Ворон
  
                           Погруженный в скорбь немую
                              и усталый, в ночь глухую,
                           Раз, когда поник в дремоте
                              я над книгой одного
                           Из забытых миром знаний,
                              книгой полной обаяний, -
                           Стук донесся, стук нежданный
                              в двери дома моего:
                           "Это путник постучался
                              в двери дома моего,
                                 Только путник -
                                    больше ничего".
  
                           В декабре - я помню - было
                             это полночью унылой.
                           В очаге под пеплом угли
                             разгорались иногда.
                           Груды книг не утоляли
                             ни на миг моей печали -
                           Об утраченной Леноре,
                             той, чье имя навсегда -
                           В сонме ангелов - Ленора,
                              той, чье имя навсегда
                                 В этом мире стерлось -
                                    без следа.
  
                           От дыханья ночи бурной
                              занавески шелк пурпурный
                           Шелестел, и непонятный
                              страх рождался от всего.
                           Думал, сердце успокою,
                              все еще твердил порою:
                           "Это гость стучится робко
                              в двери дома моего,
                           Запоздалый гость стучится
                              в двери дома моего,
                                 Только гость -
                                    и больше ничего!"
  
                           И когда преодолело
                              сердце страх, я молвил смело:
                           "Вы простите мне, обидеть
                              не хотел я никого;
                           Я на миг уснул тревожно:
                              слишком тихо, осторожно, -
                           Слишком тихо вы стучались
                              в двери дома моего..."
                           И открыл тогда я настежь
                              двери дома моего -
                                 Мрак ночной, -
                                    и больше ничего.
  
                           Все, что дух мой волновало,
                              все, что снилось и смущало,
                           До сих пор не посещало
                              в этом мире никого.
                           И ни голоса, ни знака -
                              из таинственного мрака...
                           Вдруг "Ленора!" прозвучало
                              близ жилища моего...
                           Сам шепнул я это имя,
                              и проснулось от него
                                 Только эхо -
                                    больше ничего.
  
                           Но душа моя горела,
                              притворил я дверь несмело.
                           Стук опять раздался громче;
                              я подумал: "Ничего,
                           Это стук в окне случайный,
                              никакой здесь нету тайны:
                           Посмотрю и успокою
                              трепет сердца моего,
                           Успокою на мгновенье
                              трепет сердца моего.
                                 Это ветер, -
                                    больше ничего".
  
                           Я открыл окно, и странный
                              гость полночный, гость нежданный,
                           Ворон царственный влетает;
                              я привета от него
                           Не дождался. Но отважно, -
                              как хозяин, гордо, важно
                           Полетел он прямо к двери,
                              к двери дома моего,
                           И вспорхнул на бюст Паллады,
                              сел так тихо на него,
                                 Тихо сел, -
                                    и больше ничего.
  
                           Как ни грустно, как ни больно, -
                              улыбнулся я невольно
                           И сказал: "Твое коварство
                              победим мы без труда,
                           Но тебя, мой гость зловещий,
                              Ворон древний. Ворон вещий,
                           К нам с пределов вечной Ночи
                              прилетающий сюда,
                           Как зовут в стране, откуда
                              прилетаешь ты сюда?"
                                 И ответил Ворон:
                                    "Никогда".
  
                           Говорит так ясно птица,
                              не могу я надивиться.
                           Но казалось, что надежда
                              ей навек была чужда.
                           Тот не жди себе отрады,
                              в чьем дому на бюст Паллады
                           Сядет Ворон над дверями;
                              от несчастья никуда, -
                           Тот, кто Ворона увидел, -
                              не спасется никуда,
                                 Ворона, чье имя:
                                    "Никогда".
  
                           Говорил он это слово
                              так печально, так сурово,
                           Что, казалось, в нем всю душу
                              изливал; и вот, когда
                           Недвижим на изваяньи
                              он сидел в немом молчаньи,
                           Я шепнул: "Как счастье, дружба
                              улетели навсегда,
                           Улетит и эта птица
                              завтра утром навсегда".
                                И ответил Ворон:
                                   "Никогда".
  
                           И сказал я, вздрогнув снова:
                              "Верно молвить это слово
                           Научил его хозяин
                              в дни тяжелые, когда
                           Он преследуем был Роком,
                              и в несчастье одиноком,
                           Вместо песни лебединой,
                              в эти долгие года
                           Для него был стон единый
                              в эти грустные года -
                                 Никогда, - уж больше
                                    никогда!"
  
                           Так я думал и невольно
                              улыбнулся, как ни больно.
                           Повернул тихонько кресло
                              к бюсту бледному, туда,
                           Где был Ворон, погрузился
                              в бархат кресел и забылся...
                           "Страшный Ворон, мой ужасный
                              гость, - подумал я тогда -
                           Страшный, древний Ворон, горе
                              возвещающий всегда,
                                 Что же значит крик твой:
                                    "Никогда"?
  
                           Угадать стараюсь тщетно;
                              смотрит Ворон безответно.
                           Свой горящий взор мне в сердце
                              заронил он навсегда.
                           И в раздумьи над загадкой,
                              я поник в дремоте сладкой
                           Головой на бархат, лампой
                              озаренный. Никогда
                           На лиловый бархат кресел,
                               как в счастливые года,
                                  Ей уж не склоняться -
                                     никогда!
  
                           И казалось мне: струило
                              дым незримое кадило,
                           Прилетели Серафимы,
                              шелестели иногда
                           Их шаги, как дуновенье:
                              "Это Бог мне шлет забвенье!
                           Пей же сладкое забвенье,
                              пей, чтоб в сердце навсегда
                           Об утраченной Леноре
                              стерлась память - навсегда!..
                                 И сказал мне Ворон:
                                    "Никогда".
  
                           "Я молю, пророк зловещий,
                              птица ты иль демон вещий,
                           Злой ли Дух тебя из Ночи,
                              или вихрь занес сюда
                           Из пустыни мертвой, вечной,
                              безнадежной, бесконечной, -
                           Будет ли, молю, скажи мне,
                              будет ли хоть там, куда
                           Снизойдем мы после смерти, -
                              сердцу отдых навсегда?"
                                 И ответил Ворон:
                                    "Никогда".
  
                           "Я молю, пророк зловещий,
                              птица ты иль демон вещий,
                           Заклинаю небом. Богом,
                              отвечай, в тот день, когда
                           Я Эдем увижу дальней,
                              обниму ль душой печальной
                           Душу светлую Леноры,
                              той, чье имя навсегда
                           В сонме ангелов - Ленора,
                              лучезарной навсегда?"
                                 И ответил Ворон:
                                    "Никогда".
  
                           "Прочь! - воскликнул я, вставая,
                              демон ты иль птица злая.
                           Прочь! - вернись в пределы Ночи,
                              чтобы больше никогда
                           Ни одно из перьев черных,
                              не напомнило позорных,
                           Лживых слов твоих! Оставь же
                              бюст Паллады навсегда,
                           Из души моей твой образ
                              я исторгну навсегда!"
                                 И ответил Ворон:
                                    "Никогда".
  
                           И сидит, сидит с тех пор он
                              там, над дверью черный Ворон,
                           С бюста бледного Паллады
                              не исчезнет никуда.
                           У него такие очи,
                              как у Злого Духа ночи,
                           Сном объятого; и лампа
                              тень бросает. Навсегда
                           К этой тени черной птицы
                              пригвожденный навсегда, -
                                 Не воспрянет дух мой -
                                    никогда!
  
                           (1890)
  
                         Перевод Дм. Мережковского









Комментарии: 1, последний от 09/09/2013.
По Эдгар Аллан
 (yes@lib.ru)
Год: 1849
Обновлено: 08/02/2018. 15k. Статистика.
Стихотворение: Поэзия, Переводы










Оценка: 8.00*4


 Ваша оценка: 

шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать








Связаться с программистом сайта.