Зайцев Борис Константинович
Письмо другу

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Зайцев Б. К. Собрание сочинений: Т. 9 (доп.). Дни. Мемуарные очерки. Статьи. Заметки. Рецензии.
   М: Русская книга, 2000.
   

ПИСЬМО ДРУГУ

   Хорошо ли ты помнишь в Риме палаццо Киджи? И как, совсем молодыми, мы швыряли картошку в зеркальные окна Посольского Дворца?-- там сидели высокомерные австрийцы. Перед этим в Триесте и Вене обидели итальянских студентов. Мы заступались: русским всегда надо заниматься чужим делом.
   Но было тут и другое. Италия нас полонила. Да, мы ей поклонялись. Отрицаешься ли ты этого теперь? Я -- нет. Да и ты, конечно. Что в юности полюбили, с тем и уйдем.
   Мы любили свет, красоту, поэзию и простоту этой страны, детскость ее народа, ее великую и благостную роль в культуре. То, что сказала она и в искусстве, и в поэзии, означало, что "есть" высший мир. Чрез Италию шло откровение творчества.
   Все это дело мира. Война не подходила такой стране. Древний Рим и завоевания -- бред, нечего говорить о военной славе, ее добиваться. В ином сила Италии. И на наших глазах ей в ее военных делах не везло (да и не могло удаваться). В первой войне едва выгребла, да и то потому, что поставила правильно. Во второй вышло и вовсе плохо -- во всех смыслах.
   Помнишь ли ты июнь 1940-го года, с его пустынностью, тоской? Немцы совсем сидели у нас на шее... И Италия объявила войну! Тяжело, очень горько и очень уж неприкрыто. Но последствия всем известны. За безумный шаг страшная расплата. Нет, политика и война, империализмы, мечтания о богатстве и силе -- не для этой страны. У нее есть другое.
   Вот тогда, в наши юные годы, живя где-нибудь на via Belsiana в Риме или во Флоренции, в двух шагах от капеллы Медичи, как гордились мы тем, что живем в стране великой культуры. Великая культура есть великая человечность. Человечность уважает человека -- даже и порочного, преступного. Бог дал жизнь. Бог дает смерть. Человек не волен над своей и над брата смертью... Так-то мы и гордились тем, что живем в стране, где non c'e pena di morte (нет смертной казни). И правда, не было. Но ведь тут крепостное право отменили в 1289 году, а в XVIII веке знаменитый Беккариа выступил против смертной казни.
   Со скамеек Московского Университета осталось у нас с тобой в сердце, что Беккариа этот был подхвачен Россией в том же XVIII веке, привился. Русское законодательство исключило смертную казнь. Это не значит, конечно, что вовсе не казнили. Жестокостей было немало. Находились обходы, политических иногда вешали (террористов) -- что немало мучило наши юные с тобой годы: вспомни разных Каляевых, Балмашевых...
   Но идея казни враждебна была русскому сердцу, доколе сердце это сохраняло христианскую закваску. (А она шла из глубины веков, иногда резко проявлялась: Владимир Мономах отвергал казнь в двенадцатом веке христианской Киевской Руси.)
   На наших с тобой глазах, при самом начале интеллигентской революции, смертную казнь в России еще раз, начисто отменили (нашли самое подходящее время!).
   Мы с тобой тогда не были уже так молоды, но по опыту жизненному -- дети. Отдавались порыву чувств -- ликовали.
   Мне не стыдно за это ликование. Оно было кратко, шло из известной восторженности и наивности людей книжных, но источник его был чист.
   Что потом было с казнью в России, ты знаешь. -- Есть вещи, о которых тяжело вспоминать, особенно, когда они касаются страны родной. Как сказано у Данте нашего:
   
   Не будем говорить о них,
   Взгляни и проходи.
   
   Остальное все на твоих глазах и случилось. Кровь миру понравилась. Много нашлось любителей истреблять классы, истреблять расу, в один миг испепелять города с людьми. Человечество себя показало. И все "с идеями", все "из высших побуждений".
   Самое страшное: к этому уже привыкли. Все это хорошо, так и надо. Человек ведь ничто. Нечего с ним миндальничать. К стенке, к стенке.
   И вдруг раздается другой голос. Услышал ли ты в деревенском своем уединении неожиданный голос Италии? Если нет, я сообщаю тебе его: итальянский парламент отменил смертную казнь!
   В эту войну много горечи испила дорогая для нас с тобою страна. Тоже была залита кровью, тоже терпела террор -- немцы показали дорожку, потом и свои обучились. Кровь и насилие, кровь и насилие... Но вот в некий момент говорится: довольно! Non c'e piu pena di morte {Нет больше смертной казни (фр.).}.
   Мы с тобой уже не те, что лет тридцать назад. Слишком многое видели, слишком многое пережили. Наивности в нас теперь мало. Знаем цену словам, но и все-таки... -- "Наша" страна вспомнила вековое наследие. Не к лицу ей палачество. Это для других, кто попроще... Ты подумай только, мы не совсем одни. Мы, конечно, одиноки и не современны. Мы любим тишину, благообразие, свет, поэзию, доброту. Нас считают отсталыми -- теперь нужно другое. Вокруг нас нет шума и жизненного успеха. Но представь, чем я больше живу, тем сильней убеждаюсь, что "отстал", собственно, мир. О, конечно, не от нас с тобой лично. Но от Истины, имя которой дерзаем мы призывать.
   Царствие Божие бесконечно выше программ, партий, "правого", "левого". Оно есть свет и любовь. Рядом с ним все "мирское" -- отсталое.
   Подумай, Италия-то! Non c'e piu pena di morte. Выйдет, не выйдет, но само дуновение-то... -- нет, мы не так одиноки.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Русская мысль. 1947. 24 мая. No 6 (с уточнениями по рукописи). Предположительный адресат письма -- П. П. Муратов, с которым Зайцев в начале века много раз ездил в Италию (оба написали о ней книги).
   С. 233. ...в XVIII веке знаменитый Беккариа выступил против смертной казни. -- Имеется в виду трактат Чезаре Беккариа (см. Указатель имен) "О преступлениях и наказаниях" (1764), переведенный на многие европейские языки и получивший высокую оценку Вольтера, Дидро, Гельвеция и др. По их мнению, в трактате особенно сильна аргументация против смертной казни.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru