго толкованія, Въ четырехъ мѣстахъ Слова, въ коихъ встрѣчается слово Троянь, въ трехъ, при семъ объясненіи предполагается описка или недоразумѣніе: "того внука" объясняется вставкою неупоминаемаго еще ни разу, Олега. Седьмый вѣкъ принимается за описку или ошибку самаго пѣвца. "Вѣци Трояни" за описку вмѣсто "сѣчи", вѣроятно потому, что вѣковъ Императора Трояна не могло быть, а былъ одинъ его вѣкъ, наконецъ Дѣва вступившая на землю Троянскую, вовсе не объясняется Исторіею войнъ Императора Траяна на Дунаѣ.
   Древніе французы связывали свою Исторію со сказаніями Троянскими. А. Joly (Benoit de Sainte More et le Roman de Troie. Paris. 1870. 1871) говоритъ что въ Monte Pessulano, находится рукопись подъ No 158, съ надписью: Historia Daretis de Orgine Francorum. Нѣтъ разумной причины предполагать чтобы преданія Франкскія, Датскія, Скандинавскія, Англійскія и даже Турецкія, если только сіи послѣднія существуютъ какъ преданіе о ихъ Троянскомъ происхожденіи были бы лишены всякаго историческаго основанія. Каждое преданіе можетъ имѣть свое отдѣльное основаніе и они также мовутъі находиться въ связи съ Русо-Варяжскимъ, и Русо-Татарскимъ сродствомъ съ племенами входшгліими въ составъ Троянскаго Государства или правильнѣе Троянской Морской федераціи разстроенно! федераціей Греческой. Во всякомъ случаѣ Пѣвецъ Игоревъ имѣетъ такое же право связывать судьбы своего племени съ Троянской народностію, какъ и поэты или лѣтописцы англійскіе, французскіе, скандинавскіе и немѣцкіе; притязанія эти далеко не противурѣчатъ другъ другу и сходятся въ узлѣ связывающемъ племена распространенныя между Адріатическимъ, Балтійскимъ и Чернымъ морями, вдохъ Дуная, Карпатовъ, Вислы, Одера, Ельбы и Дона. Эти племена были крѣпко связаны между собою въ теченіи нѣсколькихъ вѣковъ враждой противъ Рима, вызывавшей даже брачные союзы съ этой опредѣленной цѣлью. Кромѣ этого эпическаго сродства Пѣвецъ Ігоревъ имѣлъ и болѣе положительныя основанія.
   Casibus deinde variis Antenorem cam multitadine flenetum qui seditione ex Paphlagonie pulsi, et sedes et ducem, rege Pylaemene ad Trojam amiseo quaerebant, venisse in intimum marie Adriatici Sinnin: Euganeisque, qui inter mare Alpesque incolebant, pnisis, Henetos Trojanosque eas tenuisse terras: et in quern primum egressi sunt locum, Troja vocatur, pagoque inde Trojano nomen: Gens universe Venetl appeUati.
   T. Livi, Pat. Historiarum L. I, с. I.
   Страбонъ въ III, гл. Ill, стр. 543 говоритъ что большинство согласуется съ тѣмъ что Енеты были значительнѣйшее поколѣніе Пафлагонянъ къ которому принадлежалъ Пилеменъ. Съ нимъ отправишь большинство въ походъ. Послѣ его смерти и по раззореніи Трои Енеты перешли во Ѳракію, въ нынѣшнюю Енетику. Иные утверждаютъ что въ этомъ же походѣ, продолжаетъ Страбонъ, участвовалъ и Антеноръ съ сыновьями; они поселились у луки Адріатическаго моря. По этому прибавляетъ Страбонъ, не безъ насмѣшки, въ нынѣшней Пафлагоніи Енетовъ (т. е. Славянъ) и не находятъ.
   Стр. 155. Страбонъ ссылается на Меандра утверждающаго что Енеты вышли изъ земли Бѣлосировъ на помощь Троянамъ, изъ Трои же вмѣстѣ съ Ѳраками моремъ отправились въ луку Адріатическаго моря; прочіе же Енеты не принимавшіе участія въ Троянской войнѣ, сдѣлались Кападокійцами. Это подтверждается по мнѣнію Страбона тѣмъ что вся прибрежная Каппадокія говорить на обоихъ языкахъ.
   Dr. Karl Neumann добросовѣстные и превосходный изслѣдователь древней этнографіи (Die Hellenen im Skythenlande. 1. Band. Berlin 1855) весьма остроумно и съ замѣчательной проницательностію разоблачаетъ показанія Геродота считавшіяся уже запутанными во времена Страбона.
   "In unmittelbarer (стр. 216 и слѣд.) Nähe Olbias; am Bag, wohnten zu Herodots Zeit die Kallipiden und Ala Zonen oder Alizonen, wie in anderen Handschriften gelesen wird. Jene nennt der alte Historiker Helleno Skythen. Vor Herodot wurden beide von Hellanicos erwähnt (Strabon XII, 3); nach ihm (Hellanicos) zählt Ephoros vomlstros der Beihenach die Barbarenstämme der Carpiden, Aroteron und Neuriten auf. (Sehymn. Chii fragm. 101--103). Wie bei Herodot Kallipiden dasselbe Volk sind, und da der letzte Name offenbar Gräeisirt ist, wird Ephores Schreibart mit grösserer Wahrscheinlichkeit als die richtige betrachtet werden können. Hierfür spricht auch folgendes. Plinius nahm au dem Namen der Karpiden Anstoss: unglücklicherweise erinnerte sich der belesene Polyhistor, dass bei Odessos -- und ein Odessos(ordesoe) hatte er, zwischen den Mündungen des Dnjestr und Dnjepr zù erwähnen--Krobyzen wohnten, nicht Karpiden, und flugs sezt er jene Nachbarn des thrakischen Odessos in die Nähe des nordpontichen, wodurch er vermuthlich die ächte Lesart für Karpiden hergestellt zü haben glaubte (Plin. IV 26). Ein lahrhunder später kennt Ptolemaios Karpianen zwischen den Peukinen aftf der Insel Peuke und den Bastarnen auf den Östlichen Vorgebirgen der Karpathen;..,. Dnd diese Namen (220) Karpiden und Alizonen lassen auf Slawischen Ursprung rathen,--wie befremdlich auch der erstere bei einem Volke der Ebene erscheint. Einige merkwürdige Stellen Nestors bestärken mich in dieser Vermuthung. Der Alte Annalist sagt: Дулѣбы живяху по Бугу гдѣ нынѣ Велйняне, а Улучи, Тиверьцы сѣдяху по Днѣстру, присѣдяху къ Дунаеви; бѣ множьство ихъ, сѣдяху бо по Днѣстру оли до моря, суть гради ихъ и до сего дне да то ея зваху отъ Грекъ Великая Скусь. стр. 5, І-го изд. А. Б. и стр. 12: и Хорваты, и Дулѣбы и Тиверци, яже суть Толковины: сіи вси звахуться Великая Скуѳь. Обѣ выписки у Неумана изъ Шлецера.
   Gewiss ein auffallender Zusatz; im Skythenlaude, am unteren Laüfe desselben Bug, wohnten Herodots ackerbauende Alizonen.... Wie im Aiiertham Karpiden neben Alizonen, wohnten nun im X. Jahrhundert Chorwaten neben Uiitzen. In der züerst angeführten Stelle nennt Nestor, ` offenbar ans geographischen Rücksichten, Duljeber, Uiitzen und Tiwer-zen unmittelbar neben einander; in einer andern, wo die Volker aüfge -- ilbrt werden, die an Oleg's Zuge nach Xonstantinopel Theil nahmen, werden Chorwaten, Duljeber und Tiwertzen zusammen genannt....
   ....Die Verwandschaft (221 c.) Slawischer Alizonen am Nordgestade des Pontoe mit den Kleinasiatischen Alizonen, eine Verwandschaft die allerdings durch zahlreiche Beispiele analoger ethnographischer Verhältnisse bei engen Gewässern und hier speciell durch nachweisbar mannigfaltige Beziehungen zwischen der Nord und Südküste des Pontos begründetwerden kann. Diese Verwandschft wird auch den bisher sehr lockern Combinationen, die sich an den Namen der Paphla gonischen Eneter knüpften, einigen Halt gewähren".
   Имя Ализоны болѣе подходитъ къ Галичанамъ чѣмъ къ Уличанамъ. Тиверцы суть несомнѣнно Тгригеты древнихъ, Дулѣбы и Кривичи попоминаютъ сильно Долоповъ и Кровизовъ на Ѳракійскомъ берегу Чернаго моря. Что меня всего болѣе удивляетъ въ этомъ сопоставленіи Галичанъ и Бѣлохорватовъ съ Варпитами и Ализонами Севѣрнаго берега Чернаго моря и Малоазійскими, это то что Страбонъ отчетливо и систематически излагающій сродство Европейещъ и Азіатскихъ Фригійскихъ племенъ трунитъ надъ Геродотомъ по поводу наименованія Ализоновъ и Амазоновъ и не придаетъ ихъ существованіе въ Малой Азіи, упоминаемое въ Иліядѣ иначе какъ на востокъ отъ Гриса -- подъ именемъ Халивовъ Халдеянъ.
   Страбонъ упоминаетъ Халдеевъ вмѣстѣ съ Тиваринянами и Малой Арменіей, кн. XII, глава III, § 28 стр. 555. Въ § 14 той хе книги онъ упоминаетъ объ отнятыхъ, у Халивовъ и Мосѵниковъ и другихъ племенъ, земляхъ, полководцами Антіоха Великаго якъ что во время Страбона въ этихъ странахъ существовалъ уже одинъ языкъ, весьма вѣроятно татарскій ни армянскій или курдскій, послѣднее правдоподобнѣе.
   Весьма любопытна полемика г. Хвольсона и Погодина (труды перваго археологическаго съѣзда. Москва, 1871, стр. 138) по доводу этимъ загадочныхъ для древняго мира Алазанъ или Ализонъ упоминаемыхъ Массуди: "Руссы состоятъ изъ многихъ народностей разнаго рода; самое многочисленное племя по имени Аллузана торгуетъ съ Испаніей, Римомъ, Константинополемъ и Хозарами"... этотъ народъ сдѣлалъ въ 913 году свой извѣстный набѣгъ на прибрежьѣ каспійскаго моря". Эти же Аллузана сдѣлали такой же набѣгъ въ 944 году.
   Удостовѣреніе г. Хвольсона что посредствомъ измѣненія нѣсколькихъ знаковъ легко прочесть Альнормана вмѣсто Аллузана похоже на шутку сдѣланную вѣроятно для предостереженія неопытныхъ изслѣдователей отъ опасности опираться на показанія восточныхъ писателей и ихъ комментаторовъ относительно собственныхъ именъ. Согласно замѣтки Алексѣя Гатцука стр. 146 тамъ же, Массуди, въ "золотыхъ лугахъ", говоритъ что "Славяне происходятъ отъ Мара, сына Іафетова.... по крайней мѣрѣ таково мнѣніе, преимущественно поддерживаемое людьми, которые приложили стараніе къ изученію этого вопроса". Г. Гатцукъ ссылается на Charmoy XXXII, р. 312.
   М. П. Погодинъ негодуетъ на г. Хвольсона за то что онъ говоритъ о Волжскихъ Русахъ по свидѣтельству арабскихъ писателей. Русы Турки и Русы Каспійскіе несомнѣнны и они никуда не скрылись, ихъ находимъ и нынѣ по Дору, по Уралу, по Волгѣ -- до подножья Кавказа.
   Массуди называя Руссовъ Аллузонами и ссылаясь на ученые источники-имѣлъ болѣе чѣмъ вѣроятно въ виду Геродота.
   Весьма замѣчательно сопоставленіе Страбоновскихъ Халивовъ, Халдеянъ и Ализоновъ съ вычисленными академикомъ Шарнуа (Cheref-Nameh, S.-Pétersbourg., (стр. 72) Курдскими племенами обитающими въ Турецкой Имперіи.

0x01 graphic

   Халдеи Холуи, Холопы, Халупники Chalybes и Chaldaei Страбона очевидно въ близкомъ сродствѣ. Самое правописаніе Hâlety соотвѣтственъ мнѣнію Страбона, что названіе рѣки Гадисъ происходитъ отъ соленыхъ копей близь коихъ протекаетъ рѣка. (Кн. XII, гл. 3, с. 547).

0x01 graphic

   Въ § 21. Страбонъ протестуетъ противъ сопоставленія этихъ Азіатскихъ Алазонянъ съ Алазонянами Борисѳенитскими и Каллипдами и другими племенами вымышленными Гелданикомъ, Геродотомъ и Евдоксомъ.
   Сущность полемики Страбона противъ Геродота и Гелланика заточается въ томъ что онъ предполагаетъ существованіе загадочныхъ Алазонянъ придуманныхъ для объясненія 856 стиха 2-й пѣсни Иліады. Рать Гадизоновъ Годій и Эпистрофъ вели изъ Алибы, Странъ отдаленныхъ, откуда исходъ серебра неоскудный.
   Шармуа стр. 47, замѣчаетъ относительно Арменіи заселенной Курдами что имя этой области Cordouène, Gardène и Gordyène имѣетъ большое сходство съ Русскимъ "Гордый".
   Несравненно любопытнѣе среди сего Вавилонскаго смѣшенія языковъ это тотъ фактъ что въ посланіи Св. Апостола Павла къ Римлянамъ глава 1. 30 "'αλαζόνας переводится" "гордый". 'Αλαζων = хвастунъ -- глашатай, бродяга -- что соотвѣствуетъ выраженію Нестора "яже суть Толъковины" -- отъ толоко, сбродъ,-- помощь. Αλίζω -- солить -- собрать въ массу, собраться въ кучу. 'Αλιζωνος -- приморскіе -- ἁλιευς -- морякъ, ἁλιευω -- ловить рыбу. `Αλια, ἁλης -- толпа. 'Αλς -- соль и море.
   Всѣ эти выраженія отъ корня соль соотвѣтствуютъ Галичанамъ -- Толковинамъ Нестора -- въ значеніи же хвастуны оно переноситъ насъ на Каспійское море получившее свое наименованіе Хвалынское, какъ сдается, отъ Русскихъ Черноморскихъ рыболовныхъ ватагъ. Любопытно было бы изслѣдовать до какой степени двѣ рѣки Восточнаго берега Чернаго моря называемыя Руссіа и Руссіо по свидѣтельству Едризи, соотвѣтствуютъ обоимъ Кавказскимъ Алазанямъ.
   Изученіе Страбона объясняетъ эту этнографическую запутанность происходившую отъ совмѣщенія несколькихъ народностей въ Мало-Азіятмкихъ странамъ, частые переходы изъ Европы въ Азію et vice versa и изчезновенія многихъ племенъ изъ края, -- преимущественно же Ѳракійскихъ. Во времена Страбона на южномъ берегу Чернаго моря существовалъ, почти исключительно одинъ языкъ какъ и нынѣ, это ни мало не мѣшаетъ и въ наше время Русскому племени обладать значительными рыбными ловлями въ Малой Азіи, въ окрестностяхъ Константинополя на озерѣ Деркосъ, -- на Дунаѣ и близь Требизонда; всѣ эти рыбныя ловли заняты одними Некрасовыми поселенными близь Мраморнаго моря.
   Любопытное сопоставленіе съ предыдущимъ представляетъ сопоставленіе Сербской Басни расказанной Буслаевымъ и басни упоминаминаемой Епископомъ Ѳессалоникійскимъ Евстаеіемъ. Одна мѣстность названная Нориконъ въ Фригійской (Азіатской) баснѣ расказанной Лхе или правильнѣе вторымъ Плутархомъ достаточна чтобы запутать Архіепископа Евстаѳія не смотря на то, что всѣ мѣстности со всѣми подробностями приведены въ баснѣ совершенно согласно съ Азіатской мѣстностію. Это прямо доказываетъ какъ въ обращеніи ученыхъ Византійцевъ сходились вмѣстѣ понятія о фригійцахъ Азіатскихъ и Дунайскихъ а равно перенесеніе Азіатскихъ преданій въ Славянскія земли и пріурочиваніе этихъ преданій къ Европейскимъ мѣстностямъ. Впрочемъ изъ самой басни этой видно, что древнѣйшее жилище фригійцевъ было въ Европѣ. Слѣдующее сопоставленіе служитъ новымъ подтвержденіемъ совершеннаго отсутствія филологическихъ свѣдѣній у древнихъ какъ скоро дѣло ждетъ о иноплеменныхъ народностяхъ не смотря на совмѣстное житіе грековъ съ этими племенами въ теченіи многихъ вѣковъ.
   Г. Буслаевъ приводитъ расказъ о царѣ Троянѣ по Бунтарскимъ или Сербскимъ преданіямъ, царѣ съ козлиными ушами подобно Мидасу имѣвшему ослиныя уши; упоминая Мидаса онъ вмѣстѣ съ тѣмъ какъ будто упускаетъ изъ виду что эта бунтарская баснь кромѣ Мждасовыхъ ушей имѣетъ большее и не случайное сходство съ древней фригійской Басней о царѣ Мидасѣ, съ тою разящею что Мидасу повторяли тростники о его ослиныхъ ушахъ а Царю Трояну дудки изъ бузиновыхъ вѣтокъ. Далѣе говоритъ г. Буслаевъ что городъ въ которомъ жилъ Троянъ, называли Троянъ, развалины коего доселѣ видны выше Дворишта, на горѣ Церѣ раздѣляющей Зворникъ и Шабацъ. Но городъ Троя въ придунайскомъ краѣ названъ въ воспоминаніе о разоренной Греками Трои и цѣлая при Дунайкая страна носила имя Дарданіи.
   Страбонъ (книга VII, гл. 5), говоритъ о несчастныхъ Дарданцахъ, впроченъ хорошихъ и старательныхъ музыкантахъ, живущихъ въ пещерахъ въ при Дунайскомъ краѣ; онъ также упоминаетъ и о древнемъ городѣ -- но имя этого города даже не сохранюсь на бумагѣ. Имъ не лучше пришлось и при переселеніи на берегъ Азовскаго моря. Страбонъ говоритъ что Фарнакъ затопилъ Дандарскую или Дарданскую землю направивъ Гипанисъ Кавказскій посредствомъ стараго канала который онъ расчистилъ.
   Всего удивительнѣе, что г. Буслаевъ, говоря объ исторіи царя Трояна упустилъ изъ виду расказъ упоминаемый Архіепископомъ Ѳессалоникскимъ, въ своихъ коментаріяхъ на Діонисія Періигита на стихъ 321.
   "Марсѵасъ рѣка фрѵгійская около города Кѣлены обрѣтающаяся, называлась же прежде источникъ Мидаса по причинѣ такой. Мидаръ царь фригійскій обходя по наиболѣе пустыннымъ (мѣстамъ) страны, и безводіемъ удрученный коснулся земли и золотый извлекъ источникъ. Водѣ золотой сдѣлавшейся, алченъ будучи и его подданнымъ удрученнымъ, призвалъ Діониса. Снисшедшій на просьбу богъ, обильную воду извлекъ. Насыщенныхъ же фригійцамъ Мидасъ къ ключа истекающую рѣку, ключомъ Мидаса назвалъ. Переименовалась же Марсѵемъ по той причинѣ: Побѣжденному Аполлономъ Марсію и ободранному изъ пролившейся крови родились сіи Сатѵры и рѣка тождеименная, Марсій называемая какъ расказываетъ Александръ въ 3-й (книгѣ) о фригійскихъ (дѣлахъ).
   3. Евемеридасъ же Книдійскій -- объ исторіи упоминаетъ такой. Одеръ Марсія отъ времени обвѣтшалый и спустившись упалъ съ земли въ источникъ Мидаса и по немногу спускаясь по теченію попался къ какому то рыбаку, по оракулову велѣнію Пизистратъ Лакедемонскій при останкахъ Сатира основалъ городъ, Нориконъ сто шваль по обстоятельству. Нориконъ же Фрѵгійцы на своемъ нарѣчіи мѣхъ (вмѣстилище) называютъ.
   3. Рождается въ рѣкѣ этой трава свирѣль (αυλος), когда ее противъ вѣтра колеблетъ кто, музыкальный имѣетъ напѣвъ какъ расказываетъ Дернилъ въ 1-й (книгѣ о сатирахъ).
   4. Находится близь оной гора Веренѵѳіонъ называемая, прозвище имѣющая отъ Верекѵѳа первымъ жрецемъ бывшаго Матери боговъ.
   5. Рождается же въ ней камень называемый ножъ, есть ибо желѣзу подобный, который когда найдетъ кто-либо, таинствомъ совершающимся богини, бѣснующимся дѣлается какъ расказываетъ Агаѳархидисъ въ Фригійскихъ (дѣяніяхъ).
   Charmoy (Mémoires de l'Аcad. de St.-Petersbourg. II, 1834, p. 406) упоминаетъ ссылаясь на Массуди, Захарія Казвини и Бакуви о славянскихъ языческихъ храмахъ: "постройка этого храма: приписывалась мудрецу жившему въ древности среди этого народа, на который онъ имѣлъ сильное вліяніе въ слѣдствіи впечатлѣнія произведеннаго имъ снабженіемъ своей страны ручьями, воздвиженіемъ горъ и проведеніемъ большихъ каналовъ".
   Ѳ. И. Буслаевъ (Истор. Очерки Рус. Нар. Поэзіи. С.-Петербургъ 1861, T. I, стр. 385 говоритъ: "не знаю, имѣетъ ли какое отношеніе нашъ Троянъ къ Римскому Императору Трояну съ названнымъ по его имени Трояновымъ валомъ. Но сказочныя преданья и повѣрья Сербовъ и Болгаръ о нѣкоторомъ царѣ Троянѣ, безъ сомнѣнія, принадлежатъ къ одному общему эпическому циклу, изъ котораго и нашъ Боянъ черпалъ свои пѣсни о вѣкахъ и землѣ Трояновой". Съ этимъ и я вполнѣ соглашаюсь.
   Рѣшительно не понятно какъ послѣ этого заключенія предполагай древность басенъ о царѣ Мидасѣ, о Персеѣ и Андромедѣ и Ламіи и наконецъ о Икарѣ; Ѳ. И. Буслаевъ упускаетъ изъ виду что Фригійскій циклъ басенъ включаетъ въ себѣ сказаніе о разореніи Мало-Азійское Трои столичнаго града Фригійскаго царства; а это послѣднее по своему значенію и дало свое имя баснямъ при ихъ переходѣ на Дунай.-- Баянъ же обще собирательное имя баснослововъ передававшихъ намъ эти сказанія: Орфей, Линъ, Гезіодъ, Гомеръ и пр. Личности послѣдняго преобладаетъ въ сказаніи эпическомъ; въ мірѣ словенскомъ могли существовать сказаніи двоякаго рода: 1) Гомерическія, 2) у насъ же могли сохранится и самыя сказанія изъ коихъ черпалъ Гомеръ и другіе греческіе Мѵѳологи.-- Басни Русскія задаютъ намъ древніе Мѵѳы въ размѣрѣ несравненно болѣе обширнымъ чѣмъ Гомеръ, и болѣе согласныя съ древнѣйшими сказаніями Египтянъ и самихъ Грековъ.
   Г. Буслаевъ вполнѣ сознаетъ единство мѵѳическихъ и эпическихъ сказаній индо Европейскихъ народовъ. Непонятно почему онъ отвергаетъ единство значенія имени Трояне въ Малой Азіи и берегахъ Средиземнаго моря и въ прибрежьяхъ Дуная и Чернаго моря.
   Эпизодъ о дочери Троянскаго царя,-- вырученной Св. Георгіемъ это древняя баснь о Персеѣ и Андромедѣ. Самое чудовище намѣревающееся пожрать царскую дочь названа въ одной изъ двухъ Македонскихъ редакцій Сура Ламія, а въ другой Змія холовита.-- Ламія это весьма извѣстная въ греческомъ баснословіи похитительница дѣтей, а также подъ этимъ именемъ являются баснословныя дѣвы увлекающія молодыхъ людей для высасыванія у нихъ крови.-- Въ баснѣ греческой также играетъ важную роль золото и подземное жилье Данаи, матери Персея. Она родитъ Персея въ слѣдствіи посѣщенія ея подземной обители Юпитеромъ, въ видѣ золотаго дождя.
   Для большей вѣрности привожу слова нашего уважаемаго Историка Нар. Поэзіи: "особенно для насъ важно, по Болгарскимъ сказаніямъ и пѣснямъ, этотъ царь владѣющій несмѣтными сокровищами золота и серебра, не кто другой какъ тотъ же Троянъ, или какъ онъ именно называется Троянскый царь, а это чудесное царство его -- градъ Троянъ, или по другой редакціи Троѣмъ. Болгарскія сказанія уже сближаютъ миѳическое преданіе объ этомъ Троянскомъ дарѣ съ христіянскою легендою о Св. Георгіи. Вмѣсто подземнаго царства невѣрный языческій городъ Троянъ или Троѣмъ, жители котораго вѣруютъ не въ Іусуса Христа, а въ золота и серебро. И было въ томъ городѣ семьдесятъ водоемовъ, которые прохлождали городъ студеною водою. Но что Троянскіе жители любили то Богъ имъ и далъ. Онъ совершилъ имъ чудо, высушилъ имъ всю воду, а во всѣхъ семидесяти водоемахъ протекло жженое золото и чистое серебро. И всякую утварь подѣлали себѣ жители изъ долота и серебра, и на себѣ и на коняхъ; всѣ нарядились въ долото и серебро только не было у нихъ воды, нечего имъ было пить.
   (Ист. Очерки Рус. Народ. Сл. и Иск. I, 389).
   Объ этомъ моментѣ упоминаетъ Архіепископъ Евстаѳій: Мидасъ вызвалъ съ помощію Діониса вмѣсто золота, воду, которая и называлась по его имени Мидасъ.
   Басни болгарскія, Арабскіе разсказы и сказка Плутарха, всѣ очевидно текутъ изъ одного источника и были извѣстны древнему міру какъ фригійскія Мало Азійскія басни.
   Исторіи о царскихъ кладахъ принадлежатъ также этой мѣстности какъ и многимъ другимъ. Сенковскій называлъ сколько помнится Пріама Скопидомомъ.-- Пріамъ былъ дѣйствительно хорошимъ хозяиномъ какъ это подтверждаютъ недавнія раскопки.
   Третья Дунайская баснь о Троянѣ посѣщавшемъ ночью дѣвицу къ которой онъ прилеталъ съ помощію прикрепленныхъ воскомъ крыльевъ напоминаетъ весьма баснь объ Икарѣ сынѣ Дедаловѣ. Дедалъ, архитекторъ и хитрый искусный механикъ почти лице историческое; онъ считался основателемъ или патрономъ школы архитекторовъ и механиковъ.-- Словенская сказка выходитъ изъ разряда баснословныхъ сказокъ и имѣетъ явно характеръ сатирическій.-- Боги превращались въ птицъ и звѣрей, съ помощію магическихъ формулъ могли тоже дѣлать и смертные. Басни упоминаютъ еще о крылатыхъ одеждахъ и прикрѣпляемыхъ крыльяхъ для полета. Но прикрѣпленіе крыльевъ воскомъ сильно указываетъ на воспоминаніе облеченное въ грубую насмѣшливую форму о какомъ нибудь дерзкомъ и необдуманномъ предпріятіи, явно при отсутствіи всякихъ таинственныхъ силъ.-- Эта послѣдняя сказка рѣшительно не принадлежитъ ни къ миѳическимъ, ни къ космогоническмкъ, ни къ эпическимъ сказаніямъ.-- Самая баснь о Фаетонѣ также не принадлежитъ къ разряду теогоническихъ, ни космогоническихъ басенъ.-- Этотъ Мѵѳъ указываетъ на какую то неудачную попытку, въ до историческую эпоху; похожую на изобрѣтенный въ прошломъ столѣтіи Франклиномъ, громоотводъ, или можетъ быть въ этой баснѣ кроется просто воспоминаніе о метеоролитѣ упавшемъ на землю и раздробившемся.-- Въ разсказѣ Псевдоплутарха упоминается о подобномъ камнѣ ножѣ; этотъ желѣзный камень переноситъ баснь въ эпоху въ которую добываніе желѣза изъ земли еще было недоступно. Для устраненія невольнаго произвола при сопоставленіи болгарскихъ басень съ фригійской привожу въ подлинникѣ очеркъ басни о Мидасѣ по руководству Конрада Schwenk (Mythol. 1. В. 405 Frankfurt, 1855).
   "Er war ein weichlicher König und hatte herrliche Rosengarten in Medonien an Berge Bermion als König der Briger, mit welchen er nach iaea hinüberzog, wo der Name Briger in den der Phryger iherging, vorauf die Sage seine Rosengärten nach Phrygien versetzte. Einst als ionyeos aus Thrakien nach Phrygien zog, verirrte sich der berauschte Siien in diese 6ärten, und ward von Bauern mit Kränzen gebunden zu Midas gebracht, welcher ihn gut aufnahm, v viele Weisheit von ihm Iftrte and ihn nach zehn Tagen zu Dionysos znrückbrackte. Der dankbare Sott gewährte Midas eine Bitte, un dieser bat, Alles was er berühre, moge zu Gold werden; doch als dies geschah, und anoh die Speisen, reiche er berührte, zn Gold wurden, bat er den Gott seine Gabe zu ruckanehmen, und der Gott hiess ihn in der Quelle des Paktolos auf dem Lydischen Berge Tmolos baden, wodurch er die thörigt gewünschte Eigenschaft verlöt, der Flusz aber fortan Gold mit sich führte... Kose herrliche Quelle suchte man an mehreren Orten, in der Gegend von Thymbrion und Thyräon, bey Ankyra und unter dem Namen Inna a der Grame von Pannonien, und dichtete auch Uber dieselbe: Midas babe, in einer öden Gegend des Landes ziehend, Wassermangel gelltten and als er die Erde berührt habe sey eine Geldquelle daraus gegangen, statt deren aber Dionysos, von Midas angerufen, eine Was-Urquelle schuf, welche Midasquelle hiess und dem Flusse Marsyas den Ursprung gab. Einst hielten Pan und Apollon, Jener mit der Pfeife, 'feser mit der Cither, einen musikalischen Wettstreit und wählten dtn Tmolos znm Dichter, welcher dem Apollon den Preis zoerkennt, was Alle mit Ausnahme des Midas billigen. Darum lässt der beleihte Gott ihm Eselsohren wachsen, die er dann sorgfältig unter der Phrygiechen Mütze birgt, bis sie der Diener, welcher sein Baar beugte, entdeckt. Dieser konnte das ihm streng empfohlene Geheimnies nicht bewahren, sondern grab, weil er es den Menschen nicht mitzutheilen wagte, ein Loch in die Erde, rief hinein: Midas hat Eselsohren, und scharrte es zn. Bald wachs daselbst Schilf, welches flüstere te: Midas hat Eselsohren, and so erfuhr alle Welt das Geheimniss; Midas aber trank, als die Kimmerier über Phrygien herfielen, Ochsenblut und tödtete sich damit".
   Gypa (σαῦρα) Ламіа -- Сура ящерица -- Ламіа греческая миѳическая обиженная дѣва похищающая чужихъ дѣтей; Ламіи въ множественномъ числѣ обозначаютъ баснословныхъ дѣвъ увлекающихъ молодыхъ людей для высасыванія ихъ крови.-- Я весьма расположенъ вѣрить въ древность сохраняющихся у народа баснословныхъ сказаній; во по краткости сообщенныхъ выписокъ не возможно судить объ источникѣ трехъ Дунайскихъ сказокъ -- Выписки эти въ той, формѣ въ коей онѣ сообщены могли быть извлечены изъ записной книжки сельскаго Дидаскала.
   Можно даже предполагать, что эти басни прямо заимствованы изъ греческихъ азбуковниковъ прошлаго и нынѣшняго столѣтія, печатанныхъ въ Венеціи, въ Вѣнѣ, въ Корфу и т. д. и содержащихъ въ себѣ, между-прочимъ и эти басни, не въ меньшемъ объёмѣ.
   Г. Пыпинъ говоритъ: (стр. 94) "у Сербовъ имя Трояна пользуется особенной любовью. Всего естественнѣй находить здѣсь (слово о И. И.) намеки не на Троянскую исторію, а на какія то народныя преданія, теперь не извѣстыя, но конечно не имѣющія отношенія къ Троянскимъ сказаніямъ".
   Это же мнѣніе высказано И. И. Срезневскимъ (чтенія о др. Рус. Лѣтописяхъ, прил. къ II Тому Записокъ И. Ак. Наукъ, 1862). весьма кратко и безъ объясненій, по поводу упоминаемаго Несторомъ нашествія на Словенскія земли "Волоховъ т. е Римлянъ" (стр. 21), и на стр. 22: "Съ этимъ воспоминаніемъ въ связи стоитъ и преданіе о Троянѣ".
   Римляне въ исторіи дали себя знать и Лѣтописецъ нашъ отнюдь не смѣшиваетъ эти два названія, хотя оба названія принадлежатъ Италіи. Волохи во времена Нестора были народъ весьма извѣстный на Югѣ Россіи. Слова Нестора: "Волхомъ бо нашедшемъ на Словѣни на Дунайскыя сѣдшемъ на нихъ и насилящемъ имъ" явно не относятся въ Римлянамъ усмирявшимъ воинственыя племена между Карпатами и Дунаемъ и защищавшимъ предѣлы Имперіи отъ набѣговъ сосѣднихъ народовъ. Кампаніи Римлянъ не направлены были противъ племенъ обитавшихъ "гдѣ есть нынѣ Оугорьска земля и Болгарская. Несторъ говоритъ о нападеніяхъ на Дунайскія земли Галловъ за 300 лѣтъ до P. X.
   Главное и положительное основаніе что Трояне пѣсни Игоревой не могутъ быть названіе народное г. Пыпинъ видитъ въ самомъ правописаніи этого слова: "да и самое (стр. 94) имя Троянъ по формѣ своей никакъ не можетъ быть отнесено къ Троѣ, отъ которой у насъ были только два прилаг. Тройский и Троянскый а сіягченное окончаніе на ь указываетъ именно на Трояна или Траяна". Это замѣчаніе г. Пыпина убѣждаетъ меня еще болѣе въ необходимости относится къ тексту Игоревой пѣснѣ съ крайнѣй дипломатическою осторожностію. Страбонъ говоритъ что Трояне ни когда не существовали какъ народъ, городъ же Троя могъ быть тать незначителенъ что нельзя понять какъ столь незначительный городъ могъ господствовать надъ многими и сильными племенами.-- Непогрѣшимый пѣвецъ Игоревъ дѣйствительно подразумѣвалъ подъ именемъ "Троянья родоваго бога русскихъ принимаемаго позднѣйшимъ русскимъ писателемъ XVI столѣтія за Императора Трояна также вскользь какъ онъ называетъ Перуна царемъ Еланскимъ и Хорса царемъ Кипрскимъ. Въ Словарѣ Миклошича:
   "Мняще богы многы, вероуна и хорса, дыха и троі-ана и инни мнози, ибо і-ако то человѣци были суть старѣйшины, пероунь въ еднѣхъ, а хорсь въ Купрѣ. троянь бяше црь въ Римѣ, а дроузии дроугди". Этотъ родовый богъ сродни Даждь божію внуку -- поэтому Даждь божій внукъ встрѣчается въ единственномъ числѣ въ Пѣснѣ, хотя ясно по смыслу что говорится о жизни Русскаго народа.-- Г. Вельтманъ замѣняетъ слово Троянь -- словомъ Кроянь въ значеніи вѣроятно украйнаго.-- А. Н. Майковъ подразумѣваетъ подъ именемъ Троянь -- Тьмуторокань.
   Я также полагаю и даже вполнѣ убѣжденъ что "Троянь" въ тѣсной связи съ Трояномъ Дунайскимъ, Адріатическимъ и съ Тму -- Тороканьскимъ. Трояновъ валъ на Сульцеровой картѣ совершено сбилъ съ дороги при первомъ появленіи слова. На картѣ Едризи Троя является средѣ земель Половецкихъ и Туркорусстъ, гдѣ нынѣ Троицкъ, въ Оренбургской губерніи.-- Эта Троя должна было быть въ связи съ населеніемъ Ѳракійскимъ и Иллирійскимъ имущемъ близь самаго Сѣвернаго подножія Кавказа. Свидѣтельство Прокопія Кесарійскаго въ 3-й главѣ 4-й и послѣдней книга ею Готескихъ достопамятностей, объ этомъ Ѳракійскомъ населеніи было когда то отвергнуто Германскими учеными, а потому и не было принято въ расчетъ и у насъ.
   Прокопій Кесарійскій (книга IV. гл. III Готѳскихъ достопамятностей говоритъ, что Сѣверо-Западныя Предгорія Кавказа доходятъ р Иллиріянъ и браковъ, Южные и Восточные -- до проходовъ ведущихъ изъ земель занимаемыхъ Гуннами во владѣнія Персовъ и Рикшъ. Одинъ изъ этихъ проходовъ называется Цуръ а другой Каспійскіе ворота. Землю отъ Кавказа до Каспійскихъ воротъ занимаютъ Алана. Въ главѣ IV онъ говоритъ что надъ Утургурами живущими около Азовскаго моря живутъ безчисленные Анты. Изъ этого обнаруживается, что Прокопій идентифицируетъ Антовъ съ Иллиріянами и Ѳраками, и признаетъ ихъ поэтому за Словенъ. Самое имя Антовъ можетъ быть варіантъ имени αινετοι -- славные и славящіе также точно какъ Венды -- Венеды. Изъ этого прямо слѣдуетъ что Ѳракіяне и Иллиріяне т. е. Словене единоплеменные съ жителями Ѳракійскаго полуострова жили на Востокѣ нынѣшней Европейской Россіи. Эти Ѳракійцы выселявшіеся на Волгу и Домъ въ слѣдствіи давленія Римскаго владычества основали какъ кажется Болгарское Царство на Волгѣ откуда они при ослабленіи восточной Римской Имперіи дѣлали нападенія на Византійцевъ для освобожденія своего роднаго края. Все что у насъ высказано было о ихъ Татарской народности не имѣетъ болѣе твердаго основанія. Всего же вѣроятнѣе что обѣ стороны правы и что Болгаре Волжскіе были федерація разноплеменная, Словено-Русская и Фино-Татарская. Нашъ знаменитый Академикъ Куникъ открылъ недавно присутствіе Чувашскаго элемента въ росписи первыхъ Болгарскихъ Князей на Дунаи.
   Арабскія имена и титулы князей доказываютъ единственно исповѣданіе Мусульманской вѣры. Не смотря на это встрѣчаются по свидѣтельству Арабскихъ писателей имена и мѣстности Славянoскія и Волжско-Болгарской городъ Слава. А. Н. Пыпинъ (55) говоритъ: "для многихъ Греческихъ писателей Болгаре были прямыми наслѣдниками Ѳракійцевъ и Пеоновъ; такъ и Болгарскій переводчикъ Малалы замѣтилъ: "сіи Ахилеусъ имый воя своя, иже нарицахуся тогда Мурмидовесъ, нынѣ Болгаре", представляя предковъ участниками Троянской борьбы". Замѣчу мимоходомъ что Мѵрмидоне и Болгаре отождествляются въ Греческомъ текстѣ L. V. 0. 122.-- А. Н. Пыпинъ упрекаетъ меня за доведеніе гипотезъ до слишкомъ крайнихъ предѣловъ, но обмоловки и недомолвки могутъ скорѣе послужить распространенію ложныхъ взглядовъ; впрочемъ и недомолвка его достаточна, чтобы объяснить одну изъ причинъ почему культъ Понтарха Ахилла существовалъ на Азовскомъ морѣ.
   Названіе Троянскаго сказанія на Шведскомъ языкѣ, Trojamanna saga указываетъ болѣе на родовое чѣмъ на народное названіе. Обстоятельное объясненіе таковаго родоваго богопочитавія находиться у Гезіода: Εργα και Ημεραι ст. 156--173. Гезіодъ говоритъ о четвертомъ поколѣніи героевъ издревле почитаемыхъ за полубоговъ, изъ коихъ одни пали въ Ѳивахъ, а другіе за Елену; изъ нихъ нѣкоторыя живутъ, посмертно, на краѣ земли, на островахъ у глубоко плещущаго Океана.
   Отношенія этихъ полубоговъ къ смертнымъ объяснены въ стихахъ 109--126.
   "Золотое бо первѣйшее поколѣніе словоимныхъ мужей, Безсмертіе создали, Олимпійскіе Хоромы обитающіе; до смерти этого перваго поколѣнія всѣ были по волѣ всемогущаго Зевса поставлены добрыми Демонами надъ землей, хранителями смертныхъ людей.
   4. Оἵ 'ρα φυλάσσουσίν τε' δίκας καὶ σχέτλια ἔργα,
   ἠερα ἕσσάμενοι πάντη φοιτῶντες ἐπ' αἷαν,
   πλουτοδόται καὶ τοῦτο γέρας βασιλήιον ἕσχον.
   "Они ужъ блюдутъ и правосудіе и преступная дѣла, въ туманъ облеченные, повсюда приходящіе на землю, богатство дающіе и за это почесть царскую получили". Въ народномъ имени Троянъ безъ сомнѣнія присущъ слѣдъ героической родословной.
   Не могу быть судьей до какой степени основательна моя гипотеза о сближеніи ученія Гезіода о добрыхъ Геніяхъ, покровительствующихъ своимъ племенамъ и народамъ, съ Троянемъ и Даждь-божимъ-внукомъ. Во всякомъ случаѣ пѣвецъ Игоревъ въ ней не нуждается для своего оправданія "отъ навѣтовъ екептяковъ". Формы, приводимыя г. Пыпиномъ, принадлежатъ позднѣйшему времени. Давній мой руководитель Миклошичъ вноситъ въ свой драгоцѣнный словарь двѣ древнія формы прилагательнаго притяжательнаго: (adj. posa.) Tpoi-ановъ градъ (Men. Mih.), и ЦАРСТВО ТРОІ-АНЕ (Палеогр. образцы изд. Преосвященнымъ Саввою. Москва 1863). Но форма "Троянскій" "kral trojanski" хотя и встрѣчается въ пояснительныхъ цитатахъ Миклошича не внесена въ рубрику древне словенскихъ формъ. (Lexicon Palaeo Slovenico graeco Latinum).
   Uter, bulga -- мѣхъ для храненія вина, одеръ. Вѣроятно ученые Греки мало знакомые съ Болгарскимъ языкомъ и относясь небрежно, въ славянскимъ древностямъ перепутали значеніе нора и bulga. Мѣхъ, (одеръ, bulga) могъ храниться въ капищъ или священной Норѣ. "Многіе Венгерскіе крестьяне изъ Сдовянъ, говоритъ Бюпшигъ, особенно же изъ Райцевъ Задунайскихъ, живутъ до днесь по древнѣйшей привычкѣ, въ земныхъ ямахъ или въ погребахъ" (Кор. Венгерское, введен. 15. 17. 18. Сир. Архивъ 1825. г. No 15 стр. 196). "въ Карпатѣ, въ странѣ Бѣлохорватовъ, находится множество пещеръ, ископанныхъ человѣческими руками". (Журн. Мин. Народи. Просв. 1838 г. Іюль. стр. 206. 207). Слѣдуетъ сравнить также мнѣніе о книгѣ Слав. Древности Шаффарика, статья П. Г. Буткова въ Финск. Вѣстникѣ 1846 года, май.
   Страбонъ тоже говоритъ что Дардане, Кровизы и нѣкоторыя другія Фракійскія племена Троглодиты. На этихъ словахъ опирается показаніе Нестора что Словене въ древности назывались Норци совершена правильно и основательно: Норци=Троглодиты. Это первобытное состояніе могло служить основаніемъ прозвищу,-- но также и рудокопныя работы: Чехъ-Норецы. подземный зверокъ (Шафъ. II. 692) Ныриште, domicilium -- Нырь, turris. (Словарь Миклошича.) "Бысть языкъ Словенскый отъ племени Афетова нарицаеміи Нориціи иже суть Словяне. (Новг. Л. изд. кн. Оболенскимъ. Москва 1836.)
   По словарю Даля: въ Муромскомъ уѣздѣ алебастръ добывается Норами. У насъ мѣсто сурочина нористый бугорчикъ. Это не землянка, не жилье, это какая то душная нора, добрая землянка чѣмъ не нора. Норъ ти изныряй. Бур. Нормиа тя возмы, Арх. Нары -- то же что кутникъ -- Кутъ -- закоулокъ, уголъ -- курятникъ, подвалъ.
   Eustathii commentant ст. 123. (Geogr. Gr. min Pвrisii 1861. S. II. 274).
   Quidam vero (Plutarch, de flnv. X) tradunt, Phryges sua ipsoram lingua utrem noricum appellare, et postquam Apollo tfarsyae mosico pellem detraxisset utrem suspensum et aliquanto post tempore deiapsum, in fontern, quem Midae vocabant, cecidisse; eumque fontem fflotato nomine, Marsyam apellatum fuisse; utrem vero а llumine delаsum in piscatoris ma nus pervenisse, Pisistratomque Lacedaemonium, oraeuli monitu, ab illo inventa urbem exaedificasse eamque Noricum, parinde aesi quis utrem diceret, nuncupasse. Quod si urbs haec Pisisirati, qnippe urbs Phrygiae, nihil habet commune cum Noricis, quorum supra meminimus tarnen haec historia ad variam eruditionem non prorsus injucunda.
   Dionysii Orbis descriptio. ст. 320--326. стр. 121. Tot igitur нашего magis sont Jstro septentrionalis, ln austrum vero Gerrhae et Noricorum praesidia Pannonii Moesique, Thracibub magis boreales, atque ipsi Thraces, qui terram immensam obtinnet, allii ad latera Propontidos maris, alii supra aestuosum Hellespontum, alii supra ipsius Аegaei maris multi soni fluctue prof undos. Изъсловъ Присціяна (Peoegesis ст. 315). "Et Mvsi Thracum boreis in finibus orti" ясно видно что слѣдуетъ понимать слова Комментаторовъ Страбона сѣвернѣйшіе изъ Ѳракіянъ, а не Сѣвернѣе Ѳракіянъ. Геродотъ книга VII. § 26 упоминаетъ о той хе баснѣ въ Азіатской Фригіи и говоритъ что кожа марсія находилась въ Crlaenae κηλαιναι близь источниковъ Меандра и Катаракта (водопада). Геродотъ говоритъ что содраніе Марсіевой кожи и ее повѣшаніе Аполлономъ принадлежатъ сказанію Фригійскому.
   Κελαιναι -- отъ Κηλαινω, χηλεω чарую, укрощаю, цѣлю.
   Сказаніе о Марсіѣ было такъ распространено въ народѣ что въ городахъ ставились на торговыхъ площадяхъ статуи Марсія какъ внушительныя напоминанія о соблюденіи благочинія. Геродотъ говоря о кожѣ Марсія употребляетъ выраженіе ασκος -- козлиный или воловій мѣхъ для храненія вина.
   Память о Мидасѣ сохранившаяся столь поздно у Славянъ по свидѣтельству арабскихъ писателей вмѣстѣ съ басней, приведенной Г. Буслаевымъ и Архіепископомъ Евстаеіемъ разоблачаетъ упоминаемое Несторомъ древнѣйшее имя Норци и связываетъ исторію Славянъ съ сказаніемъ о переходѣ Діониса изъ Индіи въ Европу.
   Ducange (Gloss. М. et Inf. Lat. Paris 1840) s. v: Bulga. Papiae: Saccus tortuus, Sed legendun scorteus. Festus: Bulges Calli sacculos scorteos vacant. Gloss. Saxon Aelfrici: bulga, Hydigfaet, i vas ex corio confect urn; Galli bouge vooant. Eadmerus lib. 2. Vitae S. Anselmi cap. 27. apnd Suri urn: bulgae et maticae reseratae sunt. Vocem retinent etiamnum Cambro Britani, quibus Bolgan, es Bulga, (Armorici boulchet appelant).
   Bulgetarius, Bulgaram venditor. Gloss. Gr. Lat. Bulgetarius, Βουλγιοπώλης.
   Βουλγιοδιν Graeci recentiores dicunt, bulgetta, nostris Bougette Nicetas in Man. L. 6. n. 5. Vide Meurs. Bulgeria, domus, mansio. habitatio, а Saxon. Bolk, domicil um. Charta Henr. reg. Angl. pro iratribus S. Egidii Pont. Audomar. in Reg. 62. Chartoph. reg ch. 442: Ex dono Radulfi parvimansuram mansuram unam terrae in Bulgeriam.
   Въ Словарѣ ссылка на Bulconia, Modus agri idem quod bobulca и на Bulcus-Certus agri modus ab Anglice Bulk, Magnitude.
   Относительно этимологіи слова bulga или bulgia ссылка на: Goropius Bekanus lib. 1. Gallic, pag. 15. и Steph, Paschasium ia Disquisit. Francicis lib, 8, cap. 2. Греки незнакомые съ языками окружавшихъ ихъ народовъ перепутали bulga, мѣхъ, bulgeria, bouge, domkilium съ норой или капищемъ въ коемъ хранился одеръ Марсія. Bulga -- uter, мѣхъ въ значеніи вмѣстилища для вина, одеръ, по гречески μολγος. Можно предполагать что въ Ιππημολγοι Гомера уже скрывается имя Булгаръ. Филологи сближаютъ μολγος, одеръ съ μελγω дою вмѣсто μεργω -- δερω -- обдираю, предполагая вѣроятно грубый способъ добыванія молока свойственный Скифамъ; но μολγος -- bulga, culeus одеръ, мѣхъ, воловья кожа, кожухъ, тулупъ и скутъ, встрѣчающійся въ нашихъ лѣтописяхъ, соотвѣтствуетъ современному ерганъ. Общепринятое словопроизводство произошло отъ сближенія γαλακτοφαγοι (млекопитающіеся) и "кумысъ". Гомеръ упоминаетъ ихъ вмѣстѣ съ Мѵзнами признаваемыми Византійцами имено за Булгаръ: Ил. п. XIII, 5, и 6.
   Μοσῶν τ' ἀγομάχων καὶ ἀγαυῶν Ἱππημολγῶν
   γλακτοφάγων, Ἀβιων τε, δικαιότατων ἀνϑρώπων.
   ἄβιος, бѣдный въ этомъ же смыслѣ употребляли и μολγος -- ободранный человѣкъ, бѣдняга. Латинское bulga, Греческое μολγος и Германское Balg однородны. Balg-vagina, pellis, λεκτη βυροσα, кожица, кожа, мѣхъ и мѣшочекъ, также и Blasebalg, follis, η φυσα, το φυσητηριον, τοζωπυρον, follie fabrilia.
   Значеніе мѣха свойственное всѣмъ этимъ словамъ указываетъ прямо на глаголъ бугрить, подымать, Древн. Герм. belgfn надувать отсюда и бугоръ -- холмъ и нарывъ, опухлѣніе. Одрнородны, кажется пучить, пукъ и полкъ.
   Англійскій бюджетъ принадлежитъ несомнѣнно корню bulga (Фридрихъ Дицъ и Дифенбахъ).
   Арабы употребляли выраженіе "Болгаръ" для обозначенія сафьяна, "буртась" для обозначенія кожи. Скордиски по Латынѣ значитъ кожи. Сродни вѣроятно и Хозары съ древнимъ хъзъ въ значеніи кожи, κυροι (Zos. 4, 34. Pape.) скиѳскій народъ -- шкуры и скорняки. Всѣ эти названія объясняются точкой зрѣнія древнихъ на народы Балканскаго полуострова и Южной Россіи, чисто комерческой, для ихъ всѣ были кожевники за весьма малыми изключеніями. Самое ново скутъ, длиннополая одежда наводитъ подозрѣніе что Ѳ въ Σκυϑοι стоитъ неправильно; а затѣмъ остается лишь одинъ шагъ чтобы согласиться съ г. Классеномъ что Сауроматы или Сарматы суть не что иное какъ Сыромятники. Самое слово "Валоха" и "Волоха" въ Костр. Твер. и Яросл. губ. значитъ воловья шкура. Слово Офенское прибавляетъ Даль.-- Я далеко не ручаюсь за основательность и непогрѣшимость всѣхъ этихъ словопроизводствъ; они распредѣлены до постепенности; однако можно замѣть въ оправданіе ихъ сопоставленія что по формѣ каждаго изъ этихъ словъ, а равно и по совокупности они основательнѣе многочисленныхъ этимологическихъ соображеній на примѣръ всѣхъ основанныхъ на Кельтскомъ языкѣ. Нелишнія сближенія не вредны ибо чѣмъ они значительнѣе и разнообразнѣе тѣмъ болѣе представляется средство вносить непогрѣшимыя заключенія въ сравнительныя словари. Въ историческомъ отношеніи не менѣе словопроизводства важны изслѣдованіе заимствованія словъ однимъ народомъ у другаго и попытки объясненія Этнографическихъ и Географическихъ названій.
   Мѣсто занимаемое древне Церковно-Словенскимъ правописаніемъ въ современной Сравнительной Филологіи весьма значительно. Но оно далеко не занимаетъ то мѣсто, которое ему принадлежитъ. Съ помощію на примѣръ нашего древняго правописанія весьма легко рѣшить вопросъ затрудняющій Французскихъ и Германскихъ филологовъ. Народное имя Фртѵговъ на языкѣ Малоазійскихъ Лидинъ по свидѣтельству Страбона значило свободные. Фряги и Фраги соотвѣтствуютъ Франкамъ. Германское Frank und frey и Французское franchir les obstacles, s'affranchir de la servitude, franc de tont impôt, se frayer un libre passage, on ne peut frayer qu'avec ses égaux прямо указываютъ на принадлежность этого слова корцю ГерманоРоманскому; имѣетъ ли одинъ изъ этихъ двухъ языковъ болѣе, правъ чѣмъ другій на это слово рѣшить трудно. Германское freyen имѣетъ болѣе тѣсное значеніе чѣмъ Французское frayer, но съ другой стороны franchise имѣетъ менѣе коренное значеніе чѣмъ frey, freyheit. Турки называютъ франковъ и всѣхъ западныхъ народовъ Френги что также соотвѣтствуетъ нашему древнему правописанію.
   Латинскій глаголъ Frango, fregi, fr actum, ломить, разломить также указываетъ на корень Романскій. Fragia, frangia -- frange, ба, храма; frangere -- in culturam redigere (Ducange). Гезихіусъ въ своемъ Словарѣ примѣняетъ это показаніе Страбона къ древнему Европейскому названію Фригійцевъ βριγοι; правописаніе это указываетъ на Романскіе формы: Brigands, briggntin, briguer и briser. Германскіе филологи относятъ эту форму къ brücke, brechen. Брегъ и Нѣмецкое Berg имѣетъ болѣе коренное значеніе, прибрежные или нагорные жители -- брегіи, -- горскія или прибрежныя хищническія племена. Юстинъ Кн. XX, гл. 1, говоритъ что Туски пришли изъ Лидіи и поселились въ нынѣшней Тосканіи, а Венеты въ верховьяхъ Адріатическаго моря. Замѣтка Страбона, подтвержденная Гезихіемъ, и показаніе Юстина о тождественности Тосковъ и Лидійцевъ имѣютъ иное значеніе въ этнографическомъ отношеніи. Боденское озеро называлось въ древности Lacas Brigantinus или Venetas.
   До какой степей существовала въ древности взаимность между племами Славянскими и Романскими умкзываетъ слово другъ:
   Le Roman de Ron Ms. in Richardo I, Dice Normaniae:
   Bien cuide avoir Hermans matez et confondus. Et tons les cuide avoir sans bataille Vaincus, Grand joie et grands gabeis en meine entre ses Drus.
   Le Roman de Flohmond (Ms):
   "Le Roy appellade ses Pros".
   Garin de Loherane:
   "О est mes Drus li Loherans Garina
   Такъ же: Ensemble о lui ses amis et ses Drus".
   Druz (Crescimbenns Glossarinm vкtus Provinciale) redditus dilectus, mans, fidelie.
   Drudes, Drod: voces ejusdem orignis ac Druchte de qua supra (Virgo pacta, sponsata). Fideles, fidi Trudis aut Trudi: Germanie enim tes etic... idem sonant DrudetDrude apud Аrvernos. sed et Cambro -- Britannis Drud est earns, interdum fort is.
   Drungus -- globus militom.... а germanico Gedrung et Gedreng. Vegetius lib. 3. cap. 16. "Scire dux debet contra quos Drongos hoss tirai...." Voriscus in Anreliano: "omnium gentinm Drongos osqoe ad pinquagenos homines ante triomphom daxit". Isaacius Pontanus Vocaboli etymon а germanico: Gedrung et gedreng, quod idem sonat accerjsit. Дружина и Drungus сходятся съ Германскимъ drängen болѣе въ значеніе drang -- влеченіе -- чѣмъ въ смыслѣ Неаака Понтава (толпа, тѣснота, вторженіе). Dmzi заимствованное у Оловянъ мои за. весеиное Словенахи привѣтствіе. Самая форма другде встрѣчается въ Словенскихъ памятникахъ какъ нарѣчіе: "друзіи другде". Не считаю себя вправѣ обойти молчаніемъ замѣтку М. П. Погодина,-- въ книгѣ изданной въ 1874 году: Борьба не на животъ, а на смерть стр. 36.
   "Передъ напечатаніемъ первой моей рецензіи (си. выше ст. 273).
   Я получилъ отъ стараго своего товарища А. З. Зиновьева въ гостинецъ, ко дню своего юбилея, слѣдующее замѣчаніе: "Въ Англійскомъ языкѣ есть слово drudge, по французск valet, goujat, mousse. Это слово происходитъ отъ глагола to drudg, по Шотландски to drug, по Ирландски drugiare, по Саксонски draggen, носитъ, волочить... какъ имя такъ и глаголъ выражаютъ идею службы. Не оттуда ли происходитъ дружина Рюрика, Олега и пр. Если эта догадка хоть сколько нибудь покажется вамъ основательною, то и ее можно прибросить на вѣсы критики въ близкою для васъ историческомъ вопросѣ. Я (М. П. Погодинъ) отвѣчалъ: прибросимъ, прибросимъ, и она упадетъ на вѣки тяжеленькой гирькой для всякаго безпристрастнаго изслѣдователя"
   Англійское drudge можетъ быть сродно съ Норманно-французскимъ Druz и Drud или съ Шотландскимъ to drug и Нѣмецкомъ, tragen, латинскимъ traho, trаotum. Норманы назвали Dreiig, мирныхъ землевладѣльцевъ. У Исландцевъ же Dreagr значило Gomes. Сродство это согласно съ сродствомъ Латинскаго Comes -- Графъ, Греческаго κομιστηρ, носильщикъ, κομιστευς, погребальщикъ, и Сербскаго къметъ, работникѣ, слуга. Значеніе слуга соединяетъ, всѣ степени службы отъ высшей до нисшей. Англійское drudje по словопроизводству А. З. Зиновьева отъ dragen, tragen могло бы быть; сближено съ русскимъ дроги, передряга, дорога, tractas, и глаголами; дрожать, дрогнуть, дергать, трогать.-- Drang, влеченіе to drag, tragen, нести, trug, обманъ, treu, вѣрный, позднее Латинское treuga, treve, перемиріе можетъ быть и сродни между собой; "другъ другу удружить", выраженіе пользующееся у насъ популярностію придаютъ глаголу "дружить" значеніи услуги; здѣсь глаголъ дружить несомнѣнно значитъ "оказать плохую услугу". Но едва ли найдутся другіе примѣры для объясненія филологической шутки несовмѣстной съ строгимъ, научнымъ изслѣдованіемъ отечественныхъ древностей, Греческое ἑταιρος -- другъ, товарищъ, союзникъ, ἑταιρια -- дружба, ἑταιρα подруга, любовница ἑτερος -- другой соотвѣтствуютъ вполнѣ обоимъ значеніямъ корня другъ.-- Корень этого слова въ значеніи другій, вторый, соединеніе двухъ, въ одно и раздвоеніе altre ego. Многознаменательно и значеніе глагола водрузить.-- Другъ и дружба несравненно болѣе сродны съ держать и дергать, торгъ; и отторженіе чѣмъ съ tragen носить.-- Дружба, дружина несравненно ближе къ Германскимъ формамъ Drang, Gedrenge, dringu и durchgedrangen.-- Сродство формъ на ДР. и ТР. въ Индо-Еврпейскихъ языкахъ не даетъ никакого права производить слова одного народа отъ другаго тѣмъ паче отъ Англійскаго. Фактъ въ исторіи филологіи весьма знаменательный что корень Древне Словенскаго "Дружина", при существованіи формъ другъ и друзии, отыскивается въ англійскомъ языкѣ, образовавшемся весьма поздно въ историческое время. Менѣе странно было бы даже производить "Дружину" отъ Норманно французскаго Droxi, друзья или отъ Римскаго и Византійскаго drungus, δρουγγος и Δρουγγαρια хотя всѣ эти сродныя формы заимствованы отъ Славянъ въ томъ же значеніи въ какомъ сдѣлалась извѣстными. Всего правильнѣе было обратиться къ Готѳскому языку "Driagan, draoh, dragon, dragans Kriegsdienst thun, служить, στρατευειv, drauhtinassus, Kriegsdienst, военная служба въ Готѳскомъ языкѣ объясняется значеніемъ глагола driugan и dragan несть, тащить, тянуть, и поэтому не можетъ быть не только корнемъ но даже и не въ прямомъ сродствѣ съ дружиной и другомъ, ибо прямо обозначаетъ службу какъ обузу и бремя, тогда какъ дружина есть товарищество, учрежденіе отчасти удержавшееся еще въ прошломъ столѣтіи, въ Бунчуковыхъ товарищахъ. Кромѣ того наука не позволяетъ производить древнія формы каковы Словенскія отъ языка далеко не кореннаго, но представляющаго, при сравнительно маломъ количествѣ сохранившихся словъ, значительное число явно чужихъ формъ, такъ что языкъ этотъ весьма близкій къ Литовскимъ и Германскимъ, имѣетъ формы явно заимствованныя отъ Славянъ и Грековъ. Языки Готѳовъ, Франковъ, Нормановъ и Англичанъ не коренные, но сборные, какъ самые народы.
   Русское племя прикасалось Скандинавіи однимъ незначительнымъ краемъ, смѣшивалось съ племенами Финскимъ и Тюрко Татарскимъ, на всемъ своемъ Восточномъ протяженіи. Племена Славянскія и Русскія смѣшивались съ племенемъ Романскимъ (Волошскимъ) отъ Чернаго моря до Адріятическаго, съ племенами Германскими отъ Дуная до Нѣмецкаго моря. Слѣды смѣшенія съ Скандинавскимъ замѣтны въ Даніи, Англіи но не въ Швеціи и не въ Россіи.
   Норманская школа ваша уже около столѣтія работаетъ надъ принадлежностію Руси Скандинавскому племени и вмѣстѣ съ тѣмъ пренебрегала изученіемъ той связи которая издревле существовала между Русью и Скандинавіей. Ото пренебреженіе Скандинавскими источниками не указываетъ ли на безнадежность самаго источника. Пущенная въ историческій водоворотъ гиря съ скандинавскимъ клеймомъ должна одно изъ двухъ или кануть на дно, или поплыть соломенной. Вопросъ о происхожденіи Руси далеко недостаточно обработанъ и постановленъ на отрывочныхъ фразахъ изъ массы не разработанныхъ писателей. Странно какъ при продолжительномъ господствѣ Скандинавской школы такъ мало обращено было вниманія на изученіе Севѣрно-Германскихъ источниковъ. Нельзя не порадоваться что въ настоящее время у насъ болѣе обращаютъ вниманіе на знакомство съ самими источниками и слѣдуетъ надѣется что и скандинавскіе Историческіе и Эпическіе памятники на равнѣ съ прочими будутъ наконецъ разработаны Русскими дѣятелями, съ тѣмъ вниманіемъ который они вполнѣ заслуживаютъ но своему внутреннему достоинству такъ и по взаимному древнему соотношенію обоихъ народовъ. Не излишне здѣсь замѣтить что Drudge и Dreng могли попасть въ Англію тѣмъ же путемъ какимъ Дуси, daeraones, попади въ древнюю Галлію.
   Isidoras in Glos: Dusius Daemon. Idem lib. 8. Orig. cap. ultimum "quos Daemones Galli Dnsios, nnncupant" Эти слова слово въ слово съ перестановкой у Св. Августина lib. 15. de Civitate Dei, cap. 33. Papias: Dusios nominat quos Romani Faunos ficarios vocant. Hi suai inquit Thomas Cantipratensis lib. 2, cap. 57. n.17: "quibus Prussiae gentiles silvas estimant consecrates" (Ducange Gloss. Med. et In. Lat.). Можно было бы предполагать что и "доеніе" заимствованы у Норманновъ судя по формамъ:
   Dayeria, Dayri. Anglle vel Dairi, Celia lactaria, Laiterie. (Ducange).
   Fleta lib. II. c. 87. de Caseatrice: Androchia pudica esse debet... et laboriosa in officio daeriae.... non enim permitted quod aliquis vel aliqna in Androchiarium sibi ingrediatur aliqnid ablator as. Ejus antem officium est, Vasa, officio suo competentia, per scriptum а Preposito recipere.... lac per talliam recipere, caseum, facereqne butyrum... (тамъ же). Androrhyarium -- Dayeria задній дворъ. Дюканжъ полагаетъ androna закоулокъ отъ "antre" болѣе же правдоподобно отъ ανηρ ανδρος, человѣкъ, въ смыслѣ людской, рабочій даръ, но daeria -- дойеніе явно происходитъ отъ глагола доить.
   Что касается до Скордисковъ народа Галлатскаго т. е. Волохскаго то нѣтъ сомнѣнія что названіе происходитъ отъ кожи по одеждѣ или по выдѣлкѣ кожъ или можетъ быть и по музыкальному инструменту волынки или на основаніи Мѵѳа о Марсіѣ.
   Glossae Isid.: Scordiscum, corium crudum. Scordiscum scortum id est pellis onde vox Scordiscus formata. Papias: Scordiscum, corium pessimum, vel crudum. (Glos. M. et i. Lat. Ducange).
   Вѣроятно, и даже болѣе чѣмъ вѣроятно, Волохи прозвали древнихъ Ѳракійскихъ Словянъ Булгарами. Несомнѣнно явствуетъ изъ показаній Страбона что Ѳраки и Галлы жили смѣшанно на Балканскомъ полуостровѣ. Самое названіе предводителя Галловъ Болгъ и Белгій указываетъ на Романское происхожденіе этого народнаго прозвища. Часть Галловъ послѣ нападенія Бренна на Дельфы поселилась при стечени Дуная и Савы и претендовала на имя Скордисковъ. Значительная часть принадлежавшая племени Тектосаговъ, изъ возвратившихся на родину во Францію снова вернулась на Дунай, ограбило Истрійцевъ слывшихъ за выходцевъ изъ Колхиды и поселилась въ Паноніи. Здѣсь вѣроятно кроется корень значенія Sciavus. Уже при Императорѣ Юліанѣ Галатскіе купцы съ большимъ успѣхомъ занялись на Черномъ морѣ торговлей невольниковъ.
   Претензія на имя Скордисковъ (Юстинъ XXXII, 3.) заявленная Галлами при занятіи Панноніи (390 до P. X.), имя Галлскаго предводителя Бельгій и Болгій подтверждаютъ догадку о романствѣ имени Богларъ. Догадка эта подтверждается сохранившимся до нынѣ у Маджаръ и Валахахъ выраженіи bogarie и bagaria въ значеніи кожи. (Ресслеръ).
   Митридатъ Евпаторъ (121--64. до P. X.) по свидѣтельству сохранившемуся у Юстина (XXXVIII. 4) говоритъ что поселившіеся въ Малой Азіи Галлы прошли чрезъ земли Иллиріянъ и Ѳраковъ и завладѣли тамъ еще большимъ пространствомъ чѣмъ въ Малой Азіи.
   Яподы, Нориски, они же Лигуриски, Тауриски, Скордиски, народы Галлатскіе (Галлы и Кельты) то есть Волошскіе начиная съ Норисковъ обитающихъ въ Норійскихъ Альпахъ жили по свидѣтельству Страбона, смѣшанно съ Иллирійцами отъ Адріатическаго моря до Чернаго моря.
   Галлаты (по Страбону Галлы и Кельты) -- Волохи Нестора живутъ смѣшано съ Ѳракійскими племенами (Словянами), Вастарнами (имѣющими по Страбону много общаго съ Германцами; народность этихъ послѣднихъ онъ опредѣлить не можетъ -- Вастарны вѣроятно Готѳы или Литовцы или и тѣ и другіе) и наконецъ Скиѳами (Татарами?).
   О переселеніяхъ Азіатскихъ и Европейскихъ Ѳраковъ -- Фригіянъ Страбонъ говоритъ въ XI, книга глава VIII стр. 571--575. Его обстоятельное показаніе объясняетъ почему Архіепископъ Евстафій, говоря о городѣ Норикенѣ, упоминаемомъ, Псевдоплутархомъ, думаетъ о Норицахъ, живущихъ на Сѣверѣ отъ Адріатическаго моря, хотя онъ и отвергаетъ соотношеніе Нориковъ къ этой баснѣ. Изъ Страбона же ясно почему у Славянъ при Дунайскихъ сохранилось преданіе о Царѣ Мидасѣ какъ народное. Страбонъ говоритъ о двойственности и даже тройственности племенъ населяющихъ Каппадокію, Фригію и Виѳинію. Эти три народа вѣроятно Славене, Татары и вторгнувшіеся въ историческую эпоху Волохи. Это же, вполнѣ тождественное смѣшеніе народностей, представляютъ и Булгарскія поселенія въ Бессарабіи.
   Mélanges Russes S.-Pétersbourg 1855, стр. 369. Die Bolgarea in Bessarabien. Koppen
   Въ Бессарабіи Болгаре Македонскіе употребляющіе Словенскія письмена 12,056
   Болгаре Румеліотскіе -- Гречес. письмена. 18,816
   Болгаре Румеліотскіе и Македонскіе смѣшано 17,129
   Болгаре говорящіе по Турецки, Гагаузы 21.424
   Волохи (Молдоване) употребляющіе Валахскія письмена, выходцы изъ Добруджи 12,805
   Большіе Скордиски между Ноарой вѣроятно Савой протекающей близь Сегестики и впадающей въ Истръ и Моравой (Μαργος, Страбонъ говоритъ что эту рѣку называли также Βαργος, Геродотъ называетъ ее Βρογγος). Малые же Скордиски граничатъ съ Тришлани и Мѵзами. Сила ихъ такъ увеличилась что они проникли до горъ Иллирійскихъ, Пэонійскихъ и Ѳракійскихъ. За страною Саратовъ къ Истру прилегаетъ земля Тривалловъ и Мизянъ и болоты Малой Скиѳіи (Добруджа). Автаріаты, покорившіе Тривалловъ овладѣли и прочими Ѳракійцами и Иллирійцами; но въ послѣдствіи ихъ одолѣли Скордиски и за тѣмъ Римляне; эти нѣкоторое время могучіе Скордиски уничтожены войнами. Далѣе Страбонънъ продолжаетъ: Кровизи, ихъ называютъ также Троглодитами, живутъ около Каллатиса, Томиса и Истра. Потомъ по горамъ Геніуса и около нихъ до Понта Кораллы и Вессы, и часть Медовъ и Дамѳлетовъ. Всѣ эти народы разбойническіе, а Бессы по Гемусу, самым разбойниками называются разбойниками; они живутъ въ шалашахъ до Родопа и и до Иллирійскихъ народовъ Автаріятовъ и Дарданянъ. Между этими послѣдними и Ардіерами находятся Дессагеты, Агріяне и другіе незначительные племена. Скордиски обратили земли послѣднихъ въ пустыни заросшія лѣсомъ на нѣсколько дней разстоянія. Страбонъ кн. VI. гл. V. 11, 12, стр. 318.
   Объ этомъ насиліи Волоховъ на Словянъ говорятъ Несторъ и Польскіе писатели. Непонятно какъ эти показанія столь между собой согласныя и опредѣленныя могли быть заглушены перепутанными мудроствованіями ученыхъ прошлаго и нынѣшняго столѣтія, что Галлы Грековъ не Волохи Нестора и не Романскія племена нынѣ существующія. Страбонъ опредѣляетъ даже одно изъ самыхъ значительнѣйшихъ племенъ Галлскихъ Αιγυρισκοι -- т. е. жителей Сѣверной Италіи -- Лигургійцевъ. Основная мысль, послужившая затемненію, это происхожденіе Романскихъ языковъ отъ Латинскаго, вещь столь же не мыслимая какъ и происхожденіе Индо Еропейскихъ языковъ отъ Санскритскаго. Близкое родство яснѣе дня,-- но не потомственность. Филологи, Етнографы, предполагая что Романскіе народы въ нынѣшнемъ составѣ ороманившіеся Келты, много трудятся надъ остатками Кельтовъ, Гаэлловъ и Кимировъ, и благодаря ошибочной исходной точки много подвинули Филологію и вѣроятно скоро дойдутъ окольнымъ путемъ до пониманія сущности дѣла.-- Стремленіе изучаемаго мною поэта къ связыванію судебъ Русскаго народа съ Троянцами заставляетъ и меня вдаваться какъ будто въ окольныя блужданія и тѣмъ утомлять и разсѣевать вниманіе читателя. Удаленіе отъ предмета мнѣ кажется необходимымъ для разъясненія Поэта въ мѣстахъ признаваемыхъ темными. Для пониманія геніальнаго поэта XII столѣтія, необходимо переносится въ его Мѵѳнческій и историческій кругозоръ. У насъ такъ мало знакомы съ Страбономъ что даже кажется нѣтъ Русскаго перевода. Страбонъ же есть единственный и обильный источникъ для этнографіи. Совершенно ошибочно силились объяснять древнюю Етнографію и Географію Россіи по Геродоту. Геродотъ не спеціалистъ, онъ какъ историкъ обозначаетъ лишь минутную и преходящую характеристику народовъ. Всѣ его названія могли и должны были имѣть смыслъ въ данную минуту и для опредѣленной публики; его изученіе несомнѣнно полезно, но обходить Страбона какъ его обошла наша историческая критика едва ли благоразумно. Страбонъ искусно и съ полнымъ знаніемъ дѣла, изложилъ распредѣленіе народностей въ первомъ вѣкѣ по P. X.-- Его показанія совпадаютъ съ Несторовымъ и съ математической точностію съ современнымъ распредѣленіемъ народностей. Всѣ движенія народныя съ III по VII вѣкъ, въ этнографическомъ отношеніи не оставили слѣдовъ -- это были движенія Династовъ и ихъ дружинъ сливавшихся съ коренными народами но не измѣнявшихъ народность покоренныхъ племенъ. Готѳы и Франки, и Авары и Норманны не стремялисы во всѣ концы Европы для обработыванія земли и далеко не полагали выгоднымъ изгонять изъ покоряемыхъ странъ большинство народонаселенія -- рабочія руки.
   Если эти хищныя племена, при набѣгахъ, и уводили плѣнныхъ для обращенія въ рабство или для продажи, то это въ количествѣ соотвѣтственно незначительнымъ съ числомъ цѣлаго народонаселенія. Набѣги и завоеванія Готѳовъ, Франковъ, Норманновъ, не составлявшихъ гражданскихъ обществъ, не имѣли повода переселять покоренные народы для обработыванія сомнительной родины. Они своими считали чужія земли. Устроенныя Государства при завоеваніяхъ могли переводить изъ края къ край цѣлыя народонаселенія для заселенія пустынныхъ мѣстъ, или для уничтоженія разбоевъ или еще для защиты окрайнъ подвержанныхъ нападеніямъ хищническихъ племенъ. Подобныя переселенія и даже уничтоженія цѣлыхъ населеній ускользали незамѣтно и съ древнѣйшихъ временъ заносились въ Лѣтописи Египетскія, Ассирійскія, и Персидскія.
   Часто встрѣчаемъ въ изслѣдованіяхъ самыхъ основательныхъ и ученыхъ, что такое то племя не могло жить въ такой то странѣ потому что эта страна въ такое то время занята была по свидѣтельству нѣсколькихъ Лѣтописцевъ такимъ то народомъ. Двѣ три народности живутъ въ томъ же мѣстѣ и весьма часто въ полномъ согласіи. Народъ земледѣльческій, племена кочующія, звѣроловы, рыболовы и пастухи могутъ и живутъ въ той же странѣ не слишкомъ мѣшая другъ другу подъ господствомъ четвертаго народа. Сибирь, Туркестанъ и вся восточная часть Россіи представляютъ намъ живую и назидательную картину для распознанія древнѣйшихъ условій жизни народовъ.

0x01 graphic

   § 12. Опять собственное отрывочное замѣчаніе сочинителя, какъ бы про себя совершенно въ родѣ Греческихъ хоровъ объясняющее, что не бурныя страсти, т. е. не безотчетный порывъ, увлекли Русскихъ на границу Половецкой земли, а напоръ къ Дону безчисленныхъ враговъ скопляющихся съ востока. (Подобныя же вставочныя размышленія въ § 22 и 29). Покойный Шишковъ ошибочно толкуетъ сіи слова. Онъ принимаетъ и соколовъ и галокъ за представителей Русскаго воинства и объясняетъ: "число воиновъ не подобно было малому числу занесенныхъ издалече бурею соколовъ, но уподоблялось великому стаду галокъ". Здѣсь объясняется и оправдывается стремленіе соколовъ -- Русскихъ Князей -- къ Дону напоромъ Половцевъ къ границѣ Русской земли. Половцы здѣсь представлены въ видѣ стай галокъ. Это уподобленіе свойственно эпической поэзіи, гдѣ одиноко-летающія птицы суть представители героевъ и вѣстники воли боговъ, тогда какъ птицы летающія стадами суть всегда предметъ презрѣнія. Въ пѣснѣ подъ No 5, сборника изданнаго Прячемъ С.-Петербургъ въ прошломъ столѣтіи стр. 159. находится соотвѣтствующій сему оборотъ: || Не сама я къ Вамъ залетела = Занесло меня погодою || что вышкою невзгодою. Г. Майковъ налагаетъ что эти слова въ пѣснѣ о походѣ Игоревомъ заимствованы изъ пѣсенъ Бояна.

0x01 graphic

   § 13. Повтореніе возванія къ поэту по преимуществу: коли (когда бы) тебѣ воспѣть было вѣщій Велесовъ внукъ. Чили не есть польское czili хотя оно съ нимъ однородно. Чили соотвѣтствуетъ Русскому чтоли-коли и древнему аще-ли, а-чели. Оно употребляется въ одномъ значеніи (или) съ Польскимъ въ Лаврентьевской лѣтописи подъ 6604-мъ. "Мнѣ ли бы послати къ тебѣ достойно, цили тебѣ ко мнѣ, чили добро сятебѣ видитъ гонити мя и погубите мя." Рус. переводъ Библіи Докт. Фр. Скорины. Впрочемъ и въ этихъ двухъ примѣрахъ "чили" соотвѣтствуетъ тоже нынѣшнему что-ли.
   Этотъ союзъ есть сокращенный видъ нарѣчія аще ли. Въ Русской правдѣ вмѣстѣ являются различныя измѣненія сего нарѣчія. Въ Русской Правдѣ ожели-аче-ачи-ли-аще-будетли-аже-иже-ащели суть синонимы и употреблены въ значеніи ежели, коли когда. Образованіе "чили" изъ "аще ли" замѣтилъ попъ Іурко Крижанищь въ своемъ Граматичномъ наказаніи (чтенія въ Имп. Общ. Истор. и Древн. Рос. при Москов. Унив. годъ JV. Москва. 1848). "зло се велитъ коли Ру: отъ аколи. Аче правиjе нежели аще (слово бо к. нелреминьаіетсе в щ но въ ч) а зло ники Хери: че, и Лехи чи, чили(сгу czyl) за Аче, ачели.
   Не знаю тождественны ли Велесъ и Волосъ, но во всякомъ случаѣ здѣсь Велесъ тождественъ съ Аполлономъ.
   Велесъ кажется однородно съ "Βελιος" и αβελιος, ἕλη, ἕιλη, ηελιος вмѣсто ηλιος солнце по разнымъ Греческимъ нарѣчіямъ (ср. Ahrens de graecae lingnae dialectis).
   Гезихій замѣчаетъ, что Критяне употребляли αββλιον вмѣсто ηλιον αβελιην вмѣсто ηλιαχην, а Евстаѳій 1654, 21. приводитъ αελιος и βαβελιος.
   Тождество Велеса и Волоса принимаемаго у насъ за одно божество, можетъ объясниться и тѣмъ, что прозваніе скотьяго бога соотвѣтствуетъ Аполлону Пастырю (νομιος), изображаемому среди стада или съ овцею на плечахъ, Это одинъ изъ древнѣйшихъ атрибутовъ Аполлона, ибо у него стада похищаются новорожденнымъ Меркуріемъ. Не излишне здѣсь припомнить и пребываніе Аполлона въ Аркадіи въ должности пастуха. Тождественность Велеса и Аполлона, и вообще сродню вѣрованій сѣвернымъ народовъ съ ученіемъ Грековъ, получило свое доказательство въ положительномъ утвержденіи приведенномъ г. Шевыревымъ въ поѣздкѣ въ Бѣлозерскій монастырь.
   Оно подтверждается и замѣчаніемъ Dopais. Orig, de tons les coites Г. П. р. 846. Beins -- d'on Helios et Bd.
   Альбертъ Дюмонъ (Le Balkan et l'Adriatique Paris 1873, стр. 185) подтверждаетъ соединеніе Волоса Скотья бога и Велеса прародителя Боянова -- въ лицѣ Аполлона: "Les bas reliefs nous rendent les caractères originaux du Panthéon pour le même tems... Diane esc virago armée d'an pieu, Apollon un fort chasfeur.-- Барельефы, говоритъ г. Dumont какъ и надписи въ большемъ количествѣ находимые въ Булгаріи принадлежатъ времени Римскаго владычества но свидѣтельствуютъ о преобладаніи греческаго елемента.
   Фактъ замѣченный французскимъ путешественникомъ выставляетъ рельефно неосновательность указанія на вліяніе Императора Траяна и Римскаго владычества на Придунаіскіе народы.-- Вліяніе Римское въ этихъ мѣстностяхъ не успѣло выразится ни какъ благотворная, ни какъ губительная сила.-- Зарожденіе и распространеніе Мѵѳа на Дунай въ эпоху вполнѣ историческую, не мыслимо, даже если признать за источникъ Мѵѳа, апоѳозъ Траяна.
   Г. Верховичь житель Македонскаго города, Сереса, собралъ въ Деспотѣ Планннѣ между Филиппополемъ и Сересомъ многочисленныя пѣсни сохранившіеся въ памяти Болгаръ Мусульманскихъ. Въ одной изъ нихъ разсказывается Мѵѳъ объ Орфеѣ. Мѵѳъ объ Орфеѣ не древнѣе Мѵѳа о Мидасѣ. Эти Болгарскія пѣсни крайне важны к любопытны хотя пѣснь объ Орфенѣ принадлежитъ вполнѣ къ разряду сказокъ.-- Альбертъ Dumont говоритъ, что Шафарикъ jr. сообщившій ему выписки переведенныя французскимъ Славистомъ г. Дозономъ, собирается ихъ издать. Пѣснь объ Орфенѣ издана въ Москвѣ на болгарскомъ языкѣ и переведена на Русскій г. Жинзефовымъ.
   Въ состязаніи Омира и Исіода Ησιοδου και Ομηρου αγων. Paris. F. Didot. 1841. § 2), представлена поэтическая родословная Гомера отъ Аполлона:
   Аполлонъ, Линъ, Піеръ, Нагръ, Орфей, Ортисъ, Гармонидъ, Филотерпъ, Евфимій, Епифридій, Меланопъ, Дій и Апеллеосъ, отъ Для Гезіодъ и Персей, отъ Персея Мэонъ, отъ Мэона Гомеръ.
   Гелланикъ и Клеантъ говорятъ что отецъ Гомера былъ Біонъ-Βίων; -- а Βίων встрѣчается какъ варіантъ имени одного изъ царей XVII Египетской Династіи, чужеземной, Финикійской. Русскій же редакторъ XII столѣтія перевода Златоструя Іоанна Златоустаго переводить Φοινικες-Роусь.
   По отношенію къ Болгарской баснѣ г. Буслаева и Норійской Псевдо Плутарха не безъ значенія и фактъ занесенный въ § 18 Состязанія Гомера и Гезіода что Гомеръ по просьбѣ сыновей Мидаса Ксанта и Горго сочинилъ надпись для надгробнаго монумента царя Мидаса.
   Повторяю еще разъ, что я далеко не принимаю сіи сближенія за неопровержимыя истины, но съ другой стороны мнѣ кажется что при современномъ развитіи науки не излишне пользоваться случаемъ чтобы заносить факты могущія служить для обозначенія тѣхъ точекъ которыя могутъ содѣйствовать возстановленію утраченной связи въ судьбахъ современныхъ и древнихъ народовъ.
   Βέλιν δε καλουσι τοῦτον, σεβουσί τε ὐπερθνωϑ, Απὸλλωνα εἴναι ἐϑελοντες Herodian. VIII, 7. Belenus богъ чтимый тѣми же жителями Аквилеи признаваемъ былъ Римскими солдатами за Аполлона. На надписи принадлежащей тому же городу значится: "Appolini Beleno (Orell. 1968). Tertnliian. Apol. XXIV. Noricis (suns eat dens) Belenne. Трава белена или бѣлена называется у Словенъ trava St. Apolonje.-- Hyosciamos Galli bellinuntiam (Diosc. IV, c. 69), (vocant) -- Graeci dicea, Jtali Apollinarim... Daci... Collide (Apul. Mad. de Herb. virt. с. IV. cf. ib. с. XIX). Всѣ эти замѣтки заимствованы изъ сочиненія Лоренца Diefenbach. Die alten Völker Europas. Frankfurt am M. 1861, c. 259).
   Г. Буслаевъ признавая Бояна за пѣвца преемниковъ Владиміра святаго, находитъ необходимымъ эпитетъ Велесовъ внуче перенести къ пѣвцамъ болѣе древнимъ.-- Характеристика подобнаго Бояна и его предшественниковъ совершенна гадательна и едва-ли согласна съ тѣми краткими намеками которые мы находимъ въ лѣтописяхъ, о личностяхъ пѣвцовъ и съ тѣми произведеніями которыя сохранились въ устахъ народа хотя и въ постоянно подновляемомъ видѣ; сущность же ихъ содержанія относятся къ отдаленнѣйшей древности. "Отношенія Бояна говоритъ г. Буслаевъ, къ Божеству мирнаго быта земледѣльческаго и осѣдлаго опредѣляютъ понятія и убѣжденія древней Руси и связи поэзіи съ высшими, миѳическими существами и съ тою эпохою, къ которой относили у насъ происхожденіе поэзіи. Поетъ былъ внукомъ бога, съ поклоненіемъ которому славянскія племена на Руси перешли изъ быта пастушескаго къ земледѣльческому. Слѣдовательно самая поэзія Руси первоначально была порожденіемъ мирной сельской жизни; она была плодомъ общаго довольства, скромнаго благополучія трудолюбивой жизни, подобно тому, какъ и теперь множество пѣсенъ обрядныхъ сопровождающихъ посѣвъ, сѣнокосъ, жатву и другія сельскія занятія, могло быть названо произведеніемъ вдохновенія тѣхъ же древнѣйшихъ пѣвцовъ внуковъ Волоса, къ которымъ авторъ "слова о п. иг." причисляетъ Бояна".
   "И такъ Боянъ, пѣвецъ усобицъ и воинскихъ походовъ князей, названъ внукомъ божества довольства и мирнаго благополучія. Это противорѣчіе объясняется тѣмъ, что Боянъ названъ внукомъ Велеса только по старой привычкѣ, какъ въ старину, гораздо прежде исторической междоусобной поэзіи называли поэтовъ миѳологическаго обряднаго эпоса родственными узами связаннаго съ бытомъ сельскимъ земледѣльческимъ. Русская поэзія, содѣлавшись историческою, уже прервала непосредственную связь съ миѳологію. Слѣдовательно эпитетъ поэта Велесовъ внукъ, не могъ сложиться для поэта историческаго, для Бояна. Боянъ уже наслѣдовалъ этотъ эпитетъ отъ прежнихъ пѣвцовъ, которые имѣли большее право называться внуками божества мира и благополучія сельской жизни."
   "Напротивъ того, по сѣвернымъ миѳологическимъ и поэтическимъ сказаніямъ получившимъ свое высшее развитіе въ эпоху воинственную, поэты получаютъ даръ вдохновенія отъ напитка божества Одина, покровителя воиновъ и ихъ бурной, исполненной; треволненіи жизни. Такимъ образомъ, самыми отношеніями свода и: къ міру миѳическому, поэзія славянская существенно отличалась отъ сѣверной".
   "Въ заключеніе, о древнѣйшей русской поэзіи II и III вѣка почитаю необходимымъ сказать нѣсколько словъ объ отношеніи ея къ кивни и литературѣ".
   "Не приводя здѣсь общеизвѣстныхъ свидѣтельствъ о грубомъ язычествѣ народныхъ массъ въ II вѣкѣ о почитаніи волхвовъ, о соперничествѣ этихъ послѣднихъ съ христіанскимъ духовенствомъ и т. п., все же я долженъ замѣтить, что эта языческая почва не могла не поддерживать во всей свѣжести прежнія силы древняго миѳологическаго эпоса, въ эту эпоху, когда Боянъ складывалъ свои историческія пѣсни. Въ послѣдствіи, вѣроятно, опредѣлится въ большей ясности характеръ и этой чисто языческой поэзіи II вѣка. Но для насъ въ настоящемъ случаѣ важно то обстоятельство, что Боянъ съ своими историческими пѣснями выдвинулся изъ этой темной массы языческаго чествованія волхвовъ. Онъ принадлежалъ къ новому поколѣнію пѣвцовъ; онъ былъ житель лучшей, образованнѣйшей страны, именно южной Руси. Вмѣстѣ съ особенностями южной рѣчи и поэзіи на немъ отразилась и ранняя образованность той страны; и въ то время какъ по Волгѣ, по Шекснѣ и на Бѣлѣозерѣ кудесники творили разныя чудеса, а въ Новѣгородѣ волхвъ собиралъ около себя народъ противъ князя и епископа, нашъ югорусскій пѣвецъ былъ уже другомъ князей и не только прославлялъ ихъ подвиги, но и осуждалъ усобицы".-- (Лѣтописи русской литературы и древностей 1852, т. 1.-- Русская поэзія II и начала XII вѣка. Отд. 1, стр. 29--31)".
   Признавая Бояна пѣвцемъ XI или XII столѣтія приходится какъ мы видимъ предполагать что эпитетъ Велесовъ внуче приданъ Бояну по старой памяти какъ у насъ недавно называли Постовъ "питомцами музъ" "или внуками Аполлона".-- Такимъ образомъ изъ краткой до послѣднихъ предѣловъ характеристики Бояна въ нашей пѣсни XII столѣтія заподозривается значительная часть.
   Г. Буслаевъ сознавая всю несообразность эпитета "Велесовъ внуче" приданное предполагаемому пѣвцу XII столѣтія взводитъ на пѣвца Игорева тяжкое и незаслуженое обвиненіе въ псевдоклассицизмѣ. Я давно убѣжденъ что нашъ великій и оригинальный поэтъ былъ хорошо знакомъ съ Гомеронъ и Еврипидомъ. Весьма можетъ быть что онъ былъ знакомъ и съ тѣни древними сказаніями которыми необходимо пользовались Гомеръ и Еврипидъ въ своихъ рознящихся изложеніяхъ одного и того же мѵѳа.-- Но я тогда не воображалъ возможнымъ приписывать безъ сравненія самобытному поэту XII столѣтіи претензію на клациссизмъ и даже на псевдоклациссизмъ XVIII столѣтія, весьма сомнительнаго свойства.
   Нашъ знаменитый Палеографъ Срезневскій зачислилъ Бояна пѣвцомъ XII столѣтія.-- Соображенія оправдывающія эту мѣру сосредоточены кажется въ вышеприведенной выпискѣ изъ Лѣтописи Русской Литературы. Сколько мнѣ извѣстно по этому поводу другихъ разъясненій обнародовано не было. Основаніе почему загадочный Боянъ отнесенъ къ XII столѣтію въ Исторіи Словесности остается загадочнымъ. Поспѣшность эта тѣмъ менѣе понятна что Филологія и Исторія у насъ идутъ съ замѣчательной осторожностію. Подобное же отсутствіе мотивовъ въ рѣшеніи вопросовъ оправдывается только, да и то условно, при отправленіи текущихъ дѣдъ или въ передовыхъ статьяхъ ежедневныхъ газетъ.
   Единственная историческое основаніе дозволяющее признавать въ Боянѣ пѣвца XI--XII столѣтія это жалкій памятникъ конца XIV столѣтія "Задонщина": "не проразимся мыслію до землямъ; поющемъ первыхъ лѣтъ времена, восхвалимъ вѣщаго Бояна, въ городѣ Кіевѣ гораздо Гудца. Той бо вѣщій Войнъ, воскладая свои златыя персты на живыя струны, пояше славу Русскыимъ княземъ; первому князю Рюрику, Игорю Рюриковчу и Святославу, Ярополку, Владиміру Святославичу, Ярославу Володимеровичю, восхваляя ихъ пѣсными и гуслеными буйными словесы. Азъ же восхвалю пѣснеми и гуслеными словеси господина русскаго, господина князя Димитрія Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича, занеже ихъ было мужество и желаніе за землю Русскую и за вѣру Христіанскую. Се бо князь великой Дмитрій Ивановичь и братъ его князь Володимеръ Ондрѣевичь поостриша сердца свои мужеству, ставше своею крѣпостью, помянувше прадѣда князя Володимера Кіевскаго, царя Русскаго. Оле жаворонокъ птица, въ красныя дни утѣха ваыди подъ синіе облакы, посмотри въ сильному граду Москвѣ, пой славу великому князю Димитрію Ивановичу и брату его Володимеру Ондрѣевичу".
   Эта жалкая парафраза драгоцѣнна въ томъ отношеніи что подтверждаетъ извѣстность пѣсни Игоревой въ Москвѣ въ періодъ освобожденія отъ Татарскаго ига.-- Составитель задонщины, прошелъ курсъ Исторіи и онъ далеко не безграмотный человѣкъ относительно своего времени. Его переписывали, существуютъ даже значительные варьянты.-- Выписки изъ его поэмы внесены въ сочиненія серіозныя.-- Свидѣтельство его должно бы было быть уважено относительно существованія Кіевскаго Бояна, предшественника пѣвца Игоря, къ коему этотъ послѣдній могъ относится съ той степень" уваженія которая явно обнаруживается въ пѣсни Игоревой.-- Но съ другой стороны сочинитель Задонщины заявляетъ такое отсутствіе умственныхъ способностей въ своемъ подражаніи что его критическій взглядъ на Бояна упоминаемаго въ пѣснѣ XII столѣтія не можетъ заслуживать довѣрія -- а ошибка для него была такъ естественна и легка въ его время что новѣйшіе критики совершенно основательно пренебрегаютъ подкрѣплять свое воззрѣніе, его свидѣтельствомъ Корень національной, эксклюзивной школы запустилъ какъ видно глубокіе корни и имѣетъ несомнѣнно почву историческую.-- Какъ широко и глубоко не укоренилось это мысленное древо, но отъ него ожидать плодовъ удобоснѣдаемыхъ нѣтъ надежды пока снова не привьется ростокъ культурный: неумолимый законъ въ царствѣ существъ органическихъ.

0x01 graphic

   § 14. Воинственное одушевленіе въ Кіевѣ; войска готовы къ походу за Сулой, въ Новгородѣ-Сѣверскомъ, и въ Путивлѣ пока Игорь ожидаетъ брата.
   Покойный кн. Оболенскій полагаетъ что "звенитъ Слава въ Кіевѣ" обозначаетъ выносъ главнаго знамени съ изображеніемъ славы. Кіевъ не участвовалъ въ походѣ, а потому здѣсь кажется слава равнозначуща молвѣ. О народной молвѣ касательно похода здѣсь можетъ быть упомянуто, но весьма сомнительно чтобы здѣсь пѣвецъ Игоревъ упомянулъ бы о выносѣ народнаго знамени въ слѣдствіи опасеній возбужденныхъ въ Кіевѣ необдуманномъ и опасномъ предпріятіи, хотя самъ по себѣ торжественный выносъ священнаго знамени, такъ какъ это дѣлаютъ Турки, для собиранія войска и возбужденія народонаселенія къ принятію участію въ войнѣ свойственъ всѣмъ воинственнымъ народамъ.
   Ал. Чистяковъ (жизнь древнихъ Славянъ по Хроникѣ Дитмара С.-Петербургъ 1857 г. с. 11), приводитъ слова Дитмара: "Лютичи союзники Императора, возращаясь разгнѣванные, жалуются на оскорбленіе нанесенное ихъ богинѣ. Она сдѣланная на знамени (in Vevxllis formata) была поражена камнемъ однимъ изъ сподвижниковъ Мархіона Геримана; и когда служители ея со скорбію донесли объ этомъ Императору, на исправленіе получили 12 талантовъ. Но при переходѣ около города Вурцина черезъ рѣку Мильду чрезвычайно разливавшуюся, они потеряли другую богиню съ сопровождавшими ея 50 лучшими воинами". Изъ этого мѣста видно, что изображенія богинь дѣлались на знаменахъ, чѣмъ объясняется и то обстоятельство, что знамена эти были въ большемъ уваженіи у Лютичей, они находились во храмѣ "ихъ выносятъ, говоритъ Дмтмаръ, только во время похода".
   По поводу этого знамени кстати для полноты присовокупить замѣтку о Porcue Trojanus, Troja, и французской truie, заимствованную въ сообщенномъ мнѣ отдѣльномъ оттискѣ Матицы Словенски. Slovanski elementi у Venetйdini. Davorin Terstenjak. v Ljubijani 1874. Troja fuit inter arma Tempii affixa, amorum iusigue quod nouulli essorant. Troja namque vulgo Italice, latineque scropha vel sus dicitur, coi vocabulo licentia eui allusit poeta: quod animal, quia ejus uomen urbi Trojae congruebat, aureo vexillo insigne armorum statuit Antenor absumptae urbis Trojae memoria. (Messalae Corvini Orat. Dies. at. Octav. Ц. de progenie sua libell.).
   Для поясненія привожу выписку изъ Дюканжа: Troiam autem veteribue Latinis prom accipi docet Pomponius Sabinus ad I Aeneid-Armaque fixit Troia: Troia, inquit nomme in Latio scrofa appellator...

0x01 graphic

   § 15. Братское привѣтствіе и приглашеніе отправиться въ походъ. Описаніе Всеволодомъ героическаго воспитанія своихъ Сподвижниковъ. Здѣсь упоминается лишь о встрѣчѣ Игоря съ однимъ Всеволодомъ, а войско Всеволода пока напереди у Курска, что согласно съ показаніемъ лѣтописи. Соединеніе же обоихъ войскъ было около Донца. Отсутствіе внѣшней и грамматической связи съ нѣкоторыми оборотами, обозначаетъ подраздѣленіе Слова на нѣсколько главъ или дѣйствій: 1) Тогда Игорь взрѣ 2) И рече ему Буй Туръ.
   Это отрывистое начало главъ совершенно въ Библейскомъ духѣ. Оно также свойственно Иліадѣ и Нибелунгамъ и указываетъ на несомнѣнное подраздѣленіе поэмы на нѣсколько пѣсенъ.
   Странно толкованіе Шишкова, что Буй-туръ, Буйволъ. Туръ именно отъ того и прозвище героевъ, что Туръ не волъ. Буйволъ также не можетъ быть еднозначущь съ Буй-туромъ, ибо Буйволъ животное лѣнивое и самаго несчастнаго вида.
   Это прозвище даваемое въ народной поэзіи Сѣвера и Востока витязямъ распространённое на цѣлыя области и племена: ταυρισχοι, Волохи, ταυροι, Руссы, Туранъ -- Турки, принадлежитъ животному упоминаемому въ духовной Мономаха, и о коемъ древніе греческіе писатели оставили намъ рознящіяся между собою свѣдѣнія.
   Эта порода встрѣчается нынѣ въ Бѣловежской пущѣ и на Кавказѣ. О Турахъ сообщены были весьма любопытный свѣдѣнія въ одномъ изъ нашихъ ежемѣсячныхъ изданій за нѣсколько лѣтъ взадъ извѣстнымъ профессоромъ Рулье.
   Выраженіе это встрѣчается въ Словѣ о полку Игоревѣ 6 разъ. Одинъ разъ въ значеніи "быкъ". Для сравненія дружинъ великаго князя Рюрика и смоленскаго Давыда § 93, "не ваю ли храбрая дружина рыкаютъ акы тури, ранены саблями калеными на тѣ незнаемѣ". Остальные пять разъ это выраженіе дается посгоянно и единственно одному Всеволоду:
   § 15. И рече ему Буй Туръ Всеволодъ.
   § 38. Яръ Type Всеволодѣ.
   § 39. Камо Туръ поскочяше.
   § 39 . . . . . .отъ тебе яръ Type Всеволодѣ.
   Въ концѣ пѣсни § 145. Буй Туру Всеволоду.
   Выраженіе это обще греческой, персидской и скандинавской поэзія. Гомеръ и Есхилъ употребляютъ имя Тура -- какъ прозвище героевъ. Встрѣчаемыя часто въ Илліадѣ прозвища ταύρος βους и Θοορος Αρης соотвѣтствуютъ русскимъ прозвищамъ "буй" и ярый туръ. Эти прозвища сродныя между собою могутъ быть сродни съ Артуромъ средневѣковыхъ сказаній какъ предполагаетъ г. Вольцъ переводчикъ Слова на нѣмецкій языкъ.
   Въ Шахнаме храбрѣйшій изъ трехъ безымянныхъ сыновей Феридуна получаетъ имя Тура послѣ испробованіи его храбрости.
   Г. Ердманъ въ статьѣ о "Словѣ и полку Игоревомъ" приводитъ изъ восточныхъ писателей нѣсколько примѣровъ употребленія сего выраженія для обозначенія витязей и князей.
   Въ Еддѣ Снорра Стурлезона по извлеченію находящемуся въ Датской Исторіи Маллета (Hist. da Danemark par P. H. Mallet. Geneve. 1787. T. II. p. 140) упоминается пословица касательно сего прозвища:
   ...il у ale Dien Tyr qui est le pins hardi et le pins intrépide des dienx: il dispense les victoires à la guerre; c'est pourquoi les guerriers font bien de s'adresser à lui. Il est passé en proverbe de dire brave comme Tyr poor designer un homme, qui surpasse les autres en valeur (gylfaginning. 25).
   Конецъ -- винительный падежъ съ опущеніемъ предлога (сравн. § 10).
   Яруга -- оврагъ, сохранилось доселѣ въ сербскомъ нарѣчіи die Bergriese и въ иллирійскомъ: Iaruga -- ein Bach oder Graben der von einem Berge herunter führt. Iarunga -- ein tiefer Graben Iaruga. (roat. fossa profunda hians. Iarugar -- Вовп. palus -- stagmun. Въ русскихъ областныхъ нарѣчіяхъ: яругъ), ручей и буеракъ. (Опытъ Област. В. Р. 1852).
   Въ Польскомъ языкѣ слово это мало употребительно. Сравшь Словарь Линде.
   Къмети -- слуги -- сподвижники: въ Лаврентьевской лѣтописи подъ год. 6583 "се нивчтоже есть, се бо лежитъ мертво (злато и сребро) сего суть кметье луче, мужи бо ея доищють и больше сего".
   Въ духовной Владиміра Мономаха: "а самы князи Богъ живы въ руцѣ дава: Коксусь и пр... и инѣхъ кметій.
   По Польски кметь означаетъ крестьянина. Новъ другихъ Словенскихъ нарѣчіяхъ это прозваніе почетнѣе. Трудно сомнѣваться, чтобы оно не было сродно съ Латинскимъ comes, comitis и Греческимъ χομητης; общая -- основная мысль соединяющая въ себѣ всѣ эти значенія, сосредоточивается въ сподвижничествѣ.

0x01 graphic

   § 16. Игорь, извѣщенный братомъ, что войско его уже готово, отправляется въ походъ. Здѣсь дѣйствіе начинается опять отрывисто, какъ въ § 7--15.

0x01 graphic

   § 17. Усиленіе зловѣщихъ предзнаменованій. Какъ уже замѣчено въ § 7. Зловѣщее знаменіе солнца заключается въ тѣни ихъ бросаемой на предметы. Тѣнь при обозрѣніи войска ложилась на воиновъ, при походѣ тѣнь ложится на дорогѣ. Здѣсь знаменіе совершенно противоположно знаменію въ сказаніи о Мамаевомъ побоищѣ, въ послѣднемъ солнце свѣтятъ сзади и освѣщаетъ предметы, представляющіеся войску, идущему къ востоку. При походѣ же Игоря представляется солнце накидывающимъ тѣнь передъ войскомъ по дорогѣ и освѣщающимъ предметы, находящіеся въ тылу войска, тогда какъ восточная сторона покрывается тьмою.
   Пока нѣтъ, кажется, указаній на употребленіе слова ставьба въ Словенскихъ языкахъ. Остается догадываться, что ставьба означаетъ пастбище или степь, съ коими имѣетъ сходство,-- сравнить можно также "стезя" стега -- проселочная дорога, стежка -- тропинка. (Оп. Област. Великорос. Слов.). Стазби, можетъ также быть описка вмѣсто тастъбнъ стазьба Бѣлоруски вмѣсто стадьбы.
   
   О святый Кузьма Дямъянъ
   Прихадзи на свадзьбу къ намъ
   Са сваимъ святымъ кумомъ
   И скуй ты намъ свадмбку.
   Крѣпко крѣпко на крѣпко.
   
   Записано въ Ржевскомъ уѣздѣ. См. также Цебрикова 286. Аѳанасьевъ Поэтич. воз. Славянъ T. I, 466.
   Усадьба польски Sadziba. Бѣлорусски садзиба. Этому свойству буквы d принимать смягчительно z, соотвѣтствующему вѣроятно Церковно Словянскому дь, соотвѣтствуетъ въ Индоевропейскихъ языкахъ греческое Δ, произносимое нынѣшними Греками какъ Англійское th въ the и that.-- Сербски Ѣ.
   Окончаніе ба весьма свойственно Славянскимъ нарѣчіямъ, гульба, служба, судьба, стражба. "И сохраниша стражба и оправданія его". Второзаконія гл. аі.-- "Гостешбу дѣя по градомъ (Лавр. л. 1229). гостьба (Прологъ іюль 31). Правда и судьба исправленіе престола его", псаломъ чз правда и садъ въ Погод. Исая. XII ст. (Срзн. Сбор. 241).
   Снегиревъ говоритъ(Руск. простонародные праздники, вып. III. Москва 1837): "По видимому, какъ выше замѣчено, семикъ составлялъ одно съ древнимъ Славянскимъ стадомъ, Сеймикомъ и, по самому прозванію народному, Тюлпою или толпою", стр. 114.
   "Въ Москвѣ и даже въ Сибири Семикъ называется Тюлпою, сходною съ древними Славянскими Паствинани, о коихъ говорится въ ХІ вѣкѣ (харатейная Кормчая Постр. М. Биб.) и стадомъ, о коемъ упоминаетъ Длугошь въ XV вѣкѣ, какъ о языческомъ обрядѣ, совершавшемся ежегодно въ дни Пятидесятницы потому что на это празднество собираясь толпами или суіомами (I. Dlugessii Hist. Polonica VII. ed. G. Grodecki. Lipsiae. 1711 f.) а стадится, по изъясненію Академическаго Рос. Словаря значитъ собираться въ толпу, (стр. 100 Максимовичь, принимая зби за описку вмѣсто зви, предлагаетъ отдѣлить зби отъ ста, присоединять ста къ предлогу въ и за тѣмъ читаетъ:
   
   "Свистъ ввѣривъ въста
   Зви Дивъ кличетъ връху древа.
   

0x01 graphic

   § 18. Злой духъ, покровитель прилегающихъ къ Кавказу земель между Каспійскимъ моремъ и Чернымъ, подаетъ вѣсть о наступленіи Русскихъ. Дивъ здѣсь является согласно съ представленіемъ онаго Персидскихъ миѳахъ, гдѣ по словамъ Herbelot (Bibi. Orientale) онъ является сторожемъ царства Сиѳа и Кайумарраѳа.
   Surkhrag (... nom d'un Diw on géant... тамъ же) qui regan alors dans la montagne de Caf, entretint toujours bonne correspot dence avec Kayoumarrath aussi bien qu'avec Seth, et empécha qui Ses sujets les Diws qui l'avaient suivis et qui n'étaient pas deveni diables comme cenx da parti d'Eblis et qoi cependant ne valaient guen mieux, ne les molestassent, ni eux ni leurs sujets.
   
   Dann nahst do wüsten riesgen Felsenmassen,
   Selbst Gemsen wird es schwer, dort Fuss zu fassen,--
   Und drauf wirst du an einen Strom gelangen,
   Dose breite zwei, ja mehr der Farasangei;
   An ihm halt Kenarenk der Diw die Wacht,
   Er hat ob vielen andern Diwen macht.
   
   Heldensagen von Firdussi übersetzt тои Вd. Fr. von Schick. Berlin 1851. стр. 239.
   Это весьма замѣчательный намекъ пѣвца на басни Восточныхъ народовъ, указывающій на примадлежность половцевъ міру Персидскому.
   Бхъванъ -- истуканъ -- кумиръ, языческій богъ. По Польски бальвохвальство -- миѳологія.
   Того же (6754) лѣта Міхайло Князь Черниговскый, со внукомъ живъ Борисомъ, поѣхаша въ Татары, и бывшимъ имъ въ станѣхъ посла Батый къ Михаилу Князю, веля ему поклонитися огневи и болваномъ ихъ; Михайло же Князь не повинуся велѣнью ихъ, но укори и глухыя его кумиры (Лаврен. лѣт.).
   Прилагательное незнаемъ свойственно издревле эпической поэзіи, Земля незнаема terra -- incognita.
   Nudus in ignota, Palinnre, jacebis arena. Виргилій. Енеида V. 871.
   

0x01 graphic

   § 19. Не готовый соотвѣтствуютъ нынѣшнему выраженію неуготовленный, не готовыми дорогами обозначаетъ отсутствіе дорогъ -- степьми и горами. "Прѣдъидеши бо предъ лицемъ господнемъ уготовти путь его". Погод. псалт.
   Leur nom de tribne était Kangly qui selon Aboui ghazi derive du mit qui font les roues des voitures (Konk) dont ils pretentat être les inventeurs...... les Komans et les Kanglis qui unis Huaient la nation des Mogais. Phusiaires hordes portent encore le nom le Kaigly.
   Стр. 115. Klaproth говоритъ, что Ногайцы хвалятся тѣмъ, что ѣздятъ, какъ честные люди, т. е. не въ тихомолкѣ.
   Dans l'atlas manuscrit de Piere Visconti d'Ianua dressé en 1318 on oit le nom de Komania ou Chumania au Nord de la mer d'Àsow à peu uèe aux environs du Moloschnoie ozero. Il y a environ 40 ans que les horles Negais Kabil -- Kangli -- Argakli, въ Библіи -- Kagli, Usaient encore paître leurs troupeaux datte le même endroit. Voyage au Caucase. Klaproth T. I, p. 100-102.
   Въ совр. Новг. лѣт. Сунр. рук. изд. Кн. Оболенскимъ: стр. 109. "А Мамай страхомъ встрепетавъ и велми въстонавъ, и рече в собѣ великъ есть Богъ Христіаньскый и велика сила его. Братіе Измалитовичи, безаконьніи Агаряне, побѣжите неготовыми дорогами.
   Довольно странно, что никто, кажется, не воспользовался симъ выраженіемъ, чтобы помѣстить разсужденія о невозможности во времена Игоря Святославича понятія о различіи между уготовленными и не готовыми дорогами, и не основать на ономъ доказательство составленія сей пѣсни въ позднѣйшія времена. Слѣдующія слова "крычатъ телѣги полунощи" навлекли подозрѣніе, что сочинителю слова извѣстенъ нынѣшній французскій языкъ. Столь естественное выраженіе не можетъ считаться за Галлицизмъ.
   Полунощи предложный падежъ съ опущеніемъ предлога. Если принять что полу и нощи одно слово, но раздѣливъ это нарѣчіе на составныя части "полу" предложный падежъ, а нощи poдительный, выйдетъ также правильное предложеніе.
   Сравненіе скрыла телѣгъ съ распущенными лебедями, т. е. лебеди съ распростертыми крыльями, согласно съ наблюденіемъ природы, и древнимъ искусствомъ, ибо такъ представлялись поющіе лебеди (Филостратъ младшій).
   

0x01 graphic

   § 20. Приближеніе Игоря къ Дону.
   

0x01 graphic

   § 21. Звѣри и птицы чуютъ погибель Русскихъ и сопровождаютъ войско.
   Вороны стаями слѣдятъ за войсками въ ожиданіи добычи, птицы указываютъ преслѣдующимъ путь бѣгущаго, волки также слѣдуютъ за движеніемъ людей съ разсчетомъ на поживу.-- Эти примѣты обратись въ суевѣріе. Масса въ разсказѣ своемъ о смутномъ времени говоритъ: "Въ теченіи этого же мѣсяца, (января 1605) ночью слышали вокругъ Москвы страшный вой волковъ. Они бродили по окрестностямъ и такъ выли, какъ будто ихъ было несмѣтное множество (leeger volck). Въ городѣ, близь Кремлевскаго рва, поймали нѣсколько лисицъ, забѣжавшихъ изъ лѣса, находившагося на другой сторонѣ рѣки. Вообще тогда повсюду происходило много чудеснаго. (Изд. Арх. Ком. 1874 г. стр. 119).
   Подобію,-- дательный съ опущеніемъ предлога, также какъ и точію употреблено какъ нарѣчіе. Подобію -- также, подобно.
   Птицъ принимается за именительный единственнаго числа, какъ имя существительное собирательное въ значеніи птицы -- птичь родъ. Если употребленіе прилагательнаго птичь какъ имя собирательное можетъ быть допущено на основаніи соотвѣтствующихъ примѣровъ изъ нашихъ древнихъ памятниковъ то "пасеть" правильно, и въ разбираемомъ § вовсе нѣтъ описки. Ганка въ разборѣ сочиненій Микдошича (Slovanska Mlomeda у Prage 1852.) приводитъ птишитъ т. νοσσος ptacé, pallna avis (396 Cod. Suprasl). Въ случаѣ же если слово "птицъ" съ подразумѣваніемъ слова "родъ" не кометъ быть принято за имя собирательное, то пасеть должно быть принято за описку вмѣсто пасутъ.
   Глаголъ пасти соотвѣтствуетъ глаголамъ собирать и стеречь, а посему "бѣды могутъ пасти" т. е. собирать птицъ, и на оборотъ птицы могутъ стеречь бѣды, т. е. гибель войска.
   

0x01 graphic

   $ 22. Собственное, отрывочное въ родѣ § 12 и 15, замѣчаніе сочинителя, что Русская земля, т. е. ея жители уже переступили вершину счастія, имъ уже не въ гору, или въ прямомъ матеріальномъ смыслѣ, что у нихъ уже въ тылу хребетъ горъ; сравнивъ сей оборотъ съ § 33, кажется, что эти слова не должны быть принимаемы за обозначеніе мѣстности. Шеломень также какъ и κολοφον, columen, gipfel, sommet, слѣдуетъ понимать въ смыслѣ переносномъ, въ значеніи вершины счастія.
   "Ѣдущихъ же имъ и усрѣтоста гость идущь противу себе изъ Половецъ и повѣдали ихъ яко Половци стоять на Хоролѣ; святославъ же и Рюрикъ то слышавша, и рада быста и поидоста къ нимъ. Володимеръ же и Мстиславъ, слышавше, придоша къ мѣсту тому, идѣже указанія гостье; пришедши же на мѣсто то, идѣже стояли, и не видиша никого же: шли бо бяхуть на ино мѣсто, възлѣ хоролъ; наворопници разъѣздъ -- рекогносцировка, произведенный Владиміромъ Глѣбовичемъ и Мстиславомъ Романовичемъ, же перешедше Хоролъ взидоша на шелохя, глядающе гдѣ узрятъ ѣ.-- Кончакъ же стоялъ у лузѣ, его же ѣдуще по шоломени оминуша, и ине же въ гаты узрѣвше, удариша на нихъ; Кончакъ же то видивъ, зане утече чрезъ дорогу и мьншицю (παλλακς-pellyx) его яша. И выступиша татарская сила на Шоломя, и пойдома съ Щоломяни, такоже и крестьянская сила пойдоша съ Шоломяни и сташа на полѣ чистѣ, на мѣстѣ твердѣ.-- (стр. 40.) "и бѣ уже шестый часъ дни, сходящимся имъ на усть Непрядвѣ рѣки и се внезаапу сила великая Татарская борзо съ Шеломяни грядуща, и ту какъ не поступающе сташа: ибо нѣсть мѣста гдѣ имъ разступитися....... Нечестивый же царь Мамай съ пятьми князи большими взыде на мѣсто высоко на Шеломя и ту сташа хотя видѣти кровопролитіе человѣческое и скорую смерть"... стр. 42. Древн. Лѣт. ч. II. изд. при Акад. 1775.
   

0x01 graphic

   § 23. Наступленіе зловѣщей ночи и долгое ея продолженіе.-- Торжество зла надъ добромъ -- мъглы надъ свѣтомъ и говора галокъ надъ пѣснію соловья. Длъго недолжно быть отдѣлено знаками препинанія отъ слова ночь. Галичъ -- усѣченное прилагательное. Успе -- заснулъ -- затихъ -- умеръ -- скончался, въ Лаврент. лѣтоп. въ повѣстованіи о сотвореніи міра (подъ год. 6494) и възложи Богъ на Адама сонъ и успе Адамъ, и взя Богъ едино ребро у Адама."
   Подъ годомъ 6496 (о крещеніи Владиміра) "нощь успе, а день приближеся".
   Убуди 3-іе лицо прошедшаго времени, убудихъ, убудя.
   Убудити глаголъ дѣйствительный, пробудить: "ночь стонущи ему грозою птичь убуди. Убуди жирныя времена.
   Убудыся Господь Богъ на злобу. Прор. Даніила гл. 9, ст. 14.
   Въ Лаврентьевской лѣтописѣ подъ годомъ 6714:
   "И бысть говоръ великъ акы до небеси отъ множества людій".
   А. М. Майковъ полагаетъ, что здѣсь идетъ дѣло о долгомъ наступленіи утра -- основываясь на томъ, что ночная пѣснь соловья замолкла и начался утренній говоръ галокъ.-- Это весьма вѣрная мысль, если только можно придать глаголу меркать значеніе мелчить -- уменшаться, что весьма правдоподобно ибо переходъ р въ л совойственъ Словенскому и другимъ Индо-Европейскимъ языкамъ.
   Меркнуть, морочить, мерещиться, мерцать имѣютъ всѣ значеніе проглядывать и изчезать, и однородны кажется съ глаголомъ мелькать. "За пала" -- едва показалась и почти исчезла во мракѣ.
   
   Die Luft hat ihre Mässigung verloren,
   Die Fluren und die Bäume sind geschoren,
   Und in der Nachtigallen Stätten haben
   Ihr Nest jetzt angelegt die dunkeln Raben.
   
   Стихи эти изъ Achmedis Iskendername цитуемые Вейсманомъ въ изданіи: Alexander vom Pfafen Lamprecht. Frankfurt am M. 1850, S. II, S. 593, указываютъ на несомнѣнное и весьма близкое сродство Русской эпической поэзіи съ Восточной.
   

0x01 graphic

   § 24. Послѣдній ночлегъ Русскихъ передъ битвой съ Половцами. Огражденіе войска щитами на ночлегѣ; "reliqunm noctis scutorom divisione transegit". Iornandes XL. "multiplicato scutorum ordine in orbipulatam figuram metatis ocius quievimns castris". Amm. Marcelini L, XXIV c. 8.
   

0x01 graphic

   § 25. Пораженіе Половцевъ и разбродъ войска на добычу.
   Разсушясь. 165 прим. Магистра Дубенскаго: "первые издатели перевели это слово разсыпавшись; Г. Пожарскій разсучась, развіясь образуя ш изъ ч. Но лучше выводить слово разсушась отъ рассутися, рассунутися (корень-суто-сути-сунути) -- разсоваться: у Малороссовъ рассулися стрѣлками по полю (сооб. Д. Ч. Бодянскимъ); см. гл. сую у Добровскаго (Грам. яз. Слов. Ч. I. стр, 408) въ адехѣ словъ, употреблявшихся въ древнемъ языкѣ. Сравнимъ въ Правкѣ, Русской (Рус. Дост. I, стр. 30); конемъ соути овесъ въ смыслѣ выдавать, сыпать".
   Г. Снегиревъ исправляетъ: рассутясь вмѣсто рассушясь, кажется основательно.
   Въ Лавр. Лѣт. Лѣт. подъ год. 6453 и повелѣ (Ольга) людей своимъ съсути могилу велику, яко соспоша и повеле тризну творити. Варіантами глагола съсути приведены въ изд. Археогр. Ком. сыпати и ссыпати. Глаголъ росулися встрѣчается также и Лавр. Лѣт. подъ год. 6575: се Половци росулися (сулить -- сулица) по всей земли. Всѣ эти глаголы суть однозначущи съ глаголомъ разсыпаться. "И тако угадавше и ѣхаша черезъ ночь, Заутра же пятъку наставшу, во обѣднее время усрѣтоша полкы Половецкіѣ: бяхуть бо до нихъ доспѣлѣ, вѣхѣ своѣ пустили за ея, а сами собравшее отъ мало и до велика, стояхуть на оной сторонѣ рѣкы, Сюурлія". (Ипат. Л. 1185).
   Игорь видѣлъ знаменіе по сю сторону Донца въ часъ вечерній въ середу 1-го мая, перешелъ черезъ Донецъ и подошелъ къ Осколу и здѣсь прождалъ два дня брата т. е. середу и четвергъ. "И оттуда поидоша къ Сальницѣ" побѣду одержалъ Игорь въ пятницу 3-го мая на берегу Сюурлія.
   Ни въ пѣсни ни въ Лаврентьевской Лѣтописи время похода не обозначено. Въ Ипатіевской дни и числа опредѣлены но вмѣстѣ и тѣмъ Лѣтописецъ говоритъ что войско шло медленно. Но переходъ изъ Новгорода Севѣрскаго въ Донцу въ 7 дней, переходъ далеко и медленный. Можетъ быть впрочемъ что войско выступило ранѣе 23 апрѣля и собиралось не въ Новгородѣ, а 23 апрѣля выѣхалъ Ігорь. Самое затмѣніе солнца 1-го мая упоминается Въ Лаврентіевской Лѣтописи до похода. Судя по словамъ Пѣвца Игорь изъ видѣть предзнаменованіе въ тѣни ложившейся на войско. Показаніе же Ипатіевской Лѣтописи весьма опредѣлительно. Быть можетъ что числа и самое затмѣніе пріурочены къ походу въ послѣдствіи подъ вліяніемъ пѣсни.
   Паволока у Памвы Берынды -- виссонъ и иный бисеръ, обо едвабъ (шелкъ) червонный, або наисуптильнѣйшее полотно. Въ сказкѣ о Стратигѣ, говорится о зеленой паволокѣ на конѣ его и чрьвленыхъ паволокахъ коими были покрыты кони его дѣтей.
   Окса мятъ, аксамитъ, аксаимитъ, аксаментъ, examitum, aurisamium, sericum, holosericum. Дубенскій присовокупляетъ что въ Древ. Рос. Вивл. IV, с. 272, и 275, аксамитъ и бархатъ различны. Слово аксамитъ встрѣчается въ Ипат. л. подъ г. 1175, по поводу убіенія Андрея Боголюбскаго: "И пріиде Амбалъ ключникъ, Ясинъ родомъ, тотъ бо ключъ держашеть у всего дому княжа, и надо всѣми волю ему далъ бяшеть, -- и рече възрѣвъ на въ Кузмище: Амбале вороже, сверзи коверъ ли что ли, что постлати или чимъ прикрыти господина нашего. И рече Амбалъ: или прочь, мы хочемъ выверечи кокъ. И рече Кузмище: о еретиче, уже псомъ выверечи; помнишь ли жидовчине, въ которыхъ портѣхъ пришелъ бяшеть? ты нынѣ въ Оксамитѣ стоиши, а князь нашъ лежитъ; но молю ти сверьзи ми что любо -- и сверже коверъ и корзно; и обертѣвъ ее и несе и въ церковь.
   

0x01 graphic

   § 26. Орьтмами, по объясненію г. Снегирева сродно съ Гречскимъ αρτημα, женское, драгоцѣнное украшеніе -- по другимъ это выраженіе однозначуще съ Орта ставка. Сюда можно прибавятъ, что въ древне Германскомъ языкѣ Hort значитъ сокровище кладъ, αρτημα -- все что виситъ и преимущественно тяжеловѣсные предметы, у Геродота Серьги; здѣсь вѣроятно значитъ навѣсъ такъ что оно обозначаетъ одно и тоже съ "ортъ" ставка. Кожухъ (тулупъ) употреблялся въ томъ же значеніи. К. И. Г. P. V. п. 137.
   
   "Астраханскіе казачки носили тому 50 лѣтъ, поверхъ тѣлогрѣйки эпанечки, родъ халата, изъ цвѣтной матеріи, длиной только до колѣнъ и съ рукавами" говоритъ Небольсинъ не упоминая объ этой одеждѣ у прочихъ племенъ обитающихъ по Волжскому Низовью Дубенскій касательно сей одежды ссылается на Собр. Гос. Гр. I, 41, и на пр. 38, къ W. И. Г. Р. Карамзина.
   "Кожухъ (шуба, тулупъ) же оловира Грецкаго и круживы златыми плоскими ошиты" К. И. Г. P. IV, п. 101.
   "И рече Володинеръ: требите путь и мостите мостъ, хоть шеть бо на Ярослава ити на сына своего; но разболѣся. (Лавр. Лѣт. 1014).
   "И тако погрязаху, Ангеломъ топляеми отъ Бога посланнымъ и нагрязе озеро труповъ и щитовъ и шеломовъ". (Илат. Лет. 6766). ковчегоу грязящоу -- navi sumbersa, грязити, immerges, грязь, грязьнъ, житіе грѣзно, (Миклошичь).
   "Присла царь дары многы Ростиславу, оксамиты и паволоки и вся узорчья разноличныя. (Ипат. Л. 6672).
   

0x01 graphic

   § 27. Стягъ сходно съ Standard, etendard, (отъ стягать, тянуть) сандажахъ, войсковое, полковое знамя и часто знамя княжеское. Хорюговь священное знамя отъ χορηγος предводитель хора, и хорунжій.
   Чолка отъ чело военный значекъ у Сербовъ и Турокъ (челенка).
   Дубенскій приводитъ по выпискамъ изъ исторіи Карамзина. Кунуй напя стягъ Володимерь (II, п. 178) В. К. Юрій (131) имѣлъ 17 стяговъ (III, 165). Видѣхожъ иные полки, знамена же имутъ желты и большія стяги (VI, 54). Повелѣ Святославъ (1220), всемъ оболочитися во брони и стяги наволочити (III, 187). Марчинъ (Угорскій воевода) хоругве свой отбѣже (III, 133). Хоруговь его раздра (IV, 46).
   Въ Лавр. Лѣт. 6677:
   И потяша стяговника нашего и челку стяговую соторгоша со стяга... Володиславъ же замысли стягъ взяти Михайловъ, натъ-пнути нань прилбицю. Въ опис. Слав. Рук. М. С. Б. Горскій и Невоструевъ 2, 2, 85". "Стягъ и хоругвь ли -- знаменье глаголютъ". Стягъ Vexillum также и sceptrum; хоругвь Vexilla, но также скиптръ и даже въ значеніи ήγεμονιας, imperium, "койждо держася хороугви своей" -- καϑ'ἡγεμονιας (Миклошичь) кійждо держася почину своему. Кн. числъ 2, 17.
   Челка должно быть по словопроизводству тоже что прилбица прикрѣпленная Владиславомъ къ Михалкову стягу. "Творити челъкы, рекше постригати на челѣ" (Миклошичь).
   Челка можетъ означать кисть, и всякую другую привѣску въ родѣ flamme.
   Стружіе снарядъ: ковши, блюды, чаши, въ значеніи сосуда вставляющая принадлежность восточныхъ витязей въ походахъ. Коврагъ съсядъ, σκεοος, οργανον,-- съсядъ псальмскъ, музыкальный инструментъ, въ этомъ послѣднемъ смыслѣ встрѣчается строугла въ повѣсти объ Александрѣ Македонскомъ. Миклошичь говоритъ, Mepundiorum genus, трещотка, гремушка. "Послахъ къ тебѣ Остроуглоу яко сію развертаеши". По приведеннымъ выпискамъ Рено что стругла -- органъ, инструментъ заводимый. "Заврьтати втроуглю".
   

0x01 graphic

   § 28. Сравненіе отдыхающихъ Ігоря и ему сродственныхъ Князей съ гнѣздомъ. Игорь и Всеволодъ съ сыновьями, внуки и правнуки Олега. В. В. Всеволодъ братъ, Андрея Боголюбскаго, и называется въ Лѣтописи, Большое Гнѣздо
   

0x01 graphic

   § 29. Размышленіе сочинителя въ родѣ §§ 12, 15 и 26, то гнѣздо далеко залетѣло (содержащее вмѣсто содержимаго), но что оно не было порождено въ обиду никакой птицѣ, какъ бы она благородна не была, а тѣмъ паче ворону. Лишь необдуманный порывъ излишняя храбрость, могли нанести Игорю и его сподвижникамъ столь жестокое наказаніе.
   Выраженіе "не былонъ" считаетъ Ганка за соотвѣтствующее Чешскому nebulou и Русскому не было оно.
   Въ этомъ случаѣ здѣсь было бы опущеніе двухъ "о" для благозвучія.
   Подобное сокращеніе встрѣчается въ Греческомъ, Нѣмецкомъ, Французскомъ языкахъ. Но въ Русскомъ нѣтъ примѣровъ подтверждающихъ сіе объясненіе. Кажется, что небылонъ значитъ не бы ло нъ -- но не было. Такъ точно составлено часто встрѣчающей въ Іоаннѣ Екз. Болгарскомъ Калайдовича небонь, не ибо не, но ибо не.
   

0x01 graphic

   § 30. Приближеніе помощниковъ къ Половцамъ въ эту ночь. Слѣдъ править, держать тоже направленіе.
   

0x01 graphic

   § 31. Описаніе сильнѣйшихъ предзнаменованій погибели Рускихъ, которыми начинается день слѣдующій за торжествомъ Русскихъ, сливающихся съ иносказательнымъ описаніемъ скопленія враговъ на 4-хъ Князей.
   

0x01 graphic

   § 32. Предсказанія о будущей битвѣ по предзнаменованіямъ. Это воодушевленное описаніе битвы напоминаетъ описаніе также мечтаемой битвы, Бертрана де Борнъ.
   Володарь же и Василько побѣдивши стаста ту рекуща.-- Др. текстъ Лѣтописи Нестора. 6605).
   До тоу привести.-- Отъ тоу.-- Toy абіе отъ начетка моленіе полагаіе -- обозначаетъ время и мѣсто, какъ тутъ, туто тутка -- (Миклошичъ). Древнее "ту" сохранилось въ "нѣту" и "нѣтути."
   Копіе, δορη, haste (Homiliae Михановича) λογχη, Іапсеа, Остр. Ев. 'ρομφαία, gladius, Супр. (Миклошичъ). Копье въ переводѣ Григ. Бог. XII ст. также ротона, оружіе варварское, широкій ножъ или сабля, Оружіе носимое повѣшенное черезъ плечо.-- Правильное значеніе копья basta -- копіеносецъ, Копийникъ -- hastatus; Копиице, jacolum.
   "Саблямъ".-- Скептики начала нынѣшняго столѣтія сомнѣвались въ древности этого слова. Въ древнемъ текстѣ Лѣтописи Нестора подъ г. 1806: "Лежащю и ту на возѣ саблею съ коня прободе и, мѣсяца ноября въ 22 день, и тогда вѣздвигнуся Ярополкъ, выторгну изъ себе саблю и возпи великымъ гласомъ: охъ тотъ мя враже улови". Въ Лавр. же Лѣтописи подъ г. 1175. 1) Оканьніи же всовашася въ ложницю вси, сѣкше его саблями и мечи". Болг. сабь, сабла; Серб. сабля; Пол. szabla; Лит. Soblis; Мадж. szablia; Рум. сабіе; Итал. sciabla; Исп. sable; Фр. sabre.
   Дитцъ говоритъ, что слово это въ Романскихъ языкахъ позднѣйшее, а Даль напрасно замѣтилъ что это слово нѣмецкое.
   Сабль -- пѣтухъ. "Сабль, ходя въ саблицахъ веселъ". Свят. Изб.--
   Сабльарка -- коза; Saebelziege и рыба Schneider. Сабов -- портной сельскій, sartor rusticus.
   Сабои, портный достаточно указываютъ что слово происхожденія Славянскаго.
   Миклошичъ полагаетъ слово происхожденія маджарскаго: szab -- scindere.
   Для объясненія "потручяти" Дубенскій приводитъ: "Новгородцы мира не даша и стояша три дни и три ночи волость труче, села великая пожгоша. (К. И. Г. P. IV, п. 214).
   Троути травоу и троуія, absnmere, въ поустошь троуі-еши дрьва свои;-- троутити -- laedere; сътроутъ,-- eversio, сверженіе, равзореніе.
   Тряти -- custodia, agmen.
   Трятень и троутень въ смыслѣ міроѣда.
   Трыі-я -- трыти -- τριβειν, terere,-- аще не трыяще оумыять рякъ.
   Также тръти, трѣти -- тереть.
   Всѣ эти формы, приводимыя Миклошичемъ, весьма близки къ находящимся въ словарѣ Даля.
   Сюда же принадлежитъ по Никлошичу, и тризна.-- Упоминаемое Іорнандомъ погребальное торжество Гунновъ strawa принадлежитъ еще несомнѣннѣе глаголу троути, тровоу и травити.
   Сюда несомнѣнно принадлежитъ и по смыслу, и по словопроизводству, требить, теребить, истреблять, а также трѣсноути и трескати и трѣснъ, fimbria: "тресны злата одѣны".
   Значеніе глагола тручати -- износить, изтереть, уничтожить до тла. Трутити -- глаголъ дѣйствительный, а тлѣть -- страдательное состояніе. Изъ этого не слѣдуетъ чтобы оба глагола принадлежали одному корню.
   Трученая тряпица, ветошный трутъ, образуемый посредствомъ тлѣнія.
   Натрутить руку -- натереть.
   

0x01 graphic

   § 33. Грустное размышленіе пѣвца въ родѣ §§ 12, 15 и 34 и почти повтореніе восклицанія подъ No 22. Это размышленіе показываетъ ясно, что Шеломень долженъ быть принимаемъ въ смыслѣ отвлеченномъ -- соотвѣтствующее нашему народному выраженію не веетъ -- не въ гору, и Греческому Κολοφον -- Латинскому columen, съ коими шеломянь весьма сродно.
   

0x01 graphic

   § 34. Все предвѣщаетъ погибель Игоря и вся природа приникаетъ участіе противъ него.
   Выраженіе: вѣтри Стрибожи внуци, соотвѣтствуетъ кажется словамъ Аполлодора: Ἠοῦς δὲ καὶ Ἀστραίου Ἄνεμοι και Ἀστρα (apol. ath. B. bl. 1. с. II). Aurorae et Astraei sunt venti et Astra.
   Происхожденіе слова Стрибогь удовлетворительно объясняется Сювенскимъ языкомъ -- стрѣла -- острый -- стремить -- струя. Тутнетъ въ хожденіи Даніила Игумена, обозначаетъ внутренній шумъ земли, пороси (Максимовичъ), пыль по Малороссійски.
   Подобныя знаменія свойственны эпической поэзіи -- Виргилій: (Eneid. X. 100).
   
   Tum pater omnipotens rerum summa potestas
   Intit. Eo dicente Deum domus alta silescit,
   Et tremefacta solo tellus, eilet arduus aether;
   Tum venti posuere, premit placida aequora pontus.
   

0x01 graphic

   § 35. Стязи, т. е. знаменоносцы, стоящіе на возвышенныхъ мѣстахъ увѣдомляютъ о большемъ скопленіи враговъ со всѣхъ сторонъ. Послѣ "стязи глаголютъ" должно замѣнить запятую двоеточіемъ, здѣсь идетъ рѣчь объ извѣщеніи о скопленіи враговъ возвѣщеннымъ уже состояніемъ природы, коего описаніе въ предъидущемъ 34 §.
   

0x01 graphic

   § 36. Отступленіе Русскихъ вслѣдствіе дурныхъ предзнаменованій и извѣстія о скопленіи враговъ со всѣхъ сторонъ. Исправленіе, предложенное Ганкою обступиша вмѣсто отступиша не совсѣмъ удачно, ибо оно уничтожаетъ ясность описанія послѣдующихъ военныхъ дѣйствій, г. Дубенскій въ примѣч. 212, также полагаетъ отступиша за описку вмѣсто оступиша въ значеніи обступиша. Здѣсь нельзя не упрекнуть издателей Слова Плъку Игоревѣ за не обращеніе должнаго вниманія на изслѣдуемый ими текстъ. Въ Словѣ весьма правильно и ясно говорится, что Русскія войска отступили послѣ первой побѣды своей, вслѣдствіе дурныхъ предзнаменованій или заговора всей природы противъ нихъ а главное вслѣдствіи чрезвычайнаго скопленія враговъ. Чувство патріотизма затемнило смыслъ текста.-- Второе сраженіе еще не начиналось.
   

0x01 graphic

   § 37. Описаніе положенія обоихъ войскъ. Вдоль рядовъ Половецкихъ, растянутыхъ по полямъ, раздаются клики, а русское войско отступивъ, находится подъ защитою щитовъ. Сравнить § 24.
   Это описаніе обоихъ войскъ совершенно Гомерическое. Въ тактикѣ Арріана гл. 40, приведены, касательно тишины, которую должно соблюдать въ рядахъ, стихи Гомера изъ Иліады:
   
   А воины вдуть въ молчаніи; всякій спросилъ бы
   Столько народа идущаго въ персяхъ имѣетъ ли голосъ?
   Вои молчатъ почитая начальниковъ...
   
   Арріянъ приводитъ стихъ 2, изъ пѣсни III, но стихъ 436 и слѣдующіе IV пѣсни предпочтительнѣе и находятся въ сосѣдствѣ съ предъидущими.
   
   Крикъ у Троянъ раздавался по рати великой;
   Крикъ сей и звукъ ихъ рѣчей не у всѣхъ одинаковый былъ;
   Но различный языкъ разноземныхъ народовъ союзныхъ.
   

0x01 graphic

   § 38. Воззваніе къ Всеволоду, Всеволодъ, находящійся въ аріергардѣ отступившаго войска, крѣпко отбиваетъ напоръ непріятелей Стоиши на борони -- стоишь на защитѣ -- прикрываешь отступленіе главнаго войска. Харалужными, "воронеными" по Турецки (въ сред. Азіи) Каралыкъ-чернь.
   

0x01 graphic

   § 39. Описаніе какъ Всеволодъ врѣзывался въ ряды Половцевъ.
   

0x01 graphic

   § 40. Размышленіе Пѣвца о презрѣніи Всеволодомъ опасностей, не дорожа мірскимъ счастіемъ.
   Какія раны могутъ быть дороги, когда забудемъ (или забывая) о почестяхъ и жизни...
   Забывъ -- причастіе несклоняемое -- соотвѣтствуетъ въ этомъ мѣстѣ тому "кто забылъ".
   Забывать сопряжено съ родительнымъ падежемъ постоянно. Сравнить Симфоніи на книги Ветхаго Завѣта,
   Хоть, хоти, невѣста, молодая жена -- любовница -- также и любовникъ -- chot, Чешски женихъ и невѣста. Также choti и chote. Иллирійски: hotnik, hotnica -- прелюбодѣй и наложница, hotimiti -- прелюбодѣйствовать hotimnik -- botimnica -- тоже любовники.
   Въ "Vitae Sanctorum изд. Францискомъ Миклошичемъ, приписываемыхъ XI столѣтію. Вѣна 1847 г. въ Тип. Венедиктовыхъ, стр. 18, ст. 613.
   Промыслоу на пользьноі-е оуправы-я штоу Паула и видѣвъ, і-я съ объічьняі-я і-эя Хоти і-я вьсмиі-авься вьзьпи къ нима: -- иди имѣи ія и дѣти i-ея. Въ Словѣ о Пол. Игор. "хоть" употреблено въ значеніи: подруга, жена. Ольга Глѣбовна жена Всеволода, дочь Глѣба Юрьича, брата Андрея Боголюбскаго.
   

0x01 graphic

   § 41. Историческія воспоминанія Пѣвца по случаю бѣдственнаго положенія Русскаго войска. Времена Троянскія. Междоусобія преемниковъ Владиміра. Войны Олега, наводившаго наемныхъ Половцевъ на Россію.
   Исправленіе слова "вѣчи" посредствомъ "сѣчи" должно быть допущено лишь въ случаѣ, если окажется достовѣрнымъ, что первые издатели по недоразумѣнію замѣнили слово "сѣчи" словомъ "вѣчи" и, слѣдственно, въ самомъ дѣлѣ въ рукописи, сгорѣвшей въ 12 году, въ этомъ мѣстѣ находилось слово "сѣчи". При принятіи "Трояни" за народное имя, и то и другое слово равно приличны. Но, наоборотъ, при толкованіи слова "Трояни" именемъ Императора Траяна, выраженіе "вѣчи" не правильно, ибо вѣковъ Трояна не было, а былъ одинъ его вѣкъ. Кажется, что недоразумѣніе касательно сего имени подало поводъ къ исправленію текста. Замѣтка Карамзина не имѣетъ характера положительнаго удостовѣренія.
   Букъ Стефановичъ Караджичъ въ своемъ словарѣ разсказываетъ сказку о Троянѣ совершенно того же пошиба, что и сказка переданная г. Буслаевымъ Завязка даже еще менѣе замысловата. Въ дополненіе къ § 11 помѣщаются здѣсь три выписки.
   "Троjанъ, зидине на Церу (више Дворишта). Онуда се приповиjеда да je у оном граду био некакав краль Троjан, коjи je сваку ноѣ ишао у Сриjем те льубно некаку жену или дзевоjку; за то je ишао ноѣу што даньу ниjе смио од сунца да се не растопи. Кад бы дошао к свojoj льубазници, натаклы бы коньма зоб, па кадби коньи зоб позобали и пиjетли зажевали, он би пошао натраг и до сунца бы дошао у своj град. Jедном муж или брат ньегове льубазнице позади свиjем пиjетлима jезике да не йогу пjевати а коньма у зобнице мjесто зоби наспе пиjесак. Кад се кральу учини да бы всѣ било вриjеме нѣи, а третий jош не пiеваjу, онъ запита своіега слугу jесу ли коньи позобали зоб, а слуга му одговори да ниjесу jош (jep е само пипао рукана одоздо), и тако се задоцни: кад всѣ види шта іе, он узjаше на коньа na побjегне к свjему граду, или га у путу стигне сунце; онда он брже болѣе сjаше с коньа, па утече под пласт, и сакриjе се од сунца, али (ньеговом ньесреѣом) нанѣу говеда те разбучу пластъ и ондjе за сунце растопи.
   Къ циклу этихъ солнечныхъ мѵѳовъ принадлежитъ и сказка переданная И. Воричевскимъ (нар. Словенскіе разсказы. С.-Петербургъ 1844 г. стр. 108--116). "Трое-сыне", повѣсть чернорусская.
   Въ дремучемъ лѣсу жили три пустынника. Однажды, идучи вмѣстѣ, нашли они ребенка, взяли къ себѣ, и дали ему имя Троешне. Выросши, онъ захотѣлъ поискать счастья-доли. Пустынники дали ему коня, который умѣлъ говорить, и велѣли при всякой бѣдѣ и невзгодѣ держать съ нимъ совѣтъ.
   Долго Трое-сыне ѣхалъ по доламъ и по горамъ; увидѣлъ подъ деревомъ блестящее перо, и тотчасъ схватилъ. Конь совѣтовалъ не брать пера, Трое-сыне не послушался и спряталъ перо за пазуху. Долго ѣздилъ по бѣлому свѣту, пріѣхалъ къ славному королю и сталъ у него служить.
   У того короля каждую ночь былъ при немъ прислужникъ, который всю ночь не спалъ и не гасилъ огня. Когда Трое-сыню довелось быть на стражѣ, онъ уснулъ, а злые люди погасили огонь, чтобъ король на него прогнѣвался. Проснувшись, Трое-сыне выхватилъ изъ за пазухи перо и освѣтилъ всѣ палаты. Въ это самое время проснулся король, удивился чудному блеску, и, узнавши, что свѣтитъ перо Трое-сыня, перо взялъ себѣ, а его сталъ любить и жаловать.
   Завистники донесли королю, будтобы Трое-сыне похваляется достать самую жаръ-птицу, которая обронила чудное перо. Король велѣлъ Трое-сыню непремѣнно принести къ нему жаръ-птицу.
   Пошелъ Трое-сыне къ коню, и сталъ жаловаться на свою горькую долю.
   -- Это еще не горе;-- сказалъ конь,-- зажарь барана, начтеннаго пахучими кореньями, возьми заступъ, и приходи сюда.
   Трое-сыне взялъ барана и заступъ, сѣлъ на коня, и поѣшь куда глаза глядятъ. Когда пріѣхалъ въ дремучій боръ, по совѣту кона, вырылъ яму, положилъ черезъ нее доску, къ доскѣ привязалъ барана, самъ сѣлъ въ яму, а конь спрятался въ лѣсу.
   Отъ барана понесся запахъ, жаръ птица прилетѣла клевать добычу, а Трое-сыне хвать ее за ноги, и сталъ кричать; конь прибѣжалъ и взялъ присягу отъ жаръ-птицы, что будетъ она служить вѣрно -- нелицемѣрно. Трое-сыне поѣхалъ назадъ, а жаръ-птица полетѣла за нимъ. Пріѣхавши, сталъ первымъ любимцемъ короля, и зажили припѣваючи.
   Однажды, среди бѣлаго дня померкло солнце. Никто не знакъ, что за чудо такое случилось, что за диво великое проявилось.
   Завистники, чтобы погубить Трое-сыня, донесли королю, будто-бы онъ похваляется съѣздить къ солнцевой матери и узнать, что за невзгода случилась съ солнцемъ. Король призвалъ Трое-сыня, отдалъ приказъ ѣхатъ за широкія поля, за невѣдомы моря, и узнать отъ солнцевой матери, отчего ея дѣтище не свѣтило днемъ.
   Горько плакалъ Трое-сыне, не зная куда ѣхать, гдѣ отыскать солнцеву мать, какъ у ней допытаться отвѣта. Вѣрный конь сказалъ: не печалься ты, тоскою себя не томи, лучше пускайся въ дорогу -- путь, а тамъ какъ-нибудь допытаемся и солнцевой матери.
   Трое-сыне сталъ собираться въ дорогу, а король велѣлъ покрѣпче запереть жаръ-птицу, чтобъ не улетѣла за нимъ; но едва онъ выѣхалъ со двора, жаръ-птица изъ заперти выбилась и взвилась въ поднебесье, потомъ спустилась къ Трое-сыню, и полетѣла за нимъ.
   Долго ль, коротко ль они держали путь,-- только пріѣхали къ мосту, который безпрестанно вертѣлся, и никого не пропускахъ.
   -- Куда, добрый молодецъ, держишь путь?-- спросилъ мостъ.
   "Ѣду къ солнцевой матери,-- отвѣчалъ Трое-сыне,-- спросить, отъ чего не свѣтилъ ея сынъ?
   -- Спроси и обо мнѣ: отъ чего и все верчусь, и не могу спокойно стоять, а за то я тебя пропущу.
   Трое-сыне спокойно переѣхалъ помосту. Вотъ онъ ѣхалъ дальше, и пріѣхалъ къ двумъ горамъ, которыя безпрестанно то разходились, то сходились, и не давали никому проходу.
   -- Стойте, горы!-- сказалъ Трое-сыне,-- и горы остановились.
   "А куда, добрый молодецъ, держишь путь?-- спросили горы.
   -- Ѣду къ солнцевой матери опросить, отъ чего не свѣтилъ ея сынъ?
   "Спроси и объ насъ: отъ чего мы все бьемся да бьемся, и не можемъ стоять спокойно? а за то мы пропустимъ тебя.
   Трое-сыне спокойно проѣхалъ между горъ: скоро увидѣлъ при дорогѣ два дерева -- грушу и яблонь съ золотыми и серебряными пстьяии.
   -- А куда, добрый молодецъ, держишь путь -- спросили деревья.
   "Ѣду къ солнцевой матери,-- отвѣчалъ Трое-сыне,-- спросить, къ чего не свѣтилъ ея сынъ?
   -- Спроси и объ насъ: отъ чего мы каждый годъ цвѣтемъ, а подовъ не приносимъ?
   Наконецъ, конь допытался дороги къ солнцевой матери. Пріѣхавши, Трое-сыне разсказалъ ей все. Солнца тогда не было дома. Мать, накормивши Трое-сыня, спрятала подъ мѣдное корыто, чтобъ солнце воротившись домой, не сожгло его.
   На ночь воротилось домой солнце: накормивши его, мать стала спрашивать, отъ чего недавно оно днемъ померкло?
   -- Отъ того,-- отвѣчало солнце, -- что одинъ король заклялъ дочь свою, чудную красавицу, пока смѣлый витязь не освободитъ ея. А по ней я носило жалобу, и забыло посвѣтить на землю.
   "А что значитъ мостъ, который безпрестанно вертится,-- спрашиваетъ мать,-- что значитъ, что двѣ горы безпрестанно бьются, а деревья съ золотыми и серебряными листьями каждый годъ цвѣтутъ, но не приносятъ плодовъ.
   -- Если мостъ кого либо утопитъ, остановится;-- отвѣчало солнце,-- горы остановятся, если кого либо убьютъ; а деревья начнутъ приносить плоды, если человѣкъ сорветъ съ нихъ по листку,-- такъ всѣмъ на роду написано.
   Когда солнце ушло изъ дому, мать выпустила Трое-сына изъ подъ корыта, разсказала все, что выпытала отъ сына, и отпустила.
   Пріѣхавши къ деревьямъ съ золотыми и серебряными листьями, Трое-сыне сорвалъ съ нихъ по листку; деревья покрылись золотыми плодами и, въ благодарность, пошли за Трое-сынемъ.
   Горы и мостъ требовали у него отвѣта, но онъ прежде переѣхалъ, чтобъ горы не убили, мостъ не утопилъ; а послѣ разсказа, отъ чего горы безпрестанно бьются, а мостъ вертится безъ отдыха.
   Пріѣхавши къ королю, Трое-сыне вошелъ въ дверь, жаръ-птица влетѣла въ окно, а яблонь и грушка стали передъ окнами. Король не зналъ, что дѣлать отъ радости, не умѣлъ чѣмъ благодарить Трое-сыня, и полюбилъ его пуще прежняго.
   Завистники донесли королю, будто-бы Трое-сыне похваляется достать изъ моря королевну. Если достанетъ, получитъ полъ-царства, не достанетъ,-- голова слетитъ съ плечъ.
   Сталъ горько плакать Трое-сыне, и нарекать на свою дало.
   "До сихъ поръ все было полъ-горя,-- сказалъ ему конь,-- вотъ теперь наступило полное горе; послужитъ счастье -- королеву добудемъ; не послужитъ,-- пропадемъ вмѣстѣ.
   Выѣхалъ Трое-сыне по королевну заклятую; въ слѣдъ за нимъ полетѣла жаръ-птица, и пошли деревья съ золотыми и серебряныя листьями.
   Когда пріѣхали къ морю, конь сказалъ: деревья! ложитесь на воду на крестъ; я стану на васъ,-- а ты, Трое-сыне, сиди на мнѣ. Деревья шумите; жаръ-птица! пой; я буду ржать; а ты, Трое-сыне, кличь королевну изъ моря. Если не отзовется, пропадемъ всѣ.
   Устроились на морѣ, деревья зашумѣли, жаръ-птица запѣла, конь заржалъ, а Трое-сыне закричалъ: "свѣтлѣйшая королевна". Отвѣта не было; конь, Трое-сыне и жаръ-птица окаменѣли отъ пятъ по колѣна, деревья -- въ корняхъ.
   Другой разъ закричалъ Трое-сыне: "свѣтлѣйшая, пресвѣтлѣйшая королевна"!
   Отвѣта не было, и всѣ окаменѣли -- Трое-сыне отъ колѣнъ пояса, конь и жаръ-птица -- до половины брюха, деревья отъ корней до вѣтвей.
   -- Если и въ третій разъ королевна не отзовется,-- сказалъ лнъ,-- окаменѣемъ совсѣмъ.
   Деревья зашумѣли, какъ въ страшную бурю; жаръ-птица запѣла на все поднебесье, конь заржалъ на тридевять земель, Трое-сыне съ послѣднихъ силъ закричалъ: "свѣтлѣйшая, пресвѣтлѣйшая королевна"!
   -- Чего хотите?-- вылетѣлъ голосъ изъ моря, и показалась изъ вода царевна прекрасная: деревья, жаръ птица, конь и Трое-сыне мгновенно освободились отъ окаменѣлости.
   Королевна взяла Трое-сыня за руку, повела въ свои чертоги дивные, дала ему мечъ и полъ-кольца, и сказала: "неси отъ меня отвѣтъ королю, что его вызываю на бой: побѣдитъ -- буду женою его; если жъ я побѣжу,-- во всемъ будетъ воля моя. Мечъ значитъ вызовъ на бой, полъ-кольца означаетъ полъ жизни твоего короля. "За тобой слѣдомъ буду и я".
   Радъ былъ король пріѣзду Трое-сыня; три дня и три ночи ждалъ съ войскомъ на полѣ королевны прекрасной; на четвертый показалось бѣлое знамя, за нимъ на бѣломъ конѣ королевна въ золотыхъ вороненыхъ доспѣхахъ, а за ней на бѣлыхъ коняхъ, какъ вихорь, дружина прекрасныхъ дѣвицъ въ бронѣ вороненной серебряной.
   Король встрѣтилъ гостью съ любовью и ласкою; но она держалась воли своей, и вызвала короля на тяжелый бой; отсѣкла ему голову, и стала женой Трое-сыня.
   Идея ли тройственности послужила источникомъ названію Троянъ или Русскій раскащикъ, съ свойственнымъ ему реалистическимъ направленіемъ, пожелалъ осмыслить это прозвище, но сказка принадлежитъ несомнѣнно къ циклу сказокъ Солнечныхъ и Троянскихъ. Имъ, разсказанный персидскимъ поэтомъ Гатифи, соединяетъ въ себѣ смыслъ астрономическій, и психологическій и сохранилъ живой отголосокъ древняго мѵѳа объ Еленѣ. Съ помощію Гатифи въ сказкахъ Сербской и Болгарской не смотря на ихъ загрубѣлую форму, можно однако открыть слѣды древняго и поэтическаго мѵѳа.--
   Гаммеръ (Gesch. der schönen Redekünste Persiens. Wien. 1818. стр. 23 и 25.
   Die Sagen des Koran's und des Schahname blieben der unversiegbare Quell des Mythos, der nicht mehr ab- und tunahm, und der noch heute in allen Gedichten des Morgenlandes lebendig forströmt. Die andern allgemein gültigen Fictionen, die sich weder auf den Koran noch auf das Schabname gründen, sind sehr wenige, scheinen jedoch aber am der grauesten Zeit von dem ältesten Persien auf das neueste herübergekommen zu sein. An der Spitzte derselben stehen; die astronomischen Sagen, die augenscheinlich mit Spurei indischer, ägyptischer und griechischer Mythologie verwebt sind; die Sternbilder leben und weben als wirkliche Personen oder Thiere in der Welt morgenländischer Dichtung, wie diess an einem andern Orte {Ueber die Sternbilder der Araber. (Fundgruben des Oriente I.)} umständlicher ausein ander gesetzt worden. Eine genaue Bekanntschaft mit dieses Sternbilderlehre ist zur Verständlichkeit aller rhetorisches und poetischen Kunstwerke des Orients unumgänglich noth wendig, so häufig kommen Anspielungen darauf vor {Z. B. auf die mit Henna rothgeforbte Hand Dscheusa's (Gassiopeia) auf die beiden Höhen (Essemekein) d. i. Arcturus und Spica; die su beyden Bilder (Al-Farcadain), die zwey höchsten Sterne im klein Bären; auf die Benaten-naasch, die Töchter der Bahre, oder Klagefragen, die drey Sterne im Heerwagen, dessen Viereck den Morgenlindem als eine Bahre erscheint; der Perlenknoten der Plejaden, des Treiber derselben (Hadi on nedsm) Aldebaran, das einzeln weidend Kameel am Südpol (Kanopus) u. s. w.}, be sonders auf die zwölf Thierzeichen, die Stationen des Mondei die Fixsterne erster Grösse, und die sieben Planeten. Dies letzten erscheinen als eben so viele Genien, welche dies Herrschaft des Himmels unter sich theilen. Jupiter als den Richter und Herr, Saturnus als der alte Gauner auf seines Raubschloss, Mars als blutdürstiger Krieger, der Mon der Schenke des Himmels, Merkur als der Schreiber den Himmele, der Gründer der Wissenschaften, der den Kopf iuf das Knie gestützt in tiefe Betrachtungen versenkt ist Venus endlich, welche Sohre (Αζαρητκς) oder Anahid (Αναιτις) heisst, als der weibliche Genius des Morgen- und Abendsterns, der mit Lyragetön den Beigen def Sterne anführt. Diese Dichtung, eine der lieblichsten und interessantesten, verdient ausführlichere Erwähnung:
   Harut und Marut, zwei Engel welche das Loos der Menschen beneideten, die nach kurzem Erdenleben mit ihnen die himmlischen Freuden theilten, erhielten vom Herrn des Himmele die Erlaubniss, auf Erden zu wandeln, jedoch in sterblichen Leibern und allen Begierden und Gebrechen der Menschen unterworfen, um selbst zu erproben, ob das Verdienst des Menschen, rein durchs Erdenleben zu gehen, so gering sey. Er lehrte sie das heilige Wort, kraft dessen sie vom Himmel niederzusteigen und wieder aufzusteigen vermochten. Sie kamen zu Sohre oder Anahid, einer schönen Frau, die sie zu verführen suchten, indem sie sich ihr als Engel zu erkennen gaben, die ihnen aber nur unter der Bedingung zu willen zu werden versprach, wenn sie ihr das Einlasswort des Himmels sagten. Sie sagten ihre, vergessen es aber im Augenblicke, da sie davon Missbrauch gemacht; Anahid sprach es aus und stieg unter die Sterne empor, wo sie zum Lohne ihrer Tugend auf den Morgenstern versetzt ward, auf dem sie mit ihrer Lyra den Ton der Musik der Sphären angiebt. Eine eben so schöne als zarte Idee auf welche persische Dichter häufig anspielen, aber unsers Wissens keiner zarter und geücklicher als Hatifi in seinen Hymnen auf Gott, wo er den Herr anpreiset: der die Lyra des Abendsterns mit den Strahlen der Sonne besaitet hat. Nahid ist die Alitta und Mylitta Herodot's, die von Armeniern und Persern bald als Venus, bald als Diana bald als Pallas, und bald als Göttinn der Nacht verehrt ward, vielleich dieselbe mit der ägyptischen Nederen ägyptischer und persischer Nähme sich im englischen Night und im deutschen Nacht, nur mit Aenderung des Hauchlautes, erhalten hat. Diese Apotheose des Morgensterns, der mit der Strahlenleyer die Harmonie der Sphären anführt, ist eine der schölten Dichtungen des Orients. Die Entwürdigung des Tempeldiensteа Mylitta's zu Babylon, wo sich Frauen und Mädchen öffentlich den Fremden preisgaben {Spuren dieses alten Tempeldienstes der persischen Anaitis und dem syrischen Mylitta haben sich noch im syrischen Dorfe Martsch dessen Einwohner den Fremden ihre Weiber und Töchter feilbieths erhalten. Eine weitere Ausführung dieses Mythos, welcher den peu sischen Thesmopherien im Tempel der Minerva zu Persepohe zum Grunde gelegen zu haben scheint, findet sich im Morgenblatte dies Jahres.
   "Wie Harut mit Nahiden einst gesungen. По поводу этаго стиха Низами въ Искендернаме, Гаммеръ объясняетъ:
   Nahid, die Anaitie der Griechen, welche nach der morgenländische Sage die beiden Engel Harut und Marut umsonst zu verführen sin bemühten, und die zur Belohnung ihrer Beinigkeit in den Morgenstern versetzt war, wo sie mit Leyergetön den Beigen der Steranführt.}, ist vielleicht der gefallene Morgenstern der Schrift.
   

0x01 graphic

   § 42. Сочинитель распространяется объ Олегѣ. Олегъ козаковалъ и сѣялъ стрѣлы но землѣ; восходитъ на престолъ Тмутараканскій. Послѣ словъ "по земли сѣяше" должно стоять, вмѣсто точки, двоеточіе или черта для обозначенія той связи, которая находится между описаніемъ крамолъ Князя и достиженіемъ имъ престола Тмутороканскаго. Эта черта или двоеточіе замѣняютъ слова вотъ и отправляется Олегъ въ походъ противъ Всеволода съ Половцами. Событіе, къ коему примыкаютъ гибельныя послѣдствія. Это походъ его вмѣстѣ съ Половцами былъ первый, въ 1078. Второй въ 19 и третій въ 1094. "Се уже третіе наведе поганыя на Руськую землю", говоритъ Лѣтописецъ. Въ лѣто 6591, (1083 Лавр. Л.). Приде Олегъ изъ Грекъ Тмутороканю, и я Давыда и Володаря Ростиславича, и сѣде Тмутороками; и сѣче Козары, иже бѣша свѣтлици на убьенье брата его и на самого, а Давыда и Володаря пусти.
   

0x01 graphic

   § 43. Продолженіе воспоминанія объ Олегѣ. Мѣсто испорчено: смыслъ онаго, что Олегъ подымалъ тревогу при Всеволодѣ Ярославичѣ и сынѣ его Владимірѣ, но что Владиміръ не поддавался на его происки. Владиміръ даетъ Олегу обѣдъ въ Черниговѣ вмѣсто помощи
   Покойный Дубенскій читаетъ: Ярославль вмѣсто Ярославь и Всеволодъ вмѣсто неправильнаго Всеволожь.
   Въ пѣснѣ весьма мѣтко обозначено что происки Олега при дворѣ Всеволода были безуспѣшны вслѣдствіе осторожности Владиміра Мономаха. Самъ Мономахъ (Лавр. Л. стр. 103) разсказываетъ иронически, что онъ угостилъ Олега обѣдомъ въ Черниговѣ. "И паки изъ Смолинска къ отцю придохъ Чернигову; и Олегъ приде изъ Володимеря выведенъ, и возвахъ и къ себѣ на обѣдъ со отцемъ въ Черниговѣ, на Красномъ Дворѣ и вдахъ отцю 300 гривенъ золота".
   Описка заключающаяся въ сихъ словахъ можетъ быть исправлена по многимъ примѣрамъ изъ лѣтописей.
   1. Тоже звонъ слыша давный великый Ярославль сынъ всеволодъ, а Владиміръ по вся утра уши закладаше въ Черниговѣ.
   2. Тоже звонъ слыша давный вноукъ Ярославль сынъ Всеволожь Владиміръ по вся...
   Первое исправленіе наиболѣе согласное съ текстомъ, кажется самымъ правильнымъ. Этотъ оборотъ согласенъ и съ манерою Пѣвца Игорева и вообще эпическихъ писателей. Смыслъ сего мѣста слѣдующій: Олегъ, утративъ княженіе, интриговалъ, подымалъ тревогу у Великаго Князя Всеволода, но главное лицо Владиміръ не поддавался имъ. Въ § 113-въ выраженіе: звонъ "колокольный" напѣваетъ также на происки, поднятую тревогу.
   

0x01 graphic

   § 44. Продолженіе того же воспоминанія. Борисъ Вячеславичь не послѣдовалъ примѣру осторожнаго Мономаха, но вступился за Олега и былъ убитъ.
   Канину слово сомнительное.
   Паполома: коверъ, покрышка -- одѣяло -- конская покрышка. По Гречески πεπλος. Паполома -- древнѣйшая форма сего слова, у Еврипида встрѣчается уже πεπλομα. Нынѣ паполома у Грековъ и Болгаръ означаетъ конскую покрышку. "Канину", можетъ быть, описка вмѣсто конину. Конская покрышка упоминается какъ характеристическое обозначеніе смерти на полѣ битвы во время дѣла, т. е. какъ обыкновенное и часто единственно возможное ложе для умирающаго.
   Нѣкоторые изслѣдователи принимаютъ канину зелену паполому за зеленый лугъ близь Канева. Оно замысловато и не соотвѣтствуетъ духу сочинителя. Подобное выраженіе можно развѣ найти въ напыщенныхъ восточныхъ сказочникахъ. Кромѣ того, объясненіе это несогласуется и съ исторіей. При этомъ объясненіи должно предполагать, что "канину" описка вмѣсто "Каневу". Исправленіе "конину" вмѣсто канину ближе къ тексту.
   Это чтеніе находитъ подтвержденіе въ позднѣйшей редакція нашихъ эпическихъ пѣсенъ:
   
   И скакать изъ Кіева до Чернигова
   Два девяноста то мѣрныхъ верстъ
   Промежу обѣдни и заутрени,
   Ускока два кониные...
   Кирша Данилова. Иванъ гостинный синь.
   
   У Кирши же Данилова встрѣчается также:
   
   А отъ пару было отъ конинаго.
   
   "Коньно оуристаниіе" цитируемое Миклошичемъ допускаетъ принятіе канину за коньня, конину и по произношенію Велико-Русскому канину.
   Тѣла убитыхъ Князей, по свидѣтельству лѣтописей, клались и ковры, завертывались въ шатры для перевозки на мѣсто погребенія.
   По польски kania przèdza значитъ шелковая пряха, отъ кани -- шелковой червь. Дубенскій присовокупляетъ что у насъ узорчатая шелковая матерія называлась канель, а атласная гладкая -- канфа. Въ словарѣ Миклошича: "канаоуръ" или "шелкъ", "каноуры и шелкъ". Номоканонъ (Миклошича) Сюданохетъ быть принадлежитъ и Персидскій канаусъ.
   Предположеніе, что подъ словами "Канину зелену паполому" слѣдуетъ подразумѣвать Канинъ, Каневскій вмѣсто Нѣжатинъ лугъ,-- не имѣетъ основанія ибо Борисъ былъ убитъ на Нѣхатиной нивѣ, а не на Каниной и не на Каневской.
   Для большей полноты представляю соображенія Максимовича,
   "Бориса же Вячеславлича слава на судъ приведе, и на Канину зелену паполому постла... Съ тоя же Канины Яропѣлкъ повелѣ яти отца своего". "Такъ читаю я, говоритъ Максимовичъ (укр. 1859, с. 105). вмѣсто: Съ тоя же Каялы Святополкъ повелѣя отця своего. Въ битвѣ подъ Черниговомъ (1078, 30 окт.), на которой убиты и Борисъ Вячеславичъ, державшій сторону Олега, и Изяславъ Ярославичъ, державшій сторону брата своего Всеволода, находился Ярополкъ Изяславичь который повезъ тѣло отца своего въ Кіевъ; а Святополкъ Изяславичь тогда находился въ Великомъ Новгородѣ. Имя рѣки Каялы здѣсь неумѣстно, даже и въ томъ случаѣ, если бы здѣсь шла рѣчь о битвѣ Тугорконовой (какъ предполагалъ неосновательно Бутковъ); ибо та битва (1096, 19 іюля), на которой убитъ Тугорконъ, тесть Святополковъ, происходила близь Переяславля, за р. Трубежемъ. Черниговская битва, о которой вспоминается, по лѣтописи Нестора Значится на Нѣжатиной нивѣ, а въ пѣсни -- на Канинѣ; эта мѣстность подъ Черниговомъ извѣстна изъ лѣтописи
   Лаврентьевской подъ 1152 г.: "Поидоша къ Чернигову, и перешедши Сновь, и сташа у Гуричева, близь города, перешедше".
   Нѣжатина нива не имѣетъ ничего общаго съ Каниномъ, рѣкой или урочищемъ близь рѣки Сновъ въ окрестности Чернигова. Нѣжатина нива на которой убитъ Борисъ Вячеславичъ и Изясдавъ въ 1078 году находилась на лѣвой сторонѣ Днѣпра; отсюда тѣло перевезено было на лодкѣ въ Городецъ, на супротивъ Кіева. Нѣжатинъ находился въ Переяславской волости и былъ раззоренъ одновременно съ Городцемъ въ 1135 году Половцами приведенными Олегомъ. Максимовичъ называетъ хуторъ (Москвитянинъ 1851 No 1) Нѣготинъ, близь с. Гнѣдина на Днѣпрѣ въ Остерскомъ уѣздѣ. Г. Семеновъ, въ словарѣ коего я собралъ (Нѣжинъ) свѣдѣнія о Нѣжатинѣ говоритъ что Нѣжатина нива пріурочиваетсякъ Нѣготину если только показаніе Максимовича справедливо. Сомнѣніе свое относительно отождествленія Канина и Нѣжатина онъ подкрѣпляетъ мнѣніемъ знаменитаго нашего исторіографа Соловьева, всегда положительнаго и отчетливаго, что Ярославичи снявшіе осаду съ Чернигова и ушедшіе на встрѣчу Ольговичамъ могли ихъ встрѣтить и въ Переяславской области довольно далеко отъ Чернигова.
   Всѣ эти различныя толкованія загадочнаго прилагательнаго "Канину" такъ неудовлетворительны, что остается по указанію покойнаго Вельтмана заподозрить поэта въ каламбурѣ. "Коньнъ" имѣетъ также значеніе вѣчнаго, начальнаго отъ "Конь" и "Конъ" а также и значеніе конечнаго. Глаголы конать и кануть объясняютъ замѣненіе буквы О буквою А. Конь въ значеніи начальнаго встрѣчается въ сложной формѣ у Черноризца Храбра: "иждеконьнъ", но также и "отъ конъ". Вукъ Стефановичъ Караджичъ отмѣчаетъ поговорку "у Сентандріи и у Славонь: отъ кона до кона т. п. отъ краjа до конца".
   

0x01 graphic

   § 45. "Святополкъ же и Володымеръ пойдоша на Половцевъ къ Переяславлю, по сей странѣ Днѣпра, а Половци ихъ не видѣша, иже прейдоша чрезъ Днѣпръ, исполчившася побрыдоша къ Половцамъ за Трубежъ и удариша на ня нечаянно.
   Половцы же отъ страха не возмогоша стати, но абіе яшася бѣгу; Наши же по нихъ гониша, сѣкуще, и избиша тогда Половцевъ до единаго. Убіенъ же ту бысть и Тугоркань, тесть Святополчъ, того же, аки тестя, повелѣ взяти Святополкъ и везти до Кіева, и погребе его на Берестовѣ, на распутіяхъ на могилѣ". (Густ. Лѣт. подъ г. 1096).
   Форма "тцю" вмѣсто "тесть" встрѣчается въ лѣтописяхъ. Въ Троицкой подъ г. 1216, 1217: "не выдавайте мя тцю моему Князю Істіславу" говоритъ Ярославъ. Въ той же Лѣтописи подъ г. 1408: "и взяша (В. К. Василій Дмитріевичъ) подъ Вязьмою перемирье со отцемъ своимъ съ Витовтомъ".
   "Повелѣя отца" вѣроятно описка или неудачное исправленіе первыхъ издателей, вмѣсто "повелъ бо тця" или "повелѣ яти отца".
   Для облегченія рѣшенія вопроса идетъ ли здѣсь рѣчь о Тугорканѣ или Изяславѣ, привожу подробныя выписки изъ Лаврентіевской лѣтописи. Подъ г. 1078:
   Сѣдящю Святополку въ него мѣсто Новѣгородѣ, сыну Изяславлю, Ярополку сѣдящю Вышегородѣ, а Володимеру сѣдящю Смолинѣкѣ, приведе Олегъ и Борисъ поганыя на Русьскую землю, и поидоста на Всеволода съ Половци. Всеволодъ же изиде противу ина на Съжицѣ, и побѣдиша Половци Русь, и мнози убьени быша ту: убьенъ бысть Иванъ Жирославичь и Тукы, Чюдинъ братъ, Порѣй, мни мнози, мѣсяца августа въ 25. Ологь же и Борисъ придоста Чернигову, мняще одолѣвше, а землѣ Русьскѣй много зло створше, проливше кровь хрестьяньску, ея же крове взищетъ Богъ отъ руку ею, и отвѣтъ дати има за погубленье душа хрестьяньскы. Всеволодъ же приде къ брату своему Изяславу Кіеву, цѣловавшася и сѣдоста; Всеволодъ же исповѣда вся бывшая. И рече ему Изясавъ: "брате! не тужи, видиши ли, коликося мнѣ сключи? первое, на выгнаша ли мене и имѣнье мое разграбиша? и пакы кую вину вторую створилъ бъхъ, не изгнанъ ли бѣхъ отъ ваю брату своею не блудилъ, ли бѣхъ по чюжимъ землямъ, имѣнья лишенъ быхъ? не створихъ зла ничтоже и нынѣ, брате, не туживѣ; аще будетъ нама причастье въ Русскѣй земли, то обѣма, аще лишена будевѣ, то оба, азъ сложю главу свою за тя". И се рекъ, утѣши Всеволода, и повелѣ сбирати вои отъ мала до велика; и поиде Изаславъ съ Ярополкомъ, сыномъ своимъ и Всеволодъ съ Володимеромъ сыномъ своимъ. И поидоша къ Чернигову, и Черниговци затворишася въ градѣ; Олегъ же и Борисъ не бяста.
   Черниговцемъ же не отворившимся; приступиша ко граду; Володимеръ же приступи ко вратомъ восточнымъ, отъ стреженій отврата, и отвориша градъ околній и пожгоша u, людомъ же вбѣгшимъ въ дънѣшній градъ. Изяславъ же и Всеволодъ слышаста, яко идетъ Олегъ и Борисъ противу, Изяславъ же и Всеволодъ уранивше, поидоста отъ града противу Олгови. Рече же Олегъ къ Борисови: "не ходивѣ противу, не можевѣ стати противу четыремъ княземъ; но послевѣ съ молбою къ строема своима". И рече ему Борисъ: "ты готова зри, азъ имъ противенъ всѣмъ"; похваливъся велми, не вѣдый, яко Богъ гордымъ противится, смѣренымъ даетъ благодать, да не хвалится сильный силою своею. И поидоста противу, и бывшимъ имъ на мѣстѣ у села на Нежатинѣ нивѣ, и сступившимся обоимъ, бысть сѣча зла: первое убиша Бориса, сына Вячеславля, похвалившагося велми; Изяславу же стоящю въ пѣшцихъ, и внезапу пріѣхавъ единъ, удари и копьемъ за плече. Такъ убьенъ бысть Изяславъ, сынъ Ярославль. Продолжьнѣ бывши сѣчша побѣже Олегъ въ малѣ дружинѣ, и одва утече; бѣжа Тмуторокани. Убьенъ бысть князь Изяславъ мѣсяца октямбря въ 3 день, и вземше тѣло его, привезоша и въ лодьи и поставиша противу Городьцю: изиде противу ему весь городъ Кыевъ, и възложивши тѣло его на сани, повезоша и, съ пѣснми попове и черноризцы понесоша и въ градъ, и не бѣ лзѣ слышати пѣнья во плачи, все лицѣ вопли, плака бо ся понемъ весь градъ Кіевъ; Ярополкъ же идяше по немъ, плачася съ дружиною своею: "отче, отче мой! что еси пожилъ безъ печали на свѣтѣ семъ, многы напасти пріимя отъ людій и отъ братья своея? се же погыбе не отъ брата, но за брата своего положи главу свою". И принесше положиша тѣло въ церкви святыя Богородицы, вложивъше и въ раку мраморяну".
   Подъ г. 1096-мъ:
   (1096) "Сего же мѣсяца приде Тугоркань, тесть Святополчь, къ Перяславлю, мѣсяца мая 30-го, и ста около града, а Переяславьци затворишася въ градѣ. Святополкъ же и Володимеръ поидоста на нь по сей сторонѣ Днѣпра, и придоста къ Зарубу, перебродистася и очютиша ихъ Половци, Богу схраньшю ихъ, и исполчившася поидоста къ граду; гражане же узрѣвше, ради поидоша къ нима, о Половци стояху на оной сторонѣ Трубежа, исполчившеся. Святополкъ же и Володимеръ вбредоста въ Трубежь къ Половцемъ, Володимеръ же хотѣ нарядити Полкъ, они же не послуша, но ударила въ конѣ противнымъ; се видѣвше Половци и побѣгоша, а вши побѣгоша въ слѣдъ ратныхъ, сѣкуще противьныя. И сдѣя Господь въ тѣ день спасенье велико, мѣсяца іулія въ 19 день побѣжени быша иноплеменьници, и князя ихъ убиша Тугоркана, и сына его, и ини князи, мнози врази наши ту падоша; на заутрье же налѣзоша Тугоркана мертваго, и взя и Святополкъ акы тьстя своего и врага, привезше и къ Кыеву погребоща и на Берестовѣмъ, межю путемъ идущимъ на Берестово и другымъ въ монастирь идуще".
   Бутковъ первый заявившій, что здѣсь идетъ дѣло о Тугорканѣ, какъ кажется, безъ историческаго основанія, -- говоритъ что Русскіе гнались за Половцами до Каялы. "Съ тоя же Каялы" значитъ съ такой же Каялы, къ кому бы ни относились слова пѣсни: къ велику князю Изяславу или къ Тугоркану.
   Объясненіе, предложенное Бутковымъ, съ перваго взгляда удовлетворительно и болѣе другихъ согласно съ текстомъ. Но Тугорканъ былъ погребенъ на распутьи между Берестовымъ и Кіево-Печерской лаврой. Подобной ошибкѣ приписывать поэту невозможно. Какъ поганаго не было повода везти его къ Святой Софіи.
   Замѣченныя несообразности зависятъ отчасти отъ очевидной ошибки писца; но главную причину недоразумѣнія слѣдуетъ искать въ самомъ первоначальномъ текстѣ. Поэтъ, вопервыхъ, употребляетъ имя сомнительной рѣки и ни въ какомъ случаѣ не годящейся вблизи Днѣпра или Трубежа. Онъ не называетъ Умнаго князя. Отправленіе тѣла убитаго Изяслава на носилкахъ между двухъ иноходцевъ не противорѣчитъ лѣтописи, ибо тѣло Изяслава могло быть такимъ образомъ перенесено съ поля сраженія до Днѣпра. Въ самой лѣтописи сказано, что его повезли на саняхъ изъ Городца въ Кіевъ. Главная несообразность заключается въ обозначеніи Святой Софіи вмѣсто Десятинной Церкви. Впрочемъ, я это кажущееся разнорѣчіе можетъ быть согласовано предположеніемъ, что Изяслава отпѣвали у Святой Софіи, а хоронили въ Десятинной. Кромѣ того, весьма легко ошибиться въ опредѣленіи церкви, такъ какъ въ обѣихъ церквахъ были схороняены великіе князья. Даже и въ нашъ положительный вѣкъ, при сравнительномъ обиліи справочныхъ книгъ, легко ошибаться, почти на каждомъ шагу, не только поэту, но и ученому спеціалисту. Если дѣйствительно рѣчь идетъ объ Изяславѣ важная несообразностнымъ чается также, въ упоминаніи сына его Святополка, а не Ярополка ее, провождавшаго тѣло убитаго отца. Здѣсь можно предположить поправку сдѣланную переписчикомъ, предполагавшимъ что дѣло идетъ Тугорканѣ. Вѣроятно одинъ изъ начитанныхъ древнихъ переписчиковы. Слова замѣнилъ въ древнемъ текстѣ Ярополка Святополкомъ имѣя въ виду въ слѣдствіе упоминаніе Каялы, Тугоркана половецкаго руководствуясь тѣмъ же соображеніемъ что и покойный Бутковъ. Это тѣмъ болѣе возможно, что сбивчивость заключается и въ самой первоначальномъ текстѣ. Весьма можетъ быть, что въ памяти пѣвца воспоминаніе о кончинѣ Изяслава было не совсѣмъ ясно. О подобныхъ промахахъ въ поэтическомъ произведеніи поэта не было бы и надобности наводить много справокъ, если бы самъ поэтъ не избаловалъ читателей строгимъ соблюденіемъ исторической вѣрности.
   Поэтъ какъ будто самъ чувствовалъ, что память ему измѣнила, о въ этомъ сознаніи счелъ приличнымъ вовсе не упоминать главы лицо въ огражденіе себя отъ неотвязчивыхъ комментаторовъ.
   Что касается до "повелѣя", то это явная описка вмѣсто: "полѣ я" (яти)", легко исправимая на основаніи Густынской лѣтописи въ коей подъ 1096 г. читаемъ: "Убіенъ же ту бысть и Тугорканъ тесть Святополчь, его же аки тестя, повелѣ взяти Святополкъ и везти до Кіева, и погребе его на Берестовѣ, на распутіяхъ на могилѣ".
   Въ рукописномъ текстѣ могло быть: Повелѣ я" (яти)
   Или Повелъ кѣ -- въ этомъ послѣднемъ случаѣ вмѣсто "Святополкъ" "слѣдуетъ читать" Ярополкъ.
   Тамъ же говорится о великомъ князѣ Изяславѣ:
   "и вѣземше тѣло его, привезоша и въ лодіи... и вѣзложивше тѣло его на сани повезоша и"
   Вододиміръ Мономахъ въ своей духовной говоритъ, что онъ пишетъ ее, сидя на саняхъ, т. е. на смертномъ одрѣ.
   Событіе на Каялѣ упоминаемое въ пѣснѣ въ связи съ Борисомъ Вячеславичемъ кажется несомнѣнно кончина великаго князя Изяслава. Святополкъ названъ по ошибкѣ переписчиковъ или самаго поэта вмѣсто брата Ярополка.
   Каяла, вообще, рѣка загадочная; по словамъ поэта предполагать южно, злощастную рѣку. Весьма быть можетъ что Каяла тоже что рѣка Бадари, въ баснословіи Финовъ, страшный водопадъ -- вмѣстилище всѣхъ бѣдствій и золъ. Швенкъ VII. 391. Повѣрія Финовъ должны были легко быть усвояны Русскими. Самое созвучіе и значеніе слова на Русскомъ языкѣ должно было способствовать его переходу въ область Русскаго языка. Каяла встрѣчается лишь въ Ипатіевской Лѣтописи вѣроятно въ подраженіе пѣснѣ.
   

0x01 graphic

   § 46. Описанія бѣдственнаго состоянія Россіи во время Олеговыхъ козней. Здѣсь точно также, какъ въ § 42, должно замѣнить запятую послѣ словъ: "а галици свою рѣчь говоряхуь" двумя, точками. Хотятъ полетѣть на уѣдіе, поясняетъ рѣчь галицъ.
   Дажь-Богъ однозначущъ ли онъ съ Хорсомъ, богомъ солнца, или нѣтъ, какъ это доказываетъ Г. Бодянскій, это не имѣетъ важности относительно сего мѣста. Приведеніе всѣхъ боговъ язычества къ одному знаменателю можетъ быть предметомъ наслѣдованій философическихъ или космогоническихъ, но въ изслѣдованіи литературномъ подобныя сближенія не ведутъ къ дѣлу, ибо должно предполагать, что поэтъ ихъ ставитъ не наугадъ и что упоминаніе каждаго изъ нихъ должно имѣть свое значеніе (срав. Хорсъ) Даждь-Богъ является въ пѣснѣ сей постоянно родовымъ боговъ. Русскихъ, точно также, какъ Дарданъ и Еней родовые боги Троянъ и Римлянъ. Въ § 11-мъ, приведено свидѣтельство Гезіода о племенныхъ геніяхъ или полу богахъ. Такъ же точно понимаетъ прозвище это и подражатель слова о полку Игоревомъ, сочинитель сказанія о Мамаевомъ побоищѣ.
   

0x01 graphic

   § 47. Заключеніе воспоминанія про междоусобія, губившія Россію во время Владиміра Мономаха и Олега.
   "Сице и" не должны быть отдѣлены. Смыслъ не требуетъ сего отдѣленія; союзъ "и" былъ бы здѣсь неумѣстенъ, ибо противоположность не заключается въ словѣ "рати". Кромѣ того, здѣсь "сице" какъ нарѣчіе менѣе правильно, чѣмъ "сицеи рати".-- При раздѣленіи словъ въ печатномъ текстѣ въ переводѣ не будетъ настоящаго смысла: а вотъ и войны не было слышно; тогда какъ весьма ясно: а такой войны не было слышно.
   

0x01 graphic

   § 48. Описаніе арьергарднаго дѣла. "Харалужный" отъ турецкаго Баралыкъ -- чернь, вороненая сталь.
   

0x01 graphic

   § 49. Описаніе пораженія Всеволода и изображеніе бѣдственныхъ для Россіи послѣдствій сего пораженія. При сравненіи сего уподобленія съ однородными уподобленіями битвы Гомера и другихъ эпическихъ поэтовъ нашъ пѣвецъ въ накладѣ не останется. Эра и гдѣ найдется подобная сила выраженія.
   

0x01 graphic

   § 50. Пѣвецъ здѣсь выставляетъ себя очевидцемъ сраженія. Былъ ли онъ въ войскѣ Игоря, или Всеволода; слышалъ ли онъ радостные звуки приближающагося на помощь къ Всеволоду главнаго войска? Это опредѣляется временемъ, въ которое онъ услышалъ воинскіе звуки ("давечя рано предъ зорями"). По словамъ его должно заключить, что онъ былъ въ войскѣ Всеволода, ибо онъ даетъ понять что только позже могъ объяснить себѣ эти звуки.
   

0x01 graphic

   § 51. Паденіе знаменъ Игоревыхъ ~ послѣ трехдневнаго пораненія.
   

0x01 graphic

   § 58. Окончаніе описанія битвы. Подобной силы выраженія не представляетъ эпическая поэзія всѣхъ народовъ и всѣхъ вѣковъ. Сравнить § 49. Столь выразительное употребленіе могло родиться, лишь въ народѣ, уподоблявшемъ хлѣбное вино. Оргіи у полуденныхъ народовъ ничтожны, здѣсь же уподобленіе почти страшнѣе, чѣмъ самое дѣло. Впрочемъ мнѣ неизвѣстно, гналась ли водка въ XII столѣтіи. Я гдѣ-то читалъ, что водка выдумана Генуэзцами въ XV столѣтіи для спаиванія народовъ, съ коими они вели торговлю. Есть впрочемъ указанія, что водку изобрѣли Арабы, отецъ новѣйшей химіи.
   Подобное сравненіе битвы съ угащиваніемъ находится въ Германской одиссеѣ: Кудрунъ. Участь этой Германской поэмы схожа съ участью Слово о Плъку Игоревѣ. Эта превосходная поэма дошла до насъ въ одномъ лишь спискѣ вошедшимъ въ Ambraser Sammlung, сборникѣ, сдѣланномъ по приказанію Императора Максимиліана I. "Man schancte in mit dem Bluote, ime and ouch den recken sin". Kudrun. Изд. F. Pfeiffer. 1874. aventure XV, 773, 4.
   Половцы здѣсь названы сватами весьма мѣтко, по частымъ брачнымъ союзамъ Русскихъ Князей съ половчанками. Архимандритъ Лосицкій занёсъ въ введеніе къ Густынской Лѣтописи свою догадку о происхожденіи самаго имени Кумановъ отъ кумовства.
   

0x01 graphic

   § 53. Участіе принимаемое природой въ бѣдствіи (срав. § 34).
   

0x01 graphic

   § 54. Тоя же зимы мѣсяца января въ 1 день, на память Василія Великаго Кесарійскаго, въ понедѣльникъ въ обѣдъ погибе солнце, и остася его аки мѣсяцъ четырехъ дней, и паки въ вечернюю годину наполнися, а бысть въ мрацѣ два часа. Того же году преставися Епископъ Ростовскій Матѳей Гречинъ. (Древн. Лѣтоп. часть II, стр. 101. С.-Петерб. при Акад. 1775).
   "Пустыни" можно принятъ за предложный падежъ съ опущеніемъ предлога. Въ слѣдствія повторенія нарѣчія "уже" смыслъ правильнѣе если принять "пустыни" за именительный. Въ словѣ Кирилла Епископа Туровскаго о разслабленномъ: "тебе ради рѣкы носятъ и пустыни звѣри питаетъ". А. Будиховичь приводитъ изъ древняго перевода Григорія Богослова: милостыни, ευγνωμωύνη; благостни, αγαϑοτης; простыни, απλοτης; пустыни, ερημια; гръдыни, надмѣніе, ογχος.
   

0x01 graphic

   § 55. "Положи главу свою за брата своего, не желая большее волости, ни имѣнья хотя болша, но за братню обиду." (Лавр, Л. 6586).
   "Распешну ты ся Христе погыбе обида и попрана бысть сила вражіа." Изъ Тріоди В. И. Григор. Срезневскій. 1868.
   "Божіи денечки въ обиды провожаются," (Причит. Сѣв. края. Барсовъ ч. I, с. 179). Разобидуюсь на милыхъ своихъ дѣтушекъ (181).
   
   10. Не черными чернилами составлено,
   Какъ горючима слезами оно писано
   Великоей обидушкой составлено
   Злой этой кручиной запечатано.
   
   35. Во тоски во великой во обидушкѣ 188.
   
   78. Отъ чего да вы желанны закручинились,
   Со обидушкой меня нонѣ стрѣчаете.
   Со горючима слезами принимаете (стр. 190).
   89: Што оброночку побѣдны обронили
   Потеряшечку обидны потеряли.
   (Причит. Сѣв. края Барсовъ).
   
   Abidus -- sed. episc. Byzac. 0x01 graphic
subactus. Bida opp. Manrit. Caes. 0x01 graphic
flubacto (0x01 graphic
) Gensenii scrip, ling, que Phöniciae Hon. P. I, Lipsiae 1837, Lib. IV, с. III, D. nom. prop, urbium et locorom.
   По ученію Русскихъ Буддистовъ Калмыковъ, говоритъ Бастіанъ, Абида ниспошлетъ второе солнце которое испаритъ всю воду. 3а тѣмъ онъ пуститъ шесть солнцовъ одно за другимъ которыя и пожгутъ. Когда поддерживающая землю черепаха почувствуетъ жаръ то она начнетъ безпокоиться и своимъ движеніемъ причинитъ свѣтопредставленіе.
   Ces bourkans suivant le système des Kalmonks resident dans les mondes qu'ils adoptent et dans les planètes; d'autres occupent des contrées celestes, Sakji tfouni habite encore sur la terre. Erlil Khan a son palais dans les enfers ou il regne en souverain. Un grand nombre d'autres demeurent au ciel; un chemin d'or y conduit les hommes pardessus une haute montagne, au dessus de la quelle est une nuée de jaspe. L'esprit aérien Adaboschi, reside dans cette , nuée. Le pied de cette montagne est habité par un grand nombre de renards; ils dévorent les âmes perverses qui osent approcher de ce bien heureux séjour. Un chemin d' argent est sous le chemin d'or, il mene au lever du soleil habité par Abida, qui y jouit d'une tranquillité parfaite. Voyages de Hr. Pallas. Paris 1788, in 4о, T. I, 545. Pf. X, VI, p. 2. trad, par Mr. Gauthier de la Peyronie, на c. 543 онъ говоритъ:
   Il m'apàru qu'ils donnent la première place à Abida.
   Начало добра и начало зла въ постоянномъ антагонизмѣ, по ученію Персовъ. Соединеніе благотворной и губительной силы въ одно мѵѳическое лице постоянно встрѣчающееся въ язычествѣ основано на обыденномъ житейскомъ созерцаніи. Гердеръ (Einleitung) развиваетъ эту мысль:
   "Всѣ естественныя свойства твари, говоритъ Кантъ, должны въ извѣстное время совершенно и цѣлесообразно развиться,-- для человѣка какъ отдѣльной личности это невозможно, потому что необходимъ безчисленный рядъ поколѣній, чтобы развить только приблизительно до возможной степени разумъ. Не въ отдѣльной личности, но въ человѣчествѣ достигнетъ человѣкъ своего назначены, Природа хотѣла, чтобы человѣку не давалось никакого другаго благосостоянія или совершенства, какъ то, которое онъ себѣ самъ своимъ разумомъ заработаетъ. Еслибы естество дѣйствительно стремилось къ тому, чтобъ каждая личность жила хорошо, то природа совершенно бы ошиблась въ выборѣ своихъ средствъ. Человѣческое себялюбіе есть средство употребляемое естествомъ для развитія всѣхъ ихъ свойствъ. Безъ истекающаго отсюда антагонизма, люди цѣнили бы свое существованіе немного выше, чѣмъ своихъ домашнихъ животныхъ, и они не пополнили бы то, что кажется недостающимъ въ твореніи и что есть однако цѣль, разумнаго естества. Итакъ, надо благодарить природу за неуживчивость, за "благосклонное ревнивое тщеславіе, за ничѣмъ неудовлетворенное стремленіе къ обладанію или даже къ господствованію. Безъ это всѣ благія естественныя свойства въ человѣчествѣ навсегда спали бы неразвитыя. Человѣкъ желаетъ согласія, но природа лучше его знаетъ, что для его природы лучшее: она требуетъ соревнованія".
   Для поясненія поэтической реминисценціи Пѣвца Игорева весьма полезно предпослать слова В. Гримма о пѣсняхъ Эдды. Его замѣтка подходитъ несравненно болѣе къ манерѣ Пѣвца Русскаго, чѣмъ къ Еддѣ. Краткость, есть свойство эпической поэзіи: поэзія есть та же іероглифическая передача повѣрій и общеполезныхъ свѣдѣній.
   Die Eigentümlichkeit der Eüdischen Lieder beruht 'darin, das zu-sichet die Absicht nicht dahin geht, den Inhalt der Sage darzustel-len, den sie vielmehr als bekannt voraussetzen, sondern dass sie einen einzelnen Punct, wie er gerade der Poetischen Stimmung dieser Zeit znsagt heraneheben and auf ihn den vollen Glanz der Dichtung Men lassen. Nur was zu seinem Yerständniss dient, wird aas der übrigen Sage angeführt, oder daran wird errinert. Eine Beziehung auf das zunächst Vorangegangene folgt vielleicht erst einer Andeutung der Zukunft, das Enfernte wird durch kühne Uebergänge in die Nahe gerückt (D. Heldensage 365).
   Прежде чѣмъ приступить къ очертанію Крылатой Дѣвы Обиды, не излишне припомнить здѣсь, что въ прозаической Эддѣ исторія Азовъ разыгрывается въ Трои. Въ этой позднѣйшей Эддѣ Пріямъ дарь Тюрковъ, и сыновья Екутора получаютъ землю Фригійскую изгнавъ изъ нея Елена, называемаго въ Эддѣ Али. Связь этого разсказа въ непрерывной связи съ древними пѣснями Едды.
   Этотъ переходъ Троянскаго сказанія въ скандинавскіе басни подъ именемъ Тюрковъ не есть ли явный намекъ на распространеніе и даже доморощенность этого сказанія въ земляхъ примыкающихъ къ Азовскому морю вдоль Дона и Урана. Турки Руссы могутъ послужить къ примиренію между школой Норманно-Русской и Русо -- Хазарской или Тюркской. Троя Эдризи, нынѣшній Троицкъ, есть пунктъ стратегическій въ отношеніи торговаго пути, какъ и всѣ пункты связанные съ Троянскимъ сказаніемъ и въ особенности съ Еленой. Храмы ея и Ахшесса находятся у входа въ Азовское море, у Днѣпра, при устьѣ Дуная, самая Троя при устьѣ Дарданехскаго пролива,-- Елена живетъ въ храмѣ Протея на островѣ Фаросѣ, гдѣ нынѣ Александрія, и, наконецъ Троя близъ Адріатическаго моря.-- жизнь Русскаго племени, тѣсно связанная съ торговыми путями, развивалась преимущественно вдоль Дуная, Днѣпра, Волги, Дона, Лика и Невы. Скандинавскій полуостровъ или острова Готландъ и Рюгенъ могли быть лишь временными убѣжищами. Династы Русскіе съ Русской Дружиной въ историческое свое появленіе въ Россію въ IX столѣтіи, чувствуютъ себя дома на Ладожскомъ озерѣ, на Волгѣ, на Кубани и -- на Дунаѣ, по заявленію Святослава. Связывающимъ элементомъ между всѣми Славяно-Литовскими и Чюдскими племенами былъ торговый интересъ -- хранителями этого торговаго интереса на всемъ пространствѣ была Династія Русская съ сильной организаціей, проявившейся въ исторіи подъ именемъ Дружины.-- Это племя могло въ разныя времена имѣть различные оттѣнки: Сѣверо-Германскій, Финскій, Турецкій, Персидскій. Всѣ эти примѣси могутъ, или по крайней мѣрѣ должны быть изслѣдованы химически и съ помощію микроскопа, не смотря на запрещеніе наложенное М. П. Погодинымъ въ огражденіе его магистерскаго тезиса.

0x01 graphic

   
   Обида, возставшая въ силахъ Дажъ-Божьяго внука и вступившая дѣвой на землю Троянскую, это -- Елена дочь Немезисы, или Лиды (Apoll, b. bi. III. CX. 17), и Зевса, превращеннаго въ лебедя, вступившая на землю Троянскую для погибели силъ Пріама, потомка Дарданова. Много говорено о бѣдствіяхъ, ею нанесенныхъ на Европу и Азію, въ особенности же на землю Троянскую, и даже предречено, (Павзаній. Фокида гл. XII). "Славнѣйшая и благороднѣйшая Сивилла Ериѳреа, яко нѣцыи глаголютъ тогда нача пророчествовати, егда нача созидатися славный градъ Троада." "Сія же Сивилла прорече Грекомъ, о Троадской брани, "яко Троада погибнетъ и Омиръ творецъ ложная писать будетъ. Ериѳреа же именуется понеже родися во веси Ериѳронъ, или именовашеся быти, сиречь купина, недалеко отъ острова Хіо".
   Выписки изъ Румянцовскаго списка: книга о Сивиллахъ и проч. и проч... въ дополненіяхъ ко второй части Сказаній Русскаго Народа, изд. Сахаровымъ. С.П.Бургъ. 1841 г. стр. 120 и 122.
   Изъ тестоваго Толстовскаго списка, тамъ же стр. 125, приведены о Сивиллѣ Ериѳрейской между прочими выписками:
   "Изъ всѣхъ лучши была. Про тою сказывалъ Аполодорусъ Ерытрейсъ, что изъ его города посадскаго человѣка женка была; писала та много о городѣ Трои, что было тому городу взяту быти и выпустошену. Ходила въ хитонѣ одѣяніи, была всерадовичъ и кручиновата; а подъ ногами яблоко круглое (со) звѣздами, тѣмъ образомъ что небо". А о Дельфійской: "а зовутъ ее потому, что и она въ костелѣ Аполоновомъ уродилась у Дельфу, то иная, а не та, которая людемъ чрезъ черту указывала, была она въ третьемъ вѣку свѣта до Троянской войны, и та Троянскую войну прежъ объявила и сказала, что Королевство Троянское будетъ разорено".
   Книги эти, къ крайнему сожалѣнію, о сю пору еще не изданы, а привожу изреченіе Сивиллы Ериѳрейской, находящееся въ Ш книгѣ, по изданію Опсопея. Парижъ 1607 г. о Сивиллахъ, въ подстрочномъ переводѣ онаго:
   
   Иліонъ жалѣю тебя! Надъ Спартой убо Еринисъ (обида)
   Взойдетъ, прекрасная, вѣчно словутая, отрасль гораздая!
   Азія, Европы же мнохосѣянну пучину оставивъ
   Тебѣ же преимущественно вопли, труды, стѣнанья влекущая,
   Нанесетъ -- нестарѣющу же пріемлетъ славу въ будущихъ.
   
   Въ пѣснѣ, также, какъ и въ прорицаніи Сивиллы, Елена обозначена подъ именемъ -- обиды -- губительницы -- кары -- мзды -- Ериниссы, взошедшая для погибели Трои и усѣявшая, возмутившая пучину средиземную отъ колонъ Иракліевыхъ до горъ Кавказскихъ.
   Въ варіантѣ вмѣсто "много сѣянну пучину оставивъ" "кровь -- сокрушая" т. е. для облегченія земли отъ слишкомъ увеличившагося, народонаселенія, что согласуется съ отрывкомъ Кипрскихъ стиховъ, приписываемыхъ Омиру и Стасину. Весьма любопытно было бы и сближеніе таинственныхъ оборотовъ въ пѣснѣ о походѣ Игоря съ Касандрою Ликофрона и схолій къ нимъ Чечеса.
   Дѣвѣ Обидѣ, вступившей на землю Трояню, приданы лебединыя крылья совершенно правильно:
   Еврипидъ въ Орѣстѣ даетъ Еленѣ, по отцу лебедю, прозваніе: лебедо-крылатой и Ериниссы Пергамскихъ твердынь (дѣвы обиды, возставшей въ силахъ Даждь Божьяго внука Дарданида Пріама).
   Фригіецъ евнухъ (въ Орѣстѣ Еврипидовомъ 1376 -- 1387) во піетъ:
   
   Какъ про тебя сокрушенный: реву.
   Гробовый, гробовый напѣвъ.
   Дикинъ воемъ.
   За птциѣеродной ликъ Лебедорылатаго, красавица
   Лиды, звѣря, Злоблены.
   Злоелены, твердынь Пергамскихъ,
   Аполлонійскихъ.
   Пагубу -- ой то! то!
   
   Въ Андромахѣ Еврипида (103 и 104 ст.) Елена названа обидою:
   
   Иліону возвышенному Парисъ не свадьбу, а нѣкую обиду
   Привелъ, наложницу, въ хоромы, Елену.
   
   Названіе дѣвою, не смотря на многократныя похожденія Елены съ весьма юныхъ лѣтъ, есть равно древнее; оно встрѣчается въ той же трагедіи и тотъ же скопецъ (послѣ убіенія Елены по возвращеніи ея изъ Трои въ Грецію, Орестомъ) называетъ ее дѣвою Лаконскою.
   
   1437. Привѣтствовалъ же Орестъ.
   Лаконскую дѣву: о бога чадо.
   
   И современникъ Игоря Святославича, ученый грамматикъ Чечесъ называетъ Елену также дѣвою (ante homerica 169 А. F. Didor).
   
   Отъкуда пришла къ Троѣ дѣва Тиндаревна.
   
   Говоря о княжьихъ крамолахъ, губившихъ Россію, воспоминаніе про дѣву -- обиду весьма естественно и полно значенія; ибо этимъ намекомъ раскидывается цѣпь преступленій и бѣдствій, примыкающая къ Еленѣ въ древнемъ эпосѣ. Елена въ древнихъ сказаніяхъ воспріяла въ себя всѣ злотворныя силы, губящія міръ. Намекъ на дѣву-обиду вступившую на землю Троянскую среди силъ Дарданова внука, развертываетъ все то, что древніе изображали въ образѣ Елены и Ериниссы. Елена дочь Немезисы и Еринисса одного происхожденія, въ Ѳеогонія Исіода:
   
   Породила же и Немезу-бѣду смертнымъ и тлѣннымъ
   Ночь пагубная; послѣ сей же обманъ родила и любовь
   Старость же пагубную, и ссору родила крѣпкодушную.
   А ссора ненавистная родила же трудъ мучительный.
   Забвенье и голодъ и мухи слезныя
             Битвы и убійства и сѣчи и человѣкоубійства,
             Распри и лжи и слова и прекословія.
   
   Всѣ эти силы, признаваемыя древними за заслуженныя наказанія, суть вмѣстѣ съ тѣмъ незаслуженныя обиды, напасти и даже сами наущитетельницы преступленій.
   Омиръ въ одномъ и темъ же мѣстѣ приводитъ разный злокозненныя божества и самую олицетворерную обиду (сверженную съ неба на землю за посяганіи на самаго Зевса). Ил. XIX. 86, по переводу Гнѣдича.
   
   .......но не я (Агемемнонъ) Ахейцы виновенъ.
   Зевесъ Аліохь и Судьба и бродящая въ мракахъ Ериниссь.
   
   Эта обида, нарушившая гармонію высшаго міра, есть именно Елена Софія Ахамотъ Гностиковъ, violentia, по преимуществу (сравни Matter Hist, du gnosticisme).
   Русскій пѣвецъ называетъ Елену Дѣвой-обидой точно также, какъ Еврипидъ, представляя Дѣву-обиду въ образѣ вѣчнославной красавицы Елены, строже соблюдаетъ правила древняго искуства, чѣмъ Виргилій, упрекаемый Макробомъ за театральное изображеніе фурій въ отвратительномъ видѣ, съ змѣями изрыгающими ядъ. (Сатурн. Макроба. Книга V Глава XVII).
   Елена въ языческой словесности (по толкованію Гнестиковъ) есть символъ взволнованной, пытливой души, она духъ, неудовлетворяемый въ ограничивающемъ его порядкѣ вещей и склонный къ нарушенію сего порядка, для удовлетворенія своей склонности къ познанію и преобладанію. Во-вторыхъ, она воспринимаетъ въ себя и изображеніе самой дѣли ея безпокойства, верховное управленіе дѣлами сего міра. Да сей мысли основано сказаніе древнихъ, что Греки и Трояне дрались за идолъ, Елена же настоящая была, во время Троянской войны, въ Египетскомъ храмѣ у Протея (сравни Еврипида, Геродота). Въ-третьихъ, она воспринимаетъ въ себя и олицетвореніе послѣдствій своихъ склонностей: распри, ссоры, насиліе, обиду (ατη). Такъ изображена она въ языческихъ сказаніяхъ и такую же роль играетъ она въ ученіяхъ гностиковъ. Парисъ -- потокъ есть стремленіе, сильная похоть ее увлекающая. Имя ея законнаго мужа Менелай -- Пеньковскій переводитъ совершенно правильно Крѣпиміръ.
   И въ невидимомъ мірѣ она изображается какъ нарушительница гармоніи и совершенства -- на землѣ же она душа, запавшая въ темницу сего міра, страждущая въ узахъ житейскихъ, вѣчно впадающая въ грѣхъ и губящая человѣческій родъ, но вѣчно жаждущая возвратиться къ свѣтлымъ источникамъ.
   Елена, выведенная Симономъ Волхвомъ изъ непотребнаго дома, сопровождаетъ его но Самаріи. Самаритяне ставятъ имъ кумиры, о чемъ часто распространяются отцы церкви въ первые вѣка нашего лѣтосчисленія и много разсуждаемо было въ новѣйшее время.
   Это явленіе Елены въ пѣснѣ о походѣ Игоря совершенно согласно съ явленіемъ ея во второй части Гетева "Фауста". Русскій пѣвецъ не уступаетъ въ силѣ мышленія и посвященія въ таинства науки великому поэту Германіи.
   Дѣва -- Обида, Елена, имъ упоминаемая, изображаетъ сама себя съ III-мъ актѣ II-й части "Фауста:".
   
   .... Weh mir! Welch streng Geschik
   Verfolgt mich, überall der Männer Bosen
   So zu bethöhren, dass sie weder sich
   Koch sonst ein Würdiges verschonten. Banbend jetzt,
   Verführend, fechtend, hin und her entdrftekend,
   Halb Götter, Helden, Götter, ja Dämonen
   Sie führten mich im Irren her and hin
   Einfach die Welt verwirrt' ich doppelt mehr;
   Non dreifach, vierfach bring ich Noth auf Noth.
   
   На распространеніе сей басни въ Россіи указываютъ нѣсколько памятниковъ, принадлежащихъ къ, такъ называемой, народной литературѣ, которые столь же замѣчательны по глубокомысленности своей и учености, какъ и по оригинальному представленію преданія.
   Такъ, въ одной свадебной пѣснѣ Елена представлена совершенно въ духѣ древнихъ гностическихъ басенъ.
   Сказанія Рус. Нар., собр. Сахаров. T. I, Кн. III, стр. 161, пѣснь 220.
   
   Подымалася погодушка,
   Что со Московской сторонушка,
   Уносила лебедь бѣлую,
   Лебедь бѣлую, черноногую,
   Со желтыхъ водъ, со ключевыхъ,
   Съ тихихъ рѣчекъ, со глубокіихъ,
   Отъ своихъ бѣлыхъ лебедушекъ.
   Гнала гнала лебедь бѣлую,
   Гнала, гнала черноногую,
   Гнала, въ бурно море синее.
   Сине море взволновалося,
   Лебедь бѣлая встосковалася.
   Ой ты, буря непогодушка,
   Унесла меня съ моей сторонушка,
   Съ желтыхъ водъ, со ключевыхъ,
   Съ тихихъ рѣчекъ, со глубокіихъ,
   Отъ своихъ бѣлыхъ лебедушекъ!
   Ужъ не жаль-то мнѣ желтыхъ водъ ключевыхъ,
   Ужъ не жаль-то мнѣ тихихъ рѣчекъ, клубокіихъ
   Ужъ не жаль-то мнѣ бѣлыхъ лебедушекъ:
   Жаль-то мнѣ своей сторонушки,
   Жаль-то мнѣ своихъ бѣлыхъ перушковъ.
   Бѣлыхъ перьевъ, бѣлыхъ крылышекъ!
   Какъ изъ славной Тверской улицы,
   Подымалися князья, бояре всѣ,
   Соѣзжалися ко Иванову двору:
   Вороты дубовыя отворяются,
   Входятъ гости на широкій дворъ;
   Идутъ гости на ново крыльцо.
   Въ терему-ли видятъ дѣвицу,
   Во высокомъ видятъ красную,
   Еленушку, душу Ивановну.
   Ужъ берутъ ли ее за бѣлы руки,
   Ухъ уводятъ ли отъ дѣвушекъ,
   Ухъ уводятъ ли отъ красныхъ.
   Какъ сажаютъ душу Еленушку,
   Еленушку свѣтъ Ивановну,
   Что за тотъ ли дубовый столъ,
   Что за тѣ-ли скатерти бравыя;
   Послѣ увезли домой къ себѣ,
   Въ свекору, чужому батюшкѣ,
   Въ свекрови чужой матушкѣ,
   Въ чужимъ сестрамъ, головушкамъ,
   Въ чужимъ братьямъ, деверьюшкамъ.
   Свекоръ батюшка осержается,
   Свекровь матушка разгнѣвается
   Умные деверья вкось глядятъ,
   Глупыя золовушки съѣсть хотятъ,
   Душа Еленушка встоскуется,
   Свѣтъ Ивановна взгорюется,
   Въ горючихъ слезахъ восплачется:
   Ой, вы гости незнакомые!
   Увезли меня отъ батюшки,
   Увезли отъ родимаго,
   Увезли меня изъ терема,
   Увезли изъ высокаго,
   Разлучили со дѣвицами,
   Со дѣвицами ли красными
   Со моими ль подружками,
   Ухъ не жаль-то мнѣ и терема,
   Ухъ не жаль то высокаго,
   Ухъ не жаль-то красныхъ дѣвушекъ
   Жаль то мнѣ родимаго батюшку,
   А жальчей того русой косы,
   Что моей ли дѣвичьей красы.
   
   Г-нъ Шевыревъ, замѣчая сродство между Русскими и Гомеровскими сказками, приводитъ описаніе терема, выстроенаго для Запавы, "въ Соловьѣ Будиміровичѣ", сходное съ описаніемъ дворца Елены и Менелая въ Одиссеи. Это сходство не случайно: дворецъ Запавы такъ описанъ потому, что она та же Елена, душа,-- запавшая въ матерію.-- Подтвержденіемъ сему служитъ сказка о семи Семіонахъ, держащая въ себѣ и вышеприведенную свадебную пѣснь и описаніе того же дворца, но здѣсь уже, какъ и въ свадебной пѣснѣ, съ обозначеніемъ самаго имени Елены. Сказка о семи Семіонахъ соединяетъ въ себѣ въ добавокъ и самый миѳъ, представленный въ Еврипидѣ и сказанія объ ней Филострата о воспѣваніи на островахъ океана и Чернаго моря. Въ сказкѣ этой опредѣляется даже одинъ изъ значительнѣйшихъ источниковъ составленія сказокъ: Ай ты, черный котъ баюнъ, пробудися, да спой пѣсенку; какъ и ту ли пѣсенку, что поютъ на Окіанѣ морѣ, на зеленыхъ островахъ, про молоду, Елену прекрасную. И пѣлъ баюнъ черный котъ про молодую княжну.
   Сказанія Рус. Нар., Собр. Сахаровымъ T. I, кн. IV, Народныя былины, стран. 27 и 28.
   
   "Не надо мнѣ дворы Княженецкіе,
   И ненадо дворы боярскіе,
   И ненадо дворы дворянскіе;
   Только ты дай мнѣ загонъ земли
   Непаханыя и не ораныя;
   У своей, Осударь, княженецкой племянницы,
   У молодой Запавы Путятиной;
   Въ ея, Осударь, въ зеленомъ саду,
   Въ вишиньѣ, въ орѣшеньѣ.--
   Построить мнѣ, Соловью, снаряденъ дворъ".
   Говоритъ, Осударь, ласковый Владиміръ Князь:
   "На то тебѣ съ Княгинею подумаю".
   А подумавши, отдавалъ Соловью загонъ земли,
   Непахання и неоранныя
   Приходилъ Соловей на свой червленъ корабль,
   Говорилъ Соловей, сынъ Будиміровичъ:
   "Гой вся вы, мои люди работные!
   Берите вы топорики булатные,
   Подите въ Запавѣ въ зеленый садъ,
   Постройте мнѣ снаряденъ дворъ,
   Въ вишиньѣ, орѣшеньѣ".
   Съ вечера, познимъ позно,
   Будто дятлы въ деревѣ пощолкивали,
   Работала его дружина храбрая,
   Ко полуночи и дворъ поспѣлъ:
   Три терема златоверховаты,
   Въ трои сѣни косящати,
   Да трои сѣни рѣшетчата.
   Хорошо въ теремахъ изукрашено:
   На небѣ солнце въ теремѣ солнцё;
   На небѣ мѣсяцъ, въ теремѣ мѣсяцъ;
   На небѣ звѣзди, въ теремѣ звѣзда:
   На небѣ заря, въ теремѣ заря --
   И вся красота поднебесная.
             Рано зазвонили къ заутрени,--
   Отъ сна-то Запава пробуждалася,
   Посмотрѣла сама въ окошечко косящатое,
   Въ вишиньѣ, въ орѣшеньѣ,
   Во свой, вѣдь, хорошій, зеленой садъ.
             Чудо Запавѣ показалося:
   Въ ея хорошемъ зеленомъ саду,
   Что стоятъ три терема златоверховаты.
   Говорила Запава Путятишна;
   "Гой еси, нянюшки и матушки!
   Подятет-ко, посмотритет-ко,
   Что мнѣ за чудо показалося,
   Въ вишнньѣ, въ орѣшеньѣ".
             Отвѣчаютъ нянюшки, мамушки,
   И сѣнныя красныя дѣвушки:
   "Матушка Запава путятишна!
   Извольте-ко сама посмотрѣть:
   Счастье твое за дворъ въ тебѣ пришло".
             Скоро Запава наряжается,
   Надѣвала шубу соболиную.
   Цѣна-то шубѣ три тысячи,
   А пуговки въ семь тысячей.
   Пошла она въ вишиньѣ, въ орѣшевьѣ,
   Во свой во хорошъ, во зеленой садъ,
   У перваго терема послушала:
   Тутъ въ теремѣ щелчитъ, молчитъ --
   Лежитъ Соловьева золота казна.
   Во второмъ теремѣ послушала:
   Тутъ въ теремѣ потихоньку говорятъ,
   По маленьку говорятъ, все молитву творятъ
   Молится Соловьева матушка
   Со вдовы честна, многоразумными.
   У третьяго терема послушала:
   Тутъ въ теремѣ музыка гремитъ.
   Входила Запава въ сѣни косящатыя,
   Отворяла двѣри на пяту,--
   Больно Запава испугалася,
   Рѣзвы ноги подіомвіися,
   Чудо въ теремѣ повазодося:
   На небѣ солнце, въ теремѣ солнце;
   На небѣ мѣсяцъ, въ теремѣ мѣсяцъ;
   На небѣ звѣзды, въ теремѣ звѣзды;
   На небѣ заря, въ теремѣ заря --
   И вся красота поднебесная.
   
   Любопытное сказаніе объ Еленѣ сохранилось въ сказкѣ о семи Семіонахъ. Эти семь Семіоновъ суть ни что иное какъ семь Эоновъ высшаго міра по ученію Гностиковъ; баснь о семи Эонахъ превратилась въ сказку о семи Семіонахъ.
   Св. Ириней разоблачаетъ смыслъ этихъ сказаній объ Еленѣ. Я говорю смыслъ, а не источникъ потому что едвали можно рѣшить сказки ли были источникомъ гностическихъ басенъ или наоборотъ
   "Но сила, учатъ они, которая перелилась изъ жены, имѣя орошеніе свѣта спустилась отъ отцевъ своихъ; имѣетъ же орошеніе свѣта по своей собственной воли и ее называютъ лѣвою, Пруникосъ, премуростію, и мужеско женскою. И она по простотѣ своей спустилась въ воды бывшія еще неподвижными, привела ихъ въ движеніе, смѣло спустившись до послѣднихъ глубинъ, и получила отъ нихъ тѣло. Ибо по словамъ ихъ, все устремилось къ орошенію ея свѣта, пристало къ нему и окружило, и если бы его не имѣла, бытъ можетъ, она вполнѣ была бы поглощена и потоплена матеріею". Будучи связана матеріальнымъ тѣломъ, и весьма имъ обременена, она пришла наконецъ въ себя и попыталась убѣжать отъ водъ и вознестксь къ матери, но была не въ силахъ по причинѣ тижасти окружающаго ее тѣла. Находя себя въ очень дурномъ состояніи она старалась скрыть свѣтъ, который свыше, боясь чтобы и онъ, подобно ей, не потерпѣлъ обиды отъ нисшихъ стихій. И получивъ силу отъ орошенія своего свѣта, она воспрянула и воспарила на высоту, и пришедши на высоту, она разширилась, покрыла часть и сдѣлала изъ своего тѣла видимое небо; она осталась подъ небомъ которое створила, до нынѣ имѣя образъ водянаго тѣла, когда же возжелала высшаго свѣта и вполнѣ получила силу, она отложила тѣло и освободилось отъ него. И это тѣло которое она отложила, называютъ они (гностики) женою отъ жены." -- стр. 114.
   "Нѣкоторые же изъ Валентиніанъ такъ баснословятъ о страстномъ увлеченіи премудрости и ея обращеніи, что она, предпринявши дѣло не по силамъ и для нее необъятное, родила сущность безобразную, женскаго пола какую природу и сама имѣла и усмотрѣвши это сперва опечалилась несовершенствомъ рожденія, и убоялась того, чтобы это не прекратило ея собственнаго бытія; потомъ пришла въ страхъ и недоумѣніе, отыскивая причину сему и способъ какъ бы скрыть происшедшее.-- Пробывши долго въ этихъ страстныхъ состояніяхъ она предприняла обращеніе, и пыталась возврати къ отцу; послѣ нѣсколькихъ усилій ослабѣла и стала умолять отца." -- стр. 10.
   "По отдѣленію отъ нея помышленія вмѣстѣ съ превзошедшую страстію, она сама осталась внутри Плиромы; но ее помышленія вмѣстѣ со страстію отдѣлено и ограждено Предѣломъ (Ορος не имѣющій четы) и будучи внѣ Плиромы, хотя и есть духовная сущность, какъ нѣкоторое естественное стремленіе Хона, но не имѣетъ образа и вида, потому что ничего не получило (мужескаго). По сему и называютъ его слабымъ и женственнымъ плодомъ" стр. 11.
   "Не могло перейти за предѣлъ по причинѣ соплетенія со страстію, и оставшись внѣ одно (помышленіе) различно и разнообразно, и во первыхъ страдало печалію о томъ, что недостигло желаемаго, а также страхомъ чтобы не покинула его и жизнь, какъ покинулъ свѣтъ", стр. 18.
   "Отъ словъ его произошла всякая влажная сущность, отъ смѣха свѣтящаяся; отъ печали и изумленія -- тѣлесныя стихіи міра. И какъ говорятъ, оно то плакало и печалилось о томъ что оставя одно во тьмѣ и пустотѣ, то веселилось и смѣялось когда ему приходилъ на мысль оставившій его свѣтъ, то опять впадало въ страхъ иногда въ недоумѣніе и изумленіе", стр. 19.
   "Этотъ Симонъ Самарянинъ, отъ котораго произошли всѣ ереси, образовалъ свою секту слѣдующаго содержанія. Онъ выкупивъ въ Тирѣ Финикійскомъ городѣ, нѣкоторую женщину, по имени Елена, водилъ ее всюду съ собою, и выдавалъ за первую мысль (Σννος) мать всѣхъ вещей" стр. 95.
   "Послѣ того какъ она ихъ произвела (власти) была она задержана или изъ зависти, такъ какъ они хотѣли считаться порожденіемъ какого либо другаго существа. Его самаго они вовсе не знали, а его мысль (Ἐννοια) была удержана порожденными ея властями и ангелами, и терпѣла отъ нихъ всякое безчестіе, такъ что она не возвратилась къ отцу, и даже была заключена въ человѣческое тѣло, и пр временамъ какъ бы изъ сосуда въ сосудъ, переходитъ изъ одного женскаго тѣла въ другое. Она была въ той Еленѣ, изъ за которой произошла Троянская война; поэтому также ослѣпленъ былъ Стезихоръ которой поносилъ ее въ стихахъ, но послѣ когда онъ раскаялся и написалъ такъ называемыя палинодіи въ которыхъ онъ ее восхвалилъ, опять получилъ зрѣніе. Странствуя изъ тѣла въ тѣло, терпя отъ сего всегда безчестіе, она наконецъ отдалась въ развратный домъ; онаа то и есть погибшая овца".-- стр. 96.
   Соч. Святаго Иринея пять книгъ противъ ересей. Изд. въ Рус. пер. свящ. И. Преображенскимъ Москва 1871.
   Этотъ же мѵѳъ представленъ въ полномъ блескѣ и въ двухъ приведенныхъ пѣсняхъ объ Еленѣ Ивановнѣ и Запавѣ и излагается въ нашихъ сказкахъ о сотвореніи міра.
   Что сказка о семи Семіонахъ есть одно изъ многочисленныхъ преданій объ Еленѣ, то въ этомъ весьма легко убѣдиться изъ слѣдующихъ выписокъ (Русск. Народн. сказки, изд. Сахаровымъ Ч. I. 1841.-- Малый in 8. стр. 292, 203, 209 и 210).
   "А его-то, братья Семіоны, проплывали Океанъ море глубокое, проѣзжали тридевять земель, вступали въ тридесятое царство, ко терему изукрашенному. Возговоритъ туто семой Семіонъ": гой еси вы, мои братья родимые! Сидите вы во своемъ кораблѣ, да берегите дороги подарочки, а я пойду молоду княжну искать".
   "И ходитъ онъ, Семіонъ, около терема изукрашеннаго, ходитъ, похаживаетъ, черна кота поглаживаетъ, на высокъ теремъ посматриваетъ. Какъ и тотъ ли теремъ изукрашенный былъ красоты несказанныя: внутри его, терема изукрашеннаго, ходитъ красно солнышко, словно на небѣ. Красно солнышко зайдетъ, колодой мѣсяцъ по терему похаживаетъ, золоты рога на всѣ стороны покладываетъ. Часты звѣзды изнасѣяны по стѣнамъ, словно маковъ цвѣтъ. А построенъ тотъ теремъ изукрашенный на семи верстахъ съ половиною; а высота того терема несказанная. Кругомъ того терема рѣки текутъ, молокомъ изнаполненныя, сытой медовой подслащенныя. По всѣимъ тѣимъ по рѣкамъ мостички хрустальные, словцо жаръ горятъ. Кругомъ терема стоятъ зеленые сады, а въ зеленыихъ садахъ поютъ птицы райскія пѣсни царскія. Во томъ же теремѣ всѣ окошечки бѣлостекольчаты, всѣ дверцы чиста серебра. Какъ и на теремѣ-то крышечка чиста серебра со маковкой золотной, а во той ли маковкѣ золотной, лежитъ дорогъ рыбій зубъ. Отъ красна крылечка бѣлостекольчата лежатъ ковры самотканые, а по тѣмъ по коврамъ самотканнымъ ходитъ молода княжна, Елена прекрасная".
   "Смотритъ молода Княжна на дороги товары заморскіе, смотритъ, дивуется, а день ко темну вечеру склоняется. И собирается она, молода княжна, во свой теремъ изукрашенный итить, дороги покупочки обновлять, а собравшись, выходила ни корабль".
   "И видитъ, она молода княжна, Окіанъ море глубокое, а не видитъ крута бережка, а на кругу бережку нянюшекъ, мамушекъ, красныхъ сѣнныхъ дѣвушекъ. Какъ восплачетъ, возрыдаетъ молода Княжна горючими слезами, а въ возрыданьицѣ слово вымолвитъ: ужъ ты, батюшко родимой, мой! Выручай меня ты изъ полону крѣпкаго, со кораблика великаго. Полечу я къ тебѣ на встрѣчу бѣлою лебедушкою, и сяду я на золото окошечко со рѣшоточкой. Ни думано, ни гадало молода княжна оборочалась въ бѣлую лебедушку, да и полетѣла поверхъ Окіанъ моря глубокаго, во свой теремъ изукрашенный. И возговоритъ, туто семой Семіонъ: а и бери ты, пятъ Сенміонъ, свою калену стрѣлу, да и стрѣляй ты прямо во правое крыло бѣлой лебедушки. Скоро стрѣлялъ пятъ Семіонъ, я скорѣй того шестъ Семіонъ подхватывалъ бѣлую лебедушку на свои руки, да и приносилъ на великъ корабль. И бѣлая лебедушка стала по прежнему молодой княжной, Еленой".
   Поразительно что всѣмъ этимъ различнымъ и противорѣчущимъ сказаніямъ древнихъ объ Еленѣ, (Гомеръ, Геродотъ, Еврипидъ, Филостратъ) сказка Русская служитъ ключемъ и какъ бы источникомъ разноглагольствованій.
   Редакція сей сказки составлена, можетъ быть, въ весьма позднѣйшемъ времени относительно Гомера, но замѣчательно глубокое посвященіе въ древніе мѵѳы и употребленіе сихъ мѵѳовъ какъ будто въ первородной ихъ чистотѣ; такъ что разногласія древнихъ касательно Елены (Гомера и Еврипида -- необъяснимые для самихъ ученыхъ древности) становятся весьма понятными послѣ сей сказки (превращеніе Елены въ лебедь и возвращеніе ея на корабль). А эта сказка замѣчаетъ Бѣлинскій отличается именно неподѣланною, оргинальною.
   Весьма можетъ быть, что и самое смѣшеніе родовъ (Встала, вступилъ) не есть описка, ибо съ подобнымъ смѣшеніемъ родовъ является Елена-Софія Ахамотъ въ ученіяхъ гностиковъ. Но весьма легкомысленно было бы на этомъ основаніи заключать, что Пѣвецъ Игоревъ былъ проповедникомъ лжеученій. Басни эти въ средніе вѣка были общеизвѣстны и были принадлежностію искуства до эпохи возрожденія, послѣ коей строго отдѣлилось искуство Христіанское отъ искуства языческаго. Въ памятникахъ же вѣковъ, предшествовавшихъ XV столѣтію, смѣшеніе это является тамъ, гдѣ нѣтъ причины сомнѣваться въ истинѣ ученія людей созидавшихъ ихъ.
   Краски могли быть имъ почерпнуты изъ словесности языческой, согласно общему обычаю, какъ сильныя и необходимыя средства для прославленія истины.
   Для настоящаго предмета достаточно напомнить, что предавъ сіи наполняютъ словесность первыхъ вѣковъ послѣ P. X. и переходятъ въ памятники искуства во все продолженіе среднихъ вѣковъ. Кромѣ смѣшенія языческихъ преданій съ христіанскимъ ученіемъ, съ первыхъ вѣковъ христіанства апокрифическія книги не были строго отдѣлены: Recognitions Святаго Климента содержатъ много гностическаго.Что касается до моря у Дона плещущи, т. е. Азовскаго или, въ болѣе обширномъ смыслѣ и Чернаго моря, оно согласно съ преданіями объ Еленѣ, по коимъ она послѣ разоренія Трои удалилась съ Менелаемъ въ Херсонесъ Таврическій, гдѣ оба они были привезены въ жертву Ифигеніей. Кромѣ того она до смерти своей сдѣлаюсь супругой Ахилла и обитала съ нимъ и нѣкоторыми сподвижниками его на островѣ Левкѣ, Ахиллеѣ при устьяхъ Думая, (Павзаній -- Лаконія) по другимъ же -- при устьяхъ Днѣпра. Островъ этотъ, по посмертному расказу Протезилая въ Филостратѣ, былъ образованъ Посидономъ для посмертной обители Ахилла и Елены изъ земли обнесенной быстрыми рѣками, впадающими въ Черное море. "Тутъ увидѣлись въ первые Ахилъ и Елена; Посидонъ и Амфитрита, и всѣ Нереиды, и всѣ рѣки, и боги, посѣщающія Понтъ и Меотійское море, праздновали свадьбу ихъ".
   На немъ по ночамъ ликовали они и пѣли пѣсни Омира, пѣсни въ память трудовъ Троянской войны и въ честь ихъ дивнаго пѣвца. Обоготворенная община сія имѣла большое вліяніе на плаваніе по Черному морю и мореходцы усердно поклонялись тамошнему храму ихъ, разсказывая много чудесъ о посмертномъ житьѣ бытье поселенцевъ сего необитаемаго острова.
   Опредѣленіе мѣстности, гдѣ Елена плескала лебедиными крыльями (на Синемъ морѣ у Дона плещучи), также весьма поразительно по своему согласію съ древними свидѣтельствами о положеніи острова обитаемаго Ахилломъ и Еленою у устьевъ Дуная и Азовскаго моря. Сравни Köller.
   Г. Музаркевичъ въ 1841 году посѣщалъ этотъ островъ (описаніе его поѣздки въ І-мъ томѣ Записокъ Одесскаго Общества Исторіи и Древностей. Одесса. 1841 г. Поѣздка на островъ Ле или Фидонисіевъ 1841 г. стр. 549--562). Онъ уже не нашелъ остатковъ храма, измѣренныхъ и означенныхъ на картѣ, посетившаго этотъ островъ въ 1823 г. Капитанъ-Лейтенанта Критскаго. Планъ острова, со слѣдами Ахиллесова храма, изданъ въ 1827 извѣстнымъ археологомъ Веллеромъ въ Запискахъ Императорской Академіи Наукъ въ X томѣ. Въ этой весьма любопытной статьѣ собраны всѣ разноглагольствія древнихъ о поклоненіи Еленѣ на Черномъ морѣ. Замѣчаніе Льва дьякона, что языческіе обряды русскихъ могутъ быть объяснены поклоненіемъ Ахилу на Черномъ морѣ, и извѣстіе Константина Багрянороднаго о поклоненіи Русскихъ мореплавателей сутъ два историческія основанія, крѣпко подтверждающія выводъ, что поклоненіе Ахиллу и Еленѣ было обще Грекамъ и Словенамъ. Эта мысль подтверждается еще и тѣмъ, что Болгаре считали Ахилла своимъ единоплеменникомъ.
   Если всплескала лебедиными крыльями не выражаетъ единственно, что Елена погубивъ Трою, удалилась чрезъ Азовское и Черное море въ Херсонесъ Таврическій или на островъ Ахиллею, но означаетъ движеніе, произведенное на Азовскомъ и Черномъ моряхъ послѣдствіями, то сюда принадлежитъ въ добавокъ, замѣчаніе Страбона о сильномъ движеніи судоходства и многихъ переселеніяхъ и странствованіяхъ по морямъ, морскихъ разбояхъ побѣжденныхъ и побѣдителей послѣ раззорѣнія Трои, на моряхъ, гдѣ существуютъ слѣды сихъ плаваній, Греческія поселенія. (Страбонъ, Кн. I, § 2). Время, послѣдовавшее за разрушеніемъ Трои, есть именно время, о коемъ упоминается въ пѣснѣ.
   Пѣвецъ Игоря припоминаетъ объ Еленѣ вслѣдъ за описаніемъ пораженія и погибели Русскихъ на берегахъ Каялы, дабы связать битву, современную съ прошедшею, какъ онъ это дѣлаетъ въ другомъ мѣстъ своей пѣсни (на седьмомъ вѣцѣ Трояни. . . . . .. ни хитру, ни горазду, ни птицю горазду . . . . . . . . -- тяжко тебѣ голова кромѣ плечю. . . .) согласно съ желаніемъ, выраженнымъ имъ въ воззваніи къ Бояну (Гомеру), дабы онъ свивалъ славы оба полы сего времени, переносясь изъ земли Русской на тропу Трояню. (абы ты сіа пълкы ущекоталъ скачя славою. . . . . . ища въ тропу Трояню чрезъ поля на горы).
   Шишковъ въ примѣчаніяхъ своихъ къ первому изданію и переводу Слова о полку Игоря (сочиненія и перев., изд. Рос. Акад. I, 305, С.-Петербургъ, стр. 130--132), говоритъ о семъ мѣстѣ:
   "Трудно добраться до заключающейся въ сихъ словахъ мысли, однакожъ если мы представимъ себѣ обиду въ двухъ лицахъ или видахъ, то, кажется, содержаніе сей рѣчи будетъ слѣдующее: во первыхъ обида, т. е. убійство, мщеніе, грабежъ, вступила въ образѣ дѣвы на землю Трояню. Во вторыхъ, обида же, т. е. гордость Половцевъ, униженіемъ Россіянъ превозносящаяся, радуется, ищетъ крылами, на подобіе лебедя, играющаго на синемъ морѣ у Дона, сирѣчь въ землѣ Половецкой".
   "Можетъ быть слово дѣва употреблено здѣсь въ смыслѣ нѣкоего грознаго или свирѣпаго божества, точно такъ нынѣ въ сказкахъ привязываемъ мы сіе понятіе къ нѣкоторымъ женскимъ лицамъ, таковымъ какъ Царь дѣвица, баба-яга и проч. Или можетъ быть, подъ словомъ дѣва сочинитель разумѣлъ, что обида никогда неизвѣстна была Русской землѣ, никогда не сочеталась съ нею, и дѣвою, т. е. первый разъ въ нее вступила".
   "Пожарскій (стр. 64) говоритъ: дѣвою значитъ Діаною; и на Польскомъ языкѣ Дива (Дѣва) и Діана одно и тоже. Разность въ выговорѣ не дѣлаетъ разности въ значеніи: ибо дѣва на Босненскомъ языкѣ дива, дивича (дивяца) дѣва, дѣвмча (дѣвица), и у насъ въ Малороссіи не только говорятъ вмѣсто дѣва диво, но даже въ церквахъ читаютъ: Богородице Диворадуйся. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что подъ словомъ Дѣва разумѣется Діана, но Діана, кромѣ охоты, есть богиня дѣвства. Здѣсь слово "Дѣвона" значитъ какъ Дѣва, какъ Діана, т. е. какъ противъ звѣрей Діана. Слѣдуетъ замѣтить, что у Поляковъ Діана называется Диванна отъ словъ дѣвка, дѣвоя (дѣвица); сверхъ сего и на Сарматскомъ языкѣ Дѣванна означаетъ Діану".
   (Слово о Пол. Игор. С. уд. Кн. Н. С. вновь перев. Пожарскимъ съ примѣч. С. П. Бургъ, 1819 г. стр. 64 и 65).
   Граматинъ говоритъ почти тоже, что Шишковъ и Пожарскій: "здѣсь обида представлена въ видѣ нѣкой воинственной дѣвы, ступившей на землю Троянову". Но упрекаетъ перваго въ чрезмерномъ ухищреніи, а Пожарскаго за отсутствіе Логики.
   (Примѣч. 77, стр. 152 и 153. Слово о Пол. Игореве. Поэма писанная въ началѣ XIII и съ оной перелож. стихами Древн. Русск. размѣра съ присовок. другаго букв. переложенія съ Истор. и кр. и проч. Москва, 1822 г.).
   Максимовичъ соглашается съ Пожарскимъ что Дѣва -- Діана. Замѣчанія Шишкова, Пожарскаго, и Граматина, преимущественно основаны на однихъ умозрѣніяхъ, и достоинство ихъ, какъ въ общемъ значеніи, такъ и въ частностяхъ, безполезно было бы здѣсь разбирать; они не противорѣчатъ моему объясненію, представляющей лишь примѣненіе умозрѣній къ фактамъ.
   Профессоръ Казанскаго Университета Ердманъ въ статьѣ: слѣды азіатизма въ Cл. о полк. Игор. Журн. Нар. Просв. 7, XIXVI. 1842 г., стр. 31, § 3; замѣчаетъ о разбираемомъ здѣсь мѣстѣ: "Въ этихъ словахъ мы находимъ два выраженія Азіатскія, обида дѣва и времена жирныя. Покойный Шишковъ принялъ первое изъ нихъ, сомнѣваясь однако же въ смыслѣ:" что обида никогда не извѣстна была Русской землѣ, никогда не сочеталась съ нею и въ первый разъ въ нее вступила"." Мнѣніе это одобрилъ одинъ Зедергольмъ. (LI. стр. 43). Слово дѣва или невѣста принимается дѣйствительно въ переносномъ смыслѣ, чего либо новаго, неслыханнаго. Такъ напримѣръ называются дѣвами или невѣстами: а) неизвѣстныя или вновь найденныя лѣтописи: было поручено ему (Рашид-уд-дину) и что онъ заставилъ сихъ блистающихъ невѣстъ и дѣвъ, т. е. эти повѣствованія и разсказы, которые остались до сихъ поръ закрытыми, непроницаемыми явиться въ свѣтъ и показаться во всемъ своемъ "блескѣ". в) Новыя, до сихъ поръ неслыханныя мысли и выдумки: тысячи дѣвъ тайнъ обнажили, себя ему (Феред-уд-дину Аттару) въ уединеніи, и въ его спальнѣ дѣвы (невѣсты) истинъ и самыхъ тонкихъ позволительныхъ секретовъ, почему и его стихотворенія тѣмъ славятся. г) Новыя желанія и предположенія: покоривъ нѣкоторыя крѣпости и обогатившись несмѣтною добычею, онъ обнялъ дѣвъ своихъ желаній (исполнилъ свои желанія), д) Новыя неслыханныя побѣды:" и улыбнулась мнѣ дѣва (невѣста) побѣдъ міра, е) Новою зеленью покрывающіеся луга: И дѣва луговъ приняла отъ управленія мудрости (божественной) свое украшеніе". Ibid. T I. р. 164).
   Примѣры эти сюда, кажется, не принадлежатъ и показываютъ только, что восточные писатели также представляютъ различные предметы въ видѣ дѣвъ или придаютъ имъ геніевъ женскаго пола, какъ и западные писатели всѣхъ вѣковъ. Это сближеніе можетъ развѣ послужить къ объясненію логическаго основанія олицетворенія нѣкоторыхъ предметовъ въ образѣ дѣвъ.
   Вполнѣ сочувствуя уваженію Г. Ердмана къ Слову о полку Игоря, этому драгоцѣнному и нетлѣнному, по его словамъ, сокровищу, и вполнѣ сознавая пользу и достоинство замѣчаній, собранныхъ въ упомянутой статьѣ, этого ученаго мужа, мнѣ кажется, что замѣчанія его, для согласованія даже съ мнѣніями его; средоточіи въ пѣсни о полку Игоря современной Европейской Азіатской мудрости, не должны быть принимаемы какъ доказательство непосредственнаго, тѣмъ паче исключительнаго вліянія Азіятизма (Магометанскаго?) на изслѣдоваемую пѣснь, но какъ подтвержденіе общаго сродства, замѣчаемаго въ произведеніяхъ Европейскаго Азіатскаго генія отъ начала временъ.
   Уподобленія въ Словѣ о полку Игоря по простотѣ и естественности своей рѣзко отличаются отъ сродныхъ имъ въ началѣ своемъ, но напыщенныхъ и безпредѣльно вытянутыхъ, уподобленій встрѣчаемыхъ въ Магометанскихъ писателяхъ, которыхъ, кажется Г. Ердманъ имѣлъ исключительно въ виду.
   Во время Игоря Святославича Азіатскія выраженія, обычаи оружія встрѣчаются рѣдко въ Россіи, особенно же въ сравненіи съ XIV и XV и даже съ XIX столѣтіями. Это очевиднымъ образомъ обнаруживается при сравненіи выраженій изъ Слова о полку Игоря съ соотвѣтствующими выраженіями, употребленными въ сказаніи о Мамаевомъ побоищѣ. Задолго до ХІІ-го столѣтія существовала тѣсная связь между Русскимъ Славянскимъ племенемъ съ племенами Татарскими и сношенія съ Арабами, но тѣмъ и менѣе Греческій и даже обще-европейскій источникъ для нашей (исторической) почвы плодотворнѣе Магометанскаго, особенно, когда дѣло идетъ о ХІІ-мъ вѣкѣ. Татарщина у насъ обнаруживается лишь при Іоаннахъ; ее то исполинъ Русскій мощною рукою своею содралъ съ нашей кожи, возвращая насъ на добрый путь, съ великимъ трудомъ прокладываемый отцами нашими въ то время, какъ ихъ настигъ разрушительный и губительный наплывъ Татарскій -- неминуемое послѣдствіе раздоровъ. Слово о Полку Игоревѣ было пророческое.
   Впрочемъ миѳъ о грозной лебедокрылатой Дѣвѣ обидѣ весьма вѣроятно сроденъ и съ Татарскими баснями.
   "aus der Tiefe von siebzehn Erdschichten kannte er das haupt Ainas der Vierzig schwanfrauen (kerek Kûkâtten) älteste Schwester mit hanfflechte die grosse Heldin Kûkât war auch hergekommen."
   Keibalische Helden sagen (Al. Castren's versuch einer Koib-und ibragassisehen Sprachlehre her v. Schiefner S.-Petersb. 1857 K. Acad. de Wiss. 178.
   Въ Юенъ-Че оффиціальной исторіи Китайскаго Императорскаго Ангольскаго (1260--1867) Дожа уже упоминается о киргизскомъ преданіи о ихъ происхожденіи отъ 40 Дѣвъ "Кыркъ" и "Кыс" шоштающее преданія упоминаемыя Геродотомъ о грифонахъ и объ Амазонкахъ прародительницахъ одного изъ скиѳскихъ племенъ.
   Въ макарьевской минеи какъ и слѣдовало ожидать нашелся отголосокъ на сказаніе о грозной Понтійской дѣвѣ, обидѣ. Сказаніе о Понтійской царицѣ могло быть въ разныя времена относимо къ къ Клеопатрѣ, къ Императрицамъ Иринѣ и Теодорѣ, въ самой столицѣ древняго міра Риму, но сказаніе это принадлежитъ къ циклу Сиввилскихъ предсказаній и по содержанію согласно съ древнимъ текстомъ, хранившемся лишь въ разрозненныхъ отрывкахъ. Это древнее прорицаніе объ окончаніи мира предсказываетъ о появленіи царицы вдовы которая ввергнетъ сокровища міра въ рѣку. Не безъ связи съ этимъ предсказаніемъ и слова "иже погрузи жиръ на днѣ Каялы рѣки". "Погруженіе клада въ рѣку играетъ важную роль и въ нибелунгахъ. Совершено согласно Эпическому пріему, Пѣвецъ не разсказываетъ мѵѳъ, но намѣкаетъ на него. Относительно этаго прорицанія слѣдуетъ сравнить Excursus ad Sibyllina. С. Alexandre.
   Памятники Славяно-русской письменности над. Археогр. Коммисіи I Великія Минеи Четій октябрь, д. 1--8.
   Стран. 215 окт. 2 д.
   Въ житіи Св. Андрея Христа ради юродиваго говорится: обесстуд'ней и безаконнѣй женѣ. Да востанетъ жена Moдана отъ Понта царствовати начнетъ во градѣ семъ. Да та будетъ буява діявола д'щи, потворница и мужелюбница. Во дни же ея будутъ рати другъ на друга, і убой по всѣмъ улицамъ и по дворомъ и храмомъ, и убіетъ сынъ отца, і отецъ сына, и мати д'щерь, и д'щерь матерь, и братъ брата, и другъ друга; и будетъ злоба многа и ненависть і убіенія бес числа во градѣ семъ и во святыхъ церквахъ. Тогда будутъ блудни дни, и гусли, и плясанія, и пѣсни сотонины, и поруганія играніа, яже человѣкъ есть не видѣлъ не можетъ видѣти Ел'линъ до тоя годины. Та бо не чистая царица богомъ тво рящи себѣ и съ Богомъ ея сварящи и снимъ хотящися брати. Тогда бо Осквернить каломъ святыя олтаря, и свой срамъ омыв'ши осквернить люди вся греческія, і обратить лицо свое злѣ и честная святыхъ не чтити начнетъ, и разграбить вся сосуды церковныя и з'береть честныя образы святыхъ, и честныя кресты, и святыя евангелія и апостолы и всякую книгу написану, и сътвортъ могилу велику, и вложив'ши огнь, зажжетъ все, и церкви разрушить до земли, искати начнетъ святыхъ мощей и не налѣзетъ Богъ до невидимою силою пренесеть я отъ града сего. Тогда неистовая та великіа церкви святыя Божія Премудрости разрушить трапезу, и все, еже есть и церкви, сокрушить, и станетъ на востокъ зрѣщи, и речеть грозящися на Вышняго, глаголюще: ци облепила ты си есмь, о нарицаемый Боже, погубити память твою отъ земли: се бо еси видѣлъ, что ты есмь сътворила мала || мочи, и не могль еси нонѣ ко власу моему прикоснутися; да уже пожди мене мало, да раздрушю небо и вълѣзу тамо, и да вижю, кто есть силнѣй, и да узрю, кто есть крѣплей въ бозехъ и и богиняхъ. И се рек'ши лютая л'вица и болѣ сего лихаго натворив`ши, нача плевати на небо и каменіемъ метати горѣ. Срамъ бо мя есть вѣдати горшая дѣла ея,
   С. Alexandre. Excursus ad Sybillina. VI. XVIII. 516 приводить изъ прорицаній Сивиллъ, изъ книги VIII § 1 стихи 199. и сл. стихъ 194 "не желалъ бы я жить когда веселая воцарится". Александръ напрасно сомнѣвается въ соотношеніи между этимъ стихомъ и предсказаніемъ о вдовой царицѣ. Третію и послѣднюю выписку изъ III книги ст. 75 и ея. привожу въ подстрочномъ переводѣ:
   "И тогда вотъ міръ подъ дланьми женщины будетъ управляетъ и повинуясь во всемъ. Тогда какъ надъ міромъ всѣмъ вдова воцарится и ввергаетъ золото и серебро въ море божеское, и мѣдь и желѣзо, кратковѣчныхъ людей въ пучину ввергнетъ, тогда вотъ стихія всѣ на всѣ лишаться устройства..."
   Значеніе Елены въ сказаніяхъ апокалиптическихъ объясняется значеніемъ Елены въ ученіи Халдеянъ. Свѣденія объ этомъ всемирномъ ученія по древнимъ источникамъ, и на основаніи новѣй шить открытій собраны въ превосходной древней исторіи Максъ Дункера.
   (с. 21) "князьями неба, Вавилоняне по разсказу Діодора, почитали двѣнадцать боговъ, изъ которыхъ каждому посвящали по одному изъ знаковъ зодіака и по одному мѣсяцу года. Надписи подтверждаютъ сіе показаніе. Вавилоняне почитали какъ высшаго бога Эля (Иль), по пени котораго они назвали и свою столицу "Бабель" -- врата Эли. За богомъ Эль слѣдуютъ боги Ану, Бэлъ (Биль) и Гія, Синъ Саласъ и Бинъ, за этими же -- боги планетъ: Адаръ, Меродахъ, Дергалъ, Нетаръ и Небо. Объ Илѣ мы знаемъ только, что онъ былъ высшимъ владыкою, властвовавшимъ надъ другими богами; но какое особенное значеніе и какая власть приписывались ему,-- тѣмъ труднѣе узнать, что имя третьяго бога "Белъ", означаетъ просто владыку, и, слѣдовательно, подъ этимъ именемъ могли быть призываемы какъ самъ Бель, такъ и другіе боги. Царь Гаммураби говоритъ въ своихъ надписяхъ "что Эль и Бель передали его владычеству обитателей Сумира и Аккара". Въ разсказѣ о потопѣ Бель названъ "князь боговъ", "воинъ"; въ ассирійскихъ надписяхъ онъ названъ "Свѣтило боговъ", "владыка всего". Греки разсказываютъ о большомъ храмѣ Белоса въ Вавилоніи и, по ихъ свидѣтельству, Вавилоняне клянутся "Великимъ Белосомъ". Въ отрывкахъ Бероза говорится, что Белосъ раздѣлилъ первоначальный храмъ, раздвоилъ "Оморку" и образовалъ лютей и животныхъ; тогда какъ по глинянымъ скрижалямъ о потопѣ: Бель не хотѣлъ даже слышать о спасеніи Сисита. О богѣ Гій, мы можемъ на первый разъ, только изъ надписей заимствовать, что онъ "владыка земли", "царь рѣкъ", и что онъ именно тотъ, который извѣстилъ Сисита о наступающемъ потопѣ и указалъ ему путь къ спасенію. Имя Бога, слѣдующаго непосредственно за Элемъ, Ану находится въ надписяхъ царя Илги, (стр. 201, 202), сына Урукга. По разсказу, сохранившемуся на глиняныхъ скрижаляхъ о большомъ потопѣ, боги въ испугѣ отъ бури скрылись въ небо бога Ану. Ассирійскія надписи часто придаютъ этому богу названіе Маликъ (т. е. царь). Когда евреи говорятъ, что Сефарфиты покланяются Анаммелеху, то ясно, что Анаммелехъ и Анумаликъ означаютъ одного и того и бога. Существо, принесшее первыя откровенія, языкъ и письмо названо у Бероза Оанъ, а у другихъ Янъ. Такъ какъ откровенія эти являются въ Сефарфаимѣ, а святыя книги хранились тоже въ Сефарфаимѣ (ст. 187), то можно предполагать, что "Оанъ" Бероз; и "Ану" надписей одинъ и тотъ же богъ. Гораздо яснѣе для насъ существо слѣдующихъ затѣмъ боговъ: Синъ, Самасъ и Бинъ. Синъ есть богъ луны; подлѣ бородатаго его изображенія памятники показываютъ новолуніе. Надписи придаютъ ему "бѣлолучистые рога". Уръ (Мугейръ) главное мѣсто поклоненія ему. Здѣсь Урукгъ, какъ мы видѣли, воздвигъ ему храмъ, а послѣдній царь вавилонскій Набонетосъ молилъ сего бога "вложить въ сердце его первороднаго сына почитаніе великаго божества, чтобы онъ не поддавался грѣхамъ и не покровительствовалъ неправдѣ". Солнечный богъ Самасъ узнается по кругу, присвоенному ему какъ знакъ; по надписямъ: онъ освѣщаетъ небо и землю, онъ Господинъ дня. Кромѣ Сина и Самаса, вавилоняне покланялись еще одному вышнему богу -- Бину, "гремящему въ серединѣ неба", держащему въ своей рукѣ пламенный мечъ, молнію" и "подателю изобилія", владыкѣ плодородія."
   "Глава пяти планетныхъ духовъ, владыка отдаленнѣйшей, высшей подвижной звѣзды Сатурнъ, (у вавилонянъ Кайвану) богъ Адаръ, т. е. возвышенный. Именемъ его названъ былъ послѣдній мѣсяцъ вавилонскаго года. Надписи прибавляютъ часто въ имени Адаръ имя Маликъ; онѣ еще его называютъ Саккутъ-Адаръ. Евреи разсказываютъ, что Сефарфиты поклонялись Адраммелеху, который никто другой, какъ Адаръ -- Маликъ, упоминаемый въ надписяхъ. Такъ какъ евреи присовокупляютъ, что Адраммелеху сожигались дѣти, то изъ этого слѣдуетъ, что Адаръ вавилонскій былъ божество суровое, вредившее производительности, гнѣвъ котораго могъ быть умилостивляемъ лишь человѣческими жертвами. Когда пророкъ Амосъ предвѣщаетъ израилитянанъ: "будутъ они Сихуеа своего царя. и Кевана своего бога звѣздъ, истуканы которыхъ сами себѣ сдѣлали -- носить", то можно думать, что Сухусъ -- Мелехъ никто другой, какъ Саккутъ -- Маддкъ, т. е. Адаръ; а Кеванъ есть Кайвану, т. e, Сатурнъ, упоминаемый въ надписяхъ. Борсиппскій богъ Небо (Набу), властелинъ планеты Меркурій; онъ, по вавилонскимъ надписямъ, властвуетъ надъ воинствами неба и земли. Его изображеніе на печати царя Урукга упомянуто выше (ст. 197). Статуи Бога Неба съ длинными бородою и волосами, въ длинномъ одѣяніи падающими съ плечъ -- найдены въ развалинахъ Ниневіи: Ассирійогія надписи величаютъ его "Княземъ боговъ". Его имя значитъ отрывающій; это согласуется съ тѣмъ, что говорятъ западные писатели объ особенной школѣ халдейскихъ жрецовъ въ Борсиппѣ."
   "Владыкѣ (ст. 203) Марса, Нергалу принадлежалъ городъ Куѳа; онъ былъ богомъ войны у вавилонянъ; надписи называютъ его "царь войны", "владыка бури", и "боголевъ". Крылатые львы съ человѣческими головами (ст. 193), ставимые при храмахъ и яри вратахъ дворцовъ Сузы и Ниневіи, вѣроятно, также въ Куѳѣ и Вавилонѣ, изображали Нергала; а крылатые быки были будто бы изображеніями Адара. По свидѣтельству ассирійскихъ скрижалей о потопѣ Адаръ изображается низвергающимъ, а Нергалъ -- разрушающимъ (ст. 184). По возстановленіи вавилонскаго государства царя назывались именами боговъ Небо и Нергалъ. Однако надписи Небухаднецара II превозносятъ преимущественно надъ прочими богами Іеродахо, владыку Юпитера, какъ Белрабу, т. е. какъ великаго владыку, какъ "высшаго бога", какъ "владыку надъ небомъ и землей". Къ этому кругу планетныхъ боговъ относится также и женское божество, которому вавилоняне посвящали ревностную службу, называвшееся "Билитъ", т. е. владычица (у Геродота: Милитта). Ей-то и присвоено было созвѣздіе Венера. Надписи называютъ ее "царица боговъ", "мать боговъ". Такъ какъ она, вмѣстѣ съ тѣмъ, обознается какъ владычица отпрысковъ, то изъ этого явствуетъ, что на была у вавилонянъ богинею плодородія и рожденія. Въ красотѣ растительной природы они признавали силу этой богини; тѣнистая роща вокругъ ея храма въ Вавилонѣ давала прохладу; водохранилище напоминало о владычицѣ плодотворной влаги. Рыбы и голуби -- какъ животныя сильнаго распложенія были ей посвящены. По разсказу Геродота, вавилонскія дѣвицы должны (ст. 204) были жертвовать богинѣ плодородности своею дѣвственностію. Каждая должна была хоть разъ отдаться во славу богини и, посредствомъ такой жертвы, выкупиться отъ нея. Въ праздники Милитты вавилонскія дѣвицы сидѣли длинными рядами съ повязкой изъ веревокъ вокругъ головы; дочери богатыхъ, въ сопровожденіи многочисленной прислуги, пріѣзжали въ крытыхъ повозкахъ. Здѣсь ожидали онѣ, пока чужестранный паломникъ броситъ имъ на колѣни золотую (монету), во имя Милитты. Дѣвица слѣдовала за нимъ и отдавалась въ его распоряженіе. Деньги, ею получаемыя, она отдавала въ храмовое сокровище и этимъ платила свой долгъ богинѣ. "Красивыя и стройныя, говоритъ Геродотъ, скоро находятъ охотника, некрасивыя же не могутъ исполнить закона и ждутъ года два или три". Еврейскія сказанія подтверждаютъ свидѣтельство Геродота.
   На существованіе этого поклоненія у Славянъ указываетъ древній Русскій памятникъ свидѣтельствующій что вѣрованіе въ Роды и Рожаничи было тоже что поклоненіе Артемисѣ, а Артемисой западные писатели называли Вавилонскую богиню.
   "Богиня Нана, образъ которой (стр. 204) въ древности, какъ сказано выше (стр. 190) увезенъ былъ изъ Эреха въ Сузу, (о проложенніи этой дороги хвалится Навуходоносоръ II. въ своихъ надписяхъ) едва ли отличалось отъ Билиты или Милитты".
   "Богинѣ плодородія, производительности и рожденія противуполагалась богиня войны, гибели и раззоренія Истаръ. Надписи именуютъ ее часто "царица Вавилона"; по Ассирійскимъ надписямъ она носитъ лукъ, западные же писатели разсказываютъ о богослуженіи Артемисѣ у Вавилонянъ. Что эта богиня сливается съ Билитой, и ниспосылаетъ по перемѣнно то благодать и плодородіе, то смерть и погибель, то это внѣ всякаго сомнѣнія не только по аналогіи служенія Балтисѣ, Ашерѣ и Астартѣ, у сирійцевъ, но въ особенности у финикіянъ и карѳагенянъ. Планета Венера принадлежала! этой же богинѣ въ обоихъ ея видахъ. По скрижалямъ о потопѣ хвалитъ себя Истаръ, что ей обязаны люди за существованіе (стр. 185), а въ одномъ Ассирійскомъ Словарѣ прямо говорится:
   "Звѣзда Венера стр. 205. (Делбатъ, делефатъ у Грековъ) при восходѣ солнца -- Истаръ между богами, та же звѣзда при заходѣ солнца Балитъ между богами" Въ ассирійскихъ скрижаляхъ находится разсказъ о поѣздѣ Истары въ преисподнюю. "Она пожелала спуститься въ жилище усопшихъ, къ сѣдалищу бога Иркаллы, къ обителѣ неимѣющей исхода, въ дорогу не имѣющую поворота назадъ, къ мѣсту, гдѣ просятъ свѣта, гдѣ пыль кормленіе, а прахъ ихъ пища, гдѣ свѣта никогда не видно, гдѣ живутъ въ тѣмнотѣ, своды которой наполняютъ, духи подобно птицамъ; ворота съ ихъ засовами покрыты пылью. Сторожъ воды, приказала богиня Истаръ, отвори ворота твои, чтобъ мнѣ войти если не отворишь, то разломлю ворота, выдергну задвижку, разрушу порогъ и разобью въ дребезги дверь; я возстановлю смерть, сокрушительницу жизни, и смерть будетъ владычествовать надъ живущими. Сторожъ отворилъ ворота, и когда она ихъ миновала онъ снялъ съ ея головы большую корону. Когда же она миновала вторыя ворота, онъ снялъ серьги съ ея ушей; когда она проходила черезъ третьи ворота, онъ снялъ ожерелье съ ея шеи; проходя четвертыя ворота онъ снялъ украшенія съ ея груди; когда она проходила пятые ворота онъ снядъ поясъ съ ея одежды, когда она проходила шестые ворота, онъ снялъ кольца съ ея рукъ и щиголокъ, когда же она проходила чрезъ седьмые ворота, онъ снялъ покровъ съ ея спины и сказалъ такъ поступаетъ Нинкити съ приходящими къ ней. Достигнувши преисподнюю, Истаръ было поражена недугомъ въ глазахъ, въ бокахъ, въ ногахъ, въ сердцѣ въ головѣ и во всемъ тѣлѣ".
   "Но міръ не могъ обходиться безъ Истари и богъ на отправилъ къ Нинкигалу посольство для выпуска Истары. Нинкигалъ повелѣлъ вылить на Истаръ живой воды, и тогда семь воротъ преисподней для нея открылись опять и она отобрала назадъ все, что взято было отъ нея при ея входѣ".
   (Передаваемый Дункеромъ Мѵѳъ объ Артемидѣ Рожаницѣ и Пай-Дѣвѣ обидѣ довольно ясно изображаетъ вѣчное круговращеніе казни и смерти въ олицетвореніи Силы плодотворенія и истребленія.)
   "Богиня (стр. 264). къ которой Сирійцы взносили молитвы наравнѣ съ богомъ Солнца, носила различныя наименованія: до отрывкамъ Филона Эль, поручилъ владѣніе надъ городомъ Библосомъ Баалтисѣ, т. е., Билитѣ, владычицѣ; въ Аскалонѣ она называлась Деркето; въ Гіераполисѣ (Бамбикѣ, Мембидшь) -- Атаргатисъ; Евреи называютъ ее Ашера; Геродотъ называетъ богиню Аскалона, Афродитою Ураніей. Этимъ онъ обозначаетъ ее, какъ богиня любовной: похоти и производительности, и называетъ храмъ этой богини въ: Аскалонѣ древнѣйшимъ, изо всѣхъ ему извѣстныхъ; отсюда получили свое начало и святыня Ураніи на островѣ Кипрѣ, какъ говорятъ сани Кипріяне, и храмъ Ураніи на островѣ Цитерѣ, основанный финикійцами, принадлежавшими тѣмъ самымъ Сирійцамъ. Павзаній замѣчаетъ, что ассирійцы первые изо всѣхъ людей почтили Уранію; послѣ ассирійцевъ Паѳійцы на островѣ Кипрѣ и финикійцы въ Аскалонѣ. Отсюда можно заключить, что Балтисъ, какъ: по имени, такъ и по сущности, не отличалась отъ Билиты, Милитты Вавилонянъ, и то, что мы знаемъ о поклоненіи Балтисѣ, достаточно подтверждаетъ настоящее заключеніе. Кинирасъ, первый! король Библоса, устроилъ въ Библосѣ и Кипрѣ храмы въ честь! Афродиты а его дочери тѣло свое посвящали служенію этой богинѣ, у Дѣвы Библоса стояли на базарѣ въ ожиданіи чужестранцевъ, какъ дѣвы вавилонскія ожидали ихъ въ храмѣ (ст. 204), а цѣна и, здѣсь принадлежала Афродитѣ. О кипрскихъ дѣвицахъ разсказываютъ, что онѣ ходили на морской берегъ, для предоставленія себя въ распоряженіи пристававшихъ къ берегу мореходпевъ".
   "Баалтисъ (стр. 266), въ Библосѣ, Деркето въ Аскалонѣ, Атаргатисъ въ Гіераполисѣ, Ашера Евреевъ, была богиня, покровительствующая родамъ и плодородію,-- т. е. сила естественная производящая изъ влаги.-- Канааниты покланялись также мужскому божеству, производящему обиліе и плодородіе изъ влаги".
   Олегъ и Вольга или Волхвъ Всеславичъ сынъ морскаго царя Ольга=Вольга=Ельга, Волга, Влага, и самое болото, Балтисъ указываютъ на близкое сродство Славянскаго и Халдейскаго мѵѳа. Вопросъ 113-ый на первомъ Археологическомъ съѣздѣ въ Москвѣ (стр. XXVI. Херсонесъ Таврическій и его мѣстные культы) о Дѣвѣ Ифигенигеніи, какъ жрицѣ Демонической дѣвы Тавровъ, по изображенію неизданной монеты остался кажется, безъ разъясненія.
   Продолжаю выписки изъ исторіи Дункера:
   "Надписи Рамсеса II называютъ (стр. 268 269) Астарту богиней Хетитовъ; имя ихъ города Асторотъ = Карнаимъ, найдено въ надписяхъ третьяго Тутмозиса (ст. 263). Филистимляне покланялись Астартѣ. По отрывкамъ Филона, она посвящала звѣзду на островѣ Тиросѣ; у Сидонянъ "большая Астарта" была мѣстнымъ божествомъ (Дѣвственная богиня" или "богиня Дѣва" Namen virginale, virgo Corlestis, завѣдуетъ судьбою сраженій; она -- богиня войны приносящая гибель и уничтожающая и потому богиня смерти. Монеты Сидона изображаютъ ее съ копьемъ въ рукѣ. Какъ богиня войны она держитъ тѣ въ своихъ Кипрскихъ и Цитерскихъ храмахъ. Въ своемъ храмѣ, въ древней крѣпости Карѳагена, она сидитъ верхомъ на львѣ, съ копьемъ въ рукѣ; Истара вавилонская и ассирійская держитъ лукъ (ст. 204). Филистяне, захвативъ доспѣхи Саула царя Израильскаго, посвятили къ дому Астарты. Если по Филону Астарта посвящаетъ звѣзду, то и Истарѣ въ Вавилонѣ (стр. 205) посвящена Венера въ восходѣ. Астарта сирійская стояла однако-жъ въ ближайшемъ соотношеніи къ лунѣ. Филонъ разсказываетъ, что она себѣ на голову возложила бычачью голову. Памятники близь Сеѳоса представляютъ быкообразнаго Баала,-- коровью голову съ серпомъ луны; а карѳагенскіе камни -- полнолуніе между бычачьими рогами. Астарота Карнапъ называется богиня съ рогами луны т. е. рогатая Астарта. Жрицы Астарты обязаны были вести жизнь воздержанную, безбрачную, цѣломудріе было обязательно для жрицъ "небесной дѣвы"; ни одна замужняя женщина не должна была вступать въ ея храмъ въ Кипрѣ; въ ея храмахъ, какъ въ храмахъ Молоха, горѣлъ вѣчный огонь. Какъ Молоху, Астартѣ приносились человѣческія жертвы; дѣвственной богинѣ приносились въ жертву юноши, дѣвицы и женщины, и сожигались. Какъ сирійцы въ своемъ служеніи Ашерѣ старались приспособляться натурѣ самой богини, и пытались претворять себя и низводить себя въ ея существо, такъ равно и служеніе Астартѣ требовало, въ подражаніе богинѣ, убіенія плоти. Самою высшею и благопріятнѣйшею жертвою считалось, оскопленіе жрецовъ и мірянъ, въ честь дѣвственной богини. При празднованіи Астарты, въ то время, какъ всѣ присутствующіе приводимы были посредствомъ шума кимваловъ, литавръ и двойныхъ флейтъ въ восторгъ и неистовство, выскакивали юноши, схватывали древній мечъ, лежавшій на алтарѣ богини и уродовали себя имъ. Въ позднѣйшѣе время тысячи оскопленныхъ служителей находились при храмахъ Астарты; нѣкоторые изъ нихъ въ женскомъ одѣяніи съ лицами расписанными подобно женщинамъ, скитались по странѣ, ниществуя и подвергая тѣло свое истязаніямъ. При звукѣ дудокъ и литавръ они кружились и посредствомъ дикихъ движеній и вращеній тѣла, приклоняли головы къ землѣ такъ, что волосы волочились по грязи. При этомъ они кусали себѣ руки и изрѣзая себя мечами. Самый неистовый начиналъ тогда стонать и пророчествовать. Наконецъ каялся онъ въ своихъ грѣхахъ, хваталъ узловатый бичъ и билъ себя по спинѣ, пока потечетъ кровь."
   "Въ Карѳагенѣ (стр. 272, 273) были почитаемы: добрая небесная богиня (bona coelestis) и злая небесная богиня (inferoa coelestis). Если здѣсь, въ честь богинѣ Дидо, сожигались люди подобно самой мнимой основательницѣ Карѳагена, сжегшей себя, то въ честь ея сестры Анны, т. е. миловидной, совершалась болѣе свѣтлая служба. Нѣкоторые утверждаютъ, и безъ сомнѣнія небезосновательно, что обѣ сестры Дидо и Анна одна и та-же богиня. "Мы видѣли, что у вавилонянъ планета Венера въ восходѣ богиня войны; Истара, Венера въ захожденіи, была богиня любви Милитта (ст. 205). Объ отношеніи сирійской Астарты въ лунѣ было упомянуто. Какъ богиня луны, она была непостоянною, скитающейся богинею. Съ уменьшающимся свѣтомъ луны, она уходитъ въ темноту запада, въ область солнечнаго заката, жители Тира при исчезновеніи богини совершали траурную службу "въ злой вечеръ". Какъ "блуждающая богиня", Астарта называлась у финикійцевъ Дидо, т. е., скитальческая, у жителей запада -- Европа, т. е. темная. Съ исчезновеніемъ богини связанъ миѳъ, какъ пагубная сила богини была побѣждена; миѳъ объясняетъ, почему Астарта въ Тирѣ могла быть почитаема, женой Мелхара Милкатой (Мелехетъ т. е. царица). Скитающійся солнечный богъ ищетъ исчезнувшую богиню. Онъ ее наконецъ находитъ на краѣ свѣта, снимаетъ съ нее поясъ, богиня передается ему святая свадьба преобразовываетъ богиню войны -- въ мирную, благотворную богиню, покровительницу плодородія; Астарту -- въ Ашеру; Дидо -- въ Анну; Артемиду или Аѳину -- въ Атаргатисъ".
   Дѣва небесная (стр. 273) стала теперь женою бога Тира; Гера (Hera) небесная стала Адою (Athe) сирійцевъ. Сочетаніе Мелкарта и Астарты, бога солнца и богини луны, преодолѣніе ими суровой богини войны, даруютъ жизнь, порядокъ и законъ. Священная свадьба наконецъ должна была совершиться на далекомъ западѣ, на Самоѳракѣ, въ Кадмеѣ, въ замкѣ Кадмоса, т. е. ищущаго Мелкарта, по ту сторону столбовъ бога, на счастливыхъ островахъ западнаго моря, гдѣ всякій плодъ ростетъ на свободѣ: яблоки жизни, гранатныя яблоки Ашеры, яблоки Гесперидовъ, залогъ любви, образъ жизни и свѣтъ возвращающійся вновь,-- исходящій изъ ночи. Туда сходитъ также на покой и Мелкартъ въ согрѣтыя лучами его волны западнаго моря".
   "Въ Карѳагенѣ (стр. 274, 275) Дидо-Астарта изображена была съ бородою Мелкарта. Въ Пафосѣ находился бородатый истуканъ Афродиты, который былъ почитаемъ за великое божество. Это собраніе служитъ основаніемъ миѳамъ о Гераклѣ (Мелкартъ) и Омфалѣ (рожаницѣ?), о Семирамисѣ и Сарданапалѣ. Въ опредѣленные праздники Баала являлись жрецы и поклонники богу -- Андрогену, въ красныхъ, прозрачныхъ женскихъ рубахахъ и въ прочихъ женокъ платьяхъ, а женщины -- въ мужскихъ одеждахъ съ мечами и копьями. Законъ евреев строго воспрещаетъ поставлять Астартѣ солбы, приносить лепту блудницы или взносъ люболѣевъ въ храмъ Іеговы; также воспрещается терзать на себѣ кожу и стричь волосы, (что составляло разные обычаи у Сирійцевъ, какъ знакъ поклоненія нѣкоторымъ богамъ); также наистрожайше предписывается, чтобы сконецъ не являлся въ общину Іеговы, и чтобы женщина не надѣвала мужскаго платья, а мущина -- женскаго.
   Въ подстрочномъ примѣчаніи (стр. 274) Max Duncker говоритъ: Das drumwander der Dido Astarte floss dann auch wieder mit den Sain von der Helena, von den Irrfahrten und Schicksalen der Gründe-Karthagos zusammen, und des Aeneas, des Schützlings der Aphrodite, Fahrten werden nach den berühmtesten Kultusstätten der Aschera echtet.
   Я собралъ можетъ быть слишкомъ иного данныхъ для разъясненія единства эпическихъ и мѵѳическихъ сказаній. Вліяніе Халдѣйскихъ ученій, на нашъ міръ такъ явно что этотъ очеркъ мнѣ казался необходимымъ для объясненія намековъ поэта, и для убѣжденія читателя что толкованіе мое не произвольное. Слѣды этаго ученія и обрядовъ замѣтныхъ даже и въ современной Россіи;-- не безъ связи съ этимъ ученіемъ и обряды вертящихся дервишей.
   Дѣва Обида Елена, по принадлежности къ вѣрованіямъ Понтійскимъ, имѣла особенное вліяніе на мореплаваніе въ Черномъ морѣ, также какъ и братья ея Діоскуры. Разсказы Филострата достаточна разоблачаютъ этотъ фактъ. Но въ слѣдствіе глубокихъ корней, пущенныхъ скептической школой, наша наука недовѣрчиво относится ко всему тому, что выходитъ изъ періода отмѣченнаго III лидеромъ. Въ сочиненіяхъ Гиралдія находится подтвержденіе наиположительнѣйшее въ свидѣтельствахъ грамматика Лактанція или Луктація и Солина. По этимъ свидѣтельствамъ Елена имѣла самое пагубное вліяніе на мореплаваніе. Даже и въ позднѣйшее время огонекъ являющійся на мачтахъ, называется Еленинымъ (Elen feuer) и считается зловѣщемъ знаменіемъ въ морѣ. Появленіе Еленина огня предвѣщало неминуемую погибель корабля,-- Діоскуры у Статія покидаютъ корабли, обреченные огнемъ Сестры. Два огня на оконечностяхъ мачтъ предвѣщали счастливое плаваніе и принадлежали братьямъ Елены -- Діоскурамъ: Кастору и Поллуксу.
   О значеніи Ахилла и Елены у Готеовъ свидѣтельствуетъ появленіе Ахиллеса и Дѣвы (Аѳины), придуманное Аѳинскими жрецами, чтобы умилостивить осаждавшихъ Аѳины Готѳовъ. Это не помѣшало имъ войти въ городъ, но ради Ахилла и Елены они обошлись милостиво.
   Константинъ Порфирогенитъ (de adm. Imp. с. 9. Stritter Mem. P. II, p. I, 984) говоритъ о Руссахъ:
   "Hoc autem transmisso loco ad. St. Grigori insulam appellant, obi propter ingentem quercnm sacrificia obeunt, viyentes que ayes immolant"
   Свидѣтельство Константина Багрянороднаго о поклоненіи Русскихъ мореплавателей на островѣ св. Григорія посвященнаго Ахиллу и Еленѣ, достаточно, кажется, чтобы допустить знакомство Русскихъ XII столѣтія съ Троянскими мѵѳами. Культъ этотъ на черномъ морѣ вѣроятно быть въ связи съ Болгарствомъ Ахиллесовыхъ Мирмидонянъ.
   Объ этомъ культѣ хотя и свидѣтельствуютъ Греческія Понтійскія надписи, но объ ономъ нѣтъ свидѣтельствъ, принадлежащихъ классичесной эпохѣ. Статій, въ первомъ столѣтіи нашего лѣтосчисленія и Филостратъ принадлежавшій той же эпохѣ, первые вноситъ показанія объ этомъ поклоненіи. Мѵѳъ объ Еленѣ такъ мало отзывается съ Классической Греческой словестностію, что до сихъ-поръ на Трагедію Еврипида многіе ученые смотрятъ какъ на шутку выходящую изъ предѣловъ приличія. Трагедія Еврипида доказываетъ древность мѵѳовъ объ Еленѣ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и тотъ фактъ, что онъ былъ не Греческій; онъ былъ неизвѣстенъ Гомеру и видимо возбуждалъ любопытство Геродота.
   Гомеръ пользовался мѵѳическими сказаніями или такъ называемымъ народнымъ эпосомъ на правахъ порта -- т. е. бралъ изъ него, что хотѣлъ. Поэтому онъ могъ отдѣлить историческую личность отъ мѵѳа, но если бы въ его время поклоненіе Еленѣ существовало у греческихъ племенъ, то это отразилось бы на его пѣсняхъ. Удивленіе и любопытство Геродота еще болѣе доказываетъ, что въ классической Греціи мѵѳъ объ Еленѣ былъ почти неизвѣстенъ.
   Мнѣ удалось наконецъ найти у Гиралдія положительное свѣденіе о поклоненіи Еленѣ, въ связи съ мореплаваніемъ:
   Ait vero illara quam Plinius diram et minacem Helenam vocat, Status Papinius illo carmine innuit in Tbebaide:
   
   Com jam damnata sororie
   Igne Therapnaei fugerunt carbasa fratres.
   
   Quo loco Lactantuis grammaticus Helenam maniam vocari ait: Il quidem tanta vis inest incendii, ut malum et navis ima pertundant, et etiam si aes sit ejus calore solvatur. Ergo si baec Stella navi insederit, sunt se nautae sine dubio perituros. Hactenus Lactantius seu Lutatius, et vocatur ab aliqiubus. Meminit et bujus stellae Solinus his verbis sens de muliebri menstruo: Habet, inquit, plane id salutare solum ipse, qod avertit sydus Helenae perniciosissimum navigantibus.
   L. G. Gyraldi opera. T. I, стр. 618 и 619 Lugduni Bat. 1696.
   Porro scribit Hesychius, Scythos Uraniam, id est coelestem Venerem ἀρτιμήασαν vel nt alii legunt artimpasan vocasse: (de qua supra iu Vesta) Herodotus vero tradit in primo, Scythis qui templum in Ascaioue Veneris depraedati fuerant, Deae ira foemineum morbum cum omni posteritate immissum: qua ex reenarees, id est execrati, cognominatisiiat. Idem Herodotus in Thalia, Uraniam ait ab Abarabibus vocari ἀλιλαῖ quare comiderandum apud eundam ni primo, an alilat, an Aiytta legendum, quo locoscribdt: Mylitta Venus ab Assyriis nuncupata, ab Arabibos Aiytta, a Persis Mitra. Una Babyloniis haec lex fuit, execranda quidemi: nam mulieribus omnibus indigenis fuit communis, ut semel in vita ad Veneris templum desiderent, et cum externis viris consuetudinem haberent. Diende et historiam subdit de divitibus, quae vehiculis illuc devehebantur et alia quae ridicula mihi yidentur. Sane et origenes, acitem Arrianus Uraniam Deam banc Аrabum fuisse testantur. Sed enim et Babvlonii Venerem Salambonem vocabant ut est a Lampridio proditum. Omni planctu Syriacis cnltus, et jactatione, Heliogabalus Imperator exhibait. Ζαλαμβὼ ut Hesychuis et Phavorinus tradunt, Venus a Babylonis dicitur. L. 6. Gyraldi opera. I. 389. Lugd. Bat.. 1696.
   Трудно себѣ объяснить на чемъ зиждется упорство нашихъ ученыхъ филологовъ въ непризнаніи въ Дѣвѣ Обидѣ -- Троянской, Елены. Можетъ быть слѣдуетъ искать корень этого упорства въ ложной теоріи относительно народной поэзіи. Народъ воспринимаетъ, одобряетъ, санкціонируетъ, но не творитъ. Есть творенія, которыя дѣлаются народными, но они даже въ устахъ народа не измѣняются а развѣ искажаются. Коль скоро подновленіе соблюдаетъ ритмъ и правильность изложенія, то редакція принадлежитъ несомнѣнно личностямъ спеціально занимающимся поэзіей.
   D'argens, въ примѣчаніяхъ къ IV главѣ Тимея Локрскаго имъ переведеннаго (Paris an III), приводитъ по Буксторфу расказъ Рабби Бенъ Сира о Лилисѣ первой женѣ Адама. Это апокрифическое преданіе находится въ тѣсной связи съ мѵѳомъ о царицѣ Небесной -- ураніи -- Еленѣ слѣдуетъ также срав. стр. Д 71 и § 41.
   "Лились, сотворенная въ шестой день, немедленно поссорилась съ Адамомъ не хотя ему подчиняться и по произнесеніи тетраграмжатона улетѣла. По просьбѣ Адама Богъ послалъ трехъ Ангеловъ: Сеноя, Сансеноя и Сунмангелофа, съ тѣмъ, чтобы они привели Лилису и Адаму, но безъ насилія, въ случаѣ же, если она не согласится возвратиться, то ей должно объявить то, что сто изъ ея, дѣтей будетъ утрать ежедневно. Ангелы застигли ее на томъ самомъ морѣ,-гдѣ погибъ въ послѣдствіи Фараонъ. Ангелы объявили ей, что они ее удушатъ и утопятъ, если она не согласится съ ними возвратиться. Лились упрашивала ихъ не мѣшать ей продолжать свой путь, погону что она сотворена для уничтоженія 8 отроковъ и 20 дѣвочекъ. Ангелы, услышавъ эту рѣчь, рѣшились ее взять силой; Лились тогда имъ клятвенно обѣщала, что она откажется отъ на несенія вреда дѣтямъ, повсюду гдѣ она увидитъ написанныя на бумагѣ или пергаментѣ имена ангеловъ или ихъ образа, и вмѣстѣ съ тѣмъ она заявила готовность видѣть ежедневно смерть сотни ея дѣтей, съ этого времени умираетъ ежедневно по ста Схедимовъ, а также присвояютъ дѣтямъ имена ангеловъ, дабы Лились, вспомнивъ свою клятву, ихъ не касалась."
   Алексѣевъ въ Церковномъ словарѣ говоря о древнемъ кумирѣ Азіатскихъ народовъ:
   "Царица Небесная, Гер. 44, 17, по Лат. Venus urania, regina coeli, разумѣется Афродита, которую чаяли не только языческія Йемена, но и самый народъ Божій, не рѣдко совращаясь отъ почитанія истиннаго Бога, старался оную умилостивлять и приносить ей какъ въ самомъ Іерусалимѣ, такъ и въ прочихъ градахъ Іудиныхъ, въ жертву пряженое и возліяніе для испрошенія у ней мира, изобилія плодовъ земныхъ и благопоспѣшенія. Таковымъ идослуженіемъ намеки на себя Іудеи великій гнѣвъ Божій, какъ видно въ писаніи.
   У того же пророка въ гл. 7, ст. 18, сія нечистая богиня названа иначе "Воинство Небесное" чему причину видѣть можно у Урсина часть 2, кн. 2.
   Жирня времена, времена обильныя несчастіями.
   Миклошичъ приводитъ, по памятникамъ XI и XII столѣтій, жированіе pascuum, жированіе сѣмьртное -- жировати -- pasci, deliciari; въ лузѣ демоньсцѣемь жироялтъ; жировножитіе.
   
   Видно въ живности надежная головушка.
   Ты въ прохладной живешь, да видно, жирушкѣ, стр. 9. ст. 8.
   Вѣдь ты ростишь -- то сиротныхъ также дѣтушекъ,
   Во маетной, во бобыльской ростишь жирушкѣ -- стр. 10. с. 19.
   Какъ во эвтыхь два учетныхъ долгихъ годашка
   Прискудалась вся сиротна моя жирушка,
   Разрѣшилось хоромное строеньице.
   Наслезахъ стоятъ стееольчаты околенкя,
   Скрозь хоромишки воронишка летаютъ,.
   Скрозь тынишка воробьишечки летаютъ,
   Большака нѣту по дому настоятеля,
   Во крестьянской нашей жирушкѣ правителя;-- (стр. 14, ст. 10.--12).
   
   Е. В. Барсовъ въ собранныхъ имъ причитаніяхъ Сѣвернаго края. (Москва 1872). объясняетъ что жирушка значитъ изба. По приведеннымъ примѣрамъ оно кажется болѣе обозначаетъ самое хозяйство, весь домашній скарбъ; все семейное благосостояніе, судя по прилагательному жирный въ слѣдующей выпискѣ весь бытокъ, все богатство:
   
   На словахъ сважижъ спорядной мой сусѣдушко
   Ты про мое безчастное живленьицо.
   Про бобыльную, сиротску мою жирушку;
   У меня да сироты -- нонь безпріютной
   Золотой казны на грѣхъ да не случилось (стр. 15, с. 33--37).
   Снаряжаю я законную сдержавушку
   Какъ во жирную, бурлацку во работошку;
   Не въ бурлавушки спущаю того вольныя,
   Не по эту золоту казну довольную, (стр. 16. с. 5.-- 8).
   
   Это сѣверное Велико-Русское выраженіе весьма важный доб<испорчено>токъ для слова о Полку Игоревѣ, и оно далеко не одно въ богатомъ собраніи г. Барсова. Многіе должны быть ему благодарны, и ни за одни услуги оказанныя имъ филологіи.
   Е. В. Барсовъ напрасно говоритъ что не сохранились древнія греческія причитанія. Въ 24 пѣснѣ Илліады ихъ три: Андромахи, Гекубы и Елены надъ тѣломъ Гектора. Встрѣчаются причитанія и у Трагиковъ, но въ сравненіи съ нашими весьма блѣдныя. Участіе Пророка Ильи въ причитаніи надъ убитомъ молніей соотвѣтствуетъ участіе Минервы въ Илліадѣ.
   

0x01 graphic

    § 56. Причина торжества Половцевъ надъ Русскими заключается въ пагубномъ духѣ соревнованія Князей. Объясненіе предъидущаго § 55 и примѣненіе онаго къ настоящему.
   Междоусобіе между Князьями погубило ихъ въ пользу поганыхъ.
   "Почто вы распря имата межи собою? А поганіи губятъ землю Русьскую" подъ г. 6601 въ лѣт.
   "Я небѣ въ нихъ правды и вѣста родъ на родъ, быша въ нихъ усобицѣ". Подъ г. 6368--6370 въ лѣт.
   Погибе точно такъ-же глаголъ дѣйствительный какъ и страдательный въ значеніи погибнуть: исчезнуть уничтожить и погибнуть точно также какъ "Ярославнынъ гласъ слышитъ."
   Дубенскій принимая правильно глаголъ въ значеніи дѣйствительномъ вынужденъ придать "усобицѣ" значеніе союза.
   Пришли отъ Бога на поганыя, побѣду, (6688).
   "Княземъ" дательный падежъ вмѣсто родительнаго или, весьма можетъ быть, дательный вмѣсто Творительнаго. Въ этомъ послѣднемъ случаѣ съ опущеніемъ предлога между.
   Употребленіе дательнаго падежа вмѣсто творительнаго свойственное сѣверному говору встрѣчается въ причитаніяхъ Олонецкаго Края. (Барсовъ, Москва 1872).
   
   "За бурлацкима удалыма головушкамъ 4. 61.
   Со сердечника, налима дѣтушкамъ 21, 27.
   Баловать потти съ удалыма со молодцамъ 131. 20.
   За этима качелямъ за маетныма 83. 63.
   Со кормиляцамъ, свѣтамъ батюшкамъ
   Съ желанвыма родителямъ". 56. 46 47.
   

0x01 graphic

   § 57. Распри Князей. Послѣ словъ, про малое, должно поставить двоеточіе и слова: "се великое" обозначить выносными знаками.
   
   Говорилъ бо братъ брату: и это мое -- и то также мое (т. е мое).
   И начали Князья про малое говорить что оно великое, т. е. изъ мухи дѣлать слона и противъ самихъ себѣ дѣлать козни.
   

0x01 graphic

   § 58. Слѣдствіе распрей -- вторженіе Половцевъ въ Россію. Подобные упреки часто встрѣчаются въ Лѣтописи: такъ подъ г. 6602. Се уже третье наведе поганыя на землю Русскую".
   

0x01 graphic

   § 59. Сожалѣніе о неосторожности Игоря и о невозможности воскресить его войско.
   Крѣсити.
   "Уже мнѣ (Ольга) мужа своего (Игоря) не кресити."
   

0x01 graphic

   § 60. Въ слѣдъ за остатками войска кликнулъ Карнаи жля поскакчи по Русской землѣ, пожигая все на пути. Варна и Ждя являются, какъ два отдѣльныя лица -- неизвѣстный позвалъ неизвѣстныхъ Варна и Жля, поскакалъ по Русской землѣ, опустошая все огнемъ изъ пламеннаго рога -- огнестрельнаго оружія. Въ Лѣтописи упоминается о Бесерменинѣ, находившемся въ Половецкомъ войскѣ и употреблявшемъ огнестрельный снарядъ. Мнѣ Карна и Жля напоминаетъ баснословнаго Zul или Zal -- Carnein, это лицо по восточнымъ баснямъ приведеннымъ у Гербеля здѣсь совершенно на мѣстѣ. При прежнемъ же чтеніи вовсе непонятно, изъ предъидущихъ словъ кто позвалъ Варна и Жля.
   Намекъ на Александра Великаго имѣетъ твердое основаніе. Низами современникъ сочинителя слова о Полку Игоревѣ (Низами умеръ въ 1800 г.) говоритъ о двухъ походахъ Александра Великаго противъ Русскихъ и о плѣненіи ихъ царя Вайтала.
   Гамеръ удивляется, что Персидскій поэтъ XII столѣтія тагъ распространяется о Русскихъ. У Низами войны Египетская, Персидская, Индейская и Синская оканчиваются однимъ походомъ.
   "Мнѣ же (Несторъ) рекшю къ Гурятѣ (говорившему о Югрѣ сѣдящей съ Самоядью): "си суть людье заклепаніи Александромъ Македонскимъ царемъ. Якоже сказа о нихъ Меѳеодій Патарійскій: і взиде на всточныя страны до моря, наричемое Содиче мѣсто, и ядѣ ту человѣкы нечистыя отъ племене Аѳетова, ихъ же нечистоту видѣхъ: ядяху скверну всяку, комары и мухи, коткы, и зміѣ и мертвець не погребаху; но ядяху и женскыя изворогы, и скоты вся нечистыя. То видѣвъ Александръ убояся, еда како умножаться, И о сквернятъ землю, и загна ихъ на полу нощныя страны въ горы высокія и Богу повелѣвшю, сступишася о нихъ горы полунощныя, токмо не сступишася о нихъ горы на 12 локоть, и ту створишася врата мѣдяна, и помазашася супклитомъ, и аще хотятъ огнемъ взяти, невѣзмогутъ и жещи; вещь бо суяклитово сице есть: ни огнь можетъ вжещи его, ни желѣзо его приметь, въ послѣдняя же дни постъ изидуть 8 колѣнь отъ пустыни Етривьскыя (вар. Тривьскыя), изидуть и сіи скверніи языки, яже суть въ горахъ полунощныхъ по повелѣнью Божію.

0x01 graphic

   Въ сказаніи объ Александрѣ Великомъ, записаномъ въ Саратовсюй губерніи А. Леопольдовымъ, говорится о Гогѣ и Магогѣ загнанныхъ имъ въ горы: "онъ свелъ надъ ними одну чару съ другою сводомъ, и поставилъ на сводѣ трубы, и ушелъ назадъ въ свою земно. Подуютъ вѣтры въ трубы, и подымется страшный вой; они, сидя тамъ кричатъ: о видно еще живъ Александръ Македонскій"! Эти Гоги и Магоги до сихъ поръ еще живутъ и трепещутъ Александра, а выйдутъ оттудова передъ самою кончиною свѣта.-- (Нар. Рус. Ск. Аѳанасьевъ. Москва 1873, кн. III стр. 174.-- No 183).
   Этотъ разсказъ болѣе сходенъ съ разсказами, имѣвшими большой ходъ въ средніе вѣка.-- Въ средніе вѣка и даже въ новѣйшія времена у горъ Каспійскихъ рисуется на географическихъ картахъ зулъ крпейинъ съ двумя трубами. Такъ точно на Каталанской картѣ XIV (1375) столѣтія, воспроизведенной Лелевелемъ и также Бюшономъ.
   Весьма можетъ быть что Пѣвецъ Игоревъ разъединяетъ Zoul Karnein Двурогій и пользуется этимъ, чтобы напомнить баснь объ Александрѣ Великомъ, укротителѣ Дивовъ, Гога и Магога, играя на Русскомъ значеніи этихъ двухъ словъ: Карнай (Корнающій, и Жаль, Жля, жалющій, злющій. Во всякомъ случаѣ Жля настоящее дѣепричастіе.
   За нимъ кликну Карнай (баснословный блюститель Кавказскихъ воротъ) жля, (свирѣпѣя, жаля) поскочилъ по Русской земли, Смагумычючи въ пламянѣ розѣ.
   Пожалиси Добрыня и сполнися ярости. Лавр. Лѣт. подъ годомъ 6636.
   
   Жаль ми бяшеть на Игоря, тако нынѣ
   Жалую больши по Игорѣ братѣ моемъ.
   
   Ипатіевская Лѣтопись подъ годомъ 1185.
   Жаль -- въ смыслѣ гнѣва;-- жалую -- въ смыслѣ сожалѣнія, огор ченія.
   Въ Ипатьевской же Лѣтописи (изд. Арх. Ком. стр. 131. подъ годомъ 1185).-- Въ радости мѣсто наведе на мы плачъ и во веселы мѣсто желю на рѣцѣ Каялѣ. Въ варіантѣ вмѣсто винительнаго жедю именительный жаль.
   Жалѣть, жаловать, жалитъ -- отъ корня жало объясняющее дѣй ствительное и страдательное значеніе глаголовъ.
   Шмаговники упоминаются въ Петровское время трехъ сортовъ:
   
   1 " 3/4 фунтовыя.
   4 " 1/2 ф.
   3 " 1/4 ф.
   
   Всего мѣдныхъ пушекъ, дробовиковъ и шмаговниковъ 21.
   Журналъ похода подъ Дерптъ стр. 35.
   Гр. Б. Н. Шереметева.-- Въ письмахъ.
   Часть I, въ Москвѣ 1778 г.
   Въ No 27: да Артидеріи опричь мелкаго ружья.

22 Пушки.

3 Шмаговници.

3 Барабана.

   "Шмаговники" огнестрѣльное оружіе; упоминаніе въ донесеніяхъ фельдмаршала Шереметева Петру Великому вполнѣ подтверждаетъ, что здѣсь идетъ рѣчь объ огнестрѣльномъ оружіи. За годъ до похода Игоря бытъ взятъ въ плѣнъ находившійся между Половцами Бессерменинъ съ огнестрѣльными своимъ снарядомъ.
   Огнестрѣльное оружіе извѣстно было Китайцамъ уже въ первомъ столѣтіи нашего лѣтосчисленія.-- Въ Европѣ оно начало проявляться въ XI столѣтіи. Болѣе чѣмъ вѣроятно, что Саррацины и Монголы ознакомившіеся прежде Европейскихъ народовъ съ огнестрѣльнымъ оружіемъ, одерживали повсемѣстно верхъ надъ Европейцами, благодаря этому нововведенію. Въ Германіи огнестрѣльное оружіе сдѣлалось извѣстнымъ лишь въ XIV столѣтіи. Не слѣдуетъ упускать изъ виду что здѣсь идетъ дѣло не о порохѣ, но объ огнестрѣльномъ оружіи.
   Въ Архивномъ спискѣ находится "смагу мычючи людемъ въ пламянѣ розѣ". Слово "людемь" находится и въ переводѣ при первомъ изданіи,-- нахожденіе этого слова въ переводѣ ясно показываетъ что опущеніе этого слова первыми издателями ни въ какомъ случаѣ не было намѣренное. Слово могло быть пропущено по невниманію, но это едва ли вѣроятно, я видѣлъ самую тщательную корректуру сдѣланную надъ текстомъ въ томъ видѣ въ которомъ онъ выпущенъ въ свѣтъ. Въ самомъ текстѣ въ концѣ пѣсни измѣнено нѣсколько знаковъ препинанія. Въ переводѣ измѣнено несколько выраженій и въ предисловіи слова относящіяся до Графа Мусина Пушкина. Слово "людямъ" не только излишнее но и не правильно. Огнестрѣльные снаряды, особенно же въ моментъ упоминаемый въ пѣснѣ, служили противъ стѣнъ и строеній, а не противъ побитыхъ людей. Такъ въ Ипатіевской Лѣтописи подъ годомъ 6692, 1184. "Пошелъ бяше оканьный и безбожный и треклятый Кончакъ, со множествомъ Половець, на Русь, похупся яко плѣнити хотя грады Рускыѣ и пожещи огнемъ: бяше бо обрѣлъ мужа какого бесурменнна, иже стрѣляше живымъ огнемъ, бяху же у нихъ луци тузи самострѣлніи, одна 50 мужь можашеть напрящи... Въ выпискѣ въ началѣ страницы 152, изъ Ипатіевской Лѣтописи находятся пропуски и опечатки при объясненіи "меньшицю" слѣдуетъ читать παλλακη, pellek, наложница;-- при объясненіи "На воропници" слова "разъѣздъ" -- "Романовичемъ" не отдѣлены скобками и въ третьихъ выписка изъ Ипатіевской Лѣтописи не отдѣлена отъ выписки о Мамаѣ по Древн. Лѣт. изд. въ 1775 г. Эта послѣдняя выписка начинается въ концѣ 12 строки словами "и выступила" -- Воропъ, на воропницы, (наврапъ, Древне Церковно Славянская форма по Миклошичу) происходитъ отъ одного корня съ "вороба", циркуль и снарядъ для разматыванія шерсти. Согласно этому словопроизводству воропъ долженъ обозначать самый способъ рекогносцировки, фуражировки и устроеннаго мародерства -- циркуляцію. Сколько помниться Бопланъ описываетъ способъ посредствомъ коего Татары въ XVII столѣтіи грабили и опустошали край при отступленіи. Способъ этотъ заключался въ учащенной высылкѣ легкихъ отрядовъ изъ отступающаго войска, которые радіусами распространялись изъ центровъ находившихся въ постоянной связи съ главнымъ войскомъ. Это давало возможность стягивать и поддерживать эти отряды въ случаѣ опасности. Планъ этихъ разѣздовъ приложенъ при описаніи Украйны. Прусскіе уланскіе разъѣзды въ войну 1870 года устроены были вѣроятно по этому плану. Въ Прусскую кавалерію со временъ Фридрика Великаго перешло много традицій Русской украинской кавалеріи.
   Воропъ такое замѣчательное слово что нельзя къ нему не вернутся еще разъ. Въ изд. Нессельманомъ Thesaurus linguae Prussicae Berlin 1873. werpt, lassen, vergeben, verlassen -- powirps, свободный, поденьщикъ, вольной вѣроятно въ значеніи оттпущенника. Grunt powirpun -- безземельный. Эти Прусскія выраженія соотвѣтствуютъ нашему, гулящій человѣкъ и гулящая земля. Въ древне французскомъ языкѣ въ Словарѣ Дюканжа s. v. Guerpus, desertus, Vacuus, derelictus, se sont partis du pays et ont les heritages, que eulx tenaient, laissiez Guerps et gays;" guerpire, werpire, warpire possesiionem rei alicujus dimittere ex saxon, vurpan Yel veorpan deserere, jacere. Werplandium, terra derelicta, vol. inculta.
   Русское и древне церковно славянское значеніе "лишать" обирать уводить, Прусское и Французское лишаться и лишать себя, отказываться и отказывать кому-либо вещь или землю,-- Саксонское vurpan и veorpan тоже что Готѳское vairpan и Гермfyское werfen, бросать, оставлять, уходить, usvairpan, выходить изгонять суть дѣйств. и страд. формы того же глагола.

0x01 graphic

   Литовски werpia, werpti, Летски werpt -- прясть. Литовски warpstè Spindel, Woras spinne, и Русское вороба, циркуль и снарядъ для мотанія шерсти указываютъ на первоначальное значеніе всѣхъ этихъ формъ, мотать и разматывать. Lorenz Diefenbach (Verg. Wörterbuch der gothischen Sprache Francfort am M. 1851), полагаетъ vairpan (родамъ съ Словенскимъ вергати. Древне церковно словенское навралъ direptio, praeda, Captivi abductio, (Миклошичь) прямо указываютъ на происхожденіе слова отъ того же корня что вороба и имѣютъ вѣроятно значеніе циркуляціи, сматыванія и разматыванія отловъ ходившихъ на добычу или для рекогносцировки. Тому же корню могутъ принадлежать, ворохъ, свора, вервь, веревка.
   Что выраженіе это обозначаетъ именно подобный способъ хищническихъ разъѣздовъ, допускаемый лишь съ общаго согласіи указываетъ мѣсто въ Ипатіевской Лѣтописи подъ г. 1170:
   "Братья же вси пожаловаша на Мстислава, оже утаивѣся ихъ пусти на воропъ сѣдельникы своѣ и кощѣѣ, ночь заложивъся отай; и сердце ихъ не бѣ право съ нимъ".
   Дубенскій говоритъ что Smazyc по-польски и Чешски -- жарить, смага по мало-россійски пригарина отъ жаренья. Г. Вельтманъ замѣчаетъ, что смаговницами назывались пищали.
   Въ исторіи Льва Дьякона кн. IX 10, подъ год. 972. говорится о Индійскомъ огнѣ:
   Romani contra illis potestatem facerent enavigandi, neque eos in itinere cum navibus igniferis adorirentur (nam magnopere timebant ignem Medicum, qui vel lapides in cinerem redigere potis est).
   Lebeau, въ Исторіи Восточной Имперіи въ Нем. пер. Лейпцигъ и Франкфуртъ 1779 т. XVIII, стр. 486.
   "Жители города съ своей стороны прокладывавшіе мину, предупредили ихъ, сдѣлали отверстіе и съ помощію пустыхъ дулъ, столько напустили греческаго огня въ лице работавшими, что они должны были бѣжать изъ подкоповъ."
   Мѵѳъ о Зудъ Карнайнѣ безъ сомнѣнія въ связи съ Мѵѳомъ Едды о Геймдалѣ, бѣломъ Азѣ, живущемъ въ Himingbiorg bei Bifröst, на концѣ неба. Онъ сторожъ боговъ, и защищаетъ мостъ отъ покушеній горныхъ исполиновъ. Онъ такъ чутокъ, что слышитъ, какъ ростетъ трава на землѣ и шерсть на овцахъ. Когда онъ трубитъ въ Гіялларгорнъ, то звукъ его трубы слышится во всемъ мірѣ.-- Gylfaginning. 27. Если Гіялларгорнъ сродни съ Зудъ Карнейноіъ то этотъ мостъ еще болѣе напоминаетъ мостъ, построенный Исфендіаромъ сыномъ Гистаспа, о коемъ часто упоминается въ Персидской поэзіи. О немъ говоритъ Массуди (II 43).
   "Аланскіе князья изъ язычества обратились въ хрістіянскую вѣру, но послѣ 320 г. они отпали отъ новой своей вѣры и изгнали епископовъ и священниковъ присланныхъ къ нимъ греческий царемъ. Между королевствомъ Аланскимъ и Кавказомъ находится замокъ я мостъ на значительной рѣкѣ. Замокъ называется Аланскимъ, онъ былъ нѣкогда построенъ древнимъ Персидскимъ царемъ, Исфендіаромъ, сыномъ Гуштаспа. Царь помѣстилъ тамъ войско, чтобы отрѣзать Аланамъ Кавказскую дорогу. Проникнуть же могли эти народы, лишь пройдя черезъ мостъ, находящийся подъ защитою крѣпости; а овладѣть крѣпостію или даже къ ней подойти было не возможно, такъ какъ она находилась на неприступной скалѣ можно же было, развѣ только съ согласія ея защитниковъ. На вершинѣ скалы, въ средѣ самой ограды, бьетъ прѣсная вода; потому эта крѣпость и славится во всемъ свѣтѣ неодолимостію своего положенія. О ней часто упоминается въ Персидской поэзіи, и тамъ находятся подробности исторіи ея основанія Исфендіаромъ, сыномъ Гуштаспа. Этотъ царь велъ многія войны противъ разныхъ восточныхъ народовъ; онъ достигъ послѣднихъ предѣловъ земли Турокъ и разорилъ городъ Сифръ, (мѣдный -- городъ) мѣсто почти не приступное, лежащее внѣ всякой опасности отъ вторженія; неодолимой этого мѣста вошла даже въ поговорку у Персіянъ.-- Эти подвиги и прочія дѣянія Исфендіара, о коихъ нами упомянуто, разсказаны въ подробности въ книгѣ, называемой Китабъ-ель-Бенкехъ, перевѣденной на Арабскій языкъ Ибнъ ель Мокаффой. Когда Мослимъ, сынъ Абдъ-ель-Мелика, сына Мервана, пришелъ въ страну и подчинилъ жителей, онъ помѣстилъ въ крѣпость Арабскій гарнизонъ, и томки коихъ и донынѣ занимаютъ это важное мѣсто. Обыкновенно они получаютъ продовольствіе сухимъ путемъ изъ Тифлиса, находящагося въ пяти переходахъ.-- Пространство это занято невѣрными; но достаточно одного человѣка въ этой крѣпости, чтобы заградить дорогу всѣмъ невѣрнымъ королямъ; -- таково воздушное положеніе замка возвышающееся надъ мостомъ, дорогой и рѣкой. Король Алановъ можетъ поднять тридцать тысячъ всадниковъ, что могущественный князь, сильный и имѣющій болѣе власти чѣмъ прочія князья. Его область представляетъ непрерывный рядъ населенныхъ мѣстъ, столь близко лежащихъ другъ отъ друга, что пѣтухи перекликиваются по всѣмъ мызамъ, какъ будто соприкасающимся, хотя они раскинуты на большомъ пространствѣ земли."
   "Въ сосѣдствѣ съ Аланами, между Кавказомъ и Греческимъ мремъ, находятся Кашаки, составляющій народъ довольно благоустроенный, держащійся ученія Маговъ. Нѣтъ ни одного племени, изо всѣхъ обитающихъ въ этихъ странахъ, въ коихъ нашелся бы типъ болѣе совершенный, цвѣтъ лица болѣе ясный, или болѣе красивые мущины, или миловиднѣйшія женщины. Нигдѣ не встрѣть мущинъ съ болѣе стройнымъ и гибкимъ станомъ, и болѣе крутыми ребрами и вообще болѣе пропорціональными формами. Женщины славятся пріятностію обращенія. Они одѣваются въ бѣлое, обвѣшиваются греческими парчами, пунцовыми штофами или другими тканями съ золотыми узорами.-- Въ этой землѣ ткутъ льняную ткань, называемую тала, болѣе тонкую и вмѣстѣ съ тѣмъ болѣе крѣпкую, чѣмъ ту, что называютъ дибаки; одежда изъ этой ткани обходится въ десять динаріевъ. Ее вывозятъ въ сосѣднія страны подчиненныя Исламу, гдѣ встрѣчаются также и ткани другихъ племенъ; но она не можетъ соперничать съ тою, что выдѣлываютъ Кашаки. Эти послѣдніе далеко не такъ могущественны какъ Алане, и не могли бы никогда отстоять своей независимости, если бы не находились подъ защитою возведенныхъ на берегу моря крѣпостей. Это море, о названіи коего существуетъ разноголосіе, одними называется Средиземнымъ, а другими Нитасъ; какъ бы ни было Кашаки имѣютъ водяное сообщеніе съ Требизондомъ, отъ коего они отстоятъ не въ большемъ разстояніи; ибо корабли ихъ доставляютъ имъ изъ этого города товаръ и возятъ туда ихъ собственныя произведенія. Что касается до ихъ ничтожества относительно Алановъ, то это происходитъ отъ того, что они не соединены подъ однимъ скиптромъ; достовѣрно то, что если всѣ говорящія на ихъ языкѣ составляли бы сплошную массу народа, то ни Аланы, ни другой какой либо народъ ничего не могъ бы предпринять противъ нихъ".
   "Названіе ихъ Персидское и значитъ гордость, хвастовство, въ самомъ дѣлѣ у Персіянъ слово кехъ обозначаетъ человѣка гордаго и высокомѣрнаго". (Ср. Нем. Кеск и Рус. кичливый).
   Обладаніе морскими крѣпостями Восточнаго берега чернаго моря указываетъ прямо на Русскихъ -- на этомъ владѣніе именно и основа названіе Чернаго моря Русскимъ. Ни Персидскія, ни Татарскія и меня не владѣли моремъ. Кромѣ того изъ словъ Массуди оказывается довольно ясно, что дѣло идетъ о Русскихъ казакахъ, вѣроятно того же племени, что и гордецы, и рыболовы, и мореплаватели Алазане, т. е. Галичане придерживающіеся такъ-же, какъ упоминаемые въ золотыхъ лугахъ Кошаки, персидскаго ученія. Китнамъ два раза упоминаетъ о Хализіяхъ, составлявшихъ часть венгерскаго войска въ 1154 году.
   Chalisii vulgo ab ipsis appellantur, sunt que diversae, ut super memoratum esse, religionis et easdem ac Persae opinimes habent.
   Cinnamus. Stritter Mem. Pop. III. 676.
   Neque ilium tantum ex indigenis, sed immeusum etiam alii ex auxiliaribus copiis conflatuni, praesertim Hungaricis equiiibus, qui apud ilios. diversae sunt religionis, Chalieiis. J
   Штритеръ приводитъ (640) послѣднія слова и по гречески των παρ' αυτοις ἑτεροδοξουντων χαλισιων.
   Въ родословной народовъ по Chronicon Paschale: Mosoch (у Яфета) ex quo Getuli, у Синкелла и Кедрина Illyri. Mosocb (у Сима) ex quo Alasseni въ Chr. P. (Messeni у Синкелла и Кедрина). Трудно сомнѣваться на счетъ народности Алаванъ давшихъ вѣрой свое имя Соли-Галичу. Кашаки держущіеся ученія Маговъ, Халдеи ученія Персовъ по свидѣтельству Киннана, область Маджусъ на ка Едризи, Русскіе обитающіе на рѣкѣ Курѣ, весьма вѣроятно члены тѣхъ же ватагъ рыболововъ о коихъ уже упоминается въ Ипат. Лѣт. подъ г. 1224. Въ грозную минуту явились и они на защиту края противъ Татаръ: "а выгонци Галичькыя придоша по Днѣстру и воидоша въ море бѣ бо лодеи тысдща и воидоша во Днѣпръ и возведоша пороги, и сташа у рѣкы Хорѣтицѣ на броду у протолчи; бѣ бо съ ними Донамѣричь Юрьий и Держи край Володславичь. Пржшедиш же вѣсти во станы, яко пришле суть видѣть Олядій Русскихъ, слышавъ же Даніилъ Романовичу и гна всѣдь на конь видѣти невиданьноя рати, и сущій сними коньницы и иніи мнозіи Князи съ ними гнаша видѣть невидѣное рати. Онѣмъ же отшедшинъ, Юрги же имъ сказываше, яко стрѣдци суть; иніи же молвяхуть, яко простіи людье суть, пуще и Половець; Юрьги же Домамиричь молвяшеть: ратници суть и добрая вои".
   С. Бохартъ въ Geographia Sacra стр. 186 и сл. говоритъ, что Гогъ и Магогъ (Іезекіиль 38 и 39) обозначаютъ Кавказскихъ Скитовъ, и что имена Руссовъ и Москвитянъ происходятъ отъ князя Россъ и Месехъ. М. П. Погодинъ съ негодованіемъ ожидаетъ время, когда наши ученые, отпавъ отъ истиннаго ученія и вдаваясь все болѣе и болѣе въ ереси, дерзнутъ сослаться на князя Россъ, упоминаемаго въ Библіи. Но это мнѣніе заносится уже въ Германіи въ ученыя и даже учебныя руководства. Это мнѣніе раздѣляетъ напримѣръ докторъ Вейссманнъ въ изданіи: Alexander vom Pfaffen lamprecht. Томъ II, стр. VI. Даже училищный инспекторъ въ Іюдвигсбургѣ Dr. R. Riess вовсе не относится строго къ этому мнѣнію въ своей Библейской Географіи:
   "Warscheinlich ein wildes scytisches Bergvolk in der Nähe der Moschischen Gebirge; Vielleicht dieselben, wie die Roxolanen des Plinius 4. 12. und Pol. 3, 5, 19, ff. in denen einige die heutigen Russen erkennen wollen.
   Чтобы устранить съ горизонта это докучливое для господствовавшей и ликовавшей Скандинавской шкоды, народное названіе "Россъ", оно было превращено въ неудачный плеоназмъ: "Князь-голова". М. П. Погодинъ, защищая Скандинавскую шкоду и обвиняя современныя попытки въ ереси, упускаетъ изъ виду текстъ 70 Толковниковъ и сваливаетъ съ больной головы да на здоровую.
   Борьба не на животъ, а на смерть, въ дѣлѣ науки непонятна. Чѣмъ внимательнѣе М. П. Погодинъ разсматривалъ вопросъ съ своей точки зрѣнія, тѣмъ болѣе онъ долженъ былъ упускать изъ виду другія стороны вопроса. Собственное сознаніе важныхъ услугъ, оказанныхъ наукѣ, должно, кажется, быть достаточно, чтобы спокойно и даже съ участіемъ смотрѣть на проявленія молодыхъ силъ, нераздѣльныя съ равнаго рода погрѣшностями.
   Кто не уважаетъ заслугъ М. П. Погодина на поприщѣ Отечественной Исторіи и не сознаетъ силы его авторитета въ Россіи и внѣ ея предѣловъ. Но именно потому и обязательно для пользы дѣла протестовать во имя науки противъ заявляемыхъ имъ требованій въ вопросѣ тѣсно связанномъ съ правильнымъ пониманіемъ Слова о Полку Игоревомъ.
   Мостъ, связывающій басни Скандинавскія съ Персидскими сильно пахнетъ Турецкою Русью.
   Самое имя Турковъ не слѣдуетъ понимать въ тѣсномъ и и родномъ значеніи. Тюркъ -- эпитетъ, придаваемый племенахъ о пастырскимъ, грубымъ и хищническимъ. У Массуди Тюрки упоминаются въ числѣ Дунайскихъ Славянъ. (III. 64). Près de re Ba (des Awandji en guerre avce les Grecs, les Francs, les Lombards d'autres peuples barbares) toujours dans le pays des Slaves, же trouye cdfl des Turcs, lesquels sont les plus beaux, les plus nombreux et les pi belliqueux de tous les Slaves.
   Это названіе Тюрки соотвѣтствуетъ, весьма вѣроятно, греческому Ταυροι, обозначающему у Византійскихъ писателей Галичанъ Южно-Руссовъ, но всему протяженію Чернаго моря. Это имя Ταυροι обозначаетъ Руссовъ, по свидѣтельству Греческихъ географовъ, весьма опредѣлительно съ замѣчаніемъ, что Тавровъ не слѣдуетъ смѣшивать съ Таврисками -- народомъ Волошскимь.
   Турки, точно такъ-же какъ Венеты, Белги, Болгары, Волохи и Скордиски, могли обозначать Романскія и Славянскія племена по ихъ роду жизни. Западные Тюрко-Славяне могутъ быть Торки и Беренди и Черные Клобуки нашихъ лѣтописей, Болгаре -- Тюрко-Русскихъ арабскихъ писателей. Свидѣтельства арабскихъ писателей не позволяютъ въ томъ сомнѣваться. Противъ положительныхъ показаній современниковъ существуютъ лишь отвлеченныя предубѣжденія.
   Разсказъ Массуди объ Аланской крѣпости объясняетъ, почему миѳческое лицо Зулъ Карнайна является въ Словѣ о Полку Игореве. Это лицо, воспріявшее въ себя Александра Великаго, съ предшествовавшими ему Дивбендами и послѣдовавшими царями Персидскими, было олицетвореніе защиты проходовъ Кавказа противъ племенъ сѣверо-западныхъ, угрожавшихъ Персіи. Предполагать, что Персіяне ограждали себя въ этихъ пунктахъ отъ нападенія турко-татарскихъ племенъ, коихъ вся сила издревле сосредоточивалась въ Средней Азіи, не совсѣмъ основательная гипотеза, хотя и общепринятая. Весьма понятно, какъ баснь объ отторженіи Средне-Азіатскихъ народовъ Александромъ Великимъ, переносилась въ разные мѣстности; такъ для Новгородцевъ, заклепаные люди Александромъ Великимъ -- были жители Сибири. Весьма вѣроятно, что Новгородскій разсказъ взятъ не съ вѣтра и находится въ связи съ предавшій о дѣятеляхъ защищавшихъ кавказскую дорогу и господствовавшихъ и на Севѣрѣ за Ураломъ. Легенда объ Александрѣ Великомъ въ Елабугѣ пріурочена къ тамошней мѣстности. Весьма понятно, какъ Татарскія, Узбекскія, Монгольскія и Трукменскія сказанія могли воспріять легенду о Персидскомъ Александрѣ, Искендерѣ, Исфендярѣ и о Зулькарнейнѣ -- и измѣняться въ слѣдствіи вліянія послѣдователей Ислама.
   Для Персовъ заклепаны Александромъ Великимъ, Русскіе; для насъ Татары. Весьма понятно, что Гогъ и Магогъ въ теченіи болѣе двухъ тысячь лѣтъ могли представлять различные народности.
   Въ подтвержденіе близкихъ и древнихъ сношеній Русскихъ съ міромъ Восточнымъ -- Туранскимъ и Иранскимъ привожу нѣсколько выписокъ изъ поэмы Низами о походѣ Александра Великаго противъ Русскихъ по Латинскому сокращенному переводу Ердмана. Не слѣуетъ упускать изъ виду, что у Псевдокалистена (III кн. гл. 20, 26, 29), вмѣсто Русскихъ названы Бебрики -- народъ Ѳракійскій по свидѣтельству Страбона.
   "Александръ Великій узнаетъ, что Руссы изъ Аланъ-Керкъ навали на Дербендъ" (43).
   "Русскій вождь соединилъ семь полковъ; впередъ пошла толпа Буртасовъ, Алановъ и Хозаръ съ всадниками, и отъ хоря до Кипчака наводнили всю землю" (50). Моды ради Ердманнъ изъ Аланъ -- Керкъ = Аланской крѣпости на Курѣ II, XXIV, и III, 113 сотворилъ Алланъ -- Варегъ, несмотря на то, что исправленіе его лишаетъ правильную фразу, грамматическаго и историческаго смысла. Это показываетъ, до какой степени былъ тогда великъ спросъ на Варяговъ. Далѣе Низами говоритъ:
   "Съ противуположной стороны масса красныхъ Русскихъ. На ихъ правомъ флангѣ Хозары; на лѣвомъ Буртасы, громко кричавшіе на крыльяхъ Алане, въ центрѣ же сами Руссы, местью и ненавистью дышащіе" (55)...
   ..."Русскій чертъ (diabolus Russus) говоритъ, что въ его рукахъ чаша, не то что въ рукахъ у бражниковъ,-- не виномъ, а кровь наполняется; выходитъ, садится на коня, хватаетъ палицу ловкой и искусной рукой проливаетъ потокъ крови по землѣ. Тогда Туранскіе всадники какъ горы навалили на него, метавшаго камни, прельщенныхъ надеждами, хотя облеченныхъ въ панцыри и вооруженныхъ мечами,-- многихъ до смерти побилъ; и отъ сумерокъ до заутрени одинъ отстоялъ поле сраженія".
   Весьма любопытно, что Низами не называетъ Туранцами не только Русскихъ, но и Хозаръ, Буртасовъ и Аланъ; а Туранцами называетъ союзниковъ Александра Великаго.--
   Ограничиваюсь одними выписками, содержащими характеристическія черты относящіяся, до Русскихъ, потому, что сказанія объ Александрѣ Великомъ находятся въ связи съ пѣсней лишь по отношенію защиты Кавказскихъ воротъ.
   "За тѣмъ выступилъ другой Русъ съ красными щеками и голубыми глазами (59)".
   "Русъ Тертусъ, что значитъ на Русскомъ языкѣ Рустемъ -- Русскій, имя его между Русскими вошло въ пословицу для обозначенія храбрости" (61).
   На стр. LXX. "Die Mutter hat die mich Tertus genannt, Aus Russisch der Russen Rustem genannt". Туртузъ могъ образоваться изъ Туръ и Тузъ какъ Бутузъ изъ Буй и Тузъ.
   Крайне любопытно отношеніе Пѣвца Игорева къ сказанію объ Александрѣ Великомъ. Созданіемъ Александріи, сближеніемъ Еллиновъ съ Іудеями, распространеніемъ Еллинизма по всему древнему міру Александръ Великій приготовилъ, несомнѣнно, пути для распространенія Христіанства. Поэтому и изображается въ нашей древней Церковной живописи вознесеніе Александра Великаго на небо, хотя въ страшно чудовищномъ и реалистическомъ видѣ. Александръ паритъ на небеса -- въ колесницѣ, возносимой орлами. Для побужденія птицъ, Александръ держитъ надъ питцами на длинномъ шестѣ мясо. Эта хитрая мысль принадлежитъ древнему Греческому тексту. Тѣмъ не менѣе, какъ бы плохо ни была выражена мысль, но она выражаетъ вполнѣ важность этого лица въ сознаніи Христіанскаго средневѣковаго общества. Пѣвецъ Игоревъ, не смотря на это, упоминаетъ вскользь объ Александрѣ Великомъ съ исторической вѣрностію, какъ объ олицетвореніи враждебной силы, мѣшающей Русскимъ проникнуть на завѣтный Востокъ.
   Пора бы издать Славянскій текстъ этого сказанія. Приготовительныя работы А. Н. Пыпина (Очерк. Лит. Ис. стар. пов. и Скаокъ Русскихъ въ уч. Запискахъ Ак. IV, 1858). Изслѣдованія Юлія bucher. Psendocaliisthenes. Forschungen zur Kritik und Gesch. der ält. ufzeichnung der Alexander-Sage. Halle. 1867, и Alexander vom Waffen Lamprecht даютъ возможность безъ большей потери времени сдѣлать изданіе вполнѣ удовлетворительное и принесть большую пользу наукѣ. Изд. и изслѣдованія Мюллера даютъ возможность сдѣлать образцовое изданіе.
   Вмѣстѣ съ изданіемъ поэмы Ламбрехта Гейнрихъ Вейсманъ издалъ Немѣцкій переводъ поэмы и повѣсти Псевдо-Кадистена съ обширными замѣтками и выписками изъ Европейскихъ и восточныхъ сказаній объ Александрѣ. Пособіемъ могутъ служить изданія Эрдмана, переводъ Шпицнагеля на французскй языкъ той же поэмы. Говорятъ любопытномъ Татарскомъ текстѣ, найденномъ въ Хивѣ. Разноплеменность состава поселившихся въ Россіи Болгаръ, оказывающаяся изъ вѣдомости, приведенной въ § 11. с. 135, повторяется и относительно татарскихъ племенъ, живущихъ между Каспійскимъ моремъ и Чернымъ. "Изъ актовъ историческихъ", говоритъ Небольсинъ, "мы узнаемъ, что между Астраханскими Татарами существовало въ старинныя времена до тридцати отдѣльныхъ поколѣній ли родовъ. Пробѣгая только одни ихъ названія, нельзя не замѣтить страннаго смѣшенія тѣхъ осколковъ разныхъ племенъ, которыя окружали Астрахань въ половинѣ XVII столѣтія. Такомъ образомъ мы встрѣчаемъ роды:
   Трюкменъ, названіе котораго явно указываетъ на Трукменовъ;
   Кунрадъ -- на Киргизовъ Средней орды Кунградъ.
   Кыти -- на Киргизовъ Малой Орды Кити.
   Найманъ -- на Киргизовъ и на Кундровскихъ Татаръ.
   Асъ -- на Кундровскихъ Татаръ.
   Капчакъ -- на Киргизовъ Средней Орды рода Кипчакъ.
   Келечинскій на Юртовскихъ Татаръ,-- г. Небольсинъ (123), видитъ въ названіи нѣкоторыхъ Киргизскихъ родовъ указаніе на ихъ разноплеменное происхожденіе. 1) Отрасль Ямгури рода Керчь -- напоминая Юртовскихъ Татаръ 2) и 3) Отрасль Кулакъ Урусъ и отрасль Ульджа Урусъ, напоминая Русскихъ, Урусъ.-- 4) Отрасль Истекъ или Иштякъ рода Кити -- напоминая Сѣверныхъ Башкирцевъ. 5) Отрасль Казанкулакъ рода Ногай, напоминая Казанскихъ татаръ 6) Отрасль Абдалъ рода Тазъ, напоминая Туркменовъ. Наконецъ цѣлый родъ Ногай, напоминая собой разныя Ногайскія отрасли Низовой Стороны".
   Г. Небольсинъ незнакомъ съ Татарскими языками, тѣмъ не менѣе его догадка при положительности и опредѣленности его свѣденій татарскихъ племенахъ, заслуживаетъ внимательнаго изслѣдованія людьми знакомыми съ языками Татарскими. Татарскія племена, обитающія въ Сибири, почти въ первобытномъ состояніи, представляютъ явные слѣды смѣшенія разнородныхъ племенъ Татарскихъ и даже Финскихъ. Въ великолѣпныхъ трудахъ нашихъ знаменитыхъ филологовъ Кастрена и Шифнера есть много указаній на это крайне важный фактъ, весьма важный даже въ отношеніи теоріи этнографіи.
   Фактъ смѣшенія племенъ въ ихъ какъ будто бы первобытной состояніи ясно доказываетъ какъ обычная опредѣлительность и распредѣленіи древней этнографіи имѣетъ шаткое основаніе.
   

0x01 graphic

   § 61. Сожалѣніе Русскихъ женщинъ. Аркучи не одно слово, такъ въ Лавр. Лѣтоп. подъ годомъ 6694:
   "И стояша на вѣжахъ 3 дня (Игорь, Всеволодъ и проч. веселися, а рекуще: братья наша ходили и т. д., Въ Троицкой, подъ, г. 6717, ркучи; 6731: а ркучи тако.
   Ладъ, родит. пад. множ. числа отъ существительнаго ладо или ладъ -- мужъ. Въ Ливійскихъ надписяхъ лада -- жена; срав. путешествіе Fellow въ Ликію и попытку Мицкѣвича объяснить Ливійскія надписи по Славянски.
   Потрепати, palpare: "по ланитѣ треплеши дѣтища оуспити и хошать; Бусл. Ис. Хр. 436. Слышахъ гласъ крилъ ихъ, іегда трепался. (Миклошичь).
   Сожалѣніе Русскихъ женъ взято съ натуры. Мнѣ случалось слышать весьма схожія сѣтованія въ Новозыбковскомъ уѣздѣ.
   

0x01 graphic

   § 62. Участіе, принимаемое городами и всею Россіей въ бѣдствіи Игоря. Сравнить § 66.
   Весьма любопытно было бы сравнить пѣснь о походѣ Игоря съ пѣснями трубадуровъ, относящихся до крестовыхъ походовъ. Судя во выпискамъ и переводамъ, въ исторіяхъ средневѣковой литературы находится много общаго между Русской пѣсней и провансальскими въ краскахъ и въ самомъ политическомъ и религіозномъ настроеніи поэтовъ.
   Въ воззваніи трубадура Пейрольса къ Императору Фридриху II, также точно описывается сѣтованіе городовъ. Форіэль приводитъ, эту пѣснь, составленную въ 1222 году послѣ взятія Даміэты Египтянами.
   

0x01 graphic

   § 63. Обвиненіе Князей въ собственномъ и общемъ несчастій. Повтореніе мысли, выраженной въ §§ 57 и 58.!
   Подобныя обвиненія Князей находятся и въ современной Германской поэзіи (Сравн. Вальтера фонъ-деръ Фогельвейде) и въ Провансальской. (Срав. туже пѣснь Пейродьса).
   

0x01 graphic

   § 64. Обвиненіе въ особенности Игоря и Всеволода за возбужденіе распри усыпленной Святославомъ.
   "Убуди" описка вмѣсто "убудиста". Мѣстоименіе въ множ. числѣ вмѣсто двойственнаго.
   Лъжа и лъжь -- неправда. Пѣвецъ Игоревъ относится строго и предпріятію Игоря и признаетъ распрю съ Половцами дѣломъ неправымъ, послѣ умиротворенія, учиненнаго вслѣдствіе побѣдъ Святослава Кіевскаго. Пѣвецъ Игоря считалъ дѣло это неполитичнымъ, потому что Чингизъ-Ханъ уже нѣсколько лѣтъ какъ громилъ Востокъ и подчинилъ своей власти всю Среднюю Азію. Неправильно понимаютъ обыкновенно выраженіе "безчестно одолѣете, безчестно кровь поганую проліясте", въ смыслѣ: безъ славы, безъ торжества. Нечестное и безславное дѣло равно плохо. Въ древнецерковномъ языкѣ слово нечестно имѣетъ еще болѣе сильное значеніе, чѣмъ въ современномъ: нечьстьнъ, ἄτιμος,-- infamie, нечьсть,-- Impietas, ignominia (Миклошичъ, съ ссылками на Супраслскую рук., Glag. Cloz. и Апостолъ Sisatovac. 1824 года).
   Лъжа тоже что ложь, но значитъ и неправда: "люблю Бога а брата своего ненавидя, ложь есть". Лавр. Л. 6586.-- "Не въ лѣжя клънешися же Господеви клятвы твоя". Дечан. Четверо -- Ев. въ пр. 180, къ И. Р. К. T. III. "въиде лжа въ городъ".-- "то" однозначуще съ нынѣшнимъ то или та: которую то усыпилъ было отецъ ихъ Святославъ.
   Въ примѣч. 84 Гранатина сіе мѣсто объясняется:
   "Русская земля отдохнула было отъ Половецкихъ разбоевъ, которые Святославъ прекратилъ своею побѣдою; но Ольговичи "разбитіемъ своимъ возобновили оные: вотъ мысль Автора. Въ примѣч. 85:
   "Не отецъ, а двоюродный братъ; но и въ Кіев. Лѣт. Святославъ говоритъ Игорю и Всеволоду: се азъ старѣй Ярослава, а "ты, Игорю, старѣй Всеволода". Такъ ниже онъ же изъ особенной ласки называетъ ихъ племянниками: "о моя сыновчи Игорю и Всеволоде!"
   "Въ Россіи не только политическое, но и естественное старшинство въ старину весьма уважалось; а Святославъ происходилъ отъ старшаго брата". Къ словамъ Граматина можно прибавить, что естественное старшинство было тогда и политическое -- старшій въ родѣ занималъ мѣсто отца.
   

0x01 graphic

   § 65. Воспоминаніе о торжествѣ Святослава и плѣненіи Кобяка.
   Башеть -- (притрепеталъ), точно также, какъ не лѣпо ли мы бяшеть, помняшеть, пущашеть, растяшеть, есть безличный видъ глагола есмъ: Святославъ притрепеталъ было.
   "Гриднице" -- гридница точно также какъ дѣтинецъ, соотвѣтствуетъ нынѣшней караульной, отчасти же и дворцовой казармѣ.
   Въ Ипат. Лѣт. 1184. "И тако сотвори Господь милость хрестьяномъ, въ тый же день возвеличи Богъ князя Святослава и Рюрика, за вѣру его; и ту яша Вобяка Варлыевича со двѣима сынома, Билюковича, Изая и Товлыя съ сыномъ, и брата его Бокмиша, Осалука, Барака, Тарха, Данила и Сѣдвака Кулобичкого, яша-жъ и Корязя Валотановича, ту убиша и Тарсука, а инѣхъ безъ числа; створи же Богъ побѣду сю мѣсяца іюля въ 30, понедѣлникъ, въ память святаго Ивана Воиника. Великій же князь Святославъ Бсеволодичь и Рюрикъ Ростиславичь пріемше отъ Бога на поганыя побѣду, и возвратишася восвояси съ славою и честью великою".
   

0x01 graphic

   § 66. Мнѣніе иностранцевъ о Святославѣ и Игорѣ, осуждаемомъ за то, что онъ утопилъ Русское счастіе въ Каялѣ рѣкѣ.
   Это мѣсто возбуждало въ свое время сомнѣнія; но совершенно неосновательно.
   Распространеніе молвы по Европѣ о событіяхъ на Дону подтверждается Ипатьевской лѣтописью. Лѣтописецъ говоритъ о побѣдѣ Владиміра Мономаха на Дону въ 1111 году (6618):
   "Якоже и се, съ Божіею помощью, молитвами святыя Богородицы и святыхъ Ангелъ, възратишася Русстій князи въ свояси, съ славою великою къ своимъ люденъ; и ко всимъ странамъ далнимъ, рекуще лъ Грекомъ, и Угромъ, и Ляхомъ, и Чехомъ, доидеже и до Рима пройде на Славу Богу, всегда и нынѣ и присно во вѣки, аминь".
   Въ Германской поэмѣ, Нибелунги, по сохранившейся редакціи конца Ш столѣтія, воспѣваются Русскіе и Кіевскіе витязи въ сопровожденіи Аттилы.
   Де ногу упустить случая, чтобы не протестовать противъ соболѣзнованія нѣкоторыхъ Германскихъ филологовъ о томъ, что Славяне не имѣютъ героической поэмы въ родѣ Нибелунгеновъ.-- Нибелунги сшивная поэма, и составлена на основаніи древнихъ сказаній, существовавшихъ уже въ IX столѣтіи въ латинской редакціи приписываемой Конраду, Дьяку Пилгрима, Епископа Нассаускаго, упоминаемаго въ Нибелунгахъ.-- Нѣтъ никакого сомнѣнія, что эта поэма возникла въ обѣихъ своихъ нынѣ существующихъ редакціяхъ въ XII столѣтіи, и правдоподобнѣе въ концѣ этого столѣтія.-- Старѣйшая изъ обѣихъ редакцій составлена въ Австріи изъ нѣсколькихъ составныхъ и разнородныхъ частей: древне-языческихъ, миѳическихъ и исторической, заключающей въ себѣ сказанія о Бургундахъ и объ Аттилѣ.
   Лахманъ признавалъ въ этой поэмѣ 20 разнородныхъ пѣсенъ.
   Его мнѣніе можетъ быть и преувеличено. Онъ признаетъ за одно изъ доказательствъ разнородности пѣсенъ отрывистыя ихъ начала, но это же самое мы видѣли и въ пѣснѣ Игоревой, вылившейся какъ бы одною струей.-- Главное то, что въ поэмѣ три основы: миѳическая, весьма древняя о Сигфридѣ, преданія объ Аттилѣ V столѣтія и воспоминанія о Пилгримѣ конца X столѣтія, кромѣ того пѣсни Нибелунгеновъ носятъ на себѣ отпечатокъ конца XII столѣтія.-- Это вовсе не отнимаетъ высокихъ достоинствъ этихъ пѣсенъ, потому что во всякомъ случаѣ безъимянный поэтъ или поэты съ большимъ талантомъ и чувствомъ пользовались, сказаніями.-- Кромѣ того, мнѣ кажется вообще вопросно достоинство длинныхъ поэмъ, возникавшихъ вслѣдствіе рабскаго подражанія Иліадѣ.-- Сама же Иліада подвергалась многократнымъ сшиваніямъ рапсодовъ, и пѣсни вошедшія въ ея составъ подвергались разработкѣ двухъ оффиціальныхъ коммиссій.
   Иліада составляетъ тѣмъ не менѣе одну цѣльную поэму въ честь Ахиллеса, Одиссея поэму о похожденіяхъ Улисса. Гомеръ поступилъ съ древними сказаніями какъ Макферсонъ.
   Слово о Полку Игоревѣ составляетъ несомнѣнно Трилогію соотвѣтствующую условіямъ Греческой хоровой лирики: Στροφη, αντιστροφη и εποδος.-- Это естественное дѣленіе соблюдалось въ средневѣковой Французской поэзіи, въ средневерховой Германской поэзіи и у другихъ народовъ.
   
   Объ этомъ полезно справиться у Müilenhoff zur Gesch. der Nib. Noth. 885 и сл. и превосходное и обстоятельное изслѣдованіе о Нигахъ Германа Fischer.
   Въ Пѣснѣ Иибелунговъ Русскіе и Греки, Поляне и Волохи на добрыхъ коняхъ, люди изъ земли кіевской и дикіе Печенѣги, каждый по своему обычаю ѣхали впереди Аттилы на встрѣчу Гримгильды, стрѣляя птицъ на лету.-- XXII Аyantiure строфы 3, 4 и 5-ая.
   
   Von vil maneger spräche sah man nf den Wegn
   Vor Eselen riten vil manegen Küenen degen:
   Eristen unde heiden, vil manec wîtiu schar,
   Da si ir frowen fanden, si faoren vroelîchen dar.
   
   Von den lande ûz Kyewen reit onch dâ manec man,
   Unt die wilden Pescenaere, dâ wart des vil getân,
   Mit den bogen schiezen zen Vogelen die dâ fingen:
   Jr pfîle si vil sêre mit Kraft unz an die Wende zugen.
   
   Von den lande ûz Kyewen reit onch dâ manec man,
   Unt die wilden Pescenaere, dâ wart des vil getân,
   Mit den bogen schiezen zen Vogelen die dâ fingen:
   Jr pfîle si vil sêre mit Kraft unz an die Wende zugen.
   
   Весьма важно параллельное мѣсто въ древнемъ прототипѣ Нибелунговъ, въ одной изъ Героическихъ пѣсенъ Едды, во второй Gudrыnarkvida, Гудрунъ дочь Гримгильды, разсказываетъ, какъ ее пришли сватать люди Аттилы (die Edda. Hermann Lüning. Stuttg., 1859).
   Valdarr Dönum
   meδ Jarizleifi
   Eymôδr fridi
   meδ Jarizsaari
   inn gêngn fâ
   iöfrum lîkir
   Langabarδs liδar
   höfδu loδe rauδa
   skreyttar brynjur
   steypta hialma
   skalmum gyrδir
   höfδu skara jarpar.
   Нѵегг vildi mer
   hnossir velja,
   imossir velja
   ok hugat maela,
   ef feir maetti mer
   margra suta
   trygδir vinna
   ef ek trua gerδa.
   Володарь Датчанамъ
   съ Ярославомъ,
   Еймудръ третій
   съ Ярискаромъ
   во шли сюда,
   Королямъ подобные
   Лангобарда люди,
   имѣли плащи красные,
   Изукрашенныя брони,
   скинутые шлемы;
   мечами опоясанные,
   имѣли чубы черные
   Какіе угодно мнѣ
   уборы выбрать
   уборы выбрать.--
   также усердно уговаривали:
   какбы сіи дары мнѣ,--
   многихъ скорбей
   искупленіе -- принесть,
   если я обручиться готова.
   Андалузскій Поэтъ конца XII столѣтія, Еврей Харизи, отозвался съ береговъ дальняго океана на показаніе нашего Поэта о воспѣваніи Русскихъ заморскими поэтами. Въ еврейскомъ Маккамѣ, въ формѣ Маккаме Арабскаго, Поэта Харири, Харизи описываетъ схватку Половцевъ съ Русскими. Народныя имена въ этой повѣсти всѣ библейскія, какъ и имя самаго разсказчика "Хаверъ Кінеевъ" упоминаемый въ IV-й главѣ книги судей Израилевыхъ.
   Петаххія, странствовавшій съ 1173 по 1183 годъ, называетъ Половцевъ Кедарцами по второму сыну Измаила.-- Беньяминъ Тю* дольскій, странствовавшій между 1160 и 1178 годами, называетъ Юго-Западную Россію землею Ханаанскою, по случаю обычая въ этой странѣ продавать невольниковъ. Архимандритъ Лосицкій во введеніи ль Густынской Лѣтописи, говоря о Южной Россіи, употребляетъ выраженіе "наша Африка".-- Іосифъ Бенъ Горіонъ издревле протестовалъ противъ этого воззрѣнія на Славянъ; въ своей родословной народовъ онъ говоритъ, что Славяне племени Доданима, хотя нѣкоторые и считаютъ ихъ потомками Ханаана.
   Въ Халдейекомъ переводѣ Іосифа племена Тубалъ, Мессехъ и Тирасъ занимаютъ Виѳинію, Мизію и Ѳракію. По Іосифу Бенъ-Горіону Ѳирасъ родоначальникъ Руссовъ, Мессехъ-же изъ племени Тувалова родоначальникъ Тосканцевъ (древнихъ выходцевъ изъ Лидіи, во свидѣтельству Страбона и Юстина, ср. § 11 стр. 127).
   Абенъ Езраи въ коментаріяхъ на Псаломъ XX, признаетъ Мессеховъ за Тосканцевъ.-- Мессехъ у Арабскихъ Географовъ на Юго-Западѣ отъ Кіева; Харизи подъ именемъ Мессеха обозначаетъ вѣроятно мѣстность Валахскую, подъ именемъ же Турасъ, рѣку, Днѣстръ, древнюю Финикійскую колонію близь устьевъ Днѣстра или вообще библейски, Русь.-- Массули (Charmoy. Mem. de. l'Аc. de St.-Pétersbourg, T. И, 1834 p. 345) говоритъ, что Машека большой Славянскій городъ, на берегу моря среди непроходимыхъ для войска тростниковъ.-- На Лейденской рукописи, другой рукой (d'Ohsson. peuples du Caucase, 239) приписано, что настоящее имя города Mascou, Аbdour Rachid и Bachoouwy называютъ городъ Macnphat, (356). Захарія Казвини -- Mecheqa,-- 409.
   Гости любовались строеніями Андрея Боголюбскаго на дальнемъ сѣверѣ, и весьма можетъ быть и въ Москвѣ.
   "Иногда бо аче и гость приходилъ изъ Царягорода, и Отъ иныхъ странъ изъ Русской земли, и аче Латиникъ... и Болгаре, и Жидове, и вся погань видѣвше славу Божію и украшеніе церковное и тѣ болма плачютъ по тебѣ".
   Ипат. Лѣтоп. 6683, о смерти Андрея Георгіевича Боголюбскаго.
   Харизи придерживается мнѣнія, что мы хамово поколѣніе; онъ называетъ два племени Хамовы отъ Хуса: Саваѳа и Регма и съ ними вмѣстѣ пасть племени Ѳоргама, болѣе чѣмъ вѣроятно Ковуи Лѣтописи.-- Племени Ѳоргама по Бенъ-Горіону принадлежатъ 10 племенъ: Хозары, Булгаре, Унгары, Турки, Печенѣги, Тілмацъ, (Талматы у Константина Порфирогенита Печенѣжское племя), Алцканы, Рагбина, Забукъ, Бузы. Въ Ипатіевской Лѣтописи Ковуи упоминаются вмѣстѣ съ Торками и Печенѣгами, Берендеями и Бастеевой чадью.
   Харизи упоминаетъ въ своемъ Половецкомъ Маккаме 8 Измаиловыхъ племенъ совершенно согласно Меѳеодію Патарійскому, цитируемому нашимъ древнимъ Лѣтописцемъ подъ г. 1096.... "безбожніи сынове Измаилеви, пущени бо на казнь Хрестьяномъ. Исшъли бо суть си отъ пустыня Нитривскыя, межю встокомъ и сѣверомъ; исшъли же суть ихъ колѣнъ 4: Торъкмени и Печенѣзи, Торці, Половци, Меѳеодій же свидѣтельствуетъ о нихъ, яко восемь колѣнъ пробѣгли суть, егда исѣче Гедеонъ, да 8 ихъ бѣжа въ пустыню, а 4 исѣче. Друзіи же глаголютъ: сыны Аммоновы. Се же нѣсть тако: сынове бо Моавли Хвалиси и Болгаре суть отъ дочерю Лотову, иже за часта отъ отца своего, тѣмъ же нечисто есть племя ахъ; а Измаилъ роди 12 сына, отъ нихъ же суть Торкъмени, и Печенѣзи, и Торци, и Кумани рекше Половци, иже исходятъ отъ пустынѣ, и по сихъ 8 колѣнъ къ кончинѣ вѣка изидуть, заклепеніи въ горѣ Александромъ Македонскимъ, нечистыя человѣкы". Въ Макканѣ изъ двѣнадцати племенъ Измаиловыхъ названо общее, главное -- Кідары, по второму сыну Измаила, при описаніи битвы исчисляется остальные 7 по порядку 10-й книги Моисеевой гл. KЕ.-- Не названы четыре племени: 1) племя первенца Измаила, Наваіоѳъ, 2) Навдеилъ, 3) Массамъ и 4) Масси.
   Д-ръ Kaempfe издатель и переводчикъ Харизи полагаетъ, что Андалузскій поэтъ вводитъ названія Библейскія не придавая имъ никакого значенія; изъ предъидущаго видно что Харизи до тонкости обозначилъ племена на основаніи современныхъ ему Еврейскихъ свѣденій.
   Харизи преимущественно переводчикъ и подражатель Харири и другихъ Арабскихъ поэтовъ имѣлъ безъ сомнѣнія въ виду Русскія пѣсни, и еще несомнѣннѣе Персидскія, а можетъ быть и Соловецкія. Рѣчи его двухъ героевъ напоминаютъ сильно рѣчь Русскаго Витязя въ поэмѣ Низами о походѣ Александра противъ Русскихъ. Въ разсказѣ находится маленькая подробность, сказанья въскользь и указывающая, что расказщику хорошо была изѣстна мѣстность: это упоминаніе укрѣпленнаго города на высотѣ, откуда выходили Половецкіе полки. Въ 1185 же году встрѣчный гость извѣщаетъ Русскихъ о присутствіи Половцевъ на королѣ. Число дней, прошедшихъ въ ожиданіи непріятеля, сходно съ числомъ дней, обозначеннымъ въ Ипатіевской лѣтописи. Русскіе встрѣтились съ Половцами на десятый день послѣ выступленія; путешественники могли немедленно пройти послѣ пораженія Половивъ. Безопасность ихъ вѣроятно была обезпечена относительно обоихъ лагерей, такъ какъ въ интересахъ обоихъ лагерей лежало покровительство торговымъ сообщеніямъ.
   Важное указаніе, что въ Маккаме дѣло идетъ о походѣ Игоревомъ, это то, что битва происходитъ въ землѣ Половецкой въ концѣ XII или началѣ XIII столѣтія.
   Пѣвецъ Игоревъ весьма вѣроятно имѣлъ въ виду Евреевъ-торговцевъ и поэтовъ, какъ распространителей славы Святослава и упрековъ Игорю въ Венеціи. Что касается до Грековъ, то они имѣли прямыя сношенія съ Половцами, и этотъ походъ отозвала и въ Имперіи. Штриттеръ замѣчаетъ, что Византійскіе писатели въ теченіи 70 лѣтъ ни разу не упоминаютъ о Половцахъ, и съ 1185 года начинаютъ снова вносить въ Лѣтописи свѣдѣнія о ихъ набѣгахъ.
   Маккаме, равно бесѣда и мѣсто гдѣ бесѣдуютъ -- наша бесѣдка; въ Лѣтописи упоминается о Хозарской бесѣдѣ въ Кіевѣ, вѣроятно мѣстѣ собранія въ родѣ нынѣшнихъ Турецкихъ кофеенъ подъ навѣсомъ. Правила, соблюдаемыя относительно формы разсказа тѣ же, что и у Гарири, извѣстныя по переводамъ Рюккерта. Разсказъ прозаическій, съ риѳмами, въ родѣ нашихъ сказокъ и пословицъ, и прерывается однимъ или нѣсколькими стихотвореніями. Условіе каждаго стихотворенія -- это раздѣленіе на двустишія, въ коихъ второй стихъ во всѣхъ двустишіяхъ имѣетъ одну и туже риѳму. Первые стихи во всѣхъ двустишіяхъ вовсе безъ риѳмы кромѣ перваго двустишія. Этотъ первый стихъ опредѣляетъ риѳму для всякаго стихотворенія точно также, какъ въ Арабскихъ Газеляхъ. Рюккертъ перевелъ нѣсколько Маккаме Гарири съ опущеніемъ всего того, что, могло бы мѣшать плавности разсказа въ переводѣ (стр. 214). На стр. 215 онъ заявляетъ, что онъ работу свою не выдаетъ за переводъ, но за подражаніе.-- Докторъ Kaempfe въ своихъ переводахъ придерживался текста относительно содержанія и формы. Я послѣдовалъ его примѣру, и представляю переводъ весьма близкій къ тексту. Если я себѣ позволилъ удаляться отъ текста, то это только въ двухъ случаяхъ, не отступая отъ мысли автора.
   Въ началѣ разсказа, Харизи, говоря о дорогѣ, играетъ на <испорчено> о возмужалости и дѣвственности. И то и другое по-Русски не сходится вмѣстѣ, ни относительно дороги, ни пути -- я позволилъ себѣ при передачѣ мысли автора пользоваться тѣми риѳмами, которыя прямо приходили на мысль. Говоря о начальникахъ конницы, онъ говоритъ, что у нихъ были сердца козлиныя, въ смыслѣ "блудливыя" -- я предпочелъ "неугомонныя" какъ богатая риѳма на конные. Еще въ концѣ прошлаго столѣтія у насъ были полки охоткомонные. Во всемъ остальномъ переводъ мой почти дословный. Подстрочное переложеніе Еврейскаго текста, сдѣлано по моему порученію, Яковомъ Григорьевичемъ Холфинымъ. Манера Харнаи основана на приведеніи реченій сохраняющихся въ памяти публики, и реченія заимствованы имъ изъ сказаній библейскихъ.
   Я придерживался реченій сказочныхъ, такъ какъ весь складъ его разсказа живо напоминаетъ наши народныя сказки и прибаутки. Въ заключеніе не лишне обратить вниманіе читателя на роль, которую играетъ въ этомъ разсказѣ олицетвореніе и созвѣздіе смерти. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что Еврейскій поэтъ имѣлъ въ виду Халдейскія сказанія объ Ашерѣ, Анагитѣ, Венерѣ, Ураніи, на которыя намекаетъ и Русскій поэтъ.
   

БЕСѢДА О БИТВѢ.

Маккаме Андалузскаго Еврейскаго Поэта XII-XIII столѣтія Харизи.

   Сказаніе Еймона Азрахитскаго.
   (о двухъ витязяхъ сражавшихся какъ, два тигра).
   Шли мы изъ славнаго города Тира, гдѣ князи сидятъ всего міра;-- шелъ сѣнами, въСузану, городъ столичный, Хаверъ Кіннеевъ собесѣдникъ отличный.-- Сказками дивными онъ сердца веселилъ, неутомимый въ бесѣдѣ, онъ постоянно шутилъ;-- въ карманъ онъ не лазилъ за краснымъ словцомъ, и въ словѣ ходилъ онъ рьянымъ бойцомъ.-- Онъ разсказалъ намъ тогда, что на его на вѣку, взаправду, случилося съ нимъ на яву.
   Шелъ я изъ Персіи разъ въ Мессехъ и Тирасъ;-- былъ я молодъ тогда, но держался хорошихъ и знатныхъ людей завсегда.-- Слыли всѣ спутники въ браняхъ бойцами, храбры какъ львы, словомъ, молодцы-молодцами,-- въ обхожденіи добры и милы, словно серны пугливы.-- Шатры Кидарскіе мы едва миновали, какъ въ передрягу большую попали.-- Перерыты дороги, бездна засадъ, нѣтъ пахъ исхода: ни впередъ, ни назадъ.-- Къ этой землѣ вражья приближалася рать; опустѣли дороги, ни души не видать.-- Дорога завсегда считалась гостинной, сѣтью стала теперь паутинной;-- пока мирной слыла, въ большомъ ходу баба была;-- много видала гостей, а завсегда слыла бабою путной,-- нынѣ кругомъ овдовѣвъ, стала голью безпутной.-- Проѣзжіе въ обходъ всѣ пошли, степи отъ хищныхъ набѣговъ, терніемъ и рѣпьемъ заросли.-- Скоро наши старики порѣшили тутъ обождать; не трудно задержку потомъ наверстать;-- какъ минуетъ тревога, снова свободна будетъ дорога.-- Пріютились на время промежъ ихъ шатровъ, пока одолѣетъ одинъ изъ враговъ.-- Прошло десять дней, миновало десять безсонныхъ ночей -- слышимъ вверху гулъ тревожный надъ нами: изъ города стали выходятъ полки за полками.-- Плохая завязалася шутка, изъ петли не выскочимъ: придется намъ жутко; -- нельзя ничего и придумать; что за напасть! Попались ягнята во львиную пасть.
   Въ юдоль плача враги все стекались, другъ другу удружить собирались:-- все освирѣпѣвшіе соколы, львы разъяренные, богатыри въ бояхъ закаленные.-- Были тутъ люди изъ племенъ Саваѳа и и Регма, была межь нихъ видна Ѳоргама;-- собралися вкупѣ Ходданъ и Ѳеманъ, Іетуръ, Наѳесъ и Кедма, а также Масма и Дума.-- Молча на нихъ мы взирали, какъ на брань они выступали;-- пики свои опустили, смерти на встрѣчу спѣшили.-- Иной величавымъ дубомъ глядитъ, другой все гарцуетъ, какъ будто надъ смертію трунитъ;-- съ мечами готовъ иной всегда поиграть, есть и такіе что рады въ кости свой животъ проиграть.-- Иной на мечи такъ и рвется какъ будто ему съ меча медъ подается.
   Тутъ началъ я пѣснь и промолвилъ:
   
   Смерть, витязи, жизнью считаютъ своей,
   Для смерти вѣдь точатъ жало мечей.
   
   О страстно объемлютъ надменныхъ враговъ
   Другъ точно обнялся съ милой своей.
   
   А ждутъ они смерти, жизнь будто бъ лилась
   На кузницѣ смерти, съ плавильныхъ печей.
   
   Твердѣе Ѳавора тутъ горы трещатъ,
   Въ бѣдовый день встрѣчи грозныхъ мужей.
   
   А смерть для ихъ неба лакомъ кусокъ,
   Кровавыя раны вина имъ вкуснѣй.
   
   Вѣнецъ ожидаютъ себѣ отъ меча,
   И цѣпи червонны для мощи ихъ плечей.
   
   Валятся предъ ними полая саранчой,
   Отъ рыка ихъ, таютъ сердца у звѣрей.
   
   На смертную схватку грозою идутъ,
   Пылая въ сіяньи небесныхъ огней.
   
   Не сыплются яркія звѣзды съ небесъ --
   То искры съ булатныхъ брызжатъ нечой.
   
   Отъ латъ золоченыхъ все поле въ огнѣ,
   По волю струится багряный ручей.
   
   Сверкаетъ ихъ мечъ, ихъ клики гремятъ,
   Какъ громы подъ ливнемъ кровавыхъ дождей.
   
   Уста ихъ лобзаютъ холодный булатъ.
   Какъ будто цалуютъ милыхъ друзей.
   
   Тутъ бранное поле -- не поле, а садъ:
   Растутъ въ немъ мечи, розъ алыхъ краснѣй.
   
   Два богатыря другъ къ другу подходятъ, словно львы на добычу выходятъ;-- сердце, мозгъ и кости у насъ задрожали, когда черезъ поле другъ друга они вызывали.-- Противнику передъ борьбой, рѣчь произнесъ богатырь удалой:
   
   На полѣ брани началъ я жить,
   Въ бою готовъ я главу положить.
   Мнѣ жизнь -- полынь, смерть липовець-медъ:
   Радъ мёртвую чашу всегда осушить.
   Мой мечъ себя хвалитъ: я чародѣй,
   Морскія волны могу раздвоить.
   Огонь я и воду въ союзѣ держу:
   Изволь нашъ шеломъ да кольчугу спросить.
   Боль скоро напиться захочетъ мой мечъ,
   Его я готовъ до пьяна угостить.
   Мой мечъ, да мой лукъ, вотъ весь мой удѣлъ,
   Наслѣдствомъ моимъ мнѣ не стать дорожить.
   Мнѣ душно въ роскошныхъ кедровыхъ домахъ;
   А любо въ лѣсахъ со звѣрями мнѣ жить.!
   И кого я наѣду, тому не спущу --
   На вѣкъ уже лучше врага уложить.
   
   Противникъ къ нему подскочилъ, неучтиво ему рѣчь перебилъ,-- кончить пѣсни не далъ, и въ азартѣ сказалъ:
   
   Я и смерть -- оба мы близнецы,
   Насъ вскормили тѣ же сосцы.
   Кликну: твердь и небо дрожатъ;!
   Выйду въ поле -- бѣжать удальцы.
   На мечъ мой наскочутъ враги:
   Притихнутъ на вѣкъ сорванцы.
   Сколько скоситъ мечъ вражьихъ головъ,
   Травы не накосятъ косцы.
   Завидятъ мой мечъ, хоть во снѣ --
   Метаться пошли молодцы.
   Спить мой мечъ, всюду миръ на землѣ,
   А проснулся -- помчались гонцы.
   Разразится кровавой грозой:
   Снопами валятся бойцы.
   Изъ головъ настилаемъ копны:
   Не про жизнь, а про смерть мы жнецы.
   
   Разсказъ только кончилъ онъ свой, другъ противъ друга и ринулись въ бой.-- Луки тугіе напрягши, стяги какъ кедры и соки поднявши -- полкъ на полкъ, всѣ бойко разомъ пошли, впереди знамена несли.-- Вихремъ тутъ понеслись и комонные, вожди и всадники, люди неугомонные.-- Богатыри между собою сцѣились, не любовно они обхватились,-- соединила ихъ вмѣстѣ жажда кровавыя мести.-- Вмѣсто дровъ на бранномъ кострѣ витязи жгутся, а надъ костромъ ихъ храбрыя души пламенемъ вьются. Много труповъ птицамъ на пиръ собрано, богатырская кровь имъ вино.-- Тутъ на рынкѣ товаръ богатыри предлагали, точно съ торговъ смерть продавай.-- Богатыри: продавцы, молодцы, кулаки; а мечи: продавцы и купцы, все маклаки,-- жаръ загребать готовы на обѣ руки.-- Кровь конямъ по колѣна хватаетъ; смерть по багряницѣ грознымъ кликомъ лѣнивыхъ сзываетъ.-- Потянулися всадники, въ мутныхъ ручьяхъ погрязая, съ горки на горку усталыхъ коней погоняя.-- До кроваваго пота мечи утомились, и копья до сыта и пьяна утолились.-- Много добра мечи нарубили, пока ихъ самихъ иззубрили;-- пики витязей многихъ на вѣкъ укротили, пока ихъ самихъ сократили; -- копья много животовъ прободая, пока самихъ окарнали.-- Затряслася земля, трепещетъ и рдѣетъ, стыдливая, точно невѣста краснѣетъ.-- Витязей раненныхъ съ поля много бѣжало,-- на утекъ, въ груди у нихъ сердце лежало.-- Посреди обломковъ, богатыри лежатъ пораженные, и тѣломъ и духомъ въ пухъ и прахъ сокрушенные.-- Тутъ лихоимецъ иной свой животъ не на ростъ положилъ, а свою родную головушку въ рѣзъ голому мечу продурилъ.-- Отъ криковъ и воплей наши сердца содрагались, ужасъ и скорбь у всѣхъ на лицѣ отражались.-- Кони безъ всадниковъ бѣшено мчались, какъ угорѣлые на изгороди стремглавъ натыкаюсь.-- А стрѣлочки-соколики все на добычу летаютъ, быстрѣе чѣмъ настоящіе соколы съ неба птицъ перелетныхъ сбиваютъ.-- Много головъ на пики низалось, черными тучами къ небу пыль все извивалась, -- дымчатымъ покровомъ его застилая, и свѣтлое солнце отъ глазъ сокрывая.-- Рѣки выступили изъ крутыхъ береговъ, треснули горы до самыхъ основъ.-- А витязи другъ друга все вызываютъ: огненныя стрѣлы все по полю пущаютъ.-- Носятся.кони быстрѣе грозы, взовьются вдругъ на дыбы,-- то мечутся въ оторву со страху они, завидѣвъ какъ по пикамъ блуждаютъ смерти огни.-- Мечи точно спѣшатъ мяса побольше рубить, въ тризну, на славу, волковъ въ голодной степи угостить.-- Какъ змѣи, луки тугіе въ мощныхъ рукахъ изгибались, и стрѣлы съ ихъ устъ шипя разлетались,-- словно змѣиные гады быстро со всѣхъ сторонъ выползаютъ, когда ихъ изъ норъ вызываютъ.-- Среди бѣлаго дня созвѣздіе смерти на небѣ ярко горѣло, а на землѣ у людей въ глазахъ совсѣмъ потемнѣло.-- Битва облакомъ благодатнымъ по всей степи разгулялась; до сыта, наконецъ, жадная земля крови насосалась.-- Въ голой степи на долю волковъ, нынѣ вдоволь хватитъ сочныхъ кусковъ.-- Хотя у пикъ рта не видать, а также съумѣли много крови насосать.-- А богатыри горемычными бабами стали, какъ у нихъ крови поотняли.-- Вопли страждущій предъ успокоеньемъ могильнымъ, точно крики родильницъ на сидѣньи родильномъ.-- Посредникомъ смерть у порога торчитъ, безъ языка и безъ устъ, а все зоветъ и ворчитъ; -- языки, умирающимъ стиснувъ въ клещахъ, смерть смотритъ жадно, какъ у нихъ темнѣетъ въ очахъ.-- Отъ призыва ея чернѣютъ тѣла остывая, словно на морозѣ труба дымовая.-- Пламя войны хотя ужь подъ пепломъ горитъ, ненасытная смерть все надъ полемъ паритъ;-- сама безъ зрачковъ, а добычу свою не она проглядитъ, за каждымъ ударомъ жадно и зорко слѣдитъ.-- На всѣхъ длинную руку свою налагаетъ, сама безъ языка, а вѣдь всѣхъ поучаетъ.-- Окончилась битва и итогъ подведенъ, мечъ мести вернулся подъ охрану ноженъ;-- одни торжествуютъ праздникъ побѣды, а на долю другихъ одни достались бѣды. Вѣтеръ быстро пыльный туманъ разгоняетъ, и солнышко снова на небѣ сіяетъ.-- Сколько рушилось горъ высокихъ, сколько плечъ сокрушилось широкихъ.-- Мечи ожерельями жемчужными многихъ богатырей наградили, и, въ очищенье, много кровью алчную землю они ублажили.-- Много погасло факеловъ, ярко горѣвшихъ, въ огнѣ очищенья истлѣвшихъ.-- Тутъ и мы собрались, по назначенію идти поднялись -- на родинѣ, съ честью и въ мирѣ, свой вѣкъ доживать, про былыя невзгоды среди друзей вспоминать.-- Отъ побіенныхъ мы отошли къ побивающихъ отъ пораженныхъ мы перешли къ поражающимъ.-- Тутъ немного души свои отвели, и затѣмъ до мирнаго пути подъ надежнымъ щитомъ побрели.
   

0x01 graphic

   § 67. Въ заключеніе своего послѣсловія сочинитель упоминаетъ объ уныніи Русскихъ городовъ вслѣдствіе пораженія.
   "Бе" описка вмѣсто "по".
   "Забрало" валъ (propngnaculmn), башня, стѣна (Миклошичь).
   Въ дополненіе къ моимъ выпискамъ о Троянскихъ преданіяхъ, пользуюсь свободными страницами, чтобы представить читателю самыя любопытныя преданія, особенно важныя для исторіи Русскаго племени, сохранившіяся во Франкской лѣтописи Фредегара, составной въ 650 году, и въ хроникѣ, составленной въ 725 году -- Pesta Regum Francorum.
   Von den Frankenkönigen, die vor alter Zeit gelebt haben, schreibt der heilige Hieronymus, and die Geschichte des Dichters Virgilias erzählt {Переводчикъ замѣчаетъ весьма наивно что у Виргилія о франкахъ и полъ слова. Лѣтописецъ говоритъ о предкахъ Енея, и отождествляетъ Фанковъ съ Троянами поселившимися на Дону. Дѣло не въ исторической достовѣрности преданія а существованіи его въ VII и VIII столѣтіяхъ и распространеніи его по всей Европѣ, въ Англіи, Франціи и Славянскихъ земляхъ, весьма согласно обозначая отступленіе части Троянъ послѣ Гроянскаго погрома на Донъ и на Дунай. О правильности объясненіи имени франковъ ср. стр. 126.}, zuerst sei Priamus König der Franken gewesen, als Troja durch die Ränke des Ulysses fiel, dann seien sie von dort ausgezogen und pen später einen König mit Namen Friga gehabt, bis endlich eine jpdtang unter ihnen ausgebrochen sei, und der eine Theil nach Maceonien gegangen wäre, die Andren unter dem Könige Friga, die sich Frigier genannt hatten, aber Asien durchzogen und sich am Ufer der Donau und der Küste des Weltmeers niedergellassen hätten. Dann theilten die sich von Neuem, und ein Theil von ihnen zog unter dem König Franko mitten nach Europa hinein. Sie durchzogen Europa, Hessen sich mit hren Weibern und Kindern am Ufer des Rheins nieder und fingen sicht weit vom Rheine nach dem Muster von Troja an eine Stadt zu fauen, die sie auch Troja nannten. Der Bau blieb aber unvollendet liesen. Die aber an dem Gestade der Donan zurückgeblieben waren, rählten sich einen König mit Namen Turchot und wurden nach ihm tnrken genannt. Die Andren dagegen, die nach Francio Franken heisen, lebten lange Zeit hindurch unter Herzogen und beugten sich nie mais unter der Herrschaft fremder Völker" (Fredegar).
   "Die Anfänge, die Herkunft und die Thaten des Frankenyolks uni seiner Könige will ich erzählen.-- Es liegt in Asien eine Stadt der Troi janer, die Ilium genant wird, wo einst König Aeneas herrschte. Urul das Volk war tapfer und stark, kriegerische und trotzige Männer, di zu Kampf und Streit herausforderten nnd alle ihre Hachbarn im Umkreij bekriegten. Es erhoben sich aber die Könige der Griechen gegen dej Trojanerkönig Aeneas und führten ein grosses Heer in das Feld. Ei kam zur Schlacht nnd entstand ein grosses Blutbad, in dem der grössti Theil der Trojaner das Leben verlor. Daher ergriff König AeneaJ die Flucht und schloss sich in den Mauern von Ilium ein. Die Grieched belagerten zehn Jahre die Stadt, und als sie dieselbe endlich einnahmeuj floh König Aeneas mit den Seinen nach Italien, um dort Leute in Sold zu nehmen, die ihm Beistand leisten könuten. Andre aber von den Grossen der Stadt machten sich mit dem Reste des Trojanischen Heres auf die Flucht, mit 12000 Mann stiegen sie zu Schiffe und kaJ men an das Gestade des Flusses Tanais. Dann gingena sie in die Mäotischen Sümpfe und gelangten bis zu den Grenzen Panoniens. Her in den Gegenden an den Mäotischen Sümpfen, Hessen sie sich nieder und erbauten zu ihrem Gedachtes eine Stadt, die nannten sie Sicambria. Und sie wohnten lange Jahre daselbst und erwuchsen zu einem grossen Volke.
   Zu jener Zeit regierte Kaiser Valentinianus das römische Reich, gegen den stand damals das wilde und böse Volk der Alanen auf. Darauf bot er seine Truppen auf, führte ein starkes Heer von Rom aus gegen sie, besiegte sie in einer Schlacht und gewann den Sieg. Die Alanen Hohen aber, als sie geschlagen waren, über die Donau und begaben sich nach den Mäotischen Sümpfen. Da sagte der Kaiser: "Wenn jemand sich in die Sümpfe wagen und dies böse Volk von dort vertreiben wird, so will ich ihm zehn Jahre lang den Tribut erlassen". Die Trojaner thaten sich alsbald zusammen, lauerten den Alanen, wie sie des Ortes kundig waren, heimlich auf, gingen von einem römischen.Heere begleitet in die Sümpfe, vertrieben sie von dort uud machten sie mit der Schärfe des Schwerdtes nieder. Darauf nannte Kaiser Valentinianus sie prank en, das ist ein attisches Wort, weiches übersetzt: die Wilheisst, denn sie waren trotzigen and unbeugsamen Sinnes.
   Nach Verlauf von zehn Jahren schickte der Kaiser aber Steuerbeamte und mit ihnen den Herzog Primarius von dem römisthen Sedie sollten den Tribut wieder von den Franken fordern, den er d vo lange erlassen hatte. Siemaehten aber, wie sie grausame und menschlichen Sinnes waren, einen bösen und treulosen Anschlag unter Ränder: "Der Kaiser konnte mit seinem Römerheere die Alanen nicht ihrem Verstecke in den Sümpfen verscheuchen, als sie ider ihn aufstan-fe. Wie werden denn wir ihm den Tribut zahlen, die wir jene besiegt lien? Wir wollen uns gegen dieseu Primarius und seine Steuerbeamten leben, sie überfallen, todten und ihnen Alles nehmen, was sie haben. Ib Römern aber wollen wir den Tribut nicht zahhlen. So werden wir fnerdar freie Leute sein". Darauf lauerten sie jenen auf und steten sie.
   Da dies der Kaiser hörte, wurde er überaus zornig und beschloss tht nur das Heer der Römer anfzubieten, sondern auch Hülfstruppen andren Völkern gegen jene zu senden, und an die Spitze des Heestellte er seinen Kriegsobersteu Aristarcus. Das Geer brach gegen t Franken auf, und es kam zu einer grosseu Schlacht, in der auf bei Seiten viel Blut vergossen wurde. Da aber die Franken sahen dass 8 der üebermacht nich gewachsen seien, flohen sie, nachdem sie hon Viele der Jhren verloren hatten. Es fiel dort auch ihr Herzog Priais. "in sehr tapferer Mann. Und sie zogen von Sicambria aus und meu an die äussersteü Enden des Rheinstroms zu den Städten von ermanien, Hessen sich dort nieder unter ihren Fürsten Marchomir, Pärnus Sohn, und Sunno, Antenors Sohn, und wohnten lange Jahre Selbst. Hach Sunnos Tod gingen sie zu Rath, dass sie unter Einer arrschaft stehen und Einen Fürsten heben möchten, und sie fragten ich Marchomir um seine Meinung, ob sie nicht lieber Einen König Iben sollten, wie die andren Völker. Er rieth ihnen dazu und sie ihlten Garamond, Marchomirs Sohn, uud erhoben ihn über sich zu rom gelockten König. Damals fingen sie auf an ihr Gesetz zu haben, tö die ratherfahrensten Männer im Volke, Wisovast, Wisögast, Aronst und Salegast in den Höfen Bodeclieim und Widecheim, die jenseiet des Rheins in Germanien liegen, feststellen {Aus dem Prolog des Galischen Gesetzes entlehnt.} (Gesta Regum Francorum).
   Обѣ выписки заимствованы изъ приложенія къ нѣмецкому I реводу Рригорья Турскаго, Zehn Bücher Frank. Gesch. vom Bisch Gregorius von Tours übersetz von Wilhelm Giesebrecht. Berlin, 181 T. II, стр. 268 и 282.
   Съ XVII столѣтія критическая школа начала подсмѣиваться надъ претензіей о Троянскомъ происхожденіи, заявляемой писателями почти всѣхъ Европейскихъ народовъ. Этотъ аргументъ совершенно несостоятеленъ, потому что всѣ претензіи сливаются въ одно преданіе, самые варіанты поддерживаютъ другъ друга, и потому нѣтъ возможности сомнѣваться въ древности и въ единствѣ преданія. Сказаніе о Франкахъ, передаваемое Фредегаромъ или его современникомъ, безъименнымъ писателемъ VII столѣтія, говоритъ о переходѣ Троянъ на Азовское море и распространеніи племени по Дунаю, въ Панноніи. Одна Норманская легенда (Guillaume de Gamièges: Histoire des Normands, 1. I, cap. IV) говоритъ, что Норманы произошли отъ Готѳовъ, вышедшихъ изъ Сканціи и поселившихся въ Даціи, называемой также Даніей. Выходцы эти, послѣ разоренія Трои, подъ предводительствомъ Антенора поселились въ Даніи и дали этой странѣ имя Данемарка.
   Benoit de St.-More, въ началѣ Нормандской хроники:
   
   Icist Daneis cist Dacien
   Se rapeloent Troien,
   E dirai vos en l'achaisun:
   Quant cravantez tu Ylion
   Si n'fu exilliez Antenors...
   
   Въ одномъ Скандинавскомъ сказаніи (Edda Islandorum. Рфаь 1565) въ предисловіи и послѣсловіи говорился, что сыновья Одина построили городъ Азгордъ, называемый Троя, обитель боговъ; въ послѣсловіи онъ объясняетъ, что свѣтопреставленіе и всеобщій пожаръ, описываемый въ Эддѣ, долженъ быть принимаемъ за сожженіе Трои.
   Dudon de St.-Quentin, лѣтописецъ начала XI столѣтія, говоритъ: это Даки, или Данаи, и Даны, ведутъ свой родъ отъ Антенора "qui quondam Trojae finibus depopulate mediis elapsus Аchivis Illyrimos fines penetravit cam suis".
   Не слѣдуетъ забывать, что всѣ древнѣйшіе нѣмецкіе лѣтописцы единогласно признаютъ Русскихъ за Нормановъ, а Нормановъ за Датчанъ, отдѣляя вмѣстѣ съ тѣмъ народъ Русскій отъ Датскаго.
   Троянское происхожденіе Нормановъ было причиной въ Англіи, почему Бретонцы ожидали Нормановъ какъ соплеменныхъ избавителей. Родословіе Бретонское рознится отъ родословія Норманскаго, Kennius, писатель VIII--IX столѣтія говоритъ: "Brito vero filius Galvii, filii Ascanii, filii Aeneae, filii Anchisae, fili Gapen, filii Assaraci, filii Tros, filii Erictonii, filii Dardani, filii Jovis de genere Cain, filii Eledicti videntis et ridentis patrem. По рукописи ВВ., за этими вами слѣдуетъ: "haec genealogia non scripta in aliquo volumine taoniae, sed in scriptione mentis scriptoris fuit".
   Польское родословіе у Кадлубка весьма похоже на родословіе Донское (§ 11, стр. 103).
   Giraldus Cambrensis de illaudabilibus Walliae говоритъ о нерерывномъ воспоминаніи Валлійцевъ о ихъ Троянскомъ происхожденія.
   Масса выписокъ о Троянскихъ реминисценціяхъ въ Западной Европѣ сосредоточена въ комментаріи издателя Троянскаго романа Benoit de Ste.-More, А. Joli. Paris. 1870--1871. P. I, ch. III: Les traditions Troyennes dans l'antiquitй, en France, en Normandie et en Angleterre стр. 109--145.
   Троянскія реминисценціи перенесены были изъ Малой Азіи Галльйпми племенами, населявшими часть Малой Азіи и Ѳракіи еще въ 1 столѣтіи по P. X. Смѣшеніе Галльскихъ племенъ съ Ѳрапискими и Иллирійскими было такъ сильно, что трудно было распутать свѣдѣнія о поселеніяхъ этихъ племенъ. Самыя имена Венетовъ, Бельгіевъ и Болгіевъ общи племенамъ Романскимъ и Славянскимъ, и донынѣ возбуждаютъ полемику между этнографами. Страбонъ давно развязалъ этотъ узелъ. Франкъ II возвращается изъ Панноніи съ золотою лиліей на голубомъ знамени. Тѣ же лиліи находятся въ гербѣ Сербіи. Весьма можетъ быть, что и на окладѣ Рейнскаго Евангелія изображены были Сербскія лиліи.
   Въ главѣ VIII (стр. 524 и слѣд.) Joly обозрѣваетъ ходъ Троянскихъ сказаній послѣ XIII до XVII столѣтія. Политическое значеаі этого сказанія въ XVI столѣтіи выражается весьма рельефной Illustrations des Gaules et antiquités de Troie par Jean Le Maire. Lyon, 1509: "attendu, que la glorieuse resplendissance presques de tous le Princes qui dominent aujourd'hui sur les nations occidentales consiste et la rememoration veritable des hauts gestes Troyens". Главное побужденіе, заставившее Лемера писать эту исторію, это опасная "décadent et dépravation rugeuse d'une si noble histoire".
   Поэтическія сказанія народовъ, передававшіяся изустно и имѣющія свое основаніе, въ поклоненіи Ахиллесу "на Азовскомъ но" имѣли несомнѣнно цѣли политическія, для поддержанія народна духа, и преимущественно поселенія въ памяти народной религіозно привязанности къ нѣкоторымъ стратегическимъ пунктамъ, разсматривались и обсуживались съ совершенно ложной точки зрѣнья. Въ этихъ же поэтическихъ преданіяхъ несравненно болѣе знанія точности, чѣмъ бы слѣдовало ожидать, и они могли быть отвергаемы лишь вслѣдствіе крайняго невниманія ученаго міра ко всѣмъ историческимъ и поэтическимъ памятникамъ, не принадлежащимъ къ блистательной эпохѣ Аѳинъ и Рима. Между племенами, удалившимися на Азовское море вслѣдствіе погрома близь Дарданеллъ, поддерживалось стремленіе къ возвращенію на пунктъ, важный даже для рыболововъ. Турко-Руссы Арабскихъ писателей соотвѣтствуютъ вполнѣ этой общинѣ, находящейся и нынѣ въ связи съ Романскимъ и Турецкимъ населеніемъ на Дунаѣ и скромно подвизающейся отъ Дона до Мраморнаго моря, на своемъ древнемъ поприщѣ. Исторія Славянскихъ, Романскихъ и Тюркскихъ племенъ втеченіи тысячелѣтій вращалась около пункта не даромъ названнаго Троіей. Присутствіе донынѣ трехъ кочевыхъ народовъ въ близкомъ сосѣдствѣ въ Малой Азіи: Арійскаго (Курды), Семитическаго (Арабы) и Тюркскаго, есть живой протестъ противъ системы, направленной для уничтоженія довѣрія къ библейскимъ преданіямъ. Кромѣ того мало способствовало затмѣнію вопроса и мнимое германство Кельто-Галловъ.
   Не лишнимъ считаю оговорить, что суть дѣла не въ весьма сомнительномъ происхожденіи разныхъ Европейскихъ племенъ или родовъ, но въ существованіи древнихъ преданій у этихъ народовъ, связанныхъ съ ихъ религіозными вѣрованіями, имѣвшими несомнѣнно цѣлію возбуждать въ этихъ племенахъ стремленіе къ защитѣ или къ возвращенію тѣхъ стратегическихъ и торговыхъ пунктовъ, которые освящены были какъ мѣста поклоненія.
   Это соображеніе наводитъ на мысль, что Троянскія преданія и родословныя басни были преимущественно распространяемы сектами, гонимыми въ Западной и Восточной Имперіяхъ. Дѣйствительно, мы видимъ, что таинственныя сказанія объ Артурѣ находится въ связи со сказаніемъ о происхожденіи Чингисъ-Хана (срв. стр. 514).
   Важный пунктъ для объясненія связи между Востокомъ и Западомъ есть Боснія, въ которой разыгрывалось не мало эпизодовъ, передаваемыхъ намъ Бретонскими и Романскими сказаніями о Гралѣ. Краткія, но любопытныя свѣдѣнія о Богумилахъ (Катары и Патарены), собраны архимадритомъ Раичемъ въ его превосходной компиляціи: Краткая Сербліи, Рассіи, Босны и Рамы, Кралевствъ Исторіа по плану Вилхелма Гуѳри и Іωанна Граѵ и по иныхъ ученыхъ англезовъ, и т. д., преведенная и краткими примѣчаніями изясненная Іоанномъ Раичемъ, архимандритомъ. Въ Віеннѣ, 1793 (стр. 166-170):
   "По смерти Імператора Мануила Унгарскій Краль Бела паки завоевалъ въ л. 1180 вся погубленныя Іллѵріческія земли и опредѣлить надъ Босною или Рамою Бана нѣкоего Кулина. Онъ на толико возвелъ отечество свое, что Босняки и до нинѣ Кулиново время Златымъ временемъ своего Царства обыкли називати. Сій Бушъ призвалъ въ землю свою многія иноземци искусныя, и необитаемыя луги въ обитаемыя веси и села претворилъ. Устроилъ онъ рудокопіе желѣза въ горѣ Іакотина близъ Сараева, и въ залогъ далъ двоимъ Рагузинскимъ купцомъ, которіи въ защищеніе свое замокъ Дубруникъ возригли. Заступился онъ за сосѣдныя велможи, которыхъ домъ Неманинъ нововладѣющій удручалъ, і защищалъ ихъ помощію Рагузиновъ въ л. 1194, ееточію Пердину котораго Хелмци или Захлуми при нѣкоей крамолѣ противъ ни Неманскаго землевладѣлца за своего Графа избрали: но и Стефана вѣнчаннаго принудилъ область Сремскую, которую онъ отнялъ оті Херцогини Урици въ д. 1194 паки возвратити въ л. 1200. Премѣнилъ Онъ мнѣніе свое яко во исповѣданіи вѣри, тако и въ разсужденіи Неманинскаго Хелмскаго дому. Зане онъ обручился бѣ сестрою Неманинскою, которая чрезъ своего перваго супруга во исповѣданіе Патареновъ воведена была, и самъ по навѣщанію ея къ таковой ужъ исповѣданію приступилъ.
   Якоже во исторіи сей много о Патаренахъ пишется, тако и въ житіи святаго Саввы повѣствуется, что онъ еретики изъ отечества своего изгналъ. А какови были тіи еретики и чему учили, о томъ невоспоминается. Видно, что они были сіи Патарени. Потребно убо видится сокращеннѣ посмотрѣти исторію людей сихъ. Патарени сіи подъ различными наименованми описуются, наиначе же подъ именемъ Албигензовъ, Каѵарелловъ, Владензовъ и Леонистовъ. Они начались во Италіи, таже появилися и въ Булгаріи, Боеміи, и разсѣялися повсюду, были же весма опасны Папскому престолу. Они называли себе христіанами (въ Константинополиже и Болгаріи Богомилами), жили они между собою и съ прочими людми мирно, въ торговляхъ правдиво, и во всемъ показивали себе не точію яко добрыя граждани, но были еще смиренни, праведни, добродѣтелни, цѣломудреяны и добріи други и сосѣди. О наукахъ пеклися, въ наученіи трудолюбни и безмездни, и во всемъ непорочнаго житія, и зато многихъ отвели за собою. (Тако онисуютъ ихъ Протестантскій Историки). Распустное Далматское Духовенство, все почти Римское, ненавидѣли ихъ и гонили яко еретиковъ; и восписывали имъ, что они суть Манихеи, два начала доброе и злое пріемлющій, что отмещутъ ветхій завѣтъ, яко діаволское дѣло, и иная таковая. Сіе обаче извѣстно есть, о чемъ они учили, что Мисси, посвященіе людей и вещей, пусты и милортыни монастыремъ, церкви и олтары, приношенія за усопшихъ, почитаніе, и призиваніе святыхъ, приватное исповѣданіе, індулгенціи (отпущеніе грѣховъ пѣняжное) крестомъ знаменіе, отрицанія демоновъ, или экзорцисми, процессіи или литіи, и догматъ о пресуществленіи, и пургаторіи, и ключей вчзанія и рѣшенія неключима суть, и иная таковая учили. Таковая ихъ изволенія и догмати со всѣмъ противны были Римскому престолу. За то онъ разъ подручное священство свое и вѣрныя своя угнеталъ и гонилъ ихъ повсюду, но елико они гонимы были, въ Босни, толико сами возрастали пачеже въ Босни, тутъ же и многая претерпѣли. И оттуду прониклися въ Сицилію, Францію, иныя страны.
   За искоренити Патарени сія заключили не точію Папа, но и Краль Унгарскій силу и хитрость употребити. На то послалъ Папа Моего посланика Аконтіа, а Унгарскій Краль Андрей поставилъ нѣкоего Себислава ревниваго Римокатолическаго Немешца Баномъ въ Боснѣ въ л. 1219. Оба послужили своимъ верховнымъ Повелитель вѣрно, обаче первый (Аконтій) истощивъ толико сили своя препираяся съ Патаренскими учители, что въ третіемъ лѣтѣ трудовъ своихъ палъ и умерлъ. Краль же Унгарскій Андрей зѣло благовейный Каѵолическій Христіанинъ потомъ отправилъ въ л. 1222 Моцкаго архіепископа въ Босну, но и той обрѣлъ Патарени упрямыя, кави нѣкія по себѣ духовныя своя ко обращенію ихъ отъишелъ оттуда. Паденіе Босанскихъ Римокатоликовъ видѣлося близъ быти: его ради примыслилъ Краль воспященіе того, опредѣлилъ на то крестовое воинство, и Колоцкому архіепископу Угрину полную власть ихъ надъ употребленіемъ оружія, къ тому отдалъ ему всю Босанскую землю, которую онъ въ брани съ Патаренами прнобрѣтетъ. а подстреканіе толь сильно возбудило архіепископа вновь пойти въ Боснію, и занеже онъ лучше разумѣвалъ ратованіе свѣтское, нежели духовное, то побѣждени были Патарени, и архіепископъ всталъ въ л. 1225, яко господинъ и притяжатель Босанскія предѣлы и Бозна, Сой и Фосору. Папа послалъ многія Доминиканскія монахи за колоцкимъ воинствомъ, и тіи весма скоро окончали мечомъ погребенное обращеніе. Коломанъ младшый сынъ Краля Андреа, который отъ греческихъ единовѣрныхъ изъ своея Рускія или Лодскія области изгнанъ былъ, за то купно же и за благоговѣйнство заключилъ вся Церкви непризнавающыя Папино господство закадити. По сему жестокому опредѣленію Патарени претерпѣли много, и епископъ ихъ прогнанъ былъ изъ земли, на повелѣнію Николь-Бана Кулимова сына. Тому бывшу Доминикани расползлися въ л. 1234 по Славоніи, Далмащи, Истріи и Кранской, дабы все Патарени изъ всѣхъ странъ искоренити. Вторый Босанскій Банъ Севиславъ пріимъ силу и крѣпость епископскую столицу устроить и добрами оградити, всего себѣ на произволеніе отдалъ Папы. За то и Папа нареклъ нѣкоего нѣмецкаго Доминикана именемъ Іоанна Панза за Босанскаго епископа, поставилъ же его за своего легата и полководца надъ Унгарскими крестовыми полками имущими братися съ Патеренами: но онъ отложилъ тое немного потомъ, въ л. 1240. Главнѣйшій защитникъ его Коломанъ погибе. Вся и внутренняя разоренія производима была Бану смотрящу тако а связанну. Злу сему горшый конецъ поставили Моголскіи Татары которіи все царство разорили въ л. 1241 до 1243, подъ предводительствомъ Угадай Хана, который вся Іллѵріческія провинціи сокрушалъ. Тако Угадай Католиковъ Римскихъ и Патареновъ распрямъ конецъ положилъ.
   Колоцкій епископъ Бенедиктъ (Раичь. 171) интересная личность. О Воеводѣ Бенедиктѣ упоминается въ Ипат. л., какъ о жестокомъ томителѣ во Львовѣ (см. § 118 стр. 482). Противъ него направлена была книжникомъ Тимоѳеемъ повѣсть объ Антихристе повліявшая кажется на слово противъ патріарха Никона.
   Архимандритъ Раичь говоритъ о Патаренахъ съ сочувствіемъ опираясь на мнѣнія протестантскихъ писателей; но взглядъ этотъ принадлежитъ ему лично, ибо онъ заявляетъ, что все несогласная съ истиной онъ или опускаетъ вовсе или оговариваетъ въ отдѣльныхъ примѣчаніяхъ. Распространеніе Патаренъ (Катаровъ и Богомиловъ) должно было быть въ связи съ распространеніемъ миѳическихъ пѣсенъ въ Южной Франціи, Бретаніи, Сербіи и Россіи. Кастратство, державшееся въ школахъ пѣнія до нашего столѣтія существовало и въ Восточной Имперіи. Архимандритъ Раичь разсказываетъ неудавшееся сватовство Греческой принцессы съ младшимъ сыномъ короля Уроша, Милутиномъ, напоминающее Офенбаховскую оперетку "Les Brigands" (стр. 75): "Служители принцессы чрезъ непроходимыя лѣси, и ненаселенныя страни промежъ лѣсныхъ разбойники въ сербскій дворецъ пришли, и необрѣли въ немъ пристойна мѣста ради вещей съ собою принесенныхъ. Того ради распяли драгоцѣнныя полати (шатори) и раздѣлили тыя между придворными дамами, скопцами или пѣвчими и прочими придворными".
   Въ разныхъ частяхъ моего изслѣдованія разбросаны выписки съ цѣлью разъяснить вліяніе сектъ на составленіе значительной части такъ называемыхъ народныхъ пѣсенъ и сказокъ, сохранившійся въ памяти народной древнѣйшія сказанія если не въ совершенной ихъ первобытной чистотѣ, то несомнѣнно съ большею вѣрностію, чѣмъ въ памятникахъ классическихъ. Весьма понятно, что классическіе беллетристы не обращали вниманія на сущность мѵѳа и весьма часто не понимали религіознаго значенія оныхъ. Съ другой троны, было-бы весьма неправильно отрицать вліяніе церкви на распространеніе общечеловѣческаго образованія въ монастырскихъ школахъ. Въ Сербской исторіи Архимандрита Раича, на стр. 71, говорится: "Сербліа уже издревле имѣла Епископію зависящую отъ Греческія церкве. Епископство сіе по вѣнчаніи краля, смертію нѣкоего Стефана праздно остало, и зато Саввы данно, которіи въ томъ Епископатѣ дванадесять монастырей, и во всякомъ Епископскую столицу устроилъ и о тѣхъ попеченіе имѣлъ, дабы въ тѣхъ, якоже и въ прочихъ монастырехъ кромѣ юношъ къ духовному чину готовящихся, равнѣ и мірстіи благородніи Сербли наставляеми были. Присовѣтывалъ онъ многія мірскія юноши дабы въ монастырь въ горѣ Аѳона учитися пошли. Заповѣдавъ ври томъ учителямъ, дабы богатыя юноши или біеніемъ, или непристойними словами къ нуждныхъ вещей наученію непринуждали".
   На стр. 65 у Раича сказано, что Нѣманъ во второй половинѣ XII столѣтія основалъ многіе монастыри ради монаховъ, "особеннѣ же школу ради подданныхъ своихъ, или монастырь Хиландарь въ горѣ Аѳонской" по чину Св. Василія. Здѣсь кстати замѣтить что Монастыри, учреждаемые въ Россіи по уставу св. Василія, держались правилъ св. Ѳеодора Студитскаго, предписывавшихъ допущеніе мірскихъ учениковъ въ монастырскія школы. "Cujns modi fuere scholae a Theodoro Studita inatituftae (in quibus pueri seculares extra claustrum a monachis literie instituebantur), de qaibus Scriptor Vitae Nicolai Studitae ed. а Comefisio, pag. 895 (Ducaage, 8. v, Scholae Monasticae). Въ монографіи г. Успенскаго о Никитѣ Акоминатѣ (С.-Петербургъ, 1874) весьма обстоятельно изложены свѣдѣнія о классическомъ направленіи Византійскихъ школъ. Это настроеніе не могло не имѣть вліянія на епархію Кіевскую. Суда же по популярности Троянскихъ сказаній во всей, Европѣ, и въ Словенскомъ мірѣ, независимо отъ Греческаго вліянія, слѣдуетъ предполагать существованіе другаго, обильнѣйшаго, нынѣ отчасти утраченнаго источника.
   Повѣсть Филострата о Герояхъ Троянскихъ сказаній ваша явно указываетъ на существованіе школы рапсодовъ въ связи съ поклоненіемъ Ахиллесу и Еленѣ на Черноморскомъ островѣ. Его слова о пѣсняхъ, слагаемыхъ Ахиллессомъ, его сподвижниками и самымъ Гомеромъ и (§ 119, стр. 502) приводимые имъ стихи Ахиллеса не дозволяютъ сомнѣваться въ основательности этого вывода. Русская сказка о семи Семіонахъ, совершенно опредѣлительно обозначаетъ составленіе на этомъ островѣ сказокъ и пѣсенъ. Соловей Будиміровичь называетъ тѣже острова кодолскини и указываетъ на сочетаніе припѣвокъ кодолскихъ острововъ съ тонами Іерусалимскими и Новгородскими. Страбонъ упоминаетъ вскользь о существованіи пѣвцовъ; жрецовъ, законовѣдовъ и историковъ въ средѣ воинственныхъ племенъ обитающихъ на Черномъ морѣ. Вслѣдствіе большаго развитія письменности на Западѣ, сохранились весьма важныя показанія о существованіи поэтической шкоды на юго-западѣ Европы, сохранившей связь съ древнимъ языческимъ мірокъ. Существованіе подобнаго учрежденія у Сербовъ и Русскихъ не можетъ подлежать сомнѣнію, судя по наличному запасу поэтическихъ и весьма разнообразныхъ памятниковъ, сохранившихся въ памяти народной между Славянскими племенами и преимущественно Сербовъ и Русскихъ. Гервазіусъ фонъ-Тильбургъ, канцлеръ Императора Оттона IV, посѣщавшій Неаполь въ 1191, и епископъ Конрадъ Гильдесгеймскій, канцлеръ Императора Генриха VI, находившійся въ тоже время въ Неаполѣ, говорятъ о чародѣяніяхъ Виргилія. Въ жизнеописаніи Виргилія, XV столѣтія, распространенномъ во Франціи, Англіи и Голландіи, говорится, что Виргилій посвященъ былъ въ чернокнижіе дьяволятъ, освобожденнымъ Виргиліемъ изъ скалы, въ коей духъ быть заклепанъ, и куда его Виргилій снова заключить. Древняя стѣна на оконечности Позилипа доселѣ называется школой Виргилія. Самая пещера Позилипа была прорублена чрезъ скалу, отдѣляющую Позилипо отъ Бай, въ одну ночь съ помощью! духовъ. Во второй половинѣ XII столѣтія одинъ Англичанинъ получилъ дозволеніе отъ короля Сицилійскаго Рожера вырыть его под. Канцлеръ Гервазіусъ получилъ отъ кардинала Іоанна Неаполитанскаго, выписки изъ книги, найденной англичаниномъ при бренныхъ остаткахъ Виргилія.
   Въ состязаніи на Вартбургѣ упоминается о Забулонѣ, по женской линіи Евреѣ, а по мужской язычникѣ, прорицавшемъ за 1200 л. о Рождествѣ Христовѣ. Этотъ Забулонъ довольно любопытная передѣлка изъ Замолкеиса Геродотова. Книга Забулона, похищенная и скрытая чародѣемъ, была найдена Виргиліемъ. О средневѣковыхъ басняхъ о Виргиніи вкратцѣ упоминаетъ Санъ-Марте въ прим. на книгу XIII. 656. Парциваля Вольфрама фонъ-Ешенбахъ съ ссылкой на Benthe, Publius Virgilius Maro, zehn Eklogen. zweite Ausgabe, Leipzig. Что касается до связи, существующей между Неаполитанскими, Норманскими и Дунайскими сказаніями, съ древнѣйшими классическими, изложено въ указателѣ подъ словомъ Кабала.
   Связь юго-западныхъ пѣвцовъ съ Дунайскими выражается въ Клиншорѣ, пѣвцѣ короля Венгерскаго, принимавшемъ участіе въ Вартбургскомъ состязаніи. Этотъ Клиншоръ потомокъ Неаполитанскаго Клиншора, Герцога Terre de Labour, Terra di Lavoro въ Калабріи, скопца и племянника Виргилія.
   На единство мистическихъ школъ, что касается до главныхъ основаній, въ Западной Европѣ и въ Россіи указываетъ обозначеніе происхожденія Забулона отъ Еврейки и язычника, что вполнѣ соотвѣтствуетъ согласованію Соловьемъ Будиміровичемъ, тоновъ Іерусалимскихъ съ Новгородскимъ и припѣвками кодолскими. Эти намеки далеко не единственные ни въ западныхъ басняхъ, ни въ нашихъ....
   На стр. 258, въ подстрочномъ примѣчаніи, опечатка: Galischen вмѣсто Saliechen.
   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ВОЗЗВАНІЕ КЪ КНЯЗЬЯМЪ.

   Воззваніе перепутано, отчасти можетъ быть и намѣренно, для болѣе реалистическаго изображенія престарѣлаго, огорченнаго и говорящаго сквозь слезы Святослава. Слова, принадлежащія къ § 74 переставлены въ § 75, вѣроятно по недоумѣнію переписчика или слѣдствіе какой-либо случайности, коей могла подвергнуться рукопись. Рѣчь, обращенная Святославомъ къ Игорю и Всеволоду, перебита вставкой о войскѣ Ярослава Черниговскаго. По первому изданію вставка эта находится между §§ 81 и 82. Здѣсь же подъ § 86
   Вслѣдъ за § 90, содержащемъ воззваніе къ Ярославу Галицкому перепутанность воззванія къ князьямъ очевидна по исторической смыслу, хотя она отчасти могла быть и въ намѣреніи сочинителя. Подобная сбивчивость рѣчи понятна лишь при драмматической обстановкѣ; при этомъ условіи Святославъ и Пѣвецъ обращались бы поочередно то къ одному, то къ другому лицу а самъ Святославѣ обращался бы къ состоящимъ при немъ представителямъ князей. Въ отвѣтъ на рѣчь В. Князя Пѣвецъ говоритъ отъ имени Россіи. Цифры §§ обозначаютъ предполагаемый порядокъ рѣчи, но здѣсь помѣщены по порядку текста 1-го изданія и отмѣчены Латинскими литерами: 92. А. 94. В. 95. С. 93. D. и 91. Е. Слова въ § 95. С. очевидно отвѣтъ Поэта на отчаянное заключеніе рѣчи Святослава. Несомнѣнная перепутанность текста не объясняется изложенной догадкой; догадку эту можно допустить лишь относительно § 74 и 75. Необходимо предположить, что листки рукописи были переплетены неправильно и что самые листки были разорваны. Рукописи въ этомъ состояніи встрѣчаются весьма часто. Встрѣчаются и такія рукописи, которыя переписаны не въ порядкѣ съ оставленіемъ, мѣстами, порожнихъ страницъ для пополненія ихъ на досугѣ. Весьма понятно, какъ при этомъ нарушается порядокъ изложенія.
   

0x01 graphic

   § 68. Vestem ferens Digram infaustum somnium. Nicephori Oneirocriticon.
   Στολην φορουν μελαιναν όυ καλη ϑεα. Vestem ferre nigram non prichrum est spectaculum. Astrampsychi Oneirocrticon.
   πεπλος, πεπλομα, древнѣйшая форма, встрѣчается у Еврипида и Софокла. Покрывало, паплома по болгарски, попона. Тисъ -- или мигіючеег дерево -- Taxus baccata, зеленучка. (Анненковъ, Ботан. Слов. 155): Тисъ прямо соотвѣтствуетъ кедру:
   И сміарятъся на всякя тия Ливанскя. Паремейникъ Григоровича. Срезневскій.
   

0x01 graphic

   § 69. Vinum mucidum ('ρυπαρης) declarai multos molestias. Astrampsychi Oneirocriticon. Si viens sibi fuerit collegisse yinum effusum, turbtdam, ipsisque cum sordibus: diuturna ipsius erit adfiictio, promora collectiones. Achmetis Oneirocritica, стр. 197.
   Цирцея для Улисса приготовляетъ напитокъ изъ тертаго сыра, вина и меда; это смѣшеніе называлось κυκεων и приготовлялось изъ изъ вина, травъ, молока, и служило для укрѣпленія, освѣженія и очищенія желудка.-- Sallengre говоритъ о смѣшеніи вина съ маленькими айвами, какъ о средствѣ чарующемъ, μαλον στρουϑεον. Въ словарѣ Памвы Берынды отрута -- лекарство: "напою тя отъ вина съ вонями строенаго отъ воды яблокъ моихъ" (Пѣснь пѣсней. Гл. II).
   "Вино стругомъ смѣшано" слѣдуетъ, можетъ быть, понимать "съ айвами; на основаніи Пѣсни Пѣсней и объясненія Sallengre о чарующемъ дѣйствіи вина съ μαλον στρουϑεον, тоже что μῆλον στρουϑειον -- Birnquitte, coin, айва.-- Στρουϑος -- Sperling, spats, и вообще птица. Прилагательное воробьиный, птичій, опредѣляетъ возбудительныя качества айвы.-- Вино съ трутомъ смѣшанное соотвѣтствуетъ вполнѣ выраженію Астрампсихія vinum mucidum, если принять трудъ въ значеніи трутъ -- Чешски trud, trand,-- трутизна, въ лексик. Памвы Берынды -- ядъ -- трутъ -- плѣснь.
   Тъщета. Ζημία; Григ. Богословъ, пер. XII ст. κενος -- суй, тъщь. Гр. Бог. по тому же переводу.
   "Никто же васъ да не льститъ тъщими словесы (Слѣпчен. кн.); видѣша гробъ тъштъ тѣла (изъ Супр. Маръ Чети-Минеи) Ζημία -- вредъ, утрата, пагуба. Кажется въ этомъ послѣднее смыслѣ слѣдуетъ понимать выраженіе тощими.
   Тулъ -- колчанъ, pharetra, "тоулъ стрѣлъ исыпа (Миклошичь) Тулъ также φλομος, verboscum; tulawa, Сербски Pfeife aus Weidenrinde, Тулаица, узкая трубочка въ воронкѣ, тульакъ, труба для провода воды (Лавровскій). Тулы обозначаютъ въ пѣснѣ трубочки для храненія жемчуга.
   Въ Лавр. Лѣтописи, подъ 6412 -- 5 г.: "Иде Олегъ и Грекы... поя же множество Варягъ, и Словенъ, и Чюдь, и Ерши и Мерю, и Поляны, и Деревляны, и Радимичи, и Поляны, и Сѣверъ и Вятячи, и Хорваты, и Дулѣбы, и Тиверци, яже суть толковни си вси звахувься отъ Грекъ Великая Скуѳь" (стр. 29).,
   Прусски talk, talke, полевая работа за угощеніе; по положена Конрада von Erlichshausen 1450 года: "ouch sal man am fier tas ume talke oder bete (просьбѣ) nicht arbeyten".
   Литовски и Летски talka; Литовски talkininkas и Летски talzneeks, работникъ-помощникъ за угощеніе; Польски tluka -- сaмoe угощеніе послѣ жатвы; Прусски tallokinikis, свободный человѣкъ, соотвѣтствуетъ нашему "гулящіе люди" въ уложеніи царя Алексѣя Михайловича.
   Толока, выгонъ, паръ, помощь для работы за угощеніе и, при крѣпостномъ правѣ, общій сгонъ людей для спѣшной работы. Миклошичь принимаетъ слово tlaka и толоко въ этомъ послѣднее смыслѣ, Frohndienst. Кажется, что толока и при обязательномъ условіи все-таки сохраняла смыслъ чрезвычайнаго сгона, а не означала повинности. Въ Лѣтописи толковины имѣютъ значеніе бродячихъ людей и соотвѣтствуютъ явно Номадамъ, Скиѳамъ. Въ Словѣ о Полку Игоревомъ Тльковины могутъ означать кочевниковъ или вообще проходимцевъ, къ какому-бы племени они ни принадлежали, искусныхъ въ снотолкованіяхъ. На значеніе бронь, проходимцевъ и шарлатановъ указываютъ Чешскія и Польскія выраженія: taulka -- tulka, множ. taulky (taolatise -- wornach gehen, neben, herumstreichen -- irren, schwärmen, umziehen) -- tanlanj se -- Umschweifung, das Müssiggeben. Adam z Weleslawina silya quadrilinnis -- 1562.-- Jungm. Словарь Чешско-Нѣмецкій, 1835. Прага, 5 частей. Тамъ же и другіе примѣры:
   Tulas -- tulak -- Umläufer, Abenteurer, Landläufer, Schwärmer.
   Tulaciei -- taulatise -- herumschweifen
   Talakngi -- owati -- herumschwärmen
   Bedliwost о to megte aby se tomu behaunovi chut k tulacowanj blegmala. Бдѣніе о томъ имѣйте, дабы тому побѣжчику охота къ тулакованію отнялась. Tulakowanj -- объясняетъ слова, употребленныя Несторомъ и сочинит. Слова о П. Игор., первый въ значеніи -- сброда, черни,-- второй въ значеніи -- шарлатана, переходящаго съ мѣста на мѣсто, Abenteurer, Schwärmer. Смотри въ словарѣ Junginan'а выписки, гдѣ встрѣчаются сіи слова.
   Польски Tulak'sie -- errer, mener une vie errante; Tulacki, а, ie, tant, Tulactwo -- vie errante,-- Tulacz -- homme qui n'а pas de tarie -- Tulaczka -- personne qui n'а pas de patrie, de demeure fixe.
   Tulanie sie -- action de mener une vie errante.
   Въ Сказаніяхъ Русскаго народа Сахарова, T. II, книга VII, стр. 35:
   "Въ Бѣлорусскихъ селеніяхъ на этотъ день (16 іюня) отправляется толока, пиръ для тружениковъ, собранныхъ на помочь, унаваживать поля. Избранныхъ охотниковъ угощаютъ обѣдомъ, виномъ и брагою; пѣсни и игры оканчиваютъ пиршество толоки. Въ Вятской и Пермской губерніяхъ удобреніе полей начинается съ Петрова дня. Тамъ вмѣсто толоки весь сборъ рабочихъ называется помочи. Смоленскія толоки описалъ Бельхенъ въ своей Лифляндской исторіи, и говоритъ, что слово толоки происходитъ отъ древняго Эстскаго слова talek, означающаго работу за питье и кушанье".
   Церк. Общ. Вѣстникъ (сентябрь 1874 г.) приводитъ слѣдующія объясненія слова толковины, представленныя на третьемъ Археологическомъ съѣздѣ въ Кіевѣ:
   "Г. Григоровичъ читалъ о томъ: "Какое значеніе имѣетъ слово толковинъ въ лѣтописи и въ С. о П. И.?" По его мнѣнію, слово толковинъ происходитъ отъ тлакъ, толокъ (Молдавск.) -- помощь. Въ отношеніи къ Половцамъ (по С. о П. И.) и др. народамъ (по лѣтописи), оно означаетъ помощниковъ, союзниковъ. Григоровичу возражалъ Барсовъ, доказывавшій, что это слово татарское, про исходитъ отъ корня -- тлôк (волна), и означаетъ народъ, живущій на волнахъ, близь моря, или, по-просту, по морямъ, какими и были Половцы. Другой оппонентъ производилъ слово толковинъ отъ русскаго толк (толкучка) и обозначалъ имъ народы толкущіеся, т. е. кочевые".
   Объясненія нашего ученаго палеографа Григоровича и его неназваннаго оппонента сходятся вмѣстѣ: толковины -- помощники и люди толкущіеся, т. е. всегда готовые люди для войска, для сѣнокоса и для жатвы. Въ Словѣ о Полку Игоревомъ толкованы, кажется, и же въ значеніи "бродяги" или можетъ быть имѣетъ болѣе опредѣленное значеніе кочеваго бродяги, принадлежащаго племени, занимающемуся знахарствомъ и снотолкованіями, напримѣръ цыгане.
   Г. Григоровичъ говоритъ, что слова тлак и толок Молдавскія, и означаютъ помощь. Что они употребительны въ Молдавіи, въ этомъ нѣтъ причины сомнѣваться. Въ Романскихъ языкахъ слово это не существуетъ. Въ нарѣчіяхъ Словенскихъ и Литовскихъ существовали разнородныя формы отъ корня тлк и объясняющія другъ друга -- толкать, толкучка, толкаться, вполнѣ характеризующія состояніе неосѣдлыхъ племенъ, а при переходѣ ихъ въ осѣдлость означающія людей безземельныхъ, "гуляющихъ людей". Башкиры, напримѣръ, неохотно принимающіеся за земледѣліе, содѣйствуютъ временно при многихъ сельскихъ работахъ. Самое слово помощь, равнозначущее Молдавскому tolk и нашему толока въ сельскихъ работахъ, равнозначуще также и въ отношеніи военнаго содѣйствія толковины Нестора -- помощники при главномъ войскѣ. Главное войско Олега Русскіе стрѣльцы; помощь же состояла изъ конныхъ коровниковъ и не военнаго ополченія, соотвѣтствующаго позднѣйшему; выраженію милиціи.-- Толокѣ при сельскихъ работахъ соотвѣтствуетъ въ сѣверныхъ губерніяхъ выраженія тюлпа и стадо.
   "Такія толоки или помочи для унавоживанья полей извѣстны въ Смоленской и другихъ губерніяхъ", говоритъ Снегиревъ (Русскіе простонародные праздники и суевѣрные обычаи. Москва, 1837, выпускъ I, стр. 202). Онъ также цитуетъ Кельхена "Liefländische Historie oder Kurze Beschreibung der denkw. kr. und Friedens Geschichte Esth-Lief und Lettlandes. Rudolfst., 1695. 4) "Слово сіе (Talckus) происходитъ отъ древняго Эстскаго или Прусскаго Talck, значущаго работу не за какую-либо плату, но за кушанье и питье, и хотя приглашенные на толоку занимаются цѣлый день тягостными трудами, однако слѣдующую за ними ночь проводятъ въ пѣніи, пляскахъ и весельяхъ".
   На основаніи этихъ примѣровъ легко примиряются толкованія г. Григоровича и его оппонента по поводу Несторовыхъ толковинъ; во предположеніе г. Барсова, что толока и толковины -- татарскія слова -- тлок, волна, кажется не имѣетъ основанія, хотя до нѣкоторой степени можно было-бы себѣ въ крайнемъ случаѣ объяснить прохожденіе Татарскаго слова въ значеніи волны отъ толкотни.
   Въ запискѣ Антиквара, Одесса 1874, г. Григоровичъ, на стр. 11, выписываетъ изъ Азбуковника in 4о XVII столѣтія, принадлежащаго Корсунскому единовѣрческому монастырю, въ Днѣпровскомъ уѣздѣ Таврической губерніи: "Алексій -- пособитель или толковникъ; Александръ, помощникъ мужемъ или толковникъ".-- Филологически понятно, какимъ образомъ толковникъ можетъ служить объясненіемъ обоихъ личныхъ именъ. Странно, что объясненіе это дано именамъ Святыхъ.-- У Нестора толковники значатъ Скиѳы и вспомогательное войско, т. е. сбродъ. Въ Словѣ о Полку Игоревомъ -- бродяги. Во всѣхъ Юго-Западныхъ Литовско-Русскихъ земляхъ словомъ толоко собраніе людей гулящихъ. Сродные съ этимъ выраженіемъ глаголы Чешскіе и Польскіе обозначаютъ бродяжничество.
   Въ Летской застольной пѣснѣ (Сборникъ Антроп. и Этнегр. стат., изд. В. А. Дашковымъ, T. И. Москва, 1873, стр. 206):
   
   1057
   
   Тэціныам сатэцея
   Тадкае матэ паграба:
   Ну яу ман ізнэсіе
   Воду міажу аіутіню
   
   Бѣгомъ вбѣжала
   въ погребъ мать толоки:
   Наконецъ-то вынесутъ мнѣ,
   Стараго ячменна пивца.
   
   1058
   
   Нэ тадэль пруаяы іашу
   Ба сегенэ паду се:
   Лай нэс талкас мамудгатэ
   Самедуату алутіню.
   
   Если покрывало подъ мышкою
   Не значитъ еще чтобъ я уходилъ,
   Пусть только матушка толоки
   Принесетъ подслащеннаго пивца.
   
   Сахаровъ пишетъ: Тимковскій разсказывалъ, что онъ слышалъ отъ Калайдовича, что, по мнѣнію Карамзина, тльковины значитъ раковина, отъ тлекоть, что значитъ устрица.
   Тодковины напоминаютъ одно любопытное племя: Бастіеву чадъ. Имя этого племени или сословія могло происходить отъ личнаго имени Бастій, какъ Итларева чадь и Ратиборова, упоминаемые въ Ипатіевской Лѣтописи. Бастіева чадь напоминаетъ древнихъ Бастарновъ, которые пытались объяснить древне-французскимъ выраженіемъ fils de bast, bastard, batard, сынъ сѣдла. Я далеко не отстаиваю это соображеніе, тѣмъ болѣе, что у Сербовъ и Болгаръ баштина означаетъ отцовское наслѣдство, отчину и отчизну. Тѣмъ не менѣе, мнѣ кажется, полезно заносить подобныя сближенія даже и въ томъ случаѣ, когда они кажутся съ перваго взгляда неосновательными. Весьма можетъ быть, что французское выраженіе fils de bast перенесено Франками съ Дуная, и изъ обозначенія сброднаго племени на берегахъ Днѣпра и Дуная перешло во Франціи въ значеніе сословное и родовое. Литовски Bastinas -- бродяга.
   Въ словарѣ Дюканжа s. у. bastardus: "Ponrqnoi il le avait apelle jehan de Bas, qai estoit â dire Bastart... frere de bas -- frater illegiti mos; Perrette fille de bast". Всѣ эти выраженія встрѣчаются въ документахъ конца XIV столѣтія.
   Бастіева чадь могла у насъ обозначать особое сословіе, какъ во Франціи. Въ Кабардѣ, Унауты, неимѣвшіе никакихъ правъ, всегда незаконнорожденные; съ Унаутами на одной линіи стояло сословіе казаковъ, а у Турокъ казакъ означаетъ работника, и тѣ и другіе кполяяли службы при дворѣ хозяина. Упоминаемый въ лѣтописи родъ людей подъ именемъ сѣдельники и Кощеи можетъ быть соотвѣтствуетъ тому же понятію, потому что отрядъ сѣдельниковъ въ шаченіи стремянныхъ невообразимъ. Кощеи и Чаги также плѣнные рабы. Чага въ свою очередь напоминаетъ одно изъ крѣпостныхъ сословій Кабарды, Чагары. Унауты, Казахи, Кулы и Караваши крѣпостные въ округахъ Кабардинскомъ, Осетинскомъ и Ингушскихъ.
   По Ретроманскому Словарю Карича, въ Енгадинѣ, верхнемъ и пышемъ, bastardamainta, Verächtliches Volk, Lumpengesindel. По Валахски бастерд значитъ незаконнорожденный. Народное имя Дунайскихъ Бастарновъ уже было производимо отъ bast, сѣдло, basterna яипажи Amiuianutt XIV. с. b. Gregorius Tur. Ep. XVIII -- и соотвѣтствуетъ Угорскимъ, Ятвяжскимъ и Галицкимъ колымагамъ, упоминаемымъ въ Ипат. Лѣтописи. Страбонъ говоритъ, что трудно опредѣіить народность Бастарновъ, имѣющую много сходнаго съ Германскимъ и Скиѳскимъ. О Бастардѣ слѣдуетъ сравнить Лица и Диффенбаха. Самое слово чадь, въ томъ значеніи, какъ оно встрѣчается въ лѣтописяхъ, произошло кажется отъ существовавшаго и понятнаго обычая убивать возмужалыхъ плѣнныхъ и уводить женщинъ и дѣтей -- эти-то дѣти и ихъ племя и составляли чадь.
   Пѣвецъ Игоревъ обрисовываетъ сонъ Святослава по всѣмъ правиламъ снотолкованія Турецкаго и Греческаго, сохранившихъ древнія преданія.
   Margaritae ostendunt lacrymarnin fluxum. Nycephori Oneirocriticon.
   У Астрампсихія тоже самое, почти слово въ слово: margaritae significant lacrymarum flumen. Astramp. Oneir.
   "И вкова въ ню болѣ трійдесятъ гривенъ золота, кромѣ серебра и каменья драгаго и жемчюга... Лавр. Л., подъ 6663 г.-- Великый менчюгъ -- крупный жемчугъ -- въ смыслѣ собирательномъ и въ противуположность бисеру, означавшему, какъ слѣдуетъ полагать, мелкій жемчугъ.-- женчюгъ, форма правильная. На Китайскомъ или на Монгольскомъ языкѣ жемчугъ называется "инчюгъ".
   Въ Ипат. Лѣтоп. 6683: "И украси ю иконами многоцѣньными, агатомъ и каменьемъ драгимъ и жемчугомъ великимъ безцѣньнымъ.
   Миклошичь въ Словарѣ своемъ приводитъ, древнѣйшіе примѣры глагола: "нѣговати свою плѣть": -- днесь нѣгоуемы а оутрѣ осоуждаемы".-- "Въ таковѣмъ нѣговати и чьсти". Njegovatise, liebkosen. Jllyr.-Nem. slownik, izd. Richterom i Ballmannom n Beese" 1839. Сербски неговати = нѣжить (Лавровскій).
   

0x01 graphic

   § 70 Кнѣсъ -- связь крыши. Въ библіи -- князь. По нѣмецки First, Giebel -- fastigium, culmen aedium, ὀ αετός, το αετομα.
   Въ XXIII псалмѣ: "возмите врата князи ваше". По Сербски кнез, кньаз, князь. Въ Luziski Serbski Slownik, Knjez, Господинъ, Священникъ, Stöpsel am Pfluge, Knjezk, vorstecker am Pfluge. (Ltдiski! Serbski Slownik Д-ра Pfuhl. Budissen, 1866).
   Въ Шахъ-Намъ Фирдуси, передъ появленіемъ Рустема, Кай Кобадъ видитъ во снѣ, что два бѣлые сокола приносятъ ему корону; онъ проснулся полный надежды, и говоритъ Рустему, что онъ соколъ, ему принесшій корону (Heldensage v. Firdussi. А. F. т. Schack, Berlin, 1865, стр. 127). Святославъ, судя по видимому имъ сну, понимаетъ, что величіе его дома разрушено.
   

0x01 graphic

   § 71. Босовый -- форма несуществующая. Бусый и босовый, въ значеніи сѣрый, не можетъ относиться въ чернымъ воронамъ. Ежели принять бусовый въ значеніи глупый, вздорный, то несравненно ближе это мѣсто читать такимъ образомъ: бо соуи -- суетные вздорные. Босые въ значеніи голодные немыслимо.
   Если принять суви за описку вмѣсто супи: птенцы же суповы высоко парятъ (кн. I Іова, гл. е--и) сяп -- γυψ -- vultur. Польск. Sep, Чешски Sap., то слѣдуетъ предположить пропускъ союза, тоже самое и въ случаѣ, если суви описка вмѣсто сови.
   Совій -- проводникъ въ адъ, отъ глагола совати, сунуть, сую. "Въ Литовскый родъ и Ятвязѣ и въ Проусы и въ Емь и во Либь и иныя многы языкы, иже Совицею наричють ея, мняще и душамъ своимъ, соуща проводника въ адъ совья. Лѣтъ же имѣютъ отъ Авилелеха и многого родоу сквернаго совья". Miclosich. Per. XX и XXI (Лѣт. Переяславля Сузд., изд. Кн. Оболенск. Москва, 1851). Совица = Siecia. Лѣтъ = происхожденіе. Ср. Лѣторасль и Готеѳк. liudan -- crescere.
   Чечесъ, въ комментаріи на Ликофрона (1204): "Блаженные острова у глубокоплещущаго океана, согласно съ мнѣніемъ Гесіода, Гомера, Еврипида, Плутарха, Діона, Прокопія, Филострата и дугахъ; островъ Британія у океана, между Британіей на Заводѣ и островомъ Туле на востокѣ. Туда должны перевозиться куши умершихъ; на берегахъ океана живутъ рыболовы, подвластные Франкамъ, но неплатящіе дани, потому что они, какъ говорятъ, должны сопровождать души умершихъ. Вечеромъ они уходятъ въ свои дома на ночлегъ. Вдругъ они слышатъ что стучатся, въ дверь, и слышатъ голосъ, зовущій ихъ на работу. Они вставъ и идутъ къ берегу, сами не зная что ихъ къ тому принуждаетъ. Они видятъ суда въ готовности, но не свои собственныя, и безлюдныя; взойдя на суда, они гребутъ, и видятъ, что суда нагружены какъ будто бы отъ взошедшихъ, но ничего не замѣчаютъ. Они быстро переносятся на островъ Британію, куда они едва попадаютъ въ сутки, если плывутъ на своихъ судахъ. Подойдя къ острову, они опять-таки никого не видятъ, но слышатъ голоса придающихъ ихъ, пересчитывающіе ихъ пасажировъ, называя каждаго по отцу и матери, по званію и ремеслу и по прозвищу. По выгрузкѣ они быстро возвращаются домой налегкѣ".
   Эти сказанія весьма древни, и городъ умершихъ упоминается въ поэмѣ Орфея объ Аргонавтахъ (1126 и слѣд.). Плутархъ также разсказываетъ эту басню въ сочиненіи объ оракулахъ.
   Плѣсньска: "на мѣстѣ города Плѣсниска существуютъ ода окопы и великіи курганы заросліи буковымъ лѣсомъ, недолеко одъ Подгорецкаго монастыря на половинѣ дороги изъ Бродовъ до Золочева (Великая Хорватія або Галичско-Карпатская Русь. Статья Я... Изъ Червоно-Русскаго альманаха, кажется "Вѣнокъ" 1847 или 1846 года).
   Городъ Галичскаго княженія, смежный съ Владимірскимъ за Волыни,-- Татищ., III, стр. 287 и 288. Примѣч. Я. въ первомъ изданіи Слова.
   Отсутствіемъ Святослава объясняется невѣденіе его о пораженіи Игоря и мѣры принятыя его окружающими людьми чтобы не поразить его этимъ извѣстіемъ: Его нѣжатъ, а домъ уже его безъ кънѣса.
   Слѣдуетъ предполагать, что супруга Игоря была въ Галиціи, у отца, по словамъ: "полечю по Дунаю", а также: "на Дунаѣ рано плачетъ Ярославна"... О Кіевѣ Святославъ упоминаетъ, какъ о своемъ мѣстопребываніи, а о Плѣснскѣ, какъ о мѣстѣ, гдѣ явились злыя предзнаменованія во снѣ.
   Болони, болонь -- загородная окружность, лугъ, выгонъ, также предмѣстіе.
   Въ Лавр. Л., подъ 1096 г.: "приде второе Бонякъ безбожный Кыеву внезапу и мало и градъ не въѣхаша Половци и зажгоша болонье около града". Бѣша -- руссицизмъ вмѣсто бѣшя. Въ Русскихъ древле церковно-Словенскихъ рукописяхъ, по грамматикѣ Востокова стр. 11, послѣ ж, ц, ч, ш, щ, носовое я замѣняется гласной а. На этомъ основаніи въ граматѣ Мстислава дьржа вмѣсто дьржя.
   Бѣша отъ глагола бѣсити, подымать: "да се пѣнитъ море и бѣситъ" (Миклошичь); обѣсити по тому же словарю -- повѣсить, suspended. Слово это встрѣчается въ Исторіи ω отцехъ и страдалцехъ Соловецкихъ Андрея Мышецкаго, изд. въ Супрасіьсіа типографіи въ 1788 году.
   "И казни различны оуготовавъ (полковникъ Мещериновъ), повѣсити сія завѣщавъ: овыя за выю, овыя же за ноги, овыя же за множайшыя междоребрія острымъ желѣзомъ прорѣзавше и крюкомъ продѣвшимъ на немъ ωбѣсити каждаго на своемъ крюкѣ".
   Первые издателя перевели это дѣепричастіе довольно правильно: утоптавъ.
   Кисанье -- кисати, Сербск. возбужденіе плача (Букъ Стефановичъ Караджичъ): бѣшя дебръ кисаню = подымая долину слезъ.
   Сербское выраженіе кисати и кисанье, побужденіе къ слезамъ, есть дѣйствительный видъ русскаго "раскиснуть".
   Библейская долина плача, долина слезъ, въ псалмѣ LXXXIII, по Rituale Eimski: "u dolini od suza".
   Wolfram von Eschenbach, Titurel und Parcival также употребляютъ это выраженіе: "Berg des Trübsais", по нѣмецкому переводу Симрока. 1. 489.
   Это библейское выраженіе было такъ популярно въ средніе вѣка, что солдатъ, стоявшій у шатра Императора Maнуила, послѣ сраженія при Миріокефалѣ, услыхавъ, что Императоръ хочетъ уѣхать изъ лагеря (1176), сказалъ ему: не Вы ли насъ поставили въ это несчастное положеніе, привели насъ между этихъ горъ, гдѣ мы совершенно какъ въ ступкѣ. Что намъ было дѣлать въ этой долинѣ слезъ, въ этихъ адскихъ пропастяхъ. Le Beau, XVIII, стр. 43.
   По свидѣтельству А. Н. Майкова Гильфердингъ предлагалъ чтеніе "несоша ея" вмѣсто несошлю (пр. 23).
   Мицкѣвичь въ своихъ Парижскихъ чтеніяхъ о литературѣ Славянскихъ народовъ переводитъ: Ne dois je pas enyoyer vers la mer Noire. Въ такомъ случаѣ слѣдовало бы замѣнить союзъ "и" союзомъ "иль".Но едва ли пѣвецъ Игоревъ имѣлъ въ виду подобную кнель. Онъ крайне сжатъ въ своемъ изложеніи и вѣренъ во всѣхъ отношеніяхъ. Подобный вопросъ, обращаемый къ дружинѣ, былъ бы неприличенъ въ конституціонномъ отношеніи: едва ли бы князь югъ спросить дружину: не слѣдуетъ ли послать гонца къ Черному морю.
   Самое близкое къ тексту осмысленное исправленіе:
   
   У Плѣсньска на болони,
   Бѣшя дебрь кисаню,
   И несоша ю
   Къ Синему морю.
   
   Это исправленіе предполагаетъ чтеніе Л вмѣсто А. Послѣ словъ: и негують мя, разсказъ о снѣ конченъ, и Святославъ сообщаетъ своей дружинѣ грустное размышленіе о разореніи своего дома и упоминаетъ о злыхъ предвѣщаніяхъ собравшихся съ вечера вороновъ.
   Въ комментар. на Ps. XC, ff. 141--170, Extraits dn Ре. de Bologne, dit de St. Athanase (Gram. Paleoslaye d'Alex. Chodzko. Paris, 1869, p. 255), приписываемомъ Аѳанасію Архіепископу Александрійскому: Въси язци елико створи придятъ (камо въ ядолъ плачевняя) (язкы въ ядолъ асафатовя).
   

0x01 graphic

   § 73. Опустоша -- описка, вмѣсто опутоша.
   

0x01 graphic

   § 74. "И въ море погрузиста и великое буйство подастъ Хинови", помѣщенные въ 1-мъ изданіи послѣ 328 строки, принадлежатъ, по смыслу и по грамматическому строю, сюда. Погруженіе въ море и возбужденіе Половцевъ, ни по грамматикѣ, ни по смыслу не можетъ относится до побѣдителей. Подастъ, третье безличное лицо единственнаго числа настоящаго или будущаго, или описка вмѣсто подаста.
   

0x01 graphic

   § 75. Слова вслѣдъ за "пардуже гнѣздо" отсюда перенесены, какъ неотносящіяся къ Половцамъ, а также и по самому грамматескому строю (двойственное число) принадлежащія предыдущему §. Хинова, династія Кинъ или Хинъ, еще въ это время сильная въ Средней Азіи. Монголы уже начали усиливаться и сопротивляться этой династіи, господствовавшей въ Татарскихъ земляхъ и въ части Китая. Desguignes въ Нѣмец. пер., Einleitung, 332.-- Эта Татарская династія не могла не быть въ сношеніяхъ съ Россіей, и, судя по пѣснѣ, въ особенности съ Литвой. Пѣвецъ Игоревъ называетъ Литву вмѣстѣ съ Хиновскими странами.
   

0x01 graphic

   § 76. Прежде бо бѣ въ градѣ Кореннѣ дивы творя... влъхвоуя дивы творѣше имъ. Изъ Слѣпченской книги. Срезневскій.
   Дивъ, о которомъ здѣсь идетъ рѣчь, есть Дивъ Персидской миѳологіи, и именно сторожъ Кавказскихъ горъ.-- Surkragh. (Herbelot.) Дивы, побѣжденные и замкнутые въ ущельяхъ непроходимыхъ горъ различными Дивбендами, между которыми по нашимъ лѣтописямъ упоминается Александръ Великій, вслѣдствіе пораженія Игоря получили доступъ къ мѣстамъ обитаемымъ. Выраженіе это реминисценція къ откровенія Св. Іоанна (XX, 8), съ тою разницей, что Гогъ и Магогъ здѣсь названъ Дивомъ весьма правильно и согласно съ Восточными сказаніями.
   

0x01 graphic

   § 77. Подъ вліяніемъ мысли о поясненіи Слова, я предполагалъ здѣсь реминисценцію о Митридатѣ Евпаторѣ на томъ основаніи, что Митридатъ имѣлъ прозвище Liber. Дюканжъ говоритъ объ одномъ Ханѣ Бусѣ, quem Libertem vocant. Самой формы Libertem, не смотря на всѣ поиски, я никогда объяснять не могъ. Но это не достаточная причина, чтобы отказаться отъ сего объясненія, если бы я не считая его натянутымъ. Дюканжъ упоминаетъ въ Fam. Sclav, etc. (306, а) Basa Bulgaroram dax. Не имѣя подъ рукой этого сочиненія, не ручаюсь, чтобы Libertem относился къ Азовскому Бусѣ.
   Архимандритъ Лосицкій въ рукописномъ введеніи къ Густынской лѣтописи, въ главѣ о Половцахъ говоритъ:
   "Половцы бяше, народъ поганскый, изыдоша же изъ Прусовъ" Литвою и Ятвягами или Гепидами, си есть останки Гаѳовъ, людъ храбрый, сѣдяху же прежде въ Тавризѣ, надъ моремъ Понтійскихъ, идѣ же нынѣ Прекопьскіе Татаре живутъ. Грады же ихъ бяху, Менковъ, Перекопъ, (Ταφραι), Еримъ и пр., идѣ же сѣдяще многія насилія окрестнымъ землямъ творяху; отъ Руси наречены бьтаа Половци или отъ поля яко, въ поляхъ живяху, преходяще отъ мѣста на мѣсто, яко же нынѣ Татаре; или отъ ловленія звѣрей и рыбъ понеже Русь, полономъ сіе зовутъ или оъ полоновъ, понеже часто поюняху окрестныхъ народовъ, яко же нынѣ Татаре творятъ. Угорьскіе лѣтописцы наричутъ ихъ Куманы или Кумы, понеже Русь пріемника, иже креститъ у нихъ дѣтище, кумомъ зовутъ, и бываетъ у нихъ другомъ любимымъ, сего ради и съ сими Полоѣци (аще многія имъ пакости творяху), Русь кумахуся, си есть миряхуся съ ними и на Татаръ поіогаху имъ, но единаче Татаре одолѣша обоимъ, а Половцу даже до Угровъ прогнаша и оттолѣ погибе царство Половецкое, останьци же ихъ едины межи, Русю покрестишася, друзіи въ Татаре и Турки, премѣнишася; остало ихъ бяше, нѣчто во градѣ Майкопѣ, но потомъ и тѣ добрана быша; отъ царя Турецкаго Баязета въ лѣто 486, и со янычары совокуплены.
   Это свидѣтельство или мнѣніе Архимандрита Лосицкаго, о сродствѣ Половцевъ, Готеовъ и Литовцевъ, весьма важно. Этого мнѣнія держались Русскіе ученые изслѣдователи XVII и XVIII столѣтія: Лызловъ и Татищевъ; основанная Штриттеромъ и Шлецеромъ школа сталась болѣе подчинить изслѣдованія объ исторіи Словено-Русскихъ племенъ Германской системѣ, чѣмъ разъяснить дѣло съ различныхъ сторонъ. Лосицкій и Татищевъ изучали и углублялись въ древніе источники. Шлецеръ, отвергалъ Страбона, а Шафарикъ не упоминаетъ даже древняго географа въ пространномъ спискѣ источниковъ Славянскихъ Древностей. Эти два факта яснѣе всего указываютъ руководительную мысль сихъ изслѣдователей: построить систему гармонизирующую съ господствовавшей системой въ нѣмецкихъ школахъ. А эта школа болѣе повредила наукѣ, чѣмъ такъ называемая скептическая. Скептицизмъ вызываетъ противорѣчіе и обстоятельное изслѣдованіе подробностей вопроса. Скандинавская школа распорядительными мѣрами объявила quasi-оффиціальное происхожденіе Руси, и объявляетъ ересью всякое противорѣчіе. Это статья, вошедшая въ историческій сводъ безъ уясненія источниковъ, причинъ и историческаго развитія положенія.
   Взглядъ архимандрита Лосицкаго, Степенной книги, Лызлова, и Татищева заслуживаютъ повѣрки и критическаго изслѣдованія.
   Этнографія, исторія и сравнительная филологія существовали на столь шаткихъ основаніяхъ до настоящаго времени, что нѣтъ никакой причины предполагать, чтобы взглядъ Татищева былъ менѣе основателенъ, чѣмъ Шлецера и его послѣдователей. Работы Шлецера, его учителей и его учениковъ носятъ на себѣ отпечатокъ поспѣшной работы; въ трудѣ Татищева, видѣнъ несомнѣнный отпечатокъ углубленія въ сказанія древняго классическаго міра и въ русскія лѣтописи. Школа Шлецера принесла свою долю пользы. Пріемъ его былъ педагогическій: отстранить при изслѣдованіи русскихъ древностей нескончаемый вопросъ о происхожденіи.
   Вредъ, причиненный этой школой, несравненно серьезнѣе. Школа эта затормозила изслѣдованія и сбила самый вопросъ съ его естественнаго основанія -- древній міръ. Этимъ же самымъ школа эта вселила въ учащихся равнодушіе къ серьезному изученію древняго міра и поставила цѣлыя поколѣнія даже во враждебныя отношенія къ всемірной исторіи -- исторіи человѣчества.
   Правило вызвано было въ XVIII столѣтіи стремленіемъ умныхъ ограничиваться при изслѣдованіи не только историческихъ, но и въ области положительныхъ наукъ цитатами изъ древни авторовъ. Это стремленіе теряться въ отдаленной древности вызвало французскую поговорку: "passons an déluge".
   Словарь Команскій, составленный въ XIV столѣтіи, не доставить никакихъ свѣдѣній о народности Половецкой. Словарь этотъ былъ написанъ въ періодъ заселенія этого края Татарами. Несравненно важнѣе Готѳскія слова, записанныя Бузбекіемъ. Сравненіе этихъ словъ съ готѳскими и пруссо-литовскими можетъ пролить нѣкоторый свѣтъ на этотъ вопросъ. Языкъ Ульфиловъ готѳскаго перевода принадлежитъ германскому племени; но вопросъ, на сколько этотъ Готѳскій языкъ былъ языкомъ -- готѳовъ не разъясненъ.
   Іорнандъ не даромъ говоритъ, что языкъ этотъ принадлежитъ незначительному готѳскому племени. Данныя для рѣшенія вопроса въ пользу исключительной принадлежности этого языка германству, должны быть шатки, потому что на вопросъ этотъ не обращено вниманіе. Если бы эти данныя могли служить въ пользу положительнаго рѣшенія сего вопроса, то можно быть увѣреннымъ, что онъ былъ бы уже давно тщательно разработанъ.
   

0x01 graphic

   § 78. Хотя слово Святослава было слезами смѣшано, но запутанность его рѣчи произошла, кажется, вслѣдствіе ветхости древней рукописи. Даже предыдущія слова "уже князю туда умъ полонила" едвали даютъ право приписывать запутанность самому поэту. Впрочемъ вопросъ рѣшить трудно.
   

0x01 graphic

   § 79. Этими словами начинается воззваніе Святослава, но гдѣ оно кончается рѣшить -- трудно. А. Н. Майковъ негодуетъ на раздѣленіе воззванія къ князьямъ: на рѣчь Святослава и на повѣствованіе самого пѣвца.
   

0x01 graphic

   § 80. Нечестно -- въ древне Церковно-Словенскомъ языкѣ имѣетъ значеніе еще болѣе сильное, чѣмъ въ настоящее время (ср. 64).
   Эти горькіе упреки въ нечестномъ одолѣніи Половцевъ и Литовцезъ (ср. § 92) весьма важны и знаменательны. Поэтъ явно упрекаетъ князей за ихъ неполитическія дѣйствія противъ Половцевъ. Вмѣсто того, чтобы держать эти племена въ должномъ къ себѣ уваженіи, Князья постоянно дѣлали хищническіе набѣги, выдавшіе въ свою очередь месть; а грозный врагъ былъ уже у воротъ.
   

0x01 graphic

   § 81. Харалузѣ -- вороненая сталь, какъ уже было объяено въ § 48. Слѣдующее за сими словами воззваніе къ Яроаву перебиваетъ рѣчь, такъ что слова, относящіяся къ Игорю Всеволоду, обращены къ Ярославу съ нарушеніемъ грамматичеай правильности и смысла.
   § 82. Воззваніе къ Ярославу Черниговскому, вѣроятно по ошибкѣ переплетчика рукописи, неправильно помѣщено между упреками Святослава Игорю и Всеволоду, и должно быть перенесено вслѣдъ за § 85, а потому и помѣщается здѣсь подъ § 86, ст. 367--376.
   

0x01 graphic

   § 86. Упреки Святослава Игорю и Всеволоду перебиты вставочнымъ замѣчаніемъ, что онъ не видитъ войска брата своего, Ярослава Черниговскаго.
   Затѣмъ продолжаются упреки Игорю и Всеволоду, стоящіе въ тѣсной связи съ предыдущими:
   
   Се ли створисте моей сребряней сѣдинѣ,
   Но рѣсте мужаѣмся сами, и т. д.
   
   Подобная сбивчивость рѣчи можетъ быть свойственна престарѣлому и сильно огорченному Святославу, а потому можетъ быть и не слѣдовало переставлять эти строки (кромѣ того перепутано нѣсколько листковъ) вслѣдъ за строкой 352. При перенесеніи этихъ строкъ теченіе рѣчи правильно. Святославъ упрекаетъ Игоря и Всеволода, и, по случаю разоренія города Рима замѣчаетъ, что "и не видитъ сильныхъ войскъ брата своего, Ярослава Черниговскаго. Затѣмъ идутъ послѣдовательно воззванія къ разнымъ князьямъ.
   Выраженіе Черниговскіе "были" первые издатели перевели правильно словомъ бояре; Шишковъ полагалъ быль корнемъ бобыля; Вельтманъ принималъ ихъ за Черниговскую чернь; Дубенскій предполагаетъ, что быль можетъ быть колонистъ, опираясь въ данномъ случаѣ на то, что "Польскій король далъ княгинямъ (Русскимъ) на избылище городъ Витебскъ", причемъ ссылается на вторую часть Софійскаго временника (стр. 204). По мнѣнію Бодянскаго, быль -- былой, бывалый въ походахъ, опытный воинъ. Эта догадка весьма правдоподобна. По польски bywalec, человѣкъ знающій войну. У насъ и "бывалый" должно было обозначать качество болѣе положительное, чѣмъ военная опытность. Бывалый воинъ имѣлъ хорошихъ коней, оружіе и слугъ. Графъ Минихъ жаловался, что въ казацкихъ полкахъ совсѣмъ не видать бывалыхъ казаковъ, такъ какъ всѣ бывалые, довольные судьбой, откупаются отъ повинности.
   Быль въ переводѣ Георгія Анартола употребл. вмѣсто primatum unus: "посла былііа своего"; у Малалы въ томъ же значеніи: "убіенъ быеть быліи своими" (Миклошичь).
   Этотъ примѣръ указываетъ, что первые издатели далеко не такъ плохо работали, какъ предполагаютъ позднѣйшіе критики.
   "Могуть", въ древнемъ переводѣ Іоанна Златоуста Buvaanjc, и δυναστης означаетъ довольно значительныхъ вассаловъ, однакоже и самыхъ важныхъ, потому что превосходная степень δυνατωτατος, по тому же переводу -- вельможа (Будиловичь, стр. 72 и 85).
   Татраны -- напоминаетъ Татры въ Карпатахъ.
   Шельбиры, Ssalbierz -- плутъ по польски; ошальберить, ударить (въ Иркутскѣ).
   Ревуги напоминаетъ Запорожскую мѣстность.
   Ольберы могутъ означать людей какого либо Ольбера. Изяславъ Давыдовичъ В. Кн. Кіевскій посылаетъ въ 1151 году къ Берендѣичамъ Олбыря Шерошевича (Ипат. лѣтоп.).
   Всѣ эти полки, находившіеся въ распоряженіи Ярослава Черниговскаго, могли называться по мѣстностямъ или по прозвищу начальниковъ, а также и по племенному своему прозвищу, какъ Ревуги и Топчакы.
   

0x01 graphic

   $ 82. Эти слова, находящіяся по смыслу безъ всякаго сомнѣнія въ прямой связи съ предыдущими, въ первомъ изданіи раздѣлены вставочнымъ обращеніемъ къ Ярославу Черниговскому.
   Поэтъ можетъ быть и намѣренно представилъ престарѣлаго Святослава, удрученнаго большою скорбью, перебивающимъ свое упреки Игорю и Всеволоду замѣчаніемъ, что онъ въ столь опасную для Россіи минуту не видитъ войска Ярослава Черниговскаго. По этому, можетъ быть не слѣдуетъ нарушать порядка, сохранившаго до насъ. Въ послѣдующихъ воззваніяхъ рѣчь перебита въ двухъ мѣстахъ, чѣмъ совершенно нарушается смыслъ.
   Но рѣсте: мужаемъся встрѣчается въ Лаврен. Лѣт. подъ 6575 г.
   Странно, какъ первые издатели могли не понять этого слова и раздѣлить его на двое. Сомнительно, чтобы они приняли ъ за ѣ въ самой рукописи находилось ѣ, что весьма понятно, и встрѣчается въ древнѣйшихъ и лучшихъ рукописяхъ. Во всякомъ случаѣ это доказываетъ крайнюю добросовѣстность при изданіи Слова. Въ рукописномъ текстѣ приведенное выраженіе раздѣлено было на три части далеко отстоящій другъ отъ друга, тогда какъ всѣ строки писаны сплошь, безъ всякой разстановки между отдѣльными словами.
   Такъ, напримѣръ, въ Лавр. Лѣт.: іегожелюб ляшеповели възя жилънаньгривнузла тувелику... (91) -- севнеза пупридошапося нииωстоп оканапогубленьиглѣбу.
   Варіанты: мужаимъся, мужаимся (множ. числа), мужаимы (двойств. ч.), по тремъ рукописямъ, приводимымъ И. И. Срезневскимъ (Свѣд. и замѣтки о малоизв. памятн., прилож. къ IX Зап. И. А. Н., No 6, 1866 г.; стр. 38), объясняютъ ошибку происшедшую отъ смѣшенія изъявительнаго и повелительнаго наклоненій. Мужаимъся -- 1-е лице множ. числа наст. и буд. изъяв. накл., и мужаивѣся 1-е лице двойственнаго числа того же настоящаго времени. Ѣ употреблена здѣсь правильно; описка же заключается въ замѣненіи буквы В буквою М. Древній переписчикъ замѣнилъ вѣроятно правильное, но необычное окончаніе Ы буквою (ср. грамм. Востокова). Предположеніе г. Тихонравова, что рукопись гр. Мусинъ-Пушкина писана скорописью конца XVI столѣтія опирается на буквѣ Ѣ, въ словѣ мужаимѣся. Г. Тихонравовъ отвергаетъ свидѣтельства весьма положительныя и вѣскія, цѣня ихъ ни во что.
   

0x01 graphic

   § 83. Соколъ, перебывавшій въ мытехъ до своего порабощенія, цѣнится дороже соколовъ, содержавшихся въ неволѣ до миновенія мыта. Эти слова стараго Святослава содержатъ эпиграмму на попавшихъ въ плѣнъ Игоря и Всеволода. Объясненіе это я нашелъ я Словарѣ Дюканжа: "Et celui qui a volé et prins depuis, ayant p'il ait mué ses pennes en cruanté, n'est pas si bon et est appellé bor. (Petras de Crescentias,lib. X. de Agric., cap. 3).
   

0x01 graphic

§ 84.

   

0x01 graphic

   § 85. "Володимеръ же слашеться ко Святославу Всеволодичю ко Рюрикови Ростиславичю понуживая ихъ къ себѣ, да быша ту помогли: они же оноздишася ожидающе Давыда Смоляны, и тако князи Рускіи опоздишася и не заѣхаша ихъ.
   Половци же вземше городъ Римовъ и ополонишася полона и оидоша восвояси; князи же возворотишася въ домы своя, бяхуть съ печальни, и со сыномъ своимъ Володимеромъ Глѣбовичемъ, зане бяшеть раненъ вельми язвами смертьными..."
   Рюрикъ съ другими князьями сталъ по Днѣпру противъ Покоевъ, а Давидъ съ Днѣпра, доходившій до Треполя, вернулся "Смоленскъ. Кромѣ того, всѣ князья хромѣ Владиміра Глѣбовича создали на помощь городу Римы, который Половцы опустошили мимоходомъ, удаляясь отъ русскаго войска (Ипат. лѣтопись подъ 1185 г.).
   На это разъединеніе Рюрика и Давыда и вообще на несогласное движеніе князей и указываетъ пѣвецъ (Арх. Калач., кн. стр. 132).
   Римы. Селеніе Римъ на границѣ уѣздовъ Роменскаго, Лохвицкаго и Прилуцкаго (Ист. Россіи С. Соловьева, 1869, T. II. примѣч. 457).
   § 86 Строки, принадлежащія сюда и содержащія воззваніе къ Ярославу Черниговскому, въ первомъ изданіи поставлены не на мѣстѣ -- онѣ перебиваютъ рѣчь Святослава къ Игорю и Всеволоду
   

0x01 graphic

   § 87. Передъ воззваніемъ къ Всеволоду слѣдуетъ помѣстить воззваніе къ Ярославу (ст. 367--376, § 86), неправильно перебивавшее упреки, обращенные къ Игорю и Всеволоду.
   "Дмитрій-Всеволодъ III Юрьевичь, Великое Гнѣздо (И. Г. Р., т. III, примѣч. 138), Великій Князь Владимірскій на Клязьмѣ, умершій въ 1212 году апрѣля 15, въ воскресенье, въ княженіе котораго былъ походъ Игоревъ. Пѣвецъ кажется не безъ намѣренія казны выше Владиміра сыномъ Глѣбовымъ, чтобы имѣть болѣе правъ обратить рѣчь къ первому изъ Князей, дядѣ Владиміра, коего отецъ, Глѣбъ, былъ родной братъ Всеволоду III, и ему напомнити, что отчина князей Владимірскихъ, Переяславская область, разорена Половцами, а ея Князь подъ ранами! Могъ ли не современникъ понимать эти отношенія и наводить подобныя причины? Прибавлю здѣсь замѣчаніе Шевырева (Москвит., 1843 кн., 12). Эти мѣсто, говоритъ онъ, самое сильнѣйшее во всемъ Словѣ и одно изъ лучшихъ доказательствъ его современности событію".
   Покойный Дубенскій упускаетъ изъ виду, что это воззваніе поэтическій разсказъ послѣ совершившагося факта. Эта ошибка, вызванная воодушевленіемъ и произведенная пѣвцомъ Игоря, не ослабляетъ доводовъ Дубенскаго. Пораженіе Игоря на Каялѣ, Владиміра Глѣбовича близь города Римы и возвращеніе Игоря изъ плѣна, совершились въ томъ же 1185 году.
   Непонятно, почему Дубенскій утверждаетъ, что воззваніе начинается съ В. князя Всеволода. Соболѣзнованіе, что онъ не видятъ Черниговскаго войска, есть тоже воззваніе къ Ярославу
   Чага -- плѣнница; кощей -- плѣнникъ и рабъ.
   Въ примѣч. 91 у Дубенскаго:
   "О чагѣ въ лѣтописяхъ сказано: постигоша Половцевъ и избиша я; и бысть яко всѣмъ Рускымъ воемъ наполнить до изобилія и колодинкы, и чагами, и дѣтми ихъ, и челадью; въ другихъ лѣтописяхъ вмѣсто "чагями" посіавлено "женами": чага, поэтому, жена, взятая у варвара въ плѣнъ; кощеи -- дѣти ихъ или рабы (Карамзинъ, И. Г. Р., т. II, примѣч. 420). Слѣдуетъ сравнить § 68, о тагахъ, бастіевой чади и упаутахъ).
   Въ примѣч. 92: "Въ гривнѣ считалось 20 ногатъ или 50 резанъ, слѣдовательно въ ногатѣ 2 1/2 резаны. Ногата на металлы (пѣнязи, см. И. Г. Р., т. II, примѣч. 79) равнялась нынѣшнему полтиннику, а резань двугривенному.
   Et acceperunt ab eis quadringentas marcas nagatarum (Chron Liv. vetus, p. 138) С. M. Соловьевъ примѣчаетъ что nahk, род. nahha, значитъ по эстонски кожа (T. II, примѣч. 338).
   Шереширы должны означать метательное орудіе, употреблявшееся съ лодокъ, такъ какъ, судя по всему воззванію, здѣсь рѣчь идетъ о плаваніи. Шарашить и ошарашить, шаршавый и шаръ наводятъ на кнель, что шереширами назывались шары съ многочисленными стальными крюками для ловли. Слово это можетъ происходить отъ шара (клубъ) и шарить и ширить. Шаръ съ крюками, закидываемый для ловленія рыбы, трущейся около льдинъ. Шаршъ и шарошъ первый осенній ледъ идущій по рѣкѣ. Шаркать, шуршить, шарпать, въ значеніи царапать, сродни съ этимъ выраженіемъ. Шаръ, пластъ и глобусъ. Сродни съ словомъ шаръ, въ значеніи пластъ и глобусъ, Англійское -- schire область, и вообще раздѣленіе, и нѣмецкое Schar -- войсковое отдѣленіе, а также французское écharper.
   По польски szarszon -- оружіе, кажется, неопредѣленное. Ср Словарь Линде.
   Двоякое значеніе слова шаръ, глобусъ точеный, и пластъ обгоняютъ значенія сродныхъ индо-европейскихъ формъ.
   Литовски: szeris, szeras -- щетина.
   Szernas, der wilde Eber, кабанъ.
   Szerins, szertis -- линять, терять волоса.
   Nusiszeriu -- терять ворсъ, стираться.
   Szere, die Schere am Sprinnrocken.
   Szerpetas -- Splitter -- заноза.
   Szirszys, die Wespe; Szirszinnis, die Wespe betreffend
   Szarwas -- паицырь, вооруженіе, облаченіе.
   Szarwai -- (множ.) оружіе.
   Szorwinu, ezarwoju -- вооружать.
   Szarwijus -- вооружаться.
   Szarpas -- острый; cp. нѣнецк. Scharf и франц. écharpet.
   Szirmawoju -- сражаться, биться.
   Szyropauja -- чистить лошадь скребницей.
   Szirrauja, schirren.
   Шаръ, округленное, оскобленное, точеное тѣло, Санскритски, Siras -- голова. Шарить, обшивать сырыми кожами ящики. Ширинка, полотенце принадлежитъ къ корню шаръ -- пластъ. Русскія формы: шершавый, шероховатый, шаркать, сродни съ Szerae -- щетина, которая принадлежатъ къ корню шерсть.
   Литовское Szere, принимаемое за германское Schere, кажется обозначаетъ орудіе, коимъ производится дѣйствіе лишенія шерсти, Szerius и Szertis -- линять, терять волосы. Волосъ включаетъ въ себѣ понятія острія и остраго орудія. Сюда же принадлежитъ нѣмецкое Scharre, Scharreisen, radula, стругъ, рубанокъ.

0x01 graphic

   Szarwas -- панцирь, вооруженіе, долженъ происходить отъ Szeras -- щетина, волосяная защита.
   Латинскій глаголъ Scarifico и Scarifo, царапать, также точно близки и scalpo -- скоблить; σκαριφαομαι скоблить; σκαρφαω, щепать.
   Слѣдуетъ сюда же отнести нѣмецкое Schar, средневѣковое латинскoe Scara, войсковое отдѣленіе; англійское shire и нѣмецкіе глаголы: scheren, scharen, schiren, Schamützei.
   Въ санскритскомъ языкѣ Sar, findere, rumpere, также стрѣла.
   Sara, sagitta. Sarasana, стрѣльный.
   Sarira, corpus, Sirasiga и Sirodara ростущій на головѣ.
   Изъ всѣхъ этихъ формъ можно себѣ объяснить значеніе слова переширы метательнымъ орудіемъ, состоящимъ изъ шара снабженнаго иглами съ крючьями. По обстановкѣ, въ коей это слово встрѣчается въ пѣснѣ, слѣдуетъ заключить, что это метательное оружіе употреблялось на водѣ, вѣроятно для ловленія рыбы. Здѣсь помѣщается очеркъ подобнаго орудія, состоящаго изъ желѣзнаго шара, снабженнаго сильными стальными рыболовными иглами съ крючками. Въ шаръ вдѣлана деревянная рукоять съ кольцомъ для продѣванія шнура. Такимъ образомъ, рыба или другое тѣло, задѣтое однимъ или нѣсколькими остріями, могутъ удобно притягиваться къ лодкѣ.
   Удалые сыны Глѣбовы, Князья Рязанскіе, получившіе удѣлы отъ Всеволода: Романъ, умершій въ 1216, Игорь въ 1194, Всеволодъ въ 1203 и Святославъ, упоминаемый въ Лавр. Л. подъ 1207 г. Всеволодъ ходилъ съ ними на Болгаръ въ 1183 году. Походы на Болгаръ совершались частью водой, по Окѣ и Волгѣ. Рязанскіе князья дѣлали нападенія на Половцевъ неразъясненными путями, половцы также нападали на Болгаръ и соединились въ одномъ походѣ съ Всеволодомъ. По свѣдѣніямъ арабскихъ географовъ, земли Половецкія простирались гораздо сѣвернѣе, чѣмъ обыкновенно полагаютъ (Сравн. прилагаемыя карты). Мещера, по Арабскимъ писателямъ, также играла значительную роль и торговала невольниками на Дунаѣ.
   Судя по словамъ пѣсни, сыны Глѣбовы отличались въ ушкуйническихъ набѣгахъ на землю Болгарскую. О разореніи торговли Русскими жаловались болгаре Всеволоду.
   "Съ осьмью князьми выступилъ Всеволодъ въ походъ водою по Окѣ и Волгѣ". С. М. Соловьевъ между этими 8 князьями называетъ четырехъ Рязанскихъ Глѣбовичей: Романа, Игоря, Всеволода и Владиміра.
   Эти историческія подтвержденія весьма важны для научили опредѣленія времени составленія пѣсни.
   

0x01 graphic

§ 89.

   

0x01 graphic

   § 89. Рюрикъ, владѣвшій частью Кіевской области, и Давидъ Смоленскій, оба Ростиславичи и внуки Мстислава, сына Владиміра Мономаха. Ихъ братья, Романъ, умершій въ 1176 году, и Мстиславъ, умершій въ 1180 году, не упоминаются въ пѣснѣ. "При другихъ доказательствахъ" -- присовокупляетъ Дубенскій -- "и это не маловажно что сочинитель Сл. о И. И. былъ соременникомъ событію".
   На основаніи этихъ отдѣльныхъ словъ можно было бы предполагать, что пѣснь составлена до возвращенія Игоря изъ плѣна; но это было бы крайне непослѣдовательно, ибо здѣсь передаются слова, сказанныя или предполагаемыя въ то время когда Игорь находился въ плѣну.
   

0x01 graphic

   § 90. Ярославъ Галицкій, отецъ Евфросиніи Ярославны, жены Игоря, умеръ въ 1187 году. Дубенскій указываетъ на годъ смерти, какъ на доказательство, что пѣснь сочинена до кончины Ярослава. Но это вовсе не доказательство, потому что въ пѣснѣ приводится воззваніе Святослава, какъ фактъ совершившійся немедленно по извѣщеніи о пораженіи.
   Составленіе этой пѣсни должно быть логически отнесено ко времени торжества возвращенія Игоря въ Россію; что подтверждается обычаемъ, упоминаемымъ въ Ипат. лѣтописи подъ 1251 годомъ:
   "Оттуда же князь Даніилъ приде ко Визнѣ и прейде рѣку Наровь, и многи крестьянъ! отъ плѣненія избависта, и пѣснь славну пояху има, Богу помогшу има, и придоста со славою на землю свою, наслѣдивши путь отца своего великаго Романа, иже бѣ изоострилея на поганыя, яко левъ, имъ же Половци дѣти страницу".
   Галицкій Ярославъ называется Осмомысломъ, такъ какъ число это въ данномъ случаѣ означаетъ совершенство и справедливость.
   Осмомыслъ тоже, что, по Пиѳагорову ученію,
   Послѣдователи Пиѳагора признаютъ число 8 символомъ справедливости (equitas). Причины сего см. въ концѣ V-ой главы І-ой книги Макробова комментарія о Сципіоновомъ сновидѣніи. Вся же V глава посвящена совершенству числа 8, а послѣдующая совершенства числа 7.
   "Подперъ горы Угорскыи своими желѣзными плъки", т. е. усилилъ свое выгодное положеніе и владѣніе Карпатами сильнымъ воиствомъ.
   "Заступивъ Королеви путь" -- загораживалъ Венгерскому Короли путь въ Россію или, ближе и проще, противился распространенія власти Венгерскаго Короля. Это выраженіе соотвѣтствуетъ французскому выраженію tenir en echer -- затворивъ путь королю или ставъ на его дорогу.
   "Затворивъ Дуная ворота" -- завладѣвъ устьемъ Дуная на желѣзными воротами или другимъ стратегическимъ пунктомъ. Почти таже мысль повторяется черезъ строку: "суды рядя де Дуная".
   "Меча времены черезъ облаки".
   Времена вмѣсто бремена, и быть можетъ это не описка. Ламанскій, въ своемъ изслѣдованіи о нѣкотор. Славянск. рукопис. въ Бѣлградѣ (прилож. къ VI т. Зап. Я. А. H., No 1 1864 г.) между примѣрами замѣны Б буквою В, приводитъ: бриjеме и вриjема.
   Въ кн. III Царствъ, гл. II, ст. 35: "бѣ у Соломона 70000 мужей, носящихъ бремена".
   Слова пѣсни указываютъ какъ будто на какія-то каменоломни работы, съ цѣлью загородить путь. Даже въ нынѣшнемъ столѣтіи упрекали Русскихъ въ намѣренномъ засариваніи Сулины.
   О подобномъ проходѣ изъ Галича въ Венгрію говоритъ Исидоръ Шараньевичь (Die Hypatios Chronik, Lemberg, 1872, стр. 37, о ссылкою на свою Русскую диссертацію о карпатскихъ проходаи и на Rogeri М. Carmeu ар. Sch wand uer):
   "Im Poprad Gebieth, an der geraden Linie, die man sich von Sandomir nach Ofen deukt, lag die Porta Russia, d. h. künstliche Verhaue welche den Zugang aus Russien nach Ungarn behüteten".
   "Стрѣлявши съ отня злата стола Салтани за землями".
   Солтанъ, Халдейский Арабски -- господинъ; Sol than, Soldan і Soudan древнія формы въ Западной Европѣ. Когда-то сомнѣвались и подлинности Слова, предполагая титулъ весьма позднѣйшимъ.
   Султанъ, во множественномъ селатинъ, отъ арабскаго глагола Салит.,-- господствовать. Махмудъ, основатель династіи Газневидовъ, царствовавшей въ Хорасанѣ, Персіи и Индіи, первый носилъ этотъ титулъ. Махмудъ получилъ господство въ Хорасанѣ въ 999 году, отъ Илека, Хана Туркестанскаго. Впослѣдствіи титулъ этотъ носили владѣтели Сельджукскіе, Ховарезмскіе и Чингисъ-Ханиды. Тамерланъ же восторжествовавъ надъ потомками Чингисъ-Хана присвоялъ себѣ этотъ титулъ (Herbelot 1. v. Timor).
   Въ Ипат. Л. тоже говорится, что Ярославъ: "честенъ в земляхъ и славенъ полны: гдѣ бо бяшеть ему обида, самъ не ходяшеть: полкы своими, но посылашеть я съ воеводами".
   Второй крестовый походъ подъ предводительствомъ Императора Фридриха еще не начинался.
   Полки Ярославовы могли участвовать въ борьбѣ Іерусалимскаго короля противъ Саладина.
   Въ самое время похода Игорева и его возвращенія въ Россію, западными лѣтописцами упоминаются многочисленные полки, нанимавшіеся на англійскія субсидіи. Въ противуположный лагерь стекались въ это же время мусульмане, даже изъ Индіи.
   Англійскій король Гейнрихъ II, за участіе въ убійствѣ Ѳомы, епископа Кентербюрійскаго (Бекета), обязался уплатить въ пользу святыхъ мѣстъ, въ 1172 и 1173 годахъ, 60.000 золотыхъ. На эти деньги нанимались вспомогательныя войска; изъ этихъ же денегъ, весною 1187 года выдана была сумма Гросмейстеромъ Гвидову, королю іерусалимскому, для найма войска. Въ этомъ несчастномъ предпріятіи участвовало 2000 рыцарей, 18000 пѣхоты и нѣсколько тысячъ легковооруженныхъ стрѣлковъ. Reinhold Rцhricht (Beiträge zur Geschichte der Kreuzzüge, Berlin, 1874, В. I, въ примѣч. 31 и 32) говоритъ, на основаніи Hist. Regni Hieros., Pertz, XVIII, 53, что въ этомъ войскѣ находилось 4000 Туркопуловъ. А эти Туркопулы могли быть наши Торки, Бродники, Галицкая помощь, и даже Таврополы вмѣсто Русскихъ. Туркопулы -- Турецкая чадь и дѣти.
   Въ Іюлѣ 1187 года совершился несчастный походъ на Тиверію (Röhricht, 1. с., 125): Die Christen, an ihrer Spitze Raymund mit seinem Geschwader, in der Mitte Guido mit seiner Ritterschaft und den aus dem Englischen Schatze geworbenen Truppen. Въ концѣ 1187 года и началѣ 1188, Саладинъ претерпѣлъ нѣсколько неудачъ: Тиръ, Сафатъ и Каукабъ.
   Участіе Русскихъ въ борьбѣ противъ Мусульманъ тѣмъ правдоподобнѣе, что, судя по словамъ лѣтописца, сочувствіе Русскихъ къ Крестовымъ походамъ было сильное.
   Въ Ипат. Л., подъ 1190 годомъ: "въ тоже лѣто иде Царь нѣмецкий, со всею своею землею, битися за гробъ Господень, проявилъ бо бяшетъ ему Господь ангеломъ, веля ему ити. И пришедшимъ имъ и бьющимся крѣпко съ богостудными тыми Агаряны, Богу же тако попустившу гнѣвъ свой на весь міръ, зане исполнися злобъ за шихъ вся земля и си вся вреда на мы грѣхъ ради нашихъ, во истину судъ створи и правы судьбы его, и преда мѣсто святыи своея инѣмъ инонлбменьникомъ: сія же нѣмцы, яко мученици снятіи, прольяша кровь свою за Христа со Цари своими; о сихъ бо Господь Богъ нашъ знаменія прояви: аще кто отъ нихъ въ брани отъ иноплененьныхъ убіени быша и по трехъ днѣхъ тѣлеса ихъ невидимо изъ гробъ ихъ ангемомъ Господнимъ взята бывахуть, и прочіи видящесе тесняхуться вострадати за Христа; о сяхъ бо воля Господня да сбысться, и прите я ко избранному своему стаду, въ ликъ мученицкый".
   

0x01 graphic

   § 92. (А) Буй-Романъ Мстисланичь Волынскій, впослѣдствіи князь Галицкій. Мстиславъ его двоюродный братъ, сынъ Ярослава Луцкаго.
   "Папорзи" первые издатели перевели "латы". Папорогъ, по мнѣнію Карамзина, верхняя часть брони. Пожарскій объясняетъ это слово Польскимъ popiersie, бюстъ, грудное изображеніе человѣка (Mrongovius). Позднѣйшія предположенія, что это кольчужная сѣтка, падающая съ шлема на плеча, въ родѣ Персидскихъ и Кавказскихъ, не имѣетъ основанія, не говоря уже о томъ, что объясненіе слова папорзи подобною сѣткою совершенно догадочно. Главное дѣло въ томъ, что здѣсь идетъ дѣло о Латинскомъ вооруженіи, и указывается на преимущество этого вооруженія: "тѣми тресну земля и многи страны Хинови". Очевидно, что поэтъ предаетъ слову "папорзи" важное значеніе. Это выраженіе явно указываетъ на тяжелое латинское круженіе, панцырь. Слово же панцырь поэтъ весьма основательно употребилъ здѣсь потому, что панцырь означаетъ правильно и первоначально кольчугу, отъ Литовскаго panczas, цѣпь, путы, веревка; panczojn, цѣнить, связать; panczeka, чулокъ. Maille по французски обозначаетъ нитяную вязь и кольчугу. Эта Литовская форма принадлежитъ древне Словенскому корню пять и пяты. Пекарскій говоритъ, что наперсня Виндски значитъ панцырь. Не вижу основанія сомнѣваться, тѣмъ болѣе, что по Польски: Napiemik значитъ Brustbinde, Brastriemen; napiersny, auf der Brust befindlich; cp. наши "наперсный крестъ" и "наперсникъ", выраженіе означающее душевнаго друга, руководителя и вѣроятно первоначально защитника. Литовск. Pera, заборъ, частоколъ. Peras, множественное число: составныя части изгороди, которыя можно разбирать. Persedae -- городь въ водѣ для задержки сплавнаго лѣса. На основаніи этихъ сображеній папорзи означаютъ латы, наперсную или нагрудную защиту. Paprzysko (Mrongovius) aufgekratzte Erde, worin die Reppnier ihre Eier legen, значитъ также и самое гнѣздо куропатки, przyc' и paprzac' говорится о куропаткахъ, когда онѣ взгребаютъ землю для кладки яицъ. Paprzyca по Мронговіусу: das Mühдeisen, 'auf der obere Mühlstein lauft.
   Дубенскій, въ примѣч. 123, говоритъ: "ежели здѣсь не описка, папорози (Соф. времен., ч. I, стр. 225: бѣ у него топоръ съ папорозомъ на руцѣ; въ Новгор. съ у Памвы Берынды папорозъ -- ушійце, стрычокъ, шнуръ, мотузъ), то папорзи тоже, напорти, отъ слова папорокъ; у Линде paproc -- папороть, женск. и папоротокъ, skrzydlo ptasze, -- косточки въ птичьихъ крыльяхъ, находящіяся между плечикомъ и кистью.
   Дубенскій замѣчаетъ, что пѣвецъ имѣетъ въ виду часть вооруженія, имѣющую нѣчто сродное съ птицами. Если понимать папорзъ какъ защиту грудную, то Литовское pera, persedas, изгородь, колья, Русскія перила указываютъ прямо на корень "перо". Польское же paproc' указываетъ на птичьи крылья. Въ первомъ случаѣ поэтъ относится серьезно къ Латинскому вооруженію Русскихъ князей, во второмъ случаѣ, если папорзи означаютъ крылья ш шлемахъ, то здѣсь явная насмѣшка надъ иностраннымъ вооруженіемъ.
   Сюда же относятся слова пѣсни: "Непобѣдными жребіи себѣ власть расхитисте, кое ваши златые шеломы и сулици Литовеій и щи ты", и т. д. По рукописи, принадлежавшей графу Мусину-Пушкину, мѣсто это явно перепутано и, соотвѣтственно принятому мной раздѣленію, въ первомъ изданіи параграфы помѣщены въ слѣдующее порядкѣ: §§ 92, 94, 95, 93, 91. Непонятно, какъ подобная явная путаница могла удержаться въ послѣдующихъ изданіяхъ. Насмѣшки надъ Латинскимъ вооруженіемъ и упрекъ за нападеніе на Литву въ то время, какъ слѣдуетъ защищать восточную границу, по печатнымъ текстамъ относится какъ будто нарочно именно къ тѣмъ князьямъ, которые поспѣли на защиту: "Ольговичи храбрый князи доспѣли на брань. Нигварь и Всеволодъ и вси три Мстиславича не худы гнѣзда шестокрилци.-- Непобѣдными жреби и себѣ власть расхытиси кое ваши златые шеломы и сулица Ляцкіе", и т. д. Слова сіи въ этомъ мѣстѣ болѣе чѣмъ безсмыслица. Подобная рѣчь можетъ быть понятна при драматическомъ представленіи, когда говорящій обращается поперемѣнно то къ тому, то къ другому лицу. И подобномъ объясненіи необходимо между строкъ обозначать въ скобкахъ, къ кому относятся перепутанныя слова.
   "Высоко плаваеши на дѣло въ буести, ...хотя птицею въ буйствѣ одолѣти". Буесть и буйство, какъ и слѣдуетъ, въ дурномъ употребленіи значеніи; точно также и у лѣтописца (Лавр. I. подъ 1186 годомъ): "они же слышавше ее, вспріимше буй помыслъ, начашася гнѣвати на нь и большу вражду въздвигати".
   

0x01 graphic

   § 94 (В). Утръпѣти и утръпати, torpere, онѣмѣть: "оутрѣпѣіять руки (Миклошичь), замерли руки; въ солнцѣ прекратилось проявленіе, движеніе свѣта.-- Болого, благо. Въ Русской правдѣ: "зане еже болого дѣлалъ емоу,-- хоронилъ". Въ Ипат. Л. подъ 1161 г.: "рекоша старіе люди: не благо есть сяково знаменіе".
   "Когда трупъ (Лжедимитрія) былъ выброшенъ, въ окрестностяхъ Москвы сотворилось великое чудо: на 20 миль кругомъ, вершины всѣхъ растеній, какъ овощей, такъ и деревьевъ, засохли, какъ будто они были сожжены. Даже вершины и вѣтви сосенъ, покрытыхъ селенью и лѣтомъ и зимою, высохли такъ, что жалко было смотрѣть на нихъ. По этому случаю говорили, что (Лжедимитрій) и послѣ своей смерти продолжаетъ колдовать съ помощію діавола" (Сказанія Массы, изд. Арх. ком., 1874, стр. 210).
   Въ подстрочномъ примѣч. Изд. А. К.: Послѣ убіенія Лжедимитрія: "паде мразъ на всеплодіе" (Инородн. Сказ. Времен., кн. XVI, стр. 34).
   Трупъ Лжедимитрія былъ сожженъ, "затѣмъ, говоритъ Масса, по всей странѣ наступилъ сильный морозъ, отъ котораго погибла большая часть растеній. Не будучи въ состояніи объяснить себѣ причину этого явленія, такъ какъ трупъ былъ уже сожженъ, народъ не зналъ, чему приписать это, и одинъ съ недоумѣніемъ поглядывалъ на другаго". Эти морозы были въ послѣднихъ числахъ мая.
   Крѣсити, excitare, въ переводѣ Григорія Назіанскаго по рукописи XI столѣтія: "въ дни сльньчьнаго крѣса іегда се напльньшимъ годинамъ вьзиратеть крѣсины да нощь мьніаіеть се а дьни да прибываіеть" (Миклошичь).
   Глаголъ этотъ сохранился въ нынѣшнихъ формахъ: воскрешать, воскресеніе и кресало, огниво.
   

0x01 graphic

   § 95 (C). Ольговичи, князья Черниговскіе, Мономаховичи, Ингварь, умершій въ 1202 году, и Всеволодъ, женившійся въ 1166 на Малфридѣ Юрьевнѣ Туровской, сыновья Ярослава Луцкаго, бывшаго до Святослава В. Кн. Кіевскимъ, внуки Изяслава Мстиславича, внуки Владиміра Мономаха. Дубенскій ошибочно полагаетъ, что "вси три Мстиславичи" относится къ Ингварю и Всеволоду и брату ихъ, Мстиславу, и что они названы Мстиславичами по дядѣ, Мстиславѣ II или по прадѣду, Мстиславу.
   Всѣ три Мстиславича суть двоюродные братья Ингвара и Всеволода: Романъ, умершій въ 1205 г., Всеволодъ, умершій въ 1196, и Святославъ, упоминаемый въ 1171 году, суть сыновья Мстислава Изяславича, умершаго въ 1170 году, Изяславъ Мстиславичь внукъ Мстислава, старшаго сына Владиміра Мономаха.
   Эпитетъ "шестокрилци" можетъ быть имъ приданъ: 1) въ смыслѣ библейскомъ, 2) на основаніи тѣхъ басенъ, кои имѣлись въ виду въ сказаніяхъ объ Александрѣ Великомъ, гдѣ упоминаются шестокрылатые люди, попадающіеся ему на пути въ Индію, и наконецъ 3) по полковничьему жезлу, называвшемуся шестоперъ и имѣвшему не сомнѣнію символическое значеніе и означавшаго три составныя части полка.
   А. Н. Майковъ полагаетъ, что воззваніе къ князьямъ многими изслѣдователями Слова неправильно раздѣляется на двѣ части: на воззваніе престарѣлаго Святослава и затѣмъ воззваніе самого пѣвца, начинающееся со словъ: "Донъ ты княже кличетъ" (458). Воззваніе положительно оканчивается словами: "а Игорева храбраго плъку не крѣсити" (457). Послѣ этихъ словъ разсказъ начинается воззваніемъ отъ имени Дона. Слова: "Донъ ты княже кличетъ и зоветъ князи на побѣду" составляли бы non sens, еслибы они относились къ предыдущимъ словамъ Святослава: "а Игорева храбраго плъку не крѣсити". Словами: "Донъ ты княже кличетъ" снова начинается повѣствованіе. Воззваніе Дона есть откликъ на безнадежное воззваніе Святослава. Далѣе пѣвецъ упоминаетъ о дѣйствіяхъ Ольговичей и Мстиславичей, упрекаетъ Ярослава и Всеславичей въ крамолахъ, и затѣмъ переходитъ къ историческому воспоминанію о Всеславѣ и то баснословномъ тезкѣ. Повѣсть или пѣснь о междоусобіяхъ, губившихъ Россію послѣ смерти Владиміра Мономаха, завершается сомѣніемъ объ уничтоженіи единодержавія, существовавшаго при Владимірѣ Мономахѣ, и, въ связи съ этимъ сожалѣніемъ, пѣвецъ упрекаетъ Рюрика и Давида за разъединеніе своихъ знаменъ и бездѣйствіе. А. Н. Майковъ видитъ сходство между престарѣлымъ Святославомъ и Пріамомъ. Съ Гомеровскимъ Несторомъ есть дѣйствительно сходство, такъ какъ оба дѣйствуютъ совѣтами.
   Въ IV пѣснѣ Иліады, ст. 321 и слѣд., престарѣлый Несторъ говоритъ Агамемнону:
   
   Молодъ я былъ, а теперь и меня постигнула старость,
   Но и таковъ я пойду между конными; буду бодрить ихъ
   Словомъ моимъ и совѣтомъ: вотъ честь остающаяся старцамъ.
   
   βουλῆ καὶ μυ'ϑοισι -- совѣтомъ и притчамы, въ смыслѣ мудрыхъ изрѣченій.
   Здѣсь кстати замѣтить, въ подтвержденіе сходства между словами приписываемыми лѣтописцемъ Омиру и словами Гезіода, что упоминаемые въ § 2, стр. 57, и въ § 6, стр. 86 и 87: "лесть" соотвѣтствуетъ выраженію Гезіода βουλη; μυϑοσ, вымыселъ или притча; βουλη, совѣтъ и замыселъ, у позднѣйшихъ же писателей встрѣчается синонимомъ къ симъ двумъ выраженіямъ и δολος -- обманъ, хитрость, лесть, въ значеніи лѣтописи (Сравн. Stadien Homer. Engen Frohwein. Leipzig, 1874, стр. 12 и 13). Сближеніе Іхъ этихъ значеній образовалось весьма понятнымъ образомъ: совѣтъ, мнѣніе, планъ, умыселъ, замыселъ, задняя мысль, сначала шли хитрый планъ въ пользу дѣла, а впослѣдствіи коварство въ пользу самого совѣтчика.
   Не смотря на это сходство обоихъ стариковъ, Нестора и Святослава, я не вижу достаточнаго основанія для заподозриванія Русскаго пѣвца въ подражаніи Гомеру. Появленіе Святослава и его характеристика такъ естественны, что они прямо вызываются самимъ событіемъ; образъ престарѣлаго, мудраго и славнаго Святослава составляетъ одно изъ трехъ главныхъ основаній пѣсни: 1) высокомѣріе Игоря, 2) мудрость и безсиліе Святослава и 3) заклинанія Ярославны. Ссылки на Гомера или Бонна имѣютъ совершенно другой характеръ и не походятъ на подражаніе.
   Воззваніе Святослава есть дѣло; сѣтованіе его имѣетъ практическую цѣль поднять князей на защиту; онъ завершаетъ свое сѣтованіе соболѣзнованіемъ, что ни въ какомъ случаѣ нельзя воскресятъ славное войско Игоря.
   Рѣчь Дона и историческія и баснословныя воспоминанія очевидно не принадлежатъ къ воззванію, и въ устахъ мудраго и престарѣлаго Святослава были бы неумѣстнымъ паѳосомъ. А. Н. Майковъ упрекаетъ Шевырева въ ошибочномъ взглядѣ на этотъ вопросъ:
   "Непонятно, какъ С. П. Шевыревъ, обладавшій такимъ поэтическимъ чувствомъ, настаиваетъ, что все равно, отъ лица ли Святослава это воззваніе, или отъ лица пѣвца. Совершенно не все равно. Если мы возвратимъ эти слова Святославу, то посмотрите что за величественный, пріамовскій образъ выходитъ изъ этого старца. Подобное-то раздробленіе Слова на множество отдѣльныхъ мѣстъ и особенныхъ главъ, сдѣланное въ первый разъ, кажется, Сахаровымъ, обратило этотъ цѣлый поэтическій памятникъ въ простой сборъ красивыхъ выраженій, повтореній безъ всякой органической связи! Это были жемчугъ и камни, вырванные изъ драгоцѣннаго оклада; картина пропала; поставьте ихъ на мѣсто, и все получитъ смыслъ".
   Раздѣленіе пѣсни Игоревой было сдѣлано для облегченія чтенія этого памятника. Пѣснь дѣлится несомнѣнно на нѣсколько отдѣловъ, означаемыхъ ихъ отрывистымъ началомъ. Безъ этого раздѣленія на отдѣльныя пѣсни, переходы отъ одной мысли или картины къ другой были бы неестественны; тогда какъ при раздѣленіи на отрывочныя пѣсни, Слово стало понятно и согласно съ примѣрами, встрѣчаемой въ пѣсняхъ Иліады и Нибелунговъ. Самое стремленіе многихъ комментаторовъ Слова и самого Карамзина, весьма мало говорившаго о пѣсни Игоревой, показываетъ, что слишкомъ долгое продолженіе воззванія Святослава нарушаетъ внутреннее чувство читателя, по несогласію своему съ серьознымъ, строгимъ тономъ всей пѣсни.
   Золотое слово Святослава есть воззваніе къ Русскимъ князьямъ, оканчивающееся грустнымъ размышленіемъ, что Игорева полка не воскресить. Слова: "Донъ ти княже кличетъ" суть отвѣтъ пѣвца на безнадежную мысль престарѣлаго Святослава, и служатъ переходомъ къ повѣствовательному и баснословному разсказу. Нѣтъ основанія приписывать это повѣствованіе Святославу: тутъ уже нѣтъ и тѣни воззванія. Еслибы такова была мысль поэта, то это было бы единственное мѣсто, гдѣ онъ подражаетъ Гомеру и какъ будто разыгрываетъ на тему, что Несторъ дѣйствуетъ не дѣломъ, а словами и притчами.
   Прямое доказательство, что слова: "Донъ ти княже кличетъ" не влагаются въ уста Святослава, видно изъ того, что они составляютъ прямой протестъ противъ его безнадежнаго взгляда на положеніе.
   Не слѣдуетъ забывать, что богатырскія пѣсни имѣли характеръ романтическій, въ нихъ часто дается реплика. Греки называютъ свои богатырскія пѣсни трагудіи.
   

0x01 graphic

   § 93 (D). Эти слова явно не относятся къ Ольговичамъ и Мстиславичамъ, поспѣвшимъ на брань. Можетъ быть частое, троекратное повтореніе: "за раны Игоревы буего Святославича" было одною изъ причинъ перепутанности текста: листы могли быть и разорваны, и неправильно сшиты. Могло быть и мѣстное побужденіе перенести упрекъ съ однихъ князей на другихъ, и наконецъ неудачное исправленіе на основаніи какихъ ибо ложныхъ предположеній. на примѣръ по случаю уподобленія князей пицамъ.
   

0x01 graphic

   § 91 (E). "Уже бо" стоятъ здѣсь безъ всякой связи съ предыдущимъ, и наоборотъ: "трубы трубятъ Городенскія" совершенно неумѣстно вслѣдъ за упоминаніемъ кончины Изяслава. Воззваніе Святослава вообще сильно перепутано. Невозможно предполагать, что пѣвецъ сдѣлалъ это намѣренно, для изображенія путающагося старца. Это было бы псевдореалистически. Подобное путаніе не похоже на рѣчь огорченнаго старца, а скорѣе на плохо затверженный урокъ ученика. Всего же вѣроятнѣе предположить намѣренное искаженіе воззванія древними переписчиками или пѣвцами изъ-за ложныхъ разсчетовъ, дабы не оскорбить слушателей. Сильнѣйшіе упреки въ сохранившейся текстѣ обращены къ тѣмъ князьямъ, которые по словамъ самой пѣсни, исполнили свой долгъ.
   "Двина болотомъ течетъ", напоминаетъ причитанья (Барсовъ, Москва, 1871. с. 17):
   
   Мнѣ спустить ли то обиду во быстру рѣку?
   Загрузить ли мнѣ обиду во озеркѣ?
   Забоютѣетъ вода да въ быстрой риченькѣ,
   Заволочится травой мало озерушко.
   
   Кравать, ложе, постель, одеръ, grabatus, κραββατος, das meist armliche Rahebett. Lager-Feldlbett; французски -- grabat.
   Якоже ожереліе ризы моея обя мя (Кн. Іова, гл. XXX, ст. 18).
   Въ духовнои князя М. А. Верейскаго: ожерелье съ великими яхонты сажено въ зерны съ великими.... другое ожерелье пристѣжное съ передци низано.... да на монистѣ икона животворящаго древа....
   Въ духовной княгини Іуліаніи: Монисто на гайтанѣ.... да ожерелье сажено...
   Платы Царя Бориса Годунова:
   Ожерелье кафтанное саженое по отласу по черичатому; а въ немъ 5 яхонтовъ лазоревыхъ въ 4-хъ гнѣздѣхъ, а у пятаго гнѣзда нѣтъ... Шуба ожерелье бобровое..
   Въ выходныхъ книгахъ Царя Михаила Ѳедоровича, подъ 12 декабря 1632 года: зипунъ изъ мастерскіе безъ ожерелья, сорочка съ пристѣннымъ ожерельемъ третьяго наряду. Описаніе ст. царимъ утварей, одеждъ, оружія, ратныхъ доспѣховъ, и т. д., изъ рукописей Архива Моск. Оруж. Палаты (Савваитовъ).
   

0x01 graphic

   § 96. Дубенскій полагаетъ, что здѣсь рѣчь идетъ о Ярославѣ Владиміровичѣ, внукѣ Мстислава Великаго. "Повидимому, говоритъ Нубенскій, во время этихъ сборовъ (1190) писано Слово о П. И., потому что сочинитель не предвидѣлъ Въ походѣ успѣха; между тѣмъ Ярославъ Владиміровичъ, по условію, вступивъ въ Ливонскую землю, взялъ Дерптъ, и т. д., но были ли съ ними Полоцкіе князья? Кажется -- должно быть!"
   Это послѣднее обстоятельство не имѣетъ значенія, ибо упрекъ Ярославу и внукамъ Всеславовымъ можетъ быть обращенъ въ совокупности не только по поводу ихъ близкой связи, но также и на томъ основаніи, что ни Ярославъ, ни князья Полоцкіе не вступились за Игоря и за Россію. Главное дѣло заключается въ томъ, что подобное предположеніе о времени составленія пѣсни совершенно неосновательно, даже еслибы пѣснь была написана въ концѣ XVIII столѣтія ибо здѣсь могутъ быть въ виду лишь дѣйствія совершившій "возвращенія Игоря. Ярославъ, здѣсь упоминаемый, можетъ быть Галицкій, а также и Черниговскій, неоказавшіе, вмѣстѣ съ князьями Полоцкими и Смоленскими, своего содѣйствія В. Кн. Кіевскому.
   Обвиняемые князья въ наведеніи Половцевъ очевидно Всеславичи, а потому Ярославъ, къ коему относится тотъ же упрекъ, необходимо долженъ быть Ольговичь, и именно Ярославъ Всеволодовичъ Черниговскій, умершій въ 1198 году, идущій въ прямой линіи отъ Олега, перваго виновника крамолъ, двоюродный братъ Игоря. Ярославъ Глѣбовичъ, женившійся въ 1199 г. на Всеславѣ, дочери Рюрика Ростиславича, не можетъ быть упомянутъ отдѣльно, какъ лицо самостоятельное, а равно и Ярославъ Владиміровичъ, умершій въ 1187 году.
   О двоюродномъ братѣ Игоря, Ярославѣ Всеволодовичѣ Черниговскомъ, въ Ипат. Л. сказано: "а Ярославъ въ Черниговѣ совокупивъ вои свои стояшеть". Упрекъ пѣвца, не щадившаго Ольговичей сродичей своего героя, могъ быть обращенъ къ Ярославу въ 1187 году, за его бездѣйствіе противъ Половцевъ; пѣвецъ Игоревъ въ 1187 году могъ еще имѣть большое основаніе негодовать на Ярослава.
   Подъ 1187 г. въ Ипат. Л. сказано:
   Тоѣ же зимы Святославъ сославься съ Рюрикомъ, сватомъ своимъ, и сдумаста идти на Половцѣ; Рюрикъ же улюби Святослава рѣчь, и рече ему:
   "Ты, брате, ѣди и Чсрьниговъ, совокупися же со братіею своей, а язъ сдѣсе со своею". И тако совокупившеся вси князи Русскіе пойдоша по Днѣпру, нелзѣ бо бяшеть индѣ ити, бѣ бо снѣгъ великъ; и доидоша до Снепорода, и ту изъимаша сторожы Половѣцьки и повѣдаша вѣжи и стада Половѣцкая у Голубого лѣса. Ярославъ же не любо бысть дале пойти, и поча молвити брату Святославу: "не могу ити далѣ отъ Днепра, земля моя далече, а дружина изнемоглася". Рюрикъ же поча слати ко Святославу, нонуживая его, река ему: "брате и свату! намъ было сего у Бога просити, а вѣсть мы есть, а половци восе лежать за полѣдне; аже кто расдумываеть и не хочетъ ити, а мы два до сихъ мѣстъ ци на того зрѣла, но что намъ Богъ давалъ тое свѣдали". Святославу же любо бысть и рече ему: "азъ есмь, брате, готовъ есмь всегда и нынѣ; но посли ко брату Ярославу и понуди его, а быхомъ поѣхалѣ вси". Рюрикъ же посла ко Ярославу, и рече ему: "брате! тебѣ было не лѣпо измясти нами, а вѣсть ны правая есть, ахь вежи Половецкия восе на полдне, а великого ѣзду нѣтуть; а, брате, кланяютися, ты мене дѣля пойдя до полуднья, а язъ тебе дѣля еду 10 дневъ". Ярославъ не не хотя ехати, рече: не могу поѣхати одинъ, а полкъ мой; пѣшь; вы бы есте мнѣ повѣдалѣ дома же дотолѣ ити". И бысть межи ими распря. Рюрикъ же много понуживая ихъ, и не може ихъ повести; Святославъ же хотѣ ити съ Рюрикомъ, но не оста брата Ярослава -- и возвратишася во свояси.
   Очевидно, пѣвецъ означаетъ жизнью Всеславьей жизнь Русскую, а быть можетъ жизнь всеславянскую. Также точно онъ называетъ жизнь Русскаго народа жизнью Дажьбожьяго внука. Это вѣрованіе въ геніевъ или героевъ, въ покровителей народовъ, упоминается Гезіодомъ, и о немъ распространяется Филостратъ. Всеславъ, геній, покровитель Русскаго племени, не можетъ быть никто другой, какъ отецъ Волги Всеславича. А Всеславъ этотъ, герой и кудесникъ, тоже что Periclymenas, сынъ морскаго царя. Баснь о Периклименѣ Греческомъ не имѣетъ ничего общаго съ Еленой. Всеславъ и Периклименъ имѣютъ общія имена, происхожденіе отъ царя морскаго и способность превращеній. Впрочемъ, древній Греческій міръ звалъ весьма мало о Периклименѣ.
   Наоборотъ, Theoclymenue, Богуславъ, сынъ Протея, морскаго оборотня, держалъ въ храмѣ своемъ, въ Египтѣ, Елену. Менелай похищаетъ ее у него изъ храма. Преданіе, на коемъ основана трагедія Еврипида, живо напоминаетъ наши сказки, въ особенности сказку объ Иванѣ царевичѣ, сѣромъ волкѣ, жаръ-птицѣ и Еленѣ прекрасной. У Рыбникова (Пѣсни, I, 1), Всеславъ называется Буслаевичемъ.
   Протей, знаменитый оборотень, выходецъ изъ Ѳракіи, поселился въ Египтѣ, и считался морскимъ богомъ. Въ превращеніяхъ Овидія (Ovid. Metam.. VIII), по переводу 1874 года, читаемъ:
   
   То ты являешься зміемъ, къ которому страхъ прикоснуться,
   То молодымъ человѣкомъ, то львомъ, то неистовымъ вепремъ,
   То у тебя выросши рога,-- ты въ быка обращался;
   То измѣнялся ты въ камень иль дерево; то протекалъ ты,
   Виду прозрачной воды подражая, широкой рѣкою;
   То вдругъ являлся огнемъ, враждебнымъ водѣ элементомъ.
   
   И во второй книгѣ, въ описаніи Солнцева дворца:
   
   Въ морѣ виднѣлися всѣ божества, населявшія воды:
   И сладкозвучный Тритонъ, и свой видъ безпрестанно мѣнявшій
   Хитрый Протей.
   
   Упоминаніе родоваго бога Всеславля служитъ переходомъ и повѣствованію о Парисѣ Троянскомъ и Вольгѣ Всеславичѣ, Кирши Данилова, съ отождествленіемъ этихъ лицъ съ Всеславомъ Полоцкимъ. Большимъ подтвержденіемъ этому сближенію служитъ взглядъ Ѳ. И. Буслаева на тождество мѵѳическаго и историческаго Bсеслава; это тѣмъ болѣе важно, что въ настоящемъ случаѣ мы встречаемся идя по совершенно разнымъ путямъ. Вся разница во взглядахъ заключается въ томъ, что Ѳ. И. Буслаевъ, признавая въ принципѣ единство Индо-Европейскихъ мѵѳовъ, отвергаетъ примененіе принципа къ встрѣчающимся даннымъ въ Словенскихъ пѣсняхъ и сказкахъ. Я же, напротивъ, признаю несомнѣнную самобытность разработки этихъ мѵѳовъ въ средѣ Русскаго народа, и, сознавая вполнѣ, что въ нашихъ пѣсняхъ и сказкахъ сохранилась несравненно большая свѣжесть и первобытность, чѣмъ въ Греческихъ, тѣмъ не менѣе вижу въ Словѣ о П. И. несомнѣнные слѣды вліянія письменной, классической обработки. Въ самомъ дѣлѣ, невозможно откровеннѣе и опредѣлительнѣе выразить космополитизмъ богатырскихъ пѣсенъ, какъ это выражено напр. въ пѣсни о Соловьѣ Будиміровичѣ. Не слѣдуетъ упускать при этомъ изъ виду, что говорятся о сложеніи пѣсенъ и сказокъ на Черноморскомъ островѣ въ сказкѣ о семи Семіонахъ. На эти пѣсни и сказки между прочимъ намѣкаетъ и Соловей Будиміровичъ, и означаетъ ихъ какъ припѣвки.
   Два главные мотива его пѣсенъ, это сказанія библейскія и народныя -- Новгородскія:
   
   Младъ Соловей, сынъ Будиміровичь,
   Струнку ко стрункѣ натягиваетъ,
   Тонци по голосу налаживаетъ,
   Тонци онъ ведетъ отъ Новагорода,
   А другія ведетъ отъ Іерусалима,
   А всѣ малые припѣвки з'за синя моря,
   З'за синя моря Хвалынскаго,
   Изъ-за того Кодольскаго острова,
   Изъ-за того лукоморья зеленаго.
   
   Желая отстаивать невозможное особнячество нашихъ такъ называемыхъ народныхъ пѣсенъ, ихъ лишаютъ смысла, и съ какимъ-то загадочнымъ самообольщеніемъ признаютъ за завѣтную и заповѣдную чушь то, что весьма просто и естественно объясняется сродствомъ разноплеменныхъ народовъ, имѣвшихъ за тысячи лѣтъ назадъ тѣ же самыя вѣрованія и преданія. Несомнѣнное сродство преданій отнюдь не нарушитъ самобытности народной поэзіи каждаго удѣльнаго народа. Такъ, Германскія поэтическія преданія отличаются отъ Скандинавскихъ, не смотря на ихъ близкое сродство; Русскія отъ Сербскихъ, и всѣ они рѣзко отличаются отъ Греческихъ и Персидскихъ.
   Всѣ эти сказанія имѣютъ свой яркій народный отпечатокъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ вѣрны своему общему источнику. Главный же источникъ сказаній есть древнее Халдейское ученіе, находящееся въ близкомъ сродствѣ съ Буддизмомъ. Обоготвореніе родовыхъ боговъ отдѣльными племенами и воспоминаніе историческихъ личностей необходимо вносятъ развѣтвленіе въ космогоническій эпосъ. Мало замѣтно даже вліяніе окружающей мѣстности и климата. Поэтическія воззрѣнія Славянъ Аѳанасьева цѣликомъ перенесены изъ Нѣмецкой ученой литературы, и эта натуральная школа, при всей своей любви къ народности, клевещетъ на народъ, предполагая, что онъ кивалъ наизусть втеченіи несмѣтнаго числа лѣтъ несмѣтное число варьянтовъ на темы объ утрѣ, днѣ и вечерѣ, о дождевыхъ облакахъ и громовыхъ стрѣлахъ. Нѣтъ, народность нашихъ пѣсенъ внѣ всякаго сомнѣнія, она необходимое условіе ихъ распространены и сохраненія въ устахъ народа; древность же ихъ разработки и нашей родной почвѣ обнаруживается сличеніемъ со сказаніями Греческими, передавшими мѵѳы не въ той полнотѣ, въ какой они сохранялись въ устахъ Русскаго народа. Фактъ этотъ далеко не удивительный: Греческіе мѵѳологи черпали свое вдохновенье въ сказаніяхъ народныхъ; Русскій же народъ, благодаря долгимъ зимамъ и короткимъ днямъ, и особенно скудости письменнаго образовательнаго матеріала, сохранилъ въ своей памяти древнѣйшія сказанія человѣчества, и эти устныя преданія служатъ во всей Европѣ поясненіемъ тѣхъ отрывковъ, которые сохранились въ памятникахъ письменныхъ.
   При этой обстановкѣ трудно вопросу о сущности нашихъ пѣсенъ удержаться на исключительной почвѣ устнаго преданія. Скудость распространенія грамоты несомнѣнна, но нельзя также отрицать и возможности проявленія втеченіи столѣтій нѣсколькихъ свѣтолыхъ лучей. Слово о Полку Игоревѣ въ такомъ близкомъ сродствѣ съ Русскими народными пѣснями, даже въ ихъ позднѣйшихъ редакціяхъ, въ Словѣ встрѣчается столько поэтическихъ выраженій и оборотовъ, свойственныхъ Великорусскому народу на отдаленномъ сѣверѣ, что въ загадочныхъ ссылкахъ поэта на древніе мѵѳы, я весьма расположенъ былъ бы видѣть ссылки на русскія сказки и басни, но къ тому встрѣчается препятствіе: поэтъ говоритъ о Боянѣ какъ о знаменитости, а онъ слишкомъ умный человѣкъ, чтобы признавать знаменитыми людей, оставшихся совершенно неизвѣстными. Воззваніе поэта къ Бояну сильно напоминаетъ воззваніе Еврипида къ Гомеру, при сходной же обстановкѣ. Слѣдующія за симъ строки, о седьмомъ вѣкѣ Трояновомъ, не дозволяютъ сомнѣваться, что поэтъ Игоревъ если и имѣлъ въ виду Русскія народныя сказанія, то также имѣлъ въ виду и редакцію Гомера. Это послѣднее обстоятельство едва ли можно признавать гипотезой. Затруднительность задачи заключается въ разрѣшеніи вопроса о доморощенности этихъ сказаній или ихъ акклиматизаціи на Русской почвѣ.
   

0x01 graphic

   § 97. Каждое слово нашего поэта основано на документахъ: Иліада, пѣснь XX:
   215. Нашего предка Дардана Зевсъ породилъ Громовержецъ.
   219. Славный Дарданъ, Эриѳонія сына родилъ скиптроносца.
   230. Царь Эрихтоній родилъ властелина могучаго Троса.
   231. Тросомъ дарованы свѣту три знаменитые сына:
   232. Илъ, Асаракъ и младый Ганимедъ, небожителямъ равный.
   236. Иломъ почтеннымъ рожденъ непорочный душей Лаомедонъ.
   237. Царь Даомедонъ родилъ знаменитыхъ: Тифона, Пріама.
   238. Клитія, Дампа, и отрасль Арееву Гикетаона.
   239. Капись, вѣтвь Ассарака, родилъ властелина Анхиза.
   240. Я отъ Анхиза рожденъ, отъ Пріама божественный Гекторъ.
   На эту родословную ссылаются средневѣковыя сказанія о происхожденіи франкской династіи отъ Дардана. Намекъ пѣвца Игоря и тоже происхожденіе объясняется самимъ источникомъ этихъ лазаній -- Дунай и Донъ. Существованіе этого преданія въ XV столѣтіи при Московскомъ дворѣ доказываетъ, что и въ Москвѣ сохранилось смутное понятіе о нити, связывающей поколѣнія. Связь эта живо сохранилась въ сказкахъ и пѣсняхъ Русскихъ, Сербскихъ и Болгарскихъ, о коихъ уже было упомянуто выше; всѣ онѣ передаютъ древніе фригійскіе мѵѳы, и всѣ преданія носятъ характеръ доморощенности. Троянскія сказанія по существу были чужды Грешому обществу. Заступничество за Троянъ, высшихъ боговъ, Марса, Венеры, Юпитера и Аполлона, уже показываетъ, что сказанія эти были не народныя. Національное чувство Грековъ находило удовлетвореніе въ пѣсняхъ Иліады, такъ какъ пѣсни эти объединяли Греческія племена и притомъ исчисляли всѣ города, припаявшіе участіе въ общемъ дѣлѣ -- уничтоженія Азіятскаго морскаго союза, уже не проявившагося въ исторіи со времени разоренія Троя.
   Для болѣе нагляднаго объясненія седьмаго Троянскаго вѣка или поколѣнія, прилагается родословная:

0x01 graphic

   По родословной Гезіода, Дарданъ, сынъ Юпітера и Електры дочери Атласа и Иліона. Атласъ отъ Анета и Ѳемиды, а Япетъ отъ Неба и Земли. По Инатскону списку лѣтописи, родословіе Дажьбога ведется отъ Хама, брата Хуса:

0x01 graphic

   Лѣтописецъ безъ сомнѣнія шутитъ {Впрочемъ быть можетъ лѣтописецъ имѣлъ въ виду Финикійскую родословную, дѣйствительно идущую отъ Хама, не смотря на то, что имя было Семитическое.}. Египетская родословная Дажьбога, чтимаго Русскими, какъ видно изъ Слова о Полку Игоревѣ. и родоначальника, за народнаго представителя въ высшемъ мірѣ, вѣроятно ему надоѣда, и онъ вознамѣрился убить ее эпиграммой, исказивъ текстъ Мадалы: αιγυπτιοιν δε εβασιλεσε πρῶτος βασιλευςτης φολῆς του, Χαμ, υῖοῦ Νῶε, φαραω Ναραχὼ καλουμενος. Γὰ οὗν πρὸ τουτου παλαια βασιλεία των αιγυπτιον εξεϑετο Μανε, ὼν ο σοφώτατος, ὠς προείρηται. Лѣтописецъ нашъ очень хорошо зналъ по вышеприведенной выпискѣ, что Местраимъ изъ рода Хамова, но не сынъ, и что это Ханаанская династія была позднѣе той династіи, которую Малада не признаетъ исторической. Единственный источникъ баснословной Египетский династіи, это Манетонъ. Crucellus называетъ Местраина (онъ же и Менесъ), царствовавшаго 15 лѣтъ; ему наслѣдуетъ Куродисъ въ 2811 г. по С. М Родословная боговъ и полубоговъ по Пелетону:
   
   Hyphaestus, Сварогъ.
   Sol (Ηλιος) Дажьбогъ.
   Agathodaemon.
   Crous.
   Osiris ei Isis.
   Typhon.
   Oros.
   Ares.
   Anubis.
   Hercules.
   Apollo.
   Ammon.
   Tithoes.
   Sosis.
   
   Лѣтописецъ нашъ ставитъ историческую династію Хамову передъ баснословной династіей отъ Гефеста. Эта ошибка вызвана была вѣроятно политическимъ настроеніемъ противъ расположенія современниковъ въ пользу древнихъ мѵѳическихъ преданій.
   Сохранившіеся отрывки изъ Манетона помѣщены во второмъ томѣ Fragmenta Historicorum graecorum. Parisiis, F. Didot. 1848.
   Волхвъ, въ пѣсни о Садкѣ богатомъ гостѣ, сынъ и дочь моррскаго царя (Древн. Стих. К. Данилова, стр. 266, 337).
   "Потому во всякомъ случаѣ", говоритъ г. Буслаевъ (О народной поэзіи, Москва, 1859) -- "уже по самому грамматическому смыслу, отцемъ Волха былъ какой-то Всеславъ, или тотъ оборотень въ лютаго волка, тотъ вѣщій чародѣй, который уже въ Словѣ о Полку Игоревѣ смѣшивается съ извѣстнымъ княземъ Полоцкимъ, или же самъ баснословный Словенъ, на томъ основаніи, что и Всеславъ и Словенъ, какъ формы созвучныя, могли въ преданіи между собой смѣшаться". Вольга сынъ и дочь морского царя, а этотъ морской царь тотъ же Понтархъ, коего обоготворяли Днѣпровскіе жителя Ольвіи.
   Царь морской.-- Днѣпровскіе жители Ольвіи почитали Ахиллеса за бога, и называли его Πονταρχος, морскимъ царемъ (Dio. Chrysost. XXXVI, р. 78--80. Reisk Clarke. Travlls. T. 1. 621. Choix de Medailies d'Olbiopolis. Paris, 1822, p. 20 и преимущественно Kochler lacourse d'Achille, St.-Pétersbourg, 1827. Это одна изъ тѣхъ басенъ слагавшихся на Черномъ морѣ, о коей упоминается въ сказкѣ о семи Семіонахъ, а эти семь Семіоновъ суть сами семь Эоновъ, по ученію гностиковъ, много занимавшихся басней о Еленѣ, Менелаѣ, Парисѣ и Ахиллесѣ.
   Въ близкомъ сродствѣ съ этою басней о морскомъ царѣ и Вольгѣ Всеславьичѣ стоитъ и Франкская басня о Меровингахъ:
   Вильгельмъ Giesebrecht, при переводѣ Григорія Турскаго, приводитъ слѣд. выписку изъ Фредегара (гл. X, стр. 269):
   "Und man erzählt, dabs als eines Mittags zur Sommerzeit Chlod mit seiner Gemahlin am Meeresgestade sass und sie zum Bade das Meer ging, habe sie ein Thier, das Neptunes gesendet habe das dem Minotaurus glich, voll Furcht erblickt, und dieses Thier bas sich ihrer bemächtigt. Von diesem Thiere, wie von ihrem Manne, emp sie alsdann, und gebar einen Sohn, Merovech mit Kamen, vos die Frankenkönige nachher Merovinger genannt sind".
   На стр. 225--340 приведены выписки изъ Франкскихъ Лѣтописяхъ о Троянскомъ происхожденіи Франковъ; мѣстность означаетъ въ этихъ сказаніяхъ -- Болгарія и Донъ. Эпоха -- конецъ IV столѣтія. Не входя въ подробное изслѣдованіе, до какой степени эти сказанія имѣютъ историческое основаніе, достаточно для объясненія Пѣсни Игоревой, что они существовали въ VI и VIII столѣтіяхъ во Франдія, и что въ нихъ указывается на Дунай и на Донъ. Gregoire de Tours, Fredegar и составитель Франкской Лѣтописи имѣли въ виду тѣ же басни и сказанія, которыя имѣлъ въ виду и нашъ поэтъ.
   На стр. 324 приведено мнѣніе О. И. Буслаева о тождествѣ Всеслава и Вольги Всеславича. Гёте, во второй части Фауста, ("Елена") поясняетъ лучше всякаго комментарія права поэта въ этомъ допросѣ:
   
   (Хиронъ):... Ich sch die Philologen,
   Sie haben dich so wie sie sich selbst betrogen.
   Ganz eigen ist's mit mythologischer Frau,
   Der Dichter bringt sie, wie braucht sur
   Nie wird sie mündig, wird nicht alt,
   Stets appetitlicher Gestalt,
   Wird jung entführt, im Alter noch umfreit
   G'nug den Poeten bindet keine Zeit.
   
   Вспоминая же объ Ахиллесѣ и ошибочно называя мѣстность (Ферэ):
   
   (Фаустъ): Hat doch Achill auf Pherä sie gefunden,
   Selbst ansser aller Zeit.
   Und sollt ich nicht, sehnsüchstigster Gewalt,
   Ins Leben ziehn die einzigste Gestalt
   Das ewige Wesen.
   
   Пѣснь о Вольтѣ Всеславичѣ была извѣстна древнимъ:
   Schol. Apollon, ad I, 156. Hesiodus Periclymenum tradit in unani bnuarum adsnetaram commutatum umbelico jugi equorum Herculis nsedisse, cupientem pugnam conserere cum heroe, Herculem vero, iinerva indicante, ad tempus eum sagitta occidisse. Canit enim ita:
   Periclymenumqne ferocem, felicem, cui dederat dona Neptunus laassator-terrae omnigena: aliquando enim quidem inter aves videbaar aqnila, aliquando autem rursus erat mirabile visu. Formica, Hquando autem rursus apium splendidum examen, aliquando terri ilis serpens et immitis: habebat vero dona omnigena, non nominana, quae eum etiam deinde deceperunt consilio Minervae.
   Scholiastes minor ad II. II, 336. Dum Periclymenus, Nelei ilius, vivebat urbs difficilis erat captu. Ancipitis enim vitae ille erat. luem in apem commutatum stantemque in Herculis curru Minerva Hercali ostendit occidique jussit. Nestor, qai tum inter Gerenos edncabatnr, vaetata Pylo nadeeimque fratribus interfectis, solas relictus est. Inde etiam Gerenius nominatas est. Narrat Hesiodus in catalogs (Hesiodi carmina. Parieiis, 1841, F. Didot. 50).
   Схоліастъ Аполлонія Родійскаго (пѣснь I, стр. 824) приводитъ стихи Гезіода о Периклиненѣ, по милости Нептуна являвшагося между птицъ орломъ, ползавшаго муравьемъ, обращавшагося въ пчелиный рой или претворявшагося въ страшнаго змѣя. Онъ обладалъ тысячью дарами, которыхъ невозможно описать, но эти дары послужили въ его погибели, по волѣ Минервы.
   О баснословныхъ муравьяхъ, губившихъ искателей золота, упоминается и въ древнихъ Индѣйскихъ памятникахъ (pipllika; см. Wilson. Journal of the R. As. Soc. p. VII; cp. Ang. de Gubernatie: Die Thiere in der indogerman. Mythologie, 1874, tfrp. 372; также у Миллера: Илья Муромецъ, стр. 197; Hahn, Griechische und Alban Märchen, т. I, стр. 85 (V); ст. Майкова въ Жури. М. Н. И.. 1808, V, 630). Нельзя сомнѣваться, послѣ всѣхъ этихъ данныхъ, что этотъ Периклименъ, или Переславъ, тотъ же Волхвъ Всеславичь Кирши Данилова, Волхвъ-Всеславъ Пѣсни о Полку Игоревомъ и Волхвъ-Всеславъ Нестора. Онъ же и Александръ-Парисъ. Несторъ подъ 6552 (1044) годомъ говоритъ о Всеславѣ: "Въ се же лѣто умре Брячиславъ, сынъ Изяславль, внукъ Володимерь, отецъ Всеславль, и Всеславъ, сынъ его, сѣде на столѣ его; его же роди мати отъ вълхованья, матери бо родивше его, бысть ему язвено на главѣ его, рекоша бо волсви матери его: "се язвено, навяжи на нь, да носить е до живота своего, оже носитъ Всеславъ и до сего дне на себѣ, сего ради не милостивъ есть на кровьпролитіе". Сказаніе это напоминаетъ разсказъ псевдо-Калисѳена о рожденіи Александра Великаго. Олимпія, жена Филиппа Македонскаго, пригласила къ себѣ знаменитаго волхва Нектанебо (по инымъ рукописямъ Антифонъ); волхвъ извѣщаетъ ее, что она родитъ сына отъ Аммона. Нектанебо подъ разными видами посѣщаетъ Олимпію сначала во снѣ. Филиппъ негодуетъ на рожденіе сына, зачатаго въ его отсутствіи. Нектанебо посѣщаетъ Олимпію въ видѣ змѣя для успокоенія Фишта, въ его присутствіи, и посылаетъ ему птицу, которая кладетъ ему на колѣни яйцо; изъ этого яйца вылѣзаетъ маленькая змѣя, которая умираетъ, не успѣвъ попасть обратно въ яйцо; въ знаменіе, что Александръ обойдя міръ не вернется на родину. Язьно, язвеное, δερμα -- язвена, δερματα. Въ Златоструѣ: "шіяй язвена" (Miklosich и Востоть), δερμα -- звѣриная кожа и кожица, мѣхъ; δερμα, отъ глагола δερω -- деру, происходитъ также, какъ дернъ, одёръ и одръ.
   По смыслу, язвено должно означать родимую сорочку. Однакоже не лишне упомянуть и другія его значенія. Язвъ -- χοιρογρυλλος -- erinaceos, Deuter., XIV, 7; Pent. Mih. Deut. XIV, 5, 7; Cod., XV, 38; vost. recte meles. Словенск. jazvec. jazbez; сербск. jazavac; cp. новогр. ἄσβος -- animal incognitum apud Myrepsum. Ducange (Miklosich, Yindob.,1862--1865); по русски ежъ; но χοιρογρυλλος -- ежъ, уже въ древности было вопросное животное. По словарю Пассова, γρυλλος -- угорь или угрь. Язвикъ, язвецъ, язво, новгородск. харщукъ; южнр. норное животное, барсукъ, meles, схожее со свиньей и съ медвѣдемъ; язво, язвецъ -- жало; изъ, ѣзъ и езъ -- плетня поперекъ рѣки, перебой для ловленія рыбы (Словарь Даля). Сюда же могутъ быть отнесены узы и юзы, удъ, союзъ, узда, язкъ -- angustos, яже, σχοινιον, faniculus, веревка δεσμος, catena, цѣпь; яжяка, южика, іежика, συγγενις, consangainens {Срв. Аѳанасьевъ: Поэт. воз. 1869. III, стр. 432 и сл. о наузахъ, узлахъ. Корень всѣхъ этихъ значеній въ глаголѣ вязать.}.
   Смѣшиванье различныхъ болѣе или менѣе историческихъ лицъ, жившихъ въ разныя столѣтія, основано на философской и религіозной системѣ.
   "Что касается до Цельсія, то онъ говоритъ просто, что въ томъ кругѣ, въ воемъ вращаются всѣ смертныя и тлѣнныя существа, необходимо, чтобы все то, что существовало, что существуетъ и что будетъ, было бы постоянно то же самое, вслѣдствіе непремѣняемаго порядка, въ коемъ совершаются круговращенія; тогда какъ почти всѣ стоики говорятъ то же, и не объ однихъ смертныхъ, но и о безсмертныхъ существахъ, и даже о своихъ богахъ. По переходѣ вселенной черезъ какой-либо катаклизмъ, какъ это уже случилось, и какъ въ будущемъ повторится безчисленное число разъ, всѣ вещи отъ начала до конца сохранятъ тотъ же порядокъ, въ коемъ онѣ совершались и будутъ совершаться. Стоики, правда, стараются кое-какъ смягчить нелѣпость этого догмата, утверждая, что "люди, раждающіеся втеченіи извѣстнаго періода, всѣ совершенно схожи, только схожи съ людьми предыдущихъ періодовъ такъ что не тотъ же Сократъ снова родится, но совершенно подобный ему, Сократу, у котораго будетъ жена совершенно подобная Ксантиппѣ, и доносчики совершенно подобные Аниту и Мелите" (Трактатъ Оригена противъ Цельсія, греческ. текстъ, стр. ССVIII. французск. перев. Elie de Bouherat. Amsterdam, 1700, стр. 172).
   Въ позднѣйшей или, правильнѣе, въ пространной Эддѣ (gylf. 35), Freya имѣетъ много именъ вслѣдствіе ея странствованій для отысканія мужа; такъ, она называется Mardöll, Hörn, Gefh, Syi; у Сакса грамматика (VII, 331--334) -- Pyritha. Она называется также Vanadis. Это имя весьма близко къ Анагидѣ, названной на одной финикійской монетѣ Abedtanat {Anаitis oder der Pontisch Persische Mitra ist das Weibmtanlwhe Feuer mit Vorwaltnng des Weiblichen Wesens Mitra-Mithras. Creatoer, Symbolik, I, 333, со ссылкой на Franz von Streber.-- Эти слова и ими Abedtant сильно подтверждаютъ догадку о калмыцкомъ Абидѣ и дѣвѣ Обидѣ.}. Елена, Минерва, Діана, Астарта. Артемисъ, Ашера, утренняя и вечерняя Звѣзда, Заря, восходъ Солнца, Ашера, Лилитъ, мать-сыра земля -- воспроизводящая и всепоглощающая; названіе ея Дѣвою совершенно правильно и классически Если поклоненіе Дѣвѣ совершалось въ древности подъ именемъ Діаны, какъ явствуетъ изъ ммеа объ Ифигеніи и объ Орестѣ, перенесшемъ будто бы поклоненіе Діанѣ въ Малую Азію, то всѣ свидѣтельства древнихъ называютъ храмы и урочища, посвященные это и богинѣ на Черномъ и Азовскомъ моряхъ: Παρϑενη, а самую богиню η Παρϑενη.
   Шишковъ и Пожарскій совершенно филологически правильно признавали Дѣву-Обиду за Діану. Діана, и ея жрица Ифигенія, и Геката означали ту же богиню, и именно какъ богиню смерти.
   Страбонъ (VII, 4), также какъ и пѣвецъ Игоревъ, не хотѣлъ обозначить богиню иначе, какъ "дѣва нѣкій демонъ" -- το της παρϑενου ιερον, δαιμονος τινος.
   Это указываетъ, что въ первомъ столѣтіи имена: Діаны, Ифигеніи, Гекаты, Артемиды, уже не примѣнялись къ сказанной богинѣ. Вергилій, въ своей знаменитой IV Эклогѣ, по поводу примиренія Антоніи и Октавіана, означаетъ начало новой счастливой эры возвращеніемъ Дѣвы и царства Сатурна.
   Страбонъ (кн. VII, гл. VI, § 2) говоритъ, что въ городѣ Херсонисѣ находится храмъ Партеносы, т. е. Дѣвы. Онъ говоритъ, что во 100 стадіяхъ отъ города находится мысъ, носящій имя той же богини, съ храмомъ, ей посвященнымъ, и статуей. Въ § 5 той же главы читаемъ: "При входѣ въ Киммерійскій босфоръ находится городъ Мѵрмекіонъ въ 20-ти стадіяхъ отъ Пантикапеи. Отъ Мѵрмекіона до Партеніона вдвое, гдѣ входъ въ Меотійское море самый узкій; на противоположномъ берегу находится мѣстечко Ахиллеіонъ; до мѣстечка Ахиллеіонъ, гдѣ храмъ Ахиллеса, 20 стадій. Здѣсь; истокъ Меотійскаго моря, самый узкій; 20 стадій или немного болѣе, на противоположномъ берегу мѣстечко Мѵрмекіонъ (близь Гераклеи) и Партеніонъ" (Страбонъ, кн. XI, гл. I, § 6).
   Мѣста, означаемыя Страбономъ, возбуждали споры; но мѣстность такъ опредѣлена, что сомнѣваться невозможно: въ VII книгѣ Страбонъ говоритъ о мысѣ Партеніонъ на юго-западномъ берегу Крыма, а въ V книгѣ о проливѣ, соединяющемъ Черное море съ Азовскимъ. Филостратъ же указываетъ на эти мѣстности, т. е. на острова сѣвернаго прибрежья Чернаго моря, какъ посвященные преимущественно Ахиллу и Еленѣ. Съ этимъ же сказаніемъ соединяется преданіе о Кіанейскихъ скалахъ. Замѣчательно и то, что сталкивающіяся Кіанейскія скалы, при входѣ во Ѳракійскій босфоръ (упоминаемый въ XII пѣсни Одиссеи), пріурочиваемыя Еврипидомъ къ Таврической мѣстности, упоминаются и въ нашихъ сказкахъ:
   
   Стоятъ тутъ горы толкучія;
   Тыя жъ горы врозь растолкнутся,
   Врозь растолкнутся, вмѣстѣ столкнутся:
   Тутъ тебѣ, Дюку, не проѣхати,
   Тутъ тебѣ, молодому, живу не бывати.
   (Рыбн., I, 296).
   
   Эта же картина встрѣчается въ стихѣ о Георгіи Храбромъ въ Сборн. Духови. стиховъ Варенцова (97). Аѳанасьевъ и эти горы, какъ вообще всѣ явленія, описываемыя въ сказкахъ, объясняетъ ходячими облаками и громовыми стрѣлами, между тѣмъ какъ картина эта дѣйствительно взята съ натуры. Аѳанасьевъ (Поэтическія воззрѣнія Слав., М. 1868, т. II, стр. 352) приводитъ также Болгарскую, Словенскую и Русскую сказки о добываніи воды между толкучихъ горъ.
   Dubois de Montpereux (VI, 111) такъ говоритъ о бухтѣ Символонъ: "Les deux hauts rochers, qui s'avancent au sein des ondes et paraissent courir pour s'embrasser, sont la et ne laissent qu'un étroit passage tourné vers le midi, qui permet à peine à deux vaisseaux de s'y rencontrer". Татары, точно также, какъ и Еврипидъ, называютъ эти скалы "синими", по сѣро-голубому цвѣту камня, κυανει, Кююкъ-Ташь (Pallas). Карлъ Neumann (Die Hellenen ни Skythenlande, Berlin, 1855. В. I, 436) приводитъ почти тѣ же слова Палласа (II, 128--132). Neumann полагаетъ, что Συμβολοѵ можетъ быть синонимъ Συμπλεγαδον. И дѣйствительно, нѣтъ никакого сомнѣнія, что συγκαρουσα πετραι Еврипида, обитаемыя жрицами Таврической Дѣвы, принадлежатъ этой мѣстности. Гомеровы же синіе острова пріурочены ошибочно при входѣ въ Константинопольскій проливъ. Нельзя удивляться перенесенію басенъ съ одной мѣстности на другую, согласно съ переходомъ политическихъ интересовъ. Политическій интересъ преобладаетъ въ Иліадѣ и вообще въ древнихъ преданіяхъ, и боги пріурочивались тамъ къ мѣстностямъ для сосредоточенія народныхъ силъ. Это особенно замѣтно относительно мѵѳа о Еленѣ-Tanaïs.
   Самое ясное опредѣленіе Елены, по ученію Гностиковъ, находится въ Библейско-Біографическомъ слов. Яцкѣвича и Благовѣщеннію (С.-Петербургъ, 1849), въ статьѣ о Симонѣ-Волхвѣ. Въ этой статье объяснено, почему Елена есть существо безъимянное:
   "Ученіе Симона есть не что иное, какъ ученіе Гностиковъ при самомъ его началѣ. Симонъ принимаетъ ученіе двухъ міровъ различныхъ: высшаго міра, жилище свѣта и блаженства, и низшаго мѣста -- тьмы и зла. Въ первомъ изъ этихъ міровъ находится существо самобытное, безконечное, первоначальное, которое обозначается словомъ Βυϑος, глубина, бездна, и восемь степеней Эоновъ, αιωνες, или существъ, истекшихъ изъ субстанціи существа самобытнаго; эти Эоны образуютъ вмѣстѣ съ самобытнымъ существомъ плирому или совокупность разумовъ. Твореніе міра низшаго было слѣдствіемъ одного возмущенія, возникшаго въ плиромѣ. Εννοια, разумъ, одинъ изъ Эоновъ, сотворилъ Ангеловъ, противъ води Βυϑος, которому онъ не сказалъ ничего. Ангелы, созданные черезъ Εννοια, сотворили небо, землю и людей, скрывши послѣднихъ имя и мѣсто того существа, отъ котораго они получили свое существованіе. Εννοια, задержанный въ плѣну между Ангелами низшаго міра, принужденъ былъ принимать различныя формы и воплощаться поперемѣнно въ тѣлахъ женскихъ. Такимъ образомъ этотъ Эонъ явился въ образѣ Елены при осадѣ Трои, и потомъ, являясь въ различныхъ тѣлесныхъ формахъ, онъ опять воплотился въ Еленѣ-блудницѣ, которую Симонъ встрѣтилъ въ Тирѣ, и божественную природу которой и ея дивныя несчастія онъ угадалъ по инстинкту. Чтобы пояснить эту проницательность, Симонъ говорилъ, что онъ одна изъ силъ плиромы, пришедшая для освобожденія Εννοια и указанія ему пути въ лоно Βυϑος. Но для Симона было еще и другое назначеніе. По теоріи Гностиковъ, паденіе, какимъ бы образомъ оно ни совершилось, необходимо требуетъ искупленія, т. е., чтобы одинъ изъ Эоновъ снизошелъ даже до послѣднихъ предѣловъ творенія, чтобы сообщить ему свѣтъ и жизнь небесную, которыхъ оно лишилось. Этимъ-то Эономъ-возстановителемъ и спасителемъ и былъ Симонъ. Вотъ почему и встрѣчаются у него Евангельскія слова: онъ называетъ себя Словомъ Божіимъ, Сыномъ Десницы, Духомъ Святымъ. Впрочемъ, онъ примѣнялъ его къ языку той страны, гдѣ проповѣдывалъ свое ученіе. Такимъ образомъ, Слово и Духъ Святый, употребляемые въ Іудеи, въ Тирѣ замѣнялись сыномъ Ваала, а женщинѣ, которая слѣдовала за нимъ, давалъ имя Вербело, дочь Ваала. Въ Римѣ тотъ и другая назывались Юпитеромъ и Минервой".
   Изъ этой статьи видно, почему Елена называется Дѣвой въ Словѣ о П. И., почему въ сказкѣ за ней гонятся семь Семіоновъ и почему въ Словѣ о П. И. Ярославъ названъ Осмомысломъ. Далѣе мы увидимъ, что сѣрый волкъ является въ Словѣ согласно древнимъ баснямъ. Весьма важно и то, что, по ученію Симона, прозванія боговъ согласовались съ мѣстными вѣрованіями. Что касается до выраженія: "врже жребій о дѣвицю себѣ любу", то и это мѣсто совершенно классическое.
   Въ трагедіи Еврипида Ρησος (стр. 182 и 183):
   
   ...χρη δ'επ' αξιοις πονειν
   ψοχην προβαλλοντ' εν κοβοσισι δαιμονος....
   Должно изъ-за достойнаго работать.
   Душу ставя на кости демоновы.
   
   ἀναῤῥίππειν τὸν περὶ των ὅλον κυβον, т. е. бросить кости на все, рискнуть вабанкъ ανερρι φϑω κυβος (Plut. Caes. 32., Ath. 13, p. 559 Б); alea jacta est, Дестунисъ (1821, VIII, 421) въ жизнеописаніи Помпея переводитъ: "бросимъ жребій".
   Что Славяне называли эту богиню Дѣвой, указываетъ распространеніе поклоненія Дѣвѣ въ славянскихъ земляхъ; таковы напр.: Прусскій Магдебургъ, по Славянски Dewin, и Магдебуръ въ Богеміи, по Чешски также De win. Въ Sassen Chronik разсказывается по поводу Магдебурга цѣлая баснь о Венерѣ и ея дѣвахъ. Эта Дѣва мать боговъ и мать (сыра) земля, коей, по свидѣтельству Тацита, былъ посвященъ кабанъ. Уже выше было говорено о разсказѣ Дитмара Мерзебургскаго (7, 416), о знамени Лютичей, посвященномъ той же богинѣ Dewas, Литовск. Богъ; Dewe, Богиня, Dewinne тоже, dewaites; богини источниковъ.
   Dewmedis Artemisia, brotanum, Eberraute.
   Дѣва, παρϑενος, virgo (Остр. Еванг.; Супрасльск. рукоп.; (Glagolita Clozian.). Дѣвица, тоже въ Свят. Изб.
   Намекъ на Елену троянскихъ сказаній и Русскихъ богатырскихъ пѣсенъ совершенно правиленъ по тождеству ея съ Дѣвой, боготвори мой на Азовскомъ морѣ, παρϑενος; она называется Діаной, Ифигеніек и Еленой. Шишковъ, Пожарскій Грамматинъ и Максимовичъ угадывали въ этой Дѣвѣ Діану Тавропольскую; но почему они примѣняли къ этой догадкѣ данныя, сохраненныя классической литературой,-- остается необъяснимымъ.
   Сказаніе о Вольгѣ Всеславьичѣ такъ важно въ отношеніи объясненія Слова о П. И., что я привожу его здѣсь цѣликомъ (327 не смотря на извѣстность этого превосходнаго стихотворенія, принадлежащаго къ циклу Азовскихъ басенъ о Еленѣ (стр. 11, 199, 201).
   Въ мѵѳѣ о Вольгѣ Всеславьичѣ сохранилась весьма важная картина борьбы двухъ сословій въ эпоху историческую. Въ сивкѣ этой кромѣ того удержано имя Елены Прекрасной, а также сохранился любопытный намекъ на тождество Всеслава и Ахидаеса: это превращеніе дружины Вольги въ муравьевъ. Муравьи эти сильно напоминаютъ или, правильнѣе, объясняютъ, почему люди Ахиллеса были названы Мирмидонами, признаваемыми Малалой за Болгаръ. Крѣпость Мѵрмекіонъ у входа въ Азовское море не можетъ не быть въ связи съ этой басней. Прежде всего слѣдуетъ тратить вниманіе на сказаніе, сохранившееся въ Лѣтописяхъ,
   "О исторіи еже о началѣ Русскія земли и созданія Новаграда и откуду влечашеся родъ Словенскихъ князей, а во иныхъ гранограѳехъ сія повѣсть не обрѣтается (По списку Хронографа 1679 года).
   О Словенѣ и Русѣ. Княземъ бо Скифскимъ Словену и Русу мудростію и храбростію въ родѣ своемъ всѣхъ превозшедшимъ и папаша размышляти съ подданными своими премудре, рекоша же сяце: или толико всея вселенныя, иже подъ нами нынѣ, еда нѣсть во жребіи праотца нашего Аеета еще земли благи, и ко вселенію чоловѣчу угоры, слышахомъ отъ отецъ своихъ, яко благословилъ праотецъ нашъ Ной прадѣда нашего Аѳета частію земли всего западнаго и сѣвернаго и полунощнаго вѣтровъ, и нынѣ убо, братіе и друзи, послушайте совѣта нашего, оставимъ далече вражду сію и несогласіе, иже нынѣ тѣсноты ради творится въ насъ и подвигнемся убо и идемъ отъ земли сея, и отъ рода нашего и пойдемъ по вселенней свѣта сущей во жребіи прадѣдъ нашихъ, идѣже насъ преведетъ счастіе и благословеніе прадѣда нашего Аѳета, и подастъ какъ землю доброплодну и во обитованіе намъ и родомъ нашимъ. И люба бысть рѣчь сія Словенова и Русова всѣмъ людемъ, и вси яко едиными усты рѣша: благъ совѣтъ князей нашихъ, и добра рѣчь и чюдна премудрыхъ держателей нашихъ. И бысть въ лѣто отъ Адама 3099 Словенъ и Русъ съ роды своими отлучишася отъ Евксинопонта и идоша отъ роду своего, и отъ братій своея и хождаху по странамъ вселенныя, яко острокрилатіи орли прелетаху сквозѣ пустыни многи, имуще себѣ мѣста благопріятна, и во многихъ мѣстахъ почиваху мечтующе, но нигдѣ же обрѣтоша вселенія по сердцу своему, 14 лѣтъ пустыя страны обхожаху, дондеже дошедше озера нѣкого велика Мойска зовомого, послѣди же отъ Словена Идмеръ проименовася во имя сестры ихъ Идмери, и тогда волхованіе повелѣ имъ быти населникомъ мѣста того.
   "О зачалѣ Великаго Словенска, и о Волховѣ и о Волховцѣ. Старѣйшій же Словенъ князь съ родомъ своимъ, иже подъ рукою его сѣде на рѣцѣ зовомой тогда Мутная, послѣди же Волховъ проименовася во имя старѣйшаго сына Словенова, Волхва зовомаго, и поставиша градъ и именоваша его по имени князя своего Словенскъ Великій. Начало Словенску, иже на послѣди Новъградъ Великій проименовася, отъ устія великаго озера Илмера внизъ по велицей рѣцѣ, проименованіемъ Волховѣ, полтора поприща. И отъ того времени новопришельцы Скифстіи начаху именоватися Словяне, и рѣку нѣкую, во Илмеръ впадшую, прозваша во имя жены Словновы Шелони; во имя же меншаго сына Словенова Вояховца, проименоваша оборотную протоку, иже течетъ изъ великія рѣки Вшовз и паки обращается въ него. Большій же сынъ онаго князя Словеи Волховъ, бѣсоугодникъ и чародѣй лютъ въ людехъ, тогда и бѣсовскими ухищреніи мечты творя многа преобразуйся во образъ литаго звѣря коркодила, и залягаше въ той рѣцѣ Волховѣ путь водный, и не покоряющихся ему овыхъ пожирая, овыхъ извергая потопляше. Сего же ради люди, тогда невѣгласи, Богомъ сущимъ тои окаяннаго нарицаху, и грома его или Перуна нарекоша, Бѣлорускимъ бо языкомъ громъ перунъ именуется. Постави же онъ, окаянный чародѣй, нощныхъ ради мечтаній собранія бесовскаго градокъ малъ на мѣстѣ нѣкоемъ зовомо Перыня, идѣже и кумиръ Перуновъ стояше. И баснословятъ о семъ волхвѣ невѣгласи глаголюще: въ Бога сѣлъ въ Бога окаяннаго претворяюще. Наше же христіанское истинное слово неложнымъ испытаніемъ многоиспытнѣ извѣстися о семъ ока яннѣмъ чародѣи волхвѣ, яко злѣ разбіенъ бысть и удавленъ отъ бѣсовъ въ Волховѣ и мечтанни бѣсовскими окаянное его тѣло несено бысть вверхъ по оной рѣцѣ Волхову, и извержено на брегъ противу волховнаго его городка, идѣ же нынѣ зовется Перыня. И многимъ плачемъ ту отъ невѣгласъ погребенъ бысть окаянный, великою тризною логанскою, и могилу ссыпаша надъ нимъ вельми высоку, яко же есть обычай поганымъ. И по трехъ убо днехъ окаяннаго того тризнища просѣдеся земля и пожре мерзкое тѣло коркодилово, и могила его пресыпася съ нимъ во дно адово, иже и до нынѣ яко же повѣдаетъ знакъ ямы тоя не наполнится. Другій же сынъ Словеновъ малый Волховецъ живяше со отцемъ во градѣ своемъ великомъ Словенскѣ, и родися Волховцу сынъ жилотугъ, и протокъ проименовася во имя его жилотугъ, въ немъ же и утопе еще дѣтищъ сый. Другій же братъ Словеновъ Русъ вселися на мѣстѣ нѣкоемъ разстояніемъ отъ Словенска Великаго стадій 50 у соленаго студенца, и созда градъ между двѣма рѣкама, и нарече его во имя свое Руса, иже и до нынѣ именуется Руса старая; рѣку же ту сущую едиину прозва во имя жены своея Порусіи, другую же рѣку именова во имя дщери своея Полисты. И ины грады многи Словенъ и Русъ поставила, и отъ того времени по именамъ князей своихъ начахуся звати люди сіи Словяне и Руси. И отъ созданія міра до потопа 2242 лѣта, а отъ потопа до раздѣленія языкъ 530 лѣтъ, а отъ раздѣленія языкъ до начала Великаго Словенска, иже нынѣ Великій Новъградъ 327 лѣтъ, и всѣхъ лѣтъ отъ сотворенія свѣта до начала Словенска Великаго 3099 лѣтъ. Словенъ же и Русъ живяху между собою въ любви и стяжаху тамо, завладѣша многими странами тамошнихъ краевъ, такоже по нихъ сынове ихъ и внуцы княжаху по колѣнамъ своимъ, и налѣзши себе славы вѣчныя, и богатства многа мечемъ своимъ и лукомъ, обладаша же и сѣверными странами и по всему поморію даже и до предѣлъ ледовитаго моря, и окрестъ китовидныхъ и зеленовидныхъ водъ, и по великимъ рѣкамъ Нечерѣ и Выми, и за высокими непроходимыми каменными горами во странѣ рекомой Скиръ, еже есть Сибирь, по велицѣй рѣцѣ Оби до устья Бѣловодныя рѣки, ея же вода бѣда яко млеко, тамо беруще Дорогую скору звѣря, рекомаго дынка, сирѣчь соболь. Хождаху же и на Египетскія страны и воеваху, и многое храбрство показующе, во іерусалимскихъ и варварскихъ странахъ велій страхъ тогда отъ сихъ належаше" (А. Поповъ: Изборникъ Славянск. и Русск. сочин. и стат., м., 1869, стр. 442--444).
   Ѳ. И. Буслаевъ (Историческ. Очерки Русск. Народн. Поэзіи, СПб., 1861, т. II, стр. 9), говоритъ:
   "Самъ Русскій эпосъ возводитъ Волха, какъ рѣку, къ морскому отцу. Въ пѣснѣ о Садкѣ богатомъ купцѣ это морское божество называется морскимъ царемъ, которому Садко приноситъ жертвы, какъ божеству, и даетъ дань, какъ царю, и который наконецъ женитъ этого богатаго гостя на одной изъ своихъ тридцати дочерей, именно на рѣкѣ Волховѣ. Не надобно удивляться, что чародѣй Волховъ, рѣчной змій, вдругъ становится дочерью, а не сыномъ морскаго царя. Это обыкновенная миѳологическая игра грамматическимъ родомъ: какъ собственное имя мужескаго рода, т. е. Волховъ, онъ сынъ Словена или змія, какъ имя нарицательное, т. е. рѣка -- онъ имя нарицательное".
   Но вопросъ здѣсь не грамматическій, а мѵѳологическій, какъ это справедливо и замѣчаетъ нашъ многоуважаемый филологъ: Русскіе пѣвцы не затруднились бы сдѣлать изъ рѣки Потокъ, и наоборотъ. Дѣло въ томъ, что, по ученію Гностиковъ и по древнѣйшему ученію Халдеевъ, Эоны не имѣютъ пола или, правильнѣе, имѣютъ тотъ и другой полъ. Объ этомъ упомянуто на стр. 201, вышеприведенныя слова Ѳ. И. Буслаева служатъ подтвержденіе! мнѣнія, что слова: "Встала дѣва Обида, вступилъ дѣвою на вела Трояню", не по опискѣ и не безъ намѣренія содержатъ въ себѣ мужской и женскій родъ. Вышеприведенное мнѣніе г. Буслаева, не раздѣляющаго взглядъ на сродство Русскаго эпоса съ Греческимъ сильно подтверждаетъ правильность чтенія "вступилъ" безъ всякой поправки. Еще важнѣе другія слова Ѳ. И. Буслаева (Лѣтописи Русской Литературы. Москва, 1859, кн. I, стр. 12, и Историческ. Очерки Русск. Народной Поэзіи, т. 1, стр. 384):
   "Эти времена Трояновы дѣйствительно эпоха миѳическая, какъ уже это явствуетъ изъ вышеприведеннаго о Лебединой Дѣвѣ... Мы уже видѣли связь Всеслава Полоцкаго, этого волкодлака, съ божествомъ Хорсомъ и съ миѳическимъ Трояномъ. Замѣчательно, что и здѣсь вѣкъ Трояновъ относится къ эпохѣ отдаленной".
   Далѣе, на стр. 19: "Особенно въ пѣсняхъ о Всеславѣ Полоцкомъ, Боянъ умѣлъ искусно слить въ одно художественное цѣлое элементъ историческій съ миѳическимъ. У Бояна не только лицо историческое, не только князь Полоцкій, который "скочи къ граду Кыеву, и дотчеся стружіемъ злата стола Кіевскаго", но и вѣщій оборотень, который "людямъ судяше, княземъ грады рядяше", а самъ" въ ночь "влькомъ рыскаше до куръ Тмутороканя, великому Хръсови ськомъ путь прерыскаше". Почти тоже говорится въ старинныхъ нашихъ сказкахъ о царѣ Китоврасѣ: "Обычай же той имѣя царь: во дни царствуетъ надъ людьми, а въ нощи обращашеся звѣремъ китоврасомъ, и царствуетъ надъ звѣрми". А такъ какъ роль Китовраса въ сказкахъ другихъ народовъ, и именно у итальянцевъ, играетъ Сатиръ или Фавнъ, то очевидно, что и Троянъ съ козлиными ушами, и оборотень Всеславъ относятся къ одному и тому же отдѣлу миѳическихъ представленій, вмѣстѣ съ Китоврасомъ, Сѣверными Альфами, и т. п. Но этого мало: сходство нашего Всеслава съ Сербскимъ Трояномъ простирается до того, что оба они обгоняли путь солнца: и какъ Троянъ, вмѣстѣ съ пѣньемъ пѣтуховъ, спѣшилъ отъ своей любезной, чтобъ убѣжать отъ солнца, такъ и Всеславъ до куръ, т. е. до пѣтуховъ, успѣвалъ изъ Кіева въ Тмуторокань, волкомъ перебѣгая путь великаго солнца". Пѣнье пѣтуховъ опредѣляетъ срокъ всѣмъ демонскимъ явленіямъ. Ѳ. И. Буслаевъ мѣтко и вѣрно сознаетъ двойственность лица Всеслава въ пѣсни Игоревой, и замѣчаетъ въ этой личности черты Китоврасовы и Трояновы. Съ своей стороны, я вполнѣ раздѣляю это мнѣніе относительно Китовраса, какъ царя или чудовища морскаго, а его сынъ, по нашему эпосу, Словенъ, а Волхъ или Вольга Всеславичъ внукъ. Что же касается до Трояна, то я прямо вижу связь между нашимъ эпосомъ и Троянскимъ и сказаніями болѣе древними, и въ повтореніи сего прилагательнаго вижу прямое указаніе, что на этотъ вопросъ пѣвецъ Игоревъ положительно глядитъ согласно съ моимъ изложеніемъ. Лицо Всеслава въ пѣсни Кирши Данилова сливается съ Александромъ-Парисомъ въ качествѣ похитителя чужихъ женъ и въ качествѣ человѣка отмѣченнаго съ рожденія, какъ лицо пагубное для своего рода. Волхвъ Всеславичь сливается еще болѣе съ Ахиллесомъ, посмертнымъ супругомъ Елены, сыномъ дочери морскаго бога, и, въ третьихъ, предводителемъ Мирмидоновъ, муравьевъ, въ кои обращается Волхъ Всеславичь съ своею дружиной. Туземность этого мѵѳа на Азовскомъ морѣ ознаменована крѣпостію Мѵрмекіонъ, у входа въ Азовское морѣ. Сомнѣваюсь, чтобы эти сближенія были случайны: пѣвецъ Игоревъ, упоминая Всеслава, конечно прежде всего имѣлъ въ виду пѣснь о Всеславлѣ, т. е. Волхвѣ Всеславичѣ, на коего существуютъ намеки и въ классической Греческой словесности, подъ именемъ Периклемена, сына морскаго бога.
   Рожденіе Всеслава отъ волхованья, по Лѣтописи, безъ сомнѣнія въ связи съ рожденіемъ Волхва Всеславича, а рожденіе этого послѣдняго, въ свою очередь, весьма напоминаетъ рожденіе Александра отъ Нектанебо, царя Египетскаго, превращавшагося въ дракона. Съ этими баснями въ связи и сказанія о происхожденіи родоначальника Меровинговъ отъ морскаго чудовища, посѣтившаго на берегу морскомъ королеву, въ присутствіи ея мужа, также какъ и въ сказкѣ псевдо-Калисѳена, Нектанебо, въ видѣ страшнаго дракона, увивается около жены Филиппа для убѣжденія короля Македонскаго, что Олимпія находится въ связи съ сверхъестественными силами. Все эти мѵѳы должны, кажется, быть въ связи съ древнимъ Халдейскимъ мѵѳомъ о морскомъ чудовищѣ Оаннесѣ, являвшемся на берегу моря для просвѣщенія народа. Этотъ Оаннесъ долго жилъ въ памяти народной и по введеніи христіанства, вслѣдствіе распространенія ученія Гностиковъ. Оаннесъ часто изображается на разныхъ Гностическихъ камняхъ, служившихъ талисманами.
   Слова: "на седьмомъ вѣцѣ Трояни вирже Всеславъ жребій о дѣвицю себѣ любу" не дозволяютъ сомнѣваться, что пѣвецъ Игоревъ, кромѣ народнаго эпоса о Волхвѣ Всеславичѣ, имѣлъ въ виду Иліаду, или вообще Троянскія сказанія, признавая ихъ за тождественныя съ Русскими. Г. Безсоновъ, одинъ изъ издателей І-го тома Пѣсенъ, собранныхъ П. Н. Рыбниковымъ, признаетъ пѣснь Кирши Данилова искаженною, и видитъ въ Волхвѣ Всеславичѣ Вольгу Буслаевича и Олега Святославича. Что касается до тождества формъ Водьги и Олега, то въ этомъ нѣтъ основанія сомнѣваться. Г. Безсоновъ видитъ въ пѣсни о Вольгѣ Всеславичѣ историческаго Олега на томъ основаніи, что, по одному сравнительно плохому варьянту, Вольга ходитъ въ Константинополь и женится на Турецкой царицѣ Панталановнѣ. Пріурочиваніе превосходной пѣсни Кирши Данилова къ историческому Олегу, лишаетъ эту пѣснь смысла и связи съ пѣснью о Волхвѣ Всеславичѣ и Селяниновичѣ. Въ этихъ пѣсняхъ, не говоря уже о мѵѳическомъ ихъ строѣ, не могъ воспѣваться историческій Олегъ на томъ основаніи, что попытка Олега основать господство надъ племенами, обитавшими въ Россіи, была весьма удачная, и господство, установленное Олегомъ, удержалось лишь при Игорѣ. Святославѣ и Владимірѣ. Пѣснь о Волхвѣ Всеславичѣ и Селяниновичѣ есть явная эпиграмма на какую-то неудавшуюся попытку Какой-то дружины, исчезнувшей безъ слѣдовъ въ Россіи. Подобенъ попытокъ было несомнѣнно много: Скиѳскихъ, Готскихъ и Русскихъ, до водворенія дружины Рюрика, Олега, Святослава и Владиміра
   Такъ какъ сборникъ Кирши Данилова рѣдокъ, а между тѣмъ Пѣснь его о Волхѣ важна въ отношеніи къ Слову о Полку Игоревѣ, то для удобства читателей я считаю полезнымъ помѣстятъ эту пѣснь здѣсь въ полномъ ея объемѣ:
   

ВОЛХЪ ВСЕСЛАВЬЕВИЧЬ.

(Древнія Россійскія Стихотворенія Кирши Данилова)

   По саду, саду, по зеленому, ходила, гуляла
   Молода Княжна Марѳа Всеславьевна.
   Она съ камени скочила на лютаго на змѣя,
   Обвивается лютой змѣй около чебота зеленъ сафьянъ,
   5. Около чулочика шелкова, хоботомъ бьетъ по бѣлу стегну,
   А втапоры княгиня поносъ понесла,--
   А поносъ понесла и дитя родила;
   А и на небѣ просвѣта свѣтелъ мѣсяцъ:
   А въ Кіевѣ родился могучъ богатырь,
   10. Какъ бы молодой Волхъ Всеславьевичъ:
   Подрожала тогда сыра земля,
   Стряслося славно Царство Индѣйское,
   А и синее море сколебалося
   Для ради рожденія богатырскаго
   15. Молода Волха Всеславьевича:
   Рыба пошла въ морскую глубину,
   Птица полетѣла высоко въ небеса,
   Туры, да олени за горы пошли,
   Зайцы, лисицы по чащицамъ,
   20. А волки, медвѣди по ельникамъ,
   Соболи, куницы по островамъ.
   А и будетъ Волхъ въ полтора часа.
   Волхъ говоритъ, какъ громъ гремитъ:
   "А и гой еси, сударыня матушка,
   "Молода Марѳа Всеславьевна!
   "А не пеленай во пелену червчатую,
   "А не пояши въ поясья шелковые,--
   "Пеленай меня, матушка,
   "Въ крѣпки латы булатные,
   30. "А на буйну голову клади златъ шеломъ,
   "Во праву руку палицу,
   "А тяжку палицу, свинцовую,
   "А вѣсомъ та палица въ триста пудъ".
   А и будетъ Волхъ семи годовъ.
   35. Отдавала его матушка грамотѣ учиться:
   А грамота Волху въ наукъ пошла;
   Посадила ужъ его перомъ писать:
   Письмо ему въ наукъ пошло.
   А и будетъ Волхъ десяти годовъ,
   40. Втапоры поучился Волхъ ко премудростямъ:
   А и первой мудрости учился
   Обертываться яснымъ соколомъ;
   Ко другой-то мудрости учился онъ, Волхъ,
   Обертываться сѣрымъ волкомъ;
   45. Къ третей-то мудрости учился Волхъ
   Обертываться гнѣдымъ туромъ-золотые рога.
   А и будетъ Волхъ во двѣнадцать лѣтъ,
   Сталъ себѣ Волхъ онъ дружину прибирать,
   Дружину прибиралъ въ три годы,
   50. Онъ набралъ дружины семь тысячей;
   Самъ онъ Волхъ въ пятнадцать лѣтъ,
   И вся его дружина по пятнадцати лѣтъ.
   Прошла та слава великая
   Ко стольному городу Кіеву,
   55. Индѣйской Царь наряжается,
   А хвалится-похваляется,
   Хочетъ Кіевъ градъ за щитомъ весь взять,
   А Божьи церкви на дымъ спустить
   И почестни монастыри разорить.
   60. А втапоры Волхъ онъ догадливъ былъ:
   Со всею дружиною хораброю
   Ко славному Царству Индѣйскому
   Тутъ же съ ними во походъ пошелъ.
   Дружина спитъ, такъ Волхъ не спитъ:
   65. Онъ обернется сѣрымъ волкомъ.
   Бѣгалъ, скакалъ по темнымъ по лѣсамъ и по раменью,
   А бьетъ онъ звѣри сохатые,
   А и волку, медвѣдю спуску нѣтъ,
   А и соболя, барсы любимой кусъ,
   70. Онъ зайцахъ, птенцахъ не брезговалъ;
   Волгъ поилъ, кормилъ дружину хоробрую.
   Обувалъ, одѣвалъ добрыхъ холодцовъ.
   Носили они шубы соболиныя,
   Перемѣнныя шубы-то барсовыя
   76. Дружина спитъ, такъ Волхъ не спитъ;
   Онъ обернется яснымъ соколомъ,
   Полетѣлъ онъ далече на сине море,
   А бьетъ онъ гусей, бѣлыхъ лебедей,
   А сѣрымъ, малымъ уткамъ спуску нѣтъ:
   80. А доилъ, кормилъ дружинушку хорабрую,
   А всѣ у него были яства перемѣнныя,
   Перемѣнныя яства сахарныя.
   А сталъ онъ Волхъ вражбу чинить:
   "А и гой еси, вы, удалы добры молодцы,
   85. "Не много не мало васъ, семь тысячей!
   "А и есть ли, братцы, у васъ таковъ человѣкъ,
   "Кто бы обернулся гнѣдымъ туромъ,
   "А сбѣгалъ бы во Царству Индѣйскому,
   "Попровѣдалъ бы про Царство Индѣйское,
   90. "Про царя Салтыка Ставрульевича,
   "Про его буйну голову Батыевичу".
   Какъ бы листъ со травою пристилается,
   А вся его дружина приклоняется,
   Отвѣчаютъ ему удалы добры молодцы:
   95.-- Нѣту у насъ такого молодца,
   -- Опричь тебя, Волга Всеславьевича.
   А тутъ таковой Всеславьевичь
   Онъ обернулся гнѣдымъ туромъ-золотые рога,
   Побѣжалъ онъ ко Царству Индѣйскому;
   100. Онъ первый скокъ за цѣлу версту сводилъ,
   А другой скокъ не могли найти;
   Онъ обернется яснымъ соколомъ,
   Полетѣлъ онъ во Царству Индѣйскому.
   И будетъ онъ во Царствѣ Индѣйскомъ,
   106. И сѣлъ на палаты бѣлокаменны,
   На тѣ на палаты Царскія,
   Ко тому Царю Индѣйскому,
   И на то окошечко косящатое.
   А и буйные вѣтры по насту тянутъ:
   110. Царь со Царицею въ разговоры говоритъ.
   Говорила Царица Азвяковна,
   Молода Елена Александровна:
   "А и гой еси ты, славной Индѣйской Царь!
   "Изволишь ты наряжаться на Русь воевать,
   115. "Про то не знаешь, не вѣдаешь:
   "А и на небѣ просвѣтя свѣтелъ мѣсяцъ,
   "А въ Кіевѣ родился могучь богатырь,
   "Тебѣ, Царю, сопротивничикъ".
   А втапоры Волхъ онъ догадливъ былъ:
   120. Сидючи на окошкѣ косящатомъ,
   Онъ тѣ то-де рѣчи повыслушалъ;
   Онъ обернулся горностаемъ,
   Бѣгалъ по подваламъ, по погребамъ,
   По тѣмъ по высокимъ теремамъ,
   125. У тугихъ луковъ тетивки накусывалъ,
   У каленыхъ стрѣлъ желѣзцы повынималъ,
   У того ружья вѣдь у огненнаго
   Кременья и шомполы повыдергалъ,
   А все онъ въ землю закапывалъ.
   130. Обернется Волхъ яснымъ соколомъ,
   Звился онъ высоко по поднебесью,
   Полетѣлъ онъ далече во чисто поле,
   Полетѣлъ ко своей во дружинѣ хорабрыя.
   Дружина спитъ, такъ Волхъ не спитъ,
   135. Разбудилъ онъ удалыхъ добрыхъ молодцовъ:
   "Гой еси вы, дружина хорабрая!
   "Не время спать, пора вставать!
   "Пойдемъ мы ко Царству Индѣйскому!
   И пришли онѣ ко стѣнѣ бѣлокаменной:
   140. Крѣпка стѣна бѣлокаменна,
   Ворота у города желѣзныя,
   Крюки-засовы всѣ мѣдные,
   Стоятъ караулы денни, нощны,
   Стоитъ подворотня дорогъ рыбій зубъ,
   145. Мудрены вырѣзы вырѣзано,
   А и только въ вырѣзку мурашу пройти.
   И всѣ молодцы завручинилися,
   Закручинилися и запечалилися,
   Говорятъ таково слово:
   150.-- Потерять будетъ головки напрасныя,
   -- А и какъ намъ будетъ стѣна пройти?
   Молодой Волхъ онъ догадливъ былъ:
   Самъ обернулся мурашикомъ,
   И всѣхъ добрыхъ молодцовъ мурашками;
   155. Прошли они стѣну бѣлокаменну,
   И стали молодцы ужъ на другой сторонѣ,
   Въ славномъ Царствѣ Индѣйскіимъ.
   Всѣхъ обернулъ добрыми молодцами,
   Со своею, стали, сбруею со ратною,
   160. А всѣмъ молодцамъ онъ приказъ отдаетъ:
   "Гой еси вы, дружина хорабрая!
   "Ходите по Царству Индѣйскому,
   "Рубите стараго, малаго,
   "Не оставьте въ Царствѣ на сѣмена;
   165. "Оставьте только вы по выбору,
   "Не много не мало семь тысячей.
   "Душечки красны дѣвицы".
   А и ходитъ его дружина по Царству Индѣйскому,
   А и рубитъ стараго, малаго,
   170. А и только оставляютъ по выбору
   Душечки красны дѣвицы.
   А самъ онъ, Волхъ, во палаты пошелъ.
   Во тѣ во палаты Царскія,
   Ко тому Царю ко Индѣйскому;
   175. Двери были у палатъ желѣзныя,
   Крюки, пробои по булату злачены.
   Говоритъ тутъ Волхъ Всеславьевичь:
   "Хотя нога изломить, а двери выставить!"
   Пнетъ ногой во двери желѣзныя,
   180. Изломалъ всѣ пробои булатные,
   Онъ беретъ Царя за бѣлы руки,
   А славнаго царя Индѣйскаго,
   Салтыка Ставрульевича,
   Говоритъ тутъ Волхъ таково слово:
   185. "А и васъ-то Царей не бьютъ, не казнятъ".
   Ухватя его ударилъ о кирпищатой полъ,
   Расшибъ его въ крохи...
   И тутъ Волхъ самъ Царемъ насѣлъ,
   Взявши Царицу Азвяковну,
   190. А и молоду Елену Александровну.
   А и та-то его дружина хорабрая
   И на тѣхъ на дѣвицахъ переженилася.
   А и молодой Волхъ тутъ Царемъ насѣлъ,
   А то стали, люди посадскіе;
   195. Онъ злата серебра выкатилъ,
   А и коней, коровъ табуномъ дѣлилъ.
   А на всякаго брата по сту тысячей.
   
   Выше мы видѣли (ср. § 55, выдержки изъ Всеобщей Исторіи (съ Дункера о культѣ Дѣвственной богини), что Малоазійскія мистеріи находятся въ крайне близкомъ сродствѣ съ ученіемъ іеговъ, и въ самомъ дѣлѣ, культъ Афродиты, Астарты далеко былъ нравственнѣе, ни эстетичнѣе тѣхъ мистерій, которыя призываются двумъ Русскимъ сектамъ.
   Жрецы этой Дѣвственной богини въ Малой Азіи назывались кибелами, т. е. скопцами и волхвами; при этомъ не слѣдуетъ упускать изъ виду, что, по древнимъ свидѣтельствамъ, культъ этотъ былъ перенесенъ изъ Тавроскиѳіи въ Малую Азію Орестомъ.
   Гностическія секты, существовавшія еще въ XII столѣтія, преимущественно занимались развитіемъ идеи Александрійской школы о единствѣ религій, вдаваясь въ мистицизмъ и аскетизмъ. Въ этихъ сектахъ также проявлялось стремленіе къ скопчеству и даже проповѣдывался развратъ для умерщвленія страстей.
   Скопческія общества Валезанъ были такъ сильны, что имѣли даже свои города, и неосторожные хотя и рѣдкіе путешественники заѣзжавшіе въ эти мѣста, по свидѣтельству св. Епифанія, подвергались извѣстному обрядовому увлѣченію.
   Основа этого ученія теряется въ древнѣйшихъ заблужденіяхъ человѣчества; такъ, уже въ Ѳеогоніи Гезіода (175--200) разсказываете) мѵѳъ объ оскопленіи Ураноса: Мать-земля (Γαια), въ негодованіи на мужа своего, Ураноса (небо), вручаетъ сыну своему, Хроносу (время) серпъ; Хроносъ бросаетъ отрѣзанныя части въ море, и изъ поднявшейся пѣны раждается Афродита, изъ крови же, павшей на землю раждаются богини мести и великаны.
   Оскопленіе, хотя и рѣдкое явленіе, составляло несомнѣнна принадлежность древняго язычества, также какъ и круговращеніе для приведенія себя въ изступленное, восторженное состояніе. Орды на Дервишей на Востокѣ принадлежатъ безъ всякаго сомнѣнія тому же основному ученію.
   Судя по письму Елянскаго (Чтенія Моск. Общ. Ист. и Древн. 1867, кн. IV. и статьи Мельникова въ Русск. Вѣстн., 1869, Май прямо видно что въ скопчествѣ сохранилось сознаніе, принадлежности его къ древней сектѣ, существованіе коей исторически извѣстно было еще въ VII столѣтіи.
   "Въ прежнія времена, пишетъ Елянскій, до VII вѣка отъ Христа, было открытое скопчество отъ временъ Апостольскихъ, и были нарочитые монастыри, бѣлоризцами нарѣченные, яко изъ убѣленныхъ людей составлялись. Было много Архіепископовъ въ Греція въ Римѣ, какъ достаточно о сей матеріи свидѣтельствуютъ книга Баронія двѣнадцатыхъ вѣковъ, прологи, четьи-минеи, какъ-то: житіе Меѳеодія 14 Іюня, Мурина-скопца, Оригена. Архіереи и даже славные воины были скопцы, какъ-то: Стипиніонъ (?) въ Греціи, которые всю Африку побѣдилъ".
   Этотъ вопросный Стипиніонъ, Сципіонъ Африканскій, причисляется къ сектѣ по случаю воздержанія его при взятіи города въ Испаніи. Сонъ Сципіона, разсказанный Макробомъ, связываетъ имя его съ мистической литературой. Сонъ этотъ одно изъ крупнѣйшихъ явленій въ ряду мистическихъ писаній. Сектаторы VII столѣтія, на которыхъ называетъ Елинскій, могутъ быть Николаиты, Валезаны, Павликіане, и вообще Гностическія секты, существовавшія и въ XII столѣтіе. Умерщвленіе плоти и безбрачность составляли основу всѣхъ этихъ сектъ. Самое слово "хлыстъ" вѣроятно тождественно съ "холостъ" и "хластъ". Въ пѣсняхъ нѣтъ прямаго указанія о принадлежности секты къ ученію ересіарха, Волхва Симона, и къ поклоненію Астартѣ; но ученіе и самое изувѣрство ихъ тождественны. Собственныя имена въ этихъ сектахъ ничего не объясняютъ, ибо ученіе Волхва Симона подчинялось мѣстной господствующей вѣрѣ. "Такимъ образомъ, Слово и Духъ Святый, употребляемые въ Іудеи, въ Тирѣ замѣнялись сыномъ Ваала, а женщинѣ, которая слѣдовала за нимъ, давали имя Вербело, дочь Ваала. Въ Римѣ тотъ и другая назывались Юпитеромъ и Минервою" (Библ.-Біогр. Слов. Яцкѣвича и Благовѣщенскоге).
   Въ одной скопческой пѣснѣ, встрѣчается соединеніе въ одно до матери-сырой земли и зари, объясняемое лишь древнимъ ученіямъ объ Астартѣ, матери-земли и боговъ, утренней и вечерней звѣздѣ и зарѣ-Азаритисъ. Это указаніе, даже взятое отдѣльно, говоря о совокупности собранныхъ указаній, весьма важно, дробная разработка ихъ внѣ предѣловъ настоящаго изслѣдованія.
   
   Зорюшка занимается,
   Бѣлая райская пташечка
   По садику бѣгала,
   Слезушки роняла,
   Крылышками махала,
   Сердцемъ воздыхала,
   Къ землѣ припадала,
   Мати докладала:
   Мать, земля сырая,
   Зорюшка-бѣлая:
   Скажи такія вѣсти,
   Доколь труды нести.
   
   Это плохое стихотвореніе состоитъ изъ 64 стиховъ, не представляющихъ ничего любопытнаго, кромѣ начала.
   На стр. 66--68 помѣщены двѣ пѣсни: "Ахъ, и во морю "Соколы мои, соколы", принадлежащія къ тому же циклу о соединеніи и разъединеніи двухъ началъ, составляющихъ условіе жизни. Китайцы называютъ это круговращеніе движеніемъ теплорода и покоемъ водорода. Уже съ весьма давнихъ временъ Елена считала тождественною съ водородомъ, Менелай былъ представителемъ пока, а Парисъ и Ахиллесъ представителями движенія теплорода. Самое имя Ахиллеса объяснялось и объясняется Романскихъ Agi.
   Что касается до большинства нашихъ пѣсенъ, то нѣтъ никакого основанія относить ихъ къ скопческимъ пѣснямъ: скопчесто никогда и нигдѣ не составляло сущности ученія, а было лишь проявленіемъ изувѣрства. Но съ другой стороны я полагаю, что большое количество нашихъ духовныхъ пѣсенъ и сказокъ принадлежитъ мѣстностямъ подобнымъ той, которую указываютъ Филостратъ, сказка о Семи Семіонахъ и пѣсня Кирши Данилова. Костантинъ Багрянородный или Филостратъ намекаютъ на какія опасныя мистеріи, происходившія по ночамъ на островѣ Ахилла, такъ что мореплаватели, отлично угощаемые днемъ, спѣшили удаляться на свои корабли послѣ захожденія солнца, во избѣжаніе какой-то опасности.
   Вліяніе сектъ, роившихся, по выраженію одного отца церкви въ Скиѳіи, не могло не отразиться на нашей народной литературѣ, что объясняетъ многочисленность такъ называемыхъ народныхъ пѣсенъ. Самая продолжительность и постоянное обновленіе этихъ пѣсенъ едва ли даютъ намъ право отрекаться отъ ихъ доморощенности. Такъ, уже Манесъ ссылался на заимствованіе своего ученія отъ Скиѳіяна.
   Изслѣдованіе этого вліянія такъ важно, что я помѣщаю здѣсь шесть хлыстовскихъ пѣсенъ изъ Сборника, принадлежащаго г. Штентдману, хотя приводимыя пѣсни и не имѣютъ прямаго и явнаго отношенія къ разсматриваемому памятнику. Пользуюсь случаенъ принести мою живѣйшую благодарность Ю. Ѳ. Штентдману за обязательное сообщеніе этихъ замѣчательныхъ стихотвореній.
   По отношенію къ намекамъ въ Словѣ о Полку Игорѣвѣ, въ этихъ стихотвореніяхъ особенно важно упоминаніе Дона съ его притоками и самая форма Данай, напоминающая Танаисъ. Древнее ученіе Симона Волхва повторяется хлыстовской сектой съ незначительнымъ измѣненіемъ именъ, а это постоянное измѣненіе именъ объясняется самымъ ученіемъ. Уже въ древности культъ Діаны Тавропольской превратился въ культъ жрицѣ ея, Ифигеніи, и затѣмъ этотъ же самый культъ становится извѣстенъ подъ именемъ Елены. Издаваемыя нынѣ шесть пѣсенъ, судя по заглавіямъ, принадлежатъ къ числу 27 пѣсенъ, хранящихся въ Московскомъ архивѣ при дѣлахъ о скопцахъ тридцатыхъ годовъ прошлаго столѣтія.
   

4.          

   Сія пѣсенка слезная и воскресительная, какъ доселѣва мы жили на землѣ, ничего не знали:
   
             Мы не вѣдали, 2
   Какъ что на землѣ сотворяется, 2
   Бѣлъ престолъ Господень поставляется, 2
   А самъ Господь Богъ, самъ Небесный Царь, 2
   По землѣ, сударь нашъ, онъ катается, 2
   По ровну, сударь, онъ съ человѣками, 2
   Во плоти, сударь, онъ въ человѣческой. 2
   Собираляся, соходилися, 2
   Со всѣ, со четыре со сторонушки, 2
   На святу бесѣду, на апостольску, 2
   Возмолилися ко Святу Духу, 2
   Проливали слезы ко источнику. 2
   Государь нашъ, батюшка, Святый Духъ, 2
   Укажи намъ путь свой Божій, истинный:
   Намъ како итить, до тебя доитить, 2
   До твоего царства, до Небеснаго, 2
   До рая, сударь, до блаженнаго. 2
   Какъ не золота трубушка вострубила, 2
   Живогласная къ намъ прогласила, 2
   Прогласилъ надежда нашъ, Святый Духъ: 2
   И вы, братія я сестры духовные, 2
   Вы ступите же по духовному, 2
   По Свату Духу, по блаженному, 2
   Вы не пейте же пойла пьянаго, 2
   Ни вина, други, ни зеленаго, 2
   Не становите же меды сладкіе, 2
   Не творите, други, грѣха тяжкаго, 2
   Не бранитися словомъ скверныемъ, 2
   Не гнѣвайтеся всякою злобою, 2
   Не водитеся сестры съ братіями. 2
   Укажу вамъ путь свой Божій, истинный, 2
   Како вамъ итить, до меня дойтить, 2
   До моего царства до Небеснаго: 2.
   Вы подите же на тихой мой Донъ, 2
   На тихомъ Дону утѣшитеся; 2
   Вы еще пойдите, на Сладѣй рѣку, 2
   На Сладѣй рѣкѣ насладитеся. 2
   Вы еще пойдите на Дарей рѣку, 2
   На Дарей рѣкѣ надаритеся. 2
   Вы не ходите, други, на Шатъ рѣку: 2
   Еще же Шатъ рѣка шатоватая, 2
   Отлучатъ она отъ дѣла Божьяго. 2
   Какъ взойдите, друга, на Сіонъ гору,
   Вы пойдите, други, на Сіонъ гору, 2
   Взошедъ, вы самы оглянитеси: 2
   Не остался ли кто на сырой землѣ, 2
   За ихъ вы Богу помолитеся, 2
   Самому Отцу, Свѣту Небесному, 2
   И Сыну Божію Единородному, 2
   И Святому Духу, и Блаженному,
   И Матери его, Святой Божіей, 2
   Пресвятой, Святой Богородицѣ, 2
   И всей Силѣ Господней Божіей, 2
   И всѣмъ праведнымъ изобраннымъ. 2
   

5.

   Сія пѣсенка моленіе Богородицы Маріи, Матери Божіи грѣшныхъ ко Сыну Своему, Христу Богу нашему:
   
   На зарѣ было, на утренней, 2
   На закатѣ свѣтла мѣсяца, 2
   На выходѣ красна солнышка, 2
   На теплой тихой на заводи, 2
   Не бѣда лебедь воскликала, 2
   Прогласила Помощница 2
   Своему Сыну изобранному, 2
   Изобранному, возлюбленному: 2
   И ты, Свѣтъ, сударь, Свѣтъ Сына Божій, 2
   Изобраннный, мой возлюбленный, 2
   Ты когда ко мнѣ въ гости будешь, 2
   Ты когда, сударь, пожалуешь, 2
   Во верховую сторонушку, 2
   Во свою, сударь, родимую, 2
   Во родимую, 2
   Ко Царю, Свѣту Небесному. 2
   Проглаголуетъ ей, сударь, Сыне Божій: 2
   Государыня, моя матушка, 2
   Свѣтъ, Мати Божія, Помощница, 2
   Пресвятая Богородица, 2
   Я въ тѣ поры къ тебѣ въ гости буду 2
   И тогда тебя пожалую, 2
   Когда праведные управятся, 2
   Грѣшныя души воспокаются, 2
   Принесутъ Богу покаяніе, 2
   И ее истиной поклоненіе, 2
   О своихъ грѣхахъ моленіе 2
   Ко Отцу, Богу Небесному, 2
   Ко Творцу, Богу превышнему, 2
   Ко Саваоѳу Богу небесному, 2
   И ко Сыну Единородному, 2
   Ко Святу Духу блаженному, 2
   Къ тебѣ, Матери Божіей, 2
   Пресвятой Богородицѣ, 2
   Ко Святой Троицѣ, 2
   Святой Троицѣ нераздѣльной, 2
   И во всей силѣ Небесной, 2
   И ко всѣмъ праведнымъ, изобраннымъ,
   Пойтѣ Господеви, славно бо прославися.
   

8.

   Сія пѣсенка воскресительная:
   
   Съ высоты было, съ седьма неба,
   Отъ раю было блаженново,
   Отъ престола отъ Господнева,
   Отъ Саваоѳа Бога чуднова,
   Солеталъ туто ясенъ соколъ
   И со чистыемъ со голубемъ,
   Со Святымъ Духомъ блаженныемъ,
   Соносилъ туто грозны указы.
   За рукою, свѣтъ, за царскою,
   За печатью, за красною.
   Какъ въ указѣ написано,
   Во наказѣ страшно наказано:
   Не водитися сестры съ братьями,
   Вы не пейте пойла пьянова,
   Ни вина, други, ни зеленова,
   Не ставовите меды сладкіе,
   Не бранитеси словомъ скверныемъ,
   Вы не ѣшьте ѣствы скоромныя,
   Не творите грѣха тяжкова:
   Какъ не будетъ за то вамъ прощенія.
   Ни грѣхамъ вашимъ отпущенія,
   Окромѣ вамъ муки вѣчныя
   И тьмы вамъ всѣмъ кромешныя.
   Аминь Царю Небесному.
   

15.

   Сія пѣсенка любительная, что Богъ вѣрнаго человѣка любитъ:
   
   Ей люблю, ей люблю,
   Люблю дружка, золота стружка,
   Ей люблю, ей люблю,
   Золота стружка, соловеюшка.
   Ей люблю, ей люблю,
   Да и за то ево люблю:
   По ночамъ не спитъ.
   Ей люблю, ей люблю,
   По ночамъ не стать,
   По зарямъ рано встаетъ.
   Ей люблю, ей люблю,
   По зарямъ рано встаетъ.
   Ей люблю, ей люблю,
   По зарямъ рано встаетъ
   И онъ пѣсенки поетъ.
   Ей, люблю, ей люблю,
   Утѣшаетъ, соловей, роднова батюшка.
   Ей люблю, ей люблю,
   Роднова батюшка.
   Ей люблю, ей люблю,
   Роднова батюшка, моего гостя верховнаго.
   Ей люблю, ей люблю,
   Люблю дружка, золота стружка,
   Ей люблю, ей люблю
   Золота стружка,-- соловеюшка.
   Ей люблю, ей люблю,
   Какъ, за что его люблю:
   По ночамъ не спитъ,
   По зарямъ рано встаетъ.
   Ей люблю, ей люблю,
   По ночамъ не спитъ,
   По зарямъ рано встаетъ.
   Ей люблю, ей люблю,
   По зарямъ рано встаетъ.
   Ей люблю, ей люблю,
   По зарямъ рано встаетъ,
   И онъ пѣсенки поетъ.
   Ей люблю, ей люблю,
   Утѣшаетъ, соловей, родну матушку.
   Ей люблю, ей люблю,
   Родну матушку, мою гостью верховную,
   Ей люблю, ей люблю.
   

16.

   Сія пѣсенка, какъ Сынъ Божій призывалъ вольныхъ людей на большой корабль:
   
   Съ высоты было, съ седьма неба,
   Не ясенъ соколъ летитъ,
   Къ намъ гость-батюшка катать.
   Онъ на тихой Донъ Ивановичъ,
   На святой свой, на тихой,
   Онъ устами, свѣтъ, гласитъ,
   Аки въ трубушку трубитъ;
   Поклкаетъ своихъ вѣрныхъ.
   Избранныхъ людей:
   Вы подите, мои вѣрныя, изобранныя души,
   И на тихой Донъ Ивановичъ,
   На большой мой корабль,
   Данъ вамъ, други, веселечки яровчатые.
   Гребите внизъ по батюшкѣ,
   По тихому по Дунаю,
   Отъ краю, други, до краю,
   До небеснаго до раю,
   Отъ конца, други, да конца,
   До Небеснаго до Отца.
   Ужь за вашіе за труды
   Дамъ вамъ золотыя трубы,
   Свѣты мой, сестрицы,
   Вы духовныя мои,
   За вашіе за труды
   Данъ вамъ семиградные вѣнцы.
   Аминь, Царю-Свѣту Небесному.
   

21.

   Сіи пѣсенка, какъ Сынъ Божій сѣялъ свое сѣмя Божественное, безцѣнное, драгоцѣнное, въ свои сироты впослѣднее:
   
   Какъ у насъ было въ каменной Москвѣ,
   Во Кремлѣ было, въ Красномъ городѣ,
   Во дворцѣ было Государевѣ,
   Отъ крыльца было отъ Краснаго,
   Уже изъ погреба Государева,
   Выходилъ туто добрый молодецъ,
   Онъ изъ погреба Государева,
   Выносилъ туто добрый молодецъ
   Во вправой рукѣ свои сѣмена,
   Сѣмена, сѣмена свои безцѣнныя,
   Онѣ безцѣнныя, драгоцѣнныя.
   Онъ вынесши да самъ задумался,
   Самъ задумался, закручинился:
   Сѣмена-ли да мои сѣмена,
   Сѣмена-ли, да мои царскія,
   Уже царскія, безцѣнныя,
   Уже безцѣнныя, драгоцѣнныя,
   Уже гдѣ же васъ да мнѣ посѣяти?
   Какъ пошелъ-ли добрый молодецъ,
   Онъ далече, да во чисто поле,
   Становился добрый молодецъ,
   При пути, да онъ при дороженькѣ,
   Какъ посѣявши самъ задумался,
   Онъ задумался, закручунялся:
   Сѣмена ли мои безцѣнныя.
   Уже безцѣнныя, драгоцѣнныя,
   Уже драгоцѣнныя,
   Не у мѣста я васъ посѣялъ:
   Налетятъ на васъ черны враны,
   Сѣмена ли, да васъ выгребутъ,
   Уже повыгребутъ, все повыклюютъ.
   Какъ пошелъ я добрый молодецъ,
   Онъ далече, да во чисто поле,
   Подъ дубровочки подъ зеленыя,
   Становился добрый молодецъ
   При дубровушки, при зеленыя,
   Онъ посѣялъ да свои сѣмена
   При дубровушки, при зеленыя.
   Уже посѣявши самъ задумался,
   Онъ задумался, да кручинился,
   Заливался онъ горючи слезы:
   Сѣмена я да мои царскія,
   Уже царскія, безцѣнныя,
   Уже безцѣнныя, драгоцѣнныя,
   Не у мѣста я васъ посѣялъ:
   Набѣгутъ на васъ сѣры воли,
   Сѣмена мои всѣ повытопчутъ,
   Все повытопчутъ, все повытолочутъ.
   Какъ задумался добрый молодецъ,
   Онъ задумался, закручинился.
   Пошелъ лы добрый молодецъ,
   Онъ далече, да во сине море,
   Становился добрый молодецъ
   Середя моря на камени,
   Онъ на камени на бѣлоемъ,
   Онъ на бѣлоемъ, на натверженныемъ.
   Уже посѣялъ, да доброй молодецъ,
   Середы моря онъ синева,
   Сѣмена свои безцѣнныя,
   Онъ безцѣнныя, драгоцѣнныя,
   Онъ, посѣявши, самъ возрадовался:
   Сѣмена ли моя безцѣнныя,
   Уже безцѣнныя,
   Уже безцѣнныя, драгоцѣнныя,
   Какъ у мѣста я посѣялъ васъ:
   Сѣмена мои повыросли.
   Выросталъ туто зеленый садъ,
   Со древами да съ кипарисами,
   И со яблонкой со кудрявою,
   Уже со грушкою со зеленою,
   Уже со вишенью съ Цареградскими.
   Какъ во тотъ ли да во зеленый садъ
   Солетѣлися птицы райскія.
   Ужъ поютъ онѣ пѣсни царскія:
   Уже кто этотъ зеленой садъ,
   Еще кто же да его посадилъ?
   -- Какъ садилъ его, зеленой садъ,
   -- Посадилъ его сударь-Батюшка.
   Еще кто этотъ зеленой садъ,
   Еще кто-то его поливалъ?
   -- Поливала да этотъ зеленый садъ,
   -- Поливала-де его Матушка,
   -- Сама Мать Божія, Богородица.
   Еще кто этотъ зеленый садъ,
   Еще кто его огораживалъ?
   -- Огораживалъ этотъ зеленый садъ --
   Уже самъ Государь, Свѣтъ Сынъ Божій.
   Еще кто да его возрастилъ?
   -- Возрастилъ этотъ зеленый садъ
   -- Возрастъ его Святый Духъ,
   -- Онъ со всею спою Небесною,
   -- Онъ со ангелами, архангелами.
   Аминь, Царю Небесному,
   Утѣшителю Святому Духу;
   И во вѣки вѣковъ. Аминь.
   
   Въ филологическомъ отношеніи любопытно сохраненіе въ 15 пѣсни древняго выраженія "стружка", въ значеніи органа (ср. § 27 "сребрено стружіе").
   Интересны также названія: Сладѣй-рѣка, Дарей-рѣка и Шатъ-рѣка, какъ объясняющія упоминаніе Каялы рѣки, въ значеніи мѣста покаянія. Каяла около Дону, какъ мѣсто убіенія отца Святополка, сомнительна (§ 45). Названіе это безъ всякаго сомнѣнія означаетъ мѣсто наказанія и покаянія.
   Ученіе хлыстовъ явно примѣняетъ древнія языческія, Халдейскія и Буддистскія доктрины къ господствующей вѣрѣ, согласно догмату Симона Волхва.
   Пѣвецъ Игоревъ, признавая въ эпизодахъ постояннаго исканія и стремленія высшихъ Воновъ къ сочетанію съ Дѣвой лишь полумѵѳическое и полуисторическое изображеніе жизни народовъ, зависящихъ отъ болѣе или менѣе счастливаго сочетанія обстоятельствъ, намекаетъ на самый знаменитый эпизодъ въ исторіи народовъ: похищеніе Елены Парисомъ и насильственное сочетаніе Волхва Всеславьича съ тою же Еленой Прекрасной. Это минутное удовлетвореніе страстнаго порыва всегда влечетъ за собою наказаніе и гибель виновныхъ и невинныхъ. Въ древнемъ мірѣ Елена изображала самую идею, за которую люди воюютъ другъ противъ друга; она изображала и верховное управленіе, такъ что люди воюютъ за призракъ, между тѣмъ какъ сама Елена обитаетъ въ храмѣ Протея, на берегу моря, въ Египтѣ. Она же нарушительница совершенства въ мірѣ высшихъ Эоновъ; за ней гонятся семь Эоновъ для возвращенія ея въ высшую сферу. Сказка о Семи Семіонахъ изображаетъ именно этотъ мѵѳъ, придавая ему средневѣковой оттѣнокъ кудесничества. Пѣвецъ Игоревъ черезъ нѣсколько строкъ дополняетъ этотъ мѵѳъ согласно съ ученіемъ Симона Волхва и съ Египетскими баснями. При этомъ также слѣдуетъ принять въ соображеніе свидѣтельство Лѣтописца о тождествѣ Ифеста, вѣчнаго огня, и сына его, Солнца, съ русскимъ Сварогомъ и сыномъ его, Дажьбогомъ. Сварога, отца Дажьбога, кажется еще недавно объясняй небомъ, но это совершенно произвольно: ни въ какой миѳологія Ифестъ не уподобляется небу: небо есть твореніе Ифеста.
   Этотъ же мѵѳъ содержится въ Болгарской и Сербской сказкахъ о Троянѣ, приводимыхъ Ѳ. И. Буслаевымъ (срав. § 11, стр. 115) и Букомъ Караджичемъ (§ 41, стр. 164). Этотъ же мѵѳъ содержится въ Русской сказкѣ, съ любопытнымъ именемъ Троесына (тамъ же) и въ разсказѣ Гаммера о Персидскомъ мѵѳѣ (стр. 170). Таинственное слово, забытое двумя Ангелами, находится, можетъ быть, въ собраніи таинственныхъ словъ, записанныхъ вмѣстѣ съ вышеприведенными пѣснями: Ей, Френъ, Гризонъ, Едрика, Френъ, Насентра, Ферте, Хорода, Яко, Тереваданъ, Драгондо, Солтакъ, Ендранкинъ, Фон, Агактусъ.
   Нельзя не согласиться въ сродствѣ Вольги Всеславича и Всеслава Полоцкаго такъ какъ онъ изображенъ въ Лѣтописи и пѣсня, съ тою, однако, оговоркой, что отчество Волга никоимъ образомъ не произошло отъ Полоцкаго Князя; наоборотъ: Князь названъ въ память баснословнаго Всеслава. "Послѣ этого, въ санокъ отчествѣ Волга Всеславъевичъ, по пересказу Кирши, не заключается ли воспоминанія объ оборотнѣ Всеславѣ?" Такъ думалъ уже покойный С. П. Шевыревъ, указывавшій вмѣстѣ съ тѣмъ и на то, что былевая мать Волга называется Марѳою Всеславьевною (у Кирши Данилова). Въ самомъ же имени богатыря-оборотня Волхъ, тотъ же ученый видѣлъ намекъ на его первенство въ волхвованіи, что опять-таки роднитъ этого богатыря съ рожденнымъ отъ волхвованія Всеславомъ (О. Миллеръ: Илья Муромецъ, стр. 194, со ссылкой (примѣч. 16) на Ист. Р. Сл. Шевырева, I, 229; II, 279).
   Взглядъ покойнаго Шевырева, подтвержденный г. Миллеромъ и развиваемый Ѳ. И. Буслаевымъ, кажется достаточно подтверждаетъ право поэта соединить въ одно лицо Вольгу Всеславича и Волхва-оборотня-Всеслава. Ѳ. И. Буслаевъ (I, 390) говоритъ: "очевидно, что и Троянъ съ козлиными ушами и оборотень-Всеславъ относятся къ одному и тому же отдѣлу миѳическихъ представленій".
   Г. Миллеръ (l. с., стр. 197), въ свою очередь говоритъ, что обращеніе Вольги Всеелавича и его дружины въ муравьевъ невольно напоминаетъ Мирмидоновъ Ахиллеса. Храмъ Дѣвы у входа въ Азовское море, какъ мы уже знаемъ, стоялъ противъ города Мѵрмекіона, названнаго въ честь Ахилла Понтарха. Это совпаденіе не случайное при осадѣ муравьями города, въ коемъ жила Елена Александровна. Въ Памятн. Нар. яз. и Слов. (III, 274), въ былинѣ про Змѣя-Горынича, сынъ, рожденный отъ Змѣи, такъ утѣшаетъ мать свою:
   
   Не дамъ я тебя, Змѣю, въ обиду:
   Когда я буду на возрастѣ,
   На возрастѣ пятнадцати лѣтъ,
   Ужъ ты скуй мнѣ палицу боевую.
   
   Эта палица, продолжаетъ г. Миллеръ (199), должна быть во сто пудъ, а покажется легка, такъ и въ полтораста, и вотъ при; ея-то помощи станетъ онъ воевать со Змѣемъ:
   
   Я заѣду-то бъ нему въ пещеречки змѣиныя;
   Сниму ему буйную головушку...
   Подниму его головушку на острый колъ.
   Поднесу его головушку къ твоему дворцу.
   
   Разсказы о рожденіи Волха Всеелавича отъ Змѣя и убіеніе; Змѣя неизвѣстнымъ сыномъ сильно напоминаютъ въ своихъ подробностяхъ сказку Калисѳена объ Александрѣ Великомъ. Александръ Великій также убиваетъ отца своего, волхва Нектанебо, превращавшагося въ крылатаго имѣя.
   Странны пересуды о заимствованіи басенъ однимъ народомъ отъ другаго. Сказка Калисѳена вѣроятно древнѣе существующей редакціи Русской пѣсни, тѣмъ не менѣе сказка Калисѳена безталанная компиляція, а пѣснь Русская -- оригинальное и вдобавокъ геніальное произведеніе. Впрочемъ, дѣло объясняется весьма просто: Псевдо-Калисѳенъ и Русскій поэтъ почерпали свои краски изъ того же источника народныхъ повѣрій и ученій, не дошедшихъ до васъ въ полнотѣ догматическаго изложенія. Безъ этого соотношенія сказки были бы безсмысленны. Ссылки на древнія и распространенныя вѣрованія составляютъ вмѣстѣ съ тѣмъ и необходимое условіе распространенія сказокъ. Суетное состязаніе о принадлежности народныхъ сказокъ Индіи, Греціи или Семитическому племени, не можетъ привести ни къ какому результату. Всѣ мѵѳы разсказываются у разныхъ народовъ съ своимъ несомнѣнно самостоятельнымъ характеромъ, и воспроизводятъ жизнь того народа, среди коего они слагались. Мѵѳы Славянскіе, Германскіе и Греческіе существуютъ въ отрывкахъ; полнаго изложенія ихъ ни у одного народа не находится; слабая попытка въ этомъ родѣ сдѣлана при составленіи позднѣйшей Эдды, но попытка эта вышла далеко не удовлетворительною. Догматическая сторона развита лишь въ памятникахъ Индѣйскихъ.
   Сравнительное изученіе мѵѳовъ можетъ и должно привести къ ихъ уясненію и пониманію, и можетъ быть честолюбивое состязаніе и доведетъ когда либо до желаемаго результата. Кажется, впрочемъ, было бы болѣе практично посредствомъ сравненія уяснить значеніе мѵѳическихъ типовъ. Извѣстно, что замѣчательнѣйшія пѣсни имѣютъ характеръ историческій съ примѣсью басни. Такъ, Илья Муромецъ несомнѣнно расчищаетъ торговые пути, заглохшіе втеченіи цѣлаго человѣческаго вѣка. Пѣснь о Вольгѣ и Микулѣ рисуетъ безуспѣшныя усилія Волха Всеславича установятъ податную систему въ пользу охотнической дружины, по истребленія звѣрей, птицъ и рыбы, и тѣмъ на менѣе оба типа носитъ на себѣ отпечатокъ мѵѳическихъ сказаній. Г. Безсоновъ видитъ въ Волхѣ Всеславичѣ Вѣщаго Олега, прибившаго щитъ свой къ вратамъ Цареградскимъ; но если бы это было дѣйствительно такъ, то упомянутая пѣснь представляла бы жалкій и совершенно фальшивый очеркъ дѣятельности этого перваго собирателя земли Русской: Олегъ передаетъ своимъ преемникамъ Государство въ тѣхъ предѣлахъ, въ коихъ мы видимъ снова Россію лишь въ вѣкъ Екатерины II... Напротивъ, эта геніальная пѣснь дѣйствительно историческая; она передаетъ намъ остроумный и ни въ одной литературѣ не встрѣчаемый процессъ бродячей дружины и осѣдлаго земледѣльческаго сословія, хотя драма эта и разыгрывалась во всей Европѣ съ IV по IX столѣтіе.
   Туземность и древность этой притчи подтверждается Геродотомъ.
   Геродотъ (книга IV, § 8--10) разсказывалъ слышанное имъ скиѳское преданіе о золотомъ плугѣ, упавшемъ съ неба. Прикоснувшіеся къ плугу два старшіе брата обожглись и признали господство того брата, который съумѣлъ за него взяться. Въ притчѣ этой высказывается убѣжденіе, что окончательно владѣть землею должно то племя, которое воздѣлываетъ ее. Геродотъ разсказываетъ и другой мѵѳъ, Еллинскій, сложившійся явно въ другомъ лагерѣ: по этому мѵѳу, тотъ родъ долженъ владѣть землею, чей родоначальникъ въ состояніи былъ натянуть лукъ общаго родоначальника Геркулеса.
   Нѣтъ основанія приписывать распространеніе сказокъ и пѣсенъ той или другой сектѣ, и искать источникъ ихъ у того или другаго народа, ибо нѣтъ никакого не только положительнаго, но даже и гадательнаго указанія на принадлежность мѵѳовъ одному какому либо народу, да и едва ли возможно распознать, принадлежитъ ли мѵѳъ міру Буддистскому или Халдейскому, или Египетскому. Что касается до письменныхъ сказочныхъ памятниковъ, то редакція ихъ и самое распространеніе ихъ въ позднѣйшее время безъ всякаго сомнѣнія принадлежитъ сектамъ Гностическимъ. Такъ, напр., сказка объ Александрѣ Великомъ есть не что иное, какъ распространеніе ученія объ обоготвореніи Александра Великаго, совершенно во томъ же родѣ, какъ дѣлаемы были попытки обоготворенія Наполеона. Эти попытки то же, что и ученіе Симона-Волхва и его учениковъ, и онѣ весьма сходны съ попытками, возобновлявшимися въ Россіи, цѣлью коихъ было подтвердить ученіе о постоянномъ единеніи жизни человѣчества съ міромъ сверхъестественнымъ, для чего въ видахъ большаго успѣха и избираются лица историческія; примѣръ тому находимъ въ разсказѣ Филострата, подъ названіемъ: Heroïca. Древность подобныхъ ученій несомнѣнно находится въ связи съ необходимостью кровныхъ человѣческихъ жертвъ. На древность этого вѣрованія въ человѣчествѣ есть прямое указаніе и въ Библіи. Всѣ народы на землѣ прошли черезъ этотъ періодъ, и въ просвѣщенной Греціи и въ Римѣ, до торжества христіанства, совершали приношенія людей въ жертву богамъ, а божество, требовавшее постоянно новыхъ человѣческихъ жертвъ, была именно Елена на Азовскомъ морѣ, Астарта въ Малой Азіи и Лились у народовъ Семитическихъ. Преслѣдованіе Лилисой родильницъ и новорожденныхъ поясняетъ единственное условіе, при коемъ появленіе Елены, по словамъ Солина, не губило безпощадно корабли (ср. § 55, стр. 219).
   Это же самое божество называлось въ Карѳагенахъ именемъ весьма близкимъ древнему названію Дона -- Танаитъ; въ Карѳагенскихъ надписяхъ ей часто придавали титулъ Рабенитъ -- Госпожа. Ей служили жрицы и скопцы, также какъ Кивелѣ и Милиттѣ. На монетахъ она изображалась сидящею на львѣ, съ молніей въ одной рукѣ и пикою въ другой, иногда же со звѣздою надъ головой (Creuzer. Reb. de l'Antiq., p. II, pr. 3, pag. 1032; pl. LIV, No 208, 899).
   Guil. Gesenius (Scripturae Linguaeque Phoeniciae. Lipsiae. 1837, pgg. 162, 168, 169, 171, 357, 415 и 475) приводитъ свидѣтельства о распространеніи культа Танаиты до Гибралтара или колоннъ Геркулесовыхъ; свидѣтельства эти пополняютъ указанія о распространеніи сего культа по берегамъ Азовскаго, Чернаго, Мраморнаго и Адріатическаго морей и прибрежья Египетскаго (Ср. выше §§11 и. 55).
   Финикійское правописаніе этого божества: Tanaпtis, Diana Persica, Artemis, Anaïtis, Neith; писалось также Tennis (Gesenius, 415)
   A Malga orientera versas via ducit ad Necropolin Carthaginis atque sepulcra ad quae pertinuisse videntur cippi nostri No 8, 9; alia magis australis ad maris littus fert, ad quam rudera exstant templi Deae Coelestis, in quibus Humbertiani lapides Tanaitidi i. e. ipsi Deae Caelesti sacrati reperti sunt (v. Dureau de la Malle, pp. 91, seqq. 170) Ges. 162. Omnes hos lapides deae Thanith sen Tanaïti cum Baal Hammane consecratos eo in loco repertos esse, unbi olim Templum foerat Deae Caelestis, quae quidem Tanaпtidis appellatio in Carthagine Boinana omnium usitatissima fuisse videtur (v. Milnter. Religion der Carlthager, 74--75) qamquam etiam Junonis atque Veneris nominibas ibi salntabatnr (Gesenius, 168).
   Это распространеніе и священное значеніе древняго названія рѣки Донъ "до Геркулесовыхъ Столбовъ", священное значеніе этой рѣки въ духовныхъ пѣсняхъ Русскихъ, распространеніе оскопленія между поклонниками этого культа,-- все это. заставляетъ сомнѣваться въ случайности сказанныхъ сближеній, и сильнымъ подтвержденіемъ сему служитъ распространеніе самого имени Руссовъ по всему сѣверному прибрежью Африки.
   Въ древнемъ періодѣ Римской Исторіи длинный непрерывный рядъ мѣстностей съ корнемъ Рус (rus) оцѣпляетъ весь южный берегъ Средиземнаго моря:
   1. Rusicade орр. maritimum Numidiae. 2. Rusazis (Rusazas, Плиній и Птоломей). 3. Rusucurru. 4. Rusgonia (Rusconia). 5. Ruscinona, portus Lib.; 6. Rusibis, (portus Ting. Птоломей.) 7. Rusadir, promon. Tingit. 8. Rusicibar, locus marit. Num. Птоломей, Russubicar. 9. Ruspina, opp. Africae propriae (Dion. Cas., Plinius), самый восточный пунктъ. 10. Rusubeser, Russupissir.
   Въ послѣдующую эпоху это самое протяженіе составляетъ прибрежье Вандальскаго Царства на Средиземномъ морѣ.
   По разсказу Талмуда, первая жена Адама, Лилисъ, не желая подчиняться мужу и зная таинственное всемогущее слово "схемъ гамефоросъ",-- улетѣла отъ мужа; посланные за нею Ангелы не могли убѣдить ее возвратиться къ Адаму; съ тѣхъ поръ онъ губитъ родильницъ и новорожденныхъ. И до сихъ поръ у Евреевъ при рожденіи ребенка произносится "хузъ Лилисъ", для отвращенія пагубнаго вліянія. Сри. § 55, стр. 220, и стихотвореніе Гатифы, § 41, стр. 170.
   Систематическаго изложенія въ сказкахъ и былинахъ ожидать не слѣдуетъ, такъ какъ всѣ онѣ были передаваемы публикѣ людьми не посвященными въ таинства древнѣйшаго мѵѳа или эпоса, и часто даже не понимавшими сущности передаваемыхъ повѣрій. Такимъ образомъ, упоминаемые въ древнихъ сказкахъ люди съ собачьими или птичьими головами суть не что иное, какъ непонятые гіероглифы.
   И рече Господь къ Моѵсею, глаголя: И се азъ взяхъ Лемиты отъ среды сыновъ Израилевыхъ, вмѣсто всякаго первенца, отверзающаго ложесна отъ сыновъ Ізраилевыхъ; искупленія ихъ будутъ, и да будутъ мнѣ Леѵити: Мнѣ бо всякъ первенецъ, въ онъ же день побихъ всякаго первенца въ земли Египетстѣй, освятихъ себѣ всякаго первенца во Ізраили отъ человѣка до скота Мнѣ да будутъ: азъ Господь (Книга Бытія, IV, гл. III, 12). Во второй книгѣ Бытія (XIII, 13) посвященіе первенцевъ отъ скота и искупленіе сыновей дѣлается въ память освобожденія отъ рабства Египетскаго и избіенія всѣхъ первенцевъ въ землѣ Египетской. И нынѣ, на 8 день послѣ рожденія, при обрѣзаніи Мобель произноситъ торжественную молитву, оканчивающуюся словами: "Аdonai möge diese Beschneidung so gnädig annehmen, als wenn das Kind Ihi wirklich wäre hingeopfert worden". На 31 день послѣ рожденія первенца, отецъ даетъ выкупъ въ пользу Левитовъ, такъ какъ ея своимъ посвященіемъ себя Богу искупаютъ приношеніе въ пользу первенцевъ.
   Это древнее жертвоприношеніе старшихъ сыновей, на которое только намекается въ книгѣ Бытія, перешло въ Ѳеогонію Гезіода въ формѣ Урана, пожирающаго своихъ дѣтей, и Крона, замѣняющій этотъ законъ оскопленіемъ отца -- вѣроятно по недоумѣнію, вмѣсто старшаго сына: подобныя недоумѣнія встрѣчаются часто въ Греческой литературѣ; не слѣдуетъ забывать при этомъ, что древніе мѵѳы передавались намъ людьми свѣтскими, непосвященными въ мистеріи. Изъ классическихъ писателей одинъ Еврипидъ передай намъ сказанія болѣе вѣрныя, и то не съ мистеріями, а съ народными повѣрьями. Въ приведенныхъ выпискахъ изъ исторіи Макса-Дункера довольно обстоятельно излагается сущность этихъ заблужденій. И въ нынѣшнее время это заблужденіе не есть какой-либо законъ, а проявленіе мистицизма, доходящее до изувѣрства. Это заблужденіе и производитъ вѣчное стремленіе восторженныхъ людей принося себя въ жертву, дабы кровію своею служить на пользу человѣчества, возстановляя воображаемую первобытную чистоту.
   Въ запискѣ Еленскаго (Чтенія И. О. Ист. и Др. при Москов. Унив., 1867, IV), сказано не безъ историческаго основанія: "Сіе тайное дѣло было отъ начала. Естьли кто удостоился получиться печать, дабы за грѣхи не отвѣчать, то скрывали; ибо рѣдкимъ даетъ самъ Богъ Духомъ своимъ, гласомъ Небеснымъ, и просящимъ не всякому дается сей камень бѣлъ, а безъ гласу Небеснаго никто ни надъ собою, ниже надъ другимъ, не можетъ сдѣлать; и сказано: могій вмѣстити, да вмѣститъ. Нѣсть сіе дѣло ни обряду, ниже обыкновенія, а тайное отъ Промысла непостижимаго, и получившіе скрываютъ, яко драгоцѣнный алмазъ, дабы міръ не югъ узнать, а буде узнаютъ, то тяжело на земли жить такому человѣку; ибо его вси ненавидятъ, яко нагло наступилъ на главу змія и искоренилъ въ себѣ грѣхъ Адамовый, то уже всѣмъ земнымъ Адамову сѣмени чужой, нѣтъ сродства, за то и ненавидятъ, готовы были бы живаго огню предать".
   Одна изъ Гностическихъ сектъ, подъ именемъ Богумиловъ или Павликіянъ, встрѣчается въ Россіи въ XII столѣтіи. Богумилы, называемые также καϑαροι (чистые), суть проявленіе древней Ѳракійской секты, о коей говоритъ довольно пространно Страбонъ (Sh. VII, гл. III, § 3), приводя свидѣтельство Посидонія, что Мизы воздерживаются по набожности отъ всего живущаго, не ѣдятъ мяса, а довольствуются медомъ, молокомъ и сыромъ, поэтому ихъ и называютъ богобоязненными и καπνοβαται -- ходящими въ чаду; встрѣчаются также и нѣкоторые Ѳракійцы, живущіе безъ женъ и называющіеся κτισται (по Гречески не имѣетъ значенія, и безъ сомнѣнія Славянское "чисты"): ихъ признаютъ за святыхъ, и живутъ они внѣ всякой опасности.
   Поэтъ Менандръ, Гетъ по рожденію, протестуетъ противъ этой репутаціи, и говоритъ, что Гетъ, не имѣющій дюжины женъ, считается бѣднякомъ. Страбону также непонятно, какимъ образомъ холостые люди могутъ считаться богобоязненными, но тѣмъ не менѣе онъ свидѣтельствуетъ, что чрезвычайная набожность этого народа не подлежитъ сомнѣнію. Въ подтвержденіе этого Страбонъ разсказываетъ о Гетѣ Замолксисѣ, научившемся отъ Пиѳагора и отъ Египтянъ кое-чему изъ науки небесной. Уважаемый въ народѣ какъ пророкъ, Замолксисъ уговариваетъ короля Гетовъ дать ему участіе въ управленіи, и вотъ сначала онъ становится жрецомъ ихъ высшаго бога, а впослѣдствіи и самъ признанъ былъ богомъ. Заколксисъ удалился въ пещеру и жилъ внѣ сообщенія съ окружающимъ его міромъ, за исключеніемъ короля и его слугъ. Этотъ обычай, говоритъ Страбонъ, удержался и до его времени, ибо подобный совѣтникъ постоянно былъ при королѣ. Самая гора, на! коей хилъ Замолксисъ, считалась священной. Имя горы этой и рѣки, возлѣ нея протекавшей -- Когэонъ. Это названіе весьма вѣроятно въ сродствѣ съ Воганомъ, титуломъ Владиміра Святаго. Чингисъ-Ханъ также называется Воганомъ, какъ глава всѣхъ вѣрованій подвластныхъ ему народовъ. Объясненіе этого титула повтореніемъ титула Ханъ, т. е. Ханъ Хановъ, не имѣетъ никакого достовѣрнаго основанія. Можно предполагать, наоборотъ, что Ханъ есть сокращеніе Вогана, и Воганъ скорѣе долженъ быть въ сродствѣ съ "Когенъ", по Еврейски учитель.
   Страбонъ предполагаетъ, что воздержаніе отъ мяса у Ѳракійцевъ можетъ быть находится въ связи съ ученіемъ Замолксиса.
   Весьма важно предположеніе Грековъ, что ученіе, распространенное между Ѳракійцами, было перенесено Замолксисомъ изъ Египта, и что оно было согласно съ ученіемъ Пиѳагора. Это служитъ новымъ подтвержденіемъ свидѣтельства Лѣтописца о тождествѣ Сварога и Ифеста, Дажьбога и Геліоса. Свидѣтельство Массуди объ Эѳіопскихъ истуканахъ въ Славянскомъ храмѣ, названіе Рюрика -- Африкановичемъ, Юга Россіи -- Землей Ханаанской, единство значенія названій Финикіяне и Руссы, замѣченное и древними Славянский переводчиками, все это вмѣстѣ взятое даетъ поводъ полагать, что открытіе епископомъ Порфиріемъ доказательствъ Семитическаго происхожденія Русовъ имѣетъ твердое основаніе. Къ сожалѣнію, обѣщаніе, высказанное при изданіи Бесѣдъ патріарха Фотія, до сихъ поръ не осуществилось. Между тѣмъ изслѣдованія епископа Порфирія могли бы послужить фактическимъ подтвержденіемъ геніальныхъ догадокъ Шведскаго ученаго Ворсо, о преобладаніи Финикійскаго племени на Сѣверѣ Европы. Славянство Руси -- фактъ несомнѣнный, и доказательства на лицо. Примѣсь Финскаго и Татарскаго элементовъ замѣтна безъ ученыхъ изслѣдованій, но значительное присутствіе Семитическаго элемента въ народности Русской -- фактъ крайне любопытный и требующій подтвержденія. Слѣдуетъ надѣяться, что возбужденное любопытство будетъ наконецъ удовлетворено.
   

0x01 graphic

   § 98. Главное событіе, о коемъ здѣсь намекается, есть освобожденіе Всеслава изъ поруба; намекъ этотъ вполнѣ поясняется мѣстомъ Лаврентьевской Лѣтописи, гдѣ подъ 6575 (1067) годомъ читаемъ; "Изяславу же со Всеволодомъ Кыеву побѣгшю, а Святославу Чернигову, и людье Кыевстіи прибѣгоша Кыеву, и сотвориша вѣче на торговищи, и рѣша пославшеся ко князю: "се Половди росулися по земли; дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся съ ними". Изяславъ же сего не послуша. И начата людье говорити на воеводу на Коснячка; идоша на гору, съ вѣча, придоша на дворъ Коснячковъ, и не обрѣтше его сташа у двора Брячиславля и рѣша: "пойдемъ, высадимъ дружину свою изъ погреба". Ираздѣлишася надвое: половина ихъ иде къ погребу, а половина ихъ иде по мосту; си же придоша на княжь дворъ. Изяславу же сѣдящу на сѣнехъ съ дружиною своею, начата прѣтися со княземъ. Стояще долѣ, князю же изъ окондя зрящю и дружинѣ стоящи у князя, рече Тукы, братъ Чюдинъ, Изяславу: "видиши, княже, людье вѣзвыли; посли, ать Всеслава блюдутъ". И се ему глаголющю, другая половина людій приде отъ погреба, отворивше погребъ; и рекоша дружина князю: "се зло есть; посли ко Всеславу, ать призвавше лестью ко оконцю, пронзуть и мечемъ". И не послуша сего князь. Людье же кликнута и идоша къ порубу Вставлю; Изяславъ же се видѣвъ, съ Всеволодомъ побѣгоста съ двора, людье же высѣкоша Всеслава изъ поруба, въ 15 день Сентября, и поставиша и средѣ двора княжа; дворъ же княжь разкрабиша, безчисленное множество злата и сребра, кунами и бѣлью. Изяславъ же бѣжа въ Ляхы. Посемъ же Половцемъ воюющимъ по землѣ Русьтѣй, Святославу сущю Черниговѣ, и Половцемъ воюющимъ около Чернигова, Святославъ) же собравъ дружины нѣколико, изъиде на въ ко Сновьску. И узрѣша Подовци кдущь поивъ, пристроишася противу; и видѣвъ Сватосдавъ множьство ихъ, а рече дружинѣ своей: "потягнемъ, уже намъ недзѣ камо ся дѣти", удариша въ коней одолѣ Святославъ въ трехъ тысячахъ, а Половецъ бѣ 12 тысячѣ, и тако бьени, а друзіи потопоша въ Снъви, и князя ихъ яша рукама, въ 1 день Ноября, и възиратися съ побѣдою въ градъ свой Святославъ. Всеславъ же сѣде Кыевѣ. Се же Богъ яви силу крестную, понеже Изясдавъ цѣловавъ крестъ, и я и; тѣмже наведе Богъ поганыя, сего же явѣ избави крестъ честный въ день бо Вѣздвиженья Всеславъ взодхнувъ рече: "о крестѣ честный! понеже къ тебѣ вѣровахъ, избави ни отъ рва сего". Богъ же показа силу крестную на показанье землѣ Русьстѣй да не преступаютъ честнаго креста, цѣловавше его, аще ли преступите кто, то и здѣ пріиметъ казнь, и на придущемъ вѣцѣ казнь вѣчную. Понеже велика есть сила крестная: крестомъ бо побѣжени бываютъ силы бѣсовьскыя, крестъ бо княземъ въ бранехъ пособить, въ бранехъ крестомъ согражаежи вѣрніе людье побѣжаютъ супостаты противныя, крестъ бо вскорѣ избавляетъ отъ напастій призывающимъ его съ вѣрою; ничтоже ея боять бѣси, токмо креста, аще бо бываютъ отъ бѣсъ мечтанья, знаменавше лице крестомъ прогоними бываютъ. Всеславъ же сѣдѣ Кыевѣ мѣсяцъ 7. (Полн. Собран. Рус. Лѣтоп., т. I, Лавр. лѣт., стр. 73--74).
   Клъка (лат. poples), клъка ножная, Hüfte -- бедра; Болгарск. клъка -- шенкель (Миклошичь), Польск. kleczeć и klekać -- вставать на колѣна. На основаніи польскаго правописанія и чтенія первыхъ издателей, въ Пушкинской рукописи слѣдуетъ предполагать кликами. Въ Русскихъ формахъ: клюка -- костыль, коварство, клынъ, заключается значеніе перегиба и колѣна. Весьма вѣроятно, что выраженіе: "подперся клъками о конь", значитъ сжалъ коня въ шенкеляхъ (Болгарск.) иди, еще проще и правильнѣе, сѣлъ твердо въ сѣдло, подперся бедрами на сѣдлѣ.
   Дубенскій, между прочимъ, предполагаетъ, что "о кони" есть описка вмѣсто "оконцю". Дружина совѣтовала Изясдаву: "атъ призвавше дестью ко оконцю" пронзить его мечемъ. А Всеславъ догадливъ былъ и ухитрился клюками -- ухищреніемъ подперся, чтобы добраться ко оконцу, и поскакалъ къ городу Кіеву. Фраза хромая, и потому не можетъ найти правильнаго объясненія, хотя смыслъ ея весьма простъ и исторически вѣренъ: Всеславъ выбрался изъ темницы съ помощію народнаго возстанія, и завладѣлъ Кіевскимъ престоломъ.
   "Подпръся о кони" Дубенскій объясняетъ спуститься съ кровли, т. е. съ коньковъ.... "тогда о кони будетъ вѣрно" заключаетъ Дубенскій. Но подобное толкованіе еще произвольнѣе, и притомъ неправильно грамматически и неудовлетворительно по смыслу. Непонятно, почему Дубенскій признаетъ "кони" за винит. пад. ея. числа: "кони" -- мѣстный падежъ; будь предлогъ на вмѣсто о, не было бы никакого основанія сомнѣваться въ смыслѣ этого мѣста: Всеславъ уперся бедрами на конѣ, т. е. сѣлъ твердо и бодро въ сѣдло: движеніе правильное и естественное, и выраженное весьма прилично. Вѣроятно здѣсь мѣстный падежъ неправильно употребленъ вмѣсто винительнаго; предлогъ же о согласуется съ винит. падежемъ и мѣстнымъ.
   Струга по Сербск. Riss in einem Zanne, отверстіе, черезъ которое проходятъ овцы, также ограда для скота, вѣроятно тоже, что и Греческая мандра.
   Острога и оструга по Сербски также шпоры: "Куцну коньа чизмом и остругом". Остроги -- шпоры также и по Бѣлоруски: въ превосходномъ Алфавитномъ указателѣ къ II--V томамъ Актовъ, издан. Виленскою Археогр. Ком. (1872), находимъ: "остроги -- (шпоры) гусарскіе сребряные, позлатистые трои; остроги побѣланые казацкіе".
   Въ первомъ случаѣ стружіемъ выражало бы, что Всеславъ острогомъ, т. е. посредствомъ острога попалъ на Великокняжескій Кіевскій престолъ, завязавъ во время своего заключенія интриги съ Кіевскою чернью. Сербское значеніе слова "стругъ", проломъ въ стѣнѣ, согласно съ Лѣтописью. Стружіе можетъ быть однозначуще съ Бѣлорусскимъ острога -- шпоры. Въ этомъ случаѣ поэтъ выражаетъ, что онъ (Всеславъ) быстротою своихъ движеній достигъ престола. И то и другое значеніе энергично выражаетъ сердитую мысль поэта. Выраженіе "стружьемъ" Дубенскій объясняетъ: древкомъ, шестомъ, жердью; но на это нѣтъ никакого указанія, да и по смыслу объясненіе это остается опять-таки неудовлетворительнымъ. "Стружье", "стругъ", всегда имѣетъ значеніе сосуда, оружія, инструмента, острія, стремленія. Въ Хожденіи игумена Даніила читаемъ: "бѣ создана стѣна, яко стружія возвыше". Объясняя высоту зданія сравненіемъ со стругомъ, Даніилъ имѣлъ несомнѣнно въ виду сохранившееся до селѣ въ Сербіи значеніе слова стругъ, и именно въ смыслѣ ограды, а не какой либо неопредѣленной жерди.
   Обѣсися -- обѣшу, обѣсити, вѣшаю, вѣсить (Mikiosich) въ смыслѣ: полетѣлъ, укрылся въ синей темнотѣ.
   "Утеръ" Дубенскій принимаетъ въ значеніе "уторгся"; но въ значеніи этого слова сомнѣваться невозможно:
   аще бядетъ пасха ятрь чьтяться сяботьноіе w сихъ (Срезневскій, Туровская книга Ев. чт. XI столѣтія, хранящаяся fi Виленскомъ музеѣ).
   Воззни стрикусы -- возимые, по Польски wozne kusza murowa, стѣнобитныя орудія, въ противуположность носимыхъ на рукахъ
   Стрѣкадо, стрѣка, стрика -- stimulus, въ древне церковно-славянскомъ языкѣ (Mikiosich). Объ этихъ стрикусахъ упомянуто и Лѣтописи подъ общимъ именемъ "пороки" (ср. напр. Лѣтоп. по Лаврент. списку, 1873, стр. 439, 490, 494). Стрикусъ можетъ быть однозначущъ со стрекозой; по крайней мѣрѣ у Римлянъ стѣнобитныя орудія носили подобныя названія.
   Лѣтописцы, Псковскій и Новгородскій, говорятъ, что "онъ пороками шибавъ, отъиде ничего же не успѣвъ". Въ примѣч. 118 ко II. т. И. Г. Р., приводится однако: "и колоколы съима у Св. Софеи... и паникадилы".
   Въ сокращ. Новгородской Лѣтоп., издан. Кн. Оболенскій (Москва, 1863, стр. 14): Въ лѣто зфод пришедъ Всеславъ, взяше Новгородъ и пожже до окрома Неревскаго и Святую Софію пограби: и покуль пожже, потомъ городъ доспѣша и отъиде Всеславъ".
   Въ лѣто зфоз побѣди Глѣбъ съ Новгородци Всеслава на Гнѣзенъ, и велика бѣ сѣча Вожаномъ мѣсяца октября 23, а заутра обрѣтеся Володимерове Крестъ въ Святѣй Софіи на полатѣхъ.
   Въ Лаврентьевской Лѣтописи:
   "Въ лѣто 6576. Поиде Изяславъ съ Болеславомъ на Всеслава, Всеславь же поиде противу; и приде къ Бѣлугороду, Всеславъ, и бывши нощи, утаивѣся Кыянъ бѣжа изъ Бѣлгорода Полотьску".
   Бѣлгородъ въ двадцати верстахъ отъ Кіева. Понятно, что поэтъ намекаетъ именно объ этомъ бѣгствѣ.
   Далѣе, поэтъ какъ бы комментируетъ необъяснимое движеніе Всеслава извѣстіемъ, полученнымъ Всеславомъ о происходившемъ въ Полоцкѣ:
   "Въ се же лѣто (6579) выгна Всеславъ Святополка изъ Полотьска. Въ се же лѣто побѣди Ярополкъ Всеслава у Голотичьска".
   Ярославъ Великій, сынъ Владиміра Равноапостольнаго. Непонятно, какимъ образомъ хищническимъ набѣгомъ на Новгородъ Всеславъ могъ помрачить славу Ярослава!
   Слава, по мнѣнію князя Оболенскаго, дѣйствительно могла представлять нѣчто вещественное -- знамя, статую, а въ настоящемъ случаѣ колокола Новгородскіе и паникадилы, вѣроятно особенно замѣчательные дары Ярослава. Громадныя паникадила Романскаго стиля, преобладавшаго въ XI столѣтіи, сохраняли много языческихъ атрибутовъ; характеръ этого литья сохранился въ Германіи почти до нашего времени. Предметы, захваченные Всешвомъ, имѣютъ еще то отношеніе къ славѣ или правильнѣе къ чести, что тѣ и другіе приводятся въ движеніе для особенно почетныхъ встрѣчъ. Контрибуція эта должно быть относилась болѣе къ чести, чѣмъ къ карману богатаго города. Вмѣстѣ съ тѣмъ Всеславъ посягнулъ и на память Ярослава.
   Дудутки -- мѣстечко близь Новгорода, гдѣ и теперь монастырь, такъ называемый "на Дудуткахъ" (Карамзинъ, примѣч. 189; ср. въ изд. Слова Дубенскимъ. Москва, 1844).
   Поэтъ обрисовываетъ дѣйствія Всеслава исторически вѣрно, облекая ихъ въ баснословную форму, приданную этому лицу и народною молвою. Примѣсь басни замѣтна и въ Лѣтописи. Такъ, рожденіе Всеслава разсказывается въ родѣ сказки объ Александрѣ Македонскомъ. Даже еслибы подобное сближеніе было принято за достовѣрное, то тѣмъ не менѣе весьма было бы неосновательно предполагать, что намекъ заимствованъ изъ псевдо-Калисѳена. Оба разсказчика облекаютъ рожденія загадочныхъ лицъ въ распространенную въ народѣ басню. Подобныя повторенія встрѣчаются въ разные вѣка и у разныхъ народовъ, ибо основныя басни весма живучи и весьма распространены.
   Всеславъ волкомъ рыскалъ по всей Россіи для собиранія земли, и его партія вѣроятно еще при жизни, также какъ, и по смерти его распространяла о немъ легендарные разсказы, какъ это дѣлалось напр. даже въ близкое къ намъ время по отношенію къ Петру Великому и Наполеону (ср. послѣдніе выпуски Собранія пѣсенъ Кирѣевскаго, изд. подъ ред. Безсонова).
   

0x01 graphic

   § 99. Немига или Немиза одинъ изъ притоковъ Нѣмана, по объясненію С. М. Соловьева.
   Въ XII столѣтіи Русское владычество въ землѣ Литовской сильно поколебалось. Архимандритъ Лосицкій, во введеніи въ Густынскую Лѣтопись, въ главѣ о Литвѣ, относитъ это паденіе Русскаго владычества къ эпохѣ Батыевой. Но Полоцкіе Всеславичи сходятъ со сцены ранѣе, и изгнаны въ Греческую Имперію уже въ началѣ XII столѣтія.
   "Въ се лѣто (1130, по Густ. Л.) В. Князь Кіевскій Мстиславъ, видя злонравіе Князей Полоцкихъ заточи ихъ со женами и дѣть, мы во Греки". Князья Полоцкіе были изгнаны (Лекціи М. О. Кояловича) за продажу подданныхъ въ неволю. Здѣсь вѣроятно кроется названіе Русской страны землей Ханаанской Еврейскими писателями XII столѣтія. Въ 1143 году (Густ. Л.) Всеславичъ снова въ Полоцкѣ: "Въ то лѣто поятъ Всеволодъ за сына своего Святослава Василковну, Полоцкаго Князя. Въ то же лѣто Изяславъ Мстиславовичъ отда дщерь свою за Рогволда Борисовича.
   Полоцкъ отпалъ отъ Россіи ранѣе поселенія Ордена. Въ 1181 году имъ овладѣлъ Литовскій Князь Мингайдо (Кояловичъ. Лекціи по Зап. Россіи, стр. 77).
   Архимандритъ Лосицкій, ссылаясь на Русскихъ Лѣтописцевъ, ведетъ родъ князей Литовскихъ отъ Паленона, выходца Римскаго, времени Нерона иди, по мнѣнію другихъ, Атиллы. Въ генеалогіи Литовскихъ Князей онъ говоритъ:
   "Сей Палемонъ и Линъ отъ его колѣна нѣкто имъ трехъ сыновъ ихъ же имена въ Лѣтописцахъ первіи обрѣтаются: си есть Баркосъ, Куносъ и Спера, Баркосъ вдалѣ во Жмуди идеже и замокъ отъ своего имени заложи Юрборхъ; а Куносъ отъ сего неподадече вторій заложи и нарече Куносъ. А нынѣ Ковно; сперва такожде заложи замокъ надъ рѣчькою Свитою и нарече и Вилкомиръ; по смерти же Барка и Снери Куносъ имъ двухъ сыновъ Керна и Гибута по смерти же Куносовой Кернъ княжи въ Литвѣ по обою страну рѣки Вилеи и градъ Керновъ въ свое имя созда, сей градъ бысть главою всей Литвѣ; а Гибутови остался Жмудь, но смерти Керновой княжи въ Литвѣ сынъ его Живибунтъ такожде и въ Жмуди Монтивидъ, по Гибутѣ отцѣ своемъ; сіи оба князѣ въ любвѣ въ собою живяху платяще дани Русскимъ Княземъ, си есть лыка, постолы и вѣники до бани и прочія худыя вещи понеже серебра не имѣяху; по Мунтивли же княжи во Жмуди сынъ его Бикиндъ; во время княженія сего Викинда Батый сотре Русское княженіе и землю Русскую сотвори пусту тогда и Тивибунтъ Князь литовскій видавъ яко ослабѣ Княженіе Русское не восхотѣ прочее послушати ихъ, но умысли соврещи изъ себѣ послушаніе къ нимъ и собравъ воя посла на Русь со Ердивиломъ Монтивиловичемъ, братомъ Викинда Жмудскаго иже и порази Русь и многій подъ ними грады взяты а потомъ и Кадана Царя Заволскихъ Татаръ порази и бысть страшенъ всѣмъ но не много княживъ умре и оставивъ два сына Алгимунта и Мингала. Алгемонтъ княжи во Жмуди а Нингало въ Новгородку и Полоцку и умре въ старости оставивъ по себѣ двоихъ сыновъ Скирмонта и Гинвила. Скирмонтъ яко старѣй сяде въ Новгородку а Гинвилъ въ Полоцку, сей Гинвилъ пояхъ себѣ въ жену Марію дщерь Бориса Князя Тверскаго, ея же ради и крестися и нареченъ бысть Юрій и сей первый князь христіанинъ бысть въ Литвѣ но не много поживъ умре оставивъ по себѣ сына Бориса еже и погребе его по обычаю Христіанскому сей Борисъ бысть добрый христіанинъ и созда много церквей и монастырей; по смерти Борисовой пріять князство Полоцкое Рихвалдъ сынъ его. Сей Рихвалдъ имѣ сына Глѣба и дщерь Парасковею. Сей Глѣбъ не много княживъ умре и здѣ конецъ бысть княземъ Литовскимъ въ Полоцку. По его же смерти паки Полоцчане начаша сами себѣ безъ князя владѣти и Парасковія пойде въ монастырь въ немъ же поживши лѣтъ 7, поиде въ Римъ и тамо въ монастырѣ богоугоднѣ поживши преставися. Рымляне почитаютъ ю во святыхъ и нарицаютъ ю S. Praxenda а Скирмонтъ иже княжи въ Литвѣ по отцѣ своемъ хотя поити на Русь проси о помощѣ Живибунда князя Литовскаго стара уже суща и посла съ нимъ Живибундъ Куковойта сына своего. Сей Скирмонтъ со Куковойтомъ не токмо князей Русскихъ порази но и Татаръ плѣняющихъ земію Русскую и живъ не мало умре, по смерти же его три его сына си есть Стройнатъ, Любартъ и Писсимонтъ раздѣлила себѣ князство Литовское на трое; въ тая времена придоша въ Литву Татаре хотяще мститися на Литвѣ еже поразилъ ихъ бяше Скирмонтъ но сынове его собравшеся бишася съ Татары крѣпко и побѣдита ихъ, но единаче въ той брани убіены быша Любартъ и Писсимонтъ токмо единъ Стройнитъ оста; но сей не много княживъ умре и наста по немъ сынъ его Алгимундъ, но и сей не много княживъ умре и наста по немъ сынъ его Рингалтъ, а Куковойтъ Живибундовить егда со Скирмонтомъ побѣдивъ Русь и Татаръ возвратися ко Живибунду отцу умирающу уже его же погребъ сяде самъ на княжени Жмудскомъ и жить не мало время и умре и остави по себѣ на князствѣ Жмудскомъ Утенеса. Сей Утенесъ живъ такожде не мало умирая же остави сына своего Свинтороха младенца со княженіемъ на рудѣ Ринголту князю Литовскому и отселѣ Ринголтъ бысть единовластенъ въ Литвѣ и Жмуди и частѣ Руси; Русскіе же князи собраша к хотяху его изгнати изъ державы Русскія, но поражены быша отъ него съ своими помощниками Татары; по смерти Ринголтовой княжи въ сей Литвѣ и Жмуди сынъ его Мендогъ; сей Мендогъ бысть христіанинъ и сынъ его Воишелкъ инокъ помазанъ же бысть Мендогъ и на кролевство Литовское отъ Инокентія папы и многія имъ брани съ крижаками, Ляхами и Русью, послѣди же отъ своихъ братій убіенъ бысть; сынъ же его Воишелкъ иже бывъ черицемъ изверже изъ себе чернечество и помстися надъ убійцами отца своего смерти, яко же о томъ въ лѣтописци року 1264, и постави на князствѣ Литовскомъ Свинтороха Утенковича иже бѣ въ опецѣ Ринголта дѣда его а самъ паки поиде въ монастыръ; по Свинтороху княжи въ Литвѣ сынъ его Гирмонтъ, сей не мало княживъ умре и остави по себѣ двохъ сыновъ Гшгигина и Трабуса, Гидигинъ княжи въ Литвѣ, а Трабусъ въ Жмуди; по Гилигинѣ княжи въ Литвѣ сынъ его Романъ, но не по мнозѣ умре и остави по себѣ пять сыновъ Наримонта, Довмонта, Родсу, Гедруса, Тройдена. По смерти же Романовой Литва вся остайнише сыновъ его посадиша въ себѣ на княженіе Трибуса Жмудскаго, стрія его, иже не много имъ княживъ умре, Литва же паки посадиша въ себѣ на князство Наримонта, старѣйшаго сына Романова; не помнозѣ же сія братія си есть Наримонтъ со Довмонтомъ покрамолишася о жену, и одолѣнъ бысть Довмонтъ, утече до Пскова, а Наримонтъ побра державы его; по смерти же Наримонтовой оосадиша у себе Литва нажняженіе юнѣйшаго сына Тройдена, тогда и Довмонтъ приде изъ Пскова и порази Тройдена и иныхъ враговъ своихъ, но Ромонтъ сынъ Тройденовъ чернецъ егда услыша о смерти отца своего Тройдена изверже изъ себѣ чернечество и собравъ войско порази Довмонта стрія и самаго уби и иныхъ князей враговъ своихъ, и отчихъ, и ту уже не ста князей отъ колѣна Падемонова, кромѣ сего Ромонта, но Ромонтъ не хотѣ княжити, но поиде паки въ монастырь, а на князствѣ Литовскомъ посади Витона иного рода князей Римскихъ гербу Кинтавроновъ. Сей Витенесъ многія брани имѣяше со оконными въ Русью, Ляхами, Кримтми и по многихъ лѣтѣхъ умре оставивъ по себѣ сына Гединіна, но и той со околными такожде непрестанно воевася, якоже и Витенесъ. Сей Гедиминъ имъ сыновъ 7: Монтивила, Наримонта, Онерда, Естнутія, Кейстуда, Еоріама, Любарта; сынове Олгертовы: Ягело, Скиргайло, Свидригайло, Володимеръ, Борисъ, Корибутъ, Вигунтъ, Коригиль, Наримонтъ, Лайгвинъ, Любартъ, Андрей, Бутавъ; сынове Кейстутовы: Витолдъ, Патрикій, Тоговилъ, Жигмонтъ Войдатъ, Довготъ (изъ рукоп. введ. въ Густын. Л.).
   

0x01 graphic

   § 100. "До куръ" -- принимается въ смыслѣ до пѣтуховъ; это толкованіе согласно съ древними памятниками.
   Хорсъ, Ορος, Horus, по ученію Гностиковъ, Предѣлъ, явившійся послѣ удаленія Елены изъ Плиромы для возстановленія чернаго числа 8. Онъ препятствуетъ возвращенію Елены-Софіи Ахаютъ въ Плирому. Всеславъ перебѣгаетъ ему дорогу, и этимъ способствуетъ вторженію Елены, нарушительницы гармоніи въ высшемъ и земномъ мірѣ. Трудно рѣшить, изображаетъ ли Хорсъ благотворную или враждебную силу. Въ Excerpta ex scriptis Theodoti et doc trina quae Orientalis vocator, ad Valentini tempora spectantia, epitomae, въ приложеніи къ твореніямъ Климента Александрійскаго, находимъ, что Ορος отдѣляетъ міръ отъ Плиромы. У Епифанія Ορος, какъ σταυρος, имѣетъ внутреннюю, укрѣпительную силу, но какъ собственно Ορος имѣетъ силу разъединенія.
   Діодоръ Сицилійскій говоритъ (I, 88): "Египтяне почитаютъ Волка потому, что Озирисъ вернулся изъ царства мертвыхъ ни помощь Горосу и Изидѣ противу Тифона". Басня эта подъ разный видами передается намъ въ лубочныхъ сказкахъ, и, совершенно согласно съ древнимъ преданіемъ, въ сказкѣ объ Иванѣ Царевичѣ и Сѣромъ Волкѣ. Въ Пѣснѣ, также какъ и въ Египетской баснѣ. Всеславъ является предвѣстникомъ великаго Хорсови, т. е. примирителя. Впрочемъ, по значенію глагола "прерыскаше", перебѣгая, волкъ въ Пѣснѣ можетъ быть имѣетъ отношеніе враждебное къ великому примирителю. Въ Египетской баснѣ Оросъ стремится сѣсть на отеческій престолъ и затѣмъ водворить нарушенный порядокъ вещей.
   Локи -- одинъ изъ 12 боговъ, въ числѣ 12 Азовъ, представитель всего пагубнаго въ водѣ, огнѣ, воздухѣ и землѣ. Его сынъ. Волкъ-Фенриръ, дочери: Знѣя-Мидгардъ и Гель Смерть. Скованный богами, Волкъ долженъ явиться передъ скончаніемъ вѣка, равно какъ и Змѣя, погруженная богами въ море.
   Согласно съ этимъ Скандинавскимъ сказаніемъ, Волкъ-Всеславъ является предвѣстникомъ и орудіемъ окончательной погибели.
   Вейсманъ, въ прилож. къ Alexander (Gedicht des XII, Iahrhun dertsvom Pfaffen Lamprecht, F.-а.-M., 1850, II, 464), приводитъ слѣдующій любопытный разсказъ Джона Мандевиля:
   "Zwischen den Hügeln, die da sind, sind die Jaden der neun Stämme eingeschlossen, die man Gog and Magog nennt, and sie können an keiner Seite heraus. Hier waren 22 Könige eingeschlossen mit ihrem Volke, die früher da wohnten und zwischen den Bergen von Sichy und dem Reiche Alexanders. Er trieb sie dorthin zwischen diese Berge; denn er glaubte sie einschliessen zu können durch Gewalt und das Werk yon Menschenhänden; aber er vermochte es nicht. Da flehte er zu Gott, dass er sein begonnenes Werk vollenden möchte, und Gott hörte seine Bitte und schloss diese Berge zusammen, so das die Juden dort wohnen, als wären sie gefangen und eingeschlossen; und überall sind die Berge, ausser einer Seite. Und warum gehen sie da nicht hinaus? sagst du. Darauf antworte ich. Obgleich man es eine See nennt, ist da ein Sumpf um die Berge. Und dies ist der grösseste Sumpf der ganzen Welt, und wenn sie auch über die See gingen, wüssten sie doch nich wohin, denn sie können nur ihre eigene Sprache reden; und ihr müsst wissen, dass die Jaden kein eigenes Land in der ganzen Welt haben, ausser denen, die in diesen Bergen wohnen Und doch geben auch diese Tribut der Königin von Ermony. Und zuweilen gehen einige Juden auf den Berg, aber sie können nicht hinüber, denn diese Berge sind so hoch; dennoch sagt man von diesem Lande, dass sie zur Zeit des Antichrists beraus kommen und vielen Harm den Christenmenschen authun werden. Und deswegeu lernen die Juden in allen Ländern hebräisch, den sie meinen, dass die in den Bergen herauskommen und nur hebräisch sprechen werden. Und zur Zelt des Antichrists werdeu diese Juden heraus -kommen und hebräisch sprechen 'und die andern Juden in die| Christenheit fuhren, um die Christen zu vernichten; denn sie haben ihre Weissagungen, dass sie einst von den Christen sichj befreien und diese sich unterwerfen werden, wie sie jetzt unter den Christen stehen. Und wenn ihr wissen wollt, wie sie den Weg herausfinden, so will ich es euch sagen, wie ich es gehört habe. Bei der Ankunft des Antichrists wird ein Fuchs Kommen nnd seinen Bau au derselbe Stelle machen, wo der König Alexander die Thore gemacht hat, und er wird so an der Erde arbeiten und sie durchbrechen, bis er unter die Juden kommt; und wann sie diesen Fuchs sehen, wird es sie gross Wunder nehmen, denn sie sahen nie einen solche Art von Thieren, denn sie haben wohl manche Thiere unter sich, aber keine solche; und sie werden den Fuchs jagen und verfolgen, bis er wieder in die Höhle geflohen ist, aus der er gekommen; und dann werden sie nach ihm graben, bis sie an die Thore kommen, die König Alexander von grossen, gut mit Cöment verbundenen Steinen gemacht hat; und sie werden diese Thore brechen und den Ausgang finden.
   Слѣдующая выписка изъ Джіовани Фіорентино (Giornata, Kot. 1, Alexander, Ged. d. XII. Jahrh., v. Pf. Lamprecht, II, 465, 466) упоминаются трубы, поставленныя Александромъ Велнініъ, о коихъ рѣпъ идетъ въ Русской сказкѣ, встрѣчаемой у Аѳанасьева.
   На эту же сигнальную трубу карная намекаетъ и наша Пѣснь; здѣсь кстати слѣдуетъ замѣтить, что форма карнай или карнаинъ совершенно правильна и соотвѣтствуетъ Греческому Καρνειος, прозваніе Аполлона, означающее рогатый καρνος -- труба. "Alexander schloss die zehn Stämme Jsraöls in die Berge von Gog und Magog. Um sie in Unterwürfikeit zn halten, heftete er eine Anzahl Trompeten an die Gipfel 'der Berge, so künstlich geformt, dass sie bei jedem Lufthauch tönten. Im Laufe der Zeit bauten gewisse Vögelihrei Nester in die Oeffnungen der Trompeten und verstopften sie, so dass der Tou allmählich schwächer wurde. Uud als die Trompeten gans verstummten, wagten es die Juden über die Berge zu klimmen und entkam men. Ihre Abgeschlossenheit scheint sie in Tartarische Nationen verwandelt zu haben. Und der grosse Chan der Tartarei führt bis auf den heutigen Tag eine Feder auf seiner Mütze als Andenken an die wesentlichen Dienste, welche die Vogel seinen Vorfahren erwiesen hatten".
   Но эти апокалиптическія сказанія недостаточны для объясненія явленія Всеслава волкомъ въ связи съ явленіями великаго Хорса. "Великій Хорсъ" напоминаетъ Египетскаго Ороса. Геродотъ (перев. Мартынова, кн. II, гл. 144), говоритъ:
   "Прежде же сихъ мужей (поколѣнія жрецовъ) были въ Египтѣ боги царями, кои купно съ людьми обитали, и изъ нихъ всегда былъ одинъ старше всѣхъ. Послѣдній изъ нихъ былъ Оръ, сынъ Озирида, коего Еллины называютъ Аполлономъ. Сей, низложивъ Тифона, былъ послѣднимъ царемъ въ Египтѣ. Озирисъ же на Бакинскомъ языкѣ означаетъ Діонисъ (Вакхъ)".
   Синезій (De Provid., pp. 90--115) говоритъ, что Египтянамъ предвѣщано было освобожденіе, какъ скоро Оросъ будетъ имѣть помощникомъ на войнѣ волка вмѣсто льва. Разъясненіе этой загадки относительно значенія волка, по словамъ упомянутаго Отца Церкви, есть таинство, не сообщавшееся мірянамъ даже въ формѣ басни. Для изгнанія Тифона и возстановленія лучшаго порядка вещей, необходимо очистить водою и огнемъ воздухъ, зараженный племенемъ Тифона. Возвращеніе Игоря съ волкомъ и очевидныя знаменія, сопровождающія возвращеніе Игоря въ Россію, совершенно сходны съ разсказомъ Синезія (Объ этомъ эпизодѣ изъ Египетской мѵѳологіи ср. Dupuis, Origine de tous les cultes. Paris an III. 1-re partie du t. II, pp. 445--446, и Schwenk: Mythologie der Aegypter. Frankfurt, 1846, стр. 242, sqq). Озирисъ, вернувшись изъ ада, спрашиваетъ сына: что лучшее на землѣ?-- Сынъ отвѣчаетъ: "отмщеніе за родителей". Какое животное наиполезнѣйшее на войнѣ?-- Оросъ отвѣчаетъ: "конь". На вопросъ, зачѣмъ не левъ,-- отвѣтъ: "Левъ годенъ во время защиты, а на конѣ спасаешься отъ непріятеля и его уничтожаешь нападеніями". Тутъ Озирисъ увидѣлъ, что Оросъ созрѣлъ для борьбы, и обрадовался. Передъ битвой съ Тифономъ, многіе изъ слугъ послѣдняго перешли къ Оросу, и между ними любовница Тифона. По разсказу Плутарха, люди Ороса убили змѣю, которая преслѣдовала перебѣгавшую любовницу Тифона, Ѳуерисъ.
   Египетская баснь вполнѣ объясняетъ движенія Всеслава и Великаго Хорса, старавшихся возстановить отеческій престолъ; вмѣстѣ съ тѣмъ обѣ фигуры въ Египетской исторіи означаютъ паденіе второй божественной династіи.
   Эпоха составленіи Русской Пѣсни вполнѣ соотвѣтствуетъ подобному сближенію: Южная и Западная Россія видимо приближались къ паденію. Предпочтеніе, въ концѣ XII вѣка данное старшей линіей Суздалю передъ Кіевомъ и разстройство Полоцкаго княженія ярче всего объясняютъ положеніе дѣдъ.
   Низами, умершій въ 1180 году, въ заключеніе своего "Искендеръ-Наме" разсказываетъ, что Александръ Великій, во время своего похода противъ Сины (Китая), узнавъ, что Русскіе разорили городъ Берду, столицу его союзницы, по окончаніи войны предпринимаетъ два похода противъ Русскихъ, и беретъ въ плѣнъ Русскаго царя Кайтада. Далѣе: Синскія плѣнницы разсказываютъ Александру объ источникѣ живой воды въ области тьмы, охраняемой пророкомъ Хисри. Александръ стремится къ этому источнику, но, не найдя его, возвращается домой и привязываетъ въ себѣ своихъ намѣстниковъ благодѣяніями.
   Весьма можетъ быть, что въ, нашей пѣснѣ намекается и на этотъ мѵѳъ. Смыслъ обоихъ этихъ мѵѳовъ тотъ же, да и Хисри и Хорсъ вѣроятно тождественны между собою. У Египтянъ Оросъ назывался также Гарка, явленный, Гаргатъ и Горсентъ -- мститель. Менѣе всего гадательно объясненіе Русскихъ басенъ Египетскими уже потому, что Египетскія басни были согласны съ Греческими и Халдейскими. Распространеніе же Финикійскихъ колоній достаточно поясняетъ тотъ путь, коимъ эти вѣрованія могли быть перенесены въ Россію. Всего, конечно, важнѣе свидѣтельство Лѣтописи о тождествѣ Сварога и Ифеста, Дажьбога и Геліоса. Совершенно было бы неосновательно отвергать значеніе этого показанія, предполагая невѣдѣніе Лѣтописца: еслибы Лѣтописецъ не имѣіь въ виду положительныхъ данныхъ, то ему всего проще было бы указать на сродство съ Греческимъ Олимпомъ.
   Волкъ-Фенриръ въ Скандинавской миѳологіи является врагомъ боговъ, хотя первоначально онъ и самъ принадлежалъ къ сонму боговъ; связанный богами, онъ изливаетъ изо рта пѣну, которая образуетъ рѣку пороковъ. Но это чудовище разорветъ узы при окончаніи міра и одержитъ побѣду со Змѣей-Мидгардъ; вмѣстѣ съ тѣмъ волкъ будетъ содѣйствовать торжеству новой эры -- дочери Фреи. Въ позднѣйшей Эддѣ это свѣтопреставленіе смѣшивается съ разсказомъ о разореніи Трои въ связи съ древнѣйшими отрывочными пѣснями. Такимъ образомъ, въ Эддѣ типъ волка совмѣщаетъ въ себѣ двѣ силы: благотворную и губительную.
   Согласно съ значеніемъ волка въ Эддѣ, его появленіе означаетъ конечную погибель. Dupais (Orig. de tons les cultes) замѣчаетъ, что астрологи означали планеты звѣрями, съ коими они полагали нѣкоторое сходство; такъ, Марсъ назывался Волкомъ (1. с., р. 843 (notes); ср. тамъ же, стр. 501, 50 и).
   Геродотъ говоритъ о Скиѳскомъ народѣ Неврахъ, превращающихся въ волковъ, а Солинъ о народѣ, живущемъ въ Истріи и обладавшемъ тою же способностью.
   Виргилій въ VIII Еклогѣ упоминаетъ о Мерисѣ, принимавшемъ часто образъ волка.
   Люди, обращенные и сами обращавшіеся въ волковъ, назывались у Норманновъ -- Garwalf, у Бретонцевъ -- bisclayeret, Währwolf по Нѣмецки и loup-garou по Французски. Въ одномъ изъ Армориканскихъ Лэ Марія de France разсказывается о нѣкоемъ мужѣ, рыскавшемъ постоянно три дня въ недѣлю въ образѣ волка. Latour d'Auvergne (Origines Gauloises, ch. 2) говоритъ о существованіи между Бретонцами повѣрья о превращеніи людей въ волковъ. Sir William Temple (Miscellanea, P. II: Essay on Poetry. London, 1720, у. I, p. 244) упоминаетъ о существованіи сего повѣрья въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ Франціи, причемъ онъ вспоминаетъ о нѣсколькихъ Ирландцахъ, раздѣляющихъ это повѣрье (John Dnnlops: Gesch. der Prosa-dichtungen а. d. Eng. v. F. Liebrecht. Berlin. 1851, стр. 429 и прим. 504.-- Аѳанасьевъ, Поэтическ. воззрѣнія Славянъ, т. I, 792--796; II, 332; III, 525. Kreutzwald und Neus: Mythische und Magische Lieder der Ehsten, 1854, стр. 12. Cp. Эстляндскій Сборокъ, Ревель, 1870, стр. 186. Вѣроятно изъ этого повѣрья объ оборотняхъ произошелъ и самый обычай не называть волка и медвѣдя настоящими ихъ именами. Ср. напр. Майновъ: Поѣздка въ Обонежье и Корелу, 1874, cfp. 160; также Kreutzwald: Der Ehsten abergläubische Gebräuche, etc., стр. 120).
   Гомеръ упоминаетъ о превращеніи Переклимена въ волка; онъ же говоритъ, кто волки предвѣщаютъ кару, ниспосланную Аполлономъ на Грековъ за обиду, нанесенную Агамемнономъ его жрецу.
   Превращеніе людей въ волковъ -- одно изъ самыхъ распространенныхъ повѣрій, и его по справедливости причисляли къ душевнымъ болѣзнямъ: insania zooanthropica, insania metamorphosis Аѳанасьевъ (l. c., III, 529) говоритъ, что на Руси волчьимъ пастыремъ считается Егорій Храбрый. Тотъ же писатель говоритъ (ibid., III, 528, со ссылкой на Москвитянинъ 1853, V, 3, и Zeitschrift für. D. Myth., IV, 195), что въ Митиленѣ и на Мало-азіятскомъ прибрежья существуетъ до сихъ поръ повѣрье въ врѵколаковъ. По Сербски эти оборотни называются вукодлаками.
   Въ Густынской Лѣтописи, подъ 1185 годомъ сказано:
   "Въ тоже лѣто заложенъ бысть въ Прусѣхъ славный городъ Гданскъ".
   Въ Любской хроникѣ Арнольда (кн. VII, ч. 9) говорится объ учрежденіи Епископства въ Ригѣ въ 1186 году Мейнгардомъ (+1196). По Генриху Латышу, Мейнгардъ просилъ согласія Владиміра, Князя Полоцкаго, на крещеніе двухъ волостей. Въ Любской хроникѣ по поводу Ливонцевъ, жившихъ въ Полоцкой землѣ и плативишимъ прежде дань Русскому Королю, говорится, что Русскій Король дѣлалъ неоднократные, сильные, но постоянно отражаемые набѣги, при третьемъ Епископѣ Рижскомъ, Альбертѣ, замѣнившемъ Епископа Бертольда, умершаго въ 1198 году. Рижскіе Епископы водворяли Христіанскую вѣру въ этой землѣ вооруженною силой, и со всѣхъ сторонъ, въ помощь своему дѣлу, они получали деньги, оружіе, корабли. Меченосцы стремились въ эти страны для покоренія Ливовъ и другихъ варварскихъ племенъ. Изъ областей обращеныхъ Епископомъ Альбертомъ, Меченосцы, называемые Божіими рыцарями, требовали за службу свою треть всѣхъ завоеванныхъ земель. Епископъ Альбертъ не соглашался на это, не смотря на происки Рыцарей при Римскомъ Дворѣ. Этому напору Меченосцевъ слѣдуетъ приписать шаткость Русскаго владычества, потрясеннаго предшествовавшими низверженіями Полоцкихъ Князей. Въ данномъ случаѣ поэтъ говоритъ не о войнахъ XI столѣтія, а о современныхъ ему событіяхъ, и весьма можетъ быть, что приведенныя слова, по ихъ энергіи, составляютъ главный предметъ Пѣсни. Поэтъ упрекаетъ Князей за ихъ прежнія дѣйствія противъ Полоцкихъ Князей: "Нѣмизѣ кровави брези не болотомъ бяхуть посѣяни посѣяни костьми Русскихъ сыновъ". Предыдущія же слова относятся къ событію совершающемуся: "На Немизѣ снопы стелютъ головами"...
   Тонъ разсматриваемаго произведенія не вполнѣ дозволяетъ принимать Пѣснь о походѣ Игоря за торжество его возвращенія въ Россію, еще менѣе за свадебную пѣснь по случаю бракосочетанія сына Игоря съ дочерью Кончака -- Свободою.
   Пѣснь заканчивается отчаяннымъ воплемъ за Русскую землю: "О стонати Русской землѣ, помянунше первую годину и первыхъ Князей. Того стараго Владиміра нельзѣ бѣ пригвоздити къ горамъ Кіевскимъ: Сего бо нынѣ сташа стязи Рюрикови, а друзіи Давидова въ рози нося ихъ, хоботы пашуть". За этими безотрадными словами начинается заклинаніе Ярославны. Все отчаяніе, весь сарказмъ Пѣсни сосредоточены на Князьяхъ Смоленскихъ, и я не думаю, чтобы поэтъ въ данномъ случаѣ билъ только на эффектъ: въ сущности дѣло шло о напорѣ новыхъ Латинскихъ враговъ. Для защиты Восточной Россіи значеніе Смоленскихъ Князей было весьма второстепенно. Возбудивъ до нельзя народное чувство, поэтъ быстро переходитъ къ заклинанію Ярославны, и тѣмъ явно обнаруживаетъ, что спасеніе онъ видитъ въ одной лишь молитвѣ.
   Грамматинъ основательно замѣтилъ, что единственное опредѣленіе времени въ Пѣсни -- это слова: "до нынѣшняго Игоря, умершаго въ 1202 году". Съ другой стороны, время составленія Пѣсни, основываемое на томъ фактѣ, что о Владимірѣ Игоревичѣ упоминается до женитьбы его на дочери Кончака,-- невѣрно, ибо въ Пѣснѣ упоминается разговоръ Половецкихъ Князей при преслѣдованіи бѣжавшаго Игоря.
   Сообщая гадательныя соображенія о времени составленія Пѣсни, а вполнѣ убѣжденъ, что вопросъ остается неразрѣшеннымъ, да и едва ли когда будетъ разрѣшенъ: рѣшеніе его есть дѣло чувства и впечатлѣнія, а не анализа. Вышеприведенный очеркъ архимандрита Лосицкаго разъясняетъ немного положеніе Русскихъ въ Литвѣ въ концѣ III и началѣ XIII столѣтія.
   Тьмуторокань, Тамань, постоянная и завѣтная цѣль стремленій Русскихъ втеченіи всего историческаго времени нашего существованія; стремленіе это было весьма естественно, ибо оно служило главнымъ условіемъ для входа въ Азовское море и выхода оттуда.
   Русскій элементъ издревле сидѣлъ въ этихъ мѣстностяхъ подъ именемъ Тавровъ; единогласіе Византійскихъ писателей въ этомъ отношеніи не даетъ мѣста сомнѣніямъ. Владѣніе устьями и теченіемъ Днѣпра, болѣе обезпеченное, не доставляло тѣхъ удобствъ, которыя представляло Азовское море; владѣніе же устьями Днѣпра совокупно съ Таманью должно было обезпечить и обладаніе теченіемъ Дона и его притоками. Русскій элементъ постоянно держался между Дономъ и Кубанью, и представителями его были тамъ Некрасовцы, Игнатъ-Казаки. Некрасовская скала на правомъ берегу Кубани, въ Терской области, по дорогѣ изъ укрѣпленія Джугутинскаго въ Хумаринское, съ развалинами крѣпости на южной сторонѣ скалы, подтверждаетъ разсказы Массуди о Кашакахъ, владѣющихъ укрѣпленными мѣстами по восточному берегу Чернаго моря. Архимандритъ Лоссицкій говоритъ, что и Пятигорскіе Черкесы были Русскіе. Даже и нынѣ существуетъ преданіе о Русскомъ происхожденіи одного Осетинскаго племени. Между Кавказскимъ народонаселеніемъ несомнѣнно долженъ находиться не одинъ забытой отрядъ, поселенный для защиты проходовъ и дорогъ. У Осетинъ существуетъ преданіе о Франкскомъ Князѣ, промѣнявшемъ цѣлую область за Осетинскую княжну. Весьма можетъ быть, что и въ похожденіяхъ Всеслава встрѣчались романтическіе эпизоды въ связи съ его политическими дѣйствіями. Фальмерайеръ приводитъ слѣдующій разсказъ объ одномъ Русскомъ Князѣ, женившемся на Тамарѣ:
   "По смерти Георга III, въ 1171 году, за неимѣніемъ прямыхъ наслѣдниковъ, корона Грузинская, по Лѣтописи Вахтанга, досталась дочери его, Тамарѣ. Въ первые же годы она завоевала Тавриго и города Требизондъ, Абхазію и Кавказскія горы, и разбила наголову войска Султана Нуредина и Шаха Атабега. Она вышла замужъ за Русскаго Князя, находившагося тогда въ Тифлисѣ, но впослѣдствіи удалила его за дурное поведеніе и вышла замужъ за Осетинскаго Князя, Багратіона. Удаленный Русскій Кназь, по имени Андрей; отправился въ Грецію, и оттуда возвратился въ Лазію съ сильнымъ войскомъ. Когда онъ подошелъ къ Кутаису, то всѣ тамошніе знатные люди примкнули къ нему. Но тѣмъ не менѣе Русскій Князь былъ разбитъ Тамарой, плѣненъ и отпущенъ, и съ тѣхъ поръ о немъ въ той странѣ не было помину".
   Фальжерайеръ (Gesch. des Trapezuntischen Reiches. München, 1827, стр. 25, 26) полагаетъ весьма основательно, что подъ именемъ Греціи здѣсь подразумѣвается Трапезундское Греческое владѣніе.
   Около этого же времени упоминается Тамара, дочь Императора Андроника; по паденіи Императора, въ сентябрѣ 1185 года, она удалилась съ двумя сыновьями своими, Алексѣемъ и Давидомъ, въ Колхиду, захвативъ съ собой большія сокровища. Алексѣй и Давидъ были сыновья Мануила Комнена. Такимъ образомъ, въ концѣ XII столѣтія являются на восточномъ берегу Чернаго моря какъ будто двѣ Тамары: Греческая и Грузинская. Впрочемъ, это легка можетъ быть объяснено недоумѣніемъ. Что касается до родственныхъ отношеній Тамары къ Императору Андронику и Грузинскому Царю Георгію III, по отношенію къ названію ея Греческою Колхидскою Принцессою, а съ другой стороны Принцессою Грузинскою, то это могло произойти отъ двухъ точекъ зрѣнія. Сознаюсь, впрочемъ, что я въ этомъ вопросѣ ничего не знаю -- даже не знаю, какимъ образомъ можно провѣрить такое недоумѣніе.
   Фальмерайеръ, передавая выше помянутую Осетинскую легенду, ссылается на Путешествіе Клапрота (ч. И, стр. 178), вѣроятно нѣмецкаго изданія. Во французскомъ же изданіи (Paris, 1823, ч. II, стр. 167), сообщены лишь изустныя преданія объ этомъ событіи. "Les Ossetes racontent, qu'un Khan des Frenghi s'empara par use de cette fortification (крѣпость на Фіагѣ, называемая также Пог-ауссе, Русскими: Ногъ или Фаюкъ) après un siège très long; la femme dn chef des assiégés avait, par des signaux poste; elle eponsa ensuite le Khan Européen, dont les troupes exple terent les mines d'argent du voisinage".
   Кажется этотъ Осетинскій разсказъ дѣйствительно находится въ связи съ разсказомъ Вахтанга о Тамарѣ, бывшей сперва за Русскимъ Княземъ, а впослѣдствіи за Осетинскимъ, Багратіоновъ.
   Клапротъ (ч. II, стр. 347) разсказываетъ еще Черкесское преданіе о Европейскомъ Князѣ, владѣвшемъ въ ихъ землѣ и промѣнявшемъ свою область за полюбившуюся ему жену одного изъ Черкесскихъ Князей. Этотъ послѣдній уступилъ жену свою условіемъ, чтобы тотъ Князь уступилъ ему землю, занятую Фрегами. Клапротъ приводитъ еще существующую у Кабардинцевъ пословицу: "Мы отдали нашихъ женъ за эту страну".
   Смѣшеніе историческаго элемента съ мѵѳическимъ въ древнихъ и позднѣйшихъ басняхъ до такой степени сильно, что едва ли возможно прослѣдить эти двѣ перепутанныя между собою нити. Отецъ Исторіи, Геродотъ, разсказываетъ по древнимъ сказкамъ причины всѣхъ продолжительныхъ войнъ между Восточными и Западными народами. Главный источникъ всѣхъ войнъ, по мнѣнію Персовъ, были дѣйствія Грековъ въ отмщеніе за похищеніе Елены. Похищеніе Іо Финикіянами положило начало дѣлу, наиболѣе сходно съ повѣствованіями нашихъ сказокъ, и именно сказки о Семи Семіонахъ, по лубочному изданію, стр. 8--11:
   "Царевна тотчасъ пошла къ своему батюшкѣ и начала на корабельную пристань просится погулять. Царь отпустилъ ее, и сказалъ чтобъ она взяла съ собою нянюшекъ и мамушекъ. И пошли съ Семеномъ, какъ скоро пришли на корабельную пристань, тотъ часъ Семенъ просилъ Царевну на свой корабль, а когда она на оной пошла, то Семенъ воръ да и протчая братія начали показывать Царевне разные товары, после Семенъ сказалъ Царевне: Ваше Величество теперь извольте приказать нянюшкамъ и мамушкамъ скоробля сойти для того что я хочу показать другія товары которыхъ не должны они видеть; Царевна приказала нянюшкамъ и мамушкамъ съ коробля сойти; какъ они сошли въ самое то время велелъ Семенъ воръ своимъ братьямъ тихонько отрубить якорь и пустится въ море на всѣхъ парусахъ, а самъ между темъ началъ Царевне развертывать некоторые товары, ис которыхъ подарилъ ее некоторыми; время прошло уже часа два какъ онъ показывалъ товары и наконецъ она ему сказала что время ей домой итти, потому что Царь, ее отецъ, дожидаться будетъ обѣдать; потомъ вышла изъ каюты и видетъ, что корабль на ходу и береговъ уже не видно, тогда она ударила себя въ грудь, въ другъ обратилась лебедью и полетела; пятой Семенъ взялъ ружье и подъстрелилъ лебедя, а шестой Семенъ до воды ее недопустя подъхватилъ и принесъ ее опять на корабль гдѣ Царевна по прежнему стала девицею; нянюшки и мамушки стоявши на берегу увидя что корабль отвалилъ отъ берега и съ Царевною бросились тотчасъ къ Царю и сказали о Семеновомъ обмане; Царь нарядилъ тогда великый флотъ за ними въ погоню и когда флотъ началъ нагонять Семеновъ корабль гораздо близко,-- то четвертый Семеонъ взялъ корабль свой заносъ и увелъ его въ подземельное Государство; когда корабль стало не видно то флотъ и увидя какъ оной ушелъ на дно, думали что корабль потонулъ и съ Царевною Еленою Прекрасною и возвратились назадъ и донесли о томъ Царю Саргу, что Семеновъ корабль потонулъ и съ Вашею дочерью; Царь много объ ней печалился".
   Тщательный собиратель басенъ, отецъ Исторіи, начинаетъ свое повѣствованіе исчисленіемъ похищеній дѣвицъ, послужившихъ завязкой для ряда событій, составляющихъ всемірную Исторію (кн. I, гл. 1): "Словесники изъ Персовъ говорятъ, что Финикіяне были виновниками вражды. Они изъ называемаго Ериѳрейскаго моря пришедшіе въ наше море и поселившись по берегамъ. онаго въ странѣ и нынѣ ими обитаемой, занялись отдаленными плаваніями и начали возить Египетскіе и Ассирійскіе товары въ разныя страны, а также и въ Аргосъ. Въ то время Аргосъ былъ лучше всѣхъ городовъ въ странѣ, называемой Елладой. Финикіяне прибывъ въ Аргосъ, выставили товаръ на продажу. На пятый или шестой день послѣ ихъ прибытія, когда все почти было распродано, пришло къ порю много женщинъ, между коими находилась и Царевна. Называлась она, какъ то утверждаютъ и Еллины, Іо. Когда онѣ, ставъ у кормы корабельной, покупали наиболѣе нравившіеся товары, Финикіяне, сговорившись между собой бросились на нихъ. Большая часть женщинъ разбѣжалась, но Іо съ нѣкоторыми женщинами была захвачена. Финикіяне свели ихъ на корабль и поплыли въ Египетъ".
   Указаніе Геродота, что, по древнѣйшимъ преданіямъ, Финикіяне приплыли изъ Ериѳрейскаго моря, весьма важно, какъ одна изъ весьма рѣдкихъ точекъ, служащихъ въ объясненію связи существующей между преданіями Индо-Европейскихъ и Семитическихъ народовъ. Путешественникъ Геродотъ весьма хорошо зналъ что онъ говоритъ, называя море Ериѳрейскимъ: другаго Ериѳрейскаго моря не было, кромѣ Индѣйскаго. Не только условія древнѣйшаго основанія Финикіянъ намъ неизвѣстны, но даже и условія распространенія ихъ колоній. Условія, облегчавшія имъ плаваніе, намъ также неизвѣстны, но они далеко не невозможны. Противорѣчивыя свѣдѣнія о извѣстности и неизвѣстности Америки въ древности весьма объяснимы, если Финикіяне были выходцы изъ Индіи.
   Затѣмъ Геродотъ еще кратче говоритъ о прочихъ обидахъ: похищеніе Еллинами изъ Тира Европы, Еллинами же Медеи изъ Колхиды и наконецъ Троянскимъ Парисомъ Елены изъ Греціи. За отмщеніе Греками Троянамъ, Персы считаютъ Еллиновъ своими врагами, признавая Азію и варварскіе народы за своихъ, Грековъ и остальную Европу за страну имъ чуждую.

0x01 graphic

   Геродотъ видимо не былъ знакомъ съ текстомъ сказокъ, и довольствовался очищеннымъ разсказомъ Персидскихъ словесниковъ, которые, извлекая изъ сказочнаго міра болѣе или менѣе историческіе типы, лишали ихъ и той доли правды, какая свойственна баснословнымъ разсказомъ. Повѣствованія Египетскихъ жрецовъ обстоятельнѣе, и болѣе согласны съ нашими сказками. Присутствіе Русской сказкѣ семи Семіоновъ, т. е. семи Эоновъ, могло бы побудить сомнѣніе, что сказка наша явилась не ранѣе появленія Симеона Волхва, но трагедія Еврипида не дозволяетъ останавливаться на этомъ сомнѣніи, такъ какъ она излагаетъ баснь совершенно согласно съ Русскою сказкой: въ то время, какъ Менелай вводится въ храмѣ Протея и отыскиваетъ тамъ Елену, люди являются къ нему съ извѣстіемъ, что Елена съ корабля поднялась на небо, и подымаясь объявила, что она демонъ, совершившій дѣло, для котораго онъ былъ присланъ на землю, и теперь удаляющійся къ пославшему его. Въ Русской сказкѣ весьма отчетливо объясняется, какъ Елена попала къ Царю морскому, Протею, и не представляетъ никакого ручательства, что возвращенная на корабль лебедь была таже самая Елена. Сказка наша молчитъ также о происшедшемъ въ морскомъ подземномъ царствѣ; этотъ эпизодъ изображенъ Еврипидомъ.
   Сказка объ Иванѣ Царевичѣ и Жаръ-птицѣ повѣствуетъ, какъ сѣрый Волкъ обратился въ Елену, чтобы обмануть Царя Афрона, также морскаго Царя (Αφρων -- пѣнящійся). Въ трагедіи Еврипида, Елена, съ согласія Ѳеоклимена, сына Протеева, уѣзжаетъ въ море совершать обрядовую тризну по мнимо-умершемъ Менелаѣ, и затѣмъ, соединившись съ нимъ, плыветъ въ Грецію.
   По свидѣтельству Геродота, объ этомъ предметѣ (похищенія женъ) существовали разсказы и даже цѣлыя полемическія сочиненія у Персовъ, Финикіянъ и Грековъ; Египетскіе жрецы имѣли свой варіантъ, и каждое изъ сихъ повѣствованій, кромѣ патріотическаго оттѣнка, имѣло необходимо существенныя различія, происходившія вслѣдствіе разныхъ точекъ зрѣнія. Русская сказка поясняетъ всѣ варіанты.
   Пѣснь о Волхѣ Всеславьичѣ могла несомнѣнно воспринять въ себя и позднѣйшія дѣйствительныя происшествія, даже II и XII столѣтій; вмѣстѣ же со сказкой объ Иванѣ Царевичѣ и Еленѣ Прекрасной, она соединяется варіантомъ пѣсни (ср. Онежскія былины, собр. Гильфердингомъ), гдѣ Волхъ Всеславичь является подъ именемъ Ивана Годиновича. Отчество "Годиновичъ" весьма напоминаетъ Ороса, сына Озириса, называющаго себя сыномъ Хроноса, т. е. Времени.
   Де лишнимъ считаю помѣстить здѣсь нѣкоторыя выписки и замѣтки, служившія основаніемъ изложенному взгляду на Всеслава Полоцкаго, какъ онъ изображенъ въ Пѣснѣ XII столѣтія.
   Въ Гримнисмалѣ Одинъ говоритъ, что Солнце быстро течетъ потому, что за нимъ гонится волкъ Sköll, намѣревающійся его пожрать. Передъ Солнцемъ гонится другой волкъ, Гати, за Мѣсяцемъ. Худшій изъ всѣхъ, Managarm, питающійся трупами, пожретъ наконецъ и Мѣсяцъ.
   Волкъ Фенриръ, упоминаемый въ разныхъ пѣсняхъ Эдды, освободится отъ цѣпѣй при окончаніи свѣта, предшествующемъ обновленію. Въ позднѣйшей Эддѣ торжество волка Фенрира связано съ разореніемъ Трои.
   Въ Хорсѣ признаютъ бога Солнца, что весьма можетъ быть. Не смотря на это сочетаніе волка и Хорса, въ Пѣснѣ ничего Скандинавскимъ мѵѳомъ не объясняется. Въ Иліадѣ волки посылаются Аполлономъ, какъ предвѣстники чумы; здѣсь волки какъ бы олицетвореніе солнечныхъ лучей, что имѣетъ еще менѣе соотношенія съ нашей Пѣсней. Единственный мѵѳъ подходящій -- это мѵѳъ Египетскій объ Оросѣ и отцѣ его, Озирисѣ. Согласно съ этимъ мѵѳомъ, Всеславъ является предвѣстникомъ и помощникомъ возстановленію стараго порядка вещей -- владычества Хазарскаго. "Великый Хорсъ" въ этомъ случаѣ есть представитель торжества Азіи и можетъ быть и Чингисъ Хана.
   Въ концѣ XII столѣтія Южная Россія приходила къ окончательному разстройству. Великое княжество Кіевское ослабло, Галиція вступала въ ближайшее и опасное. сообщеніе съ Германской Имперіей, Польшей и Венгріей. Вліяніе Русское въ Полоцкомъ княженіи уступало вліянію Литовскому и Меченосцевъ. Пѣвецъ Игоревъ видѣлъ, какъ зданіе рушилось со всѣхъ сторонъ; по тону его Пѣсни видно несомнѣнно, что она была выраженіемъ глубокаго патріотическаго чувства и вмѣстѣ съ тѣмъ краснорѣчивымъ воззваніемъ къ Князьямъ для отраженія опасности, грозящей съ Запада. Пѣснь о походѣ Игоря принимаетъ характеръ совершенно апокалиптическій и пророческій Но въ соотвѣтствующей пѣснѣ Эдды торжество волка при несомнѣнномъ апокалиптическомъ характерѣ отличается рѣзко отъ нашей пѣсни тѣмъ, что въ Скандинавской пѣснѣ выдержанъ прежде всего характеръ повѣствовательный и дидактическій, а Русская Пѣснь пріурочена къ совершающимся событіямъ.
   "Въ послѣднюю тысящинцу, сирѣчь въ седмую, искоренится Перъское Царство и потомъ изыдетъ сѣмя Измаилово, сущее въ Еѳривѣ, и исходяще съберутся въ Гаваонѣ вѣкупѣ и испълнится реченое Іезекіилемъ Пророкомъ. Призови звѣря сольныя и птиця небесныя и довели имъ глаголя: Съберетѣся и пріидете, понеже жрътву великую закалаю вамъ; ядите плъти сильнымъ и пійте кръвь исполинъ (Слово Меѳеодія Патарскаго, по рукописи Болгарскато попа Филиппа 1345 года, изданной Н. Тихонравовымъ: Памятники отречен. Русск. Лит., Москва, 1863, т. II, стр. 220).
   Grundtyig (Danmarks garnie folkeviser, т. Il, pp. 239) издалъ I стихотвореніе редакціи XVII столѣтія "ungen Svendal", соединяющее въ себѣ двѣ пѣсни Эдды: Grogaldr и Fiölsvinnsmal. Эта превосходная Датская богатырская пѣснь объ освобожденіи Свендалемъ спящей дѣвы, между прочими сходными чертами содержитъ и весьма сходное описаніе вторженія героя на конѣ въ теремный дворъ. Эта пѣснь перепечатана Люнингомъ въ его изданіи Эдды (стр. 23):
   
   То былъ юный Свендалъ;
   Онъ усѣлся на своемъ конѣ.
   Какъ поскакалъ онъ въ той стѣнѣ,
   Какъ онъ могъ наилучше.
   То былъ юный Свендалъ.
   Онъ взялъ своего коня въ шпоры,
   Ужъ вспрыгнулъ онъ такъ ловко
   Посреди теремнаго двора.
   Липа, съ своими позлаченными листьями,
   Низко пригнулась къ землѣ,
   Встала гордая Дѣва
   Уже долго лежавшая, объятая сномъ.
   Ужъ вспрыгнулъ онъ такъ ловко
   Посреди теремнаго двора:
   Левъ, а также дикій медвѣдь
   Пали ницъ предъ его ногами.
   
   Пѣснь о юномъ Свендалѣ начинается также сходно со словами нашего поэта о Всеславѣ. Всеславъ кидаетъ жребій о любимую дѣву, а Свендалъ попадаетъ въ дѣву мячемъ. Сродство между Русскою и Датской пѣснью очевидно; тѣмъ не менѣе мнѣ кажется основательнѣе предполагать, что и Датскій пѣвецъ намекаетъ на Троянскія сказанія; обѣ пѣсни едва ли не принадлежатъ тону же циклу: мячъ Свендала, жеребій Всеслава, яблоко Дельи и яблоко Париса едва ли не одно и то же. Здѣсь кстати припомнить Морфиду Всеславьевну.
   
   То былъ юный Свендалъ:
   Онъ захотѣть въ мячь играть,
   Мячь попалъ въ дѣвичью горницу,
   Иноходецъ вслѣдъ пошелъ.
   Мячь попалъ въ дѣвичью горницу,
   Молодецъ вслѣдъ пошелъ:
   Пока онъ шелъ въ горницу --
   Большую заботу въ сердцѣ имѣлъ.
   Слушай ты, юный Свендалъ:
   Не бросай твой мячь въ меня,
   Брось его въ гордую дѣву,
   Что ты любишь болѣе меня.
   
   Двойственность Елены-Лилитъ сохранилась въ одной Албанское сказкѣ, записанной Апостоліемъ Панагіотидонъ въ Лдбовѣ въ Албаніи (Albanesische Stadien von J. О. von Hahn. Jena 1854, стр. 162; cp. также Gr. and Alban. Märchen. L. 1864, т. II (96) стр. III, 112). Въ этой любопытной сказкѣ Ганъ видитъ сродство съ баснями о Парисѣ, Венерѣ, Юнонѣ, Минервѣ и о Мѣсяцѣ. Двойственность эта въ упомянутой сказкѣ выражается наивно и тривіяльно. Это та же сказка о Семи Эонахъ и объ отдѣлившемся осьмомъ Эонѣ:
   "Было и не было. Была однажды мать, а у ней было семь сыновей на чужбинѣ и одна маленькая дочь дома.
   Когда дѣвочка стала подростать, говорили ей люди: какъ счастлива ты, что у тебя семеро братьевъ.
   Разъ пошла она къ матери, и говоритъ: матушка, есть у меня братья?
   Какъ не быть, дочь моя: у тебя семь братьевъ, но нѣтъ до здѣсь, они далеко, на чужой сторонѣ.
   Если у меня вправду есть братья, дай мнѣ Лелью-Курву, твою дѣвку, чтобы пойти ихъ поискать.
   Ступай же дочь моя, если у тебя такая охота.
   Она отправилась съ Лельей-Курвой въ дорогу: та шла пѣшкомъ, а она ѣхала на кобылѣ.
   На половинѣ дороги пріѣхали онѣ къ ключу; было же очень жарко, и ей захотѣлось пить. Она соскочила съ кобылы, чтобы наняться, и дала дѣвкѣ подержать кобылу.
   Пока она пила воду, глядь -- Лелья-Курва вскочила на кобылу и ускакала, а дѣвочка побѣжала вслѣдъ за ней.
   Когда онѣ прибыли въ то мѣсто, гдѣ были братья, тѣ приняли Леіью-Курву за сестру, а сестру заставили стеречь куръ да гусей.
   А Лелья-Курва сидѣла на золотомъ престолѣ и забавлялась золотымъ яблокомъ.
   А та плакала, пася куръ и гусей, и посылала къ матери походы и слезы съ полуденнымъ солнцемъ.
   Братья черезъ нѣсколько дней узнали, что она была имъ сестра, и они посадили ее на золотой престолъ, и она забавлялась золотымъ яблокомъ, а Лелью-Курву наказали за обманъ и заставки пасти куръ и гусей".
   

0x01 graphic

   § 101. Эпиграмма на происки и податливость Всеслава, вродѣ нынѣшней поговорки: слышитъ звонъ да не знаетъ гдѣ онъ; слова, эти также намекаютъ на вѣру въ ухозвонъ.
   Самое дѣйствіе Всеслава, на которое намекается въ Лѣтописи, долженъ быть его тайный побѣгъ изъ-подъ Кіева.
   Въ Лавр. Л., подъ 6567 г., читаемъ: "Поиде Изяславъ съ Болеславомъ на Всеслава, Всеславъ же поиде противу; и приде Бѣлогороду Всеславъ, и бывши нощи, утаивѣся кыянъ, бѣжа изъ Бѣлагорода Поютьску...
   Изяславъ же възгна торгъ на гору, и прогна Всеслава изъ Лолотьска, посади сына своего Мстислава Полотьскѣ; онъ же вскорѣ умре ту; и посади въ него мѣсто брата его Святополка, Всеславу же бѣжаншю".
   Въ рукописномъ хронографѣ, оканчивающемся взятіемъ Константинополя Турками, въ подробномъ разсказѣ о дѣйствіяхъ Всеслава находится варіантъ, кажущійся мнѣ болѣе правильнымъ, чѣмъ чтеніе сутаявся кыянъ"; мѣсто это слѣдующее:
   "Всеславъ же вы де противу имъ къ Белуграду и нощію утаився и Шовъ бѣжа и свой градъ Полтескъ" (стр. 926).
   Здѣсь поэтъ очевидно обвиняетъ Всеслава въ нечестномъ или неразсчетливомъ оставленіи Кіевлянъ вслѣдствіе ошибочнаго разсчета на приглашеніе Полочанъ: дѣйствительно, въ своемъ удѣлѣ Всеславъ удержаться не могъ. Существованіе повѣрья въ сверхъестественный и чародѣйскій даръ ухозвона, не дозволяетъ приникать въ слишкомъ реалистическомъ значеніи слышанія въ Кіевѣ звона, звонимаго въ Полоцкѣ, т. е. вмѣсто приглашенія Полочанами Всеславу могло чудиться, что его зовутъ въ Полоцкѣ. Впрочемъ, сколько замѣтно, Всеславомъ дорожили и въ Кіевѣ и въ Полоцкѣ. Власть въ Полоцкѣ была расшатана Кіевскими Князьями и постоянными низверженіями однихъ Князей другими. Эта неурядица выразилась въ учрежденіи аристократической республики, зародышъ позднѣйшаго сліянія Литвы съ Польшей.
   

0x01 graphic

   § 102. Въ выраженіи "друзѣ" нѣкоторые изслѣдователи видятъ указаніе на волчью натуру Всеслава; смыслъ же этихъ словъ весьма ясенъ, и соотвѣтствуетъ весьма обыкновенному проявленію духа -- способности проникать въ чужія дѣла, знать насквозь что происходитъ въ душѣ другихъ людей, проникать въ тайны мірозданія и вмѣстѣ съ тѣмъ весьма плохо устраивать свои собственныя дѣля и постоянно бѣдствовать. Мысль эта выражена въ весьма распространенной притчѣ, изображающей астронома, считающаго звѣзды и невидящаго подъ ногами рва.
   

0x01 graphic

   § 103. Пръвое -- прежде, напередъ. "Смысленый", по своему положенію, заставляетъ предполагать описку, вмѣсто смысленя. Едва и эпитетъ "смысленый", приданный вѣщему Бояну, былъ въ намѣреніи самого поэта, потому что эпитетъ этотъ, весьма ничтожный и безполезный, по отношенію къ вѣщему Бонну, весьма правиленъ, относясь къ припѣвкѣ.
   Принаравливаніе изреченій древнихъ къ современнымъ обстоятельствамъ -- вещь весьма обычная; не трудно замѣтить, что такіе припѣвы имѣютъ даже почти исключительно характеръ архаическій. Напримѣръ, въ наше время, въ общежитіи скорѣе можно услышь стихъ Державина или Хераскова, чѣмъ современнаго поэта. Всего же распространеннѣе изреченія и отдѣльныя выраженія библейскія, какъ напримѣръ: "темна вода во облацѣхъ"; "да мимо идетъ чаша сія"; "на лонѣ Авраама и Іакова"; "свои его не познаша"; "блаженны нищія духомъ", и т. д. Что касается до приурочиванія древнихъ изреченій къ лицамъ историческимъ, то стоитъ лишь вспомнить всѣ цитаты изъ древнихъ, относимыя къ Римскимъ папамъ, Петру Великому, Наполеону.
   

0x01 graphic

   § 104. Птицю -- дат. пад. единств. числа усѣченнаго прилаг. "птичь", или винит. пад. единств. числа существит. птица. Здѣсь "птицю" дат. пад. единств. чцсла усѣч. прилагат. "птичь", въ значеніи птицегадателя, обращающагося съ птицами.
   Подобну пѣвцу Игореву, эту мысль повторяетъ Виргилій (Сатурн. Макроба, кн. V, гл. IX). Эту же самую мысль повторяетъ и Аполлоній Родійскій, какъ принадлежность эпической и вмѣстѣ поучительной поэмы. Apoll. Rhodii Argonauticoruni: L. IV.
   
   1503.... αδευκεα α'ου φογεν ὖισαν
   Несладкую жъ не избѣгнулъ участь
   μαντοσνοις
   волховствами
   "Не птицю горазду" ни искусному птицегадателю, изреченіе это приводится со словъ Бояна-Гомера:
   858. Мизамъ предшествовалъ Хромій и Энноносъ птицегадатель,
   859. Но и гаданіемъ онъ не спасся отъ гибели черной (Переводъ Гнѣдича, л. II).
   Μοσῶν δὲ Χρὸμις, ἦρχε καὶ Ἔννομος οἰωνιστής,
   ἀλλ' οὐκ οἰωνοῖσκν ἐρύσσάτο κῆρα μέλαηαν.
   Mysis vero Chromis praeerat et Ennomna angar;
   Sed non auguriis effugit Parcam nigam.
   (Homeri carmina, Parisiis. Firmin Didot, 1838).
   Такимъ образомъ, приведенное выраженіе высказано различно: гаданіемъ въ переводѣ Гнѣдича, въ греческомъ текстѣ οιωνοισιν -- "птицами", въ латинскомъ переводѣ птицегаданъями.
   "Птицю горазду", переведенное слово въ слово на греческій языкъ совершенно классически: οιωνῳ αριστῳ и οιωνοιστῳ αριστῳ.
   Въ Илліадѣ (Пѣснь XII, ст. 237--243) выражено пренебреженіе къ птицегаданію
   
   "Знаменье лучшее всѣхъ: за отечество храбро сражаться"!
   Εῖς οὶωνὸς ἄριστος, ἀμύνεσϑαι περὶ πάτρης.
   Unum augoriam est praestantissimam, pagnare propartia.
   Слово въ слово: "Одна птица горазда сразиться за отечество".
   

0x01 graphic

   § 106. Въ самомъ началѣ Пѣсни поэтъ высказалъ свою задушевную мысль, что въ Пѣснѣ рѣчь идетъ о междоусобіяхъ, раздиравшихъ Россію послѣ смерти Владиміра Мономаха, въ коихъ и Ольговичи и Всеславичи занимаютъ значительное мѣсто. Совершенно напрасно заподозриваютъ пропускъ между вступленіемъ началомъ Пѣсни: въ Пѣснѣ нѣтъ ни пропуска, ни обмолвки.
   

0x01 graphic

   § 107. "Рози" предложный падежъ, съ опущеніемъ предлога, также какъ и горѣ, скрозѣ, и проч. Хоботы -- хвосты, въ значеніи неправильныхъ разрозненныхъ и уклончивыхъ дѣйствій Смоленскихъ Князей. Въ Ипатьевской Лѣтописи эти дѣйствія опредѣляются обстоятельно подъ 1185 годомъ:
   "Посимъ же посла Святославъ къ Давыдови Смоленьску, рѣка: "рекли бяхомъ пойти на Половци и лѣтовати на Донѣ; нынѣ же! Половци се побѣдилѣ Игоря, и брата его съ сынокъ; и поѣди, брате, постереаи землѣ Рускоѣ". Давыдъ же приде по Днѣпру, придоша же ины помочи и сташа у Треполя, и Ярославъ въ Черниговѣ совокупивъ вои свои стояшеть. Поганыи же Половци побѣдивше Игоря съ братьею, и взяша гордость велику и совокупила всь языкъ свой на Русскую зеклю; и бысть у нихъ котора: молвяшеть бо Кончакъ: "пойдемъ на Кіевскую сторону, гдѣ суть избита братья наша и великый князь нашъ Бонякъ", а Кза молвашетъ: "пойдемъ на Семь, гдѣ ся осталѣ хены и дѣти, готовъ намъ полонъ собранъ, имлемъ же городы безъ опаса"; и тако раздѣлишася на двое, Кончакъ пойде къ Переяславлю и оступи городъ, и бишася ту весь день. Володимеръ же Глѣбовичъ бяше князь въ Переяславлѣ, бяше же дерзъ и крѣпокъ къ рати, выѣха изъ города и потче къ нимъ, и по немъ мало дерьзнувъ дружинѣ и бися съ ними крѣпко, и объступиша мнозіи Половцѣ; тогда прочіи видѣвше князя своего крѣпко бьющеся, выринушася изъ города, и тако отъяша князя своего, язвена сущи треми копьи. Сій же добрый Володимеръ язвенъ труденъ въѣха въ городъ свой, и утре мужественаго пота своего за отчину свою. Володимеръ же слашеть ко Святославу, и ко Рюрикови, и ко Давыдови, и рече имъ: "се Половьци у мене, а помозите ми"; Святославъ же слагаетъ къ Давыдови, а Давыдъ стояшетъ у Трепола со Смолняны. Смолняне же почаша вѣче дѣяти рекуще: "Мы пошли до Кіева, даже бы была рать, билися быхомъ: намъ ли иноѣ рати исками, то не можемъ уже ся есмы изнемоглѣ"; Святославъ же съ Рюрикомъ и со инѣми помочьми влегоша за Днѣпръ, противу Половцемъ, а Давыдъ возвратися опять съ Смолняны. То слышавше Половци, и возвратишася отъ Переяславля, идущи же мимо, приступите къ Римови, Римовичи же затворишася въ городѣ и возлѣзше на заборолѣ, и тако, Божіихъ судомъ, летѣста двѣ городници съ людми тако къ ратникъ, и на прочая гражаны найде страхъ, да которѣи же гражане выйдоша изъ града и бьяхуться ходяще по Римьскому болоту, то тѣ и избыша плѣна, а кто ся осталъ въ городѣ, тѣ вси взяти быша. Володимеръ же слашать ся ко Святославу Всеволодичю и ко Рюрикови Ростиславичю, понуживая ихъ къ себѣ, да быша ему помоглѣ, они же опоздишася ожидающе Давыда Смолняны, и така князѣ Рускіѣ опоздишася и не заѣхаша ихъ. Половци же взевши городъ Римовъ, и ополонишася полона и пойдоша во свояси; князи же возворотишася въ домы своя, бяхуть бо печални, и со сынемъ своимъ Володимеромъ Глѣбовичемъ, зане бяшеть раненъ велми язвами смертьними, и хрестьянъ плѣненыхъ отъ поганыхъ".
   Въ Густынской Лѣтописи дѣйствія эти опредѣляются весьма мѣтко и согласно съ Пѣснью:
   "А князи Рускіе собирахуся не собирающеся, по отшествіи и Половецъ розыйдошася".
   "Пахать хоботами" тоже, что выраженіе библейское: "якоже видѣхъ орющиѣ неподобная" (Кн. Іова, IV, 8).
   Эти слова пѣсни были переводимы довольно произвольно; тѣ напр., Язвицкій переводитъ:
   
   "Смѣлъ ли это когда Владиміра
   Приковать въ утесамъ Кіевскимъ?
   А теперь его знамена всѣ
   Рюрикъ и Давидъ похитили!
   И (какой ужасный стадъ, позоръ!)
   Ихъ неизбранные воины,
   На волы, поля орющіе,
   Носятъ на рогахъ возвышенныхъ!...
   Можноль Рускимъ не стонать теперь?"
   
   Шишковъ:
   
   "Сердце стараго Владиніра не пригвождено къ горамъ Кіевскимъ: сего ради остановились стяги Рюриковы и Давидовы. Между тѣмъ враги наши, подъемля рога свои, какъ хоботами пашутъ землю Русскую, и копья ихъ поютъ на Дунаѣ!"
   "Сего бо нынѣ сташа стязи Рюриковы, и друзіи Давыдовы; но рози нося имъ хоботы пашутъ, копіа поютъ на Дунай".
   "Мѣсто сіе въ подлинникѣ совсѣмъ непонятно; при всемъ моемъ стараніи, говоритъ Шишковъ въ примѣчаніи, не могъ я вразумиться въ смыслъ онаго, а потому и предоставляю сіе превосходнѣйшему моего остроумію читателя. Что принадлежитъ до преложенія, то данная въ немъ словамъ симъ мысль не можетъ никакимъ образомъ быть мыслію сочинителя, ибо что значитъ: знамена Владимірови достались Рюрику и Давыду, которые нося ихъ на рогахъ землю вспахиваютъ? Лучше совсѣмъ не понять, нежели такъ понять, какъ здѣсь сказано. На семъ мѣстѣ кончится рѣчь Святослава, за которою слѣдуетъ жалоба или плачь супруги Игоревой".
   Эти слова выражаютъ сожалѣніе, что знамена Рюрика и Давида дѣйствуютъ не совокупно, а врознь. Слова: "хоботы пашутъ" значитъ, кажется, что они дѣйствуютъ не правильно, но рыскаютъ, колобродятъ. По опискѣ иди, можетъ, недоразумѣнію первыхъ издателей, вмѣсто поитъ, копія поютъ, слѣдуетъ читать: "конія поіатъ на Дунаѣ". Слова эти должны быть отнесены къ послѣдующему плачу Ярославны, ибо первыя слова свои она произноситъ на Дунаѣ, а потомъ уже въ Путивлѣ. Что касается до выраженія "рози", то совершенно сходное съ этимъ и скорое выраженіе встрѣчается въ Лѣтописи: "Царь на мя Греческий вставаетъ ратью и сеа ми зимы и весны нелзѣ на конь всѣсти; но обаче, отче, твой щитъ и мой не равно еста"... (Ист. Гос. Poс., II, примѣч. 332).
   Равно, розно, врозь, рогѣ, рози, розь и рази встрѣчается часто въ лѣтописяхъ въ значеніи стояли и ходили врозь.
   "Имъ" вѣроятно описка, вмѣсто ихъ. Надстрочный X могъ быть схожъ съ M, при чрезмѣрномъ опущеніи загибающихся верхнихъ оконечностей буквы. Кромѣ того, въ древнихъ памятникахъ весьма часто встрѣчается употребленіе родительнаго падежа вмѣсто винительнаго, безъ нужды, т. е. въ тѣхъ случаяхъ, когда рѣчь идетъ о части собирательнаго существительнаго. Такъ, напр., хотя дѣло идетъ о всемъ народѣ Іудейскомъ, но въ одномъ рукописномъ хронографѣ IV столѣтія читаемъ:
   "Богъ же вежаше и въ днь столпомъ облачнымъ. Собери отъ мужей отъ старецъ Исраилевыхъ, я же ты самъ свѣси и приведи ихъ въ сѣвъ свѣденія" (стр. 131).
   Здѣсь очевидно говорится не о части избранныхъ, но о всѣхъ избранныхъ Моисеемъ.
   Долго изслѣдователи Слова о Полку Игоревѣ видѣли въ этихъ строкахъ воловьи рога и хвосты. Весьма можетъ быть, что поэтъ дѣйствительно упрекая Рюрика и Давида въ несообразныхъ и не дружныхъ движеніяхъ, имѣлъ въ виду 701--708 стихи XIII пѣсни Иліады, гдѣ Гомеръ похваляетъ Аяксовъ за то, что они въ битвѣ проводятъ свои борозды дружно и правильно, какъ два вола, запряженные въ одинъ плугъ:
   
   Быстрый Аяксъ пылалъ не отстать отъ могучаго брата.
   Близь Теіамонмда онъ, ни на шагъ не отступный, держался.
   Такъ плуговые волы по глубокому пару степному,
   Черные, крѣпостью равные, плугъ многосложный волочатъ;
   Потъ при корняхъ ихъ роговъ пробивается крупный, но дружно,
   Оба, единымъ блестящимъ ярмомъ едва раздѣляясь,
   Дружно идутъ полосой и земли глубину раздираютъ:
   Такъ и Аяксв сложася, держались одинъ близь другаго.
   
   Русскіе пѣвцы любили игру словъ, такъ что нарѣчіе "рози" а вело на мысль довершенія картины: "хоботы пашутъ". Безъ вспоминанія стиховъ Гомера, мало смысла въ словахъ нашего поэта, какъ ихъ ни понимай: колобродили, махали хвостами. Выраженіе "пляшутъ" иные неправильно понимаютъ въ значеніи "махать", развивать хвосты знаменные; это значеніе слова "хоботъ" не оправдывается и древними памятниками. Челка и прилбица дѣйствительно означаютъ флюгера и языки, привѣшенные къ стягамъ, но чтобы Русскіе носили на знаменахъ хвосты въ родѣ Турецкихъ, на это никакого указанія нѣтъ, и нѣтъ основанія предполагать ихъ тѣмъ паче, что Славяно-Руссы были народъ далеко не конный. Кромѣ того, выраженіе махаютъ или развѣваютъ стяговые хвосты весьма слабо намекало бы на бездѣйствіе Князей; наоборотъ: "хвостами пашутъ" энергично опредѣляетъ движенія Рюрика и Давида: "собирахуся и не собирахуся". Вполнѣ соотвѣтствующее выраженіе встрѣчается въ книгѣ Іова (IV, 48): "орющіѣ неподобная". А что хоботы, выражаетъ колоброженіе и что выраженіе это вполнѣ народное, явствуетъ изъ слѣдующихъ приводимыхъ стиховъ:
   
   145. Не гнушахись тобой красныя вѣдь дѣвушки,
   Тебя брали въ кружки, да хоботистыи.
   (Барсовъ, Причитанья Сѣвернаго края. Москва. 1873. Ч. I. VII. Плачь по сынѣ).
   
   Въ дополненіе къ моимъ замѣткамъ о поклоненіи Дѣвѣ съ древнѣйшей эпохи по настоящее время, считаю полезнымъ выписать здѣсь замѣтку о современномъ культѣ Анагитѣ (Eranische Alterthumskunde von Fr. Spiegel. Leipzig. 1873. II, 64--66). Эта замѣтка служитъ немаловажнымъ подтвержденіемъ изложенному мною согласованію древняго почитанія богини Дѣвы, Гностическихъ сектъ и ученія современныхъ намъ Людей Божіихъ (Срв. Православный Собесѣдникъ, 1858, Іюль, стр. 405).
   Za den Besten des Anâhita-Cultus darf man wohl die Sekte der Ali-Illâhiya rechnen, die sich ganz an denselben Stellen findet, wo in Erân die Anâhita besonders verehrt wurde, nämlich in den Westabhängen des Zagros, in Lnristän und vereinzelt auch in Baktrien, besonders die kleinen Loren sind dieser Sekte zugethan. Sie haben mancherlei Eigentümlichkeiten: sie glauben an fortdauernde Incarnationen der Gottheit und verehren verschiedene Männer, die sie als lebende Repräsentanten des göttlichen Principe ansehen. Diese Lehren mögen neuer sein, besonders berüchtigt ist die Sekte aber durch ihre Opfer, welche mit Orgien verbunden sein sollen, weshalb sie von den Moslemen Cerägh-kushan oder Ceragh-sonderän, d. i. Lichtauslöscher genannt werden. Rawlinson meint, dass jetzt diese Opfer bei den Loren ausser Gebrauch gekommen seien, aber vor einem Jahrhundert hätten sie noch stattgefunden. Dass in dieser Sekte ein Rest des alten Heidenthums sich erhalten habe, hat schon Chwolson vermuthet; wir glauben nun, dass in den natürlich möglichst geheim gehaltenen Orgien der Schwerpunkt des alten Cultus lag und die verschiedenen Lehrmeinungen weniger wichtig, zum Theil nur dazu bestimmt waren, die Gunst der umwohnenden Moslemen zaDigitized by erwerben und ihre Aufmerksamkeit von dem eigentlichen Ritas abzuwenden. Wie mit den Ali-Illâhiyas verhält es sich auch mit den leiden oder Tuefelsanbetern, ihrer hat sich neuerdings besonders Layard angenommen und an verschiedenen Stellen seiner Werke mitgetheilt, was ihm über die Religion dieser Sekte bekannt geworden ist. Auch sie gelten den Moslemen als Lichtanslöscher und ihre in die Nacht hinein-währenden Feste, bei denen sich durch die bei ihnen angewendete Musik eine Begeisterung erzeugte, die an Raserei gränzte, brachte auch Layard auf den Gedanken, dass diese bisweilen die Gränzen überschreiten dürfte. Die Yeziden besitzen verschiedene Symbole, wie Schlange, Beil und Löwe, die sich auf den Schwellen ihrer Tempel angebracht finden; was sie als ihre Religionsgebrauche ausgeben, ist nen, es steht dahin, ob sie ihren europäischen Besuchern ihre Hauptlehren mitgetheilt haben. Von einer Figur, welche sie verehren und Melek-Taus nennen, hat Layard eine Abbildung gegeben, es ist dies offenbar ein altes Götzenbild. Ziemlich übereinstimmend mit den beiden eben besprochenen Culten und wie es scheint noch besser erhalten, ist ein dritter in Armenien, über den wir erst neuerdings Nachrichten erhalten haben. Diese beziehen sich auf die sogenannten Dushikkurden, die im Dersimgebirge in der Nähe von Erzinjän leben (also ganz im Gebiete des alten Anähita-Cultus) und von den Gebräuchen der Christen und Moslemen weit abweichen. Sie sollen in mehrere Sekten zerfallen, im Allgemeinen aber in ihren Gebräuchen zu den Lichtauslöschern gehören. Da sie ihren Cultus vor allen Uneingeweihten sehr geheim halten, so ist es nicht möglich, denselben genau zu beschreiben. Das Wichtigste für un8em Zweck ist wohl das Folgende: "Sie verrichten ihre Andacht im Freien, die Einen indem sie zu Ali beten, die Andern indem sie sich vor der Sonne verbeugen, noch Andere indem sie vor uralten Bäumen ihre Opfer verrichten. Man hat bemerkt, dass sie bei Sonnenaufgang an alten Gemäuer die Stelle küssen, wo der erste Sonnenstrahl hinfällt, so wie auch öfters gesehen worden ist, dass sie Stücke Kirschbaumholz inbrünstig küssen. Von Zeit zu Zeit halten sie Versammlungen in grossen Zimmern, das Gesicht gegen den Kamin gewendet, in dem ein Feuer brennt und vor welchem der Priester sich befindet. Einmal jährlich sollen diese Versammlungen mit Orgien enden, ähnlich denjenigen, mon denen die Cerägh-Sonderän den Namen haben, d. h. es werden die Lichter and das Feuer aasgelöscht and die Inwesenden vermischen sich geschlechtlich ohne Rücksicht auf Alter uid Verwandtschaft. Unyerheirathete Mädchen und Kinder werden zu iiesen Versammlungen nicht zugelassen". Die Gründe, diese Gebräuche gerade dem Anähita-Cultus zuzuweisen, sind zwar nicht ganz entscheilend, dock ist dies wahrscheinlich wenn man bedenkt, dass die Spuren dieses Cultus sich gerade in denjenigen Gegenden finden, in welchen ins im Alterthume das Vorhandensein des Anähita-Cultus bezeugt ist. Daneben könnten manche, Spuren wie die Verehrung des Lichtes noch luf einen daneben bestehenden Mithra-Cultus zurückzuführen sein. Koch muss erwähnt werden, dass in Armenien am Anfänge des Somners für die Göttin Anähita alljährlich ein Rosenfest (Wardawar) gefeiert wurde, an dem die Tempel und Bildsäulen der Göttin mit Blumen umwunden wurden.
   Адонисъ и Атисъ въ Малой Азіи, Озирисъ въ Египтѣ, суть мужскіе представители мѵѳа о таинственной смерти и возрожденіи. Женскіе представители этого ммеа: Афродита, Нэисъ, Реа, Кивена, Димитра, Персефона, Агдистисъ и мн. др. (Срв. Arnobius, V, 11; VII. 6; IX, 5--7; Lucian der Syr. 6, 8; Diod., кн. III, 56--58; Paus. VII, 17, 5). Въ этомъ мѵѳѣ развивается несомнѣнно изображеніе природы, возобновляющейся и освобождающейся весной отъ зимнихъ оковъ и зимняго омертвенія. Но не менѣе несомнѣнно и духовное значеніе этого мѵѳа, послужившаго уже въ языческомъ мірѣ поводомъ къ ивувѣрческимъ истязаніямъ, совершаемымъ при отправленіи богослуженія Сирійской богинѣ. Ученіе всѣхъ мистерій языческихъ весьма близко къ ученію о таинственной смерти, и разсчитано было для дѣйствія не на умъ, а на ощущенія посвященныхъ, посредствомъ обрядовъ.
   Нѣтъ основанія сомнѣваться, что приводимыя ниже Стрыйковскимъ слова Reposa о Зороастрѣ принадлежатъ дѣйствительно этому Халдейскому ученому, хотя они и не находятся въ дошедшихъ до насъ отрывкахъ. Слова Діодора Сицилійскаго по поводу того же мѵѳа вполнѣ согласны съ показаніемъ Стрыйковскаго (книга III, § 56). По Діодору, Уранъ отождествлялся съ Зороастромъ; Уранъ, царствовавшій надъ всѣми землями, вводилъ гражданскій порядокъ между дикими племенами, изучалъ теченіе звѣздъ и прорицалъ на основаніи наблюденій надъ теченіемъ небесныхъ свѣтилъ, познакомилъ народъ съ раздѣленіемъ времени но движенію солнца и мѣсяца. За всѣ эти услуги Уранъ былъ возведенъ на степень высшаго бога. Сочетаніе этого мѵѳа съ словами Гезіода вполнѣ соотвѣтствуетъ словамъ, приписываемымъ Берову, отождествляющему Зороастра съ Хамомъ, Ураномъ и Хрономъ. Слова, приводимыя Стрыйковскимъ, вполнѣ вмѣщаютъ въ себѣ разсказъ Діодора и Гезіода, такъ что почти невозможно предполагать lapais memoriae.
   По положенію Бероза, верховнаго Халдейскаго жреца, и его необходимое близкое знакомство съ Халдейскими, Египетскими, Бакинскими и Персидскими сказаніями скорѣе слѣдуетъ признавать отождествленіе Зороастра съ Хамомъ ему самому, чѣмъ небрежности Стрыйковскаго:
   Berosus pisze (lib. III) iss ten Cham obierał się około nauk czerno-xięskich у czarownicych dla czego był nazwan Zoroastes у iakobi w ten czas oyca piianego mnysleni miał wczarowacz iss potym będąc ako ryezaniec nie mogl byè do płody sposobny (M. Striykowskiege. К. I, 6. 1582).
   Слова, приводимыя Стрыйковскимъ, весьма важны, и свидѣтельствуютъ въ пользу неосновательно заподозрѣнной эрудиціи Польскихъ историковъ, хотя весьма можетъ быть, что Берозъ никогда не говорилъ приписываемыхъ ему словъ, Въ сохранившихся отрывкахъ этого писателя, словъ приводимыхъ Стрыйковскимъ не находится, но Моисей Хоренскій приводитъ слова Сивиллы, дочери Бероза: "А présent il m'est agréable de commencer mes récits avec ma chère Sibylle béroeienne pins véridique que beaucoup d'historiens: "avant la tour, dit elle, et la multiplication des langues parmi le genre humain, après la navigation de Xisuthre en Arménie, Zeroun, Titan et Japhet étaient Princes de la terre"". Эти три лица кажется тѣ же, что Симъ, Хамъ и Іафетъ, замѣчаетъ Моисей Хоренскій, и продолжаетъ выше" изъ Сивиллы: "A peine se furent ils partagé l'empire du monde, que Zerouan se rend maître des deux autres". Zerouanque le Mage Zoroastre, Roi des Bactriens c'est à dire des Modes dit être principe et père des dieu. Zoroastre rapporte encore bien d'antres fables sur Zerouan, qu'il est inutile de rapporter ici. Titan et Japhet s'opposeront à la Tyrannie de Zerouan et loi déclarèrent la guerre, car Zerouan songeait à rogner sur tout le monde. Dansce conflit, Titan, dit l'historien, ravit une partie des domaines de Zerouan, mais leur soeur Asdghig (по Армянски звѣздочка, тоже что Греческая Афродита, Agathange. Hist, de Tiridate; 168, note 2) s'interposant entre eux fît cesser le différend. Ils consentirent à laisser rogner Zerouan, mais ils convinrent, par un traité juré de faire périr tout enfant mâle, qui naitrait de Zerouan, afin qu 'il ne régnât pas sur eux dans sa postérité; s'est pourquoi ils chargent des Titans redoutables de surveiller les enfantemens des femmes de Zerouan. Déjà deux enfants mâles sont immolés pour maintenir le pacte juré, lorsque Asdghig, soeur de Zerouan,rde Titan et de Japhet, médite arec les femmes de Zerouan le projet d'engager et de persuader quelque Titans à laisser vivre les autres enfants mâles" et à les envoyer en Occident sur la montagne, appelée Tntzengoetz (rebut des dieux), à present l'Olympe
   Слова, приводимыя Стрыіковскимъ, находятся въ согласіи съ словами Сивиллы. Различіе могло произойти вслѣдствіе того, что, Стрыйковскій приводилъ ихъ на память. Вообще, всѣ выписки изъ Беровы дошли до насъ не изъ первыхъ рукъ, какъ замѣчаетъ Мюллеръ, издатель фрагментовъ изъ его сочиненій: Fragmenta satie ampla prae ceteris servarunt Iosephus, Clemens Alexandrinus, Eusebius, Syncellns. Quorum tarnen ne unus quidem ipsos Berosi libros inspexisse videtur. Syncellns ex Eusebio, vel sicuti Eusebius sua hausit ex Africano; Africanus ex Alexandro Polyhistore; hie ex Apollodoro ut videtur (Fragm. hist. Grace. Müller, II, 496).
   Разсказъ Берозовой Сивиллы крайне важенъ въ отношеніи къ такъ называемой народной литературѣ Русской, по отношенію Манеса, основателя Манихейской секты, къ Зороастру и Буддѣ и распространеніи его ученія въ земляхъ Славянскихъ, Германіи и Франціи (Hist. et doctrine de la secte des Cattares ou Albigeois par C. Schmidt. Paris, 1849). Манихеи, присоединявшіеся къ Христіанской церкви, должны были торжественно отрекаться отъ Зарада, Будды и Скѵѳіяна (Baur, Das Manichäiwhe Religionsystem). Персіяне называли Манихеевъ: Зендики, что тождественно съ Греческимъ Гностики -- знающіе (Flügel. Mani, sein Leben und seine Schriftei. Leipzig. 1862).
   Въ книгѣ III, § II, прорицаній Сивиллъ, по переводу Фердинанда Delaunay, стр. 337: "Kronos et Titan combattirent Pan contre faute Rhée et la Terre, Aphrodite qui aime les couronnes, Demeter, Hestia et Dioné à la belle chevelure les firent rentrer en amitié et unireit pas le même traité tous les rois, les frères, les proches et les autres hommes issus du même lang. Il fut décidé, que le roi Kronos régnerait sur tas parcequ'il remportait par Tage et par la beauté. Titan exigea de Kronos de grands serments, suivant lesquels il ne nourrirait point "Pente mâle, afin qu'il put régner lui même, lorsque la vieillesse et le destin mettraient fin aux jours de Kronos. C'est pourquoi, lorsque Rhée enfantait es Titans se tenaient auprès d'elle et mettaient en pièces tous les enteant mâles, ne laissant à nourrir à la mère, que les enfants du sexe feminin Mais, lorsqu' à son troisième enfantement l'auguste Rhée eut mis a monde pour ia première fois une fille, Héra, les Titans hommes crule après avoir vu de leurs yeux que c'était une fille, se retirèrent. Et Rhée enfanta ensuite un enfant mâle, quelle envoya vite en secret, pour yete élevé en Phrygie, sous la garde de trois hommes de Crète, liés par sermen Et on le nomma Zens, parcequ'il avait été ainsi envoyé. De la même manière elle envoya secrètement Poseidon. Une troisième fois Rhée la plus divine des femmes, mit au jour Pluton; elle passait alon à Dodone d'ou s'écoulent les sources fraiches du fleuve Europns, don l'onde méllée à celle du Pénée s'écoule dans la mer sous le nom des Styx. Les Titans ayant entendu dire qu'il existait des fils nés secretemos de l'union de Kronos et de Rhée, Titan rassembla ses soixante fils chargea de liens Kronos et Rhée son épouse, les cacha dans la term et les garda enchainés. Les fils du puissant Kronos ayant appris cela allum erent une grande guerre; il en resulta un trouble immense. Talls fut l'origine de la guerre parmi les mortels".
   Изъ этихъ выписокъ видно, что, по словамъ дочери Баржа. Зеруанъ тождественъ съ Хамомъ. По словамъ Стрыйковскаго, Зеруанъ названъ Зороастесъ; по вышеприведенной выпискѣ изъ книги Сивиллъ, Хаму и Зеруану соотвѣтствуетъ Хронъ. Всѣ эти разногласія соединяются въ разсказѣ Гезіода объ отношеніяхъ Хроноса къ отцу своему, Урану. Въ Теогоніи Гезіода (ст. 170--210) Кронъ, подъученный матерью, совершаетъ преступленіе надъ отцомъ, тираномъ, лишая его возможности имѣть потомство. Изъ крови Урана раждается въ морской пѣнѣ Афродита. Отецъ, въ упрекъ, называетъ сыновей Титанами и прорицаетъ грядущую месть. Этотъ мѵѳъ напоминаетъ и Египетскій мѵѳъ о Тифонѣ, изрубившемъ въ куски брата своего, Озириса. Изисъ собираетъ по всей землѣ разброшенныя части Озириса. Сынъ ея, Торосъ, съ помощію Озириса, превращающагося въ волка, убиваетъ Тифона; къ нему, до убійства дяди, перебѣгаетъ любовница Тифона. Уже было замѣчено, что упоминаемые въ Пѣснѣ Хорсъ и волкъ, перерыскивавшій ему дорогу, суть намекъ на Египетскую баснь. Горосъ, возстановитель наслѣдія отцовъ, вмѣстѣ съ тѣмъ и послѣдній царь изъ династіи боговъ. Свидѣтельство Русскаго Лѣтописца о тождествѣ Египетскихъ и Русскихъ боговъ и о родствѣ Хама съ Даждьбогомъ, необходимо должно обратить особенное вниманіе изслѣдователей на этотъ древнѣйшій мѵѳъ, съ коимъ, весьма можетъ быть, сходятся отчасти и наши басни, какъ напримѣръ о Змѣѣ Тугариновичѣ-Тифонѣ.
   Всѣ эти басни, соприкасающіяся другъ съ другомъ, передаваемы были разнорѣчиво и произвольно; главная причина значительныхъ варіантовъ происходила, какъ слѣдуетъ предполагать, вслѣдствіе замкнутости, и таинственности язычества, отсутствія полемики и связующей іерархіи въ разбросанныхъ по всей землѣ центрахъ поклоненія и прославленія боговъ. Полемика между Персіянами, Греками и Финикіянами о Еленѣ, упоминаемая Геродотомъ, не можетъ быть принята, какъ относящаяся къ самому культу. Басни въ отдаленной древности передавались уже съ значительными разногласіями: каждое столѣтіе придавало свой оттѣнокъ, свое толкованіе, съ пополненіями и опущеніями. Согласіе позднѣйшихъ пѣсенъ съ древними поразительнѣе существующихъ противорѣчій. Многія басни дошли до насъ въ передѣлкѣ, прямо противорѣчащей своему значенію, которое онѣ имѣли въ древности. Передѣлка и толкованіе древнихъ мѵѳовъ издревле составляли любимое занятіе отшельниковъ, собиравшихся для духовнаго наслажденія. Филонъ описываетъ собранія отшельниковъ близь Александріи въ началѣ перваго столѣтія, признававшихся многими критиками за первоначальное Христіанское общество. Это общество сильно напоминаетъ Гностическія, Манихейскія, Богумильскія общества и современныхъ людей Божіихъ, занимавшихся съ особеннымъ усердіемъ пѣніемъ и толкованіемъ древнихъ притчъ, параболъ и аллегорій (Cp. Ferd. Delaunay, Moines et Sybilles. Paris, 1874, стр. 119):
   "Каждый поетъ свой гимнъ; вслѣдъ затѣмъ юноши приносятъ упомянутый столъ; на этомъ столѣ находится священное брашно, т. е. хлѣбъ квасный съ солью, съ примѣсью тона. Это творится изъ уваженія къ священной трапезѣ, поставленной въ сѣняхъ храма. Дѣйствительно, на этомъ столѣ находится хлѣбъ и соль, безъ примѣси сластей: хлѣбъ (αζυμος) безъ дрождей и соль безъ примѣси. Почему? Потому что подобаетъ предоставить почтенному сану іерейскому, въ воздаяніе за службу Богу, вещи самыя приличныя и отмѣнной чистоты, прочіе люди должны къ этому примѣняться, но воздерживаться отъ этого хлѣба, для соблюденія преимущества, предоставленнаго тѣмъ, которые стоять выше. Послѣ трапезы они совершаютъ священное бдѣніе: они встаютъ и становятся посреди столовой, раздѣляясь на два хора, мужской и женскій. Каждымъ изъ хоровъ управляетъ лицо наиболѣе уважаемое и наилучше знающее пѣніе. Затѣмъ они поютъ хвалебныя пѣсни Богу, на различные лады и голоса; голоса ихъ иногда сливаются, иногда же чередуются въ стройные антифоны, съ обозначеніемъ размѣра тѣлодвиженіями. Они пляшутъ увлеченные священнымъ восторгомъ: они то ходятъ, то останавливаются, согласуя строфы и антистрофы съ своими движеніями. Когда каждый хоръ отдѣльно предался вполнѣ восхищенію, они смѣшиваются также точно, какъ въ праздники Бахуса, упиваясь виномъ любви къ Богу. Тогда оба хора составляютъ одинъ хоръ, въ подражаніе тому, что совершилось на берегу Чермнаго моря; вслѣдствіе удивительнаго чуда, море, по Божьему повелѣнію, потопило одинъ народъ и спасло другой, волны раздѣлилсь и стали по обѣимъ сторонамъ стѣной; промежуточное пространство предоставило народу Израильскому свободный, широкій и сухой ходъ для перехода черезъ море на противоположный берегъ; затѣмъ воды быстро соединились и затопили обнаженное дно, и преслѣдовавшіе враги погибли. Послѣ неожиданнаго чуда, совершеннаго въ ихъ пользу, мужчины и женщины, увлеченные восторгомъ, восхвалили Господа, ихъ спасителя. Хоромъ мужчинъ управлялъ Пророкъ Моисей, а хоромъ женщинъ Пророчица Марія. По подобію преимущественно этого хора, хоръ Терапевтовъ и Терапевтидовъ состоитъ въ созвучіи (ἀντηχος) и откликахъ (ἀντιφονος) пѣсенъ. Сочетаніе мужскихъ и женскихъ голосовъ было весьма гармонично и музыкально. Мысли возвышены, и вѣрованія не менѣе изящны; пляски серіозны. Мысли, выраженія и движенія имѣютъ одну цѣль -- набожность. Они до утра утопаютъ въ священномъ опьяненіи: при этомъ ни голова, ни вѣки не отягощаются, и они бодрѣе послѣ пиршества, чѣмъ вначалѣ собранія. При восходѣ солнца они всѣмъ тѣломъ обращаются къ востоку, подымаютъ руки къ небу просятъ счастливаго дня познанія истины и просвѣщенія ума".
   Свидѣтельство Филона о радѣніяхъ и пѣсняхъ отшельниковъ, держащихся закона Моисеева въ началѣ нашего лѣтосчисленія, указываетъ на несомнѣнную связь съ ними современныхъ Людей Божіихъ. Упоминаемое вскользь Филономъ смѣшиваніе обоихъ хоровъ, у Терапевтовъ уже и въ древности подавало поводъ въ обвиненію въ свальномъ грѣхѣ; самихъ Терапевтовъ смѣшивали съ первыми Христіанскими обществами, на коихъ язычники возводили тѣ же обвиненія. Обвиненія эти отвергаемы Плиніемъ. Тѣ же обвиненія возводятся въ мірѣ Лютеранскомъ на собранія Піэтистовъ. При сравненіи разсказа Филона о собраніяхъ Терапевтовъ со статьями въ Православномъ Собесѣдникѣ (1858) о Людяхъ Божіихъ, и въ особенности статьею помѣщенною въ Іюльской книжкѣ, невозможно сомнѣваться въ тѣсной связи между этими братствами. Сравненіе этихъ статей со свидѣтельствами Отцовъ Церкви о языческихъ мистеріяхъ, еще болѣе опредѣляетъ и поясняетъ эту связь. Подробности о радѣніяхъ и пѣсняхъ древнихъ Терапевтовъ и Людей Божіихъ объясняютъ сродство мистическихъ пѣсенъ, распространенныхъ издревле по всему міру.
   Въ Православномъ Собесѣдникѣ (1858, Іюль) находится весьма любопытная статья о пѣсняхъ Людей Божіихъ. Въ этой статьѣ (стр. 391) приводится фактъ, крайне важный по своему историческому значенію:
   "Людіи Божіи гордятся даже тѣмъ, что воспѣваютъ заблужденія, какъ будто новыя истины, ипритомъ напѣвомъ труднымъ, къ которому не всякій способенъ; они думаютъ, что къ нимъ относятся слова Апокалипсиса: "и (слышахъ) поющихъ яко пѣснь нову предъ престоломъ и предъ четыре животными и старцы; и никтоже можаше навыкнути пѣсни, токмо сіи сто и четыредесять и четыре тысящи искуплени отъ земли. Сіи суть иже съ женами не осввернишася, зане дѣвственницы суть" (Апок., XIV, 3--4).
   Въ Актахъ Инквизиціи 1805 года въ Варкаесонѣ (Doat, XXXIV, Во. 101), сохранилась выписка касательно ученія Назаровъ о самихъ себѣ: "Quando Filins Dei descendit de Coelo, corn volontate Patrie, descendernnt cam во 144000 angelornm, qui sont spiritns pacati et boni, et illi remanserunt in mundo ad recipiendum animas quae fecerunt et servaverunt mandata Dei. et redvcant eas ad Gloriam Patrie unde exiverant" (Cp. Schmidt, Hist, de doctrine de la secte Cathares. Paris, 1849).
   По мнѣнію Людей Божіихъ, эти сто сорокъ четыре тысячи были увлечены съ неба сатаной, при его возмущеніи, и могутъ возвратиться къ Престолу Божію лишь изъ среды Людей Божіихъ. Такова, по высказаннымъ объясненіямъ, въ ихъ средѣ, цѣль ихъ пропаганды.
   Это сближеніе недостаточно однако, чтобы изъ него опредѣлить непосредственную послѣдовательность ученій втеченіи многихъ столѣтій. Въ отношеніи къ пѣснопѣнію, предмету настоящаго наслѣдованія, весьма важенъ выводъ, сдѣланный авторомъ статей о Людяхъ Божіихъ (стр. 387): "Роспѣвцы Людей Божіихъ представляютъ замѣчательныя произведенія народной поэзіи, развивающейся, къ сожалѣнію, подъ вліяніемъ ложныхъ еретическихъ воззрѣній: многимъ изъ нихъ нельзя отказать въ искусномъ соедіненіи мысли и образа, въ глубинѣ чувства и живости фантазіи". Причина этого главнымъ образомъ заключается въ томъ, что и вся ересь Людей Божіихъ есть не что иное, какъ выраженіе на Русскій надъ во внѣшнихъ образахъ тонкихъ лжемистическихъ или лучше мистико-пантеистическихъ воззрѣній на міръ и на отношенія Бога въ человѣку. По содержанію своему, пѣсни Божіихъ Людей не могутъ быть строго обозначены никакимъ особымъ именемъ; впрочемъ, можно замѣтить, что въ нѣкоторыхъ изъ нихъ преобладаетъ ученіе (догматическія), въ другихъ обрядъ (обрядовыя), въ нѣкоторыхъ правила жизни и разныя чувствованія (нравственныя)".
   Ученіе Буддистовъ знакомо сочинителю Слова о Полку Игоревѣ не менѣе ученія древнихъ Еллиновъ, Египтянъ и Халдеевъ. Характеристика Всеслава въ его Пѣснѣ едва ли допускаетъ сомнѣніе.
   Аргадъ, достигнувшій до сверхъестественныхъ знаній (Abhidschâs), что составляетъ четвертую степень созерцанія (Dhyana), владѣетъ: 1) способностью превращенія (Всеславъ рыскаетъ волкомъ); 2) всевидящее око, проникающее во всѣ сокрвенныя мысли ("вѣща душа въ друзѣ тѣлѣ"); 3) всеслышащее ухо (онъ въ Быевѣ звонъ слыша); 4) воспоминаніе о прежнихъ жилищахъ и рожденіяхъ, воспоминаніе объ участіи въ Троярской войнѣ ("на седьмомъ вѣцѣ Трояни вирже Всеславъ жребій о дѣвицю себѣ любу"). Южные Буддисты не признаютъ современнаго существованія Аргадовъ на землѣ; но Тибетаны и Монголы твердо вѣрятъ въ существованіе таковыхъ сверхъестественныхъ людей, достигаемое вслѣдствіе прилежнаго изученія магіи (Срв. Hardy, Eastern Monachism, I, 280. Köppen, I, 289. Paul Wurm. Geschichte der Indischen Religion). Необходимое пятое сверхъестественное знаніе также обозначено въ Русской Пѣснѣ: "ни хитру, ни горазду"...
   Эти сближенія приводятъ къ заключенію, что нашъ поэтъ былъ посвященъ въ таинства Буддистовъ, Маговъ и Гностиковъ, соединявшихъ всѣ ученія.
   Замѣчательный французскій ученый, Фердинандъ Delaunay, выказываетъ краснорѣчиво счастливую мысль по вопросу о точкахъ соприкосновенія Христіанскаго ученія съ языческимъ:
   Il existe des analogies nombreuses et profondes entre les dogmes chrétiens et la philosophie de l'école juive d'Alexandrie. Les premiers Pères ont trouvé dans les livres de Philon, sur Dieu, le Verbe, le libre arbitre, la grâce, la réversibilité des mérites, des données conformes à leurs doctrines et qu'ils se sont appropriées. Ils y ont trouvé une oeuvre immense, relative à l'exégèse biblique, et ils n'ont pas hésité à profiter pour la science chrétienne de ce travail magnifique, fruit d'efforts séculaires, qui avaient allié les plus hautes conceptions spéculatives des Grecs à la morale et à la théodicée des Livres sainte. Fidèles en ceci, comme dans tout le reste, à l'esprit large et libéral de la rénovation chrétienne, les Pères ont recueilli avec soin les conquêtes de l'esprit humain, et la moisson de la sagesse des temps écoulés. Loin de faire table rase, ils ont employé avec un sage discernement, pour édifier la philosophie chrétienne, les éléments lentement et laborieusement amassés avant eux. C'est pourquoi, au point de vue de l'histoire de la philosophie et à considérer les choses sous le rapport exclusivement humain, on peut affirmer que le christianisme a été le résultat du soulèvement le plus grandiose, le plus unanime et le plus persévérant de l'humanité vers Dieu.
   Ceux qui entassent pages sur pages pour démontrer que le christianisme a des racinefc partout, que les livres helléniques, aussi bien que les Vêdas et le Zend-Avesta, ont ouvert sa voie et proclamé plusieurs des vérités qu'il enseigne, ceux-là ne s'aperèoivent pas qu'ils grandissent l'institution au lieu de la rapetisser. Ils rendent évidente cette vérité que le plan providentiel, depuis l'origine du monde, fait converger les efforts de l'humanité vers la grande révélation, dont la Palestine devait être le théâtre et la race d'Abraham l'instrument merveilleusement préparé. M. Havet {Le Christianisme et ses origines, 2 vol., in-8о. Paris, 1872.} ne se trompe pas quand il découvre dans l'hellénisme un élément dont les tendances vont droit au christianisme. Le phénomène n'est point particulier à la Grèce. M. Havet le trouvera en Égypte, à Alexandrie, en Perse, dans l'Inde. Il n'en saurait être antrement, puisque le christianisme est la formule la plus élevée du sentiment religieux dans l'humanité, formule qui, en embrassant tout, a tout transformé, tout agrandi.
   Aux yeux de l'historien philosophe, l'originalité du christianisme ne consiste pas en ceci qu'il ne ressemble à rien de ce qui l'a précédé, qu'il n'a rien tiré des milieux humains; elle réside dans ce fait qu'il a épuré, coordonné, synthétisé le résultat de tous les progrès antérieurs. Pour le philosophe, sa divinité, ce qu'on peut appeler son grand miracle, tient à ce qu'il à vivifié des éléments épars, condamnés à rester, sans lui, matière inerte ou inféconde. Sans lui, le judaïsme, en dépit de son ardeur de prosélytisme, demeurait la religion d'un petit nombre d'hommes, haïs et persécutée; les sublimes pages de Platon étaient vouées à l'admiration exclusive des délicats et des lettrés; les théories de Philon sur le Verbe ne descendaient pas des hauteurs de la cosmogonie et de la métaphysique; Pexégése biblique restait un jeu d'esprit destiné à élargir, par un artifice, un texte trop étroit; la doctrine et les rites des anachorètes de Judée et des ascètes alexandrins ne sortaient pas de l'enceinte du monastère et s'éteignaient stérilement dans le rigorisme d'une secte fermée.
   Zoroastre et Bouddha, Pythagore, Socrate et Platon, Moïse et Philon, grands noms qui symbolisent des siècles et des peuples, des philosophies et des religions, sont donc, à divers titres, des précurseurs de Jésus. Ils marchent tous vers lui; ils l'annoncent. S'ils ne le pressentent point tous également, ils le supposent tous. Ils labourent profondément le sol qui doit, poor produir recevoir la rosée célèste dont parle l'Écriture. Ils font le christianisme possible dans la mesure des forces et des moyens humains (Moines et Sybilles, стр. 85).
   Эту мысль издревле самымъ нагляднымъ образомъ проповѣдывала ваша Церковь, изображая въ храмахъ Гомера, Платона, Сивиллъ и вознесеніе Александра Великаго.
   

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
ОСВОБОЖДЕНІЕ ИГОРЯ.

0x01 graphic

   § 108. Слова "на Дунай" отнесены были къ движеніямъ Рюрика и Давида, хотя мѣстность эта съ движеніями Смоленскихъ Князей не связывается. Наоборотъ, слова, произносимыя Ярославной, прямо указываютъ, что это опредѣленіе мѣстности несомнѣнно относится къ ней. "Копія поютъ" -- не имѣетъ смысла по отношенію къ Рюрику и Давиду, упрекаемымъ за бездѣйствіе. Выраженіе языческое: "копія поятъ" могло бы правильно относиться къ Князьямъ, проливающимъ кровь; но "копія поютъ" -- чтеніе ошибочное и выраженіе дикое. Въ рукописи вѣроятно было коніа поіатъ. Буква Н писалась иногда такъ, что ее весьма легко принять за П, и чѣмъ поздніе полууставъ, тѣмъ легче читателю принять одну букву за другую Подобная сбивчивость въ начертаніи этихъ двухъ буквъ встрѣчается и въ древнихъ рукописяхъ. Что касается до іа, то эта буква имѣла также значеніе нашего Я. "Коніа поіатъ на Дунаи" прікрываетъ переходъ отъ обвиненія Русскихъ Князей къ заклинанію Ярославны. Словами "коніа поіатъ на Дунаи" опредѣляется мѣстность и часъ дня. Самая мысль обозначить нахожденіе Ярославны въ пути принадлежитъ суевѣрному ученію, что заклинанія. произносимыя странниками, имѣютъ болѣе силы; произошло же это вѣроятно на томъ основаніи, что отъ бѣды, накликанной подозрѣваемымъ сосѣдомъ, есть средства избавиться, а отъ заговора проходящаго нѣтъ возможности себя оградить. Впрочемъ, можетъ быть Ярославна была въ своей отчинѣ, на Дунаѣ, до береговъ коего распространялись владѣнія ея отца.
   Частое употребленіе а вмѣсто а замѣчено было знаменитѣйшими славянскими филологами, Копитаромъ, Миклошичемъ и Срезневскимъ въ древнѣйшихъ рукописяхъ.

0x01 graphic

   Эта крайне важная буква въ отношеніи сравнительной филологіи имѣла мало значенія въ глазахъ Русскихъ переписчиковъ. Кромѣ слова шпатъ никакихъ нѣтъ указаній, что въ самой рукопнек Гр. Мусина-Пушкина встрѣчались бы а, но текстъ пѣсни несомнѣнно принадлежитъ языку древне Церковно Славянскому, а посему слѣдуетъ предполагать и правописаніе правильное.
   At nunquam videas contuse іа et ж, aut jotatas ia et ж ut in codice Cyriiiiano Bononiensi (Hesychii Giossographi Discipulus et επιγλωοτης russus ed. Barth. Kopitar. Vindobonae, 1840).
   Это замѣчаніе находится въ статьѣ 8 объ Ватиканскомъ глаголитскомъ наборномъ Евангеліи и о славянскомъ Болонскомъ псалтирѣ съ поясненіемъ св. Аѳанасія, изъ коего приводится выписка: "Блженъ мужъ иже не иде на сѣвѣтъ нечестивыхъ", и проч., въ ст. 7 и въ самомъ текстѣ сего псалтиря, но въ другомъ псалмѣ: "Напаяія звѣри сельныя". Здѣсь я вмѣсто ю, и γ и вмѣсто ія: сольныя; "оупо іа (іа вмѣсто іж) стрѣлы моя отъ крьве и оружіе мое снѣсть мяся отъ крьве язвьныихъ и плѣнникь отъ глазъ князь язычныихъ (Погод. Псалъ Срезнев. Древн. Слав. Памяти., 1868, стр. 250).
   Г. Даманскій, въ превосходномъ своемъ трудѣ о нѣкоторыхъ Славянскихъ рукописяхъ (Прил. къ VI т. Зап. Имп. Ак. Лугъ, XI 1, С.-Петербургъ, 1864, стр. 98), приводитъ изъ Погодиской псалтири:
   "Поятъ и ω стадъ овчніхъ. 0x01 graphic
доилицъ поятъ и". У Вост. изъ Микл. См. 2 изд. Миклошича.
   Переходя отъ обвиненія Рюрика и Давида къ заклинанію Ярославны, поэтъ переноситъ мысль на Дунай, и упоминаетъ выводъ коней на водопой для означенія ранняго утра. Ярославна начинаетъ свое заклинаніе, узнавъ въ Галиціи о бѣдѣ, постигшей Игоря. Ярославна могла находиться въ одномъ изъ Дунайскихъ помѣстій, данныхъ ей отцомъ въ вѣно. Судя по сну Святослава, нохи" предполагать, что ей принадлежалъ Плѣсньскъ, такъ какъ упоминаемыя имъ зловѣщія предзнаменованія пріурочены къ этой мѣстности. Ярославна могла находиться и сѣвернѣе, близь Дунайца. Максимовичъ говоритъ объ урочищѣ Плѣсньскѣ близь Кіева. Это показаніе требуетъ подтвержденія.
   "Копія поютъ на Дунаи", выраженіе по отношенію къ Рюрику и Давиду рѣшительно не имѣющее смысла. Ни пѣніе копій, ни ихъ поеніе не имѣетъ смысла, какъ опредѣленіе ихъ бездѣйствія. Если же принять пѣніе копій въ смыслѣ брянчанія копій, то и тогда выраженіе это было бы крайне слабо, ибо копья не брянчатъ.
   Очертаніе мѣстности повторяется часто пѣвцомъ при отрывистою началѣ своихъ пѣсенъ: "Тогда Игорь поѣха по чистому полю"; "тогда Игорь возрѣ на свѣтлое солнце"; "а Святославъ мутенъ сонъ видя на горахъ кіевскихъ"; "прысну море полунощи". Такимъ образокъ заклинаніе Ярославны было бы единственнымъ мѣстомъ Пѣсни, не начинающемся очертаніемъ мѣстности и времени.
   Дунай часто воспѣвается въ нашихъ народныхъ пѣсняхъ; поеніе же коней воспѣто въ распространенныхъ пѣсняхъ: "На крутой горѣ стоятъ рыцаря; стукъ, брякъ въ оконечко, выйди, выйди, коханечка, коню воды дать"; "По улицѣ мостовой, шла дѣвица за водой", и мн. др. Въ древнѣйшихъ сказаніяхъ водопой играетъ также значительную роль.
   Въ одной изъ пѣсенъ, собранныхъ И. Н. Рыбниковымъ (Москва, 1861, т. I, стр. 463, 464, No 80, Петрозав. уѣзда, Кижской водогы, отъ крестьянина Леонтія Богданова), молодая жена жалуется, то ее рано во утру посылаютъ за водой на рѣку:
   
   Изъ-за лѣсу, лѣсу темнаго,
   Изъ-за садика зеленаго
   Выставала туча темная.
   Туча темная, сама грозная,
   5 Со дожжями, со морозными,
   Со велякымы пригрознимы".
   Во ту пору, во то времячко.
   Дочка въ матушкѣ поѣхала
   Середь лѣсушка заѣхала,
   10. Середь лѣсушка, да темнаго,
   Середь садика зеленаго,
   Съ соловьями думу думала,
   Съ молодцами рѣчь говорила:
   Соловей мой, соловеюшка!
   16. Полетай-ка, соловеюшка,
   На мою родну сторонушку:
   Ты снеси-ка, соловеюшка,
   Снеси матушкѣ низкой поклонъ
   Моимъ братцамъ челобитьеце
   20. Потужили бы, поплавали.
   Меня сосватали какъ молоду
   На тую, на чужую сторону,
   За того ли за боярина,
   За злодѣя за татарина.
   25. По утру будятъ ранешенько,
   Посылаютъ меня молоду
   Ко Дунай, ко рѣчкѣ, по воду,
   Меня босую и голую,
   И холодную, голодную.
   30 Я пришла во той Дунай рѣкѣ:
   На Дунай-то на быстрой рѣкѣ
   Какъ сидѣли гуся сѣрые,
   Помутили воду свѣжую..
   Ужъ я первый часъ простояла,
   35. Съ другой-то часъ проплакала,
   Въ третій часъ я воду черпала,
   А въ четвертый часъ домой пришла.
   Свекоръ-батюшка журитъ-бранитъ,
   А свекровушка побить велитъ.
   40. Я золовушкѣ взмолилася,
   А золовуша вступилася:
   Ахъ ты глупая невѣстушка,
   Ужъ ты глупа, неразумная!
   Какова вода случилася,
   45. Ты бы тую воду черпала.
   
   "Гласъ слышитъ". Въ Церковно-славянскомъ языкѣ страдательнаго залога не существуетъ, во многихъ случаяхъ онъ замѣняете! возвратнымъ, а также нерѣдко и дѣйствительнымъ. Здѣсь, согласно древнему синтаксису (срв. Миклошича), дѣйствительны! глаголь имѣетъ значеніе страдательнаго, и тѣмъ самымъ есть безличный видъ: "голосъ слышитъ" тоже, что слышится, точно также, какъ часто встрѣчаемое "пишетъ" вмѣсто пишется. Въ Словѣ о Полку Кгоре вонъ, на основаніи того же правила, употреблено "помняшетъ" и "пущяшетъ" вмѣсто помнящется, пущашеттся" (См. подробнѣе объ этомъ у Буслаева, Исторкъ Граммат.).
   Зегзицею -- кукушкою (по Бѣлорусски -- зегзюля, по Малоросса зюля, по Польски гжегжолка, гжеголица; по Чешски zezhale, gzegzica) Схожія формы встрѣчаются въ разныхъ современны          хъ областями нарѣчіяхъ эта птица часто упоминается въ пѣсняхъ, какъ олицетвореніе женской тоски. Напр.:
   
   Вскинусь я, взброшусь я
   Кукушечкою,
   Полечу на свою сторону,
   На батюшкину,
   Сяду я у батюшки
   Въ зеленомъ саду,
   На любимую яблоню,
   На матушкину;
   Стану, стану куковать.
   Жалко причитать,
   Жалкими причетами:
   Народъ прослежу,
   Горькими слезами,
   Весь садъ затоплю.
   
   Любопытно сравнить, какимъ образомъ Овидій и нашъ поэтъ воспользовались народнымъ повѣрьемъ о тоскующей по мужѣ птицѣ:
   Въ XI метаморфозѣ читаемъ (ст. 731):
   
   Тутъ вспорхнула она. Удивительно что могло случиться, полетѣла:
   Разсѣкая легкій воздухъ только что образовавшимися крыльями,
   Касалась пернатая несчастная подымавшихся водъ;
   Когда же летѣла, звукъ вполнѣ подобной воплю,
   Жалостно уста ея издавали, вострымъ, щебещущимъ, клювомъ.
   
   Пѣвецъ Русскій не удивляется и не опасается упомянуть бебрянъ рукавъ вмѣсто крыльевъ.
   Въ Русской эпической и сказочной литературѣ съ мѵѳами обходятся какъ съ дѣломъ обыденнымъ и совсѣмъ домашнимъ. У Русскаго пѣвца сохранены полное сочувствіе и какъ будто вѣра въ мѵѳъ и пониманіе его именно за мѵѳъ, тогда какъ у Овидія ни тотъ, ни другой взглядъ не выдержанъ. Нѣтъ сомнѣнія, что оба поэта цѣли въ виду однѣ и тѣ же придунайскіе пѣсни и мѵѳы. Заимствованіе подобныхъ мѵѳовъ далеко не подражаніе, а совершенно правильное и необходимое употребленіе популярныхъ типовъ для быстрой передачи слушателямъ своихъ мыслей. Эти типы и типическія выраженія суть въ полномъ смыслѣ слова гіероглифы. Гіероглифическая сжатость рѣчи есть основное условіе эпической и духовной поэзіи; употребленіе гіероглифовъ обусловливаетъ распространеніе эпической и духовной поэзіи, потому что эта духовная нища расчитана на вкусъ всей массы, и производитъ свое впечатлѣніе на слушателей соразмѣрно съ умственнымъ и душевнымъ настроеніемъ каждаго отдѣльнаго слушателя. Что касается до поэтовъ, то они необходимо подраздѣляются по способности каждаго творца пользоваться гіероглифами для передачи своихъ мыслей, ощущеній, вѣрованій и наблюденій. Многіе изъ поэтовъ не понимали гіероглифовъ и мѵѳовъ, передавая ихъ; многіе спутывали вмѣстѣ гіероглифы и мѵѳы, относящіеся къ совершенно различнымъ предметамъ; напримѣръ, весьма легко было соединить въ одно цѣлое, мѵѳъ религіозный съ обозначеніемъ календарнаго указанія, и къ этимъ двумъ указаніямъ примѣшать дѣйствительный историческій фактъ, находившійся лишь временно въ связи съ изложеннымъ мѵѳомъ. Если при положительной и точной современной письменности замѣтенъ значительный произволъ въ толкованіи писаній, то гіероглифическая и вообще сокровенная письменность необходимо вызывала еще большее разнообразіе въ распространеніи и развѣтвленіи толковъ. При подобномъ распространеніи мѵѳовъ, стремленіе отыскивать ихъ источникъ у того или друтаго народа, совершенно ошибочно; едва ли основательно поставить вопросъ и о принадлежности мѵѳовъ источнику Индо-Европейскому или источнику Хамо-Семитическому. Отецъ Исторіи говоритъ, что попытка разрѣшить этотъ вопросъ была учинена однимъ Египетскимъ царемъ. Упоминается и въ Англійской исторіи о подобной попыткѣ въ XV ст., сдѣланной Іаковомъ IV, Королемъ Шотландскимъ. Въ XV ст. оказалось, что древнѣйшій языкъ Еврейскій.-- Египетскій царь приказалъ отрѣзать языки двумъ беременнымъ матерямъ, и потомъ заключилъ ихъ съ новорожденнымъ въ недоступное мѣсто. Лишенные пищи въ то время, когда они уже привыкли питаться хлѣбомъ, младенцы стали просить хлѣба, произнося "бекосъ"; слово же "бекосъ" на Фригійскомъ языкѣ значило хлѣбъ, и Египетскіе ученые были на столько безпристрастны, что рѣшили въ пользу древности Фригійскаго народа. Изъ этого разсказа видно, что ученый Египетскій міръ не въ состояніи былъ разрѣшитъ вопросъ, кому принадлежитъ честь составленія мѵѳовъ: Индо-Европейскому ли племени, коего ближайшіе представители были Малоазійскіе Фригійцы, или Хамо-Семитическому міру, коего главными представителями были Египтяне. Догматическое ученіе необходимо должно принадлежать лицу, или сословію, или обществу; но догматическому ученію необходимо во всѣхъ обществахъ предшествовали религіозныя убѣжденія, повѣрья же вырабатывались изъ міросозерцанія и самосозерцанія. Этотъ двоякій кругозоръ измѣнялся соразмѣрно способности дѣлавшихъ наблюденія: безчисленные опыты сообщались и измѣняла вслѣдствіе взаимнаго требованія, и окончательно уравновѣшиваясь составляли центры сродныхъ, но различныхъ ученій и толковъ. Максъ Мюллеръ принимаетъ за основаніе мѵѳа солнечныя явленія; Кунъ -- атмосферическія; Аѳанасьевъ соединяетъ эти двѣ нѣмецкія системы подъ именемъ "Воззрѣній Славянъ на природу". Я старался разъяснить себѣ эти три системы посредствомъ существованія древнихъ гіероглифическихъ календарныхъ таблицъ съ атмосферическими наблюденіями. Но подобныя таблицы могли существовать въ относительно позднѣйшее время, для удобства жителей многолюдныхъ городовъ, въ такую эпоху, когда уже давно были распространены всѣ основные мѵѳы, когда охотничьи и даже земледѣльческія племена уже давно усвоили себѣ наблюденій за измѣненіями дня и ночи и временами года, и опредѣлили главнѣйшія измѣненія какими либо обрядами, праздниками, пѣснями. Въ сельской жизни каждый день и каждая часть. Дня имѣютъ свои опредѣленныя занятія, послѣдовательность работъ и празднествъ, и выраженіе всего этаго, хотя бы посредствомъ пѣнія очередныхъ обрядныхъ пѣсенъ, уже составляетъ для земледѣльца полный и весьма вѣрный календарь; для охотника существуетъ подобный же календарь, вполнѣ соотвѣтствующій его потребностямъ. Удача и неудача пораждаютъ естественно примѣты и повѣрья. Но явленія природы, постоянно и однообразно измѣняющіяся и повторяющіеся, не пробуждаютъ и не могутъ пробудить особенной дѣятельности воображенія: солнце встаетъ, достигаетъ зенита, спускается, заходитъ; немъ замѣняетъ день; день замѣняетъ ночь; времена года тянутся одно за другимъ въ однообразномъ порядкѣ. Солнце, какъ ежедневно видимое явленіе не давало много пищи воображенію: въ мѵѳы было облечено ученіе о тайной производительной силѣ огня и влаги; несомнѣнно также, что положительныя и весьма точныя астрономическія наблюденія были облечены въ мѵѳическіе разсказы. Такъ, Діодоръ Сицилійскій разсказываетъ мѵѳъ объ Аполлонѣ, играющемъ на лирѣ въ сонмѣ боговъ, и замѣчаетъ, что баснь эта служитъ основаніемъ 19-лѣтнему циклу Аѳинянъ. Наблюденія, дѣлаемыя первобытнымъ человѣкомъ надъ атмосферическими явленіями, мало способствуютъ составленію мѵѳа. Люди, видя, что послѣ хорошей погоды является ненастье и наоборотъ, выводятъ одно заключеніе, чисто нравственное: что при благопріятныхъ обстоятельствахъ слѣдуетъ ожидать нанестіе и брать предосторожности, а при ненастьи не слѣдуетъ отчаиваться. Поэты, воспринимая наблюденія всей массы, облекали общія повѣрья въ мѵѳы; мѵѳъ же несомнѣнно произведенія отдѣльныхъ личностей, творцевъ, подчиненныя необходимому условію соотвѣтствовать потребностямъ и воззрѣніямъ массы. Шаманство до нѣкоторой степени соотвѣтствуетъ этому первобытному состоянію религія, хотя и оно находится въ состояніи взаимнодѣйствія съ буддизмомъ. Что касается до мученія народныхъ устныхъ и письменныхъ памятниковъ, то также неправильно считать ихъ грубыми сколками древнѣйшихъ письменныхъ классическихъ памятниковъ Греціи или Индіи, какъ равно неправильно отвергать вліяніе классическихъ памятниковъ. Взаимодѣйствіе между ятями двумя литературами всегда существовало; и большая древность необходимо принадлежитъ такъ называемому варварству или первобытной простотѣ. Наполеонъ говорилъ, по всѣ системы хороши, съ условіемъ, чтобы онѣ были выдержаны, но это справедливо только относительно практики: современная наука, и впереди всѣхъ остальныхъ, науки естественныя указываютъ что всѣ системы могутъ имѣть хорошія стороны, но съ условіемъ, чтобы изъ правильныхъ и удачныхъ наблюденій не выводить общихъ началъ. Максъ Мюллеръ, Кунъ и Аѳанасьевъ правы въ томъ отношеніи, что нѣкоторые мѵѳы имѣютъ характеръ календарный; преслѣдуя заманчивую нить, они обогатили науку большимъ запасомъ положительныхъ свѣдѣній; преслѣдуя же мысль по принятому направленію, указывается, что всѣ народы какъ будто хранятъ въ памяти своей календари за нѣсколько сотъ лѣтъ съ постоянно измѣняющимися знаками. Понятно, что старые филологи, подвинувъ впередъ пониманіе древняго міра, съ ужасомъ смотрятъ на подобныя попытки. Къ счастью, дѣло не въ общихъ выводахъ, служащихъ лишь приманкою для тщательныхъ и усидчивыхъ наблюденій, а въ массѣ, добытыхъ и разработанныхъ фактовъ, а въ этомъ отношеніи Максъ Мюллеръ, Кунъ и нашъ покойный Аѳанасьевъ исполняли свое дѣло добросовѣстно. Но отдѣлять жизнь, стихійную отъ жизни человѣчества въ басняхъ проникнутыхъ ученіемъ панеистическимъ или дуалистическимъ, едва-ли послѣдовательно. Рядъ блужданій, превратностей, подвиговъ, оканчивающихся въ эпическихъ сказкахъ земнымъ торжествомъ или вознесеніемъ героя, на небо, легко могутъ быть обращаемы въ процессъ претворенія воды въ облака, или прозябанія силъ заключенныхъ въ землѣ, а поученію дуалистическому та же мысль обращается въ торжество добраго начала надъ злымъ, свѣта надъ тьмою.
   Здѣсь необходимо остановить вниманіе читателя на самые замѣтные пути распространенія повѣрій и сказаній.
   1) Письменные памятники и преподаваніе въ училищахъ.-- Весьма неосновательно отвергать возможность этого пути распространенія въ эпохи и въ страны самыя отдаленныя отъ центровъ просвѣщенія.
   2) Сродство языческихъ учрежденій и повѣрій.-- Участіе, принимаемое отдаленнѣйшими племенами въ поклоненіи мѣстнымъ божествамъ, какъ напримѣръ отношенія Гипербореевъ къ культу Аѳинянъ на островѣ Делосѣ, Тибетскихъ Ламъ къ Сибирскимъ Буддистамъ, или Волжскихъ Калмыковъ къ Тибетскому Далай-Ламѣ.
   3) Движеніе сектъ въ Христіанскомъ мірѣ и сношенія между сектантами, живущими во Франціи, Болгаріи, на Ефратѣ и около Алтая.
   Всѣ эти пути не только возможны, но они всѣ постоянно существовали, оставляя слѣды этихъ различныхъ способовъ распространенія. Я полагаю даже, что не весьма затруднительно было бы прослѣдить каждое изъ этихъ вліяній, еслибы къ этимъ тремъ проводникамъ не примѣшался еще четвертый разрядъ, и самый многочисленный. Памятники, сохранившіе древнія повѣрья и сказанія, передаваемы были письменно беллетристами и изустно пѣвцами. Ни тѣ, ни другіе не были посвящены въ таинства, и пользовались мѵѳами не сознавая или не цѣня ихъ значенія. Уже съ древнѣйшихъ временъ Гомеръ былъ обвиняемъ въ нарушеніи подлинности народныхъ сказаній и вѣрованій.
   Самая главная причина единства повѣрій и сказаній тѣсно связана съ первобытнымъ состояніемъ человѣчества. Шаръ земной, за нѣсколько тысячѣ лѣтъ, во многихъ нынѣ заселенныхъ частяхъ былъ необитаемъ и покрытъ моремъ, тундрами и льдинами. Согласно съ древнѣйшими преданіями, человѣчество распространялось по землѣ исходя изъ Азіи и перенося съ собой повѣрья, обряды и орудія для воздѣлыванія земли, для охоты и рыбной ловли. Одинъ уже этотъ фактъ достаточенъ для объясненія единства преданій. Скептическая школа XVIIІ столѣтія и начала нынѣшняго, вслѣдствіе антагонизма противъ ученія церкви, усиливалась поколебать довѣріе къ священнымъ преданіямъ. Вслѣдствіе этого антагонизма противъ школъ церковныхъ, филологи и историки поколебали довѣріе къ самой наукѣ. Филологія вслѣдствіе возбужденнаго недовѣрія къ самой себѣ, т. е. къ преданію, не смотря на значительные успѣхи въ языковѣдѣніи, отодвинулась на задній планъ, вслѣдствіе несостоятельности своихъ теорій. Естествоиспытатели, геологи и антропологи, при всемъ своемъ матеріалистическомъ направленіи и строгомъ анализѣ, возстанавливаютъ авторитетъ Преданій Церкви. Весьма замѣчательно, что представители крайняго матеріалистическаго направленія сознаютъ присущность религіознаго чувства во всѣхъ человѣческихъ обществахъ, и, не останавливаясь на одномъ отвлеченномъ религіозномъ чувствѣ, находятъ во всѣхъ человѣческихъ обществахъ, необходимымъ условіемъ, положительную и опредѣленную вѣру.
   Походы Александра Великаго много содѣйствовали соглашенію повѣрій и ученій, распространенныхъ по лицу земли, которое выразилось въ письменныхъ памятникахъ подъ вліяніемъ Александрійской школы. Этотъ крупный фактъ, почти одиночно выдающійся въ исторіи, повторялся ежегодно, по всему пространству древняго міра втеченіи тысячелѣтій, не оставляя видимыхъ слѣдовъ въ письменности. Христіане, стремящіеся на поклоненіе къ святымъ мѣстамъ, магометане, постоянно посѣщающіе Мекку, и Буддисты посѣщающіе Тибетъ, необходимо разносили разсказы, служившіе къ составленію сказаній, имѣвшихъ свои корни въ различныхъ ученіяхъ. Не слѣдуетъ упускать изъ виду, что въ древности строгаго разграниченія между языческими религіями не существовало. Есть даже указаніе, что Пятикнижіе Моисея было распространено между язычниками на берегахъ Чернаго моря. Подобное сочетаніе истиннаго ученія о Богу съ ученіемъ языческимъ, постоянно проявлявшееся въ самой средѣ избраннаго народа Израилева, существовало и въ позднѣйшія времена.
   Арнольдъ Любскій, по переводу доктора Laurent (Берлинъ, 1853, стр. 21), говоритъ по доводу Турецкаго Иконійскаго султана Аседдина-Килиджь-Арслана II, происходившаго, отъ дочери Русскаго Царя и Германской принцессы, что султанъ былъ язычникъ и тѣмъ не менѣе былъ знакомъ съ книгами Моисея, принадлежа къ сектѣ Николаитовъ. При этомъ Арнольдъ замѣчаетъ, что есть много язычниковъ, признающихъ Пятикнижіе Моисея и не отставшихъ, подобно Самаритянамъ, отъ поклоненія истуканамъ. Эта замѣтка относится къ 1172 году.
   При изученіи народныхъ повѣрій и сказаній, нельзя не убѣдиться съ большинствомъ читателей въ несостоятельности каждой системы искусственно придуманной для объясненія мѵѳовъ; на оборотъ, всѣ системы въ совокупности способствуютъ пониманію повѣрій и сказаній, что уже было замѣчено древними. Это весьма понятно, такъ какъ жизнь человѣчества отражалась во всѣхъ своихъ проявленіяхъ, стремленіяхъ и заблужденіяхъ наиболѣе и явственнѣе именно въ тѣхъ памятникахъ, которые удерживались въ памяти народной. Нельзя сомнѣваться, что книги, содержащія историческое развитіе народныхъ вѣрованій, отражаютъ всѣ явленія природы въ томъ размѣрѣ и съ той точки зрѣнія, съ которой человѣкъ смотритъ на явленія окружающаго его міра. Если съ одной стороны необходимо признавать вліяніе на существующіе памятники народной всемірной литературы, библейскихъ преданій, классической словесности, ученія Маговъ, Буддистовъ, Гностиковъ, и прежде всего древнѣйшихъ вѣрованій и ученій, извѣстныхъ лишь по отрывочнымъ свѣдѣніямъ уцѣлѣвшимъ, въ свидѣтельствахъ Греческихъ, классическихъ писателей, то не можетъ вмѣстѣ съ тѣмъ подлежать сомнѣнію, что народные памятники сохраняютъ въ себѣ и древнѣйшія наблюденія надъ явленіями природы. Постоянныя видоизмѣненія воздуха и воды, паровъ и тумана, поднимающихся надъ моремъ и падающихъ съ неба дождемъ на землю, для оплодотворенія оной и возвращенія снова въ общую массу моря, повторяютъ въ вѣчности свой вѣчный и постоянный процессъ. Свѣтъ и теплота, проходящіе чрезъ воздухъ, ту же влагу въ разрѣженномъ видѣ; на землю, пропитывая ея влагой, пробуждаютъ растительныя силы природы. При отдѣленіи соляныхъ частей, при испареніи влаги, самая теплота возраждается движеніемъ, производящимъ испаренія. Въ прямой связи съ этимъ постояннымъ отдѣленіемъ влажныхъ и соляныхъ частицъ, съ осадкой земляныхъ частей, высыханіи земли и ея орошеніи влагой, возвращающейся въ видѣ дождя или росы, проявляются растительныя силы природы; весьма понятно, что люди обоготворяли всѣ эти силы и самые процессы ихъ превращеній, составляя себѣ понятіе о невидимыхъ, улетученныхъ силахъ природы, то благотворно, то губительно дѣйствующихъ на условія жизни; обоготворяя всѣ эти силы, люди тѣмъ не менѣе старались подчинить ихъ своей власти посредствомъ обрядовъ и таинственныхъ формулъ таинственной науки, въ наше время вращающихся въ Европѣ и Азіи въ видѣ заклинаній болѣе или менѣе искаженныхъ. Нѣтъ сомнѣнія, что во время процвѣтанія и господства язычества, искаженныя формулы заключали въ себѣ результаты весьма положительныхъ наблюденій и глубокаго изученія природы. Азовское море считалось въ древности самымъ мѣстомъ зарожденія мора. Въ нашихъ пѣсняхъ изъ всего этого ученія уцѣлѣлъ можетъ быть одинъ бѣлъ-горючь камень алатырь, отъ греческаго корня αλας -- соль. Этотъ бѣлъ-горючь камень алатырь, сообщающій свою соль морю и предохраняющій воду отъ порчи, постоянно насыщается тѣми соляными частями, которыя находятся въ нѣдрахъ земли, и, растворенныя потоками прѣсной воды, ниспадающей съ неба, снова возвращаются къ своему источнику, морю, и возвращаютъ горючему камню алатырю тѣ соляныя части, которыя онъ постоянно утрачиваетъ вслѣдствіе постоянныхъ испареній моря. Постоянныя и самыя улетученныя испаренія моря, поднимаясь подъ вліяніе", солнца, нагрѣваются и насыщаются солнечными лучами, по тяжести своей возвращаются въ море насыщенныя горючими составными частями и, по закатѣ солнца, держась туманомъ надъ моремъ, возвращаютъ горючему камню алатырю утрачиваемыя имъ части. Постоянное скопленіе селитряныхъ, сѣрныхъ и другихъ горючихъ составныхъ частей въ морѣ находитъ себѣ исходъ подземными путями, доставляя тотъ горючій матеріалъ, который втеченіи тысячелѣтій сгораетъ и разливается на поверхности земли изъ огнедышащихъ горъ. Таково значеніе горючаго камня алатыря на морскомъ днѣ. Этотъ бѣлъ-горючь камень алатырь есть вмѣстѣ съ тѣмъ кристаллизированная улетученная соль, составляющая небесную хрустальную твердь, упоминаемую въ нашихъ сказкахъ; этотъ бѣль-горючъ камень есть тотъ-же свѣтящійся камень, который св. Валаамъ показываетъ Индѣйскому царевичу Іосафату, онъ же искомый философскій камень, т. е. духовный міръ; міръ отдѣленный, отрѣшенный отъ всѣхъ матеріальныхъ, частицъ называется у Еврейскихъ кабалистовъ "олемъ ацилуѳъ", отъ корня "оцелъ",-- отдѣлять. Весьма можетъ быть, что Ахиллесъ есть не что иное, какъ искаженная Еврейская форма, и древній мѵѳъ о сочетаніи таинственной дѣвы, Забавы Путятишны, блудницы Елены съ Ахиллесомъ, не выражалъ ничего другаго, какъ достиженіе состоянія Нирваны вслѣдствіе длиннаго ряда блужданій и подвиговъ. Всѣ объясненія значенія имени Ахиллесова не удовлетворительнѣе вышеупомянутаго. Менелай-Крѣпимиръ, душа-Елена олицетворяютъ застой, Парисъ любопытство и увлеченіе, оживившія стоячую воду; Ахиллесъ, отвлеченный міръ, воспріявшій Елену. Огонь въ этой теоріи не имѣетъ мѣста, потому что огонь не самостоятельная сила. Теплота и огонь пораждаются движеніемъ, столкновеніемъ и треніемъ. Самое солнце есть временное явленіе, и эпическая поэзія всѣхъ народовъ постоянно трепещетъ о его существованіи. Двѣ постоянныя силы суть движущій духъ и вода, приводимая въ движеніе для проявленія производительности духа. Металлы, земля, всѣ зародыши и самъ огонь содержатся въ ея нѣдрахъ. Эта теорія развивается во всѣхъ сказкахъ древняго и новаго міра, сплетаясь съ историческими повѣствованіями и поучительными аллегоріями. Проникнуть во всѣ пути и уклоненія мысли составителей сказокъ тѣмъ болѣе невозможно, что почти всѣ сказки издревле существуютъ въ редакціяхъ людей или вовсе ихъ не понимавшихъ, или передававшихъ ихъ подъ вліяніемъ личныхъ, произвольныхъ и вдобавокъ болѣе или менѣе сбивчивыхъ теорій. Преобладающая мысль у творцевъ басонъ была несомнѣнно педагогическая: задача ихъ была ломать голову поколѣніямъ втеченіи тысячелѣтій надъ одной и той же проблемой. Оказывается дѣйствительно, что главныя эпохи движенія умовъ находились въ прямой связи съ разработкой басонъ.
   Ни одна изъ теорій, ни Греческая, ни Скандинавская, ни Историческая, ни Матеріалистическая ни Спиритуалистическая не могутъ служить исключительно ключомъ къ объясненію преданій. Люди, занимавшіеся составленіемъ сказокъ, не были посвящены въ таинства науки, а если занимались составленіемъ стокъ и были посвящены, то они намѣренно запутывали нити для возбужденія душеспасительнаго и плодотворнаго любопытства или дѣйствительно подчинялись закону о сохраненіи втайнѣ основаній таинственнаго ученія.
   Что касается до племенъ сопредѣльныхъ главному мѣсту поклоненія таинственной дѣвѣ, то сравнительная филологія представляетъ нѣсколько любопытныхъ, приводимыхъ здѣсь фактовъ относительно Аланъ, одного изъ племенъ, долго державшихся около Азовскаго моря:
   âland, âlend -- Wasserland, Insel, Strand; Aland названіе монастыря на остъ-фризскомъ берегу, по латынѣ -- "ripa beate Marie virginis".
   âlant -- тѣ же значенія; кромѣ того der grosse Weissfisch, сургіnus jeses, бѣлуга и бѣлая рыбица. Это крайне любопытное слово обозначаетъ также ароматическое и лечебное растеніе inula heleniom, έλένιον; allandswein, alаndeswyn, helenites. Cp. Wörterbuch der Niederdeutschen Sprache. J. G. L. Rosegarten. Greifswald. 1859.
   Аданъ и Елань (Тверск., Рязанск., Тамбовск.) лугъ, пастбище, пажить, потное, но не поемное мѣсто. Еланный ржавецъ, ручей по алани съ ржавчиной (Толк. Сд. Даля). Это слово кажется въ сродствѣ съ греческимъ ἕλος -- пастбище низменное мѣсто, болото, стоячая вода.
   Мнѣ неизвѣстна въ подробностяхъ теорія, извлекаемая Куномъ изъ индѣйскихъ религіозныхъ памятниковъ: она вѣроятно близко совпадаетъ съ изложеннымъ здѣсь очеркомъ той теоріи, которая разбросана по нашимъ сказкамъ, пѣснямъ и легендамъ о сотвореніи міра. Онѣ всѣ проникнуты этой теоріей въ примѣненіи ея къ человѣческой душѣ. Душа, постоянно поднимаясь надъ уровнемъ житейскаго моря къ ея свѣтлому источнику, возвращается возрожденная на "землю для постояннаго очищенія точно также какъ пары, поднимающіеся надъ моремъ, по очищеніи ихъ отъ соляныхъ частей, возвращаются плодотворнымъ дождемъ на землю, пока не достигнутъ полнаго отдѣленія кристализируясъ въ эфирѣ. Горючіе элементы уходятъ въ преисподнюю и принимаютъ снова участіе въ общемъ водоворотѣ.-- Эта теорія издревле безъ всякаго измѣненія примѣнялась къ душамъ умершихъ, въ полномъ убѣжденіи, что и души умершихъ также подчиняются силѣ таинственныхъ формулъ.
   Елянскій въ письмѣ своемъ упоминаетъ Сципіона Африканскаго между адептами своей секты. Дѣйствительно, теорія, излагаемая Цицерономъ въ сновидѣніи Сципіона-Емельяна Африканскаго, втораго, весьма схожая съ разсказомъ Платона о Герѣ Памфилійскомъ, убитомъ въ сраженіи и разсказывавшемъ видѣнное имъ на томъ свѣтѣ, по возвращеніи своемъ на землю, на одиннадцатый день (Repub., X), совершенно совпадаетъ съ строго аскетическимъ учешемъ Людей Божіихъ и весьма схожа съ ученіемъ Гностиковъ.
   Самый обрядъ круженій Дервишей, Квакеровъ и Людей Божіихъ не можетъ быть не что иное, какъ наглядное представленіе ученія о силѣ движенія. Изъ этого движенія истекаетъ пророческій духъ и отсюда весьма понятно происхожденіе ученія, что все, что совершается подъ вліяніемъ духа, возбужденнаго этими обрядовыми движеніями, совершается побужденіемъ вѣчной жизненной силы. Самый потъ, выгоняемый радѣніями, имѣетъ значеніе не только обрядовое и символическое, но вѣроятно имѣетъ и практическую назидательную цѣль. Одно изъ древнѣйшихъ правилъ древняго языческаго ученія таситъ, что потъ пріятнѣе богамъ, чѣмъ жертвоприношенія.
   Нептуническая теорія должна была составлять основаніе ученія, проповѣдываемаго на Ахиллесовомъ островѣ, созданномъ Нептуномъ, Ѳетидой и всѣми морскими и рѣчными божествами прибрежья Чернаго моря. Дагонъ, Танаиѳь, таинственная дѣва, богиня Сирійская, изображались получеловѣкомъ и полурыбой, миѳъ имѣвшій особенно важное значеніе по ученію Гностиковъ, судя по многочисленности изображеній этихъ на талисманамъ (Abraxas). Что касается до философской и нравственной стороны ученія Людей Божіихъ, то на основаніи свидѣтельства Еланскаго слѣдуетъ заключить, что они признаютъ разсказъ Цицерона о сновидѣніи Сципіона за ихъ собственное ученіе:
   "Ты не старайся и познай, что ты не смертенъ, но твое тѣло; и дѣйствительно ты не есть то, что образъ твой являетъ, но душа каждаго составляетъ то, что онъ есть, а не тотъ образъ, на который можно указать пальцемъ. Знай же, что ты есть богъ, тотъ кто существуетъ, кто чувствуетъ, предвидитъ, кто управляетъ и одерживаетъ, и подвигаетъ это тѣло, надъ которымъ поставленъ также какъ вышній Богъ надъ міромъ, есть богъ. И какъ самъ вѣчный Богъ движетъ міромъ, отчасти смертнымъ, такъ духъ всевѣчный бреннымъ тѣломъ.
   XV. Ибо то, что всегда движется, вѣчно; но также необходимо, что то, что даетъ движеніе другому, и само подвигается извнѣ, находитъ конецъ существованія, когда настаетъ конецъ движенія. И такъ лишь то, что движется само собой, никогда уже не перестаетъ двигаться, потому что оно само собой не покидается. Оно даже источникъ и начало движенія всему, что движется. Ибо началу нѣтъ происхожденія, ибо все происходитъ отъ начала, само же не можетъ ли изъ чего другаго родиться, и дѣйствительно то что родилось бы извнѣ, не можетъ быть началомъ. Если же оно никогда не родится, оно также никогда и не умираетъ, ибо начало, разъ уничтоженное, не можетъ само возродиться отъ другаго, и не можетъ произвести изъ себя другое, такъ какъ необходимо чтобы все исходило отъ начала. Потому начало движенія заключается въ томъ, что движется само собой. Оно не можетъ ни родиться, ли умирать, или же неизбѣжно все небо рушится, и сама природа станетъ, и не найдетъ никакой силы, которой вначалѣ приводима была въ движеніе.
   Такимъ образомъ видно, что то, что движется само собой, вѣчно; кто можетъ отрицать, что таково свойство присвоено душамъ? Все, что движется внѣшнимъ напоромъ, бездушно; но то что движете" внутреннимъ и собственнымъ побужденіемъ -- одушевлено. Ибо таково собственное естество и сила духа. Если она едина Изъ всѣхъ, которая сама приводитъ себя въ движеніе, навѣрное она никогда не раждалась и вѣчна.
   XVI. Ты изощряй себя въ дѣлахъ лучшихъ. Старанія на благо отчизны суть наилучшее: ими духъ возбуждаемый и изощряемый воспаритъ быстро въ мѣсто и обитель свою. Совершитъ же быстрѣе, если пока была закрѣплена въ тѣлѣ, устремлялась вонъ, к созерцая что существуетъ внѣ, отстраняется наиболѣе отъ тѣла. Ибо души тѣхъ, которые предали себя похотямъ плотскимъ и попа я себя ихъ исполнителями, и въ порывѣ страстей, подчиненныя сладострастію, посягали, на законы боговъ и людей; освобожденныя отъ плоти, онѣ заметаются около самой земли, и не возвратятся въ то мѣсто, развѣ промучившись многіе вѣки. Онъ удалился; я же пробудился отъ сна".
   Слово о Полку Игоревѣ по самой формѣ изложенія еще болѣе чѣмъ по содержанію принадлежитъ къ разряду мистическихъ и пророческихъ сочиненій. По своему складу оно близко подходитъ къ прорицаніямъ Сивиллъ. Тэнъ въ исторіи Англійской словесности весьма поверхностно, но мѣтко характеризуетъ поэзію Англо-Саксовъ совершенно онъ будто говоритъ про Слово о Полку Игоревѣ. Необходимо при томъ сдѣлать оговорку, что Пѣвецъ Игоревъ, вполнѣ предаваясь вдохновенію и соблюдая сжатость рѣчи, свойственную пророческимъ изляніямъ, вполнѣ владѣетъ своею мыслію, и съ крайней отчетливостію чеканитъ едва замѣтные очерки древнѣйшихъ сказаній, на которые онъ намекаетъ, согласовывая строго архаическіе типы съ современными ему событіями, излагаемыми также съ отчетливостію дѣловаго человѣка и политика. Вѣроятно и Англо-Саксонскіе поэты обвиняемы въ варварствѣ совершенно напрасно.
   Прилагаемые выписки изъ Histoire de la Littérature Anglaise, per. H. Taine, Paris 1873. T. I. p. 40--45, указываютъ на близкое сходство Англо-Caксонскихъ поэтовъ съ внѣшней формой, избранной пѣвцемъ Игоревымъ для выраженія своей мысли.
   Un poёme presque entier, deux ou trois débris de poèmes, voilà tout ce qui subsiste de cette poésie laïque en Angleterre. Le reste du courant païen, germain et barbare, a été arrêté ou recouvert, d'abord par rentrée de la religion chrétienne, ensuite par la conquête des Franèais de Normandie. Mais ce qui a subsisté suffit et au delà pour montrer l'étrange et puissant génie poétique qui est dans la race, et pour faire voir d'avance la fleur dans le bourgeon.
   Si jamais il y eut, quelque part un profond et sérieux sentiment poétique, c'est ici. Ils ne parlent pas, ils chantent, ou plutôt ils crient. Chacun de leurs petits vers est une acclamation, et sort comme un grondement; leurs puissantes poitrines se soulèvent avec un frémissement de colère ou d'enthousiasme, et une phrase, un mot obscur, véhément, malgré eux, tout d'un coup, leur vient aux lèvres. Nul art, nul talent naturel pour décrire une à une et avec ordre les diverses parties d'an événement ou d'un objet. Les cinquante rayons de lumière que chaque chose envoie tour à tour dans nn esprit régulier et mesué arrivent dans celui-ci à la fois, en nne seule masse ardente et coaluej pour le bouleverser par leur saccade et leur afflux. Écoutez ces chub de guerre, véritables chants, heurtés, violents, tels qu'ils convenait à ces voix terribles: encore aujourd'hui, à cette distance, séparée è nous par les moeurs, la langue, et dix siècles, on les entend:
   "L'armée sort {Conybeare'e illustrations of anglo-saxon poetry. Bataille de Finsburg. La collection complète des poésies anglo-saxonnes a été publiée par N. Glein.}. Les oiseaux chantent.-- Lu cigale bruit.-- Li poutre de la guerre {La lance, l'épée, cp. "Стяги глаголятъ" и "звенитъ слава".} résonne,-- la lance choque le bouclier.-- Aloe brille la lune -- errante sous les nuages;-- alors se lèvent les oeuvres à vengeance,-- que la colère de ce peuple -- doit accomplir....-- Alors entendit dans la cour -- le tumulte de la mêlée meurtrière.-- Us saient de leurs mains -- le bois concave du bouclier. -- Ils fendirent la os du crâne.-- Les toits de la citadelle retentirent,-- jusqu'à ce qa dans la bataille -- tomba Garulf,-- le premier de tons les hommes -- qi habitent la terre,-- Garulf, le dis de Guthlaf.-- Autour de lui beaueooj des braves -- gisaient mourants.-- Le corbeau tournoyait -- noir et sonn comme la feuille de saule...-- Il y avait un flamboiement de glaives,-- comme si tout Finsburg -- eût été en feu. -- Jamais je n'ai enteoti conter -- bataille dans la guerre plus belle à voir"....
   "Là gisaient les soldats par multitudes,-- abattus par les dards;-- les hommes du Nord, trappés pardessus leurs boucliers,-- et aussi les Scots -- las de la rouge bataille... -- Atheisten a laissé derrière tuiles oiseaux criards de la guerre,-- le corbeau qui se repaîtra des morte, le milan funèbre,-- le corbeau noir -- au bec crochu,-- et le crepea rauque,-- et l'aigle qui bientôt -- fera festin de la chair blanche,-- et le faucon vorace qui aime les batailles, -- et la bête grise, -- le loop de bois".
   Chez lui, la phrase se retourne et se renverse, il crie le mot rirai qui lui vient, au moment où il lui vient; il saute d'une idée dans ai idée lointaine. Plus l'âme est transportée hors d'elle-même, plus efc franchit vite de grands intervalles. D'un élan, elle parcourt les quto coins des son horizon, et touche en on instant des objets qui semblent séparés par tout un monde. Pêle-mêle ici, les idées s'enchevêtrent; tout d'un coup, par un souvenir brusque, le poete, reprenant la pensée qu'il a quittée, fait irruption dans la pensée qu'il prononce. On ne peut traduire ces idées fichées en travers, qui déconcertent toute l'économie de notre style moderne. Souvent on ne les entend pas; les articles, les particules, tous les moyens d'éclaircir la pensée, de marquer les attaches des termes, d 'assembler les idées en un corps régulier, tous les artifices de la raison et de la logique sont supprimés. La passion , mugit ici comme une énorme bête informe, et pois c'est tout; elle surgit et sursaute en petits vers abrupts; point de barbares plue barbares.
   Типъ вѣчнаго пророка Таліезина, въ Бретонскихъ сказаніяхъ типъ вѣчнаго Баяна въ Словѣ о Полку Игоревѣ, находятся въ тѣсной связи съ типомъ вѣчнаго пѣвца и бытописателя изображеннаго въ Ойратскихъ книгахъ. Самый типъ Гомера соотвѣтствуетъ отчасти атому типу вѣчнаго пѣвца, (ср. § 118 и 119).
   "Ульгень обѣщалъ въ свое время послать съ неба царя, который будетъ царемъ царей; сила его будетъ столь великою, что никакой богатырь его не одолѣетъ, имя ему будетъ Калданъ Каанъ {Извлеченія эти находятся въ несомнѣнной связи съ сказаніемъ о пресвитерѣ Іоаннѣ. Связь ихъ съ Романскими и Бретонскими сказаніями не можетъ быть объяснена гипотезой о переселеніи Индо-Европейскихъ народовъ изъ средней Азіи. Преданія о переселеніи Турко-Татарскихъ вложенъ изъ Малой Азіи и Сиріи также не объясняютъ факта. Дѣло въ томъ, что Бретонскія и Романскія басни конца XII столѣтія сходятся съ баснями Средне-Азіатскими и конца того же столѣтія. Ойратскія книги заключаютъ самую теорію сказаній о пресвитерѣ Іоаннѣ. (Ср. въ Указ. Кабала и Оппертъ).}.
   Съ царями онъ воевать не станетъ, всѣ народы покорятся ему безъ войны, у него будетъ три богатыря для исполненія его дѣлъ. Выше мы видѣли, что исторія о бытіи міра и дѣлахъ Божіихъ произошла и сохранилась въ слѣдствіи возложенной на Майдере обязанности записывать все что совершалось; Майдере передавалъ все написанное имъ, тремъ сыновьямъ своимъ писарямъ Тидымини, Шигимуни и Топтуну; такъ преданія, въ ихъ спискахъ, расходились въ людяхъ и не могли погибнуть; -- но все это, писанное въ небѣ, принялъ онъ туда на землю и передалъ живущимъ на ней Тюрунъ-Музыкай; по созвучію Моисей, но личность, понятіе о которой довольно смутно. Онъ считался управляющимъ среднимъ изъ 99-ти міровъ, т. е. нашимъ; не менѣе того когда Эрликъ сотворилъ великое морское чудовище, звѣря, андална, для пожренія поочередно всѣхъ людей, то довольно сильнымъ, чтобъ побѣдить и уничтожить его, оказался въ небѣ только Тюрунъ-Музыкай, здѣсь уже принимающій будто бы образъ Спасителя, который для сего сошелъ съ неба, сдѣлался человѣкомъ, родясь отъ дѣвицы Эрькишюдюкъ; онъ ходилъ по всей землѣ, проповѣдывалъ и училъ, а никто не зналъ откуда онъ. Окончательно побѣдя и уничтоживъ звѣря, онъ, слѣдовательно, былъ истиннымъ избавителемъ всего человѣчества. Но вотъ въ глубокой старости онъ ушелъ на небо, объявивъ сыну своему Созуну, что возьметъ его туда; точно, черезъ три дня онъ исчезъ такъ, что одежда осталась такъ была на немъ; ни поясъ, ни завязки не развязались. Отецъ поставилъ его пятзвѣздіемъ Алтайская церковная миссія С.-Петербургъ, 1865. стр. 32.
   Эти извлеченія поразительно сходныя съ бретонской теоріей вѣчномъ пѣвцѣ Перлинѣ Таліезинѣ, заимствованы изъ записки о повѣріяхъ и преданіяхъ, изложенныхъ въ Ойротскихъ книгахъ, сохраняемыхъ въ великой тайнѣ.
   Царь обѣщанный Ульгеномъ напоминаетъ сильно редакцію посланій пресвитера Іоанна, сказанія о Тюрудъ Музыкаѣ находятся въ близкомъ сродствѣ съ сказаніями о Мерлинѣ. Артуръ подобно Тюрунъ Музыкаю возносится на небо, въ созвѣздіе Большой Медвѣдицы, называемой Валійцами колесницей Артура.-- Myvyrian Аnchailogy of Wales. I. 178.
   Любопытныя хотя, и темныя свѣденія передаются въ томъ же отчетѣ о чала казакахъ, киргизахъ, будто бы русскаго происхожденія, живущихъ въ китайскомъ Алтаѣ, огромными селеніями при рѣкахъ текущихъ въ Норъ Зайсанъ и Черный Иртышъ, и сохранившихъ нѣсколько словъ изъ молитвы Господней и изъ Символъ Вѣры. Разсказываютъ, что въ ихъ молельняхъ уцѣлѣла икона Св. Николая (стр. 18).
   Въ этой мѣстности можетъ быть найдутся слѣды тѣхъ движеній, которыя, указаны въ поэмахъ о Парцивалѣ и Титюрелѣ и которыя вѣроятно въ связи съ движеніями Богумиловъ во Франціи, Далмаціи, Босніи, Болгаріи, Россіи и на Ефратѣ.
   

0x01 graphic

   § 109. "На своею нетрудною крилцю" -- предложный падежъ двойственнаго числа.
   "Горъ подъ облаки" также весьма правильно, и не допускаетъ сомнѣнія. "Облакы" творит. пад. множественнаго числа, и обозначаеиъ верхніе, чистѣйшіе слои воздуха.
   § 110. "Забололѣ" можетъ быть не ошибка. В. И. Ламанскій вводитъ подобную форму изъ одной Сербской рукописи.
   "Море рано" кажется должно значить море восточное.
   § 111. Послѣднія слова обрисовываютъ съ натуры состояніе воиновъ, томимыхъ жаждой. Они обезсилили до того, что не въ состояніи натянуть лука, и впали въ такое безнадежное отчаяніе, что неспособны были вынуть даже стрѣлы изъ колчана.
   § 109--111. Для сравненія привожу Эстонское заклинаніе: Mythische und Magische Lieder der Ehsten, Gesam. und herausg. tob Kreuizwald and H. Neue. St.-Petersburg, 1854, стр. 120 Bаnnung des Fenerdrachen:
   
   Aus der Erde Tiefe und des Meeres Tiefe
   Aus des Hümmels Höhe und des Himmels Breite,
   Aus allen Weitenden und allen, Himmels Sternen,
   Aus dem neunten Monat und neunten Tage,
   Aus dem neunten Wind und neunten Regen,
   Aus dem neunten Baum und neunten Stem,
   Aus der Dürre Käfern und der Erde Gewürm,
   Aus des Meeres Schaum und der Erde Staube,
   Aus Huxeubutter und Moorg&lle,
   Aus häut'gem Ei- und Flacbsscbäben,
   Aus Fliegensebwämmen und alten Geschwür,
   Aus des Besens Stumpf und den Quastenende.
   
   Der da aus allem Leeren und Schweren zusammen gelesen und in den Wind gesendet hist -- mögest du in der Grube der Höllengruft-tiefe an einem eisernen Pfosten festgebannt sein mit Ketten ewigheb.Въ сродствѣ съ заклинаніямъ Ярославны находятся и прнагаемыя выписки изъ Вицдипшана Zoroastrische Studien, Конрада Schwenk, die Mythologie der Perser, Потье, les livres Sacrйs de l'Orient и Фридриха Spiegel: А vesta. Leipzig 1852--1863. Gа Gala, молитвенные пасы, входящіе въ составъ разныхъ частей свищег ныхъ книгъ Персовъ.
   "Я призываю и Славлю эти мѣста и области, и пастбища, доіа и ограды, и воды, и земли и деревья, и самую землю и небо, я свѣжій вѣтеръ, звѣзды, мѣсяцъ и солнце, свѣтила безначальныя и самобытныя" (Изешне Га, 1).
   "Славьте всѣхъ святыхъ Изедовъ, неба и земли, огонь, воду а солнце, и мѣсяцъ, Таштеръ, Митра, Ватъ, въ чистотѣ рожденный, небесный вѣтеръ" (Изешне Га, 17).
   "Быстро стремятся облака, въ безчисленномъ множествѣ гонимые вѣтромъ, надъ Кешварами, по путямъ, кои указывалъ вещій Онъ, на благо міра рожденный. Тогда богосозданный вѣтеръ быстро унесъ на своихъ крыльяхъ, въ мѣсто, городъ и 7 Кещваровъ, дождь, облака и молодо" (Нештъ Таштеръ, 87. Карде 6).
   "Хвали воду, бѣгущую на помощь птицѣ, оберегающую по три раза въ день и три раза въ ночь ночлеги, дабы грозная власть не шла надъ ними силу" (Фаргардъ, 21).
   Выписки эти хотя и не могутъ служить прямымъ объясненіемъ заклинанія Ярославны, тѣмъ не менѣе однако онѣ не безъ внутренняго и близкаго сродства съ онымъ. Ученіе маговъ и шаманизмъ суть несомнѣнно древнѣйшее основаніе всѣхъ повѣрій и суевѣрій, распространенныхъ между Европейскими и Азіатскими народами и, болѣе чѣмъ вѣроятно, между народами, обитающими въ Африкѣ и Америкѣ. Слѣдующее воззваніе имѣетъ еще менѣе соотношенія къ заклинанію Ярославны, но способствуетъ къ уясненію того религіознаго вліянія, которое отражается на заклинаніи:
   "Она просила Мазду о помощи, и призывала его на помощь небу и водѣ, и землѣ и деревьямъ, когда духъ святый несъ небо, воду, землю, деревья, когда онъ въ роженицахъ сыновей растилъ, которые зачинаютъ не умирая передъ положеннымъ Видгату, когда онъ по путямъ сѣялъ кости, кожу, жилы, кровь, ноги и заднія части" (Фарвардинъ Ящтъ).
   Изъ четырехъ стихій Ярославна призываетъ только три: огонь, воздухъ и воду, которыя всѣ три немедленно и содѣйствуютъ избавленію Игоря: "прысну море полунощи"; "погасоша ввечеру зари"; "идутъ сморци мглами". Не призываемая на помощь, земля даетъ вѣсть дѣтямъ своимъ, Половцамъ: "стукну земля"; "вшумѣ трава, вежи ся Половецкія подвизоша". Въ Исторіи о походѣ Дмитрія Донскаго обстоятельно изложено, почему нельзя разсчитывать на мать сыру-землю. Ц. Лѣтописецъ сохранилъ слѣдующій любопытный разсказъ о гаданіи наканунѣ Мамаева побоища:
   "Тогда по вся нощи волки выющи страшно, и ворони и орли по вся нощи и дни грающе и клегчуще, ждуще грознаго и Богомъ изволеннаго дни кровопролитнаго, по реченному: гдѣ будетъ трупъ, тамо соберутся и орли; и тогда убо отъ таковаго страха богатырская сердца и удалыхъ человѣкъ, начата окрѣпляшися и мужествоваши, слабыхъ же и худыхъ страшитися и унывати, видяще предъ очина смерть; и приспѣ нощь праздничная Рождества пречистыя Богородицы, осень же бѣ тогда долга, и солнечніи свѣти сіяюще и теплота велія: бысть хе въ тт нощь теплота и тихость велія.
   Бысть же со князи Литовскими воевода нарочитъ и полноводенъ изященъ и удалъ зѣло, именемъ Дмитрій Бобровъ, родомъ зени Волынскія, его же великому Князю глаголя сице: егда глубоцѣй нощи, аще хощеши покажу ты примѣты, аще что случится напослѣдокъ, нреже увѣси. Князь великій же не повелѣ ему никому сего повѣдати. И егда заря у race и глубоцѣй нощи сущей,
   И Дмитрій Боброкъ Волынецъ всѣдъ на конь поимъ съ собою великаго князя, и выѣхаши на поле Куликово.
   И сташа среди обоихъ полковъ, и обратишася на полкъ Татарскій, и слышавше кличь и стукъ велій, аки торжища сникаются, аки грады зижюще, и яко трубы гласятъ, и съ зади ихъ волки выюще страшно вельми, пб деснѣй же странѣ бысть во подахъ трепетъ велій крычаще и крылами бьюще, и враны граюшг, и орли клегчуще по рѣцѣ Непрядвѣ, и бысть страхъ велій, аки и птицамъ бысть битва и драніе веліе проявляйте кровопролниг и смерть многимъ; и глаголя Волынецъ великому Князю: что слышалъ еси? Онъ же рече: страхъ и грозу велію слышахъ. Глагола ему Дмитрій Бобровъ Волынецъ: обратися Княже на полкъ Русскій. Онъ же обратися, и бысть тихость велія. Глаша ему Дмитрій Волынецъ: что господине Княже слышалъ еси? Глагола Князь великій: ничтоже, точію видѣхъ отъ множест за огневъ снимахуся зари. Глагола Дмитрій Бобровъ Волынецъ: господине Княже благодари Бога и пречистую Богородицу и великаго Чудотворца Петра и вся святыя, добро убо знаменіе суть огни, призывай убо Господа Бога и молися ему часто, и не оскудѣвай къ нему вѣрою и пречистѣй Богородицѣ и къ пастырю вашему и молебнику великому Чудотворцу Петру: добры убо сія примѣты.
   И еще убо мы есть примѣта иная. И сниде съ коня и полна десное ухо приниче къ землѣ, и лежаще на долгъ часъ, и вста абіе пониче. Глагола ему Князь великій: что есть брате Дмитрій, повѣждь мы. Дмитрій же не хотяше сказати ему и крѣпляшеся на многъ часъ. Князь великій же паче приступи къ нему, моля его дабы сказалъ ему. Онъ же прослезися. Князь же великій видѣвъ слезы его и нача боятися и глагола къ нему: брате Дмитрій повѣждъ мы, понеже болѣзнуетъ ми сердце зѣло. Дмитрій же начатъ утѣшати его, и рече ему: господина Княже, повѣмъ ты единому, но ты не повѣждь никомуже, есть бо двѣ повѣсти, едина тебѣ на велію радость, а другая на велію скорбь. Припадохъ убо ухомъ на землю, и слышахъ землю плачущу на рое, горько зѣло, и страшно, едина убо страна аки нѣкая жена напрасно плачущи, дерзающи, и кричащи Татарскимъ гласомъ о чадѣхъ своихъ бьющися и слезы изливающи яко рѣки, а другая страна земли, аки нѣкая дѣвица плачущи и воплющи аки свирѣльнымъ, плачевнымъ гласомъ въ скорби и въ печали велицѣй; азъ убо множество тѣхъ боевъ и примѣтъ испытахъ да многихъ битвахъ, и знаеми мнѣ суть и явны, и уповай на милость Божію, яко одолѣти имаши надъ Татары, а воинства твоего падетъ остріемъ меча многое множество".
   Г. Есиповъ (Раскольн. дѣла, извлеч. изъ дѣлъ Преобр. прик., и т. д. С.-Петербургъ, 1861, стр. 193) приводитъ отрывокъ изъ молитвы Елены Ефимовой о Петрѣ Великомъ:
   "Услышь, святая соборная церковь, со всѣмъ Херувимскимъ престоломъ и съ евангеліемъ, и сколько въ томъ евангеліи святыхъ словъ,-- всѣ вспомяните о нашемъ царѣ Петрѣ Алексѣевичѣ. Услышь, святая, соборная, апостольская церковь, со всѣми мѣстными иконами и съ честными мелкими образами, со всѣми съ апостольскими книгами, и съ паникадилами, и съ мѣстными свѣщами, и со святыми пеленами и съ честными ризами, съ каменными стѣнами и съ желѣзными плитами, со всякими плодоносными деревами. О, молю и прекрасное солнце, возмолись Царю Небесному о Царѣ Петрѣ Алексѣевичѣ! О, младъ свѣтелъ мѣсяцъ со звѣздами. О, небо съ облаками! О, грозныя тучи съ буйными вѣтрами и вихрями. О, птицы небесныя и поднебесныя. О, синее море, съ рѣками и съ мелкими источниками и съ малыми озерами. Возводитесь Царю Небесному о Царѣ Петрѣ Алексѣевичѣ, и рыбы морскія и скоты польскіе, и звѣри дубровные, и доля, и вся земнородныя возмолитеся къ Царю Небесному о Царѣ Петрѣ Алексѣевичѣ".
   Эта молитва представляетъ рѣдкое сочетаніе положительной христіанской вѣры и вѣрованія языческо-пантеистическаго, проявлявшагося въ этой мѣрѣ лишь въ ученіяхъ Гностиковъ. Конецъ этой молитвы, отъ словъ: "о, молю и прекрасное солнце", весьма близко подходитъ къ заклинанію Ярославны и молитвамъ Парсовъ.
   Вѣра въ таинственную силу вещественныхъ предметовъ и силу отдѣльныхъ словъ находится въ тѣсной связи съ ученіемъ Гностиковъ о значеніи буквъ, вполнѣ соотвѣтствующемъ ученію Піѳагора о значеніи чиселъ. По ученію Марка, слова имѣть творческую силу, будучи составлены изъ буквъ; буквы, въ свои очередь, имѣютъ также въ себѣ творческую силу, и даже весьма сильную. Примѣняясь къ Греческой азбукѣ, Маркъ выводилъ, что 24 буквы содержатъ въ себѣ всѣ силы, всѣ качества и всѣ добродѣтели, соотвѣтствующія 24 Эонамъ. Таково было его ученіе, по свидѣтельству Филастрія и Ѳеодорита. По свидѣтельству Іринея, Маркъ признавалъ 30 буквъ и 30 Эоновъ, имѣющихъ силу воспроизводить все; это число признавалось учителемъ Марка, Валентиномъ. Ученіе Марка имѣло большой успѣхъ; преимущественно же оно распространялось между знатнѣйшими и красивѣйшими женщинами. Маркъ подкрѣплялъ свое ученіе чудесами и сообщалъ эту способность своимъ ученикамъ. Кромѣ того, онъ увлекалъ своихъ ученицъ разрѣшеніемъ предаваться своимъ страстямъ и увлеченіямъ при извѣстныхъ условіяхъ, весьма схожихъ съ ученіемъ хлыстовской секты: молчаніе, тьма и духовное настроеніе.
   Продолжительное сохраненіе въ христіанскомъ обществѣ суевѣрій и обрядовъ языческихъ, вещь весьма естественная, и суевѣрія эти, распространенныя по всей Европѣ, занимали собою даже и средніе вѣка высшіе слои общества. Подобное распространеніе могло совершаться самымъ естественнымъ и безотчетнымъ образомъ, и это вполнѣ основательно по отношенію къ массѣ; что же касается до волхвовъ, то подобное объясненіе было бы крайне неосновательно. Дѣйствительно, въ современныхъ формахъ волхвованія сохранились слѣды ученаго и систематическаго согласованія учли языческаго съ ученіемъ христіанскимъ, и это могло быть сдѣлаю лишь на основаніи ученія Гностиковъ. Не слѣдуетъ упускать изъ виду, что именно это ученіе проникло въ Европейское общество незамѣтмымъ образомъ, и распространялось во всѣ эпохи, въ коихъ преобладалъ мистицизмъ.
   Въ заклинаніи Ярославны мы имѣемъ древнее заклинаніе, выраженное самымъ поэтическимъ образомъ, съ сохраненіемъ древѣнйшихъ обрядовъ и воззрѣній. Слова "омочю бебрянъ рукавъ" весьма могутъ быть не одной только поэтической фразой, но имѣть прямое отношеніе къ словамъ Арріана (Периплъ, 133): "Бѣлыя птицы и чайки омочаютъ свои крылья въ морѣ, чтобы орошать и омывать храмъ Ахиллеса".
   Молитва Елены Ефимовой въ обращеніи ея къ солнцу, вѣтру, облакамъ и рѣкамъ (см. выше), совершенно согласна съ заклинаніемъ Ярославны. Весьма замѣчательно, что въ этой суевѣрной молитвѣ охраняется живо высшее поэтическое чувство, соединяя въ себѣ крайне патетическое настроеніе и, не смотря на наружное суевѣріе, высшій философскій взглядъ на окружающій міръ. Въ этой молитвѣ призываются и перечисляются предметы отвлеченные или неодушевленные, а въ виду немощи и непостоянства человѣческаго духа, вліяніе неодушевленныхъ предметовъ на духовное настроеніе человѣка дѣйствительно можетъ быть несравненно сильнѣе, чѣмъ дѣйствіе человѣческаго слова. Міръ неодушевленный часто бываетъ краснорѣчивѣе человѣка. Такое сознаніе, возведенное въ молитву, есть явленіе крайне грустное, но въ литературномъ отношеніи едва ли можно найти болѣе драматичное выраженіе отчаянія вѣрующей и страждущей души.
   Въ одной изъ интересныхъ статей о "Людяхъ Божіихъ" (Православный Собесѣдникъ. Казань, 1858, іюль, стр. 405) сказано: "Пляска (обрядовая Людей Божіихъ) дѣлается живѣе и живѣе, и скоро переходитъ въ истое бѣшенство; безуміе достигаетъ высшей степени; вдругъ свѣчи гаснутъ, и начинается сцена, для которой напрасно будемъ искать примѣровъ и въ язычествѣ". Во Всеобщей Асторіи Макса Дункера приведены древнія свидѣтельства не о мистеріяхъ, а о торжественныхъ и публичныхъ обрядахъ, совершавшихся въ честь Сирійской богини. Отсюда мы узнаемъ, что не только язычники совершали тѣ же обряды, но и Гностики, и совершенно на основаніи тѣхъ же правилъ, что и нынѣшніе сектаторы. Въ сочин. св. Иринея (Москва, 1871, стр. 54) Маркъ точно также хвалился превращеніемъ вина къ кровь, какъ и пророкъ Чистопольскихъ Людей Божіихъ (Правосл. Собесѣдникъ, 1860, декабрь, стр. 428). Св. Ириней говоритъ, что послѣ молитвы Марка къ предвѣчному молчанію: "матерь возлагаетъ на нихъ Гомеровскій шлемъ Аида, чтобъ имъ невидимо избѣжать Судіи, и тотчасъ увлекши ихъ вводитъ въ брачный чертогъ и отдаетъ ихъ женихамъ" (стр. 57). Сличивъ выписки изъ Гностическихъ ученій съ показаніями древнихъ о культѣ Сирійской богини, объ орденѣ жрецовъ Галловъ и свѣдѣніями въ статьяхъ Православнаго Собесѣдника о Людяхъ Божіихъ, не можетъ существовать сомнѣнія о тождествѣ ученія Людвй Божіихъ съ культомъ богини Дѣвы и съ ученіемъ Гностиковъ, кои, по свидѣтельству св. Иринея, измѣняли лишь имена, но всецѣло сохраняли ученіе языческое. Вирочемъ, Гностики никогда не заявляли претензіи на изобрѣтеніе ученія: они постоянно стремились согласовать языческое ученіе съ христіанскимъ, опираясь на древніе тексты (Соч. св. Иринея, изд. въ Русск. перев. святц. Преображенскимъ. Москва, 1871, кн. II, гл. XIV).
   Весьма важно показаніе лжебогородицы Анны Ѳедоровой Скачковой (содержавшейся въ Саратовскомъ тюремномъ замкѣ въ 1828 году), записанное священникомъ Николаемъ Вазерскимъ: "Секта хлыстовъ происходитъ отъ Гребенскихъ или Запорожскихъ казаковъ, жившихъ въ Россіи, а послѣ бѣжавшихъ въ Турецкія владѣнія. Тамъ они имѣютъ главнаго настоятеля сей секты въ видѣ Христа, отъ него получаютъ всѣ нужныя книги. Когда нужно имъ избрать богородицу и богомольщика, то они, утвердивъ избраніе своеручнымъ подписаніемъ, посылаютъ съ нимъ помощника къ настоятелю. Тамъ богомольщикъ живетъ годъ и болѣе, для узнанія обрядовъ, дознанія въ поведеніи и твердости въ вѣрѣ. Послѣ, настоятель, утвердивъ сей приговоръ, посылаетъ съ помощникомъ предписаніе, а богородицѣ -- богомольную сорочку и вербу. Она эту сорочку и вербу сохраняетъ до смерти, а по смерти таковую сорочку надѣваютъ на нее, а вербу кладутъ съ нею во гробъ. Потомъ избравъ другую, которая навсегда должна быть дѣва непорочная; благообразной наружности и лучшаго ума, опять тѣмъ же порядкомъ посылаютъ, и получаютъ предписаніе, сорочку и вербу. Сія Анна Ѳедорова отъ настоятеля имѣла предписаніе, сорочку и вербу. Сверлъ, сего, ей была прислана отъ него въ даръ книжка, похожая на молитвенникъ. Книга сія была напечатана Русскими красными словами, но разобрать и понять ихъ было невозможно. Она же читала ту книгу очень скоро, и наоборотъ -- отъ лѣвой руки къ правой (?). Сверхъ сего, сія богородица обязана двухъ или трехъ дѣвочекъ, по усмотрѣнію, предварительно познакомить съ сею грамотою, а богомольщикъ столько же мальчиковъ, но не иначе, какъ секретно, дабы въ случаѣ ихъ смерти изъ оныхъ дѣвочекъ и мальчиковъ могли быть избраны богородица и ея помощникъ, молельщикъ. Прочимъ же сей грамотѣ учиться не дозволяется" (Прав. Собесѣдникъ, 1858, мартъ, стр. 362 и 363).
   Показанія эти крайне важны и добросовѣстны. Предположеніе же о Гребенскихъ или Запорожокихъ казакахъ должно быть занесено по недоумѣнію о. Вазерскимъ. Запорожскія селенія въ Турціи, существовавшія до 1828 г., и Некрасовцы, не имѣютъ ничего общаго со скопцами. Ни тѣ, ни другіе никогда не слыли принадлежащими къ этой сектѣ. Недоумѣніе произошло вѣроятно потому, что Анна Ѳедорова Скачкова говорила о Русскихъ переселенцахъ на Дунаѣ. Но эти Русскіе переселенцы не Некрасовцы и не Запорожцы, а весьма извѣстные Липоване. Впрочемъ, обязательно холостая жизнь Запорожцевъ и правила Запорожской сѣчи, напоминавшія собой статуты Мальтійскаго ордена, могли дать Людямъ Божіимъ поводъ причислять ихъ къ своей сектѣ съ большею или меньшею основательностію. Самое имя Линованъ обозначаетъ Русскихъ жителей въ Буковинѣ и скопцовъ въ Валахіи. Стенька Разинъ, какъ видно изъ гранаты даря Алексѣя Михайловича 178 года (1670), также сильно ратовалъ противъ брака въ казацкихъ кругахъ: "и онъ Стенька предався въ неискусенъ умъ, неподобная творити, износилъ на имя Господне и на Его святую церковь хулу, и священниковъ съ Дону учалъ сбивать, хотя жить безъ браку, и тѣмъ истинные христіанскіе народы отъ Бога отлучены учинить и осквернить" (А. Поповъ. Матеріалы для Исторіи возмущ. Ст. Разина. Москва, 1857, 192). Некрасовцы живутъ изолированно въ своихъ селеніяхъ, и окружаютъ себя таинственностію. Извѣстный путешественникъ и историкъ, Бельгійскій дипломатъ баронъ Бэръ разсказывалъ мнѣ, что путешествуя по Малой Азіи онъ не былъ допущенъ для отдыха за черту Некрасовскаго селенія, и ему, не смотря на предлагавшееся вознагражденіе, даже было отказано въ кувшинѣ воды для утоленія жажды. Онъ съ горечью говорилъ, что, путешествуя между дикими племенами Америки и Азіи, онъ не встрѣчалъ подобнаго фанатизма. Г. Липранди, говоря о дѣятельности П. А. Тучкова въ Измаилѣ въ 1828 году, по поводу возвращенія Некрасовцевъ въ Россію, упоминаетъ и Запорожцевъ (Русск. Арх., 1874, II).
   Предположеніе, высказанное въ статьяхъ Православнаго Собесѣдника, что Люди Божіи имѣютъ кое-что общее съ масонствомъ, имѣетъ вѣроятно нѣкоторое основаніе. Самая важная общая черта, соединяющая Людей Божіихъ и Масоновъ, это таинственная смерть, коей человѣкъ долженъ подвергнуться для своего обновленія. Эта общая черта соединяетъ всѣ мистическія ученія съ древними мистеріями. Свв. отцы церкви разоблачили таинственную завѣсу, скрывавшую обряды, совершавшіеся въ языческихъ мистеріяхъ. Г. Реутскій полагаетъ, что въ тридцатыхъ годахъ прошлаго столѣтія эта секта основательно названа Квакерскою. Здѣсь общая черта -- это вѣра въ возбужденіе духа посредствомъ гимнастическихъ упражненій. Дервиши, кружащіеся Люди Божіи и Квакеры вѣроятно: руководятся тѣми же древними преданіями. Что касается до Масоновъ, то, судя по одному письму, напечатанному въ 1816 году, можно не безъ основанія заключить, что они считаютъ себя въ связи съ древнимъ культомъ таинственной Дѣвы: "Масоны говорятъ, что Астрея, удалясь съ земли, избрала убѣжищемъ себѣ ихъ орденъ, и скрылась въ святилище ихъ, дабы одарить братьевъ сего союза всѣмъ блаженствомъ, какое она дать можетъ, и говорятъ правду! Но и то правда, что она учила не къ обыкновеннымъ и только наружностью отъ толпы народной отдѣляющимся Масонамъ, а къ малому числу добродѣтельныхъ мужей, пребывшихъ вѣрными ея священнымъ законамъ и поставляющихъ высочайшее благо человѣка въ премудрости и добродѣтели" (Письма къ другу и завѣщаніе сыну объ орденѣ Св. перев. съ нѣмецкаго. С.-Петербургъ. 1816, стр. 126).
   

0x01 graphic

   § 112. Поэтъ описываетъ дѣйствіе заклинанія Ярославны. Водяная стихія поднялась безъ видимой причины съ сѣверной стороны. Das sich in die Höbe ziehende Wasser ist das Kittel alles Segens. (Изешне Га, 81).
   "Полунощи", мѣстный падежъ, съ опущеніемъ предлога и означающій направленіе. По объясненію Лѣтописца, здѣсь не слѣдовало бы полагать, что рѣчь идетъ о времени: вечернее время было самое удобное для бѣгства, потому что по захожденіи солнца Половцы пѣли обычай пировать.
   "Сморци", то же что смерчи -- столбы водяные, указывающіе путь Игорю въ Россіи, подобно столбамъ, водившимъ Израильтянъ въ пустыни. Сморци -- αιφονες -- водяные столбы, поднимаемые вихремъ; бездна, отъ ніеіеже исходеть іако сморци источници на животъ нашь (Prol. mih., 191); сѣмьрчьмы pro σιφωνων (Миклоничь); мгла -- nebula, туманъ, облака, дождь.
   Въ Ипатской Лѣтописи подробно описывается пребываніе въ плѣну Игоря и рѣшимость его бѣжать по совѣту состоявшихъ при венъ людей:
   "Игорь же Святославичъ тотъ годъ бяшеть въ Половцахъ, и глаголаше: "азъ по достоянью моему воспріяхъ побѣду отъ повелѣнія твоего, Владыко Господи, а не поганьская дерзость обломи силу рабъ твоихъ; не жаль мы есть за свою злобу пріяти нужная вся, ихъ же есмь пріялъ азъ", Половци же аки стыдящеся воевѣдъства его и не творяхуть ему, но приставите къ нему сторожокъ 15 отъ сыновъ своихъ, а господичичевъ пять, то тѣхъ всихъ 20: но волю ему даяхуть, гдѣ хочетъ ту ѣздяшеть и ястребомъ ловяшеть, а своихъ слугъ съ 5 и съ 6 съ нимъ ѣздяшеть; сторожеве же тѣ слушахуть его и чьстяхуть его, и гдѣ послашеть кого, безъ иря творяхуть повелѣнное имъ. Попа же бяшеть привелъ изъ Руси къ себѣ, со святою службою: не вѣдяшеть бо Божія промысла, но творяшеться тамо и долго быти. Но избаві и Господь за молитву хрестьяньску, имъ же мнозѣ печаловахуться и проливахуть же слезы своя за него. Будущю же ему въ Половцеіъ, тамо ея налѣзѣ мужь, родомъ Половчинъ, именемъ Лаворъ: итогъ пріимъ мысль благу, и рече: "Пойду съ тобою въ Русь". Игорь же исперва не имяшетъ ему вѣры, но держаше мысль высоку своея уности, мышляшеть бо емше мужь и бѣжати въ Русь, мблвяшеть бо: "Азъ славы дѣля не бѣжахъ тогда отъ дружины, и нынѣ не рлавнымъ путемъ не имамъ пойти". Съ.нимъ бо бяшеть тысячнаго сынъ и конюшій его, и то яудяста и глаголюща: "Пойди, княже, въ землю Рускую, аще восхощеть Богъ избавить тя"; и не угодися ему время такодо, какого же искашеть. Но яко же преже рекохомъ, возвратишася отъ Переяславля Половци, и рекоша Игореви думци его: "Мысль высоку и неугодну Господеви имѣешь въ себѣ, ты ищеши няти мужа и бѣжати съ нимъ; а о семъ чему не разгадаешь, оже пріѣдутъ Половци съ войны, а се слышахомъ, оже избити имъ князей васъ и всю Русь? да не будетъ славы тебѣ, ни живота". Князь же Игорь пріимъ во сердце сѣвѣтъ ихъ, уполошася пріѣзда ихъ и возъиска бѣжати: не бяшеть бо ему лзѣ бѣжати въ день и въ нощь, иже сторожеве стрежахуть его, но токмо и время таково обрѣте въ заходъ солнца. И посла Игорь къ Лаврови конюшаго своего, река ему: "Переѣди на ону сторону Тора, съ конемъ поводнымъ": бяшеть бо сѣвѣчагь съ Лавромъ бѣжати въ Русь. Въ то же время Половци напилися бяхуть кумыза, а и бы при вечерѣ: пришедъ конюшій повѣда князю своему Игореви, яко ждеть его Лаворъ. Се же вставъ ужасенъ и трепетенъ, и поклонися образу Божію и кресту честному, глаголя: "Господи сердцевидче! аще спасеніи мя, Владыко, Ты недостойнаго", и возня на ея крестъ, икону и подойма стѣну илѣ зе вонъ. Сторожемъ же его играющимъ и веселящимся, а князя творяхуть спяще. Сіи же пришедъ ко рѣцѣ и перебредъ, и всѣде на конь: и тако поидоста сквозѣ вѣжа. Се же избавленіе створи Господь въ пятокъ, въ вечерѣ. И иде пѣшь 11 денъ до города Донця и оттолѣ иде въ свой Новъгородъ -- и обрадовашася ему; изъ Новагорода иде ко брату Ярославу къ Чернигову, помощи прося на Посемье, Ярославъ же обрадовася ему и помощь ему дати бѣща; Игорь же оттолѣ ѣха ко Кіеву, къ Великому князю Святославу, и радъ бысть ему Святославъ, также и Рюрикъ сватъ его (Полн. Собр. Р. Л., изд. Арх. Ком., T. II, стр. 133 и 134).
   

0x01 graphic

   § 113. Разсказъ продолжается согласно повѣствованію Лѣтописца съ тою разницей, что въ Пѣснѣ намекается на нахожденіи Игоря въ минуту побѣга на Дону, а по Лѣтописи на рѣкѣ Торѣ. Торъ, съ притокомъ своимъ Торецъ, впадаетъ въ Донецъ съ правой стороны, счетъ параллельно съ рѣкою Бахнутъ, и находится весьма близко и границы земли Руской. Лѣтописецъ говоритъ, что Игорь прошелъ 11 дней до города Донца. Донецъ, нынѣшній Славяносербскъ, не болѣе 100 верстъ отъ рѣки Тора. Игорь и Овлуръ, измучивъ своихъ лошадей, должны были достигнуть Донца въ сутки. Бросивъ своихъ коней послѣ первой ночи, они должны были достигнуть Донца на второй или третій день, даже если они могли идти только ночью. Такимъ образомъ, поэтъ какъ будто опредѣленнѣе и точнѣе Лѣтописца. Постоянное пребываніе Игоря могло быть на Торѣ, но когда войско Половецкое пошло въ походъ противъ Русскихъ, Игорь могъ и даже долженъ былъ быть удаленъ отъ границы. Лѣтописецъ, зная обычное мѣстопребываніе Игоря, могъ полагать, что онъ бѣжалъ съ Тора. Едва ли можно предполагать, что пѣвецъ Игоря называетъ Дономъ Сѣверный Донецъ, а Малымъ называетъ Сухой. Во всякомъ случаѣ остается необъяснимымъ показаніе Лѣтописца, что Игорь прошелъ 11 дней отъ Тора до города Донца.
   Пѣвецъ Игоревъ, не смотря на языческія воспоминанія, не пользуется положеніемъ Игоря, дабы придать ему религіозный характеръ. Передъ бѣгствомъ, Игорь размѣряетъ разстояніе между Дономъ и Донцомъ, и тѣмъ обрисовывается совершенно военнымъ человѣкомъ. Въ Лѣтописи наоборотъ: передъ бѣгствомъ "Игорь вставъ ужасенъ и трепетенъ, и поклонися образу Божію и кресту честному, и глаголя: Господи, сердцевидче! аще спасеши мя Владыко, Ты, недостойнаго, и возня на ея крестъ, икону и подойма стѣну и лѣзе вонъ".
   "Комонь въ подунощи", въ необычномъ мѣстѣ, долженъ былъ быть условный знакъ для бѣгства; Овлуръ даетъ кромѣ того понять Князю, что Половцы, недовольные результатомъ похода, рѣшились убить Игоря; послѣ словъ "разумѣти", должно стоять двоеточіе. Въ Лѣтописи Овлуръ названъ Лаворъ, что напоминаетъ, свв. Флора и Лавра, изображаемыхъ иногда съ конями. Въ пѣснѣ о заточеніи въ Иркутскѣ Селиванова и его бѣгствѣ, Фролъ и Лавръ подводятъ коней (Чтенія И. О. И. и Др., 1872, кн. III, стр. 116):
   
   Съ темницъ вѣрныхъ отпустилъ.
   А и Фролъ, сударь, Лаверъ,
   И коней своихъ подвелъ.
   

0x01 graphic

   § 114. Положить ему обликъ во одѣяніе, мглою же повихъ е (Книга Іова, гл. ХXXVIII, 8).
   Заклинаніе Ярославной Днѣпра и обращенія Игоря къ Донцу находятся, кажется, въ прямой связи съ ученьемъ Зороастра.
   Fr. Windischmann. Zoroastrische Studien. Fravasis (fragment). Farvardin-Dasht.
   XIV, 53. Чистотѣ добрыхъ, сильныхъ, святыхъ духовъ приносимъ мы жертвы, которыя указываютъ путь богосозданнымъ водамъ, величественнымъ, коимъ искони повелѣно существовать, не изъ пропастей истекающимъ, долго все на томъ же мѣстѣ.
   XXII, 70. Они стремятся къ нему на помощь, если они не оскорблены, удовлетворены, не насилованы имъ, не возстановлены противъ него, сильные духи непорочныхъ, они слетаются къ нему, можно подумать -- крылатыя птицы.
   Крайне любопытно сопоставленіе обращенія Игоря къ рѣкѣ съ патентомъ Китайскаго Императора династіи Хинъ, 1183 года, о производствѣ рѣки Гоамъ-го въ Великіе Князья. Идея въ Русской Пѣснѣ и Китайскомъ патентѣ та же; вся разница въ томъ, что въ первомъ случаѣ она проникнута теплымъ и свѣжимъ, живымъ чувствомъ, а во второмъ она прошла чрезъ процедуру скептической, Китайской, государственной канцеляріи.
   Патентъ этотъ помѣщенъ въ дополнительномъ томѣ къ Bibl. Or.: Observations de l'Eveque de Claudiopolis Visdelou sur le Diction. de Herbelot. Bibi. Orientale, in 4о, La Haye, 1779. IV, 276:
   

Патентъ на производство бога рѣки Гоенъ Тумъ-Кіанъ въ Герцога.

   "Въ древнія времена, Тай-Чау, основатель моей династіи, воспріялъ отъ неба блистательное учрежденіе. Онъ очистилъ отъ всѣхъ мерзостей, распространенныхъ по всему міру при концѣ династіею Леао. Отправившись съ войскомъ, онъ пришолъ къ берегу вашей большой рѣки, и увидѣлъ не рѣку, а море, возносящее свои грозныя волны;, онъ перешолъ ее въ бродъ безъ помощи судовъ. При видъ такого чуда, ничего нельзя сказать противъ черепахъ, устроившихъ изъ спинъ своихъ мосты у Му-Мана для перехода черезъ эту рѣку, ни противъ льдовъ укрѣпившихъ воды Гоанъ-то при переходѣ Императора Ганъ-Куамъ-Ву-ти. Въ четвертый мѣсяцъ прошлаго года Чи-су (1184), въ первый лѣтній, я, Императоръ, отправившись на мою древнюю родину, пришелъ на берега Гоемъ-Тумъ-Кіанъ, и восхищался, вздыхая о томъ, какъ мой родоначальникъ положилъ первое основаніе своей династіи,; я громко хвалилъ усердіе, съ коимъ богъ рѣки благопріятствовалъ Тай-Чау. Возвратившись къ моему высочайшему двору, я держалъ совѣтъ о почестяхъ, кои слѣдуетъ воздать богу рѣки. Разсмотрѣвъ древнія уложенія, я нашолъ, что пять главнѣйшихъ горъ сравнены съ тремя Ведикилі Князьями, а четыре рѣки съ королями, платящими дань. Династія Тамъ и послѣдующія давали еще большія званія, а именно Вамъ и Ты. Это возвышеніе достоинства не слѣдуетъ считать тщеславіемъ потомковъ: необходимость возвышать достоинство боговъ и благодарность за ихъ услуги побудило ихъ къ тому. Еще съ большимъ основаніемъ долженъ я сдѣлать то же самое въ честь боги Гоенъ-Тумъ-Тамъ, ибо эта рѣка не только истекаетъ изъ бѣлыхъ дворъ, но орошаетъ родину моихъ предковъ и сильно содѣйствовала возведенію ихъ на императорскій престолъ. Если бы послѣ всего этого я не пожаловалъ ему достоинство Великаго Князя, я не имѣлъ бы никакого другаго средства ознакомить весь міръ и самъ выразить все благотворное содѣйствіе, которое она оказала моему роду. Потому я поручаю мандарину, снабженному всѣми довѣрительными знаками, для приготовленія всего необходимаго для возведенія васъ сими граматами въ Гимъ-Куе-Имъ-Чимъ-Кумъ, т. е. великаго Князя, возвысившаго государство и удовлетворившаго моленія святаго. Кромѣ того, я повелѣваю чинамъ, которымъ подлежитъ, ежегодно совершать въ честь вашу два раза въ годъ установленные обряды. Увы! красота вашего грознаго Міао совершенна. Нѣтъ ни въ чемъ недостатка для совершенія обрядовъ утвержденія, но вы, о богъ, окажите намъ на вѣки ваше покровительство и употребите вашу силу на поддержаніе нашего государства во вѣки, тогда и вы, о богъ, будете вѣчно пользоваться яствами, которыя мы будемъ вамъ приносить въ жертву съ вашимъ Міао. Не равное аи будетъ благо и для васъ и для насъ".
   Отношенія Пѣвца Игорева къ Буддизму и ученію Зороастра побуждаютъ меня освѣжить въ памяти читателя нѣкоторые историческіе факты, необходимые для пониманія Русскаго Пѣвца. При этомъ не лишней нахожу оговорку, что я не считаю его принадлежащимъ къ какой либо опредѣленной сектѣ, а еще менѣе ко всѣмъ заразъ. Поэтъ, какъ житель Южной Россіи, между Дунаемъ и Дономъ, находился въ средѣ различныхъ ученій: Шаманизмѣ и Буддизмѣ Татарскихъ племенъ, Магизмѣ Халисіевъ, Гностицизмѣ Богумиловъ; которыя при постоянныхъ столкновеніяхъ и бродячей жизни племенъ не могли оставаться неизвѣстными человѣку, одаренному поэтическимъ чутьемъ. Впрочемъ, о способахъ ознакомленія говорить излишне. Мы едва ли въ состояніи опредѣлить вопросъ весьма для насъ близкій по времени, откуда Лермонтовъ почерпалъ свое знакомство съ ученіемъ Гностиковъ, доставившемъ канву для его поэмы Денонъ, и какую долю имѣютъ легендарные разсказы, слышанные ямъ на Кавказѣ, и воспоминанія лекцій, слышанныхъ имъ въ Московскомъ Университетѣ. Что касается до меня, то я не нахожу никакого затрудненія въ этомъ отношеніи отождествлять положенія Лермонтова и древняго нашего поэта: мнѣ кажется, что равно трудно рѣшить для обоихъ Русскихъ поэтовъ изъ какихъ источниковъ они почерпали свои свѣдѣнія и реминисценціи: слушали ли они лекціи сравнительной мѵѳологіи или мѣстныя легенды. По то вѣрно, что оба глубоко проникли въ духъ ученія и сохранили всю свѣжесть и красоту древнихъ формъ.
   Les Albigeois se réjouissaient dans leurs maisons par des hymnes, et s'égayaient môme dans leurs travaux par des chansons et par des ballades. Le Cathare était instinctivement poète et musicien et l'apparition de sa doctrine est essentiellemen liée au mouvement musical et poétique du midi (Les Albigeois et l'Inquisition. Peyrat. T. 1, Livre IV, 401).
   Эта мысль, высказанная вскользь Французскимъ авторомъ, по моему мнѣнію должна быть серьозно примѣнена къ нашей народной литературѣ; во всякомъ случаѣ подобная попытка не можетъ не принести пользы для объясненія нашихъ народныхъ памятниковъ.
   М. Я. Лонгиновъ (Новиковъ и Московскіе Мартинисты. Москва, 1867, стр. 45) сообщаетъ свѣдѣнія о глубокой древности приписываемой Масонами хранящимся въ ихъ средѣ преданіямъ. "Этотъ свѣтъ дошолъ до нѣкоторыхъ избранныхъ Патріарховъ, Ноя и наконецъ Іосифа-пустыножителя, который положилъ въ Мемфійскомъ храмѣ, имъ сооруженномъ, смарагдовую таблицу, съ начертаніемъ на ней основаній сѵмволистическаго ученія о высшихъ таинствахъ, извѣстныхъ избранникамъ, удостоившимся просвѣтленіемъ чрезъ по средство Божественнаго луча. Такимъ образомъ хранилось это ученіе въ преданіяхъ у Маговъ, и дошло до Моисея, а въ 3840 году до Ессея или Іессея. Харотенъ перенесъ ихъ въ Геліополь въ Египетъ, гдѣ они сохранились у жрецовъ, а оттуда перенесены въ Палестину".
   Далѣе упоминается о приведеніи Соломономъ сѵмволистики, обрядности и ученія Маговъ въ систему, сохраненную Каменщиками.
   Въ подстрочномъ примѣчаніи статьи Православнаго Собесѣдника (1860, декабрь, стр. 404): Ученіе секты Людей Божіихъ о таинственной смерти и таинственномъ воскресеніи, поясняется соотношеніе секты Людей Божіихъ и Масонства:
   "Не утверждая происхожденія секты Людей Божіихъ отъ франмасонства, даже не утверждая заимствованія ими мыслей отъ западныхъ мистиковъ, мы однакожь замѣтимъ поразительное сходство между тѣми и другими, доказывающее, что всякій подвижникъ, выходящій изъ подчиненія уставамъ Церкви, посредствомъ самоизмышленныхъ способовъ богоугожденія, можетъ дойти до гордаго самопрельщенія. Во свидѣтельство этого сходства достаточно указать одну, двѣ мысли людей, воспитавшихся подъ вліяніемъ франкмасонства. Къ таинственному умерщвленію грѣховнаго человѣка, говорятъ они, коренное средство есть глубокое самоотверженіе, которому наконецъ пособіемъ духа любви долженствуетъ послѣдовать отверженіе, такъ сказать, самаго самоотверженія". Еще: "Цѣль (общества мистиковъ) есть собственно она сама, соединеніе съ божествомъ, которое само по себѣ есть вожделѣннѣйшее счастіе"... и проч. (Русск. Вѣстникъ, 1857,21, замѣч. къ статьѣ Новиковъ и Шварцъ). Достигшій этой цѣли есть таинственно воскресшій пророкъ Людей Божіихъ, какъ увидимъ ниже".
   Этими словами заключается подстрочное примѣчаніе.
   Въ этой же статьѣ (стр. 403), по поводу сочиненій Радаева: "Почти на каждое частное предписаніе, въ изображеніи ихъ Людьми Божіими, можно найти подтвержденіе или въ словѣ Божіемъ, или особенно въ аскетическихъ сочиненіяхъ учителей Православной Церкви. Предписанія православныхъ аскетовъ даже усилены въ предписаніяхъ Людей Божіихъ. Но самое-то усиленіе и напряженность этихъ способовъ очищенія души и показываютъ, что они происходятъ не изъ чистаго источника Христіанской нравственности; они не столько сходны со способами богоугожденія Православныхъ подвижниковъ, сколько съ предписаніями франк-масоновъ и другихъ западныхъ мистиковъ прошедшаго вѣка".
   Къ этимъ словамъ относится вышеприведенное подстрочное примѣчаніе.
   Das Mani auch den Buddhismus stark für sein System benützt hat, ist schon von Baur behauptet worden und wir stimmen ihm im allgemeinen bei, aber wir sehen die Buddhistische Einwirkung nicht in der Lehre wie dies Baur thut. Fortgesetzte Forschungen über den Buddhismus haben gezeigt, dass gerade die Lehren, welche Baur am geeignetsten für die Vergleichung hält, erst später entstanden sind, es ist daher die Frage, ob sie nicht von aussen her in den Buddhismus hineingetragen wurden (ссылка на Baur'a, стр. 436, sqq. Burnouf, Introd. à l'hist. du Bouddhisme Indien, стр. 116, sqq.). Es ist keinem Zweifel unterworfen, dass die Lehre des Mani die Phantasie ansprach und dass es ihr gelang, sich einen weiten Kreis von Bekennern zu verschaffen. Sie verbreitete sich nicht blos in Eran und Mesopotamien, sondern drang weiter nach Westen vor, nach Kleinasien und selbst nach Afrika. Es ist hier nicht der Ort auszaführen, dass sie von Asien ans ihren Weg nach Europa so finden wusste, und dass wir ihre Sparen im Mittelalter begegnen, nicht bios in den Slawischen Ländern, sondern auch in Italien, Deutschland und besonders in Frankreich (Spiegel. Eranische Alterthumakuade. Leipzig. 1873. II, 231).
   Іоаннъ Цимисхій далъ имъ землю для поселенія, обязавъ защищать ее отъ хищничества Скиѳовъ, предоставляя за то Пашкіанамъ свободу вѣры. Это была большая страна во Ѳракіи, около Филиппополя, имѣвшая такое большое значеніе въ славахъ Альбигойцевъ, какъ центральный источникъ еретическаго ученія. Скоро, говоритъ Анна Конненъ, все крутомъ Филиппополя стало еретическое (Annae Com. Al., I, IV). Страна эта сдѣлалась мѣстомъ спасенія всѣхъ преслѣдуемыхъ и гонимыхъ за убѣжденія, преимущественно религіозныя. Евхиты или Мессаліане были однимъ изъ такихъ обществъ, вѣтвью Павликіанъ (Исторія Альбигойцевъ. Н. Осокина. Казань, 1869, T. I, стр. 138).
   Мессаліане давно таили въ себѣ призваніе къ подвижнической жизни, съ тѣхъ поръ, какъ только запоминали себя въ предѣлахъ Месопотаміи, Сиріи и Памфиліи. Догматика секты состояла въ той же борьбѣ Сатанаила, или добраго бога, съ злымъ демономъ, въ исчезновеніи души на звѣздныхъ сферахъ, въ необходимости отчужденія злаго духа. Православные Греки разсказывали про ихъ тайныя собранія много ужаснаго, упоминали про свальный грѣхъ, про умерщвленіе младенцевъ, кровь и золу которыхъ они-де истребляли; но подобные разсказы передавались и про первыхъ Христіанъ и про другія общества, уклонявшіяся отъ правовѣрія, если только оба пола участвовали на такихъ собраніяхъ. Зенды, Сирійскій Гнозисъ, Манихеизмъ, всѣ эти стороны азіятской философской системы оказали вліяніе на фанатическое ученіе Евхитовъ, современное развитію религіозныхъ созерцаній Богумиловъ Болгаріи (тамъ же, стр. 139, со ссылкой на источникъ Euthymius Zygabenus, Triumphus de secta Messalianorum, qui et Bogumili, etc. Bibi. Max. Patrum., XIV. 293).
   Встрѣчающіяся въ Словѣ о Полку Игоревѣ воспоминанія языческія, и намеки на близкое знакомство съ ученіями Зороастра и Будды, не дозволяютъ утверждать, чтобы самъ Пѣвецъ принадлежалъ къ язычеству. Гностицизмъ, воспринимавши въ себя и объяснявши всѣ религіи, былъ сильно распространенъ между Славянскими и Романскимъ народами въ XII столѣтіи. Г. Осокинъ, въ сочиненіи своемъ объ Альбигойцахъ, болѣе намекаетъ, чѣмъ развиваетъ тождество древнихъ Катаровъ, Альбигойцевъ, Павликіанъ, Богумиловъ и нынѣшнихъ Людей Божіихъ. Въ тождествѣ иди, правильнѣе, близкомъ сродствѣ этихъ ученій сомнѣваться невозможно, равно и въ близкомъ ихъ сродствѣ съ Манихеизмомъ. Г. Осокинъ отвергаетъ сродство Катаровъ съ ученіемъ Моисея и Будды на томъ основаніи, что Катары проклинали того и другаго. Но нашъ многоуважаемый историкъ повторяетъ слова Шмидта (Histoire et doctrine de la secte des Kathares et Albigeois, T. II. Paris. 1849 r., стр. 262), ссылающагося на Петра Сицилійскаго. Едва ли правильно поняты слова этого историка: мнѣ кажется Петръ Сицилійскій говоритъ, что Павликіане обязаны были проклинать ересіарховъ Скиѳіада, Будду и Манеса при своемъ присоединеніи къ церкви, что даетъ совершенно противуположный смыслъ приводимымъ словамъ. Если показаніе Петра Сицилійскаго не относится къ акту присоединенія ихъ въ Латинской Церкви, а было свободно произносимое проклятіе въ средѣ ихъ братства, то это отреченіе прямо указываетъ, что въ средѣ этихъ средневѣковыхъ гностическихъ обществъ существовала сильная наклонность къ ученію Будды и Манеса, вызывавшая необходимость въ средѣ свободно мыслящаго братства подобное отреченіе. Этотъ фактъ невозможенъ въ братствѣ, собранномъ съ цѣлью свободнаго толкованія Священнаго Писанія, на чемъ основано было обвиненіе въ ереси. Судя по примѣру Провансальскихъ трубадуровъ, и Русскій Пѣвецъ XII столѣтія могъ принадлежать или быть коротко знакомъ съ ученіемъ Богумиловъ. Guyot de Provins въ своей Библіи сильно нападаетъ на католическое духовенство своего времени. Вольфрамъ фонъ-Эшенбахъ приписываетъ, какъ полагаютъ, этому Kuyot von Provenz авторство знаменитой нѣмецкой поэмы Вольфрама: Parcival. Kuyot находитъ въ Испаніи рукописи Флегетана, по отцу Еврея, а по матери язычника, посвященнаго въ тайную науку и астрологію, и на основаніи писанія Флегетана и хроники d'Anjou написалъ свое знаменитое мистическое сочиненіе: Parcival. Этотъ Флегетанъ, полу-Еврей и полуязычникъ, соотвѣтствуетъ вполнѣ нашему Соловью Будиміровичу (ср. стр. 111).
   Мистическое Христіанское ученіе, излагаемое Вольфрамомъ въ Парцивалѣ, несомнѣнно гностическое; онъ излагаетъ ученіе о St.-Graal, свѣтломъ камнѣ, камнѣ философскомъ, выпавшемъ, по сказанію въ Wartburgerkrieg, изъ вѣнца Люцифера во время его борьбы съ Архангеломъ Михаиломъ. Камень этотъ напоминаетъ изумрудную доску Масоновъ, философскій камень Алхимистовъ; свѣтлый камень этотъ упоминается и въ легендѣ о Іосафатѣ-Царевичѣ Индѣйскомъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, этотъ же Вольфрамъ, въ легендѣ о Вильгельмѣ Оранскомъ, строго держится ученія Церкви. Эта двойственность уже давно замѣченная въ Словѣ о Полку Игоревѣ, существующая и нынѣ въ большей или меньшей мѣрѣ въ разныхъ слояхъ Христіанскихъ обществъ въ Европѣ и Мусульманскихъ въ Азіи, развивалась особенно ярко въ XI и XII столѣтіяхъ, и болѣе чѣмъ гдѣ либо между Славянами. Двойственность эта, вполнѣ объясняемая гностицизмомъ, имѣла болѣе древніе корни въ ученіи Гета Замолкиса, удалившагося, по свидѣтельству Страбона, на священную гору Воганеумъ и ученіе коего имѣло много сходства съ Пиѳагоровымъ.
   Замолкисъ, вѣщій учитель, волхвъ, аскетъ, обоготворяемый на священной горѣ Коганеумъ. Никого другаго не можетъ имѣть въ виду Вольфрамъ фонъ-Эшенбахъ въ легендѣ Wilhelm von Oranien. (441, 4):
   
   Kahun den got
   uf eime grifen gemаl
   als in Baligаn zu Runzeval
   gein dem Keiser Karle truoc.
   (358, 12). da ist Apolle und Tervigant
   Mahomet und Kаhoon.
   (463, 17). min werder got Kаhon wol weiz
   sin dienstman Matribleiz
   Wart zer floht nie geboren.
   (399, 2). Mahomet und Kahoon
   In mobten kranke helfe tnon,
   Oder swaz man ander gote den vant,
   Ez wäre Apolle od Tervigant.
   (Wolfram у. Eschen bach, Karl Lachmann. Berlin, 1872).
   
   Это божество Kahuon имѣетъ для насъ значеніе какъ прозвище, даваемое Владиміру Святому въ одномъ древнемъ Русскомъ памятникѣ. Этотъ же титулъ принялъ и Чингисъ-Ханъ для обозначенія себя главою всѣхъ вѣроисповѣданій подвластныхъ ему народовъ.
   Этотъ Багунъ не можетъ быть никто другой какъ Замолкисъ.
   Вышеприведенныя выписки достаточны для указанія одного изъ главнѣйшихъ источниковъ такъ называемой народной поэзіи. Поэзія эта народна только потому, что она усвоена народомъ. Усвоеніе же, само собою разумѣется, связано съ сочувствіемъ, настроеніемъ и готовностію принимать тѣ ученія и повѣрья, которыя соотвѣтствуютъ внутреннему созерцанію массы. Вѣрно и то, что распространенные въ народѣ, повѣрья и обряды задолго предшествовали систематическому и догматическому изложенію.
   Въ чему ведетъ фальшивая, хотя и общепринятая теорія, весьма наглядно обнаруживается въ выводѣ, сдѣланномъ О. Ѳ. Миллеромъ: "Въ зимнюю пору солнце является побѣжденнымъ враждебными силами. По нѣкоторымъ мѵѳамъ, оно затѣмъ изгоняется въ далекія страны, по нѣкоторымъ же -- враждебныя силы его убиваютъ, но оно должно въ свое время ожить, возродиться или вернуться. къ этому понятію о непремѣнномъ возвращеніи добрыхъ силъ первобытное число пришло не вдругъ. Сначала не было вовсе вѣрно, на чьей сторонѣ въ концѣ концовъ должна остаться побѣда, не было увѣренности, что хотя бы и побѣдили силы тьмы, но добрыя силы непремѣнно воскреснутъ. Борьба тутъ была такая же, какъ и обыкновенная человѣческая борьба: заранѣе нельзя было сказать кто побѣдить" (Филолог. Записки. Воронежъ, 1874. 1, 21).
   Для рѣшенія этого вопроса не требуется особенныхъ познаній: каждый развивающійся ребенокъ лучшій судья о впечатлѣніи, производимомъ перемѣною временъ дня и года, даже грозы и ведра.
   Не слѣдуетъ также и соединять въ одно всѣ различныя ученія различныхъ толковъ и сектъ, не смотря на ихъ очевидное сходство. Въ сказкахъ и пѣсняхъ народныхъ необходимо должны встрѣчаться и ученія совершенно противуположныя. Намеки, встрѣчаемые въ Словѣ о Полку Игоревѣ на ученія Языческія, Буддистскія и Персидскія, находятся въ связи съ тайнымъ движеніемъ Гностическихъ ученій въ древнемъ и средневѣковомъ мірѣ. Если классическое настроеніе Пѣвца Игорева и можетъ быть объяснено близкимъ знакомствомъ съ древней Греческой литературой, то подобное настроеніе въ Русскихъ сказкахъ можетъ быть объяснено обычаемъ разныхъ духовныхъ братствъ, собиравшихся втеченіи тысячелѣтій для пѣнія пѣсенъ и объясненія аллегорій, басонъ и загадокъ. Не смотря на единство источника распространенныхъ по всей землѣ басенъ, нельзя не признать оригинальность памятниковъ устныхъ и письменныхъ, сохранившихъ эти древнія басни, въ ихъ обработкѣ Греческой, Персидской, Индѣйской, Русской, Скандинавской, Романской и Германской.
   Слова: "отъ великаго Дона до малаго Донца" замѣняютъ подробное описаніе въ Лѣтописи душевнаго состоянія Игоря передъ бѣгствомъ. Съ свойственной краткостію, Поэтъ этими двумя рѣками означаетъ житейское море-плѣненіе Египетское -- Донъ; путь спасенія -- Донецъ. Лѣтописецъ описываетъ подробно душевное состояніе Игоря передъ бѣгствомъ. Поэтъ могъ пренебречь этимъ поводомъ къ патетическому многорѣчію, во первыхъ по свойственной ему сжатости рѣчи, во вторыхъ по безполезности многорѣчія, потому что для слушателей его времени этихъ словъ достаточно было, чтобы обрисовать Игоря человѣкомъ возрожденнымъ для избавленія своего отечества. Третья и самая важная причина упомянуть вскользь о рѣшительной минутѣ -- это позоръ, сопряженный съ возможностью быть убиту во время бѣгства, и, что всего стыднѣе, съ нарушеніемъ слова передъ своимъ порукою, Кончакомъ.
   

0x01 graphic

   § 115. Эти послѣднія слова должны быть перенесены въ конецъ § 116, стр. 613, потому что здѣсь они не имѣютъ смысла при изображеніи участія, принимаемаго природой въ погибели Ростислава.
   "Ли" описка вмѣсто "мы". "Мы", какъ поговорка, встрѣчается въ Библіи: "Тако мы здравія Фараоня"(Кн. Моисеевы Бытія, гл. мв, между еi и зі, два раза въ видѣ поговорки).
   "Стругы" -- суда, также теченіе воды въ значеніи струи. Если бы здѣсь струга означало худую струю, т. е. опасное теченіе рѣки, то это было бы лишь повтореніе одного и того же.
   "Строута", по Словарю Миклошича, fluetus: "возьмоуть рѣкы струга свога, alveus aquae; effractio ripae; über abbangende Felsen messender Bach; по Болгарски струга -- stagna v. varia in quibus delitescunt pisces.
   "Ростре стругы на кусты" можетъ значить стремительныя теченія, стремнины, теряющія свою силу въ тростникахъ. Вопросъ о стругахъ можетъ рѣшить не филологія, а мѣстное наблюденіе о теченіяхъ въ рѣкѣ Стугнѣ и о плаваніи по ней судовъ, которыя будучи задерживаемы тростниками или другими водорослями, могли быть разбиваемы теченіемъ.
   Въ пользу пониманія подъ словомъ "стругы" суда, свидѣтельствуетъ нахожденіе нынѣ въ руслѣ рѣки Стугны остатковъ судовъ. Рѣка эта, впадающая въ Днѣпръ близь Триполья, въ недавнее время обмѣлѣла и сдѣлалась ничтожною вслѣдствіе песчаныхъ наносовъ (См. Геогр.-Ст. Словарь Р. И., со ссылкой на Воен. Ст. Кіевск. Губ., стр. 36; Stuckenberg, Hydrogr., Ш, 353; Фундуклей, I, 49, 56; Ж. М. В. Д., 1856, XVIII, стр. 94).
   Правописаніе "уноша" вмѣсто "юноша" встрѣчается во мнетъ памятникахъ: "ту аще будетъ уноша дѣвица" (Лавр. лѣт., т. I, с. 21); "уности его ради" (ibid., стр. 94). Въ началѣ второй половины XII столѣтія: "Оуношьскы подвигьшася блаженная въ здрастъмь свѣта оуностию (Стихирарь праздн. Новг. Софійскій; выписки сообщ. Купріяновымъ (изв. VI, 57--61, и въ ист. Рус. Церкви Макарія, I, 244--250). Древн. Памятники Срезневскаго in 4о, С.-Петербургъ, 1863, стр. 181: "и поидоста два уноши къ нему красна и блистаста лицо его акы солнце и глаголаста къ нему (Лавр. Д. подъ 6582 годомъ).
   Кажется, что первые издатели неправильно прочли слово" Днѣпръ", точно также какъ они неправильно прочли въ заклинаніи Ярославны: "о днѣ пресловутицю" вмѣсто "о Днѣпре Словутицю". Трудно понять, какъ Ростиславъ, потонувшій въ Стугнѣ, держался на поверхности воды и былъ уносимъ по теченію въ Днѣпръ, который ему затворилъ свои берега, т. е. не далъ доплыть до берега. Въ этомъ случаѣ Ростиславъ потонулъ бы въ Днѣпрѣ, а не въ Стугнѣ, и обвиненіе Стугны было бы совершенно несправедливо. Уносимый теченіемъ и держащійся на поверхности, Ростиславъ могъ бы несомнѣнно направиться къ берегу, не смотря на силу теченія. При такомъ чтеніи слова Игоря положительно лишены смысла. Плохое чтеніе первыхъ издателей "о днѣ пресловутицю" дозволяетъ предполагать и плохое чтеніе "уношу Князя Ростислава затвори днѣпртемнѣ березѣ", т. е., что рѣка Стугна юношу-Князя Ростислава заперла на днѣ при темномъ берегѣ. Свидѣтельство Лѣтописи не дозволяетъ сомнѣваться, ибо тѣло Ростислава найдено было въ рѣкѣ Стугнѣ. Въ Лаврентьевской Лѣтописи объ этомъ происшествіи говорится обстоятельно; самыя выраженія повѣствованія находятся въ близко! связи съ настроеніемъ и складомъ Пѣсни.
   Въ Лаврентьевской Лѣтописи подъ 1093 годомъ:
   "Володимеру же пришедшю Кіеву, совокупистася у святаго Михайла и взяста межи собою распря и которы; и уладившася, цѣловаста крестъ межи собою. Половцемъ воюющимъ по зеки, и рѣша има мужи смысленіи: "почто вы распря имата межи собою, а поганіи губять землю Русскую; послѣди ея уладита, а нонѣ оидита противу поганымъ, любо съ миромъ, любо ратью". Волонтеръ хотяше мира, Святополкъ же хотяше рати; и поиде Свяшолхъ, и Володимеръ, и Ростиславъ къ Треполю. Придоша къ тугнѣ. Святополкъ же, и Володимеръ и Ростиславъ созваша дружину свою на съвѣтъ, хотяче поступити черезъ рѣку, и начаша умати. Глаголаше Володимеръ: "яко сдѣ стояче черезъ рѣку, въ розѣ сей, створимъ миръ съ ними"; и пристояху совѣту сему мысленіи мужи, Янъ и прочій. Кіяне же не всхотѣша, но рекоша: "хочемъ ея бити; поступимъ на ону сторону рѣки". Възлюбиша съвѣтъ ось, и преидоша Стугну рѣку; бѣ бо наводнилася велми тогда. Святополкъ же, и Володимеръ, и Ростиславъ исполивше дружину, поидоша; и идяше на деснѣй сторонѣ Святополкъ, на шюей Володимеръ, посредѣ же бѣ Ростиславъ. Минувше Треволь, проидоша валъ. И се Подовци идяху противу, и стрѣлци предъ ними; нашимъ же ставшимъ межи валомъ, поставиша стяги свои, и поидоша стрѣлци изъ валу; и Половци пришедше къ валови, поставиша стягы своѣ, и налегша первое на Святополка и взломиша полкъ его. Святополкъ же стояше крѣпко, и побѣгоша людье, не стерпяше ратныхъ противленья, и побѣже Святополкъ. Потомъ наступите на Володимера, и бысть брань люта, побѣже и Володимеръ съ Ростиславомъ. Прибѣгоша къ рѣцѣ Стугнѣ, и бреде Володимеръ съ Ростиславомъ, нача утопати Ростиславъ предъ очима Володимера; и хотѣ похватити брата своего, и мало не утопе самъ, и утопе Ростиславъ, сынъ Всеводожь. Володимеръ пребрелъ рѣку съ малою дружиною, мнози бо падоша отъ полка то, и боляре его ту падоша; и перешедъ на ону сторону Днѣпра плакася по братѣ своемъ и по дружинѣ своей, пришедъ Чернигову печаленъ зѣло. Святополкъ же вбѣже въ Треполь и затворися ту, и бѣ ту до вечера, и на ту ночь приде Кіеву. Половци же видѣвше, сдолѣвше, пустиша по земли воююче, а друзіи възиратилася къ Торцьскому. Си же ея злоба скдючи въ день Възнесенья Господа нашего Исуса Христа, мѣсяца мая въ 26. Ростислава же искавше обрѣтоша въ рѣцѣ; вземше привесоша и Кіеву, и плакася по немъ мати его, и вси людье пожалиша си по немъ повелику, уности его ради. И собрашася епископи и попове и черноризцы пѣсни обычныя пѣвше, положите и у церкви святыя Софіи у отца своего".
   Изъ приведеннаго мѣста ясно видно, что Ростиславъ потонулъ въ Стугнѣ, гдѣ потомъ и былъ найденъ.
   Погибель Ростислава и самое значеніе прилагательнаго "темный" останавливаютъ мысль на обычномъ значеніи этого прилагательнаго то, которое можетъ обозначать и густую, роскошную, темно-зеленую траву. Въ пѣснѣ объ уничтоженіи Запорожской сѣчи:
   
   Ой, Царица, наша мати! Змилуйся надъ нами,
   Ой, дай же намъ прежни степы въ темными лугами.
   
   На важность обращенія Игоря къ Донцу указываютъ слова Гвиднава въ Валлійской баснѣ Pair Ceridwen (чаша, чанъ богини) (F. J. Mone, Geschichte des Heidenthume, II. 527. Шестой томъ Сѵмволики и Мѵѳологіи Крейцера), о жизни и иниціаціяхъ Тализина, барда VI столѣтія.
   "Юноша. Я люблю берегъ и боюсь волны; грозно было волненіе, страшенъ затопляющій напоръ; даже и тому, кто переживетъ бурю, будетъ она предметомъ печальнымъ".
   "Гвиднавъ. Доброе дѣло омываться въ заливѣ прекрасной воды, даже если и убѣжище будетъ затоплено, не должно устрашать сердце, мои союзные товарищи не обращаютъ вниманія на наводненіе. Только хвастуна, раскаивающагося въ предпріятіи, уноситъ волна, <испорчено> смерти, но благородный и великодушный находитъ награду и безъ вреда достигнетъ до скалы. Обращеніе вол<испорчено>вою заслугу".
   Повѣсть о Таліезинѣ есть описаніе иниціацій ордена богини Черидвенъ. Этотъ Бардъ, какъ полагаютъ, жившій въ VI столѣтіи, есть олицетвореніе ордена втеченіи столѣтій; рожденіе его весьма сходно съ басней о Горѣ-Злочастіи (Памятн. Стар. Русской Лит. Изд. Гр. Кушелевымъ-Безбородко, 1860. Выпускъ I, стр. 7 и 8).
   Гвионъ (Mone, 522), преслѣдуемый богинею Черидвенъ, превращается въ зайца, а богиня въ борзую собаку; онъ обращается къ рѣкѣ и плыветъ рыбой, а богиня гонится за нимъ выдрою; онъ обращается и птицу и летитъ по воздуху, а она превращается въ сокола и настигаетъ его; трепеща отъ страха, онъ опускается зерномъ въ кучу сена; Черидвенъ превращается въ черную курицу съ высокимъ гребешкомъ, разбиваетъ пшеничную кучу и поглощаетъ его. Отъ него богиня родитъ черезъ девять мѣсяцевъ Таліезина. Мать спускаетъ ребенка по рѣкѣ, и его находитъ, до того несчастнѣйшій, изъ всѣхъ людей, юноша Ельфинъ. Таліезинъ въ первой своей пѣснѣ объявляетъ себя пѣвцомъ Ельфина, и вѣчнымъ пѣвцомъ, воспѣвающимъ всѣ событія, коихъ онъ былъ отъ сотворенія міра ближайшимъ и самымъ довѣреннымъ зрителемъ. Этотъ разсказъ о Таліезинѣ вполнѣ представляетъ собою исторію самаго пѣснопѣнія, и служитъ поясненіемъ тѣхъ мѵѳическихъ образовъ, въ которые втеченіе вѣковъ вливался цѣлый родъ эпическихъ поэтовъ, каковы Орфей, котъ-Баюнъ въ сказкѣ о семи Семіонахъ, самъ Гомеръ, въ разсказѣ Филострата объ Ахиллесѣ, Еленѣ и Гомерѣ, слагающихъ пѣснь о своемъ посмертномъ жилищѣ, на Черноморскомъ островѣ, около Рождества Христова.
   Эта Валлійская пѣснь напоминаетъ радѣнія и пѣсни Терапевтовъ въ память чудеснаго перехода черезъ Чермное море, и радѣнія бывшихъ Людей Божіихъ вокругъ чана съ водой, который также можетъ быть воспоминаніемъ перехода черезъ Чермное море; самое наименованіе новика "Израилемъ" останавливаетъ мысль на этой догадкѣ. Эта пѣснь весьма важна для объясненія мѵѳическаго образа вѣчнаго Бояна. Боянъ, Гомеръ, на островѣ Левкѣ, Орфей, Таліезинъ, не пѣвца, а учрежденія, подобно позднѣйшимъ нашимъ Лѣтописямъ
   Таліезинъ, (Mone, 523) говоритъ о себѣ:
   "Я первый домашній пѣвецъ Ельфина, и моя родина въ <испорчено> рафимовъ; небесный Іоаннъ называлъ меня Мерддинъ, нынѣ я Таліезинъ. Девять мѣсяцевъ я пребывалъ во чревѣ Матери Черидвенъ; прежде я былъ маленькимъ Гинономъ, а нынѣ я Таліезинъ. Съ господиномъ моимъ я пребывалъ въ высшемъ мірѣ, въ то время какъ Люциферъ падалъ въ адскую пропасть. Я носилъ знамя передъ Александромъ (Великимъ); я знаю имена звѣздъ отъ Юга до Сѣвера; я находился въ кругѣ Гвиддіона въ Тетраграмматонѣ; я сопровождалъ Геана въ глубь долины Ебронъ; я былъ въ Ханаанѣ, когда былъ убитъ Авессаломъ; я былъ во дворѣ Дона до рожденія Гвиддона я былъ товарищемъ Иліи и Еноха; я былъ при распятіи Господа нашего Сына Божія; я былъ надзирателемъ при строеніи Немвродовой башни; я былъ троекратное обращеніе въ кругѣ Аранода, я былъ въ ковчегѣ съ Ноемъ и съ Альфою; я видѣлъ разореніе Содома и Гоморры. Я былъ въ Африкѣ до созданія Рима; я прибылъ сюда къ уцѣлѣвшимъ подъ Троей; я былъ съ Господомъ моимъ въ ясляхъ ослицы; я поддерживалъ Моѵсея при переходѣ черезъ Іорданъ, я былъ на небесахъ съ Маріей и Магдалиной; я былъ озаренъ вдохновеніемъ отъ чана Черидвы; я былъ гусляромъ въ Теонѣ, въ Лохлинѣ. Я голодалъ за Сына Дѣвы. Я пробылъ года и дни на бѣлой горѣ во дворѣ Цинвелина, въ цѣпяхъ и оковахъ. Я обиталъ въ Царствѣ Троицы. Неизвѣстно: плоть моя мясо или рыба. Я былъ учителемъ вселенскимъ, и пребуду до послѣдняго суда предъ лицомъ земли. Я сидѣлъ на потрясенномъ стулѣ въ Каеръ-Сидинѣ, постоянно вертящемся между трехъ стихій; не было ли бы всемірнымъ чудомъ, если бы онъ не отражалъ своего свѣта".
   Пораженный мудростію, Гвиднавъ попросилъ ребенка спѣть другую пѣснь: "Вода хранитъ въ себѣ силу благодатную; полезно думать о Богѣ; полезно усердно молиться Богу, потому что милости отъ Него исходящія не могутъ быть отстранены. Я трижды родился; я умѣлъ думать; грустно, что люди не приходятъ, искать всѣ знанья всего міра, скопившіяся въ моей груди, ибо я знаю все что было что будетъ".
   Очертаніе фигуры вѣщаго Пѣвца въ религіозномъ народномъ сказаніи Валлійцевъ, вѣчнаго Пѣвца присутствовавшаго при всѣхъ важныхъ событіяхъ жизни человѣчества, носившаго знамя Александра Великаго, совершенно сходно съ древними Сивиллами. Эта характеристика бар<испорчено> Таліезина вполнѣ согласна съ сліяніемъ Гомера и Сивиллы Еркорской, предшествовавшей Гомеру и вмѣстѣ съ тѣмъ бывшей свидѣтельницею Торжества Рима надъ землею. Весьма ясно, что и Сивиллы и барды суть вѣчный духъ прорицанія, пребывающій въ средѣ избранныхъ людей. Гимнъ Бонну извѣстенъ мнѣ только въ отрывкахъ, изданныхъ тому около пятидесяти лѣтъ; сколько помнится, въ близкомъ сродствѣ съ Валлійскимъ сказаніемъ о Таліезинѣ; не знаю сдѣлался ли онъ у насъ извѣстнымъ послѣ изданія Валлійской пѣсни, и должно ли на Русскій гимнъ смотрѣть какъ на поддѣлку и переводъ съ Англійскаго, или сродство это болѣе древнее, и гимнъ Бояну есть дѣйствительно древній памятникъ. Сомнѣніе относительно самаго памятника, если онъ только уцѣлѣлъ, можетъ быть разрѣшено лишь по матеріальнымъ признакамъ подлога или древности самой рукописи. Слѣдуетъ надѣяться, что при нынѣшнемъ состояніи науки не можетъ быть и рѣчи о голословныхъ разсужденіяхъ о томъ: можно ли допустить существованіе въ до Христіанской Россіи письма рѣзами, или о признаніи или непризнаніи древности памятника по несогласію содержанія съ господствующими теоріями. Ничто не должно возбуждать болѣе недовѣрія, какъ приговоры нашего навѣяннаго и устарѣлаго скептицизма, другое дѣло скептицизмъ, порожденный рядомъ долгихъ и внимательныхъ инвестигацій и служащій сильнымъ рычагомъ для хода впередъ. Къ сожалѣнію, у насъ еще до сихъ поръ замѣтно преобладаніе уже отжившаго непроизводительнаго скептицизма, и наоборотъ, весьма мало замѣтно проявленіе скептицизма, оживляющаго науку и вызывающаго новыя усилія. Къ этимъ грустнымъ размышленіямъ невольно приходимъ при окончаніи изслѣдованія, задавая себѣ вопросъ: можетъ ли принести понесенный трудъ практическую пользу.
   Пѣснь о Таліезинѣ приведена здѣсь для поясненія туманнаго образа вѣщаго Бонна, набросаннаго въ послѣднихъ строкахъ разбиваемой Русской Пѣсни.
   Въ представляемомъ читателю изслѣдованіи не проводится какая либо теорія; выводить общія начала изъ незначительнаго числа собранныхъ фактовъ было бы неразумно при современномъ ходѣ науки. Вся задача состояла въ сообщеніи тѣхъ данныхъ, которыя служили мнѣ для пониманія нашего древняго памятника; излишнимъ казалось даже по большей части входить въ объясненіе приводимыхъ фактовъ. Сообщая всѣ находимыя мною свидѣтельства читателю, я не могъ имѣть ни малѣйшаго основанія утѣшать себя мыслію, что знаю болѣе чѣмъ тѣ, которые мнѣ сдѣлаютъ честь прочитать предлагаемое изслѣдованіе. Пользуюсь этимъ обращеніемъ къ читателю, чтобы заявить, что не вижу ни чести, ни безчестія для Русской народности отъ сопоставленія оной съ окружающими ея народностями. Постоянное взаимнодѣйствіе въ пространствѣ и времени всѣхъ обитателей земнаго шара не гипотеза и не отвлеченная теорія, также точно, какъ обращеніе крови въ тѣлѣ животномъ и постоянное взаимнодѣйствіе, существующее между атмосферой и всѣми тѣлами, органическими и неорганическими.
   Весьма замѣчательно и для народнаго самолюбія лестно, что Русское сказаніе о Горѣ-Злочастіи самобытно, естественно, и вмѣстѣ съ тѣмъ и содержимый мѵѳъ о превращеніяхъ понятенъ. Несравненно болѣе древняя сказка о рожденіи Таліезина едва ли поддается столь разумному толкованію подобныхъ же превращеній и преслѣдованій. Въ Валлійской сказкѣ хотя дѣло и не идетъ о горемычномъ человѣкѣ, но ребенка находитъ несчастнѣйшій изъ всѣхъ рыболововъ; сказка о рожденіи Таліезина очевидно проводитъ идею, что человѣкъ подвигается въ духовной жизни по мѣрѣ испытанія горя и преслѣдованій; къ этому Бретонскому мѵѳу присоединено воспоминаніе о Моисеѣ. Эти превращенія въ Валлійской и Русской сказкахъ невольно напоминаютъ Еврейскую обрядную пѣснь, которая поется въ недѣлю Пасхи, въ ночь 15 Низана. Пѣснь о Таліезинѣ въ такой близкой и открытой связи со сказаніями Еврейскими, что трудно сомнѣваться въ тождествѣ Валлійской пѣсни съ пѣснью, поющеюся нынѣ въ нѣкоторыхъ Еврейскихъ обществахъ, съ тою разницею, что избавителемъ народа Израильскаго. въ Валлійской пѣснѣ считается Моисей. Русская Пѣснь разнится тѣмъ отъ Валлійской и Еврейской, что рѣчь идетъ о личномъ избавленіи одного человѣка, а не цѣлаго племени.
   По аллегорическимъ толкованіямъ хлыстовъ, изложеннымъ въ запискѣ калужскаго священника Сергѣева, представленной въ Святѣйшій Синодъ въ 1809 году, оказывается, что наши Люди Божіи дѣйствительно въ переходѣ Израильтянъ чрезъ Чермное море (см. выше, стр. 445) знаменуютъ истинно вѣрующихъ, т. е. хлыстовъ древнихъ, Египетъ -- міръ, и т. д. (Н. Барсовъ, Русскій простонародный мистицизмъ. С.-Петербургъ, 1869). Это свяженіе не случайное, но оно ничего и не доказываетъ, потому что и отцы Церкви отождествляли выходъ Израильтянъ изъ Египта и избавленіемъ отъ грѣха.
   Прилагаю здѣсь вышеупомянутую Еврейскую пѣснь:
   1. Ein Zickelein, ein Zickelein, dass hat gekauft mein Väterlein um wei Pfenninglein.
   2. Da kam ein Kätzeiein und frass das Zickelein, dass hatte gekauft nein Väterlein am zwei Pfenriinglein.
   3. Da kam ein Httndelein und biss das Kätzeiein, dass hatte ge-ressen das Zickelein, dass hatte gekauft mein Väterlein um zwei Pfen-tinglein.
   4. Da kam das Stöckelein und schlug das Hiindelein, dass da biss las Kätzeiein, dass da frass das Zickelein, dass da kaufte mein Väterlein im zwei Pfenninglein.
   5. Da kam ein Fcuerlein undyerzehrte das Stöckelein, dass da schlug las flündelein, dass da biss das Kätzeiein, dass da frass das Zickelein, lass da kaufte mein Väterlein um zwei Pfenninglein.
   6. Und so kommt noch ein Wässerlein, dass da löscht das Feuerlein, lass da verzehrte das Stöckelein, dass da schlug, и т. д.
   7. Ein Oechselein, dass da sauft das Wässerlein, dass da löscht das < Feuerlein, dass da verzehrte das Stöckelein, dass da, и т. д.
   8. Ein Schochet, der da schächet das Oechselein, dass da, и т. д.
   9. Der Valach fiammowess, der da schächet den Schochet, der da schächet das Oechselein, dass da, и т. д.
   10. Der liebe Herrgott, der schächet den Malach Hammowess, der da batte geschächet das Oechselein, dass da hatte gesoffen das Wässer-lein, dass da hatte gelöschet das Feuerlein, dass da hatte verbrannt das Stöckelein, dass da hatte geschlagen das Hündelein, dass da hatte gebissen das Kätzeiein, dass da hatte gefressen das Zickelein, dass da hatte gekauft mein Väterlein am zwei Pfenninglein.
   Еврейская обрядная пѣснь, развивающая Дарвиновскую борьбу за существованіе въ видѣ круговой поруки, рисуетъ рядъ насилій, претерпѣваемыхъ народомъ Израильскимъ: имперіи Ассирійскую, Персидскую, Александра Великаго, владычество Римлянъ, Сарацынъ, Крестоносцевъ, Турокъ, и наконецъ избавленіе народа Израильскаго (das Zickelein) самимъ Богомъ отъ всѣхъ насилій. Das Väterlein объясняется Богомъ-Отцомъ, а два Пфеннига -- Моисеемъ и Аарономъ.
   Въ Еврейской и Валлійской пѣсняхъ весьма явно проведена поэтическая мысль объ избавленіи вслѣдствіе истекающаго ряда несчастій и притѣсненій. Въ Валлійской пѣснѣ проведено въ дополненіе къ Еврейской, что рядъ притѣсненій и насилій пораждаетъ пророка По этимъ соображеніямъ кажется, что Русская Пѣснь сохранила свой первобытный характеръ; болѣе отвлеченное изображеніе подвижничества человѣка, гонимаго Горемъ-Злочастіемъ, могло дать поводъ о примѣненіи этой мысли къ цѣлому племени или обществу. Эта идея могла родиться лишь среди общества, гонимаго за вѣрованіе и именно Евреевъ или Валлійскихъ бардовъ-язычниковъ въ христіанской Англіи. Наоборотъ, переходъ политической пѣсни въ религіозную представляется менѣе логичнымъ. Въ Русской Пѣсни ходъ мысли естественъ и логиченъ, а потому и могъ служить канвой для политической проповѣди. Наоборотъ, пѣсни Валлійская и Еврейская не наводятъ мысль на религіозный и философскій взглядъ на жизнь грѣшника и горемыки, выраженный въ Русской сказкѣ.
   Русская Пѣснь остановилась на личномъ подвижничествѣ и отшельничествѣ (браманизмѣ); Валлійская на избавленіи общества пророкомъ, и находится въ тѣсной связи съ повѣствованіемъ о избавленіи народа Израильскаго Моисеемъ; вѣроятно, чанъ Черидвины есть воспоминаніе о переходѣ черезъ Чермное море, подобно тому какъ и торжественныя собранія Терапевтовъ; на это братство намекаетъ Таліезинъ, говоря, что онъ былъ въ Африкѣ до основанія Рима слѣдуетъ также припомнить собранія Русскихъ Людей Божіихъ около чана и именованіе посвященныхъ "израилями"; пѣснь Еврейская исчисляетъ насилія, претерпѣваемыя народомъ Израильскимъ до сего дня, и ожидаетъ спасенія отъ одного Бога. Очевидно пѣсни Валлійская и Еврейская принадлежатъ позднѣйшей эпохѣ, эпохѣ распаденія и преслѣдованія, и трудно было бы объяснить заимствованіе простой и первобытной мысли Русской Пѣсни изъ крайне сложнаго и замысловатаго Валлійскаго сказанія. Идея, выраженная въ пѣсни Валлійской, развивается изъ идеи, выраженной въ Пѣснѣ Русской: человѣкъ, удаляясь отъ міра и стремясь къ Богу, помышляя о своея: спасеніи въ пустынѣ, содѣйствуетъ избавленію человѣчества отъ торжества зла. Вліяніе пустыножителей на внѣшній міръ слишкомъ извѣстно, чтобы нужно было о томъ распространяться. Достаточно упомянуть Аѳонскую гору, Соловецкій монастырь въ XVII столѣтіи, Мегаспилеонъ въ Мореѣ въ началѣ нынѣшняго столѣтія. Въ Валлійской пѣснѣ замѣтна несомнѣнная реминисценція о Моисеѣ, безъ всякой утайки, и прямо указано на переходъ дара прорицанія черезъ Палестину и Александрію въ Британію. Указаніе пребыванія Таліезина въ Африкѣ до созданія Рима указываетъ на Гимнософистовъ, Терапевтовъ, и можетъ быть на школу Александрійскую.
   Главныя собранія Терапевтовъ совершались въ память перехода черезъ Чермное море. Въ собраніяхъ Русскихъ Людей Божіихъ играетъ значительную роль чанъ съ водой. Эти указанія наводятъ на мысль, что чанъ Черидвины, graal сказаній объ Артурѣ и чанъ Русскихъ Людей Божіихъ находятся въ близкомъ сродствѣ. Моленія и пляски нѣкоторыхъ хлыстовскихъ сектъ около чана упоминаются и между скопцами въ Алатырскомъ уѣздѣ на моленіяхъ у Милютинскаго (Крыжинъ, Зап. И. Р. Геогр. Общ. по отд. этногр. 1867, стр. 495 и 496, въ подстрочномъ примѣчаніи).
   Стасинъ, въ Кипрскихъ стихахъ, говоритъ, что мать Елены, Немезисъ, преслѣдуемая Юпитеромъ, превращалась въ рыбу и во всевозможныя земныя животныя, чтобы ускользнуть отъ Юпитера. Наконецъ Немезисъ превращается въ гуся, а Юпитеръ въ лебедя, и затѣмъ она раждаетъ Елену и Діоскуровъ. По совѣту Темиды, Юпитеръ желалъ произвести Елену для возбужденія опустошительной войны ея красотой'и легкомысліемъ, предоставивъ Ѳетиду Пелею для произведенія мстителя-Ахиллеса (Велькеръ. Ep. Cyclus, II, 131--133. Griechische Götterlehre. III, 29). Завязка Троянской драмы и послѣдующаго культа сосредоточены именно въ этомъ рядѣ превращеній. Различіе, существующее между Русскою пѣснью о Горѣ-Злочастіи, Валлійскою -- о рожденіи Таліезина, Еврейскою -- о всепожирающей круговой порукѣ, напоминающей борьбу за существованіе Дарвина, и Греческаго мѵѳа о Еленѣ и Ахиллесѣ, созданными для уменьшенія человѣческаго рода, болѣе поразительно, чѣмъ самое сходство. Можно подумать, что они прямо взяты разными людьми въ разныя времена съ сѵмволическаго изображенія, представляющаго рядъ превращеній и преслѣдованій, оканчивающихся избавленіемъ одного человѣка, представителя своего племени. Въ Греческой баснѣ выражена мысль, согласно оракуламъ Сивиллъ и многимъ поэтамъ, о необходимости помочь гибельною войною размножившемуся человѣчеству. Изъ этого сѵмволическаго изображенія каждый баснословъ слагалъ мѵѳы по своеобразному своему воображенію; филіаціи между этими сказаніями рѣшительно незамѣтно. Эта мысль примѣняется и ко многимъ другихъ сказаніямъ. Греческимъ, Романскимъ, Бретонскимъ, Скандинавскимъ, Русскія Индѣйскимъ и Семитическимъ, имѣющимъ характеръ народный и вполнѣ своеобразный, не смотря на множество общихъ мотивовъ. Одни изъ нихъ являются въ связи съ другими въ полнотѣ догматическаго ученія, другія же какъ отдѣльныя повѣрья или сказанія.
   Объ этихъ сравнительно позднѣйшихъ свидѣтельствахъ о Троянскихъ мѵѳахъ говоритъ классикъ Велькеръ (I, 621): "Dass dien alles weit von der Urzeit abliegt, hindert nicht die Beweiskraft hinsich lich des behaupteten Uralterthums; denn abstammen konnten jene Erf dnngen nicht aus der späteren Cultur, und wir sehen daher dach nur die zähe Lebensdauer ältester volksmässiger Vorstellungrn. Zu diesen dürfte auch die zn rechnen seyn dass die Wassergotter sich verwandeln und das sie zum Wahrsagen durch Festpacken oder Bindgezwungen werden müssen".
   Слова Велькера о позднѣйшемъ развитіи Греческой мѵѳологіи и классической литературѣ вполнѣ относятся къ сказкамъ о Волхвѣ Всеславьичѣ и Дѣвѣ-Обидѣ, всплеснувшей "лебедними крилы и и синемъ морѣ у Дону плещучи" и многимъ нашимъ простонароднымъ сказкамъ. Наша древняя сказка о Словенѣ и Волхвѣ въ полномъ согласіи съ древнимъ мѵѳомъ о подземныхъ и водяныхъ богахъ. Самыя имена Κλυμενος и Κλυμενη указываютъ на связь, существовавшую между культомъ подземныхъ и водяныхъ боговъ съ Славянскими племенами. Объясненіе распространенія этихъ басенъ единственнымъ вліяніемъ гностическихъ ученій, было бы весьма неосновательно. Гностики не выдумывали сѵмволовъ и мѵѳовъ, и придерживались какого либо положительнаго вѣрованія, а признавали существующія повѣрья и примѣняли ихъ къ своимъ ученіямъ. Самое распространеніе гностицизма доказываетъ существованіе древнѣйшихъ вѣрованій, сохранившихся въ народной памяти.
   Не только художническія обработки сказанія объ Артурѣ Французскихъ и Нѣмецкихъ поэтовъ, но и народныя Бретонскія сказанія, принадлежащія къ этому циклу, содержатъ въ себѣ указанія, могущія служить при изслѣдованіи путей распространенія народныхъ сказаній; Бретонскія сказки могутъ часто служить и для поясненія Русскихъ сказокъ и пѣсенъ, такъ какъ онѣ замѣтно сообщительнѣе нашихъ (Hersart de La Villemarqué въ изданномъ имъ Romane delа Table Ronde. Paris, 1861, стр. 185--148, 147, 151, 152).
   Hersart de La Villemarqué весьма озабоченъ объ авторскихъ правахъ Французскихъ Бретоновъ на эти сказанія объ Артурѣ. Древнѣйшія изъ нихъ развиваютъ обстоятельно историческій ходъ этихъ басенъ въ пѣснѣ о рожденіи и жизни Таліезина. Въ популярныхъ Бретонскихъ сказкахъ приводится мысль объ исканіи философскаго камня -- душевнаго спокойствія и вѣчнаго блаженства, въ связи съ избавленіемъ порабощеннаго племени. Кромѣ этой общей идеи, озаряющей и древніе мѵѳы, напримѣръ мѵѳъ о Язонѣ и Золотомъ Рукѣ, о Персеѣ и Андромедѣ, Тезеѣ и Минотаврѣ, по всѣмъ Бретонскимъ сказкамъ этого цикла разсѣяны типы древняго классическаго мѵѳа. Рожденіе Артура отъ волхвованія довольно схоже съ рожденіемъ Александра въ сказкѣ псевдо-Калисѳена (5). Въ поэмѣ Роберта Wace, отецъ Артура Uter-Pen-Dragon, превратившійся въ лужа его матери, тотъ же Нектанебо, отецъ Александра Великаго и змѣй-отецъ Волхва Всеславьича. О сношеніяхъ Олимпіады со змѣями ср. Плутархъ, ч. IX, Спб., 1820, пер. Дестуниса, стр. 4 и слѣд. Смерть Артура весьма похожа на смерть Ахиллеса; самое рожденіе Ахиллеса отъ богини морской и посмертное таинственное его житіе указываютъ на сродство ученія объ Артурѣ со сказаніемъ объ Ахиллесѣ и о вознесеніи Александра. Басни объ Александрѣ Великомъ, бранныя Калисѳеномъ, и басни обѣ Ахиллесѣ, собранныя Филостратомъ, указываютъ на древность басенъ объ Артурѣ. На существованіе подобнаго же суевѣрія въ позднѣйшее время во Франціи! даже въ Россіи указываетъ народная легенда о Наполеонѣ и объ Императорѣ Петрѣ III въ Россіи. Убитаго Артура переноситъ Моргана съ другими волшебницами на островъ Авалонъ, гдѣ продолжается его посмертное житіе (9). Ахиллеса переноситъ Тетисъ съ морскими и рѣчными божествами, и устраиваетъ ему островъ на Черномъ морѣ. Разсказъ о королѣ Маркѣ и его карликѣ такъ напоминаетъ Мидаса и его цирюльника, что защитникъ авторскихъ правъ Бретонцевъ отстаиваетъ доморощенность этой басни на томъ основаніи, что во всѣхъ Кельтскихъ нарѣчіяхъ слово Маркъ значитъ конь (81).
   Самъ Артуръ Троянскаго происхожденіи, также какъ и Брутъ; замѣчательно, что въ Галльскихъ или Кельтскихъ поселеніяхъ въ Англіи, подобно Греческой баснѣ о Тезеѣ, Тристанъ умираетъ при видѣ чернаго паруса, ошибочно извѣщающаго его о невозвращеніи жены. Эта слишкомъ явная классическая реминисценція раздражаетъ нервы адвоката авторскихъ правъ Бретонцевъ; Que l'idée de cette voile noire soit renouvelée des Grecs, comme l'a cru M. P. Paris, et qu'il у sa la une reminiscence de Phistoire d'Egée, peu importe; elle ae trouve dans un monument breton antérieur au roman franèais; et tout est dit. Il est inutile d'insister sur des rapports, qui sautent aux yeux (85). Въ сказкѣ Owen является Циклопъ (185); а въ сказкѣ о Передурѣ -- Медея (стр. 367). Всѣ эти басни, напоминающій классическія, объясняются вполнѣ долговременнымъ пребываніемъ Галловъ-Кельтовъ въ.Малой Азіи и на Ѳракійскомъ полуостровѣ, и въ особенности тою ролью, которую Галльскіе жрецы, волхвы и скопцы играли въ религіозныхъ мистеріяхъ древняго міра въ послѣднихъ столѣтіяхъ до P. I. На это участіе волхвовъ намекаетъ пѣснь о Таліезинѣ. Передвиженія Галльскихъ племенъ изъ Франціи и съ Дуная въ Грецію и Малую Азію, и обратно, во Францію, занесены на скрижали исторіи, и находились въ связи съ ихъ религіозными убѣжденіями. Вильмарко, сосредоточивъ всѣ свои силы для удовлетворенія племеннаго тщеславія, весьма мало обратить вниманія на суть дѣла. Онъ не обращаетъ никакого вниманія на военное значеніе Артура по разсказу Барда Таліезина и по разсказу Роберта Wace въ романѣ Брутъ. Артуръ завоевываетъ весь міръ" и, дѣйствительно, Галлы завоевали почти весь Ѳракійскій полуостовъ, Богемію, и заняли обширныя области въ Малой Азіи, а съ Александромъ Великимъ Романскія племена ходили и въ Индію, самый Артуръ можетъ быть Александръ Великій, рожденный отъ волхвованія, и также могъ быть признанъ Галльскимъ, какъ онъ былъ ризнаваемъ отраслью Персидскихъ Царей и Египетскихъ (Фирдуси, Псевдо-Калисѳенъ). Монеты съ мистическимъ конемъ, съ явнымъ пораженіемъ Македонскимъ тетрадрахмамъ, чеканились въ Испаши и нынѣшней Франціи, и указываютъ на сознательную связь Галльскихъ племенъ Франціи и Испаніи съ Македоніей, которая дѣйствительно населена была въ самомъ значительномъ размѣрѣ, передъ появленіемъ Александра Великаго на сцену, воинственнѣйшими племенами, стремившимися изъ Франціи на Дунай, въ Грецію, Ѳракію и Малую Азію; представителями этихъ Галловъ мы находимъ и нынѣ Улбанцевъ въ самой Македоніи и уцѣлѣвшіе остатки на Дунаѣ, подъ именемъ Валаховъ, отдѣленныхъ отъ Сербовъ тѣмъ же пригономъ Дуная, Порѣчье, который Страбонъ называлъ Парисіосъ. Между Бретонскими баснями о королѣ Артурѣ и древними баснями объ Александрѣ Великомъ существуетъ несомнѣнная связь. Эта загадочная связь разъясняется въ романѣ Perceforest. Въ этомъ романѣ Александръ Великій, во время похода въ Англію, вступаетъ въ связь съ Сивиллой, одной изъ Dames du Lac, вслѣдствіе чего раждается прародитель Артура. Отецъ Артура, тотъ же Утеръ-Пенъ-Драгонъ, что и отецъ Александра Великаго, Нектанебо, превращавшійся въ змѣя, и отецъ Волхва Всеславьича. О связи Олимпіады о змѣемъ говоритъ Плутархъ. Подобную же роль въ сказаніяхъ Черноморскихъ долженъ былъ играть и Ахиллесъ, судя по связи сказаній о немъ съ таковыми о Волхвѣ Всеславьичѣ. Слѣдуетъ обратить вниманіе, что прародительница Артура водяная богиня.
   До какой степени всѣ эти басни находятся въ близкой связи, ярко обозначается сближеніемъ Хорса, Водка, Всеслава, Артура и Ороса и Озириса. Во Французской повѣсти о Мерлинѣ, Волчица, на стр. 200, безъ сомнѣнія тотъ же мѵѳъ, о коемъ говоритъ Синезій, при повтореніи тѣхъ же обстоятельствъ (возвращеніе законнаго короля на отеческій престолъ):
   "Je pars, lui dit il, pour la terre que je dois le plus redouter, si douce et si belle qu'elle soit. La louve est là dans la forêt. Elle liera le lion sauvage avec des chaînes qui ne seront ni de fer, ni d'acier, ni d'or, ni d'argent, ni d'élain, ni de plomb, ni de bois, ni de rien de cequ produisent la terre, l'air et l'eau, et elle le liera si étroitement, qu'il ne se pourra plus remuer".
   "Comment Merlin serait plus forte que le Lion? Je ne vous en dirai pas plus long Maitre Biaise: c'est la destinée".
   Какъ живучи были языческія преданія среди Романо Латинская общества даже въ XII столѣтіи, видно изъ словъ Никиты Хоніата современника Игоря Святославича (О. Успенскій, С.-Петербургъ. 1874, стр. 111). Латиняне задумали уничтожить завѣщанныя древностію стихійныя, сберегательныя силы города, которыя замѣняли для него стѣны и рвы; эти амулеты изобрѣтены были противъ непріятелей, осаждающихъ городъ и разставляющихъ фалангк и засады. Латиняне особенно вооружались противъ тѣхъ пророчественныхъ памятниковъ, съ которыми соединялась таинственная враждебная сила къ ихъ племени, и Никита указываетъ далѣе, гдѣ былъ враждебный для запада талисманъ: "На Таврской площади было древнее изображеніе всадника на конѣ; враги обратили вниманіе на переднее лѣвое копыто лошади. Отбивъ молотками копыто коня, они нашли человѣковидный слѣпокъ, болѣе похожій ю типъ Болгарина, чѣмъ Латинянина; эта кукла была пробита гвоздемъ и облита со всѣхъ сторонъ свинцомъ. Но словамъ Никиты, Латиняне уничтожили это изображеніе не изъ трусости, а скорѣе по осмотрительности, такъ какъ они не хотѣли давать пищу народной молвѣ, которая не даромъ же всюду распространялась".
   Положеніе вопроса о романствѣ Галловъ или Кельтовъ указано въ статьѣ Л. Н. Майкова: Замѣтки по географіи древней Руси. С.-Петербургъ, 1874, стр. 10--12.
   По поводу этого вопроса можно мимоходомъ замѣтить, что положительныя свидѣтельства древнихъ о занятіи Галлами придунайскихъ земель за нѣсколько столѣтій до P. X. не могутъ быть уничтожаемы во имя гипотезъ прошлаго и нынѣшняго столѣтія, основанныхъ на одной лишь болѣе чѣмъ шаткой теоріи о происхожденіи Романскихъ языковъ отъ Латинскаго. Курьозно то, что эта теорія о происхожденіи Романскихъ языковъ, т. е. Галльскихъ, Кельтскихъ, Италійскихъ, Испанскихъ отъ Латинскаго не имѣетъ ни логическаго основанія и ни одного фактическаго подтвержденія въ свою пользу. Тѣмъ не менѣе, эта ложная теорія, установившаяся въ XVII столѣтіи, поддерживается Парижскою Академіей вѣроятной до сего дня. Этой же теоріи держится и École des chartes. Правильный взглядъ на этотъ вопросъ находится въ тѣсной связи съ правильнымъ пониманіемъ положенія Славянъ въ древнемъ мірѣ. Вопросъ этотъ на столько разъясненъ во Франціи и Германіи, что онъ не можетъ не подѣйствовать благотворно на наслѣдованіе древней этнографіи и въ Россіи. Любопытно было бы знать, на основаніи какихъ умозаключеній Волохи Нестора и нынѣшніе Валахи придунайскіе могутъ быть остатки Траяновыхъ Римлянъ, и какимъ волховствомъ Латинскій ихъ языкъ могъ превратиться въ Романскій? Романы и Бретонскія сказки, принадлежащія къ циклу Артура, весьма сродныя съ древними классическими баснями, весьма сродны и съ нашими народными сказками въ подробностяхъ, не встрѣчающихся въ басняхъ, принадлежащихъ классическому міру. Въ сказкѣ о Передурѣ, Императрица и будущая жена его, разыгрывающая съ нимъ роль Медеи съ Язономъ, вручаетъ ему драгоцѣнный камень для торжества надъ троглодитомъ Аванкомъ, напоминающемъ по созвучію Аванджіевъ, о коихъ упоминаетъ Массу дм. Влюбившійся Передуръ спрашиваетъ, гдѣ онъ ее отыщетъ, Бретонская Медея отвѣчаетъ: "Cherche moi du coté de l'Inde". Армориканская легенда о томъ же Передурѣ, подъ именемъ Пероника, вызываетъ замѣчаніе Вилльмарне, весьма подходящее къ нашимъ сказкамъ о Иванѣ-Царевичѣ: Enfin l'esprit des deux légendes ne diffère en aucune faèon, et met en relief un des penchans les plus remarquables du génie celtique: la glorification d'une certaine simplesse. Ce caractère singulier n'a pas échappé à Walter Scott, qui eut trouvé en Cambrie et en Armorique, comme il a trouvé en Ecosse, profondément efiracinée, l'opinion popoiaire qne les petits, les ignorans, les faibles d'esprit, les innocens, sont souvent ceux, qui parviennent aux plus hautes dignités. L'enfant Gallois Pérédur si Simple d'abord qu'il prend des biches pour des chevres, une tente pour une église, et qu'il dérobe un joyau de prix, croyant obéir à sa mère; si étrange dans ses allures et son costume, qu'on l'accueille comme un idiot finit par devenir la fleur des chevaliers et l'époux d'une impératrice. Le petit Breton Peronik, qui passe pour un simplique, doit commander un jour les armées du Roi de Bretagne, conquérir l'Anjou la Normandie et le Poitou et même etre Empereur d'Orient. Богатая Индія играетъ ту же роль въ Бретонскихъ сказкахъ, что и въ Русскихъ. Похожденіе Передура оканчивается, подобно Волху Всеславичу, женитьбой на Императрицѣ Индѣйской. Въ Латинскомъ жизнеописаніи Мерлина, волкъ является его постоянны" спутникомъ и лучшимъ другомъ, какъ и въ сказкѣ объ Иванѣ Царевичѣ и сѣромъ волкѣ (Villemarqué. L'enchanteur Merlin. Paris. 1862, pp. 120 et 137)
   Если присутствіе ученій въ Словѣ о Полку Игоревѣ и Русскихъ сказкахъ и былинахъ, сродныхъ съ гностическими, гадательно, то не можетъ быть сомнѣнія о полномъ, сознательномъ и неутаенномъ согласіи съ ученіями Гностиковъ, Бретонскихъ романовъ и сказокъ, какъ древнихъ, такъ и позднѣйшихъ, а равно и Французскихъ и Нѣмецкихъ романовъ, принадлежащихъ тому же циклу. Поэма Вольфрама фонъ-Эшенбахъ имѣетъ совершенно характеръ богословскій. Таліезинъ Бретонскихъ сказокъ изображенъ вѣчнымъ пророкомъ, присутствующимъ при всѣхъ событіяхъ въ жизни Израиля, народа Божія. Басни объ Артурѣ суть примѣненія къ мѵѳическому лицу, пророчествъ о вѣчномъ царствованіи Царя Давида. Націи сказки хотя и не имѣютъ вполнѣ высказанное значеніе этихъ пророчествъ, но, по существующимъ въ нихъ намекамъ и по явной связи со сказками Бретонскими, принадлежатъ несомнѣнно къ току же кругу сказаній. Присутствіе элементовъ гностическихъ въ народныхъ сказаніяхъ народовъ Романскихъ и Славянскихъ вслѣдствіе походовъ Александра Великаго далеко не доказываетъ, чтобы въ основѣ этихъ сказаній не лежали вѣрованія несравненно древнѣйшія. Гностики ничего не выдумывали, и самое распространеніе гностическихъ ученій указываетъ, что почва была давно подготовлена. Не слѣдуетъ также упускать изъ виду, что ученіи Христіанское распространялось по всему міру въ первыя три столѣтія до вселенскихъ соборовъ, что объясняетъ существованіе элементовъ гностическихъ, держащихся упорно по всему лицу земли въ убѣжденіи, что они сохраняютъ первоначальное ученіе. Самая масса толковъ указываетъ на древность ихъ возникновенія во время полнаго ихъ разгара въ Малой Азіи и Африкѣ. Сплетено мѵѳовъ Бакинскихъ съ Буддійскими, Иранскими, съ толкованіями Гностиковъ, весьма замѣтное въ такъ называемой народной литературѣ, носитъ тотъ же отпечатокъ и въ древнихъ письменныхъ легендахъ, напримѣръ въ легендѣ о Валаамѣ и Индѣйскомъ царевичѣ Іосафатѣ, приписываемой Іоанну Дамаскину. Книги Сивиллъ въ томъ видѣ, въ которомъ онѣ дошли до насъ, проникнуты древнѣйшимъ Еллинскимъ духомъ, съ сильной примѣсью полу-Еврейской и полу-Еллинской Александрійской школы. Въ жизнеописаніи Аполлонія Тіанскаго, Филострата, связь этихъ элементовъ Еллино-Еврейскихъ въ полномъ свѣтѣ обнаруживается посѣщеніемъ брахмановъ, говорящихъ на древнѣйшемъ и чистѣйшемъ Греческомъ языкѣ. Между скобокъ, можно замѣтить, что сравнительная филологія во всемъ своемъ нынѣшнемъ развитіи не опередила Александрійской шкоды. Если эти общія мысли и сказанія распространялись по всему лицу земли письменными и устными поученіями Пророками, Терапевтами и Гностиками, какъ на 70 есть иного указаній въ Европѣ, То тѣмъ не менѣе главную причину общности повѣрій слѣдуетъ искать въ ближайшемъ сосѣдствѣ, въ коемъ различныя племена Европы и Азіи жили въ Малой и Средней Азіи около Таврскихъ, Кавказскихъ и Гималайскихъ горъ. Современная наука въ Европѣ идетъ вѣрнымъ путемъ для разоблаченія древнихъ сказаній народныхъ, затуманенныхъ скептицизмомъ невѣдѣнія. Грустно, что именно у насъ, Русскихъ, гдѣ болѣе чѣмъ гдѣ либо спутывается нитей для изслѣдованія многовѣковой ткани въ самомъ живомъ языкѣ, Церковно-Словянскомъ правописаніи и народныхъ сказаніяхъ мы встрѣчаемъ скептическое и недоброжелательное отношеніе въ средѣ нашихъ филологовъ и учителей. Если на научномъ пути, прокладываемомъ Европейскими учеными, и встрѣчается иного ошибокъ, часто даже могущихъ возбудить смѣхъ и дать пищу остроумію, то при этомъ удобномъ случаѣ не могу не повторить мое твердое и научное убѣжденіе, что наши Русскіе историки и лѣтописцы до Шлецера стояли на болѣе плодотворной почвѣ для пониманія древнѣйшихъ судебъ нашего племени, и что вся мудрость Шлецера состояла въ придуманіи тормаза, искусно скованнаго для удовлетворенія разныхъ цѣлей, уклоняющихъ отъ правильнаго пути. Озирая пройденный со временъ Шлецера путь археологическихъ изслѣдованій въ Россіи, должно сознаться, что мы движемся въ потѣ лица въ манежѣ, не дѣлая при этомъ ни шага впередъ. Столь же обширное поприще открываетъ намъ натуральная школа, проповѣдуя, что начало всего наша матушка-природа и что вся филологическая мудрость состоитъ въ гуляніи по лѣсамъ и полямъ, прислушиваясь къ журчанію ручьевъ и шелесту листьевъ. Эта мнимая любовь къ природѣ высказывается у насъ филологами, и глумящимися надъ трудами Германскихъ ученыхъ, и есть клѣвета на природу, которая учитъ насъ несравненно большей мудрости. Что основаніе всѣхъ знаній человѣческихъ есть природа, это несомнѣнно, но весьма непослѣдовательно отвергать запасъ добытый издревле этимъ путемъ. Изученіе языковъ въ ихъ древнѣйшихъ и позднѣйшихъ формахъ и историческое развитіе человѣчества ни въ какомъ случаѣ не могутъ имѣть менѣе значенія, чѣмъ изученіе особенностей каждаго растенія или превращеніе химическимъ или механическимъ путемъ одного тѣла въ другое.
   Однимъ изъ тормазовъ, хитро придуманныхъ и вредящихъ много правильному и научному изученію отечественныхъ древностей, есть Скандинавскій вопросъ. Нельзя сомнѣваться въ необходимой связи, существовавшей между Скандинавскимъ міромъ и Словенскимъ, но выходъ гребцовъ Руотси изъ Скандинавіи не помогаетъ ходу науки впередъ. Скандинавскія сказанія менѣе другихъ даютъ пищу для изслѣдованій. Многоуважаемый академикъ нашъ, Куникъ, въ обязательно сообщенномъ мнѣ изслѣдованіи его, явившемся въ концѣ 1874 года, приподнимаетъ мимоходомъ камень, тяготѣющій втеченіи столѣтія на самомъ источникѣ нашей исторіи. Изслѣдованіе академика Куника, о запискѣ Готскаго топарха по поводу новыхъ открытій о Таманской Руси и Крымскихъ Готтахъ (С.-Петербургъ, 1874 г.) крайне драгоцѣнно для нашей исторіи, и въ особенности для лучшаго пониманія Слова о Полку Игоревѣ, не только по вопросу о Готскихъ дѣвахъ, но и по объясненію упорнаго стремленія Русскихъ князей къ Азовскому морю. Онъ говоритъ на стр. 119:
   "Подъ названіемъ Ακιλλει δρομιται, Византійскій лексикографъ Стефанъ (въ VI вѣкѣ) разумѣлъ (дѣйствительныхъ или воображаемыхъ) жителей Ахиллесова Дрома, а подъ этимъ послѣднимъ названіемъ разумѣлись то полуостровъ на Востокѣ отъ Днѣпровскаго устья, то только Тендерская коса. Сократитель Страбонова сочиненія, составлявшій свое извлеченіе между 976 и 996 годами, отличалъ Таврическій Херсонисъ отъ лежащаго на западѣ отъ него полуострова Тавроскиѳіи (Ταυροσκυϑια), южный берегъ котораго онъ и называетъ Дроносъ. Этотъ писатель былъ современникъ Льву Діакону, который Святославовыхъ воиновъ почти иначе не называютъ, какъ Тавроскиѳами и даже положительно, что они только на простонародномъ языкѣ называются Ρῶς. Равнымъ образомъ и другіе Византійцы, щеголявшіе своимъ искусственнымъ аттическимъ языкомъ, брезгали употребленіемъ такихъ варварскихъ именъ, какъ Росы, Варанги, Болгары, и проч., и замѣняли ихъ названіями Тавроскиѳовъ, Сѣкироносцевъ, Мисянъ, и т. п. Съ 865 года Росовъ стали обозначать какъ Скиѳскій народъ, живущій на Сѣверномъ Таврѣ. Не мудрено, что Леонтію, ни тому, кто первый описывалъ походъ 941 года, было извѣстно, что Росы имѣли уже поселеніе не далеко отъ Кимерійскаго Боспора. Во всякомъ случаѣ онъ не рѣшился употребить плебейское имя Росъ, не присовокупивъ, что, (на языкѣ ученыхъ педантовъ), они называются собственно Дромитами, т. е. Тавроскиѳами".
   Поясненіе академикомъ Кунакомъ употребленія Львомъ Діакономъ выраженія Тавроскиѳы, весьма похоже на любую гипотезу, и я рѣшительно никакъ не могу отличить, въ чемъ вышеприведенная гипотеза болѣе соотвѣтствуетъ требованіямъ науки, чѣмъ вообще всѣ гипотезы, софизмы и діалектическія упражненія, появляющіяся у насъ по запутаннымъ или малоизслѣдованнымъ историческимъ вопросамъ. Единственное отличіе гипотезы отъ всякаго другаго умозаключенія состоитъ въ томъ, что обыкновенно гипотезы возводятся для дальнѣйшаго прослѣдованія разсматриваемаго вопроса, тогда какъ гипотеза академика Куника имѣетъ характеръ отрицательный, отвергающій почеркомъ пера показанія цѣлаго разряда свидѣтелей, т. е. всѣхъ Византійскихъ писателей. Гипотеза для слѣдователя не только извинительна, но необходима для начала изслѣдованія темнаго дѣла; но едва ли можно допустить сознательно гипотезу для приговора, помимо всѣхъ свидѣтельскихъ показаній. Византійскіе писатели, какъ мною указано выше (234) а какъ обстоятельно изложено Штритеромъ s. v. Russi и Tauri by Memoria populorum, употребляли названіе Тавровъ и Тавроскиѳовъ для обозначенія Руссовъ Сѣвернаго берега Чернаго моря и Галиціи; на это племенное имя Тавровъ обращено было особенное вниканіи Вивантійскихъ педантовъ для избѣжанія могущаго встрѣтиться недоумѣнія по поводу смѣшенія Тавровъ съ Галатскими Таурисками.
   Академикъ Куникъ самъ поясняетъ впрочемъ, на страницѣ 139, почему онъ вынужденъ отвергать свидѣтельство Византійскихъ историковъ:
   "Еще въ настоящемъ году г. Погодинъ (Борьба, стр. 196) въ печати повторилъ свой соблазнительный для другихъ взглядъ на Русское письмо, найденное Кирилломъ и Меѳеодіемъ на берегахъ Чернаго моря. Съ его точки зрѣнія, слѣдовало бы ему однако прежде всего задаться вопросомъ, успѣло ли имя Руси, около 860 года, т. е. времени прибытія Св. Кирилла въ Корсунь, уже проникнутъ на Югъ? Коль скоро мы найдемъ хоть одно достовѣрное свидѣтельство о существованіи Руси на Югѣ до Рюрика или до прибытія Аскольда въ Кіевъ, все Несторово ученіе о призванія Варяговъ-Руси, за которое М. П. ратовалъ всю свою жизнь, обращается въ прахъ".
   Я не полагаю, чтобы обвиненіе Византійскихъ писателей въ педантствѣ было равносильно отводу свидѣтелей; они, можетъ бытъ, съ нашей точки зрѣнія, дурно дѣлали, что называли Руссовъ псевдоклассически Таврами, но они тѣмъ не менѣе это дѣлали продолжительно, систематически и сознательно, и не безъ основанія, до учрежденія Руссами политическаго общества, получившаго оффиціальное признаніе договорами Князей Русскихъ и Русскихъ городовъ съ Греческой Имперіей.
   Система, долженствующая обратиться въ прахъ, по словамъ академика Кулика, еслибы нашелся хотя одинъ достовѣрный писатель, говорящій о поселеніи Русскомъ на Черномъ морѣ, несомнѣнно искусственное, хитросплетеніе въ глазахъ самихъ защитниковъ. Г. Куникъ безжалостно наноситъ ей послѣдній ударъ, припоминая объясненіе Византійца, что Руссы есть простонародное названіе Тавроскиѳовъ. Трудно угадать, на основаніи какихъ научныхъ началъ возможно заподозрѣвать цѣлый рядъ Византійскихъ писателей; необходимо является при этомъ сомнѣніе: достаточно ли изучены Византійскіе историки, чтобы возможно было постановить такой убійственный приговоръ для изслѣдованія Русскихъ древностей... Я уже замѣтилъ выше, что покойный Гильфердингъ также голословно упоминалъ о безсмысленномъ употребленіи Византійцами классическихъ географическихъ и этнографическихъ названій. Повидимому вмѣсто науки слѣдуетъ понимать школу. Школа отвергаетъ всѣ показанія, не подходящія подъ систему, и отвергаетъ ихъ безъ дальнѣйшихъ объясненій по недосугу. Что разъясненіе вопроса можетъ не нравиться школѣ, это понятно, и повторялось во всемъ мірѣ: достаточно припомнить Кювье въ вопросѣ палеонтологическомъ. До почему существованіе Руссовъ на Черномъ морѣ до призванія Русскихъ Князей изъ-за моря въ Новгородъ опровергаетъ достовѣрность Нестора,-- это рѣшительно трудно понять. При подобныхъ пріемахъ господствующей школы, наукѣ подвигаться трудно. Обвиненіе нашихъ прежнихъ и нынѣшнихъ ученыхъ, стремящихся открывать новые пути, въ не научности пріемовъ, едва ли справедливо при сравненіи тѣхъ пріемовъ, которые обнаруживаются по вопросу о Русскихъ въ превосходной и драгоцѣнной статьѣ нашего многоуважаемаго ученаго объ Азовскихъ Готѳахъ.
   Для разъясненія вкратцѣ этого вопроса, полезно привести свидѣтельство одного изъ главныхъ и первыхъ виновниковъ запутанности вопроса. Многоученый и трудолюбивый Штритеръ, противъ коего предостерегала насъ Императрица Екатерина Великая, признавая вполнѣ его добросовѣстность, говоритъ: Tauroscythae, interdam іі, qui Tauri alias vocantur, saepius tarnen Tauri et Taaroscythae coninngontur 1.256.543 forte Slavi mtelliguntur 1.747 Russi saepissime hoc nomine veniant (II, 958. Index Geogr.). Полезно сравнить и Index Historiens, по коему между прочимъ можно отыскать мѣсто изъ Прокопія Кесарійскаго, de aediff. р. 63, о предѣлахъ его племени въ царствованіе Юстиніана I. Между 527 и 565 года":
   "Cum Bospori et Chersonis, quaeurbes maritimne in eo littore trans paludem Maeotidem ultraque Tauros ac Tauroschyttas ad Imperii Komaai limitae sunt, cum inquam, harum urbium muros funditus labascere comperisset, pulcherrimos fecit ac vallidissimos".
   Прокопія не слѣдуетъ обвинять ни въ педантствѣ, ни въ незнаніи мѣстности. Не только Прокопій, служившій въ Римскихъ Черноморскихъ владѣніяхъ, но вообще и послѣдующіе Византійцы лучше знали Сѣверный берегъ Чернаго моря, чѣмъ мы. Историческая географія въ Россіи едва существуетъ. Мѣстности, занятыя въ прошломъ столѣтіи Некрасовцами и Запорожцами, едва опредѣлены; свѣдѣнія, разсѣянны по періодическимъ изданіямъ, да и то въ формѣ вопросовъ и гадательныхъ объясненій. Руководствъ нѣтъ, и потому нельзя не сознаться, что и самой науки не существуетъ. (Срав. Замѣтки по Географіи Древней Руси. Л. Майкова. С.-Петербургъ, 1874).
   Въ комментаріяхъ архіепископа Ѳессалоникскаго на Географію Діонисія Періигита на стихъ 302 и слѣдующіе, находимъ: 302. Jstro ad Septentriones gentes hae adjacent: Germani, Samatae id est Sarmatae, per ellipsim litteraer, ut supra scriptum est, et Getae et Bastarnae regioque immense Dacornm, et Alani et Tauri qui et Rosi ad Acbillis Dromon in colentes (Καὶ Ταῦροι οι καὶ Ρῶσοι). Пітритеръ (во второй части II тома, стр. 958) поводитъ въ подстрочномъ примѣчаніи о походѣ Руссовъ на Константинополь упоминаемомъ въ бесѣдахъ Патріаха Фотія: "Symeon Logotheta называетъ этотъ народъ Ρῶς. Кедринъ, по поводу того же похода: interim (по восшествіи Патріарха Фотія на Патріаршій престолъ) quidquid est іntra Euxinum poutum maritimarum regionum, Rossica incursionibus vexabat atque vastabat classis. Rossi gens est Scythica, ad Septentrionalem incolens Taurum, fera atque immania.
   Зонаpa: Gens autem Scythica, Russi, Tauri montis accola.
   Левъ Діаконъ: Ες τας ταυροσκυϑας ἐξεπβμψεν ὁος ή κοινη διαλβκτος Ρως ἐιωϑεν ὀνομαζειν.
   Никита Пафлагонинъ, въ жизнеописаніи предшественника Фотія, Патріарха Игнатія: των Σκυϑων ἐϑνος, οι λεγομένος Ρῶς. Каждый можетъ судить заслужено ли обвиненіе въ педантизмѣ.
   Но отношенію своему къ Слову о Полку Игоревѣ, Тавры особенно важны по туземному культу Діаны Тавропольской и по принадлежности этому племени въ древности Ахиллесова бѣга и мѣстностей, посвященныхъ Ахіллесу и Дѣвѣ.
   Ближайшіе представители этого древняго племени -- Некрасовцы и Липоване Дунайскіе, Черноморскіе и Малоазійскіе. Представители этого племени, которыхъ мнѣ случалось встрѣчать, вполнѣ соотвѣтствуютъ прототипу Велико-Русскаго племени: это племя ежегодно повторяетъ нынѣ мирныя плаванія на своихъ лодкахъ-однодревкахъ изъ Мраморнаго моря въ Черное. Потомки Запорожцевъ, наши Черноморскіе Казаки, до сихъ поръ называютъ свои лодки "моноксида", а это не маловажный намекъ на древность ихъ поселеній на Черномъ морѣ. О погонѣ, за рыбой Азовскихъ рыболововъ въ Мраморное море и о распредѣленіи рыбныхъ довелъ по племенамъ, сохранилось свидѣтельство у Страбона.
   Изъ замѣтки нашего знаменитаго археолога и этнографа видно, что М. П. Погодинъ уже не держится строго своего взгляда на происхожденіе Руси, да, какъ кажется, и самъ академикъ Куликъ вступается мимоходомъ за систему лишь по чувству долга, обязующаго защищать свое знамя даже на мирномъ поприщѣ науки до послѣдней крайности.
   Одновременно съ изслѣдованіемъ А. А. Куника вышло въ свѣтъ изслѣдованіе профессора Бруна: "Черноморскіе Готы и слѣды долгаго ихъ пребыванія въ Южной Россіи". Архимандритъ Лоссицкій говоритъ, что послѣдніе Готѳы были выведены Турками въ Египетъ, гдѣ они вошли въ составъ Мамелюковъ. Архимандритъ Лоссицкій считаетъ ихъ Литовцами, Руссами и Пруссами. Повѣрка этого показанія принадлежитъ преимущественно Германскимъ филологамъ, и нѣтъ сомнѣнія, что вопросъ этотъ не замедлитъ быть разъясненнымъ Берлинскими учеными, обратившими особенное вниманіе на изученіе языка и исторіи этого племени, тѣсно связаннаго съ народами Готѳскими, Скандинавами и Норманами, которыхъ смѣшивать нѣтъ никакой возможности по рѣзкой отдѣльности языковъ: Готѳовъ, древнихъ Шведовъ и Нормановъ. По историческимъ единогласнымъ свидѣтельствамъ Германскихъ лѣтописцевъ, Руссы тождественны съ Норманами, и упоминавшимися вмѣстѣ съ Норманами Датскими, какъ отдѣльный народъ, живущій въ соединеніи съ Норманами на южномъ берегу Балтійскаго моря. Одна лишь Французская лѣтопись, Вертинская, торитъ, что прі бывшіе съ Греческими послами Руссы были признаны за Свеоновъ (Sueones). Изъ словъ Французской лѣтописи прямо видно, что это было не достовѣрное признаніе, а подозрѣніе, требующее разъясненія.
   Эти послы Русскаго Вагана въ 839 году могли желать возвратиться на родину, въ мѣстность неопредѣленную. Изъ подозрѣнія, заявленнаго Французами, можно предполагать, что но эти принадлежали къ Прибалтійскому краю, или, можетъ бытъ, Галиціи. Одинъ фактъ достовѣренъ -- это то, что путь черезъ Дунай и Днѣпръ былъ имъ отрѣзанъ.
   Въ выпискахъ изъ хронографа, помѣщенныхъ княземъ Оболенскимъ въ предисловіи къ изданному имъ, въ 1851 году, Лѣтописцу Переяславля-Суздальскаго, на стр. XX находится любопытная этнографическая замѣтка по поводу сожженія тѣлъ умершихъ:
   "О великая прелесть діавольская, яже въведе въ Литовскый родъ и Ятвезѣ, и въ Проусы, и въ Емь, и во Либь и иныя многы языкы, иже Совицею наркчются, мняще и душамъ своимъ суща проводника въ Адъ Совья".
   Прусскій языкъ, не смотря на архаическія свои окончанія существительныхъ именъ, вообще такъ близокъ къ языку Русскому, въ особенности во всемъ касающемся до домашняго быта, что невозможно сомнѣваться въ тѣсной связи племени Прусскаго и Велико-Русскаго. Эти два языка ближе другъ къ другу, чѣмъ Русскій и Сербскій, а о Болгарскомъ не можетъ быть и рѣчи.
   Этотъ фактъ указываетъ, что опасенія Французскаго правительства были дѣйствительно не безъ основанія.
   Самое названіе Руссовъ вѣроятно происхожденія Романскаго: по Бретонски Rouz, по Французски rouge, по латыни rosses, это соотвѣтствуетъ Греческому ξανϑός, бѣлокурый, русый, краснощекій, загорѣлый, цвѣтъ лица героевъ, и Латинскому punicus, красный, чермный, пунцовый, загорѣлый, цвѣтъ лица моряковъ. Свѣтлорусые волосы и красныя щеки Русскихъ пословъ достаточны были, чтобы въ нихъ заподозрить приморскихъ жителей Балтійскаго моря. Сопоставленіе Руссовъ съ Норманами Лунтирандомъ и другими Герканскими лѣтописцами, указываетъ явно, что Руссовъ не слѣдуетъ искать въ Швеціи; кромѣ того древне-сѣверный (Норманскій) языкъ ближе къ языку Датчанъ, въ особенности къ Исландскому, и весьма отдаленъ отъ Шведскаго. Въ Шведской древней исторіи, изобилующей подробностями, нѣтъ и намека на Руссовъ, и наоборотъ, дѣянія Руссовъ, обитающихъ на южномъ прибрежьи Балтійскаго моря, встрѣчаются въ лѣтописяхъ Германскихъ весьма часто, и этотъ вопросъ имѣетъ особенную важность по своему отношенію и" культу морскихъ и рѣчныхъ божествъ -- Ахиллеса и Елены.
   Ein solcher Achillslauf war auch in Pontos, der Donau-Mttndu"g gegenüber, die sogennante weisse Insei auf welcher Achill, als ein Wiederauferstandener mit der Helena oder auch mit der Iphigenie Orsiloche beide sind eins und stellen die Asiatische Haturgötttin vor) verehrt wurde (Hartung. Die Religion und Mythologie der Griechen. Leipzig, 1873. V, 164, со ссылками на Anton. Lib. XXVII; Amm. Marcel. XXII, 8, 34; Herod. IV, 55; Strabo VII, p. 306.; Eur. Iphig. T. 407, 410; Androm. 1230--1234; Paus. Ш, 19, 13)
   Гезихій въ своемъ словарѣ говоритъ, что Ἀχελλειον πλακα -- островъ Ахиллеса, называемый Λευκη, т. е. бѣлый; существуютъ также бѣги Ахиллеса около того острова.
   Πλαξ -- соотвѣтствуетъ Французскому plaque и plage -- плоскость, широкій низменный берегъ; низменные берега были посвящены Ахиллесу) въ качествѣ бичевниковъ или можетъ быть и заливныхъ луговъ. Заливные луга, лиманы, топкія мѣста, болотистыя рощи были посвящены богинѣ Тавропольской, какъ покровительницѣ пастбищъ, и, судя по прозвищу, ей предполагается покровительство крупнаго рогатаго скота. Богиня Тавропольская, сама мать-сыра земля, оплодотворенная выступающею изъ предѣловъ стихіей. Многіе видятъ сродство Ахиллеса съ рѣкою Ахеллоемъ. Тоже сходства существуетъ и въ Русскихъ сказаніяхъ между мѵѳовъ о Волхвѣ Всеславьичѣ и баснями о рѣкѣ Волхвѣ; Ахиллесъ, Периклименъ, Протей, и вообще всѣ морскія и рѣчныя божества, какъ Волхвъ Всеславьичъ, имѣютъ свойство превращаться. Жители низменный береговъ необходимо отличались по культу, обычаямъ, занятіяхъ, и весьма часто и по народности отъ жителей нагорнаго прибрежья. Донынѣ замѣтно значительное различіе между племенами, обитающими по правымъ и лѣвымъ берегамъ рѣкъ.
   Въ Греціи Артемида называлась Лимнейской. Пруды, озера, гавани, морскія бухты, заливы, лиманы (λιμνη и λιμην) они посвящаемы этой богинѣ, отчасти также стоячая, запруженная вода
   Гезихій говоритъ, что Артемида называлась въ Мессеніи Ἔλεια или Ἔλα, что однозначуще съ Лимнейской. Всѣ эти выраженія соотвѣтствуютъ нашему Ильмень и Лиманъ. Что культъ богини Тавродольской, безъимянной Дѣвы былъ туземный на Азовскомъ морѣ, признаваемый древними за самый источникъ всѣхъ морей, это весьма ясно и обстоятельно указываютъ самыя преданія перенесеніи ея культа въ Спарту Орестомъ и Ифигеніей; культъ Брауронской богини близь Аѳинъ также былъ признаваемъ за Таврическій (Griechische Götterlehre von Welcker. Gцttingen. 1857,1 587). Онъ же приводитъ свидѣтельство Павзанія (3, 16, 6, V 46, 2), что Каппадокіане, Лидяне и прибрежные жители Чернаго моря, поклонявшіеся Артемидѣ Анаитисъ, претендовали имѣть древнее изображеніе Таврической богини. Жители Лаодикеи утверждали, что она принесена къ нимъ Орестомъ (Lamprid. Hel. VII, 808).
   Во второй главѣ XII книги (стр. 535--537), Страбонъ говоритъ, что культъ Артемиды Тавропольской былъ перенесенъ, какъ кажется, Орестомъ въ Каппадокійскій городъ Боману, и что въ этомъ городѣ Орестъ остригъ свою траурную прическу, отчего городъ получилъ свое названіе. Страбонъ говоритъ, что культъ Тавропольской Артемиды былъ занесенъ Орестомъ и въ Кастабалу. Не слѣдуетъ упускать изъ виду, что образцовый географъ древняго міра говоритъ здѣсь о родномъ краѣ.
   Адонисъ въ Сиріи, Атисъ во Фригіи оскопляютъ сами себя, Озирисъ оскопленъ братомъ своимъ Тифономъ; всѣ эти мѵѳы находятся въ близкой связи, и самыя: празднества въ ихъ честь весьма схожи въ своихъ подробностяхъ.. Галльскіе жрецы при оскопленіи себя говорили: "Пріими Агдистисъ" (Arnob. V, 11; VII, 6; Diod. III, 57). Плутархъ (VII, 229) въ жизнеописаніи Никіаса разсказываетъ рѣдкій въ Аѳинахъ случай изувѣрства, бывшій передъ Сицилійской войной: "Странное происшествіе, случившееся при жертвенникѣ двѣнадцати боговъ, на который вспрыгнулъ вдругъ одинъ человѣкъ, растянулъ ноги и скопился камнемъ".
   Оскопленіе посредствомъ черепка или заостреннымъ камнемъ, было обычно между Галльскими жрецами. На этотъ обычай намекаетъ Псевдоплутархъ, говоря объ аэролитахъ и называя ихъ "камень-ножъ".
   Изувѣрскіе обряды эти были занесены въ Аѳины чужеземцами, составлявшими общества религіозныя, торговыя компаніи и общества взаимнаго кредита подъ именемъ Ѳіязовъ, Ерановъ и Оргеоновъ. P. Foucart, въ превосходной монографіи: Des associations religieuses chez les Grecs (Paris. 1873), собралъ весьма любопытныя свѣдѣнія объ организаціи этихъ религіозныхъ и торговыхъ обществъ, имѣющихъ много общаго съ нашими скопцами.
   Foucart, относясь весьма скептически къ нравственности и возвышенности ученія этихъ обществъ, вынужденъ однако замѣтить (стр. 177): "Malgré tout, il est impossible de ne pas être frappé du dévellopement toujours plus grand des réligions propagées par les thiascs et les éranes; au contraire, le culte de l'État, sans être abandonné, devient de plus en plus une cérémonie toute extérieure et ne parait exciter aucune faveur".
   Foucart, слѣдя за распространеніемъ варварскихъ сектъ въ Аѳинахъ и вполнѣ сознавая единство происхожденія Елевзинскихъ мистерій съ Ѳракійскими, не постигаетъ, какимъ образомъ мистеріи Елевзинскія, регламентированныя мудрыми законами Солона и находившіяся подъ постояннымъ наблюденіемъ лучшихъ фамилій города, могли утрачивать свое значеніе вслѣдствіе вторженія едва терпимыхъ ученій, заносимыхъ грубыми варварами, предававшемися публично разврату и изумлявшихъ просвѣщенныхъ гражданъ своимъ изувѣрствомъ (ср. Плутарха о суевѣріи, XII). P. Foncart замѣчаетъ также, что обряды варваровъ проникали въ Греческое общество въ самое блестящее время Аѳинъ, когда философія Платона занимала высшіе умы Греческаго общества, вмѣстѣ съ тѣлъ онъ полагаетъ, что эти два параллельные факта не имѣли внутреннее связи; недоумѣніе этого замѣчательнаго изслѣдователя Греческаго міра происходитъ единственно отъ того, что онъ не допускаетъ свидѣтельства позднѣйшихъ писателей Александрійской эпохи о значеніи Фригійскихъ мистерій, такъ какъ о нихъ классическіе писатели умалчиваютъ.
   Эти варварскія мистеріи находятся въ ближайшей и несомнѣннеѣйшей связи съ такъ называемой народной литературой Романскихъ, Германскихъ и Славянскихъ народовъ, и содержатъ въ себѣ ученія и образы до-историческаго Буддизма, распространеннаго отъ Тихаго Океана до Атлантическаго. Важность изслѣдованія этого вопроса въ этнографическомъ отношеніи указана В. В. Григорьевымъ въ монографіи о Скиѳскомъ народѣ Сакахъ (С.-Петербургъ, 1871, стр. 117):
   "На существованіе этого Буддизма, какъ въ Средней Азіи, такъ и между Скиѳскими племенами вокругъ Черноморья, и даже между Кельтами въ самыхъ западныхъ частяхъ Европы, имѣется уже значительное число указаній, но никѣмъ еще не сведены онѣ вмѣстѣ и не выяснены. Когда это будетъ сдѣлано кѣмъ либо, совершенно новый свѣтъ озаритъ древнее населеніе Европы, и предстанетъ оно глазамъ нашимъ совершенно въ иномъ видѣ, чѣмъ мы теперь его себѣ представляемъ".
   Можно надѣяться, что вопросъ этотъ начнетъ въ скоромъ вымени усердно разрабатываться, такъ какъ весьма близкій къ нему вопросъ назначенъ для обсужденій къ географическому съѣзду въ Парижѣ, въ Іюлѣ текущаго года: слѣдуетъ ли полагать центръ распространенія Романскаго племени въ нынѣшней Франціи или на брегахъ Дуная?
   

0x01 graphic

   § 116. "А не сорокы троскоташа" въ первомъ изданіи въ концѣ § 115. Въ концѣ 116 § слова совершенно на мѣстѣ.
   Весьма важное обстоятельство для бѣгущаго степью и скрывающагося въ ковылѣ, камышахъ и ложбинахъ, если за нимъ не слѣдятъ птицы. Преслѣдующіе находятъ слѣдъ бѣдущаго и скрывающагося по направленію вороновъ и галокъ, которые жадно слѣдятъ за обреченнымъ имъ на съѣденіе. Всѣ птицы выдаютъ движеніе бѣгущаго человѣка, подымаясь надъ камышами, кустарниками и лѣсами. Вслѣдствіе движенія птицъ, бѣжавшіе черезъ степи разсказывали, что они не имѣли (въ степяхъ) худшаго врага, кромѣ положительнаго вреда, причиняемаго птицами, вѣроятно существовало и повѣрье, что птицы предчувствуютъ погибель человѣка и не сопровождаютъ того, которому предназначено спастись. И въ нынѣшнемъ столѣтіи разсказывали, что войско Наполеона при походѣ въ Россію сопровождалось необычными стаями вороновъ.
   Мицкевичъ въ 15 лекціи (16 Февраля 1841 года) превосходно комментируетъ слова поэта: "On pourrait dire, que chaque verset du poème d'Igor a servi de texte aox poètes qui sont veuus ensuite. Et dependant on ne connaissait pas cette composition. Des écrivains Rusees très distingués Tout peu lu, d'autres n'ont jamais voulu l'étudier; vr on a été choqué de certaines difficultés de l'expression, et en n'а pas voulu examiner ce qu'il avait de beau dans ce style ancien. Les Polonais ignoraient absolument Inexistence de et chant d'Igor. Les Bohèmes l'ont publié et Font examiné, mais plutôt dans lintérêt de la science philologique et sans s'occuper beaucoup de son mérite poétique. Cette ressemblance continuelle, entre les monumens les plus anciens de la poésie Slave et tous les chefs d'oeuvre de la poésie moderne, prouve l'éternelle beauté de ce poème. Toutes les images sont prises dans la nature; les caractères sont dessinés d'après nature. Tant que cette nature Slave n'aura pas change, ce poème sera toujours regardé comme national, il conservera même un caractère d'actualité. Ainsi, par exemple, pour sentir les charmes de la description de cette fuite du prince qui se résume en quelques paroles, il faudrait raconter de longues histoires. Il faudrait entendre un réfractaire, un soldat, nn prisonnier politique, qni s'enfuit i travers les steppes, et qni a eu précisément l'imagination frappée des mêmes objets; qui en racontant sa fuite, se sert presque toujours des mêmes expressions. Il a observé ces oiseaux dè mauvais augures, le corbeau et la pie, parceque ces espèces d'oiseanx s'attachent avec acharnement à un homme, qui traverse les steppe, ils tournent autour de lui et trahissent ainsi sa cachette. Ceux qui poursuivent le fuyard n'om qu'à observer ces oiseaux pour retrouver la trace du fugitif, comme le chasseur, par exemple, observe le vol des hirondelles sauvages pou retrouver le loup cervier de la forêt. Le pic (дятелъ) est no oiseau chéri, car dans ces steppes peu boisées, il ce dirige tonjoars vers ta arbres en le suivant on retrouve un ravin pour le cacher, des soared plus tard, enfin on descend vers le fleuve; on peut ainsi s'orienter à reconnaître son chemin. Mais tons ces détails il est difficile de ta comprendre dans des pays aussi éloignées de cette nature et surtout à ce genre de vie. Tous les écrivains qui ont parcouru nos contrées, qui ont connu les habitudes de nos peuples, reproduisent quelques traits épars de ces tableaux. Dernièrement, dans les mémoires d'un soldat franèais, longtemps prisonnier en Russie, nous retrouvions le description de ces oiseaux de la forêt. Les poètes modernes Polovis et Russes, emploient à chaque moment des mots, quelquefois des empressions, qui paraissent. tirées de ce poème; et cepfepdant on peut assurer que ces poètes an moment, où ils ont composé leurs ouvrages, connaissaient peu le monument littéraire, dont nous parlons".
   Этотъ геніальный поэтъ, коротко знакомый съ литературами древняго и новаго міра, обратилъ вниманіе лишь на внѣшнюю сторону нашей поэмы: онъ преимущественно обращалъ вниманіе на ея пластическую красоту въ сравненіи съ древней Греческой и Скандинавской. Странно, что, при мистическомъ настроеніи, Мицкевичъ не угадывалъ близкое сродство Русской поэмы XII столѣтія съ его собственнымъ стремленіемъ къ мистицизму. Мицкевичъ называетъ вскользь Бояна мистическимъ поэтомъ, и послѣ Слова о Полку Игоревомъ переходитъ къ мистицизму Славянскихъ народовъ и къ упырямъ. Судя по этимъ намекамъ, должно предполагать, что Мицкевичъ чуялъ мистицизмъ Русскаго поэта XII столѣтія, но вслѣдствіе предразсудковъ и предубѣжденій своего времени не рѣшился вникнуть въ сокровенный смыслъ, облеченный въ изящныя пластическія формы, его прельщавшія.
   

0x01 graphic

   § 117. "Наю" родит. над. двойсти.числа, вмѣсто винительнаго. Именительный и винительный падежъ двойственнаго числа "А въ сокольца опутаевѣ".
   

0x01 graphic

   § 118. Припоминаніе Бонна въ исходѣ Слова напоминаетъ древнѣйшій обычай Пѣвцовъ, начинавшихъ и заканчивавшихъ свои пѣсни, по свидѣтельству Гесіода, обращеніемъ къ Лину. Hesiodi fragmenta, XCIV. F. Didot. 1841 (Eгstath. II. 1163, 61; Eadoc. 278).
   
   Οὐρανίη δ'ᾶρ ἔτικτε λινον πολυηρατον υἱὸν
   ὃν δῆ ὃσοι βροτοί εἰσιν ἀοιδοὶ καὶ κιϑαρισται
   παντες μέν ϑρηνοῦσιν ἑν είλαπιναις τε χοροις τε,
   ἀρχόμενοι δἐ λὶνόν και λήγοντες καλέουσιν.
   
   Геродотъ, въ главѣ XXIX второй книги, но переводу Мартынова, говоритъ: "Египтяне пѣсни употребляютъ отечественныя; чужихъ никакихъ не принимаютъ. Между ними есть достойныя примѣчанія, а особливо одна пѣсенка, которую поютъ въ Фини", въ Кипрѣ и въ другихъ мѣстахъ. У разныхъ народовъ называется она различными именами; во совершенно сходна съ тою, которую поютъ Эллины, называя оную Линусомъ. Между многими предметами, меня удивившими въ Египтѣ, наипаче страннымъ показа лось мнѣ: откуда взяли они эту пѣсню, которую, очевидно, поютъ они издавна. Линусъ на Египетскомъ языкѣ называется Манеросъ. Египтяне сказали, что онъ былъ однородный сынъ перваго царя Египетскаго; и какъ онъ умеръ не достигнувъ совершенныхъ лѣтъ, то Египтяне почтили память его симъ рыданіемъ, и пѣсня эта была у нихъ первая и послѣдняя".
   Въ поясненіе послѣднихъ словъ, Мартыновъ приводитъ отрывокъ изъ Исіода въ примѣчаніяхъ Евстаѳія, на 570 стихъ тринадцатой пѣсни Илліады (стр. 1163): "Уранія имѣла любезнаго и прелестнаго сына, который назывался Линусомъ: всѣ пѣвцы, играющіе на инструментахъ, славили его въ хорахъ и на пиршествахъ; въ началѣ и въ концѣ всѣхъ пѣсней они взывали къ Линосу". Далѣе онъ же приводитъ изъ Плутарха объ Изидѣ и Озири (стр. 357. Д. Е.):
   "Манеросъ былъ изобрѣтатель музыки; другіе говорятъ, что Манеросъ есть не имя человѣка, но пѣсня, приличная пиршествамъ и удовольствіямъ стола, поемая Египтянами".
   Schwenk (Mythologie der Slawen, 228) и Welcker (Аbhandlaug Iber den Linos. Kleine Schriften. V, 27, и схѣд.) отождествляютъ припѣвки Славянъ, Литовцевъ и Басковъ съ Греческой пѣснью о Дилосѣ. Нашъ припѣвъ: "ай, люли, люли, ай люлюшеньки, люди", судя по пѣснѣ, приведенной на стр. 338, подъ No 15, можетъ быть варіантъ припѣва:,
   
   Ей люблю, ей люблю,
   Люблю дружка, золота стружка,
   Ей люблю, ей люблю,
   Золота стружка, соловеюшка.
   
   На эту догадку наводитъ Таліезинъ (срв. стр. 445): говоря, что онъ былъ въ Египтѣ до созданія Рина, онъ тѣмъ намекаетъ на Лина-Манероса, а упоминаемая Русская пѣснь есть именно та самая пѣснь, о коей говоритъ Геродотъ, что она повсюду была распространена. Русская пѣснь болѣе соотвѣтствуетъ тому, что говорятъ древніе о пѣснѣ въ честь Линоса, чѣмъ плачевная припѣвка, сохранившаяся у Басковъ (срв. ниже Бретон. колыб. пѣснь).
   "Ходы" могли означать ходячія, крылатыя рѣчи, обходившія весь свѣтъ, и подходящія къ разнымъ обстоятельствамъ жизни. Извѣстно, что выраженія: "ходить бойко въ словѣ" и "хожденіе въ словѣ" въ ходу у Русскихъ сектаторовъ, и нынѣ общеупотребительно выраженіе "расходился". Въ исторіи Медеи, находящейся въ рукописномъ сказаніи о Троѣ: "Книга глаголемая Троя о Педее Царе" и т. д., въ мѣстѣ, пропущенномъ въ печатныхъ изданіяхъ той же исторіи, встрѣчается подобное же выраженіе: "ей же отецъ ея веселымъ словомъ прощеніе дастъ, да со Азономъ и Еркудомъ чиномъ девическимъ, словеса поспѣшная глаголетъ яже срамляя нѣкако отча своего, воставъ, подлѣ Азона себе избра сѣсти, Азонъ же, Медею при немъ сѣдшу, возвеселися, отдвинуся мало отъ Еркула, паче къ Медеи приближися, Царь же Ѳитесъ бесѣдова, и свѣтлостію день провожающе, Медея же въ стрѣшно и единства глаголати со Азономъ во первомъ словесномъ хожденіи сице глагола Азону: друже Азоне", и т. д.
   Эта исторія Трои помѣщена вслѣдъ за рукописнымъ хронографомъ, мнѣ принадлежащемъ. Подробности любовныхъ похожденій Медеи выпущены во всѣхъ печатныхъ изданіяхъ, неисключая перваго.
   Французы употребляютъ въ этомъ же смыслѣ passage, а Нѣмцы Pass; сродно также выраженіе excars. Впрочемъ, здѣсь весьма быть можетъ "ходъ" описка вмѣсто "исходъ", въ значеніи "конецъ", подобно Греческому εξοδος, exortus, εισοδος, introitas, advent". (Псалмы LXIV и LXXIII). Въ рукописи могло быть: "рекъ Боянъ исходъ і на Святъславля пѣснь, творца стараго" и т. д.
   Нельзя не согласиться съ Ѳ. И. Буслаевымъ, что слѣдуетъ читать "ходы на пѣснь", а не на пѣснотворца. Чтеніе первыхъ читателей погрѣшаетъ противъ смысла, потому что слова Бояна относятся не въ Пѣвцу, а въ его пѣснѣ. Кромѣ того, самое ново "пѣсньтворецъ" едва ли принадлежитъ языку, на коемъ сочинено Слово о Полку Игоревѣ, хотя оно и встрѣчается въ сочиненіяхъ, приписываемыхъ Кириллу Туровскому. Даже въ позднѣйшихъ памятникахъ встрѣчается простая древняя форма. Въ повѣсти о взятія Соловецкаго монастыря: "Аще убо древнихъ творцевъ Омиръ, толико тщаніе, толико подвизаніе, толикій трудъ показа, во еже написати Тройска началожительство и разореніе во еже показати мужи исполины храбрыя, великомощныя и крѣпкодушныя, иже за честь отечества даже до смерти подвизашася, о колико намъ подобаетъ множайшее тщаніе, вящей подвигъ, теплейшее усердіе явити и изъявленію не града крѣпка и прѣславна, стѣнъ твердостію чюдима, столповъ высотою удивляема, и мужей храбрыхъ множество прославляема, но монастыря свята и пречудна".
   Въ словѣ объ Александрѣ, въ томъ же хронографѣ, стр. 421: "И даша ему книгу премудраго Wмира ею же написа w Тройская разореніи, юже прочетъ Александръ, и видѣвъ подвигъ и мужества таковых ведиких витяз, іако всѣмъ w царева роду, жалости и радости исполнишася, рече: w колице сильніи падоша ради единыя мерскія жены, и вопроси Александръ Трояны: гдѣ есть доблественныхъ витязей гробы? и ведоша его къ нимъ, въземъ змирну и ливанъ, и проплака, и рече къ нимъ: покади гробове их, w чюдніи и человѣцех, храбріи витязи и лвове крѣпостію, Ахиллею, и Екторе, и Акшъ и Несторе, аще бы васъ живыхъ видѣлъ по достоянію честь имъ учинилъ быхъ, и Царь с вами всей земли навлся бы, камw отселѣ изыдосте, и гдѣ вселистеся? нынѣ же по wбычаю первыхъ жертву воздаю валъ, ливанъ и змирну, блажени есте и по смерти своей іакw во время великому и чюдному писателю прилучистеся Wмиру. Слышавши же философі его рѣша и Менандръ и Аристатель: Александре Царю! Ахиллей Фирилиже царя сынъ, по wтцы братъ ти іесть, іакоже ты wтъ Аммона бога роженъ есть, иже есть Деwнисъ, и w жены Фетиды, а ты w Wлимпіады по скончаніи твоемъ болши Wмира похвалы списати имамы Царствію твоему, и рече имъ: лутче бы мы w Wмировыхъ списаній назватися всей земли Царь".
   Разсказъ этотъ не вполнѣ согласенъ съ разсказомъ псевдо Каллисѳена (Ен. I, гл. XLII, по изд. К. Мюллера). Эпиграмматическій отвѣтъ Александра не переданъ или не понятъ Русскимъ переписчикомъ. Александръ въ Греческомъ текстѣ отвѣчаетъ поэту, что онъ лучше желалъ бы быть Гомеровымъ Терзитомъ, чѣмъ твоимъ Агамемнономъ. Въ исторіи Александра Великаго, изданной Б. Ягичемъ (Starine. Knjiga III. И Zagreba. 1871): "Александръ им рече: боле бы ми било од Омирових писамъ царев назвати се конюхъ, него од ваших списани назвати се всои земли цар" (стр. 251).
   "И поднесоша му книгу философа никога Эмира, ку бише списка о троискомъ расипаню од почола до совершенѣ" (стр. 250).
   На этой Сербской рукописи 1546 года, хранащейея въ библіотекѣ князя Лобковичь, сдѣлана на переднемъ листѣ нѣмецкая надпись: "In dieser khronikhen schraibt es von unserem geschleckt denen мщт Kolonitsih was sie fier Ridrehische datten gedan haben".
   Въ лубочномъ жизнеописаніи Езопа упоминается, что Гомеръ говорилъ о Езопѣ. Въ повѣсти о разореніи Трои Гвида Колумискаго, Терзитъ дѣйствительно является карликомъ; Езопу приписывается, также вѣроятно по непониманію, исторія самого Александра Великаго, въ латинскомъ переводѣ Юлія Валерія, изд. Анжеломъ Маи (Class. Аutori. VII. Komae).
   Всѣ эти ошибки несомнѣнно доказываютъ, что средневѣковые писатели не твердо и не систематически знали исторію древней литературы, но положительно трудно сомнѣваться, чтобъ имя Гомера не было популярно во всей Европѣ: самые промахи доказываютъ популярность его имени; сочиненія же его, на оборотъ, не говоря о недоступности ихъ, были не популярны, по признанію въ нихъ тенденціозности въ пользу Грековъ, и незнакомству съ религіозными традиціями. Что касается до Пѣвца Игорева, то онъ былъ знакомъ съ Гомеромъ и Еврипидомъ, или съ пѣснями, слагавшимися на Черномъ морѣ въ честь Ахиллеса и Елены, содержащими въ себѣ именно тѣ мѣста, которыя встрѣчаются у Гомера и Еврипида. Это далеко не удивительно, и Сивилла Ернерейская содержитъ въ себѣ мѣста, вошедшія въ Илліаду. Гомеръ не былъ въ полномъ согласіи съ языческими религіозными сказаніями, но, судя по словамъ Филострата, его не чуждались сами Ахиллесъ и Елена, и потому можно смѣло заключить, что не чуждались ихъ и храмовые пѣвцы. Судя по слѣдующимъ за симъ словамъ Бояна, послѣднее предположеніе весьма вѣроятно.
   Не лишнимъ считаю приложить здѣсь соображенія о Боянѣ и о сочинителѣ Слова о Полку Игоревѣ Новосадскаго сенатора Іована Хаджича, писавшаго подъ псевдонимомъ Милоша Свѣтича (Денница, изд. П. Дубровскимъ. Варшава, 1843, ч. II, стр. 232--235): "Начавши такимъ образомъ свою повѣсть, онъ сейчасъ же останавливается и обращается къ Бояну, котораго пѣсни онъ имѣлъ передъ собою или зналъ ихъ наизусть,-- представляя себѣ, какъ бы Боянъ описалъ эту повѣсть въ своей пѣсни: "О Бояне, славую старога времена! Кадъ бы ты све полке спѣвао, носет'и се мыслима по дрвет'у и летет'и умомъ подъ облаке (и проч.)... ты бы овако пѣсму пѣвао:
   
   "Не буря соколы занесе чрезъ поля широкая,
   "Галици стады бѣжать къ Дону великому".
   
   Или ты, Боянъ, пѣлъ бы такъ:
   
   "Комони ржутъ за Сулою,
             "Звенятъ слава въ Кіевѣ,
   "Труби трубятъ въ Новѣградѣ,
             "Стоятъ стязи въ Путивлѣ".
   
   "Это стихи, замѣчаетъ г. Хаджичь:
   Въ первомъ отрывкѣ одинъ стихъ состоитъ изъ 16-ти слоговъ, другой изъ 13-ти; слѣдующіе потомъ четыре стиха изъ 8-ми и 7-ми слоговъ. Послѣ этого слѣдуетъ повѣетъ о Полку Игоревѣ въ прозѣ, по образцу Церковно-Словянскаго языка: "Игоръ чека мила брата Всеволода. И ньему рече Буй Туръ Всеволодъ: единый брате, единый свѣте свѣтлый, ты Игоре! Мы смо оба Свѣтславича. Сѣдлай, брате, твое брзе конѣ, а мои су ты готови".-- Такъ онъ продолжаетъ потомъ всю повѣсть. Но всюду замѣтно, что она заимствована изъ пѣсенъ, и что ея содержаніе, такъ сказать, выбрано и составлено изъ многихъ пѣсенъ; какъ напримѣръ: "Ужъ бо, братіе, не веселая година встала уже пустины силу покрыли", и т. д. Здѣсь замѣтна другая пѣсня, или, по крайней мѣрѣ, содержаніе другой. Также въ другомъ мѣстѣ: "Ярославнинъ гласъ слышитъ: зегзицею незнаемъ рано кычеть" (Подлин.). Опять другая пѣсня. Судя по окончанію, гдѣ говорится о Св. Богородицѣ Пирогощей, можно бы сказать, что монахъ, сочинитель этой повѣсти, былъ изъ упомянутаго монастыря въ Кіевѣ".
   "Потому-то я никакъ не могу согласиться съ тѣми писателями, которые утверждаютъ и убѣждены, что эта повѣсть -- чисто поэтическое произведеніе въ народномъ Русскомъ духѣ тѣхъ временъ, по предмету и формѣ; впрочемъ, сами судьи находятся въ большомъ между собою противорѣчіи, не будучи въ состояніи опредѣлить дѣла, какъ должно. Г. Востоковъ, въ своемъ Опытѣ о Русскомъ Стихосложеніи (1817), вообще признаетъ, что слогъ Слова о Полку Игоревѣ -- прозаическій, но вмѣстѣ съ этимъ утверждаетъ, что его можно раздѣлить на довольно равномѣрные періоды или стихи, и что онъ не принадлежитъ Великорусскому народному стихосложенію. Г. Максимовичъ, на вопросъ: сочинена-ли была эта пѣсня для пѣнія? отвѣчаетъ: "Рѣшить это я не умѣю", но тутъ же прибавляетъ: "впрочемъ, она могла быть пѣтою и не бывъ стихотвореніемъ". Однакожь, находя въ ней, въ самомъ дѣлѣ, нѣкоторые періоды или стихи, какъ и г. Востоковъ, и притомъ замѣчая, что "стихи эти вообще не столь опредѣленнаго склада и однообразнаго размѣра, какъ народные Великороссійскіе, но столько разнообразные и вольные, какъ стихи Украинскіе, особенно въ думахъ", онъ предполагаетъ, что-этотъ родъ стихотворства правильнѣе могъ бы быть названъ "древнимъ повѣстнымъ складомъ Русскимъ".
   "Я же объ этой Пѣсни, какъ о древнемъ памятникѣ Русскаго духа, сужу такъ, какъ она мнѣ представилась по своему составу и характеру. Самъ сочинитель этой повѣсти въ началѣ предупреждаетъ, что онъ не намѣренъ слагать пѣсни, слѣдуя знаменитому пѣвцу Бояну, но хочетъ описать событіе такъ, какъ оно случилось, что онъ и сдѣлалъ, написавъ свою повѣсть въ прозѣ, а не въ стихахъ. Она лишена поэтической формы, и потому неудобна для пѣнія, однакожъ изобилуетъ многими поэтическими красотами и выраженіями, хотя и не всегда высказанными одинаковыхъ мѣрнымъ складомъ. Въ ней болѣе замѣтенъ Церковно-Словянскій языкъ того времени, нежели народный. И слогъ и способъ повѣствованія веденъ по образцу и въ духѣ Церковно-Словянсмхъ выраженій, перемѣшанныхъ съ Русскими изреченіями. Изъ этого слѣдуетъ, что сочинитель Игоревой повѣсти былъ какой-нибудь монахъ того вѣка, и, судя по заключенію, былъ въ Кіевскомъ монастырѣ Св. Богородицы Пирогощей; но, сочиняя эту повѣсть, онъ могъ черпать изъ одного только источника -- изъ народныхъ пѣсенъ, которыя онъ передѣлалъ, раздробилъ и переиначилъ, переложивши и перецѣдивши ихъ въ прозу на Церковно Словянскомъ языкѣ, и такимъ образомъ составилъ эту повѣсть, въ которой между прочимъ сохранились всѣ поэтическія красоты народныхъ пѣсенъ, потерявшія однако свой первобытный видъ. Слѣдовательно Игорева повѣсть, не будучи сама по себѣ произведеніемъ поэтическимъ, такъ точно никакимъ образомъ по формѣ и языку не можетъ быть разсматриваема какъ вѣрный и чистый отпечатокъ на роднаго Русскаго духа того времени, но только какъ духъ и выраженіе народной поэзіи, прошедшіе чрезъ душу и языкъ монаха того вѣка, замкнутые въ формѣ Церковно-Библейской и переданные потомству; при всемъ томъ сквозь нихъ проглядываютъ въ этой повѣсти также проблески народной поэзіи и ея красоты того вѣка".
   Сознавая вполнѣ правильность взгляда г. Хаджича на нашего Поэта, нельзя не замѣтить, что догадки о принадлежности сего послѣдняго къ духовному или свѣтскому званію совершенно произвольны. Драгоцѣнна его замѣтка, о присутствіи народнаго поэтическаго элемента въ Словѣ. Именно этотъ самый народный элементъ, замѣчаемый г. Хаджичемъ, находится въ полномъ согласіи съ Гомеромъ и Еврипидомъ. Этотъ фактъ далеко не удивителенъ, потому что Гомеръ, и въ особенности Еврипидъ черпали прямо изъ народнаго источника.
   С. П. Кораблевъ (Слово о П. И., Москва, 1856, стр. XXIII--XXV):
   "Но вотъ что новѣйшія изысканія представляютъ въ пользу подлинной древности "Слова": г. Г., въ предисловіи къ своимъ примѣчаніямъ, перебравъ всѣ Славянскія нарѣчія и находя въ "Словѣ" смѣшеніе Кириловскаго и Славянскаго, свойственное только вашему языку заключаетъ, что пѣснь Игорю есть сочиненіе чисто Русское, по языку своему имѣющее сходство съ лѣтописями XI и XII вѣковъ, что она, объясняемая болѣе полувѣка и: понынѣ неопредѣленная, можетъ ли почесться, послѣ такого нашего знанія, поддѣлкою, и кто могъ поддѣлать произведеніе, въ которомъ не могли найдти ни одного пятна, измѣняющаго древности событій? Далѣе говоритъ онъ, что Пѣвецъ Игоря былъ; безъ сомнѣнія (по основательному замѣчанію Карамзина) мірянинъ, и даже, какъ доказываетъ г. Г., подданный сего Князя: кто бы сталъ сочинять радостныя пѣсни на освобожденіе Игоря изъ наѣла, если не современникъ, желающій привѣтствовать своего Князя съ счастливымъ возвращеніемъ на лоно родное? Выводя изъ своихъ разысканій, что сочинитель "Слова" жилъ между 1185 и 1202 годомъ, г. Г. полагаетъ, что по кончинѣ Игоря, въ 1202 году, Пѣвецъ его вѣроятно остался при его дѣтяхъ: Романѣ, Владимірѣ и Святославѣ, что онъ сопутствовалъ имъ въ Галицкое княженіе, гдѣ, преслѣдуемый Венгерскимъ полководцемъ Бенедиктомъ, пророкоталъ ему проклятіе; въ доказательство этого соображенія авторъ примѣчаній приводитъ слѣдующее мѣсто изъ Ипатьвской лѣтописи; "Бѣ бо Тимофѣй въ Галичѣ премудрый книжникъ отцество имѣа въ градѣ Кіевѣ, притчею, рече слово, о семъ томителѣ Бенедиктѣ, яко въ послѣдняя времена треми имены наречетса Антихристъ... бѣгаше бо Тимофѣй, отъ лица его, бѣ бо (Бенедиктъ) томитель бояромъ и гражданиномъ... въ правду бѣ антихристъ за скверная дѣла его" (И. Г. Р., т. III, прим. 134).
   Это предположеніе хотя и совершенно, догаденно, тѣмъ не менѣе содѣйствуетъ, разъясненію личности Поета. Мнѣ кажется, что чувство, руководившее г. Кораблевымъ, было совершенно вѣрное, и книжникъ Тимоѳей и сочинитель Слова о Полку Игоревѣ не безъ внутренняго сродства.
   Въ одномъ рукописномъ сборникѣ, въ сказаніи, объ антихристѣ, примѣненномъ къ событіямъ конца XVII столѣтія, какъ будто сохранились обвиненія, относящіяся до событій, въ Галиціи. Въ этомъ сказаніи антихристъ названъ "нечистою и пребеззаконною троицею, юже видѣ Богословъ въ трехъ нечистыхъ духахъ".
   "Нечестіе же его удивительно и страшно удивительно, реку за пестротное его и льстивное злохитрство, яко сплете нечестіе съ благочестіемъ, клятву съ благословеніемъ, и мучительство съ щедротами, милость съ немилосердіемъ, кротость со звѣрствомъ, благочиніе съ бесчиніемъ, здравое съ вредящимъ, смертное съ пребывающимъ, волка со агнцомъ; благословенное древо съ проклятымъ; трисоставное съ двоечастнымъ; церкви съ костеломъ; папежники со священники; западніи съ восточными; ляхи съ поддьяконы, полякы съ причетникы".
   Трудно предположить, чтобы эти обвиненія были возводимы на патріарха Никона за то, что онъ "Киевское партесное пѣние начатъ и церковь вводите согласно мирскимъ гласоломательнынъ пѣниемъ". Скорѣе можно предполагать, что часть этихъ обвиненій заимствована изъ древняго Слова объ Антихристѣ, сочиненнаго въ землѣ, подверженной Латинскому вліянію.
   Нѣтъ основанія принимать мудраго книжника за сочинителя Слова о Полку Игоревѣ; но дѣятельность обоихъ тождественна. Слово о Полку Игоревѣ имѣетъ характеръ несомнѣнно политическій, и вызвано было очевидно раздробленіемъ Россіи въ концѣ XII столѣтія. Галиція и Полоцкое Княжество отпадали; старшая линія Русскихъ Князей удалилась на сѣверъ, сознавая слабость положенія Кіева. Обстоятельства эти вызвали воззваніе Пѣвца въ Русскимъ Князьямъ, и самымъ естественнымъ образомъ въ то время на Игорѣ сосредоточились всѣ надежды поэта. Игорь въ Пѣснѣ представленъ предпріимчивымъ, дерзкимъ и отчаяннымъ бойцомъ, прошедшимъ сквозь огонь и воду, возродившимся послѣ порабощенія въ землѣ языческой и уподобившимся получить свыше указанія при возвращеніи его въ отечество. Эпохи дробленія народовъ производятъ эпическія поэмы; такъ, Илліада была собирательнымъ словомъ для племенъ Греческихъ; пѣсни Бретонцевъ въ Англіи и Франціи проникнуты тѣмъ же духомъ. Сочинитель Слова о Полку Игоревѣ полонъ мистическихъ намековъ, во далеко не проникнутъ мистицизмомъ. Онъ указываетъ на Игоря, какъ на избранника, намеками на народныя повѣрья и примѣты, но положительно нѣтъ никакого основанія заподозривать его въ мистицизмѣ, хотя весь планъ его сочиненія вполнѣ мистическій, какъ разъяснено было въ предисловіи моемъ 1851 года. Пѣвецъ Игоревъ весьма замѣчательное явленіе: онъ, дѣйствительно, полонъ реминисценцій классическихъ или народныхъ, планъ его сочиненій ни въ какомъ случаѣ не можетъ быть признанъ за оригинальный, вмѣстѣ съ тѣмъ онъ пренебрегаетъ всѣми поводами, чтобы дать просторъ краснорѣчію и воображенію.
   Суровый тонъ всей Пѣсни не дозволяетъ видѣть въ ней привѣтъ ври возвращеніи Игоря въ Россію, и еще менѣе свадебную пѣснь при возвращеніи Владиміра. Всѣ эти соображенія наводятъ на мысль, что Пѣвецъ Игоревъ, подобно Маккіавелю, ничего не имѣлъ другаго въ виду, какъ представить кандидата для защиты единства роднаго племени. Драматическій конецъ его трехъ сыновей въ Галичѣ дѣйствительно указываетъ на сродство Слова о Полку Игоревѣ съ словомъ Тимоѳея противъ Угорскаго Воеводы Бенедикта.
   Маккіавель начерталъ въ своемъ "Il Principe" Цезаря Борджіа, какъ типъ собирателя земли Италіанской. Въ Словѣ о Полку Игоревомъ, мнѣ кажется, главная мысль указать на Игоря, какъ на лицо, могущее остановить распаденіе Юго-Западной Росой. Драматическая дѣятельность его сыновей въ Галичѣ какъ будто подтверждаетъ этотъ взглядъ. Въ Ипатьевской Лѣтописи, подъ 1208 годомъ: "Съвѣтъ же створиша Игоревичи на бояре Галкчкыи, да набьютъ и, по прилучаю избьени быша; и убьенъ же бысть Юрьи Витановичь, Илія Щепановичъ, иніи величіи бояре, убьено "бысть ихъ числомъ 500, а иніи разбѣгошася", и т. д. Подъ тѣмъ же годомъ: "ятымъ же бывшемъ княземъ, Роману, Святославу, Ростиславу, Угромъ же хотящемъ ѣ вести Королеви, Галичаномъ же молящимся имъ, да быша и повѣсили, мьсти ради; убѣжени же бывше Угре великими даръми, предани быша на повѣшеніе, мѣсяца Сентября".
   Характеристика Игоря достаточна, чтобы представить его прошедшимъ сквозь огонь и воду, и видимо получившимъ благодать, но съ другой стороны невозможно видѣть въ Словѣ о Полку Игоревомъ преимущественно развитіе ученія о пути спасенія.
   Боянъ зачисленъ въ Русскіе поэты XI или XII столѣтія. Пѣвецъ Игоревъ имѣетъ на то права болѣе несомнѣнныя.
   Непонятно, почему многіе изслѣдователи видѣли въ прилагательномъ "Святославль", обозначеніе сочинителя Слова о Полку Игоревѣ придворнымъ поэтомъ Святослава. Здѣсь весьма просто Пѣснь назвала Святославовой по имени сочинителя. Слова Бояна могутъ относиться къ Пѣснѣ объ Игорѣ, къ самому Игорю и къ Россіи, но никакимъ образомъ къ сочинителю. Неправдоподобно также объясненіе, что слова "творца стараго времени Ярослава, Ольгова, Коганя Хоти", обозначаютъ самую Пѣснь о Походѣ Игоря. Подъ этими словами невозможно ничего другаго разумѣть, какъ обозначеніе трехъ пѣсенъ поэта. Прилагательное "Святославля" вмѣсто "Святославлю" оставлено въ именительномъ падежѣ, тогда какъ "Коганя Хоти" правильно, есть родительный падежъ женскаго рода прилагательнаго "когань": "коганіа", родит. пад. коганя (срв. Грамм. Востокова, §§ 36 и 24).
   Поэтъ, называя себя Пѣвцомъ стараго времени Ярославля, ни въ какомъ случаѣ не можетъ упираться на упоминаніе вскользь о Мстиславѣ, зарѣзавщемъ Редедю; упоминаніе Олега въ Пѣснѣ также недостаточно, а о Коганей Хоти и помину нѣтъ; предположивъ даже, что Коганя Хоть есть Дѣва-Обида, Елена Александровна, дочь или любовница Индѣйскаго Царя, плѣненная Волхомъ Всеславичемъ, получимъ все-таки намекъ недостаточный для подобнаго объясненія.
   Творцу времени Ярослава можетъ принадлежать отрывокъ Пѣсни о Ярославѣ, сохранившійся въ началѣ Новгородской Лѣтописи: "А вы плотници сущи, а приставимъ вы хоромъ рубити и начя Днѣпръ мерзнути"...
   Пѣснь о Коганей Хоти можетъ быть пѣснь о Волхвѣ Всеславичѣ или всякой другой болѣе или менѣе Индѣйской принцессѣ, Ханской дочери, или вообще заключенной красавицы. "Когань" можетъ быть дополнительное прилагательное "Ольгова"; въ этомъ случаѣ Пѣвецъ обозначалъ бы лишь двѣ пѣсни.
   Титулъ "Когань" сохранился вѣроятно въ титулѣ Турецкаго Султана. Султанъ надъ землей -- Султанъ-елъ-Берейнъ, и Гаканъ надъ моремъ, Гакканъ-елъ Барейнъ.
   Прежде чѣмъ приступить къ разсмотрѣнію словъ Бонна, приводимыхъ въ концѣ Пѣсни, необходимо ближе разсмотрѣть что Поэтъ разумѣлъ подъ именемъ Бонна. Выше приведена была "пѣснь Таліезина, въ которой онъ говоритъ, что Іоаннъ пророкъ зналъ его подъ именемъ Мирдина: "Ioannes Dewin am Gelwis i Merdin (Myvyrian Archalology of Waie8. I, p. 19) am gahay Marddin (Hanes Taliesin Mabiaogion. VII, p. 339). Слова, приписываемыя Таліезину, явно обозначаютъ, что дѣло идетъ о вѣчномъ Боянѣ, вѣчномъ прорицающемъ духѣ, воплощающемся въ пѣвцахъ. Приводимая въ исторіи Мерлина Бретонская колыбельная пѣснь не позволяетъ въ томъ сомнѣваться:
   "J'étais dans la grotte d'tm petit Duz, entourée des eaux d'une fontaine.
   Les pierres en étaient si transparentes, les pierres étaient si éblouis-santés!
   Les pierres étaient aussi diaphanes que le cristal.
   Sur le sol an tapis de mousse tout parsemé de primevères.
   Le petit Duz n'était pas chez lui, j'en étais rassurée et joyeuse.
   Tant que de loin je vis venir à tire d'aile une tourterelle.
   Elle frappa de son petit bec aux murs de cristal de la grotte.
   Et moi sotte, par pitié pour elle, je lui ouvris la porte, hélas!"
   Между каждой строфой повторяется: Dors, dors, mon enfant, mon enfant, dors, enfant, dors.
   На стр. 130 уже говорено было о значеніи слова Duz и dusi въ Романскихъ языкахъ; сочетаніе его съ голубемъ (tourterelle) не даетъ возможности сомнѣваться въ ближайшемъ сродствѣ Бретонской пѣсни съ нашими пѣснями Людей Божіихъ.
   Царская дѣва раждаетъ ребенка Marz, по ея мнѣнію, отъ темнаго духа. Ребенокъ успокоиваетъ мать:
   
   Mon père, entre le ciel et la terre est aussi brillant que la lune.
   Il est l'ami des opprimés, quand il le peut il les protège.
   Que Diea préserve éternellement mon père de l'abime glacé.
   Mais bénie soit l'heure au contraire où je naquis pour faire le bien.
   Où je naquis pour, faire le bien de mon pays; que Dieu garde de chagrin.
   
   Вслѣдъ и за этими строфами ребенокъ Merlin поетъ тотъ же припѣвъ, напоминающій нашъ припѣвъ:
   
   Баю, баюшки, баю,
   Спи, дитя, баюшки, баю,
   
   Затѣмъ мать говоритъ: "Heman so marz mar boe biskoaz. Voici une merveille s'il en fut jamais".
   Эта пѣснь о рожденіи вѣщаго пѣвца находится въ такомъ согласіи съ пѣснями и ученіемъ Людей Божіихъ, что должно удивляться если она не сохранилась у насъ. Впрочемъ, сохраненіе древнихъ пѣсенъ у насъ не обычно, такъ какъ, по правиламъ. Людей Божіихъ, пѣсни должны быть импровизируемы.
   Голубь въ пѣснѣ современныхъ Бретонскихъ кормилицъ обозначаетъ, какъ и у насъ, пророческій духъ:
   
   Ужъ вы голуби, ужь вы сизые!
   Мы не голуби, мы не сизые,
   Мы апостолы съ неба посланы:
   Ужь мы летали, мы полетали,
   Ужъ мы видѣли, мы повидѣли
   Диво дивное, чудо чудное и престрашное,
   Гдѣ душа съ тѣломъ разставалася,
   Разставалася и прощалася:
   Ой, тебѣ, душа, въ муку вѣчную, идти:
   Ужь придутъ къ вамъ земляные черви.
   
   Добротворскій, Люди Божіе. (Казань, 1869. Пѣснь 73).
   Въ пѣснѣ 42 голубемъ называется пророкъ, неправильно обличавшій братью:
   
   Ужь ты бѣлый голубокъ,
   Мой сизенькій воркунокъ.
   
   Стремленіе души на апостольскую бесѣдушку, весьма схожую съ Бретонскою колыбельною пѣснью по основной мысли, выражено въ пѣснѣ 76:
   
   Утенушка по рѣчушкѣ плыветъ,
   Выше бережку головушку несетъ,
   Про меня младу, худу славу кладетъ,
   Будто я, млада, въ любви съ Богомъ жила,
   Со Христомъ въ одномъ согласьицѣ.
   Я спать лягу -- мнѣ не хочется,
   Животъ скорбью осыпается,
   Уста кровью запекаются:
   Мнѣ въ батюшкѣ въ гости хочется,
   У родимаго побывать-побесѣдовать,
   На бесѣдушку апостольскую,
   И гдѣ ангели пиршествуютъ,
   И гдѣ Духъ святый ликуется.
   
   Не можетъ быть сомнѣнія, что подъ именами Мерлина и Таліезина обозначается вѣчный пророческій духъ. Слова въ пѣснѣ Таліезина, что онъ несъ знамя предъ полками. Александра Великаго, явно означаютъ Даніила пророка.
   Іосифъ Флавій (XI, 8;) и Іосифъ Горіонидъ (II, 6) оба разсказываютъ, что Александръ Великій поклонился въ ноги предъ первосвященникомъ Іудейскимъ, объясняя это тѣмъ, что ему въ Македоніи являлся во снѣ подобный же мужъ, въ томъ же облаченіи, и призывалъ его на покореніе Персидскаго царства, обѣщая предшествовать ему на этомъ пути. Видѣнный во снѣ быть пророкъ Даніилъ, прорицавшій объ уничтоженіи Персидскаго царства царемъ Еллинскимъ (гл. VIII ка).
   Сродство, существующее между Кельто-Романской и Словено Русскою поэзіей не есть математическое тождество, на оборотъ -- при несомнѣнномъ единствѣ источника слѣдуетъ скорѣе удивляться самостоятельности развитія народныхъ сказаній на различныхъ почвахъ. Не слѣдуетъ также и смѣшивать въ одно многообразныя ученія, являвшіяся втеченіи столѣтій, не смотря на ихъ очевидное сродство. Главная помѣха для правильнаго пониманія этого многосложнаго вопроса заключалась въ томъ, что ученые, вмѣсто того.чтобы смотрѣть на человѣчество какъ на живой организмъ, съ постояннымъ круговращеніемъ жизненной силы во всѣхъ частяхъ организма, привыкли видѣть въ различныхъ частяхъ этого организма лишь искусно придуманные препараты, для большаго удобства демонстрацій. Движеніе жизненной силы въ различныхъ частяхъ организма несомнѣнно весьма неравномѣрно, и втеченіи различныхъ періодовъ жизни человѣческаго рода могло затихать и дѣлаться почти незамѣтнымъ, но прерываться не могло.
   Систематическое разъединеніе исторіи господствуетъ надъ умами, не смотря на всѣ открытія послѣднихъ тридцати лѣтъ, обнаружившія всю несостоятельность устарѣлой методы.
   Вильмарке (Merlin, стр. 2), весьма нерасположенный видѣть въ историческихъ воспоминаніяхъ Бретонцевъ вліяніе классической литературы, относится совершенно иначе къ повѣрьямъ Кельтскаго племени:
   Lessuperstitions, qu'elle conserve, où lee traditions payâmes, qu'elle nourrit, oit des racines beaucoup plus profondes qu'on ns ie croit, сам-munément, et pour les mettre à découvert,.on doit creuses souvent jusqu'à l'antiquité. J'en ai fait plus d'une fois l'experience. J'ai acquis ея même temps la preuve que les témoignages des; écrivains classiques sort le terrain le plus solide, sur les quels puisseat bâtir les mythologues de ces nations.
   Слова эти говоритъ Вильмарке по поводу рожденія Мерлина отъ духа и дѣвы, какъ о повѣрьи въ древней Галліи, засвидѣтельствованномъ Августиномъ (De civitate Dei, XV, 23). Вильмарке ссылается также на Vitae SS. Salviniani et Potential и на Donat. Peppinі, Karlomani et Karoli Magni aтn. 768, и 770--794. Связь Дѣвы-Обиды съ Еленой, сказкой о Горѣ-Злочастіи, с пѣснью о рожденіи Таліезина и Еврейскою, приведенною на стр. 445--449, подтверждается поразительнымъ образомъ баснью о Тесѣ, матери Ахиллеса, и Немезисѣ, матери Елены. Велькеръ riethische Götterlehre, Gottingen. 1862. III, 27), приводитъ стихи Стасина (Der Epische Cyclus. Bonn. 1849, II, 92):
   
   Kastor der Held war sterblich, des Todes Geschick ihm heschieden,
   Aber unsterblich er Polydeukes, der Sprosse des Ares.
   (Clemens Alex. Pr c. 2, p. 26).
   
   Helena zeugt er mit diesen die drittэ ein Wunder dem Anblick,
   Die einst. Nemesis, lockigen Haars, aus der Liebesumarmung
   Zens, dem Beherscber der Götter, gebar nach dem Zwang der Bestimmung,
   Denn sie floh und sie wollte sich nicht hingeben in Liebe
   Vater Kronion Zeus; denn es zehrte das Herz sich von Schaam ihr
   Auf und von Scheu, und zu Land und im dunkelen ödgn Gewässer
   Floh sie und Zeus der Verfolger, entbrannte za flthn sie von Sehnsucht;
   Jetzo wobl in den Fluthen des lautaufrauschenden Meeres
   Warf sie in Fischesgestalt auf Weithin den Schwall des Gewässers,
   Jetzo am Okeanischen Strom und den Grenzen der Erde,
   Jetzo zu Land auf Furchengefild, und wurde zu Thieren
   Immer, so viel furchtbare das Land nährt, ihm zu entfliehen.
   
   Самый любопытный фактъ въ этомъ сопоставленіи, это рожденіе въ Бретонской пѣснѣ вѣчнаго пѣвца, Таліезина, отъ неизмѣнной и всегубительной судьбы -- Немезисъ. Въ Еврейской и Русской баснѣ сохраненъ тотъ же смыслъ, что у Стасина. Бретонскія пѣснь дѣлаетъ выводъ, что духъ прорицанія пораждается геніемъ.
   Стихи Стасина далеко не нарушаютъ оригинальности народныхъ пѣсенъ. Каждое стихотвореніи развивается самостоятельно, въ стихахъ Стасина наименѣе сохраненъ смыслъ основнаго мѵѳа. Юпитеръ преслѣдуетъ Немезиду, по совѣту Ѳемиды, для уменьшенія, посредствомъ Елены, чрезмѣрно увеличившагося рода человѣческаго. Этотъ мѵѳъ припоминаетъ Пѣвецъ Игоревъ, говоря:
   "Въстала Ооида въ силахъ Дажьбожа внука вступивъ дѣвою на землю Трояню, въсплескали лебедиными крылы, на синѣмъ море, у Дону, плещучи, убуди жирня времена".
   Догадка о существованіи іероглифическаго изображенія всепожирающей круговой поруки подтверждается разсказомъ Плутарха въ разсужденіи его объ Изидѣ и Озирисѣ (стр. 452).
   Въ сѣняхъ храма Минервы, въ Саисѣ, изображенъ младенецъ, старикъ, соколъ, рыба, и вслѣдъ за ними морской конь. Это символически должно значить: вы, раздающіеся и умирающіе -- божество не терпитъ безстыдныхъ (ребенокъ обозначаетъ раждающихся, старецъ умирающихъ); соколъ обозначаетъ божество; рыба ненависть; какъ принадлежность моря (слезы Сатурна), морской конь -- безстыдство (Изисъ и Озирисъ Плутарха, § 32) Въ § 72 Плутархъ говорятъ о нелѣпости мнѣнія, что боги превращались въ разныхъ животныхъ вслѣдствіе страха, наведеннаго Тифономъ. Въ этомъ же параграфѣ онъ упоминаетъ о Египетской легендѣ объ одномъ хитромъ королѣ, придумавшемъ ввести поклоненіе разнымъ животнымъ между различными племенами, чтобы постоянно возникали между этими племенами войны изъ-за пожирающихъ другъ друга боготворимыхъ животныхъ.
   Всѣ эти древнѣйшія толкованія положительно менѣе первобытны, чѣмъ пѣсни Еврейская, Бретонская и Русская. Каждая изъ треть пѣсней, наоборотъ, могла служить мотивомъ для изображенія въ предверьяхъ Саисскаго храма Минервы.
   

0x01 graphic

   § 119. Правописаніе "головы" вмѣсто "головѣ" можетъ былъ и не описка, а лишь мѣстная особенность. "Новгородское нарѣчіе замѣняло также ы въ родит. и винит. мн. гласными ѣ и ь подобно нынѣшнимъ Сербамъ и Краинцамъ, напр. "ходи Всеволодъ на Болгаре" вм. Болгары; "перенесоша въ Монастырь изъ Печерѣ" вм. Печоры; "отъяша посадницьство у Нѣжатѣ" вм. Нѣжаты; "у Вълѣнѣ у рѣцѣ" въ у Вълѣны у рѣкы; "посадника дѣля Мирошке и Иванка и Ѳоме" вм. Мирошкы, Ѳомы (Грам. Цер.-Слав. языка. А. X. Востокова. 1863, стр. 12).
   Наоборотъ, въ Онежскихъ былинахъ, изданныхъ покойныхъ Гильфердингомъ, встрѣчается та же форма, что и въ Пѣснѣ Игоревой:
   
   Били купцы о своихъ главахъ.
   И Сатокъ, купецъ богатый,
   Билъ о своей буйной головы.
   (Сатко, Волга и Микула).
   
   И лопнулъ колоколъ было мѣдный
   На главы у того отца крестоваго. (Тамъ же).
   
   Митрополитъ Евгеній замѣчаетъ, что въ этомъ изреченіи скрывается таинственный, многозначущій смыслъ. Пѣвецъ Игоревъ повторяетъ эти слова по поводу безнадежнаго состоянія Южной Россіи въ XII столѣтіи. Игорь не имѣлъ власти, и Россія была безъ головы. "Tell in orbe, aient Rex in solio suo: sphaera in anno, sicut Rex in civitate: Cor in homine, sicut Rex in bello" (Liber de Creatione, Cabalistinis Hebraice. Sepher Iezira authore Abrahamo, cap. V).
   "Лучи на небѣ что царь на своемъ престолѣ: солнце въ круговоротѣ что царь въ государствѣ: сердце въ человѣкъ что царь на войнѣ".
   Можетъ быть существуетъ не одна логическая связь этого изреченія и съ Ведами: Le Brahmane а été la bouche, Té Prince ses bras, les vésyas ses cuisses. Le Soudra est né de ses pieds (Rigveda. Langlois, T. IV, p. 341, vers 12).
   Римляне, убѣдивъ этимъ апологомъ народъ, удалившійся на Авентинскую гору, воспользовались вѣроятно религіознымъ значеніемъ этого изреченія, чтобъ склонить народъ возвратиться въ Римъ.
   Схожія слова находятся въ прорицаніи Дельфійской Пнеіи, приводимыя здѣсь въ переводѣ Киріяка Кондратовича:
   
   Quid miserande sedes Popuius fuge ad extima terrae
   Aedibus et slobidae desertis collibus urbis
   Nam capat et corpus minime sincera manebant Extremine
   Pedes poterunt superesse manusque
   Aut medium sed exiguis edax deformia reddet
   Et Mars acer equis urgens Asia genacurrum.
   
   Что бѣдный сидишь народъ? Бѣги до послѣдней земли;
   Оставя строеніе і холмы кругловиднаго города.
   Ибо голова і тѣло никакъ цѣлые не пребудутъ,
   I не могутъ остатся послѣдные ноги и руки,
   Или средина, но оные огонь всеядца мерскими учинятъ.
   I Марсъ жестокій понуждающіе лошадей въ Асійскомъ возу.
   
   (Антоніевы Далевы Палеатра Гарлемскаго объ оракулахъ переведены отъ Вирнака Кондратовича въ 1738 году въ Екатеринбургѣ, съ любопытнымъ посвященіемъ Его Выспр. В. Н. Татищеву. Большое рукописный фоліантъ моей библіотеки, No 143, по каталогу Смирдина, между сочиненіями и переводами Кондратовича не значущійся).
   Этотъ оракулъ Дельфійской Пиѳіи, объявленный Аѳинянамъ, приведенъ по Геродоту (кн. VII. Полимнія, § 140).
   Въ Божественной Комедіи Данте, Bertrand de Borne ходитъ въ аду съ головой подъ мышкою, за то что проповѣдовалъ несогласіе и мятежъ.
   У Персовъ, говоритъ Страбонъ (кн. XV, гл. III, § 17), ослушниковъ, по отрубленіи головы и рукъ по плечи, выбрасывали вонъ. Редакція Персидскаго закона весьма близко подходитъ къ изреченію Боя на. Въ Русскихъ памятникахъ также встрѣчаются изреченія, подходящія къ изреченію Бояна:
   "Многажды бо безнарядіенъ полцы погибаютъ. Видѣхъ велю звѣрь а главы не имѣетъ: тако и добрыя полки безъ добраго князя погибаютъ" (Слово Даніила заточника).
   "Сею бо кровь и до кончины вѣка не престаетъ вопіющи къ Богу на безаконого и гордого Святополка безглавнаго звѣря" (Харат. Паремейникъ).
   "Тѣмъ же тѣло безъ душа хромо есть, и не наречется человѣкъ но трупъ" (Кириллъ Туровскій, притчя о человѣчьстѣй дула и о телѣси).
   Самое близкое изреченіе по смыслу, по формѣ и по обстановкѣ находится во введеніи къ Польской Исторій Кадлубка (Vine. Kadlubkonis. Hist. Pol., I. in.add. ad T. II. loanni Dlagossi Hist. Poloniae Lipsiae. Зишр. I. L. Gleditschii et Я. 6. Weidmanni, 1712, pp. 605, 606), въ IV письмѣ Епископа Краковскаго Матѳея:
   "Смѣшно изуродованное животное, мужъ безъ головы, безголовый. Тоже тѣло бездушное, тоже безъ свѣта лампада, тоже міръ безъ солнца, что царство безъ царя".
   Авторъ этихъ словъ Гракъ, первый Польскій царь и законодатель.
   De primi regis videlicet Graci principis Regni Poloniae legislators felici promotione a Graci filii juniores nefaria successione.
   Ex turn nonnuli dominativam ligurire coeperunt portiuncullam, unde a Carinthia rediens Gracus, et erat sententioso beatus sermonum agmine, omnes in concionem vocat, omnium ora in же convertit, omnium venatur favorem, omnium sibi conciliat obsequia. Ait, ridiculum mutilum, hominem sine capite, acephalum. Idem esse corpus exanime, idem sine luce lampadem, idem mundum sine sole, quod sine Hege imperium.
   Это же изреченіе находится и въ хроникѣ Міеривы, въ Monumeta Poloniae Hist, (wydal August Bielowski. Lwow. И, стр. 167). На стр. 166 той же хроники о Гранѣ говорится:
   "Gallis igitur cessit uuiversa Graecia; Polonorum ve hinc usque Parthiam, isthinc usque Bulgariam, illinc usque Carintbiam exercitibus crevit accessio, ubi post multa bellorum discrimina urbes occupant, praefectos constituant, praefatuin, Graecum principem creant".
   Этотъ Гракъ или Кракъ дѣйствительно весьма можетъ быть (срв. Бѣловскаго, Mon. Pol., II, 149) Бардилъ, король Иллирійскій и тесть Пирра, короля Эпирскаго. Иллирійскіе, Эпирскіе короли, тетрархи Галльскіе и короли Египетскіе соединяли въ себѣ верховную власть, военную и религіозную. Потомокъ Ахиллеса, знаменитый Пирръ, царь Македонскій и Эпирскій, обладалъ таинственными средствами леченія. Онъ никогда не приступалъ къ леченію какъ по принесеніи въ жертву бѣлаго пѣтуха. Леченіе состояло въ прикосновеніи большого пальца правой ноги къ больному мѣсту. Палецъ этотъ, по сожженіи тѣла, остался невредимъ, и, посвидѣтельству Плинія (VII, 2), сохранялся въ храмѣ какъ нѣчто священное.
   Іоакимъ Camerarias гдѣ-то говоритъ, что и большой палецъ ноги Ахиллеса обладалъ тою же силой, и что будто бы этотъ стихъ былъ исключенъ изъ Илдіады по недоумѣнію Схоліастовъ.
   Бардидъ, первый Иллирійскій царь, былъ сначала угольщикомъ и разбойникомъ, и, судя по его имени, былъ бардъ и король, подобно другимъ древнимъ Галльскимъ бардамъ. Онъ весьма могъ сложить похоронную пѣснь въ память Пирра, и въ этой пѣсни могло заключаться изреченіе по поводу обезглавленія своего знаменитаго зятя. Плутархъ, въ его жизнеописаніи, говоритъ, что Пирръ, раненный въ затылокъ черепицей, брошенной женщиною съ кровли, упалъ съ коня, былъ перенесенъ воинами въ зданіе и тамъ обезглавленъ.
   Самое имя Бардила указываетъ на сродство съ мудрецомъ Бракомъ, отцомъ трехъ знахарокъ, и съ Бонномъ. Баснѣ о лечебной силѣ ножнаго пальца Пирра и Ахиллеса напоминаетъ подобное же свойство королей Французскихъ. Весьма можетъ быть, что недаромъ встрѣчаются лиліи въ Сербскомъ гербѣ. При этомъ невольно приходитъ на память и значеніе Рейнскаго Словенскаго Евангелія при коронаціи Французскихъ королей, которое также могло быть слѣдствіемъ воспоминанія о ихъ Паннонскомъ происхожденіи.
   Академикъ Куликъ (Mйlanges Basses, T. I, 1 livraison. St.-Pйtersbourg, 1849), сильно заподозриваетъ легенду, составившуюся по поводу Реймскаго Евангелія; но тѣмъ не менѣе фактъ присутствія этого Евангелія при помазаніи и присягѣ королей Французскихъ і далеко не поколебленъ.
   Въ главѣ IX второй части поэмы Kyng Alisaunder, по ваяхсканъ въ переводѣ Вейсмана, по поводу кончины Александра Великаго приводятся слова поэта: "So gehts auf dieser Erde inter gelehrten and Laien; wenn das Haupt za Jtoden gefallen ist, sinken die Glieder alle!" Содержаніе и выписки изъ Англійской поэмы изданіи въ Metrical Romances, etc., by Henry Weber, 1, 1--27. London 1810.
   Эти слова, относящіяся до Александра Великаго и совершенно подходящія по смыслу и обстановкѣ къ изреченію Бояна, могли входить въ число изреченій вѣнценоснаго мудреца Грана, по поводу Пирра или Александра Великаго, въ притчѣ, назначенной имъ для назиданія народа Польскаго.
   Таинственную роль играетъ отрубленная голова въ Бретонскихъ романахъ; эта таинственная голода замѣняетъ священный градъ. Указанія на эту голову такъ незначительны, что это можетъ быть голова Олоферна или святаго Іоанна Предтечи. Послѣднее вѣроятно, такъ какъ въ иныхъ редакціяхъ голова эта принесена въ Англію св. Іосифомъ Аримаѳейскимъ.
   Et Peredur se rendit à la grotte de l'Avank, et il prit la pierre précieuse dans sa main gauche et sa lance dans sa main droite, etcomme il approchait, il vit l'Avank, et il le transpersa de sa lance, et lui coupa la tète (Peredur, XXI). Вслѣдствіе этого Передуръ женится на императрицѣ (XXIV). Въ Парцивалѣ Вольфрама отъ этого союза происходитъ знаменитый Пресвитеръ Іоаннъ.
   Таліезинъ называетъ Передура le héros de la tête sanglante (Myvyrian, I, v80). Ce n'est pas la tête d'un lache que je porte dans mon bassin, говоритъ Таліезинъ (Lyfr Taliesin, fol. 50 ms. Hengwart).
   Peredur et son oncle (le Roi Pecheur) disconraient ensemble lorsqu'ils virent entrer dans la salle deux jeunes hommes, qui se dirigeaient vers la chambre,, et ils portaient une lance d'une longueur démesurée, de la pointe delà quelle coulaient à terre trois gouttes de sang. Quant la compagnie vit cela, elle se mit à pleurer et à se lamenter, mais le vieülard n'en continua pas moins de causer avec Peredur: et comme il n'apprit point à Petedur la raison de ce qui se passait, Peredur n'osa le lui demander. 'Et quand les cris furent un peu apaisés, on vit venir deux jeunes filles avec un bassin, dans la quelle était uue tête d'homme nageant dans le sang (X).
   Я положительно не вижу никакого основанія заподозривать добросовѣстность и разумность древнихъ Польскихъ Лѣтописцевъ: почерпали ли они свои свѣдѣнія въ утраченномъ Трогѣ Помпеѣ, или вслѣдствіе внимательныхъ соображеній, основанныхъ на позаніяхъ Страбона, Діодора Сицилійскаго, Юстина, или даже на героическихъ пѣсняхъ, Кельтскихъ и Славянскихъ. Я полагаю даже, что преданія, сохранявшіяся въ легендахъ, имѣвшихся въ виду у Польскихъ лѣтописцевъ, несравненно древнѣй.
   Чешская легенда о Крокѣ, признаваемая болѣе древней, чѣмъ Польская объ угольщикѣ, разбойникѣ, сдѣлавшимся королемъ Иллирійскимъ и Польскимъ, переноситъ эту легенду, (по соображеніи географическихъ названій), въ Малую Азію, во времена баснословныя. Быть можетъ это голова, о которой говоритъ Ахинесъ прародитель Македонскихъ, Ѳессалійскихъ и Болгарскихъ царей.
   Коена, лѣтописецъ Чешскій, начала XII столѣтія, говоритъ о Крокѣ какъ о мудромъ совѣтникѣ, жившемъ въ золотомъ вт правды и свободы. Мужскаго поколѣнія онъ послѣ себя не оста вилъ, но у него были три дочери: старшая, Вази, не уступай Медеи въ знаніи травъ и поэзіи, и Пэонію въ знаніи медицины: она была въ полномъ словѣ знахарка; о ней составилась даже поговорка: "этого и Кази не можетъ найти". Вторая дочь Брока, Тетка, ввела поклоненіе дріадамъ, ореадамъ, камнямъ, источникамъ, деревьямъ и всякимъ идоламъ. Третья дочь, Дюбуша, были предвѣщательница.
   Въ Чешской лѣтописи Козмы (XI -- XII ст.) по изд. 1874 г., въ Прагѣ, стр. 7:
   "Inter quos vir quidam oriundus extitit nomine Crocco, ex cuius cabulo castrum jam arboribus obsitum in silua, que adiacet pago Stybeiae. situm esse dinoscitur. Vir fuit hic in suis generationibus ad unguern perfectus, rerum secularium opulentia praedпtusjudiciorum in deliberate discretus, ad quem tam de propriis trоbubus quam ex totius provincial plebibus velut apes ad alvearia ita omnes ad dirimenda convolabant judicia. Hic tantus vir ac talis expers virilis fuit prolis; gкnait tarns trиs natas, qnibus natura non minores, quam solet vins, sapientiae Mit divitias.
   Въ исторіи Каддубка, этотъ же Crocus называется Graces.
   Въ четвертомъ письмѣ Матвея, Епископа Краковскаго: "onde a Carmthia rediens Gracos, at "rat sentcntioso beafcns sermonwn agmine omnea is oenrionem voeat, omnium ora in se convertit, omnium venatar favorem, omnium sibi conciliвt obaequia.
   На основаніи ли недошедшихъ до насъ Греческихъ источниковъ, или народишь Славянскихъ преданій, но это упоминаніе Крока имѣетъ твердое историческое основаніе. Славянскій Брокъ есть тотъ хе мудрый мухъ, о коемъ упоминаетъ архіепископъ Евстаѳій:
   Taurum autem, qui ibi loeorum moos est, Cragnm etiam volgo nominatum dicit a Crago quodam, viro perillustri, qui ibi tuus colitur.Hoc in Crago veteres narrant antra esse agrestmm deornm. Аt vero gtographns (p. 656) haec etiam de Crago: "Cragns mons verticibas est octo, arbemqae habet cognominem, ubi qaae sunt in fabulis de Chimaera: et convallis ibi Chimaera, a littore sursmn yersus extents. Ante banc montem est Anticragns". Traditur etiam mons esse in Lycia nltro emitiens ipem, qui etiam nnnc conspicitnr (Eastathii commentarii на стихъ 847 Описанія свѣта Діонисія).
   Сказаніе о городѣ Cragos, тождеименномъ горѣ, и знаменитомъ мужѣ, чтимомъ потомствомъ въ Ликіи на берегу Карпатскаго моря, перенесено было въ Европу, вмѣстѣ съ названіемъ Карпатскихъ горъ, населеніемъ, сохранившемъ и свое древнее названіе.
   Лехи, позднѣйшая форма народнаго названія λυκοι, точно также какъ средне-Европейская рѣка, называвшаяся Lycos, нынѣ называется Lech.
   Здѣсь не мѣсто болѣе распространяться относительно сближенія между именами Ливійскихъ городовъ съ Славянскими, и объясненіями Ливійскихъ надписей, собранныхъ Англійскимъ путешественникомъ Fellow. Мицкевичъ пытался объяснять эти надписи по Славянски. Если его попытка не совсѣмъ удачна, то это не причина, чтобы болѣе опытному и усидчивому филологу не удалось сдѣлать ванныхъ открытій. Карпатъ, Братъ, Тавръ, Лехи, островъ Кази въ ближайшемъ между собою сосѣдствѣ, въ уголкѣ Средиземнаго моря, не могли случайно быть перенесены за Дунай.
   Мысъ и гора Kragos, волканъ Химеры, островъ Карпатъ и близлежащій островъ Казосъ (Вази, дочь Крага), городъ Xanthus-Русь, городъ Патара, давшій свое названіе сектѣ Богумиловъ, въ Линіи начинаются горы Тавръ: всѣ эти географическія имена не случайно встрѣчаются въ уголкѣ Средиземнаго моря и повторяю ея за Дунаемъ. Весьма важно и то обстоятельство, что Богумилы назывались въ XI--XII столѣтіяхъ Патаренами, по мѣстности, знаменитой въ древности своими оракулами. Не менѣе важно и близкое сосѣдство съ этими мѣстностями Миры, родины св. Николая Чудотворца, по тому національному характеру, который св. Николай имѣетъ въ повѣрьяхъ Русскаго народа и иноплеменниковъ, обитающихъ въ Россіи. Сѣверные язычники приписываютъ покровительству этого святого успѣхъ Русскаго племени. Вадлубю и его источники могли заимствовать эти классическія имена изъ классическихъ писателей или изъ гностическихъ. То и другое могло быть, но это далеко не причина, чтобы заподозривать ихъ показанія. Нѣтъ никакого основанія заподозривать ученыхъ, принадлежавшихъ католической церкви или гностическимъ сектамъ, въ меньшихъ этнографическихъ свѣдѣніяхъ, чѣмъ Европейскіе ученые XVIII и XIX столѣтій. Этнографія едва начинаетъ свое существованіе въ Европѣ, этнографическія же свѣдѣнія въ средѣ духовенства и сенаторовъ были свѣдѣнія вполнѣ живыя и постоянно возобновляемыя органическою связью, существовавшею межи духовными обществами, раскинутыми по лицу земли.
   Польскій и Чешскій лѣтописцы пользовались несомнѣнно классическими источниками и народными сказаніями. Никакого не можетъ быть сомнѣнія, что архіепископъ Евстаѳій, упоминая о знаменитомъ мужѣ Врагѣ, имѣлъ такіе источники, которые до насъ не дошли. Этими источниками пользовались, весьма вѣроятію, и, Кадлубко и Возма, и примѣняли ихъ къ мѣстнымъ преданіянъ.
   Что касается Пѣсни Игоревой, то важна однородность имени Gracus и Баянъ: оба соотвѣтствуютъ латинскому Vates и нашему вѣщій, но съ тѣмъ различіемъ, что Баянъ, по словопроизводству, принадлежитъ корню "баять", а "Crocus" и "Gracns" прямо указываютъ на птичій грай: κραγος (κροωζω) громкій крикъ и громко кричащій. Слово это сродно Церковно-Славянскому гранатъ, грацать, граютъ, грай и воронограй; Русское "гаркнуть" и "грачъ"; Латинское graculus и crocitare, Французское croasser и Нѣмецкое kräechzen. Это сродство тѣмъ болѣе вѣроятно, что варіантами мѣсто "Crocus" находится "Grob" и "Grecko" въ Чешской лѣтописи; въ исторіи Кадлубка этотъ Крокъ названъ Gracus.
   Кадлубко говоритъ, что городъ Краковъ построенъ въ честь стараго Крока, а названъ Краковомъ по карканью вороновъ при возведеніи стѣнъ. Сыновья этого Кракуса убиваютъ дракона, соотвѣтствующаго Ливійской Химерѣ. Дочъ Кракуса, Ванда, бросается ъ Вислу. Эта легенда имѣетъ нѣчто сходное съ легендой о Волхвѣ, Славнѣ и Всеславѣ. Не слѣдуетъ упускать изъ виду, то и Freya называется Вандою, а также и Діаной.
   Крокъ, въ легендахъ Чешскихъ и Польскихъ, изображаетъ, какъ кажется, зародышъ просвѣщенія. Въ легендѣ Чешской это несомнѣнно по его дочерямъ, представительницамъ поэзіи, медицины, религіи и прорицанія. Эта легенда изображаетъ то же, что и появленіе Оанеса, морскаго чудовища, въ сказаніяхъ Халдеевъ, легенда Новгородская еще болѣе схожа съ Халдейской, съ тою только разницей, что она относится враждебно къ строителю Волхву Всеславьичу.
   Опредѣленіе VII вѣка Троянскаго, два стиха изъ Илліады воззваніе къ Соловью-Бонну, сходное съ воззваніемъ Еврипида къ соловью-Гомеру, убѣждаютъ въ тождественности Бояна и Гомера, вліяніе Бояна и Крока, Крока и Гезіода и Омира и Гезіода указываетъ какъ будто на существованіе у Славянскихъ народовъ явнаго мѵѳолога, соединявшаго въ своемъ образѣ Славянскихъ Греческихъ мѵѳологовъ. Что Гомеръ и Еврипидъ имѣли въ виду тѣ же басни, которыя ходили по Россіи въ XII столѣтіи и ходятъ нынѣ, въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія. Но предполагать, что существовала въ XII столѣтіи редакція Русскихъ пѣсенъ, дозволившая совокуплять въ одно лицо Гомера и составителя Русскихъ богатырскихъ пѣсенъ -- гипотеза, лишенная возможности быть подтвержденной. Существующія Русскія пѣсни и сказки необходимо заставляютъ предполагать существованіе древняго священнаго эпоса. Сомнительно, чтобы Пѣвецъ Игоревъ могъ смѣшивать этотъ древній эпосъ съ Иліадой Гомера: Гомеръ пользовался священный Азіатскими преданіями, какъ свѣтскій художникъ. Намеки Пѣвца Игорева имѣютъ характеръ мистическій, и указываютъ на глубока посвященіе Поэта въ таинства древней религіи. Сознавая сходство и тождество первоначальнаго источника пѣсенъ Гомера, и напримѣръ пѣсни Кирши Данилова о Всеславѣ, Пѣвецъ Игоревъ съ полнымъ правомъ и великимъ художествомъ связывалъ картину современныхъ ему раздоровъ съ гибельнымъ исходомъ похожденій Елены съ Парисомъ и съ Вольгой Всеславьичемъ. Самое упоминаніе Бонна въ Пѣснѣ не позволяетъ предполагать, что на это относится къ знаменитому Поэту II или III столѣтія. Намъ положительно и вполнѣ извѣстно, что имя таковаго пѣвца не только не знаменито, но и не оставило ни малѣйшихъ слѣдовъ: знаменитость эта лишена необходимѣйшаго условія -- извѣстности. Между тѣмъ, лѣтописи наши сохранили одно или два имени пѣвцовъ III столѣтія.
   Слова о сокрытой и обличенной лести, приводимыя въ Ипатьевской лѣтописи подъ 6741 годомъ, и приписываемыя Гомеру: "о лесть зла есть! якоже Омиръ пишетъ, до обличенья сладка есть, обличѣнье же зла есть; кто внѣй ходитъ, конѣць золъ прииметь; о злѣе зля зло есть", встрѣчаются также въ хроникѣ Міержвы и у Кадлубка; у послѣдняго они находятся въ видѣ эпиграфа къ XIII письму, въ перепискѣ Матѳея, епископа Краковскаго, и Іоанна, епископа Гнѣзенскаго (стр. 619):
   
   Si latet are prodest confort deprehensa pudorem.
   Alter honoris onus fert saepine, alter honorem.
   
   Скрытая хитрость удается, обличенная приноситъ стадъ.
   Одинъ несетъ часто бремя чести, а другой самую честь.
   
   Въ IV письмѣ высказывается подобная же мысль: nam. post dolo deprehenso piacгli depntatur supplicio, exilii perpetuitate damnatur (стр. 607).
   
   Первый стихъ находится слово въ слово въ Искусствѣ люби Овидія (стихъ 313). Мною приведены, на стр. 423, стихи Гезіо да, соотвѣтствующіе изреченію, встрѣчаемому въ лѣтописяхъ Польской и Русской и у Овидія. List, astutia, are, artificinm, dolus; о δολος, η τεχνη, η μηχανή (Schul-Schul-Wörterbuch v. Wilhelm Freund).
   βουλη, приговоръ, совѣтъ, совѣщаніе, приказъ, повелѣніе, замыселъ, намѣреніе.
   βουλη уже сопоставляется Гомеромъ и Гезіодомъ съ однозначущимъ μυϑος, прибаутка, баснь, въ значеніи смышленой рѣчи, притчи, сказанія о богахъ и герояхъ. Позднѣйшіе Греческіе писатели сопоставляютъ δολος -- ловушка, удочка, обманъ, приманка, умыселъ. Гезіодовская "κακα βουλη" переведено правильно на Латинскій языкъ -- ars, и на Словено-Русскій -- лесть. Въ самой Ипатьевской лѣтописи находится указаніе, что слова приведены согласно съ текстомъ, сохранившимся у Бадлубка, и вѣроятно имѣютъ общій или сродный источникъ. Подъ 6758 годомъ повторяются отрывочныя слова изъ этого изреченія, съ прибавкою, подтверждающею тождественность Омира, нашего лѣтописца и Грака, Польскаго лѣтописца: "О, злѣе зла честь Татарская". "О, злая честь Татарская". "Злобѣ бо ихъ льсти нѣсть конца".
   При огромномъ развитіи Троянскихъ и соприкосновенныхъ мистическихъ сказаній, сосредоточивающихся на Дону, трудно сомнѣваться, чтобы самый источникъ ихъ распространенія въ средніе вѣка не былъ поклоненіемъ Ахиллесу на Черномъ морѣ. Здѣсь составлялись и распространялись пѣсни и легенды о герояхъ Троянской войны, по свидѣтельству Филострата (Heroica), и сказка о семи Семіонахъ. На вопросъ Аякса: Какія раны были самыя тяжелыя, Ахиллесъ отвѣчаетъ: "Тѣ что мнѣ нанесъ Гекторъ. Но ты имъ никогда не былъ раненъ. Навѣрное, отвѣтилъ Ахиллесъ, въ голову и руки, потому что тебя я считаю за мою голову, а Патроклъ у меня былъ вмѣсто рукъ".
   Весь разсказъ Филострата о посмертномъ житіи Ахиллеса и Елены, есть трактатъ о повѣрьяхъ, легендахъ и пѣсняхъ, распространявшихся изъ этого центра и постоянно возобновлявшихся около этого источника. Культъ Ахиллесу былъ почти неизвѣстенъ древнему міру, но древность его несомнѣнна, ибо древнѣйшая легенда объ Ахиллесѣ связана съ Ифигеніей и культомъ Діаны Тавропольской на Крымскомъ полуостровѣ. Уже выше собраны были древнія свидѣтельства о переходѣ культа Сирійской богини въ Малую Азію и Аѳины съ береговъ Азовскаго моря.
   Съ молодыхъ лѣтъ Ахиллесъ учился музыкѣ и пѣнію. Калліопа объявила ему, что онъ можетъ предаваться влеченію къ музыкѣ и пѣснопѣнію, насколько это содѣйствуетъ увеселенію пировъ, но что ему предназначается быть мощнымъ полководцемъ, и что явится поэтъ, который его достойнымъ образомъ будетъ воспѣвать. И по смерти Ахиллесъ сохранилъ на островѣ даръ пѣснотворчества. Филостратъ приводитъ стихотвореніе Ахиллеса въ честь Гомера, появившееся во второмъ столѣтіи послѣ P. X. Привожу это стихотвореніе по нѣмецкому переводу Фридриха Якобсъ:
   
   "Echo, an den weiten Gewässern,
   Am Gestad des grossen Pontos wohnend,
   Durch meine Hand wecket die Lyra dich auf.
   Auf, und töne Homeros, des göttlichen, Ruhm;
   Ihn, der Männer Ruhm, und der Thaten die wir vollbracht,
   Der dem Tod mich entriss, durch den mir noch
   Patroclns lebt, und den Himmlischen gleich
   Mein Ajas blüht; durch den das Speerbesiegte,
   Von Weisen besungene Ilium
   Ruhm gewann Und nicht in Staub fiel".
   
   Роль поэта, разыгрываемая Ахиллесомъ на Черномъ морѣ во второмъ столѣтіи послѣ Рождества Христова; живучесть Троянскихъ преданій среди Галльскихъ, Романскихъ и Словенскихъ племенъ, самая орѳографія собственныхъ именъ въ древнѣйшихъ письменныхъ сказаніяхъ о Троянской войнѣ, -- все это подтверждаетъ туземностъ этихъ сказаній на Дунаѣ и на Дону. Въ одномъ изъ Троянскихъ сказаній, приводимыхъ г. Пыпинымъ въ приложеніяхъ къ своему Очерку литературной исторіи старинныхъ повѣстей и сказокъ Русскихъ: "Повѣсть о созданіи и плѣненіи Тройскомъ и о конечномъ разореніи, еже бысть при Давидѣ царѣ Іюдѣйскомъ" (Зап. И. Отд. Акад. II., 1857, стр. 306), въ концѣ повѣсти (316) помѣщена замѣтка: "Паписа же повѣсть о Тройскомъ плѣненіи творецъ Оммръ. Ахиллеиже сей бѣ сынъ царя Касты, а индѣ пишетъ Фирелеша". Приписка эта объ Ахиллесѣ въ концѣ повѣсти не имѣетъ смысла, и можетъ быть объяснена какъ оговорка сдѣланная не на мѣстѣ, что въ рукописи не совсѣмъ понятно, ибо пропущенная замѣтка о происхожденіи Ахиллеса могла бы быть внесена, по принадлежности, при первомъ упоминаніи имени Ахиллеса; самая пунктуація въ печатномъ текстѣ едва ли правильна, и едва ли не нарушаетъ смыслъ, имѣвшійся въ виду у редактора. Въ рукописномъ хронографѣ находимъ слово въ слово со строчными знаками:
   "И такw скончася тройскій царство, написа же повѣсть о тройскомъ плѣненіи твореніе творецъ Wмиръ Ахиллей, сынъ бѣ царя Каеты а инде пишетъ Филиреша".
   А положительно не вижу причины, почему составитель этой повѣсти не ссылается именно на тѣ сказанія о Троянской войнѣ, слагавшіяся Ахиллесомъ и самимъ Гомеромъ на Черномъ морѣ, о коихъ распространяется Филостратъ и на которыя намекаетъ сказка о семи Семіонахъ, приписывая пѣсни и сказки движеніямъ Кота Баюна.
   Въ этой мѣстности, на Черномъ морѣ, близь Дона, находится завязка Троянскихъ преданій Скандинавовъ, Франковъ и Вельто-Галловъ. Я полагаю, что у Филострата упоминается уже о чашѣ Graal, служившей главной мыслью всѣхъ Бретонскихъ и Провансальскихъ романовъ этого цикла. Филостратъ, распространяясь о посмертномъ житіи Ахиллеса, Елены и ихъ сподвижниковъ, мимоходомъ и какъ бы нехотя замѣчаетъ, что эта безсмертная община находится въ связи со сказаніемъ о чашѣ, найденной на островѣ Бритѣ и перенесенной на островъ Левке.
   Считаю излишнимъ распространяться объ этомъ вопросѣ, такъ какъ подобное изслѣдованіе потребовало бы цѣлый рядъ новыхъ изысканій. Для пониманія Слова о Полку Игоревѣ и намековъ пѣвца на Троянскія сказанія, весьма достаточно и собранныхъ здѣсь показаній древнихъ писателей послѣдней эпохи классическаго міра. Средневѣковые писатели, относя къ Гомеру всѣ Троянскія сказанія, поступали совершенно классически. Русскій Пѣвецъ поступить еще правильнѣе называя рапсодовъ всѣхъ временъ, включая въ число ихъ Говера, собирательнымъ именемъ "Боянъ". Вопросъ, былъ ли доступенъ средневѣковымъ писателямъ самый Греческій текстъ въ его полнотѣ, мнѣ кажется весьма маловажнымъ по отношенію къ произведеніямъ поэтическимъ. Произведенія Гомера, Илліада и Одиссея, ученія Пиѳагора и Платона, ученіе Магомета, суть предметы общеизвѣстные и въ cpедѣ незнакомой съ языкомъ Греческимъ и Арабскимъ. Чтобы знать Гомера, Платона, Магомета, нѣтъ надобности читать ихъ въ ту именно эпоху, когда ученія ихъ служили предметомъ частыхъ и спеціальныхъ изслѣдованій въ главныхъ центрахъ умственной дѣятельности. Гомеръ былъ краеугольнымъ камнемъ образованія юношества въ Константинополѣ въ XII столѣтіи, и то же самое мы можемъ заключить изъ сохранившейся программы Тулузскаго университета въ послѣднихъ годахъ того же столѣтія. Что касается до Южной Россіи, то здѣсь издревле и почти исключительно существовало поклоненіе виновникамъ Троянской войны, перешедшее всецѣло въ ученіе ересіарха и волхва Симона.
   Въ концѣ XIX столѣтія невозможно сомнѣваться въ личномъ существованіи Греческаго творца Илліады и Одиссеи, и, съ другой стороны, столь же трудно было бы утверждать, что основа Илліады была Греческаго происхожденія. Троянскія сказанія въ полномъ своемъ составѣ развиваются на берегахъ Танаиса, впадающаго въ Черное море, и на берегахъ Танаиса, одного изъ рукавовъ Нила. Уже древніе говорили, что Одиссею писалъ Гомеръ подъ диктовку самого Улисса. Весьма понятно, что въ позднѣйшее время сложилось подобное же мнѣніе о сочиненіи Илліады, которая вовсе не есть поэма о разореніи Трои, но поэма объ Ахиллесѣ и его гнѣвѣ. Илліада начинается гнѣвомъ Ахиллеса, и завершается отмщеніемъ Ахиллеса за убіеніе Патрокла.
   Подъ словомъ "Боямъ", Пѣвецъ Русскій совершенно правильно обозначаетъ цѣлый кругъ пѣвцовъ, сохраняя древнѣйшіе обычая классической Греціи.
   Образъ Бояна, такъ, какъ онъ отравился въ моемъ воображеніи, совершенно соотвѣтствуетъ характеристикѣ Гомера у Велькера.
   Рама, въ коей изображенъ типъ вѣчнаго пѣвца Бретонской пѣсни, Таліезина, еще шире, чѣмъ очертаніе Гомерова типа въ классической словесности и Бояна въ Русской Пѣснѣ.
   Велькеръ ("Der Epische Cyclus. Bonn. 1865, стр. 117--124) обстоятельно объясняетъ основанія, давшія права нашему Пѣвцу ссылаться на вѣчнаго Поэта подъ именемъ Бояна:

0x01 graphic

0x01 graphic

0x01 graphic

0x01 graphic

0x01 graphic

   

0x01 graphic

0x01 graphic

   § 121. "Пѣвше пѣснь старымъ княземъ, а потомъ молодымъ пѣти", относится къ предыдущимъ словамъ: "страны ради, грады весели", а не къ послѣдующимъ: "слава князю", и т. д. Слово П. И. не пѣснь о прежнихъ князьяхъ, смыслъ при этой пунктуація несравненно полнѣе и яснѣе. Пѣвецъ Игоревъ приглашаетъ города и страны Русскіе замѣнить пѣсни о древнихъ Русскихъ князьяхъ пѣснями въ честь Игори и его сподвижниковъ. Задушевая мысль Пѣвца Игорева сосредоточить на своемъ героѣ вниманіе Южной Россіи, для защиты ея отъ грозныхъ покушеній противъ ея самостоятельности.
   Общее и постоянное стремленіе, замѣчаемое въ исторіи разрозенныхъ племенъ: сосредоточиваться въ одно политическое тѣло, сражается въ героическихъ пѣсняхъ народа. Такъ, Илліада служила символомъ единства разрозненныхъ Греческихъ племенъ. Въ Россіи мы видѣли Владиміра-красное солнышко, около котораго группируются разноплеменные богатыри. Бретонская поэзія, подъ напоромъ враждебныхъ Англо-Саксонскихъ племенъ, выражаетъ еще сильнѣе мысль о единодержаніи, долженствующемъ связать Бретонскія племена, отдѣленныя другъ отъ друга проливомъ. Кромѣ того, во многихъ народныхъ сказаніяхъ выражается мысль о тысячелѣтнемъ царствѣ Іисуса Христа, въ связи съ мыслью о политическомъ торжествѣ избраннаго народа.
   Золотыхъ дѣлъ мастеръ, Вильгельмъ, явился въ 1209 году къ магистру Рудольфу Немурскому, и объявилъ ему о воплощеніи святаго Духа и о возникшемъ новомъ братствѣ. Онъ объявилъ себя однимъ изъ семи пророковъ, и предвѣщалъ черезъ пять лѣтъ разныя народныя бѣдствія; называлъ Римъ Вавилономъ, а Папу Анти Христомъ. О королѣ Французскомъ и его сынѣ (Людовикѣ VIII) онъ говорилъ, что ему подчинятся всѣ царства, и что ему дано будетъ пониманіе Писанія и власть. Вильгельмъ былъ сожженъ съ девятью духовными лицами, 21 ноября того же года, въ Парижѣ. Основатель секты, Амальрихъ de-Bena, магистръ бойюловія въ Парижѣ, незадолго предъ тѣмъ умершій, проповѣдывалъ ученіе, совершенно согласное съ ученіемъ Хлыстовъ и съ ученіемъ Марка, ученика Валентина, какъ о томъ свидѣтельствуютъ два современника, Caesar von Heisterbach и Guilelmus Armoricus:
   "Chari tatis virtutem sic ampliabant, ut id quod alias peceatum esset si in virtute fieret charitatis, dicerent jam non esse peccatum. Unde et adulteria et alias corporis voluptates in charitatis nomine committebant, mulieribus cum quibus peccabant, et simplicibus, quos decipiebant, impunitatem peccati promittentes, Deum tantu modo bonnm et non jastam praedicantes" (Guif. Annonзas).
   "Sic aliqnis est in Spiritu Sancto, ajebant, et faciat fornicationem aut aliqua alia pollutione polluatur, non est ei peccatnm, quia ille Spiritus, qni est Deus, omnino sйpara tus а carne, non potest peccare, et homo, qui nihil est, non posset peccare, quam diu ille Spiritus, qui est Deus, est in eo. Ille operator omnia in omnibus. Unde fconcedebant quod aims quisqae eoruin esset Christos et Spiritus Sanctus (Caesar von Heisterbach). Обѣ выписки находятся въ Geschichte der Deutschen Mystik im Mittelalter, von Wilhelm Preger (Leipzig. 1874, 1, 179).
   Въ то же самое время, на другомъ краю свѣта, изъ сѣверо-восточной части Азіи, являются въ Европу посланія таинственнаго пресвитера Іоанна, царя надъ 300 королями. На дочери четвертаго пресвитера Іоанна, называвшагося Ункъ-Ханъ, женился Чингизъ-ханъ, который побѣдивъ Ункъ-Хана въ 1202 году завладѣлъ его царствомъ и сдѣлался Ваганомъ. Пока дочь Ункъ-Хана жила, при ней состоялъ Несторіанскій монахъ Рабанда, считавшійся между Татарами за святаго и за пророка. Первый пресвитеръ Іоаннъ является въ XI столѣтіи; извѣстія о немъ у Ассемани (Bibi. Orient. Ciementino. Vaticana. Т. III, P. И, стр. 484, ex Mare et Albufaragio). Въ I. L. Mosheimii Historia Tartarorum Ecclesiastics, на основаніи восточныхъ писателей, собраны свѣдѣнія о династіи пресвитера Іоанна.
   Въ поемѣ "Парциваль", Вольфрама фонъ-Эшенбахъ, по переводу Санъ-Марте (Albert Schulz), Лейпцигъ, 1854 года, кн. XVI, 822:
   
   Nun wurde Urepanse so
   Erst ihrer Keise warhaft froh.
   Nachmals in Indien gewann
   Sie einen Sohn, der hiess Johann,
   Und denn man Priester Johannes hiese,
   Ein Name der durch alle Zeiten,
   Den Landes Kön'gen dort man liess.
   Mit Fleiss Hess Feirefiss verbreiten
   Durch Schrift in Indien aller Orten --
   Triballibot so nennt man's dorten --
   Wies mit dem Christenthum bewandt,
   Das wenig dort in Kraft noch stand.
   
   Санъ-Марте (т. II, стр. 515--517) приводитъ для поясненіи этихъ стиховъ сокращенный разсказъ изъ другой поэмы, принадлежащей тому же циклу: Der Jüngere Titurel von Albrecht, написанный около 1270 года. Эта поэма, также какъ и Парциваль Вольфрама фонъ Эшенбахъ, заимствована изъ утраченной Французской поэмы о святомъ Гралѣ. Вольфрамъ называетъ составителя сказанія Onyot de Provins:
   Nachdem Urepanse de Joie sich vermahlt hätte, and den Gral nikhi mehr tragen durfte, trug ihn Gotschyloie, bis Konduiramnr die Tochter gebar, die fortan des Grals Trägerin ward. Sie hiess Ariha-dale und begleitete die Hüter des Grals auf ihrer fahrt nach der Orient. Denn bald schien den Hütern der Occident su aüadliek ni nicht mehr würdig genug, das Heiligste und Höchste, was das Christenthum den Geweihten zu zeigen hatte, aufzubewahreu, and & wendeten sich daher gegen den Ortest, in das Land, woher uns reich" Geschenk kommt, das Licht der wonnegebenden Sonne. Weitläufig wild der Zag beschrieben, der unter Anführung Parcivals und des greint Titurel überall von Segen und reichen Wandern begleitet wird; ergeht durch alle Länder der Heiden, am Magnetbsrge vorüber, durch dm te-bermeer, durch Nationen von Zwergen und andern Wundergeschöpfei u. s. w. Alls Feirefiss und Urepanse die Annäherung des Grales erfahr", zogen sie ihm entgegen. Herzlich und rührend war ihr Empfanges. Alk Lande, denen Feirefiss gebot, hatte er zum Christenthum bekehrt; ab" angemessenes Lob Uber Alle legte er einem Fürsten Indiens bei. Er sagte von ihm: er wäre ein Herrscher, so reich, dass nie menschhches Ohr von solchem Reichthum gehört. Im Himmel wäre er bekannt ooi vor Gott, durch manche Tugend. Seine Gewalt wäre weit und breit, zwei Drittheile der Erde und 72 Reiche und drüber gehörten ihn. Priester Johann werde er genannt. Die drei Indien dienten ihm, und er liebte es mehr für Königs Namen sich Priester nennen zu lassen. Jobnes nenne er sich nach dem Reinen, von dem Christus die Тая empfangen. Sein Land liege dem Paradiese nahe, weiches Gott geschieden von der Welt durch einen Eerg, hell und glänzend wie Glas, hoch in der Luft vor dem Zutritt jedes Menschen bewahrt; ja, ea liege so hoch, dass selbst Vögel nicht sich zu dieser Höhe aufechwogm könnten. Das Land ist reich an den seltensten Naturwundern und edelsten Schätzen. Die Einwohner von Indien beseelt jegliche Togsai, Keuschheit und hohe Milde. Meineid, Stehlen and Rauben, Geiz und Aburglaube sind dort gänzlich unbekannt {Aehnlich beschreibt Marko Polo die Provinz Mangi, III, 53.}. Ein unermessliches Heer stobt dem Priester zu Gebote. Ein ungeheurer und prächtiger Palast ist sein Aufenthalt. Bei Tafel bedienen ihn sieben Könige, vierzig Herzöge und dreihundert Grafen; zu seiner Rechten sitzen vierundzwanzig Erzbischöfe, zur Linken zwölf Patriarchen. Aebte und Kapellöne sitzen dort soviel als Tage im Jahr sind.--Eine Stimme vom Himmel verkündete in einer Nacht dem Priester Johann, dass er Vater eines Kindes werden würde, welches zum Heile der ganzen Christenheit gereichen solle" üeber alle Könige würde es herrschen, und Johann sollte ihm einen reichen und schönen Tempel bauen lassen, der die Pracht der ganzen Welt überträfe. Er achtete nicht darauf, bis in der folgenden Nacht dieselbe Stimme eanft, nicht mit Grimme, ihm befahl, des morgenden Tags den Palart von Edelgesteinen und Golde zu beginnen, den Thron seines werthen Kindes. Am Morgen liess er den ganzen Grandriss fertigen, und am vierten Tage stand das Prachtgebäude in ganzer Schönheit da, fest noch erhabener und glänzender als der Tempel des Grals.
   Dies ans Feirefiss' Munde hörend, kann Parcival nicht widerstehen, den Priester zu sehen und sich ihm mit allen Gralshütern zum Dieaste anzubieten. Kaum erhält Johann die Nachricht, als er dem Grale in feierlichem ehrerbietigen Zuge entgegengeht, ln dem Herzen Aller entstand der Wunsch, dass die Burg und die Kirche des Grals zu Montsalvage hier sein möchte. Heisse Gebete wurden zum Gral geschickt, und dieser, der unter argem Volk nicht seine heilige Burg und seinen Tempel sehen wollte, erfüllte die Bitte der Frommen. Als die Morgensenne Indien bestrahlte, fiel ihr erster Schein auf die Zinnen und die Kuppel des Tempels von Montsalvage, und dort, auf dem einst heiligen Berge, blieb keine Spor des erhabenen Baues zurück.
   Titurel giebt nun dem Johann Belehrung über den Gral; erst hier in Indien sei das heilige Gefäss gegen jegliche Unbill bewahrt. Er bat, ihm nunmehr nenn Tage lang das Anschauen dee Grals za versagen. Sein Wunsch ward erfüllt, und erstarb, ein halbes Jahrtausend alt. Nimmermehr ward nun Jemand noch durch den Gral gespeist, denn er war in einem Lande, worin nichts mangelte; aber an ihm erschienen noch die Namen Derer, welche im Lande sündigten. Ihre Hände wurden mit einer Wunde durchschlagen, die nicht eher heilte, als bis sie tiefe und wahre Reue über ihre Sünde ergriff. Priester Johann, die Heiligkeit, Macht und Würde Parcivals anerkennend, bot ihm die Krone des Landes an, welche er zwar anfangs ablehnte, bis jedoch am Gral die Schrift erschien: Parcival solle König werden, aber den Hamen Johannes annehmen. Hur zehn Jahre lang ward ihm das Reich vergönnt, da ihn die , Sünde anhing, dass. Herzeleide, seine Mntter, durch ihn starb. So ward in gewissem Sinne erfüllt, was Priester Johann tränmte, dass er einen Sohn erhalten solle, der mächtiger Herrscher würde. Hach Parcival ward der Sohn des Peirefiss und der Urepanse Priester Johann.
   Alle Gebieter des Grals müssen sterben, nicht kann sie mehr der Anblick des Grals verjüngen, aber vor dem Vegefener ist ihre reine Seele bewahrt. Am Grale findet man immer den Hamen Dessen, der Priester Johann sein soll.--Im Abendlande erhielt sich, vorzüglich bei den Rittern von Artus' Tafelrunde, die Sage vom Gral; sie zogen aas, ihn za suchen, durchschweiffen die ganze Welt, aber kehrten unverrichteter Sache zurück. Im fernen Orient blieb der Gral bei seinen Hütern verborgen.
   Въ III томѣ сборника Радлофа: "Proben der Volkslitt eratur der Türkischen Stämme Südsibiriens (Petersburg. 1870, стр. S2) находится сказка о Чиншъ-Ханѣ, подъ названіемъ "Der Kirgisen Abkunft". Чингизъ раздается отъ дѣвы, дочери Хана. "Zn der Zeit als sie hinausgekommen, fiel das Ange Gottes auf sie, und anf Befehl Gottes wurde das Mädchen schwanger". Ханъ приказываетъ убить дочь, но мать заперла ребенка въ золотой ящикъ и спусти его по морю. Дѣвушку эту находитъ Токтагулъ-Мерганъ, и женится на ней. Отъ нея родится Чингизъ, а какъ въ томъ городѣ, гдѣ поселились его родители не желая жить въ степи, умеръ тамошній владѣтель бездѣтнымъ, то жители города избрали Чингиза. Мать Чингиза родила отъ Тогула трехъ сыновей, которые стали обижать Чингиза. Чингизъ удалился вдоль той воды, по которой его мать приплыла въ ящикѣ. Стрѣляя птицъ, онъ спускалъ перья по водѣ, чтобы мать его знала что онъ въ живыхъ. На мѣсто его избралъ народъ единоутробнаго брата его. До этотъ братъ оказался плохимъ правителемъ. 25 избранныхъ людей отправились отыскивать Чингиза. Чингизъ воцаряется, и слава о его мудромъ правленіи распространяется повсюду. Владѣтели Рука, Крыма и Халифата просятъ у него сыновей; Чингизъ посылаетъ каждому по сыну. Къ нему приходили послы и изъ Россіи, и просили ребенка, но за неимѣніемъ болѣе сына онъ далъ ихъ дочь Ak Bibä. Русскіе увели ее, чтобы поставить господиномъ ладъ землей. Послѣ Чингиза у Киргизовъ не осталось его потомковъ, царствовавшихъ въ Константинополѣ, Крыму и Халифатѣ.
   Сказка эта въ несомнѣнной и сознательной связи со сказаніями о Гралѣ, пѣснью о Волхвѣ Всеславичѣ и сказкѣ объ Иванѣ Царевичѣ. Самъ Всеславъ, по времени, соотвѣтствуетъ началу таинственной династіи пресвитеровъ Іоанновъ, потомки коихъ господствовали въ Малой Азіи и Крыму. Это сочетаніе Богумиловъ съ міромъ буддійскимъ и мусульманскимъ вѣроятно въ связи съ мусульманствомъ Темпличей, мусульманствомъ Босняковъ, принадлежавшихъ всецѣло богумильству. Дервиши, по обрядамъ своимъ весьма близкіе къ разнымъ вертящимся Европейскимъ сектамъ, до той роли которую они играли при Янычарскихъ полкахъ, напоминаютъ Бретонскихъ Бардовъ. Самое названіе ихъ встрѣчается какъ варіантъ Друидовъ. Гоненія, претерпѣваемыя сектами въ Византійской имперіи, способствовали распространенію мусульманства, имѣвшаго въ самомъ своемъ началѣ цѣлью соединеніе Христіанскихъ сектъ.
   Всѣ эти басни о Парцивалѣ, пресвитерѣ Іоаннѣ суть въ тѣсной связи съ мыслью, господствовавшею въ исторіи Александра Великаго, написанной настоящимъ Каллисоѳномъ, и вѣроятно весьма мало разнившейся отъ исторіи Псевдокалдисѳена. Полибій (Fragm. XII, 23) говоритъ: Кадлисѳену поручено было писать исторію Александра Великаго для распространенія въ народѣ убѣжденія въ его божественности. Арріанъ (Anabasis, IV) свидѣтельствуетъ, что Каллисѳенъ говорилъ, что "не лживыя рѣчи матери Александра о его рожденіи убѣдятъ народы въ божественности его, а мои повѣствованія".
   Та же мысль проводится епископомъ Синезіемъ въ его Египетской повѣсти о Провидѣніи, упоминаемой выше (456) по поводу Всеслава, прерыскавшаго водномъ путь великому Хрсови.
   На стр. 456, въ 6 строкѣ сверху опущено слово la louve: "comment la louve serait pins forte que le lion? C'est la destinée -- отвѣчаетъ Merlin. Это объясненіе древнѣйшаго барда Мерлина, сохранявшею въ Бретонскихъ пѣсняхъ, обнаруживаетъ несостоятельность комментаріевъ: Фабриція (Bibi. Gr., Harles, II, 194), Meander (Der Heilige Chrysostonms, II, 33), Clausen (de Synesio, 1831, стр. 25), видѣвшихъ въ повѣсти Синезія разскаіъ о раздорахъ двухъ государственныхъ людей; состоявшихъ на службѣ у императора Аркадія.
   Уже замѣчено было, что Хинъ и великій Хорсъ могутъ быть пророческіе намеки на Чингизъ-Хана. Поэмы Парциваль и Титурель подтверждаютъ эту мысль; пѣснь о Волхвѣ Всеславичѣ и Индѣйской принцессѣ Еленѣ Александровнѣ принадлежитъ къ тому же циклу, и находится въ связи съ таинственными похожденіями Всеслава Полоцкаго. Движенія Богумиловъ во Франціи и въ Россіи и другихъ сектаторовъ въ земляхъ Турецко-Татарскихъ и Персидскихъ вполнѣ обнаруживаютъ нити, связывающія эти различныя сказанія, и связь съ ихъ древними мѵѳами, Греческими и Септическими.
   Слѣдя за развитіемъ философскихъ, космогоническихъ идей, выраженныхъ правильно въ архаическихъ формахъ, нельзя удивляться раздвоенію умственной жизни, проявляющемуся въ Россіи съ XV столѣтія. Такъ, у лѣтописца, подъ 1476 годокъ читаемъ:
   "Въ лѣто 6984 нѣкоторый философове (въ Новгородѣ) начаша пѣти: О господи помилуй, а друзѣи: Осподи помилуй" (П. С. Р. Л. IV, 130).
   Что эти философы были Богу милы, въ томъ сомнѣваться невозможно, по письму Новгородскаго архіепископа Геннадія (поставленъ въ 1485 году), Февраля 1489 года, къ Ростовская архіепископу Іоасафу (находится между рукописями Троицк. Серг. Лавры: Поуч. разныхъ св. Отецъ, No 17, въ 4 д.):
   "Да есть ли у васъ въ Кириловѣ или Фарафонтовѣ (Ферапонтовѣ), или на Каменномъ книги: Селивестръ Папа Римскый, да Афанасій Александрійский, да слово Козмы прозвитера на новоявльшуюся ересь на богумилы, да посланія Фотѣя Патріарха ко князу Борису Болгарскому, да Пророчьство, да Бытья, да Царство, да Притчи, да Менандръ, да Іисусъ Сираховъ, да Логика, да Деонисій Ареопагитъ. Занеже тѣ книги у еретиковъ есть" (Описаніе Славянскихъ рукописей Московской Синодальной Библіотеки, составленное Александромъ Горскимъ и Капитономъ Невоструевымъ. Отд. I. Священное писаніе. Москва 1855, стр. 137).
   

0x01 graphic

   § 122. Отчество въ древнихъ памятникахъ часто не склонялось; въ имѣвшемся спискѣ въ виду у послѣдняго переписчика стояли надстрочные знаки надъ буквою ч, которые онъ читалъ ошибочно. Примѣровъ употребленія союза а въ значеніи и -- нѣтъ, посему "а" или описка вмѣсто "и", или слѣдуетъ отдѣлить "а дружинѣ" въ скобкахъ.
   "А дружинѣ" -- отмѣтка, внесенная для обозначенія, что слово аминь должно быть произнесено дружиною пѣвчихъ согласно съ тѣмъ значеніемъ слова аминь, какое оно имѣетъ въ церкви, и вѣроятно съ обычаями, существовавшими при княжескихъ дворахъ, на что есть указаніе въ самой Пѣснѣ: "ищущи себѣ чти, а Князю славѣ". Славя" вмѣсто славы -- правописаніе Новгородское. Такимъ образомъ слѣдуетъ читать: Княземъ слава: (а дружинѣ)

АМИНЬ.

   

УКАЗАТЕЛЬ КЪ ЗАМѢЧАНІЯМЪ НА СЛОВО О ПОЛУ ИГОРЕВѢ 1).

1) Составленъ членомъ Археографической Коммисіи, Н. П. Барсуковымъ.

   AED'TANITH, 97 (316). ОБИДА. ЕЛЕНА.
   AIDA, у Калмыковъ, 55 (186); АВІDUS 55 (185). ОБИДА.
   АВАЛОНЪ, островъ, 115 (454).
   АВАРЫ, 11 (134).
   АТАѲІЙ, эпиграмма, 2 (33).
   АТАѲАРХИДИСЪ, 11 (П4).
   АТДИСТИСЪ, представительница мѵѳа возрожденія чрезъ таинственную смерть, 107(389); была призываема Галльскими жрецами при совершеніи оскопленія, 116 (469).
   АДАРЪ, халдейское божество, 55 (209, 210).
   АДОНИСЪ и АТИСЪ, въ Малой Азіи, суть мужскіе представители мѵѳа возрожденія чрезъ таинственную смерть, 107 (389); 116 (469). ОЗИРИСЪ.
   АЗАРИТИСЪ -- заря, 07 (311). АНАГИТЪ.
   АЗГОРДЪ -- Троя (257).
   АЗЫ, въ Эддѣ, 55 (187); 60(229) ЛОКИ, 100 (363).
   Ἀηδών -- соловей; БАЯНЪ, ГОМЕРЪ.
   АЛАЗАНЕ. ГАЛИЗОНЫ. ХАЛИЗІИ. ГАЛИЧАНЕ. ГАЛИЦКАЯ ПОМОЩЬ. ХАЛДЕИ. АЛАЗАНЕ (Масуды, Хвольоонъ, Нейманнъ), 11 (108--110); въ Посланіи Апостола Павла къ Римлянамъ (1, 30) ἀλαζόνας переводится словомъ "гордо" 11, (111); 'αλαζών, хвастунъ, крикунъ, бродяга, 11 (111); Толковины Нестора 11 (111); 60 (232); АЛАЗАНЬ, двѣ рѣки на Кавказѣ: 1) лѣв. пр. Кури; 2) лѣв. пр. Андійской Койсу (Каспійскаго бассейна), 11 (111); ἁλίζοω, солю; ἁλίζωνος, опоясанной моремъ; ἁλία, ἀλής, толпа; ἅλς.
   АЛАНСКІЕ князья, 60 (230).
   АЛАНСКІЙ замокъ, 60 (230).
   АЛАНЪ Керкъ, крѣпость на Бурѣ; Ердманъ сдѣлалъ изъ нея АЛЛАНЪ ВАРЕГЪ, 60 (235-- 236).
   АЛАНЫ, 60 (230, 231).
   АЛАНЪ -- Елань, въ Рязанск., Тамб. губ. низменная, сырая мѣстность, пастбище; aland -- берегъ, на берегахъ Нѣмецк. и Балтійсв. морей. Ср. ВОДА.
   ALBERTUS Stadensis (ум. въ концѣ XIII в.) значительно пользовался Овидіемъ и Гомеромъ по совращенному латинскому переводу, 6 (85).
   АЛБИГОЙЦЫ, сродство ученія ихъ съ ученіемъ Богумиловъ, Катаровъ, Павливіанъ и нынѣшнихъ Людей Божіихъ, 107 (391); 114 (433, 434, 437).
   ALBUFARAQIUS, 121 (511).
   АЛЕКСАНДРЪ Македонскій, расположеніе его къ Иліонцамъ, ради родства съ ними, 11 (100); о походахъ его противъ Русскихъ (Низами), 60 (224); 100 (366), заточенные имъ народы, 60 (225); Джонъ Мандевиль, 100 (363, 364); Дивбенды, 76 (277); сказаніе о немъ, записанное въ Саратовской губерніи, 60 (225); отношеніе сказаній о немъ въ С. о П. И. 60 (235--237); разсказъ о рожденіи его, 97 (314), ср. съ рожд. Волхва Вееславьича, 97 (345); сказаніе о немъ есть развитіе ученія о возведеніи героевъ въ боги, 97 (347); ср. АРТУРЪ, 115 (453, 455);
   ALISAUNDER, 119 (494, 495); слово объ Ал.В. въ Хронографѣ, III (476, 477) не вполнѣ согласи съ разсказомъ Псевдо-Каллисѳена касательно посѣщенія ш Трои, 118 (477); ЯГИЧЬ, 118 (477); посѣщеніе Іерусалима, 118 (487, 488); басни о немъ, Парцивалѣ, Гралѣ, Иванѣ-Царевичѣ, Волхѣ Всеславьевичѣъ, Озирисѣ, Торосѣ, Чингисъ-Ханѣ находятся между собою въ близкомъ сродствѣ и въ связи съ движеніемъ Богумиловъ и другихъ сектаторовъ (Несторіанцевъ), 121 (516).
   АЛЕКСѢЕВЪ, Петръ, протоіерей его Церковный Словарь, 53 (221).
   АЛЕША Поповичъ, сказка о немъ, 4 (66, 67, 69).
   АЛИВА, въ Иліадѣ, 11 (III).
   ALISAUNDER, kyng, 119 (484) АЛЕКСАНДРЪ МАКЕДОНСКІЙ.
   ALITTA и MYLITTA, 41 (171); 55 (220). ЕЛЕНА. ОБИДА.
   АЛКИМЪ, его латинское четверостишіе, представляющее Паі<испорчено> верховнымъ судіею пѣснопѣнія 2 (13).
   АЛКУИНЪ, 2 (29).
   АЛЛАЦІЙ, 2 (32).
   АМАЛЬРИХЪ de Bena, магистръ богословія въ Парижѣ, основатель секты, коей ученіе было согласно съ ученіемъ Хлыстовъ и съ ученіемъ Марка, ученика Валентина, 121 (510)
   АМБАЛЪ, Ясанъ, великокн. ключникъ, 25.
   AMBRASER SAMMLUNG, сборникъ, сдѣланный по приказанію императора Максимиліана I; въ этомъ собраніи находится единственный списокъ поэмы Кудрунъ, 52 (184).
   АМИНЬ, 122 (517).
   АММІАНЪ Марцеллянъ, объ огражденіи мѣста ночлега щитами, 24 (153). ІОРНАНДЪ.
   АНАГИТЪ, ANAVTIS или ANAHID, восточное божество, боготворимое Лидянами, Армянами и Персіянами, 41 (171); и др., 97 (316). См. ЕЛЕНА; замѣтка о современномъ ея культѣ въ Азіи, 107 (387--389); о перенесеніи этого культа изъ Тавриды, 116 (468).
   АНАСТАСІЯ Вахромѣевна. Исторія о славномъ и силаномъ витязѣ Ерусланѣ Лазаревичѣ, о его храбрости и о невообразимой красотѣ Анастасіи Вахромѣевны. М. 1849. Изд. 4, 4 (68).
   ADAX, князь, упоминаемый Іорнандомъ, 6 (88).
   АНДРЕЙ Георгіевичъ, прозв. Боголюбскій (ст. 9); с. в. кн. Георгія I Владиміровича Долгорукаго, в. кн. Владимірскій, 66 (246).
   АНДРЕЙ, кн. Русскій, дѣйствія его на Кавказѣ, 100(370,371).
   АНДРЕЙ св. юродивый, его житіе, 55 (207).
   АНДРОМАХА, въ трагедіи Еврикида, 55 (190); причитаніе ея надъ тѣломъ Гектора имѣетъ поразительное сходство по обстановкѣ съ причитаніемъ надъ убитымъ молніею (въ Причитаніяхъ Барсова), 55 (222).
   АНДРОМЕДА, дочь Эѳіопскаго царя; тождественность ея съ дочерью Троянскаго царя въ басняхъ сербскихъ и болгарскихъ, приводимыхъ Буслаевымъ, 11 (114, 115); 115 (453).
   АННА Миловидная, сестра Дидоны, основательницы Карѳагена, 55 (216). См. ЕЛЕНА.
   АННА Комнина, 6(84); 114 (436).
   АННЕНКОВЪ: См. его Ботаническій словарь, или собраніе названій какъ русскихъ, такъ и многихъ иностранныхъ растеній. М. 1859, 68 (265).
   АНТИХРИСТЪ, 100 (364); 118 (482); 121 (510); ср. ТИМОѲЕЙ.
   АНТЫ. См. ВЕНЕТЫ.
   АНУ, халдейское божество, 55 (209).
   АПЕЛЛЕОСЪ, предокъ Гомера, 13 (138).
   АПОЛЛОНІЙ Тіанскій, о Брахманехъ, говорящихъ по Греч. 45 (459).
   АППІАНЪ, 11 (100).
   АПОЛЛОНЪ, 4 (73); 11 (117); тождественность съ Велесомъ 13 (137); родословіе отъ него Гомера, 13 (138); прозваніе καρνετος, 100 (364); у Египтянъ ОРЪ, 100 (365); ВОЛКИ предвѣщаютъ кару, имъ ниспосланную на Грековъ, 100 (368).
   АПОЛЛОНЪ Родійскій, поэтъ греческій, 2 (22); Схоліастъ его о Периклименѣ-Волхвѣ Всеславичѣ, 97 (314); о птицегаданіи, 104 (381).
   АРВЕРНЫ, считали себя потомками Троянъ, 11 (101).
   АРГАДЪ, въ ученіи Буддистовъ; ср. съ ВСЕСЛАВОМЪ, 107 (397).
   АРГОСЪ, 100 (373).
   ARGAKLI, одна изъ Ногайскихъ ордъ, оною Азовскаго моря, 19 (149).
   АРРІАНЪ, сравни переданное имъ древнее заклинаніе съ заклинаньемъ ЯРОСЛАВНЫ, 111 (428).
   АРТЕМИДА, греческое имя Діаны, 55 (212--213,217); 97 (316); въ Греціи называлась ХИМНЕЙСКОЙ; ей были посвящены: пруды, озера, гавани, заливы; ср. ИЛЬМЕНЬ. ЛИМАНЪ, 116 (468), РОДЫ и РОЖАНИЦЫ. ЕЛЕНА.
   АРТУРЪ, романы о немъ полни греческихъ басенъ, 2 (21). АЛЕКСАНДРЪ МАКЕДОНСКІЙ; ВОЛХЪ ВСЕСЛАВЬИЧЬ; АХИЛЛЕСЪ; басни этого цикла суть отголосокъ пророчествъ о вѣчномъ царствованіи царя Давида, 115 (453--458).
   АСТАРТА, 55 (212, 216); 97 (316, 331, 338). См. ЕЛЕНА.
   АССЕМАНИ, 121 (611).
   ASDGHIG, 107 (391); по армянски звѣздочка, то же что греческая Афродита, 107 (391). АНАГИТЪ.
   ASTRAMPSYCHIUS, толкователь сновъ, 68 (265).
   АТИСЬ, 116 (469).
   АТТИЛА, дѣвушки покоренныхъ имъ племенъ встрѣчали его съ пѣснями, 4 (72); въ Нибелунгахъ 66 (244); нѣкоторые ведутъ отъ него родъ литовскихъ князей, 99 (359).
   АТТИЧЕСКІЕ писатели; примѣры встрѣчающагося у нихъ запутаннаго согласованія глаголовъ въ прошедшемъ видѣ, 6 (81, 82).
   АФРОДИТА 55 (221); 97 (331). См. ЕЛЕНА.
   АФРОНЪ (Афрау), царь морской, въ сказкѣ объ Иванѣ-Царевичѣ разсказывается какъ волкъ обратился въ Елену, 100 (375); соотвѣтствуетъ обманутому Теокдимену, сыну моренаго оборотня, въ трагедіи Еврипида "Елена".
   АХИЛЛЕСЪ, поклоненіе ему на Черномъ морѣ, 11 (99); 97 (317); 119 (501); представитель движенія теплорода, 97 (334): храмы, ему посвященные, 55 (188); 111 (423); у Гёте въ Фаустѣ, 97 (313). ВОЛХЪ ВОЕСЛАВИЧЬ, 97 (325,345); 115 (468); баснь о вѣчномъ Ахиллесѣ повторяется въ сказаніяхъ объ Артурѣ, 115(453,454);мѣстности, посвященныя Ахиллесу. 115 (465, 467); принадлежитъ къ разряду морскихъ и рѣчныхъ божествъ, обладающихъ свойствомъ превращаться, 115(463); р. Ахеллой, 116 (468); баснь о лечебной силѣ ножнаго пальца Пирра и Ахиллеса, 119(494); прародитель Македонскихъ, Ѳессалійскихъ и Болгарскихъ царей, 119 (496); разсказъ Филострата о посмертномъ житіи его ха Черномъ морѣ есть трактатъ о повѣрьяхъ, легендахъ и пѣсняхъ, распространявшихся изъ этого центра, 119 (501); сказанія о немъ были жало извѣстны древнему міру; но древность ихъ несомнѣнна (на Крымскомъ полуостровѣ), 119 (501, 602); музыка и пѣніе, 119 (502); стихотвореніе его въ честь Гомера, 119 (602) замѣтка о его происхожденіи, 119(602, 503); ОМИРЪ-АХИЛЛЕЙ, 119 (503); сказаніе о ЧАШѢ, 119 (503), Ахилесовъ дромъ, 115 (461). КАБАЛА.
   ACHMEDIS Iskendername, сходство стиховъ его со стихами О. о П. И., 23 (153).
   АШЕРА, одно изъ именъ богини дѣвы, 55 (212). См. ЕЛЕНА.
   АЯКСЫ, 107 (386); 119 (501).
   АѲАНАСЬЕВЪ, Александръ Николаевичъ. См. его Поэтическія воззрѣнія Славянъ на природу (М. 1866 -- 68), 96 (307); 97 (315, 317); 100 (364,367,368).
   АѲИНЫ, 119 (502).
   Б, переходъ его въ В, и обратно; примѣры 90 (292).
   БАБЕЛЬ, столица Вавилонянъ, названная въ честь бога Эля, 55 (209).
   БАГРАТІОНЪ, кн. осетинскій, 100 (371).
   БАЙЕРЪ, негодованіе на него Шлбцера за мнѣніе его о важности Страбона, 2 (50).
   БАКУВИ, Абдъ-уль-Рашидъ ибъ Салехъ ибнъ Нуви, арабскій писатель, 11 (114)
   BALQ, однородно съ BULGA и μολγός, мѣхъ изъ бычачьей ножи, выдоенный, бѣдный; 11 (125). БОЛГАРЕ.
   БАЛТИСЪ, одно изъ именъ богини ДѢВЫ. ЕЛЕНА, 55 (212).
   БАРДИЛЪ, кор. Иллирійскій, 119 (493, 494). КРОКЪ. БАЯНЪ. ГОМЕРЪ.
   БАРСОВЪ, Ельпидифоръ Васильевичъ, его Причитанья сѣвернаго края (Часть I, М. 1872 г.), 55 (185,222); 91 (302); 107 (887); о толковинахъ, 69 (268, 269).
   БАРСОВЪ, Николай Павловичъ. Очерки Русск. истор. геогр. (Варшава. 1873), ДУДУДКИ.
   БАСТЕРД, по валахски значитъ незаконнорожденный, 69 (271). См. Бастіева чадъ.
   БАСТІАНЪ, его Geographische und Ethnologische Bilder (Jena. 1873), 55 (186).
   БАСТІЕВА чадъ, 69 (270).
   BASTINAS, по литовски бродяга, 69 (270).
   ВАСТЪ (bast), сѣдло, колымага; отсюда бастіонъ, вслѣдствіе первобытнаго обычая защищаться за прикрытіемъ обоза, 69 (270).
   БАЯНЪ, 1 (9), слово собирательное, обозначаетъ эпическихъ поэтовъ и преимущественно Гомера, 2 (10); 3 (60--62); подъ этимъ именемъ обозначается священная школа пѣвцовъ и сказочниковъ при храмѣ Ахиллеса и Елены на Черномъ морѣ (БАЮНЪ), 2 (14); этимологія этого слова, 2 (11--13); ладъ его противополагается ладу пѣвцовъ удѣльныхъ усобицъ, 4 (62); 5 (73--75); безличный видъ глагола "помняшеть, пущашеть", 6(77); мнѣніе Мицкевича, 6 (82); 116 (471--473); Дубровскаго, 118 (478); соловей; воззваніе къ нему въ С. о П. И. сходно съ воззваніемъ хора къ Гомеру въ Еврипидовой трагедіи "Елена", 11(95); 119 (499); названъ соловьемъ, подобно жрецу Богумилову въ Іоакимовой лѣтописи, 11 (96); замѣчаніе о немъ Буслаева, 13 (138, 139, 140); 97 (324); Срезневскаго,13(141); 118 (484); гимнъ Баяновъ, 11 (14, 15); сомнѣніе, чтобы эпитетъ "СМЫСЛЕНЫЙ" относился къ нему, 103 (380, 381); не лицо, а учрежденіе пѣвцовъ, 115 (445); 119 (504); пѣснь о ТАЛІЕЗИНѢ поясняетъ образъ Баяна, 115 (444--448); Пѣвецъ С. о П. И., согласно древнѣй. тему и повсемѣстному обычаю, начинаетъ и кончаетъ пѣснь свою Боянемъ (ЛИНЪ, МАНЕРОСЪ), 118 (473--475); соображеніе о немъ Хаджича, 118 (487); соединяетъ въ себѣ, подобно Мерлину и Таліезину, вѣчный пророческій духъ, проявлявшійся въ безъименныхъ, такъ-называемыхъ народныхъ пѣсняхъ, 118 (485--487); точно также ГОМЕРЪ въ древнѣйшую эпоху былъ собирательнымъ именемъ для обозначенія всего цикла троянскихъ сказаній. ВЕЛЬКЕРЪ, 119 (505--509).
   БЕБРИКИ, народъ Ѳракійскій, въ Персидской поэмѣ объ Александрѣ Македонскомъ вмѣсто этого народа названы Русскіе, 60 (235); эта форма соотвѣтствуетъ формѣ "бебрянъ рукавъ" вмѣсто бобровый въ плачѣ Ярославны.
   БЕЗЛИЧНЫЙ видъ дѣйствительнаго залога соотвѣтствуетъ нынѣшнему возвратному зал. кіи 3-му л. мн. ч. дѣйств. Балога, 1 (3--6); 6 (77); кромѣ приведенныхъ примѣровъ, на стр. 5 изъ самой пѣсни, ср. "Ярославнннъ гласъ слышитъ", 108 (404).
   БЕЗСОНОВЪ, Петръ Алексѣевичъ, видитъ въ Волхвѣ Всеславичѣ Вольгу Буслаевича и Олега, 97 (326, 327, 346); Собр. Пѣсенъ, 98 (308).
   БЕДА Почтенный, 2 (29).
   БЕКОСЪ -- хлѣбъ по фригійски указываетъ на невозможность рѣшенія вопроса о происхожденіи мѵѳовъ, среди СЕМИТОВЪ или АРІЙЦЕВЪ, 108 (40в).
   BESANSON, 2 (27); 6 (88).
   BELGAN, др. германское слово, "надувать", отсюда и БУГОРЪ, 11 (125); см. БОЛГАРЕ.
   BELENUS, богъ, чтимый жителями Аквилеи и признаваемый римскими солдатами за Аполлона, 13 (138); трава, называемая у Славянъ trava St. Apollonje, по-русски бѣлена 13 (138);д у Галловъ bellinuntia, 13 (138); см. ВЕЛЕСЪ. Замѣтки Л. ДИФВИБАХА, 13 (138).
   BELUS или Helios и Bel, 13(137).
   БЕЛЬГІЙ и БОЛГІЙ, яма галльскаго предводителя, подтверждаетъ догадку о романствѣ имени Болгаръ, 11 (131).
   БЕНЕДИКТЪ, ВОЕВОДА УГОРСКІЙ, 118 (482, 483); епископъ Колоцкій преслѣдуетъ Богумиловъ въ Босніи (Раичь).
   BENOIT DE ST.-MORE, французск. труверъ XII ст., написавшій 30108 стиховъ о Троянской войнѣ (Benoit de Saint-More et le Roman de Troie, etc., par А. Joly. Paris. 1870, 1871), 2 (21); 11 (106); (258).
   БЕНЪ ГОРІОНЪ, Іосифъ, его родословіе народовъ, 66 (245).
   БЕРДА, гор., 100 (366).
   BERNARD d'Angers, французскій писатель (конца X и начала XI ст.), подражатель Одиссеи, 2 (20).
   БЕРЕСТОВО, село, находящееся близъ Кіева, 45 (179).
   БЕРНГАРДИ (Bernhardy), его Grundriss der Griechischen Litterateur, 6 (85).
   БЕРОЗЪ, слова его о Зороастрѣ, приводимыя Стрыйковскимъ, 107 (389); отождествляющія Зороастра съ ХАМОМЪ, УРАНОМЪ и ХРОНОМЪ, 107 (390-- 392).
   БЕРТИНСКАЯ Лѣтопись, 116 (466).
   BIBLIOТНЕК der Gesam. Deutschen Nation. Littetatur. Quedlinbourg und Leipzig, 2 (27).
   BYWALEC, бывалый на войнѣ, 86 (283), см. БЫЛЬ.
   БИЛИТА, одно изъ именъ богини Дѣвы; 55 (212), см. ЕЛЕНА. АНАГИТЪ.
   БІОНЪ (Βίων), по словамъ Гелланика и Блеанта, отецъ Гомера, 13 (138); Βίων встрѣчается какъ варіантъ имени одного изъ царей XVII египетской династіи, 13 (138); см. БОЯНЪ.
   BISCLAVERET, 100 (367).
   БЛАГОВѢЩЕНСКІЙ соборъ, въ Московскомъ Кремлѣ, имѣющіяся тамъ изображенія древнихъ философовъ и поэтовъ, 2 (58).
   БОЛЪВАНЪ, кумиръ; по польски баль-вохвальство: мѵѳологія, 18 (148, 149).
   БОБРОВЪ, Димитрій, 111 (420).
   БОГУМИЛЫ, болгарская секта, (259); чрезъ нихъ, весьма вѣроятно, распространялись Троянскія сказанія на Западѣ, что можетъ объяснить ВОЛОШСКІЯ формы названій троянскихъ боговъ и героевъ въ древлеславянской редакціи Троянскаго сказанія. Miklosic. Trojanskaprice (Starine., кн. III, и Zagrebu, 1871), 2 (57); связь ихъ съ Гностиками, 107 (394), съ Манихеями, Зендами, 114 (436); 12 (516); связь ихъ съ древней Ѳракійской сектой, упоминаемой Страбономъ, 97 (351); 119 (498); Терапевты 107 (394); 114 (436); Катары, Альбигойцы; всѣ эти секты занимались преимущественно пѣснопѣніемъ и имѣли значительное вліяніе на народную поэзію всѣхъ европейскихъ народовъ; вліяніе ихъ также весьма замѣтно на архитектурныхъ памятникахъ Романскаго стиха и въ иконописаніи до XIII столѣтія. БОСНІЯ.
   БОГУМИЛЪ-Соловей, жрецъ, 11 (96). См. БАЯНЪ.
   БОДЯНСКІЙ, Іосифъ Максимовичъ, редакторъ Чтеній въ Императорскомъ Обществѣ Исторіи и Древностей Россійскихъ при Московскомъ Университетѣ, 2 (65); 25 (154); 46 (181).
   БОЖЕСТВА морскія и водныя: АХИЛЛЕСЪ. ВОЛХВЪ. МЕРОВEЙ. ПЕРИКЛИМЕНЪ. ПРОТЕЙ. СЛОВЕНЪ.
   БОЛГАРЕ: единоплеменность ихъ съ Ѳракійскими племенами, 11 (105); предположеніе, что въ Говера скрывается ихъ имя, 11 (124); Арабы употребляли выраженіе БОЛГАРЪ для обозначенія сафьяна, 11 (125); самое имя Болгаръ должно быть происхожденія Романскаго, 11 (131); языческія пѣсни мусульманскихъ Болгаръ, 13 (137); тождество болгарскихъ и ѳракійскихъ сказокъ, 11 (112 и слѣд.); тождественны съ Мормидонами АХИЛЛЕСА, 11 (121); этимологія ихъ прозвища, 11 (124 и слѣд.); разноплеменный составъ болгарскихъ селеній въ Россіи, 11 (132). BULGA.
   БОЛГАРІЯ заселена Славянами въ доисторическую эпоху. 2 (51, 52).
   БОЛГАРСКІЕ князья, 11 (120).
   БОЛОНЬЕ, окружность города, предмѣстье, 71 (274).
   БОЛОТО, 91 (302).
   БОПЛАНЪ, 60 (228).
   БОРИЧЕВСКІЙ. См. его Народные славянскіе разсказы (СПБ. 1844,) 41 (165)..
   БОСНІЯ служитъ связью между Востокомъ и Западомъ, какъ средоточіе движенія Богумиловъ (259).
   БОХАРТЪ, его Geographia sacra, 60 (233).
   БОЯНЪ; см. БАЯНЪ. КАГАНЪ.
   БОЯНЪ Владиміровичъ, князь Болгарскій; Венелинъ видитъ въ немъ Бояна, 2 (17); свидѣтельство о немъ Луитиранда 2 (17).
   БРЕТОНСКІЯ пѣсни, 118 (483, 485, 489). См. ПѢСНИ.
   BRIGI, 11 (117). См. ФРИГИ.
   БРИТАНІЯ, островъ, въ который перевозятся души умершихъ, 71 (273). См. СОВІИ.
   БРУНЪ, о Черноморскихъ Гетахъ 465.
   БРУТЪ, поэма, въ коей родъ англійскихъ королей ведется отъ Троянъ, 11 (102). См. ТРОЯ. 115 (454).
   BOUGE, 11 (134). См. БОЛГАРЪ.
   БУДИЛОВИЧЪ, см. его Изслѣдованіе языка древне-славянскаго перевода 13 словъ Григорія Богослова, по рукописи Импер. Публ. Библіотеки XI в. Спб. 1871; 54 (185).
   БУДДИЗМЪ вмѣстѣ съ ученіемъ Халдеевъ и Семитовъ есть вмѣстилище миѳовъ I распространенныхъ по всей землѣ 96 (307); МАНИXЕИ, присоединяющіеся къ Христіанской церкви должны были торжественно отрекаться отъ Будды 107 (391); ученіе Будды знакомо сочинителю С. о П. И. (АРГАДЪ) 107 (397); 114 (433); склонность къ буддизму средневѣковыхъ гностическихъ обществъ 114 (437); замѣчаніе В. В. Григорьева 116 (470).
   БУЕСТЪ, 92 (296).
   БУЗБЕКІЙ, записанныя имъ готѳскія слова, 77 (280).
   БУЙВОЛЪ, 15 (144).
   БУЙ-ТУРЪ. См. ТУРЪ.
   БУКВЫ, творческая сила ихъ 111, (422).
   BULGETTA, badgety 11 (124).
   BULGA, мѣхъ, въ значеніи вмѣстилища для вина, одеръ. Греки перепутали BULGA, съ НОРОЮ или капищемъ, въ коемъ хранилась кожа МАРСІЯ; филологи сближаютъ μολγός (мѣхъ) съ μδλγω (дою) вмѣсто μεργω, δερω: обдираю, 11 (124,125). Данте употребляетъ это слово для обозначенія норъ и ямъ въ аду; 8-й кругъ ада онъ называетъ MALEBOLGE (XVIII); въ 3-й ямѣ, помѣщались послѣдователи Симона Волхва (XIX); BOLGIA по итальянски мѣшокъ, котомка.
   БУРТАСЫ, народъ: Арабы употребляли это выраженіе для обозначенія кожи 11 (125).
   БУСЛАЕВЪ, Ѳедоръ Ивановичъ, академикъ. Его Историческіе очерки Русской Народной Словесности и искусства. Въ двухъ томахъ. Спб. 1861; Русская Поэзія XI и начала XII вѣка (у Тихонравова: Лѣтописи Русской Литературы, кн. I. М. 1859). Опытъ Исторической Грамматики Русскаго языка, 2 (59); 5 (74); 6 (77--80, 82); 11 (112, 114--116); 13, (138, 189); 96 (306); 97 (313, 324, 325, 344, 345); 18 (476).
   БУСЪ, болгарскій князь 77 (278). Буса хмѣльной напитокъ у Башкиръ и Калмыковъ. LIBERTES.
   БУТКОВЪ, Петръ Григорьевичъ, академикъ, 44 (175); 45 (179).
   БЫЛИНЫ временъ преемниковъ Владиміра, характеристика ихъ 4 (65); 5 (73); сродство ихъ съ древнею эпопеею 5 (74).
   БЫЛЬ, bywalec, primatum unus, бывалый на войнѣ 86 (283). См. МИНИХЪ.
   БѢЛГОРОДЪ, близь Кіева 98 (357).
   БѢЛИНСКІЙ, Виссаріонъ Григорьевичъ, его Сочиненія. М. 1859-62, 55 (201).
   БѢЛОСИРЫ (переводъ греческаго λεοχόσυροι встрѣчающіеся въ одной изъ рукописей Псевдо Калистена), изъ ихъ земли вышли Енеты на помощь Троянамъ 11 (107).
   БЭЛЪ (Билъ), халдейское божество 55 (209). См. БЕЛЪ и ВЕЛЕСЪ.
   БЭРЪ, баронъ, бельгійскій дипломатъ, путешественникъ и историкъ, о Некрасовцахъ 11 (426).
   Βοϑός, по ученію гностиковъ, глубина, существо самобытное, безконечное, Первоначальное, 97 (318). Ср. ДОНЪ, дно и бездна.
   Βοϑός вмѣсто бѣшя, отъ глагола бѣсити, подымать 71 (274).
   ВААЛЪ, въ ученіи Симона Волхва, 97 (319, 333).
   ВАЗЕРСКІЙ, священ. Николай, 111 (424).
   ВАЛЕЗАНЫ, скопческія общества 97 (332, 333).
   ВАЛЕНТИНІАНЕ, ученіе ихъ о страстномъ увлеченіи премудрости и ея обращеніи 55 (198). ЗАПАВА Путятишна и ЕЛЕНА душа Ивановна 55 (193, 197 и сл.).
   ВАЛЛІЙСКІЯ пѣсни 115 (445, 446, 448). См. ПѢСНИ.
   ВАЛЬТЕРЪ Аквитанскій, 11 (102). См. ТРОЯ. Сказанія о немъ входятъ въ кругъ польскихъ преданій.
   ВАЛЬТЕРЪ фонъ деръ Фогельвейде (конца XII и нач. XIII ст.), стихотворенія его носятъ въ себѣ сильный и блестящій отпечатокъ классическаго вліянія 2 (29). См. ТРОЯ.
   ВАНДА, дочь Кракуса: этимъ именемъ также назывались FREYА и ДІАНА 119 (499).
   ВАРЕНЦОВЪ его Сборникъ русскихъ духовныхъ стиховъ. Спб. 1860; 97 (317).
   WARTBURGERKRIEG, 114 (438).
   ВАРТОНЪ (WARTON), его Histoire de la poésie anglaise depuis la fin du XI siècle jusqu'au XVIII, 1744-81, 3 vol. 8o; 2 (26).
   ВАСИЛІЙ Великій, покровитель классическаго образованія 2 (36).
   WACE, Robert, 115 (453).
   VEGETIUS, о дружинѣ 11 (127).
   ВЕДЫ, 119 (491).
   ВЕЙОМАНЪ его изданіе: Alexander, Gedicht des zwölften Jahrhunderts vom Pfaffen Lаmprecht Frankfurt am Main 1850; при этомъ изданіи находится переводъ Псевдо-Каллистена объ Александрѣ Македонскомъ 60 (233, 237); 100 (363).
   ВЕЛЕСЪ, тождественность его съ Аполлономъ 13 (136, 137). BELENUS.
   ВЕЛИКІЕ МИНЕИ ЧETІИ, издаваемыя Археографическою Коммиссіею, 55 (207). См. ЕЛЕНА.
   ВЕЛИКОРУССКОЕ нарѣчіе, 115 (466).
   ВЕЛЬДЕКЪ, современникъ князя Игоря Святославича, описывалъ Троянскую войну и продолженіе оной 2 (29).
   ВЕЛЬКЕРЪ, 115 (451, 452); 118 (474) 119 (505). Der Epische и Cyclus; Die Götterlehre.
   ВЕЛЬТМАНЪ, Александръ Ѳомичъ, изд. Слово объ ополченіи Игоря Святославича князя Новгородъ-Сѣверскаго на Половцевъ въ 1185 году. Изд. 2-е. М. 1867; 11 (119); 44 (176).
   ВЕНКЛИНЪ, его Критическія изслѣдованія объ Исторіи Болгаръ въ 2 т. М., 1849; 2 (17).
   ВЕНЕРА, колесницу ея перевозятъ лебеди 4 (73); созвѣздіе Венера присвоено было Билитѣ у Вавилонянъ 55 (211); у нихъ же тоже созвѣздіе: утромъ, богиня война, а вечеромъ, богиня любви 55 (216); у Вавилонянъ та же звѣзда, при восходѣ солнца ИСТАРЪ между богами, а при закатѣ ВАЛИТЪ 55 (212, 213). ЕЛЕНА. АНАГИДЪ. ТАНАИѲЬ.
   ВЕНЕТЫ, Страбонъ ведетъ племя ихъ отъ Пафлагонянъ 11 (101); Титъ Ливій 11 (107), тоже что Анты (αινετοι) и Венды 11 (120); Прокопій Кессарійскій отождествляетъ ихъ съ ИЛЛИРІЙЦАМИ и ѲРАКІЙЦАМИ, обитавшими отъ подножія Кавказа на Западъ 11 (120); ЮСТИНЪ 11 (126); Венеды и другія Ѳракійскія племена, по свидѣтельству Страбона, сильно смѣшаны съ племенами Гальскими. Этимъ объясняется недоумѣніе позднѣйшихъ этнографовъ 11 (131, 132). ѲРАКІЯНЕ. ИЛЛИРІЙЦЫ. СЛАВЯНЕ. БОЛГАРЕ. ГАЛЛЫ.
   ВЕРВЕЛА, дочь Ваала, у Римлянъ Минерва, тоже что ЕЛЕНА, по ученію Симона Волхва 97 (319, 333).
   ВЕРИКИНСЪ, жрецъ матери боговъ. ВЕРЕКИНѲІОНЪ, гора; упоминаются у ПСЕВДО-ПЛУТАРХА 11 (114).
   ВЕРХОВЕНЪ, собиратель пѣсенъ мусульманскихъ Болгаръ, 13 (137).
   ВИЗАНТІЙСКІЕ писатели, свидѣтельство ихъ о древности заселенія Ѳракійскаго полуострова Славянами 2 (52).
   ВИЛЬГЕЛЬМЪ ОРАНСКІЙ 114 (438).
   ВИЛЬГЕЛЬМЪ, золотыхъ дѣлъ мастеръ 121 (510).
   ВИЛЬГЕЛЬМЪ АРМОРИКУСЪ (Guilelmus Armoricus) 121 (510).
   ВИЛЬМАРКЕ (Villemarqué) 115 (454, 457); 118 (488, 489).
   ВИНДИШМАНЪ, Zoroastrische Studien 108 (408); 114 (431).
   ВИРГИЛІЙ, 1 (1); 2 (23); 11 (104); 97 (316). ШКОЛА его.
   ВЛАДИМІРЪ (Василій) Всеволодовичъ, прозв. Мономахъ (ст. 7), с. в. кн. Всеволода Ярославича, в. кн. 6(75,76); 8(91); 15(146); Владиміръ не поддается на происки Олега 43 (173); 45 (176-- 179, 181); 66 (242); 100 (369); 107 (382).
   ВЛАДИМІРЪ Глѣбовичъ (ст. 10), с. кн. Переяславскаго Глѣба Георгіевича, вы. Переяславскій, 85 (285); 87 (286, 287).
   ВЛАДИМІРЪ-ПЕТРЪ Игоревичъ (ст. 10), с. вы. Новгородъ-Сѣверскаго, Игоря Святославича, вы. Новгородъ-Сѣверскій, въ 1187 году возвращается изъ Половецкаго плѣна съ невѣстою Кончаковною, на которой вскорѣ и женится 100 (369) (Указатель въ осьми томамъ П. С. Р. Лѣтописей, стр. 153).
   ВЛАДИМІРЪ-ВАСИЛІЙ Святославичъ (ст. 4), с. в. кн. Святослава Игоревича, в. кн. Кіевскій, снятый и равноапостольный 2 (39); 6 (76 и слѣд.); 114 (469).
   ВОДА, теорія превращеній и вѣчнаго возрожденія 55 (197); 108 (43--416); 111 (418); 112 (427); 114 (431); патентъ Китайскаго императора 114 (431). ДОНЪ 114 (440); 115 444--446, 467. БОЖЕСТВА морскія и водныя.
   ВОЗЗВАНІЕ къ князьямъ. § 86 въ первоначальномъ текстѣ неправильно помѣщенъ между § 81 и 82; затѣмъ текстъ въ 91, 92, 93, 94 и 95 въ первомъ изданіи перепутанъ; цифры обозначаютъ послѣдовательность исправленнаго чтенія, а латинскія буквы поставлены для обозначенія порядка текста, сохранившагося въ 1-мъ изданіи; воззваніе кончается § 94; на безнадежную рѣчь Святослава, пѣвецъ отвѣчаетъ: "Донъ ты княже кличетъ", 95 (298); воззваніе перепутано: или намѣренно пѣвцомъ, или по ошибкѣ писца 92 (296); мнѣніе А. Н. Майкова и др. 95 (298 и сл.);
   ВОЛГА, рѣка 11 (120).
   ВОЛКОДЛАКЪ, 97 (324).
   ВОЛКЪ "рыщетъ волкомъ" 3 (60); народная суевѣрная примѣта 21 (150, 151); являются въ Москвѣ въ годъ смерти Лжедимитрія 21 (151); ВОЛКЪ Фенриръ 100 (363, 366, 367, 376); ВОЛКЪ Всеславъ 100 (363, 365); значеніе волка у Египтянъ 100 (362, 365); въ Эддѣ этотъ типъ совмѣщаетъ въ себѣ двѣ силы: благотворную и губительную 100. (367); астрологи означали имъ планету МАРСЪ 100 (367); люди и народы, обращающіеся въ волковъ 100 (367, 868); въ сказаніи о Мамаевомъ побоищѣ 111 (419, 455); спутникъ Мерлина 115 (456); волчица: судьба 115 (458); сказка объ Иванѣ Царевичѣ и сѣромъ ВОЛКѢ въ связи съ египетскою сказкою Синезія 100 (362); 115 (455). ВОЛЧИЦА.
   ВОЛХВОВАНЬЕ, 97 (326).
   ВОЛОХИ, племя Романское, мнѣніе Срезневскаго 11 (118) Ταυρισκοι 15 (144) ГАЛЛЫ. СКОРДИСКИ, ЛИГУРИСКИ, TАBРИСКИ.
   ВОЛХВЪ; обличаетъ въ Кіевѣ греческое вліяніе 6 (88); въ пѣсни о Садкѣ богатомъ гостѣ, сынъ и дочь Морскаго царя 97 (312).
   ВОЛХОВЕЦЪ, р. 97 (322, 323).
   ВОЛХОВЪ, р. 97 (322).
   ВОЛХЪ, въ русскомъ эпосѣ 97 (323). Неправильно вм. Волхвъ.
   ВОЛХЪ Всеславичъ 96 (30В): ВСЕСЛАВЪ: геній, покровитель русскаго племени 96 (306): тоже что ПЕРИКЛИМЕНЪ, сынъ морскаго царя и точно также обладаетъ способностью превращеній 96 (305); у Рыбникова Всеславъ называется Буслаевичемъ 96 (305); упоминаніе родоваго бога ВСЕСЛАВЛЯ служитъ переходомъ къ повѣствованію о ПАРИСѢ Троянскомъ и ВОЛЬГѢ Всеславичѣ Кирши Данилова; отождествленіе этихъ лицъ съ ВСЕСЛАВОМЪ ПОЛОЦКИМЪ 96 (306); мнѣніе Буслаева о тождествѣ; миѳическаго и историческаго ВСЕСЛАВА 96 (306); 97 (312); волхъ, въ пѣснѣ о Садкѣ богатомъ гостѣ, сынъ и дочь морскаго царя (ср. ВСТУПИЛЪ)! 97 (312); сродство съ франкскою баснею о Меровингахъ (ФРЕДЕГАРЪ) 97 (312, 313); пѣснь о Вольгѣ Всеславичѣ была извѣстна древнимъ 97 (313, 314); стихи Гезіода о ПЕРИКЛИМИНѢ, превращающемся въ орла, муравья, въ пчелиный рой и въ змѣю 97 314); ПЕРИКЛИМЕНѢ, ВОЛХЪ ВСЕСЛАВИЧЪ (Кирши Данилова), ВОЛХЪ ВСЕСЛАВЪ (Пѣсни о полку Игоревѣ), ВОЛХЪ-ВСЕСЛАВЪ; (лѣтописи), АЛЕКСАНДРЪ ПАРИСЪ суть одно и тоже лицо 97 (314, 825); сказаніе лѣтописи о рожденіи Всеслава напоминаетъ разсказъ Псевдо-Калисѳена о рожденіи Александра Македонскаго 97 (314, 315, 326); ученіе Цельсія 97 (315, 316); сказаніе о Волхвѣ и Словенѣ 97 (320, 322, 327--331322), въ близкомъ сродствѣ съ цикломъ азовскихъ басонъ объ Еленѣ 9 7 320); Волхъ Всеславичь обращающійся вмѣстѣ съ дружиной въ Муравьевъ объясняетъ назначеніе Ахиллеса съ его Мирмидонами при осадѣ Трои и объясняетъ самое названіе PERCEVAL 97 (346); намекъ на тождество ВСЕСЛАВА и Ахиллеса (муравьи) 97 (321, 825, 346) Волхвъ и Волховецъ, сыновья Словена (Хронографъ) 97 (321--323); Садко женится на дочери морскаго царя, рѣкѣ Волховѣ 97 (323, 324); связь BOECKАBA ПОЛОЦКАГО съ божествомъ Хорсомъ и съ миѳическимъ Трояномъ 97 (324, 325, 326): КИТОВРАСЪ 97 (325); пѣвецъ С. о И. И. имѣлъ въ виду пѣснь о Волхѣ Всеславьевичѣ, на которую существуютъ намеки и въ классической греческой словесности, подъ именемъ ПЕРИКЛИМЕНА, сына морскаго бога 97 (326); связь съ халдейскимъ миѳомъ о морскомъ чудовищѣ ОАННЕСѢ 97 (326); мнѣніе Безсонова 97 (326, 327, 346); сочетаніе Ахиллеса и Волхва Всеславича съ Еленою прекрасною 97 (343) ВОЛХВЪ ВСЕСЛАВИЧЬ и ВСЕСЛАВЪ; мнѣніе Шевырева, подтвержденное Миллеромъ и развиваемое Буслаевымъ 97 (324, 344, 345); разсказы о рожденіи ВОЛХА ВСЕСЛАВЬЕВИЧА отъ Змѣя напоминаютъ сказку Псевдо-Калисѳена объ Александрѣ Великомъ 97 (345); пѣснь о Вольгѣ рисуетъ безуспѣшныя усилія Волха Всеславмча установить податную систему въ пользу охотнической дружины 97 (346); скиѳское преданіе о золотомъ плугѣ 97 (347); ВСЕСЛАВЪ Полоцкій 98 (353, 354, 357, 358); 101 (379, 380); ХОРСЪ 100 (362, 365); Волкъ Всеславъ 100 (363, 365) въ онежскихъ былинахъ Волхъ Всеславичъ является подъ именемъ ИВАНА ГОДИНОВИЧА 100 (375); выписки и замѣтки, служащія основаніемъ взгляду Автора на Всеслава, Полоцкаго 100 (375); ВОЛКИ 100 (375); СВЕНДАЛЬ 100 (377); ср. характеристику Всеслава, въ С. о П. И. съ АРГАДОМЪ Буддистовъ 107 (397); ВЕЛЬКЕРЪ 115 (452); АРТУРЪ 115 (453, 455); сближеніе ХОРСА. ВОЛКА, ВСЕСЛАВА, АРТУРА, ОРОСА и ОЗИРИСА 115 (455, 456); похожденія ПЕРЕДУРА 115 (456); сродство миѳа о Волхвѣ Всеславьичѣ съ баснями о рѣкѣ Волховѣ 116 (468); ср. сродство АХИЛЛЕСА съ рѣкою АХЕЛЛОЕМЪ 116 (468); сходство съ легендою о дочери Кракуса ВАНДѢ 119 (499); уп. 119 (500); басни о ПАРЦИВАЛѢ, ТИТУРЕЛѢ, ИВАНѢ ЦАРЕВИЧѢ, ВОЛХВѢ ВСЕСЛАВЬЕВИЧѢ, АЛЕКСАНДРѢ ВЕЛИКОМЪ, ОЗИРИСѢ, ГОРОСѢ, пресвитерѣ ІОАННѢ, ЧИНГИСЪ ХАНѢ въ близкомъ сродствѣ между собою и въ связи съ движеніемъ Богумиловъ и другихъ сектаторовъ 121 (516, 517).
   ВОЛЧИЦА, 115 (455, 456, 458). ВОЛКЪ. На стр. 456, стр. 6 сверху пропущено: "la louve" послѣ словъ "comment Merlin?"
   ВОЛЬГА Всеславичъ. См. ВОЛХВЪ Всеславичъ.
   ВОЛЬФРАМЪ, 114 (487, 438).
   ВОРОНЫ, суевѣрная примѣта 21 (150).
   ВОРОНЪ, объясненіе этого слова 60 (228, 229).
   ВОРОПЪ упомянутъ по ошибкѣ вм. НИЛЬСОНА.
   ВОСТОКОВЪ, Александръ Христофоровичъ, 97 (315); 118 (479).
   ВРЕМЕНЫ, вмѣсто БРЕМЕНЫ 90 (293).
   ВСЕВОЛОДЪ III (Димитрій) Георгіевичъ (ст. 9) прозв. Большое гнѣздо, с. в. кн. Георгія Владаміровича Долгорукаго, в. о. Владимірскій, 87 (286, 287).
   ВСЕВОЛОДЪ Мстиславичъ (ст. 11), с. в. кн. Кіевскаго Мстислава Изяславича, кн. Бельзскій, 95 (298); одинъ изъ трехъ МСТИСЛАВИЧЕЙ.
   ВСЕВОЛОДЪ, БУЙ-ТУРЪ, Святославичъ (ст. 9), с. кн. Новгородъ-Сѣверскаго Святослава Олеговича, кн. Трубчевски БУЙ-ТУРЪ, братъ Игоря; умеръ въ маѣ, 1194 года: "во Олговичѣхъ всихъ удалѣе рожаемъ, и воспитанемъ, и возрастомъ и всею добротою и мужьственной доблестью и любовь имяше на всѣмъ". Ипат. X 15 (144, 38, 39 (145).
   ВСЕВОЛОДЪ Ярославичъ (ст. 6) с. в. кн. Ярослава Владиміровича, в. кн. Кіевскій, 43 (173, 174).
   ВСЕВОЛОДЪ Ярославичъ (ст. 11), сынъ князя Луцкаго Ярослава Изяславича, ошибочно принимаемъ за одного изъ МСТИСЛАВИЧЕЙ, 95 (298).
   ВСЕЛЕНСКІЕ УЧИТЕЛИ, такъ назывались преподаватели учрежденнаго въ Константинополѣ Константиномъ Великимъ главнаго училища 2 (52).
   ВСЕСЛАВЪ Брячиславичъ (ст. 7) с. кн. Полоцкаго Брячислава Изяславича, князь Полоцкій. ВОЛХЪ Всеславичъ.
   ВСЕСЛАВЛЯ жизнь, жизнь русскаго племени 96 (305).
   ВСТУПИЛЪ дѣвою, 55 (201); Волхвъ сынъ и дочь морскаго царя 97 (324); морское божество имѣетъ большее сходство съ Дагономъ, изображаемымъ полу-рыбой и полу-человѣкомъ, а также андрогиномъ "Gentilibus; deos utriusque fuisse naturae "Serviusad 6. Aeneid. tradit. Plutarch us (in Is. et Osir.) Matrem lunam mundi vocant et fluxum habere utriueque naturae existimant". (Homs Apollo L 1, c. 42): nonulli Deorum αρσενοϑηλεῖς καὶ γύνανδρι, qui viri simul et mulieres. (M. Greg. Michaelis notae in Jac. Gafarelli curiositates. Hamburgi 1676, p. 54). Коментаторъ къ предыдущимъ цитатамъ присовокупляетъ: Quid ergoobstat, quo minus Dagon ὀ καὶ ᾑ appellatur et sie triumphat Scaliger, quem de ponte dejicere volebat Gafarellus.
   βοολη, см. ЛЕСТЬ.
   ВЫГОНЦЫ Галицкіе 60 (233).
   βοϑός, по ученію Гностиковъ, глубина, существо самобытное, безконечное, первоначальное 97 (318).
   ДОНЪ (дно, бездна).
   B'а (Gâhs), молитвенные часы, входящіе въ составъ равныхъ частей священныхъ книгъ Парсовъ приводятся въ выпискахъ въ § 110 (418); ЗОРОАСТРЪ.
   ВАГЕНЪ, въ Нибелунгахъ, считается троянскаго происхожденія 11 (102).
   ВАККАНЪ-елъ Барейнъ, титулъ турецкаго султана. См. КОГАНЪ.
   ГАЛИЗОНЫ, въ Иліадѣ 11 (III). См. АЛАЗАНЕ.
   ГАЛИЦІЯ 100 (376).
   ГАЛИЧАНЕ 11 (109); 60 (232). ВЫГОНЦЫ Галицкіе АЛАЗАНЕ, ГАЛИЗОНЫ, ХАЛИЗІИ, ХАЛДЕИ, 118 (484).
   ГАЛИЧЪ, усѣченное прилагательное 23 (152).
   GAUSHEN опечатка вм. Salischen, 67 (258) въ подстр. прим.
   ГАЛЛЫ, часть ихъ, поселившаяся при стеченіи Дуная и Савы претендовала на имя СКОРДИСКОВЪ 11 (131); ТАУРИСКИ. ЛИГУРИСКИ. ВОЛОХИ. Нападенія Галловъ на Дунайскія земли за 400 лѣтъ до P. X. 11 (119); претензія ихъ на имя Скордисковъ и имя ихъ предводителя подтверждаютъ догадку о романствѣ имени Болгаръ 11 (131); свидѣтельство о Галлахъ Митридата 11 (131); Галлаты Страбона 11 (132); тождественность ихъ съ Волохами Нестора 11 (133); вопросъ о романствѣ Галловъ (нынѣшнихъ Волоховъ) превосходно разрѣшенъ въ сочиненіи: Histoire des origines de la langue Franèaise par Granier de Cassagnac. Paris. 1872; Галлами назывались жрецы богини Дѣвы въ Малой Азіи 97 (331); передвиженіи Галловъ изъ Франціи и съ Дуная въ Малую Азію и обратно 115 (454); Троянскія преданія 119 (502, 503). ВОЛОХИ. ЛИГУРИСКИ. ТАУРИСКИ.
   ГАЛЬБЕРСТАДТЪ, Александръ 2 (29).
   ГАММЕРЪ, приводимое имъ персидское стихотвореніе объясняетъ миѳъ о Дунайскомъ Троянѣ 41 (170); 60 (224), 97 (344).
   ГАНКА. Jgor Swatoclavić hrdinsky zpiew о taćeny protо Polowcum w Praze, 1821, 1 (2); о троянствѣ Троянъ 2 (59).
   ГАНЪ (Hahn), о муравьяхъ 97 (314); кромѣ того слѣдуетъ обратить вниманіе на его Sagwissenschaftliche Studien. Jena 1871; о сродствѣ. Скандинавскихъ и Троянскихъ сказаній; сказка о ЛЕЛЬѢ КУРВѢ, по его мнѣнію, сродни съ баснями о Парисѣ, Венерѣ, Юнонѣ, Минервѣ и о мѣсяцѣ 100 (378).
   GARWALF, такъ назывались у Нормановъ обращенные въ волковъ 100 (367).
   ГАРМОНИДЪ, предокъ Гомера 13 (138).
   ГАТИФИ, персидскій поэтъ, разсказанный имъ миѳъ сохранилъ отголосокъ древняго миѳа объ Еленѣ и съ помощью его можно открыть слѣды древняго миѳа въ сказкахъ сербской и болгарской о Троянѣ 41 (169); 97 (849).
   ГАТЦУКЪ, Алексѣй, его замѣтка по поводу Алазонянъ 11 (110).
   GAFARELU, Jacobi. Curiosites inouyes hoe est curiositates inauditae de figuris Persarum talismannicis etc. Hamburgi. 1676. ВСТУПИЛЪ.
   ГВИДДІОНЪ, 115 (445).
   GUIDO DE COLUMNA, составилъ въ XIII столѣтіи сказаніе о раззореніи Трои 2 (24); 118 (477).
   ГВІОНЪ, онъ же МЕРЛИНЪ ТАЛІЕЗИНЪ 115 (444, 445).
   ГЕЗЕНІУСЪ (Gesenius), о распространеніи культа ТАНАИТЫ до Гибралтара 97 (348).
   ГЕЗИХІЙ, объ остр. Левкѣ 115 (467). (Hesychii Alex. Lexicon, r. Schmidt Jenae 1868--1868).
   ГЕЗІОДЪ, бывъ посвященъ въ таинства магіи, кабалы и гносисы 2 (13); древніе называли его двоюроднымъ братомъ Гомера 6 (86); слова Гезіода русскій лѣтописецъ приписываетъ Гомеру 2 (57); 6 (86); 95 (299); сближеніе ученія Гезіода о добрыхъ геніяхъ племенъ и народовъ съ Трояномъ и Даждьбожимъ внукомъ 11 (121, 122); предокъ Гомера 13 (138); о Периклименѣ 97 (313, 314); миѳъ объ оскопленій. Ураноса 97 (332, 350); 107 (390, 393); свидѣтельство его о древнѣйшемъ обычаѣ пѣвцовъ начинать и оканчивать свои пѣсни обращеніемъ къ Лину 116 (473, 474); БАЯНЪ, КРОКЪ, ГОМЕРЪ 119 (499). МАНЕРОСЪ.
   ГЕКАТА, богиня 97 (316).
   ГЕЛІОСЪ, тождество съ ДАЖЬ-БОГОМЪ 97 (352).
   ГЕННАДІЙ, архіеп. Новгородскій 121 (516):
   ГЕНРИХЪ II, кор. англійскій 90 (293),
   ЕРДЕРЪ, приводятъ слова КАНТА о значеніи соревнованія 55 (186, 187).
   ЕРОДОТЪ, египетское преданіе объ Еленѣ 2 (56); 55 (200), на Каталанской картѣ его басни о грифонахъ изображены въ видѣ ЛЕБЕДЕЙ, сражающихся съ людьми 4 (71); говоря о кожѣ Марсія употребляетъ выраженіе ἁσκός: козлиный или воловій мѣхъ для храненія вина 11 (123); разсказываетъ скиѳское преданіе о золотомъ плугѣ, сохранившееся въ пѣснѣ о Вольгѣ Всеславичѣ и Микулѣ Селяниновичѣ, 97 (347); о скифскомъ народѣ Неврахъ, превращающихся въ волковъ 100 (367); разсказываетъ по древнимъ сказкамъ, причины войнъ между Восточными и Западными народами, 100 (372, 373, 374, 375); 107 (393). ЕЛЕНА. ОБИДА; о Линусѣ 118 (474, 475).
   GESTA ROMANORUM, 2 (18).
   ГЕТЕ, явленіе Елены въ С. о П. Иг. совершенно согласно съ явленіемъ ея во второй части ФАУСТА 55 (192, 193); совершенно согласно съ русскимъ пѣвцомъ полагаетъ, что предѣлы времени не должны стѣснять поэта 97 (313).
   ГЕТУЛИ (QETULI), Придунайскіе Славяне; по Византійскимъ писателямъ тоже что ИЛЛИРІЯНЕ племени Мосоха 60 (232).
   ГЕТЫ, 97 (351,352). СТРАБОНЪ о смѣшанномъ населеніи Ѳракійскихъ племенъ и Галатскихъ, затрудняющемъ географовъ.
   ГИББОНЪ, свидѣтельствуетъ о блистательномъ состояніи просвѣщенія въ Византійской Имперіи (X--XII ст.), 2 (58).
   ГИЛЬФЕРДИНГЪ, Александръ Ѳедоровичъ, отвергаетъ свидѣтельства Византійскихъ писателей о тождествѣ древнихъ обитателей Ѳракійскаго полуострова съ позднѣйшими 2 (52); предлагаетъ чтеніе "НЕСОША СЯ" вмѣсто "НЕСОШЛЮ" 71 (275); Онѣжскія былины 100 (375).
   ГИМАДАЙСКІЯ ГОРЫ, 115 (459).
   ГИМНЪ въ честь БАЯНА, неизданная рукопись, упоминаемая митр. Евгеніемъ и Карамзинымъ 2 (14, 15); подложность рукописи не исключаетъ древности и подлинности содержанія.
   GINGUENET, изслѣдователь средневѣковой словесности 2 (19).
   GIRALDUS CAMBRENSIS 67 (259)
   ГІЯ, халдейское божество 55 (209).
   ГІЯЛЛАРГОРНЪ, волшебная труба въ Эддѣ тождественна съ трубою Зулъ Карнейна и пламеннымъ рогомъ КАРНАЯ 60 (230).
   ГЛАСОИМНЫЕ мужи (μέροψ, μέροπες), древнѣйшіе жители Дарданіи; воспоминаніе о нихъ Гомера въ Иліадѣ 3 (60).
   ГЛѢБОВИЧИ Рязанскіе: Романъ (1207), Игорь (ум. 1195), Ярославъ (1198), Владиміръ (1195), Всеволодъ (ум. 1206), Святославъ (1207) 87 (289).
   ГНОСТИКИ; число десять соотвѣтствуетъ числу ихъ среднихъ ЭОЛОВЪ 4 (69); числа десять и семь играютъ важную роль въ ихъ ученіи и въ сказаніяхъ Троянскихъ 5 (74); ихъ СОФІЯ АХАМОТЪ есть Елена 55 (191); показаніе Св. Иринея 55 (197); 111 (424); ЭОНЫ имѣютъ оба пола 97 (324) ВСТУПИЛЪ; ученіе гностиковъ 97 (332, 333, 347, 351); 100 (362); 107 (394); 111 (424); 114 (436); 115(452, 453); въ ихъ ученіе билъ посвященъ Пѣвецъ С. о П. Иг. 107 (397); о значеніи буквъ 111 (422). Ср. МАНИХЕИ, БОГУМИЛЫ, скопцы, Всѣ эти секты сталкиваются на Дунаѣ и на Дону 114 (433).
   ГОГЪ и МАГОГЪ въ сказаніи, записанномъ въ Саратовской губерніи объ Александрѣ Великомъ говорится, что они загнаны имъ въ горы. Меѳеодій Патарскій 60 (225); по замѣчанію Бохарта, обозначаютъ Кавказскихъ Скиѳовъ 60 (233); Жонъ Мандевиль 100 (363).
   ГОДИНА, примѣры изъ Лѣтописи 54 (184).
   ГОДИНОВИЧЬ Иванъ, въ Онѣжскихъ былинахъ подъ этимъ именемъ является Волхъ Всеславичъ 100 (375); напоминаетъ Ороса сына Озириса, называвшагося сыномъ Хроноса 100 (375); названіе Волхва Всеславича Иваномъ Годиновичемъ не случайно; сказка объ Иванѣ Царевичѣ таже повѣсть, что и о Волхвѣ Всеславичѣ; но принадлежитъ другому времени и другой традиціи Пѣвцовъ. Съ этими сказками слѣдуетъ сравнить переходъ Граля съ Запада на родину Чингисъ Хана. ІОАННЪ Пресвитеръ.
   ГОЕНЪ ТУМЪ КІАМЪ, рѣка; патентъ на производство и герцоги 114 (431, 432, 433); ср. ДОНЕЦЪ.
   ГОЛОВА, символъ единодержавія, слова польскаго царя КРАКА, Kyng ALISAUNDRE 119 (491-494); въ Бретонскихъ сказкахъ 119 (495); Голова, упоминаемая Ахиллесомъ 119 (496); голова Аякca (по разказу Филострата) 119 (501).
   ГОЛОВЫ, правильность правописанія 119 (490).
   ГОЛОВИНЪ, его Примѣчанія на Слово о Полку Игоревѣ. Москва. 1846, 2 (15).
   ГОМЕРЪ, 1 (1); Исканусъ и Пѣвецъ С. о П. И. означаютъ его тѣми же словами 2 (10); классическій обычай называть Гомера поэтомъ сохраняется въ двухъ поэмахъ XII в. 2 (10); упоминанія Страбона объ этой обычаѣ 2 (10); обычай этотъ получаетъ оффиціальное незнаніе въ VI стол. въ Юстиніановыхъ Институтахъ 2 (10); такъ называетъ Гомера и Св. ГРИГОРІЙ Назіанскій 2 (10); Гомеръ считался посвященный въ таинства магіи, кабалы и гносисы 2 (13); извѣстность его на Югѣ Россіи 2 (14 вліяніе его на англійскихъ, французскихъ и германскихъ писателей (отъ X до XII ст.) 2 (19); Гомеръ упрекается Сивиллой за вымыселъ 2 (24, 25); 55 (189); 115 (446); изучала Гомера въ Греческомъ мірѣ: Ὁμηροκέντρα Пелагія, оконченныя императрицей Евдокіей 2 (30); въ греческихъ школахъ Гомеръ былъ краеугольнымъ камнемъ образованія юношества 2 (32); эпиграммы на учителей за ихъ пристрастіе къ Гомеру 2 (32); вліяніе его на образованіе въ Славянскомъ мірѣ и въ Россіи 2 (35); изученіе Гомера въ русскихъ школахъ 2 (54, 55); изображеніе его я другихъ поэтовъ и философовъ Греціи на столбахъ соборной паперти Новоспасскаго монастыря 2 (58); Мацѣевскій, Ганка и Шишковъ замѣчаютъ вліяніе Гомера на С. о П. И. 2 (59); Пѣвецъ С. о П. И. обозначаетъ главныя свойства Гомера 3 (60); 6 (76); мнѣніе Пыпина объ извѣстности Гомера въ средніе вѣка 6 (83); сокращенный переводъ его на Латинскій языкъ (Ршdarus Thebanus) 6 (85); въ XII стол. Греко-Славянамъ текстъ Гомера былъ доступнѣе латинскихъ текстовъ Дареса и Дихта 6 (85); древніе называли Гомера двоюроднымъ братомъ Гезіода 6 (86); русскій лѣтописецъ приписываетъ Гомеру слова Гезіода 2 (57); 6 (86); 95 (299); соловей; воззваніе къ нему хора въ Еврипидовой трагедіи "Елена" 11 (95); сходство этого воззванія съ воззваніемъ Пѣвца С. о П. къ соловью Баяну 11 (95, 96); въ стихахъ его (Ил. XX, 307) кроется побудительная причина связывать позднѣйшіе царскіе роды съ Римскими Кесарями 11 (103); употреблялъ имя ТУРА (ταῦρος) какъ прозвище героевъ 15 (145); описаніе въ С. о П. И. положенія войскъ половецкаго и русскаго совершенно гомерическое 37 (162); сказаніе Гомера объ Еленѣ 55 (200, 201); миѳъ объ Еленѣ во всей его полнотѣ едва ли былъ ему извѣстенъ 35 (219); 66 (243); о превращеніи Периклимена въ волка 100 (368); Пѣвецъ Игоревъ, по поводу кончины Всеслава; приводитъ стихи изъ Илліады п. 11 858 и 859 о птицегадателѣ Энномосѣ 104 (381); сравненіе Гомеромъ двухъ Аяксовъ съ пашущими волами объясняетъ слова Пѣвца о смоленскихъ князьяхъ Рюрикѣ и Давидѣ 107 (386); подъ именемъ Гомера, подобно Таліеэину, сливается цѣлый рядъ эпическихъ поэтовъ 115 (445); Денисовъ сравниваетъ свое повѣствованіе о раззореніи Соловецкаго монастыря съ твореніемъ Гомера 118 (476); Александру Великому при посѣщеніи имъ Трои подносятъ творенія Гомера 118 (476); эпиграмма Александра на современныхъ ему поэтовъ 118 (477); отношенія къ Гомеру храмовыхъ пѣвцовъ на Ахиллесовомъ островѣ 118 (478); "Омиръ-Ахиллей" 119 (503); о собирательномъ значеніи имени Гомера. ВЕЛЬКЕРЪ. (Ep. Cyclus) 119 (505--509); это значеніе Гомера вполнѣ оправдываетъ обозначеніе его и всѣхъ Гомеридовъ подъ именемъ Баяна 119 (499, 500).
   ГОРЕ ЗЛОСЧАСТІЕ, повѣсть; сравненіе ея съ бретонскою пѣснью о Таліезинѣ 115 (444), съ Еврейскою пѣснью наканунѣ пасхи 115 (448). Кипрскими стихами Стасина 115 (451); 118 (489); Плутархъ о сходныхъ съ этими миѳами изображеніяхъ въ Саискомъ храмѣ 118 (490); ср. 115 (451); эти превращенія соотвѣтствуютъ ученію Буддистовъ о метаморфозахъ, коимъ подвергается душа пока не достигнетъ полнаго очищенія и полнаго спокойствія (нирвана), по принесеніи себя на жертву въ пользу человѣчества.
   ГОРОДЕНСКІЯ трубы, смыслъ рѣчи требуетъ перестановки этихъ словъ 92 (302); обозначаютъ начало военныхъ движеній на Сулѣ 92 (302).
   ГОРОДЕЦЪ, противъ Кіева 44 (176).
   GOROPIUS Becaniis, объ этимологіи слова bulga 11 (124).
   ГОРОСЪ, 107 (393); басни о немъ, ПАРЦИВАЛѢ, ГРАЛѢ, ИВАНѢ царевичѣ, ВОЛХВѢ ВСЕСЛАВЬЕВИЧѢ, АЛЕКСАНДРѢ ВЕЛИКОМЪ, ОЗИРИСѢ, ЧИНГИСЪ ХАНѢ находятся въ близкомъ сродствѣ между собою 121 (517) и въ связи съ движеніемъ Богумиловъ и другихъ сектаторовъ (между коими исторически извѣстны Несторіяне) 121 (516).
   ГРАЙ (κράγος) 119 (498).
   ГОТѲСКХЯ ДѢВЫ, 115, (460).
   ГОТѲЫ, значеніе у нихъ Ахилла и Елены 52 (218); іеромонахъ Лосицкій видитъ въ нихъ Литовцевъ, Руссовъ и Пруссовъ и свидѣтельствуетъ, что послѣдніе изъ Готоовъ были выведены Турками въ Египетъ, гдѣ они вошли въ составъ Мамелюковъ 114 (465); изслѣдованія КУНИКА. БРУНА.
   GRAL, весьма вѣроятно, обозначаетъ тоже что чанъ Людей Божіихъ, образуемый стѣной движущихся въ кругѣ братьевъ и сестеръ и знаменующій переходъ черезъ Чермное море, АРТУРЪ, ПАРЦИВАЛЪ, ТИТУРЕЛЬ, ЧИНГИСЪ ХАНЪ, КАНАЛА, ОППЕРТЪ, ГРАЛЬ, перенесеніе чаши съ острова Брита на островъ Ахиллесовъ 119 (503); чаша переносится съ запада въ Индію въ сопровожденіи, Парциваля; сынъ его Пресвитеръ Іоаннъ; на Гралѣ обозначается имя того кому должно быть преемникомъ т. е. Пресвитеромъ Іоанномъ 121 (511, 514).
   ГРАММАТИНЪ, Николай Ѳедоровичъ; его Слово о Полку Игоревомъ, историческая поэма, писанная въ началѣ XIII вѣка, и съ оной преложенная стихами древнѣйшаго Русскаго размѣра, съ присовокупленіемъ другаго буквальнаго преложенія, съ историческими и критическими примѣчаніями критическимъ же разсужденіемъ и родословной. Москва 1823 года 2 (15, 17, 59); 4 (63, 64); 11 (97); 55 (204); 64 (241); 97 (320); 100 (369).
   ГРАНОВСКІЙ, Тимофей Николаевичь, о классич. образованія Аббата Сугерія 2 (21).
   ГРЕССЕ (Graesse), 2 (26).
   ГРИГОРІЙ св. Назіанзскій, о Гомерѣ 2 (10); покровитель классическаго образованія; его Χριςτὸσ Παςχων составлено изъ стиховъ Еврипида 2 (30); изучаемъ въ Россіи (до XII стол.) 2 (86, 38); слово его противъ Юліана отступника за классическое образованіе 2 (37--38); съ любовью изучаемъ былъ святымъ нашимъ Первоучителемъ 2 (38).
   ГРИГОРІЙ Турскій, вліяніе на него классической словесности 1 (7); 2 (21); ведетъ родъ Франковъ отъ Троянъ 11 (101); 07 (312); имѣлъ въ виду тѣже басни и сказанія, которыя имѣлъ въ виду и нашъ Пѣвецъ 97 (313)
   ГРИГОРІЙ, пресвитеръ, не признаетъ Гомера источникомъ 2 (24, 25, 56); 6 (24).
   ГРИГОРОВИЧЪ, Викторъ Ивановичъ, его записки Антиквара 69 (268, 269).
   ГРИГОРЬЕВЪ, Василій Васильевичъ 115 (470).
   ГРИММЪ, замѣтка его о пѣсняхъ эдды подходитъ болѣе къ манерѣ Пѣвца С. о П. И. 55 (187).
   ГРОЗВИТА, носитъ на себѣ отпечатокъ классическаго вліянія 2 (29).
   ГРУНДТВИГЬ (Grudtvig), издалъ Датскую пѣснь: Ungen Svendal 100 (377).
   ГРЪДЫНИ, надмѣніе, ὄγκος, въ именительномъ падежѣ, 54 (185)
   ГУБЕРНАТИСЪ, о МУРАВЬЯХЪ 97 (314).
   ГУДЕЦЪ, въ Задонщинѣ такъ названъ БАЯНЪ 13 (141).
   ГУДРУНА, дочь Гримгильды, въ Эддѣ; разсказъ о сватовствѣ ея людьми Аттили 66 (244). ЯРОСЛАВЪ.
   GYRALDUS, о вліянія Блены на мореплаваніе и о поклоненіи ей 55 (218--219).
   GUILLAUME de Jumieges 66 (257)
   GUYOT DE PROVINS 121 (511); Санъ-Марте полагаетъ его тождественнымъ съ KYOT von Provenz авторомъ поэмы. Парцивалъ.
   ГЮРЯТА Роговичь, Новгородецъ, его разсказъ о ЮГРѢ 60 (225)
   ДАВИДЪ, царь, пророчество 9 вѣчномъ его царствованіи 115 (458).
   ДАВИДЪ, Ростиславичь, (ст. 10), с. в. кн. Кіевскаго Ростислава Мстиславича, кн. Смоленскій, 89 (290); 95 (299); 100 (369, 383, 386); 108 (402).
   ДАЖЬБОГЬ, подобно ДАРДАНУ и ЕНЕЮ является въ Пѣсни сей родовымъ богомъ Русскихъ 46 (181); свидѣтельство ГЕЗІОДА о племенныхъ геніяхъ 11 (122); по Ипатіевскому списку лѣтописи родословная Дажьбога ведется отъ, ХАМА, брата Хуса 97 (310, 311); тождество СНАРОГА съ ИФЕСТОМЪ (вѣчный огонь) 97 (344) и ДАЖДЬБОГА съ ГЕЛІОСОМЪ 97 (344, 352); 100 (366).
   ДАЖЬБОЖЬЯГО внука жизнь, означаетъ жизнь Русскаго народа 96 (305).
   DAYERIA, Daeria, мѣсто доенія и и храненія молока (laitrie) 11 (130); древ. Романскія формы относящіяся къ доенію; по Валахски ДОІКЪ: кормилица, подтверждаетъ догадку о славянствѣ древнихъ французскихъ формъ.
   ДАКІЯ, догадка Карамзина 11 (97). Народъ фракійскій ДАКИ смѣшаны съ ВОЛОХАМИ (древними ГАЛАМИ) и кочующими Скиѳскими племенами.
   ДАЛЬ, Владиміръ Ивановичъ, изъ его словаря о НОРАХЪ 11 (122, 12В), ВАЛОХАХЪ 11 (125).
   ДАНАЯ, родитъ Персея вслѣдствіе посѣщенія подземной ея обители Юпитеромъ, въ видѣ ЗОЛОТАГО дождя; 11 (115) объ ней идетъ рѣчь въ болгаро-сербскихъ сказкахъ о ТРОЯНѢ.
   ДАНІИЛЪ, пророкъ, 118 (487, 488).
   ДАНІИЛЪ, Заточникъ 1 (4); 2 (33); 119 (492).
   ДАНІИЛЪ, Паломникъ, игум., въ его "Хожденіи" слово ТУТНЕТЪ означаетъ: внутренній шумъ земли 34 (161).
   ДАНКОВСКІЙ, его система (Ноmerus Slavizans) о славянствѣ самого гомеровскаго текста 2 (13).
   ДАНТЕ, 119 (492).
   ДАРДАНИДЫ, родословную ихъ имѣлъ въ виду Пѣвецъ С. о П. И. 3 (90); 55 (188); 97 (309); происхожденіе отъ нихъ, чрезъ Юлія Кесаря, князей русскихъ 11 (103, 104); происхожденіе отъ Дарданидовъ франкской династіи 97 (309).
   ДАРДАНІЯ, древнѣйшія ея жители суть гласоимные муки, т. е. словене 3 (60); этимъ именемъ называлась придунайская страна 11 (113); свидѣтельство Страбона объ ея жителяхъ 11 (113); о переселеніи ихъ на берегъ Азовскаго моря; ДАНДАРІЯ 11 (113); о затопленіи ея варнакомъ 11 (113); сказаніе Фредегара объ Азовскихъ Троянахъ 67 (224).
   DARDANUS, этимъ именемъ назывались на средневѣковомъ Латинскимъ языкѣ стрѣльцы отъ DARD.
   ДАРДАНЪ, родовой богъ Троянъ 46 (182).
   ДАРІЙ, СЛАДѢЙ и ИПАТЪ, рѣки, упоминаются въ скопческихъ пѣсняхъ въ смыслѣ мистическомъ. Ср. съ значеніемъ р. КАЛЛЫ 97 (343).
   D'ARSENS, апокрифическое преданіе о ЛЕЛИТѢ, которое имѣетъ тѣсную связь съ миѳомъ о матери боговъ. ЕЛЕНА 55 (220).
   DARETIS Phrygii de excidio Troue Historia, гec. Ferd. Meister. Lipsiae 1873.-- Bibl. Teubneriana.-- Имъ же изданъ и Dictys creteiias.-- Особенно важно введеніе Мейстера въ Исторіи Дареса, въ отношеніи средневѣковыхъ редакцій.
   ДАРЕСЪ и ДИБТИСЪ, ихъ Троянскія повѣсти имѣютъ преобладающее вліяніе на англійскихъ, французскихъ и германскихъ писателей X до XIII ст. 2 (19); 21 (22); уваженіе къ нимъ въ средніе вѣка произошло отъ стремленія подвергнуть критикѣ поэтическія сказанія о Троѣ 2 (23--25); 6 (85); древность исторій Дареса и Диктиса несомнѣнна и принадлежала къ подспудной литературѣ древняго міра (Dunger, Koerting, Joly) 2 (23); русскій печатный текстъ исторіи о раззореніи Трои 2 (23, 24); чешское изданіе 2 (23, 24); GUIDA da Colona доказательства, что средневѣковые писатели ограничивались не однимъ только Даресомъ и Диктисомъ 6 (83--85); въ греко-славянскомъ мірѣ (XII ст.) текстъ ихъ былъ менѣе доступенъ, чѣмъ Гомеръ 6 (86); сомнительно чтобы Исаакъ Комненъ, Чечесъ пользовались текстами Дареса и Диктиса. cp. DUNGER. KOERTING. 6 (85).
   ДАТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖЪ, употребленіе его вмѣсто творительнаго во мн. ч., свойственно сѣверному говору 56 (223).
   ДАТЧАНЕ, 115 (467).
   DELAUNAY, 107 (394, 397--399).
   ДЕЛБАТЪ, ДЕЛЕФАТЬ, такъ называлась у Грековъ звѣзда Венера 55 (212); въ ассирійскомъ SYLABARIUM говорится, что созвѣздіе Венеры тоже что ВИЛИТЪ у боговъ.
   ДЕЛЕКДЮЗЪ (Delecluze), о вліяніи классической словесности на писателей до эпохи возрожденія 2 (19).
   DE L'ISLE, составилъ по рукописнымъ чертежамъ и маршрутамъ карту похода Миниха 1736 года. Amsterdam chez Jean Covins et Corneille Mortier, Geographes.
   ДЕЛЬФІЙСКАЯ Пиѳія, 119 (491).
   ДЕРВЕНДЪ; Александръ Великій (у НИЗАМИ) узнаетъ, что РУССЫ изъ АЛАНЪ-КЕРКЪ напали на этотъ городъ 60 (235).
   ДЕРВИШИ, орденъ этотъ долженъ быть въ связи съ Друидами и гностическими сектами 97 (332); 127 (515).
   ДЕРЖИКРАЙ; Володиславичь, воев. Галицкій; въ 6731 (1224) подъ его начальствомъ ГАЛИЦКІЕ ВЫГОНЦЫ въ тысячи лодьяхъ плывутъ Днѣстромъ въ море, поднимаются въ Днѣпръ до пороговъ и останавливаются у р. Хортицы, на Протолчьемѣ броду, для принятія участія въ битвѣ съ Татарами 60 (233).
   ДЕСЯТИННАЯ, Богородичная, соборъ въ Кіевѣ, 45 (180).
   ДЕСЯТЬ, число, значеніе его по толкованію св. Ѳеодорита 4 (68); у Гностиковъ 4 (69); 5 (74); въ Троянскихъ сказаніяхъ 5 (74). ПАЛЬЦЫ.
   ДИВБЕНДЫ, укротители дивовъ; одинъ изъ нихъ олицетворенъ въ ЗУЛЪ КАРНАЙНѢ; защита проходовъ Кавказа 60 (235); между ними, въ нашихъ лѣтописяхъ упоминается, и АЛЕКСАНДРЪ ВЕЛИКІЙ 76 (277). ЮГРА, ГОГЪ и МАГОГЪ, ДѢТИ ЛОТА.
   ДИВЪ, упоминаніе его въ С. о П. И. указываетъ на сродство русскаго эпоса съ персидскимъ баснословіемъ 7 (91); 18 (148); 76 (277).
   ДИДО, богиня, основательница Карфагена 55 (216); АСТАРТА 55 (216, 217).
   ДИКТИСЪ критскій. См. ДАРЕСЪ.
   ДИТМАРЪ, о знаменахъ Лютичей 14 (143); 9Т (320).
   ДИФФЕНБАХЪ, причисляетъ англ. БЮДЖЕТЪ къ корню BULGA 11 (125). Origines Europaeae. Lorenz Diefenbach, Frankfurt am M, 1861, стр. 274.-- No 78 s. у. BULGAS, vairpan 60 (229).
   ДИЦЪ (Diez), Фридрихъ. См. ДИФЕНБАХЪ. Etymologisches Wörterbuch der Romanischen Sprachen. Bonn, 1869--1870.
   DIANA Persica. См. ЕЛЕНА.
   ДІАНА. См. ДѢВА ОБИДА 55 (204); 37 (320); туземность культа Діаны Тавропольской на берегахъ Азовскаго моря 115 (465); ей посвящены низменныя мѣста топкіе луга, и пастбища 115(467, 468); культъ ея переносится въ Малую Азію 115 (468); Freya 119 (499). ЕЛЕНА.
   ДІЙ, отецъ Гезіода и Персея 13 (138).
   ДІОДОРЪ, Сицилійскій, о почитаніи волка Египтянами 100 (362); отождествляетъ Урана съ Зороастромъ 107 (389, 390); миѳъ объ Аполлонѣ 108 (407); упом. 119 (496).
   ДІОСКУРЫ, братва Дѣвы Обиды Елены, вліяніе ихъ на мореплаваніе въ Черномъ морѣ 55 (218).
   ДІОНИСІЙ Галикарнасскій, о Троянскомъ происхожденіи Римлянъ 11 (100).
   ДІОНИСІЙ, Періигитъ, о единоплеменности СЛАВЯНЪ и ѲРАКІЯНЪ 11 (105); въ комментарія на его географію архіеп. Ѳессалоникскаго 115 (464).
   ДІОНИСЪ, связь истор. СЛАВЯНЪ съ сказаніемъ о переходѣ его изъ Индіи въ Европу 11 (124); у Египтянъ Озирисъ 100 (865).
   ДІОНЪ, Кассій 2 (21); вліяніе его замѣтно и въ нашихъ лѣтописяхъ 2 (55).
   ДІОНЪ Хризостомъ, объ извѣстности Гомера на югѣ Россіи 2 (18).
   ДЛУГОШЪ, свидѣтельствуетъ объ языческомъ обрядѣ СТАДѢ (СЕМИКЪ, ТЮЛПА, ПАСТВИНЫ) 17 (148).
   ДНѢПРЪ, стр. 442 пропущено въ предлагаемомъ исправленіи текста подстрочный знакъ замѣняющій букву И въ предлогѣ при: затвори днѣ пр(я), темнѣ березѣ 115 (442); въ возваніи Ярославны 109 (417); наоборотъ слѣдуетъ читать: Днѣпре Словутицю 115 (442).
   ДНѢСТРЪ, р. 60 (233).
   ДОБРОВСКІЙ, о чешскомъ изданіи Дареса 3 (34); о глаголѣ СУЮ 25 (154).
   ДОБРОТВОРСКІЙ.-- 111 (435) Люжіи Рус. Секта такъ называемыхъ духовныхъ христіанъ. И. Добротворскаго. Казань 1869.
   ДОБРУДЖА, 11 (133).
   ДОБРЫНЯ, дядя в. кн. Владиміра Святославича, "пожалиси и исполнися ярости" 60 (226).
   ДОБОНЪ, французскій словеновѣдъ 13 (137).
   ДОНЕЦЪ, рѣка 114 (431--433). ГОЕНЪ ТУМЪ ТАМЪ, р.
   ДОНЪ, р. 11(120); служитъ связью и средоточіемъ сказаній о Троянскомъ происхожденіи Скандинавовъ и ФРАНКОВЪ 55. (201); 67(257--260); 97 (309); ТУРБО РУССЫ. Въ троянской притчѣ, изданной Миклошичемъ, Патроклъ нааванъ-Донцемъ: "и приде отрок Ацилешев именем Потриколушь ДОНЧИКЪ (309). "ДОНЪ ти Княже кличетъ" 95 (298); упоминаніе его въ скопческихъ пѣсняхъ (Давай) 97 (336, 336, 349); ТАНАИТЪ 97 (348); столкновенія на Дону Шаманизма, Будивма, Магизма, Гностицизма 114 (433). Донъ соотвѣтствуетъ житейскому морю -- плѣненію Египетскому 114(440). Священное значеніе ДОНА не дозволяетъ останавливаться на этомъ объясненіи. Донъ въ пѣсни Игоревой обозначаетъ бездну, Βυϑος, таинственную смерть и возрожденіе. Мѵѳъ объ Кіевѣ въ связи съ ТАНАИСОМЪ Азовскимъ и Египетскимъ. 119. (504).
   ДОРОГИ неготовыя 19 (149, 150).
   ДРЕВО, по коему растекался БАЯНЪ 3 (60); ср. дерево въ Легендѣ объ Іоасафѣ и Валаамѣ.
   ДРІАДЫ, поклоненіе имъ 119 (496).
   ДРОНИТЫ, 115(461).
   ДРУГЪ, слово, доказывающее взаимность, которая существовала въ древности между племенами славянскими и романскими. DRIES, RHODES 11 (127).
   ДРУЖИНА и DAUIGUS, сходятся съ герм. DRAENGEH болѣе въ значеніи DRAIG (влеченіе), чѣмъ въ смыслѣ Исаака Понтана (толпа, тѣснота, вторженіе); DRUZI, заимствованное у славянъ привѣтствіе; замѣтка ПОГОДИНА 11 (127, 128, 129).
   ДРЯГИЛЬ (вьючный рабъ, носильщикъ) можетъ быть сродни съ англ. drudge.--
   ДУБЕНСКІЙ, Димитрій, издалъ: Слово о Плъку Игоревѣ Святѣслава пѣстворца стараго времени. Объясненное по древнимъ письменнымъ памятникамъ. Москва. 1844. (Русскія Достопамятности ч. III). Сравненіе имъ пѣсни съ древними памятниками вполнѣ подтвердило Древность текста и содѣйствовало много къ болѣе правильному пониманію текста.-- 43 (173); 56 (223); признаетъ пущашеть за безличный видъ глагола 4 (65); Изданіе это постоянно служило руководствомъ автору.
   ДУДУТКИ, 98 (357).
   ДУНАЙ 2 (18. 51); 11 (107), 55 (188, 202) смѣшеніе Дунайскихъ басенъ съ малоазійскими 11 (112--117); о народахъ, живущихъ близь Дуная 11 (123, 133); завязка Троянскихъ преданій Скандинавовъ, Нормановъ, Франковъ и Шведовъ на Дону и Дунаѣ 67 (255); 97 (309); FREDEGAR, Edda; TROJUIARRA saga; -- "полечю по Дунаю" 71 (274);-- "на Дунай" неправильно читается въ соединеніи съ дѣйствіями смоленскихъ князей Рюрика и Давида; слова эти явно обозначаютъ мѣстность, гдѣ Ярославна узнаетъ о плѣненіи Игоря 108 (400, 403); Русскія поселенія за Дунаамъ 111 (425); ПОРѢЧЬЕ притокъ Дуная, отдѣляющій въ княжествѣ Сербскомъ Валаховъ отъ Сербовъ и соотвѣтствуетъ рѣкѣ Parisus отдѣлявшей по Страбону, Иллирійцевъ отъ Галатовъ 111 (455).
   CUNCKER, Max, 2 (14); выписки изъ его Исторіи 55 (209 и сл.); о Милитѣ 211, объ Еленѣ 217.
   DUNGER; Hermann о распространеніи троянскихъ сказаній въ среднія вѣка 6 (85).
   DUSI, демоны, 11 (130) Duz, Мерлинъ рожденный отъ духа и дѣвы; Бретонская колыбельная пѣснь 118 (485).
   DUMONT, Albert; его путешествіе по Балканскому полуострову 13 (137).
   ДѢВА; Еврипидъ называетъ ЕЛЕНУ дѣвой и лебедокрылатымъ звѣренкомъ 55 (190, 220); въ нашихъ сказкахъ она называется: Еленушка душа Ивановна, Елена прекрасная, Запава Путятишна, Морфида Всеславьевна.-- Дѣвы Лебеди 4 (72); дѣва обида 55 (189 Софія Ахамотъ и Violentia Гностиковъ; почему Елена называлась Дѣвой 97 (318--320); яблоко, брошенное въ дѣву въ датской пѣснѣ 100 (377); астрея у Массоновъ 111 (426).
   ДЯТЕЛЪ. 116 (472). Мицкѣвичъ -- о сходствѣ замѣтокъ о птицахъ одного французскаго плѣннаго съ словами пѣвца И горева:
   ЕВГЕМЕРЪ, его система примѣнена къ миѳическому Трояну, Юпитеру и другимъ богамъ 11 (119).
   ЕВРИПИДЪ, его трагедія Елена 2 (56); 11 (95, 96), воззваніе хора въ соловью Гомеру 11 (95); 119 (499); литературное вліяніе его на Пѣвца С. о П. И. 11 (96); 118 (478); даетъ Еленѣ прозваніе лебедо-крылатой 55 (190); въ своей Андромахѣ Елену называетъ ОБИДОЮ 55 (190); русская сказка о СЕМИ СЕМІОНАХЪ служитъ клюнемъ въ разъясненію Гомера и Еврипида 55 (200, 201); 100 (374); преданія на коихъ основана трагедія Елена согласны съ русской сказкой объ Иванъ Царевичѣ и др. 96 (305); его стихомъ въ трагедіи Ρησοσ объясняется выраженіе въ С. о И. И. "врже жребій" 97 (319, 320); Еврипидъ изображалъ древніе миѳы согласно съ народными повѣріями и отчасти съ мистеріями 97 (350).
   ЕВСТАѲІЙ, архіепископъ Ѳесалоникскій, его схоліи къ Гомеру составлены современно поводу къ Игоря Святославича 2, (32, 34); вліяніе его на образованіе въ Славянскомъ мірѣ 2(35); упоминаетъ БОЛГАРЪ и МИЗОВЪ между Ѳракійцами 11 (105); сопоставленіе, приводимой имъ басни о Мидасѣ и Марсіи съ баснями, приводимыми Буслаевымъ о Троянѣ 11 (112); Евстаѳій ссылается на Псевдоплутарха 11 (114); КРОКЪ 119 (497).
   EUTHYMIUS ZYGABENUS, о Богумилахъ 114 (436).
   ЕВФРОСИНІЯ, Ярославна, дочь кн. Галицкаго Ярослава Владиміровича Осмомысла, супруга кн. Игоря Святославича, княгиня 90 (291). ЯРОСЛАВНА.
   ЕВХИТЫ, 114 (436).
   ЕГИПЕТЪ, 97 (323); 115 (448).
   ЕДРИЗИ, на его картѣ, ТРОЯ является среди земель ПОЛОВЕЦКИХЪ и ТУРКОРУССКИХЪ 11 (120)...
   ЕЗРАИ, въ Боментаріяхъ на псаломъ XX, признаетъ МЕССЕХОВЪ за ТОСКАНЦЕВЪ 66 (245).
   ЕКГАРДЪ, его поэма Вальтеръ Аквитанскій изобилуетъ Гомерическими воспоминаніями 2 (21).
   ЕЛАБУГА, уѣздный городъ Вятской губерній, сохранившаяся тамъ легенда объ Александрѣ Македонскомъ 60 (235).
   ЕЛЕВЗИНСКІЯ таинства 115 (469, 470).
   ЕЛЕНА Александровна, въ пѣсни Волхъ Всеславичь, 97 (329, 345).
   ЕЛЕНА, Алена Ефимовна молитва ея о Петрѣ Великомъ 111 (421, 422, 423); молитва эта въ болѣе полномъ видѣ напечатана въ Описаніи Документовъ и дѣлъ, хран. въ Архивѣ Св. Пр. Сѵнода. Спб. 1868 I, 443--446.
   ЕЛЕНА, въ сказкѣ о семи Семіонахъ 2 (14); эта сказка служитъ ключемъ въ рознящимся традиціямъ Гомера и Еврипида; Греки и Трояне воевали за призракъ Елены 2 (56); 55 (192); 97 (343); Трагедія Еврипида "Елена" 11 (96); Геродотъ и Семь Семіоновъ 100 (373--375); Иванъ Царевичъ и Жаръ птица. Волхвъ Всеславячь и Елена. Морфида Всеславьевна и Датская сказка о Свендалѣ и спящей дѣвѣ 100 (375); мѣста посвященныя Еленѣ на Азовскомъ Морѣ и въ Египтѣ 55 (188 и сл.) GESENIUS. ТАНИТЪ на Африканскомъ берегу Средиземнаго Моря 97 (348); Елена дочь Лебедя 55 (188) Орестъ называетъ Елену Лебедо крылатой 55 (190). ЕЛЕНА по ученію Гностиковъ: символъ взволнованной пытливой души 55 (192); 97 (343); 100 (362); Ахамотъ Гностиковъ 55 (191); ср. ОБИДА. ГОРЕ ЗЛОСЧАСТІЕ. ТАЛІЕЗИНЪ. ЕВРЕЙСКАЯ пѣснь. КИПРСКІЯ стихи о рожденіи Елены для сокращенія рода человѣческаго. Елена нарушительница гармоніи высшаго міра, Софія АХАМОТЪ. Культъ Дѣвы связанъ съ скопчествомъ. Теорія древняго ученія объ Еленѣ сохранилась въ ученіи Людей Божіихъ. Единство мѣстности (ДОНЪ). Елена олицетворяетъ распри, ссоры, насиліе, обиду (ἄτη). ПАРИСЪ -- потокъ есть сильная похоть ее увлекающая 55 (192); Елена находится въ связи съ Фаустомъ по древнимъ нѣмецкимъ преданіямъ 97 (343); преданія о Еленѣ въ Русской народной литературѣ 55 (193--201); 97 (319); св. ИРИНЕЙ разоблачаетъ самый смыслъ сказаній объ Еленѣ 55 (197--199); преданія о ней наполняютъ словесность первыхъ вѣковъ послѣ P. X. и переходятъ въ памятники искусства во все продолженіе среднихъ вѣковъ 55 (201); поклоненіе Еленѣ и Ахиллу на Черномъ и Азовскомъ моряхъ (въ Южной Россіи) 2 (14); 11 (99); 55 (201--203); послѣ разоренія Трои Елена удаляется съ Менелаемъ въ ХЕРСОНЕСЪ ТАВРИЧЕСКІЙ 55 (201); тамъ приносится въ жертву ИФИГЕНІЕЙ 55 (201); по смерти своей дѣлается супругой Ахиллеса и поселяется съ нимъ на островѣ ЛЕВКѢ 55 (201, 202); вліяніе Ахиллеса и Елены на плаваніе по Черному морю 55 (202, 218); мореходцы приносили имъ жертвы 55 (202); опредѣленіе мѣстности, гдѣ Елена плескала лебедиными крыльями ("на Синемъ морѣ у ДОНА плещучи") 55 (202). KOELLER, МУРЗАКЕВИЧЬ, КРИТСКІЙ 55 (202); замѣчаніе ЛЬВА ДІАКОНА 55 (202); извѣстіе КОНСТАНТИНА БАГРЯНОРОДНАГО 55 (202); замѣчаніе СТРАБОНА, примѣняемое къ выраженію: "всплескала лебедиными крыльями" 55 (202, 203). Пѣвецъ С. о П. И. вспоминаетъ объ Еленѣ вслѣдъ за пораженіемъ русскихъ на берегахъ Каялы 55 (202); замѣчанія о ДѢВѢ ОБИДѢ ШИШКОВА 55 (203, 204); ПОЖАРСКАГО 55(203); ГРАМАТИНА 55 (204); Максимовича 55 (204); Эрдмана 55 (204--206); сказаніе въ Великихъ Четіяхъ о Понтійской Царицѣ вдовѣ 55 (207, 208); Ср. Excursus ad SIBLINA 55 (208); значеніе Елены въ сказаніяхъ апокалиптическихъ объясняется значеніемъ ей въ ученіи Халдѣевъ, Максъ ДУНКЕРЪ 55 (209--218) БИЛИТЪ (МИЛИТТА у Геродота) 55 (211); надписи называютъ ее: "Царицею боговъ", "матерью боговъ" 55 (211); была у Вавилонянъ богинею плодородія и рожденія 55 (211); поклоненіе ей 55 (211, 212); существованіе этого поклоненія у Славянъ: РОДЫ и РОЖАНИЦИ тоже что поклоненіе АРТЕМИСѢ, (этимъ именемъ западные писатели называли Вавилонскую богиню) 55 (212, 213). Нана богиня едвали отличалась отъ Билиты 55 (212--313); ИСТАРЪ, богиня войны, гибели и раззоренія, сливается съ БИЛИТОЙ; любопытное сопоставленіе Дуная (Истра) и Дона (Танансъ) 55 (212, 213); БАЛТИСЪ у Сирійцевъ, имѣющая различныя наименованія не отличалась отъ БИЛИТЫ 55 (213, 214); АСТАРТА у Финикіянъ, "дѣвственная богиня" или "богиня Дѣва", богиня войны, гибели смерти, поклоненіе ей 55 (215, 216); самою высшею жертвою ей считалось: оскопленіе жрецовъ и мірянъ, 55 (215, 216); какъ блуждающая богиня называлась у Финикіянъ ДИДО 55 (216); сестра ея АННА, миловидная; предположеніе Дункера что обѣ сестры суть одна и таже богиня 55 (216, 217); съ блужданіемъ АСТАРТЫ ДИДО связанъ миѳъ о сочетаніи ея съ солнечнымъ богомъ, преобразовавшимъ ея изъ богини войны въ мирную благотворную богиню, покровительницу плодородія 55 (216, 217); замѣчаніе Дункера о томъ, что странствія Дидоны и Елены связаны съ мѣстами поклоненія Ашерѣ 55 (216, 217); значеніе Елены у Готѳовъ 65 (218); поклоненіе ей на Черномъ морѣ было въ связи съ болгарствомъ Ахиллесовыхъ Мирмидонянъ 65 (219); миѳъ о Еленѣ былъ неизвѣстенъ Гомеру и возбуждалъ любопытство Геродота 65 (219; свидѣтельство Гиральдія о томъ, что поклоненіе Еленѣ было въ связи съ мореплаваніемъ 65 (219); замѣчаніе СОЛИНА, что единственная вещь, спасающая корабли отъ крушенія находится въ связи съ ученіемъ о принадлежности женщинъ въ извѣстныя эпохи вражьей силѣ, ср. (Rother Koenig) 56 (219, 220); апокрифическое преданіе о ЛЕЛИТѢ находится въ тѣсной связи съ Миѳомъ объ УРАНІИ 55 (220, 221); VENUS URANIA, regma coeli, по объясненію протоіерея Алексѣева, есть АФРОДИТА 55 (221); Менелай похищаетъ Елену изъ храма Протея; 96 (305); АНАГИДА (Abedtanit), ДІАНА, АСТАРТА, АРТЕМИСЪ 97 (316); поклоненіе ДѢВѢ (Παρϑένή) 97 (316, 317); Пѣвецъ С. о П. И. подобно Страбону называетъ богиню ДѢВОЮ 97 (316); въ первомъ столѣтіи имена Діаны, Ифигеніи, Гекаты и Артемиды уже не примѣнялись къ сказанной богинѣ (97 (316, 317); миѳъ объ ЕЛЕНѢ-TANAIS 97 (318); опредѣленіе Елены по ученію Гностиковъ (ученіе СИМОНА ВОЛХВА) тождественно съ МИНЕРВОЮ и ВЕРБЕЛО 97 (318, 819); поклоненіе Дѣвѣ въ славянскихъ земляхъ 97 (320); сказаніе о Волгѣ Всеславичѣ принадлежитъ въ циклу Азовскихъ басонъ объ Еленѣ 97 (320, 321); поклоненіе ей находится въ сродствѣ съ ученіемъ скопцовъ 97 (331); жрецы ея назывались въ Малой Азіи ГАЛЛАМИ т. е. скопцами и волхвами (97 (331); культъ этотъ перенесенъ въ Малую Авію изъ Тавроскиѳіи 97 (331); миѳъ объ оскопленіи Урана 97 (332); съ древнихъ временъ Елена считалась тождественною съ водородомъ 99 (334); культъ ДІАНЫ Тавропольской 97 (335); жертвоприношенія 97 (348); условіе при коемъ она щадила корабли (СОЛИНЪ) 97 (348); изображеніе Танайсы на монетахъ 97 (348); распространеніе культа ея до Гибралтара 97 (348); финикійское правописаніе: Tanaitis, Diana Persica, Artemis, Anaitis, Neith; Tennis* 97 (348); по мнѣнію Персіянъ похищеніе ея было главнымъ источникомъ всѣхъ войнъ 100 (372, 374); двойственность ЕЛЕНЫ-ЛИЛИТЪ сохранилось въ одной Албанской сказкѣ (ЛЕЛЬЯ КУРВА) въ которой ГАНЪ видитъ сродство съ баснями о Парисѣ, Венерѣ, Юнонѣ, Минервѣ и о Мѣсяцѣ 100 (378, 379); Кипрскія стихотворенія 115 (451); 118 (489); показанія позднѣйшихъ писателей весьма архаичны по содержанію (ВЕЛЬКЕРЪ) 115 (452); Елена за островѣ Акиллесовѣ 115 (467); расположеніе Ахиллеса и Елены къ Гомеру 118 (478). Елена. ВОДА 108 (411--414) 55 (197).
   ЕЛЕНУШКА, (Пѣсно о Еленушкѣ Ивановнѣ стр. 193, 194) изображаетъ состояніи души описываемое въ выпискѣ изъ ученія Валентіянъ (стр. 198) и отвѣтствуютъ словакъ сказки о Соки Семіонахъ: "ужъ ты батюшка родимый мой, выручай меня ты изъ полону крѣпкаго, со кораблика великаго § 55. (200).
   ЕЛЕНЪ, названъ въ Эддѣ АЛИ, изгнанъ царемъ Тюрковъ Пріамомѣ изъ Фригійской земли 55 (187).
   ЕЛЯНСКІЙ, камергеръ, о скопчествѣ 97 (332, 350, 351); сонъ Сципіона 108 (415).
   Εννοια, разумъ, одинъ изъ Эоновъ у Гностиковъ, сотворилъ ангеловъ противъ воли; Βυϑός; принималъ различныя формы и воплощался въ женскія тѣла: въ ЕЛЕНУ при осадѣ Трои, въ ЕЛЕНУ БЛУДНИЦУ, которую Симонъ волхвъ встрѣтилъ въ Тирѣ 97 (319).
   ЕПИФАНІЙ, св., о Валезанахъ 97 (332).
   ЕПИФРИДІЙ, предокъ Гомера 13 (138).
   ЕРАНЫ, 115 (469).
   ЕРИѲРЕЙСКОЕ, море 100 (374).
   ЕРЫТРЕЙСКЪ, 55 (189).
   ЖЕНЧУГЬ, 69 (271, 273).
   ЖЕРТВОПРИНОШЕНІЯ, 97 (347, 348, 349, 350).
   ЖИЛОТУГЪ, сынъ малаго Волховца, давшій имя рѣкѣ въ которой утонулъ 37 (323).
   ЖИРНЯ ВРЕМЕНА: времена обильныя несчастіями; Миклошичь 55 (221); ЖИРУШКА.
   ЖИРНЫЙ, (въ Причитаніяхъ Сѣвернаго края) 55 (222).
   ЖЛЯ 60 (224); примѣры изъ лѣтописей: "ПОЖАЛИСИ. ЖАЛЬ, ЖЕЛЮ" 60 (226). См. КАРНАЙ.
   ЖОЛИ (Ioly), свидѣтельство его о рукописи, находящейся въ Monte Pesculano съ надписью: "Ніstoria Daretis de Origine Francorum" 11 (106).
   ЗАБОЛОЛѢ, 100 (417).
   ЗАВУЛОНЪ, соотвѣтствуетъ указанію въ пѣсни Соловья Будиміровича на сочетаніе еврейскихъ и языческихъ сказаній 67 (264).
   ЗАДОНЩИНА, въ ней назвавъ Боянъ гораздымъ гудцомъ въ въ городѣ Кіевѣ 13 (141).:
   ЗАМОЛКСИСЪ, пророкъ Гетовъ, ученіе его сходно съ Пиѳагоровымъ; свидѣтельство о немъ Страбона 97 (351, 352).
   ЗАМЫСЛОВСКІЙ, Егоръ Егоровичъ, членъ Археографической Комиссіи и профессоръ; редакторъ Сказанія Массы и Германа о смутномъ времени въ Россіи, изд. Археографической Комиссіи. Спб. 1874, 94.
   ЗАПАВА. См. ЕЛЕНА.
   ЗАТМѢНІЕ солнечное, 7 (89--99). Упоминаемое въ Лѣтописяхъ затмѣніе солнца 1-го мая не относится въ знаменіи видѣнному Игоремъ при выступленіи въ походъ. По словамъ Поэта Игорь видѣлъ Знаменіе до встрѣчи съ Всеволодомъ, по сю сторону Курска. Игорь выступилъ въ походъ 23-го апрѣля во вторникъ (по Ипат. X); 23 апрѣля 1185 г. дѣйствительно было во вторникъ; Іеромонахъ Лосицкій вѣроятно отодвигаетъ выступленіе на десять дней, чтобы согласовать съ замѣткой о медленности похода. По Лаврентьевской Лѣтописи затмѣніе солнца было 1-го мая, въ середу; и не упоминается было ли оно видимо въ той мѣстности, и время похода также не обозначено. Въ Густыянской Л. подъ г. 1185; въ тоже лѣто апрѣля 13 Игорь Святославичъ не повѣдай Святославу Кіевскому поиде изъ Новгорода на Половцевъ.... и въ то время бысть затмѣніе солнца, а се знаменіе не на добро бываетъ. Положительное упоминаніе солнечнаго затмѣнія при походѣ Игоря, сдѣлано въ позднѣйшей Густняской Лѣтописи въ неопредѣленное время похода, вѣроятно для согласованія неправильно понятыхъ словъ поэта, о знаменіи упоминаемомъ поэтомъ, съ солнечнымъ затмѣніемъ l-то мая. Замѣтка могла быть внесена и въ Ипат. Л. вслѣдствіе неправильнаго пониманія словъ поэта. Впрочемъ и въ Ипат. Л. не выражено положительно, чтобы видѣнное знаменіе было именно затмѣніе, хотя знаменіе и пріурочено къ 1 мая. Татищевъ (III. 261) согласно съ Густ. Л. говоритъ что Игорь отправился въ походъ 18-го апрѣля; "подошедъ къ Донцу на вечеръ же мая 1-го дня увидѣли затмѣніе Солнечное, котораго осталось часть, яко луна трехъ дней, въ рогахъ его яко угль горящій былъ, и звѣзда были видима, и въ очахъ было зелено.-- Въ прим. 536 говорится: "Пасха была апрѣля 21 въ 1180 и затмѣніе въ новгородскомъ 1185. положено: колика тѣнь, не находится; и конечно тамо видимо быть не могло: въ другихъ Русскихъ манускриптахъ положено 1186. Оное мню ошибка". Причина запутанности показаній кроется въ Словѣ о П. Иг., что доказываетъ его извѣстность во время составленія Ипатьевской Лѣтописи.-- Повѣрка этого довольно важнаго вопроса можетъ быть сдѣлана опредѣленіемъ той части Россіи гдѣ затмѣніе 1-го мая могло быть видно. Пѣвецъ Игоревъ говоритъ что знаменіе видно было при началѣ похода, т. е. за недѣлю или двѣ до l-то мая; Лѣтописцы,-- что именно затмѣніе было видно l-то мая; о чемъ пѣвецъ Игоревъ совершенно умалчиваетъ. Весьма важно опредѣлить вычисленіемъ, кто былъ ближе знакомъ съ подробностями по-(хода -- Поэтъ или Лѣтописецъ.
   ЗАХЕРЪ (Zacher). АЛЕКСАНДРЪ В. 60 (237).
   ЗЕГЗИПА 108 (404, 4No).
   ЗЕДЕРГОЛЬМЪ, изд. Das Lied vom Hèeroszuge Jgprg. Moscau. 1825, 11 (97, 98); 55 (205).
   ЗЕМЛЯ, НЕЗНАЕМА, прилагательное НЕЗНАЕМЪ свойственно эпической поэзіи 18 (149); TERRA IGNOTA 19 (149).
   ЗЕФИРОТЫ, числомъ десять; имъ соотвѣтствуютъ князья высшаго міра 4 (69).
   ЗИНОВЬЕВЪ, А. З. о дружинѣ 11 (127, 128).
   ЗМѢИ, рожденіе отъ змѣя Волха Всеславича, Александра Великаго 97 (345, Ср. происхожденіе МЕРОВИНГОВЪ отъ ДРАГОНА; АРТУРА отъ УТЕРПЕНДРАГОНА; Псведо Калисѳенъ, и Плутархъ 115 (455). ТИФОНЬ 107 (393); ЗМѢЯ МИДГАРДЪ, въ скандинавск. миѳологіи 100 (363, 367).
   ЗОРОАСТРЪ, показаніе о немъ Бероза, приводимое Стрыйковскимъ 107 (389, 390, 392); Діодоръ Сицилійскій 107 (389,390); Моисей Корейскій 107 (390, 391); тождественъ съ ХАМОМЪ, УРАНОМЪ и КРОНОМЪ 107 (393); всѣ эти преданія сходятся въ Теогоніи ГЕЗІОДА, 107 (393); Delaunay 107 (399); столкновенія на ДОНУ ученія Зороастра съ Будизмомъ, Маоизмомъ, Гностицизмомъ 114 (433).
   ЗОРЮШКА бѣлая, упоминается въ скопческой пѣсни въ соединеніи съ матерью сырой землей; объясняется древнимъ ученіемъ объ АСТАРТѢ, АЗАРИТИСЪ 97. (338).
   ЗУЛЪ КАРНЕЙНЪ, Александръ Македонскій, по Восточнымъ сказаніямъ (Zoul Carnem) см. КАРНАЙ и ЖЛЯ.
   ИВАНЪ Царевичъ, сказка о немъ и сѣромъ ВОЛКѢ напоминаетъ преданіе, на коемъ основана трагедія Еврипида "Елена" 96 (305); 100 (375); связь съ Египетскою баснею 100 (362); 115 (457).
   ИГОРЬ СВЯТОСЛАВИЧЪ,-- вступая въ походъ видитъ зловѣщее знаменіе -- во Вторникъ 23 Апр. 7(89, 91); ЗАТМѢНИІЕ Встрѣча съ Всеволодомъ § 15. При отступленіи возвращается для выручки Всеволода находящагося въ арьергардѣ § 3 (183). Игорь въ плѣну, бѣгство § 113 (429). переходитъ Донецъ 114 (431). Рѣчь къ Донцу. Патентъ Императора Китайскаго (432). Игорь идетъ поклониться Пирогощей Божіей Матери § 12 (509). Пѣснь объ Игорѣ имѣетъ цѣлью выставить его какъ защитника Юго-Западной Россіи противъ Меченосцевъ, Венгровъ и Поляковъ 118 (483, 484), см. ІОАННЪ ПРЕСВИТЕРЪ, ЧИНГИСЪ-ХАНЪ. АРТУРЪ. АЛЕКСАНДРЪ ВЕЛИКІЙ. АХИЛЛЕСЪ; le Roi Precheur; и 1198 Игорь вступаетъ на престолъ Черниговскій по смерти Ярослава Всеволодовича. Умираетъ въ 1202. Лавр. Л. подъ г. 671 о драматическомъ концѣ ея сыновей въ Галичѣ: см. ТИМОФЕИ.
   ИЗИСЪ, представительница миѳа возрожденія, чрезъ таинственную смерть 107 (389).
   ИЗМАЛИТОВИЧИ, 21 (150).
   ИЗРАИЛЬТЯНЕ, 115 (448).
   ИВАРЪ, басня о немъ 11 (114, 116); прототипъ Трояна, въ Сербской и Болгарской сказкѣ, приводимой Буслаевымъ 11 (114, 117)
   ИЛІАДА, замѣчаемое Мишо сходство крестоносцевъ съ героями Иліады 2 (22); входила въ кругъ сказаній о Паладинахъ 2 (25); изданіе ея, сдѣланное Комитасомъ въ концѣ IX в. 2 (31); 6 (83); Иліада собирательное слово для племенъ Греческихъ 118 (483); 121 (509); Пѣвецъ Игоревъ имѣлъ въ виду Иліаду, упоминая о Дѣвѣ Обидѣ 97 (326); два стиха изъ Олліады по поводу Всеслава 104 (381); намекъ на Аяксовъ по поводу Рюрика и Давида Смоленскихъ 107 (386).
   ИЛЛИРІЙЦЫ, показаніе сократителя Страбона (IX ст.) о жительствѣ ихъ вмѣстѣ съ Ѳракіянами и ЭПИРОТАМИ по краямъ Эллады 11 (104); Прокопій Кессарійскій идентифицируетъ ихъ съ Ѳракія нами 11 (120); жительство ихъ на востокѣ Европейской Россіи 11 (120); ILLVRI въ родословной народовъ отъ Афета 60 (232).
   ИЛОВАЙСКІЙ, Дмитрій Ивановичъ, (Журн. Мин. Нар. Пр. LXXVII. С.-Петербургъ, 1875), въ подстрочномъ примѣчаніи допускаетъ намекъ въ Пѣсни Игоревой на историческихъ Троянъ: "Болгарскіе переводы и передѣлки этихъ сказаній, конечно переходили потомъ и на Русь и здѣсь распространялись между людьми книжно образованными. Это обстоятельство наводитъ насъ на мысль, что вѣци Трояни Слова о П. И. пожалуй относятся не въ Императору Траяну, а собственно въ Троянской войнѣ. Впрочемъ, могло быть, что воспоминанія о томъ и другомъ перепутывались". На, той же страницѣ въ подстрочномъ примѣчаніи Д. И. Иловайскій припоминаетъ слова Льва Дьякона по коимъ Анахарсисъ и Замолксисъ равно какъ и послѣдователи Ахиллесса научили Руссовъ совершать надъ умершими жертвы и возліянія. Этотъ разсказъ достаточно объясняетъ распространеніе Троянскихъ сказаній между Руссами и Болгарами; не компиляціи книжниковъ Болгарскихъ IX или X столѣтія могли служить источникомъ распространенія, а на оборотъ компиляціи эти вызывались распространененіемъ преданія о связи существовавшей между рыболовами Дунайскими, Днѣпровскими и Азовскими и столицей Фригійскаго Царства Троей.
   ЕЛМЕРЪ; озеро 97 (322); 116 (468).
   ИЛЪ; сынъ Энея, происхожденіе отъ него Юлія Кесаря 11 (100).
   ИЛЬЯ МУРОМЕЦЪ, 97 (346).
   ИМЪ, 107 (385); вмѣсто ихъ.
   ИНГВАРЬ, Ярославичъ (ст. 11), сынъ Ярослава Цзяславича, кн. 92 (296).
   ИНДІЯ, 115 (458); 121 (512).
   Ιππημολγός, доящій кобылицъ; ергакъ; подъ этимъ именемъ, у Гомера можетъ скрываться имя ВОЛГАРЬ (bulga) 11(124,125).
   ИРИНЕЙ, св. объ Еленѣ 55 (197); 111 424).
   ИСААКЪ Багрянородный; сочиненія его 1) описаніе Троянскихъ и Греческихъ Героевъ. 2) 6 предметахъ не упоминаемыхъ Гомеромъ 3) и Схоліи въ Гомеру, 2 (32); 6 (84) приписываются, по мнѣнію Кертинга, неправильно первому Исааку Бомнену удалившемуся въ монастырь въ 1059 г. но принадлежатъ племяннику его ИСААКУ СЕВАСТОКРАТОРУ, (1081--1118) котораго племянница Анна Комненъ дѣйствительно называетъ φιλολογώτατος; 6 (84--85). Въ энциклопедіи Ерша и Грубера сочиненія эти приписываются брату Анны Комненъ. 6 (84); изданъ въ 1873 году (Hugo Hinck. Bibi. Teubneriana вслѣдъ за Polemonis decl. 6 (84).
   ИСКАНІЙ, (Iscanius) Девонскій, писавшій по латынѣ въ XII столѣтіи; его поэма о троянской войнѣ составлена по Даресу и считается однимъ изъ источниковъ позднѣйшихъ французскихъ и нѣмецкихъ редакцій 2 (10, 24). Исканій (Обозначаетъ Гомера почти тѣми же словами, какъ и нашъ Пѣвецъ ludentem fоcta poetam 2 (10); былъ хорошо знакомъ съ твореніями Овидія, Статія 2 (24); 6 (85); упрекаетъ Гомера въ вымыслѣ 2 (24).
   ИСПИТИ шеломомъ Дону, есть знаменованіе побѣды надъ Половцами; подобное ознаменованіе подвига существуетъ до сихъ поръ у кавказскихъ племенъ 10 (94, 95).
   ИСТАРЪ, божество у Халдеевъ 55 (209). ЕЛЕНА.
   ИСФЕНДТАРЪ, сынъ Гистаспа 60 (230).
   ИФЕСТІОНЪ, свидѣтельство его о древности Исторіи о разореніи Трои Дареса 2 (23).
   ИФЕСТЬ, вѣчный огонь, о тождествѣ его съ русскимъ Сварогомъ, а сына его Даждьбога съ Геліосонъ сыномъ Ифеста 97 (344, 352); 100 (366).
   ИФИГЕНІЯ, приноситъ въ жертву Елену и Менелая, удалившихся въ Херсонесъ Таврическій 55 (201); одна изъ представительницъ богини ДѢВЫ (Παρϑενος) 97 (320, 335).-- Ифигенія слыла также дочерью Елены (въ басняхъ о ДІАНѢ тавропольской).
   ІЕЗЕКІИЛЬ "И бысть слово Господне ко мнѣ, глаголя: Сине человѣчь, утверди лице твое на Гога, и на землю Магога князя Росъ, Мосоха, и Ѳовеля, и прорцы нань"... (38). И ты, сыне человѣчь, прорцы на Гога, и рцы: сія глаголетъ Адонаи Господь: се азъ на тя, Гогъ, князя Росъ, Мосоха и Ѳовеля, и соберу тя, и наставлю тя, и возведу тя отъ конца сѣвера, и возведу тя на горы Израилевы, и исторгну лукъ твой отъ руки твоея лѣвый, и стрѣлы твоея отъ руки твоея лесныя. И поражу тя... И пущу огнь на Магога, и населятся острова съ миромъ... (39), 60 (233). РОСЪ.
   ІЕЗИДЫ, (Ieziden), сохранили суевѣрные обряды сродные съ культомъ Діаны Тавропольскій и обрядами хлыстовъ.-- 107 (388)
   ІЕРОГЛИФЫ 118 (490).
   ІО, похищеніе ея Финикіянами 100 (372, 373, 374); Семь Семіоновъ 100 (372, 373).
   ІОАКИМОВА Лѣтопись, о жрецѣ Богумилѣ, названномъ соловьемъ 11 (96). у
   ІОАННЪ ПРЕДТЕЧА; 119 (416).
   ІОАННЪ ДАМАСКИНЪ, 115 (459).
   ІОАННЪ Пресвитеръ, царь надъ тремя стами королями (по опискѣ вмѣсто 70); династія его; на дочери четвертаго пресвитера Іоанна, называвшагося Ункъ Ханъ, женился Чингисъ Ханъ 121 (511); свѣдѣнія о пресвитерѣ Іоаннѣ 121 (511); перенесеніе къ нему священнаго Граля Парцивалемъ 121 (513); Титурель поучаетъ пресвит. Іоанна 121 (513). ПАРЦИВАЛЪ. АРТУРЪ ЧИНГИСЪ ХАНЪ. Каанъ Калдана. См108 (409, 416 6. 416 г). См. Посланіе пресвитера Іоанна къ Императору Еммануилу Комнену. Assemani Bib. Or. Cl. Vat. T. III. part. П. с. IX. p. 490. Mosheim ad Hist. Ecdes. Tartarorum appendix, стр. 29. КАНАЛА. ОППЕРТЪ.
   ІОАННЪ, IV Васильевичъ, царь, сравниваетъ Бурбекаго съ Энеемъ и Антеноромъ предателями 2 (57), названными въ сказаніи о Раз. Трои изрядцами; притязаніе Іоанна на Латинское происхожденіе; источникъ этого притязанія кроется въ Прусскихъ преданіяхъ ср. ЮЛЪ lulus. 11 (103).
   ІОАННЪ, Экзархъ Болгарскій, наслѣд. Б. Калайдовича. Москва, 1824, 2 (25, 30, 46, 47).
   ІОРНАНДЪ, 6 (87, 88); 24 (153); 78 (280).
   ІОСАФАТЪ, царевичъ (438), 115 (459).
   ІОСИФЪ Горіонидъ 118 (487).
   ІОСИФЪ Флавій 118 (487).
   КАБАЛА, преданіе словесное и тайное. Ученіе кабалистическое сохранилось отъ глубочайшей древности; въ главныхъ своихъ очертаніяхъ въ Іецирѣ и Согарѣ. Настоящіе кабалисты отвергаютъ значеніе этихъ книгъ. Іегуда Галеви опирается, въ разсказываемомъ имъ состязаніи царя Козарскаго о вѣрѣ, на первую изъ этихъ книгъ; Согара есть сборникъ древнѣйшихъ кабалистическихъ преданій въ согласіи съ Іецирой.-- Изреченіе изъ этой послѣдней книги приведено въ § 119, стр. 491, по сходству съ изреченіемъ Волна и Брока о безначаліи.-- Іецира, не смотря на непроницаемость текста, была весьма распространена, и изреченія изъ оной встрѣчаются въ средневѣковой поэзія.-- (Iost. Gesch. des Iudenthums VI. 69). Самое значеніе слова Кабала! въ Русскомъ языкѣ находится въ близкой связи съ значеніемъ Еврейскимъ.-- Кабалой весьма правильно могъ называться свя. щенный обрядъ, коимъ человѣкъ посвящался въ рабство божеству; освобожденіе раба у Грековъ совершалось посвященіемъ божеству съ надписью о продажѣ или дареніи освобождаемаго. Ср. Wallon. Histoire de l'Esclavage. Paris. 1847. T. I 341. На существованіе подобнаго обряда у Евреевъ въ Южной Россіи указываютъ пять надписей, найденныхъ недавно въ разныхъ мѣстностяхъ прилежащихъ къ Черному морю и упоминаемыхъ въ одномъ изъ послѣднихъ изслѣдованій Г-на Гаркави. Обрядъ посвященія освобождаемыхъ божеству могъ быть перенесенъ и на дѣйствіе свободнаго человѣка, отдававшаго себя подъ защиту сильнаго человѣка.-- Кабалистическое ученіе не сосредоточивалось между одними Евреями, но сохранялось и сохраняется между Шаманами и Магами. Кабала Евреевъ носитъ несомнѣнно слѣды вліянія ученія древнихъ Персовъ.-- Ученіе древнихъ Персовъ вмѣстѣ съ сроднымъ ученіемъ Пиѳагора отражается въ ученіи Гностиковъ. Не слѣдуетъ упускать изъ виду, что всѣ изустныя преданія сохраняющіяся въ народѣ суть, въ полномъ смыслѣ слова, Кабала. Несомнѣнныя и явныя слѣды Кабалы находятся въ пѣсняхъ Ореея, и даже въ Илліадѣ и Одиссеѣ.-- Олемъ Ацилусъ значитъ по Еврейски міръ отдѣленный, духовный, отъ корня оцѣл: отдѣлять и выдѣлять. Ацилуе обозначаетъ духъ отдѣляющійся и отражающій себя.-- Сочетаніе Елены съ Ахиллесомъ въ посмертномъ житіи, даже по древнимъ языческимъ баснямъ, вполнѣ соотвѣтствуетъ этому значенію Еврейскаго Олеы Ацилуе: переходъ Елены, пытливой и заблуждающейся души, въ мірѣ духовной. Еврейской формѣ Ацилуе соотвѣтствуетъ правописаніе имени Ахиллеса въ Троянской Притчѣ изданной (Starine. III, и Zagrebu 1871). Миклошичемъ. Въ этомъ сказаніи придается Ахиллесу несомнѣнный мистическій оттѣнокъ.-- Самый разсказъ о хитрости придуманной Улисомъ (§.VII) находится въ согласіи съ Ахиллеидою Статія (I 473 и сл.). Въ § V упоминается, что Ахиллесъ скрывался въ женскомъ платьѣ до отплытія Грековъ подъ Трою: "бѣше же и Ацилеешь храбрый паче вьсѣх грѣкъ ферелешев сынъ и Wдеася въ женское рухо, и поиде съ госпождами по градѣхъ, еда са тако утаитъ, да ся не причаститъ тройской кръви, занѣ вѣдѣше, колика са щет (форма повторяющаяся неоднократно для обозначенія будущаго времени) кровь прохвати за Елени цариця".
   Попъ Калкашъ, въ § VI, объявляетъ что безъ Ахиллеса Троя не можетъ быть взята: "пръвое требѣ довести Ациле еша Ферелешева сына". Въ повѣсти изданной Миклошичемъ, § V, равно какъ и въ текстѣ изданномъ Пыпинымъ, разсказывается мнимое сумашестюе Улисса чтобы не участвовать въ Троянской войнѣ. Гомеръ объ этомъ ухищреніи Улисса умалчиваетъ, но объ ономъ говорилось въ Кипрскихъ стихахъ, по свидѣтельству Цицерона (Off. III. 26). Тѣмъ не менѣе Улиссъ отправляется за Ахиллесомъ, и послѣ многихъ блужданій открываетъ его между дочерями царя Kaern (§ VII): "а Ацилеешь стоаше погладоуа нафарижа еко соколъ на птици, и мини мимо него и рече: съи фарижъ подобенъ есть подоброго витеза, и сіе оружіе на еговѣ широцѣи плещи и съи щитъ на егови крѣпко мышци и слышавъ то урекшишь и положи ему свои(мъ) рядѣ на рамѣ его и рече въ Ацилеешоу: W БОЖИНА ДѢВИЦА, не устрашай ся wг Троя ожидаетъ тебе троа на разореніе! Словамъ: "поглядуя на фарижа яко соколъ на птицу" соотвѣтствуетъ у Статія: et fronte relicta surrexere comae. (H. 181).
   Таинственная сила, олицетворяемая въ скрывавшемся въ женскомъ платьѣ Ахиллесѣ, можетъ быть также объяснена весьма реалистически инженернымъ искусствомъ: Ахиллесъ является съ своими мирмидонами, также какъ андрогинъ ВОЛХВЪ Всеславичь въ пѣснѣ Кирши Данилова съ дружиной обращенной въ муравьевъ, для взятія неприступной крѣпости, въ коей находится Елена, а съ нею вмѣстѣ и господство надъ Индѣйскимъ Царствомъ. При этой догадкѣ, о сродствѣ миѳа объ Ахиллесѣ Ацилеушѣ съ Еврейскимъ Ацилуе, невольно возбуждается сомнѣніе: не принадлежитъ ли сама классическая Діана Тавропольская Буддизму. Dhyапа: созерцаніе и различныя степени аскетическаго мышленія и восторга. По ученію Буддистовъ, каждое воплощеніе земнаго Будды есть лишь образъ Діаны пребывающаго въ мірѣ отвлеченномъ. Ср. Коерреи, die Lamaiscbe Hierarchie, Berlin 1859. стр. 25, съ сылкой на его же Religion des Buddha 255 и слѣд. 585--593. Къ сожалѣнію мнѣ неизвѣстно въ какомъ отношеніи находится Абида къ Діана -- Буддамъ.
   Одно изъ самыхъ главныхъ значеній такъ называемой народной словесности заключается въ томъ, что литература эта сохранила въ себѣ въ теченіи тысячелѣтій въ многоразличныхъ передѣлкахъ, разсѣянныхъ между многими народами, всю суть древняго изустнаго преданія. Подлинность самыхъ преданій подтверждается сравненіемъ преданій сохраняющихся на всѣхъ концахъ земли не смотря на то, что въ каждомъ письменномъ и даже обращающемся въ народѣ изустномъ преданіи, намѣренно и весьма строго соблюдается условіе облекать преданіе въ таинственную и непроницаемую оболочку.
   Въ отчетѣ объ Алтайской Миссіи весьма сокращенно излагаются нѣкоторые пункты ученія о преданіи, сохранившемся въ малодоступныхъ ойротскихъ книгахъ о Майдерѣ, записывающемъ на небѣ, съ помощью трехъ писарей, Тидыними, Шигимуни и Топтуну, все что совершается на землѣ. Все написанное на небѣ передано Тюрунъ Музыкаю для распространенія по землѣ. Алтайцы и Кумандинцы признаютъ что всякое благословеніе идетъ черезъ Ликъ-Хана (Потопъ). Алтайцы признаютъ что наказанія проходятъ черезъ жилище предковъ Ад Эбіого; а Кумандинцы черезъ злой духъ Ерликъ. Ойротскія книги, упоминаемыя въ отчетѣ Алтайской миссіи, должны принадлежать несуществующему болѣе Ойратскому союзу. Обѣщаніе Даря Царей (стр. 32) живо напоминаетъ посланія Пресвитера Іоанна, обозначаемаго подъ именемъ Калданъ Каана. Проповѣдникъ Тюрунъ Музыкай, родившійся отъ дѣвицы Эркэ Шюдюнь, получившій книги написанныя на небѣ, вполнѣ соотвѣтствуетъ Мирдину-Таліезину Бретонскихъ сказаній. Переходъ, хранителей Граля съ Запада Европы въ Царство Пресвитера Іоанна, въ Парцивалѣ и Титюрелѣ, долженъ-быть въ связи съ обществомъ Чало Казаковъ, живущихъ въ Юго-Западныхъ отрасляхъ китайскаго Алтая близь моря Бѣловодья, вдоль рѣкъ текущихъ изъ Алтая въ Норъ Зайсанъ и Черный Иртышъ, и сохранившихъ нѣсколько словъ изъ молитвы Господней и изъ Символа Вѣры. П. И. Небольсинъ (поѣздка въ Сибирь, С.-Петербургъ, 1848, ч. I стр. 82) упоминаетъ объ Алтайскихъ каменьщикахъ, жившихъ въ прошломъ столѣтіи на камнѣ на Бѣловодьѣ и удалившихся въ концѣ столѣтія въ предѣлы китайскіе откуда они возвратились въ русскіе предѣлы на рѣку Бухтарму въ числѣ 273 человѣкъ. Подъ названіемъ Бухтарминскихъ ясачныхъ крестьянъ, они живутъ въ 23 деревняхъ расположенныхъ по рѣчкамъ впадающимъ съ правой стороны въ рѣку Бухтарму. П. И. Небольсинъ ссылается на Ж. Мин. Нар. Пр. 1845 No 6, на записки Г. Димитренки и на И. Соб. Зав. No 29126. Въ до Петровской Россіи ходили сказанія о древности поселенія Русскихъ въ Сибири. На страницѣ 323 приведена выписка изъ Хронографа о переходѣ Русскихъ за 2409 до P. X. за каменныя горы въ страну Свиръ по рѣкѣ Оби до устья бѣловодныя рѣки. Миѳъ о Гралѣ дарованномъ Русскому племени излагается въ позднѣйшей, но весьма курьозной, сказкѣ о таинственномъ сосудѣ съ коимъ связана участь русскаго народа. (Русскія сказки содержащія древнѣйшія повѣствованія, Москва, 1820, 3-е изд. въ ч. II и III. Повѣсть о Златомъ сосудѣ, стр. 27). Въ трехъ сказкахъ разсказывается баснь о Золотомъ сосудѣ, въ близкой евреи съ Бретонскими сказаніями о Гралѣ. Аспарукъ, отецъ Гуса, послѣ выхода изъ долинъ Сенаарскихъ въ слѣдствіе чрезмѣрнаго размноженія людей, сотворяетъ, изъ ничѣмъ не разрушимой смѣси металловъ, сосудъ для храненія благоденствія своего отечества. Двѣ ледяныя горы слетѣлись и заключили Аспаруха и старца живущаго на островѣ Британіи "подобно какъ видимы бываютъ насѣкомыя закрытыя въ прозрачныхъ тѣлахъ окаменѣвшей смолы извергаемой Варяжскихъ моремъ на брега Порусскіе." Цѣлое море кипящей смолы шумѣло, но сраженіе противуборствующихъ стихій сохранило илъ. Тающій ледъ отражалъ пламенные валы. Они миновали геену и очутились на ХРУСТАЛЬНОЙ ТВЕРДИ предъ чертогами Чернобога. Аспарухъ поставилъ сосудъ на престолъ и произнесъ: "Великій богъ мститель, прими моленіе раба твоего посвящающаго" тебѣ залогъ вѣрнаго тебѣ народа, учини судьбу Руссовъ недвижиму во вѣки, и изреки твой непремѣнный предѣлъ на сей таинственный сосудъ и на сей вѣнецъ, да учинятся оные освященіемъ твоимъ въ забрало храброму отродію Славенскому, и да будетъ оное страшно всѣмъ Странамъ свѣта." Затѣмъ Аспарухъ занимается приготовленіемъ ковра Самолета. Старикъ наблюдаетъ въ это время какъ Руссъ пробивается сквозь землю Аланскую и покоряетъ Государства Черемиское, Мордовское, Чувашское, Вотяцкое и другія, и строитъ Руссу и Словенскъ. По изготовленіи ковра Самолета, Аспарухъ спускаетъ съ неба вѣнецъ, сосудъ и зеркало. Зеркало показываетъ что Фины злобствуютъ на вторженіе Руссовъ, и Асторотъ возбуждаетъ ненависть во всѣхъ народахъ противъ Русскихъ. Вторый Аспарухъ, Роксоланъ, хранитъ самъ этотъ сосудъ въ теченіи 980 лѣтъ, вполнѣ довольный поведеніемъ Русскихъ, хотя и предвидитъ дурныя послѣдствія обращенія въ рабство Финскихъ племенъ. Царь Дѣвица, царствующая на Британскихъ островахъ, съ помощію Зміулана и другихъ злыхъ духовъ нападаетъ, войдя въ Неву, на городъ Русу, и похищаетъ вѣнецъ. Сосудъ въ это время сохранялся ученикомъ Аспаруха Роксоланомъ на неизвѣстномъ островѣ. Русскій герой Булатъ, взявшійся возвратитъ вѣнецъ законному Государю, отправляется въ Британію; но, занесенный бурей, попадаетъ на неизвѣстный островъ, гдѣ помогаетъ льву противъ змѣя. Левъ этотъ оказывается сѣдовласымъ старцемъ Роксоланомъ, который научаетъ Булата какъ ему дѣйствовать противъ Царь Дѣвицы. Основное правило соблюсти собственную дѣвственность, для чего и дается ему предохранительный напитокъ, который однако не помогъ.
   Булатъ увлекается красотой Царь Дѣвицы, согрѣшаетъ, выскакиваетъ со стыда въ окно и уплываетъ, бросивъ своего товарища Услада. При этомъ объясняется что человѣкъ, въ вслѣдствіе увлеченій, постоянно отвлекается отъ преслѣдуемой цѣли. Причаливъ къ неназываемой землѣ, Булатъ находитъ мертвое тѣло исполина Сидона; онъ его воскрешаетъ посредствомъ предохранительнаго напитка.Въ третьей части описываются безцѣльныя похожденія Булата съ богатыремъ Сидономъ и съ Ерусланомъ Лазаревичемъ.
   Кабалистъ Роксоланъ приноситъ въ Россію вѣнецъ (стр. 119).-- Царь Дѣвица вслѣдъ затѣмъ приплываетъ въ Неву и приступаетъ къ Русѣ.-- Булатъ отправляется къ ней для объясненія. Царь Дѣвица ему объявляетъ, что она не имѣетъ враждебныхъ намѣреній и указываетъ ему на колыбель, въ коей лежитъ сынъ Булата.-- Затѣмъ Булатъ женится на ней при Дворѣ Русскаго Царя Видиміра (121); но это сочетаніе не помогаетъ, и вѣнецъ снова утрачивается.-- Роксоланъ, сохраняющій сосудъ, прорицаетъ что настанетъ время когда возвратится и вѣнецъ.-- Въ концѣ сказки предсказаніе примѣняется въ царствованію Императрицы Екатерины Великой также точно какъ и предсказанія въ Троянскихъ сказаній примѣнялись въ Юлію Кесарю.-- Сказки о Булатѣ, золотомъ сосудѣ, богатырѣ Сидонѣ помѣщены во II части и въ III 3-го изданія.-- Въ первомъ же изданіи 1780--1783 годовъ онѣ помѣщены въ IX томѣ.
   Въ предисловіи Чулковъ говоритъ, что сказки наши тоже самое что рыцарскіе романы.-- Слова эти не даютъ возможности сомнѣваться, что онъ коротко знакомъ былъ съ сказаніями объ Артурѣ и Гралѣ, и вполнѣ сознавалъ единство Бретонскихъ и Русскихъ сказокъ. Въ редакціи его замѣтно близкое знакомство съ Прокопіемъ и Іорнандомъ.-- Кромѣ того онъ долженъ былъ быть близко знакомъ съ взглядомъ Англійскихъ Масоновъ на бретонскія сказанія; трудно предполагать чтобы, въ концѣ XVIII столѣтія, онъ могъ собственнымъ своимъ умомъ проникнуть въ сокровенный смыслъ рыцарскихъ романовъ объ Артурѣ и въ связь ихъ съ Русскими сказками:-- связь загадочная и нынѣ, не смотря на общедоступный и весьма значительный запасъ комментаріевъ и изслѣдованій о сказочномъ мірѣ отъ Индуса до Атлантическаго океана. Связь сказокъ Чулкова съ Масонствомъ кажется вообще не подлежитъ сомнѣнію, и появленіе ихъ въ Университетѣ Типографіи въ 1780--1783 годахъ связано съ началомъ типографской дѣятельности Новикова, арендовавшаго Типографію въ 1779 году.
   Замѣтка въ русскомъ хронографѣ, что Гомеръ сынъ Царя Филерѣша или по другимъ Царя Каэты, находитъ нѣкоторыя, хотя и весьма догадочныя, подтвержденія въ классической литературѣ.
   На основаніи той же теорій по коей Гомеръ соединяетъ въ Русской повѣсти о раззореніи Трои въ одно лице съ Ахиллесомъ сыномъ царя Ферелеша т.е. духовнымъ сыномъ Хирона, сына Филириды, майскій Гомеръ-Ахиллесъ, Виргилій, производится по Геродоту своему Енею отъ Кормилицы его Каэты. На томъ же основаніи Парисъ воспитанный пастухами называется Фарижемъ Пастыревичемъ.
   Древняя баснь, имѣвшая, въ виду при составленіи этой родословной, упоминается въ поэмѣ Аполлонія Родійскаго Аргонавты.
   Argonauticorum L. I. 554--558
   Chiron Phillyrides, et in cana fluttus fractione
   Intinxit pedes, et multa gravi manu hortatus
   Reditum apprecatus est curanus expertem abeuntibus
   Cum eo etiam conjux ulnis gestanus
   Pelei filium Achillem caro protendus patrп.
   
   О происхожденіи Хирона, нашего Полкана, отъ Филиры упоминается въ кн. II. 1231--1241
   
   Locte incidente Philyraeam insulam praetervecti-sunt.
   Di urani films cum Phflyra saturnus, quando in Olympo
   De tanibus imperat, et Cretensi sub antro
   Jupittter adhuc inter curetes educabatur Idaeos,
   Eaneam fallens, concubuit: hos vero in concubitu
   Deprehendit dea medio: ipse e toro exsiliens
   Enfugit, jubato forma similis equo:
   Dа vero prae pudore loco et sedibus illis relictis
   Eaceanitis Philyre in montes longos Pelasgorum
   Denit, ubi Chironem monstrosum, partim equo
   Partim deo similem, ex ambiguo peperit concubitu.
   
   Таинственныя книги, изучаемыя Черидвой, матерью вѣчнаго Пѣвца Таліезина, приписываются Ферилту (Pheryllt). Эти басни о рожденіи разноплеменныхъ героевъ соединились издревле, что видно изъ Теогоніи Гезіода гдѣ на стр. 1000-- 1010 говорится совмѣстно о рожденіи Язона, Ахиллеса и Енея. Сынъ Медеи отъ Язона, Медей воспитывается Хирономъ Филиридомъ, тутъ же упоминается рожденіе Ахиллеса отъ Ѳетиды и Пелея и Енея отъ Венеры. По кормилицѣ Бнея Каэтѣ названъ городъ Гаэта между Римомъ и Неаполемъ или по бухтѣ того же имени прибавляетъ Страбонъ въ кн. V.
   Всѣ эти догадки, и весьма недостовѣрныя соображенія основанныя на двухъ строкахъ русскаго хронографа находятъ какъ будто подтвержденіе въ сказаніяхъ о Градѣ. Въ поэмѣ Вольфрама фонъ Ешенбахъ именно въ этой части Южной Италіи встрѣчается племянникъ Виргилія, Клиншоръ Герцогъ Терра ли Лаворо, колдунъ, чародѣй и скопецъ засѣвшій въ уступленной ему крѣпости съ выходцами изъ города Персиды, обозначаемаго мѣстомъ зарожденія чернокнижія. Волокиство Клиншора за женою короля Иберта Иблисой было причиной его оскопленія. Въ XII столѣтіи въ Римѣ и Неаполѣ басни о Виргиліи въ большомъ ходу. Gervasius v. ylburg Канцлеръ Императора Оттона, посѣщавшій Неаполь въ концѣ XII столѣтія и Епископъ Гильдесгеймскій Конрадъ, Канцлеръ Императора Генриха VI находившійся въ 1191 году въ Неаполѣ весьма серьозно говорятъ о баснословныхъ дѣяніяхъ Виргилія. Фактъ крайне важный при изслѣдованіи вопроса о мѣстности гдѣ разрабатывались троянскія сказанія до XII столѣтія упоминается въ состязаніи пѣвцовъ въ Вартбургѣ. При этомъ состязаніи Остердингенъ воспѣвавшій Австрійскаго Герцога Леопольда призываетъ на помощь изъ Венгріи Клиншора. Загадки предлагаемыя въ рѣшенію относятся до безсмертія души, грѣха, откровенія и Благодати. Клиншоръ чародѣй и магъ, открытый врагъ Римскаго духовенства, ученикъ Парижской школы, изощрившійся въ Богословіи въ Царѣградѣ, и три года изучавшій въ Багдадѣ и Вавилонѣ коранъ, Астрологію и Алхимію, является въ состязаніи съ Вольфрамомъ фонъ Ешенбаха представителемъ мистицизма. Въ поэмѣ Lohengrin этотъ соперникъ Вольфрама говоритъ что предокъ его присланъ былъ изъ Рима къ королю Венгерскому съ подаркомъ, и носилъ одно имя съ извѣстнымъ (о коемъ говорится въ Парцивалѣ) и онъ самъ носитъ тоже имя. Въ житіи Святой Елисаветы, составленной лѣтописцамъ Дитрихомъ Тюрингенскимъ говорится въ концѣ XIII столѣтія что Клиншоръ былъ судьей въ Вартбургскомъ состязаніи и получалъ ежегодно 3000 марокъ. Въ Тюрингенской лѣтописи Іоанна Рота и въ его житіи Св. Елисаветы Клингшоръ называется Епископомъ Седмиградскимъ, находившимся въ большой милости у Короля Венгерскаго и получавшаго ежемѣсячно марку золота. Этотъ Епископъ былъ вмѣстѣ съ тѣмъ и чернокнижникъ:
   
   Nahm eich dee Geetirnsehens an,
   Und sagte zukünftige Ding,
   Und was man in dem Lande beging,
   Denn er konut'auch die schwarze Kunst.
   
   Редакторъ Тройской повѣсти въ Русскомъ Хронографѣ изданной Пыпинымъ намѣкаетъ на два преданія, одно Нормано-Сицилійское имѣя (Benoit de St. Mori, Guido dc Golonna) въ виду преимущественно Енея и Виргилія, а другое черноморское, соединяя въ одно собирательное лицо Ахиллеса и Гомера согласно съ Филостратомъ. Ср. ОППЕРТЪ. ІОАННЪ Пресвитеръ.
   КАБАРДИНЦЫ, 100 (372).
   КАДЛУБКО, 11 (102, 103); 119 (493, 496, 498).
   КАЕТА, царь, отецъ Ахиллеса 119 (508); Каета кормилица Енея, см. КАБАЛА.
   КАЗАКИ запорожскіе (424. 425, 426). КАШАХИ.
   КАЗАХИ, крѣпостные люди и округахъ Кабардинскомъ, Осетинскомъ и Ингушскомъ; Казакъ работникъ по Турецки. 69 (271).
   КАЗВИНИ, на него ссылается ШАРМУА, упоминая о славянскихъ языческихъ храмахъ 11 (114).
   КАЗЕМБЕКЪ, Derbend Nameh, St.-Ptrbrg. 1851, 2 (12); при поясненіи Azer Baigan произошла опечатка: вмѣсто meanthigh слѣдуетъ читать; means high.
   КАЗИ, дочь Крока 119 (496498).
   КАЗОСЪ, стр, 119 (498).
   КАЙВАНЪ, КЕВАНЪ, у Вавилонянъ, (Сатурнъ), 55 (210).
   КАЙТАЛЪ, царь Русскій 100 (366).
   KAYSER CHRONIK, о происхожденіи ФРАНКОВЪ отъ ТРОЯНЪ 11 (101).
   КАЛАЙДОВИЧЪ, Константинъ Ѳедоровичъ, 2 (25); 69 (270).
   КАЛАРИ, рѣка, въ баснословіи Финовъ: страшный водопадъ, вмѣстилище всѣхъ бѣдствій и золъ 46 (181); ср. КАЯЛА рѣка.
   КАЛАЧОВЪ, Николай Васильевичъ, издатель Архива историко-юридическихъ свѣдѣній, относящихся до Россіи изд. нач. въ 1850 году въ Москвѣ и продолжалось въ С.-Петербургѣ, 2 (38).
   КАЛДАНЪ КЛАДЪ, въ Ойротскихъ книгахъ 108 (416); ПРЕСВИТЕРЪ ІОАННЪ, онъ же называется и Царемъ Давидомъ см. ОППЕРТЪ.
   КАЛЛІОПА, 119 (502).
   КАМЕНЬ НОЖЪ; псевдоплутархъ подъ этимъ названіемъ не можетъ разумѣть ничего инаго,какъ аеролитъ 115 (469).
   CAMERARIUS, 119 (494).
   KANGLV, названіе одной изъ ногайскихъ Ордъ 19 (149).
   СANDAC, вождь Алановъ 6 (98).
   КАНИНУ, слово сомнительное; канина паполома: конская покрышка какъ характеристическое обозначеніе смерти на полѣ битвы; принимается нѣкоторыми за зеленый лугъ близъ КАНЕВА; невѣрность этого предположенія; у Кирши Данилова: "ускока два КОНИНЫЕ"; на основаніи цитируемаго Миклошичемъ "КОНЬНО оуристаніе" можно принять КАНИНУ за КОНЬНЯ, КОНИНУ и по произношенію великорусскому КАНИНУ, въ значеніи конскій. По польски KANIA PRZСDZA 47, (175); шелковая пряжа, отъ КАНИ шелковичный червь; персидское КАНАУСЪ; соображеніе Максимовича о Нѣжатиной Нивѣ 44 (174--176); замѣчаніе Вельтмана: КОНЬНЪ въ значеніи вѣчнаго и конечнаго отъ "КОНЬ и КОНЪ" 44 (176); Караджичь приводитъ поговорку ОТЪ КОНА ДО КОНА. Ср. у Миклошича ИЖДЕКОНЬ 44 (176).
   КАПОДОКІЙЦЫ, 11 (107).
   КАРАДЖИЧЪ, Вукъ Стеѳановичь, въ своемъ словарѣ приводитъ сказку о ТРОЯНѢ, которая того же пошиба, что и сказка, приводимая Буслаевымъ 41 (164); приводитъ поговорку: "ОТЪ КОНА ДО КОНА" 44 (176).
   КАРАМЗИНЪ, приводитъ свидѣтельство Діона Хризостома о пѣніи Гомеровскихъ пѣсенъ Греческими поселенцами Чернаго моря 2 (18); объ училищамъ 2 (38--49); о Троянѣ 11 (97); сообщилъ Калайдовичу свое мнѣніе о Толковинахъ 69 (270).
   КАРЛЪ, Великій, 2 (29).
   КАРНАЙ, прозвище ZUL или ZAL-Carnein въ восточныхъ сказаніяхъ придается АЛЕКСАНДРУ Великому 60 (224); Нивами говоритъ о двухъ его походахъ противъ Русскихъ 60 (224); разсказъ Новгородца Гюряты о ЮГРѢ; сказаніе, о Александрѣ Великомъ, записанное Леопольдовымъ въ Саратовской губерніи. ГОГЪ и МАГОГЪ 60 (225); изображеніе на каталанской картѣ Зудъ Карвейна у горъ КАСПІЙСКИХЪ съ двумя трубами 60 (226, 226); миѳъ о ЗУЛЪ КАРНАЙНѢ въ связи съ миѳомъ Едды о Геймдалѣ, бѣломъ АЗѢ, живущемъ въ Himingbiorg bei Bifröst, на концѣ неба 60 (229, 230); разсказъ Масуди объ Аланской крѣпости 60 (230) объясняетъ, почему ЗУЛЪ КАРАНАИНЪ является въ С. о П. Игор. 60 (235); Καρνεῖος; прозвище Аполлона значитъ, рогатый. 100 (364); корень Кари почти на всѣхъ Индо-Европейскихъ и Семитическихъ языкахъ значитъ рогъ. Зулъ Барнейнъ значитъ имѣющій два рога. На картѣ Делиля между Днѣпромъ и Дономъ обозначены мѣста, гдѣ во время крымскаго похода кн. В. В. Голицына найдены были развалины алтарей въ честь Александра Великаго.
   КАРПАТЪ, 119 (497).
   КАРПИТЫ и Алазане Геродота суть, по мнѣнію Неймана, Хорваты и Галичане 11 (108, 109).
   КАСТОРЪ и ПОЛУКСЪ, братья Елены; благотворное вліяніе ихъ на мореплаваніе 55 (218).
   КАСТРЕНЪ, изданная имъ татарская сказка, въ которой играютъ важную роль ДѢВЫ ЛЕБЕДИ 4 (71); о татарскихъ племенахъ обитающихъ въ Сибири 60 (238); о сродствѣ миѳа лебедокрылатой Дѣвы-Обиды съ татарскими баснями 55 (206, 207).
   КАТАЛАНСКАЯ карта, помѣщена: а) въ Notices et extraits des Manuscrits de la bibliothèque du Roi et autres bibliothèques, publiés par l'institut royal de France Parie. M.DCCCXLI (экземпляръ библіотеки Академіи Наукъ); б) въ атласѣ приложенномъ въ сочиненію Лелевеля Géographie du Moyen age Bruxelles, 1852 и в) между прочими средневѣковыми картами издана Сантарежомъ (экземпляръ этаго атласа наход. въ И. П. Библіотекѣ). См. приложеніе въ концѣ книга). Между прочими баснословными изображеніями, испещряющими Россію и Туркестанъ, на ней представленъ бой людей съ птицами 4 (70, 71); изображенъ ЗУЛЪ КАРНЕЙНЪ у горъ Каспійскихъ 60 (225).
   КАТАРЫ, вліяніе ихъ на провансальскую поэзію 114 (434); сродство Катаровъ съ Масонами, съ Албигойцами, Павликіанами, Богужилами, Людьми Божіими и съ Манехеизмомъ 114 (437). ОСОКИНЪ.
   КАШАКИ, народъ, по описанію Масуди, находящійся въ сосѣдствѣ съ Аланами, между Кавказомъ и греческимъ моремъ, и держащійся ученія маговъ 60 (231); 100 (370); красота мужчинъ и миловидность женщинъ 60(231); выдѣлываютъ льняную ткань, называемую Тала; не тикъ могущественны какъ Алане 60 (231); имѣютъ водяное сообщеніе съ Требизондомъ 60 (231); отсутствіе единодержанія составляетъ причину ихъ политической слабости 60 (331. 232); названіе ихъ персидское и означаетъ гордость, хвастовство 60 (232); Cp. KECK, съ русск. КИЧЛИВЫЙ 60 (232); обладаніе морскими крѣпостями восточнаго берега Чернаго моря указываетъ прямо на РУССКИХЪ КАЗАКОВЪ; вѣроятно одного племени съ гордецами, рыболовами и мореплавателями АЛАЗАНАМИ, т. е. ГАЛИЧАНАМИ 60 (232); КИННАМЪ упоминаетъ о XАЛИЗІЯХЪ, державшихся ученія маговъ и составлявшихъ часть венгерскаго войска (1154); 60 (232).
   КАЯЛА, рѣка 45 (180); загадочная 45(181). См. КАЛАРИ, рѣка.
   КВАКЕРЫ 111 (426).
   КВИНТУСЪ, Смирнскій или Калабрійскій (VI стол.), поэма его служитъ дополненіемъ въ Иліадѣ (Παραλειπόμενα Όηήροο) 2 (30).
   КЕДАРЦЫ, см. ПОЛОВЦЫ.
   KECK, см. КАШАКИ.
   КИЛЛЕРЪ, (Koller), о мѣстахъ поклоненія Еленѣ 2 (14, 31); 55 (202).
   КЕЛЬТЫ см. ГАЛЛЫ, (259).
   КЕЛЬХЕНЪ, 69 (269).
   KAEMPFE, издатель и переводчикъ Харизи 66 (247).
   КЕЛЛЕНЪ, Петръ Ивановичи, объ изученіи въ нашемъ Отечествѣ Василія Великаго и Григорія Богослова въ первыя столѣтія нашего христіанскаго просвѣщенія 2 (38).
   КЕРТИНГЬ (Körting), Dictysund Daree. Ein Beitrag sur Geschichte der Troja Sage in ihrem Uebergange ans der Antiken in die romantische Ferm. Halle, a/S. 1874. 6 (84).
   КИБЕЛА, представительница миѳа возрожденія, чрезъ таинственную смерть 107 (389).
   КИННАМЪ, о ХАЛИЗІЯХЪ, составлявшихъ часть венгерскаго войска (1154 г.) 60 (232).
   КИПРСКІЯ стихотворенія Стасина 2 (56); о превращеніяхъ Юпитера и Нёмезисы матери Елены 115 (451); стихи Стасина 118 (489).
   КИРИЛЛЪ св., первоучитель Славянъ, изучалъ Гомера 2 (35); Григорія Богослова 2 (38); упом. 115 (462).
   КИРИЛЛЪ, еп. Туровскій, ссылается на классическую словесность 1 (7, 8); примѣръ изъ его словъ 54 (185); 119 (А92); уп. 2 (47).
   КИРША Даниловъ, 4 (68); 44 (174) 96 (306); 97 (314).
   КИСАНЬЕ, кисати (сербск.): возбужденіе плача; русск. Раскиснуть ; библейская долина плача: "Во юдоль плачевную" 41 (Пс. 83, 7); въ Rituale Rimski: "u dolini od suza"; но переводу Симрока: "Berg des Tttbsals"; частое употребленіе выраженія: "долина слезъ" въ средніе вѣка 71 (275). Кисань -- главное мѣсто поклоненія Дѣвѣ богини въ Арменіи, раззоренное при введеніи христіанства. Любопытныя подробности въ Fragm. Hist. Graecarum. T. V.
   КИТАВЪ-ЕЛЬ БЕНКЕХЪ, книга въ которой разсказаны дѣянія Исфендіара 60 (230).
   КИТОВРАСЪ, сходство его съ Оанесомъ, морскимъ чудовищемъ просвѣщающемъ Халдеевъ; напоминаетъ Кентавровъ, миѳическихъ учителей Героическаго міра 97 (326).
   КЛАПРОТЪ, 100 (371, 372).
   КЛАССИЧЕСКОЕ образованіе, въ Визаніи и у Славянъ. 2 (34--49).
   КЛЕММЪ, перевелъ на нѣмецкій языкъ латинскую поэму Екгардта (X ст.) "Вальтеръ Аквитанскій" 2 (21).
   КЛИМЕНТЪ Александрійскій, объ Египетскихъ храмамъ 2 (14); Ὄρος; отдѣляетъ міръ отъ Плиромы 100 (362).
   КЛИМЕНТЪ, св. дѣят. его въ Болгаріи 2 (44).
   КЛИМЕНТЪ, священномученикъ, папа Римскій, его Recognitions (издан. въ 1858 г. Тишендорфомъ) одержать гногостическаго 55 (201).
   Κλύμενος, соотвѣтствуетъ вашему Словенъ 115 (452).
   КЛИНШОРЪ, герцогъ Терра ди Лачоро, скопецъ, племянникъ Виргилія и чародѣй, одинъ изъ его потомковъ, пѣвецъ короля Венгерскаго, участвуетъ въ состязаніи на Вартбургѣ 67 (264 б. г.); служитъ связью между пѣвцами нормано-италійскими и дунайскими. КАБАЛА.
   КЛЮКА, Клъка, М. А. Колосовъ (Филологическія записки. Воронежъ, 1874 в. II, 17) принимаетъ это слово въ значеніи чудеснаго костыля:
   
   У калики костыль дорогъ рыбей зубъ.
   Дорогъ рыбей зубъ да девяносто пудъ.
   
   Этотъ костылъ, говоритъ М. А. Колосовъ, имѣетъ важное значеніе въ образѣ калики. Онъ то и сближаетъ его съ образомъ Всеслава Полоцкаго, какъ его рисуетъ одно мѣсто Слова о полку Игоревѣ.
   
   О костыль калика подпирается,
   Высоко калика подниматся,
   Ай повыше лѣсу стоячаго,
   Ай пониже облачка ходячаго,
   Прискакала каликушка ко городу,
   Ай ко самому городу ко Кіеву,
   Она въ городъ дола да не воротами,
   Она прямо черезъ стѣну городовую.
   
   Въ случаѣ если клюка дѣйствительно обозначаетъ костыль то слѣдуетъ читать "о конци", мѣстный падежъ съ опущеніемъ предлога. Объ этомъ "окочны" въ Лавр. Л. подъ 1067 г. говориться: "атъ призвавше лестью ко оконцю пронзутъ и мечемъ".-- По моему мнѣнію связь существующая между обоими пѣснями сохраняется болѣе при сохраненіи чтенія "о кони" ибо все дѣло въ обоихъ пѣсняхъ въ быстротѣ движенія.-- При объясненіи слова костылемъ вся сила выраженія сосредоточивалась бы на выходѣ изъ поруба.-- На стр. 397 приведена выписка изъ Датской пѣсни, содержащая также весьма сходное мѣсто, равно какъ и въ прозаическомъ французскомъ романѣ:
   Lors est Bareeval du het de la Pucelle approche, courant assez lourdement dessus son cheval; adom c'est la pucelle assez effirayement eyeillée. (Dunlop.) 98. (353, 354).
   КНИГИ, βίβλος: книга, письмо, писаніе; τὰ βιβλια: книги вообще; до Златоуста Священное Писаніе имѣли обыкновеніе называть ἡ γραφή, писаніе; въ древнихъ русскихъ памятникахъ подъ словомъ "книги" разумѣлось не одно Св. Писаніе 2 (46, 47); Несторъ упоминая о переводѣ "книгъ", имѣлъ въ виду и книги богослужебныя и необходимыя для духовнаго образованія 2 (47, 48); между книгами собираемыми. переводимыми и переписываемыми во времена Ярослава Великаго находились книга "о осмихъ частехъ Слова и Георгіу Амартолъ 2 (48). Сдо во книга въ значеніи простаго письма сохранилось доселѣ у Сербовъ 2 (48).
   КОВУИ, упоминаются въ Лѣтописи рядомъ съ Торками, Печенѣгами, Берендеями и Бастіевою чадью; Харизи къ Хамову поколѣнію причисляетъ часть племени ТОРГАМА, къ которому по Бенъ Горіону, принадлежатъ Турки, Печенѣги и пр. 66 (246).
   КОГАНИ Хоти; Каганъ: священный титулъ 97 (352); 114 (439); 118 (485); 121 (611); Кагунъ: языческій богъ 114 (439); cp. Coganaeum, священная гора, упоминаемая Стребономъ, на которую уединялся ЗАМОЛКСИСЪ 97 (352); 438). Титулъ каганъ тождественъ съ титуломъ Баянъ, зудя по словамъ Менандра объ Аварскомъ вождѣ (конца VI в.), котораго называли "каганомъ иначе бояномъ". Когенъ по еврейски учитель; на народное употребленіе слова каганъ, въ значеніи солнца или свѣтила, указываетъ существованіе Слова коганецъ, свѣтильникъ. КАЛДАНЪ-КААНЪ.
   КОДОЛЬСКІЕ острова 67 (264 б); 96 (306, 307). СОЛОВЕЙ БУДИМІРОВИЧЬ.
   КОЖЕВНИКИ, Греки и Римляне смотрѣли на народы обитавшіе между Балканами и Ураломъ, какъ на Кожевниковъ 11 (125); см. СКОРДИСКИ. BULGA.
   КОЖУХЪ, шуба, тулупъ 26 (156).
   КОЗМА, лѣтописецъ Чешскій, 119 (496, 498).
   КОЛУѲЪ, (Colathue) поэма его (VI Ст.) "Ἑλένης Ἄρπαγὴ" 2 (30).
   KOMANIA, CHUMANIA. См. ПОЛОВЦЫ.
   KOMAN, названіе одной изъ ногайскихъ ордъ 19 (149).
   КОМАНСКІЙ словарь, составленъ въ XIV стол. 77 (280).
   КОНДРАТОВИЧЪ, Киріякъ 119 (491, 492).
   КОНИ, въ текстѣ могло быть "клюками подиръся о кои", или "клюками подиръся оконци" 99 (354, 355).
   КОНСТАТИНЪ Багрянородный, имп. указываетъ на обряды РУССКИХЪ во время плаванія ихъ по Черному корю 2 (31); 55 (202).
   КОНСТАНТИНЪ МАНАСІЙ, около половины XII в. сост. лѣтопись до 1081 г., писанную ПОЛИТИЧЕСКИМИ СТИХАМИ; заключаетъ въ себѣ подробное сказаніе о разореніи Трои; была переведена на Болгарскій языкъ 2 (31).
   КОНЧАКОВНА, (Кричаковна у Татищева) 100 (369); по крещеніи названа свободою (Татищевъ. III, 283).
   КОНЧАКЪ, Ханъ Половецкій, 22 (152); 100 (369); 114 (440); 107 (383).
   КОНЬ, см. ОВЛУРЪ и ЛАВЕРЪ.
   КОПИТАРЪ, 2 (31); грамматика его при Glagolita-Clozianus выясняетъ грамматическій строй Слова о Полку Игоревѣ 6 (78); 108 (401).
   КОПІЕ, δόρη, hasta; въ Остром. Еванг. λὁγχη, lancea; у Миклошича (Супр.) и у Григор. Богосл. XII стол. (Будиловичь) 'ρομφαία оружіе варварское, широкій ножъ или сабля; правильное значеніе копья: has ta 32 159); "копія поютъ" описка вмѣсто "конія поіятъ" 108 (400--402).
   КОРАБЛЕВЪ, С. П., предположеніе его что сочинитель "Слова о П. Иг. ТИМОФЕЙ Кіевлянинъ 118 (481).
   КОТЪ, (баюнъ) въ русской сказкѣ о Семи Семіонахъ; 2 (14); 55 (195); 115 (445); ср. ТАЛІЕЗИНЪ. БАЯНЪ. МУЗЫКА. ГОМЕРЪ.
   КОЩЕЙ, 271 (287).
   КОЯЛОВИЧЬ, Михаилъ Осиповичь, членъ Археографической Коммиссіи, о князьяхъ Полоцкихъ 99 (358).
   КРАГУСЪ, (Cragus) гора 119 (497).
   КРОВЪ, (Гракъ), GRACUS, царь и законодатель Польскій; слова о ГОЛОВѢ 119 (493); чешская легенда о Крокѣ 119 (496); есть тотъ же МУДРЫЙ мужъ о коемъ упоминаетъ архіеп. Евстаѳій 119 (497, 498). БАЯНЪ 119 (498, 499). ГОМЕРЪ 119 (499). БАРДИЛЪ.
   КРАВАТЬ, κράβατος, одръ; grabatus, grabat, Lager или Feldbett 96 (303).
   КРЕЙЦВАЛЬДЪ, (Kreuzwald) ЭСТОНСКІЕ мифы 100 (367, 368); 110 (418).
   КРЕЙЦЕРЪ, (Creuzer), 97 (348), 115 (444).
   КРЕСТОВЫЕ походы, о возможности участія въ нихъ русскихъ 90 (293, 294).
   КРИВИЧИ и Дулебы напоминаютъ Долоповъ и КРОВИЗОВЪ на Ѳракійскомъ берегу Чернаго моря 11 (109).
   КРИЛЦЮ ("на своею нетрудися КРИЛЦЮ") 109 (417).
   КРИМЪ, по Лосицкому, городъ Половецкій 77 (278).
   КРИТСКІЙ, составилъ (въ 1823) карту острова Левке съ обозначеніемъ на ней остатковъ храма Ахиллеса и Елены 55 (202).
   КРИТЪ, островъ 119 (503).
   КРОВИЗЫ, по свидѣтельству Страбона были ТРОГЛОДИТАМИ (133); жили около Калатиса, Тониса и Истра 11 (122, 133). См. КРИВИЧИ.
   КРЫЖИНЬ, Александръ Петровичъ, оберъ секретарь Св. Сѵнода; о радѣніяхъ около ЧАНА 115 (451).
   КРѢСИТИ, 59 (224); excitare; въ перев. Григорія Богослова XI стол: КРѢСИНЫ (Миклошичь); въ нынѣшнихъ формахъ: воскрешать, воскресеніе; кресало, огниво, 94 (297).
   КУДРУНЪ, (Gudrun), Германская поэма; извѣстна какъ и Слово о П. Иг. лишь въ одномъ спискѣ, текстъ поэмы внесенъ въ AMBRASER-SAMMLUNG, по приказанію Императора Максимиліана I; издана Пфейфферомъ (Pfeiffer) въ 1874 году; въ ней какъ и въ С. о П. И. битва уподобляется пиршеству 52 (184).
   КУМАНЫ, см. ПОЛОВЦЫ.
   КУЛИКЪ, Аристъ Аристовичь, академикъ; открылъ присутствіе чувашскаго элемента въ росписи первыхъ БОЛГАРСКИХЪ князей на Дунаѣ 11 (120); о Готѳахъ на Черномъ морѣ 115 (460-463, 465); о Реймскомъ Евангеліи 119 (494).
   КУРДСКІЯ племена, сопоставленіе ихъ съ Страбоновскими Халивами, Халдеями и Алазонами 11 (110).
   КУРЪ ("ДО КУРЪ"), 100 (362).
   КЪМЕТИ, слуга, сподвижники (Лѣтопись по Лавр. списку, Духовная Мономаха); по польски кметь: крестьянинъ; κομήτης, comes, comte 15 (146); ср. также κομιστής погребальщикъ 11 (128).
   КѢЛЕНЫ, городъ, около коего течетъ фригійская рѣка Марсіасъ 11 (113).
   KUKAT; дебедокрылатая Дѣва Обида въ Татарскихъ басняхъ 55 (206).
   KYOT, Вольфрамъ фонъ Ешенбахъ говоритъ о немъ:
   
   Kyot ist ein Provenzal
   der diese aventiur von Parzival
   Heidensch geschrieben sach
   Swaz er en Franzoys davon gesprach
   
   114 (437); 121 (511); Kuyot описка вм. Kyot; Guiot de Provins авторъ знаменитой библіи. (437).
   ЛАМАНСКІЙ, Владиміръ Ивановичъ 90 (292); 108 (402); 110 (417).
   ЛАМІЯ, греческая миѳическая, обиженная дѣва, похищающая чужихъ дѣтей; въ множественномъ числѣ обозначаютъ баснословныхъ дѣвъ, увлекающихъ молодыхъ людей для высасыванія ихъ крови Ц (118).
   LAMPRECHT, der Pfaffe, его поэма "Alexander" 2 (27); 23 (153).
   LANGLOIS, 119 (491).
   ЛЕБЕДИ; Пѣвцы временъ междоусобій вводятъ въ свои пѣсни миѳъ о состязаніи лебедей съ соколами 4 (65); Лебеди изображаютъ прельстительныя свойства вражьей силы. СЕРЕНЫ въ Одиссеѣ 4 (69, 70); дѣвы-лебеди въ Персидскихъ Сказаніяхъ 4 (70); часто встрѣчаются въ татарскихъ сказкахъ 4 (70, 72); изображаются на Каталанской картѣ 4 (70, 71); явленіе ихъ въ нѣмецкихъ и славянскихъ сказкахъ 4 (72); свидѣтельство Эліана о пѣніи ихъ около храма Аполлона и о битвѣ ихъ надъ памятникомъ Мемнона 4 (73); Аристотель, Филостратъ и др. о пѣніи и предвѣщаніи лебединомъ 4 (73); душа Орфея переходить въ тѣло лебедя 4 (73); лебеди возятъ колесницы Аполлона и Венеры 4 (73); Юпитеръ для обольщенія Лиды принимаетъ образъ лебедя 4 (73); по двумъ баснямъ Юпитеръ, превращенный въ лебедя является отцемъ Елены 115 (4851); 118 (4 9). НЕМЕЗИДА ЛЕДА. SCHWANENRITTER.
   ЛЕВИТЫ, 97 (349, 350).
   ЛЕВКЕ, (Фидояиси), остр. на Черномъ морѣ; образованъ Посидономъ для посмертной обители Ахиллеса и Елены. См. КЕЛЛЕРА, МУРЗАКЕЦИЧА и КРИТСКАГО 55 (201, 202); 115 (445, 467); чаша найденная на островѣ Критѣ переносится на островъ Ледре. Филостратъ 119 (503); въ пѣснѣ о Соловьѣ Будиміровичѣ утягивается на Кодольскій т. е. рыбацкій островъ какъ на мѣсто, гдѣ слагались басни и сказки 67 (2646). ФИЛОСТРАТЪ. Пѣснь о СОЛОВЬѢ БУДИМИРОВИЧѢ 96 (306, 307); намѣкается на сочетаніе въ русскихъ пѣсняхъ элементовъ Іудейскагр, Новгородскаго и 1у: коморскаго 96 (307).
   ЛЕВЪ Діаконъ Калойскій, замѣчаніе его, что языческіе обряды русскихъ въ связи съ поклоненіемъ Ахиллесу на Черномъ морѣ 2 (31); 55 (202); 115 (461, 464). Исторія Льва Д. К. пер. Д. Поповымъ. Москва. 1820. ИЛОВАИСКІЙ.
   ЛЕДА, мать Елены 55 (188).
   ЛЕЛЬЯ КУРВА, въ Албанской пѣсни; въ ней Ганъ видятъ сродство съ бардами о Парисѣ, Венерѣ, Юнонѣ, Минервѣ и о Мѣсяцѣ 100 (377--379). Этотъ миѳъ тождественъ съ превращеніями Елены въ сказкѣ объ Иванѣ Царевичѣ.
   ЛЕОПОЛЬДОВЪ, записалъ въ Саратовской губернія сказаніе объ Александрѣ Македонскомъ 60 (225).
   ЛЕРМОНТОВЪ, его Демонъ 415 (433); 114 (433).
   ЛЕСТЬ, соотвѣтствуетъ зараженію ГЕЗІОДА βουλη: совѣтъ и замыселъ; μυϑος: вымыселъ, или притча; у позднѣйшихъ, же писателей встрѣчается синонимъ къ семъ двумъ выраженіямъ δολος: обманъ, хитрость, лесть 2 (57); 6 (86, 87); 95 (299), 119 (501).
   
   Въ Великомъ Канонѣ св. Андрея Критскаго (ум. 713) слово βουλη употребляется въ томъ же значеніи:,
   
   Πύργον έσοφίσω οίκοδομῆσαι, ὧ ψυχῂ, καὶ ὀχύρωμα πῇξαι ταῖς συῖς ἐπιϑυμιαις, εἰ μὴ συνέχεεν ὁ κτίςης τὰς βγλάς συ, καὶ κατέαζεν εἰς, γῆν, τὰ μηχανήματά συ.
   
   Столпъ умудрила еси создати, душе, и утвержденіе водрузити твоими похотми, аще не бы Зиждитель удержалъ СОВѢТЫ твоя и низверглъ на землю УХИЩРЕНІЯ твоя.

(Ловягинъ. Богослужебные каноны. Спб. 1861, стр. 161).

   
   Τὸυ Ῥυβὶμ μιμούμενος ὁ τάλας ἐγὼ, ἔπραξα ἄϑεομον καὶ παράνομον βυλήν κατὰ Θεοῦ, ὑψίζυ, μιάνας κοίτην ἐμὴν, ὡς τοῦ πατρὸς ἐκεῖνος.

Ibid. стр. 172.

   
   Рувіма подражая окаянный азъ, содѣяхъ БЕЗЗАКОННЫЙ и ЗАКОНОПРЕСТУПНЫЙ совѣтъ на Бога вышняго, осквернивъ ложе мое, яко отчее онъ.
   
   Τοῦ Μωὒσέως ᾔκυσας τὴν ϑηβην, ψυχὴ, ὕδασι κύμασι ψερομένην ποταμοῦ ὡς έν ϑαλάμφ πάλαι, ϕγοῦσαν δρᾶμα πικρὸν βυλῆς Φαραωνίτυ.
   
   Ibid. стр. 172.
   
   Мωνсеовъ слышала если ковчежецъ, душе, водами волнами носимъ рѣчными яко въ чертозѣ древле, бѣгающій дѣла горькаго СОВѢТА (умысла) Фараωнитска.
   ЛЕХИ, 119 (497).
   ЛЕХЪ, братъ Руса и Чеха. См. РУСЪ.
   ЛЖЕДИМИТРІЙ I, обстоятельства сопровождающія его умервщлені 94 (297).
   LIBERTES, Bulgaris tam imperabat Libertes quem Busam vocant Si gebertus et Conradus Abbas Uspergensis (an 487) qui Bulgarorum Regis titulum el adscribunt. Toti denique terrarum orbi tum же formidandos praebuisse tradit senator (L. 8. ep. 10). Fam., Byzantinae 239. Fаm. Dalm. Scl., Turcicae. Dufresne Ducarige. Venetus. На стр. 278 по опискѣ "Libertem" вмѣсто "Busam".
   LIBO, родъ, происходитъ отъ рода JULUS; а отъ него происходитъ родъ CAESAR, прекратившійся въ лицѣ Диктатора 11 (103).
   ЛИВАНІЙ, о Гомерѣ 2 (32).
   ЛИГУРИСКИ, упоминаемые Страбономъ между Гальскими племенами, имѣютъ особенную важность по ближайшему сродству нынѣшнихъ Валаховъ съ жителями Сѣверной Италіи (Лигуріи) 11 (133).
   ЛИДЯНЕ, на ихъ языкѣ, по свидѣтельству Страбона, народное имя ФРИГОВЪ значило свободные 11 (126); Фрягъ -- frank, frey. Лидяне Тоски переселяются изъ Средней Азіи въ Италію.
   ЛИКІЙСКІЯ надписи, ЛАДА: жена. Ср. FELLOW, Путешествіе въ Ликію; попытка МИЦКЕВИЧА объяснить эти надписи по славянски 61 (289).
   ЛИКІЯ, 119 (497).
   ЛИЛИТЪ, названіе богини Дѣвы у семитическихъ народовъ 97 (316, 348, 349).
   ЛИМАНЪ, 116 (468). ВОДА.
   ЛИНЪ, одинъ изъ тѣхъ древнихъ поэтовъ, котораго могъ подразумевать Пѣвецъ подъ словомъ БАЯНЪ 11 (114); сынъ Аполлона, прадѣдъ Орфея и предокъ Гомера 11 (138); Геродотъ 118 (474); Швенкъ и Велькеръ 118 (474, 475); МАНЕРОСЬ. ТАЛІЕЗИНЪ 118 (474 475). ТЮРЮНЪ МУЗЫКАЙ. См. КАБАЛА.
   ЛИПОВАНЕ. 111 (425, 426); 115 (465).
   ЛИСИЦЫ, 21 (151).
   ЛИТОВСКІЕ князья, значенія ихъ родословія для родословія княжескихъ и дворянскихъ родовъ 99 (358--362).
   LICHTAUSLÖSCHER, современные въ Луристанѣ 107 (338). ГНОСТИКИ. ЛЮДИ БОЖІИ.
   ЛОКИ, одинъ изъ 12 боговъ скандинавской миѳологія; представитель всего шубнаго въ водѣ, огнѣ, воздухѣ и на землѣ 100 (363).
   ЛОНГИНОВЪ, Михаилъ Николаевичъ 114 (434).
   ЛОСИЦКІЙ, іеромонахъ; по опискѣ въ текстѣ часто называется архимандритомъ; негаданное введеніе его къ Гуситской лѣтописи: неосновательная догадка о происхожденіи КУКАНОВЪ отъ кумовства 53 (184); называетъ Южную Россію "нашею Африкою" 66 (245); о Половцахъ 77 (278, 279), о Литовцахъ 99 (358 и сл.), Готѳахъ 115 (465).
   ЛУИТПРАНДЪ, извѣстіе о Болгарскомъ князѣ Боянѣ Владіміровичѣ 2 (17, 18); о Руссахъ Норманахъ 115 (467).
   ЛУКИЛЛІЙ, въ эпиграммахъ своихъ упрекаетъ учителей за ихъ пристрастіе къ Гомеру 2 (32, 33).
   ЛЫЗЛОВЪ, держался мнѣнія о сродствѣ ПОЛОВЦЕВЪ, ГОTѲОВЪ и ЛИТОВЦЕВЪ 77 (279).
   ЛЬВЫ 100 (365).
   ЛѢПО, этимологія этого слова I (1, 2).
   ЛЮБУША, 119(496).
   ЛЮДЕМЬ, вставка первыхъ издателей 60 (227).
   ЛЮДИ БОЖІИ, Хлысты; согласованіе ученія ихъ съ древнимъ почитаніемъ богини Дѣвы 97 (331, 348); 107 (387--389); обрядовая пляска Людей Божіихъ и обряды, совершавшіеся въ честь Сирійской богини; миѳъ объ скопленіи Ураноса 97 (332); сознаніе скопцовъ о принадлежности ихъ въ древней сектѣ 97 (332); Сципіонъ Африканскій 97 (333,343); 108 (415); Гальскіе жрецы 97 (331); 115 (469); оскопленіе посредствомъ черепка ("камень ножъ") 115 (469). Ѳіязы, Еранц и Оргеоны составляли въ Афинахъ торговыя компанія и общества взаимнаго кредита 115 (469,470); FOUCART 115 (469, 470); близкое сродство Людей Божіихъ съ Терапевтами. Свидѣтельство Филона 107 (394); принадлежность Людей Божіихъ въ Гностикамъ 97 (332); 111 (426, 427); 114 (434, 435); тождество ихъ съ Катарами, Албигойцами, Павликіанами и Манихеями 107 (396, 397); 114 (437); связь Людей Божіихъ съ Масонствомъ 111 (426, 427); 114 (434, 435); ученіе Симона Волхва 97 (333); пѣсни Людей Божіихъ 97 (333, 343); согласно правилу Симона Волхва сектаторы примѣняютъ Халдейскія и Буддійскія доктрины въ господствующей вѣрѣ 97 (343). Всѣ эти секты имѣли постоянное вліяніе на эпическую и такъ называемую народную литературу 115 (448, 451). Ср. ПѢСНИ. КАБАЛА. ТАЛІЕЗИНЪ. МЕРЛИНЪ. ТЮРЮНЪ МУЗЫКАЙ. ПАРЦИВАЛЪ.
   ЛЮДОВИКЪ VIII, кор. французскій 121 (510).
   ЛЮТИЧИ 14(143).
   ЛЮЦИФЕРЪ, 114 (438); 115 (445).
   МАГИ, 111 (419); 114 (434).
   МАЗДА, 111 (419).
   МАЙКОВЪ, Аполлонъ Николаевичъ, его переводъ Слова о П. Иг.: "Нѣсколько замѣчаній объ этомъ памятникѣ" (Стихотворенія. Спб. 1872. Ч. III, стр. (165--254) 11 (119); 12 (136); 23 (153); 71 (275); 79 (281); 95 (298--300).
   МАЙКОВЪ, Леонидъ Николаевичъ, его рецензія на IV-й томъ пѣсенъ, собранныхъ Рыбниковымъ 97 (314); Замѣтки по географіи древней Россіи 115 (456).
   МАЙНОВЪ, Владиміръ Николаевичъ, его поѣздка въ Обонежье и въ Барелу 100 (367, 368).
   МАКАРІЙ, архіепископъ Литовскій и Виленскій 115 (442).
   МАККАME, по арабски бесѣда и мѣсто гдѣ бесѣдуютъ. Ср. нашу ХОЗАРСКУЮ БЕСѢДУ въ Кіевѣ 66 (248).
   МАККІАВЕЛЬ, начерталъ, подобно Пѣвцу С. о П. Иг., типъ собирателя земли 118 (483, 484).
   МАКРОБІЙ, профессоръ краснорѣчія въ Римѣ; замѣчаніе его о свойствахъ Гомера 2 (60); упрекаетъ Виргилія за театральное изображеніе фурій въ отвратительномъ видѣ 55 (191); комментарій его на разсказъ Цицерона о снѣ Сципіона 97 (333).
   МАКСИМОВИЧЬ, Михаилѣ Александровичь, его "Пѣснь о Полку Игор." въ славянорусскомъ подлинникѣ и примѣчанія а къ нему (Украинецъ, I, Москва 1859, стр. 87--112); 4 (70); 5 (74); 17(148); 44 (175, 176); 55 (204); 97 (320); 108 (402); 118 (479).
   МАЛАЯ АЗІЯ, 119 (496).
   МАЛАДА, Іоаннъ, изъ Антіохіи, начало его лѣтописи уцѣлело до 555 г. 2 (30); сходство, содержащагося въ ней сказанія о Трои съ отрывковъ изъ повѣсти о Трои, изданномъ Калайдовичемъ (Іоаннъ Екзархъ Болгарскій), 2 (25, 30, 31); 6 (84); Малала признаетъ МИРМИДОНЯНЪ за БОЛГАРЬ 11 (121); 97 (321). МАНЕТОНЪ.
   МАЛИКЪ, царь, придается какъ прозваніе богамъ Ану и Адаръ и Сухусъ 55 (209, 2t0).
   МАЛЬТІЙСКІЙ орденъ; цѣломудріе 111 (425).
   MANAGARM, волкъ 100 (376).
   МАНДЕВИДЬ, 100 (363, 364). ЗАПОРОЖЦЫ. ЛЮДИ БОЖИ, Sir John Maundevil, его любопытное путешествіе издано въ Лондонѣ въ 1727.
   МАНЕРОСЪ, изобрѣтатель музыки и пѣснопѣнія у Египтянъ. ЛИНЪ 118 (474).
   МАНЕСЪ, 99 (334); по опискѣ напечатанъ Моисей вмѣсто МАНЕСЪ 114 (437). Gated Bibi. Т. III. p. 611, vetera monumenta ad haeresim Manichaeorum. Qualiter opporteat a Manichaeorum haeresi ad Sanctam Dei Ecclesiаm accedentes scriptis errorem objurare. Формула отреченія: ἀναϑεμαϑίζω δἐ καὶ καταϑεματιζω Ζαρδην Βοδδὰν, καὶ Σκυϑιανὸν, τὸυς κρὸ Μανιχσίων γεγοντας. Baur. das Manich. Religionssystem Tubingen, 1831, 458.-- 114 (435--437); 107 (391--392). БОГУМИЛЫ. ОСОКИНЪ. Mani 114 (435); Манихеи 107(391--394); 114 (436, 437):
   МАНЕТОНЪ, сохранявшіеся отъ него отрывки помѣщены во второмъ томѣ Fragmenta Histories rum Graecorum, Parislis, F. Didot, 1848; его показанія о древнѣйшихъ египетскихъ династіяхъ 2 (12); 97 (311).
   МАРІЯ, Маріамъ, пророчица сестра Моисея 107 (395).
   МАРКО, Поло, 2 (12).
   МАРКЪ, ученіе его о творческой силѣ буквъ 111 (422).
   МАРСІАСЪ, рѣка фригійская, текущая около города Кѣлены, называлось источникомъ МИДАСА 11 (113).
   МАРСІЙ; сказаніе о содраніи съ него кожи (по Геродоту) принадлежитъ фригійской миѳологіи 11 (113, 123); на городскихъ торговыхъ площадяхъ ставились статуи его, для напоминанія о благочиніи 11 (123); Геродотъ, говоря объ его кожѣ употребляетъ выраженіе ασκος: козлиный или воловій мѣхъ для храненія вина 11 (123). BULGA.
   МАРСЪ, планета, у астрологовъ называлась ВОЛКОМЪ 100 (367).
   MARZ, 118 (486). Въ Бретонскихъ сказкахъ. Можетъ быть древній Marsyas.
   МАРѲА Всеславьевна, княжна, въ пѣсни "Волхъ Всеславичь" 97 (327, 344).
   МАСОНЫ, 111 (426, 427); 114 (434). ЛЮДИ БОЖІИ.
   МАССМАНЪ (Massmann), опредѣляетъ греческіе источники нѣкоторыхъ французско-нѣмецкихъ поэмъ и связь нѣкоторыхъ героевъ съ героями Троянской война 2 (19, 20).
   МАССУДИ, объ АЛАЗАНАХЪ, которыхъ онъ причисляетъ къ РУССКИМЪ племенамъ 11 (110); 60 (232); о происхожденіи СЛАВЯНЪ отъ Мара сына Іафетова 11 (110); имѣлъ въ виду Геродота, говоря объ Аллазанахъ 11 (110); на него ссылается Шармуа, говоря о славянскихъ языческихъ храмахъ 1І (114); объ АЛАНАХЪ 60 (230, 231, 235); Кашакахъ 60 (231--232); 100 (370); упоминаетъ ТЮРКОВЪ въ числѣ Дунайскихъ СЛАВЯНЪ 60 (234); говоритъ о МАШЕКѢ какъ о большомъ славянскомъ городѣ 66 (246); объ эфіопскихъ истуканахъ въ славянскомъ храмѣ 97 (352). Массуди изданъ французскимъ Азіатскимъ Обществомъ подъ слѣдующимъ заглавіемъ: Les Prairies d'or texte et traduction par C. Barbier de Meynard et Paxet de Courteille, T. I--VIII, Paris, 1871--1874.
   МАТѲЕЙ, еп. Краковскій, 119 (493, 496, 500).
   МАТТЕИ, Христіанъ Фридрихъ, профессоръ греческой и латинской словесности въ Московскомъ Университетѣ (р. (1744--1811), 6 (82).
   МАТЬ-ЗЕМЛЯ (Γαια), жена Ураноса въ Теогоніи Гезіода 97 (332); въ скопческой пѣсни 97 (333)
   МАХАОНЪ, у Гомера исцѣляется Подалиріемъ, а не Пандаромъ какъ у Пиндара Ѳивскаго; упоминаніе Пандара вмѣсто Махаона въ Trojumann Saga, даетъ поводъ Дунгеру весьма основательно отвергать знакомство составителя Саги съ греческимъ текстомъ Гомера 6 (85).
   МАЦѢЕВСКІЙ, замѣчаетъ что Пѣвецъ С. о П. Иг. проникнутъ эллино скандинавскою поэзіею 2 (59).
   МЕАНДРЪ, на него ссылается Страбонъ, утверждая что ЭНЕТЫ вышли изъ земли Бѣлосировъ на помощь ТРОЯНАМЪ 11 (107).
   МЕДЕЯ, похищеніе ея Елинами изъ Колхиды 100 (374); упом. 118 (475); 119 (496); подробное описаніе любовныхъ сценъ помѣщено въ русскомъ сказаніи о Троѣ 118 (475); въ печатныхъ же текстахъ этой повѣсти любовныя описанія выпущены.
   МЕЛЕХЪ (Сихусъ), упом. пророкомъ Амосомъ, можетъ быть тоже что САККУТЪ-МАЛИКЪ или АДАРЪ въ Ассирійскихъ надписяхъ 55 (210).
   МЕЛЬНИКОВЪ, Павелъ Ивановичъ, 97(332).
   МЕНЕЛАЙ 100 (374,375); Сеньковскій переводитъ его имя: КРѢПИМІРЪ 55 (192); представитель покоя. 99 (334). ЕЛЕНА.
   МЕОНЪ, отецъ Гомера 13 (138); приводится Григоріемъ Мнихомъ между предшественниками Гомера 2 (56).
   МЕРКНУТЬ, объясненіе А. Н. Майкова 23 (153).
   МЕРЛИНЪ; волкъ является постояннымъ его спутникомъ и другомъ. Ср. сказку объ ИВАНѢ ЦАРЕВИЧѢ 115 (458); БАЯНЪ 118 (485--487).
   МЕРОДАХЪ, халдійское божество 55 (209).
   МЕССАЛІАНЕ, 114 (436).
   МЕССЕХИ, Езраи въ коментаріяхъ своихъ на Псаломъ 120 признаетъ ихъ за Тосканцевъ 66 (246); у Арабскихъ географовъ показанъ городъ Мессехъ на Юго-Западѣ отъ Кіева 66 (245). Харизи подъ именемъ МЕССЕХА обозначаетъ вѣроятно мѣстность Валахскую, подъ именемъ же Тирасъ рѣку ДНѢСТРЪ, древнюю никійскую колонію близь устья Днѣстра или вообще библейскую Русь, 66 (245, 246); Массудъ говоритъ, что МАШЕКА большой славянскій городъ, стоящій среди недоступныхъ болотъ I (246); въ припискѣ на Лейденской рукописи: MASCOU 66 (246); РАШИДЪ и БАКУВИ называютъ городъ Macnphat; КАЛВИНИ: Mecheqa 66 (246).
   МЕСЕКА, селеніе на лѣвомъ берегу Днѣпра; обозначено картѣ Турецкой войны 1702 года.
   МЕЧЕНОСЦЫ 100 (368, 369, 376).
   МЕѲОДІЙ, Патарскій, о загнанныхъ Александромъ Македонскимъ народахъ 60 (225); слово о кончинѣ вѣка 100 (376, 377).
   МИДАСЪ, царь; древняя фригійская басня о немъ тождественна разсказомъ о ЦАРѢ ТРОЯНѢ по болгарскимъ или сербскимъ преданіямъ 11 (112--113); мнѣнія Буслаева 11 (112, 114, 116); Пыпина 11 (118); басня о Мидасѣ по изложенію Шв<испорчено> 11 (117, 118); миѳъ о Мидасѣ весьма важенъ по его соприкосновенію къ сказанію о пришествіи Діониса (Вакха) Индіи во Фригію и съ народомъ Кимеріянъ (съ Дому) въ Малую Азію 11 (118, 119); миѳъ этотъ способствуетъ объясненію романскаго происхожденія названія Болгаръ. BULGA. НОРИЦЫ 11 (124, 131); Архіепископъ Евстафій переноситъ эту малоазіатскую баснь на Дунай, вслѣдствіе упоминанія города Нора 11 (123); Діонисій Періигитъ о Норицахъ 11 (124).
   ИНДІЙСКІЙ огонь 60 (229). См. КАРНАЙ и СМАГА.
   МИДЫ, архіеп. Евстаеій упоминаетъ ихъ между Ѳракійцами и БОЛГАРАМИ 11 (125); по свидѣтельству Страбона граничили съ МАЛЫМИ СКОРДИСКАМИ; Мизы вмѣстѣ съ прочими Ѳракійскими и Иллирійскими племенами были побѣждены СКОРДИСКАМИ (Галлами). Нѣтъ сомнѣнія, что этихъ Скордисковъ и Галловъ навиваетъ Несторъ Волохами а польскіе лѣтонисцы Галлами 11 (132, 133). Изъ словъ Прислана весьма ясно, что чтеніе "сѣвернѣйшіе изъ Ѳракіянъ" правильно не смотря на то, что въ Парижскомъ изданіи Евстаѳія и Діонисія Періигита переводится "сѣвернѣе Ѳракіянъ" 11 (105, 123); свидѣтельство о нихъ Посидонія 97 (351).
   МИКЛОШИЧЬ (MICLOSISCH), 2 (11); 6 (77, 79); 11 (119, 122); 21 (151); 44 (175); на строкѣ 12 въ скобкахъ пропущено "Словарь". 55 (221); 64 (240); 97 (315); 98 (356); 108 (401, 404); 119 (502).
   Кромѣ Monumenta linguae palaeoslovenicae е codice Suprasliensi Windobonae 1851, Glagolita Clozianus W. 1860, Vergleichende Gramatic der Slavischen Sprache, Wien 1868-- 1874 и Lexicon Palaeoslovenico-Graeco Latinum. Windobonae 1862--1865, которыми руководстовался Авторъ во все продолженіе своего изслѣдованія, нижеслѣдующія сочиненія Миклошича имѣютъ важное значеніе для изслѣдователя Слова о Полку Игоревѣ и вообще древнихъ русскихъ памятниковъ: Lehre von der Conjugation im Alt Slovenischen, Wien 1849; Die Verba Impersonalia im slavischen, Wien 1865; Die Negation in der slavischen Sprachen, Wien 1869; Die slavischen Elemente im Magyarischen, Wien 1871; Albanische Forschungen, Wien 1871; Die slavischen Ortsnamen aus Appellativen, Wien 1872, 1874; (Jeher die Mundarten und die Wanderungen der Zigeuner Europa's 1873; Formenlehre in Paradigmen, Wien 1874.
   МИКУЛА, пѣснь о немъ 97 (346).
   МИЛИТТА, 41 (171). ЕЛЕНА.
   МИЛЛЕРЪ, Орестъ Ѳедоровичъ 97 (344, 345); на стр. 439, § 114 вмѣсто "число" читай "человѣчество".
   МИЛЛЕРЪ, издатель фрагментовъ Береза 107 (391).
   МИЛОСТЫНИ, въ именительномъ падежѣ (БУДИЛОВИЧЬ, Григорій Богословъ 54 (185).
   МИНЕРВА, храмъ ея въ Саисѣ, 118 (490).
   МИНИХЪ, фельдмаршалъ, жаловался, что въ казацкихъ полкахъ совсѣмъ не видать БЫВАЛЫХЪ казаковъ, такъ какъ всѣ бывалые, довольные судьбой, откупаются отъ повинности 82 (283). См. БЫЛИ.
   МИНОТАВРЪ, 116 (453).
   МИРМЕКІОНЪ, крѣпость у входа въ Азовское море; названіе ея вѣроятно находится въ связи съ Мирмидонами Ахиллеса и съ превращеніемъ въ муравьевъ дружины Вольги Всеславича 97 (317, 321, 345).
   МИРМИДОНЕ, воины Ахиллеса, признаваемые Малалою за БОЛГАРЪ, 11 (121); отождествляются съ Болгарами въ греческомъ текстѣ Малали 11 (121); поклоненія (по свидѣтельству Константина Багрянороднаго), русскихъ мореходцевъ на черноморскомъ островѣ св. Григорія должны быть въ связи съ болгарствомъ мирмидонянъ 65 (218, 219); превращеніе дружины ВОЛЬГИ Всеславича въ МУРАВЬЕВЪ объясняетъ почему люди Ахиллеса были названы МИРМИДОНАМИ т. е. землекопами 97 (321).
   МИТРА, 107 (389).
   МИТРИДАТЪ, о поселившихся въ Малой Азіи ГАЛЛАХЪ, которые проходя чрезъ земли ИЛЛИРІЯНЪ и ѲРАКІЙЦЕВЪ завладѣли тамъ еще большимъ пространствомъ чѣмъ въ Малой Азіи 11 (131); имѣлъ прозвище UBER 77 (278).
   МИЦКѢВИЧЬ, замѣчаніе его о БАЯНѢ, 6 (82, 83); онъ переводитъ: "Ne dois je pas envoyer vers la mer Noire" 71 (275); замѣчаніе его относительно малосознаваемыхъ достоинствъ С. о П. Иг. 116 (471, 472); его попытка объяснить Ликійскія надписи 119 (497).
   МИШО (MICHAUD), замѣчаетъ сходство крестоносцевъ съ героями Иліады 2 (22).
   МИѲЫ, 108 (405--408); Максъ Мюллеръ, Кунъ, Аѳанасьевъ 108 (406, 408).
   МІЕРЖВА, его хроника 119 (493).
   МОГУТЫ, въ древнемъ переводѣ не ІОАННА ЗЛАТОУСТА, упомянутаго по опискѣ въ § 82, а ГРИГОРІЯ БОГОСЛОВА, изданнаго Будиловичемъ: δυναστης означаетъ не самыхъ сильныхъ вассаловъ, потому-что превосходная степень δυνασποτατος, потому же переводу, вельможа, 82 (283).
   МОИСЕЙ. 107 (395, 399); по ошибкѣ вмѣсто МАНЕСА. Буда 114 (437). См. ТАЛІЕЗИНЪ 115 (448).
   МОИСЕЙ Хоренскій 107 (3901
   МОКАФФА, перевелъ на арабскій языкъ книгу КИТАБЪ 60 (230).
   Μολγος. См. BULGA.
   МОНОКСИЛА, названіе лодка, существующее понынѣ у Запорожцевъ 115 (465).
   МОРЕ "рано" 110 (417).
   МОРФИДА Всеславьевна 100 (377).
   МОСИНИКИ, упоминаніе Страбона объ отнятыхъ у нихъ земляхъ полководцами Антіоха Великаго 11 (109).
   МОСОХЪ, 60 (232).
   МОСХЕЙМЪ, (Mosheim) 121 (511).
   МСТИСЛАВЪ, Владиміровичъ, князь (ст. 5), сынъ в. кн. Владиміра св. Святославича 4 (62, 72); 118 (485).
   МСТИСЛАВИЧИ. 92 (296); 95 (298).
   МУЖАИМѢСЯ, варіанты: мужаимся (ми. ч.), мужаймыся (двойств. ч); недоумѣніе первыхъ издателей 82 (284); на буквѣ "ѣ" въ словѣ МУЖАИМѢСЯ, основано предположеніе Н. С. Тихонравова, что рукопись графа Мусина Пушкина писана скорописью конца XVI столѣтія 82 (284).
   МУЗЫКАЙ. См. ТЮРУНЪ МУЗЫКАЙ.
   МУРЗАКЕВИЧЬ, его поѣздка на; островъ Левке 55 (202).
   МУРАВЬЕВЪ, Андрей Николаевичь, объ изображеніяхъ Гомера, Орфея, Платона и другихъ древнихъ философовъ и поэтовъ въ Московскомъ Новоспасскомъ монастырѣ и въ Кремлевскомъ Благовѣщенскимъ соборѣ 2 (58).
   МУРАВЬИ, баснословные; схоліастъ АПОЛЛОНІЯ Родійскаго приводитъ стихи Гезіода о ПЕРИКЛИМЕНѢ, ползавшемъ НАЮ, 117 (473). муравьемъ 97 (314); упоминается въ Индѣйскихъ памятникахъ 97 (314); въ пѣснѣ Волхвъ Всеславичь 97 (330). МИРМИДОНЕ.
   МЫТЕХЪ; у Дюканжа сказано, что соколъ, перебывавшій "въ мытехъ" до своего порабощенія, цѣнится дороже соколовъ, содержащихся въ неволѣ до минованія мыта 83 (285). Масуди (Les prairies d'or 11 (28); говоритъ: Si l'on en croit la tradition, un sage d'entre les kha-kanes, ou princes souverains, auxquels tous les rois des Turcs, rendaient hommage, a dit: "Les faucons de notre pays, lorsque leurs petits sont éclos dans le nid sortent pour leur chercher de la pâture; s'élèvent dans les régions les plus froides de l'air où l'atmosphère est froide et condensée, ils y saisissent tous les êtres qu'ils rencontrent et en nourrisent leur couvée. Les petits ne tardent pas à prendre des forces et à s'élancer eux-mêmes à la poursuite de leur proie, On trouve souvent dans les nids des faucons des membres provenant de ces êtres.
   Μυϑος, вымыселъ или притча 95 (299). См. ЛЕСТЬ.
   НАНА, ДѢВА обида. См. ЕЛЕНА, миѳъ о ней ясно изображаетъ вѣчное круговращеніе жизни и смерти, плодотворенія и истребленія 55 (212).
   НАУЗЫ, корень значенія въ глаголѣ вязать 97 (315). См. ЯЗВЕНО.
   НЕБОЛЬСИНЪ, П. И. о разноплеменномъ составѣ татарскихъ племенъ, живущихъ между Каспійскимъ и Чернымъ царями 60 (237, 238). См. КАБАЛА.
   НЕБЫЛОНЪ, мнѣніе Ганки, 2 (158).
   НЕВРЫ, скиѳскій народъ, превращающійся по сказанію Ге родота въ ВОЛКОВЪ 100 (367).
   НЕЙМАНЪ (Neumann), изслѣдователь древней этнографіи; въ сочиненіи своемъ Die Hellenen im Skythenlandc говоритъ о Геродотовыхъ Алазонахъ и Карпіанахъ (Галичане и Харваты), считавшихся уже до временъ Страбона загадочными племенами 11 (108, 109).
   NEITH, у Финикіянъ богиня ДѢВА 97 (348). См. ЕЛЕНА.
   НЕКРАСОВЦЫ, жители бѣлокриницкихъ селеній, обладаютъ значительными рыбными ловлями въ Малой Азіи, въ окрестностяхъ Константинополя на озерѣ Деркосъ и на Дунаѣ 11 (112); 111 (425, 426); 115 (465). ѳ.
   НЕВТАНЕБО, царь Египетскій, водхвъ, отецъ Александра Македонскаго 97 (314, 326); 115 (453, 455). ВОЛХВЪ ВСЕСЛАВИЧЬ.
   НЕМИЗА, р. 98(358); въ Минской губ. (Куникъ).
   НЕМИЗИДА, мать Елены, ея превращенія. ГОРЕ ЗЛОСЧАСТІЕ. ТАЛІЕЗИНЪ; ПѢСНЬ Еврейская 115 (451); 118 (489); неудовлетворительное объясненіе Плутархомъ миѳа о Немизидѣ 118 (490). Изображеніе въ Саискомъ храмѣ Минервы.
   НЕРГАЛЪ, божество 55 (209); надписи называютъ его "царемъ войны", "владыкою бурь"; его изображенія въ видѣ крылатыхъ львовъ съ человѣческими головами ставились при вратахъ храмовъ и дворцовъ Сузы и Ниневіи; по свидѣтельству Ассирійскихъ скрижалей, изображался разрушителемъ; по возстановленіи Вавилонскаго государства цари назывались его именемъ 55 (211).
   NENNIUS, Бретонская родословная, весьма схожа съ Польской родословной въ исторіи Кадлубка (258).
   НЕССЕЛЪМАНЪ издалъ Thesaurus linguae Prussicae. Berlin, 1873, въ которомъ приводитъ прусскія выраженія, могущія служить объясненіемъ слову ВОРОНЪ 60 (288).
   НЕСТОРЪ, (гомеровскій), сходство его съ престарѣлымъ в. кн. Кіевскимъ СВЯТОСЛАВОМЪ ВСЕВОЛОДОВИЧЕМЪ; они оба принимаютъ участіе на войнѣ совѣтами и притчами 95 (299).
   НЕЧЕСТНО, въ древнецерковномъ языкѣ имѣетъ еще болѣе сильное значеніе чѣмъ въ современномъ; НЕЧЬСТЬНЪ: ἄτιμος infamis; Нечьсть: impietas, ignominia (Миклошичь) 64 (240); 80 (281).
   НИБЕЛУНГИ, (Niebelungen), 1 (8). См. ТРУДНЫЯ ПОВѢСТИ; отрывистое начало пѣсенъ сходно съ Иліадой и Оловомъ о Полку Игоревѣ 16 (144); 66 (243); русскіе и кіевскіе Витязи, находившіеся при Дворѣ Аттилы 66 (242, 243, 244); протестъ противъ соболѣзнованія нѣкорыхъ германскихъ филологовъ, о томъ, что Славяне не имѣютъ героической поэмы подобной Нибелунгамъ 66 (243); Нибелунги сшивная поэма и составлена на основаніи древнихъ сказаній, существовавшихъ уже въ IX столѣтіи въ латинской, редакціи, приписываемой Конраду, дьяку Пассаускаго епископа Пилгрима 66 (243); нынѣ существующія редакціи не древнѣе конца XII столѣтія 66 (243); старѣйшая изъ нихъ принадлежитъ Придувайской Германіи 66 (243); Лахманъ признаетъ въ ней 20 разнородныхъ пѣсенъ 66 (243); основы поэмы: миѳическая (о Сигфридѣ), преданія объ Аттилѣ (V столѣтія) и воспоминанія о Пилгримѣ (конца X столѣтія); признаки составленія въ XII столѣтіи 66 (243); въ Скандинавской Еддѣ паралельная пѣснь объ Аттилѣ 66 (244).
   НИЗАМИ, персидскій поэтъ, современникъ Пѣвца С. о П. И.; о походахъ Александра Македонскаго противъ Русскихъ 60 (224, 225, 236).
   НИКИТА Акоминатъ (Хоніатъ) о болгаринѣ въ конскомъ копытѣ бронзовой статуи. " Кромѣ того всѣ говорили по изстари дошедшей до васъ молвѣ, что въ переднемъ лѣвомъ копытѣ этого коня заключена статуя человѣка, представлявшая по словамъ однихъ ренеціянца, а по увѣренію другихъ: -- какого нибудь другаго иноземца изъ западныхъ, не бывшихъ въ союзѣ съ Римлянами, народовъ, или даже Болгара. Въ прежнее время нѣсколько разъ укрѣпляли это копыто, чтобы нельзя было похитить того, что, по общему мнѣнію, скрывалось внутри его. Когда конь вмѣстѣ съ всадникомъ былъ разбитъ на куски и расплавленъ, то найдена была и похороненная въ коштѣ коня, мѣдная статуя, одѣтая въ сермягу, дѣлаемую изъ овечьей шерсти. Мало заботясь о томъ что было на ней изображено Латиняне и ее бросили въ огонь".
   Этотъ разсказъ заимствованъ изъ книги о статуяхъ города Константинополя, приписываемой Боннскими издателями самому Никитѣ Хоніяту. Разногласіе между обоими разсказами слишкомъ существенно чтобы ихъ можно было приписать одному писателю. Никита видитъ въ дѣйствіи Латинянъ желаніе уничтожить враждебный амулетъ, и не знаетъ о мѣстномъ старинномъ преданіи.-- Безъимянный разсказчикъ, во многомъ весьма согласный съ Никитой, говоритъ, что преданіе было древнее и общеизвѣстное въ Константинополѣ. Обѣ редакціи, не смотря на важное противурѣчіе, выражаютъ сознаніе въ обоихъ лагеряхъ близкаго сродства племенъ Романскихъ на западѣ съ Волохами и Болгарами на Дунаѣ 115 (456).
   НИКИТА Пафлагонинъ 115 (465).
   НИКОЛАИТЫ, гност. секта 971 (333).
   НИЛЬСОНЪ, сочинитель изслѣдованія о Ѳиникіянскихъ поселеніяхъ на Сѣверѣ; Die Ureinwohner des Scandinavischen Nordens.-- S. Nilson. Hamburg, 1866 вмѣсто него ошибочно названъ ВОРСО, Датскій Археологъ по древностямъ доисторическимъ 97 (352).
   НИРВАНА, 108 (413, 414).
   НИТАСЪ, море 60 (531).
   НОВОСПАССКІЙ монастырь, въ Москвѣ; въ немъ находятся изображенія Гомера, Орфея, Платона и другихъ древнихъ, философовъ и поэтовъ 2 (58).
   НОГАЯ 19 (149).
   НОГАТА, замѣчаніе Карамзина 87 (287); (Chron. Liv vetus р. 87 (287); замѣчаніе С. М. Соловьева, что Nahk род. Nahha значитъ по эстонски кожа 87 (287).
   НОННЪ (Nonnus), его парафраза Евангелія Іоанна составлена изъ стиховъ Гомера 2 (30).
   НОРИЦЫ, на показаніи Страбона о Придунайскихъ троглодитахъ опирается показаніе Нестора о древнемъ названіи Славянъ 11 (122); норецы, рудокопы; подземный звѣрокъ (Шафарикъ); ныриште, domicilium; нырь, turns; (Миклошичь); въ Муромскомъ уѣздѣ алебастръ добывается норами; въ Курск. губ. "Норица тя возми; въ Архангінары (Даль) 11 (122, 123). См. BOLGIA и BULGA нористой бугорникъ; гор. NORICUM, упомин. Евстаѳіемъ въ малоазійской басни о Мидасѣ и Марсіи переноситъ мысль архіепископа Евстаеія въ Паннонію 11 (113, 123); въ Норійскихъ альпахъ живутъ до сихъ поръ Славяне, которые имѣютъ свое отдѣльное нарѣчіе; noricum по фригійски askos, uter, bulga (123)
   НОРМАНЫ, 115 (467).
   НОРМАНСКАЯ ШКОЛА 11 (129 130); СКАНДИНАВСКАЯ школа.
   НѢГОТИНЬ, хуторъ 44 (176).
   НѢЖАТИНА нива, 44 (175, 176).
   ОБИДА, примѣры изъ лѣтописей 55 (185); Тріоди Григовича, изданной Срезневскимъ 55(185) И изъ Причитаній Сѣвернаго края 55 (185); ABIDUS 55 (185); АБИДА Калмыковъ, финикійцевъ 55 (lй6); соединеніе благотворной и губительной силы въ одиб миѳическое лице 55 (186); ученіе Канта о соревнованіи 55 (186, 187); исторія Азовъ, Вановъ (Славянъ) въ Эддѣ разыгрывается въ Трои 55 (187); переходъ Троянскаго сказанія (черезъ Донъ) въ скандинавскія басни 55 (187, 188); сказанія объ ней связаны съ стратегическими и торговыми пунктами отъ Дона до Гибралтара 55 (188); Обида въ С. о И Иг. есть Елена дочь Немезисы или Леды и Зевса, превращеннаго въ лебедя 55 (188); Сивилла, у коей ЕЛЕНА изображена подъ именемъ ОБИДЫ, губительницы, кары, мзды (Ериниссы) 55 (189); 97 (319); дѣва (Еврипидъ, Чечесъ) 55 (190); 97 (319); по древнимъ сказаніямъ воспріяла въ себѣ злотворныя силы, губящія міръ 55 (191); у ГЕЗІОДА, ГОМЕРА, ЕВРИПИДА 55 (191); СОФІЯ АХАМОТЪ Гностиковъ 55 (191); Пѣвецъ С. о П. Иг. и Еврипидъ называютъ Елену Дѣвой и Обидой, и представляя ее въ образѣ вѣчнославной красавицы Елены, строже соблюдаютъ правила древняго искусства, чѣмъ Виргилій, изображающій фурій въ отвратительномъ видѣ (МАКРОБЪ) 55 (191); Елена въ языческой словесности есть символъ взволнованной, пытливой души 55 (192). "И пряхуся пастыріе Герарстіи съ пастырми Ісааковыми, глаголюще: наша есть вода: и прозва имя кладязю тому ОБИДА, (Быт. 26, 20).
   ОБОЛЕНСКІЙ, князь Михаилъ Андреевичъ; полагаетъ, что "звенитъ слава въ Кіевѣ" обозначаетъ выносъ главнаго знамени съ изображеніемъ СЛАВЫ 14 (143); 97 (357); уп. 115 (476).
   ОБОРОТНИ, 96 (306,). См. ПРЕВРАЩЕНІЯ.
   ОБѢДЪ, "въ обѣдъ годъ" 54 (184).
   ОБѢСИСЯ, 98 (356).
   ОВИДІЙ, 2 (22); 6 (85); 108 (404, 405); 119 (501).
   ОБЛУРЪ, 113 (429 Лаворъ 430).
   ОДИНЪ, въ Гримнисмалѣ о ВОЛКАХЪ 100 (375, 376).
   ОЖЕРЕЛІЕ 96 (303).
   ОЗИРИСЪ, разсказъ Синезія 100 (365); Озирисъ представитель миѳа возрожденія чрезъ таинственную смерть 107 (389); 115 (469); разсказъ Гевіода объ оскопленіи Урана сыномъ его ХРОНОМЪ. ХОРСЬ, волкъ, ВСЕСЛАВЪ, АРТУРЪ, ОРОСЪ 114 (455); басни объ Озирисѣ, Парцивалѣ, Градѣ, Иванѣ царевичѣ, о Волхѣ Всеславьевичѣ, Александрѣ Великомъ, Чингизъ Ханѣ, находятся между собою въ близкомъ сродствѣ и въ связи съ движеніемъ Богумиловъ и другихъ сектаторовъ 121 (516, 517).
   ОЙРОТСКІЯ книги 108 (416 и 416 г). ІОАННЪ ПРЕСВИТЕРЪ.
   ОКСАМИТЪ, 25 (155).
   ОЛЕГЪ, кн. Русскій 97 (326, 327, 346).
   ОЛЕГЪ Святославичъ, (ст. 7), с. в. кн. Святослава Ярославича 43 (173).
   ОЛИМПІЯ, жена Филипаа Македонскаго 97 (314); 115 (445).
   ОЛОФЕРНЪ, 119 (495).
   ОЛЬВЕРЫ, Олбыръ Шерошевичь 86 (283). Olbrzym по Польски Болотъ, великанъ.
   ОЛЕГОВИЧИ, 92 (296); 95 (298).
   ОЛЯДІИ, 60 (233).
   OPPERT, Dr. Gustav. Der Presbyter Johannes in Sage und Geschichte 2. Auflage. Berlin 1870. по поводу моихъ догадокъ о значеніи пресвитера Іоанна, Ю. Ѳ. Штендеманъ указалъ мнѣ на изслѣдованіе доктора Опперта. Къ сожалѣнію моему я могъ ознакомиться съ этимъ изслѣдованіемъ лишь по окончаніи напечатанія моихъ замѣчаній. Хотя я и не раздѣляю ни одной изъ его догадокъ, тѣмъ не менѣе я вижу въ нихъ сильнѣйшее подтвержденія высказаннаго мною предположенія, о связи французскихъ сектаторевь XII столѣтія, Богумиловъ и намековъ въ Словѣ о Полку Игоревѣ съ появленіемъ Чингизъ Хана.-- Д-ръ Оппертъ въ басняхъ о Парцивалѣ и Титюрелѣ угадываетъ связь съ военно-религіознымъ орденомъ Калатравскимъ на томъ основаніи, что орденъ этотъ держался отъ 1198 года до 1212 года въ Сіерѣ Моренѣ въ крѣпости Salvaterra, напоминающей Mont Salvage Артуровыхъ басонъ. Другая догадка, объясняющая таинственный Gral кораломъ еще болѣе подтверждаетъ мое предположеніе о принадлежности Артурова орденахъ Кровавымъ мистеріямъ дѣвственной богини. Занятіе въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ замка Сальватерра Калатравскимъ орденомъ и созвучіе коралла и граля не были бы конечно достаточны чтобы приступить къ постройкѣ гипотезы если бы Д-ръ Густавъ Опнертъ не угадывалъ бы въ романѣ Парциваля и въ сказаніяхъ о пресвитерѣ Іоаннѣ развитіе военно-мистическаго ордена въ связи съ кровавыми и мистическими ученіями символизированными отрубленной головой вѣчно живаго Предтечи. Ср. § 251 (511 и сл.)
   Таинственная голова Бретонскихъ басенъ объ Артурѣ несомнѣнно принадлежитъ одному и тому же кругу басенъ какъ и голова тестя, хранимая Чингисъ Ханомъ. Ср. 119 (495).
   Après cette défaite d'Aimäk Khan prit le parti de se refagier auprès de Tajankhan des Nai-manns appelés Kurimazu et Ta-mika, qui savaient qu'il y avait eu toujours beaucoup d'animosité entre leur khan et 1ш. ils le massacrèrent avec tous te siens et après avoir dépouillé leurs cadavres de tout ce qii leur pouvait être de quelque usage, ils couppefrent la teste à Aunâk Khan et allèrent la présenter i leur Khan, qui blara fort cette action, disant qu'étant ungra&d Prince et d'un age respectable comme il était, ils auraient bien mieux fait de hii servir d'escorte que de se rendre ses bourreaux. Cependant pour foire honneur à là mémoire d'un si grand Prince il fit enchâsser sa tête en Jugent, et la fit placer sht son propre Siège le visage tonné du côté de la porte; l'on prétend que l'on remarqua unjoo cette tête étant venu à seder, que la langue se remua et s'élanèa par trois fois hors de laboo-che, ce qui donna occasoa* plusieures spéculaiipns de cens qui prétendaient tirer qudqfê présage." Abulgasi p. Ш.
   Vincentius Bellovacensius и Speculum Historiale говорятъ, что въ 1202 году Татары взбунтовались противъ своего царя Давида, сына Пресвитера Іоанна, Императора Индѣйскаго. Чингисъ-Ханъ быль главою возстанія. Царь Давидъ застигнутый въ расплохъ и убѣгая отъ одного отряда враговъ попалъ въ другой. Давидъ былъ убитъ со всѣмъ семействомъ за исключеніемъ дочери, на которой женился Чингисъ-Ханъ.
   Aus dem Namen Korkhan ist der, Joannes des Lat. Chromaten ent-sanden. Der Anfangsbuchstabe des Wortes Khorkhan, welchen wir mit K umschrieben haben ist ein s und hat dieser Cononnant, sofern er in Türkischen Manuscripten ohne diakritische Punlÿe bezeichnet wird, dreierlei Aussprachen, die des K, des cerebralen N (Sagür nun) und des harten häufig in J erweichten G. -- Es sind aber von diesen Bedeutungen in unserm Falle nur die eines K und G oder J zulässig. Der härtere Guttural des osttürkischen wird im westtürkischen vornehmlich im Os-manli, d. h. im Constantinopo-Utanischen Dialect, meistens abgeschwächt; in der Mitte von Worten wird das G häufig zu J und letzteres fällt bisweilen in der Aussprache ganz weg. Diese bekannte Thatsache ermöglicht den Uebergang aus Korkhan oder Garkhan in Jorkban, obschon ein dumpfes "O" folgt Aehnlich verunstaltet der Berliner Dialect das harte "G" in "J", Nun ist der Nähme Jo-hanan aus den Hebräischen "Johann"entstandem und lautet im Syrischen "Juchanan", die AehnMchkeit zwischen dem Herrschertitel Jorkhan und dem Vornamen Johann ist aber unver-kennbar; so verwandelte sich Jorkhan gar leicht in Jochan und Jochanan and dieses wider rückwärts in Johannes, Joannes, denn das Abendland empfing damals seine Kenntniss von den Vorgängen im Grient hauptsächlich durch die Syrer (134,135).
   Въ предисловіи къ 2-му изданію Д-ръ Оппертъ говоритъ: "Die Von mir versuchte Ableitung des Namens Johannes aus Korkhan hat ein bedeutender Kenner der ostasiat Sprachen, der Berliner Academiker Herr Professor Schott durch seine Autorität unterstützt, indem er bemerkt: wem die Verwechselung von Kurchan mit Juchan an bedenklich sein sollte, dem sef gesagt, dass der Laut "Ru im Munde der Türken nicht scharf wibrirt ist, also am Ende der Silben leicht überhört wird". Und wirklich findet sich in Ibn al Athirs Chronik neben Kurkhan die Form Kukhan.
   Сознаюсь, что я не могу себѣ дать отчета: какимъ образомъ Коркамъ можетъ слупить поясненіемъ исторической личности Пресвитера Іоанна. Д-ръ Оппертъ самъ въ этомъ сознается: Wie nun der Korkhan, nachdem sein Name einmal in Iohannes verwandelt worden war zu dem Epitheton Presbyter gekommen. ist Schwer zu bestimmen (140). Вопросъ былъ ли Корканъ Христіаниномъ разрѣшается также отрицательно. Пресвитеръ Іоаннъ лице несомнѣнно историческое, хотя онъ вполнѣ соотвѣтствуетъ вѣчному Калданъ Каану Ойротскихъ книгъ; Калданъ Каанъ есть гностическій прототипъ Далайламы, сформировавшійся въ ту эпоху когда всѣ самыя разнородныя вѣрованія имѣли своихъ ревностныхъ представителей при ставкахъ монгольскихъ претендентовъ, на всемірное владычество. Если Пресвитеръ Іоаннъ есть монгольскій прототипъ Чингисъ Хана, то нѣтъ сомнѣнія, что самый прототипъ Пресвитера Іоанна есть царь Давидъ, коего имя носилъ послѣдній Пресвитеръ Іоаннъ. Ср. § 108 (416 и сл.). Русская историческая Литтература бѣдна свѣдѣніями и документами о Пресвитерѣ Іоаннѣ. Полнѣйшее и лучшее собраніе свѣдѣній объ этомъ крайне важномъ вопросѣ находится несомнѣнно въ исторіи Татарской церкви Мосгейма, коими пользовался преимущественно и Д-ръ Оппертъ. Мосгеймъ, видѣвшій въ расказѣ о Пресвитерахъ Іоаннахъ легенду о происхожденіи Чингисъ Хана, впослѣдствіи отрекся отъ своихъ сомнѣній относительно историчности этихъ лицъ. Имя Пресвитера Іоанна обозначаетъ вѣроятно прототипъ Далай Ламы. Самое имя Каркана можетъ быть также однимъ изъ титуловъ Ункъ Хановъ, и соотвѣтствовать древнѣйшимъ титуламъ Аварскаго Князя: Кагана и БАЯНА.-- Титулъ КАЛДАНЪ КЛАНЪ обозначаетъ также верховнаго жреца и принадлежитъ тому же корню, что нашъ Колдунъ, и Халдей. Лама, Гуру, (Guru) соотвѣтствуютъ Еврейскому Когенъ, учитель. Легенда о Пресвитерахъ Іоаннахъ весьма важна по своему отношенію къ торжеству Татаръ въ началѣ XIII столѣтія; объ этой легендѣ ср. Семенова землевѣдѣніе Азіи. 1856. и Пыпина "Очеркъ" стр. 90--92. Большое значеніе могутъ имѣть для разъяснены таинственнаго движенія въ Средней Азіи отношенія Грузіи и Армеріи въ Монголамъ. Въ заключеніе не излишне присово. купить, что Густава Опперта не слѣдуетъ смѣшивать съ знаменитымъ Оріенталистомъ.
   ОРГЕОНЫ, религіозное и торговое общество въ Аѳинахъ 115 (469).
   ОРЕЛЪ, сизый есть признакъ божественнаго (Зевсова) орла; изображеніе его на вазѣ, находящейся въ Неапольскомъ музеѣ 3 (61).
   ОРОСЪ, сынъ ОЗИРИСА. См. ХОРСЪ.
   ОРЕСТЪ, о перенесеніи культа богини ДѢВЫ изъ Тавроскнеіи въ Малую Азію 97 (331); 115 (468)
   ОРТИСЪ, сынъ Орфея 13 (138).
   ОРФЕЙ 1 (1); его изображеніе въ Московскомъ Новоспасскомъ монастырѣ 2 (58); миѳъ о переходѣ души его въ тѣло лебедя 4 (73); одинъ изъ тѣхъ древнихъ поэтовъ, которыхъ могъ подразумѣвать Пѣвецъ С. о П. И. подъ именемъ БАЯНЪ 11 (114); предокъ Гезіода и Гомера 13 (138); 115 (445).
   ОРФЕНЪ, Болгарская сказка 13 (137).
   ОРЬТЬМЫ; ср. немѣцкое Hort сокровище, кладъ; ἄρτημα, 26 (156).
   ОСЕТИНСКОЕ племя, преданіе о русскомъ происхожденіи одного изъ Осетинскихъ племенъ 100 (370, 371, 372).
   ОСМОМЫСЛЪ, тоже что, по Пиѳагорову ученію, ПРАВДОМЫСЛЪ; послѣдователи Пиѳагора признаютъ число 8 символомъ справедливости (équités); МАВРОВЪ въ комментаріи о Сципіоновомъ сновидѣніи 60 f(291). Прозвище Осмомыслъ въ сродствѣ съ Карѳагенскимъ Эсмуномъ, такъ называвшемся по символическому значенію числа 8.
   ОСОКИНЪ, 114 (437).
   ОТТОНЪ св., въ житіи его священное древо въ Юлинѣ называется копіемъ Юлія Кесаря Ц (104). Это свидѣтельство подтверждаетъ древность преданія о связи Юлія Кесаря съ Литовцами и Руссами.
   ОТФРИДЪ, 2 (29).
   ОТЪЧЕСТВО, въ древнихъ памятникахъ часто не склонялось 122 (517).
   ПАВЗАНІЙ, 11 (101); объ Еленѣ 55 (188,189); о перенесеніи изображенія богини Тавропольской въ Малую Азію 115 (468).
   ПАВЛИКІЯНЕ, секта, 97 (333), 114 (436, 437). БОГУМИЛЫ.
   ПАВОЛОКЫ, у Памви Беринды: виссонъ; въ сказкѣ о СТРАТИГѢ говорится о зеленой паволокѣ на конѣ его и о червленныхъ поволокахъ на коняхъ его сыновей 25 (155).
   ПАЛЕМОНЪ, выходецъ Римскій; одинъ изъ родоначальниковъ князей Литовскихъ 99 (359).
   ПАЛЛАДА, эпиграммы его на учителей за ихъ пристрастіе къ Гомеру 2 (32, 33).
   Παλλακς, опечатка вмѣсто Παλλαχή, наложница, мьншиця 23 (152); поправка помѣщена 60 (227).
   ПАЛЛАСЪ, о Калмыцкомъ богѣ АБИДА 55 (186).
   ПАЛЬЦЫ; Ѳ. И. Буслаевъ видитъ въ ДЕСЯТИ соколахъ число соотвѣтствующее 10 пальцамъ. Согласно Сеффръ Іецирѣ 10 пальцовъ соотвѣтствуютъ 10 Эонамъ. Въ СЕФЕРЪ ІЕЦИРА по переводу Франка говорится о десяти Зефиротахъ: "Il y a dix Zephiroth, dix et non pas neuf, dix et non onze; fais en sorte que tu les comprennes dans ta sagesse et ton intelligence, que sur elles s'exercent constamment tes recherches, tes spéculations, ton savoir, ta pensée et ton imagination; fais reposer les choses sur leur principe,et rétablis la créateur sur sa base. Pour les dix Zephiroths il n'y a pas de fin, ni dans l'avenir, ni dans le passé, pi dans le bien, ni dans le mal, ni en élévation, ni en profondeur, ni à l'orient ni à'l'occident, ni au midi, ni au nord. Les dix Zephiroth sont' comme les cinq doigts dë la main, au nombre de dix, et cinq contre cinq, mais au milieu d'elles est 1'alliance de l'unité".
   ПАНДОРЪ, въ Trojumanna Saga, исцѣляемый Подалиріемъ, а у Гомера Махаономъ 6 (85).
   ПАНИКАДИЛА, ("расшибе славу Ярославлю") 98 (856--367).
   ПАНОНІЯ, заселена Болгарами въ доисторическую эпоху, 2 (51); 11 (105).
   ПАНТАЛОНОВНА, царица турецкая въ Константинополѣ; на ней щенился Вольга Всеславичъ 97 (326).
   ПАНТЕИЗМЪ, см. ЕЛЕНА (Алена) Ефимовна.
   ПАПОЛОМА, коверъ, покрышка, одѣяло, конская покрышка; по гречески πεπλος, πεπλομα встрѣчается у Еврипида: паполома у Грековъ и Болгаръ донынѣ означаетъ конскую покрышку 44 (174). См. КАНИНА.
   ПАПОРЗИ, латы, наперстная или нагрудная защита 92 (294--296).
   ПАРАЛИПОМЕНЪ Зонары 2 (55).
   ПАРДУЖЬЕ ГНѢЗДО. Въ концѣ первой половине XVII столѣтія пять сыновей Нойонъ Хонгера (усерднѣйшіе поклонники Далай Лаю) прозваны были "пять Тигровъ".-- С. F. Koppen. Die Lamaische Hierarchie. Berlin 1859. стр. 151. Сопоставленіе пардужьяго гнѣзда съ четырьмя русскими солнцами, погрузившимися въ мора должно быть въ близкой связи съ Буддизмомъ.
   ПАРЕМЕЙНИКЪ Харатейный, о безглавомъ звѣрѣ Святполкѣ 119 (499).
   ПАРИСІОСЪ, рѣка отдѣляла, по Страбону, народонаселеніе Галлское отъ Ѳракійскаго и соотвѣтвѣтствуетъ, рѣкѣ ПОРѢЧЬЕ, отдѣляющей въ Сербіи населеніе Валахское отъ Сербскаго 115 (455).
   ПАРИСЪ Троянскій 96 (306); Александръ-Парисъ 97 (314): 97 (325); 97 (334); похищеніе Елены 97 (343); 119 (500). ВОЛХВЪ Всеславьичь.
   ПАРЦИВАЛЬ (Parcival), поэма Вольфрама фонъ Ешенбаха 114 (437); Парциваль переноситъ священный Граль съ Запада въ царство пресвитера Іоанна 121 (513); онъ же отецъ преемника пресвитера Іоанна 151 (495); 121 (511); басня о Парцивалѣ, Градѣ, Иванѣ Царевичѣ, Волхвѣ Всеславьевичѣ Александрѣ Великомъ, Озирисѣ Горосѣ находятся въ близкомъ сродствѣ между собой и и связи съ движеніемъ Богумиловъ и другихъ сектаторовъ 121 (516).
   Παρϑενων, названіе храмовъ и урочищъ, посвященныхъ Дѣвѣ на берегахъ Чернаго и Ааовежаг. корахъ 97 (316, 317).
   PASSAGE, PASS. 118 (486). ХОДЫ
   ПАТАРА, ликійскій городъ, 119 (298),
   ПАТАРЕНИ, 67 (260, 262, 263, 264). БОГУМИЛЫ.
   ПАФЛАГОНЯНЕ, происхожденіе отъ нихъ ВЕНЕТОВЪ, по Страбону 11 (101, 107, 108).
   PEUKINE, нар., живущій въ нынѣшней Добруджѣ 11 (108). Печенѣги Русскихъ Лѣтописей.
   PEYRAT, въ его исторія Les Albigeois et l'lnquieftion, есть нѣсколько замѣтокъ о вліяніи катаровъ на Провансальскую поэзію 114 (434).
   ПЕЙРОЛЬСЪ, трубадуръ, въ возваніи его къ имп. Фридриху II описывается сѣтованіе городовъ 62 (239).
   ПЕОНЯНЕ, фракійское племя, по мнѣнію Чечеса, единоплеменно съ БОЛГАРАМИ 11 (105).
   ПЕЛАГІЙ, составитель Ὁμηροκέντρα (въ V стол.) 2 (30).
   PELLVX опечатка вмѣсто pellex, мьншиця, наложница 23 (152); поправка 60 (227).
   PEREDUR le héros de la tête sanglante 119 (495).
   ПЕРИКЛИМЕНЪ (Periclymenus), сынъ морскаго царя, баснь о немъ 106 (368); 96 (305); слона Схоліаста къ Аполлонію Родійскому о дарованіяхъ, послужившихъ къ погибели Периклимена 97 (313, 314) прямо относятся въ ВСЕСЛАВУ: "Ни хитру, ни горазду, ни птицю горазду суда Божія не минути".
   ПЕРОНИКЪ (Peronic), типъ, въ бретонскихъ сказкахъ соотвѣтствующій Ивану Царевичу; кромѣ того, Пероникъ соотвѣтствуетъ и типу Иванушки дурачка 115 (457, 458).
   ПЕРСЕЙ, прототипъ Трояна въ сербской и болгарской басни, приводимой Буслаевымъ 11(114, 115); Персей братъ Гезіода и дѣдъ Гомера 13 (138); 115 (453).
   ПЕРСІЯНЕ, ихъ претензіи, по Геродоту, относительно похищенія Елены 190 (373, 375).
   ПЕРУНЪ, историческое объясненіе по методѣ Евгемера 11 (119).
   PAIR Ceridwen 115 (444); Чанъ Черидвы; Бретонскій Орденъ пѣвцовъ и прорицателей: TАЛІЕЗИНЪ, ГОРЕ ЗЛОСЧАСТІЕ, Рожденіе Елены отъ Немезиды, ЕВРЕЙСКАЯ ПѢСНЬ.
   ПЕТАХІЯ, Испано-Еврейскій путешественникъ XII столѣтія, называетъ Половцевъ Кедарцами 66 (245).
   PÉCHEUR, le Roi, цъ Бретонскихъ сказкахъ; весьма можетъ быть Ахиллесъ 119 (495).
   PINDARUS THEBANUS, сокращенный переводъ Гомера на Латинскій языкъ 6 (85).
   PYRITHA, одно изъ именъ богини Дѣвы. FREYA въ Эддѣ 97 (316), ЕЛЕНА, ДѢВА.
   ПИРРЪ, кор. Эпирскій 119 (493).
   ПИѲАГОРЪ, его ученіе; послѣдователи его признавали число 8 символомъ справедливости 90 (291); о значеніи чиселъ 111 (422); упом. 197 (399); ГНОСТИКИ. ГЕТЪ ЗАМОЛКСИСЪ.
   ПІЭРЪ, внукъ Аполлона 10 (138).
   ПЛАТОНЪ, греческій философъ, его изображеніе въ Московскомъ Новоспасскомъ монастырѣ 2 (58); о переходѣ души Орфея въ тѣло лебедя 4 (73); уп. 107 (399).
   Πλαξ, plage 115 (467).
   ПЛИНІЙ, 107 (395); 119 (494).
   ПЛУТАРХЪ, 115 (453, 469); его неудовлетворительное объясненіе миѳа о превращеніяхъ 118 (490).
   ПЛѢСНЬСКЪ, гор. въ Галиціи, 71 (274); 108 (402).
   ПОВѢЛѢЯ, вѣроятно описка или неудачное исправленіе первыхъ издателей, вмѣсто "цовелѣ яти отца" 45 (177).
   ПОВѢСТИ ТРУДНЫЯ, "многострьпѣтныя книги", упоминаемыя въ предисловіи къ Святославову Изборнику 1 (8); выраженіе это вѣроятно заключаетъ въ себѣ обозначеніе тѣхъ же богатырскихъ и прискорбныхъ повѣстей, о коихъ упоминается въ первыхъ трехъ стихахъ изъ Niebelungen 1 (8); предположеніе, что они суть преимущественно предъ другими древними сказаніями: "Исторія о разореніи Трои, столичнаго града Фригійскаго царства" 1 (8).
   ПОГАНЪ (Πογάνος;) 2 (13). См. БАЯНЪ.
   ПОГОДИНЪ, Михаилъ Петровичъ, Толковая Псалтырь изъ его Древлехранилища 6 (81); 108 (401, 402); полемика его съ профессоромъ Хвольсономъ по поводу Масудіевыхъ Алазанъ II (110); его "Борьба не за животъ, а на смерть" 11 (127-- 29); 60 (233, 234); 115 (462, 465).
   ПОГРЯЗАХУ, 26 (156).
   ПОЖАРСКІЙ "Слово о Полку Игоря Святославича, удѣльнаго князя Новгорода-Сѣверскаго, съ присовокупленіемъ примѣчаній. Спб. 1819 г. 4 (63); 25 (154); 55 (204); 97 (320).
   ПОЛИТИЧЕСКИМЪ, опечатка вм. полемическимъ 97 (311).
   ПОЛОВЦЫ; на картѣ Эдризи ТРОЯ является среди земель Половецкихъ и Туркорусскихъ 11 (121); KLAPROTH, Voyage an Caucase. 19 (149, 150); упоминаются 45(176); названы СВАТАМИ по частымъ брачнымъ союзамъ Русскихъ Князей съ Половчанками 52 (184); неосновательная догадка Іеромонаха Лосицкаго о происхожденіи имени КУМАНОВЪ отъ кумовства 52 (184); Петаххія (1173--1183) называетъ ихъ КЕДАРЦАМИ 66 (245); изъ Штритера (Mem. Pop. III, 981) видно, что Византійцы о Боманахъ не упоминаютъ съ 1114 по 1185 г. 66 (248). ХАРИЗИ (XII в.) описываетъ схватку ихъ съ Русскими 66 (245, 246, 247, 248, 249, 250, 251, 252, 253, 254); свидѣтельства Лосицкаго о сродствѣ ихъ съ Готами и Литовцами 77 (278--280); словарь Боманскій, составленный въ XXV столѣтіи не можетъ дать понятія о народности ихъ 77 (280); ГОТѲСКІЯ слова, записанныя Бузбекіемъ 77 (280).
   ПОЛОЦКІЕ КНЯЗЬЯ, изгнаны въ Греческую Имперію; по мнѣнію Кояловича, за продажу подданныхъ въ неволю 98 (358).
   ПОЛОЦКОЕ княженіе 98 (367); 99 (359); 100 (366, 368, 369. 376).
   ПОЛУНОЩИ, 112 (427).
   ПОМНЯШЕТЬ и ПУЩАШЕТЬ, безличные виды глаголовъ 4 (64, 65); 6 (77--82). Кромѣ указанныхъ примѣровъ можно присоединить къ нимъ: "Ярославнинъ гласъ СЛЫШИТЪ".
   ПОНТАНЪ, Исаакъ и (127).
   ПОНТАРХЪ Ахиллъ, на Азовскомъ морѣ 11 (121). См. АХИЛЛЕСЪ.
   ПОПЕЛОВЪ родъ, (Publius, Πομπιλος) родство съ Юліемъ Кесаремъ 11 (103).
   ПОПОВЪ, Александръ Николаевичъ, предлагаетъ чтеніе: "спала князю умъ по хоти" т. е. по женѣ 9 (93).
   ПОПОВЪ, Андрей Николаевичъ, его Изборникъ 97 (323).
   PORCUS Troyanus, замѣтка 14 (143).
   PORTA Russia, ворота изъ Галиціи въ Венгрію (Исидоръ ШАРАНЬЕВИЧЬ), 90 (292).
   ПОРФИРІЙ, епископъ Чигиринскій, обѣщанное имъ изслѣдованіе о семитическомъ происхожденіи Руссовъ 97 (352).
   ПОСИДОНЪ, 107 (392).
   ПОТОКЪ, 97 (324); морскія и рѣчныя божества играютъ важную роль въ славянской миѳологіи. ВОЛХВЪ ВСЕСЛАВИЧЬ. Въ греческой миѳологіи Ахиллесъ принадлежитъ въ морскимъ и рѣчнымъ божествамъ, что упущено изъ виду классическими писателями, кромѣ одной черты, сохраненной Гомеромъ о наклонности Ахиллеса удалятся на берегъ моря для игры на гусляхъ. Въ одномъ средневѣковомъ памятникѣ упоминается о музыкальномъ инструментѣ, называвшемся Achilleion. АХИЛЛЕСЪ.
   ПОЭМЫ, эпическія, проявляются въ эпохи раздробленнаго состоянія народовъ. ИЛЛАДА.
   ПРИЛБИЦА, 27 (157).
   ПРИМѢТЫ, 111 (420).
   ПРЕВРАЩЕНІЯ: ВОЛХЪ ВСЕСЛАВИЧЬ, ПЕРИКЛИМЕНЪ ПРОТЕЙ, ВОДЯНЫЯ БОЖЕСТВА; СКАЗКА О ГОРѢ ЗЛОСЧАСТІѢ.
   PREGER, 121 (511).
   ПРЕДЗНАМЕНОВАНІЕ, 7 (89-- 91).
   ПРИСЦІАНЪ, 11 (105, 123).
   ПРІЯМЪ, Сеньковскій называлъ его СКОПИДОМОМЪ, 11 (116); А.H. Майковъ находитъ сходство между нимъ и престарѣлымъ в. кн. Кіевскимъ Святославомъ Всеволодовичемъ 95 (299). Ср. НЕСТОРЪ.
   ПРОКОПІЙ Кесарійскій говоритъ, что Ѳракіяне и Иллиріяне обитаютъ до сѣверо-западныхъ предгорій Кавказа, коего юго-восточныя предгорій доходятъ до проходовъ, ведущихъ изъ земель занимаемыхъ Гуннами во владѣнія Персіянъ и Римлянъ 11(120); эта опредѣленность не дозволяетъ сомнѣваться въ томъ, что Прокопій говоритъ именно о Кавказѣ, не о Карпатахъ и не объ Индѣйскомъ Кавказѣ. Не слѣдуетъ забывать, что Прокопію близко извѣстна была эта мѣстность по личнымъ наблюденіямъ и свѣдѣніямъ сосредоточеннымъ въ главной квартирѣ римскаго полководца, при которомъ онъ состоялъ 115 (464); Прокпиій о Таврахъ.
   ПРИЧИТАНІЯ, сохранившіяся въ XXIV пѣснѣ Иліада ст. 725--775. Встрѣчаются и у греческихъ трагиковъ; но наши несравненно полнѣе и драматичнѣе по содержанію и обстановкѣ. Ср. причитаніе Антигоны въ трагедіи Еврипида Φοινισσαι, ст. 1493 и сл. причитанія Андромахи, Гекубы и Елены въ связи съ обращеніемъ Минервы къ Юпитеру о погубленіи Ектора. Та же обстановка въ причитаніи о убіенномъ молніей въ Причитаніяхъ сѣвернаго края, изд. Барсовымъ стр. 55, 229 Ср. Peppmüller. die composition der Klagelieder Halle. 1872.
   ПРОТЕЙ, Морское чудовище; въ Египтѣ, въ храмѣ его находилась Елена въ то время какъ за призракъ ея сражались Греки съ Троянами 2 (14); 55 (192); ВОЛХВЪ ВСЕСЛАВИЧЪ, ТІОКЛЕМЕНЪ сынъ Протея. 96 (305).
   ПРУССКІЙ языкъ, 115(466); ближе къ языку Великорусскому нежели Сербскій и Болгарскій языки, во всѣхъ выраженіяхъ относящихся до общественнаго и домашняго быта. Ср. Nesselmann. Thesaurus Lunguae Pruasfeae.
   ПРУССЪ, братъ Юлія Кесаря 11 (103).
   ПСЕВДОКАЛИСѲЕНЪ, объ Александрѣ Македонскомъ. 60 (235, 237); 97 (314; 326, 45; 98 (358), 115 (453, 455), 118 (477).
   ПСЕВДОПЛУТАРХЪ, его сказки, о рѣкахъ, а равно болгарскія басни о ТРОЯНЪ, и разсказы арабскихъ писателей о Славянскомъ мудрецѣ текутъ изъ одного источника и были извѣстны древнему міру какъ фригійскіе (малоазійскія) басни 11 (114--116); приводимые пять параграфовъ на стр. 113--1140 рѣкѣ Марсіи заимствованы изъ Fluviorum et Montium Nominibus, изд. въ Geogr. Graeci Minores II, Paris, Didot 1861. ст. 649; намекъ на изувѣрческій культъ АНАГИДѢ. Псевдоплутархъ упоминаетъ о КАМНѢ НОЖѢ 11 (117); 115 (469). Норійская баснь 19 (188). МИДАСЪ.
   ПТИЦЮ, дат. п. усѣченнаго прилагательнаго въ значеніи птицегадателя 104 (381, 382).
   ПТИЦЫ 116 (471); 21 (151).
   ПУБЛІЙ ЛИБОНЪ, кі. Римскій 11 (108). ПОПЕЛЪ.
   ПУСТЫНИ, именительный падежъ ед. числа 64 (185). Ср. ИДТИ, ХОТИ, МИЛОСТЫНИ и пр.
   ПУШКИНЪ, Алек. Серг., предлагаемое исправленіе въ С. о П. И. I (8, 9). По поводу общепринятаго объясненія слова Троянъ А. С. замѣчаетъ; "Должно ли не шутя опровергать такое легкомысленное объясненіе"?
   ПЫПИНЪ, Александръ Николаевичъ, 6 (83--87); 11 (118); 60 (237), 119 (502). Его превосходный и обстоятельный Очеркъ старинныхъ повѣстей и сказокъ есть лучшее руководство при сравнительномъ изученія народной литературы.
   ПѢСНИ, сомнѣніе о томъ какъ слѣдуетъ начинать пѣсни, встрѣчается у древнихъ христіанскихъ писателей 1 (7); троянскія воспоминанія въ средневѣковыхъ французскихъ и германскихъ пѣсняхъ 2 (19--20); Отцы церкви (Василій Великій и Григорій Назіанскій) признавали пользу изученія языческихъ стихотворцевъ 2 (36--38); наши пѣсни суть обломокъ древняго эпоса 2 (59); сокола и лебеди 4 (66--73); троянскія сказанія въ средневѣковыхъ поэмахъ Западной Европы 2 (24--32). Ср. JOLY. Benoit deste More. Сходство воззванія къ соловью Баяну съ воз званіемъ хора къ Гомеру въ трагедіи Еврипида "Елена" II (95, 96); сродство фригійскихъ сказаній съ сказками придунайсюихъ славянъ (Марсій, Мидась) 11 (112--124) родословная пѣвцовъ до Гомера 18(138); мнѣніе Буслаева о древнихъ пѣсняхъ 13 (138--141); близкое сродство русскаго эпоса съ Восточнымъ 23 (153); 41 (170--172); персидское стихотвореніе Гатифи объясняетъ сказки придунайскихъ Славянъ о Траянѣ 41 (169); сродство Слова о П. И. и вообще русскихъ вѣсовъ съ ученіемъ гностиковъ 65 (191--203); согласіе нашихъ пѣсенъ съ сказаніями апокалиптическими 55 (207, 208); идеологія Халдеевъ служитъ поясненіемъ нашей народной литературы 55 (209--218); наши сказки ближе къ древнимъ религіознымъ миѳамъ чѣмъ Гомеръ 55 (219--221); русскій элементъ въ персидскихъ сказаніяхъ (Рустемъ) 60 (235, 236); отсутствіе сборнаго эпоса у Славянскихъ народовъ доказываетъ древность редакцій славянскихъ пѣсенъ и сказокъ 66 (243); Руссы и Греки, Волохи и Печенеги въ Нибелунгахъ встрѣчаютъ невѣсту Атиллы; сватами Атиллы въ Еддѣ названы ЯРОСЛАВЪ и Еймудръ 66 (244--245); война русскихъ съ Половцами воспѣвалась на дальнемъ Западѣ; ХАРИВИ 66 (245--254); сходство ПЕРИКЛЕМЕНА съ ВСЕСЛАВОМЪ 97 (312, 321--331); элементы нашихъ пѣсенъ: сказанія библейскія, народныя и языческія 96 (307); въ памяти русскаго народа сохранились древнѣйшія сказанія человѣчества 96 (308); Донъ и Дунай суть главныя средоточія валійскихъ, французскихъ и скандинавскихъ сказаній о Троянскомъ происхожденіи 67 (264 б. и слѣд.); КОДОЛЬСКІЙ, т. е. рыбацкій островъ, называемый древними АХИЛЛЕСОВОМЪ и зеленымъ въ сказкѣ о СЕМИ СЕМІОНАХЪ есть главнѣйшій центръ распространенія пѣсенъ и басенъ на Востокѣ 67 (264 б.); этому центру на Западѣ соотвѣтствуетъ Позилносвая школа Виргилія 67 (264 б.); право поэтовъ не стѣсняться предѣлами времени (GOETHE) 97 (313); пѣснь о Волхѣ Всеславичѣ была извѣстна древнимъ 97 (313, 314); теорія Цельсія о возвращеніи людей на землю послѣ смерти 97 (315,316); пѣсни скопцовъ 97 (334--348); сродство пѣсенъ людей Божіихъ съ ученіемъ Терапевтовъ, гностиковъ, Богумиловъ Катаровъ и Балійскихъ пѣвцовъ 67 (264а и сл.); 97 (343--351). ТАЛІЕЗИНЪ 115(444-- 447; 448--451). ГОРЕ ЗЛОСЧАСТІЕ 115 (148--451); ЕВРЕЙСКАЯ пѣснь 115 (449--451); КИПРСКІЯ стихотворенія Стасина.-- ВЕЛКЕРЪ о собирательномъ значеніи имени Гомера. При объясненіи, Велькеръ ссылается на нашего Баяна, 149 (505 и сл.); ИВАНЪ ЦАРЕВИЧЪ и сѣрый волкъ 100 (362, 375); повѣствованія египетскихъ жрецовъ согласны съ нашими сказками 100 (374); СЕМЬ СЕМІОНОВЪ 100 (374, 375); ВОЛХЪ ВСЕСЛАВИЧЪ. Поеніе коней на Дунаѣ 108 (402, 403, 404); Горе Злосчастіе 115 (448); Еврейская пѣснь 115 (448, 449;связь позднѣйшихъ пѣсенъ и басенъ съ символическими изображеніями въ Египетскихъ храмахъ 115 (452); замѣтка Велькера, что судя по позднѣйшимъ редакціямъ нѣтъ основанія заподозривать древность самой басни 115 (452, 453); сходство романскихъ и бретонскихъ сказокъ съ Славянскими; Пероникъ и Иванъ Царевмчь 115 (457--458); басни обращающіяся въ Россіи и церковно-славянское правописаніе даютъ нить для изслѣдованія древнихъ преданій и образованія языковъ 115 (459); Буслат правильно отдѣляетъ пѣснь отъ "творца" въ С. о П. И 118 (476); замѣтка Велькера о припѣвкѣ "ай люли" 118(475): замѣчаніе Хаджича о вліянія народныхъ пѣсенъ за С. о П. И. 118 (478--480); народный элементъ, замѣчаемый Хаджичемъ въ С. о П. Иг. именно тотъ самый, который находится въ полномъ согласіи съ Гомеромъ, Еврипидомъ 118 (481); греческія:, бретонскія и вообще эпическія пѣсни суть собирательные призывы разрозненныхъ племенъ. Неупоминаемня въ Иліадѣ города съ этой цѣлью вносились въ каталогъ кораблей. Тотъ же собирательный духъ преобладаетъ въ С. о П. И. 118 (483); Макіавель 118 (483); полная самостоятельность развитія народныхъ сказаній на различныхъ почвахъ, не смотря на ихъ внутреннее сродство 118 (488, 489); древнія пѣсни должны были входить въ число источниковъ при составленіи лѣтописи 109 (496); ОМИРЪ-АХИЛЛЕСЪ, сынъ царя Филереша. Подольскій островъ. ВЕЛЬБЕРЪ о собирательномъ значеніи имени Гомера 119 (505--509); для обозначенія пѣсенъ, принадлежащихъ къ Троянскому циклу. Пѣвецъ Игоревъ и всѣ средневѣковые поэты запада архаически правильно приписываютъ Баяну-Гомеру всѣ Троянскія сказанія 119 (505--509); характеристика пѣсенъ: ГРИММА -- скандинавскихъ и ТЭНА -- англосаксонскихъ могутъ служить характеристикой С. о П. И. 108 (416 и сл.).
   ПЭОНІЯ, знахарка 119 (496).
   ПѢСНЬТВОРЕЦЪ, ТВОРЕЦЪ форма позднѣйшая, хотя и встрѣчается въ словахъ, приписываемыхъ Кириллу Туровскому 118 (476).
   РАБАНДА, монахъ 121 (511).
   РАДАЕВЪ, 114 (435).
   РАЗДѢЛЕНІЕ Слова о Полку Игоревѣ 35 (300, 301).
   РАИЧЪ, о Богумилахъ 67 (261--264).
   РЕВУГИ, напоминаютъ Запорожскую мѣстность 82 (2З3).
   РЕГМА, Хамово племя 66 (246).
   РЕДЕДЯ, кв. Коемвекій 4 (62). 118 (485).
   РЕЗАНА, 87 (287).
   ROERICHT, Reinhold, о Туркопулахъ, находившихся въ войскѣ Крестоносцевъ 90 (293)s
   ROESLER, Робертъ Romäniche Studien, Untersuchungen zur älteren Geschichte Romaniens. Leipzig, 1871; стр. 349, 11 (131). На Романскомъ языкѣ: bogorie, -- на Мади.: "bogaria, bör" т. e. bulgar, юфть.
   Ῥῆσοσ, трагедія Еврипида, выраженіе бросать кость; ("врже жребіи о дѣвицю себѣ любу") 97 (319, 320).
   РИМЛЯНЕ, Несторъ; говоря о насиліяхъ Волоховъ на земли Славянскія не могъ имѣть въ виду Римлянъ, заслужившихъ себѣ опредѣленное имя въ исторіи; а подъ именемъ Волоховъ разумѣлъ Галловъ, наводнившихъ придунайскія земли за 4 столѣтія до P. X. 11 (118--119). Ср. СРЕЗНЕВСКІЙ.
   РИМЫ, гор. 85 (285, 286).
   RIESS, о кн. Россъ 60 (233).
   РОДОСЛОВІЕ: Дарданидовъ въ Иліадѣ 3 (60); 97 (309, 310); Египетское родословіе Дажьбога, въ Рус. Лѣт. по Манетону 97 (310,311); Гомера отъ Аполлона 13 (138); Русскихъ князей отъ Дарданидовъ черезъ Юлія Кесаря 11 (103, 104); Славянская въ хроникѣ Кадлубки 11 (102); Литовское 99 (358).
   РОДЪ и РОЖАНИЦА, поклоненіе имъ у Славянъ было тоже что поклоненіе БИЛИТѢ (Артемисѣ) у древнихъ 55 (212, 213). ЕЛЕНА.-- ДѢВА.
   РОЗИ, 107 (382--386) предл. падежъ съ отрицаніемъ предлога.
   РОМАНСКОЕ племя, см. ВОЛОХИ, ГАЛЛЫ, СКОРДИСКИ, BULGA, Granier de Cassagnac. Юстинъ. Страбонъ. ТИТЪ ЛИВІЙ, DIEZ, ROESSLER. DIEFENBACH. 11 (131 и слѣд.). Романское племя такъ перемѣшано съ племенами Ѳракійскими т. е. Славянскими, что, по свидѣтельству Страбона, трудно было отдѣлять эти народности въ его время.-- Въ этомъ кроется источникъ недоумѣнія позднѣйшихъ этнографовъ относительно ВЕНЕТОВЪ 11 (101--107, 120, 129, 131,132); смѣшеніе Романскихъ племенъ съ Ѳракійскими, Иллирійскими; Бретонскія и Романскія сказанія о Гралѣ находятся въ связи съ движеніями Богумиловъ въ Босніи 67 (259--264).
   РОМАНЪ Мстиславовичъ (ст. 11) с. Мстислава Изяславича, кн. Галицій 92 (294).
   РОМАНЪ Ростиславичь (ст. 10), с. в. кн. Ростислава Мстиславовича, кн., 89 (290).
   РОРИКОНЪ, Франк. историкъ. Трояне 11 (101).
   РОССІЯ, на Каталанской каргѣ 4(70).
   РОСТИСЛАВЪ Всеволодовичъ (ст. 7), с. в. кн. Всеволода Ярославича, кн. Переяславскій, 115 (442).
   РОСЪ, кн., происхожденіе отъ него имени РУССОВЪ (БОХАРТЪ, ВЕЙСМАННЪ, РИССЪ) 60 (233). БОХХАРДЪ въ Geogr. Sacra говоритъ, что по Арабски Араксъ назывался Росъ (Rhos) откуда вѣроятной перешло народное назназваніе Руссовъ; Араксъ часто смѣшивали съ Курой въ которую впадаетъ АЛАЗАНЬ. Кура и соединяющійся съ ней Араксъ, находятся въ томъ разстояніи отъ Требизонда, которое указываетъ Массуди.
   РУДОЛЬФЪ Немурскій, магистръ 121 (510). Вильгельмъ золотыхъ дѣлъ мастеръ. Секта о воплощеніи Св. Духа и предсказанія о всемірной Монархіи. ПАРЦИВАЛЬ, ІОАННЪ ПРЕСВИТЕРЪ, ЧИНГИСЪ ХАНЪ.
   РУСІО и РУСЪ, рѣка въ 70 миляхъ за Востокъ отъ Требизонда. Ср. Joachim Lelevel. Geogr. du М; Age Т. III, et IV. стр. 190 и 191, въ статьѣ Русъ, Туркъ и Нибарія. Слѣдуетъ сравнить Боххарда (Georg. Sacra), о древнемъ названіи рѣки Кура-Росъ, откуда по его мнѣнію происходитъ и народное названіе Руссовъ. Ср. АЛАЗАНЬ 11 (111).
   РУЛЬЕ Карлъ Францовичь, проф. Московскаго университета, описаніе Кавказскаго тура (въ Извѣстіяхъ Московскаго Общества Испытателей Природы) 15 (145).
   РУССКІЙ язык, III (166).
   РУССКОЕ племя, прикасалось къ Скандинавіи незначительнымъ краемъ 11 (129); а на оборотъ смѣшивалось съ племенами: финскимъ и татарскимъ по всему протяженію отъ Чернаго моря до Ледовитаго Орана, романскимъ (волошскимъ) -- (отъ Чернаго до Адріатическаго моря); германскими (отъ Дуная до Нѣмецкаго моря) 11 (129); слѣды смѣщенія съ Скандинавскими племенами замѣтны въ Даніи, Англіи; но не въ Швеціи и не въ Россіи 11 (129); стремленіе пѣвца С. о П. И. связывать судьбы Русскаго времени съ Троянами сходится съ направленіемъ Норманскихъ и Скандинавскихъ пѣвцовъ 11 (133); тщетность усилій изучать древнюю русскую этнографію по Геродоту 11 (134); Опредѣленность и обиліе этнографическихъ и географическихъ свѣдѣній, собранныхъ Страбономъ по оффиціальнныкъ свѣдѣніямъ, накопившимся въ слѣдствіи войнъ за время отъ Александра Великаго до Траяна, 11 (184); Ταυροι 15 (144); 115 (462--464) ШТРИТЕРЪ. академикъ КУНИКЪ; сказаніе о началѣ Руси нехроногр. 97(321--323); въ С. о П. И. ДАЖЬ-БОЖІЙ ВНУКЪ И ВСЕСЛАВЛЬ обозначаютъ Русское племя. НИЗАМИ говоритъ о двухъ походахъ Александра В. противъ Русскихъ, 60 (285, 236, 237); 100 (366); участіе Русскихъ въ крестовыхъ походахъ 90 (294); распространеніе названія Русь по всему сѣверному прибрежью Африки 07 (349); догадка НИЛЬСОНА о преобладаніи Финикійскаго племени на Сѣверѣ Европы 97 (352); стремленіе Русскихъ къ Тьмутаракани, 100 (370), Некрасовцы 100 (870); Пятигорскіе Черкесы, во мнѣнію Лосицкаго, суть Русскіе 100 (870); преданіе объ Русскомъ происхожденіи одного Осетинскаго племени 100 (970); Русскіе элементы въ Кавказскомъ населеніи 100 (370--372); Германскіе лѣтописцы отождествляютъ Русскихъ съ Норманами и вмѣстѣ съ тѣмъ упоминаютъ о нихъ какъ о двухъ отдѣльныхъ народахъ 115 (466, 467); Тавры у Византійскихъ писателей обозначаютъ Руссовъ 115 (461--465); культъ Діаны Тавропольской, и Ахиллеса въ тѣсной связи съ племенемъ Русскимъ 115 (465, 467); показаніе Вертинской лѣтописи не рѣшаетъ вопроса о народности Русскихъ пословъ 115 (466, 467); отсутствіе свѣдѣній о Русскихъ и Русскомъ племени въ многословныхъ шведскихъ сказаніяхъ и изобиліе отдѣльныхъ свѣдѣній въ Германскихъ лѣтописяхъ о Руссахъ 1І6 (467). Въ современной германской исторической литературѣ не существуетъ сомнѣнія о народности Руссовъ; до историческіе же Руссы признаются Пруссами". См. КАБАЛА.
   Къ поясненію запутаннаго вопроса о Руссахъ, Норманахъ и Варягахъ можетъ служить опредѣленіе сословія Loti въ средневѣковой Европѣ по Дюканжу-LETI, sive Laeti, populi septentrionales, qui cum Frauds aliisque nationibus barbarie in Gallias et Germaniam irrumpentes, ibi tandem Imperatorum conceesione consedere, acceptis ad excolendum agris, ita ut delectibus et ser itio militari obnoxii essent. Ex Eumenio quippe, et Panegyrico dicto Constantino Caesari, constat arva jacentia et praedia, in Gallia, Francis, Letis, populisque aliis barbarie excolonta data, unde eruebantur postoeodum militum cohortes, quae ab loeorum, in quibua domicilia cua fixerait, denominatione appellationem sortiebantqr, adjecta Letorum nomenclature. Ita passim in Notia Imperii, Letos Batavos, Contraginenses, Nemetaeenses, Francos, Sue vos, Liugonenees, Nervios, Teutonicianos, Lagensee, observait est.-- Qnod vero maxime in Galliis habitиrent, Gens Gallica, Ιθνος Γαλατιχον dicuntur Zosimo, pag. 696.
   Изъ этой замѣтки видно, что самое имя Летовъ, Литовцевъ было обще разнымъ племенамъ обитавшимъ по Балтійскому и Нѣмецкому морю и соотвѣтствуетъ Варягамъ Нестора.-- Леты было имя присвоенное мирнымъ выходцамъ, земледѣльцамъ занимавшимъ на извѣстныхъ условіяхъ, украйныя, пустопорожнія Имперскія земли. Прозваніе же Варяговъ имѣетъ въ среднія вѣка несомнѣнно характеръ укорительный и обозначаетъ людей внѣ закона, т. е. людей вторгающихся вооруженной рукой.-- "Vargi, Wargi dicuntur in lege Salica et Ripuaria, hoc est expnlsi de pago, banniti, qui latrocinio vivebant." Alienigenae idest Warganei qui manserint in banno." Charta Udoni, Episc. Tullensis а. 1069.
   Waringos,-- qui ex Anglia а Normanis expulsi, Byzantinorum Imp., obsequio sese mandparunt, arcessit Spelmannus, qui ita appellatos putat a saxonico, seu veteri Germanico, ac proinde gallico "varian", quod est imprecari, execrari unde Waringe, Angli maledictionem et anathematizationem, vocant, ita ut varingi, perinde ac vargi exules fuerint et hanniti seu ut verbo utar orderici Vitalis lib. 4 extorres: eosque Normanni, voce Anglica tuncrecepta et probrosa, Vargos et Varingos appellarint. Licet porro Varingi, quos Byzantini scriptores βαραγγους vocant, iisdem non semel, ut et Willelmo Malmesburiensi lib. 2 de Gestis Anglor. cap. 13. Angli dicantur, Anglo-Danos fuisse constat, Um ex ipso Wilharduino, cui Anglais-Danois, tum ex Saxone Grammatico lib 12 sub. ann. 1098 cui Danicae vods homines dicuntur, satis perepicuum est Tamensi alii Κελτους, seu Celtas, appellent scriptorum plerique, ac praesertim Pachymeres lib. 7 cap. 35 extremo et quos laubavimus ad Villharduinum et ad Annam Comnenam, quia scilicet ita etiam Germanos indigitabant. Vide Warengangi, et Glossar, med. Graedt voce βαραγγοι, col. 175 et Append col. 35.
   Eamdem originatiosem nomenclaturњ maris Balthid, quod Russis Mare Waregicum dititur, tribuit Eccardus in Lege Salica pag. 243. quod scilicet pirate celebriores, Wargi nuncupati, ab ea regione prodierint,
   Корень всѣхъ этихъ формъ принадлежитъ какъ кажется Романскимъ языкамъ; Varare говорится о раздвоеніи рѣкъ и путей: quorum alvei Varantur, varare flumcn: trajicere; По Итальянски varare спускать корабль на воду. Varare, переходить -- varare соотвѣтствуетъ нашему бродить, бродъ и бродвики. Omne Warengangi qui de exteijs fоnibus in regni nos tri finibus advenerint, seque sub scuto potestatis nostrae subderint, legibus nostris Longobardorum vivere debeant -- (Rotharis Rex in edicto tit. 15).
   De Wareguangie, nobilibus, mediocribus et rustieie hominibus qui usque nunc in terra vestra fugiti sunt, habeatie eos. (Capitulare Radelchisi Principle Benevent. cap. 12).
   Значеніе слова Варяги у Средневѣковыхъ латинскихъ писателей весьма опредѣленно въ отношеніи состоянія людей, но отнюдь не въ отношеніи народности людей обозначаемыхъ этимъ именемъ. Leti обозначали земледѣльцевъ, выходцевъ заселявшихъ пустопорожнія пограничныя земли съ обязанностью ихъ защищать. Слово Варягъ обозначаетъ почти тотъ же родъ людей, но съ значительнымъ оттѣнкомъ насилія.-- И тѣ и другіе выходцы изъ прибалтійскихъ земель. Этому же разноплеменному прибалтійскому населенію въ лѣтописцѣ Переяславле Суздальскомъ дано прозваніе Совици что весьма близко къ Suevici. Во время Римскаго владычества до основанія Имперіи Карломъ Великимъ воинственныя племена господствовавшія отъ устьевъ Дуная до устьевъ Эльбы принадлежали разнымъ народностямъ и мало заботились объ эксклюзивномъ составѣ своихъ дружинъ. Не можетъ подлежать сомнѣнію, что въ теченія вѣковъ не разъ измѣнялись составныя части этихъ дружинъ въ отношеніи народности своихъ главныхъ составныхъ частей. Въ разныя времена отъ Азовскаго моря до Балтійскаго могли господствовать племена Славянскія, Финскія, Татарскія, Романскія и Германскія, но преобладающемъ элементомъ могъ быть лишь тотъ элементъ, который господствуетъ въ дѣйствительности, хотя въ разные эпохи онъ могъ находится временно въ подчиненномъ состояніи. Главный и основный военный элементъ въ Россіи сосредоточивался въ томъ населеніи въ коемъ составлялись дружины рыболововъ и бурлаковъ, перевозившихъ товары черезъ земли постоянно враждовавшихъ между собой племенъ. Историческая дружина, основавшая свое господство въ IX столѣтіи, принадлежала несомнѣнно прибалтійскому краю и племени Русскому, т. е. Литовскому съ сильной примѣсью Славянорусской народности, какъ о томъ можно судить на основаніи сохранившагося Прусскаго словаря и на преобладаніи Славянорусскаго элемента въ Литвѣ, не смотря на порабощеніе мѣстнаго Бѣлорусскаго населенія. Ср. ТРОЯНЕ.
   РУСЪ, братъ Чеха и Леха, родственникъ императора Юстиніана; сказанія объ этихъ трехъ родоначальникахъ основаны вѣроятно на преданіи, упоминаемомъ въ древней Далматской хроникѣ о переселеніи ихъ изъ Хорватіи на Сѣверъ 11 (103).
   РУСЬ -- XANTHUS, гор. 119 (498).
   РЫБНИКОВЪ, Сборникъ пѣсенъ 96 (305); 97 (326); 108 (402).
   РЮРИКЪ -- Василій Ростиславичь (ст. 10), с. в. кн. Ростислава Мстиславича, кн. 85 (285, 286); 95 (299); 96 (304); 100 (369); 108 (402).
   РЮРИКЪ, названъ Африкаповичемъ 97 (352).
   САБЛИ; скептики сомнѣвались въ древности этого слова 32 (159); примѣры изъ лѣтописей 32 (159); Дитцъ говоритъ, что это слово въ романскихъ языкахъ позднѣйшее 82 (159); Даль напрасно замѣтилъ, что это слово происхожденія нѣмецкаго 32 (159, 160). МИКЛОШИЧЬ.
   САВАѲА, племя Хамово 66 (246).
   САВВАИТОВЪ, Павелъ Ивановичъ объ ожерельи 91 (303).
   САДЗИБА (Sadziba), по Бѣлорусскому нарѣчію вмѣсто усадьба 17 (147) такимъ-же образомъ СТАЗЬБА, СТАДЗЬБА вмѣсто стадьба, станъ, огороженное мѣсто.
   САДКО, пѣснь о немъ; посѣщаетъ морскаго царя 87 (324) ВОЛХВЪ ВСЕСЛАВИЧЪ АХИЛЛЕИ и ПРОТЕИ.
   САККУТЪ-МАЛИКЪ, см. АДАРЪ.
   САЛТАНЕ, см. СОЛТАНЪ.
   SAR, (Санскр.)См. ШЕРИШИРЫ.
   САХАРОВЪ, Иванъ Петровичъ, приводитъ изъ записокъ Р. Ѳ. Тимковскаго слѣдующія замѣтки: "1814 года, октября 21 дня слышалъ я (Тимковскій) отъ К. Ѳ. Калайдовича: 1) что Н. М. Каразминъ увѣрялъ его въ томъ, что хранящаяся у него Волынская лѣтопись имѣетъ великое сходство въ языкѣ съ Пѣснію о походѣ кн. Игоря, и что въ одой лѣтописи встрѣчаются слова: харалужный и ТЛЕКОВИНА. 2) что по мнѣнію H. М. Карамзина.... ТЛЕКОВИНА значитъ раковина, отъ слова: ТЛЕКОТЪ, которое значитъ: устрица (сказаніе Русскаго народа 1, 71) 69 (270).
   СВАДЗЬБА, въ пѣсня записанной въ Ржевскомъ уѣздѣ 17 (147). Сравн. САДЗИБА СТАЗЬБА.
   СВАРОГЪ, родословная отъ него по Манетону 97 (311, 344, 352); свидѣтельство лѣтописца о тождествѣ его съ Ифестомъ, а сына его Дажебога съ Геліосомъ 100 (366).
   СТЕНДАЛЬ (Svendal), датская пѣснь о немъ, имѣетъ близкое сродство съ пѣснью о Волхвѣ Всеcлавьевичѣ 100 (377--879).
   СВЕТОНІЙ, 2 (18).
   СВЯТОПОЛКЪ-МИХАИЛЪ Изяславичъ (ст. 7), с. в. кн. Изяслава Ярославича, в. кн. 45 (176--181).
   СВЯТОСЛАВЛЯ пѣснь, такъ называетъ свою пѣснь самъ сочинитель, 118 (484); время составленія опредѣляется выраженіемъ: " до нынѣшняго Игоря" 6 (75); называетъ себя пѣвцомъ стараго времени и указываетъ на сочиненныя имъ три пѣсни 118 (485). См. ТИМОѲЕЙ книжникъ.
   СВЯТОСЛАВОВЪ Изборникъ 1 (8).
   СВЯТОСЛАВЪ Всеволодовичь (ст. 9), с. Всеволода Олеговича, в. кн. Кіевскій, 96 (304, 605); 67 (264 г); 68 (265); 69 (265); 70 (292); 71 (272); 72 (276); 73 (276); 74 (276); 78 (280); 79 (281); 80 (281); 81 (281 282); 86 (282); 82 (283, 284, 285); 83 (285); 84 (285); 85 (285, 286); 87 (286 287); 88 (290); 89 (290); 90 (291); 92 (294); 91 (302); 94 (297); 95 (298--301); 91 (302); 96 (304, 305),
   СЕДЬМАЯ тысящинца; обозначаетъ роковое время свѣтопреставленія 100(376).
   СЕМЕНОВЪ, Петръ Петровичъ, о Нѣжатинѣ Нивѣ 44 (176). См. ОППЕРТЪ.
   SEMI GRAECUS, прилагательное, придаваемое въ Римѣ древнѣйшимъ латинскимъ ученымъ 2 (18).
   СЕМЬ, число; играетъ важную роль въ ученіи ГНОСТИКОВЪ 5 (74); пѣвецъ Игоревъ, говоря о метаніи жеребья (вѣроятно посредствомъ костей) и упоминая седьмой вѣкъ Троянскій, указываетъ на самый несчастный ударъ называемый Медвѣдицей или Артуровымъ. Медвѣдицѣ съ ея хвостомъ соотвѣтствовалъ 1 + 1 + 1 + 4.
   СЕМЬ СЕМІОНОВЪ, сказка; опредѣляетъ значеніе слова БАЯНЪ 2 (14); въ этой сказкѣ указывается на Черноморскій островъ, гдѣ слагались пѣсни и сказки 11 (96); 96 (306); 97 (334); въ ней сохранилось сказаніе объ Еленѣ 55 (197, 199,200); Семь Семіоновъ суть семь ЭОНОВЪ высшаго міра, по ученію Халдеевъ и Гностиковъ, гонящихся за 8-мъ эономъ: Софіей Ахамотъ, Еленой; характеристика этихъ семи Семіоновъ какъ искусныхъ техниковъ указываетъ на вліяніе въ редакціи этой сказки Византійскаго направленія XII столѣтія: объяснять миѳическія лица придачею имъ исключительно техническихъ познаній. Этому направленію предшествовало въ Византійскомъ мірѣ объясненіе древнихъ миѳовъ чернокнижіемъ, 55 (197); 97 (343); сказка о Семи Семіонахъ служитъ ключемъ для поясненія древнихъ сказаній (Гомера, Геродота, Еврипида, Филострата) объ Еленѣ 55 (200, 201); 100 (372, 373, 37,4); по замѣчанію БѢЛИНСКАГО сказка эта отличается неподдѣльною оригинальностью, 55 (201); 96 (306); сказка о семи Семіонахъ указываетъ на ту же черноморскую школу пѣвцовъ, на которую намекаетъ Филостратъ, говоря о пѣсняхъ, слагаемыхъ Ахиллесомъ на Черномъ морѣ, 67 (264 б. г.); а Соловей Будиміровичъ на Подольскій островъ. Ср. ФЛЕГЕТОНЪ и ЗАВУЛОНЪ; КАБАЛА.
   СЕНКОВСКІЙ, Осипъ Ивановичъ, называетъ Пріама Скопидомомъ 11 (116), а Менелая КРѢПИМІРОМЪ 55 (192).
   SENUS, Nicolas, фраяц. историкъ, ведетъ родъ Франковъ отъ Троянъ 11 (101).
   СЕРБСКІЙ языкъ, 115 (466).
   СЕРГѢЕВЪ, священникъ 115 (448).
   SEPHERIEZIRA, кабалистическое сочиненіе, приписываемое Авраму 119 (491); о ГОЛОВѢ какъ сѵмволѣ единодержанія. Книга эта была весьма распространена и въ христіанскомъ обществѣ и вліяніе ея замѣтно въ древней Германской поэзіи. ПАЛЬЦЫ.
   СИВИЛЛЫ, обличаютъ Гомера въ пристрастіи и лжи 2 (25); прорицаютъ о бѣдствіяхъ, которыя нанесетъ Елена землѣ Троянской 55 (188, 189, 207, 208); Сивилла дочь Бероза 107 (309, 391 392); упом. 107 (399). Книги Сивиллъ проникнуты древнѣйшимъ Еллинскимъ духомъ съ сильной примѣсью ученія Александрійской школы 115 (459); Сивилла Ернѳрейская содержитъ въ себѣ мѣста, вошедшія въ Иліаду 118 (478).
   СИДОНІЙ Аполинарій, еп. Клермонтскій (V стол.), свидѣтельствуетъ, что АРВЕРНЫ считали себя потомками ТРОЯНЪ 11 (101).
   СИЗИФЪ Койскій (SISYPHUS COUS) 2 (24, 25, 56). ТРОЯНСКІЯ СКАЗАНІЯ.
   СИМЕОНЪ Борисовичъ, царь Болгарскій свидѣтельство о немъ и сынѣ его БАЯНѢ Луитпранда 2 (17, 18); названъ греками ἡμϊοφγον 2 (17, 18); пресвитеръ Григорій перевелъ для него Троянскія сказанія 2 (24, 56).
   СИМЕОНЪ Логоѳетъ 115 (464).
   СИМОНЪ, волхвъ, ученіе его, 55 (198); 97 (318, 319 333, 335, 343, 347); 100 (374); 121 (510) ЕЛЕНА.
   СИМРОКЪ, переводчикъ на нѣмецкій языкъ латинской поэмы X столѣтія Екгарда "Вальтеръ Аквитанскій", входящей въ кругъ польскихъ преданій, 2 (21).
   СИМУРГЪ, птица, въ персидскихъ миѳахъ; подъ ея покровительствомъ находились дѣвы-оборотни 4 (70).
   СИНЕЗІЙ. Отецъ Церкви, ведетъ свой родъ отъ Геркулеса 11 (101). Въ его Египетской повѣсти объ Оросѣ, сннъ Озириса изображается возвращеніе на отеческій престолъ законнаго Государя, съ помощію волка, 100 (365); 115 (455); Бретонскй миѳъ о Мерлинѣ и волчицѣ обнаруживаетъ несостоятельность позднѣйшихъ коментаторовъ Египетской повѣсти о Провидѣніи, видящихъ въ ней лишь борьбу неизвѣстныхъ префектовъ Императора Аркадія 121 (516).
   ВИНКЕЛЬ (Syncellue), объ Египетскихъ династіяхъ 2 (12); родословіе народовъ 60 (282); уп. 107 (391).
   СИНЪ, божество, 55 (209).
   СИСМОНДИ, сомнѣвался въ возможности вліянія Гомера и вообще классической словесности на словесность Западной Европы до эпохи возрожденія 2 (19).
   СКАНДИНАВСКІЙ, вопросъ 11 (129 130); 60 (233); 115 (460).
   СКАЧКОВА, Анна Ѳедоровна, ея показанія о связи секты Хлыстовъ съ обществомъ Запорожскихъ Казаковъ за Дунаемъ 111 (424).
   СКИѲІЯ малая 11 (133). ДОБРУДЖА.
   SCLAYUS; значеніе этого слова вѣроятно кроется въ насиліи народовъ рожанскихъ надъ Славянами въ IV ст. до P. X. 11 (131)
   СКОРДИСКИ, народъ Галлатскаго, т. е. Волохскаго племени, названіе отъ сырой кожи: scordiscum, corium crudum (Ducange); происхожденіе этого названія можетъ быть въ связи съ басней о Марсіѣ и съ музыкальнымъ инструментомъ волынкой; на это наименованіе претендовала часть Галловъ, поселившаяся при стеченіи Дуная и Саввы 11 (131); мѣсто обитанія Скордисковъ 11 (132, 133); названію Скордиско въ соотвѣтствуетъ имя Болгаръ: BULGA.
   СКУФА, Филаретъ, его Златословъ или открытіе риторскія науки; переводъ съ греческаго С. Писарева Спб. 1798 изд. 2-е; 2 (34, 35).
   СЛАВА, волжско-болгарскій городъ 11 (121).
   СЛАВА, выраженіе "звенитъ Слава въ Кіевѣ", Кн. М.А. Оболенскій объясняетъ выносомъ главнаго знамени съ изображеніемъ Славы съ привѣшенными колокольчиками 14 (143); слова пѣвца "расшибе славу Ярославлю" могутъ обозначать похищенныя Всеславомъ паникадила и колокола,-- вкладъ Ярослава въ св. Софію Новгородскую 98(356,357).
   СЛОВЕНЕ, населяютъ издревлѣ Ѳракійскій полуостровъ и Малую Азію; частые переходы ихъ изъ Азіи въ Европу и обратно и смѣшеніе ихъ съ Гальсвини племенами затрудняли издревлѣ точное опредѣленіе народности племенъ населявшихъ нынѣшнюю Европейскую и Мало Азійскую Турцію, СТРАБОНЪ, ПАФЛАГОНЯНЕ и ВЕНЕТЫ 11 (107). Условія переселенія Славянъ въ Скифію объясняютъ постоянныя столкновенія ихъ съ народами татарскими, обозначаемыми у древнихъ подъ именемъ Скиѳовъ. Положительное на то указаніе Страбона. Византійскіе писатели отождествляютъ Фригіянъ съ Славянами подъ именемъ Мивовъ сѣвернѣйшихъ изъ Ѳракіянъ 11 (104, 123); § 60 67 (259). ШТРИТЕРЪ, ШЛЕЦЕРЪ, ТАТИЩЕВЪ, ЛЫЗЛОВЪ, ЛОССИЦКІЙ 77 (279). Жизнь Всеславля обозначаетъ жизнь Русскаго племени и можетъ быть всѣхъ Славянскихъ племенъ 96 (305). ФРИГИ, ТРОЯНЕ, ТИТЪ ЛИВІЙ, Архіепископъ ЕВСТАѲІЙ, ДІОНИСІЙ ПЕРІИГИТЪ. ПРИСЦІАНЪ, совратители Страбона, 11 (104); НОРИЦЫ 11 (132); насиліе Волоховъ надъ Славянами 11 (129--133).
   СЛОВЕНСКЪ, Великій городъ, 97 (322, 323).
   СЛОВЕНЪ, кн. Скиѳскій, принадлежитъ въ числу морскихъ и водяныхъ миѳовъ; отецъ ВОЛХВА, отъ котораго получила свое названіе рѣка Волховъ 97 (321--323).
   СЛОВО (λογος), выраженіе, речь изрѣченіе, проповѣдь, повѣсть, совѣщаніе, разрѣшеніе, согласіе 2 (48).
   СМАГА, 60 (226, 227); Шмаговники, огнестрѣльное оружіе 60 (226); smazyc: жарить (по-польски и чешски) 60 (229); Смага: пригарина отъ жаренья (помалорос.) 60 (229); Смаговницы пищали (Вельтманъ) 60 (229); Ср. Мидійскій огонь (Левъ Діаконъ) 60 (229).
   СМОЛЕНСКІЕ князья 100 (369); 107 (383).
   СМОРЦЫ, 112 (427).
   СМЫСЛЕНЫЙ 103 (380); эпитетъ Баяна Гомера, коего приводится два стиха изъ Иліады; смысленный можетъ быть описка вмѣсто смыслення 104 (382).
   Ирече Господь къ Моисею, глаголя: Се нарекохъ именемъ Веселейла сына Уріи, сына Wрова, w племени Іудина. И наполнихъ его духомъ Божіимъ премудрости, и смышленія, и вѣдѣнія, вовсякомъ дѣлѣ разумѣти... ... всякому смысленому сердцемъ дахъ смыслъ. Исходъ, 31 (1--4, 6).
   СHEГИРЕВЪ, Иванъ Михаиловичъ, словарь Евгенія 11 (96); о семикѣ 17 (147).
   СНОПЫ, 98 (358).
   СНОРРЪ СТУРЛЕЗОНЪ, состав.-- Эдды 15 (145).
   СОВИДА, 115 (466); называются этимъ именемъ Литовскія племена и соотвѣтствуетъ латинской формѣ Suecia; ср. Русь, Leti.
   СОКОЛА; Шишковъ 4 (62, 63); Пожарскій 4 (62, 64); Грамматинъ 4 (63, 64); обычай пѣвцовъ удѣльнаго періода вводить въ свои пѣсни въ честь князей уподобленіе состязаній соколовъ съ лебедями 4 (64--68); 97 (334).
   СОЛИГАЛИЧЪ, городъ Костромской губерніи, на верховьѣ рѣки Костромы 60 (232). АЛАЗАНЕ.
   СОЛИНЪ, объ условіи при коемъ Елена не губила кораблей 97 (348); о народѣ живущемъ въ Истріи, обладавшемъ способностью превращаться въ ВОЛКОВЪ 100 (367).
   СОЛОВЕЙ, воззваніе къ нему (Баяну) въ С. о П. И. сходно съ воззваніемъ въ соловью (Гомеру) хора въ Еврипидовой трагедіи "Елена" 11 (95, 96); 119 (499); Баянъ названъ славіемъ подобно жрецу Богумилу въ Іоакимовой лѣтописи 11 (96).
   СОЛОВЕЙ Будиміровичь, описаніе терема ЗАПАВЫ сходно съ описаніемъ дворца ЕЛЕНЫ и Менелая 55 (193); въ пѣсни Русской выраженъ космополитизмъ богатырскихъ пѣсенъ 95 (306); въ Западныхъ басняхъ этому указанію соотвѣтствуетъ ЗАВУЛОНЪ въ состязаніи на Вартбургѣ 67 (264 г.) и ФЛЕГЕТАНЪ, оба происшедшіе отъ Еврейки и язычника 67 (264 г.); говорится о сложеніи пѣсенъ и сказокъ на Подольскомъ островѣ 96 (306, 307).
   СОЛОВЕЙ Разбойникъ, 4 (72).
   СОЛОВЬЕВЪ, Сергѣй Михайловичъ: о Вѣжатиной Нивѣ 44 (176), о Римахъ 85 (286), о ногатѣ 87 (287), о Рязанскихъ князьяхъ 88 (290); о Нѣмизѣ.
   СОЛТАНЪ, титулъ, по древнѣйшей формѣ 90 (292, 293).
   СОРЕВНОВАНІЕ, по ученію Банта, 55 (187).
   SOHRE (Заря); См. АНАИТИСЪ.
   СОФІИ Св. соборы: въ Біевѣ 45 (179), въ Полоцкѣ, 101 (379); въ Новгородѣ 98 (356, 357).
   СОФІЯ Ахамотъ, по ученію Гностиковъ 55 (201). См. ЕЛЕНА.
   СРЕЗНЕВСКІЙ, Измаилъ Ивановичъ, академикъ 98 (356); 108 (401); 115 (442); относитъ слова Баянъ и Боянъ къ корню баю и бой 2 (13); примѣры изъ изданной имъ Погодинской толковой Псалтири 9 (80, 81); въ Волохамъ Нестора видитъ Римлянъ 11 (118); преданіе о Троянѣ признаетъ находящимся въ связи съ нашествіемъ Римлянъ на Дунай 11 (118); причисляетъ Бояна въ Рускимъ пѣвцамъ XII столѣтія 13 (141); свѣдѣнія и замѣтки о малоизвѣстныхъ памятникахъ 76 (277); 82 (284).
   СТАДО лебедей (тьма) 4 (69).
   СТАДЬБА и СТАЗЬБА 17(147). Ср. СВАДЗЬБА, САДЗИБА, усадьба, стражба, судьба въ значеніи суда.-- Стазьба обозначаетъ огороженное мѣсто, расположеніе лагеря, станъ, становище и стойбище, обозначающее стоянку каравана.
   СТАРЫЙ, относится не къ Владиміру Св., а къ Мономаху, 6 (75), хотя оба въ воображеніи поэта могутъ сливаться въ одно и тоже лицо 6 (76).
   СТАСИНЪ, 115 (451); 118(489).
   СТЕНЬКА-РАЗИНЪ; 111 (425).
   СТЕПЕННАЯ КНИГА. См. КНИГА Степенная.
   СТРАБОНЪ, говоритъ, что Черрое море называлось просто моремъ: "ὡς ποιητῂν τον Ὅμηρον" 2 (10); по мнѣнію Шлецера равно и Шафарика въ Страбонѣ ничего нельзя найти, могущаго пояснить состояніе Словенъ въ древности 2 (50, 52); о согласіи его съ Несторомъ касательно распредѣленія народностей 2 (50); хвалитъ географическія познанія Гомера 3 (60); съ уваженіемъ относится въ изслѣдованію Діонисія Галикарнасскаго о Троянскомъ происхожденіи Римлянъ 11 (100); о свойствахъ Гомера 3 (60); о свойствѣ Гомера смѣшивать мноическое съ историческимъ и поучительнымъ 3 (60, 61); производитъ Бенетовъ (Энетовъ) отъ Пафлагонянъ 11 (101, 107, 108); оспориваетъ Геродота по поводу Ализоновъ 11 (109); упоминаетъ Халдѣевъ вмѣстѣ съ Тивиринянами и Малой Арменіей 11 (109); говоритъ объ отнятыхъ земляхъ полководцами Антіоха Великаго у Халивовъ, Мосунивовъ и др. племенъ 11 (109); сопоставленіе его Халивовъ, Халделнъ и Ализоновъ съ вычисленными Шармуа Курдскими племенами 11 (110, 111); названіе рѣки ГАЛИСЪ производитъ отъ соленыхъ копей, близъ коихъ протекаетъ рѣка 11 (111); протестуетъ противъ сопоставленія Малоазіатскихъ Адазонянъ съ Алозанянами Борисѳенскими и Каллипидами 11 (111); сущность полемики его съ ГЕРОДОТОМЪ и ГЕЛЛАНИКОМЪ заключается въ томъ, что онъ предполагаетъ существованіе Алазонянъ, придуманныхъ для объясненія 856-го стиха II пѣсни Иліады 11 (111); объясняетъ этнографическую запутанность, происходящую отъ совмѣщенія нѣсколькихъ народностей въ Малой Азіи 11 (111, 112); 67 (259); о Дарданахъ 11 (113); ФРЯГИ на языкѣ Лидянъ: свободные 11 (126); Яподы, Нориски (Лигуриски, Тауриски, Скордиски народы Галлатскіе (Волошскіе) жили, по свидѣтельству Страбона, смѣшанно съ Иллирійцами отъ Адріатическаго до Чернаго моря 11 (131, 132); Галлаты (Волохи Нестора) тоже что Галлы и Кельты живутъ смѣшано съ Ѳракійскими племенами (Славянами), ВАСТАРНАМИ и Скифами 11 (131, 132); о переселеніяхъ Азіятскихъ и Европейскихъ ѲРАШАНЪ (Фригіанъ) 11 (132); говоритъ о двойственности и даже тройственности племенъ, населяющихъ Каппадокію, Фригію и Внеинію 11 (132); о мѣстѣ обитанія Скордисковъ, Кровизовъ и пр. 11 (132, 133); о Лигурмкахъ (нынѣшнихъ Волохахъ) 11 (133); малое у насъ знакомство съ Страбономъ 11 (134); представляетъ обильный источникъ для изученія древней этнографіи 11 (134); постоянно коментируется и сокращается Византійскими писателями до X стол. 11 (105, 123); Страбонъ упоминаетъ БЕБРИКОВЪ между Ѳракійскими племенами; Бобрикамъ Псевдокалисѳена соотвѣтствуютъ Русскіе въ поэмѣ Низами 60 (235). Аванкъ по бретонски бобръ; въ бретонскихъ же сказкахъ аванки суть враждущіе великаны; я у Массуди аванджи суть Славяне, воюющіе со всѣми своими сосѣдями. Свидѣтельства Страбона: о храмахъ въ честь богини Дѣвы, находившихся около Азовскаго моря 97 (317); о Замолксисѣ и объ аскетической Ѳракійской сектѣ 97 (351, 352); о рыбныхъ ловляхъ 115 (465); о культѣ Тавронольской Артемиды 115 (468); 119 (492); о персидскомъ уголовномъ законѣ касательно ослушниковъ 119 (492).
   СТРАТЕГЪ, сказка о немъ 25 (155).
   СТРИБОЖИ ВНУЦИ (вѣтри); соотвѣтствуютъ опредѣленію Аполлодора: "Astrad sunt venti et Astra". 34 (161).
   СТРИКУСЫ, 98 (356); стѣнобитное оружіе 115 (441).
   СТРУГА, ОСТРОГА 98 (365).
   СTРУЖIЕ, сосудъ псалмскъ, органъ 27 (157); упоминается въ пѣсняхъ скопцовъ въ значеніи органа 97 (338, 343).
   СТРЫЙКОВСКІЙ, приводимыя имъ слова БЕРОЗА о Зороастрѣ 107 (389, 390, 391).
   СТУГНА р. 116 (441, 445); обращеніе къ Стугнѣ поясняется словами Гвиднава 115 (444). Ср. Патентъ императора Китайскаго 114 (432).
   СТЯГЪ, 27 (156, 157).
   СУВИ, СОВІЙ, проводникъ въ адъ 71 (273); объ островѣ куда перевозились души умершихъ говоритъ Чечесъ въ коментаріяхъ на Ликофрона 71 (273), СОВИЦА 115 (466); можетъ быть "бо суви врани" описка вмѣсто "суи врани". Этотъ эпитетъ придается.ворону Овидіемъ (Metamor. II, ст. 535); "Corve loquax, subito nigrantes versus in alas".
   CУГГTРІЙ, аббатъ, 2 (21).
   СУЛЬЦЕРОВА карта, изображеніе Троянова вала 11 (120); о несостоятельности объясненія слова Троянъ въ С. о- П. И. этой мѣстностію указано А. С. ПУШКИНЫМЪ.
   CУНКЛИТЬ, въ подлинникѣ Меѳеодія Патарскаго ἀσύγχτον (Бычковъ, Лѣтопись по Лаврентьевскому списку) 60 (225). Встрѣчается въ повѣсти Псевдокалистена. О прочности цемента см. статью БАЙЕРА: о посѣщеніи Дербента Петромъ Великимъ. (Commentarri Acad. Реtropoli, 1728 I. De Muro Caucasco, p. 425).
   СУРА ЛАМІЯ змія холовита, 11 (115); σαῦρα: ящерица 11 (118).
   SZERE. См. ШЕРЕШИРЫ.
   SURKHRAG, названіе одного изъ дивовъ; сторожъ земель, прилежащихъ къ Кавказу 118 (148).
   СЮУРЛІЙ. р. 25 (154).
   ТАВРЫ и ТАВРОСКИѲЫ; Византійскіе писатели употребляли это названіе для обозначенія Руссовъ Сѣвернаго берега Чернаго моря и Галиціи 115 (461, 462, 463, 464); по отношенію къ Слову о П. Иг., Тавры особенно важны по туземному культу Діаны Тавропольской и по принадлежности этому племени Ахиллесова бѣга и мѣстностей, посвященныхъ Ахиллесу и Дѣвѣ 115 (461,465). РУСЬ, ФРИГИ.
   ТАВРЪ, 119 (497, 498).
   ТАВРОСКИѲІЯ, 115 (461, 463).
   ТАВРСКАЯ площадь, въ Константинополѣ; заслуживаетъ особеннаго вниманія по отношенію въ эпохѣ, въ коей мѣстности Таврскія и Русскія упоминаются Византійскими и Русскими лѣтописцами 115 (459).
   ТАЛІЕЗИНЪ, бардъ; повѣсть о его рожденіи содержитъ указанія на посвященіе въ таинства ордена богини Черидвенъ 115 (444); сродство этой повѣсти съ сказаніемъ о Горѣ Злосчастіи 115 (444, 445, 448); и съ Еврейскою обрядовою пѣснью наканунѣ пасхи 115 (448, 449, 450, 451); 118 (489); пѣснь о Таліезинѣ намекаетъ на участіе волхвовъ въ религіозныхъ мистеріяхъ древняго міра 115 (454); догадка Велькера о припѣвѣ: "ай люли" 118 (475); слова Таліезина о Передурѣ 119 (495); пѣснь о вѣчномъ пѣвцѣ Таліезинѣ поясняетъ образъ Баяна 115 (444--448); 118 (485); 119 (505). ТЮРУНЬ, МУЗЫКАЙ; ВЕРГИЛІЙ.
   ТАМАРА, царица Грузинская 100 (370, 371).
   ТАЛАНТА, названіе богини Дѣвы въ Карѳагенѣ 97 (348). Ср. съ древнимъ названіемъ Дона: ТАНАИСЪ 97 (348); въ Карѳагенскихъ надписяхъ придавался титулъ РАБЕНИТЪ, 97 (348); ей служили жрецы и скопцы 97 (348); свидѣтельство Гезеніуса о распространеніи культа ея до Гибралтара 97 (348).
   ТАТАРЫ, вліяніе ихъ мало замѣтно въ XII стол. 56 (226); разноплеменность состава; живущихъ между Каспійскимъ и Чернымъ морями 60 (237, 238).
   ТАТИЩЕВЪ, Василій Никитичъ 11 (103); историческія взгляды его заслуживаютъ повѣрки и критическаго изслѣдованія 77 (279).
   ТАТРАНЫ, 82 (283); населеніе Татровъ въ Карпатскихъ горахъ.
   ТАУРИСКИ, племя Галльское (Ταυρισκοι: Волохи) не слѣдуетъ смѣшивать ихъ съ племенемъ Русскимъ называемымъ". Ταυροι 11 (131); 15 (144); 145 (462).
   Ταφροι, народъ 77 (278), обитавшій около ПЕРЕКОПА, названіе коего соотвѣтствуетъ Греческому названію народа; мѣстность же называлась Ταφραι -- т. е. перекопъ и окопъ 77 (278).
   ТВОРЕЦЪ, 118 (476).
   ТЕЗЕЙ, 115 (453).
   ТЕКСТЪ Слова о Полку Игоревѣ, перестановки въ текстѣ. 86 (282); 87 (286); 91 (302); 93 (301).
   ТЕМИДА, 115 (451).
   ТЕМНЫЙ берегъ, можетъ значитъ зеленый 115 (444).
   ТЕОКЛИМЕНЪ, (Theoclymennа: Богуславъ) сынъ Протея морскаго оборотня 96 (305).
   ТЕРАПЕВТЫ, аскетическое общество; ихъ обряды соблюдаются людьми Божіими 107 (395); 115 (451).
   ТЕТКА, дочь Крова, 119 (496).
   ТИМКОВСКІЙ, Романъ Ѳедоровичъ, проф. Московскаго Университета, его записки о С. о П. И.; 69 (270).
   ТИМОѲЕЙ книжникъ, его слово противъ Бенедикта 118 (481, 482). См. КОРАБЛЕВЪ и РАИЧЬ о Бенедиктѣ Епископѣ Колоцкомъ, инквизиторѣ въ Босніи 107 (393).
   ТИТАНЫ, 107 (393).
   ТИТУРЕЛЬ, разъясняетъ Пресвитеру Іоанну значеніе Граля 121 (613).
   ТИТЪ ЛИВІЙ, 11 (107).
   ТИФОНЪ, 107 (393); 115 (469); 118 (490).
   ТИХОНРАВОВЪ, Николаѣ Савичь, профессоръ Московскаго Университета, его изданіе Слова о Полку Игоревѣ. М. 1866; мнѣніе его о времени написанія рукописи 82 (284); издалъ слово Меѳеодія Патарскаго 100 (377).
   ТМУТОРАКАНЪ; предположеніе А. Н. Майкова, что подъ словомъ ТРОЯНЪ слѣдуетъ подразумѣвать Тмуторакань 11 (119, 120). Тамань.
   ТОЛКОВИНЫ по Лавр. Лѣтоп. соотвѣтствуютъ великой Скиѳіи древнихъ и включаютъ въ себѣ племена Словенскія, Варяжскія и Чудскія; talk, talke у древнихъ Пруссовъ полевая работа за угощеніе; talka литовск. и летск.: работникъ -- помощникъ за угощеніе; Ника по Польски: самое угощеніе послѣ жатвы; tallokinikis по Прусски: свободный человѣкъ, соотвѣтствуетъ нашему "гулящіе люди"; толока: выгонъ, паръ, помощь въ работѣ за угощеніе, сгонъ людей для спѣшной работы; Миклошичь принимаетъ толоку за Frohndienst (барщина) 69 (266); бродячіе люди (въ лѣтописяхъ) въ С. о П. Иг. могутъ означать: разноплеменныхъ кочевниковъ, проходимцевъ, бродягъ; на послѣднее указываютъ Чешскія и Польскія выраженія; толока (въ Бѣлоруссіи): пиръ для работниковъ, собранныхъ въ помощь для удобренія полей; въ Вятской и Пермской губерніяхъ называется ПОМОЧЬЮ 69 (267); объясненія: Григоровича 69 (268, 269); Ельпидифора Барсова 69 (269); Карамзина 69 (270); Толковины соотвѣтствуютъ и Греческому значенію имени Алазановъ 11 (111).
   ТОЛКУЧІЯ ГОРЫ, въ нашихъ пѣсняхъ. Ср. съ Кіанейскими скалами въ Одиссеи, которыхъ Еврипидъ пріурочиваетъ къ Таврической мѣстности 97 (317); Описаніе см. у Dubois de Montpereux 97 (318).
   ТОРЕЦЪ, притокъ р. Тора, впад. въ Донецъ 113 (429).
   ТРАЯНЪ. См. ТРОЯНЪ.
   ТРЕБИЗОНДЪ, гор. 11 (112); 60 (231).
   ТРЕДЬЯКОВСКІЙ, Василій Кирилловичъ, о значеніи русскихъ народныхъ пѣсенъ 2 (59).
   ТРИВАЛЛЫ, одно изъ Ѳракійскихъ племенъ 11 (133); подъ этимъ именемъ Византійскіе писатели разумѣютъ Сербовъ 11 (133).
   ТРИЛОГІЯ; Слово о Полку Игоревѣ составляетъ правильную трилогію, соотвѣтствуя условіямъ греческой хоровой лирики (στροφή, ἀντιστροφή и ἔποδος) 66 (248, 244).
   ТРИПОЛЬЕ, 115 (441).
   ТРИФІОДОРЪ (V ст.), его поэма о раззореніи Трои 2 (80).
   ТРОГЛОДИТЫ 11 ((122).
   TROJUMANNA SAGA, издана въ 1848 году, Sigurdsson въ Annaler for Nordisk Oldkyndighed 6 (85).
   ТРОЯНЬ. "Исторія о раззореніи Трои, столичнаго града Фригійскаго царства" 1 (8); ДАРЕСЪ и ДИКТИСЪ; примѣчаніе первыхъ издателей Сл. о п. Иг. 11 (96, 97); Карамзина 11 (97), Зедергольма 11 (97, 98); всеобщее стремленіе многихъ народовъ свивать славу своего времени съ славою Троянъ 11 (99, 106); Тропа (τροπή) Трояня: возвратный путь Троянъ 11 (99); "того внуку" зназначитъ: Трояня внуку 11 (99); Троянь и Траянъ не одно и тоже 11 (106); Троянь вполнѣ объясняется Троянскими сказаніями; при объясненіи же этого названія именемъ ими. Траяна предполагаются въ текстѣ описки, недоразумѣнія и пр. 11 (106); Троянь древняя форма прилагательнаго притяжательнаго (ЦАРСТВО ТРОІАНЕ) 11 (122); ТРОЯНСКІЙ форма позднѣйшая 11 (122); вепрь и свинья изображались на знаменахъ нѣкоторыхъ племенъ, обитавшихъ на Дунаѣ въ эпоху историческую. Porcus Trojanus 14 (148, 144); "вѣчи Трояни" обозначаютъ седьмое поколѣніе Троянскаго царственнаго дома (Гомеръ) 41 (164), что согласно и съ рознящейся родословной въ славянскихъ редакціяхъ: "и нача здати (Придешь царь) градъ во имя свое, послѣ живота своего повелѣ сыну своему вдати такоже и провсѣ заповѣдаху кождо сыну своему и преждьнимъ царемъ, иже нача здати шесть до Троила Царя, иже вящщи всѣхъ дѣло сотвори и нарече свое имя Трой-градъ, Троилъ роди Пріама Царя. (Хронографъ 1, Р. 476).
   Въ повѣсти, изданной Миклошичемъ цари созидатели сочтены и ихъ, согласно Пѣвцу Слово о П. Иг. семь по прямой линіи: 1) Пріидешь Прижіаградъ, 2) Оилушъ, Илионъ, 8) Ламеодонъ, Ламедонна градъ, 4) Шарикушіа -- Шарипушіа градъ, 5) Дардануша -- Дарданіа, 6) Троилушь -- Троя, 7) Прѣямушь.-- Троянское происхожденіе Римлянъ 11(99--101); 97 (809). Ср. 100 (376, 377); троянскія изображенія на этрускихъ памятникахъ 11 (101); франкскіе историки ведутъ родъ Франковъ отъ Троянъ 11 (101 102). Фредегаръ. Benoit 'de S-t. More. Joly; въ норманскихъ и германскихъ древнѣйшихъ поэмахъ являются герои троянскаго происхожденія 11 (104); Кадлубко 11 (102, 103); мнѣніе о единоплеменности Славенъ и Троянъ (Ѳракіянъ) было господствующимъ въ Византіи. Ср. МИЗЯНЕ. (Сократители и коментаторы Страбона) 11 (104 106); историческое основаніе, на коемъ Пѣвецъ С. о П. Иг. имѣетъ право связывать судьбы своего племени съ Троянскою народностью. Титъ Ливій признаетъ Венетовъ за Троянъ; подтвержденіе этого мнѣнія Страбономъ 11 (107, 108); сопоставленіе Ализонамъ и Кардитамъ Галичанъ и Бѣлохорватовъ (Нейманъ) 11 (108--112); тождество басенъ и сказаній Дунайскихъ съ Фригійскими (Мидасъ) 11 (112--118,), А. Н. Пыпинъ признаетъ Троянскія воспоминанія въ С. о П. Иг. не "за намеки на Троянскую исторію, а на какіе-то народныя преданія, теперь неизвѣстныя, но конечно не имѣющія отношенія къ Троянскимъ сказаніямъ" и (118, 119); разборъ этаго мнѣнія 11 (119--122); на картѣ Едризи, Троя является среди земель Половецкихъ и Туркорусскихъ, гдѣ нынѣ, по мнѣнію Amedée Jaubert, Троицкъ Оренбургской губерніи; Троиловъ значится на правомъ берегу Дона, ниже Каганьника (карта Турецкаго похода Миниха); связь этой Трои съ населеніемъ Ѳракійскимъ и Иллирійскимъ, живущимъ близъ Сѣвернаго подножія Кавказа 11 (120); Анты могутъ быть варіантомъ имени αινετοι (славные и славящіе) 11 (120); 55 (188); смѣшеніемъ Славянскихъ и Романскихъ племенъ въ Малой Азіи и на Дунаѣ можно объяснить распространеніе между ними Троянскихъ сказаній въ средніе вѣка 11 (124--134); 13 (138); зарожденіе и распространеніе миѳа объ ими. Троянѣ на Дунаѣ въ эпоху столь историческую не мыслимо 13 (137); Сербское сказаніе о Троянѣ 14 (164, 165); 97 (344); русская сказка о Троѣ -- сынѣ 14 (165--169); съ помощью персидскаго поэта Гатифи въ сербской сказкѣ можно открыть слѣды древняго миѳа о Еленѣ 14 (169); въ прозаической Эддѣ исторія Азовъ разыгрывается въ Троѣ; въ позднѣйшей Эддѣ Пріямъ царь ТЮРКОВЪ и сыновья Экутора получаютъ землю фригійскую, изгнавъ изъ нея ЕЛЕНА, называемаго въ Эддѣ Али; переходъ Троянскаго сказанія въ скандинавскія басни подъ именемъ Тюрковъ есть явный намекъ на распространеніе и даже доморощенность этого сказанія въ земляхъ примыкающихъ къ Азовскому морю, вдоль Дона и Урала 55 (187, 188); сказаніе Франковъ (Фредегаръ) объ ихъ Троянскомъ происхожденіи; Дунай и преимущественно Донъ суть средоточіе Франкскихъ и Скандинавскихъ сказаній о Троянскомъ происхожденіи 67 (225--260); въ Эддѣ свѣтопреставленіе смѣшивается съ разсказомъ о разореніи Трои 100 (367); съ раззореніемъ же Трои связано въ Эддѣ торжество ВОЛКА Фенрира 100 (376); Балійскія сказанія о переходѣ Троянъ на Луару и въ Англію указываютъ на Константинополь и Тафровану какъ на исходный пункты; упоминаніе Тафрованы указываетъ на отдаленную оконечность Азіи и Индію, что можетъ отчасти объясниться связью древнѣйшихъ фригійскихъ сказаній о Мидасѣ съ странствованіемъ Вакха изъ Индіи; сродство сказаній Балійскихъ и Бретонскихъ съ Русскими объясняется Дунаемъ какъ центральнымъ пунктомъ. Распространеніе Троянскихъ сказаній на сѣверномъ берегу Чернаго мора 97 (312); важность для насъ свидѣтельствъ о вѣрованіяхъ, принадлежащихъ берегамъ Чернаго моря и Босфора (почитаніе Ахиллеса и Елены) 11 (99); 55 (218, 2І9); Троянъ родовой богъ Русскихъ, принимаемый писателемъ XVI столѣтія за императора Трояна 11 (119). ЕВГЕМЕРЬ; прорицаніе Сивиллы 55 (188, 189); Троянскія сказанія составляютъ существенную часть гностическихъ ученій. Симонъ Волхвъ 55 (189--193); согласіе Русскихъ пѣсенъ и сказаній (Еленушка душа Ивановна, Котъ баюнъ, Запава Путятишна) съ этимъ ученіемъ 55 (193--197); Св. Ириней разоблачаетъ смыслъ сказаній объ Еленѣ 55 (197-- 199); сказка о СЕМИ СЕМІОНАХЪ служитъ ключемъ противорѣчащихъ сказаній древнихъ (Гомера, Геродота, Еврипида и Филострата) объ Еленѣ 55 (199--201); Ахиллесъ и Елена, живя въ своей посмертной обители на Черноморскомъ островѣ пѣли пѣсни Гомера и составляли сами пѣсни въ память Троянской войны 55 (202); значеніе Елены въ сказаніяхъ апокалиптическихъ 55 (207-- 208); выписка изъ Макса Дунхера; отождествленіе Елены съ Астартою и Дидоною 55 (208--217); значеніедля Готеовъ изображеній Ахиллеса и Дѣвы 55 (218); свидѣтельство Лактанція о вредномъ вліяніи Елены на мореплаваніе 55 (218--220); ВСЕСЛАВЪ ПЕРЕКЛИМЕНЪ 96 (305); Соловей Будиміровичь прямо указываетъ на связь Азовскихъ басенъ съ сказаніями библейскими и новгородскими 96 (307); Буслаевъ признаетъ времена Троянови за миѳическія и связываетъ Всеслава Полоцкаго съ Сербскимъ Трояномъ 97 (324, 325); пѣснь о Волхвѣ Бсеславичѣ принадлежитъ въ циклу Троянскихъ сказаній 97 (325--331); обращеніе дружины Всеслава въ муравьевъ поясняетъ древнее названіе Ахиллесовой дружины; МИРМИДОНЫ суть Болтаре, по мнѣнію Малалы 97 (321); ученіе ГНОСТИКОВЪ есть важнѣйшій проводникъ Троянскихъ сказаній 67 (264 б. г.); КАБАЛА. ФИЛИРЕШЪ. КЛИНШОРЪ, 97 (332--352); 119 (503).
   Расвавъ Геродота о мнѣніяхъ Персіянъ и Финикіянъ о похищеніи Елены вполнѣ согласенъ съ Еврипидомъ и съ нашими сказками объ Иванѣ Царевичѣ, Жаръ птицѣ, Семи Семіонахъ, 100 (372--375).
   Въ Ш книгѣ Сивиллъ, по переводу Delaunay (Moines et Sibylles. Paris 1874), предвѣщается гибель Ѳракіи и Греціи отъ соединенія ГАЛАТОВЪ и ДАРДАНИДОВЪ, что прямо указываетъ на движеніе Галловъ до P. X. на Ѳракію, Грецію и Малую Авію; событіе, называемое Несторомъ: насиліемъ Волоховъ на земли Славянскія.
   Изъ совокупности средневѣковыхъ свидѣтельствъ о существованіи преданія о Троянскомъ происхожденіи, должно заключить, что преданія эти сохранялись преимущественно среди вольныхъ дружинъ Франкскихъ, Норманскихъ, Русскихъ и Турецкихъ, что они всѣ были въ связи съ Черноморскимъ культомъ Ахиллеса и Дѣвы о чемъ упоминается уже и по поводу Готеовъ въ Аѳинахъ. Этой разноплеменной федераціи или правильнѣе вольницѣ, на берегахъ Чернаго и Азовскаго моря, соотвѣтствовала федерація Балтійская, принимавшая въ свои члены представителей всѣхъ народностей за исключеніемъ Христіанъ.
   О тождествѣ Франковъ и Руссовъ упоминается Византійскими писателями.
   Nouam opinionem Incertus auctor in vita Romani Lacapeni (p. 262), protulit, Russos ab stirpe ease Francos: ὁι Ρῶς ὁι καὶ Δρομίταί λεγόμενοι, ὀι ἐκγὲνγς τῶν φράγγων καθίςτανται, Russi etiam Dromitae dicti, qui e Francorum orti sunt genere. Anselmus Bandurius in Imperio Orientali (T. II, p. 33) fragmentum Symeonis Logothetae protulit: Ρῶς δὲ ὁι καὶ Δρομίταί Φερώνυμον ἀπὸ Ρῶς τινος σφοδροῦ διεδραμεν απηχηματος τὼν χρησαμενων εξ ὑποϑηκῆς ἤ ϑεοκλοτίας τινος καὶ ὑπερεχόντων ἀυτοὺς ἐπικεχληνται, Δρομίται δὲ ἀπὸ τοῦ ὀξέως τρέχειν αυτοῖς περιεγένετο ἐκ γένγς δὲ Φραγγων χαϑιστνται Illud ipsum in Symeone Combefisii exstat (p.465) eo loco ubi multa de gentibus et urbibus, unde nomina duxerint, pleraque ieiuna etinepta.Perperam Combefisius interpretatus est: Russi, (qui et congruo rei nomine Dromitae nuncupantur) а Ros quodam viro fort!, cum sine monitu ac consilio, siue diuino quodam afflatu et oraculo pro potestate illis utentium eisque superiorum iniurias noxamque euasissent dicti sunt. Dromitae vero ut appellarentur, cursus celeritas caussam dedit: genus autem ex Francis ducunt. Orjgines Russicae. Байеръ въ коментаріяхъ Академіи. Т. VIII 1736. изд въ Петербургѣ 1741 стр. 404.
   Связь Нормановъ (Датчанъ), Руссовъ и Франковъ съ Троянскими преданіями объясняется самымъ названіемъ этихъ дружинъ Дромитами по связи ихъ съ Ахиллесовымъ бѣгомъ на Черномъ морѣ. Преданіе нѣкоторыхъ народностей, жившихъ на берегахъ Чернаго моря весьма понятно связано было съ стремленіемъ къ занятію проливовъ Босфорскаго и Дарданельскаго, а это стремленіе по обычному ходу дѣлъ связывалось съ вѣрованіемъ, съ легендами и весьма можетъ быть съ дѣйствительными воспоминаніями о занятіи нѣкогда стратегическаго пункта, названнаго въ эпической исторіи Троей. Раскопки, произведенныя Шлиманомъ (Trojanische alterthümer 1874) представляютъ наслоеніе трехъ или четырехъ народностей занимавшихъ этотъ пунктъ въ доисторическія времена. Кромѣ того претензіи на связь нѣкоторыхъ родовъ съ Троянами точно также должны были существовать въ средневѣковомъ обществѣ какъ претензія нѣкоторыхъ средне-авіятскихъ родовъ на происхожденіе отъ царя Давида и Адама, по Мусульманскимъ сказаніямъ, существуетъ при производствѣ тѣхъ же родовъ отъ Буддійскихъ божествъ, по сказаніямъ Буддійскимъ.
   Mahumet second de ce nom, Empereur des Turcs, escrivant à notre Pape Pie second: je m' estonne dit il, comment les Italiens se bândent contre moi, attendu que nous avons nostre origine commune des Troyens et que j'ai comme eux l'interest de venger le sang d'Hector sur les Grecs, lesquels ils vont favorisant contre moi (Montaigne Essais. L. II, с. XXVI, p. 225, 1818).
   Это родословіе Турецкое шло вмѣстѣ съ претензіей о происхожденіи отъ царя Давида, Авраама и Адама.
   Nicolas Gilles въ исторіи Франціи выставляетъ Геральдическое правило: ida quam plunmis haben in confesso neminem admittendum ad equestrum ordinem nisi qui fuerit aut Frandae progeniturae aut Turcicae. Joly, издавшій Benoit de Ste more къ этимъ выпискамъ присовокупляетъ, что въ исторіи Турокъ, написанной въ трехъ частяхъ однимъ Венеціанцемъ, сродство Франковъ и Турокъ объясняется ихъ совмѣстнымъ обитаніемъ на Дону. Къ этому слѣдуетъ припомнить, что Іеромонахъ Лосицкій въ своемъ неизданномъ введеніи говоритъ что "Французы" "Мингалови".
   ТРУДЪ (" вино съ трудомъ смѣшано") 69 (265--266); Vinum mucidum.
   ТУГОРКАНЪ, кн. Половецкій, 44 (175); 45 (177, 179).
   ТУЛУЗСКІЙ университетъ, 119 (504).
   ТУЛЫ, 69 (266).
   ТУРАНЦЫ, этимъ именемъ Нивами называетъ не Руссовъ и ихъ союзниковъ, а союзниковъ Александра Македонскаго 60 (236).
   ТУРКИ, происхожденіе названія ихъ отъ Тура 15 (144); въ Trojumana Saga Трояне названы Тюрками; а въ Эддѣ Пріямъ названъ царемъ Тюрковъ 55 (187); тюркъ есть эпитетъ, придаваемый племенамъ пастырскимъ, грубымъ и хищническимъ 60 (234); у Масуди упоминаются въ числѣ Дунайскихъ Словянъ 60 (324); названіе Тюрки вѣроятно соотвѣтствуетъ греческому Ταυροι, которымъ Византійскіе писатели называли Галичанъ и Южноруссовъ по всему протяженію Чернаго хоря 60 (234); названіе это могло обозначать Романскія, Славянскія и Татаро-Тюркскія племена по ихъ роду жизни; ТЮРКО-СЛАВЯНЕ могутъ быть: Торки, Берендеи и Черные Клобуки (нашихъ лѣтописей); БОЛГАРЕ: Тюрко-Руссы (арабскихъ писателей) 60 (234); 67 (255, 260).
   TURCIS, можетъ быть синонимомъ древне-славянскаго хусъ и хусаре: земляные окопы, завалы, дѣлаемые по берегу моря морскими разбойниками; Turds имѣло значеніе окоповъ у Этруссковъ (по свидѣтельству Діонисія Галикарнасскаго), подобное значеніе оно имѣетъ на Парижскомъ діалектѣ (Ille de France); до французской революціи Ponts et chaussйes соотвѣтствовало PONTS ET TURCIES; самое слово Турки на языкахъ татарскихъ одного происхожденія съ турить, гонять. Самое слово "Татаръ" по Турецки гонецъ.
   ТУРКОПУЛЫ, находились въ войскѣ крестоносцевъ; могутъ бить: наши Бродники, Торки, Галицкая помощь и даже ТАВРОПОЛЫ вмѣсто Русскихъ; Туркопулы: турецкая чадь, сбродъ разныхъ племенъ, предшественники янычаръ и мамелюковъ. Turcopolisque, qui Geticae locutionis et ritus patriae, yiarumque gnari erant, praeeuntibus iter inierunt. Ordericue Vital, lib. 10 p. 791. Turcopoli gens impia et dicta Christiana nomine, non opere, qui ex Turco patre et Graeca matre procreati. Albertus Aq. lib. 5. Cap. B.Ducange.
   ТУРКОРУССКІЯ земли, среди ихъ на картѣ Эдризи показана Троя 11 (120); 55 (188).
   ТУРЪ, животное, встрѣчаемое въ Иліадѣ: Ταυρος βους и ϑουρος αρης; соотвѣтствуютъ нашему: БУЙТУРЪ и ЯРЫЙ ТУРЪ 15 (144, 145); ВОЛЬЦЪ полагаетъ это выраженіе въ сродствѣ съ АРТУРОМЪ 15 (145).
   ТЪШЕТА: σημία и κενος: суй, тъщь. (Будиловичь. Переводъ Григорія Богослова) 69 (266).
   ТЬМУТАРАКАНЬ, 100 (370).
   ТЭНЪ, характеристика англо-саксонскихъ поэтовъ 108 (416 и сл.).
   ТЮЛПА или толпа 17 (147).
   ТЮРУНЪ МУЗЫКАЙ, типъ вѣчнаго пророка и пѣвца у Ойротовъ 108 (416 г.).
   УЗОРОЧЬЕ, 26 (155, 156).
   УЛИНУСЪ, 2 (56).
   УНАУТЫ (незаконнорожденные), въ Кабардѣ 69 (270, 27І).
   УНКЪ ХАНЪ, 121 (511). Ср. Пресвитеръ Іоаннъ. Калданъ Кагавъ и Юанъ родовое прозвище Чингисханидовъ.
   УНОША, 115 (441, 442).
   УРАНОСЪ, миѳъ объ его оскопленіи 97 (332, 350); тождество его съ ЗОРОАСТРОМЪ, ХАМОМЪ и ХРОНОМЪ 107(389, 390); 107 (393).
   UTER-PEN-DRAGON. Ср. съ Нектанебо, отцомъ Александра Великаго. Меровей (по бретонски:морской вонь), родоначальникъ Меровинговъ; всѣ эти басни въ связи съ баснею о рожденіи Волхва Всеславича, Ср. также ОАННЕСЪ 115 (453, 455).
   УТРЪ, неправильное объясненіе Дубенскаго 98 (356).
   УЧИЛИЩА, учрежденныя въ Россіи Св. Владиміромъ и сыномъ его Ярославомъ 2 (38-- 46, 48, 49, 52); главное училище, учрежденное Константиномъ Великимъ въ Константинополѣ 2 (52,53); гоненія иконоборцевъ 2 (53); училища учреждались при монастыряхъ и соборныхъ церквахъ 2 (53). Въ латинскомъ житіи Николая Студита, изд. Комбефисіемъ, говорится, что по уставу Ѳеодора Студитскаго обязательно было обученіе мірянъ въ монастырскихъ школахъ; эти школы устроивались внѣ монастырей и назывались: canonciae 67 (264 а. б.).
   Въ Путешествіи Дьака Александра въ Царьградъ, сказано: "Въ СТУДІИ въ Монастыри Ѳеодора мѵро святаго великаго мученика Дмитрія и отъ мощей святыхъ много" (П. С. Р. Л. IV, подъ 1395 годомъ, 358). Это путешествіе ("приходихомъ куплею въ Царьградъ"), діакъ Александръ совершилъ "при патріархѣ Антоніи, при дарѣ Мануэлѣ"; пользовались особеннымъ покровительствомъ императоровъ 2 (53); бѣдственное состояніе просвѣщенія во времена владычества въ Константинополѣ Латинянъ, ограбившихъ монастыри и библіотеки 2 (53); но школы снова процвѣтаютъ по возвращеніи Греческихъ Императоровъ 2 (53); подъ владычествомъ Турецкимъ школы продолжали быть въ вѣдомствѣ патріархата 2(53); Шлецеръ отдаетъ справедливость заботливости князей Русскихъ о просвѣщеніи Россіи въ XI и XII столѣтіяхъ 2 (53, 54); доказательства изученія Гомера въ Русскихъ училищахъ представляетъ русскій переводчикъ Посланія папы Леонта къ Флавіану архіепископу Константинограда 2 (54, 55).
   ФАБЕРЪ, (Faber), о значеніи лебедей въ ученіи алхимистовъ 4 (169).
   ФАЛЬМЕРАЙЕРЪ, разсказъ его о Русскомъ князѣ, женившемся на Тамарѣ 100 (370, 371).
   ФАЭТОНЪ, баснь о немъ не принадлежитъ въ разряду теогоническихъ и космогоническихъ басенъ 11 (116).
   FEIREFISS, 121 (512).
   ФЕМІУСЪ, (Phemius), пѣвецъ, упоминаемый въ Одиссеи, 2 (66).
   FELLOW, путешествіе его въ Ликію 61 (239); 119 (497). Ливійскія надписи, объясняемыя Мицкевичемъ.
   ФИДАЛІУСЪ (Phidalius Corinthius), одинъ изъ источниковъ Троянскихъ сказаній 2 (56).
   ФИЛИРЕШЪ, 119 (503); отецъ Ахиллеса; въ словѣ объ Александрѣ Великомъ въ Русскомъ Хронографѣ первой редакціи. КАБАЛА.
   ФИЛОЛОГИЧЕСКІЯ ЗАПИСКИ издающіяся въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ въ Воронежѣ, посвящены изслѣдованіямъ и разработкѣ разныхъ вопросовъ по языку, литературѣ и вообще по сравнительному языкознанію и Славянскимъ нарѣчіямъ. См. КЛЮКА.
   ФИЛОНЪ, 107 (394, 495).
   ФИЛОСТРАТЪ, представитель языческаго мистицизма; о лебедяхъ 4 (73); о развитіи Троянскихъ сказаній 2 (25); 11 (96); о Еленѣ 55 (200); намекаетъ на мистеріи, происходившія по ночамъ на островѣ Ахиллеѣ 97 (334); ученіе его о постоянномъ единеніи земной жизни съ міромъ невидимымъ 97 (347); повѣсть его о Троянскихъ герояхъ указываетъ на существованіе черноморской школы рапсодовъ 67 (264 6.); 115 (445); 118 (478); разсказъ его о посмертномъ житіи Ахиллеса и Елены есть трактатъ о повѣрьяхъ, легендахъ и пѣсняхъ, распространявшихся изъ этого центра 119 (501); приводитъ стихотвореніе Ахиллеса въ честь Гомера 119 (502); уп. 119 (503). КАБАЛА.
   ФИЛОТЕРПЪ, предокъ Гомера, 13 (138).
   ФИНИКІЯНЕ, Φοινικεα: Роусь (по переводу Хисгол. Златоструя) 13 (138); 97 (352); догадка Нильсона о преобладаніи Финикіянъ на сѣверѣ Европы 97 (352); 100 (366); преданія о похищеніи Елены 100 (375).
   ФИРДУСИ, 4 (70); 18 (149).
   FIORENTINO, Giovanni, его повѣсть объ Александрѣ Великомъ 100 (364).
   ФЛЕГЕТАНЪ, 114 (438).
   ФОРЬЕЛЬ (Fauriel); 2 (20, 21).
   ФОССЪ, (Vossius) 6 (85).
   ФОТІЙ, патріархъ Константинопольскій, не могъ не имѣть вліянія на распространеніе классическаго образованія въ Славянскомъ мірѣ 2 (35, 38, 53); бесѣда его о нашествіи Руссовъ на Константинополь 115 (464).
   ФРАНКИ, ведутъ свой родъ отъ Троянъ 11 (101, 102); ФРЯГИ и ФРЯГИ 11 (126); на языкѣ Малоазійскихъ Лидянъ ФРИГИ: свободные 11 (126); германск. FRANK, и FREY и французское FRANCHIR и FRAYER указываютъ на принадлежность этого слова корню Германско-Романскому 11 (126); Турки называютъ Европейцевъ ФРЕНГАМИ 11 (126); латинск. FRANGO, FREGI: ломить, разломить указываетъ также на корень романскій 11 (126); происхожденіе Франкской династіи отъ Дардана 97 (309); ФРЕДЕГАРЪ, франкскій историкъ 2 (21); 11 (101); 97 (313); выписки изъ Фредегара и Gesta regum Francorum 67(255--267); басня о Меровингахь 97 (312, 313).
   ФРЕДЕГАГЪ. См. ФРАНКИ.
   FREYA; въ Эддѣ называется разными именами, вслѣдствіе ея странствованій по разнымъ землямъ, для отысканія мужа 97 (316). См. ЕЛЕНА.
   ФРИГИ, фригійскій циклъ басенъ заключаетъ въ себѣ сказаніе о разореніи Малоазійской ТРОИ столичнаго града Фригійскаго царства; имя Фруговъ, по своему историческому значенію, удержалосьмежду племенами заселившими Дунай 11 (114); Мидасъ 11 (117, 118). См. ФРАНКИ; замѣтку Страбона о томъ, что ФРИГИ на Лидійскомъ языкѣ значатъ свободные. Гезихіусъ примѣняетъ въ древнему европейскому названію 13 Фригійцевъ: βριγοι 11 (126); brigands, brigantin, briguer и briser 11 (126); германскіе филологи относятъ эту форму въ brücke, brechen 11 (126); Гезихій, Страбонъ, Юстинъ 11 (126, 127); Боденское озеро называлось въ древности lacus Brigantinus или Venetus 11 (127); императоръ Валентиніанъ называетъ Троянъ, побѣдившихъ Аланъ ФРАНКАМИ, 67 (257). Слово аттическое, присовокупляетъ лѣтописецъ; -- изъ этихъ словъ слѣдуетъ заключить, что подъ Франками лѣтописецъ имѣлъ въ виду ФРАГОВЪ.
   ФРИГІЙСКІЯ мистеріи, 115 (470).
   ФУКАРЪ (Foucart), Des associations religieuses chez les Grecs. Paris. 1873; 115 (469, 470).
   ХАДЖИЧЪ, (Милошь Свѣтичь), его соображенія о Баянѣ и сочинителѣ Слова о Полку Игоревѣ 118 (478--481).
   ХАЛДЕИ, ученіе ихъ о ДЕСЯТИ Эонахъ, князьяхъ высшаго міра 4 (69); значеніе Елены въ сказаніяхъ апокалиптическихъ, объясняется ученіемъ Халдеянъ 55 (208); свѣдѣніе объ этомъ ученіи (у Макса Дункера) 55 (209--217); ученіе ихъ способствуетъ пониманію С. о П. Иг. и вообще Славянскаго баснословія 55 (218); слѣды этаго ученія замѣтны и въ современной Россіи 55 (218); не безъ связи съ этимъ ученіемъ и обряды вертящихся дервишей 55 (218); близкое сродство съ буддизмомъ 96 (307); Оанесъ 119 (499).
   ХАЛДЕИ и Chalybes весьма близки къ Русскимъ формамъ: Халдеи, Халуи и Халупники. Страбонъ 11 (109, 110); Шармуа о Курдскихъ племенахъ: Khâledy Khaloui или Khàlèwy и Hâlèty; правописаніе послѣдняго имени напоминаетъ замѣтку Страбопа о названіи рѣки Галисъ по соленымъ копямъ 11 (110, 111). Бретонскіе Галлы также называютъ себя Халдеями.
   ХАЛИЗІИ (Chalisii), по свидѣтельству Киннама составляли часть венгерскаго войска въ 1154 г. 60 (232).
   ХАМЪ; Русскій лѣтописецъ ведетъ отъ него родословіе Дажьбога 97 (310, 311); 107 (393); предположеніе, что лѣтописецъ имѣлъ въ виду финикійскую родословную дѣйствительно идущую отъ Хама 97 (310 примѣч.); племя Хама 66 (246); Хамъ, Зороастръ, Зеруанъ: безначальное время; это значеніе Хама объясняетъ почему нашъ лѣтописецъ имѣлъ право ставитъ историческую династію ХАМА (по Манетону) передъ божественною династіею Сварой (Hyphaestus) 97 (311); согласованіе Русскаго лѣтописца съ Берозомъ и Манетономъ; Стрыйковскій 107 (392, 393).
   ХАНААНСКАЯ земля, такъ называетъ Беньяминъ Тюдельскій (1160--1178) Западную Россію по случаю обычая, существовавшаго въ этой странѣ продавать людей въ неволю 66 (245); 97 (352); 99 (358). Ср. ПОЛОЦКОЕ княженіе.
   ХАРАЛУЖНЫЙ, вороненый, по Турецки каралыкъ черненіе 38 (163); 81 (281) въ Малой Азіи произносится каралухъ. Ср. мнѣнія объ этомъ словѣ въ значеніи сталь (статья И. Березина (Москвитянинъ 1856 г.), и въ изд. Слова о П. Иг. С. П. Кораблева, Москва 1856).
   ХАРИЗИ, андалузскій поэтъ XII столѣтія, отозвался на показаніе пѣвца С. о П. Иг. о воспѣваніи русскихъ заморскими пѣвцами; въ еврейскомъ Маккамѣ, описываетъ схватку Половцевъ съ Русскими 66 (245-- 254).
   ХАРОТЕНЪ, о перенесеніи имъ сокровенныхъ ученій 114 (434).
   ХВОЛЬСОНЪ, полемика его съ Погодинымъ по поводу Алазанъ 11 (110).
   HEISTERBACH, 121 (510).
   ХЕРСОНЕСЪ Таврическій 115 (461).
   ХИНОВИ, Кинъ или Хинъ, могущественная династія въ Средней Азіи до Чингисъ-Хана; въ С. о П. Иг. какъ будто на нее намекается; ея вліяніе на нѣкоторыя племена русскія и преимущественно литовскія 75 (277).
   ХИНЪ, Тунгузская династія, низверженная Угадаемъ сыномъ Чингисхана; кинъ по китайски значитъ золото; императоры этой династіи назывались по Монгольски: Алтенъ-Ханы. Императоръ Кнанъ-Лунгъ ведетъ свой родъ отъ этой династіи (Koeppen. Lamaische Hierarchie Berlin, 1859, 161).
   ХИНОВСКЫЯ стрѣлы, 109 (407).
   ХИСРИ, пророкъ, который, по разсказу Нивами, охранялъ въ области тьмы источникъ живой воды, о которомъ разсказывали- Александру Македонскому Китайскія плѣнницы 100 (363). См. ХОРСЬ.
   ХЛѢВЪ квасной 107 (394).
   ХОБОТЫ, 107 (382--387).
   ХОДЫ, 118 (475, 476).
   ХОЛЬФИНЪ, Яковъ Григорьевичъ, 66 (249).
   ХОРСЬ, царь Кипрскій 11 (119); доказательство о тождественности его съ Дажебогомъ 46 (181); въ С. о П. Иг. (Всеславъ) "великому Хръсови влъкомъ путь прерыскаша" 97 (325); Ὅρος, Horus, по ученію Гностиковъ, Предѣлъ, явившійся послѣ удаленія Елены изъ Плиромы для возстановленія четнаго числа 8; 100 (362); Всеславъ перебѣгаетъ ему дорогу и этимъ способствуетъ вторженію Елены въ Плирому 100 (362); у Климента Александрійскаго Ὅρος отдѣляетъ міръ отъ Плиромы 100 (362); у Епифанія Ὅρος какъ σταυρος имѣетъ укрѣпительною силу; но какъ собственно *Ор"к имѣетъ силу разъединенія 100 (362); Оросъ сынъ Озириса, возстановителя божественной династіи въ Египтѣ (Діодоръ Сицилійскій и Геродотъ) 100 (362, 365); Египетская баснь Синезія объ Оросѣ и ВОЛКѢ объясняетъ отношеніе Всеслава къ Великому Хорсу 100 (365, 366, 376); 107 (393); у Египтянъ ОРОСЪ назывался также ГАРКА (явленный) и ГАРГАТЬ, ГОРСЕТЪ (Мститель) 100(366); въ немъ признаютъ бога солнца 100 (375, 376); представитель торжества Азіи и можетъ быть ЧИНГИСЪ-ХАНА 100 (376); басни о Хореѣ въ связи съ баснями объ Артурѣ и другими 115 (455).
   ХОРЮГВЬ, священное знамя 27 (156).
   ХОТИ, замѣчаніе Ал. Н. Попова 9 (92, 93); 118 (485); объясненіе 40 (163, 164). Кн. Оболенскій, Лѣтописецъ Переяславля Суздальскаго М. 1851. стр. LXXXVI и слѣд.
   ХРАБРЪ черноризецъ, у него встрѣчается слово КОНЬ въ значеніи начальнаго; но въ сложной формѣ ИЖДЕКОНЬНЪ 44 (176).
   Χρὶστος Πασχῶν, въ переводѣ: Вирше съ трагедіи Хс Пасхонъ, св. Григорія Богослова, во святой великій Пятовъ, и на день Воскресенія Христова; во Львовѣ, 1630 въ 4о (Сопиковъ 1, 68) 2 (30). Утрата, въ пожарѣ 1812 года, единственнаго печатнаго экземпляра, есть важный аргументъ противъ подозрѣній о подлогѣ Слова о П. Иг. на томъ основаніи, что неизвѣстно другой рукописи.
   CHRONICON PASCHALE, родословіе народовъ 60 (232).
   ХРОНОГРАФЪ 1-й редакціи (hoch. 1679 г.), 97 (321); 118 (176).
   ХРОНОСЪ, сынъ Ураноса и Земли, по приказанію матери оскопляетъ отца и отрѣзанныя части бросаетъ въ море, изъ поднявшейся пѣны рождается АФРИДИТА, а изъ крови павшей на землю рождаются БОГИНИ МЕСТИ и великаны 97 (332); уп. 107 (393).
   ЦАРИЦА небесная, 55 (221).
   ЦАРСТВЕННЫЙ ЛѢТОПИСЕЦЪ 111 (419); по опискѣ вмѣсто: Древній лѣтописецъ; ч. II стр. 35--38. Спб. 1775 г.; выписка о БОБРОКѢ.
   ЦЕЛЬСІЙ; его ученіе о постоянномъ появленіи тѣхъ же людей, при повтореніи тѣхъ же обстоятельствъ по минованіи извѣстнаго періода времени. Это ученіе выражается въ Словѣ о П. Иг. сліяніемъ Волхва Всеславича, Ахиллеса и можетъ быть -- Париса съ Всеславомъ Полоцкимъ 97 (315?-- 316).
   ЦЕСАРЬ, родъ его 11 (103).
   ЧАГА, 87 (287); напоминаетъ одно изъ крѣпостныхъ сословій въ Кабардѣ: Чагаръ 69 (271).
   ЧАЛА Казаки, 108 (416). Ср. ІОАННЪ Пресвитеръ.
   ЧАНЪ, 115 (451). "Всеобщій кругъ на радѣньяхъ людей Божіихъ, называемый "въ стѣнку", кажущійся подлинно плавающимъ по воздуху или водѣ, колеблющійся и изтиха поднимающійся какъ бы единою машиною, знаменуетъ ЧАНЪ или купель духовную. Стѣна этаго мистическаго чана составляютъ тѣла кружащихся. Въ этой духовной купели, т. е. кровавомъ поту своемъ они крестятся въ убѣжденіи, что къ нимъ въ это время скатываетъ Духъ Святый". Объясненіе раскола Христовщина или Хлыстовщина священникомъ Іоанномъ Сергѣевымъ, составленное въ 1809 г.; напечатано въ Чтеніяхъ И. О. Исторіи и Древностей. Москва, 1874 г. кн. III.
   ЧЕРИДВИНЪ, Чанъ 115 (444).
   ЧЕХЪ, братъ Леха и Руса 11 (103).
   ЧЕЧЕСЪ, упрекаетъ Гомера въ вымыслѣ 2 (25); современникъ Игоря Святославича 2 (32); трудъ его о Гомерѣ и Ликофронѣ 2 (32); не имѣлъ текстовъ Дареса и Диктиса 6(85); признаетъ мнѣніе о единоплеменности Болгаръ и Ѳракійцевъ съ Пеонянами 11 (105); называетъ Елену ДѢВОЮ 11 (190); о блаженныхъ островахъ 71 (273).
   ЧИНГИЗЪ-ХАНЪ, 64 (240); Коганъ 97 (352); Великый Хорсъ 100 (376); рождается отъ Дѣвы 121 (514); женится на дочери четвертаго пресвитера Іоанна 121 (511); посылаетъ дочь свою на царство въ Россію 121 (515); басни о Чингизѣ, Парцевалѣ, Гралѣ, Иванѣ Царевичѣ, Волхвѣ Всеславьевичѣ, Александрѣ Великомъ, Озирисѣ и Горосѣ, находятся между собою въ близкомъ сродствѣ и въ связи съ движеніемъ Богумиловъ и другихъ сектаторовъ 121 (515--517).
   ЧИСТЯКОВЪ, о жизни древнихъ Словенъ gо хроникѣ Дитмара 14 (143).
   ЧОЛКА, 27 (156).
   ШАКЪ (Schack), о соколахъ и лебедяхъ 4 (70).
   ШАМАНСТВО, 108 (407, 408, 433).
   ШАРАНЬЕВИЧЪ, Исидоръ; о проходѣ изъ Галича въ Венгрію 90 (292).
   ШАРМУА, о Курдскихъ племенахъ 11 (110).
   SCHWANENRITTER, баснь о лебединомъ Рыцарѣ, влекомомъ лебедемъ, по опредѣленію Граля, къ герцогинѣ Belaye de Lizaborye (Лотарингія) въ поэмѣ Титюрель и къ принцессѣ Брабантской въ поэмѣ Парциваль; басня эта въ сродствѣ съ Ламайскимъ титуломъ Бонтаиджи: лебединый князь.
   ШВЕНКЪ (Schwenk), Mythologie der Griechen; баснь о Мидасѣ 11 (117); Die Mythologie der Perser 108 (408); Die M. der Slawen 118 (474).
   ШЕВЫРЕВЪ, Степанъ Петровичъ, профессоръ Московскаго университета; объ изученіи въ нашемъ отечествѣ Василія Великаго и Григорія Богослова 2 (38); о значеніи Гомера въ Древней Россіи 2 (58); о сродствѣ русской поэзіи съ греческою 5 (74); 55 (194); замѣчаніе его о современности "Слова" событію 87 (286,287); о воззваніи Святослава 95 (300); о Волхѣ Всеславичѣ 97 (344).
   ШЕДЕЛЬ, Chronicarum Liber per Hartman Schedel. 1403 годъ опечатка вмѣсто 1493. 2 (56).
   ШЕЛЬВИРЫ, 86 (282, 283).
   ШЕЛОМЕНЬ, 22 (151, 152); 33 (160); приводимыя тексты въ § 22 перепутаны; поправка 60 (227).
   ШЕЛОНЪ, жена Словена 97 (322).
   ШЕЛЪ, 2 (53); исторія Греческой и Римской Литературы.
   ШЕРЕШИРЫ, 87 (286--289).
   ШЕСТОКРИЛЦИ 95 (298).
   ШИЗЫЙ, (περκνός) однородно съ греческимъ -- σκιαζος: тѣнистый, оттѣненный 3 (60, 61).
   ШИФНЕРЪ, 4 (70); 60 (238).
   ШИШКОВЪ, Александръ Семеновичъ, адмиралъ; Слово о походѣ Игоря, сына Святославова, внука Ольгова. (Собраніе сочиненій и переводовъ Адмирала Шишкова. Спб. 1826, часть VII, стр. 1--149) 2 (59); 4 (62--64); 6 (77); 15 (144); 55 (203--205); 97 (320).
   ШКОЛА Вергилія, близъ Неаполя; около нея въ XII и XIII столѣтіяхъ сосредоточивалось распространеніе басенъ о чародѣяніяхъ Виргилія и его племянника Клиншора 67 (264 г.) КАБАЛА.
   ШЛЕЦЕРЪ, вліяніе его на русскую науку 2 (19, 51, 52); 77 (279). "Татищеву; говоритъ Шлецеръ, было невыносимо, что Исторія Россіи такъ молода и должна начаться съ Рюрика. Онъ хотѣлъ подняться выше! Вслѣдствіе этого онъ съ большими издержками нанялъ нѣсколько ученыхъ и заставилъ ихъ переводить на Русскій цѣлые отрывки изъ Плинія, Мела, Геродота и Страбона... Такимъ образомъ составилась безтолковая смѣсь Сарматовъ, Скиѳовъ, Амазоновъ, Вандаловъ и т. д. и это авторъ назвалъ первою частью Русской Исторіи. Ото ни къ чему не приходная часть; но Татищевъ цѣнилъ ее больше остальныхъ трехъ, очень полезныхъ, заключающихъ вѣрныя извлеченія изъ лѣтописей до 1462 "года". (Автобіографія Шлецера, въ перев. Евневича, стр. 51).
   ШМАГОВНИКИ. См. СМАГА.
   ШМИДТЪ, 114(437).
   ШПИГЕЛЬ (Spigel), 108 (408); 114 (436).
   ШПИНЦНАГЕЛЬ, переводчикъ на французскій языкъ поэмы Низами: о походѣ Александра Великаго противъ Русскихъ 60 (237).
   ШТЕНДТМАНЪ, Юрій Ѳедоровичь, членъ Археографической Концессіи, его рукописное собраніе пѣсенъ Людей Божіихъ 97 (334).
   ШТРИТТЕРЪ, его Memoriae Роpulorum Petropoli 1778, 60 (232, 248); 115 (462, 463, 464); выписка изъ него о Тавро Руссахъ.
   ШУЛЬЦЪ, 121 (511).
   ЭВЕРСЪ (Ewers), 2 (39).
   ЭДДА; замѣтка Гримма объ этой поэмѣ 55 (187); о составѣ Эдды 97 (346); типъ ВОЛКА 100 (367); торжество ВОЛКА Фенрира связана съ разореніемъ ТРОИ 100 (376).
   ЭЛІАНЪ, о древности исторіи Дареса 2 (23); о лабедяхъ 4 (73).
   ЭЛЬ, божество, 55 (209).
   ЭНЕЙ, происхожденіе отъ него Цесаря 11 (100); включенъ въ Славянскую родословную Кадлубка 11 (102); родовой богъ Римлянъ 46 (182).
   ЭНЕТЫ (Венеты); Титъ Ливій признаетъ ихъ за Троянъ; Страбонъ подтверждаетъ это мнѣніе 11 (107, 108).
   ЭОНЫ (αιωνε), у Гностиковъ 4 (69); 97 (318, 319, 343); см. СЕМЬ СЕМІОНОВЪ.
   ЭПИРОТЫ, 11 (104).
   ЭРДМАНЪ, объ азіатизмѣ въ С. о П. Иг. 55 (204--206); переводчикъ Нивами 60 (235 -- 237).
   ЭСТОНСКІЯ пѣсни, 110 (418).
   ЭСХИЛЪ, даетъ героямъ прозвище ТУРА 15 (145).
   ЭРИГЪ и ГРУБЕРЪ, энциклопедія 6 (85).
   ЭТРУСКИ, 11 (101).
   ЭШЕНБАХЪ, ВОЛЬФРАМЪ 121(511).
   ЮАНЪ, родовое имя Чингисханидовъ, можетъ быть тождественно съ именемъ ІОАННЪ Пресвитеръ.
   ЮЕНЪ-ЧЕ, оффиціальная исторія Китайскаго Императорскаго Монгольскаго дома (1260 -- 1367), въ которой упоминается киргизское преданіе о происхожденіи отъ 40 ДѢВЪ, 55 (207).
   ЮГРА, 60 (225).
   ЮЛИНЪ, находящееся тамъ священное дерево называлось копіемъ Юлія Кесаря 11 (104). См. ОТТОНЪ.
   ЮЛІЙ КЕСАРЬ, родословіе его 11 (100, 103, 104).
   ЮПИТЕРЪ, въ видѣ ЗОЛОТАГО ДОЖДЯ посѣщаетъ подземную обитель Данаи; Болгарская сказка 11 (115); Симонъ Волхвъ называетъ себя Юпитеромъ, а Елену Минервой 97 (319, 833); Юпитеръ отецъ Елены-Немезисъ 118 (489).
   ЮРІЙ Домамѣричь, 60 (233).
   ЮСТИНІАНЪ, имп.; родство его съ братьяти Русомъ, Лехомъ и Чехомъ 11 (103); Институты 2 (10).
   ЮСТИНЪ, показаніе его о тождественности Тосковъ и Лидійцевъ 11 (126); о Галлахъ 11 (131); 119 (496).
   ЯГИЧЪ, Ист. Александра Великаго 118 (477)..
   ЯЗВЕНО, 97 (315). Кояловичь принимаетъ это слово однозначущимъ съ "колтунъ".
   ЯЗОНЪ, 115 (453).
   ЯКОБСЪ, Фридрихъ 119 (502).
   ЯПОДЫ, Нориски они-же Лигуриски, Тауриски, народы Гадатскіе 11 (131).
   ЯПОНЧИЦА, 26 (155); эпанечки астраханскихъ казачекъ 26 (156).
   ЯРОПОЛКЪ Изяславичъ (ст. 7), с. Изяслава Ярославича, кн. Туровскій, 45 (180, 181).
   ЯРОСЛАВНА, заклинанія 100 (369); 108(400, 402, 417,418, 419, 422, 423); 112 (427); упоминаемыя въ Указателѣ въ ст. АРРІАНЪ, слова его по опискѣ названы заклинаніемъ.
   ЯРОСЛАВЪ Владимировичъ (ст. 5), с. Владиміра Святославича, в. кн. 2 (38--46); 98 (357).
   ЯРОСЛАВЪ Владиміровичъ Осмомысль (ст. 10), с. Владиміра Володаревича, кн. Галицкій 90 (291--294); 96 (304).
   ЯРОСЛАВЪ Владиміровичъ (ст. 10), с. Владиміра Мстиславича, кн. 96 (303).
   ЯРОСЛАВЪ Всеволодовичъ (ст. 9), с. Всеволода Олеговича, кн. Черниговскій 82 (281, 282, 283, 284); 96 (304).
   ЯРОСЛАВЪ, Jarisleyf въ Эддѣ 66 (244). Правописаніе имени согласно съ правописаніемъ Снорра Стурлезона: Valldimar Sonur Iaritsleyfe: (Володиміръ Ярославичъ). Sendemenn JarizleyfSs (послы Ярослава).
   ЯРОСЛАВЬ неправильно вмѣсто Ярославль 43 (173).
   ЯРУГЫ, 15 (146).
   ЯЦКѢВИЧЬ-БЛАГОВѢЩЕНСКІЙ, Библейско-біографическій словарь 97 (318).
   ѲЕОДОРЪ Студійскій, 67 (264).
   ѲІАЗЫ, 115 (469).
   ѲРАКІЙЦЫ (Фригійцы); мнѣніе Шлецера 2 (50--51); Гильфердинга 2 (51, 52); ТРОЯНЕ 11 (101); Франки (101); притязанія Іоанна IV Грознаго на происхожденіе отъ Дарданидовъ 11 (104); Болгаре 11 (105); Венеты 11 (107); АЛАЗОНЯНЕ и Галичане 11 (108--112); сербскіе и болгарскіе сказки о Троянѣ 11 (112); ЕВСТАѲІЙ 11 (113); Мидасъ 11(117); Прокопій Кесарійскій 11 (120); Hoриди 11 (123); bulga 11 (124); Болгъ и Белгій 11 (131); Волохи Нестора или Галлы древнихъ, смѣшанные съ племенами Ѳракійскими и Скнескими; подобный же составъ представляютъ болгарскія колоніи въ Россіи 11 (132); нашествіе Галловъ наѲракійскій полуостровъ 11 (122, 133, 135). Богумилы ГНОСТИКИ. Елена. АХИЛЛЕСЪ; родословіе народовъ 66 (245, 246); свидѣтельство Страбона о древней Ѳрдкійской сектѣ 97 (351, 352). Пафлагоняне. Венеты; Музы, Мирмидоняне ЗАМОЛКСИСЪ 97 (351, 352).
   
   30 Марта, 1875 года
   С.-Петербургъ.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru