Жанлис Мадлен Фелисите
Любовники без любви

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

Любовники безъ любви.

(Новѣйшая повѣсть Гжи. Жанлисъ.)

"Il у а des gens qui n'auraient jamais été
amoureux, s'ils n'avaient jamais entendu,
parler de l'amour."
(Maximes de la Rochefoucault.)

   Многіе ополчались противъ предубѣжденія матерей въ пользу нѣкоторыхъ изъ дѣтей ихъ. Хорошо дѣлаютъ, охуждая такое предпочтеніе, когда оно несправедливо или слишкомъ явно. Однакожь будемъ увѣрены, что оно почти всегда бываетъ основательно: мать въ надеждахъ и опасеніяхъ своихъ можетъ обмануться въ разсужденій будущаго, но о настоящемъ судитъ она всегда здраво; ибо кто лучше ея можетъ знать ея дѣтей? Нѣкоторой человѣкъ укорявшему его за разводъ съ женою, которая была прекрасна и добродѣтельна, отвѣчалъ: "ты можешь легко видѣть, хорошо ли сшитъ башмакъ мой, но не можешь узнать, гдѣ жметъ онъ мнѣ ногу." Еще труднѣе проникнуть въ изгибы чувствительнаго и нѣжнаго сердца матери: когда избираетъ она себѣ любимцевъ изъ существъ толь милыхъ, изъ дѣтей своихъ, то конечно виновна; но охуждая, надлежитъ объ ней сожалѣть и вѣрить, что мать сія болѣе погрѣшаетъ отъ неблагоразумія, нежели отъ несправедливости.
   Всѣ негодовали на Маркизу Форлисъ за безмѣрную горячность къ Луизѣ, большой ея дочери. Юлія, меньшая, казалась всѣмъ несравненно любезнѣе и была дѣйствительно такова. Луизѣ исполнилось двадцать лѣтъ; она имѣла такое лицо, которое всѣ благонамѣренные люди могутъ похвалить, хотя оно и никому не понравится. Женщины говорили, что она не дурна; но мать почитала ее красавицею. Описавъ ее подробно, можно дать понятіе о весьма пригожей женщинѣ: большіе глаза, маленькой ротъ, прекрасные зубы, стройность, бѣлизна, но цвѣтъ лица блеклый; глаза ея были слишкомъ круглы и выпуклы, ротъ разтворялся непріятно, взоръ былъ безъ всякой выразительности, а орлиный и нѣсколько длинноватый носъ придавалъ ея физіономіи мрачную оттѣнку печали, которую льстецы Гжи. Форлисъ называли кроткою меланхоліею и величавостію. Этому нещастному носу приписывали еще другія похвалы: Горничныя Маркизины женщины говорили на примѣръ, что онъ очень пропорціоналенъ, а друзья увѣряли, что это былъ настоящій Римской носъ. Станъ Луизы хотя былъ очень правиленъ, но не имѣлъ довольно развязности, такъ какъ и всѣ ея ухватки, которыя однакожъ Гжа. Форлисъ выдавала за образецъ совершенной ловкости и пристойности. Луиза, при умѣ весьма ограниченномъ, имѣла большія свѣдѣнія и таланты; но, по нещастію, прилѣжала она только къ такимъ вещамъ, которыя въ свѣтѣ не могли ей придать ни малой пріятности: на примѣръ, она рисовала однѣ только большія головы и Академическія фигуры {Цѣлыя и нагія человѣческія фигуры.} черными и бѣлыми карандашами на синей бумагѣ. Маркиза съ примѣтнымъ удовольствіемъ показывала древнее туловище (torse antique) и ободраннаго человѣка, (l'écorché), два мастерскія произведенія Луизы. Сіи двѣ картины были вставлены въ раны для украшенія залы. Изъ Исторіи Луиза ничего не помнила, кромѣ однѣхъ числъ; у нее въ головѣ помѣщалась удивительная Хронологія; а въ Географіи знала она только теченіе рѣкъ. Она была искусна въ Музыкѣ, и Маркиза Фэрлисъ, которая въ молодости своей игрывала превосходно на клавесинѣ, очень была довольна, что дочь ея предпочитаетъ сей инструментъ фортепіану. Луиза играла всегда на великолѣпномъ Рикеровомъ клавесинѣ матери своей, и изъ весьма похвальной дочерней любви предпочитала длинныя старинныя сонаты, которыя мать ея прежде игрывала, Гжа. Форлисъ восхищалась, слушая пѣсни Скарлатіевы, Галуппіевы, Албертіены, Ганделевы и проч. Удивляясь имъ, не совсѣмъ была она виновна; однакожъ нынѣшніе охотники и знатока не всегда раздѣляли съ нею восторги ея. Луиза любила только важные танцы; ей натвердили, что они одни приличны величественной ея осанкѣ. Она превосходно танцовала менуэтъ и, упражняясь на балахъ въ семъ талантѣ, приводила всѣхъ въ отчаяніе. Извѣстно, какъ скученъ менуэтъ для обыкновенныхъ танцовщиковъ, и съ какимъ нетерпѣніемъ ждутъ они его окончанія, для начатія опять контрдансовъ или экосезовъ, имъ прерванныхъ. Наконецъ Луиза въ большомъ свѣтѣ или ничего не значила, или наводила скуку; но она обладала такими свойствами, которыя нравятся всѣмъ матерямъ и дѣлаютъ женщину любезною въ ея семействѣ; она любила порядокъ, была хозяйка, имѣла склонность къ приличнымъ полу ея упражненіямъ, холодный умъ, доброе сердце и нравъ превосходный; она была признательна, боготворила мнѣ свою и къ одной только ей имѣла неограниченную довѣренность. Первостатейные Писатели Морали, желающіе быть наставниками молодыхъ людей, говорятъ имъ единственно о томъ, что можно выражать краснорѣчиво и блистательно твердятъ только о главныхъ должностяхъ ихъ, но кто можетъ ихъ не вѣдать? Есть однако же совѣты, по видимому, неважные, которые несравненно были бы имъ полезнѣе; подавать же сіи сонѣты предоставлено гораздо низшаго разряда Писателямъ. И такъ я скажу молодымъ дѣвицамъ, что вездѣ, наиболѣе матери нравящаяся, есть та, когда дочь совѣтуется съ нею о своихъ нарядахъ и слѣпо вѣритъ ея вкусу, особливо естьли мать перестала уже заниматься собственными уборами; ибо тогда обыкновенно полагаютъ, что вкусъ ея обветшалъ; но не старается ли она соблюсти ето и еще болѣе усовершенствовать для украшенія дочери своей? Вотъ какъ думала Луиза: "матушка лучше меня знаетъ, что мнѣ къ лицу." Сихъ однихъ словъ было бы довольно, чтобъ заставить благоразумнаго человѣка жениться на дѣвушкѣ, которая говоритъ такъ отъ искренняго сердца. Наконецъ признаться ли? Когда женщина въ 20 лѣтъ полагается на чужой вкусъ въ нарядахъ своихъ, то ни въ чемъ другомъ не можетъ быть ослушною. Юлія прекрасная, умная, живая, любила и почитала мать свою; но вкусъ ея находила весьма готическимъ, и слѣдовательно не сообразнымъ съ ея собственнымъ. Она ни мало не уважала Рикеровыхъ клавесиновъ, ненавидѣла плавные танцы, и даже самый такъ называемый менюэ а-ла-Ренъ, невзирая на два или на три прыжка, которые нѣсколько его развеселяютъ. Она не любила сонатъ Скарлатіевыхъ; играла однѣ только варіаціи и на Эрардовомъ фортепіано. Путеводительницею избрала себѣ не мать свою, другомъ не сестру. Графиня Адріэнна, племянница Гжи. Форлисъ, имѣла полную довѣренность Юліи; это была молодая двадцати-шестилѣтняя женщина, далеко не такъ умная и добросердечная, какъ Юлія, но хорошо одѣвалась, знала свѣтъ и очень пріятно говорила. Она льстила Гжѣ. Форлисъ и подавала дурные совѣты ея дочери. Mapкиза оскорблялась дружбою, которую оказывала Графинѣ Юлія; однакожъ довольно ее любила. Сестры жили въ совершенномъ между собою согласіи, не взирая на несходство характеровъ, потому что внутренно обѣ онѣ были очень благонравны. Маркиза Форлисъ богатая вдова, ни отъ кого не зависящая, была намѣрена раздѣлить имѣніе свое по равну двумъ своимъ дочерямъ; но хотѣла непремѣнно выдать напередъ Луизу, и по нещастію до сего времени прелестная Юлія привлекала къ себѣ всѣхъ жениховъ. Виконтъ Фонразъ страстно въ нее влюбился. Имѣя 29 лѣтъ отъ роду, былъ онъ знатенъ, хорошъ собою и велъ себя безпорочно. Юлія чувствовала къ нему взаимную склонность; но руководимая Графинею Адріэнною, тщательно скрывала чувствія: свои отъ матери, которая совсѣмъ не помышляя, чтобъ Фонрозъ былъ влюбленъ въ Юлію, ласкалась надеждою, что онъ можетъ влюбиться въ Луизу, которой старалась придать въ его глазахъ большую цѣну. Фонрозъ, желая угодишь Гжѣ. Форлисъ, оказывалъ величайшее удивленіе къ древнему туловищу и къ ободранному. Когда Луиза играла свои прекрасныя сонаты, Фонрозъ сидѣлъ подлѣ клавесина что всегда почиталось доказательствомъ любви; наконецъ онъ много разъ танцовалъ съ нею менуэтъ, и Гжа. Форлисъ наблюдающая все сіе въ молчаніи, питала величайшую надежду. Между тѣмъ Фонрозъ вздумалъ поговорить съ Маркизою и просить у нее руки Юліиной. "Не дѣлайте этого, сказала ему Адріэнна: вамъ откажутъ такъ, какъ и всѣмъ прочимъ. Развѣ забыли вы, что она хочетъ прежде сыскать мужа Луизѣ? Не уже ли не найдемъ мы человѣка благоразумнаго, которой предпочелъ бы большую дочь меншой?" -- Мнѣ пришла теперь богатая мысль, вскричалъ Фонрозъ. Вы знаете вѣрно, хотя по слуху, родственника моего, стараго Барона Вердака? -- "Очень знаю, отвѣчала Адріанна, потому что отецъ мой, имѣетъ съ нимъ тяжебное дѣло." -- Послушайте же, сказалъ Фонрозъ, онъ прислалъ недавно изъ деревни своего единственнаго сына, котораго препоручилъ мнѣ, и я представлялъ уже этого молодаго человѣка ко Двору.. -- "Сколько ему лѣтъ?" -- "Двадцать два года. Онъ очень богатъ и знатенъ... -- "Каковъ собою? " -- Очень не дуренъ, правда, что не имѣетъ свѣтской ловкости... -- "Въ этомъ я и не сомнѣвалась"... -- Однакожъ онъ, что называется, молодецъ... -- "Видно, онъ также хорошъ, какъ хороша Луиза?" -- Точно такъ: большой ростъ, черные волосы, черты лица выразительны, застѣнчивъ, холоденъ... -- "Теперь я изъ тысячи человѣкъ его узнаю."-- Онѣ очень хорошо воспитанъ, хвалитъ его ученость и благоразуміе. -- "То есть, онъ очень ученъ и очень простъ; его-то намъ и надобно. Вотъ супругъ, нарочно созданный для премудрой и совершенной Луизы! Тетушка ѣдетъ завтра въ деревню; должно попросить у нее дозволенія привезть къ ней вашего родственника." -- Непремѣнно. -- "Откройте Виконту вашу тайну, чтобъ онъ вамъ послѣ не могъ помѣшать" -- О! не опасайтесь этого; молодой родственникъ мой такъ много полагается на мой вкусъ, что естьли бы я открылъ ему все, что думаю объ Юліи, онъ влюбился бы въ нее единственно изъ уваженія къ моему мнѣнію. -- "Въ такомъ случаѣ, хвалите ему только сестру ея".-- Точно такъ я и намѣренъ поступать. -- "Не думаю, чтобъ онъ былъ способенъ къ страстямъ сильнымъ." -- Нѣтъ! сердце его совершенно ново. -- "Въ службѣ ли онъ?" -- Безъ сомнѣнія, но полкъ его стоитъ въ двухъ миляхъ отъ его деревни. Отецъ въ первый еще разъ съ нимъ разлучился и черезъ мѣсяцъ сюда къ нему будетъ. -- "Не ужели вы и дѣйствительно надѣетесь, что можете заставить его влюбиться бъ Луизу?" -- Я стану его въ этомъ увѣрять, а онъ мнѣ непремѣнно повѣритъ. Онъ никогда не слыхивалъ о любви... -- "Въ 22 года можно кажется и самому догадаться." -- Онъ не мастеръ догадываться. Одно только обстоятельство нѣсколько меня тревожитъ: отецъ его пріискалъ уже для него невѣсту... -- "Видѣлъ ли ее молодой человѣкъ? -- Нѣтъ еще, и даже не знаетъ, какъ ее зовутъ. Будучи не любопытенъ, не имѣетъ онъ ни малѣйшаго желанія знать ея имени, и вѣритъ, какъ онъ мнѣ самъ сказывалъ; что отецъ его не можетъ обмануться въ выборѣ... -- "Есть ли бы это была Луиза?" -- Нѣтъ, не она; онъ не знаетъ ничего болѣе о своей невѣстѣ, кромѣ того, что отецъ ея въ Статской службѣ. -- "Этотъ старой Баронъ Вердакъ непріятель отцу моему; мнѣ было бы очень пріятно разстроить планы его, и я не пощажу ничего, чтобъ придать большую цѣну Виконту Вердаку въ глазахѣ Луизы.".. -- Она такъ холодна!... -- "И такъ странно и смѣшно воспитана! Представьте, что она не читала ни одного романа! Я хотѣла прислать ей самыхъ нравоучительныхъ, и вотъ что она мнѣ отвѣчала: матушкѣ не нравятся книги этого рода." -- Что же? намъ надобно заставить ее сочинить романъ, котораго будетъ она героинею. Естьли бы Юлія согласилась намъ помочь!... -- "Я вамъ за нее ручаюсь."
   Въ самой день сего разговора, Фонрозъ представилъ Виконта Вердака Гжѣ. Форлисъ; она приняла съ вѣжливостію и ласкою молодаго человѣка, которому Фонрозъ былъ родственникъ и наставникъ; даже оставила его у себя ужинать. Виконтъ до сего времени изъ застѣнчивости и равнодушія никогда не сматривалъ пристально на женщинъ; но будучи предупрежденъ съ утра человѣкомъ свѣтскимъ и блистательнымъ, что Луиза первая красавица въ Парижѣ, вздумалъ разсмотрѣть поприлѣжнѣе сіе мастерское произведеніе Натуры, и глаза его часто на нее обращались. Когда начали садиться за карточные столы, Фонрозъ далъ примѣтить Виконту картины Луизины, сказавъ ему: посмотри, это великолѣпно! Виконтъ очень хорошо зналъ Греческой, Латинской и Нѣмецкой языки, Исторію, Математику, но не имѣлъ понятія о Художествахъ, и даже съ перваго взгляда почелъ туловище латами, и примѣтно наморщился, взглянувъ на ободраннаго; но Фонрозъ изъяснилъ ему то, чего онъ не зналъ, и Виконтъ повторилъ, что и дѣйствительно сіи двѣ картины великолѣпны. Въ сію минуту Луиза подошла съ картою къ Фонрозу, которой шепнулъ другъ у своему, чтобъ онъ сказалъ ей что нибудь пріятное о ея работѣ. Виконтъ, изъ одного только послушанія и съ великимъ замѣшательствомъ, сказалъ закраснѣвшись Луизѣ: мы удивлялись, сударыня, вашему туловищу и скелету, которые прелестны. Услышавъ такое рѣдкое привѣтствіе, Луиза, довольно хорошо знавшая языкъ Артистовъ, засмѣялась, что довершило замѣшательство бѣднаго Вердака; но Фонрозъ его утѣшилъ, увѣривъ, что Луиза отнюдь не насмѣшлива, и что онъ чрезмѣрной скромности она всегда принимаетъ за шутки самыя искреннія и тонкія похвалы. За ужиномъ Адріэнна посадила Виконта подлѣ Луизы, и Фонрозъ мимоходомъ предложилъ родственнику своему завести съ дѣвицею Форлисъ разговоръ о рѣкахъ. Виконтъ, до крайности обрадованный, что его снабдили матеріею къ разговорамъ, не преминулъ выспросить у Луизы о всѣхъ рѣкахъ и рѣчкахъ Лангедокской Провинцій, и она отвѣчала съ такою точностію, что привела его въ восхищеніе. Сей занимательный разговоръ продолжался во весь ужинъ, потому что Виконтъ, зная совершенно карту своей Провинціи, не пощадилъ бѣдную Луизу; онъ не забылъ ни одного ручейка и не могъ надивиться скорости и правильности ея отвѣтовъ. Вышедъ изъ за стола, сказалъ онъ Фонрозу, что дѣвица Форлисъ чрезвычайно умна.
   Обѣ сестры спали въ одной комнатѣ, и ввечеру Юлія, раздѣваясь, спросила у Луизы, примѣтила ли она, съ какимъ вниманіемъ смотрѣлъ на нее Виконтъ Вердакъ? -- "Дѣйствительно! отвѣчала Луиза: я безпрестанно встрѣчала его глаза." -- Удивительно, какъ онъ былъ занятъ тобою! -- "Этотъ молодой человѣкъ очень любезенъ; разговоръ его занимателенъ и пріятенъ." -- Говорятъ, что онъ очень ученъ: знаетъ всѣ языки, Математику и всѣ науки. -- "Знаетъ ли онъ Географію?" -- Онъ очень въ ней силенъ и дѣлалъ мнѣ такіе вопросы, которые доказываютъ великія свѣденія; жаль только, что онъ не умѣетъ такъ хорошо говорить о Художествахъ. -- "Онъ страстно ихъ любитъ." -- Однакожъ онъ такъ странно изъяснялся о моихъ картинахъ!.... -- "Повѣрь, что это была шутка; Графиня, которая въ этомъ очень свѣдуща, говоритъ, что онъ имѣетъ умъ отмѣнно пріятной." -- Я то же примѣтила за ужиномъ. -- "Сверьхъ того онъ очень веселый человѣкъ." -- Однакожь въ лицѣ его есть что-то печальное! -- Тѣмъ онъ еще пріятнѣе."-- Такъ, что противоположность... Въ сей первый разъ Юлія ничего болѣе не говорила. Фонрозъ, съ своей стороны, безпрестанно твердилъ Виконту о совершенствахъ Луизы, и молодой Провинціалъ признавался, что никогда не видывалъ такой прекрасной и умной женщины. Гжа Форлисъ поѣхала въ свой загородной замокъ, находящійся въ Шевильи, близь Парижа. Фонрозъ, приглашенный туда на недѣлю, получилъ дозволеніе привезть съ собою друга своего. Графиня отправилась туда же. Виконтъ однажды послѣ ужина услышалъ,что Луиза играетъ на клавесинѣ; желая подражать во всемъ другу своему, сѣлъ онъ подлѣ него и облокотясь на клавесинъ, билъ тихонько такту довольно вѣрно, потому что слѣдовалъ движеніямъ Фонроза. Всякой разъ, какъ сей послѣдній кричалъ: браво! безподобно! Вердакъ, не много дремлющій, просыпался, вздрогивая, и стараясь скрыть одолѣвающую его зѣвоту, повторялъ въ полголоса тѣ же восклицанія. Однакожь, не сдѣлавъ привычки долго сидѣть послѣ ужина, едва не предался сну въ то самое время, какъ Луиза играла труднѣйшія и блистательнѣйшія мѣста своей сонаты; но Фонрозъ подъ предлогомъ, что съ восхищеніемъ одобряетъ талантъ ея, сильно толкнулъ Вердака и вызолоченную подпорку, которая поддерживала крышку инструмента; крышка сія пала съ шумомъ хотя гармоническимъ, но весьма сильнымъ. Луиза перестала играть, и Гжа. Форлисъ затрепетала отъ опасности своего клавесина. Устрашенный Вердакъ вскочилъ и машинально сказалъ: браво!.. Вотъ, вскричалъ Фонрозъ, вотъ черта энтусіасма, достойная замѣчанія. Вердакъ, нимало не внимая страшному стуку, которой всѣхъ насъ такъ перепугалъ, слышалъ только Ганделеву сонату, и среди всего этого безпорядка первое его движеніе было одобрять. Вотъ настоящій и рѣдкой охотникъ! Тогда онъ слышитъ что нибудь изящное, но, подобно Гораціеву Мудрецу,
   Паденіе небесъ его не поколеблетъ!
   Дѣйствительно, сказала Гжа. Форлисъ, улыбаясь съ довольнымъ видомъ: онъ умѣетъ слушать музыку. "Виконть отвѣчалъ на сіи лестныя похвалы обыкновеннымъ своимъ холоднымъ тономъ, но увѣрялъ притомъ, что страстно любитъ музыку.
   На другой день по утру Юлія, проснувшись, сказала Луизѣ: "Боже мой! что съ тобою сдѣлалось, сестрица?" -- Что такое? -- "Ты во всю ночь бредила и говорила о Виконтѣ Вердакѣ." -- Вотъ хорошо.-- "Такъ точно, ты поминутно произносила его имя"... -- Это однакожъ не понятно, потому что я совсѣмъ объ немъ не думаю. -- Юлія начала смѣяться съ видомъ значительнымъ. Изумленная Луиза продолжала дѣлать ей вопросы, а Юлія дала ей почувствовать, что подозрѣвать ее въ склонности къ Вердаку. Луиза защищалась отъ сего съ великою искренностію; но Юлія спорила съ нею, и она въ самомъ дѣлѣ начала безпокоиться. Увидясь съ Вердакомъ, стала она разспрашивать его съ нѣкоторымъ любопытствомъ, желая по крайней мѣрѣ хотя не много узнать сего молодаго человѣка, къ которому увѣряли ее, что она начинала имѣть склонность. Виконту же не преминули дать замѣтить, что дѣвица Форлисъ смотритъ на него совсѣмъ особливыми глазами. Послѣ обѣда Графиня, отведя обѣихъ сестеръ въ кабинетъ, сказала имъ: "Мнѣ должно вамъ открыть, что я слышала сего дня по утру отъ Фонроза: онъ увѣряетъ меня, что Луиза вскружила голову этому бѣдному Виконту Вердаку. Сего дня ночевалъ онъ въ комнатѣ. которая отдѣлена отъ фонрозовой тонкою перегородкою; во всю ночь кричалъ: браво! и билъ такту по стѣнѣ изо всей силы." Услышавъ сіе, Луиза взглянула закраснѣвшись на сестру свою. Юлія дивилась симпатіи, и Луиза призналась, что ей очень кажется чудно такое согласіе мыслей и чувствій.
   Фонрозъ пересказалъ сію сказку и Вердаку, которой сначала не вѣрилъ, клянясь ему, что никогда не бывалъ лунатикомъ; но Фонрозъ утверждалъ, что ничего не было этого справедливѣе, и онъ наконецъ повѣрилъ, изъявляя притомъ великое удовольствіе, что дѣвица Форлисъ говорила объ немъ ночью.
   Въ слѣдующій денъ было Воскресенье; всякой праздникъ имѣли обыкновеніе танцовать въ залѣ съ крестьянами и горничными дѣвушками. Вердакъ не умѣлъ танцовать; но увѣрялъ, что ему очень пріятно бытъ зрителемъ сего сельскаго бала. Однакожь черезъ четверть часа сдѣлалось ему такъ скучно, что онъ рѣшился уйти на чистый воздухъ въ прекрасной Аглинской садъ, и тамъ поудить рыбу, до чего былъ онъ большой охотникъ. Онъ вышелъ изъ залы украдкой, въ ту самую минуту, какъ Луиза начала съ Фонрозомъ менуэтъ. Она со всѣмъ своимъ искуствомъ и сановитостію дѣлала два первые поклона, какъ вдругъ примѣтила отсутствіе Вердаково.... Она не имѣла ни малѣйшей наклонности къ кокетству; но какая женщина можетъ быть совершенно нечувствительною къ первой страсти, ей внушаемой, или о которой она по малой мѣрѣ такъ думаетъ?." Луиза послѣ сего танцовала менуэтъ свой съ такимъ небреженіемъ, какого прежде никогда не показывала, и отъ того много выиграла; ибо что наиболѣе придавало ей неловкости, было то правило, чтобъ все дѣлать съ величайшею важностію и глубокимъ прилѣжаніемъ. Отъ сего произходило, что, всѣ Учители были ею всегда совершенно довольны, а зрители никогда.
   Послѣ менуэта Фонрозъ шепнулъ Луизѣ: "знаете ли, за чѣмъ Вердакъ вышелъ?" -- За чѣмъ? -- "Онъ боится, что не въ силахъ будетъ обуздать своихъ чувcтвій и сдѣлаетъ еще сцену. Съ холоднымъ своимъ и скромнымъ видомъ этотъ молодой человѣкъ очень пылокъ; онъ имѣетъ характеръ пламенной, душу огненную; это настоящая гора Гекла, которая, будyчи покрыта льдомъ, горитъ внутри." Сіе географическое сравненіе чрезмѣрно понравилось Луизѣ.
   Фонрозъ пошелъ въ садъ искать друга своего, и нашелъ его сидящаго подлѣ древней гробницы, на берегу пруда и съ удою въ рукѣ. "Любезный Вердакъ! сказалъ онъ ему голосомъ важнымъ: что значитъ эта глубокая задумчивость, которая заставляетъ тебя убѣгать отъ всѣхъ забавъ и удаляться въ такія дикія мѣста между гробовъ?"... Какъ! отвѣчалъ Вердакъ, удивленный важнымъ видомъ Фонроза: клянусь тебѣ, что у меня нѣтъ никакой печали; я пришелъ сюда для того, что очень люблю удить рыбу.... -- "Открой мнѣ свое сердце!" продолжалъ Фонрозъ съ притворною чувствительностію. -- Увѣряю тебя, что у меня нѣтъ никакой тайны. -- "Неужели ты въ самомъ дѣлѣ не знаешь, какое чувствіе волнуетъ твою душу?" -- Какое? -- "Я долженъ вывесть тебя изъ заблужденія.... Ты влюбленъ, мой другъ!" -- Въ кого? спросилъ Вердакъ съ любопытствомъ". -- "Въ дѣвицу Луизу Форлисъ, отвѣчалъ Фонрозъ. При сихъ словахъ Вердакъ уронилъ свою уду и сдѣлался недвижимъ отъ удивленія. Подумавъ нѣсколько сказалъ онъ: мнѣ кажется, любезный Фонрозъ, что ты угадалъ. -- "О! для этого не нужно мнѣ было имѣть много проницательности.". -- Ты знаешь меня лучше, нежели я самъ... -- "Ты не опытенъ, другъ мой! это первая твоя страсть." -- Такъ точно. -- "Но эта страсть рѣшитъ судьбу твоей жизни: выборь твой очень хорошъ." -- Правда, что дѣвица Форлисъ.... -- "Ты влюбился въ нее съ перваго взгляда..." -- Признаюсь, что красота ея и таланты сильно меня поразили; но, по нещастію, отецъ мой имѣетъ другіе виды, и.... -- "Не безпокойся! батюшка твой не далъ еще слова; онъ любитъ тебя и вѣрно не захочетъ сдѣлать вѣчно нешастливымъ." -- Дѣйствительно, теперь бы трудно было мнѣ забыть дѣвицу Форлисъ. -- "Другъ мой! не должно отчаяваться; ты очень скрытенъ, однакожъ я вижу, что произходитъ въ душѣ твоей. Ты жестоко страдаешь."... -- Я очень безпокоюсь. -- "Подумай, что кромѣ личныхъ преимуществъ, дѣвица Форлисъ очень знатная и богатая невѣста; словомъ, я беру на себя изпросить согласіе батюшки твоего." -- Ты много меня одолжишь. Но могу ли надѣяться понравиться дѣвицѣ Форлисъ? -- "Вы сотворены другъ для друга; легко можно примѣтить, что она имѣетъ къ тебѣ склонность." -- Постараюсь заслужишь ея уваженіе.
   "Послѣ сего разговора, которой пересказали Луизѣ съ надлежащими прикрасами, любовники начали нѣсколько болѣе заниматься другъ другомъ, и Графиня, раздѣлявшая съ Фонрозомъ довѣренность Вердакову, присовѣтовала сему послѣднему открыть страсть свою Луизѣ и обѣщала найти удобный къ толпу случай. Дѣйствительно, однажды гуляя по саду, Графиня, Фонрозъ и Юлія оставили Виконта наединѣ съ Луизою въ бесѣдкѣ, подъ предлогомъ, что пошли за гитарою Юліи, которую просили спѣть романсъ. Возвратились не прежде, какъ черезъ полчаса, и нашли любовниковъ играющихъ въ воланъ; они не сказали другъ другу ни слова. Фонрозъ рѣшился наконецъ сочинить Виконту страстное письмо; Графиня взялась отдать его Луизѣ, которая отвѣчала ему черезъ нее словесно, что ей пріятно исканіе Гна. Виконта Вердака, и что какъ скоро получитъ онъ согласіе своего родителя, она дозволяетъ ему говорить съ Гжею. Форлисъ. Въ ожиданіи сего, Луиза, удостовѣренная наконецъ, что она любима, объявила обо всемъ матери своей, которая удивилась и почувствовала досаду, что Фонрозъ не влюбленъ въ большую дочь ея; она предпочла бы его Виконту, которой казался ей слишкомъ молодъ и не такъ любезенъ; и однакожь какъ онъ былъ единственный сынъ знатнаго и чрезвычайно богатаго человѣка, то она одобрила преднамѣреваемый союзъ, начала даже сама онаго желать, когда Луиза призналась ей, что влюбилась въ Виконта съ первой минуты своего съ нимъ знакомства. Она разсказала обстоятельно матери своей не истину, но то, въ чемъ ее увѣрили, Гжа. Форлисъ нашла въ семъ повѣствованіи прекраснѣйшій романъ, ибо онъ содержалъ исторію любви милой дочери ея и любовника, назначаемаго ей въ супруга. Письмо ему сочиненное Фонрозомъ, показалось Гжѣ. Форлисъ мастерскимъ произведеніемъ нѣжности и чувствительности. Между тѣмъ Графиня уѣхала въ Парижъ, обѣщавъ на другой день возвратиться. Въ Парижѣ услышала она странныя произшествія: Молодая особа, назначаемая Барономъ въ невѣсты сыну его, была ея родная сестра. Сей бракъ, тайно предположенный двумя отцами, долженствовалъ прекратить долговременную тяжбу и былъ въ особливости желателенъ для семейства Адріэнны. Въ слѣдующій день ожидали пріѣзда Барона Вердака. Отецъ Адріэнны, зная, что молодой Вердакъ находился въ Шевильи у Гжи. Форлисъ, пересказалъ всѣ сіи подробности дочери своей, препоручивъ ей предупредить искусно Виконта въ пользу сестры ея. Адріэнна, будучи въ отчаяніи, что затѣяла планъ, толь противный выгодамъ ея семейства, приняла твердое намѣреніе, какъ можно, стараться его разрушить, ласкаясь надеждою, что ей не трудно будетъ поссорить двухъ любовниковъ, которые не имѣли любви. Труднѣйшимъ казалось ей то, какимъ образомъ дѣйствовать безъ вѣдома Фонроза и Юліи, и обманывать ихъ такъ, чтобъ они того не примѣтили. Наконецъ не могла она, не подавъ на себя подозрѣнія, объявить Виконту личныхъ своихъ выгодъ, ниже открытыхъ хитростей, употребленныхъ для увѣренія его, что онъ влюбленъ. Надлежало стараться увезть его какъ можно скорѣе изъ Шевильи, уговоривъ отказаться отъ Луизы. Сообразно съ симъ намѣреніемъ, начертала она въ умѣ своемъ планъ и спѣшила возвратиться въ Шевильи. Пріѣхавъ туда, услышала, что Фонрозъ, чувствуя сильную головную боль, не выдетъ въ тотъ день изъ своей комнаты. Сей случай чрезвычайно благопріятствовалъ намѣреніямъ Адріэнны и она умѣла имъ возпользоваться. Отведя Виконта въ отдаленнѣйшую часть сада, она сказала ему: "знаете ли, что этотъ бѣдной Фонрозъ чрезвычайно меня безпокоитъ?" -- Болѣзнь его не опасна. -- "Болѣзнь! неужели вы и дѣйствительно думаете, что онъ отъ мигрени не выходитъ изъ комнаты, и никого къ себѣ не пускаетъ?" -- Мнѣ сказывали, что онъ спитъ. -- "Да, спитъ!... Какъ вы не можете угадать истины?" -- Право не могу; сверхъ того не люблю подозрѣвать.... -- "Вы добродушны, это я знаю, но имѣете тонкой умъ; здѣсь же дѣло идетъ о томъ, чтобъ угадать поступокъ прекрасной, великой, даже, можно сказать, героической." -- Но какое сношеніе можетъ это имѣть съ мигреною Фонроза? -- "Я открою вамъ тайну важную; но къ этому принуждаютъ меня ваши и нещастнаго Фонроза выгоды. Обѣщайтесь мнѣ быть скромнымъ, и особливо никогда не сказывать Фонрозу, что вы отъ меня это узнали." -- Даю вамъ честное слово. -- "Знайте же, что Фонрозъ вашъ соперникъ" -- Соперникъ?... -- "Такъ, любезный Виконтъ. Онъ боготворитъ Луизу, надѣялся получить согласіе матери ея; но узнавъ страсть вашу и видя, что она имѣетъ къ вамъ склонность, онъ немедленно пожертвовалъ собою." -- Клянусь вамъ, сударыня, что я не угадалъ бы этого во сто лѣтъ; въ противномъ случаѣ я не допустилъ бы его до такого пожертвованія", -- "Теперь, когда вы узнали уже всю правду, то вѣрно вспомните множество такихъ вещей, которыя не оставятъ ни малѣйшаго сомнѣнія о чувствіяхъ нещастнаго Фонроза." -- И дѣйствительно, онъ говорилъ всегда о дѣвицѣ Форлисъ съ такимъ энтузіасмомъ... -- "Которой долженъ бы вамъ былъ показаться ненатуральнымъ.... Одни только влюбленные такъ изъясняются." -- Это правда. Онъ страстно любитъ ее. -- "Скажите лучше, что онъ умираетъ отъ любви." -- Я всегда почиталъ его отмѣнно честнымъ человѣкомъ, а эта черта довершаетъ.... -- "Неужели захотите вы погубить этого рѣдкаго, вѣрнаго друга."... -- Боже мой! сударыня, скажите, что мнѣ дѣлать для возвращенія ему здоровья? "Послушайте: я должна вамъ еще сказать, что батюшка вашъ послѣзавтра пріѣдетъ, и что онъ твердо намѣренъ женить васъ на избранной имъ особѣ. Это узнала я нечаянно, однакожь достовѣрно. Не уже ли хотите вы поссориться съ отцемъ и умертвишь друга?" -- Нѣтъ, нѣтъ, сударыня! я отрекаюсь отъ дѣвицы Форлисъ.-- "Это благородное пожертвованіе достойно васъ. Послушайте: вотъ какъ должно вамъ поступить. Не говорите Фонрозу ни слова. Было положено, чтобъ завтра открылись вы Гжѣ. Форлисъ, и просили бы у нее руки ея дочери; вмѣсто этого скажите ей, что вы получили отъ родителя вашего письмо, въ которомъ извѣщаетъ онъ насъ, что въ разсужденіи женитьбы вашей вступилъ онъ въ другія обязанности, и что свадьба ваша отложена только на нѣсколько дней; потомъ, откланявшись ей и вооружась великодушіемъ, поѣзжайте, не видавшись съ Фонрозомъ и дѣвицей Форлисъ." -- Очень хорошо, сударыня! Я въ точности выполню ваше предписаніе.
   Сей великодушный поступокъ ничего почти не стоилъ Вердаку; однакожь хотя онъ столько же мало былъ способенъ къ сильной дружбѣ, какъ и къ любви, но въ сію минуту былъ расположенъ сдѣлать истинное пожертвованіе Фонрозу. Онъ имѣлъ душу очень обыкновенную, но былъ обязанъ хорошему воспитанію честными правилами. Сего довольно молодому человѣку, чтобъ вести себя благородно въ такихъ случаяхъ, когда сильныя страсти не сражаются съ сими первыми впечатлѣніями. Вердакъ мало умѣлъ чувствовать, но хорошо разсуждалъ; онъ не имѣлъ столько опытности и ума, чтобъ примѣчать оттѣнки; удобно смѣшивалъ геройство съ простою должностію, и сдѣлавъ привычку судить о вещахъ всегда по мнѣнію тѣхъ людей, къ которыхъ имѣлъ довѣренность, могъ сдѣлать безъ всякаго намѣренія выспреннее дѣяніе, не видя великости его и не гордясь онымъ, лишь бы только руководствующая нить особа ему оное предписала. Графиня, опасаясь, чтобъ не увидѣли ее наединѣ съ Вердакомъ, оставила его въ саду и возвратилась въ комнаты. Виконтъ, разсудивъ зрѣло о сказанномъ ему, рѣшился оказать другу своему важную услугу, не сообщая ему, что говорилъ онъ съ Адріэнною. Онъ отъ природы любилъ причинять другимъ удивленіе, имъ самимъ испытанное; сверьхъ того не противно ему было придать себѣ болѣе цѣны пожертвованіемъ любви своей. Въ тотъ же вечеръ принявъ на себя таинственный видъ, просилъ онъ Гжу. Форлисъ поговорить съ нимъ наединѣ, а она назначила ему свиданіе въ слѣдующій день по утру въ девять часовъ.
   Виконтъ прежде еще положеннаго времени явился къ Гжѣ. Форлисъ: его тотчасъ ввели, и онъ сначала пришелъ въ великое замѣшательство, увидя себя наединѣ съ сороколѣтнею женщиною, о которой имѣлъ онъ высокое мнѣніе; но ободренный наконецъ тѣмъ, что пришелъ сообщить ей такія прекрасныя вещи, началъ разговоръ. "Сударыня!" сказалъ онъ ей; "я открою вамъ удивительныя дѣла." -- Такое начало заставило Гжу. Форлисъ улыбнуться. Думаю, отвѣчала она, что я почти угадала ихъ... -- "Нѣтъ, сударыня; это не возможно."... -- Чтожъ такое скажите. -- "Вы безъ сомнѣнія увѣрены, что у Фонроза болѣла вчера голова? Ничего не бывало, сударыня."... -- Какъ! я не понимаю... -- У Гна Фонроза совсѣмъ голова не болѣла." -- Продолжайте, сударь! что вы хотите сказать? -- "Г. Фонрозъ находится въ великой опасности; онъ умираетъ.".. -- Боже мой! перервала Гжа. Форлисъ, испугавшись: надобно послать въ Парижъ за Докторомъ. Сказавъ сіе, бросилась она звонить; но Виконтъ удержалъ ее. -- "Нѣтъ, сударыня! сказалъ онъ: нѣтъ, онъ не имѣетъ нужды въ Докторахъ; вы можете излѣчить его однимъ словомъ... Онъ страстно влюбленъ въ дѣвицу Луизу Форлисъ.".. Тутъ Вердакъ пересталъ казаться смѣшнымъ Гжѣ. Форлисъ, и она начала его слушать съ величайшимъ вниманіемъ. Какъ! сказала она: въ мою большую дочь? -- "Такъ, сударыня! онъ боготворитъ ее.".. -- Увѣрены ли вы въ этомъ? -- "Увѣренъ, сударыня! это совершенная правда." -- Для чего же онъ мнѣ не открылся? -- "Узналъ, что и я такія же имѣю чувствія.".. -- И вѣрно полагалъ, что дочь моя ихъ съ вами раздѣляетъ? Ахъ, какъ это трогательно съ обѣихъ сторонъ!... Сказавъ сіе, Гжа. Форлисъ отерла глаза свои, наполненные слезами, и простирая руку къ Вердаку, сказала: Любезный Виконтъ! я чрезмѣрно тронута вашимъ добросердечіемъ и великодушіемъ. -- "Я исполняю только долгъ свой, сударыня, отвѣчалъ Виконтъ, ободренный сею похвалою, и прошу у васъ для Гна. Фонроза руки дѣвицы Луизы Форлисъ." Сего только одного и желала Гжа. Форлисъ; ибо она не понимала, какимъ образомъ дочь ея могла предпочитать Вердака Фонрозу, хотя съ сей минуты почувствовала она величайшее уваженіе къ первому. Будучи увѣрена въ своей власти надъ умомъ Луизы, она хотѣла предупредить ее прежде, нежели вступитъ въ обязательство; но Вердакъ такъ усильно просилъ ее послать не медля за Фонрозомъ, что она согласилась. Въ ожиданіи его, Виконтъ ходилъ по комнатѣ съ видомъ нетерпѣнія, наслаждаясь заранѣе пріятнымъ удивленіемъ, которое готовилъ онъ другу своему. Фонрозъ входитъ, Виконтъ бѣжитъ къ нему на встрѣчу, и обнявъ его, говоритъ: "Другъ мой! благодари Гжу. Форлисъ; она соглашается на союзъ твой съ любезною." При сихъ словахъ Фонрозъ, не сомнѣвается, чтобъ тайна его не была открыта; думаетъ, что ему предлагаютъ руку Юліи, и въ радостномъ восторгѣ бросается къ ногамъ Гжи. Форлисъ, которая, живо будучи тронута, сказала ему: "не меня, а великодушнаго вашего соперника благодарить вамъ должно."... Сіи слова поразили какъ громомъ Фонроза; онъ увидѣлъ часть истинны, но столько однако же сохранилъ присутствія духа, что ничего не сказалъ, и наклонилъ голову къ колѣнамъ Гжи. Форлисъ, чтобъ скрыть удивленіе и замѣшательство, изобразившіяся на лицѣ его. Такъ, мой другъ! сказалъ Виконтъ: уступаю тебѣ дѣвицу Луизу Форлисъ, и удаляюсь отсюда; отецъ мой сего дня пріѣдетъ. Я спѣшу къ нему, и чтобъ избавить тебя отъ всякаго безпокойства, женюсь немедленно на дѣвицѣ, которую онъ для меня избралъ... Нѣтъ! нѣтъ! перервалъ Фонрозъ, вставъ стремительно: я не употреблю во зло такого рѣдкаго великодушія!.... Я уступилъ первому влеченію страсти, котораго обуздать былъ не въ силахъ; но разсудокъ призываетъ меня къ должности... -- Любезный Фонрозъ! отвѣчалъ Вердакъ: я не перемѣню своего намѣренія; лошади мои готовы, сію минуту ѣду... Нѣтъ, я этого не дозволю, вскричалъ Фонрозъ... "Простите, сударыня! продолжалъ Вердакъ, низко поклонясь Гжѣ. Форлисъ, которая въ продолженіе сего героическаго разговора плакала отъ удивленія: простите! Сказавъ сіе, вышелъ онъ поспѣшно; Фонрозъ бросился за нимъ, и догнавъ его на лѣстницѣ, схватилъ за руку, и увелъ его насильно, приказавъ человѣку отослать почтовыхъ лошадей.
   Вердакъ, приведенный Фонрозоъ въ свою комнату, повторялъ, что онъ непремѣнно устоитъ въ своемъ намѣреніи. "Здѣсь дѣло идетъ не о любви твоей, или моей, сказалъ ему Фонрозъ: намъ должно заниматься только Луиза; она тебя любитъ, и тебѣ не дозволено быть великодушнымъ противъ меня на счетъ ея благополучія. Сверьхъ того могу ли я принять твое пожертвованіе? Честь запрещаетъ мнѣ жениться на такой дѣвушкѣ, которая вышла бы за меня по принужденію, и которой сердце уже не свободно." -- Со временемъ она тебя полюбитъ -- "Нѣтъ! нѣтъ! отъ первой страсти никто еще совершенно не изцѣлялся. Дѣвица Фэрлисъ не первая, въ которую я влюбился; чувствую, что разсудокъ можетъ одержать верьхъ надъ склонностію довольно слабою. Но ты, котораго она любитъ, ты долженъ быть вѣрнымъ; естьли же оставишь ее, то будешь обольститель." -- Обольстителенъ я никогда не буду. -- "Вѣрю. Не дозволяй же ослѣплять себя ложному великодушію; прими щастіе, тебѣ предлагаемое." -- Но отецъ мой? "Ты получишь его согласіе. Прежде всего надобно тебѣ исполнить то, чего требуютъ отъ тебя чувствія Луизы; ты долженъ просить руки ея у матери. Въ теперешнемъ волненіи былъ бы ты; не въ состояніи говорить съ нею..." -- Такъ, я очень встревоженъ. -- "Ты даже не можешь и писать. Я несравненно тебя спокойнѣе, и сочиню письмо, которое ты спиши и пошли къ ней; потомъ скажешь мнѣ, какимъ образомъ узналъ ты, что я влюбленъ въ Луизу. Кто подалъ тебѣ эту мысль?..." -- Никто.... мигрена твоя открыла мнѣ глаза. -- "Мигрена?" -- Да, я тотчасъ увидѣлъ, что ты былъ боленъ съ печали. -- "О! страсть моя такъ далеко не простирается. Признаюсь, что естьли бы Луиза меня любила, я сталъ бы обожать ее; но увидя, что не могу ласкаться такимъ щастіемъ, началъ я питать къ ней чувствіе невольное, которое меня не мучитъ и которое совершенно погаснетъ, когда будетъ она твоею женою. Но займемся теперь письмомъ къ Гжѣ Форлисъ; послѣ станемъ продолжать нашъ разговоръ."
   Фонрозъ взялъ чернилицу и написалъ къ Гжѣ Форлисъ слѣдующее письмо:

"Милостивая Государыня!

   "Послѣ продолжительнаго разговора съ другомъ моимъ, увидѣлъ я очень ясно, что страсть его несравненно слабѣе моей; онъ можетъ прожить безъ дѣвицы Форлисъ, а я признаюсь, что не могу существовать безъ нее. Онъ самъ далъ мнѣ позволеніе открыть вамъ свое сердце и жестокость любви, которою хотя и могъ я пожертвовать дружбѣ, но ничто въ свѣтѣ изтребить ее не можетъ. Удостойте, М. Г. возвратить мнѣ надежду и съ нею жизнь мою."
   Фонрозъ, оставя сію записку Вердаку, которой обѣщалъ немедленно ее переписать и отослать, пошелъ къ Юліи, чтобъ сообщить ей о всемъ произшедшемъ. Лишь только вышелъ онъ изъ комнаты? какъ увидѣлъ Адріэнну, которая, приведена будучи въ сильное безпокойство симъ тайнымъ сношеніемъ, прокралась въ коридоръ. Фонрозъ притворился, что не примѣтилъ ее, и продолжалъ идти; стоитъ спрятавшись за разтворенную дверь, увидѣлъ, что Адріэнна вошла съ поспѣшностію къ Вердаку. Тогда Фонрозъ ясно увидѣлъ вѣроломство Адріэнны, хотя и не могъ понять, причины онаго. Онъ покушался возвратиться къ Вердаку, но подумалъ, что Адріэнна легко найдетъ себѣ оправданіе въ семъ тайномъ посѣщеніи, толь противномъ благопристойности; онъ рѣшился показывать, что не имѣетъ на нее никакого подозрѣнія, и вознамѣрился прилѣжно замѣчать всѣ ея поступки, дабы послѣ тѣмъ удобнѣе было обличить ее. Въ слѣдствіе сихъ размышленій спѣшилъ онъ видѣться съ Юліею.
   Адріэнна вошла къ Вердаку. Онъ чинилъ перо, чтобъ списать тщательно и лучшимъ своимъ почеркомъ записку, сочиненную Фонрозомъ. Адріэнна тотчасъ начала дѣлать ему вопросы, на которые Вердакъ отвѣтствовалъ съ обыкновеннымъ своимъ простодушіемъ, и клялся ей честію, что не упоминалъ даже имени ея и что никто не имѣетъ подозрѣнія, чтобъ она участвовала въ его поступкахъ; потомъ возобновилъ ей обѣщаніе свое соблюсти строжайшую въ разсужденіи сего скромность. Адріэнна увѣряла его, что Фонрозъ скрываетъ горесть свою и говорила такъ убѣдительно, что Вердакъ возвратился къ прежнему своему намѣренію, которое и дѣйствительно было ему приличнѣе; ибо онъ смертельно боялся раздражить отца своего. "Но что ж мнѣ дѣлать?" сказалъ Вердакъ. -- Такое же прекрасное дѣяніе, какъ фонрозово, отвѣчала Адріэнна. Пускай эта записка, которую написалъ онъ для васъ, послужитъ къ его щастію. -- "Какъ?" -- Отдайте мнѣ ее; я отнесу ее къ тетушкѣ отъ Фонроза, какъ будто написалъ онъ ее отъ себя. Между тѣмъ велите осѣдлать себѣ лошадь и поѣзжайте немедленно; ступайте къ батюшкѣ вашему, которой васъ ожидаетъ. Вердагу чрезвычайно понравилась мысль сія: онъ позвалъ своего камердинера, приказалъ ему сѣдлать какъ можно скорѣе лошадь и вывести ее за ворота, потому что онъ хотѣлъ уѣхать тайно. Адріэнна, весьма довольная его послушаніемъ, оставила ею, взявъ письмо, Фонрозомъ писанное и на которомъ надписалъ онъ своею рукою: Госпожѣ Форлисъ. Адріэнна полетѣла къ теткѣ своей, позвала ее въ кабинетъ, тамъ вручивъ ей записку отъ Фонроза, котораго рука была очень извѣстна Гжѣ. Форлисъ, сказала ей, что, нашедъ сію бумагу въ коридорѣ и прочитавъ только имя Гжи. Форлисъ, сочла она должностію принесть къ ней эту записку. Послѣ сего объясненія Адріэнна примолвила, что къ ней пріѣхалъ отъ отца человѣкъ съ повелѣніемъ быть немедленно въ Парижъ; и простясь съ теткою своею, оставила ее одну. Гжа. Форлисъ съ поспѣшностію прочитала Фонрозову записку, и причиненное ею заблужденіе обрадовало ее до безконечности; ибо Фонрозъ былъ желаемый ею зять. Она велѣла позвать къ себѣ Луизу, разсказала ей о великодушной борьбѣ друзей и прочитала полученную записку. Луиза слушала сіе повѣствованіе съ великимъ холоднокровіемъ, она не знала, что думать и кому болѣе удивляться, Фонрозу, или своему Вердаку. Мать рѣшала ея недоумѣніе, сказавъ, что оба сіи добродѣтельные любовники были равно ее достойны, но Виконтъ, примолвила она, не получитъ, можетъ быть, согласія отца своего, слѣдовательно намъ не должно болѣе объ немъ думать. Фонрозъ боготворитъ тебя; онъ ни отъ кого не зависитъ; можешь ли ты быть нечувствительною къ такой нѣжной привязанности? Луиза отвѣчала, что она очень ему благодарна, и что, видя невозможность выдти за Вердака, безъ принужденія соглашается быть женою Фонроза. Гжа: Форлисъ, чрезмѣрно обрадованная симъ отвѣтомъ, послала за Фонрозомъ, которой немедленно явился. Любезный Фонрозъ! сказала она ему, указывая на Луизу: она твоя, и согласна... Фонрозъ окаменѣлъ. Можетъ быть, продолжала Гжа. Форлисъ, написавъ ко мнѣ трогательную записку, которую теперь я читала, вы и раскаяваетесь въ этомъ поступкѣ; можетъ быть, еще разъ приняли вы благородное намѣреніе пожертвовать собою; но самъ Богъ не допустилъ васъ до этого: вы потеряли записку, ее ко мнѣ принесли; вотъ она.... Сказавъ сіе, показала онъ ему письмо, которое Вердаку списать надлежало; и Фонрозъ, будучи почти внѣ себя отъ досады, позналъ плодъ свиданія Адріэнны съ Вердакомъ. Подумавъ нѣсколько, подошелъ онъ къ Гжѣ. Форлисъ и, взявъ ея руку, сказалъ: "Ахъ, сударыня! естьли бы вы могли читать въ сердцѣ моемъ, вы увидѣли бы, сколько чувствую ваши милости.... но я такъ разтроганъ, такъ встревоженъ, что не въ состояніи выразить вамъ моей благодарности. Дозвольте мнѣ на минуту васъ оставить и подумать въ уединеніи о странномъ моемъ положеніи." Сказавъ сіе, вышелъ онъ, не дождавшись отвѣта, я написалъ карандашемъ двѣ строчки къ Юліи, чтобъ увѣдомить ее о семъ чудномъ произшествіи. Потомъ пришедъ въ конюшню, сѣлъ на Вердакову лошадь и поскакалъ въ Парижъ. Онъ предвидѣлъ, что Адріэнна уговоритъ Вердака уѣхать изъ Шевильи, и зналъ, что она и сама уже поѣхала. Въ слѣдствіе сего склонитъ онъ Вердакова камердинера и конюховъ, чтобъ они всячески постарались удержать подолѣе Виконта, ему сперва сказали, что лошадь его разковалась; онъ требовалъ почтовыхъ: его заставили ждать цѣлой часъ и сказали, что лошадей нѣтъ. Онъ велѣлъ подковать свою лошадь: не могли найти кузнеца. Виконтъ между тѣмъ прогуливался по двору съ видомъ довольно пасмурнымъ, не воображая, чтобъ Фонрозъ уѣхалъ, и на его лошади. Юлія съ своей стороны готовила большой переворотъ Луиза послѣ разговора съ матерью возвратилась въ свою комнату, и важнымъ, приличнымъ обстоятельствамъ тономъ сказала Юлія, что изъ послушанія къ родительницѣ объявила Фонрозу, что согласна за него выдти... услышавъ сіе, Юлія, предваренная уже Фонрозомъ, бросилась на шею къ сестрѣ своей съ видомъ горестнѣйшаго удивленія. "Ахъ, бѣдная моя сестрица'! вскричала она: что съ тобою будетъ?" -- Это меня очень огорчаетъ, отвѣчала Луиза: ты знаешь, что я любила Гна. Вердака, но теперь не должно болѣе объ немъ думать... -- "Бѣдная сестрица!... какъ ты блѣдна и встревожена!"... -- Правда, что это мнѣ дорого стоитъ.... -- "Тебѣ было-бы легче, естьли бы ты могла плакать!"... -- Нѣтъ, я не буду плакать, но чувствую такую тягость на желудкѣ... -- "Знаешь ли, что это очень опасно?"... -- Мнѣ хочется принять Гофмановыхъ капель... -- "Постой, я тебѣ налью ихъ. Какъ ты дрожишь!... дозволь, я тебя раздѣну."... -- О! нѣтъ, сей часъ позовутъ обѣдать... -- "Обѣдать! въ теперешнемъ твоемъ положеніи!"... -- Я очень мало завтракала, и чувствую такія спазмы.... -- "Это еще усилится, естьли ты поѣшь. Я увѣрена, что у тебя жаръ: ахъ, какой скорой и судорожной пульсъ!".... -- Не въ правду ли?... -- "У тебя горячка."...-- Какое нещастіе быть такъ чувствительною!... -- "Тебѣ надобно лечь." Сказавъ сіе, Юлія начала съ поспѣшностію раздѣвать сестру свою. Луиза нѣсколько тому противилась; но Юлія, говоря ей безпрестанно о Вердакѣ, описывая чрезмѣрное его отчаяніе, умѣла наконецъ ее тронуть. Луиза сколько волею, столько и неволею, легла въ постелю. Сдѣлали условіе сказать Гжѣ. Форлисъ, что у Луизы чрезвычайно заболѣла голова, и что она проситъ дозволенія обѣдать у себя въ комнатѣ. Юлія присовѣтовала сестрѣ своей напиться мелисы, и оставила ее, обѣщавъ придти тотчасъ послѣ стола. Юлія пошла искать Вердака, котораго нашла на дворѣ, гдѣ уже онъ часа два дожидался лошадей; онъ такъ усталъ, что почти не могъ стоять на ногахъ и за неимѣніемъ скамьи рѣшился сѣсть на качели, сдѣланныя между двумя деревьями, и отъ скуки качался потихоньку съ видомъ разсѣянія, когда Юлія, запыхавшись, къ нему прибѣжала. "Что вы здѣсь дѣлаете? сказала она ему: Луиза очень больна!" -- Какъ! отвѣчалъ Вердакъ, сошедъ съ качелей; что такое?-- "У нее страшной нервической припадокъ. Не уже ли вы и дѣйствительно повѣрили, что она добровольно могла рѣшиться идти за Фонроза, чувствуя къ вамъ такую сильную склонность?... Она теперь въ постелѣ и въ жестокой горячкѣ.... а вы можете быть такъ немилосерды, что хотите уѣхать и оставить ее въ этомъ жалкомъ положеніи!.."-- Боже мой! я не зналъ..... Въ сію минуту Вердакъ замолчалъ, услышавъ звонъ колокола къ обѣду, что совершенно побудило его остаться..... Хорошо, продолжалъ онъ, я сего дня не поѣду. Сказавъ сіе, подалъ онъ Юліи руку, и оба спѣшили въ комнаты. Гжа. Форлисъ и двое или трое гостей садились за столъ. Юлія сказала тихонько матери, что Луиза не здорова и проситъ у нее дозволенія остаться въ своей комнатѣ. Гжа. Форлисъ согласилась, подумавъ, что Луиза опасается присутствія Виконта; но встревожилась, услышавъ, что Фонрозъ уѣхалъ въ Парижъ. Виконтъ казался печальнымъ, говорилъ мало, но ѣлъ много: движеніе, по утру имъ сдѣланное, придало ему такую охоту къ пищѣ, которая была гораздо примѣтнѣе его печали. Послѣ обѣда вошли въ гостиную и черезъ минуту услышали стукъ кареты. Вердакъ подошелъ къ окну и вскричалъ отъ удивленія, увидя отца своего пріѣхавшаго вмѣстѣ съ Фонрозомъ.
   Гжа. Форлисъ, не меньше его изумленная, пошла въ кабинетъ для принятія сего неожидаемаго гостя. Фонрозъ съ торжествующимъ видомъ представилъ Барона Вердака Гжѣ. Форлисъ, сказавъ, что онъ пріѣхалъ просить сыну своему руки дѣвицы Луизы Форлисъ. Щастіе мое былобы безпредѣльно, сударыня, продолжалъ онъ, естьли бы я могъ имѣть такую супругу; но кромѣ дружбы моей къ Вердаку, есть еще другое непреодолимое препятствіе благополучію моему: я слишкомъ ясно видѣлъ, не взирая на чрезмѣрную скромность дѣвицы Форлисъ, что она питаетъ тайную склонность къ Вердаку. Долгъ велѣлъ мнѣ пожертвовать чувствіями моими ей и другу моему; я немедленно поѣхалъ къ Гну. Барону Вердаку, и чтобъ заставишь его благосклонно принять желаніе сына его, мнѣ стоило только, сударыня, произнесть ваше имя.
   Баронъ подтвердилъ съ своей стороны все сказанное Фонрозомъ, и Гжа. Форлисъ, удивляясь симъ чудеснымъ произшествіямъ, дала свое согласіе. Луиза допивала осьмую чашку мелиснаго своего чаю, когда пришли сообщить ей сіе извѣстіе. Она показалась очень обрадованною; Юлія, какъ легко можно себѣ представить, искренно раздѣляла радость ея. Ужинъ былъ очень веселъ, несмотря на сожалѣніе, внушаемое великодушнымъ Фонрозомъ, котораго героической поступокъ превозносили похвалами до небесъ. Спустя нѣсколько дней, Гжа. Форлисъ спросила у него съ умиленіемъ, дѣйствительно ли онъ изцѣлился отъ страсти своей къ Луизѣ? Такъ, сударыня! отвѣчалъ онъ: Луиза теперь для меня ничто иное, какъ милая сестра.... Она и въ самомъ дѣлѣ, отвѣчала Гжа. Форлисъ, могла бы сдѣлаться вамъ сестрою. -- Ахъ! вскричалъ Фонрозъ: щастіе, быть къ вамъ такъ близкимъ, было бы сильнѣйшимъ для меня утѣшеніемъ. Гжа. Форлисъ обняла его, сказавъ: хотя я и не ту вамъ назначала, однакожь мнѣ все не меньше пріятно имѣть васъ зятемъ. Объ этомъ сообщили Юліи: отвѣтъ ея угадать не трудно. Черезъ двѣ недѣли положили быть обѣимъ свадьбамъ. Сія развязка привела въ отчаяніе пронырливую Адріэнну; но ея наказаніе симъ еще не ограничилось: Баронъ Вердакъ выигралъ тяжбу у отца ея. Наконецъ Адріэнна потеряла невозвратно дружбу Юліи и Фонроза. Гжа. Форлисъ выдала дочерей своихъ въ одинъ день, повторяя всѣмъ своимъ знакомымъ, что изъ исторіи зятьевъ ея можно сдѣлать прекрасной романъ, или самую трогательную Драму, Холодная и премудрая Луиза была во всю жизнь свою неукоризненною и щастливѣйшею супругою, и Вердакъ замѣчалъ, что его блаженство опровергаетъ пословицу, которая говоритъ, что браки, заключаемые по любви, всегда бываютъ нещастливы. Юлія, имѣя склонность къ кокетству и проискамъ, часто была неосторожна, вѣтрена, легкомысленна. Блистательный Фонрозъ въ продолженіе многихъ лѣтъ не рѣдко подавалъ ей поводы къ ревности, и самъ былъ очень ревнивъ. Много разъ, среди сихъ домашнихъ бурь, завидовали они судьбѣ любовниковъ безъ любви, которыхъ хитростями своими соединили.

"Вѣстникъ Европы", No 18, 1804

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru